После войны советское руководство выработало принцип коллективного контроля над инструментами насилия. Главные новости о том, что произошло в зоне СВО к вечеру 25 апреля, читайте в материале Последние новости о персоне Александр Аузан новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое.
Александр Аузан. Россия — страна умных людей, неспособных договориться друг с другом
Все остальные восстановили. Поэтому перед Украиной задачи очень серьезные — нужно восстановить довоенный уровень 2013 года, докризисный 2007-2008 годов и советский уровень 1990 года. После этого начинается самостоятельное развитие. Для этого Украина нуждается в инвестициях в размере 100 млрд. Этого не может дать ни Европа, ни Россия. И одновременно это страна, которая очень сильно влияет на нас всех.
Потому что это и потоки мигрантов, и продовольствие, и машиностроительная база, которая России, конечно же, важна. И расположена она не в Донбассе, а в Днепропетровске, Харькове. Мне кажется, что надо искать вариант, как вот эту образующую черную экономическую дыру большую страну, которая всем будет приносить опасности, за счет международных инвестиций в экономику, конечно, в согласии с украинским правительством, начать поднимать. Но при этом России, на мой взгляд и на взгляд моих коллег, имеет смысл участвовать только, если будут сняты санкции по европейским финансовым рынкам. Если европейский налогоплательщик хочет выложить больше, чем выложил на Грецию, — нет.
Другое дело, что Германия сейчас не в том состоянии, чтобы участвовать в этом так, как участвовала в Греции. Пожалуйста, выложите 100 млрд. Но если у вас вдруг нет этих денег, то надо обсуждать вопрос о комбинации усилий. На мой взгляд, европейского избирателя не предупредили, что конкретная ситуация по Украине будет чревата не только военно-политическими рисками, но и экономическими, что за Украину надо будет платить. Что сейчас делает Евросоюз, МВФ?
Они дают Украине деньги, чтобы она не умерла. А падать-то она продолжает. И понятно, что напряжение будет нарастать, радикальные силы — выдвигаться. Миграция будет происходить. Мне кажется, если говорить не о конкретно крымской проблеме или майданной революции, одной из причин столкновения России, а точнее — Евразийского союза с Евросоюзом, — явилось то, что после кризиса 2008—2009 годов мы живем в период отлива глобализации.
Она иногда нарастает, но она не может нарастать бесконечно. Я могу сказать почему. Если глобализация требует теснейшей координации правительств и требует, по существу, единого мирового правительства, то такое невозможно. Даже в Евросоюзе уровень исполнительной власти ограничен. Все равно мы понимаем, что там с обратной связью проблемы, и это — при культурной однородности Европы.
Теперь соедините Европу с Африкой, Южной Азией, Латинской Америкой — и вы увидите, какая прелесть получится с исполнительной, законодательной властью. Так что мировая судебная власть теоретически возможна. Она и есть. А мировая исполнительная власть невозможна. Если невозможно координироваться, значит, начинается отлив, когда образуются региональные блоки с более жестким регулированием.
У Евросоюза в этом плане две линии раскола. Одна на Востоке, там, где Украина оказалась — на границе двух региональных блоков, а другая на Западе — в Великобритании. И там возник вопрос: будет ли Шотландия в Англии, будет ли Великобритания в Европейском союзе. Потому что Евросоюз стал ужесточать финансовое регулирование. Франция и Германия сказали: «Ну, что делать, в этих условиях нужно усилить координацию».
А англичане сказали: «Стоп! Поэтому нужно постоянно думать, как разряжать конфликты. Заметьте — в Тихом океане сейчас, на мой взгляд, прочерчивается новая линия конфликта между США и Китаем по торговым блокам. И хорошо, если там будет только торгово-экономическое напряжение. Скорее всего, там будет политический конфликт.
Не дай Бог — и военный. Великий Томас Гоббс в свое время доказал: поскольку человек склонен к агрессии, начать войну легко, а закончить сложно. Поэтому все время надо помнить, что это гоббсова проблема, ныне опять признанная в социальных науках. Эта опасность войны — она все время живет. И если мы не хотим обострений, этим нужно заниматься.
В странах должно быть понимание, что вероятность войн в период отлива больше, чем в период прилива. Причем, не только на этом направлении — Европа—Россия, — а в каких-то еще точках. Оценивали ли вы нашу экономику, ситуацию у наших соседей? Могу сказать, что мы, скорее, интересовались Эстонией, потому что она показала очень хорошие результаты по ряду индексов. Я институциональный экономист, и это очень важно, как эстонцы продвигались по показателям делового климата и так далее.
Но в принципе я не специалист по национальным экономикам. Мы Украиной занимались потому, что, на мой взгляд, нужна экономическая составляющая минского процесса. Что мы просто не вырулим из военно-политических проблем, если не вспомним, что есть экономическая сторона жизни, потребность в инвестициях. Поэтому о латвийской экономике отдельно я сказать не смогу, но то, что эстонцы показали отличные результаты, это факт. Понятно, что там и контексты другие, и Финляндия рядом, которая многому научила.
Западные советники не помогали, а вредили - Готова ли Россия использовать опыт западных экономистов? Мы опыт западных экономистов уже несколько раз использовали. Я бы сказал, что возникли некоторые проблемы. С тем же Джеффри Саксом, который был советником правительства Гайдара. И не только им.
Честно сказать, у меня есть серьезные претензии к Джеффри Саксу. Хорошо, члены правительства России в 1992 году могли не знать о работах институциональной школы, но Джеффри Сакс обязан был знать, что Нобелевскую премию 1991 года получил Рональд Коуз, из чего следовали абсолютно другие рекомендации для экономики. Представление о том, что вы начинаете либерализацию, и рынки сами приходят к оптимуму, не соответствует результатам институциональных исследований. Потому что так бывает при двух условиях — если у вас трансакционные издержки равны нулю чего никогда не бывает , и если вы отвлекаетесь от эффекта дохода. От того, насколько влиятельны и богаты группы в стране.
Или «сектором публичных акционерных обществ». Мне непонятно, почему мы определяем деятельность третьего сектора через его организационно-правовую форму? На мой взгляд, то, что принято у нас называть некоммерческим сектором, скорее является сектором гражданских организаций. Но это — примечание в скобках. Отвечая на вопрос, начнем с того, что считать воздействие некоммерческой деятельности на развитие страны — это проблемно, хотя и решаемо. Можно, конечно, посчитать, какие бюджеты потрачены или сколько рабочих мест создано.
Но, с моей точки зрения, это неправильный расчет. Гражданские организации производят общественные блага. Они производят эффекты, которые в экономической науке называются экстерналиями. Их можно считать, но это довольно трудно. Поэтому, если исходить из того, что действительно является продуктом гражданского общества, то мы не можем сказать, каков его экономический вклад. Потому что мы считаем не вклад, а в лучшем случае затраты.
А в каких экономических условиях сейчас находится третий сектор в целом? Можно ли говорить, что есть нехватка или неравномерное распределение средств? С моей точки зрения, в этом направлении деятельности деньги не главное. Здесь деньги следуют за людьми, в отличие от бизнес-проектов, когда вы не можете запустить работать бизнес-структуру, не имея средств. В секторе гражданских организаций все начинается с человеческой активности. Если есть действующие люди, то они потом, может быть, подтянут деньги.
А может быть будут реализовывать свои проекты без денег. Хотя, это не значит, что у таких организаций нет денежных проблем: они однозначно бывают. Причем хочу заметить, что избыточные деньги для организации некоммерческого типа гораздо большая проблема, чем их недостаток. Потому что такого рода профицит приводит к коррозии человеческих отношений в гражданских организациях. Появляется головная боль: как эти деньги удержать, не отдать, освоить. Поэтому не деньги центральный вопрос, а люди.
Кстати, про людей. Вы говорите в своих лекциях, что человеческий капитал — это важнейший актив социально-экономического развития. Как вы можете оценить людей, работающих в НКО с точки зрения качества человеческого капитала? Я попробую ответить на ваш вопрос, но сразу оговорюсь: я не знаю нынешнего состояния человеческого капитала в гражданских организациях. Подробнее Во-первых, человеческий капитал — всегда один из ключевых вопросов в России. Сейчас у нашей страны есть три актива мирового значения, если не говорить про недра: военный, территориальный и человеческий потенциал.
Вот это три точки, из которых идут разные дороги в разное будущее России. Я всегда был сторонником того, что нужно делать ставку на человеческий капитал в вопросе будущего страны. Для меня это — страна умных людей, которые живут не сырьем, а умом и талантом тех, кто здесь рождается и живет. Теперь, если говорить про сектор гражданских организаций. В 80-90-е годы, когда я жил и работал в этой сфере, появлялись первые некоммерческие организации России, основателями многих НКО были люди совершенно исключительные с точки зрения их образования, кругозора, моральных качеств. Например, Людмила Михайловна Алексеева — археолог по образованию, окончила исторический факультет Московского государственного университета, а после — внесла огромный вклад в правозащиту.
Людмила Алексеева. Причем один из любимых учеников. Рогинский был не только редким знатоком истории, он понимал, как исторические события влияют на смыслы в обществе. Поэтому у истока многих движений и организаций стояли люди высокообразованные. А вовлекались в их работу нередко студенты и аспиранты, то есть люди с большим потенциалом.
Дальше оно естественным образом повело, знаете, к чему? К изменениям городов. К той революции общественного пространства, которая, например, в Москве произошла в 2011—2012 годах. Все эти парки, пешеходные зоны и т. И вслед за Москвой же начали меняться и другие мегаполисы. Разумеется, эта городская революция принесла свои последствия для власти. Потому что немедленно рассерженные горожане сказали: «Так, нам не нравится, что происходит в государстве». Тогда, я бы сказал, они проиграли, но получили в виде отступного это пространство своих городов, реконструкцию пространств. Но модернизация идет. Но, понимаете, то, что эти процессы как бы сами собой текут, на самом деле не должно привести к выводу «наберитесь терпения, и дальше все само собой придет». Я вижу очень серьезные препятствия на этом пути. Видите ли, мы понимаем, что модернизация приводит в какой-то момент к спросу на свободу, демократию, конкуренцию. Но вот вопрос: можем ли мы сказать, что вся страна этого жаждет, а некая власть этого не хочет. Если говорить об измеримых вещах. Тоталитарный Китай с агентством «Синьхуа», газетой «Жэньминь жибао» — там спрос на демократию выше, чем в России. World Values Survey. Это самый большой проект, который дает такой скрининг ценностных установок в мире. Международное исследование, которое уже 20 лет волнами смотрит на то, что происходит с ценностными установками. Отношение к экономической конкуренции — опять та же картина. Немцы и японцы тоже не так любят конкуренцию, как, например, американцы. Но количество людей, которые считают конкуренцию злом в России, — рекордное по сравнению с сильными западными и восточными конкурентами. В чем дело-то? Им не нужны правила, нормативные установления. У них либо связка друг с другом, либо связь, которая позволяет обойти закон. Неважно, речь идет о военном призыве, получении справки и т. Необязательно институты, которые способствуют модернизации. Поэтому главный, мне кажется, вопрос, который нужно обсуждать, когда мы видим, что этот процесс идет, но во что-то утыкается: во что он уткнулся? Я бы начинал говорить о культуре и о спросе, который существует в стране на будущее. Хантингтон назвал Россию, Турцию и Мексику разорванными странами. В смысле, что эти страны, защищая свой национальный суверенитет, вынуждены были в какой-то момент втащить в себя западные управленческие, военные и прочие технологии, в элиты для того, чтобы не потерять национального суверенитета. Все три страны решили эту проблему. Они не были поглощены западным миром. Но в итоге, по мнению Хантингтона, внутри каждой из этих стран возник разрыв. Как Турция мучается с тем, что она отчасти светская, индустриальная, сервисная, а отчасти исламская, фундаменталистская, аграрная — и все это в одной стране. У нас то же самое. Мы страна с двумя культурными ядрами. Причем я-то думаю, что у нас эта история длиннее, чем полагает Хантингтон. Потому что у нас Новгород и Москва были, двоецентрие было — задолго до Петра. Почему 200 лет в России спорят друг с другом западники и славянофилы, либералы и социалисты, о чем они спорят-то? Западники говорят: «русский человек — личность прежде всего». Славянофилы говорят: «он — общинное существо, он — общинник». Социалисты говорят: «он — коллективист». Либералы говорят: «он — индивидуалист». Так вот по Всемирному исследованию ценностей оказалось, что все правы. Мы ровно на медиане между Западом и Востоком, между коллективистским Востоком и Западом индивидуалистическим. Чуть-чуть смещены в сторону Востока. Потому что, во-первых, я напомню, что был один человек, который угадал. Это Редьярд Киплинг, автор нашей любимой детской книжки «Маугли», офицер британской спецслужбы, который сказал, что русские думают, что они самые восточные из западных наций, а между тем они самые западные из восточных. Вот он угадал абсолютно точно. Потому что мы на медиане, чуть-чуть смещенные в сторону коллективизма. Но главный-то вопрос, что мы открыли, был какой: каждый из нас в себе это сочетает или мы разные в стране? Так вот мы разные в стране. Потому что индивидуалисты. Эта характеристика возрастает от маленьких населенных пунктов к мегаполисам. Мегаполисы индивидуалистические. И от Урала на восток стремительно нарастает индивидуализм. Сахалин — столица индивидуалистов. Остров индивидуализма. Дальний Восток — весь. Но дело не в том, что одни хорошие, другие плохие. Дело в том, что страна разделена по тому, кому что надо. Если И-России, такой индивидуалистической, нужны свобода, демократия, конкуренция, модернизация, то К-России, коллективистской, что нужно? Взаимопомощь, стабильность, социальная защита. И нельзя сказать, что это навеяно кем-то. Это правда. Для их условий существования это верно. Поэтому мы имеем два прямо противоположных запроса к власти. И власть, которая очень удобно себя в этом случае чувствует. Потому что она всегда может маневрировать между этими двумя противоположными импульсами. И если рассерженные горожане слишком многого захотели, сказать: «Извините, а остальная-то страна, которая, надо сказать, количеством больше…». У нас же в чем еще проблема? Политической власти, а правительство России, понятно, это власть экономическая. Потому что мы вас слышим, вы получите помощь, стабильность и т. Мы в такой ситуации. Причем это действительно большинство. Во-первых, не факт. Во-вторых, сколько мы потеряем за это время, сложно посчитать. Потому что они необязательно прирастают. Они могут и убывать от нас. Они как раз более подвижны. Обратите внимание на свойство русской диаспоры за рубежом. А свойство ее состоит в том, что ее как таковой не существует. Это типичная компания индивидуалистов. А, например, украинцы или поляки, наоборот, собираются в некоторые сообщества, делают лоббистские организации и влияют реально на жизнь Конгресса, Сената, парламента и т. Русские говорят о себе: мы вообще не россияне и с Россией ассоциироваться не хотим, мы global Russians. Мы хотим так раствориться в мире и с родиной не ассоциироваться. Когда человек говорит: «Я вообще космополит, гражданин мира. Отойдите, все ваши правительства, где хочу, там живу». Это самый отборный индивидуалист. В этом смысле мы, конечно, теряем вычетом из этой модернистской части. Но я хочу сказать, от неразвитости, от недоразвитости мы теряем и в другой части страны. В коллективистской. Потому что это означает меньшую продолжительность жизни, хуже рабочие условия, меньше возможностей для карьеры и т. Это потери. Это потери и для той и для другой части страны. Поэтому вот эта задачка, которую, мне кажется, и надо решать. Модернизация мечом и кирпичом, век Левши и как «Яндекс» победил государство — Смотрите, есть такая проблема: для того чтобы примирить все те группы, которые мы обсуждали, и К-Россию, и И-Россию, нужно, чтобы люди друг с другом как-то разговаривали. А люди друг с другом разговаривать не могут. Это видно по разным группам в соцсетях, на телевидении или в YouTube. Люди друг другу не доверяют, поэтому и не разговаривают. Как можно построить это доверие? У нас колоссальный в этом смысле интеллектуальный ресурс всегда для прогресса, скачка, свершения, но умники не могут договориться между собой. Я тоже пришел к тому, что доверие — это центральный вопрос. Честно сказать, мы сейчас много занимаемся программой, которая нашла бы эти ключи к развитию доверия в стране. Есть, конечно, проблема доверия к институтам государства, например. И она решается очень неожиданным образом, чуть позже скажу об этом. А есть проблема горизонтального доверия — доверия одного человека другому. Причем они, к сожалению, тесно взаимосвязаны. Мы не можем договориться дружно всей страной и сказать: «Власть, имей в виду, мы тут уже договорились, сейчас будешь делать то, что мы сказали». Для того чтобы люди доверяли друг другу, важно, чтобы кто-то гарантировал, что обмана не будет, что обязательства будут выполнены, то есть чтобы работал институт. Так вот у власти появился конкурент. И это не оппозиция. Это цифровые экосистемы, шеринговые платформы. Мы сначала с коллегами по экономическому факультету МГУ и Институту национальных проектов это обнаружили не в России, а в Европе. На платформах чрезвычайно высокий уровень доверия людей друг к другу, потому что они верят технологии на искусственном интеллекте с агрегатором, с рейтингом, с удалением с платформы того, кто не исполняет пользовательское соглашение и т. И выяснилось, что эти платформы вытесняют традиционные государственные институты, которые сопровождают сделку. Причем знаете какие? Суд и полицию. То есть они конкурируют не с экономическими ведомствами правительства, а с тем, что составляет основу государственности. Государство — это же идеальный насильник. Это организация, которая лучше всех может заниматься насилием. И в результате может обеспечивать правосудие, безопасность и т. Потом этот же эффект мы обнаружили во время осеннего карантина у нас по результатам полевых исследований. Если говорить о том, что происходит с доверием, я совершенно определенно могу сказать, что доверие растет и будет расти очень быстро там, где будут распространяться цифровые платформы. Причем не хочу сказать, что это абсолютное благо, совсем нет. Потому что пользовательское соглашение, по-моему, изменить труднее, чем Конституцию Российской Федерации. Конституцию можно — хотя бы видимость создать, что она меняется. То есть вы получите монопольных правителей с искусственным интеллектом, на который у вас нет никакого воздействия, а снизу — миллионы цифровых граждан. Поэтому в принципе это опасный конкурент. Такие квазигосударственные начинают образовываться организации с миллионами цифровых граждан. России, на мой взгляд, нужно минимум три национальные экосистемы для того, чтобы был какой-то конкурентный баланс. Причем глобально конкурентоспособный. Если сравнивать с другими государствами, только в Китае больше доверие к правительству. Но все равно обходят. Взаимосвязанный вопрос: доверие к институтам и доверие друг к другу через институты. Поэтому доверие будет расти. То, что внутри этого цифрового мира, оно уже двинулось и идет вперед, это хорошо. Но есть, конечно, другие каналы, про которые надо говорить. Это образование, это культурная политика, это то, чему мы учим в школах. Сейчас вы можете их сформулировать? Что характерно для нашего портрета? Высокая дистанция власти. Это означает, что мы власть воспринимаем скорее как символическую ценность, чем как делового партнера. Причем это относится в том числе к районам, где живут очень самостоятельные люди. Например, на севере или в Сибири. Они воспринимают власть как некоторый важный символ. Это вообще характерно для больших стран за одним исключением: в США этого нет. А в Индии, например, это есть. У нас есть высокое избегание неопределенности. К сожалению, оно в последнее время стало очень высоким. Я думаю, что это приобретенное качество после шоковых изменений в 80—90-х и прочих годах, когда человек приходит к выводу, что любое изменение скорее к худшему. Но это плохо для инновационных рынков, для венчурного капитала. Потому что фактически как рассуждают многие из нас? Не меняйте этого человека, следующий будет хуже. Не трогайте систему, она развалится. Не открывайте дверь, там страшно. Пусть лучше как есть. Например, то медианное положение, о котором я говорил, означает, что мы, в общем, можем делать и то, что умеют делать индивидуалистические нации, и то, что умеют делать коллективистские. Ведь, заметьте, Восток совершил взлет на коллективистской культуре. Колоссальный взлет. И продолжает Китай подниматься на коллективистской культуре. И Индия, возможно, двинется за ним, и Вьетнам, и Индонезия. А Европа и Америка — на индивидуалистской культуре. У нас два мотора. Они только в разные стороны толкают страну. Если мы научимся… Мы можем делать и то и другое. Это же на самом деле шанс, это возможность. Если мы находим и то и другое и можем использовать их попеременно. Не смогли сделать конкурентоспособный телевизор, холодильник, автомобиль, персональный компьютер. Это что такое? Это культурная особенность, которая, с одной стороны, позволяет нам лучше многих делать шедевры, единичные продукты, мелкие серии. Когда мы были лидерами в космосе? Когда это была штучная работа. Но наступает промышленный космос, и нам сложно. Меня поразила фраза американского менеджера, который сказал: «Если хотите сделать одну хорошую вещь, закажите русским, если 10, закажите кому угодно, только не русским». Это на самом деле подтверждается историей технологий. У нас есть один, может быть, два продукта массовых, которые успешны. Один известен всем — это автомат Калашникова. Но, я вам скажу, автомат Калашникова как раз показывает, в чем наше преимущество состоит. В том, что мы способны делать вещи, которые не требуют введения стандарта. Мы способны работать над опытными сериями. Автомат Калашникова чрезвычайно прост в качестве допусков.
