Аполлинария Суслова родилась в семье бывшего крепостного крестьянина, который сумел стать управляющим имениями графа Шереметева.
Роковая встреча
- «Иваново с Перцем»: Любовница Достоевского Аполлинария Суслова
- Последние Posts
- Аполлинария Суслова
- Предвижу: она будет несчастна (Достоевский и Апполинария Суслова)
- Аполлинария Суслова (Книжная Полка Валерия Иванова) / Проза.ру
Аполлинария Суслова и Достоевский
Женщиной, с которой, по мнению многих исследователей, был списан образ роковых героинь в романах «Идиот» и «Игрок», была Аполлинария Суслова. Родилась будущая возлюбленная великого писателя в Нижегородской губернии с. Папино в 1840 году в семье богатого купца и фабриканта Прокофия Суслова. Помимо самой Полины в семье была ещё одна дочь младшая — Надежда, которая в будущем станет первой женщиной-врачом в России. Юные годы сёстер прошли в пансионе благородных девиц, а уже в 1859 году девушки переехали в Санкт-Петербург. Аполлинария и Надежда вращались в студенческих кругах, на тот момент увлеченных социалистическими идеями. Старшая сестра часто ходила на демонстрации, а младшая стала членом подпольной организации «Земля и Воля». Мысль о женской эмансипации была очень близка молодым свободолюбивым девушкам, правда, повлияет она на жизнь обеих совершенно по-разному. В 1861 году Аполлинария Суслова впервые посетила открытую лекцию Достоевского и влюбилась в него. Подобно пушкинской Татьяне, она без страха и сомнения пишет пламенное письмо-признание. Фёдору Михайловичу на тот момент было 40 лет, он был уже известный писатель, возглавлял журнал «Время», правда, в личной жизни всё было не так гладко.
Жена Достоевского, будучи больна чахоткой, давно не жила с ним, но он продолжал помогать ей. Известно, что их отношения ещё до болезни зашли в тупик — Мария Дмитриевна изменяла ему. С письмом юной Поли в кромешную тьму разочарования от женщин проник лучик надежды. Аполлинария влюбляет в себя великого писателя, он печатает её первый не очень талантливый рассказ «Покуда» в своем журнале. Молодая любовница просит бросить «чахотную» жену, но совесть не позволяет ему сделать этого. Возможно, именно эта преданность устоявшимся правилам, которые юная нигилистка полностью отвергала как «фарс», оттолкнула её от светлого образа писателя-страдальца. Через три года, на грани разрыва отношений, они решаются на попытку всё наладить, встретившись в Париже. Фёдор Михайлович долгое время не мог выехать из-за своих долгов он был игрок. Когда заждавшийся встречи писатель всё таки приезжает в Париж, Аполлинария говорит, что уже слишком поздно: у неё появился любовник, молодой испанец с «гордым и самоуверенно дерзким лицом», но она для него была всего лишь увлечением.
Однако с началом реформ Александра II — освобождением крестьян, переводом экономики страны на капиталистические рельсы — стал формироваться новый социальный и психологический образ прекрасной дамы. Под влиянием возбуждения Сёстры Сусловы оказались в нужное время в нужном месте. Перебравшись с отцом в Санкт-Петербург, Надя и Поля попали в водоворот общественной жизни, заправилами которой выступали студенты. Молодёжь одолевала тяга к самостоятельности, к профессиональной деятельности, которая приносила бы пользу народу. Окончив институт благородных девиц, Надежда начала посещать лекции в Медико-хирургической академии. Вскоре профессор физиологии Иван Сеченов познакомился с юной «представительницей нового течения, серьёзно и крепко заряженной на подвиг служения женскому вопросу». Под руководством Ивана Михайловича Надежда Суслова подготовила первую научную статью: «Изменение кожных ощущений под влиянием электрического возбуждения». Следует отметить, что возбуждение касалось не только кожных покровов. Оно безраздельно царило в умах. Общаясь с революционно наэлектризованными товарищами, 18-летняя Наденька и её старшая сестра Поленька прониклись социалистическими идеями. Последние отразились не только на образе мыслей, но и на облике. Особой неблагонадёжностью отличалась Аполлинария. Явление небывалое Стиль жизни Аполлинарии вполне соответствовал пушкинскому определению «кокетка, ветреный ребёнок» Жаркие споры о политике и воодушевлённое пение «Марсельезы» не затмили жизненные планы Надежды. Заручившись финансовой поддержкой отца, она укатила в Швейцарию — учиться на врача. Вопрос разрешился триумфом в 1867 году: Суслова не только получила диплом, но и блестяще защитила диссертацию. Ей торжественно вручили лавровый венок с надписью: «Первой в России женщине — доктору медицины».
Note that a few countries have copyright terms longer than 70 years: Mexico has 100 years, Jamaica has 95 years, Colombia has 80 years, and Guatemala and Samoa have 75 years. This image may not be in the public domain in these countries, which moreover do not implement the rule of the shorter term. Honduras has a general copyright term of 75 years, but it does implement the rule of the shorter term.
Однако через некоторое время Марья Дмитриевна перестала быть помехой — тяжело больная чахоткой, она жила отдельно от мужа, то в Москве, то во Владимире. Он же истосковался по любви, по безумствам — в силу характера и драматических жизненных обстоятельств эта сторона жизни открылась для него поздно. Но, как оказалось, в его сердце жила жажда обладать и распоряжаться. Сохранившаяся переписка Достоевского и Сусловой, а также ее дневник дают некоторое представление о том, что между ними происходило. Поначалу это был, видимо, ураган, испепеляющий любовный поединок, не оставляющий времени и сил на размышления. Но постепенно картина менялась… Подобно многим своим сверстницам, Полина думала, что раз она разделяет укоренявшиеся убеждения о женском праве на свободу, то тем самым уже является свободной, и что в ней сами собой уничтожаются предрассудки и прежняя многовековая «семейная» мораль. Не тут-то было. Полина очень скоро вопреки всем теориям потребовала, чтобы Достоевский развелся с женой! Тот уставился на нее страдальчески-непонимающим взглядом. Больше к этой теме она не возвращалась — слишком была горда. Далее последовали другие, вовсе неожиданные «сюрпризы». Однажды Полина застала Федора Михайловича в гостиной — он, не вставши по обыкновению ей навстречу, сидел сутулый, раздраженный, барабанил пальцами по столу и тяжко молчал, глядя на нее мрачным взглядом. Надо нам все это кончать, Поля! Несколько минут он внимательно разглядывал ее, потом вдруг вскочил, опрокинул стул, бросился на нее, подавляя, оскорбляя и игнорируя ее сопротивление и крик. Чем дальше, тем чаще просыпалась в нем эта темная, зловещая сторона его натуры «сладострастника», о которой она поначалу, разумеется, и не подозревала. Довольно скоро к этому прибавилась еще и грубая, совершенно безосновательная ревность — к студентам, к Полонскому, к брату. Лицо его в моменты припадка ревности было отталкивающим, голос звучал визгливо и совершенно по-бабьи. Опомнившись, он хватался за голову, извинялся, стоял на коленях, плакал, исповедовался… Несколько лет спустя Аполлинария прочитает в «Идиоте» про настроения Настасьи Филипповны: «Тут приедет вот этот… опозорит, разобидит, распалит, развратит, уедет — так тысячу раз в пруд хотела кинуться, да подла была, души не хватало…» — и узнает себя. И еще больше ее оскорбит то, что он доподлинно, до самых пронзительных деталей знал, что с ней происходило и что она при этом чувствовала. После таких сцен Полина кружила как неприкаянный призрак по угрюмым петербургским улицам и мучительно терзалась, страдая душой. Замкнутая и одинокая, ни с кем, даже с сестрой, не умела она поделиться своими муками — безвозвратно рушился образ «Сияющего», как она называла и воспринимала Достоевского. А ведь для нее, как и для всех почти поклонников писателя, он был прежде всего автором «Бедных людей», «Униженных и оскорбленных», бесчисленное количество раз она слышала его рассуждения об идеалах чистой, возвышенной, самоотверженной любви и прекрасно знала, сколько слез умиления он пролил над этими идеалами в своих книгах! А ведь в каком-то смысле они нашли друг друга, эти две натуры, в чьих душах одинаково таились мрачные бездны, гулкие пропасти, темные и зловещие закоулки неизвестных им самим страстей, а потому потребность в страдании была едва ли не важнейшей для них обоих. В результате Полина с наслаждением кинулась в пучину собственного, только что открытого внутри себя хаоса, как бы приглашая Достоевского разделить с ней эти «впечатления». Так начался период взаимного мучительства, сопровождающийся оскорблениями, претензиями, выворачиванием души наизнанку и уличением друг друга в самых грязных тайных побуждениях. И если он отводил душу в своих романах, в крепнущем внутри христианстве, то ей, атеистке, к тому же лишенной истинного импульса к творчеству, опереться было не на что, и она просто тонула в этом хаосе. В марте 1863-го Полина, не дождавшись публикации во «Времени» своего второго, не менее слабого рассказа «До свадьбы», спаслась от Достоевского бегством в Париж. Читайте также Кастильская муза: как Хуана Инес де ла Крус вошла в историю литературы Любовь-ненависть В Париж она поехала не только, чтобы сбежать от «мучителя», но и в надежде заняться изучением истории и языков — английского и испанского. Не без труда удалось беглянке умолить отца выделить и ей средства на скромную комнату в парижском пансионе и ежедневные расходы. И первое время Полина действительно посещала какие-то лекции по литературе и истории, общалась с русской политической эмиграцией, встречалась с Тургеневым, к которому у нее были рекомендательные письма от Якова Полонского. Через несколько месяцев она писала Достоевскому из Парижа тот как раз наскреб денег, чтобы наконец настичь беглянку во Франции : «Ты едешь немножко поздно: все изменилось в несколько дней. Ты как-то говорил, что я не скоро смогу отдать свое сердце. Я его отдала в неделю по первому призыву, без борьбы, без уверений, без уверенности, почти без надежды, что меня любят. Я была права, сердясь на тебя, когда ты начинал мной восхищаться. Не подумай, что я порицаю себя, но хочу только сказать, что ты меня не знал, да и я сама себя не знала. Прощай, милый! Со страстным нетерпением он ждал появления своей нежной, порывистой Полины, открыла же ему дверь Полина незнакомая — надменная, с коварной, мстительной улыбкой на губах, во всяком случае, именно такой увидел ее он. Выяснилось, что она без памяти влюбилась в какого-то парижского врача по имени Сальвадор и с душераздирающими подробностями рассказала Достоевскому о своей страсти. Он понял только, что это «не серьезный человек, не Лермонтов», и что его Полина, чью душу он считал такой требовательной и возвышенной, «пала», влюбившись в «молодого красивого зверя» — самоуверенного и недалекого. Суслова прекрасно отдавала себе отчет в своем падении и каким-то парадоксальным, мучительным образом гордилась этим: теперь не было больше гордой барышни, чьей чистотой помыкал Достоевский, теперь она ему равна. Она ему отомстила. В своем дневнике Суслова утверждает, что Достоевский, выслушав ее признание, «упал к ее ногам, обнял с рыданиями ее колени…» Достоевский же ближе всего воспроизведет свои реальные мучительные перипетии с Полиной в повести «Игрок», в которой он даже дал своей героине такое же имя. Впрочем, подобную же любовь-ненависть испытывала и настоящая Полина к своему недавнему возлюбленному. Слепая низменная страсть к французу открыла ей главный раскол внутри нее самой: собственно женское начало в ней, оказавшееся столь неожиданно мощным, несовместимо с человеческим, иными словами, с духовным. И этот раскол Аполлинария так никогда в себе и не примирила, так никогда и не сумела она свести воедино эти две противоположности, из-за чего вся ее жизнь, все ее любови, все ее интеллектуальные и моральные порывы будут казаться ей ложью, лицемерием, грязью… Французик Сальвадор, как водится, обманул Суслову и очень скоро бросил ее, и тогда Достоевский почти силой заставил свою безутешную любовь поехать с ним в Италию — рассеяться, развлечься. Несомненно, он рассчитывал вернуть ее расположение, хотя поклялся перед отъездом, что будет ей только «как брат». Баден-Баден, Турин, Рим, Неаполь.
«Иваново с Перцем»: Любовница Достоевского Аполлинария Суслова
поразительная женщина «как по способности издеваться над одарёнными людьми, так и по степени её чудовищно-садистического эгоизма. Polina Suslova (1840–1918) wikidata:Q4446736 s:ru:Аполлинария Прокофьевна Суслова q:it:Apollinarija Suslova. Всего страниц: 151.
Ивановские эмансипе
- Предвижу: она будет несчастна (Достоевский и Апполинария Суслова)
- Аполлинария Суслова
- Характеристики
- «СОЛНЦЕ МОЕЙ ЖИЗНИ ФЁДОР ДОСТОЕВСКИЙ»
Суслова Аполлинария Прокофьевна, возлюбленная Ф. М. Достоевского: биография, личная жизнь
В 1861 году Аполлинария Суслова впервые посетила открытую лекцию Достоевского и влюбилась в него. Но все равно видно, что Тургенев – писатель, а Достоевский – просто маньяк. А вот Аполлинария Суслова чудо как хороша. Знаменитая эмансипэ Аполлинария Суслова также служила источником вдохновения для двух знаменитых писателей – Федора Достоевского и Василия Розанова – однако ее можно назвать. Егор Яковлев рассказывает подлинную историю взаимоотношений Фёдора Достоевского и его «вечного друга» Аполлинарии Сусловой. Polina Suslova (1840–1918) wikidata:Q4446736 s:ru:Аполлинария Прокофьевна Суслова q:it:Apollinarija Suslova. Писательница Аполлинария Суслова считается прототипом ряда ключевых женских образов в произведениях Федора Достоевского.
25 декабря 2022 16:00
- Аполлинария Суслова и Достоевский
- Сараскина Л.: Аполлинария Суслова
- Роковая любовь Достоевского: кем была Аполлинария Суслова — прототип многих героинь писателя
- Взаимное мучительство
- Аполлинария Суслова
- Форма обратной связи
Суслова Аполлинария Прокофьевна
Отец Аполлинарии, Прокофий Суслов, начал жизнь крепостным крестьянином графов Шереметевых, а затем выбился в купцы и фабриканты. Polina Suslova (1840–1918) wikidata:Q4446736 s:ru:Аполлинария Прокофьевна Суслова q:it:Apollinarija Suslova. Аполлинария же вышла замуж за критика и публициста Василия Розанова, который оказался младше Сусловой на 16 лет.
СУСЛОВА Апполинария
Обратим внимание на то, что вышеприведенные дневниковые записи сентября и декабря 1864 г. Мало того, эти записи сделаны после 15 апреля 1864 г. Он простил ей Сальвадора и готов был простить кого угодно. Однако на неоднократные предложения стать его женой Суслова отвечала отказом. Сусловой нравилось мучить Достоевского, ибо она знала, «какой он великодушный, благородный!
Думается, в том, что любовь превратилась в ненависть, виновата прежде всего и главным образом Суслова. В натуре ее изначально сидел какой-то бес мучительства, и она это отлично сознавала, когда делала, например, такую запись в дневнике: «Мне кажется, я никогда никого не полюблю». У Сусловой с самого начала было двойственное отношение к Достоевскому, и искренняя любовь к нему сочеталась в ней всегда с такой же искренней жестокостью и деспотизмом по отношению к нему. Герой «Игрока», безусловно, имеет в виду ее характер, когда говорит: «Все это она удивительно понимает, и мысль о том, что я вполне верно и отчетливо сознаю всю ее недоступность для меня, всю невозможность исполнения моих фантазий, — эта мысль, я уверен, доставляет ей чрезвычайное наслаждение, иначе могла ли она, осторожная и умная, быть со мной в таких короткостях и откровенностях».
А может быть, эти дневниковые записи Сусловой в сентябре и декабре 1864 г. Во всяком случае из письма, написанного Достоевским 19 апреля 1865 г. Аполлинария — больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны.
Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям. Я многое бы мог написать про Рим, про наше житье с ней в Турине, в Неаполе, да зачем, к чему? Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее. Она не стоит такой любви.
Мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она нигде не найдет себе друга и счастья. Кто требует от другого всего, а сам избавляет себя от всех обязанностей, тот никогда не найдет счастья. Может быть, письмо мое к ней, на которое она жалуется, написано раздражительно.
Но оно не грубо. Она в нем считает грубостью то, что я осмелился говорить ей наперекор, осмелился выказать, как мне больно. Она меня третировала всегда свысока. Она обиделась тем, что и я захотел, наконец, заговорить, пожаловаться, противоречить ей.
Она не допускает равенства в отношениях наших. В отношениях со мной в ней вовсе нет человечности. Ведь она знает, что я люблю ее до сих пор. Зачем же она меня мучает?
Не люби, но и не мучай... Мелодраматический рассказ дочери писателя Л. Достоевской о том, что Суслова приходила домой к Достоевскому в конце 1870-х гг. Любовь их пришла к концу, хотя переписка еще продолжалась почти год, и каждый раз письма Сусловой приводили Достоевского в волнение.
Вторая жена писателя А.
Ибо параллельно роману о русских, путешествующих за границей, уже зарождался другой роман, имеющий непосредственное касательство к его теперешней судьбе. Рукою Анны Григорьевны была поставлена последняя точка в его не столь далекой и все еще мучавшей его истории. Но той же рукой была открыта новая страница — их общей жизни, вместившей в себя «Идиота», «Бесов», «Подростка», «Братьев Карамазовх»… с Где же дети Апполинарии? Что она сберегла, сохранила?
Кому помогла? То есть в данной интерпретации «Суслиха» не реализовала себя и как женщина. А «Пусть ее страстное начало было тягучим, инертным, разрушающим духовное и человеческое как горный поток, смывающий все на своем пути. Пусть она была упряма. Но она была естественна, как сама природа, которая после бури утихала и становилась холодной и непроницаемой, к великому удивлению своих партнеров, какими бы великими они ни были.
Этим она манила мужчин, этим она была привлекательна. И такой теперь она уже останется навсегда.
Но для него это было лишь мимолетное развлечение. Повторяется ситуация первой большой любви Достоевского, когда Мария Дмитриевна в Кузнецке предпочла ему учителя Н. Снова претворяется в жизнь сюжет «Униженных и оскорбленных», и Достоевский, как и герой этого романа Иван Петрович, утешающий Наташу, уже становится другом и братом Сусловой и по-братски и по-дружески успокаивает и утешает ее, пытаясь уладить ее сердечные дела. Суслова наслаждается такой ситуацией и ведет любовную дуэль рассчитано и коварно. Любовь ее постепенно превращается в ненависть.
В сентябре и декабре 1864 г. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания. Теперь я чувствую и вижу ясно, что не могу любить, не могу находить счастье в наслаждении любви потому, что ласка мужчин будет напоминать мне оскорбления и страдания... Когда я вспоминаю, что была я два года назад, я начинаю ненавидеть Д[остоевского], он первый убил во мне веру... Не повторяя уже сказанного, добавим, что любовь-ненависть могла питаться и несомненно питалась глубокими идейными расхождениями между верующим монархистом Достоевским, каким он вернулся после каторги и ссылки, и страстной нигилисткой Сусловой, неистово отрицавшей весь «старый мир» что не мешало ей любить Россию и ее простой народ , и даже готовой примкнуть к антиправительственному террору из дневника Сусловой видно, что революционеры-«шестидесятники» составляли значительный и близкий круг ее знакомых , хотя, как видно из письма Сусловой из Парижа Я. Полонскому от 19 июля 1863 г. Обратим внимание на то, что вышеприведенные дневниковые записи сентября и декабря 1864 г.
Мало того, эти записи сделаны после 15 апреля 1864 г. Он простил ей Сальвадора и готов был простить кого угодно. Однако на неоднократные предложения стать его женой Суслова отвечала отказом. Сусловой нравилось мучить Достоевского, ибо она знала, «какой он великодушный, благородный! Думается, в том, что любовь превратилась в ненависть, виновата прежде всего и главным образом Суслова. В натуре ее изначально сидел какой-то бес мучительства, и она это отлично сознавала, когда делала, например, такую запись в дневнике: «Мне кажется, я никогда никого не полюблю». У Сусловой с самого начала было двойственное отношение к Достоевскому, и искренняя любовь к нему сочеталась в ней всегда с такой же искренней жестокостью и деспотизмом по отношению к нему. Герой «Игрока», безусловно, имеет в виду ее характер, когда говорит: «Все это она удивительно понимает, и мысль о том, что я вполне верно и отчетливо сознаю всю ее недоступность для меня, всю невозможность исполнения моих фантазий, — эта мысль, я уверен, доставляет ей чрезвычайное наслаждение, иначе могла ли она, осторожная и умная, быть со мной в таких короткостях и откровенностях».
А может быть, эти дневниковые записи Сусловой в сентябре и декабре 1864 г. Во всяком случае из письма, написанного Достоевским 19 апреля 1865 г. Аполлинария — больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям. Я многое бы мог написать про Рим, про наше житье с ней в Турине, в Неаполе, да зачем, к чему? Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее. Она не стоит такой любви.
Мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она нигде не найдет себе друга и счастья. Кто требует от другого всего, а сам избавляет себя от всех обязанностей, тот никогда не найдет счастья. Может быть, письмо мое к ней, на которое она жалуется, написано раздражительно. Но оно не грубо.
Ума — среднего, скорее даже небольшого. Но стиль, стиль…», - писал об Аполлинарии Василий Розанов, много лет состоявший с ней в тяжелом, изнуряющем браке. О бурной судьбе Аполлинарии Сусловой расскажет историк Егор Яковлев, автор проекта «Цифровая история».