Новости тотальная война геббельс

Видео Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год загружено на YouTube 26-01-2024. речь Йозефа Геббельса в 1943 году. «Тотальная война», которая, возможно, должна была стать чем-то вроде «тихого государственного переворота», впрочем, довольно громкого, не привела Йозефа Геббельса к статусу второго человека в Третьем рейхе. Смотреть клип Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год бесплатно. Однако ж чрезмерно тужить о чуть ли ни тотальном истреблении русским штыком поставленным у него на пути германском молокососе не приходится. Почти за месяц до "тотальной войны" 22 января 1943 г. Шпеер с большой помпой провозглашает танковую программу, названную «Адольф Гитлер».

Геббельс 18 февраля 1943 года, после Сталинграда

Однако как человек, знакомый с русской культурой и внимательно изучавший советскую систему, в своем дневнике он достаточно трезво оценивал перспективы войны с СССР. Он также понимал, что, благодаря его пропаганде, немцы не знали правды о войне в России. Вследствие этого мы вынуждены в течение нескольких тяжелых дней скрывать от народа истинную картину». Они стоят насмерть… Приблизительное определение советской боеспособности было ошибочно и ввело нас в заблуждение». Видимо, ряд отечественных авторов и пропагандирующие их труды российские СМИ до сих пор верят официальной геббельсовской пропаганде и твердят о разгроме Красной Армии в первые месяцы войны и ее паническом отступлении. Автор же этих утверждений, Геббельс, не принимал всерьез сочиненную им чушь. Когда 9 октября 1941 г. Он кричал о «немыслимой безответственности» и о «грубейшей пропагандистской ошибке» за всю войну. Он запретил печатать речь Дитриха в газетах и передавать ее по радио.

На следующий день Геббельс высказал более осторожную оценку: «Сегодняшние сражения, которые ведутся на центральном и южном направлении в России, предопределили исход кампании. Однако это нельзя понимать как окончание войны». В октябре Геббельс провел совещание пропагандистов и журналистов. Рисс писал: «Он объяснил им, какие требования они обязаны неукоснительно выполнять: их репортажи должны быть максимально реалистичными, ничто не должно приукрашиваться, никакие трудности, с которыми сталкиваются войска, не должны затушевываться. Он ставил задачу заставить население в тылу понять, что значит идти вперед по крови и грязи, что значит вспыхнувший от вражеского снаряда танк, что значит голод и трескучие русские морозы. Он требовал от своих людей очистить свои репортажи от показного героизма, ему нужна более или менее правдивая картина тяжелой войны». Геббельс нервничал. У него открылась язва желудка.

Он страдал от бессонницы и вызывал среди ночи массажиста, чтобы массаж успокоил его. Вопреки запрету Гитлера он вылетел в его ставку, где предложил развернуть массированную пропагандистскую кампанию на оккупированных советских территориях. Гитлер отослал Геббельса к Розенбергу, но тот снисходительно заявил, что он знает, как обращаться с русскими. Узнав о начале советского контрнаступления под Москвой, Геббельс не скрывал тревоги. В циркуляре для пропагандистов он писал: «Потери на фронте невозможно восполнить». В одной из своих статей он утверждал: «Сегодня у немецкого народа есть шанс — самый большой, но в то же время последний… Победа принесет всем нам процветание, а поражение — гибель всему народу». Геббельс обратился к населению Германии сдавать теплые вещи.

Выступление Геббельса проходило в огромном Берлинском дворце спорта перед тщательно отобранной аудиторией, которая должна была репрезентировать весь немецкий народ. Здесь были ветераны, рабочие с военных заводов, партийные и государственные служащие, представители интеллигенции, делегаты от женщин и молодёжи. Министр начал с того, что не время выяснять, как так вышло, что ситуация сложилась настолько критической — с этим он предлагал разобраться после.

Пока же гитлеровская Германия, по словам оратора, была единственной защитой Европы от большевистской угрозы с Востока. Затем последовали три основополагающих тезиса речи. Во-первых, согласно Геббельсу, нападение на Советский Союз было превентивным, совершённым «за две минуты до полуночи» до планировавшегося сталинского наступления. Целью большевизма якобы была «мировая еврейская революция», которая бы установила «интернациональную большевистско-капиталистическую sic! Во-вторых, гауляйтер заявил, будто только нацистская Германия способна справиться с большевистской угрозой. В подтверждение этого Геббельс Берлин, Берлинский край!

Доктор Гёббельс, тотальная война и Зеленский 19. Этим термином в западных СМИ и в речениях украинских пропагандистов характеризуется война нынешнего украинского режима против России. Этот мудрёный философский термин обозначает войну, результат которой не может быть промежуточным — или они нас, или мы их.

В точности, как это было в 1939-45 годах.

На выборах 1928 года результат партии в Берлине был почти вдвое ниже, чем по стране. В Берлине нацисты не получили и полутора процентов голосов. Тем не менее Гитлер верил в Геббельса и рассматривал его как потенциального сменщика своего конкурента Штрассера, который пока ещё возглавлял партийную пропаганду. Теперь между Геббельсом и Штрассером развернулось соперничество по линии пропаганды. Последний раскритиковал своего недавнего помощника за провал выборов в Берлине и развернул в столице свою газету, популяризовавшую его левые взгляды. Теперь уже Геббельс жаловался Гитлеру, что красный Штрассер в красном Берлине работает на раскол и подрывает те успехи, которых удалось добиться тяжким трудом. В конце концов вождь партии принял решение отстранить "вольнодумца" Штрассера и назначить новым главой партийной пропаганды лояльного Геббельса. Это произошло на фоне начавшегося экономического кризиса. Великая депрессия задела и Германию.

Экономические невзгоды совпали с политическим кризисом, который привёл к новым выборам в рейхстаг. Предвыборную кампанию вёл Геббельс, его хлёсткие и простые популистские лозунги отлично работали в условиях начавшейся повальной безработицы. Конечно, значительную роль в этом успехе сыграл финансовый кризис, но Гитлер твёрдо уверовал в счастливую звезду нового шефа пропаганды и больше в нём не сомневался. У власти Коллаж. Но вскоре ему сделали поистине королевский подарок. Для него было создано целое новое Министерство пропаганды, совмещавшее также обязанности народного просвещения. Не в последнюю очередь появление целого министерства для нужд пропаганды объяснялось убеждением многих нацистов, что поражение в Первой мировой было вызвано не только "предательством социал-демократов и евреев", но и неудачами военной пропаганды. Гитлер был убеждён, что союзники переиграли Германию на пропагандистском поле боя, и больше не был намерен повторять старых ошибок. Геббельс не имел дивизий, не руководил влиятельными спецслужбами, но именно он стал одной из ключевых фигур нацистской Германии, потому что именно он создавал её облик. Практически все знаменитые пиар-акции, с которыми ассоциируется Германия того периода, были либо непосредственной инициативой Геббельса, либо были организованы при его участии.

Сожжение книг "вредных авторов", бойкот еврейских магазинов, создание культа Хорста Весселя, выставка "дегенеративного искусства" — все эти пиар-акции были организованы при непосредственном участии рейхсминистра. Геббельс сплёл паутину, в которую вовлёк все сферы культурной деятельности. Музыканты, скульпторы, живописцы, режиссёры, писатели, сценаристы, поэты, журналисты — все они теперь находились под строгим контролем Геббельса. Региональные радиостанции были сведены в единую имперскую сеть. По настоянию рейхсминистра было развёрнуто массовое производство дешёвых радиоприёмников, чтобы каждый немец имел возможность слышать выступления самого Геббельса и, конечно, фюрера. Он не уставал выступать с речами и постепенно превратился в главного оратора партии, поскольку Гитлер, занятый государственными делами, уже не мог часто выступать. Геббельс очень тщательно готовился к выступлениям, оттачивал жесты и позы перед зеркалом, чтобы добиться максимального контакта с аудиторией. Речи он всегда писал сам. Главная хитрость Геббельса заключалась в дозированности пропаганды. Он прекрасно понимал, что, если "облучать" граждан пропагандой с утра до ночи, они очень скоро перестанут её воспринимать.

Поэтому значительная часть продукции — как в кинематографе, так и на радио — носила развлекательный характер. Задача Геббельса усложнилась после первых признаков грядущих неудач. В 1943 году союзники начали совершать налёты на территорию Германии и подвергать бомбардировкам города. А в Сталинграде погибла целая армия — неслыханное дело за три с половиной года войны. Ответом на катастрофическое поражение под Сталинградом стала эффектная речь. Почти двухчасовое яростное выступление Геббельса, транслировавшееся в прямом эфире по радио, по сей день считается одним из самых известных выступлений ХХ века. Геббельс призывал немцев к тотальной войне. Сам рейхсминистр, будучи неглупым человеком, задолго до 1945 года понял, что война проиграна.

"...И пусть грянет буря!" - Знаменитая речь о тотальной войне

В своей 109-минутной патетической речи, которая транслировалась по национальному радио в прямом эфире, Геббельс призвал немецкий народ к « тотальной войне » до победного конца. На балюстраде был вывешен транспарант с лозунгом «Тотальная война — кратчайшая война». Апеллируя в речи к национальному сознанию, Геббельс, возможно, ориентировался на Сталина , который через двенадцать дней после германского нападения на СССР в своём радиообращении объявил войну СССР против Германии « Великой Отечественной войной » [1]. Хотите ли вы её, если надо, тотальней и радикальней, чем мы её себе можем сегодня представить?

Мы стояли парализованные. Один из людей, стоявших с нами, сказал: «Хлоп! Вы должны хлопать в ладоши! Неужели мы теперь вообще не спим, не будем ничего есть, увидим всех убитых людей, мирное население тоже? Я просто не мог представить себе эскалацию. Это было достаточно ужасно!

Этим термином в западных СМИ и в речениях украинских пропагандистов характеризуется война нынешнего украинского режима против России. Этот мудрёный философский термин обозначает войну, результат которой не может быть промежуточным — или они нас, или мы их. В точности, как это было в 1939-45 годах. Способом ведения экзистенциальной войны является война тотальная, и 18 февраля исполнилось 80 лет со дня произнесения самой известной речи министра пропаганды Третьего рейха Йозефа Гёббельса, которая так и назвалась — "О тотальной войне".

Фюрер был прав, когда сказал, что по её окончанию не будет победителей и побеждённых, а будут живые и мёртвые. Немецкий народ борется за всё, что у него есть. Мы знаем, что немцы отстаивают всё самое святое, что у них имеется: свои семьи, своих женщин и детей, свою прекрасную и нетронутую природу, свои города и сёла, свою двухтысячелетнюю культуру - всё, ради чего действительно стоит жить. Большевизм, разумеется, нисколько не дорожит нашим народным достоянием, и он не будет заботиться о нём, если вдруг овладеет им. Наглядный тому пример - закабаление им русского народа. За последние 25 лет Советский Союз увеличил военный потенциал большевизма до невиданного уровня, и мы его неверно оценили. В России на службе у террористического еврейства находится 200-миллионный народ. Еврейство цинично использовало свои методы для того, чтобы превратить невозмутимую прочность русского народа в смертельную опасность для цивилизованных народов Европы. Армады танков, с которыми мы столкнулись на восточном фронте, являются результатом 25 лет социального бесправия и нищеты русского народа. Я твёрдо убеждён, что нам не преодолеть большевистскую угрозу, если мы не станем использовать аналогичные но не идентичные! Немецкий народ столкнулся с самым серьёзным запросом войны, а именно с необходимостью найти в себе решимость использовать все наши ресурсы для защиты всего того, что у нас есть, и всего того, что нам понадобится в будущем. Тотальная война - это требование данной минуты. Мы должны использовать все наши ресурсы, причём настолько быстро и тщательно, насколько это возможно с организационной и практической точек зрения. Ненужные хлопоты совершенно неуместны. Будущее Европы полностью зависит от нашего успеха на востоке. Мы готовы отстоять Европу. В этой битве немецкий народ проливает свою самую ценную национальную кровь. Мы добровольно отказываемся от значительной части нашего уровня жизни, чтобы усилить нашу военную экономику настолько быстро и основательно, насколько это возможно. Это не самоцель, а средство к цели. Все понимают, что если мы проиграем, то всё будет уничтожено. Спросите у любого в Германии, и он вам скажет: самое радикальное - это всего лишь достаточно радикальное, и самое тотальное - это всего лишь достаточно тотальное для того, чтобы одержать победу. Тотальная война стала делом всего немецкого народа. Поэтому я могу вас заверить, что меры, на которые идёт руководство, находятся в полном согласии с желаниями немецкого народа - как в тылу, так и на фронте. Народ готов нести любую ношу, вплоть до самой тяжёлой, идти на любые жертвы, если только это ведёт к великой цели - победе. Бурные аплодисменты. Это, естественно, означает, что ноша должна распределяться поровну. Шумное одобрение. Те меры, которые мы приняли, и те меры, которые нам ещё только предстоит принять, будут наполнены духом национал-социалистической справедливости. Мы не обращаем внимания на класс или положение в обществе. Богатые и бедные, люди из высших и низших слоёв общества должны распределять ношу поровну. Все должны выполнять свой долг в эту трудную минуту. И мы знаем, что народ это полностью одобряет. Я твёрдо убеждён, что немецкий народ был глубоко потрясён ударом судьбы под Сталинградом.

«Вы хотите тотальной войны?»

Сразу же после беседы выслушавший все пожелания Гитлера, экзальтированный Геббельс побежал домой делать записи в тетрадь, которые позже превратились в полноценный конспект. Почти все свои задумки по итогу Геббельс сумед водворить в жизнь, что в нынешних условиях современной истории просто ужасает. Гитлер поведал молодому Геббельсу, что нужно провести тщательную настройку огромного пропагандистского рояля и заставить слышать людей музыку войны. Таким образом Гитлер хотел подготовить разум людей к мысли о необходимости кровопролитной войны в восточных землях, которые помогут расширить территорию Германии, вызвав триумф у всех слоёв населения. Послушный Йозеф Геббельс спешил приступить к реализации плана Гитлера, детально проработав каждый этап.