А кто имеет серьезный бизнес, тот меня поймет. У нас страна торгашей и барыг. Годами все вывозилось, все ресурсы. Сколько ученых потеряли? Дед вообще не понимает что городит. Оденьте ему шапочку из журнала "Огонек" 1990 года. Это очевидно... Остались Вы с Аузаном - женщина и старый дед, не подлежащие призыву. Мужчины призывного возраста «из лучших» уехали. Куприным в "Чудесном докторе", вероятно, тоже дал толчок к переменам. А ведь, в этом кейсе Мерцалов совсем не пролетарий, и не крестьянин, а бывший управляющий менеджер среднего звена , но его семья оказалась на грани вымирания.
Российские войска поразили эшелон с западным вооружением и техникой в ДНР
Намерен ли Белый дом вести переговоры после выборов? Действительно ли он верит в успех ВСУ, особенно с учётом провала контрнаступа, когда у Киева было больше войск и оружия? Или же США намерены долгие годы поддерживать киевский режим в надежде, что Россия проиграет Украине, которая беднее и меньше по размерам? Это делает её формулой продления, а не прекращения войны.
Его долго не было, а тут одна большая партия пленных, вторая. Похоже, это была далеко не последняя партия. И дальше могли быть действия, которые пошатнули бы власть Зеленского, или он перестал бы быть президентом Украины. А с новым руководством могли быть договорённости. Это полностью поставило бы крест на британских интересах в этом регионе. Задача MI6 — разрушать американскую игру и возвращать Украину в свою политику, не оставляя американцам шанса. А те не могут признать, что британцы — сволочи: это раздрай внутри Украины, крах проекта.
По его мнению, «когда своими вторичными санкциями Запад начнет выкручивать руки нашим тайваньским, китайским, армянским, казахстанским партнерам, нам придётся либо создавать эти цепочки заново, с другими партнерами, либо дороже платить за такое сотрудничество». Ситуация, по словам эксперта, осложняется тем, что бюджетный ресурс ограничен и необходим в этом году как минимум для трех приоритетных вещей: для военных расходов, для соцподдержки и для инфраструктурных проектов. Нужно строить дороги, хабы, трубопроводы, которые будут нас с этим Востоком соединять. А это требует больших инвестиций.
UPD 14 апреля. Тестировали РЭБ, очень успешно! У нас получилось! Миниотчет с видео в ТГ канале. Подробнее в дальнейших отчетах. UPD 8 апреля. Еще один груз добрался до "Штрома". Скоро будет отчет. UPD 1 апреля. Наметился большой прорыв по окопному РЭБу. Нарезка из отчетов. Всё только с вашей помощь дорогие читатели. Большие мониторы, рации на выносах - всё как надо. Текущая обстановка - тяжелая не верьте репортажам.
Связи разорвались, но это не убило экономику. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год
| Александр Аузан. Интеграция России и Европы возможна | Главная» Новости» Аузан александр александрович последнее выступление. |
| Зеленский описал исход конфликта на Украине словами «не все будут счастливы» - Новости | На украинском фронте сложилась патовая ситуация, сообщил Александр Лукашенко во время выступления на Всебелорусском народном собрании. |
Jon Stewart Slams Media for Breathless Trump Trial Coverage | The Daily Show
Экономист Александр Аузан – об импортозамещении, перспективах роста и «синдроме Левши». Не все будут счастливы от исхода конфликта России и Украины заявил президент Владимир Зеленский в интервью телеканалу Fox News. Специальный акустический комплекс "Языковед" российские военнослужащие применили против ВСУ на херсонском направлении. Это было сделано в рамках психологического воздействия, пояснил командир подразделения группировки войск "Днепр" в комментарии РИА Новости.
Юрий Подоляка от 26.04.2024 Война на Украине, последние новости на сегодня с фронта
Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год За последний год наши представления о том, каким был и будет мир, рассыпались. Страна потеряла доступ к важным технологиям, пространственные возможности. Рынок сшивает эти дыры, а люди продолжают тратить даже в тяжелые времена.
Я бы не сказал, что есть очевидная правота той или иной стороны. По существу, думаю, придется искать комбинированный вариант. В принципе, любой грамотный экономист может устроить в стране, причем в любой, и в вашей тоже, — рост. Но только через два года вам придется из страны уезжать. Не спрашивайте, что со страной будет потом. Потому что можно простимулировать вас так, что цифра будет достигнута, а потом будет резкое ухудшение. Поэтому, мне кажется, задача состоит в том, чтобы не допустить такой вот динамики — когда мы потом останемся и без резервов и с падающей экономикой.
Поэтому, с моей точки зрения, нужно искать довольно сложные варианты, где сочетались бы государственные инвестиции с частными, где создавались бы закрытые акционерные общества для инвестиций в инфраструктуру, потому что инфраструктура в России — это всегда очень правильные инвестиции. Ведь дураки и дороги остаются проблемой страны. Поэтому нужно инвестировать в дороги разного рода, включая оптоволокно, хабы и так далее, и против одурачивания — нужно инвестировать в человеческий капитал. В образование и здравоохранение. Поэтому эти цели остаются, а методы и источники инвестиций — трудный вопрос, потому что, если говорить, у кого больше всего денег, то больше всего денег у российского населения. Это результаты предыдущего периода. У населения имеется 31 триллион рублей. При том, что у правительства чуть меньше 14 триллионов, у бизнеса чуть больше 15 триллионов. То есть суммарно у населения инвестиционных денег — на депозитах и в других формах — больше, чем у правительства и бизнеса вместе взятых.
Это, кстати, не случайно, потому что главным результатом последних 25 лет является не рыночно-демократическая экономика, как казалось в начале 1990-х, а невиданный в истории переход от экономики дефицита к обществу потребления. Оно к кризису 2008-2009 годов в России сформировалось во всех своих видах и активах. Вы можете найти в России все институты общества потребления и все виды потребительских товаров и услуг, которые существуют в мире. Это такой ответ на длительные страдания в экономике дефицита в рамках Советского Союза. Понятно, что строилось это на институтах, которые собирали ренту, в основном. И не только. Кстати, это важно. Если мы возьмем самый успешный период развития российской экономики — с 2000 по 2003 год, это первый срок Путина, — то тогда как раз реформы Грефа дали внутренние результаты: снижение трансакционных издержек, снятие определенных административных барьеров, изменение законодательства. И у роста в России были не только внешние предпосылки.
Но, к сожалению, выбор 2004 года произошел, скорее, в пользу рентного роста, и при такой конъюнктуре можно вообще ничего не делать в стране. Вот примерно так и пошло. И в этом смысле мы, конечно, проиграли годы и годы. Хотя возможности движения в другом направлении были и остаются. Санкции — это проявление экономической войны - А насколько сильно на экономику России повлияли санкции? Сильно повлияли. Потому что, во-первых, на войне как на войне. Ведь санкции — это проявление экономической войны. При этом давайте учтем, что экономические потенциалы сильно разные.
И тогда предполагалось, что СССР где-то к 80-м годам будет на первом месте в мире. Это, конечно, немного. Выстоим, конечно, переживем. Но говорить, что это не чувствительно, было бы странно. Это повлияло на структуру в экономике. Это повлияло на уровень благосостояния. Это результат суммы факторов — и того замедления, и санкций, и падения цен на нефть. Фатальны ли санкции для страны? Хорошо ли это?
Можно торговать не нефтью, а… мозгами - А как уйти от нефтяной зависимости? Во-первых, это вопрос, который всегда был дискуссионным в России. Много десятилетий уже. Вот мы с Егором Гайдаром вместе учились здесь, на экономическом факультете, были в хороших отношениях, он был редактором моих первых статей по перестроечному времени. Егор всегда полагал, что реформы и перемены в России вызываются внешними шоками. В СССР это было так. И он предполагал, что очередные перемены начнутся именно при падении цен, что исторически было неизбежно, потому что цены на ресурсы падают, и когда-то — сильно. Конечно, это подвигает к переменам, но не всегда к положительным. С моей точки зрения, главный вопрос состоит не в том, как уйти от нефтяной зависимости, а как уйти от стремления жить на ренту.
Отмечу, что кроме нефти бывают другие способы жить на ренту. Например, у нас огромная территория. Да, сдавать под те или иные нужды — это тоже рентные доходы. У нас много питьевой воды в Байкале. Это главное хранилище воды в мире. Можно водой торговать. Это тоже рентное хозяйство. Поскольку мы поставляем мозги Европе, Америке и Израилю, то можно попытаться продавать эти мозги. Брать за образование.
Торгуют же футболистами. Можно торговать инженерами, интеллектуалами, программистами. Это не путь, который я приветствую, поймите правильно. Главный вопрос — как перейти от стремления выдавливать ренту к производительной деятельности как основной. Это не вопрос ухода от нефти и газа, это вопрос перемены устройства в стране, когда мы живем не за счет манны небесной, которой в России всегда с избытком в том или ином варианте, а ровно за счет тех самых мозгов и талантов, которые Россия уже 10 лет поставляет миру.
А свойство ее состоит в том, что ее как таковой не существует. Это типичная компания индивидуалистов. А, например, украинцы или поляки, наоборот, собираются в некоторые сообщества, делают лоббистские организации и влияют реально на жизнь Конгресса, Сената, парламента и т. Русские говорят о себе: мы вообще не россияне и с Россией ассоциироваться не хотим, мы global Russians. Мы хотим так раствориться в мире и с родиной не ассоциироваться. Когда человек говорит: «Я вообще космополит, гражданин мира. Отойдите, все ваши правительства, где хочу, там живу». Это самый отборный индивидуалист. В этом смысле мы, конечно, теряем вычетом из этой модернистской части. Но я хочу сказать, от неразвитости, от недоразвитости мы теряем и в другой части страны. В коллективистской. Потому что это означает меньшую продолжительность жизни, хуже рабочие условия, меньше возможностей для карьеры и т. Это потери. Это потери и для той и для другой части страны. Поэтому вот эта задачка, которую, мне кажется, и надо решать. Модернизация мечом и кирпичом, век Левши и как «Яндекс» победил государство — Смотрите, есть такая проблема: для того чтобы примирить все те группы, которые мы обсуждали, и К-Россию, и И-Россию, нужно, чтобы люди друг с другом как-то разговаривали. А люди друг с другом разговаривать не могут. Это видно по разным группам в соцсетях, на телевидении или в YouTube. Люди друг другу не доверяют, поэтому и не разговаривают. Как можно построить это доверие? У нас колоссальный в этом смысле интеллектуальный ресурс всегда для прогресса, скачка, свершения, но умники не могут договориться между собой. Я тоже пришел к тому, что доверие — это центральный вопрос. Честно сказать, мы сейчас много занимаемся программой, которая нашла бы эти ключи к развитию доверия в стране. Есть, конечно, проблема доверия к институтам государства, например. И она решается очень неожиданным образом, чуть позже скажу об этом. А есть проблема горизонтального доверия — доверия одного человека другому. Причем они, к сожалению, тесно взаимосвязаны. Мы не можем договориться дружно всей страной и сказать: «Власть, имей в виду, мы тут уже договорились, сейчас будешь делать то, что мы сказали». Для того чтобы люди доверяли друг другу, важно, чтобы кто-то гарантировал, что обмана не будет, что обязательства будут выполнены, то есть чтобы работал институт. Так вот у власти появился конкурент. И это не оппозиция. Это цифровые экосистемы, шеринговые платформы. Мы сначала с коллегами по экономическому факультету МГУ и Институту национальных проектов это обнаружили не в России, а в Европе. На платформах чрезвычайно высокий уровень доверия людей друг к другу, потому что они верят технологии на искусственном интеллекте с агрегатором, с рейтингом, с удалением с платформы того, кто не исполняет пользовательское соглашение и т. И выяснилось, что эти платформы вытесняют традиционные государственные институты, которые сопровождают сделку. Причем знаете какие? Суд и полицию. То есть они конкурируют не с экономическими ведомствами правительства, а с тем, что составляет основу государственности. Государство — это же идеальный насильник. Это организация, которая лучше всех может заниматься насилием. И в результате может обеспечивать правосудие, безопасность и т. Потом этот же эффект мы обнаружили во время осеннего карантина у нас по результатам полевых исследований. Если говорить о том, что происходит с доверием, я совершенно определенно могу сказать, что доверие растет и будет расти очень быстро там, где будут распространяться цифровые платформы. Причем не хочу сказать, что это абсолютное благо, совсем нет. Потому что пользовательское соглашение, по-моему, изменить труднее, чем Конституцию Российской Федерации. Конституцию можно — хотя бы видимость создать, что она меняется. То есть вы получите монопольных правителей с искусственным интеллектом, на который у вас нет никакого воздействия, а снизу — миллионы цифровых граждан. Поэтому в принципе это опасный конкурент. Такие квазигосударственные начинают образовываться организации с миллионами цифровых граждан. России, на мой взгляд, нужно минимум три национальные экосистемы для того, чтобы был какой-то конкурентный баланс. Причем глобально конкурентоспособный. Если сравнивать с другими государствами, только в Китае больше доверие к правительству. Но все равно обходят. Взаимосвязанный вопрос: доверие к институтам и доверие друг к другу через институты. Поэтому доверие будет расти. То, что внутри этого цифрового мира, оно уже двинулось и идет вперед, это хорошо. Но есть, конечно, другие каналы, про которые надо говорить. Это образование, это культурная политика, это то, чему мы учим в школах. Сейчас вы можете их сформулировать? Что характерно для нашего портрета? Высокая дистанция власти. Это означает, что мы власть воспринимаем скорее как символическую ценность, чем как делового партнера. Причем это относится в том числе к районам, где живут очень самостоятельные люди. Например, на севере или в Сибири. Они воспринимают власть как некоторый важный символ. Это вообще характерно для больших стран за одним исключением: в США этого нет. А в Индии, например, это есть. У нас есть высокое избегание неопределенности. К сожалению, оно в последнее время стало очень высоким. Я думаю, что это приобретенное качество после шоковых изменений в 80—90-х и прочих годах, когда человек приходит к выводу, что любое изменение скорее к худшему. Но это плохо для инновационных рынков, для венчурного капитала. Потому что фактически как рассуждают многие из нас? Не меняйте этого человека, следующий будет хуже. Не трогайте систему, она развалится. Не открывайте дверь, там страшно. Пусть лучше как есть. Например, то медианное положение, о котором я говорил, означает, что мы, в общем, можем делать и то, что умеют делать индивидуалистические нации, и то, что умеют делать коллективистские. Ведь, заметьте, Восток совершил взлет на коллективистской культуре. Колоссальный взлет. И продолжает Китай подниматься на коллективистской культуре. И Индия, возможно, двинется за ним, и Вьетнам, и Индонезия. А Европа и Америка — на индивидуалистской культуре. У нас два мотора. Они только в разные стороны толкают страну. Если мы научимся… Мы можем делать и то и другое. Это же на самом деле шанс, это возможность. Если мы находим и то и другое и можем использовать их попеременно. Не смогли сделать конкурентоспособный телевизор, холодильник, автомобиль, персональный компьютер. Это что такое? Это культурная особенность, которая, с одной стороны, позволяет нам лучше многих делать шедевры, единичные продукты, мелкие серии. Когда мы были лидерами в космосе? Когда это была штучная работа. Но наступает промышленный космос, и нам сложно. Меня поразила фраза американского менеджера, который сказал: «Если хотите сделать одну хорошую вещь, закажите русским, если 10, закажите кому угодно, только не русским». Это на самом деле подтверждается историей технологий. У нас есть один, может быть, два продукта массовых, которые успешны. Один известен всем — это автомат Калашникова. Но, я вам скажу, автомат Калашникова как раз показывает, в чем наше преимущество состоит. В том, что мы способны делать вещи, которые не требуют введения стандарта. Мы способны работать над опытными сериями. Автомат Калашникова чрезвычайно прост в качестве допусков. Если бы нужно было выполнить 142 пункта инструкции, то автомат бы не получился. Вы знаете, я просто заметила, что 3 мессенджера, на самом деле 4, Facebook Messenger тоже руководил человек, вышедший из Советского Союза. Но 3 мессенджера классных сделаны русскоговорящими людьми — Viber, WhatsApp и Telegram. Просто, может быть, нам не нужно заниматься физическим миром вещей, а нужно заниматься технологическими историями? Если ты сделал успешный стартап, ты его должен продать большой компании. Потому что нужна экономия на масштабе. Потому что нужны большие деньги, чтобы запустить массовую серию. Но в аддитивных технологиях этого не надо. Там единица производится в 3D printing примерно с теми же издержками, как массовая серия. Все, наступил век Левши. Там, где это есть, малый бизнес может, не продаваясь, делать продукт и выходить через платформу на глобальные рынки. Беда в том, что когда власть не является в России модернистской, а сейчас, можно сказать, во всяком случае, с моей точки зрения, она такой не является, то возникает проблема. Потому что само общество в силу того, в частности, что вы описали, модернизироваться не может. Потому что если мы посмотрим на варианты модернистской власти в России, то, собственно, их два. Мне кажется, в России в принципе существуют три варианта власти, которая реагирует на те или иные потребности огромной страны. Причем наиболее распространен третий вариант. Первый вариант — это силовая модернизация. Вот мы сейчас рывком, потому что внешнее окружение нас задавит, не считая жертв, мы будем двигаться. Что происходит с этим вариантом модернизации? Как делается скачок в стране, где не хватает условий для технологий? Есть два эластичных фактора: труд и земля. Если заставить людей работать силой и при этом, неважно, лес валить или руду добывать, то на этом и делается скачок. Где заканчивается скачок? Человеческий труд, конечно, эластичен, но человеческий потенциал хрупкий. Начинается истребление народа, начинается падение численности. Не столько в войнах, сколько в его модернизационных проектах. В строительстве городов, крепостей и т. При Сталине перестали проводить перепись населения. По той же самой причине. Есть другой вариант модернизации. Это эволюционный вариант. О чем мечтали Верховный тайный совет после Петра. Что пытался делать Никита Хрущев после Сталина и Горбачев после застоя. Но там другие риски. Потому что в эволюционном движении очень сложно идет маневрирование и нередко теряется часть государства или вообще все государство. Даже Александр II, ведь что ему припоминают, Аляску-то отдал. Но есть третий вариант: ничего не делать. Как фельдмаршал Миних сказал: «Россия — это страна, напрямую управляемая богом». По-другому невозможно объяснить существование этой страны. Да, важно, чтобы звезды благоволили. И звезды как-то благоволят, страна как-то плывет, почему-то не распадается. Но этот застой есть самый распространенный вариант российского управления. Обратите внимание, что Екатерина II попробовала с модернизацией, потом началась пугачевщина, она сказала: «Ну его, живем как живем». Начал пореформенные комиссии делать и прочее. А потом после Сперанского, когда вроде и планы подготовили, война с Наполеоном, и все: не надо ничего, мы тут займемся духовными практиками. Поэтому на власть трудно полагаться. Если власть три четверти времени российской истории проводит в этом самом состоянии, я бы сказал, медитации и представлений о том, что кто-то страну выведет, потому что бог же любит Россию. Я называю это застоем. Все же ждут разного на самом деле. Я это понимаю. Но, так или иначе, люди понимают, что в России есть человеческий капитал. Он хочет свобод и институтов развития. И каким-то образом ему нужно добиваться своих целей. Сейчас мы находимся в ситуации, когда человеческий капитал попробовал подобиваться своей цели, власть ему резко сказала, реакционно достаточно: нет. И опять очередная развилка. Во-первых, этот высокоразвитый человеческий капитал должен понять, что он в стране не один. Потому что все опыты рассерженных горожан приводят к тому, что они знают, как устроить свою жизнь, но они не предлагают устроить жизнь в Тамбове, Орске, в деревне и т. Точнее говоря, они думают, что то, что им хорошо, то будет хорошо и для малых городов, для сельского населения. Россия-И и Россия-К — это одна страна. Вы ее не поделите на две страны. И в одних и тех же городах живут люди, которые хотят разного. Поэтому мне кажется, что повестку надо формировать здесь по-другому. Кроме того, это еще, я бы сказал, начальная школа. Там впереди столько препятствий в достижении, о которых нужно думать сейчас. Я бы назвал кроме того культурного барьера, о котором я говорил, который на самом деле не просто культурный барьер, а разница спроса на институты в стране, говоря моим экономическим языком. Еще, слава богу, что на институты, а не на то, что мы тут через дядьку знакомого все решим. Так вот препятствия есть еще два. Знаете, когда само собой люди предполагают, что демократизация даст экономические эффекты, это совершенно не доказано. Абсолютно не доказано. Более того, есть прямо противоположные примеры. Я имею в виду не то, что без демократии можно успешно развиваться. А то, что переход к демократии связан с экономическим успехом. Дело в том, что переход к демократии дает экономический успех, как показали исследования, и у нас в стране этим Полтерович и Попов занимались, и Табеллини писал об этих вещах, он дает успех только при наличии определенных условий. Если у вас есть хорошо работающие суды и качественная бюрократия. Если этих двух факторов у вас нет, то демократизация ведет к демократическому провалу. Хотя я думаю, что у нас появляется качественная бюрократия. Что касается судов. Я думаю, что это решаемый вопрос. Потому что в 90-е годы я видел работающие суды. Хорошо работающие суды. В России.
Например, существуют феодальные институты — тот же ремесленный цех. И каждый вид института обладает своими плюсами и минусами. Что дали институты частной собственности, независимого суда, про которые написаны многочисленные книжки? Экономический рост. Экономики расширялись и сужались по мере того, как росло или сокращалось население из-за войн, неурожаев, эпидемий. Сужается база населения — падает экономика. Растет рождаемость — через некоторое время начинает расти экономика. Но будут какие-то другие результаты. Может ли государственный капитализм давать свои результаты? Может, потому что государственный капитализм в XX веке связан с технологическим развитием, созданием новых отраслей. Я хочу напомнить, что не мы его придумали. Основатели российского НЭПа учились у американской, германской промышленности. Поэтому другие институты — это другая жизнь, иной набор плюсов и минусов. Чего-то не будет, а что-то появится такое, чего нельзя было сделать в условиях свободного рынка. Цифровой тоталитаризм, экология и метавселенная — Многие историки говорят про утрату будущего. Вы согласны с этим? И наши представления о том, какой мир есть и какой будет — они рассыпались. Уже во времена пандемии возникли три варианта видения будущего, конкурирующие между собой. Одно из них я уже упоминал — это цифровой тоталитаризм. Цифра решила великую проблему тоталитарных государств XX века. Следить за подданными было очень дорого, а если вы не можете уследить за всеми, то ваша система наказаний начинает работать как стихийное бедствие: то ли упадет камень с крыши, то ли не упадет. Человек понимает, что может «проскочить», и начинает вести себя более независимо. Так вот, эта проблема цифровым скринингом решена. Следить за людьми, строить их социальный рейтинг стало дешево. Другой вариант будущего — это идеи устойчивого развития. Во времена ковида они обрели новую актуальность. Потребность в климатическом регулировании и в решении связанных с этим социальных проблем оказалась глобальной, и разные группы стран пошли на то, чтобы договориться об общих целях устойчивого развития. Выяснилось, что у нас есть общечеловеческие, общеземные задачи. Но есть и третий образ будущего, о котором говорят то реже, то чаще. Это метавселенная. Они стали своего рода квазигосударствами с миллионами цифровых граждан, которые общаются между собой с помощью все новых приложений, и с пользовательским соглашением вместо конституции, которое поменять труднее, чем конституции некоторых стран. Более того, эти системы покусились на святое: макроэкономику, на эмиссию денег. Традиционные государства перешли в наступление. Во многих странах криптовалюты частично или полностью прикрыли, Джеку Ма, [китайскому предпринимателю и основателю Alibaba Group], запретили эмиссию акций и велели каждую неделю клясться в верности партии и правительству, а Цукерберга полоскали в комитете Конгресса, угрожая разделом его цифровой империи. В России тоже не позволили создать свой вариант криптовалюты, гоняли автора этой идеи Павла Дурова между Центральным банком России и Федеральной резервной системой, пока он не осел у арабов. Но у цифровых систем есть свой ответ. Они говорят: «А мы построим такой цифровой мир, который будет стоять над вашими законами, границами, государствами. И люди смогут в нем жить, не покидая страны, кресла или кровати. Мы им предложим такое, чего правительство предложить не в состоянии». Так что конкуренция разных моделей будущего продолжается. Мы живем в неопределенности, но при этом мы понимаем, что историческая эпоха сменилась. У людей могут измениться представления о добре и зле — Где во всем этом реальный человек с его представлениями о счастье, о семье? Что с ним будет? Есть такой непростой вопрос в институциональной теории: откуда вообще берется развитие? Оно берется из двух источников. Либо от внешнего удара, — эпидемия, оледенение, голод, любой взрыв привычных условий, когда приходится придумывать новое. Либо изнутри нас самих. Когда мы, накапливая опыт, размышляя о мире, вдруг приходим к тому, что нобелевский лауреат, историк Роберт Фогель называл «изменением вкусов и предпочтений». Именно ковид, с моей точки зрения, привел к серьезному изменению человека и человечества. Это уникальный исторический период, когда оба источника развития сработали. Был внешний удар в виде пандемии, домашнего ареста, под которым сидело три миллиарда человек. То, что они за это время прочитали, посмотрели, передумали; те вопросы, которые они себе задали и на которые не нашли ответа; все это сделало их другими, не такими, какими они были до карантина. Турбулентные процессы шли в небольших форматах, но на выходе приобрели сокрушительный характер. Это видно и по политическому поведению людей, и по этическим сдвигам, которые происходят в обществе, и по экономике: в 2020 году «овцы» постригли «волков», то есть мелкие участники финансового рынка обыграли крупные фонды, совершив в несколько секунд совместную операцию. Такого раньше не бывало! Из-за потери привычных и комфортных условий появляется агрессивность, которая распространяется, как мы видим, не только на членов семьи. С другой стороны, новые сложные обстоятельства потребовали решения самых базовых жизненных задач — например, отвезти старикам продукты. И мы увидели настоящий расцвет волонтерской деятельности. Пока не очень понятно, каким станет человек. С новой силой проявились, очертились ранее существовавшие представления о должном, о хорошем, о плохом.
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
Структурная трансформация экономики — как это задумывалось и что вышло в итоге? Пока есть пушки и масло, доминировать будет рыночная экономика.
Отмечается, что к началу 2024 года на территории Польши находились до 200 тыс. Ранее польские власти изъявили готовность содействовать Украине в возвращении на родину украинских граждан призывного возраста, которые сейчас находятся на территории страны. Также сообщалось о запрете выдачи паспортов украинцам за границей. Кимаковский отметил, что отступление вооруженных сил Украины произошло «на одном из наиболее крупных и важных укрепрайонов». Напомним, российские силы прорвали оборону ВСУ и ворвались в Красногоровку. Экс-сотрудник французской контрразведки Николя Чинкуини утверждает, что определение «наемник» в Уголовном кодексе Франции слишком узкое, что позволяет им избежать наказания. МИД Франции отрицает наличие в рядах ВСУ французских наемников, называя заявления об этом якобы «российской дезинформацией». Чинкуини объясняет это тем, что понятие «наемник» во Франции табуировано, так как за это грозит уголовное преследование, передает РИА «Новости».
