писал Достоевский, - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее. Спектакль "Идиот" петербургского театра "Приют комедианта" вошел в число номинантов премии "Золотая маска". Режиссер Петр Шерешевский определяет жанр спектакля как сон в трех действиях. Ф.М. Достоевский кодирует роман "Идиот", привлекая внимание читателя к библейским мотивам.
Глеб Никитин назвал произведение «Идиот» Достоевского своей любимой книгой
романа Достоевского Ф.М. О чем "Идиот" - сжато и кратко приводится текст произведения для быстрого прочтения. романа Достоевского Ф.М. О чем "Идиот" - сжато и кратко приводится текст произведения для быстрого прочтения. Вернувшись в Москву, написал романы «Игрок» и «Преступление и наказание». одно из самых любимых произведений Фёдора Михайловича Достоевского, которое он начал писать в Женеве в 1867 году. Идиот: Роман в четырёх частях автор Фёдор Михайлович Достоевский.
Роман “Идиот” Ф.М. Достоевского
| Идиот (Федор Михайлович Достоевский) — купить в МИФе | Роман Фёдор Михайлович начал ещё в 1867 году, осенью – Самые лучшие и интересные новости по теме: Достоевский, Мышкин, Суть на развлекательном портале |
| 155 лет – Достоевский Ф. | 6) В чем же заключается особенность романа «Идиот» по сравнению с другими произведениями Достоевского? |
| "Идиот" Достоевского: анализ произведения и отзывы читателей | Об этом произведении, оказавшем на него глубокое впечатление (по всей вероятности, еще в юности), Достоевский позднее писал как об одном из самых «реальнейших» и «правдивейших» в творчестве писателя («Кроткая»). |
Аудиокниги слушать онлайн
Создается впечатление, что Мир сопротивляется стремлению Мышкина выяснить волнующий его вопрос, как-бы говорит: «Да что ты, дорогой князь, брось, забудь и живи нормальной жизнью, как все». Но Мышкин все не забывает, и быть как все не хочет. И вот, когда читатель уже практически забыл о существовании письма, в самый пик событий первой части романа, на квартире у Н. Он вынимает письмо и объявляет о возможности получения наследства. И, о чудо, предположение сбывается, наследство практически у него в кармане, нищий превращается в богача. Это похоже на сказку, на чудо, воплотившееся в жизни. Однако важно, что у этой сказки была реальная подоплека, так что здесь имеет место факт осуществления Мышкиным задуманного и получения им доказательства правомерности преобразования: реальные мысли переходят в реальность. Логическая цепочка построена, и из нее можно получать безусловный с точки зрения этой выстроенной смысловой конструкции вывод о справедливости и даже необходимости преобразования: фантазия - реальность. Поэтому Мышкин, нисколько не раздумывая, бросается осуществлять свой проект — встает на место оценивающего общества и предлагает высокую оценку Н. Так ошибочный платонизм князя ошибочный — с точки зрения Достоевского оборачивается грубой жизненной ошибкой — реализацией им своей абстрактной фантазии. Но оно оказывается совсем не таким, каким тот ожидал его увидеть, помня историю с Мари.
Ведь Мари как объект жалости бытие совершенно неподвижно и лишь воспринимает те движения к ней, которые осуществляются Мышкиным. В отличие от нее, Н. Надо сказать, что активность Н. Конечно, нет. Тогда, может быть, она не имеет отношения к бытию; может, она обозначает не бытие, а что-то другое? Да нет, все эти сомнения напрасны и Н. В самом деле, в романе она появляется перед нами и Мышкиным постепенно: вначале мы о ней слышим, затем видим ее лик, и лишь потом появляется она сама, гипнотизируя князя и делая его своим слугой. Так появляется только таинственность. А разве бытие не таинственно? Далее, в гл.
I мы читаем: ее «взгляд глядел — точно задавал загадку» и т. Здесь Н. При этом оно кажится не так, как оно есть на самом деле. Например, у Иволгиных гл. I Мышкин, умеющий распознавать сущность, говорит Н. Да может ли это быть! Иными словами, Н. Таким образом, в отличие от того бытия, которое Мышкину представлялось в его швейцарских фантазиях, в реальности бытие оказалось иным, не неподвижным и пассивным, а с известной долей активности, которое само устремилось к нему и превратило его в свой объект жаления. Что мы здесь имеем? Первое — бытие оказывается активным, второе — обнаружение субъектом того, что он сам оказывается еще и объектом.
Мышкин оказался на пороге погружения в самого себя, в рефлексию. Однако прежде, чем приступать к их осмыслению, полезно подумать, а для чего Достоевскому понадобилось ввергать Мышкина в тайники собственного Я? Видимо, он просто пытается проследить за ходом функционирования сознания: стремление гармонизировать Мир у Мышкина выливается в попытку познать бытие и он становится субъектом, обнаруживая активность того объекта, к которому он устремился. Бытийный сущностный смысл этого объекта совершенно естественно к этому естеству Достоевский подготовил нас заранее оказывается не тем, что наш герой ожидал увидеть. В этом случае требуется более пристальный взгляд на предмет познавания, выражающийся в том, что раз бытие кажится нам не так, как оно есть на самом деле, и оно дается лишь в искаженном виде в форме явлений, то необходимо изучать эти явления, или отображения первопричинного предмета в сознании. Так возникает необходимость рефлексивного взгляда на вещи. Для этого он располагает хорошей базой в виде полученного наследства, которое, кроме того, что дало князю право стать субъектом познания и толкнуло на осуществление своей миссии, показало ему самому и всем остальным существование его ego. Ведь собственность по своему существу является вещью глубоко эгоистичной и, как бы к нему не относиться, есть следствие эгоизма собственника. Поэтому в тот момент, когда Мышкин стал богатым, он в себе приобрел ego-центр. Если бы не это, то, быть может, ему не надо было бы становиться феноменологом; но Достоевский наделил его собственностью, направив очевидно, умышленно конвейер событий в известное русло.
Туда же, за ним, следуют и Рогожин с Н. Аналогично, князь на какое-то мгновение сходится с Н. Эта троица Рогожин — Мышкин — Н. Мышкин — посередине как посредник между ними не могут друг без друга, но и не сходятся друг с другом навечно. Важно, что пребывание этой троицы в Москве Достоевский описывает как-бы со стороны, с чужих слов, будто пересказывает услышанное. Это обстоятельство исследователями толкуется по-разному, я же предполагаю, что здесь обозначается отказ подробно описывать процесс акт оформления, то есть конституирования ego — центра. Почему так, сказать определенно трудно, но, скорее всего, Федор Михайлович просто не видит механики этого процесса и заключает в черный ящик то, что во время него происходит. Он как-бы говорит: вот в некотором состоянии сознания в Москве каким-то образом происходит оформление своего чистого Я ego — центра ; как это происходит — неизвестно; известно лишь, что это самоконституирование осуществляется на фоне присутствия внешнего полюса бытия и сущего, — присутствия в такой форме, в какой иначе и невозможно. Другим возможным объяснением мимолетности взгляда писателя на события в Москве может быть его нежелание излишне затягивать повествование второстепенными сценами, напрямую не связанными с основной идеей произведения. Дело в том, что ego — центр в Швейцарии не обладал свойством субстанциональности, он был чисто вымышленный, нафантазированный: князь в то время принял существование некотого ego — центра, но у него не было никаких оснований для этого.
Теперь же, после обращения взора в реальную жизнь, он получил такое основание наследство и уже на этой основе направился схватывать новый, субстанциональный ego — центр. Надо сказать, что этот акт глубоко рефлексивен, и его выполнение должно означать постепенное вхождение князя в феноменологическую установку сознания. Со своей стороны, это движение, строго говоря, невозможно без наличия ego — центра, который его и обеспечивает. Достоевский, судя по всему, решил разбить этот замкнутый круг, предположив, что вначале ego — центр выдвигается в качестве гипотезы как фантазия. Далее, происходит обращение к реальности этого Мира, где эта гипотеза обосновывается и берется уже в качестве постулата, пока без протыкания оболочки рефлексии. И только имея постулированный ego — центр субъект решается к приближению к самому себе, к рефлексии. Сразу же по прибытию из Москвы в Питер, при выходе из вагона поезда он будто бы увидел «горячий взгляд чьих-то двух глаз», однако «поглядев повнимательнее, он уже ничего более не различил» гл. Здесь мы видим, что у Мышкина возникает своего рода галлюцинация, когда ему начинают мерещиться некие явления, которые то ли существуют, то ли нет. Это похоже на то рефлексивное состояние, в котором сомневаешься в увиденном: то ли видел саму реальность, то ли ее блик. Далее, через некоторое время князь приходит в дом Рогожина, который он нашел чуть ли не по наитию; этот дом он почти что угадал.
В этом месте сразу же возникает ассоциация с действиями во сне, когда вдруг приобретаются почти сверхестественные возможности и начинаешь совершать вещи, казалось бы, невозможные в состоянии бодрствования, нисколько не подозревая в их неестественности. Подобно этому представляется и угадывание дома Рогожина среди многочисленных строений Петербурга как нечто неестественное, точно Мышкин стал немного волшебником или, точнее, будто он оказался в некоем сне, в котором наблюдаемая реальность теряет свою материальность и превращается в феноменальный поток сознания. Этот поток начал довлеть уже на вокзале, когда князю привиделась пара глаз, смотрящих на него, но в полной мере он стал выражаться по мере того, как наш герой приближался к дому Рогожина. Присутствие в реальном сознании с флуктуационными прыжками внутрь рефлексии постепенно сменяется ситуацией, когда эти флуктуации усиливаются, увеличиваются по времени и, наконец, когда князь очутился внутри дома, прыжок вдруг разросся до такой степени, что стал устойчивым, и, наряду с реальностью, обозначился как самостоятельный факт мышкинского существа. Это еще не значит, что князь полностью погрузился в рефлексию; он еще отдает себе отчет в том, что реальность не зависит от него, самостоятельна как субстанциональная сила, но он уже знает о существовании Мира с точки зрения «феноменологических скобок» и вынужден принимать это вместе с самой реальностью. Это выразилось в первую очередь в том, что прежние неясные, мимолетные галлюцинации теперь, в доме Рогожина, приобрели достаточно ясные очертания, и он увидел те же глаза, которые причудились ему на вокзале, — глаза Рогожина. Конечно, сам Рогожин не стал признаваться, что он и вправду подсматривал за князем, и поэтому у читателя остается некоторое ощущение, что тот на вокзале действительно галлюцинировал, но сейчас фантомные глаза материализовались и перестали быть мистически-потусторонними. Проще и последовательнее рассматривать этот эпизод как результат того, что именно князь изменился в своем сознании и повествователь, излагающий события от третьего лица, просто без комментариев выдает поток событий в новом ракурсе видения. Далее, князь перестает контролировать то, что сам осуществляет. Это показано на примере темы с ножом гл.
Здесь объект нож появляется в поле зрения субъекта князя неожиданно, без его усилий и намерений. Создается впечатление, что субъект перестает контролировать ситуацию и теряет свою активность, теряет себя. И тут же получает предупреждение не увлекаться этим делом, предупреждение в форме картины с убиенным Христом. Эту картину Гольбейна Мышкин видел еще заграницей, а здесь, у Рогожина, он встретился с ее копией. В этом месте, наверное, можно было бы поспекулировать насчет того, что в Базеле находился подлинник картины, а в России — ее копия. Но думается, что Достоевский этому обстоятельству не уделял большого значения, ему важнее было еще раз показать герою что-то существенное, имеющее непосредственное отношение к ходу действия. Более того, все его истерзанное тело вселяет великое сомнение, а сможет ли он воскреснуть через три дня, как того требует Писание. Я позволю себе воспользоваться этой идеей, поскольку именно она, видимо, и является здесь главной для Достоевского, поскольку, по сути, является напоминанием о существовании природы, реального Мира, законы которого настолько сильны, что удерживают в своих рамках даже того, кто призван из них вырваться. И тем более все это относится к простому смертному Мышкину. Для него эта картина появляется после приобретения рефлексивной установки сознания и призывает не углубляться в свое бездонство, не отрываться от реальности, не входить в солипсизм.
Она как-бы говорит: «князь, бди! Эта линия еще более усиливается на фоне того, что тема смерти в романе, как это было выяснено выше, должна показать ограниченность человеческого существа и должна удерживать его от представления себя как всеобъятной и всемогущей бесконечности. Действительно, выйдя из дома Рогожина с рефлексивным видением Мира и предостережением об опасности, таящейся в этом, князь побрел по городу почти что не как плотский человек, а как тень и уподобился нематериальному фантому, который есть чистый феномен чьего-то сознания. Очевидно, он превратился в феномен собственного сознания, в свое собственное отображение. Он уже не он, а иной, перестающий давать отчет о своих действиях, будто кто невидимый водит его за руку. При этом дается его представление о последних секундах перед эпилепсией, наступление которой он вдруг стал ожидать: в эти секунды «ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось». Фактически здесь речь идет о дотрагивании до своего чистого Я, так что в момент эпилепсии по мнению князя происходит отождествление со своим чистым бытием, когда «времени больше не будет», поскольку оно, чистое бытие, или, другими словами, чистое Я, трансцендентальное ego, ego — центр все это одно , временит самое себя и уже только поэтому не может находиться во временном потоке как не может нечто находиться в самом себе, то есть обозначать место своего присутствия относительно самого себя. Позднее Гуссерль и Хайдеггер придут к тому же, рассматривая бытие человека как самоовременение [8]. Перед эпилепсией, то есть в пограничном состоянии, с позиции которого чистое Я уже виднеется, хотя и не кажится в явном виде, Мышкин приходит к выводу: «Что же в том, что это болезнь? Иными словами, здесь герой приходит к утверждению высшего момента жизни в самоотождествлении со своим чистым бытием; смыслом жизни оказывается обращение на самого себя, своеобразная медитация; такая рефлексия, в которой происходит бесконечнократное отображение себя в себе, когда теряется дифференция между самоидентифицирующим центром и тем, что этот центр призван сравнивать с собой; трансцендентальные субъект и объект у него сливаются в одну точку и превращаются в Абсолют.
Получается, что Мышкин перед эпилепсией склонен стать центром конституирования всего этого Мира, он забыл или не понял, или не воспринял предупреждение картины Гольбейна. Но как же тогда быть с Н. Этот внешний полюс как некая значимость, достойная познавания, грозит ускользнуть от него, и весь его проект оказывается под угрозой срыва. Иными словами, перед ним встает задача выхода из сложившейся ситуации, то есть задача обоснования бытийной значимости Н. Всматриваясь в эту фразу повнимательнее, легко заметить удивительную вещь: у бытия заметьте, не существования! Как это может быть такое, что бытие не сущее , предельная смысловая обобщенность, обладает законом, то есть правилом, которому оно подчиняется. Ведь такое правило есть не что иное, как некая осмысленность, и тогда получается, что предельный смысл подчиняется осмысленности. Если даже допустить, что эта осмысленность предельная, то все равно выходит абсурд: предельность подчиняется самой себе, то есть обозначает себя как низшее относительно самой себя. Все эти противоречия снимаются, если «закон бытия» рассматривать как «закон привхождения бытия в сознание», иными словами, «закон познавания бытия», которое сразу отсылает к «способу познания бытия». Последнее уже лишено всяких противоречий и нелепостей.
В этом случае все становится ясным и понятным: сострадание, или жаление представляет собой ввергание в чужую душу, принятие ее переживаний как своих собственных. Сострадание предполагает сливание человеческих эмоций в одно целое, в единый живой организм и именно через него, по замыслу Мышкина-феноменолога, происходит снятие различия между каждым индивидуальным ego-центром для всех людей, так что внутреннее и внешнее бытие для каждого субъекта и для князя тоже сливаются в одно целое. Нахождение в состоянии рефлексии перестает угрожать общему проекту. Необходимо лишь откорректировать ближайшие цели: теперь следует познавать не внешний мир, а внутренний, и только затем, через операцию жаления, перейти к обобщению на людское сообщество, то есть на все мироздание.
На званом обеде с представителями российской элиты Мышкин случайно разбивает китайскую вазу. У него также случается эпилептический припадок. Эти события наводят гостей на мысль, что он не подходит Аглае. Однако Аглая упорствует и встречается с Настасьей, которая уговаривает её выйти за него замуж. Мышкин присутствует на встрече, но колеблется, выбирая Аглаю, а не Настасью.
Аглая убегает и отрекается от него. Настасья убегает с Рогожиным, едва не выбрав Мышкина. На следующий день князь едет за женщинами в Петербург. Он узнаёт, что Рогожин убил Настасью в ту ночь. Они отдают дань уважения её телу в его кабинете. В эпилоге сообщается, что Рогожин отбывает пятнадцать лет каторги в Сибири. Князь Мышкин сходит с ума и возвращается в швейцарский приют.
Терапевт предсказал мужчине скорую смерть. Время шло, пациент оставался жив, продолжая мучиться. Он протянул более 120 дней под постоянным наблюдением Боткина, пережил операцию, но потом все-таки умер. При вскрытии патологоанатом извлек воротную вену, в которой был тромб. Ее название упоминается в романе несколько раз, а генерал Иволгин и Настасья Филипповна — заядлые читатели этого издания. На газетной заметке завязана небольшая конфликтная сцена между этими двумя персонажами. Настасья Филипповна говорит, что несколько дней назад читала о таком же случае в газете. Купив хотя бы чашку кофе, можно было получить доступ к иностранным газетам и журналам. Так и поступали многие студенты, иногда заказывая одну чашку на двоих или на троих. Почему же из всех газет, доступных в Российской империи, Достоевский выбрал именно эту? Потому что сам читал и любил ее. Ее же он читал во время работы над «Идиотом», находясь за границей, о чем неоднократно вспоминала его супруга Анна Григорьевна. На нем князь Мышкин видит табличку с надписью «Дом потомственного почетного гражданина Рогожина».
В ходе их беседы выясняется, что Аглая каким-то образом вошла в общение с Настасьей Филипповной через посредство Гани и его сестры, которая вхожа к Епанчиным. Также князь проговаривается, что получал записку от Аглаи, в которой она просит его впредь не показываться ей на глаза. Удивлённая Лизавета Прокофьевна, поняв, что тут играют роль чувства, которые Аглая питает к князю, немедленно велит ему идти к ним в гости «намеренно». Часть третья[ править править код ] Лизавета Прокофьевна Епанчина про себя сетует на князя за то, что по его вине всё в их жизни «вверх дном пошло», и узнаёт, что Аглая вступила в переписку с Настасьей Филипповной. На встрече у Епанчиных князь говорит о себе, о своей болезни, о том, что над ним нельзя не смеяться. Аглая вступается: «здесь все, все не стоят вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честнее всех, благороднее всех, лучше всех, добрее всех, умнее всех! Аглая продолжает: «Я ни за что за вас не выйду замуж! Знайте, что ни за что и никогда! Знайте это! В ответ Аглая начинает неудержимо смеяться. В конце смеются все. Та громко и вызывающе сообщает Радомскому, что его дядя Капитон Алексеич застрелился по причине растраты казённых денег. Поручик Моловцов, большой приятель Радомского, громко называет Настасью Филипповну тварью, за что та ударяет его тростью по лицу. Офицер бросается на неё, но Мышкин вступается. Подоспевший Рогожин уводит Настасью Филипповну. У князя Мышкина день рождения. На нём Ипполит Терентьев заявляет: «Господа, князь утверждает, что мир спасёт красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблён». Князь никак не подтверждает его слова. Затем Терентьев решается читать «Моё необходимое объяснение» с эпиграфом «После меня хоть потоп». Аглая пишет Мышкину записку, в которой назначает встречу на скамейке в парке. Мышкин в волнении: он не может поверить, что его можно полюбить. Князь читает письма Настасьи Филипповны к Аглае. Зачитавшись, заходит к Епанчиным в полночь, думая, что ещё и десяти нет. Александра оповещает его, что уже все спят. Идя к себе, князь встречает Настасью Филипповну, которая говорит, что он видит её в последний раз. Часть четвёртая[ править править код ] В доме Иволгиных теперь известно, что Аглая выходит замуж за князя и у Епанчиных вечером собирается хорошее общество для знакомства с ним. Ганя и Варя разговаривают о краже денег у Лебедева, в которой, оказалось, виноват их отец. Ганя спорит с генералом Иволгиным до того, что тот кричит «проклятие дому сему» и уходит. Продолжаются споры с Ипполитом, который в ожидании смерти не знает уже никаких мер. Ганя и Варя получают письмо от Аглаи, в котором та просит их обоих прийти к известной Варе зелёной скамейке; брату и сестре непонятен этот шаг, ведь помолвка с князем уже состоялась. На следующее утро, после горячего объяснения с Лебедевым, генерал Иволгин посещает князя и объявляет ему, что он желает поговорить о важных для него вещах, но переносит разговор на следующий день. Князь разговаривает с Лебедевым о пропавших деньгах и просит объявить генералу о том, что деньги нашлись. Генерал Иволгин встречается с князем и рассказывает истории из своей жизни, потом заявляет, что заставит «уважать самого себя»; он уходит от князя и переселяется в дом к своему семейству. Через несколько дней происходит ссора генерала с Ганей, после которой генерал уходит из дома с Колей и чуть позже переносит апоплексический удар. Аглая дарит князю ежа в «знак глубочайшего её уважения». У Епанчиных Аглая сразу хочет знать его мнение о еже, отчего князь несколько смущается. Ответ не удовлетворяет Аглаю, и она ни с того ни с сего спрашивает: «Сватаетесь вы за меня или нет? Она спрашивает о его денежном состоянии, что другими считается совершенно неуместным. Потом она хохочет и убегает, сёстры и родители вслед за ней. В своей комнате Аглая плачет, мирится с родными и говорит, что князя вовсе не любит и что «умрёт со смеху», когда увидит его снова. Аглая просит прощения у князя; он до того счастлив, что даже не слушает её слова: «Простите, что я настаивала на нелепости, которая, конечно, не может иметь ни малейших последствий…» Весь вечер князь весел, много и оживлённо говорит, затем в парке встречает Ипполита, который, как обычно, язвительно издевается над князем. Готовясь к вечернему собранию, к «великосветскому кругу», Аглая предупреждает князя о какой-нибудь неадекватной выходке. Князь заключает, что лучше будет, если он не придёт, но тотчас же изменяет мнение, когда Аглая даёт понять, что всё распоряжено отдельно для него. Вечер в высшем обществе начинается с приятных разговоров. Но вдруг князь начинает говорить: во всём преувеличивает, всё больше и больше горячится и, наконец, разбивает вазу, как сам пророчил. После того, как все прощают ему этот случай, он чувствует себя прекрасно и продолжает оживлённо говорить.
Аудиокниги слушать онлайн
Писатель Федор Достоевский всегда считал свой роман «Идиот» самым реалистичным из всех своих произведений, поэтому негодовал, когда некоторые современники называли его фантастическим. Причём роман "Идиот" был написан ещё в XIX веке. Идиот — очень неоднозначное произведение. Гм, — продолжала она, — уж конечно самой досадно было, что ты не идешь, только не рассчитала, что так к идиоту писать нельзя, потому что буквально примет, как и вышло. Роман «Идиот» занимает в творчестве Достоевского особое место. писал Достоевский, - моя старинная и любимая, но до того трудная, что я долго не смел браться за нее.
"Идиот" Достоевского: анализ произведения и отзывы читателей
Идет подготовка к свадьбе, но внезапно появляется Настасья Филипповна, и Мышкин уже сомневается в правильности своего решения. В результате он снова отдает предпочтение своей бывшей любовнице. Князь предлагает Барашковой выйти за него замуж. Настасья Филипповна соглашается. Готовится новая свадьба, но невеста сомневается в своем решении.
Она просит помощи у Рогожина, который приезжает к ней и забирает к себе. Развязка Мышкин отправляется в Петербург на поиски сбежавшей невесты. На улице он наталкивается на Рогожина, который приводит его в дом, где он жил с Барашковой. Настасья Филипповна убита Парфеном.
Оба мужчины, для которых она стала роковой женщиной, садятся у ее тела и начинают беседовать. У Мышкина случается приступ, наутро он уже никого не узнает и ничего не помнит. События последних дней окончательно разрушают его психику, превращая в идиота. Главный герой В анализе произведения "Идиот" Достоевского большое внимание имеет фигура главного героя.
Рассказывая о самом Мышкине, автор, давая оценку, утверждал, что он прекрасная личность, в которой воплотилась христианская мораль и добро. Персонаж сильно отличатся от всех окружающих его людей, становясь воплощением честности, человеколюбия и бескорыстия. Большинство же героев романа погрязли в жадности и лицемерии, придавая в этой жизни значение только деньгам. При анализе романа "Идиот" Достоевского стоит отметить, что одна из главных мыслей заключается в том, что именно из-за этого морального различия остальные герои и считают Мышкина неполноценным.
Образ жизни Льва Ивановича был максимально замкнутым. Вернувшись в высший свет из швейцарской клиники, он увидел вокруг себя жестокость, антигуманность и многие другие людские пороки. Давая кратко анализ романа "Идиот" Достоевского о самом главном, стоит подчеркнуть, что писатель ассоциирует своего главного героя с Иисусом Христом. В первую очередь, с той целью, с которой Божий сын спустился на землю.
Как и Иисус, Мышкин не раз "погибает", сносит предательство и обман, но каждый раз прощает тех, кто становится причиной этого. Проводя анализ "Идиота" Ф. Достоевского, стоит отметить, что перед князем стоит задача оказать действенную помощь окружающему обществу. В людей, которых он встречает на своем пути, Мышкин пытается вдохнуть доброе начало, подавая личный пример.
Достоевский сближает в романе Мышкина с Дон — Кихотом и пушкинским «рыцарем бедным», подчеркивая этими сопоставлениями, с одной стороны, высокую нравственную настроенность Мышкина, а с другой — его бессилие, его трагикомические черты, порожденные разрывом между аскетическими идеалами князя и жизнью. Христианские идеалы князя терпят в романе полное крушение. Таким образом, стремясь воплотить в лице Мышкина идеал «положительно прекрасного человека», Достоевский в то же время написал роман о трагической немощи, бессилии проповеди «единичного добра» и вообще евангельских идеалов перед лицом действительности с ее материальными интересами и страстями. Между первыми главами, в которых описаны происшествия, имевшие место в конце ноября, в первый приезд князя в столицу, и главами, повествующими о событиях, совершившихся в июне и июле, во второй его приезд, проходит около полугода.
О событиях, имевших место в это время, автор говорит лишь бегло — они характеризуются в той мере, в какой это необходимо для понимания отношений, сложившихся между героями к началу второй части. Таким образом, первая часть романа содержит завязку, а остальные три части — кульминацию и развязку драмы, заключенной во взаимоотношениях четырех главных персонажей. Отказавшись от последовательного изложения всего хода событий, Достоевский получил возможность сосредоточить все свое внимание на двух насыщенных драматизмом эпизодах, каждый из которых — несмотря на сюжетную связь между ними — представляет почти законченное целое. Действия первой части совершаются в течение одного дня, с утра до вечера.
Но в этот день герой знакомится с таким числом лиц и участвует в таком бурном водовороте событий, что их могло бы хватить на целое самостоятельное произведение. Являясь завязкой главных сюжетных линий романа здесь происходит знакомство князя с Рогожиным, с. Настасьей Филипповной, с семействами Епанчиных и Иволгиных , первая часть «Идиота» в то же время является своего рода «развязкой» многолетних взаимоотношений Настасьи Филипповны с Тоцким, а также ее отношений с Ганей. Часть эта заканчивается остродраматической сценой, в которой Настасья Филипповна рвет со всем своим прошлым и уходит с Рогожиным, бросая вызов не только окружающим, но и самой себе, полная решимости перечеркнуть свою жизнь и свои надежды на будущее.
Сцена эта представляет собой как бы величественную трагическую катастрофу, заключительный акт трагедии, основное действие которой успело совершиться до начала событий, служащих завязкой романа. В следующих двух частях события развиваются более медленно, чем в первой части. К основной сюжетной линии романа здесь присоединяется ряд дополнительных, побочных эпизодов, появляются новые лица, на время отвлекающие внимание читателя от драмы главных героев. Но и здесь на протяжении короткого срока в две — три недели разыгрывается ряд захватывающих сцен, происходит несколько трагических взрывов.
Новая сюжетная линия, которая занимает значительное место во второй половине романа, — это насыщенный полемикой с революционной мыслью эпохи эпизод столкновения князя с группой «современных позитивистов» Письма, II, 126 во главе с мнимым сыном бывшего покровителя Мышкина Бурдовским. Столкновение князя с Бурдовским и исповедь Ипполита а также его попытка самоубийства представляют собой — с точки зрения основного сюжета — самостоятельные эпизоды, задерживающие на время течение главного действия и как бы отклоняющие его в новое русло. Эпизоды эти позволяют Достоевскому шире показать действительность, окружающую героя, и вместе с тем осветить характер самого князя с новой стороны. И Бурдовский, и Ипполит, хотя и по — разному, противопоставлены писателем Мышкину, но с каждым из них у героя в то же время есть и нечто общее, позволяющее читателю сравнивать их с главным героем.
Бурдовский косноязычен; как и Мышкин, он сирота и в детстве облагодетельствован тем же Павлищевым. Но под влиянием товарищей Бурдовский поддался тем «современным» настроениям, против которых выступает в романе Достоевский. Подозревая своего благодетеля в низменных, эгоистических мотивах, он считает себя незаконным сыном Павлищева и требует причитающейся ему доли наследства т. Ипполит, юноша, умирающий от неизлечимой болезни, смотрит на свою болезнь как на злую насмешку природы, как на отражение того равнодушия и безразличия к судьбе живого человека, которое составляет, по его мнению, мировой закон, с одинаковой силой, неотвратимо господствующий в природе и обществе.
Обоим им Достоевский противопоставляет князя, равнодушного к своим юридическим правам, бескорыстно, наивно и радостно принимающего жизнь. В заключительной, четвертой части действие снова обретает прежнюю стремительность. Напряженность атмосферы здесь все время сгущается, и это подготовляет трагическую развязку романа. Благодаря менее строгой, чем в «Преступлении и наказании», более свободной и фрагментарной композиции Достоевскому удается сочетать в «Идиоте» богатство проблематики, широкую картину жизни различных слоев общества, обилие второстепенных персонажей и эпизодов с характерной для писателя стремительностью и драматической напряженностью в развитии основной сюжетной линии романа.
Одна из особенностей романов Достоевского, отмеченная Л. Гроссманом и другими исследователями, — совмещение в них различных стилистических планов. Эта особенность манеры Достоевского — романиста особенно ярко проявилась в «Идиоте», где фантастический мотив «князя — Христа» перенесен в современную, вполне обыденную бытовую обстановку, а трагические образы Настасьи Филипповны, Рогожина, Ипполита соседствуют с гротескно — комическими фигурами генерала Иволгина, Лебедева, Келлера. Сцены, полные трагического напряжения и пафоса, сменяются в романе комическими эпизодами фантастического вранья генерала Иволгина, рядом с фигурами главных героев стоят образы «современных позитивистов», обрисованные в духе шаржа или политического памфлета.
Необычное для русской литературы 60—х годов если оставить в стороне сатирические жанры, в особенности творчество Щедрина совмещение двух стилистически различных планов — обыденного и фантастического — остро воспринималось первыми читателями романа и современной критикой, часто вызывая их недоумение. Писатель считал, что «фантастический» колорит, подчеркиваемый разлитым в романе ощущением «призрачности» петербургской жизни, описаниями петербургских белых ночей, на фоне которых совершается действие последних частей романа, соответствует той атмосфере неопределенных надежд и чаяний, смутных ожиданий, стихийного брожения, стремления оторваться от исторического прошлого во имя еще неясного будущего, которая представлялась ему характерной для русского общества 60—х годов. По сравнению с «Преступлением и наказанием» в «Идиоте» резче подчеркивается иррациональность, загадочность поступков персонажей, совершаемых часто как бы непроизвольно, помимо их воли и сознания, в состоянии нервного транса. Большое значение в романе приобретают темные предчувствия, неясные, смутные догадки и опасения.
Встречи героев приводят к возникновению между ними сложных, не ясных для них самих взаимоотношений, которые впоследствии имеют роковые, трагиче- ски — иеотвратимые последствия. Такой роковой характер имеет уже встреча Мышкина с Рогожиным в вагоне поезда, открывающая роман. В связи с этим ряд эпизодов и деталей романа, не теряя своего реалистического характера, в то же время приобретает значение своего рода реалистических символов большой обобщающей силы сцена «братания» князя с Рогожиным, эпизод с разбитой Мышкиным вазой и др. Публицистические мотивы постоянно звучат е «Идиоте».
Они то выливаются в открытые авторские отступления и комментарии таковы вступительные главы к двум последним частям романа , то облекаются в форму ожесточенных споров героев по основным, остро злободневным вопросам русской жизни о смертной казни, уголовных процессах 60—х годов, новых судах, женской эмансипации, настроениях молодежи, «либералах» и «семинаристах» и т. Углубившись в изучение газетной хроники, Достоевский открывает в ней незаменимый, по его мнению, для романиста источник, способствующий пониманию процессов и тенденций современной общественной жизни, неисчерпаемую сокровищницу сюжетных мотивов и художественных деталей. В письмах 1867—1869 годов Достоевский постоянно стремится разъяснить своим корреспондентам мысль о значении газеты для понимания «видимой связи всех дел, общих и частных» русской жизни Письма, II, 43, 169—170. В отличие от произведений Льва Толстого в романах Достоевского нет персонажей, подобных Нехлюдову или Левину, в которых писатель стремился бы объективно осмыслить и изобразить целый этап собственной духовной биографии.
Даже между князем Мышкиным и Достоевским несмотря на отмеченные А. Достоевской автобиографические черты Мышкина[297] нет такой непосредственной, биографической близости, как между Нехлюдовым «Утра помещика» и «Люцерна» и Толстым. Мышкин для Достоевского прежде всего образ «прекрасного» человека, а не художественное осмысление определенной эпохи своих прошлых переживаний. Не случайно еще в связи с «Бедными людьми» писатель резко возражал против отождествления его как автора с героем его повести Письма, I, 86.
Но если в романах и повестях Достоевского нет героя, который был бы воспроизведением целого этапа духовного развития автора, как это имеет место у Толстого, то у Достоевского — и в особенности в «Идиоте» — мы встречаемся с другим явлением, которое было совершенно- непривычным для современников: в уста самых различных, нередко даже полярно противоположных по мировоззрению персонажей Рогожин, Ипполит, генеральша Епанчина, Евгений Павлович Радомский, Лебедев и др. Достоевский вкладывает свои собственные взгляды и оценки, заставляя героев, как бы неожиданно для них самих, находить неведомые им прежде «общие точки», парадоксально сближающие их позиции. Достоевский как бы передоверяет различным своим героям, в соответствии с их характером, уровнем их умственного и нравственного развития, различные стороны своего мировоззрения. При этом Достоевский как писатель — реалист всемерно заботится о том, чтобы не нарушить внутренней цельности характера персонажа.
Он, выражаясь условно, «переводит» свои мысли и чувства на язык данного героя, выражает их так, как мог бы и должен был выразить их последний. Но «перевод» этот не всегда удается автору «Идиота». Наиболее открыто вмешательство авторского голоса в романе ощущается в той сцене, где князь Мышкин выступает с речью перед гостями- аристократами, собравшимися у Епанчиных. Достоевский вкладывает здесь в уста князя весь тот комплекс своих реакционно — утопических фи- лософско — исторических идей, которые он впоследствии развивал на страницах «Дневника писателя».
