Записки колымчанина Это самые известные из геоглифов, на плато Наска в Перу. Но мало кто знает, что на территории бывшего СССР имеются не менее загадочные линии. Записки колымчанина.
МЕГАЛИТЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА. ВАННА.
- Немного о допотопной географии
- В Магадан прибыло 250 экземпляров книги памяти воинов-колымчан, погибших в ходе СВО
- Зачистка 300 лет назад и плазменные технологии оборонных комплексов
- Технологические метки Бога в Тартарии.
- Другие новости Можайска
сообщество сновидящих
Здесь я познакомился с начальником технического отдела Метростроя Альтшулером. Несколько лет назад он, крупный инженер, приехал к нам из США, принял советское гражданство. В разговорах со мной он резко критиковал многие наши порядки, рассказывал, что подал прошение о возвращении ему американского гражданства, и спустя две недели оказался в тюрьме. Как вредителю, ему дали 10 лет лагерей.
Однажды Альтшулер сказал, что «политика — это вообще авантюра, а ваш Сталин — выдающийся авантюрист». Я был так оскорблен за Сталина, что, не найдя убедительного ответа, тут же ударил его по щеке. Он тоже растерялся, затем улыбнулся и сказал: «Это в тебе кипит слепая вера в Сталина.
Я не обижаюсь, а хочу, чтобы ты дожил до той поры, когда тебе будет стыдно за эту пощечину». А я продолжал кипеть и возмущаться. Прозрение, к великому моему сожалению, наступило лишь года через два.
Так долго еще держалась слепая вера. Помог мне избавиться от нее старый большевик из Киева Григорий Захарович Рубальский. Долгие откровеннейшие беседы с ним ускорили понимание зловещей роли Сталина в массовом уничтожении лучших людей партии и народа.
Месяц нас везли на Дальний Восток. В эшелоне больше 40 товарняков, только в нашем вагоне было 80 человек. Духота отчаянная.
Кормили селедкой и хлебом, раз в день баланда, и мы постоянно мучились от голода и жажды. Воды иногда не получали сутками, если обслуга не успевала на остановках наносить ее ведрами в кадушку. Троих умирающих конвой оставил на больших станциях.
В вагоне оказалась группа уголовников. Вели они себя нагло, обворовывали всех, пока, применив силу, нам, политическим, не удалось навести какой-то порядок. К концу пути я настолько ослабел, что при выгрузке во Владивостоке потерял сознание, и до пересылки молодые парни-литовцы с автозавода ЗИС донесли меня на руках.
Там положили под струю водозаборной колонки. Очнувшись, увидел склонившегося надо мной Ва- - 69 - ню Иванова, одного из секретарей МК комсомола. Осужденный на 10 лет, он прибыл на пересылку с одним из предыдущих этапов.
В пересыльной тюрьме узнал, что вслед за мной был арестован и погиб в тюрьме заведующий особым сектором МК Давид Рабинович. В августе 1938 года наш грузовик с 24 зеками, оставив позади 700 километров на северо-запад от Магадана, остановился у болотистого ущелья между двумя высокими сопками под названием Ключ Линковый. Дальше мы, ослабевшие после месячного этапирования, двинулись пешком по болотам.
Отстававших конвой подбадривал штыками. Участок «Линковый», входивший тогда в золотой прииск «Стахановец», начал функционировать еще в мае сразу с разработки и промывки грунта. Лагерники вручную кайлили грунт, подвозили на тачках к лоткам и промывали, добывая «сумасшедшее золото» — 6—8 граммов на кубометр грунта.
Рыли шурфы и канавы. Жильем служили две большие брезентовые палатки. Не было даже кухни.
За все лето успели построить лишь самое срочное: бревенчатый дом для вольнонаемных и охраны, для заключенных — штрафной изолятор. Главным была добыча металла. К нашему прибытию в «Линковом» уже работало около 150 человек.
Переночевали мы под открытым небом, а рано утром нас выстроили вместе с прежним «населением». Мордатый нарядчик явно из бытовиков или урок — прокричал, подражая диктору радио: «Заключенные! Республика вам даровала жизнь!
Честным трудом зарабатывайте свободу! А теперь слушайте приказ по Западному горнопромышленному управлению: «За контрреволюционный саботаж, вредительство и невыполнение норм выработки расстрелять... Среди них был директор авиационного завода в Филях Марголин, хорошо известный в стране хозяйственник.
Арестовали его в 1936 году, а буквально накануне он был награжден орденом Ленина. Так начался мой первый трудовой день на Колыме. Первые две зимы мы жили в палатках.
Стремясь к максимальной добыче золота, наше начальство не форсировало обустройство лагеря. Работали без выходных, кроме дней 7 ноября, 1 Мая и Нового года. В эти дни вольнонаемные отдыхали, а мы, стоя на - 70 - снегу, проходили тщательный «шмон» — обыск с прощупыванием не только каждой тряпки, но и каждого из нас.
Пищу варили в больших котлах на открытом воздухе и тут же ее раздавали. Мисок, ложек, котелков не хватало, многие приспосабливали консервные банки. Плеснет разъевшийся повар баланды в маленькую банку.
Работяга стремительно проглатывает еду и просит добавки. В ответ получает: «Прокурор добавит! Кругом крики: «Отдай пайку», «Пайку украли!
Тут же команда: «Становись! Зима на Колыме долгая, с сентября по апрель. Морозы нередко достигали 50 градусов и ниже.
Скверное, мягко выражаясь, питание, тяжелая, для многих непосильная и выматывающая работа по 12 часов кряду, плохая одежда быстро выводили людей из строя. От распространившегося массового поноса наш лекпом Рыжов выручал марганцовкой, почти единственным лекарством, имевшимся в его распоряжении. В первый же год в «архив З» за смертью списали почти половину прибывших с нашим этапом.
Лишь трое оставалось в живых из привезенных со мной на грузовике 24 человек. В конце октября 1938 года начальник МХЧ материально-хозяйственная часть Можайский отобрал в забое трех человек помогать плотникам, срочно сооружавшим ларек для снабжения вольнонаемных и охраны. Их было около 100 человек, МХЧ торопилась обеспечить их продуктами к ноябрьским праздникам.
Попал в эту тройку и я. Войдя в недостроенную палатку, мы увидели три тела, висящих на потолочной балке. Ветер раскачивал трупы, развевал их рваную одежду.
Мои напарники со страху побросали доски, которые несли, и убежали. А меня заставили снять трупы и сложить их в стороне у лиственницы. В одном я узнал бывшего работника Московского радиокомитета, с которым разговаривал накануне.
Он был в отчаянии, тосковал по семье, особенно по двум дочерям, твердил: «Не хочу жить... Проходя по нашему забою, он что-то заметил одному бригадиру. На наших глазах Павлов выхватил пистолет и застрелил его.
Смертность в лагере росла, но машина НКВД работала исправно и методично: из Магадана регулярно подвозили все новые партии заключенных. Мертвецов хоронить не успевали, так как снимать людей на рытье могил начальство не хотело, чтобы не снижать добычу. Нашли выход: покойников складывали штабелями в пустовавшей брезентовой палатке.
Я очень похудел, ослаб, стал задумываться, как бы ухитриться сделать какую-нибудь передышку. Актированные дни разрешались только при морозах свыше 50 градусов. Когда было ровно 50, работы не прекращались.
В один из таких «предельных» дней я сразу после завтрака пробрался в палатку с трупами и спрятался между ними. Примерно через час, когда, по моим расчетам, уже закончилась поверка оставшихся в зоне и водворение отказников в изолятор, я осторожно вышел и весь день отлеживался у себя на нарах среди законно освобожденных по болезни. Так удалось отдохнуть три дня.
Мне повезло потому, что в нашей бригаде был нестабильный состав, менялись бригадиры, и моего отсутствия никто не заметил. А на четвертый день я промахнулся: спрятался между трупами недавно умерших. Это и сгубило.
Нарядчик и каптер пришли проверять, не осталось ли на умерших хорошего обмундирования, и сразу меня обнаружили. Последовал приказ по лагерю: «Трое суток штрафного изолятора с выводом на работу в штрафной роте». Это означало 12 часов работы в забое и затем ночлег в бараке с непроконопаченными стенами и без отопления.
Выручила находчивость. Войдя в изолятор, я спросил, кто староста. Отозвался детина огромного роста.
Я предложил, если положит меня рядом, «тискать романы», пока не уснет. Этим и спасся: утром лежавшего с одного края отнесли в санчасть — сам он идти не мог, так закоченел, а лежавший с другого края оказался мертвым. На следующий вечер, прежде чем идти в изолятор, я выпросил у каптера списанные ватные брюки и телогрейку, заранее насобирал крепких щепок.
Каптер сообразил о моих намерениях и просил, чтобы работать поосторожней, — увидят надзиратели, могут приписать нарушение - 72 - режима. Когда нас заперли на замок, я предложил всем заняться конопаткой щелей. Староста поддержал, и за полчаса мы заткнули все щели.
Стало куда легче, хотя бы не дул сквозной ветер. Вероятно, от холода и постоянного недоедания у меня по всему телу пошли фурункулы, повысилась температура. Но у лекпома был лимит в 20 больных, больше освобождать от работы ему не разрешалось, и он ответил, когда я пришел на прием: «Терпи.
Из-за тебя в забой я не пойду». По окончании работы нас не запускали в зону без дров. А за ними надо было подниматься на сопку на обратном пути.
Раскольников в «Открытом письме Сталину» старался из последних сил быстрее других подняться, взять бревно и спуститься. Пока остальные проделывали то же, он успевал хоть немного полежать и передохнуть. В лагерь впускали только всей бригадой, и все дожидались последнего, нещадно его ругая.
Андрея Никифоровича Годова, работника Сталинского райисполкома, я знал еще по Москве. Старый московский рабочий, он участвовал в первой русской революции. Годов очень тосковал по своим детям, их у него было пятеро.
Письма с материка поступали к нам с большими перебоями. Стоял жаркий летний день, когда в обед нарядчик принес в забой пачку давно ожидаемых писем. Одно оказалось и Годову, радостно его схватившему.
Но кто-то крикнул: «Танцуй! Сел на опрокинутую тачку и закрыл глаза руками: из дома сообщили, что самый младший, самый любимый сын умер от истощения. Вечером в бараке мы собрали — кто сколько мог — 30 рублей, немалую для нас сумму, и передали Годову для отправки домой.
Удалось ли это ему — не помню. Случайно я разговорился с бутырским сокамерником сына редактора «Известий» Ю. Он рассказал, что в 1937 году в одной из газет появилась заметка, критиковавшая Стеклова и упоминавшая о его дореволюционном меньшевистском прошлом.
Это было плохим признаком, обычно предшествовавшим аресту. Стеклов позвонил по вертушке Сталину и пожаловался, - 73 - что его критикуют за давнее прошлое, хотя он многие годы является большевиком. В ответ Стеклов услышал: «Да что вы беспокоитесь, мы же вас знаем и доверяем.
Работайте спокойно! Будьте здоровы! А ночью его арестовали вместе с сыном.
Данное гадание противоречит себе же. Сконцентрировалась и выбрала карты... Одна карта советует связывать свои отношения с мужчиной, а другая карта совершенно категорично отговари...
Под праздник, 5 ноября, приехал ко мне домой старший лейтенант Лаберков, представился и пригласил проехать «для справки к товарищу Реденсу». Ордера на арест не предъявил, обыска не делал, и я поверил. Но, выходя из квартиры, увидел испуганное лицо лифтерши и понял, что происходит. В нем жили много партийных и советских работников. На Лубянке мне сразу объявили об аресте. Попросил ордер, даже наивно сказал, что областной прокурор Гребнев его не подпишет. Лаберков спокойно ответил: «Не надо беспокоиться — подпишет, да и сам он скоро у нас будет подследственным».
Действительно, после праздников Гребнев оказался на Лубянке. Правда, ордер на мой арест подписать все же успел. Ночь я провел в огромной камере, набитой до отказа. В ней было примерно человек 200. Негде было даже сидеть. Здесь я встретил заместителя заведующего отделом печати МК партии Левина, награжденного в гражданскую войну за храбрость в боях на Перекопском перешейке орденом Красного Знамени. Оба мы как-то оцепенели, разговора не получилось. Подавлены и замкнуты были и все остальные. Утром, соблюдая алфавит, вызвали пофамильно человек 15 во двор, подвели к небольшой крытой грузовой машине с надписью на борту «Мясо», скомандовали: «Залазь! В «воронке» бывалые заключенные, в темноте изучая повороты дороги, по которой шла машина, узнали, что нас везут в Таганскую тюрьму.
Среди восьми моих однокамерников запомнились два инженера: начальник технического отдела завода ЗАТЭМ, что на шоссе Энтузиастов, тридцатилетний заместитель главного инженера Коломенского паровозостроительного завода, умница, талантливый конструктор... Не верилось их рассказам о методах следствия, избиениях. Был уверен, что меня такое не может коснуться, ведь я ни в чем не виноват. Мысленно перебирал факты своей короткой биографии: родился в многодетной рабочей семье. Работал грузчиком, подсобником на знаменитом Подольском механическом заводе, там был принят в комсомол, потом кандидатом в члены партии. Учился в индустриально-педагогическом институте имени Карла Либкнехта, начал сотрудничать в молодежной прессе. В 1932 году «Правда» опубликовала первую мою статью. В духе времени она разоблачала врагов партии. Статья была замечена Кагановичем. Меня отозвали из института, при Бауманском райкоме создали журнал «Партработник» в других райкомах таких изданий не было и поручили там работать.
Мое имя стало часто появляться в печати. Пишущих людей тогда очень ценили. Вскоре я стал помощником первого секретаря райкома, потом работа в МК партии. Верил Сталину. Всегда был активным и убежденным строителем социалистического общества... Все иллюзии исчезли после первого допроса. Всего, кажется, восемь человек. Особенно лютовал Хаханов. Но страдали мои кости от всех. Как-то один из них вдруг изменил обычную тактику: «Иван Павлович, будь человеком, мне из-за тебя не дают старшего лейтенанта!
А скоро день чекиста! Когда однажды он, угрожая арестом моей жены, стал ее цинично оскорблять, я не выдержал и бросился на него. Был я тогда физически очень крепким. По сравнению со мной Шейдин казался тщедушным. Схватив за горло, я перебросил его через стол. Он упал и лежал неподвижно, видимо потеряв сознание. Вбежавшие какие-то военные принялись за меня, и я очнулся уже на полу в своей камере. Первые два месяца старались выбить признание в принадлежности к мифическому «московскому право-троцкистскому центру» с Н. Марголиным в качестве одного из руководителей. Марголин был арестован в Днепропетровске.
Он один из семи секретарей Московского областного и Московского городского комитетов партии, расстрелянных с осени 1937 по 1939 год. Дня два требовали показаний на Н. Хрущева и Л. Кагановича, начав с вопроса: «Когда Хрущев завербовал тебя в свою организацию и какую при этом поставил задачу: убийство товарища Сталина или только вредительство и диверсии? Оба дня меня держали по стойке «смирно», избивая при малейшей попытке пошевелиться. Не добившись «признаний» в одном, следователи начали выколачивать «признания» в другом. Теперь я оказался «террористом», принадлежащим к правым. Основанием стало показание бывшего секретаря Серпуховского горкома Воловика о том, что он знает меня «как человека смелого и решительного, способного на любые действия». Это Воловик подтвердил и на очной ставке. Вторая очная ставка была с Порташниковым, бывшим помощником секретаря МК С.
Он тоже подтвердил заранее подготовленный текст своего «признания». Я потребовал записать, что категорически отрицаю его показания как ложь и клевету. Следователь в присутствии Порташникова стал меня уговаривать: «Ну кто у меня примет такую очную ставку? Давай напишем просто: «Отрицаю». Я стоял на своем. Тогда другой следователь сказал: «Если б ты был жид, а не русский Иван, мы бы тебя быстро оформили, не маялись бы столько». Что они в конце концов записали в своих протоколах — не знаю, так как я ничего не подписывал. Когда следователи на дневных допросах уходили обедать, меня сажали в «собачник» — темный каменный мешок в два квадратных метра. Однажды туда засунули еще одного, оказавшегося начальником штаба Московской Пролетарской дивизии. Сказав, что его третьи сутки не возвращают с допроса в камеру и не дают есть, он спросил: «Нет ли чего в кармане, товарищ?
Так шли месяцы. Не знаю, из каких соображений следователь Персиц перевел меня в камеру, где находился Владимир Владимирович Манахов, профессор-психиатр, арестованный с должности заведующего Московским областным отделом здравоохранения, в котором проработал всего несколько месяцев. До того был ректором медицинского института в Минске. Манахов подписал «чистосердечные признания», надеясь на суде доказать их полную несостоятельность. Возможно, Персиц рассчитывал, что Манахов убедит и меня поступить так же. Но получилось наоборот. В результате наших бесед Манахов попытался отказаться от своих прежних показаний. Это ему дорого обошлось. Ночью его втолкнули в камеру избитого, в сплошных кровоподтеках, совершенно обессиленного. Отдохнув, он, рыдая, рассказал, что снова подтвердил свои прежние показания.
Не выдержал. Целый день следователи издевались над шестидесятилетним старым большевиком, участником Циммервальдской конференции, которой руководил В. Ленин, в начале первой мировой войны. Его заставили заниматься «физзарядкой»: приподнимали за бороду, приказывали присесть, снова поднимали. Опытный психиатр, он дал мне несколько советов, как противостоять в этом случае. Заверил, что при очень сильной воле гипнотизер не страшен, другое дело, если ты сломлен уже до гипноза. Я и верил и не верил такой опасности. В один из дней конвоир повел меня не обычным путем, по каким-то новым коридорам, и завел в уютный кабинет с мягкой мебелью. На столе — лампа с зеленым абажуром, на следовательскую обстановку было не похоже. За столом мужчина лет 40, с красивой артистической внешностью.
Выделялись большие черные глаза. Он встал, поздоровался, предложил сесть в кресло у стола. Уточнил мои фамилию, имя и отчество. Сказал, что нам предстоит интересная беседа, ему обо мне говорил товарищ Персиц. Затем извинился, что должен отлучиться в буфет. Чтобы не было скучно, предложил полистать только что вышедшую книжку Лиона Фейхтвангера «Москва. Отчет о поездке для моих друзей». Он ушел, а мне принесли стакан настоящего ароматного чая и несколько бутербродов с колбасой, сыром и даже икрой. Не искушая судьбу вдруг он тут же вернется? Помятая, она сразу раскрылась на странице, где говорилось о повсюду установленных статуях Сталина, его культе.
Я подумал, что это не случайно, не на этом ли меня попытаются ловить на сей раз. Когда большеглазый красавец вернулся, я поблагодарил его за угощение и спросил: «Угостили, чтобы я был покладистей, чем с другими следователями? Я не следователь, а психолог. Мне для научной работы нужно общение с разными людьми». Мы начали разговор. Сначала он спросил мое мнение о книжке Фейхтвангера и вообще о Сталине. Я ответил, что всегда верил Сталину, верю ему и сейчас, даже в тюрьме, убежден, что Сталин не знает об арестах невинных людей. Добавил, что не участвовал ни в каких оппозициях. Разговор шел долго, вероятно, около часа. Все время я смотрел красавцу прямо в переносицу, как советовал Манахов.
А красавец то и дело спрашивал, почему я не смотрю ему в глаза, придвинул лампу, нервничал и в конце концов вызвал конвоира и отправил меня в камеру. Когда я рассказал Манахову обо всем происходившем, он подтвердил, что это была неудавшаяся попытка гипноза. Вскоре меня перевели в другую камеру, где находился начальник строительного управления Моссовета, известный инженер-строитель Исаак Евгеньевич Черкасский. Его очень высоко ценил тогдашний председатель Моссовета Н. Булганин, всегда поддерживал и часто публично хвалил. С первого допроса Черкасскому внушали, что если он признается во вредительстве, то получит не больше пяти лет лагерей. Там он отработает инженером на какой-либо стройке, может и орден получить. Называли фамилии с почетом вернувшихся со строительства канала Москва — Волга. Он поверил, подписывал показания, по его разумению, не очень тяжелые. В камере ему разрешили покупки в ларьке, продуктовые передачи.
Он пытался убедить меня последовать его примеру. Я же уговаривал его отказаться от клеветы. Черкасского довольно долго не вызывали на допросы, и это не только успокаивало, но и питало надежду. Но когда вызвали подписать окончание следствия, Исаак Евгеньевич вернулся неузнаваемым, почернел, осунулся. Никакой вины за мной нет, воевал в гражданскую, всегда был чист перед партией, а тут поверил Персицу... Прощаясь, он просил передать всем знавшим его товарищам, что ни в чем не виноват, и оставил мне пару белья и три пачки папирос. Его дальнейшая судьба мне неизвестна. Хаханов и его соратники продолжали свое грязное дело, избивая на каждом допросе. Однажды, когда он орал на меня и осыпал матерщиной, в камеру кто-то вошел и остановился сзади. Мой истязатель вскочил и отрапортовал: «Следователь такой-то, подследственный такой-то...
Показания дает? Повернув голову, я узнал Фриновского, правую руку Ежова. Я сидел с ним рядом в президиуме, он жал мне руку за выступление. Фриновский обратился ко мне: «Почему не даете показаний? Ни на себя, ни на других.
Сплав по Индигирке.
Таскан — устье р. Сигиктях Первый 7-8 день Пеший переход до озера Ситим - 20 км. Индигирка - 10 км. Группа укомплектовывается всем необходимым походным снаряжением и средством спутниковой связи. Ниже некоторые фотографии по маршруту.
Кадыкчанский жж
Записки колымчанина От наших подписчиков ЖИВЁТ ТАКОЙ НАРОД. Фото 1 Предлагаю угадать национальность этой девушки. Обещаю, это по истине удивительно! Живой журнал записки колымчанина. Записки колымчанина жж кадыкчанский. Колымчане получили уникальную возможность прикоснуться к истории нашей страны. По всей Магаданской области 26 апреля открылись 37 площадок акции "Диктант Победы". Записки Колымчанина. Что осталось от ББЗ. Водосброс на Колымской ГЭС.
Читайте также
- Якутия. Технологические метки Бога. - Записки колымчанина | история | Постила
- Навигация по записям
- Записки колымчанина - Прогрессирующая литофобия или кому мешают русские пирамиды.
- Записки Колымчанина – Telegram
- Технологические метки Бога в Тартарии. | инсайдер
- Записки колымчанина.
Записки колымчанина
05.01.2024. Вечерняя прогулка по Синегорью. Надеюсь, что бывшим синегорцам и колымчанам будет интересна моя работа! Реквизиты на помощь в развитии канала: 2202206128278418 карта сбербанк. Новости Синегорья. Спела девочка одну славненькую песенку, и ей сразу напомнили кто она, из чьего племени и как должна себя вести.
Кадыкчанский жж
Записки колымчанина. — непрерывные новости из регионов России 24/7 на русском + новости Москвы и Подмосковья от и мировые новости от и партнёров в календарном. Приключения колымчанина в Крыму.#1. События и происшествия в Сыктывкара, бизнес новости Коми, политическая, экономическая, общественная жизнь региона. Записки Колымчанина. Что осталось от ББЗ. Водосброс на Колымской ГЭС. Последние, актуальные новости в городе Магадан: События, происшествия, погода. Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Колымчане сообщили неизвестным код во.
LJ Magazine. Записки колымчанина живой журнал
Записки колымчанина 6 месяцев назад А в этом видео мы с Вами наконец-то вернемся обратно в Синегорье! Подписывайтесь на мой... Прогуляемся по поселку, подышим летним ароматным воздухом! Реквизиты на помощь каналу:... В Синегорье штормит. Записки колымчанина 1 год назад Сегодня я покажу Вам Синегорье в непогоду. К сожалению, камера не передаёт тех ощущений, что испытываешь на самом...
Я предложил, если положит меня рядом, «тискать романы», пока не уснет. Этим и спасся: утром лежавшего с одного края отнесли в санчасть — сам он идти не мог, так закоченел, а лежавший с другого края оказался мертвым.
На следующий вечер, прежде чем идти в изолятор, я выпросил у каптера списанные ватные брюки и телогрейку, заранее насобирал крепких щепок. Каптер сообразил о моих намерениях и просил, чтобы работать поосторожней, — увидят надзиратели, могут приписать нарушение режима. Когда нас заперли на замок, я предложил всем заняться конопаткой щелей. Староста поддержал, и за полчаса мы заткнули все щели. Стало куда легче, хотя бы не дул сквозной ветер. Вероятно, от холода и постоянного недоедания у меня по всему телу пошли фурункулы, повысилась температура. Но у лекпома был лимит в 20 больных, больше освобождать от работы ему не разрешалось, и он ответил, когда я пришел на прием: «Терпи. Из-за тебя в забой я не пойду».
По окончании работы нас не запускали в зону без дров. А за ними надо было подниматься на сопку на обратном пути. Раскольников в «Открытом письме Сталину» старался из последних сил быстрее других подняться, взять бревно и спуститься. Пока остальные проделывали то же, он успевал хоть немного полежать и передохнуть. В лагерь впускали только всей бригадой, и все дожидались последнего, нещадно его ругая. Однажды по забою проходил начальник МЧХ Можайский, тот, что брал меня на строительство ларька. Я кинулся к нему проситься на любую работу. Он внимательно посмотрел на меня, видимо, припомнил и сказал: «А что?
Возьму не перевалку сторожем. Вижу, воровать не будешь». Как он добился моего расконвоирования, не знаю, но через три дня я уже оказался на перевалочной базе прииска «Скрытый» в фанерной будке размером 3 на 2 метра. Дверь была укорочена сантиметров на 30, чтобы в этот просвет можно было наблюдать за местностью, охраняя штабеля муки, круп, горы ящиков с обмундированием, техникой и инструментами. Все это доставляли из Магадана, сгружали и по мере потребности перевозили на лошадях в лагерь или на место работ. Главное мое сокровище — большую сварную печь топил я непрерывно. Кругом тайга, полно сухостоя, топор и пила при мне, словом, счастливейший человек в мире, если б приходили вести из дома. Питание получал сухим пайком и кашеварил сам.
Как-то, разгружая ящик со стеклом, взглянул на свое отражение и поразился: на меня смотрел мой 60-летний отец. Понял, почему меня часто называли стариком, хотя мне минуло только 29 лет. За время заключения я постарел вдвое. Конец моей райской жизни пришел месяца через три. Начальник режима забыл его фамилию, он был недолго на прииске потребовал у меня заменить кирзовые сапоги на новые. Я сказал, что не имею права вскрывать ящики, я только охраняю и отвечаю за сохранность. Он рассвирепел: «Ты, мразь, будешь меня учить? Меня товарищи Сталин и Берия прислали сюда наводить порядок!
Через два дня я снова был в забое. Вскоре у меня началась цинга. Появились безбелковые отеки — ткнешь пальцем в ногу или руку, вмятина остается и не проходит. На работу ходить не мог, лежал в бараке. Было в нем человек 80 цинготников, лечили нас настойкой кедрового стланика. На вкус — мерзость страшная, но помогала. В один из дней в барак пришел нарядчик набирать из больных рабочих для стройцеха. Я, понимая, что в бараке меня ожидает неминуемая гибель, взбодрился из последних сил, размахивал руками, уверял, что потомственный плотник отец действительно знал это ремесло , умею строгать и даже фальцевать, буду выполнять любую работу.
В числе шести доходяг взяли и меня. В стройцехе произошло чудо. Стал постепенно избавляться от своих хворей, приходить в норму, появился душевный подъем. Начальником стройцеха был Виктор Павлович Меженинов, вольнонаемный инженер, некогда закончивший МВТУ, гуманный интеллигентный человек, не терпевший лжи, махинаций, обмана. Не знаю, как судьба забросила его на Колыму, но меня он спас, и благодарность к нему я буду испытывать до конца своей жизни. Приглядевшись, Меженинов назначил меня нормировщиком взамен прежнего, обнаружив, что тот — бытовик, осужденный за растрату, — замешан в грязных делах и поборах с заключенных. Потом сделал меня и десятником, и я добился разрешения ночевать в столярке, находившейся за зоной. Однажды я рискнул подойти к колючей проволоке, отделявшей бараки от общей зоны, и не поверил своим глазам, увидев плечистого высокого мужчину — секретаря Подмосковного бюро МК партии Постоловского.
Как ты жив остался? Он ничего не ответил, отвернулся и пошел прочь от изгороди. А другой «зек» тихо сказал: «Это близнец, он отрекся от брата, вот и остался живой, чтобы помереть здесь». Вольнонаемный молодой горный инженер Колчин, назначенный начальником участка, не считал «зеков» людьми. Как-то я увидел, что, командуя бригадой полускелетов, он требовал перенести метров на двадцать толстую цельнометаллическую трубу длиной около 10 метров и диаметром 50—60 сантиметров. Это весом около 2 тонн. Вручную, без всяких приспособлений. Бригада толкалась у трубы, кое-как приподнимали один конец, дальше дело не шло.
Возвращаясь часа через два, я увидел ту же картину, лишь двое лежали на земле с поврежденными ногами. Колчину я не был подчинен и крикнул ему: «На базе трактор стоит, зачем людей мучить? И она не только обличает нас, но и призывает к действию, к выходу из тьмы к свету.
Это больше, чем связей в мозгу. Это - СЕТЬ! К которой все нави имеют доступ, могут скачивать и заканчивать информацию, воспоминания. И вы собираетесь уничтожить этот мир?! Богатство этого мира таится вокруг нас, а не только в земле.
Нави это знают и готовы его защищать.
Написать автору В этом году "Диктант Победы" написали свыше 700 жителей Магаданской области. Об этом ИА MagadanMedia сообщали в пресс-службе Магаданского РО ВПП "Единая Россия" Центрами патриотического единения колымчан всех возрастов стали Северо— Восточный государственный университет, спортивно— технический центр "Подвиг", библиотеки, центры дополнительного образования, музеи, школьные аудитории. Его можно также можно было написать онлайн на сайте диктантпобеды. Задания в этом году были посвящены 80-летию полного освобождения Ленинграда, выходу советских войск на границы СССР, юбилеям писателей-фронтовиков, а также другим памятным датам.
Каждый колымчанин теперь может разоблачать недостоверную информацию в интернете
Центрами патриотического единения для людей всех возрастов стали Северо-Восточный государственный университет, спортивно-технический центр «Подвиг», библиотеки, центры дополнительного образования, музеи и школьные аудитории. Те, кто не смог присутствовать очно, могли выполнить задания на сайте диктантпобеды. Международная историко-просветительская акция «Диктант Победы» состоялась уже в шестой раз. В этом году вопросы теста посвящены 80-летию полного освобождения города Ленинграда, выходу советских войск на границы СССР, юбилеям писателей-фронтовиков, а также другим памятным датам.
Был самый настоящий Глобальный Сетевой «Рай»! На планете Пандора всем управляет божество - «Великая Мать» Дерево - Душа , сохраняющая равновесие жизни. Все деревья, растения, животные и Нави подключены в общую Сеть и посредством этой Сети получают все необходимое. Подключаясь своими косами к лошадям и драконам посредством цахейлов-коммуникаторов, они могут передвигаться на них и т. Это не технократия железа, это истинная живая планета! Я вам говорю не о мифологии, не о вуду.
А я продолжал кипеть и возмущаться. Прозрение, к великому моему сожалению, наступило лишь года через два. Так долго еще держалась слепая вера. Помог мне избавиться от нее старый большевик из Киева Григорий Захарович Рубальский. Долгие откровеннейшие беседы с ним ускорили понимание зловещей роли Сталина в массовом уничтожении лучших людей партии и народа. Месяц нас везли на Дальний Восток. В эшелоне больше 40 товарняков, только в нашем вагоне было 80 человек.
Духота отчаянная. Кормили селедкой и хлебом, раз в день баланда, и мы постоянно мучились от голода и жажды. Воды иногда не получали сутками, если обслуга не успевала на остановках наносить ее ведрами в кадушку. Троих умирающих конвой оставил на больших станциях. В вагоне оказалась группа уголовников. Вели они себя нагло, обворовывали всех, пока, применив силу, нам, политическим, не удалось навести какой-то порядок. К концу пути я настолько ослабел, что при выгрузке во Владивостоке потерял сознание, и до пересылки молодые парни-литовцы с автозавода ЗИС донесли меня на руках.
Там положили под струю водозаборной колонки. Очнувшись, увидел склонившегося надо мной Ва- - 69 - ню Иванова, одного из секретарей МК комсомола. Осужденный на 10 лет, он прибыл на пересылку с одним из предыдущих этапов. В пересыльной тюрьме узнал, что вслед за мной был арестован и погиб в тюрьме заведующий особым сектором МК Давид Рабинович. В августе 1938 года наш грузовик с 24 зеками, оставив позади 700 километров на северо-запад от Магадана, остановился у болотистого ущелья между двумя высокими сопками под названием Ключ Линковый. Дальше мы, ослабевшие после месячного этапирования, двинулись пешком по болотам. Отстававших конвой подбадривал штыками.
Участок «Линковый», входивший тогда в золотой прииск «Стахановец», начал функционировать еще в мае сразу с разработки и промывки грунта. Лагерники вручную кайлили грунт, подвозили на тачках к лоткам и промывали, добывая «сумасшедшее золото» — 6—8 граммов на кубометр грунта. Рыли шурфы и канавы. Жильем служили две большие брезентовые палатки. Не было даже кухни. За все лето успели построить лишь самое срочное: бревенчатый дом для вольнонаемных и охраны, для заключенных — штрафной изолятор. Главным была добыча металла.
К нашему прибытию в «Линковом» уже работало около 150 человек. Переночевали мы под открытым небом, а рано утром нас выстроили вместе с прежним «населением». Мордатый нарядчик явно из бытовиков или урок — прокричал, подражая диктору радио: «Заключенные! Республика вам даровала жизнь! Честным трудом зарабатывайте свободу! А теперь слушайте приказ по Западному горнопромышленному управлению: «За контрреволюционный саботаж, вредительство и невыполнение норм выработки расстрелять... Среди них был директор авиационного завода в Филях Марголин, хорошо известный в стране хозяйственник.
Арестовали его в 1936 году, а буквально накануне он был награжден орденом Ленина. Так начался мой первый трудовой день на Колыме. Первые две зимы мы жили в палатках. Стремясь к максимальной добыче золота, наше начальство не форсировало обустройство лагеря. Работали без выходных, кроме дней 7 ноября, 1 Мая и Нового года. В эти дни вольнонаемные отдыхали, а мы, стоя на - 70 - снегу, проходили тщательный «шмон» — обыск с прощупыванием не только каждой тряпки, но и каждого из нас. Пищу варили в больших котлах на открытом воздухе и тут же ее раздавали.
Мисок, ложек, котелков не хватало, многие приспосабливали консервные банки. Плеснет разъевшийся повар баланды в маленькую банку. Работяга стремительно проглатывает еду и просит добавки. В ответ получает: «Прокурор добавит! Кругом крики: «Отдай пайку», «Пайку украли! Тут же команда: «Становись! Зима на Колыме долгая, с сентября по апрель.
Морозы нередко достигали 50 градусов и ниже. Скверное, мягко выражаясь, питание, тяжелая, для многих непосильная и выматывающая работа по 12 часов кряду, плохая одежда быстро выводили людей из строя. От распространившегося массового поноса наш лекпом Рыжов выручал марганцовкой, почти единственным лекарством, имевшимся в его распоряжении. В первый же год в «архив З» за смертью списали почти половину прибывших с нашим этапом. Лишь трое оставалось в живых из привезенных со мной на грузовике 24 человек. В конце октября 1938 года начальник МХЧ материально-хозяйственная часть Можайский отобрал в забое трех человек помогать плотникам, срочно сооружавшим ларек для снабжения вольнонаемных и охраны. Их было около 100 человек, МХЧ торопилась обеспечить их продуктами к ноябрьским праздникам.
Попал в эту тройку и я. Войдя в недостроенную палатку, мы увидели три тела, висящих на потолочной балке. Ветер раскачивал трупы, развевал их рваную одежду. Мои напарники со страху побросали доски, которые несли, и убежали. А меня заставили снять трупы и сложить их в стороне у лиственницы. В одном я узнал бывшего работника Московского радиокомитета, с которым разговаривал накануне. Он был в отчаянии, тосковал по семье, особенно по двум дочерям, твердил: «Не хочу жить...
Проходя по нашему забою, он что-то заметил одному бригадиру. На наших глазах Павлов выхватил пистолет и застрелил его. Смертность в лагере росла, но машина НКВД работала исправно и методично: из Магадана регулярно подвозили все новые партии заключенных. Мертвецов хоронить не успевали, так как снимать людей на рытье могил начальство не хотело, чтобы не снижать добычу. Нашли выход: покойников складывали штабелями в пустовавшей брезентовой палатке. Я очень похудел, ослаб, стал задумываться, как бы ухитриться сделать какую-нибудь передышку. Актированные дни разрешались только при морозах свыше 50 градусов.
Когда было ровно 50, работы не прекращались. В один из таких «предельных» дней я сразу после завтрака пробрался в палатку с трупами и спрятался между ними. Примерно через час, когда, по моим расчетам, уже закончилась поверка оставшихся в зоне и водворение отказников в изолятор, я осторожно вышел и весь день отлеживался у себя на нарах среди законно освобожденных по болезни. Так удалось отдохнуть три дня. Мне повезло потому, что в нашей бригаде был нестабильный состав, менялись бригадиры, и моего отсутствия никто не заметил. А на четвертый день я промахнулся: спрятался между трупами недавно умерших. Это и сгубило.
Нарядчик и каптер пришли проверять, не осталось ли на умерших хорошего обмундирования, и сразу меня обнаружили. Последовал приказ по лагерю: «Трое суток штрафного изолятора с выводом на работу в штрафной роте». Это означало 12 часов работы в забое и затем ночлег в бараке с непроконопаченными стенами и без отопления. Выручила находчивость. Войдя в изолятор, я спросил, кто староста. Отозвался детина огромного роста. Я предложил, если положит меня рядом, «тискать романы», пока не уснет.
Этим и спасся: утром лежавшего с одного края отнесли в санчасть — сам он идти не мог, так закоченел, а лежавший с другого края оказался мертвым. На следующий вечер, прежде чем идти в изолятор, я выпросил у каптера списанные ватные брюки и телогрейку, заранее насобирал крепких щепок. Каптер сообразил о моих намерениях и просил, чтобы работать поосторожней, — увидят надзиратели, могут приписать нарушение - 72 - режима. Когда нас заперли на замок, я предложил всем заняться конопаткой щелей. Староста поддержал, и за полчаса мы заткнули все щели. Стало куда легче, хотя бы не дул сквозной ветер. Вероятно, от холода и постоянного недоедания у меня по всему телу пошли фурункулы, повысилась температура.
Но у лекпома был лимит в 20 больных, больше освобождать от работы ему не разрешалось, и он ответил, когда я пришел на прием: «Терпи. Из-за тебя в забой я не пойду». По окончании работы нас не запускали в зону без дров. А за ними надо было подниматься на сопку на обратном пути. Раскольников в «Открытом письме Сталину» старался из последних сил быстрее других подняться, взять бревно и спуститься. Пока остальные проделывали то же, он успевал хоть немного полежать и передохнуть. В лагерь впускали только всей бригадой, и все дожидались последнего, нещадно его ругая.
Андрея Никифоровича Годова, работника Сталинского райисполкома, я знал еще по Москве. Старый московский рабочий, он участвовал в первой русской революции. Годов очень тосковал по своим детям, их у него было пятеро. Письма с материка поступали к нам с большими перебоями. Стоял жаркий летний день, когда в обед нарядчик принес в забой пачку давно ожидаемых писем. Одно оказалось и Годову, радостно его схватившему. Но кто-то крикнул: «Танцуй!
Сел на опрокинутую тачку и закрыл глаза руками: из дома сообщили, что самый младший, самый любимый сын умер от истощения. Вечером в бараке мы собрали — кто сколько мог — 30 рублей, немалую для нас сумму, и передали Годову для отправки домой. Удалось ли это ему — не помню. Случайно я разговорился с бутырским сокамерником сына редактора «Известий» Ю. Он рассказал, что в 1937 году в одной из газет появилась заметка, критиковавшая Стеклова и упоминавшая о его дореволюционном меньшевистском прошлом. Это было плохим признаком, обычно предшествовавшим аресту. Стеклов позвонил по вертушке Сталину и пожаловался, - 73 - что его критикуют за давнее прошлое, хотя он многие годы является большевиком.
В ответ Стеклов услышал: «Да что вы беспокоитесь, мы же вас знаем и доверяем. Работайте спокойно! Будьте здоровы! А ночью его арестовали вместе с сыном. Однажды по забою проходил начальник МЧХ Можайский, тот, что брал меня на строительство ларька. Я кинулся к нему проситься на любую работу. Он внимательно посмотрел на меня, видимо, припомнил и сказал: «А что?
Возьму не перевалку сторожем. Вижу, воровать не будешь». Как он добился моего расконвоирования, не знаю, но через три дня я уже оказался на перевалочной базе прииска «Скрытый» в фанерной будке размером 3 на 2 метра. Дверь была укорочена сантиметров на 30, чтобы в этот просвет можно было наблюдать за местностью, охраняя штабеля муки, круп, горы ящиков с обмундированием, техникой и инструментами. Все это доставляли из Магадана, сгружали и по мере потребности перевозили на лошадях в лагерь или на место работ.
Она дешевле, и не требует специальной проволоки, в отличии от импортных. Всё что нужно это вода и электропитание.
Вот девиз, который должен взять на вооружение каждый. Учите детей правильно! Пристроительстве Асуанской ГЭС разрезали и перенесли на новой место гигантские статуи храма в Абу-Симбеле, вырубленные в каменной скале 3200 лет назад вчесть фараона Рамзеса II. Интересен ещё один факт: в допетровские времена основной составляющей экспорта былбесполезный по сегодняшним меркам поташ. А это продукт, получаемый именно издревесной золы. Но в начале 18 века Петр 1 выдаёт указ о полном запретевывоза из России поташа, под страхом пожизненной каторги. Если в Египте для производства искусственного гранита применяли углекислый калий, то в России были несметные залежи углекислого натрия, который служил связующим для геополимерного бетона.
Иименно дата Указа стала разгадкой вопроса о том, когда на самом деле появилась "античность". Выходит, вся античность Европы и Ближнего востока создавалась нетак давно а не до нашей эры , и для её производства требовались немыслимые объёмы основного вещества,играющего роль связующего, в растворе, который потом выдавали за натуральный мрамор, гранит, малахит, диорит и пр. Кроме того, необходимо заметить,что поташ был основным компонентом для производства стекла и... Сейчас выкачивают газ, а раньше вывозили поташ. И Пётр решил перекрыть Европе краник для производства keramomarazzi керамогранита и пороха.
А.Кадыкчанский о битве за Петербург.
В этом году вопросы теста посвящены 80-летию полного освобождения города Ленинграда, выходу советских войск на границы СССР, юбилеям писателей-фронтовиков, а также другим памятным датам. Как отметил координатор проекта партии «Единая Россия» «Историческая память», председатель комитета Госдумы по информполитике Александр Хинштейн, в этом году общее количество участников акции может превысить два миллиона. Это не только проверка знаний истории, но и выражение уважения уходящему поколению ветеранов. С каждый годом у нас все больше участников, все шире география.
С начала 90-х годов пишет рассказы, очерки и статьи для печатных и интернет-изданий. Участвовал в археологических раскопках и написании научных работ по истории средневекового русского права. С начала 2000-х годов пишет статьи и книги в научно-популярном и научно-фантастическом жанрах, а так же обзорные и аналитические статьи kadykchanskiy. Является модератором и одним из создателей коллективного авторского интернет-портала www.
А тут невозможно не заинтересоваться уступом слева внизу. На этом фото диссонирует со всем пейзажем кладка над головой туриста. Левый верхнй угол фото. Второй ряд "кладки" сверху, вас не поразила идеальная геометрия? А вот у туристов "разделочный стол". Он так похож на естественный обломок породы, но как то напрягает его правильная ориентация граней. Настоящий блок! Побитый, истёртый, но всё-таки блок! Язык универсальное средство передачи информации сквозь время. Поиграем в слова? Знаете, что такое по русски «ТАЙ»? Тай — значит стена, ограда, изгородь, преграда. Тут всё ясно. ТАЙ — Стена. А что тогда МЫР? Оба варианта мне нравятся и оба имеют право на жизнь. По первому выходит, что Таймыр это стена мира в понимании мир — земля, лань или ланд. А второй пострашнее будет. Уверен, что это не случайность и не простое заимствование. Море MARE ассоциируется с мором. Массовой гибелью, сМЕРтью. Суть — беречь. Берег оберегает от мора. Отсюда фамилии Брежнего, Брегин, и даже.... Да, такое часто случается, что основа всех языков остайтся, но искажается либо перестановкой слогов, либо прочтением задом наперёд. Очень распространённая в Скандинавии фамилия. Отголоски трагедии, принесённой морем? Возможно кто-то улыбнётся, вспомнив Чудинова и Задорнова. Но это отдельная тема. Вот такие замечательные камешки на острове Попова-Чухчина. Интерес к ним во всём мире невероятный. О менгирах написаны тысячи научных трудов — статьи, доклады, монографии, диссертации, да что там, целые трактаты! Столетиями на изучения этого феномена тратятся просто горы денег, но наука не сдвинулась ни на шаг с тех пор как был описан первый менгир, и до сегодняшнего дня. Версий об их происхождении и предназначении тьма тьмущая. От надгробий и жертвенных алтарей куда уж без них нашим «учёным» , до обсерваторий и даже электростанций. Слово «Обсерватория» никакое не иностранное. Угадайте его происхождение. Слово, понятное любому славянину. Однако увлёкся и отвлёкся. Так вот о менгирах. Наука умеет «рубить бабосы» на ровном месте.
Они и по сей день практически не изменились. Осознав свою ошибку, я вновь взялся за поиски Тартара, и нашёл его. Накладываем на современную карту координаты города с карты 1590г. Вот и отгадка... Тартар, оказывается, покоится на дне Северного Ледовитого океана, в Восточно-Сибирском море. И тогда становится совершенно ясно, что река Каракоран на карте Феримонтануса это и есть река Колыма. И главный правый её приток Омолон, так же никуда не делся. А вот озеро Корос, по всей видимости, сейчас превратилось в часть Колымского залива. Но больше всего меня волновали великие Тартарские пирамиды. На карте они кажутся совершенно близко от Тартара, но это иллюзия. Что бы найти их, нужно знать географические координаты. Мы их знаем. Отправляемся на 68-й градус с. Оказываемся в искомой точке. Синим я выделил сегодняшнее очертание рек, а жёлтым - их первоначальные русла. При увеличении карты они отчётливо видны. И очень хорошо видно то место, где должны были бы находиться хотя бы следы пирамид, но... Но это тоже результат, причём фантастический! Посмотрите на это место, оно резко контрастирует с прилегающими территориями, и чётко ограничено на востоке некой границей, непонятного происхождения. Обратите внимание на "блинчатую" структуру поверхности этой местности. Она очень похожа на лунную, и вне сомнений, если убрать растительность и воду, мы увидели бы здесь точную копию поверхности Луны. А ещё, подобная местность существует в Восточной Сибири, где пейзаж один в один, как на поле боя, изрыт воронками. И те же непроходимые болота, озёра... Так выглядит с вертолёта этот участок тундры, где должны были быть пирамиды. Правда есть существенная разница. В Сибири озёра почти идеально круглые, а здесь... Вы стреляли когда-нибудь из дробовика по металлическим бочкам из под солярки?
Записки Колымчанина. День Благовещения.
То что мы можем видеть сейчас по сути есть состояние качества, износа, и косвенно возраста артефактов на момент их закладки в фундамент. Очевидно что менее изношенные плиты соответствуют времени создания примерно 1650-1670 годов. Представленные в этой части образцы как раз соответствуют в основном этому времени. В фундаменте есть и более старые плиты и на них тоже есть надписи. Впечатляющие именно своей эстетикой и сохранностью надписей и рисунков.
Все они могут быть датированы серединой 17-го века и практически с новА ушли в фундамент храма преподобного Ферапонта Можайского. Однако в ассортименте плит есть и более старые образцы. Они не столь эстетичны, но не менее интересны. Посмотрим например вот на эту.
Следы розетки и бордюра едва прослеживаются. Надпись практически процарапана, хотя и довольно аккуратно и при этом выгледит новее самой плиты. Вот еще. Тут почерк еще менее аккуратен.
А тут впечатление что на старой плите учились писать. А может они того же времени? А берестяные грамоты, как мы помним, это 9-15 век. Может быть — гадать не будем.
Вот еще пример из той же серии. Впрочем это могут быть и брак и черновики или учебные образцы : Ясно одно. Использовались старые плиты и качество самого орнамента явно не ученическое. Есть образцы промежуточные, например вот этот.
Тут есть намек на качество, но оно не сравнимо с плитами 17 века. И снова мы видим что узорный рисунок более качественный и явно старше. Вот тут это видно лучше. Следуюший образец уникальный для собрания плит Лужецкого монастыря.
Плита, детально описанная еще Фоменко и Носовским в книге «Тайна Русской истории». Парное захоронение двух мледенцев - Андрея и Петра Климентьевых. Младенцы почили в 1641 и 1643 годах. Надгробие неканоническое и мы не видим тут вилообразного креста, но сделано очень качественно, причем и узор окантовки и буквы явно делались в одно время и одним мастером.
Судя по состоянию, эта плита довольно долго находилась на воздухе, прежде чем лечь в фундамент. Впрочем у меня нет уверенности что плита там вообще была. Выставлена она в некрополе с другой стороны собора и возможна его частью и являлась. Что мы можем сказать, посмотрев на эти снимки?
Еще до Раскола существовала практика надгробия без вилообразного креста, о чем говорит плита Клементьевых 40-вые годы 17-го века. При этом орнамент окантовки присутсвует неизменно. Практика надписи на плитах — более поздняя традиция. Изначально ненадписанные но узорные плиты могли изготавливаться в отдельном производстве и возможно значительно раньше чем были применены в дело.
Самы старые по износу и вероятно по времени изготовления плиты имели более простой зубчатый орнамент окантовки в противовес более позднему — витой трехжгутовой волне. Неочевидное но вероятное Теперь несколько примеров из области скорее гипотез и загадок. Вот например воистину чудиновский образец.
Не случайно многие годы Луковка использовалась как сторожевая башня. Ещё один вид с башни Луковка. Недалеко от крепости есть озеро Городищенское, в него впадают воды из Словенских ключей, благодаря чему вода в нём не замерзает. И даже зимой тут плавают лебеди, хотя плавают они тут скорее всего потому, что им подрезали крылья, и они просто не могут улететь на зимовку в тёплые страны, и вынуждены развлекать поломников. Словенские ключи.
Сюда ежедневно приезжают сотни паломников, пьют "святую воду", летом купаются в озере, не подозревая про некоторые нюансы. В июле 2012 года и в январе 2013 года областной Роспотребнадзор проверил качество воды в изборских источниках. Взятые пробы показали бактериальное загрязнение и несоответствие воды гигиеническим требованиям по микробиологическим показателям. Роспотребнадзор запретил употреблять воду из Словенских ключей без кипячения, а также заглатывать воду из водоемов при проведении водных процедур. Несмотря на это, администрация музея-заповедника "Изборск" до сих пор не разместила соответствующие информационные плакаты вблизи источников, подвергая опасности здоровье многочисленных туристов и паломников. В интернете я видел не мало информации, что вода из источников богата кишечной палочкой. Правда прочитал я про это уже по возвращению домой. Ну а там мы конечно попили эту воду, но вроде обошлось.
Тьфу тьфу тьфу. А может нагнетают. Возраст ключей - около тысячи лет. Вернёмся в крепость. Самой высокой и мощной башней Изборской крепости, является Вышка, ее высота сегодня — 19 метров, но несколько веков назад она была еще выше - ее верх венчала деревянная пристройка, предназначенная для несения сторожевой службы. Башня Вышка, в окружении сельского пейзажа. На южной стороне крепости стоит Колокольная башня, которая защищала въезд в город и главные ворота крепости. Ну и жена рядом с Колокольной башней, для наглядности оборонительной мощи этих стен.
А вот собственно фрагмент стены, что за иероглиф выложен кладкой в стене я так и не понял. А это, чуть-ли не единственные местные житили, которых мы встретили за время прогулок вокруг крепости. Талавская башня. Единственная башня, которая отличается от остальных. Все круглые, эта квадрат. Связано это с тем, что башня была построена позже других, в конце 15 - начале 16 века. На этом наши прогулки по окраином прекрасного Изборска подошли к концу, мы с женой устали по очереди носить на руках Полину, селу в машину и отправились дальше, изучать окрестности Псковской области. Следующим пунктом был город с экзотическим названием Остров.
Это такой момент, когда от посещения места ожидаешь - очень много, а получаешь... Хотя про это в следующий раз. Ну и по традиции небольшая историческая справка. Основало город славянское племя кривичей и, по преданию, первоначально он назывался Словенском по имени предводителя кривечей Словена , а позднее был переименован в Изборск в честь Избора, сына Словена. Изборск стал главным городом этих краев еще до основания Пскова, став, однако, при княгине Ольге пригородом основанного ею в более выгодном месте — на реке Великой, Пскова. После объединения славян вокруг Киева Изборск платил дань киевским князьям, а изборяне участвовали в походах русичей на Византию, Болгарию и печенегов, вели торговлю с Чудскими землями по водному пути через Городищенское и Мальское озера. В начале XIII века, после распада Киевской Руси, Изборск стал пограничным сторожевым городом на западной окраине Новгородской земли, и с этого времени вплоть до начала XVI века часто подвергался нападениям и осадам со стороны рыцарей Ливонского ордена, шведов, немцев, поляков и др. В 1242 году, после победы русских дружин в Ледовом побоище, Изборск окончательно перешел к Псковщине, хотя соседи не оставляли попыток захватить лакомый кусочек на границе.
Первоначально крепость была небольшой, деревянной, с единственной каменной башней - Луковкой, но уже к середине XIV века, с возрастанием стратегического значения крепости, знаменитый псковский посадник Шелога полностью перестроил крепостные сооружения, сделав их каменными, что превратило Изборск в мощный и хорошо укрепленный населенный пункт и позволило ему выдержать многочисленные немецкие осады XIV века.
Его можно также можно было написать онлайн на сайте диктантпобеды. Задания в этом году были посвящены 80-летию полного освобождения Ленинграда, выходу советских войск на границы СССР, юбилеям писателей-фронтовиков, а также другим памятным датам. Диктант Победы. Для этого им нужно было правильно ответить за 45 минут на все 25 вопросов, сообщал ранее координатор проекта «Историческая память», первый заместитель секретаря регионального отделения партии «Единая Россия» Эдуард Козлов.
Сайвите Sayhuite - археологический объект в 47 км к востоку от города Абанкай в провинции Абанкай, департамент Апуримак, Перу. Памятник считается центром религиозного культа воды. Оригинальное название, которое место носило до конкисты, неизвестно. Мачу-Пикчу Machu Pikchu - "город среди облаков", находящийся на территории современного Перу, на вершине горного хребта на высоте 2450 метров. Построен приблизительно в 1440 году великим правителем инков Пачакутеком и функционировал до 1532 года.
Предположительно являлся центром поклонения богу солнца Инти Ольянтайтамбо Ollantaytambo, Ullantaytampu - современный город и археологический памятник культуры инков на юге Перу в 60 км к северо-западу от города Куско.
Алексахин Иван Павлович
Надеюсь, что бывшим синегорцам и колымчанам будет интересна моя работа! Реквизиты на помощь в развитии канала: 2202206128278418 карта сбербанк. Записки Колымчанина. О чем молчат руины и шепчут пирамиды. «То тарелками пугают, дескать, подлые, летают, То у вас собаки лают, то у вас руины говорят». Ученые-записки_Выпуск-XVII_XVIII_2020_2021. Все города России от А до Я. — региональные новости городов России 24/7 на русском +. Записки колымчанина 268.