На родине этих людей называют «волонтерами», однако, как подчеркивает эксперт, Россия справедливо называет их наемниками. По мнению аналитика, ожидаются «интересные юридические дебаты», если российским военным удастся поймать «разоблаченного агента французского правительства». Ранее Чинкуини сообщал , что на Украине погибли минимум 75 французских наемников. Скорее всего, это связано с ротацией ВСУ на херсонском направлении, сообщил представитель пророссийского подполья Сергей Лебедев. По его словам, наблюдается большое скопление военных около военкомата в Корабельном районе Николаева, что может быть связано с ротацией на Херсонском направлении, передает ТАСС. Одна из них действительно заключается в эффективности российских дронов против бронированной техники, сказал газете ВЗГЛЯД военный эксперт Александр Бартош. Если говорить о танках Abrams, то больше всего проблем им создают «Ланцеты». За время спецоперации они продемонстрировали высокую эффективность в борьбе с бронированными целями. Так как аппарат работает в паре с дроном-разведчиком, беспилотник способен сначала выявить цель, а затем нанести удар аккурат в уязвимое место танка», — сказал Александр Бартош, член-корреспондент Академии военных наук.
Впрочем, по мнению собеседника, российские дроны хотя и являются основной причиной отвода Abrams, есть еще несколько немаловажных аспектов. Эксперт допускает, что решение было принято также из-за складывающегося не в пользу ВСУ положения на поле боя. Пентагон попросту опасается, что кадры с горящей американской техникой, которую они представляют как неуязвимую, нанесут существенный ущерб коммерческим интересам США», — уточнил Бартош.
Мы видим этих прожигателей, «золотую молодежь»: это часть медийной элиты. Но ведь это безнадежная история.
Кстати, в Китае сейчас реализуется попытка ввести детей в управление госкомпаниями, мой прогноз — не получится. С другой стороны, в перспективе элиты буду жить все дольше и дольше, в два раза дольше, чем не-элиты. Поэтому биологический механизм [смены элит] не сработает. Мне кажется, это осознали те, кто собирался передавать наследства: чего это я буду передавать наследство в 60-70 лет, если впереди 120 обещают! Наши элиты — короткохваты, с коротким взглядом Посмотрим на страны лидерской группы.
У США есть 50-летний план развития, китайцы составляют планы на 100 лет вперед, Саудовская Аравия — на 30 лет. Опыт больших модернизаций в Восточной Азии, а это наиболее успешные экономические опыты XX века, показывает, что для серьезных преобразований взгляд у патриотической элиты то есть желающей, чтобы внуки жили в стране должен распространяться минимум на 20 лет вперед. Аргументы против зачем нужны долгосрочные стратегии в стремительно меняющемся мире — ред. Да, мы имеем структурную неопределенность на 15-20 лет вперед. Но в этих условиях ваши действия становятся способом структуризации действительности.
Почему страны разрабатывают длинные планы? Потому что это способ подействовать на мир. Мир альтернативен в очень многих точках бифуркации. И от того, как мы действуем, зависит, каким будет этот мир. Так что либо мы отдаемся воле волн и игре других участников процесса, либо все-таки пытаемся повлиять на этот мир так, как бы нам хотелось.
Он управляется не богами. Кстати, советские планы влияли на мир. Но что происходит у нас? Нас заталкивает в одну и ту же колею: вроде бы уже дотянулись до солнца — раз, и съезжаем в то, что уже видели. День сурка, дежавю: слушайте, я уже переживал этот исторический период, уже пахнет так же.
Для преодоления этой колеи нужен длинный взгляд и длинные действия. Найдутся ли штурманы корабля, которые смогут решить эту проблему? Сейчас наши элиты — короткохваты, с коротким взглядом. Сиюминутное у них преобладает над длинным. Они не знают не только, как решить проблемы на будущее, но часто — куда вести страну [прямо сейчас], и, конечно, убеждают всех вокруг: «Забудьте!
Какой там 2035 год? Ерунда, пустяки! Надо жить здесь и сейчас! Кто будет премьером — уже нет В 2015 году, когда мы начали заниматься новыми подходами к стратегии развития России, провели опрос 124 членов Экспертного совета при правительстве, чтобы сформировать видение будущего: как было бы лучше всего и как на самом деле будет? Например: куда прежде всего нужно инвестировать, в чем приоритеты?
Они назвали ровно то же, что сейчас в [майском] президентском указе: первое — человеческий капитал образование, здравоохранение , на втором месте — инфраструктура дороги, хабы, оптоволокно и так далее. Оборонно-промышленный комплекс — тоже, но не на первом-втором месте. Когда их спросили: а как будет? Почему так?
Последний раунд переговоров между Россией и Украиной состоялся в Стамбуле 29 марта 2022 года. Они длились около трех часов. Позже Киев официально отказался от контактов с Москвой. Спецоперация по защите Донбасса , о начале которой было объявлено 24 февраля 2022 года, продолжается.
Россия - страна двух ядер? Александр Аузан. Полное видео на канале - Александр Соколовский
Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан считает, что спецоперация России в Украине будет иметь важные экономические последствия, пишет Телеграмм-канал «Логика Маркова». В эфире Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ, профессор. Как заявил депутат Верховной рады Украины Максим Бужанский, украинские военные перестали использовать на передовой американские танки из-за уязвимости перед российскими беспилотниками. Александр Аузан высказал мнение о совместной работе в микроэлектронной промышленности.
Связи разорвались, но это не убило экономику. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год
| СМИ: Российские войска начинают оставлять позиции | Будучи институциональным экономистом, Александр Аузан знает нетривиальные ответы на вечные вопросы российского общества. |
| Александр Аузан / Персонально ваш // 31.03.2023 | Александр Александрович Аузан — декан экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор экономических наук, создатель и руководитель кафедры прикладной институциональной экономики, научный руководитель Института национальных проектов. |
| Аузан назвал два направления, по которым идет санкционная война против РФ | Главная» Новости» На Западе рассказали о последствиях нового наступления России для Украины. |
| Александр Аузан: «Нужно не разжигать вражду, а сшивать общество» | Главная» Все новости» Статьи. Когда закончится война на украинском направлении: «взгляд обывателя». |
Тот фронт прикрыть не удастся - режиссер Сокуров о конфликте России с Казахстаном
Аузана из Экономического факультета МГУ! Декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. Ломоносова, председатель Общественного совета при Министерстве экономического развития, научный руководитель Института национальных проектов, один из основателей группы экономистов «СИГМА», общественный деятель, публицист, член различных коллегиальных органов управления. Снова наша Россия в стадии глубоких политических дискуссий, волнений среди ученых в том числе в ВПК и студентов, реформ и все новых "арестов инакомыслящих"!
Изложенное А. Аузаном сложно комментировать любому российскому эксперту, но свое отношение к обширному тексту я резюмировал выше в заголовке этот сообщения! Аузан не коснулся опасной кризисной планетарной ситуации за Земле. По оценкам ряда крупных теплофизиков и планетологов наша голубая Планета уже реформируется в жаркую безжизненную Венеру с температурой поверхности через 3-4 века до 500 град.
Пожалуй современную Россию и ее новые проблемы развития и выживания обычным "здравым умом" не понять. Отсюда большой внутриполитический интерес к мистицизму, оккультизму и магии даже среди наших "чекистов"! Путь к любому мистическому откровению извилист и мучителен, но уже предопределен большими прошлыми исканиями и некоторыми промежуточными находками. Как отмечают исследователи мирового мистицизма, чтобы однажды постичь новую тайну мира нет нужды устремляться в «беспредельные просторы» внешнего мира.
Это возможно и на путях «самопознания и предельного духовного сосредоточения». Надо лишь активизировать определенные состояния сознания, освоить его заветные зоны. Это не только приобщит людей к неким святым истинам, но и изменит их судьбы. На мой взгляд, именно для политиков Кремля и наших российских "чекистов" уже пора важно войти в новые тайны мира и цивилизации!
Экономист Александр Аузан — в проекте «Русские норм! Как ускорить модернизацию и демократизацию? За что русские не любят бизнесменов? Как бороться с «ресурсным проклятием»?
Какие скрепы на самом деле объединяют россиян? Его задача — показать студентам и политикам барьеры и риски, которые ждут за каждым управленческим решением государства, опираясь только на исследовательские данные. Сейчас в России очередной застой. О том, почему страна в нем оказалась и как может из него выйти, Аузан рассуждает в этом интервью.
О конкуренции, закрытом клубе экономистов и судьбе иммигрантов — Александр Александрович, я вас сначала хочу поблагодарить за альма-матер. Вообще, когда вспоминаешь место, где училась, хочется им гордиться, а не стыдиться. И при вас, конечно, факультет вырос и налился кровью. Но вот скажите мне: когда я только начинала учиться, у экономфака МГУ появился сильный конкурент — Вышка.
Причем его создал ваш же однокурсник, Ярослав Кузьминов. Мы в одной группе учились. Он познакомился с Эльвирой Набиуллиной у меня на семинаре. Я вел семинар для аспирантов.
Вячеслав пришел ко мне, а ушел с Элей Набиуллиной. Я у них был свидетелем на свадьбе. В общем, у нас очень тесные, действительно, отношения. Как Кембридж из Оксфорда возник?
Часть преподавателей и студентов, недовольных тем, что происходит в Оксфорде, перешли речку и сделали другой университет. Поэтому, когда, не помню, 20, что ли, лет было Вышке, я подарил Кузьминову картину с надписью «Русскому Кембриджу от русского Оксфорда», где Ломоносов держит тяжелый такой фолиант в руках и смотрит на ворону — символ Вышки. Но я хочу сказать, что когда меня самого позвали в Вышку, а ведь большинство моих друзей и однокурсников ушли туда, надо заметить, я сказал: «Понимаете, ребят, преподаватель должен быть там, где сильнее студенты. С вами я могу пообщаться и в других местах: на конференциях, в ресторанах, дома.
А студенты, простите, сильнее в Московском университете. И я остаюсь со студентами». Из старшего поколения — это, наверное, профессор Майкл Алексеев в университете Индиана. Из поколения среднего — это Олег Ицхоки, Принстонский университет.
Из совсем молодого поколения — это Дмитрий Мухин. Но самое главное — другое. Они все сохраняют связь с факультетом и в том или ином формате работают для наших студентов. Поэтому если они приезжают прочесть лекции и я понимаю, что кого-то они увезут с собой в итоге, то меня вполне устраивает вариант, когда 10 человек будут подготовлены классным мировым специалистом и одного мы отдадим за это вложение в развитие родины.
Кроме того, слава богу, участвуют и сильные люди, которые остаются в России, которые дорастают до министров, миллиардеров и т. Это зависит от того, остаются ли умы включенными в эту жизнь. Потому что вот пример Олега Ицхоки. Экономист чрезвычайно высокого ранга и продолжающий расти.
Он входит в десятку молодых экономистов, которые признаны самыми перспективными в мире. Но он регулярно работает с нашим проектом «Первая группа». Он научный руководитель группы. Понятно, что их ночи, а наши дни он тратит на то, чтобы работать в России, а не в США.
Приезжает достаточно часто. Поэтому потеряли ли мы Олега Ицхоки? Уехал ли Олег Ицхоки? Конечно, складывается по-разному.
Иногда это трагические потери. Видите ли, когда, скажем, мои ученики собирались уезжать особенно часто это было до 2014 года, после введения санкций число грантов упало , я им говорил: «Ребята, не ходите больше на мой семинар, идите к математикам. Пусть вам еще подтянут нашу блистательную математику, это вам там понадобится». Они говорят: «А почему не ходить?
Потому что иммигранту не дают решать задачи, связанные с действительно тяжелыми развилками в институциональном развитии страны. От вас в лучшем случае будут принимать некоторые рекомендации, включая в реальные рабочие группы. Это судьба иммигранта. Даже в Америке, которая в принципе понимает, что она выросла из иммиграции.
В Европе это совсем катастрофическое, конечно, дело. Это закрытый клуб. Мне кажется, что это, во-первых, очень яркая метафора. А во-вторых, мне кажется, что эта метафора не устарела.
Потому что Россия вошла в этот процесс при Петре I уже наверняка. Хотя я думаю, что уже при царе Алексее Михайловиче и царевне Софье начались такие мягкие входы модернизации. А при Петре это стало ярко, публично, резко и, я бы сказал, кроваво. Мы 300 лет в процессе модернизации.
Мы находимся в положении прерванной модернизации, которая то снова пытается реализоваться, то закрывается. И я вижу вот в чем великую проблему: люди — разные по ценностям. Нельзя сказать, что модернизация, модернизированные — это намного лучше, чем традиционные. Это сложный вопрос.
Кому что нравится. Кому-то нравится гармония душевная, а кому-то нравится материальный успех. Но стране, которая зависла между двумя состояниями и, я бы сказал, страдает этим уже 300 лет, разумеется, надо найти путь к модернизации. Потому что возврата к традиционному обществу здесь нет.
Куча стран счастливы при том, что у них модернизации нет. Какие-то Бутан, Сикким и т. Более того, наши же соотечественники лезут в горы для того, чтобы ощутить то счастье, которое испытывают эти не модернизированные. Потому что модернизация в каком-то смысле, действительно, отбирает счастье.
Вы начинаете жить в глобальном мире и обнаруживаете, что там живут лучше, тут движутся быстрее, эти скоро меня обыграют на таком-то рынке. Чрезвычайно беспокойный мир образуется. Поэтому я бы не обсуждал, что лучше. Это, знаете, кому что нравится.
Но я полагаю, что в России этот процесс неостановим. Во-первых, потому что здесь исчезло традиционное общество, значит, выбора такого нет. А признаки модернизированного общества как раз очень даже есть. Потому что модернизация — это ведь не только изменение институтов.
Это в значительной степени изменение ценностей и поведенческих, особенно поведенческих установок людей. Что у нас движет модернизацию? У нас произошла, прежде всего, потребительская модернизация. Я считаю, что 90-е годы были ровно такой, если хотите, потребительской революцией.
К которой я был довольно близок, потому что тогда занимался защитой прав потребителей. И я бы сказал, неожиданно для себя оказался в центре российского развития. Потому что это и было превращение зажатого дефицитом в Советском Союзе человека в субъект выбора и сложного поведения на рынках. И эта потребительская модернизация в итоге победила.
Сначала в мегаполисах, потом перешла в областные центры. И Наталья Зубаревич достаточно подробно это анализировала, когда говорила, что у нас супермаркеты и мобильная телефония были такими пионерами этой потребительской модернизации. Туда, куда они приходили, мир уже не оставался прежним, он очень сильно менялся. Кстати, поменялось ведь даже поведение на дорогах.
Это уже в нулевые годы. В начале 90-х представить, что водитель на пешеходном переходе пропускает кого-то, было довольно трудно. Они друг друга не пропускали, как мы помним. Поэтому это серьезное довольно изменение.
Дальше оно естественным образом повело, знаете, к чему? К изменениям городов. К той революции общественного пространства, которая, например, в Москве произошла в 2011—2012 годах. Все эти парки, пешеходные зоны и т.
И вслед за Москвой же начали меняться и другие мегаполисы. Разумеется, эта городская революция принесла свои последствия для власти. Потому что немедленно рассерженные горожане сказали: «Так, нам не нравится, что происходит в государстве». Тогда, я бы сказал, они проиграли, но получили в виде отступного это пространство своих городов, реконструкцию пространств.
Но модернизация идет. Но, понимаете, то, что эти процессы как бы сами собой текут, на самом деле не должно привести к выводу «наберитесь терпения, и дальше все само собой придет». Я вижу очень серьезные препятствия на этом пути. Видите ли, мы понимаем, что модернизация приводит в какой-то момент к спросу на свободу, демократию, конкуренцию.
Но вот вопрос: можем ли мы сказать, что вся страна этого жаждет, а некая власть этого не хочет. Если говорить об измеримых вещах. Тоталитарный Китай с агентством «Синьхуа», газетой «Жэньминь жибао» — там спрос на демократию выше, чем в России. World Values Survey.
Это самый большой проект, который дает такой скрининг ценностных установок в мире. Международное исследование, которое уже 20 лет волнами смотрит на то, что происходит с ценностными установками. Отношение к экономической конкуренции — опять та же картина. Немцы и японцы тоже не так любят конкуренцию, как, например, американцы.
Но количество людей, которые считают конкуренцию злом в России, — рекордное по сравнению с сильными западными и восточными конкурентами. В чем дело-то? Им не нужны правила, нормативные установления. У них либо связка друг с другом, либо связь, которая позволяет обойти закон.
Неважно, речь идет о военном призыве, получении справки и т. Необязательно институты, которые способствуют модернизации. Поэтому главный, мне кажется, вопрос, который нужно обсуждать, когда мы видим, что этот процесс идет, но во что-то утыкается: во что он уткнулся? Я бы начинал говорить о культуре и о спросе, который существует в стране на будущее.
Хантингтон назвал Россию, Турцию и Мексику разорванными странами. В смысле, что эти страны, защищая свой национальный суверенитет, вынуждены были в какой-то момент втащить в себя западные управленческие, военные и прочие технологии, в элиты для того, чтобы не потерять национального суверенитета. Все три страны решили эту проблему. Они не были поглощены западным миром.
Но в итоге, по мнению Хантингтона, внутри каждой из этих стран возник разрыв. Как Турция мучается с тем, что она отчасти светская, индустриальная, сервисная, а отчасти исламская, фундаменталистская, аграрная — и все это в одной стране. У нас то же самое. Мы страна с двумя культурными ядрами.
Причем я-то думаю, что у нас эта история длиннее, чем полагает Хантингтон. Потому что у нас Новгород и Москва были, двоецентрие было — задолго до Петра. Почему 200 лет в России спорят друг с другом западники и славянофилы, либералы и социалисты, о чем они спорят-то? Западники говорят: «русский человек — личность прежде всего».
Славянофилы говорят: «он — общинное существо, он — общинник». Социалисты говорят: «он — коллективист». Либералы говорят: «он — индивидуалист». Так вот по Всемирному исследованию ценностей оказалось, что все правы.
Мы ровно на медиане между Западом и Востоком, между коллективистским Востоком и Западом индивидуалистическим. Чуть-чуть смещены в сторону Востока. Потому что, во-первых, я напомню, что был один человек, который угадал. Это Редьярд Киплинг, автор нашей любимой детской книжки «Маугли», офицер британской спецслужбы, который сказал, что русские думают, что они самые восточные из западных наций, а между тем они самые западные из восточных.
Вот он угадал абсолютно точно. Потому что мы на медиане, чуть-чуть смещенные в сторону коллективизма. Но главный-то вопрос, что мы открыли, был какой: каждый из нас в себе это сочетает или мы разные в стране? Так вот мы разные в стране.
Потому что индивидуалисты. Эта характеристика возрастает от маленьких населенных пунктов к мегаполисам. Мегаполисы индивидуалистические. И от Урала на восток стремительно нарастает индивидуализм.
Сахалин — столица индивидуалистов. Остров индивидуализма. Дальний Восток — весь. Но дело не в том, что одни хорошие, другие плохие.
Дело в том, что страна разделена по тому, кому что надо. Если И-России, такой индивидуалистической, нужны свобода, демократия, конкуренция, модернизация, то К-России, коллективистской, что нужно? Взаимопомощь, стабильность, социальная защита. И нельзя сказать, что это навеяно кем-то.
Это правда. Для их условий существования это верно. Поэтому мы имеем два прямо противоположных запроса к власти. И власть, которая очень удобно себя в этом случае чувствует.
Потому что она всегда может маневрировать между этими двумя противоположными импульсами.
Утром был нанесен удар по трем домам в н. Новое, после чего оттуда начали эвакуировать раненых военнослужащих ВСУ», — сообщают бойцы с передовой. Кроме того опубликовано видео, на котором показаны украинские военные из 41-й бригады, взятые в плен в районе Часов Яра. Сейчас они уже находятся в пункте содержания военнопленных, где ведутся следственные мероприятия. Скорее всего, им удастся это сделать, хотя и не очень быстро.
Об этом говорится в отчете американского Института изучения войны ISW , опубликованном в соцсетях. По словам аналитиков, российские войска предпринимают попытки войти в город с марта. В ISW считают, что ВС РФ пытаются взять под контроль как можно большую территорию в зоне СВО до прибытия новой американской помощи, которая может заметно увеличить обороноспособность украинской армии. Ранее советник главы ДНР Игорь Кимаковский заявил, что Часов Яр утратил свое значение для украинской армии из-за продвижения российских войск. Украинские боевики нередко обустраивают свои позиции в Часов Яре в подвалах и на верхних этажах высотных жилых домов. Такие позиции оперативно выявляются авиаразведкой, после чего по ним незамедлительно наносятся удары при помощи артиллерии и авиации ВС РФ.
Кроме того, активно применяются беспилотники различных типов. Подразделения российской армии продолжают активные штурмовые действия и зачистку леса севернее железнодорожных путей в районе Часов Яра, при этом противник делает основной упор на оборудовании уже имеющихся и создании новых оборонительных позиций, а также сплошное минирование местности в попытках не допустить прорыв ВС РФ в населенный пункт Новое. На позиции ВСУ на восточных окраинах Часов Яра продолжает оказываться массированное огневое давление, вследствие чего военнослужащие ВСУ вынуждены прятаться в подвалах и все попытки вылазок осуществлять преимущественно в ночное время суток, — сообщает «Военное обозрение». При этом продвижение российской армии в Часов Яре осложняется тем, что противник контролирует господствующие высоты, что дает ВСУ возможность препятствовать любым попыткам лобового штурма. Карта боевых действий на Украине, актуальная ситуация в зоне СВО к утру 26. За счет переброски резервов и минирования местности противник пока еще удерживает позиции на восточных окраинах Часов Яра.
В районе Ступок-Голубовских-2, западнее Красного и в Клещеевке идут встречные боестолкновения. На Авдеевском направлении у противника продолжается локальный коллапс обороны. К вечеру ВС РФ зачистили северную окраину Очеретино, откуда противник отступил в Архангельское, где на данный момент идут бои. На Донецком направлении российские войска штурмуют промзону Красногоровки, зайдя на территорию огнеупорного завода. На данный момент бои идут непосредственно в промзоне, но учитывая количество строений и их площадь штурм едва ли будет быстрым. Сводка Министерства обороны Российской Федерации о ходе проведения специальной военной операции по состоянию на 26 апреля 2024 г.
Подразделения группировки войск «Запад» заняли более выгодные рубежи и нанесли огневое поражение живой силе и технике 3-й штурмовой бригады ВСУ в районе населенного пункта Боровая Харьковской области. Кроме того, отразили контратаку штурмовой группы 408-го отдельного стрелкового батальона ВСУ в районе населенного пункта Терны Донецкой Народной Республики. Противник потерял: до 20 военнослужащих и два пикапа. Подразделения «Южной» группировки войск улучшили положение по переднему краю и нанесли поражение формированиям 5-й штурмовой, 41-й механизированной, 79-й десантно-штурмовой, 46-й аэромобильной бригад ВСУ в районах населенных пунктов Максимильяновка, Катериновка, Парасковиевка, Часов Яр, Ступочки, Константиновка и Красногоровка Донецкой Народной Республики.
Давайте, доктор, развейте мысль — тащмайор записывает.
Следующая цитата: «с июня 2018 года распался брак между властью и народом». Видимо, опять с неким «настоящим народом», «людьми». А «народ» — это те, предводительнице которых Путин чайный сервиз подарил. Если в этом смысле, то да — распался. Дальше доктор начал явно противоречить сам себе.
Потому что сначала повторил за Кудриным, что «январское послание Путина самое дорогое — от 3 до 4 триллионов рублей», а потом заявил, что «нужно раздавать деньги в размере 2 триллиона в год, это не много». Нацпроекты не нужны, а вот «деньги с вертолёта» — это то, что доктор прописал. И, конечно, отдельный хит, это ««в России кризис конкуренции» и «правительство принимает решения, которые имеют тяжёлые противоконкурентные последствия». А в этом, дорогой доктор, нет ничего страшного. Потому что кроме внутренней конкуренции есть ещё и внешняя, конкуренция не между компаниями в рамках одной страны, а конкуренция между компаниями разных стран.
И поскольку у нас огромное количество компаний борется за рынки на мировом уровне начиная с аграрных и заканчивая рынками вооружений , то конкуренция никуда не девается, она просто принимает другие формы. Ой, этого в либеральной методичке не написано и, боюсь, в МГУ, при таком-то декане факультета экономики, этого тоже не преподают — а стоило бы! Ну и, собственно, самое вкусное, ради чего я и затеял всю эту полемическую статью, я приберёг напоследок. В конце интервью доктор Аузан констатирует, что «с 2014 года Россия уверенно стала на курс государственного капитализма». Вот только там, где Роджерс радуется по этому поводу, доктор Аузан в высшей степени недоволен.
И стращает, что «угроза в том, что госкап может стать слишком сильным и непреодолимым в будущем». Не может, а обязательно станет. Что, безусловно, дико не нравится различным Кудриным, Чубайсам и прочим «получателям премии Гайдара». Сегодня мы уже ясно и чётко видим, что рыночный фундаментализм довёл США и ряд стран ЕС до края пропасти. С огромными долгами, с галопирующей инфляцией, с пузырями на фондовых рынках, с армиями безработных.
И наглядно демонстрирует, что рыночный фундаментализм с его «laissez-faire» совершенно не способен адекватно реагировать на современные кризисы. И валится, условно, «от первого чиха». А наиболее подготовлены к кризисам самым разным оказываются как раз страны с сильным госкапитализмом, типа Китая и России. В завершение журналист спрашивает декана Аузана, что будет дальше? И тот отвечает, что «будут новые требования к человеку».
Вот тут я согласен.
Об этом глава государства рассказал в интервью Fox News. В эфире телеканала он также отметил, что украинцы должны победить. При этом министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто подчеркнул , что проведение мирной конференции об урегулировании конфликта на Украине без участия российской стороны не имеет смысла.
Связи разорвались, но это не убило экономику. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год
| Аузан Александр Александрович – Telegram | Война на Украине 25.04.24: На Очеретинском направление фронт противника буквально разваливается. |
| «Главное верить, что война возможна» | Такие дела | Биографическая справка говорит нам, что Александр Аузан за свою богатую карьеру был причастен к большому количеству в высшей степени рукопожатных структур. |
| «Держись за власть до последнего вздоха» / Александр Аузан | Симоньян предложила взорвать ядерную бомбу над Сибирью. Новости ФедералПресс. 62K просмотров. |
| Украина нажила себе неожиданного врага: новости СВО на утро 26 апреля | Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. |
Александр Аузан: «Нужно не разжигать вражду, а сшивать общество»
О том, что Александр Александрович Аузан имеет латышские корни, красноречиво говорит его фамилия. Александр Аузан отметил, что Россия сейчас не на первом месте в мире по качеству человеческого капитала и индексу человеческого развития. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. У нас говорят: Герасим утопил Муму, потому что рядом не было ВСУ Почему россияне все еще не с Украиной? и послушно воюют, как Герасим, топя собственную страну. Александр Александрович Аузан — декан экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, доктор экономических наук, создатель и руководитель кафедры прикладной институциональной экономики, научный руководитель Института национальных проектов. О том, что Александр Александрович Аузан имеет латышские корни, красноречиво говорит его фамилия. Эксклюзивное интервью с Аузаном с полей ПМЭФ 2023 опубликовал РБК.
Александр Роджерс: Александр Аузан — шаман обанкротившегося либерализма
Юрий Подоляка последние новости и сводки на Украине. Последние новости о персоне Александр Аузан новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Бывший кандидат в президенты Украины Сергей Тигипко, занявший третье место в первом туре голосования с 13% голосов, получил пост вице-премьера по экономическим вопросам. Бывший кандидат в президенты Украины Сергей Тигипко, занявший третье место в первом туре голосования с 13% голосов, получил пост вице-премьера по экономическим вопросам. Связи разорвались, но это не убило экономику. Основная идея заявлений Александра Аузана в том, что в результате проведения СВО в России существенно уменьшится бедность и экономическое неравенство.
чПКФЙ ОБ УБКФ
Война на Украине 25.04.24: На Очеретинском направление фронт противника буквально разваливается. Александр Аузан отметил, что Россия сейчас не на первом месте в мире по качеству человеческого капитала и индексу человеческого развития. Валерий Пякин., Выступление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров, Александр Аузан о санкциях и перспективах России. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год канала ПРАВМИР. Не все будут счастливы от исхода конфликта России и Украины заявил президент Владимир Зеленский в интервью телеканалу Fox News.