Речь Мышкина в гостиной Епанчиных, предваряющая позднейшие славянофильские, «почвеннические» рассуждения Шатова, а также ряд публицистических отступлений в «Братьях Карамазовых», никак не подготовлена развитием характера Мышкина.
Приглашаем вас посетить Краснолучскую центральную городскую библиотеку им. Крупской для того, чтобы прочесть любимый многими роман «Идиот» и другие произведения Фёдора Михайловича Достоевского, а также познакомиться с жизнью и творчеством знаменитого русского писателя.
Ждём вас в нашей библиотеке по адресу: г. Красный Луч, ул. Ленина, 40; ежедневно с 9:00 до 17:00.
А, вот, например персонажей Чехова, которого люблю много сильнее, почти никогда. Нет, если задаться целью, то наверняка, только вот Рогожин и Фердыщенко сами в глаза бросаются. Что касается сюжета, мне представляется потрясающей дерзостью написать о том, как цинично сильные мира сего устраивают жизнь содержанки, руководствуясь очень своими интересами и не принимая в серьёз её чувств, в середине 19 века. В том ли дело, что я читала роман в зрелом возрасте или нет — не знаю, но я всегда была уверена в том, что Тоцкий Настасью Филипповну не просто содержал, а пользовал. Хотя в прямую об это Достоевский не говорит. Тут что-то в поведении самой Настасьи подсказывает. Какая то свобода, пронизанная отчаянием, что ли...
Великий поклон Мастеру, за это необъяснимое умение. Тут упоминались экранизации, я тоже скажу. Мне оч нра сериал Бордко. Мне кажется мы с ним одинаково любим этот роман. Но вот Даун-Хаус я просто обожаю!!! За то что изумительно иллюстрирует то, о чем я говорила во втором абзаце этой рецензии. Оценка: 9 [ 12 ] Тиань , 3 октября 2016 г.
Так говорит генеральша Епанчина в одном из эпизодов романа. Собственно, именно это и делает Ф. Анатомическим инструментом Автора является главный герой — князь Лев Николаевич Мышкин. Князь — человек необычной судьбы. По болезни и сиротству лишенный нормального детства, впервые внятно осознавший себя в возрасте старше 20 лет в относительно спокойной Швейцарии, он в 26 лет внезапно оказывается вброшенным в русское окружение, традиционно для Достоевского полубезумное ввиду обуревающих практически каждого персонажа гипертрофированных страстей. Причем сам он тоже человек русский, то есть страстям подверженный. Как мне показалось, главная страсть князя вовсе не Настасья Филипповна и не Аглая Епанчина, а желание выговориться.
При этом он искренне убежден, что его могут не только услышать, но и понять, захотят понять. Он так долго молчал, ему так много хочется сказать людям, и он раскрывается в длинных сумбурных монологах при каждой возможности, часто некстати, почти всегда слишком открыто. Несмотря на проявляющееся порой удивительно тонкое понимание сути человека, князь не умеет делать различий между слушателями. Он открывает душу каждому — и дамам Епанчиным, которым можно, и великосветскому собранию в Павловске, где нельзя, и совсем случайным гостям, навязавшимся к нему после расстроенного венчания. При этом он проявляет «доверчивость к порядочности» своих слушателей, это обезоруживает, вызывает симпатию, и это же качество делает его в мнении света идиотом. Захватывающий, почти библейский образ. Хотя сама страсть князя не является чем-то исключительным.
То же болезненное желание выговориться, раскрыть душу, привлечь внимание обуревает многих героев романа — умирающего мальчика Ипполита, генерала Иволгина, смешного и обидчивого Бурдовского, строгую избалованную Аглаю и, конечно же, Настасью Филипповну. Они все на нервах, все порываются прокричать в мир свои страхи, обиды, комплексы. Но делают это не так, как князь. Князь говорит, иногда на грани нервического припадка, но при этом верит своим слушателям, не желает никому зла и сам его не ждет. Понимает, что на его слова может последовать и жестокая реакция тоже, но не ждет ее заранее, не готовится к обидам, охотно смеется над собой и испытывает благодарность к людям за каждый знак проявленного к нему внимания. Он видит других людей и боится причинить им боль. О других персонажах со страстью к монологам такого сказать нельзя.
Они выговариваются с целью упрекнуть или отомстить, открытость души для них средство, а не цель. Ипполит затевает целую исповедь, чтобы выплеснуть свой страх и обиду на судьбу, но и обвинить здоровых, что они остаются, а он уходит. Генерал Иволгин глупо лжет, дабы придать себе значительность, и сам же обижается на всех за то, что ложь его видна. Настасья Филипповна совершает истерические выходки, стремясь унизить в отмщение за свое унижение, болезненно ощущая свой «позорный» статус и не умея уважать саму себя. Даже Аглая выговаривается не просто так, но в итоге с намерением уличить соперницу в «порочности». И каждый из них считает, что имеет право обвинять, мстить, унижать другого человека. Эти страстные «говоруны» ориентированы прежде всего на себя.
Страдания и боли других людей они не видят. В этом болезненном разноголосье иногда просматривается тень Родиона Раскольникова, разделенная на множество личностей. Каждый считает, что он имеет право, каждый жаждет уважения, но не готов дать уважение другому. Каждый герой-«говорун» ярок, о каждом можно сказать многое, но самый важный из них — Настасья Филипповна. Сюжет романа создает не князь, а именно она. Если задаться вопросом, почему же случилась вся эта трагическая история, и внимательно перебрать все эпизоды романа, можно увидеть, что точка бифуркации, после которой трагедия стала неизбежной — совращение Тоцким девочки Насти. Если бы Насте повезло оказаться под опекой человека порядочного, хотя бы как Павлищев, не было бы Настасьи Филипповны, не впал бы в безумие страсти Рогожин, не стал бы заложником жалости князь.
Судьбы всех героев романа сложились бы иначе, быть может, менее драматично. Доведенная до безумия жаждой мести и саморазрушения женщина стала центром, к которому притянулись все герои, и случилось то, что случилось. Если сделать еще один шаг вглубь причин и следствий — отправной точкой трагедии стала красота маленькой Насти. Красота привлекла порочного Тоцкого и стала инструментом разрушения и саморазрушения. Не случайно князь при всей своей жалости к Настасье Филипповне и готовности жертвовать собой испытывал ужас пред ее красотой. Он сам в романе представлен носителем красоты духовной — той красоты, которая призвана спасать мир. Это гармония подлинной доброты и доверия к людям.
Она действительно может спасать, не случайно столь разные люди тянулись к князю, он почти у всех вызывал симпатию, даже у светских «старичков», которых уже ничем не проймешь, а люди с искренним сердцем, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, Вера Лебедева просто тянулись к нему, как цветы к солнышку. Но столкновением с яростной красотой оскорбленной пороком женщины гармония оказалась разрушена, божественное не выдержало созерцания земного. Роман слишком сложен для какого-то одного вывода, но если его все-таки попытаться сформулировать, на мой взгляд, он будет таким: мир не готов к искренности и доверию, людям катастрофически не хватает порядочности, поэтому при полной открытости и доброте сердца человек не может сохранить рассудок, он обречен на изоляцию, обречен быть идиотом. К искренности и доброте нужно подходить постепенно, через таких людей, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, даже Евгений Павлович. Они есть, а князю Мышкину быть не получится, он просто не выдержит. Оценка: 10 [ 11 ] Velary , 26 февраля 2017 г. Кто бы мог подумать, что я посмотрю на Достоевского совершенно новым взглядом!
Если, читая «Карамазовых», я всю дорогу была отчаянно не согласна с автором и на протяжении всего чтения ощущала внутреннее противоречие, то с «Идиотом» ситуация вышла ровно наоборот. Не ожидая, в общем-то, ничего «хорошего», я получила удивительно созвучную мне книгу. Не думаю, что имеет смысл писать о глубоком психологизме героев, о проработке характеров, о насыщенности и глубине событий, занимающих всего несколько дней те, что описаны. Этим читателей Достоевского не удивить. Но не могу не сказать о совершенно чудном главном герое. Всем хорош князь Мышкин — добрый, понимающий, сопереживающий. Но в современном обществе как ему, так и нам — и в самом деле выглядит как идиот!
В этом романе, мне кажется, наибольшая концентрация душевнобольных на квадратный сантиметр. И если с князем всё понятно — у него диагноз, то остальные — жертвы собственных страстей. В первую очередь это касается, конечно, Настасьи Филипповны. Самый противоречивый и самый жалкий персонаж. Да, изначально жизнь её как будто обидела, послав в «опекуны» Тоцкого. На дальше-то она сама всё разрушила! И свою судьбу, и окружающих.
А когда Аглая бросает ей это в лицо: «Знаю то, что вы не пошли работать, а ушли с богачом Рогожиным, чтобы падшего ангела из себя представить», — оскорбляется, истерит и проявляет самые пренеприятные свои качества. Она упивается властью над людьми, особенно над мужчинами. В конце концов она ведёт себя как сумасшедшая и тем бы и кончила, вероятно. Аглая, кстати, та же Настасья, только в другом изначальном положении. Но она точно также играет влюблёнными в неё мужчинами, то отталкивает, то привечает, насмехаётся и ведёт себя как последняя стерва хоть князь и оправдывает всё её «ребячеством». Интересно, как Достоевский видел её дальнейшую судьбу. И, наконец, Рогожин, «пьяный от любви», ненавидящий предмет своей страсти, но не в состоянии от него отказаться.
Кончил тем, чем кончил, и, как по мне, так он гораздо большая жертва, чем Н. Оценка: 10 [ 10 ] Wolf94 , 25 июля 2017 г. Давно, очень давно, что-то стукнуло в голове и пригорело проесть что-нибудь у Достоевского. Думала, то порыв временный и быстро отпустит, но нет, не тут-то было. Осознание того, что уроки литературы затрагивающие роман «Преступление и наказание» — полностью привили чувство отвращения к такому рода литературы, и полное непонимание автора, что «временный» порыв казался странным. Шло время, но навязчивое желание не отпускало, а лишь усиливалось. Взгляд падал лишь на «Идиота», прям внутренний голос трубил во всю, что именно этот роман мне понравится.
Откуда такая уверенность — не знаю. Решила долго не затягивать и пошла приобретать книгу. В тот же вечер я погрузилась в этот удивительный роман! Оторваться было невозможно! Но эти чувства возникли тогда — давно, неутолимая жажда вновь открыть для себя «Идиота» и вновь взглянуть на героев, в конечном итоге привило к тому, что перечитала роман. Уж простите за такое длинное вступительное слово, это все от переизбытка чувств! Не буду больше томить и перейду же к самой сути.
Очень многие остаются в смешанных чувствах по отношению к героям. Я не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были для меня главными. Князь Мышкин и Настасья Филипповна. Он в меня с одного взгляда поверил, и я ему верю. Определенно для меня остается тяжелым, что все же закончилось так печально. Какой бы не выставляли Настасью Филипповну, какой бы безумной и жестокой ее не описывали, она не такая.
Аудиокниги слушать онлайн
| Ответы : О чём книга Достоевского "Идиот"? | Ярослав Гашек написал роман в очень архаичном смысле слова — как текст, в котором герой странствует и переживает странные приключения в каждой точке странствий. |
| Кратко «Идиот» Ф. М. Достоевский | — Да, господин Павлищев, который меня там содержал, два года назад помер; я писал потом сюда генеральше Епанчиной, моей дальней родственнице, но ответа не получил. |
| Величайший роман Достоевского: к 155-летию романа “Идиот” | «Идио́т» — роман писателя Фёдора Михайловича Достоевского (1821—1881), впервые опубликованный в номерах журнала «Русский вестник» за 1868 год. |
| Достоевский Федор Михайлович: Идиот | Роман «Идиот» писался в 1866–1868 годах, вслед за «Преступлением и наказанием», в основе которого – попытка осмысления и воплощения студентом Родионом Раскольниковым «наполеоновской» мечты об истинном величии сильных личностей, которым всё позволено. |
Краткая история создания романа Идиот Достоевского
И для Парфена Рогожина, рабствующего в чувстве к Настасье Филипповне, при этом не выпускающего нож из рук. Везде, где появляется абсолютно искренний князь, собирается толпа страждущих. Вроде бы они подсмеиваются над «идиотом» его другие имена — «осел», «юродивый», «рыцарь бедный», «Дон Кихот» , а на самом деле идет к нему, как на исповедь. Мышкин понимает свою миссию, пытается спасти отчаявшихся от пессимизма, страстных от внутренней лихорадки, заблуждающихся от ложных суждений. Его пребывание в России — самораспятие среди тех, кто уже не может остановиться. Не остановились ни Рогожин, ни Настасья, ни Аглая Епанчина. Сострадательный Лев Мышкин принял мучение и ушел в то безумие, из которого уже не возврата. Но у Достоевского возможен и другой ход, потому что за трагедией можно разглядеть злой анекдот. Неизлечимый князь вернулся в Россию, напоминая всем странного «русского Христа». То ли влюбился, то ли нет в падшую Настасью Филипповну.
То ли влюбился, то ли нет в истеричную девственницу Аглаю. Все запутал до безобразия, каждой обещая брак и вечную любовь. Градус ревности поднял до такого уровня, что лишь чудо спасло от ножа ревнивого Рогожина. Никого не спас, включая самого себя. Не контролируя собственную речь, испытывая ко всем безбрежную, а, главное, бесформенную любовь, сломал судьбу Аглаи Епанчиной, немало способствуя гибели Настасьи Филипповны и каторжному пути Рогожина. Идиот, одним словом. Не так-то просто оторвать трагедию от анекдота, но мне кажется, что Достоевский проверяет нас. Если плюнем и перейдем на хохот, темнеет в душах безнадежность. Пусты мы, как Ганя Иволгин, запертый в болезненную гордыню.
Он уж точно боится быть смешным! Если сумеем понять и пожалеть всех несчастных героев — и убиенных, и убийц — есть шанс, что Гольбейн с его безнадежностью, с необратимо мертвым Христом не съест нас. Достоевский ждет от читателя, что предстанет он сострадающим человеком. Знает, о чем говорит, потому что основу своей жизни определяет. Лев Николаевич Мышкин действительно не боится быть смешным. Всем в романе нужен больной, добрый, умеющий слушать и слышать, помогать, жертвовать временем и силами человек. Всем нужен тот, кто готов быть растерзанным. Только «идиот» может помочь опозоренной девушке Мари, превратив ее последние дни в радость. Лишь откровенный «рыцарь бедный» способен в опасной истеричке оценить немыслимое страдание.
И хоть что-то противопоставить умирающему Ипполиту еще одному «ученику» Гольбейна , который оценил бытие как «тарантула», нагло убивающего нас.
Диалог князя при первой встрече с Епанчины был настолько многогранен и приятен, что слов не находится его описать. Сюда же можно отнести и ту сцену, где Ганя искренне пытается узнать, почему Аглая доверилась князю после первой встречи. И вот после прочтения практически шедевральной первой главы, оказалось что следующие главы сильно уступают началу книги. Персонажи, поступки которых были такими логичными и хорошо прописанными начинают выполнять совсем необоснованные действия. Во второй главе с князем твориться что-то совсем непонятное, при чтении складывалось впечатление, что персонажа просто подменили. Причем в дальнейших главах он пришел в норму и вел себя практически без следа от событий второй части. Что вторая, что третья часть к тому же очень затянуты. Основные события всей второй части описывают один вечер, в котором я лично ничего интересного, кроме представления некоторых персонажей не увидел. Словом, из всех этих персонажей мне запомнился лишь один Ипполит, который очень колоритный персонаж по моему мнению.
Человек, который хочет внимания к себе. Решил написать целое объяснение о причинах своего самоубийства и публично зачитать всем. И лишь после этого сделать это. И он конечно решился, но у него не вышло. Максимально абсурдная ситуация, которая буквально отражает жизнь саму в себе.
Впервые этот роман был опубликован в номерах журнала «Русский вестник» за 1868 год. В видеолектории приняли участие старшеклассники Академической гимназии имени Д. Фаддеева СПбГУ, школ Приморского района Санкт-Петербурга, студенты Санкт-Петербургского государственного университета, в режиме видео-конференц-связи — студенты на площадках Алтайской краевой универсальной научной библиотеки, Томской областной научной библиотеки и Новосибирской государственной областной научной библиотеки. Ранее на видеолекториях в Президентской библиотеке был представлен другой знаменитый роман — «Преступление и наказание» — в рисунках Достоевского и рассказали о первом оригинальном печатном произведении писателя — романе «Бедные люди». Добавим, что на портале Президентской библиотеки размещена коллекция «Ф. Достоевский 1821—1881 Мир Достоевского » , в которую вошли цифровые копии текстов произведений великого русского писателя, среди которых «Дневник писателя за 1877 г. Закржевского 1912 , «Легенда о Великом инквизиторе Ф. Достоевского» В.
Другое дело, что смешное, сопровождающее Льва Мышкина, не имеет однозначно комического характера, входит в рамках художественного целого как элемент в трагикомическое освещение героя, неотделимо от общей трагедии. Образ Мышкина строится на противоположностях, характер героя несет в себе растянутый диапазон возможностей, часто полярных. Это вообще свойственно центральным фигурам в пятикнижии Достоевского, в т. Мышкин повторим еще раз характеристику Вяч. Иванова «и глупец, и мудрый провидец». Окружающие осознают, наблюдая за ним: «... Ипполит рассуждает: « Он или медик, или в самом деле необыкновенного ума и может очень многое угадывать». Но князь часто движим эмоциональными тяготениями и «ум сердца» ставит над головным умом. Душевное здоровье спорит в нем с подстерегающей его болезнью. Хрупкость, беззащитность ребенка сочетаются с упорством и мужеством: он, «человек не обидчивый», смиренно принимает пощечину Гани, но решительно вступается за Варю Иволгину, за Настасью Филипповну в Павловском воксале... Высказывания князя «Мир спасет красота», «Смирение есть страшная сила» цитируются наряду с прямыми формулировками самого писателя, но Мышкин и не сводится к своим высказываниям: в контексте целого они или оспариваются, или выдают свою частичность, декларативность, а то и ошибочность. Христианские взгляды героя на страницах неоднократно заявлены, но он не стесняется признаться, что он «материалист». Перепробовав целый ряд ролей в ходе действия — от каллиграфа, салонного рассказчика, философа-проповедника до конфидента и миллионера-филантропа, он ни к одной не прирос, ни в одну из них не уместился, так и остается вне определенных, застывших ролей. В структурном отношении образ отличается, по М. Бахтину, незавершенностью и открытостью, внешне ему не хватает «жизненной определенности». Волнующая, задевающая за живое насущность героя как раз и создается, по-видимому, тем, что характер возникает из сопряжения между состоянием, когда «идеал еще не выработался», а только складывается, и безусловным образцом Христа, между заявкой на определенное решение и «недовоплощенностью», между должным и сущим, между материальностью и духовностью, взрослостью и детскостью, силой и бессилием. Такому образу можно пытаться навязать трактовку, но из любого слишком прямолинейного решения он будет выпадать. Текст романа убедительно свидетельствует о том, что писатель показал в своем герое всего лишь человека, но «положительно прекрасного», «вполне прекрасного», насколько это доступно обитателю грешной земли. Умеющий быть счастливым, когда все это умение растеряли, причастный к празднику бытия и включенный в его трагедию, он не столько идеолог-теоретик, пропагандист идеи и миссионер, сколько органическая христианская натура, человек живущий. За его поведением — людская природа, в его мироощущении и самосознании выразилась многосоставная современная личность. Он хрупок и не всесилен, может ошибаться, впадать в крайности и увлечения, быть односторонним, нелепым, смешным. Но не в отдельных сторонах его «целое». Поведение князя окружающими часто оценивается как «дурачество», герой часто ведет себя «самым неделовым образом», когда про его поступки говорится: «наглупил». Но как раз через нелепицу и парадоксальность проявлений проглядывает «целое» героя, не сводимое ни к одному из однозначных или буквальных определений. На первых же страницах начинается дискуссия вокруг необычной фигуры, и затем она разворачивается на протяжении всего романа, превращаясь в драму оценки. Распознать суть князя, выразить к нему свое отношение становится пробным оселком почти для каждого персонажа. В конце концов получается, что разноголосый хор мнений о Мышкине внутри произведения складывается в сложную картину и предвещает те взаимоисключающие трактовки, которые будут сопровождать «странного героя» много позднее, в критике и ученых трудах. И тем не менее — при всей разноголосице мнений — поведение Мышкина предсказуемо. Персонажи, близкие к автору, разделяющие его систему ценностей, знают истинную величину и понимают значение центральной фигуры. И Фердыщенко уже в первой части известно, на что способен князь. Мышкин «такой человек», — считает генерал Епанчин, — что с ним можно быть откровенным. Лебедев знает, что князь его простит. Известно, как поведет себя герой с оклеветавшей, шантажирующей его молодежью. Роман Достоевского, как и другие ведущие произведения эпохи, играет роль лаборатории, в которой обсуждаются, проверяются и утверждаются ориентиры и оценки, необходимые общественному сознанию. И «вольнодумка» Александра Епанчина с достаточным основанием рассуждает: «... Но показательна и оговорка в рассказе: «... Быть среди людей, участвовать в их жизни, разделять с ними их страсти и перепутья — эта роль, не определенная никаким однозначным ярлыком, возобладала в реализации героя на страницах романа, в практике показанных Достоевским людских взаимоотношений. Но это переносит центр тяжести в изображении на его нравственное содержание. Заслуживает внимания мнение Т. Масарика, что главный герой в «Идиоте» «показывается скорее с этической стороны, чем с религиозной» Масарик Т. Россия и Европа. Прага, 1996. В первый раз человека видела! Понятие человека определяет главное, сущностное измерение, на котором строится авторская позиция в романе, система ценностей писателя. Как бы ни одолевали Мышкина «двойные мысли», какие бы мрачные предчувствия, подобные «нашептываниям демона», ни посещали его душу, как ни хрупок и ни беззащитен он перед сложнейшими загадками бытия и людских страстей и как ни преследует его репутация «идиота», он остается человеком безусловных моральных реакций во всех трагических событиях. И это герой личностного выбора, сознательно избравший свой жизненный жребий. Свительский В. Образ главного героя включен Достоевским в устоявшиеся культурно-мифологические парадигмы, задающие смысл, тон, ритм этому образу. Абсолютно свободный в своем изначальном выборе «Теперь я к людям иду; я, может быть, ничего не знаю, но наступила новая жизнь» и жертвенном самозаклании, Мышкин в силу контекстуальной насыщенности «Идиота» становится многозначительным средоточием культурных перепутий и встреч. Окрашенный мистической эротикой сюжет о рыцаре монахе , влюбленном в Деву Марию, отразился в творчестве Пушкина, Жуковского, Языкова, Мериме, В. Скотта, Гортензии Богарнэ. Вся мистическая глубина сюжета о влюбленной Венере — в ее католической и русской сектантской рецепции — была Достоевскому ясна. На наш взгляд, С. Булгаков поспешил, сказав, что писатель не заметил остроты пушкинского замысла. Для его адекватного прочтения необходимо учитывать следующие моменты; 1 шестая глава второй части, где происходит декламирование Аглаей пушкинской баллады, проясняется с помощью трех швейцарских видений Мышкина, имеющих свою сюжетную динамику; 2 «Идиот» — один из самых «пушкинских» романов Достоевского, он буквально насыщен прямыми и скрытыми цитатами из Пушкина. Кроме «рыцарского» в романе имплицитно присутствуют кавказский «Кавказ», «Монастырь на Казбеке», «Обвал» и демонический «Демон», «Ангел», «В начале жизни школу помню я... Достоевскому важен прежде всего мотив восстановления и воскрешения человека. В «Идиоте» наблюдается несовпадение внешнего, «рыцарского» сюжета, в который Мышкина вовлекают другие герои, и внутреннего, потаенного, который он создает сам. В их несовпадении — источник драматизма романа. Однако греза Мышкина, в отличие от грезы новгородского князя Вадима, героя Жуковского, совершенно лишена страстнолюбовного порыва. Аглая «выпала» из мышкинского потаенного сюжета, Настасья Филипповна изменила ему. Образу Аглаи сопутствуют устойчивые античные ассоциации шаловливый амур со стрелкой, стремительная амазонка, одна из «трех граций» , образу Настасьи Филипповны — и античные статуя Венеры, стоящая в ее гостиной, несомненно, ассоциируется с хозяйкой , и богородичные Лебедев ее называет «Матушка! Аглая так и осталась шаловливым амуром: не случайна ее устойчивая ревнивая завистливость к Венере — Настасье Филипповне. Мышкин — герой инициации не в узком «ритуальном», а в широком смысле: он приобщен к «высшему бытию». И не просто приобщен, а знает о его существовании. Эпилептические припадки героя, его швейцарские видения — путь инициатив, вхождения в «высшее бытие». В эпилептических переживаниях героя психиатрический момент второстепенен специалисты отмечают, что типы Мышкина и Кириллова не соответствуют клиническим примерам эпилепсии. Главное же — открывающаяся за ними и через них реальность высшего порядка, где «времени больше не будет». В «главном сюжете» «Идиота» ощущается проявление идеи «русского Христа». Авторская мифологема «Князь Христос» может быть прочитана именно так. В мире Достоевского «князь» — символ «почвенности», «русскости» героя. Возможность прочтения «Князь Христос» как «русский Христос» косвенно подтверждается временем появления этой записи в блоке набросков, датируемых с 21 марта по 10 апреля 1868 г. Именно в это время сформировалась реализованная в трех последних частях романа тема «Мышкин и Россия», именно в них тема Мессии преображается в тему русской Мессии и национального мессианства. Образ Мышкина соотносим и с «русским архетипом» князей-страстотерпцев, конкретнее — с фигурой убиенного в Угличе царевича Димитрия. Вторая и третья части «Идиота» развиваются в русле и ритме евангельского гефсиманского сюжета. Эта особенность «неисследимого» сюжета романа имеет тонкую как национально-народную, так и богословскую в русском ее изводе нюансировку, которая раскрывается в параллелях с народно-поэтической христологией, с одной стороны, и с новым, «русским каппадокийством» — с другой. По авторитетному мнению еп. Василия Родзянко , Достоевский — под влиянием оптинских старцев — был не чужд каппадокийских идей о первозданном таинственном соединении людей, о единстве человеческой природы, расколотой в результате грехопадения на части в черновиках к «Идиоту» упоминаются имена отцов-каппадокийцев св. Василия Великого, св. Григория Богослова. Смысл мессианского служения Мышкина — «с людьми сойтись», найти между ними общие точки. Истинно религиозную мысль князь вынес из разговора с простой бабой с младенцем на руках, а она состоит в понятии «о Боге как о нашем родном Отце и о радости Бога на человека, как отца на свое дитя». Путь апофатического постижения Непостижимого открыла ему та же простая женщина; Мышкин формулирует это так: «... В продолжение двух срединных частей романа князь Мышкин слышит нашептывания соблазняющего его демона: «странный и ужасный демон привязался к нему», «демон шепнул ему в Летнем саду». Мрачные воспоминания и предчувствия наполняют его перед покушением Рогожина. Те же настроения — в конце второй части, после безобразной истории с «сыном Павлищева» и дерзкой выходки Настасьи Филипповны. И в том и в другом случае князь обвиняет себя в «мрачной, низкой» мнительности. И в том и в другом случае — два кульминационных эпизода: один — в Летнем саду, второй — в Павловском парке. Оба они, что особенно очевидно в динамическом их сцеплении, походят на князево «моление о чаше», оба совершаются вечером, оба несут настроение грозной эсхатологии, конечного кризиса. Этого разворота событий князь не может себе простить, поступок Рогожина воспринимается им как собственный смертный грех. Мышкин не то чтобы не видит изнанки человеческой души, ее поврежденности грехом и одержимости злым духом, но не придает всему этому должного значения, в первую очередь рассчитывая на доброе начало, на возрождение человека. Исповедь Ипполита Терентьева — кульминационная в чрезвычайно важных «рождественских» сценах — актуализирует каппадокийскую идею таинственной единоприродной сущности людей и таинственного «неисследимого» воздействия одной человеческой воли на другую. В своем объективном пафосе исповедь Ипполита — как и поэма Ивана Карамазова «Великий Инквизитор» — не хула, а хвала Христу. Ибо единственная христианская идея, которую Ипполит знает и чувствует, — идея о «добром семени», брошенном в «почву» человеческой души. Его исповедь — подтверждение того, что «доброе семя», брошенное в его душу «князем Христом», дало свои всходы. Его исповедь — диалог с князем. Всем другим слушателям он бросает вызов, с Мышкиным он говорит. Вместе с тем бунт Ипполита с его логическим итогом — попыткой самоистребления — есть это он сам сознает неминуемое следствие неприятия им правды князя. Мышкина он воспринимает как Христа: знает правду его правды, но не любит его, хотя и желает ему довериться. Три последние части романа вобрали в себя содержательную динамику Страстной седмицы. Впервые запись «Князь Христос» появилась в черновиках 9 апреля, в Страстной четверг, две идентичные — днем позже, в Страстную пятницу. В финале происходит уплотнение, сгущение эсхатологического ряда, который, однако, присутствует во всем тексте «Идиота». Подлинная неожиданность финала — в композиционной постановке образов героев. У трупа Настасьи Филипповны рядом друг с другом Мышкин и Рогожин. Это единственный случай их пространственно-визуального уподобления. Целый ряд деталей композиционная постановка образов, семантика жеста, единственное в своем роде обращение Рогожина к Мышкину: «парень» говорит об одном: в мире Рогожина и для Рогожина князь стал своим. Языческая стихия русского мира втянула в себя князя, уравняла героев финала в акте жертвенного заклания. В «бесцветном» лице Мышкина первой части есть некая недовоплощенность. Русская жизнь дорисовала его лик. Финальная сцена разыграна в скопческом доме Рогожина, визуальном воплощении ада; в его архитектурных сочетаниях Мышкину видится «своя тайна». Настасье Филипповне в «мрачном, скучном» доме Рогожина тоже мерещится «тайна», ей кажется, что в нем «где-нибудь, под половицей, еще отцом его, может быть, спрятан мертвый и накрыт клеенкой». На его стенах «мертвые», темные, закоптелые картины, создающие в сочетании с красным сафьяновым диваном и окрашенной красной краской лестницей впечатление адского мерцания. Строение дома напоминает лабиринт: маленькие клетушки, «крючки и зигзаги», подъемы вверх на три ступени с последующим спуском вниз ровно на столько же — все вызывает устойчивое ощущение тупика, механисточности, бессмыслицы. В этом доме царит ужас дурной бесконечности. Венчает царство мрака копия с «Мертвого Христа» Г. Гольбейна, занимающая не подобающее ей место — над дверью, где должны бы висеть икона или крест. В царстве сатаны, «обезьяны Бога», виртуозного имитатора, нет и не может быть креста. Суть скопчества составляет вера в непрерывное телесное пребывание Христа на земле, в Его постоянное воплощение. Он — подлинный царь рогожинского дома, в нем его тайна. В финале «Идиота» особенно ощутимо «дыхание» апокрифической народной эсхатологии скопчество — один из ее проводников. Напрашивающиеся параллели с погребенным в скопческом аду Мышкиным «Ни в живых Он и ни в мертвых» — из народного стиха , в провиденциальность прихода которого верят персонажи «Идиота» «Точно Бог послал! В апокалиптических пророчествах «профессора антихриста» Лебедева различима та же народная эсхатология, только в интеллектуально-гностическом варианте. Созданная им картина мира завершается приходом «коня бледного», «коему имя Смерть, а за ним уже ад... Лебедевская эсхатология усилена одной деталью. Апокалипсис он, по его признанию, толковал его высокопревосходительству Нилу Алексеевичу «перед Святой», т. Апокалипсис без Воскресения Христова — вот, в сущности, его «символ веры», его проповедует он Настасье Филипповне, в нем находит она мрачное утешение, выстраивая свою судьбу вопреки своему имени Анастасия — воскресшая, греч. Гольбейновский «Мертвый Христос», копия которого, вместо распятия, висит в мрачном доме Рогожина, — метасимвол всякого рода еретических вивисекций. Финал «Идиота» — потрясающее «многоточие» русской культуры. В его круговой свершенности и завершенной открытости — манящая метафизическая тайна русской души с присущим ей спором полярных возможностей. Поэтическая метафизика финала романа не исчерпывается народной эсхатологией и христологией. Страстная пятница и есть метафизическое время финала. Пафос воскресения через крестные муки и смерть, составляющий сущность великопостного богослужения, проникновенно уловлен автором. Единство страдания и воскресения особенно подчеркивается совмещением в финале «Идиота» Пасхи Распятия и Пасхи Воскресения, причем первая, несомненно, главенствует. Сошествие Мышкина в ад скопческого дома может восприниматься и как погружение в еретическую полуязыческую меональность, и как ее просветление, преодоление. В опыте соборного соумирания героев финальной сцены «Идиота» есть глубочайшая онтологическая и экзистенциальная подлинность: не только вне опыта рая, но и вне опыта ада невозможно духовное становление человека; без и вне этого опыта нет Воскресения. Булгаков , приближения к Нему, ощущения Его в себе. В «понижении» Мышкина — не только его падение в языческой стихии русского мира, но и христианский кенозис, восстанавливающий этот мир.
Краткая история создания романа «Идиот» Достоевского
— Да, господин Павлищев, который меня там содержал, два года назад помер; я писал потом сюда генеральше Епанчиной, моей дальней родственнице, но ответа не получил. «прекрасно-положительный человек», как называет его сам Достоевский. романа Достоевского Ф.М. О чем "Идиот" - сжато и кратко приводится текст произведения для быстрого прочтения. 155 лет назад прозаик, критик, публицист Фёдор Михайлович Достоевский написал роман «Идиот» (1868).
Маркевич рассказал, почему роман "Идиот" Достоевского остается актуальным
«Идио́т» — роман писателя Фёдора Михайловича Достоевского (1821—1881), впервые опубликованный в номерах журнала «Русский вестник» за 1868 год. Подробная история создания Достоевским романа «Идиот». Идиот Идиот Эксмо Князь Мышкин, главный герой знаменитого романа Ф. М. Достоевского "Идиот", несет людям проповедь сострадания, прощения, милосердия и братства. одно из самых любимых произведений Фёдора Михайловича Достоевского, которое он начал писать в Женеве в 1867 году.
7 секретов «Идиота»
| Достоевский Фёдор - Идиот | Роман был задуман и написан за границей, куда писатель выехал с женой в апреле 1867 г. Перед отъездом он получил за будущее произведение аванс от редакции журнала «Русский вестник». |
| Идиот (роман) — Википедия | романа Достоевского Ф.М. О чем "Идиот" - сжато и кратко приводится текст произведения для быстрого прочтения. |
| «ИДИОТ». История русского романа. Том 2 | «Идиот» – роман великого русского писателя, мыслителя, философа и публициста Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). |
| Фёдор Достоевский «Идиот» | Князь Мышкин, главный герой знаменитого романа Ф. М. Достоевского "Идиот", несет людям проповедь сострадания, прощения, милосердия и братства. |