Манипуляции с сознанием немцев было принято начать сразу же, в 1933 году. Сперва с 1933 по 1935 год людям предоставлялась полная свобода слова, но поступаемая от СМИ информация тщательно контролировалась,чтобы сформировать у людей единое мнение, но дать возможность им его обсуждать и общаться друг с другом. Таким образом люди смогли бы укрепиться в позициях, транслируемых немецкими СМИ, которые уверенно заявляли о правоте Гитлера. Не имея другой точки зрения, люди обсуждали лишь это и всё больше укреплялись в мысли о правильности доводов пропагандистских журналистов.

Стоит отметить, что при правящей нацистской партии НСДАП были особые системные структуры, ориентированные на исследование различных слоёв общества. Постепенно машина анализа германского социума и последующей пропаганды превратилась в ненасытного монстра, который насыщался тем, что кормил сам: кормил людей лживыми обещаниями мирового господства после того, как мнимые враги Германии будут ликвидированы, а их земли захвачены.

А когда пришли вопросы и раздались крики, контроль был потерян ». Все это кричали. Это был мрачный опыт.

Мы стояли парализованные. Один из людей, стоявших с нами, сказал: «Хлоп! Вы должны хлопать в ладоши!

В дневниках рассматривается первое применение "нового секретного оружия" - крылатых бомб Фау-1, а также подготовка к боевому использованию баллистических ракет Фау-2. Геббельс упоминает о предложениях Японии об установлении сепаратного мира между Германией и Советским Союзом при ее посредничестве. Обстоятельно рассмотрены бои на Восточном фронте с последующим крушением фронта группы армий "Центр". Тексты за 23 июля - 3 августа 1944г.

В-четвертых, и прежде всего, Геббельс хотел укрепить свое собственное положение среди нацистского руководства, потому что его оттеснили на второй план шеф СС Генрих Гиммлер Heinrich Himmler и особенно исполнявший в течение года обязанности рейхсминистра вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер Albert Speer. Среди них были такие знаменитости, как актер Генрих Георге Heinrich George , но также, очевидно, и заранее подготовленные клакеры и подстрекатели. Например, они ликовали, когда Геббельс оглашал четвертый из десяти своих риторических вопросов: «Хотите ли вы тотальную войну? Если потребуется, хотите ли вы более тотальную и радикальную войну, чем мы ее можем сегодня представить? Впервые в Германии эту идею во время Первой мировой войны озвучил Эрих Людендорф Erich Ludendorff , который с 1916 по 1918 год в должности генерал-квартирмейстера верховного командования армией был действительно весьма влиятельным человеком в империи. Под этим термином он подразумевал мобилизацию последних резервов. Его изданная в 1935 году под этим же названием книга, напротив, привлекла уже меньше внимания: Людендорф был уже давно исключен из властных кругов как отступник. Но Геббельс осознал силу влияния термина и наполнил его дополнительным содержанием. По его представлениям, НСДАП в «тотальной войне» должна была мобилизовать все еще имеющиеся ресурсы; между родиной и фронтом больше не делалось различий. Каждый мужчина, которого можно было каким-либо образом заменить на родине, должен был быть послан на фронт, экономика должна была быть еще сильнее переориентирована на производство вооружения и, наконец, новым усилением пропаганды следовало побороть пораженческие настроения, а при необходимости жестко их подавить. Полная мобилизация общества обеспечила бы новое значение для НСДАП, которая с 1933 года на государственном уровне все сильнее теряла свое влияние на вермахт, органы государственного управления и СС. Она одна обладает «необходимой инициативой и даром импровизации» для того, чтобы полностью использовать последний резерв сил немецкого народа. Главный лозунг пропаганды, доминировавшей с этих пор в Третьем рейхе, висел в дворце спорта над трибуной Геббельса: «Тотальная война — самая короткая война».

Тень Геббельса. Что такое «тотальная война»?

Главная» Новости» Выступление геббельса о тотальной войне. Видео Речь Йозефа Геббельса Тотальная война 1943 год загружено на YouTube 26-01-2024. Скачать песню Йозеф Геббельс – Тотальная война на телефон (рингтон на звонок), либо слушать mp3 в хорошем качестве (320 kbps) вы можете на Речь о тотальной войне (Речь Геббельса во Дворце спорта, нем.

Князь лжи. Как Геббельс из поклонника России превратился в рупор рейха

Речь Йозефа Геббельса о тотальной войне 1943 год — Видео «Тотальная война», которая, возможно, должна была стать чем-то вроде «тихого государственного переворота», впрочем, довольно громкого, не привела Йозефа Геббельса к статусу второго человека в Третьем рейхе.
Князь лжи. Как Геббельс из поклонника России превратился в рупор рейха Добавить в мою библиотеку. Тотальная война дневники Йозефа Геббельса (июнь-август 1944).
Йозеф Геббельс - Речь о тотальной войне Впервые, без купюр и изъятий, представлены тексты дневников Йозефа Геббельса периода ведения тотальной войны.

Как Геббельс заново изобрёл искусство пропаганды и заставил немцев хотеть войны

7 января Геббельс писал: "Я убежден, что ключом к решению ситуации может стать только введение тотальной войны". Исполнитель: Йозеф Геббельс, Песня: Враги: Перевод речи Геббельса "Хотите ли вы тотальной войны?", Продолжительность: 03:21, Размер: 3.07 МБ, Качество: 128 kbit/sec, Формат: mp3. №167196720. Йозеф Геббельс призывает к тотальной войне перед толпой в Берлине, 1943 год.

Нацистская пропаганда в конце войны

This good name must be maintained and strengthened! If I appeal to my fellow Berliners to do some important work quickly, thoroughly, and without complaint, I know they will all obey. We do not want to complain about the difficulties of the day or grump to one another. Rather we want to behave not only like Berliners, but like Germans, by getting to work, acting, seizing the initiative and doing something, not leaving it to someone else. What German woman would want to ignore my appeal on behalf of those fighting at the front? Who would want to put personal comfort above national duty? Who in view of the serious threat we face would want to consider his private needs instead of the requirements of the war?

We do not want to imitate Bolshevism, we want to defeat it, with whatever means are necessary. The German woman will best understand what I mean, for she has long known that the war our men are fighting today above all is a war to protect her children. The German woman must spontaneously proclaim her solidarity with her fighting men. A river of readiness must flow through the German people. I expect that countless women and above all men who are not doing essential war work will report to the authorities. He who gives quickly gives twice as much.

Our general economy is consolidating. That particularly affects the insurance and banking systems, the tax system, newspapers and magazines that are not essential for the war effort, and nonessential party and government activities, and also requires a further simplification of our life style. I know that many of our people are making great sacrifices. I understand their sacrifices, and the government is trying to keep them to the necessary minimum. But some must remain, and must be borne. When the war is over, we will build up that which we now are eliminating, more generously and more beautifully, and the state will lend its hand.

I energetically reject the charge that our measures will eliminate the middle class or result in a monopoly economy. The middle class will regain its economic and social position after the war. The current measures are necessary for the war effort. They aim not at a structural transformation of the economy, but merely at winning the war as quickly as possible. I do not dispute the fact that these measures will cause worry in the coming weeks. They will give us breathing room.

We are laying the groundwork for the coming summer, without paying heed to the threats and boasting of the enemy. I am happy to reveal this plan for victory Stormy applause to the German people. They not only accept these measures, they have demanded them, demanded them more strongly than ever before during the war. The people want action! It is time for it! We must use our time to prepare for coming surprises.

I turn now to the entire German people, and particularly to the party, as the leader of the totalization of our domestic war effort. This is not the first major task you have faced. You will deal with the laziness and indolence that may occasionally show up. The government has issued general regulations, and will issue further ones in coming weeks. One moral law stands above everything for each of us: to do nothing that harms the war effort, and to do everything that brings victory nearer. In past years, we have often recalled the example of Frederick the Great in newspapers and on the radio.

We did not have the right to do so. He never had enough soldiers and weapons to fight without risking everything. His strategy was always one of improvisation. But his principle was to attack the enemy whenever it was possible. He suffered defeats, but that was not decisive. What was decisive is that the Great King remained unbroken, that he was unshaken by the changing fortunes of war, that his strong heart overcame every danger.

At the end of seven years of war, he was 51 years old, he had no teeth, he suffered from gout, and was tortured by a thousand pains, but he stood above the devastated battlefield as the victor. How does our situation compare with his?! Let us show the same will and decisiveness as he, and when the time comes do as he did, remaining unshakable through all the twists of fate, and like him win the battle even under the most unfavorable circumstances. Let us never doubt our great cause. I am firmly convinced that the German people have been deeply moved by the blow of fate at Stalingrad. It has looked into the face of hard and pitiless war.

The English and American press in recent days has been writing at length about the attitude of the German people during this crisis. The English seem to think that they know the German people much better than we do, its own leadership. They give hypocritical advice on what we should do and not do. They believe that the German people today is the same as the German people of November 1918 that fell victim to their persuasive wiles. I do not need to disprove their assertions. That will come from the fighting and working German people.

To make the truth plain, however, my German comrades, I want to ask you a series of questions. I want you to answer them to the best of your knowledge, according to your conscience. When my audience cheered on 30 January, the English press reported the next day that it was all a propaganda show that did not represent the true opinion of the German people. Spontaneous shouts of Pfui! They will learn differently! In front of me are rows of wounded German soldiers from the Eastern Front, missing legs and arms, with wounded bodies, those who have lost their sight, those who have come with nurses, men in the blush of youth who stand with crutches.

Behind them are armaments workers from Berlin tank factories. Behind them are party officials, soldiers from the fighting army, doctors, scientists, artists, engineers and architects, teachers, officials and employees from offices, proud representatives of every area of our intellectual life that even in the midst of war produce miracles of human genius. Throughout the Sportpalast I see thousands of German women. The youth is here, as are the aged. No class, no occupation, no age remained uninvited. I can rightly say that before me is gathered a representative sample of the German population, both from the homeland and the front.

Is that true? Yes or no? The Sportpalast experiences something seen only rarely even in this old fighting locale of National Socialism. The masses spring to their feet. A hurricane of thousands of voices shouts yes. The participants experience a spontaneous popular referendum and expression of will.

You, my hearers, at this moment represent the whole nation. I wish to ask you ten questions that you will answer for the German people throughout the world, but especially for our enemies, who are listening to us on the radio. Only with difficulty can the minister be heard. The crowd is at the peak of excitement. The individual questions are razor sharp. Each individual feels as if he is being spoken to personally.

With full participation and enthusiasm, the crowd answers each question. The Sportpalast rings with a single shout of agreement. The English maintain that the German people has lost faith in victory. Second, The English say that the German people are tired of fighting. It does not want total war, but capitulation! Shouts: Never!

I ask you: Do you want total war? If necessary, do you want a war more total and radical than anything that we can even imagine today? Are you absolutely and completely ready to follow him wherever he goes and do all that is necessary to bring the war to a victorious end? The crowd rises as one man. It displays unprecedented enthusiasm. Sixth, I ask you: Are you ready from now on to give your full strength to provide the Eastern Front with the men and munitions it needs to give Bolshevism the death blow?

Seventh, I ask you: Do you take a holy oath to the front that the homeland stands firm behind them, and that you will give them everything they need to win the victory? Eighth, I ask you: Do you, especially you women, want the government to do all it can to encourage German women to put their full strength at work to support the war effort, and to release men for the front whenever possible, thereby helping the men at the front? Ninth, I ask you: Do you approve, if necessary, the most radical measures against a small group of shirkers and black marketers who pretend there is peace in the middle of war and use the need of the nation for their own selfish purposes? Do you agree that those who harm the war effort should lose their heads? Tenth and lastly, I ask you: Do you agree that above all in war, according to the National Socialist Party platform, the same rights and duties should apply to all, that the homeland should bear the heavy burdens of the war together, and that the burdens should be shared equally between high and low and rich and poor? I have asked; you have given me your answers.

You are part of the people, and your answers are those of the German people. You have told our enemies what they needed to hear so that they will have no illusions or false ideas. Now, just as in the first hours of our rule and through the ten years that followed, we are bound firmly in brotherhood with the German people. They will accept the heaviest burdens to gain victory. What power on earth can hinder us from reaching our goal. Now we must and will succeed!

I stand before you not only as the spokesman of the government, but as the spokesman of the people. My old party friends are here around me, clothed with the high offices of the people and the government. Party comrade Speer sits next to me. Party comrade Dr. Ley sits next to me. All the leaders of the party, the army, and government join with us as well.

We are all children of our people, forged together by this most critical hour of our national history. We pledge to do all in our life and work that is necessary for victory. We will fill our hearts with the political passion, with the ever-burning fire that blazed during the great struggles of the party and the state. Never during this war will we fall prey to the false and hypocritical objectivism that has brought the German nation so much misfortune over its history. When the war began, we turned our eyes to the nation alone. That which serves its struggle for life is good and must be encouraged.

What harms its struggle for life is bad and must be eliminated and cut out. With burning hearts and cool heads we will overcome the major problems of this phase of the war. We are on the way to final victory. This evening I once again remind the whole nation of its duty. We do not want to fail him. As we are proud of him, he should be proud of us.

The great crises and upsets of national life show who the true men and women are. We have no right any longer to speak of the weaker sex, for both sexes are displaying the same determination and spiritual strength. The nation is ready for anything. In this hour of national reflection and contemplation, we believe firmly and unshakably in victory. We see it before us, we need only reach for it. We must resolve to subordinate everything to it.

That is the duty of the hour. Let the slogan be: Now, people rise up and let the storm break loose! No unauthorized reproduction. My e-mail address is available on the FAQ page.

И сегодня она считается наиболее известной речью Гёббельса, а мероприятие, где она была произнесена, — каноном нацистской пропаганды вполне в духе фильмов Лени Риффеншталь.

Киножурнал Die Deutsche Wochenschau "Немецкое еженедельное обозрение" запечатлел собрание 18 февраля 1943 года в берлинском Дворце спорта, построенном для Олимпиады 1936 года. Десятки тысяч зрителей во всех кинотеатрах Германии увидели на экране огромный зал, заполненный людьми в униформе, президиум с тремя свастиками, хищного имперского орла, когти которого держали ещё одну свастику в лавровом венке. Над президиумом висел огромный лозунг: "Тотальная война — самая короткая война". В разных местах зала были расположены кинокамеры. Операторам было дано указание снимать в первую очередь восторженные лица.

Гёббельса слушали 15 тысяч заранее тщательно отобранных партийных функционеров, чиновников, военных, передовиков "Трудового фронта", активистов нацистских молодежных, женских, творческих организаций. В зале сидели рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер, генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Фриц Заукель, жена Геббельса Магда и их старшие дочери Хельга и Хильде. Выступление главного пропагандиста рейха транслировалось по радио на всю Германию. Оратор говорил — точнее, в основном кричал — 1 час 49 минут, за это время он похудел на 3 кг. В личном дневнике Гёббельс назвал свою речь "часом идиотизма" и цинично признал, что если бы он предложил заведённому им залу выпрыгнуть из окон с третьего этажа, сидящие в зале не задумываясь сделали бы это.

Слово "Сталинград" прозвучало через несколько минут после начала речи. Он расчётливо вселял в слушателей страх. За наступающими советскими войсками явственно виделись "еврейские ликвидационные команды", вместе с которыми воцарятся террор, страшнейший голод и полнейшая европейская анархия. С особым упором он объявил, что нужно покончить с щепетильностью и жеманством". Первый вопрос звучал следующим образом: "я могу по праву сказать: те, кто сегодня передо мной сидит, — это срез всего немецкого народа, представленного на фронте и во всем отечестве.

Это так? Да или нет? Затем последовали десять вопросов, каждый из которых был провокационнее другого. Четвёртый вопрос Гёббельса, произнесенный им неистовым голосом, с тех пор стал неотделим от восприятия его личности: "хотите ли Вы тотальной войны?

Воениздат М. И это было действительно так. Чему свидетелем как Е. Катукова, супруга «1-го танкиста» страны, так и вся 1-я гв. Ведь немцы не просто грозились физически уничтожить всех малодушных своих сограждан, но и вершили над ними многочисленные безжалостные расправы, воскресив в памяти деяния таинственной фем: «Сзади линейных войск стояли эсесовские части, и если кто-то отступал без приказа, их просто расстреливали или вешали на деревьях, чему мы были свидетелями. И вот какого возраста пушечное мясо было брошено тогда Гитлером на верную свою смерть: «Когда фронт приблизился к границам Германии, мобилизация коснулась и детских лагерей.

С марта 1944 года многие из подростков были направлены в учебные лагеря Гитлеръюгенда, СС и вермахта, где их участь в качестве пушечного мяса была предрешена» [63] Кнопп Г. Причем, уже и из них мало кто остался в живых. Что вполне естественно. Каждый второй воспитанник элитных школ погиб» [63] Там же, с. То есть даже среди тех, кто не достигнув солдатского возраста Германии, в то время уже 16 лет, и не закончив своего учебного учреждения, произвел попытку своими телами на какое-то время приостановить губительное русское наступление. Так что и в этой среде, то есть среди 12—15-летних, потери немцев, уже перед самым их концом, были просто катастрофические. Но не всем им «посчастливилось» получить в свою голову русскую пулю. Уничтожались не только дезертиры. Спекулянты, распространители слухов, люди, запасавшиеся продовольствием, и даже те, кто, сменив адрес, не уведомил об этом гауляйтера, также находились под угрозой смертной казни» [13] Гарт Б. От «Барбароссы» до «Терминала».

Взгляд с Запада. Политическая литература.

Однако во время войны лозунг должен быть таким: «Сражайся и дай сражаться другим! Вполне возможно, что кое-кто считает, что во время войны самым важным является его желудок. Однако мы не можем принимать во внимание таких людей. На фронте все, начиная с простого солдата и заканчивая фельдмаршалом, едят с полевой кухни. Я не думаю, что это слишком много — требовать, чтобы мы, находящиеся в тылу, уделяли внимание по крайней мере самым основным законам общественного мышления. Когда закончится война, мы вновь сможем стать гурманами. Сейчас же у нас есть дела и поважнее забот о своем желудке. Бесчисленные дорогие магазины также были закрыты.

Нередко они попросту оскорбляли покупателей. Там, как правило, и покупать-то было нечего, если только люди вместо денег не платили маслом или яйцами. Какая польза от магазинов, которым больше нечего продавать и которые только расходуют электроэнергию, отопление и труд рабочих, которого так не хватает в других местах, в особенности на военных заводах? Мы скорее походим несколько лет в изношенной одежде, нежели допустим, чтобы наш народ носил лохмотья столетиями. Какая польза сегодня от модных салонов? Они только используют свет, тепло и рабочих. Они появятся снова тогда, когда закончится война. Какая польза от салонов красоты, которые поощряют культ красоты и отнимают колоссальное количество времени и энергии? В мирное время они замечательны, но во время войны они являются пустой тратой времени. Когда наши солдаты будут возвращаться с победой, наши женщины и девушки смогут поприветствовать их и без пышных нарядов!

Правительственные учреждения будут работать более быстро и менее бюрократично. Оставляет не очень хорошее впечатление, когда учреждение закрывается ровно через восемь часов работы, минута в минуту. Не люди для учреждений, а учреждения для людей. Нужно работать до тех пор, пока не будет выполнена вся работа. Таково требование войны. Если фюрер может так работать, то государственные служащие тем более. Недопустимо, что некоторые мужчины и женщины неделями отдыхают на курортах и в санаториях, отнимая места у солдат в увольнении или у рабочих, имеющих право на отпуск после года тяжелого труда. Это недопустимо, и этому нужно положить конец. Война — не время для развлечений. Пока она не закончится, мы будем находить самое глубокое удовлетворение в работе и битве.

Тех, кто этого не понимает сам, нужно научить это понимать, а если необходимо — заставить. Для этого могут понадобиться самые жесткие меры… Задача состоит в том, чтобы освободить солдат для фронта, а рабочих — для военной промышленности. Это первоосновные цели, пусть даже они будут достигнуты за счет уровня нашей общественной жизни. Это не означает, что наш уровень жизни будет постоянно снижаться. Это всего лишь средство для достижения цели — тотальной войны… Наши враги заявляют, что немецкие женщины не в состоянии заменить мужчин в военной экономике. Это может быть справедливо для определенных областей, требующих тяжелого труда. Но я убежден, что немецкая женщина полна решимости занять место, оставленное мужчиной, ушедшим на фронт, причем сделать это как можно скорее. Нам нет нужды указывать на пример большевизма. Годами миллионы лучших немецких женщин успешно работали на военном производстве, и они с нетерпением ждут, чтобы к ним присоединились и остальные женщины, чтобы им помочь. Все те, кто присоединяется к работе, тем самым всего лишь приносят соответствующую благодарность тем, кто сражается на фронте.

Сотни тысяч женщин уже присоединились, и сотни тысяч присоединятся в будущем. Мы надеемся в скором времени освободить армии рабочих, которые, в свою очередь, освободят армии солдат, сражающихся на фронте… Настало также время спросить у женщин, имеющих прислугу, действительно ли она им необходима... Жить в комфорте мы сможем после того, как выиграем войну. Сейчас же мы должны жертвовать нашим комфортом ради победы… Я с презрением отвергаю вражеское заявление, согласно которому мы подражаем большевизму. Мы не хотим подражать большевизму — мы хотим его победить, какие бы средства для этого ни понадобились... Я решительно отвергаю обвинение в том, что наши меры уничтожат средний класс или приведут к монопольной экономике.

Доктор Гёббельс, тотальная война и Зеленский

Геббельс воспользовался выступлением в «Спортпалаце» 18 февраля 1943 г. для изложения программы «тотальной войны». Йозеф Геббельс призывает к тотальной войне перед толпой в Берлине, 1943 год. 7 января Геббельс писал: "Я убежден, что ключом к решению ситуации может стать только введение тотальной войны". Речь о тотальной войне — речь рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Германии Пауля Йозефа Геббельса, произнесённая им перед многотысячной аудиторией в Берлинском дворце спорта 18 февраля 1943 года. Скачать песню Йозеф Геббельс – Тотальная война на телефон (рингтон на звонок), либо слушать mp3 в хорошем качестве (320 kbps) вы можете на.

Как Геббельс заново изобрёл искусство пропаганды и заставил немцев хотеть войны

Однако ж чрезмерно тужить о чуть ли ни тотальном истреблении русским штыком поставленным у него на пути германском молокососе не приходится. По мнению Людендорфа, тотальная война — это военный конфликт, в котором страна-участник использует все доступные ресурсы и методы, чтобы одолеть противника. Впервые, без купюр и изъятий, представлены тексты дневников Йозефа Геббельса периода ведения тотальной войны. Дневники Йозефа Геббельса июнь-август 1944г ИТК Дашков и К. Вид 1.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий