Новости что такое сага в литературе

В литературе о сагах, как правило, молчаливо предполагается, что две формы правды о прошлом, характерные для сознания современного человека, существовали и в сознании людей древнеисландского общества.

Канон (принцип) саги

  • Исландские саги: основные разновидности и художественная специфика
  • Содержание статьи
  • Что такое сага? Происхождение слова ::
  • Сага: родословная слова

Сага в литературе: основные характеристики и сокращенное объяснение

Сага – это особый жанр эпической литературы, который имеет глубокие исторические корни. Сага – исландские повествовательные произведения XIII – XIV веков, записанные на древнескандинавском языке. «Сага о Форсайтах» являет собой образец классической саги. Семейная сага как жанр литературы и кино В литературе семейная сага может быть представлена в виде многочастной книжной серии, где каждый том рассказывает о разных поколениях истории семьи. Благодаря этому своду саг («Сага о Стурлунгах») до нас дошли многие произведения исландской литературы, характеризующиеся высокой степенью исторической достоверности и выдающимися литературными достоинствами. Транслитерация: saga Задом наперед читается как: агас Сага состоит из 4 букв.

Значение слова "сага"

Саги оказались ценным вкладом исландцев в европейскую литературу и в изучение средневековой истории. Широко известна «сумеречная сага», представляющая весьма вольную интерпретацию всех человеческих представлений о вампирах. Внутренний мир и эмоции персонажей изображены в сагах лаконично и сдержанно, из-за чего современному читателю, воспитанному на литературе с подчёркнуто экспрессивной передачей человеческих переживаний, подчас трудно осознать всю глубину трагедии.

Сага это в литературе

Саги также могут иметь глубокий эмоциональный и философский смысл. Они часто затрагивают важные вопросы о жизни, смерти, любви, справедливости и человеческой природе. Через сагу, автор может передать сложные идеи и вызвать у читателя глубокие эмоции и размышления. Саги также способствуют углублению воображения и восприятия читателя. Они создают детальные и многомерные миры, полные интересных персонажей, эпических событий и приключений. Читатель может погрузиться в это воображаемое пространство и испытать удовольствие от исследования новых миров и историй. Кроме того, саги позволяют развивать навыки анализа и критического мышления у читателя.

Изучение и анализ сложных сюжетов, персонажей и тем, присутствующих в саге, требует способности анализировать информацию и делать выводы. Читатель может учиться распознавать и анализировать не только повествовательные приемы, но и философские и этические вопросы, поднятые в саге. Преимущества саги в литературе Детальное раскрытие сюжета и персонажей Эмоциональный и философский смысл Развитие аналитических навыков и критического мышления Вопрос-ответ Что такое сага в литературе? Сага — это длинное эпическое произведение, которое рассказывает о героических приключениях и событиях, происходящих в жизни персонажей на протяжении нескольких поколений. Какие основные черты имеет сага в литературе? Сага характеризуется наличием большого количества персонажей, сложной сюжетной линии, нарративного стиля и обычно является социальным комментарием.

Она обычно охватывает длительный период времени и рассказывает о разных событиях и их последствиях. На какие поджанры делятся саги в литературе? Саги могут быть разделены на несколько поджанров, таких как сказания о богах и героях, исторические саги и семейные саги. Каждый поджанр имеет свои особенности и тематику, но все они общими чертами являются эпический стиль и уклон в героические приключения.

Машиностроительная, хлопчатобумажная, фарфоро керамическая промышленность.

В древнескандинавской поэзии народное сказание, былина, памятник мифологического или легендарно исторического характера ист. Сага о Фритиофе. Исландские саги. Поэтическое сказание, легенда поэт. САГА жен.

Затем их записали. С точки зрения литературоведения, сага - это совокупность литературных произведений, записанных в Скандинавии в указанное время. В современном мире появилось еще одно значение этого слова как в литературе, так и в кинематографе. Обычно это жизненные истории, принявшие определенную форму и схожие свой эпичностью или содержанием с первоисточником. Современное поколение должно хорошо понимать, что такое сага, ведь сейчас это распространенное жанровое явление.

Принцип В саге-первоисточнике канон повествования всегда строго соблюдался. Оно начиналось представлением всех героев, правда, иногда описывались несколько поколений, прежде чем появлялся главный персонаж. Важно было все: кто чей муж, имена всех детей и дальних родственников, их род занятий и прочее. Многие саги начинали свое повествование с момента зарождения государственности в Исландии Скандинавии. Для этого жанра было характерно огромное количество действующих лиц.

Их было настолько много, что запросто можно запутаться и вообще потерять нить рассказа. Хронология саг строго выдержана.

Он начался примерно в 1120 году в Исландии, но позже распространился на другие скандинавские страны. Он достиг своего пика в 13 веке и распространился до конца 14 века. Известны три типа саг: настоящие, генеалогические и исторические.

Позже в этот литературный жанр вошла также литературная тема рыцарства и традиции европейских легенд. В настоящее время концепция саги несколько изменилась, и серию книг также можно назвать сагой.

Что такое сага в литературе простыми словами

это длинное рассказное произведение, обычно эпического характера, которое рассказывает об истории и приключениях героев на протяжении длительного времени. Если же говорить о семейной саге, как о литературном жанре, то на востоке такие жанр семейной хроники в литературе существовал давно. Благодаря этому своду саг («Сага о Стурлунгах») до нас дошли многие произведения исландской литературы, характеризующиеся высокой степенью исторической достоверности и выдающимися литературными достоинствами.

Значение слова Сага

Ещё сага подавала пример поведения и воспитывала – не зря в "сагах о недавних событиях" герои жалеют о порче нравов – но эта её функция составителями не осознавалась. средневековый жанр древнескандинавской литературы; героический эпос, соединяющий стихотворные и прозаические описания деяний древних скандинавов со сказаниями о германских языческих богах и о мифологической картине мира. Сага – это особый жанр в литературе, который отличается своими уникальными особенностями и жанровыми чертами. Сага как Жанр литературы. Сага литературное произведение. Исследование о мире саги напоминает нам, какое особое значение имели и имеют труды по древним периодам литературы.

Что значит семейная сага

Часто в сагах выступает и фантастический элемент — эпизоды с привидениями, нежитью, различными знамениями и т. Довольно распространённым мотивом в родовых сагах является победа главного героя над викингом-берсерком во время пребывания в Скандинавии. Разновидности саг Корпус текстов, известных нам как саги, традиционно разделяется на несколько циклов, в соответствии с обобщающей тематикой произведений и временем действия: «Саги о древних временах» — саги, повествующие о легендарной истории Скандинавии, основанные на общих для всех германских народов мифах и героических сказаниях и содержащие ряд сказочных мотивов. Самыми известными из этих саг считаются «Сага о Вёльсунгах», «Сага о Хрольве Жердинке и его витязях», некоторые исследователи относят «Сагу об Инглингах» к сагам о древних временах. В основе таких саг, видимо, не лежит древняя устная традиция, а сказочные мотивы в них господствуют. К этой категории относятся как отдельные саги о норвежских королях, такие как, например, «Сага о Хаконе Хаконарсоне» или «Сага об Олаве Трюггвасоне», так и сводные произведения, характерным и наиболее известным примером которых является «Хеймскрингла» «Круг земной» Снорри Стурлусона. Также существует исландская сага о королях Дании — «Сага о Кнютлингах». Большая их часть собрана в компиляции под названием «Сага о Стурлунгах».

Точнее, в разных частях саги на первый план выходят разные персонажи. Повествование не слишком динамичное.

Важное место занимают обыденные события, бытописание и отношения между членами семьи. Сюжет многоплановый, сюжетные линии завязаны на семейных отношениях, конфликтах, коллизиях. Это могут быть и финансовые проблемы, и идеологические разногласия, и социальная дифференциация. Но всё это происходит внутри семьи. Реальность, в которой происходят события, — это просто фон. Он описывается в общих чертах, даётся через призму восприятия разных членов семьи. Допускаются и приключения, и элементы детектива, и интриги, но всё это не выходит за рамки семьи и семейных интересов. Например, если один из героев влюбляется в девушку, то она сразу же становится частью семейной жизни, обсуждается разными представителями семьи и т. Станет ли подобное произведение популярно у современных читателей?

Почему бы и нет? Всё зависит от того, как оно будет написано. У семейных саг есть одно важное качество — они затягивают. Причём не столько динамичным сюжетом, сколько развитием судеб и бытописанием. Если, конечно, оно подано интересно и в хорошем стиле. На мой взгляд, исторический роман в форме семейной саги имеет неплохие перспективы. Не ситком какой-то, а "Санта-Барбара". Южнокорейские дорамы, вроде как не специалист подобным грешат.

Они сражаются за будущее своего мира и за свои идеалы. Истории в сагах фэнтези часто переплетаются, герои могут встречать друг друга и объединяться в борьбе против общего врага. Это создает ощущение огромной эпической саги, в которой каждый персонаж играет свою роль и оказывает влияние на ход событий. Современные саги в жанре фэнтези предлагают увлекательные и захватывающие истории, позволяющие нам окунуться в мир фантазии, забыть о реальности и отправиться в незабываемое путешествие. Они дают нам возможность мечтать, верить в чудеса и испытывать настоящую радость от чтения. Характеристики саги Одной из ключевых характеристик саги является присутствие героических действий и поступков. Герои саги обладают особыми качествами, такими как мужество, честь, смелость. Они способны сразиться с врагом, пройти через множество испытаний и достичь своей цели, не смотря ни на что. Такие герои вдохновляют нас своей отвагой и решительностью. Сага также отличается насыщенной и детальной описательностью. Писатели саги уделяют внимание каждой мелочи и детали, чтобы мы могли максимально погрузиться в атмосферу происходящего и представить себе все события. Читая сагу, мы переносимся в другое время и место, становимся свидетелями исторического события. В саге часто присутствуют элементы волшебства и фантастики. Мы можем встретить магических существ, волшебные артефакты и совершенно невероятные события. Это делает сагу еще более захватывающей и увлекательной. Саги часто основаны на реальных исторических событиях, что добавляет им дополнительного интереса и значимости. Мы можем узнать о мифологии и культуре древних скандинавов, а также о их взаимоотношениях с прочими народами. Одним из самых знаменитых примеров саги является «Сага о Князе Игоре». Это яркое произведение, описывающее приключения и подвиги русского князя.

Но отсюда, однако, не следует, что раз в «родовых сагах» нет «субъективного» времени, значит, оно в них всегда «объективное», т. Представление о времени как равномерном и непрерывном потоке, не зависимом от того, что в нем происходит, тоже отсутствует в сагах. Время образует в них единство с событиями, неразрывно с ними связано, осознается только поскольку они происходят, существует только в них. Это очевидно из того, что в «родовых сагах» рассказывается вообще только о событиях, и даже не о всяких событиях, а исключительно о событиях, связанных с той или иной распрей, и никогда не описывается ни природа, ни быт, ни переживания персонажей, ни вообще ничего, что существует независимо от событий. В «родовых сагах» не бывает, в частности, сцен, с которых начинается действие. Такие сцены, обычные в романах, подразумевают статическое описание, сделанное в определенный момент. Именно поэтому в сагах они невозможны. Характерно, что внешность героя саги нередко впервые описывается перед важным событием в его жизни — сражением, поединком и т. Внешность героя оказывается как бы частью события. Характерно также, что если в саге изображена одежда, то это, как правило, не то, что типично, а, наоборот, то, что отклоняется от обычного, т. Если никаких событий не происходит, то в саге об этом иногда сообщается в трафаретных выражениях вроде «некоторое время все было спокойно», «две зимы было спокойно, так что нечего рассказать» и т. Так, например, в «Саге о Ньяле», после того как Ньяль берет на воспитание Хёскульда, время перестает существовать и возникает снова в следующем абзаце той же главы, когда Хёскульд уже оказывается взрослым и происходят события, в которых он играет важную роль. Статические описания которые отсутствуют в «родовых сагах» подразумевают способность сделать мысленно срез потока времени в любой его момент, независимо от того, происходит ли какое-либо событие или нет, другими словами, подразумевают способность осознать, что все время что-то происходит, каким бы незаметным это ни было. Именно поэтому в «родовых сагах», т. В историческом романе сознательно воспроизводится определенная эпоха. В «родовых сагах» все телескопировано: и быт, и право, и мораль, и психология. Сага так же отличается от исторического романа, как современный архитектурный памятник, построенный в стиле определенной прошлой эпохи, отличается от много раз перестраивавшегося древнего памятника. В современных изданиях «родовых саг» принято в предисловии анализировать «хронологию саги» и сводить в хронологическую таблицу даты, полученные посредством такого анализа. Кое-что в таких таблицах, конечно, просто догадка или допущение. Но такие таблицы удается составить, так как в «родовых сагах» встречаются многочисленные датировки не только вроде «однажды утром», «на следующий день», «той же осенью», «через несколько зим», т. Однако, конечно, в них никогда не бывает дат вроде «в 984 году» или «в начале десятого века». Наложение абстрактной хронологической сетки на события абсолютно чуждо «родовым сагам». Таким образом, составление хронологической таблицы событий, т. Прямые характеристики довольно редки в «родовых сагах», и они не столько раскрывают личность, сколько наклеивают на нее на всю жизнь определенный ярлык. Качества, перечисляемые в этих характеристиках, в общем довольно стандартны. Однако внешние черты обычно более индивидуализированы, чем внутренние, и в то же время внешние качества всегда в какой-то мере соответствуют внутренним. Характерно также, что важную роль играет упоминание о том, что данного человека любили, или, наоборот, не любили, т. Прямые характеристики всего чаще вводят тот или иной персонаж, реже они даются в середине рассказа, в особо важный момент его жизни, иногда приводятся и в конце рассказа о нем. Но в общем прямые характеристики отнюдь не обязательны в сагах. Человек раскрывается в «родовых сагах» через его отношение к другим людям. Дело в том, что в сагах изображаются, в сущности, не отдельные люди, а определенный вид отношений между людьми, а именно распря, ее поводы, протекание и последствия. Если нет распри в тех или иных ее проявлениях, то нет и никакого рассказа в саге. Внутренний мир отдельного человека сам по себе никогда не изображается в сагах. Отдельный человек никогда не бывает в сагах наедине с самим собой, не произносит монологов, не анализирует своих переживаний, не говорит о них. Он раскрывается только в том, как складываются его отношения с другими людьми в распре. Ее обстоятельства описываются во всех подробностях, приводится дословно все, что было сказано людьми, рассказывается обо всем, что имело к ней отношение. Таким образом, и об отдельном человеке оказывается сообщенной масса фактов, и создается впечатление, что именно отдельный человек изображается. Но это, конечно, иллюзия. На самом деле обилие фактов, сообщаемых об отдельном человеке, участвующем в распре, — это как раз результат того, что интерес к отдельной личности самой по себе отсутствовал. В «родовых сагах» как будто, как и в реалистических романах, изображаются частные лица в их частной жизни. Однако не говоря уже о том, что частные лица в «родовых сагах» не столько изображаются, сколько, как только что было сказано, оказываются изображенными, частные лица реалистического романа — это совсем не то, что частные лица «родовых саг». Господствующая роль частных лиц в литературе — одно из крупнейших достижений нового времени. В средневековой литературе частных лиц, в сущности, не было. Персонажи средневековых литературных произведений — либо исторические лица, т. Таким образом, в средневековой литературе индивидуализация и обобщение исключают друг друга. Бели персонаж индивидуален, то он исторический персонаж, или правда в собственном смысле слова, а не обобщение. Если же персонаж — результат обобщения, то он лишен индивидуальности, король вообще и т. Между тем в литературе Нового времени стала возможной индивидуализация, которая в то же время и обобщение. Частные лица реалистического романа есть сочетание индивидуализации и обобщения. Основные предпосылки их появления в литературе — это, с одной стороны, возможность правды, которая осознается как вымысел, т. В древнеисландском обществе, т. Таким образом, персонажи «родовых саг» не в большей мере частные лица, чем короли и полководцы средневековой литературы, или, Вернее, они одновременно и частные, и исторические лица, гармоническое сочетание того и другого, возможное только в обществе, где, как в Исландии в «век саг», нет деления на частное и государственное, поскольку нет государства. Автор романа, рассказывая о том или ином из своих персонажей, только в редком и совсем не типичном для романа случае — а именно в романе-биографии — имеет в виду некоторое реальное лицо. Но даже и автор романа-биографии сознает, конечно, что, хотя канва его произведения — подлинные факты, само оно — лишь правдоподобный вымысел. Обычно же персонаж реалистического романа — это обобщение, результат отбора общего для многих реальных лиц, результат выделения типичного, т. Между тем те, кто писал «родовые саги», несомненно считали, что люди, о которых рассказывается в них, — это реально существовавшие люди, а не плоды художественной фантазии. Однако здесь ошибки могли быть значительно крупнее, чем в отношении местностей: перепутаны имена людей, неправильно поняты родственные или другие связи между людьми, по-разному истолкованы их поступки и сами они представлены в более или менее выгодном свете, и таким образом их изображение превращалось фактически в художественный вымысел. Поэтому в «родовых сагах» все же есть типы: свирепые берсерки, коварные интриганы, злые колдуньи и т. Как правило, однако, они — второстепенные персонажи, и среди лиц, действующих в сагах, они — ничтожное меньшинство. Основные же персонажи в «родовых сагах» сложнее и жизненнее, чем литературные типы. Это проявляется прежде всего в том, что их поведение и поступки не обязательно вытекают из их характера. Человек, явно трусливый по характеру, как Бьёрн из Леса в «Саге о Ньяле», проявляет большую храбрость. Человек, явно благородный по характеру, как Флоси из той же саги, оказывается предводителем тех, кто совершает подлое преступление, — сожжение Ньяля и его семьи в их доме. Возможно известное внешнее сходство между объективностью «родовых саг» и некоторыми художественными приемами, применяемыми в современной реалистической литературе с целью создать иллюзию объективности. Один из таких приемов — он обильно представлен в произведениях Хемингуэя — заключается в следующем. Трагические события или переживания изображаются не прямо, не через непосредственное восприятие автора, а косвенно, через сугубо прозаическое восприятие стороннего наблюдателя, который как бы не понимает трагичности того, что он наблюдает, и только регистрирует факты. Читатель, таким образом, оказывается в положении непосредственного наблюдателя сырых фактов действительности, как бы не подвергшихся художественной обработке, и сам воссоздает в своем воображении то, что скрывается за ними. Прозаическое восприятие стороннего наблюдателя служит стереоскопом, придающим наблюдаемому трехмерность в глазах читателя. В «родовых сагах» действительно нередко переживания изображаются так, как будто автора совершенно не интересуют они сами по себе, он просто регистрирует их проявления или последствия наряду с прочими фактами. Однако отличие от художественного приема современной литературы огромно: в то время как в современной литературе тот, чье равнодушное восприятие служит стереоскопом, — фикция, плод осознанного авторства, в сагах — это сам автор, не сознающий своего авторства. Дело в том, что в сагах действительно объектом изображения были не переживания сами по себе, а события, переживания же оказывались изображенными только в той мере, в какой нельзя было описать события, не описывая в то же время и переживания. Другими словами, изображение переживаний в сагах — всегда лишь побочный продукт изображения событий. Таким образом, объективность изображения переживаний в «родовых сагах» — результат того, что они не были объектом изображения. В этом, очевидно, и заключается сходство трактовки переживаний в сагах с современным художественным приемом, описанным выше: изображается как будто бы не то, что на самом деле объект изображения, и таким образом создается иллюзия объективности. Можно поэтому сказать, что «родовые саги» настолько же объективнее самой реалистической литературы, насколько их авторы меньше осознавали свое авторство. Нередко из фактов, сообщаемых в саге, современный читатель мог бы заключить, что тот, о ком рассказывается, вероятно, испытывал романическое чувство. Однако на самом деле рассказчик не вкладывал в факты такого смысла. Романическое чувство его совершенно не интересовало. По-видимому, романические переживания не только не казались чем-то достойным изображения, но и не было подходящих слов, которыми можно было бы их описать. В «родовых сагах» слово это всего чаще употреблялось во множественном числе для описания привязанности, которая развивается между супругами спустя некоторое, иногда даже долгое время после брака. Вместе с тем из фактов, сообщаемых в «родовых сагах», очевидно, что сами по себе переживания, обусловленные сексуальными отношениями, были теми же, что и в другие времена: люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали и т. Другой была только оценка этих переживаний: не было их идеализации и романтизации. Но именно поэтому в «родовых сагах» эти переживания оказываются более объективно изображенными, чем это возможно в романах. Таким образом, и в этом отношении «родовые саги» правдивее реалистических романов. Ни в одной «родовой саге» романические переживания не играют той роли, какую они обычно играют в романах. Даже в «Саге о Гуннлауге» и «Саге о Кормаке», где они проходят через всю сагу, отнюдь не все подчинено их изображению. В «Саге о Гуннлауге» большое место занимает описание поездок героя в разные страны, а в «Саге о Кормаке» — описание поединков, и в обеих этих сагах роль романических переживаний заключается в основном в том, чтобы мотивировать распри. В романе Нового времени господствующая роль романических переживаний объясняется, конечно, возросшим интересом к человеческой личности. В романах любовь — это способ изобразить личность и ее внутренний мир, т. В известном смысле можно сказать, что распри играют в «родовых сагах» такую же роль, какую любовь играет в романах. Но очень существенное различие между ролью распри в «родовых сагах» и ролью любви в романах заключается в том, что распри были действительно важнейшим из того, что происходило в свое время в Исландии, т. Основная пружина действия в распрях, которые описываются в «родовых сагах», — это долг мести. Очевидно, что он был обусловлен не просто системой понятий таких, как «честь» и т. В обществе, в котором не было государственных институтов, обеспечивающих безопасность отдельных его членов, т. Ему приходилось защищать себя самому с помощью своих родичей и друзей, т. Ущерб имуществу, членовредительство или убийство влекли за собой в таком обществе, как правило, месть. С возникновением государственных институтов месть, или самопомощь, уступила место государственной системе наказаний. Враг стал преступником. В «век саг» их не было и в помине. Самопомощь господствовала, и основной ее формой была месть, т. Подсчитано, что в распрях, упоминаемых в «родовых сагах», было 297 актов мести, большей частью кровавой, т. Но и тяжбы, как они описываются в «родовых сагах», были, по выражению одного исследователя, лишь «стилизованной местью». Тяжбу вел не судья, не представитель государства — такого представителя и не могло быть, — а сами тяжущиеся стороны. Поэтому исход тяжбы обычно определялся реальным соотношением сил, а не большей или меньшей обоснованностью иска. Не случайно тяжба на тинге иногда превращалась в настоящее сражение, как это произошло в «Саге о Ньяле». Наконец, привести приговор в исполнение должен был сам истец или тот, кто за это по тем или иным причинам брался, иначе приговор оставался пустым словом. Таким образом, самопомощь господствовала и в тяжбе. Для того чтобы кровавая месть была эффективной формой самопомощи, она должна была быть долгом, т. Поэтому убийство в силу долга мести — это совсем не то, что месть в современном значении этого слова. Выполняя долг мести, человек не задумываясь рисковал собственной жизнью или жизнью близких, совершал далекие и трудные поездки, проявлял огромную выдержку, выжидая удобного случая, иногда в продолжение многих лет. В «родовых сагах» описываются случаи такой затяжной мести. Быстрое осуществление мести или ее осуществление в состоянии аффекта считалось плохим выполнением долга. Напротив, чем более долгим было выжидание удобного случая, чтобы осуществить кровавую месть, чем больше выдержки проявил при этом человек и тем самым чем меньше он был в состоянии аффекта во время ее осуществления, тем лучше было выполнение долга. Когда аффект отсутствовал, выполнение долга выступало, так сказать, в чистом виде. Таким образом, убийство из мести вовсе не было проявлением жестокости, тем более что оно, как правило, было аналогично честному и открытому бою: убитым мог быть только мужчина, но не женщина или ребенок, удар наносился открыто, не со спины или прикрытия, и днем, а не ночью, и было принято, чтобы совершивший убийство сразу же сам объявлял кому-нибудь о случившемся. Раз убийство из мести осуществлялось независимо от чувств того, кто убивал, или даже вопреки им, кровавая месть могла быть направлена не на самого обидчика, а на его родича, домочадца или сторонника. Выбор того, кто становился объектом кровавой мести, определялся не его участием в нанесении ущерба, а его весом в глазах других людей, его опасностью в будущем или просто случайностью. Таким образом, кровавая месть могла быть направлена на человека, по отношению к которому у того, кто ее осуществлял, не было никакого чувства обиды, гнева или ненависти. Важно было, чтобы общее количество убитых в распре оказалось с той и другой стороны одинаковым. Поэтому, если распря кончалась мировой, то производился расчет: убийство такого-то идет за убийство такого-то, рана такого-то — за рану такого-то и т. Разное число убитых и раненых могло быть компенсировано вирой. Поскольку кровавая месть была долгом, то естественно, что она представлялась благом и подвигом. Она была лучшим удовлетворением оскорбленного и лучшей почестью убитому. Убийство из мести воспевалось в стихах, и она — одна из главных тем «родовых саг». В литературе о «родовых сагах», как правило, молчаливо предполагается, что две формы правды о прошлом, характерные для сознания современного человека, — правда художественная и правда историческая — существовали и в сознании людей древнеисландского общества. Концепции развития «родовых саг» и оценки сущности каждой из них обычно сводятся к такому подведению под одну из двух привычных для современного человека рубрик. В соответствии с этим рассказываемое в саге толкуется одним из трех способов: либо как историческая правда, и тогда сага анализируется методами исторической науки — устанавливается хронология событий, описываемых в саге, проводится сопоставление с показаниями других источников и т. Приписывая наши представления о литературных жанрах людям древнеисландского общества, современные исследователи обычно считают «родовые сага» чем-то так же четко отграниченным, как и литературные жанры нашего времени, и нередко противопоставляют эти саги как «художественную литературу» некоторым другим сагам как «исторической литературе». Однако ничего подобного такому делению не существовало, конечно, в представлении средневекового исландца. Ни «родовые саги», ни «королевские саги», ни «саги о древних временах» все эти названия возникли только в новое время не осознавались как особые жанры. Это сказывается, в частности, в том, что в рукописях они нередко расположены вперемежку, а также в том, что в «родовых сагах» нередко встречаются вкрапления, ничем не отличающиеся от «саг о древних временах» или «королевских саг», а в «королевских сагах» — вкрапления, ничем не отличающиеся от «родовых саг» или «саг о древних временах». Исследователи «родовых саг» уже второе столетие колеблются между «теорией книжной прозы» и «теорией свободной прозы» см. Слабая сторона «теории свободной прозы» — это, конечно, то, что она предполагает, с одной стороны, существование «записывателей», аналогичных современным собирателям фольклора, а с другой стороны, — в отношении устных саг — «авторов», аналогичных современным авторам. Но «теория книжной прозы» в еще гораздо большей мере игнорирует характер авторства в «родовых сагах». Она предполагает известным то, что не может быть сколько-нибудь точно известно, — размеры авторского вклада в саге — и неизвестным то, что прекрасно известно, — форму «устной традиции, послужившей источником письменной саги» так сторонники «теории книжной прозы» называют устную сагу. Очевидно, что, будучи синкретической правдой, эта устная традиция не могла не быть повествованием с большей или меньшей примесью скрытого вымысла, т. Сторонники «теории книжной прозы» говорят: надо исследовать только то, что известно, и игнорировать то, что неизвестно. Тем самым они, по существу, предлагают игнорировать происхождение письменной саги вообще. Особое внимание они уделяют датировке отдельных саг, т. Это последнее различие они совершенно не замечают: слишком уж оно очевидно. Между тем в области датировки отдельных саг современным исследователям обычно не удается достигнуть достаточно убедительных результатов. Дело в том, что критерии, используемые в датировке «родовых саг», — заимствование из других письменных саг, упоминание лиц или событий, позднейших по сравнению с тем, о чем рассказывается в саге, и прочие «отражения времени написания» в саге, большая или меньшая «зрелость стиля» и т. А заимствования из других письменных саг самый популярный критерий для датировки саг предполагает, кроме того, что автор саги был не только писателем-профессионалом, но и еще литературоведом-профессионалом или саговедом? Но еще гораздо менее убедительных результатов достигают исследователи, пытающиеся определить, кто был автором той или иной «родовой саги». Это и понятно: ведь такие попытки целиком основаны на молчаливом допущении, что у каждой из этих саг был совершенно такой же автор, как и у литературных произведений нашего времени, т. Недопущение это находится в вопиющем противоречии со всем, что известно об авторах в отношении «родовых саг», и, в частности, с тем, что неизбежно обнаруживается в исследованиях, основанных на этом допущении.

Сага в литературе: основные характеристики и сокращенное объяснение

Достоверно известно лишь о двух авторах, имеющих отношение к созданию произведений в этом жанре. Один из них — Снорри Стурлусон— успешный политик и довольно известный для своего времени поэт, собрал все устные сказания о норвежских королях в одну рукопись. Общий сборник его преданий получил название «Младшая Эдда». Самые первые саги, написанные его рукой, представляли собой литературное изложение устных преданий. А вот поздние записи, несомненно, несли уже отпечаток личности самого автора. Рукописи норвежского поэта были щедро иллюстрированны. К сожалению, до нас дошли лишь обрывки его произведений, но и эта скудная информация позволяет высоко оценить творчество С. Саги в современном творчестве Что значит сага для наших современников? Широко известна «сумеречная сага», представляющая весьма вольную интерпретацию всех человеческих представлений о вампирах.

Возникает противоречие между традиционным для саги подходом к изображению человеческих судеб и конфликтов, с одной стороны, и новыми проблемами, разрешение которых возможно только при историческом рассмотрении более обширного и гетерогенного материала, — с другой. Это противоречие вызывается необходимостью с помощью изобразительных средств родовой саги передать уже не индивидуальные жизненные ситуации, а события, в которые втянуты большие массы, целые народы и государства. В аспекте социологическом это противоречие выступает как выражение реального исторического противоречия между уходящим в прошлое родовым строем и нарождающимся и торжествующим над ним строем классово-государственным. Идеологические и социально-психологические установки королевской саги вряд ли было бы правильно считать личным достоянием одного только ее автора, — они порождены эпохой, и «кризис жанра», который обнаруживает анализ королевской саги, может быть понят только в свете сдвигов в мировоззрении общества. Это мировоззрение во многом не сформулировано четко и сознательно. Как уже сказано, таково было непременное требование самого жанра саги, — активное вмешательство автора в рассказ запрещено! Но главное состоит в том, что это мировоззрение вряд ли и могло быть до конца продумано и полностью выражено так, как, скажем, постулировались основные положения провиденциалистски-теологической концепции западноевропейских католических историков той же эпохи. В саге мы находим скорее переживание исторического процесса, нежели осознанное его понимание, и это делает королевскую сагу ценнейшим источником для изучения мировидения средневекового человека. Вдревнеисландском языке отсутствует понятие «история», и самый этот факт весьма многозначителен. Слово saga означало «то, о чем рассказывают», «сказание», а не история в собственном смысле. Нет в древнеисландском языке и слова «историк». Термин fro6r «ученый», «знающий», «мудрый» прилагался главным образом к писателям, которые оставили сочинения исторического содержания. Отсутствие терминов «история», «историк» — свидетельство того, что историческое знание не выделилось в особую отрасль. Те два значения слова «история», которые ясно различимы для нас, — действительно свершавшиеся некогда события и рассказ о них — едва ли вполне отчетливо расчленялись в сознании средневековых скандинавов: сага — это и случившееся и повествование о нем. Рассказ о происшедшем не носит поэтому субъективного характера, и его нельзя строить так или иначе, в зависимости от прихоти, вкусов или взглядов автора, — существует только один способ изложения: «так, как все произошло». Потому-то личность автора в саге растворяется в повествовании и история говорит его устами. Автор королевской саги призван не переписывать заново и по-своему сагу уже существующую, если она кажется достаточно полной и достоверной, апродолжить ее. Как мы уже видели, Снорри Стурлусон доводит последнюю сагу «Круга Земного» «Сагу о Магнусе Эрлингссоне» до того момента, с какого начинается «Сага о Сверрире», продолжающая ее, но написанная ранее. Она выражается лишь косвенно, преимущественно через критерии, которыми автор саги руководствуется, строя свое повествование и характеризуя его участников. Следовательно, для раскрытия исторических представлений автора королевской саги необходимо выявить эти критерии втексте саги. Очевидно, с этой целью нужно вскрыть основные социальные и этические ценности, воодушевлявшие автора саг при изображении истории, посмотреть, какие движущие силы видел он в истории, чем руководствовался, отбирая в наличном материале достойное описания. Следовательно, нам придется изучить такие вопросы, как представления о времени, нашедшие выражение в сагах о конунгах, трактовка в них прорицаний и вещих снов, в которых раскрывалось будущее, далее — концепция судьбы и связанные с нею понятия смерти и славы, мифа и истории. Иными словами, нужно ознакомиться с тем культурно-психологическим аппаратом, через который, своеобразно преломляясь, проходили образы исторической действительности. Королевские саги будут интересовать нас прежде всего в качестве специфического средства фиксации знания о прошлом, как определенный тип социальной памяти, обусловленный неповторимой социально-культурной средой. Королевские саги — это та форма, в которой средневековая скандинавская культура давала себе отчет о себе самой и о своем прошлом. Время — существеннейший фактор исторического повествования. Вне времени немыслимо никакое сообщение о событиях прошлого. Поэтому для уяснения взглядов на историю, лежащих в основе королевских car, в высшей степени важно установить, как воспринимали течение времени скандинавы и как оно изображается в «Круге Земном». Если подходить к проблеме исчисления времени в королевских сагах, прилагая к ним современные представления о хронологии, без которой невозможно изложение хода истории, то мы столкнемся с парадоксальной ситуацией. С одной стороны, в сагах встречается множество различных указаний на время. С другой же стороны, все указания времени так или иначе неопределенны. Исследователи немало потрудились над тем, чтобы установить хронологию описываемых в них событий. Но, во-первых, хронология эта далеко не всегда точная в особенности до XI в. Самая большая трудность, с которой сталкивается историк, желающий датировать упомянутые в сагах события, заключается в том, что в них отсутствуют ссылки на христианское или какое-либо иное летосчисление. Последнее предполагает точку отсчета: у древних римлян это год основания Рима, в христианскую эпоху — либо сотворение мира, либо рождение Христа. Между тем, несмотря на то, что «Круг Земной» был написан в христианскую эпоху христианство было принято в Исландии официально около 1000 г. Какова же временная ориентация в «Круге Земном» и чем она обусловлена? Королевская сага не хроника, и исторические сведения организуются в ней не на хронологической оси, хотя ученые-исландцы, как явствует из других сочинений, были знакомы с европейской хронографией и с принятым в ней летосчислением и могли при необходимости его применять. То, что в королевских сагах мы находим иной способ определения исторического времени, вызвано спецификой жанра саги и кроющегося за ним сознания. Стержень, вокруг которого строится повествование, — это жизнь конунга, его приход к власти и эпизоды, связанные с его правлением. Это повествование строится, как правило, во временной последовательности. Сага опирается на генеалогию. Автор обычно рассказывает о предках героя. Для скандинавов той эпохи более существенно было знать родословную человека, чем его координаты на хронологической шкале. Например, в явно легендарный рассказ о неудачной попытке датского конунга наказать исландцев за то, что они сочинили о нем хулительную песнь такая песнь, по их убеждениям должна была причинить ущерб его благополучию , Снорри Стурлусон вводит вполне реальную подробность, сообщая имена знаменитых исландцев, живших в то время в разных местах острова. Тем самым событие фиксируется во времени. Поэтому, когда Снорри в «Саге об Инглингах», первой саге «Круга Земного», последовательно описывает легендарных конунгов — потомков языческих богов асов и предков исторических конунгов Швеции и Норвегии, — у его современников вряд ли возникал вопрос: когда это было, в какие годы жил тот или иной из представителей тех тридцати поколений конунгов, которые предшествовали конунгу Рогнвальду Славному? Понятие даты в современном смысле — как указания на год, месяц и число — чуждо их сознанию. Дата есть абстракция, время же для древних скандинавов не течет линейно и без перерывов, а представляет цепь человеческих поколений. Дело в том, что время ощущается и переживается этими людьми приходится говорить скорее о непосредственном его восприятии, чем об осознании и осмыслении его еще в значительной мере циклично, как повторение. Человек в саге — звено в цепи поколений. Поколения сменяют одно другое, подобно тому как сменяются времена года, и в последующих поколениях возможно появление людей, во всем подобных своим предкам: передаются родовые традиции, семейные святыни и могилы предков, родовые имена, а вместе с ними и качества этих предков. Такое отношение к времени характерно для родового общества, воспроизводящего себя на традиционной основе. Термины, обозначающие время у скандинавов и восходящие, разумеется, к глубокой древности, почти все указывают на цикличность его восприятия либо на связь течения времени с человеческой жизнью: аr «год», «урожай», «плодородие» ;ti «время», «сезон» —ср. На него в королевских сагах наслаиваются другие представления. В сагах объектом описания служит не простая преемственность времен, а лишь те отрезки времени, которые наполнены значительным, с точки зрения автора, содержанием. Следовательно, сага объемлет серию эпизодов, следующих один за другим, но не всегда и не обязательно непосредственно связанных между собой во времени. Время — параметр человеческих деяний: где ничего не происходит, там как бы и нет времени, его невозможно заметить. Однако в королевской саге этот принцип уже не может быть проведен вполне последовательно. Ведь королевская сага охватывает весь период правления конунга. Здесь течения времени невозможно вовсе не замечать даже тогда, когда не происходит, казалось бы, ничего особенно значительного. Поэтому автору подчас приходится искать дополнительный материал, которым можно было бы заполнить такие временные «пустоты». К тому же автор сообщает, сколько лет жил или правил данный конунг, на каком году жизни случилось то-то и то-то. Особенно много подобных вех в «Саге об Олаве Святом», центральной саге «Круга Земного», и не потому, что он правил дольше других напротив, его царствование длилось лишь пятнадцать лет , а потому, что его правление было наиболее значимым в истории Норвегии. Королевская сага не знает «абсолютной» хронологии, система отсчета в которой была бы независима от содержания саги, но она имеет свои собственные временные ориентиры, придающие изложению большую направленность во времени, чем это присуще саге родовой. Ритм отдельной человеческой жизни и даже народа и государства отчасти определялся природными циклами. Весной конунги собирали флот и отправлялись в поход, зимой они сидели в своих усадьбах или ездили по пирам и кормлениям в разных частях королевства, и очень часто в королевских сагах группировка разнородного материала происходит вокруг такого рода временных ориентиров. Время — это течение жизни людей, оно не существует вне и помимо людей и их деятельности. В Прологе к «Кругу Земному» Снорри выделяет две эпохи истории: «век кремаций» brunaold и «век курганов» haugsold. После того как одного датского конунга, Дана Гордого, погребли по его повелению в кургане в королевском облачении и вооружении, вместе с его конем и многочисленными сокровищами, начался век курганов. Уже отмечено, что термин 51d значил и «век» и «род человеческий». Такое же понимание времени, как длительности жизни людей, обнаруживается и в обычае, согласно которому договоры и соглашения между людьми сохраняют силу, пока они живы. Мир между конунгами Ингьяльдом и Гранмаром должен был соблюдаться «до тех пор, пока живут три конунга» 62, гл. Но с особой ясностью связь времени с человеческими действиями проявляется в убеждении, что люди способны воздействовать на ход времени и определять его качества. Разные отрезки времени имеют, по их представлениям, разную наполненность и неодинаковую ценность. Термин «год» означал вместе с тем и «урожай». В языческую эпоху на Севере соблюдался обычай ежегодно устраивать пиры и жертвоприношения, для того чтобы год и урожай были хорошими и богатыми. Полагали, следовательно, что от этих пиров и жертв зависели качества времени. Возможно, в древности скандинавы верили в то, что без подобных обрядов и приношений богам новый год вообще не мог бы начаться. В конунге таилась некая сила, с помощью которой он обеспечивал благополучный ход времени и преуспеяние своего народа. Больше всего такого рода упоминаний в «Саге об Инглингах». Главнейшая функция древних конунгов состояла в том, чтобы своими сакральными действиями поддерживать «добрый урожай» и мир в стране. Об Одине сказано, что все население Швеции платило ему подать «пенни с носа» , а он защищал страну и совершал жертвоприношения, для того чтобы время было хорошее, обильное. При Фрейре во всех странах собирали добрый урожай, и жители Швеции это приписывали Фрейру и поэтому ему поклонялись усерднее, чем другим богам, ибо в его дни благодаря миру и хорошим урожаям народу жилось лучше, чем прежде. На протяжении трех лет после смерти Фрейра его скрывали в кургане, объявив, будто он жив, и тем самым поддерживали «доброе время и мир». Так продолжалось и при его сыне. Но при конунге Домальди урожаи ухудшились и в Швеции наступил голод. Тогда жители ее устроили в Упсале большое жертвоприношение: на первый год в жертву принесли волов, но это не помогло; не улучшились урожаи и на следующий год, когда были совершены человеческие жертвоприношения. На третий год вожди на собрании в Упсале решили, что голод — от Домальди, и высказались за то, чтобы принести его в жертву; конунга умертвили и его кровью омыли алтарь. После этого, при сыне Домальди, в стране царили добрый урожай и мир. При одном из последующих конунгов, Олаве Лесорубе, опять из-за неурожая начался голод, причем Снорри, с одной стороны, объясняет это вполне рациональными причинами — притоком населения, так что земля не могла всех прокормить, — а с другой стороны, указывает, что конунг мало занимался жертвоприношениями и это не нравилось шведам, привыкшим приписывать своему конунгу как урожаи, так и недороды. Они считали, что виновником голода является конунг Олав, и умертвили его в собственном его доме, принеся его в жертву Одину «ради урожая» 62, гл. Самым счастливым из конунгов в отношении урожаев считался конунг Хальвдан Черный, и после его гибели жители всех областей просили, чтобы тело его погребли в их земле, «ибо они верили, что у тех, кто им обладает, будут хорошие урожаи». С общего согласия тело Хальвдана разделили на четыре части: голову погребли в кургане в Хрингарики, а другие части по жребию распределили между прочими областями Уппланда и тоже похоронили в курганах, и все эти курганы названы именем Хальвдана. Время может быть «добрым» и «недобрым», существует уверенность в его качественной неоднородности. Эта способность государя не зависит от его личных качеств, а носит магический характер. Самая власть понималась как сакральная: конунг находится в особых отношениях с высшими силами, поэтому благотворное воздействие на урожаи и время правитель мог оказывать не только при жизни, но и после смерти. О вере скандинавов в человеческую способность при помощи богов воздействовать на время свидетельствует легенда о конунге Ауне, который, желая продлить свою жизнь, приносил Одину в жертву своих сыновей. Когда он заклал своего первого сына, Один пожаловал ему еще шестьдесят лет жизни, хотя Аун уже был стариком. По истечении этого срока конунг вновь принес в жертву сына и получил от Одина ответ, что он останется в живых до тех пор, пока будет приносить ему в жертву сыновей каждые десять лет. Так Аун заклал семерых сыновей и настолько одряхлел, что утратил способность передвигаться и его носили. Жертва восьмого сына дала ему еще десять лет жизни, но он уже не поднимался с постели. После принесения девятой жертвы Аун жил, питаясь из рожка, как младенец. У него оставался последний сын, но шведы воспротивились этой жертве, и тогда Аун умер 62, гл. Едва ли нужно искать в этой легенде отражение мифа о Кроносе, пожиравшем своих детей. Тема воздействия на время и преодоления старости занимала скандинавов, создавших миф о яблоке, которое хранилось у богини Идунн: откусывая от него, асы возвращали себе молодость. Любопытно, что в легенде об Ауне не возникает вопроса о природе долголетия сыновей конунга, которые ведь тоже должны были жить чрезвычайно долго некоторые — более ста лет , для того чтобы стать жертвами своего жадного до жизни отца... Воздействие на время есть определенная форма отношения к будущему. О пророчествах и вещих снах речь впереди, но уже сейчас нужно подчеркнуть, что представление о способности видеть будущее, которой в сагах наделены многие люди, обусловливалось особым пониманием природы времени. Прошлое уже миновало, но при восприятии времени как циклического считалось, что когда-то оно возвратится вновь. Будущего еще нет, но вместе с тем оно уже где-то таится, вследствие чего провидцы способны его с уверенностью предрекать. В этом отношении к будущему, как бы расположенному рядом с настоящим и прошлым, нет ничего специфичного для исландских саг, ибо такое же представление о времени лежит в основе понимания времени и судьбы многими народами. Но, как мы далее убедимся, тема будущего и способности прозревать его и предсказывать получает в королевских сагах новый смысл и выполняет важную роль в структуре латентно заложенной в них исторической концепции. В «Круге Земном», как и в других сагах, множество анахронизмов: отношения, сложившиеся явно в более позднее время, переносятся в прошлое. Не останавливаясь на рассмотрении этих ошибок, зададимся вопросом: чем вызваны анахронизмы? Снорри знает, что история несет с собой изменения, что жизнь человеческая неустойчива и преходяща. Но перемены, затрагивающие людей, мало касаются или вовсе не касаются хозяйства, быта, морали, права, социальных отношений. Как и другие средневековые историки, Снорри не замечает историчности всего существующего. Время течет не во всех сферах жизни, человеческая драма разыгрывается на относительно неподвижном фоне; во всяком случае, эти декорации меняются мало и лишь в деталях. Ведь для древних скандинавов, как мы видели, время — это человеческая жизнь, форма существования рода людского. Тем не менее, опираясь в основном на то же восприятие времени, которое присуще сагам об исландцах, саги о конунгах несколько его изменяют в связи с необходимостью изображения более сложного сюжета, требующего новых хронологических рамок и большего внимания к времени.

Характеристики саги Одной из ключевых характеристик саги является присутствие героических действий и поступков. Герои саги обладают особыми качествами, такими как мужество, честь, смелость. Они способны сразиться с врагом, пройти через множество испытаний и достичь своей цели, не смотря ни на что. Такие герои вдохновляют нас своей отвагой и решительностью. Сага также отличается насыщенной и детальной описательностью. Писатели саги уделяют внимание каждой мелочи и детали, чтобы мы могли максимально погрузиться в атмосферу происходящего и представить себе все события. Читая сагу, мы переносимся в другое время и место, становимся свидетелями исторического события. В саге часто присутствуют элементы волшебства и фантастики. Мы можем встретить магических существ, волшебные артефакты и совершенно невероятные события. Это делает сагу еще более захватывающей и увлекательной. Саги часто основаны на реальных исторических событиях, что добавляет им дополнительного интереса и значимости. Мы можем узнать о мифологии и культуре древних скандинавов, а также о их взаимоотношениях с прочими народами. Одним из самых знаменитых примеров саги является «Сага о Князе Игоре». Это яркое произведение, описывающее приключения и подвиги русского князя. Она полна драматизма и страсти, и до сих пор вдохновляет читателей своим героизмом и эпическим размахом. Заключение Сага, как одна из форм эпического стиля, представляет собой длинное повествование о героических подвигах, приключениях и событиях, связанных с данным персонажем или группой персонажей. Основной целью саги является не только развлечение, но и передача определенных ценностей и моральных учений. Саги способны погрузить читателя в другой мир и показать ему разнообразные аспекты человеческой жизни. Все эти особенности эпического стиля делают его уникальным и привлекательным для читателя.

Саги вообще отличаются подробным, обстоятельным описанием всех действующих лиц и их генеалогии. Неспешный рассказ о том, как звали родителей героя, а затем его жену и прочих членов семьи, а потом все те же описания в отношении следующего героя младшего поколения, и так много раз — сейчас это могло бы показаться скучным, поскольку удаляет слушателя-читателя от поворотов сюжета, но для исландцев обойтись без этой составляющей было немыслимо. Его называли владыкой шведов, и он брал с них дань. При нем были такие же урожайные годы, как и при его отце, и его так же любили. Фрейр воздвиг в Уппсале большое капище, и там была его столица. Туда шла дань со всех его земель, и там было все его богатство. Отсюда пошло Уппсальское богатство и всегда с тех пор существует. При Фрейре начался мир Фроди Тогда были урожайные годы во всех странах. Шведы приписывали их Фрейру. Его почитали больше, чем других богов, потому что при нем народ стал богаче, чем был раньше, благодаря миру и урожайным годам. Его женой была Герд дочь Гюмира. Их сына звали Фьёльнир. Фрейра звали также Ингви. Имя Ингви долго считалось в его роде почетным званием, и его родичи стали потом называться Инглингами». Саги и изучение истории Исландии Саги об исландцах, как отдельная разновидность саг, рассказывали, помимо преданий о кровной вражде, историй о путешествиях викингов, еще и о том, как происходило переселение на остров первых колонизаторов. Вероятнее всего, такие повествования некогда включали в себя реальные события жизни исландцев, во всяком случае — в своем первоначальном изложении. Были «королевские саги», их складывали о правителях — главным образом, правителях Норвегии, которой Исландия оказалась подчинена в середине XIII века. Спустя некоторое время появились так называемые «рыцарские саги» — они представляли собой переводы французских любовных песен и других сочинений подобного рода, пришедших в Исландию с материка.

Сага - Saga

Древнескандинавское и древнекельтское народное героическое сказание в прозе. Легенда, сказание обычно поэтическое. Нужно видеть Чусовую весной, чтобы понять те поэтические грезы, предания, 12 саги и песни, какие вырастают около таких рек. Мамин-Сибиряк, Бойцы. Некоторые авторы включают слово «сага» в название своих произведений. Название, вероятно, происходит от исландского глагола segja — говорить, и обозначает как устное повествование, так и оформленное в письменном виде.

Инсталляция Музея саги в Рейкъявике Составляли «саги об исландцах», родовые саги — те подробно описывали истории распрей, случаи кровной мести, которая определяла жизнь многих поколений враждующих семейств.

Саги вообще отличаются подробным, обстоятельным описанием всех действующих лиц и их генеалогии. Неспешный рассказ о том, как звали родителей героя, а затем его жену и прочих членов семьи, а потом все те же описания в отношении следующего героя младшего поколения, и так много раз — сейчас это могло бы показаться скучным, поскольку удаляет слушателя-читателя от поворотов сюжета, но для исландцев обойтись без этой составляющей было немыслимо. Его называли владыкой шведов, и он брал с них дань. При нем были такие же урожайные годы, как и при его отце, и его так же любили. Фрейр воздвиг в Уппсале большое капище, и там была его столица. Туда шла дань со всех его земель, и там было все его богатство.

Отсюда пошло Уппсальское богатство и всегда с тех пор существует. При Фрейре начался мир Фроди Тогда были урожайные годы во всех странах. Шведы приписывали их Фрейру. Его почитали больше, чем других богов, потому что при нем народ стал богаче, чем был раньше, благодаря миру и урожайным годам. Его женой была Герд дочь Гюмира. Их сына звали Фьёльнир.

Фрейра звали также Ингви. Имя Ингви долго считалось в его роде почетным званием, и его родичи стали потом называться Инглингами». Саги и изучение истории Исландии Саги об исландцах, как отдельная разновидность саг, рассказывали, помимо преданий о кровной вражде, историй о путешествиях викингов, еще и о том, как происходило переселение на остров первых колонизаторов. Вероятнее всего, такие повествования некогда включали в себя реальные события жизни исландцев, во всяком случае — в своем первоначальном изложении. Были «королевские саги», их складывали о правителях — главным образом, правителях Норвегии, которой Исландия оказалась подчинена в середине XIII века.

Например, если один из героев влюбляется в девушку, то она сразу же становится частью семейной жизни, обсуждается разными представителями семьи и т.

Станет ли подобное произведение популярно у современных читателей? Почему бы и нет? Всё зависит от того, как оно будет написано. У семейных саг есть одно важное качество — они затягивают. Причём не столько динамичным сюжетом, сколько развитием судеб и бытописанием. Если, конечно, оно подано интересно и в хорошем стиле.

На мой взгляд, исторический роман в форме семейной саги имеет неплохие перспективы. Не ситком какой-то, а "Санта-Барбара". Южнокорейские дорамы, вроде как не специалист подобным грешат. Временные рамки там, как правило, не слишком широки, но бытовуха и паутина взаимоотношений налицо. Галина Ц. Возможно, "Сто лет одиночества"?..

Сергей Ермолаев Для успешности писателя главное - не ставить недостижимых целей. Не надо хотеть написать сагу или какой-то гигантский роман. Надо просто писать, перемещая сюжет из головы на бумагу. И когда история заканчивается, её надо закончить, а не выдавливать из себя ещё сотню страниц для достижения желаемого объёма или формата произведения. Это мой опыт как издающегося писателя.

И те, и другие содержат ссылки на устную традицию вроде "рассказывают", "правдивые люди говорят" и т. И в тех, и в других приводятся генеалогии и другие подробные сведения, которые явно не выполняют никакой художественной функции. Одинаковые трафаретные выражения и стереотипные описания ранений и убийств встречаются и в тех, и в других. Наконец, в "Саге о Стурлунгах" есть и художественный вымысел и притом такого же характера, что и в "сагах об исландцах", т.

Все диалоги в "Саге о Стурлунгах", — конечно, вымысел, если не допустить, что они каким-то чудом магнитофонная запись. Особенно явный вымысел — диалоги в пылу битвы. То, что в "Саге о Стурлунгах" кое-что, возможно, написано очевидцем, не исключает, конечно, возможности вымысла. Скрытый вымысел, конечно, — и все предвестья, предчувствия и вещие сны, предшествующие драматическим событиям, а также строфы, сказанные потусторонними персонажами, привидившимися кому-то во сне, — а таких строф немало в "Саге о Стурлунгах".

Несмотря на сухость изложения и фактографичность, есть в "Саге о Стурлунгах" немало и других отклонений от фактической правды, и поскольку в этой саге, как и в "сагах об исландцах", изображаются почти исключительно распри, а все прочие стороны жизни игнорируются, картина действительности получается довольно односторонняя. С точки зрения современной науки очевидно, что в "сагах об исландцах" больше эпической стилизации и драматизации событий, чем в "Саге о Стурлунгах", другими словами — больше вымысла. Но так как этот вымысел и в "сагах об исландцах", и в "Саге о Стурлунгах" был скрытым, различие в его количестве не могло быть заметным исландцу XIII в. Но мало того, чтобы определить, как это делают современные исследователи, представляют ли собой данные саги художественную или историческую литературу, ему надо было бы еще быть начитанным в художественной и научной литературе нового времени 13.

Различие в количестве вымысла в "сагах об исландцах", т. И те, и другие — синкретическая правда о прошлом. Но, очевидно, что количество вымысла в сагах прямо пропорционально расстоянию между событиями и временем написания саги, и причина такого закономерного распределения вымысла в сагах тоже очевидна: в устной традиции — а наличие той или иной устной традиции в основе письменных саг несомненно — количество скрытого вымысла увеличивается по мере того, как события становятся более удаленными во времени, менее хорошо известными, иначе говоря, по мере того, как возможность принять вымысел за правду увеличивается, или, наоборот, по мере того, как возможность заметить вымысел уменьшается. Та же закономерность в распределении вымысла обнаруживается и при сравнении "саг об исландцах" с другой большой группировкой саг — "сагами о древних временах", повествованиях о событиях, которые, как правило, относятся к эпохе до заселения Исландии или к очень далекому прошлому 14.

Основная особенность типичных "саг о древних временах" — это широкое использование сказочных мотивов и сказочная трактовка действительности. В этих сагах много великанов и прочих сверхъестественных существ, могильных жителей, охраняющих клад, волшебных мечей, разных заколдованных предметов и т. Несомненно, однако, что в основе данной разновидности саг тоже лежит синкретическая правда. Это видно прежде всего из того, что сказочная фантастика, не связанная ни с какой определенной эпохой или страной, отнюдь не исчерпывает их содержания.

Нередко в них находит отражение, хотя и преломленное сквозь призму волшебной сказки, скандинавская действительность эпохи, непосредственно предшествовавшей заселению Исландии, — походы и быт викингов, языческие верования, родовые и племенные распри. Действие в этих сагах нередко локализовано в реальном мире Норвегии, Швеции, Дании, Англии и т. Обычно в них упоминается значительно больше имен и названий, чем это необходимо в волшебной сказке, и многие из упоминаемых в этих сагах людей реальные исторические лица. Вообще есть в этих сагах кое-что общее с "сагами об исландцах": в них немало генеалогий, обычно фантастических, правда, и распри играют в них большую роль.

Саги эти, как правило, и по рыхлости своей композиции ближе к "сагам об исландцах", чем к волшебной сказке с ее композиционной стройностью. Нередко эти саги состоят целиком из механически нанизанных трафаретных мотивов. Характерно также, что когда в "саге об исландцах" действие происходит в эпоху, предшествовавшую заселению Исландии, то "сага об исландцах" тем самым как бы превращается в "сагу о древних временах": появляются сказочные мотивы, правдоподобие исчезает, масштабы делаются фантастическими, и даже стиль меняется — предложения делаются более округленными, но менее содержательными. Таким образом, "сага об исландцах" и "сага о древних временах" — это как бы результаты наложения той же сетки на две разные действительности прошлое в Исландии и далекое прошлое вне Исландии.

Все это относится к типичным "сагам о древних временах". Но наиболее знаменитые из этих саг и, по-видимому, отражающие наиболее раннюю стадию их развития те, которые основаны полностью или частично на героических песнях, сохранившихся или несохранившихся и в этом случае гипотетических. Несомненно, что героические песни — это хранившаяся в устной традиции синкретическая правда о событиях очень далекого прошлого. Такая правда в поэтической или прозаической форме была, вероятно, прообразом и для "саг о древних временах" вообще.

Но когда события, о которых повествуется в устной традиции, отодвинуты в очень далекое прошлое, то вымысла в этих повествованиях, естественно, больше, чем когда рассказывается о более недавнем прошлом, и, в частности, в этих повествованиях обычной становится сказочная фантастика. Таким образом, сказочная фантастика оказывается связанной с тем, что было очень давно, и во всяком рассказе о событиях, происшедших очень давно, она становится обязательным элементом. Поэтому, по-видимому, в сагу о событиях до заселения Исландии можно было вводить сказочные мотивы, рассчитывая все же, что рассказу поверят. Правда, тот, кто вводил эти мотивы в сагу, вероятно, сознавал, что сочиняет.

Характерно, что именно в "сагах о древних временах" появляются пространные заверения в том, что рассказ, несмотря на кажущееся неправдоподобие, правдив, так как в далекие времена люди были крупнее и сильнее и вообще жизнь подчинялась другим законам. Впрочем, в сущности в "сагах о древних временах" нет никакой фантазии в собственном смысле слова, никакой выдумки. Типичные "саги о древних временах" разлагаются целиком на абсолютно трафаретные и механически нанизанные мотивы. Неудивительно поэтому, что авторское самосознание никогда не проявляется в этих сагах.

Все же как ни трафаретен вымысел в них, в известном смысле он ближе к вымыслу в романах нового времени, чем вымысел в "сагах об исландцах": в силу неправдоподобия того, что рассказывается в "сагах о древних временах", вымысел в них все же, вероятно, был заметен, т. Недаром еще король Сверрир назвал саги этого рода "лживыми" и "наиболее забавными". Правда, едва ли "лживость" этих саг была для всех очевидна: вера в сверхъестественное была общераспространенной, а доверчивость к письменному слову — очень велика. В сущности уже волшебная сказка — это преодоление синкретической правды и зачаточная форма художественной правды.

Ведь волшебная сказка, как правило, не претендует на достоверность, и, следовательно, вымысел в ней осознается как вымысел. Естественно, что такая зачаточная форма художественной правды не может не быть явным вымыслом, т. Естественно также, что зачаточная художественная правда возникает как своего рода отрицательная величина. Ее считают пустой выдумкой, вздорной небылицей, чем-то не заслуживающим серьезного внимания.

Отсюда пренебрежение к волшебной сказке, характерное для эпох, когда господствует синкретическая правда, и выраженное в известных словах "Саги об Олаве Трюггвасоне" монаха Одда: "Лучше слушать себе на забаву это [т. Поэтому можно было бы предположить, что эта разновидность есть более поздняя ступень развития по сравнению с "сагами об исландцах" и другими сагами, и такое предположение делалось. Возникновение "саг о древних временах" рассматривалось как результат потери чувства реальности или исторического чутья, как своего рода упадок, вырождение. Однако благодаря одному случайно сохранившемуся и до сих пор не опровергнутому свидетельству существование этой разновидности саг в устной традиции еще в начале XII в.

Несколько позднее такие саги слышал Саксон Грамматик от одного исландца и, по-видимому, считал их за правду, поскольку он использовал их в своей "Истории Дании". Таким образом, позднее появление этих саг в письменности свидетельствует не о том, что они более поздняя ступень развития по сравнению с другими сагами, но только об их меньшей важности в глазах современников в силу обилия в них сказочной фантастики — ведь пренебрежение к ней было, как уже говорилось, характерной чертой эпохи. Впрочем, это не исключает, конечно, и того, что популярность сказочных саг в послеклассический период в Исландии, параллельная распространению рыцарского романа в других европейских странах, действительно была процессом разрушения единой, т. Большая группа саг, называемая "сагами о королях", тоже отличается от "саг об исландцах" не другой трактовкой того же материала, а самим материалом.

Но здесь та же сетка накладывается на действительность, иначе расположенную не во времени, а в пространстве. В "сагах о королях" рассказывается о событиях, происходивших в странах, где были короли, т. Что же касается временного расположения этих событий, то всего чаще оно то же, что и в "сагах об исландцах", и в этом случае "саги о королях" всего ближе и по характеру представленной в них правды, и по своей манере к "сагам об исландцах". А в тех частях "саг о королях", где рассказывается об исландцах, в так называемых "прядях об исландцах", эти саги ничем не отличаются от "саг об исландцах".

Поэтому "пряди об исландцах" обычно включаются в издания "саг об исландцах". Естественно также, что если в "сагах о королях" рассказывается о событиях до заселения Исландии, о легендарных или мифических временах, то они всего ближе к "сагам о древних временах", тогда как саги, в которых рассказывается о королях XIII в. В одном, однако, "саги о королях" существенно отличаются от саг, в которых рассказывается о событиях в Исландии: в "сагах о королях" рассказывается о событиях в стране, где, в противоположность Исландии, было государство в собственном смысле этого слова, была государственная власть, сосредоточенная в руках одного человека. Поэтому рассказываемое в этих сагах связано тем, что оно о государстве или о его главе, короле, и его правлении.

В то время как в "сагах об исландцах" описываемое, т. Таким образом, в "сагах о королях" есть как бы зачаточная историческая правда, они ближе к исторической правде нашего времени, к истории как науке, чем "саги об исландцах": ведь история как наука тоже подразумевает выборочное описание действительности прошлого в силу невозможности ее охвата во всей ее живой полноте. Правда, историки древнеисландской литературы, считая извечным противопоставление истории как науки художественной литературе, нередко относят некоторые из "саг о королях" к "исторической литературе", а другим отказывают в этой чести на том основании, что в них больше вымысла. Но в действительности большее и меньшее количество того, что с современной точки зрения представляется вымыслом, это, конечно, вовсе не свидетельство принадлежности данных саг к двум разным жанрам, а колебания, естественные в пределах синкретической правды и обусловленные индивидуальными склонностями тех, кто писал эти саги.

То, что представляется научностью той или иной саги, — это проявление личных склонностей того, кто ее писал, его недоверчивости, осторожности и т. Совсем иначе обстоит дело в наше время, когда научность или, вернее, наукообразность может быть просто результатом следования определенному образцу, а вовсе не проявлением личных склонностей автора. В наше время, для того чтобы написать ученый труд, отнюдь не надо обладать дарованием ученого.

Исландская сага и современная сага

Виды баек: охотничьи байки, рыбацкие байки, армейские байки, студенческие байки, исторические байки, морские байки, жизненные байки, описывающие различные ситуации, происходящие с людьми. Охотничьи байки рассказы о приключениях охотников, случающиеся с ними на охоте, рассказывающие так же о том, как охотник выходит из трудных ситуациях, необычных трофеях, поведениях животных и тому подобные. Рыбацкие байки, в основном, рассказывают об удачах рыбаков, поимке рыбы необычных размеров, поведениях самих рыбаков, способах ловли. Армейские байки рассказывают о тех необычных случаях, что происходили с теми, кто служил, обыгрывается тупость командиров и начальников, говорится о смекалке солдат, приключениях в самоволке и прочее.

Студенты, как правило, живут не очень богато, и потому их байки помогают скрасить трудную, полную забот жизнь студента, так же повествуют о разных уловках при сдаче экзаменов, взаимоотношениях учеников с преподавателями и так далее. Исторические байки рассказывают о различных событиях, происходивших в прошлом, исторических личностях, нравах прошлого, при этом достаточно порой искажая истинные факты. Жизнь моряка происходит в однообразной атмосфере на корабле, где день за днём повторяются одни и те же события и что бы разнообразить свою жизнь, моряки придумывают различные байки при этом, залихватски преувеличивая морскую романтику.

Жизненные байки, порой наполнены житейской мудрости, передают жизненный опыт старших поколений, в юмористической форме преподают моральные основы бытия, помогают находить выходы из трудных жизненных ситуаций, типа: «А вот такой же случай был с…». Байки пользуются популярностью, потому что они полны оптимизма, поднимают настроение, неназойливо предлагают пути решения различных проблем. Анекдот — образовано от греческого «не изданное», короткая смешная история, обычно передаваемая из уст в уста, хотя и имеются сборники анекдотов в печатном виде.

Анекдоты весьма популярный жанр, который в настоящее время озвучивается на радио, телевидение, выставляется в интернете. В отличии от байки анекдот лишён доли реальности, это полностью выдуманная история. Человек любит посмеяться, при чём особенно над короткими весёлыми рассказами.

Анекдоты строятся на основе различных ассоциация, семейных, дружеских, политических, социальных и прочих отношениях, практически все сферы человеческой деятельности способны выразиться в анекдотах. Анекдоты относятся к фольклорному жанру, и потому многие авторы из простого народа и остаются неизвестными. При рассказывании анекдотов применяется имитация тех или иных деятелей, жизненных ситуаций, исторических событий, национальные особенности.

Анекдоты появились в глубокой древности уже в шумерских глиняных табличках мы находим короткие анекдоты, порой довольно неприличного содержания. Так же анекдоты любили и в Древнем Египте, вот один из них: человек был женат на одноглазой женщине двадцать лет. Однажды он ей сказал: «Я с тобой развожусь потому, что ты одноглазая».

Жена ответила: «И ты заметил это только сейчас? В Древней Греции был популярен анекдот: «Один человек решил научит осла не есть и перестал кормить. Когда тот сдох, он очень сожалел, потому что осёл только научился обходиться без еды».

В Древнем Риме один император заметил простолюдина очень похожего на него и спросил, не был ли отец императора знаком с его матерью. На что простолюдин ответил, что нет, но его отец бывал часто во дворце. Были так же популярны анекдоты и в Средние века.

Один довольно тучный человек спешил в город до закрытия городских ворот, и встретив крестьянина спросил, сможет ли он пройти через городские ворота. Тот посмотрел на путника и сказал, что если там проходит телега с сеном, то и толстяк пройдёт. В России анекдотами назывались короткие истории на житейские темы.

Они освещали разные стороны жизни различных классов, от императора до простых людей. Во время Крымской войны процветало в войсках воровство и потому армия плохо снабжалась. Возмущённый Николай Первый в разговоре с наследником, будущим царём, Александром Вторым в сердцах сказал: «Сашка!

Мне кажется, что в России не воруем только мы с тобой». Решил как - то государь поехать в деревню. Видит кузня, а в ней кузнец куёт раскалённую подкову.

Государь даёт червонец, кузнец лижет его и кладёт в карман. О какой прекрасный вид, - восхищается барин, - я бы не поменял его ни на какой другой. Анекдоты так же имеют и национальную окраску, где беззлобно высмеиваются те, или иные нации.

Чукча написал рассказ и принёс в редакцию, там за голову схватились, так всё безграмотно написано ему и говорят: - Вы хоть одну книгу читали? Он отвечает: - Чукча не читатель, чукча писатель. Урок физкультуры в армянской школе, преподаватель говорит: - Девочки, берите круг и вращайте вокруг талии.

Одна ученица жалуется: - Учитель круг на талию не лезет! Есть так же студенческие анекдоты: Два солдата копают землю, один и говорит: - Давай пошутим над командиром дивизии. В СССР за политические анекдоты, особенно при власти Сталина, можно было легко попасть за решётку, они тогда воспринимались как антисоветская пропаганда: У одного заключённого спрашивают за что посадили.

Он отвечает, за лень. Это как удивляются другие сидельцы. Да у нас в курилке рассказали политический анекдот, все посмеялись и разошлись, я хотел утром сообщить куда следует, а вот Васька не поленился, в тот же вечер побежал и доложил.

В более либеральные времена, такие как при Брежневе хотя за такой в анекдот вряд ли посадили, но соблюдали осторожность, рассказывая их на кухне в узком кругу друзей: Брежнев вызывает космонавтов и говорит им: — Вот, американцы полетели на Луну, а вы полетите на Солнце. После прихода к власти Горбачёва и периода так называемой гласности и до наших дней анекдоты про руководителе государства стало возможно рассказывать безбоязненно. Приехал Горбачёв на завод, видит рабочий с тачкой носится туда-сюда.

Существует широкий спектр анекдотов про семейные отношения: Бывает, что в семье идеальные отношения, одинаковые вкусы, одинаковые идеи, одинаковые желания. Только вот мужу нужно как минимум три года что бы к этому приспособиться. Можно надеяться, что в будущем, в связи с изменением образа жизни, появятся новые темы для анекдотов.

Он относится отчасти к древнейшему, доваряжскому периоду русской жизни: такова, напр. Большей частью содержание этих С. Рядом с легендарными мотивами мы находим здесь рассказы, производящие впечатление исторической правды и могущие до известной степени дополнить повествование русской летописи. Orvar-Oddssaga дает любопытную параллель к летописному рассказу о смерти Олега последн. Boer, Галле, 1892 ; сага об Эймунде «Eymundorsaga», пер. Сеньковского в «Библ. О Киеве в скандинавском предании см.

Ладыгин, О. Ладыгина Краткий мифологический словарь - М. О словаре Словарь по мифологии М. Ладыгина представляет собой справочное издание, предназначенное самому широкому кругу читателей. В словарных статьях отражены сведения о богах, духах, полубожественных персонажах, героях эпоса, произведений фольклора, а также об объектах, имеющих мифологическое значение растения, животные, места, атрибуты и т.

В статьях даны выдержки из источников с указанием их названия, проведены параллели между схожими мифологическими персонажами и объектами мифологии разных народов. Большое значение уделено мифологии народов России. Толковый словарь русского языка Алабугина сага 1. Древнескандинавская или древнеисландская героическая или историческая повесть о богах и героях. Алабугиной — лингвистическое справочное издание, в котором представлено толкование более 2000 слов и словосочетаний, применяемых в современной документальной и художественной литературе, а также в журналистике.

В дополнение к толковому также представлен этимологический словарь, содержащий около 1000 слов. В дополнении приведены гипотезы о происхождении слов русского языка, прослежен путь формирования слова в его современном виде. Имеются приложения: «Прописная или строчная» и «Слова, которые нужно запомнить». Словарь рассчитан на читателей, которым интересен русский язык и его история. Тюркизмы в русском языке сага ж обл.

Фасмер, 3, 543. Радлов сага каз. О словаре Под тюркизмами в лингвистике понимаются слова, пришедшие в русский язык в том числе древнерусский, славянский из других тюркских языков, как напрямую, так и опосредовано.

Всё, что происходит между супругами, упоминается лишь постольку, поскольку имеет отношение к сюжету. О любовной связи между мужчиной и женщиной, не состоящими в браке, вообще говорится только намёками. Разновидности саг[ править править код ] Корпус текстов, известных нам как саги, традиционно разделяется на несколько циклов, в соответствии с обобщающей тематикой произведений и временем действия: « Саги о древних временах » — саги, повествующие о легендарной истории Скандинавии, основанные на общих для всех германских народов мифах и героических сказаниях и содержащие ряд сказочных мотивов. Самыми известными из этих саг считаются « Сага о Вёльсунгах », « Сага о Хрольве Жердинке и его витязях », некоторые исследователи относят «Сагу об Инглингах» к сагам о древних временах. В основе таких саг, видимо, не лежит древняя устная традиция [4]. К этой категории относятся как отдельные саги о норвежских королях, такие как, например, « Сага о Хаконе Хаконарсоне » или « Сага об Олаве Трюггвасоне », так и сводные произведения, характерным и наиболее известным примером которых является « Хеймскрингла » «Круг земной» Снорри Стурлусона.

Исландские саги: основные разновидности и художественная специфика

Транслитерация: saga Задом наперед читается как: агас Сага состоит из 4 букв. исторические рассказы гл. образом о родовых распрях (т. н. родовые саги). Кроме значения слова «сага» в словарях, рекомендуем также ознакомиться с примерами предложений и цитат из классической литературы, в которых употребляется слово «сага».

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий