Приключения, драма, мелодрама. Печорин служит в глухой крепости. Однажды в соседнем ауле на свадьбе герой встречает Бэлу, дочь местного князя. С помощью её брата Азамата Печорин увозит девушку в крепость. За это он дарит Азамату коня, которого крадёт у разбойника Казбича.
Почему бэлу убили
Бэла: Господа судьи! Я черкешенка, живущая по законам гор, в соответствии со своими национальными традициями и обычаями. Для собственного удовольствия, из жажды новых впечатлений, Печорин вступил в сговор с Азаматом, бредившим хорошими лошадьми. В обмен на лошадь Казбича, Печорин, тайно решает заполучить меня, юную девушку, даже не думая о моём согласии.
На возражения Максим Максимыча, что это «нехорошее дело», Печорин отвечал: «Дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа, как он…». Офицер Печорин стал моим хозяином и пытался приучить меня к мысли, «что я никому не будет принадлежать кроме него…». Адвокат: вопросы к Бэле.
За что Вы его полюбили? Бэла - Моя любовь с первого взгляда; я так полюбила Печорина, что, несмотря на его холодность, думала только о нем, я забыла свой дом, отца, родной аул. Я была готова всю жизнь любить одного мужчину, быть до конца преданной ему и верной.
Прокурор: вопросы к Бэле. Бэла - Я понимала, что стала пленницей Печорина. Вниманием, подарками, уговорами Печорин сумел добиться любви.
Но у этой любви не могло быть счастливого финала. Очень скоро отношение Печорина ко мне переменилось. Я быстро надоела ему, и он стал искать всяческого повода уйти от меня, хотя бы на время.
А какова была реакция Печорина на мою смерть? Он спокойно сидел с лицом, которое «не выражало ничего особенного». А в ответ на слова утешения Максим Максимыча, «он поднял голову и засмеялся».
Моя любовь и смерть стали лишь простыми эпизодами в жизни Печорина. Вызывается свидетель обвинения Казбич. Казбич встаёт за кафедру Свидетель, что вы можете сказать по этому поводу?
Уважаемый суд, я любил эту девушку, я мечтал жениться на ней. Азамату, брату Бэлы, очень нравился мой конь. Он предложил мне в обмен на коня украсть для меня свою сестру.
Мой конь не один раз спасал меня от смерти, это был мой друг, мой товарищ. А тут такое предложение! Нет, уважаемый суд, я не согласился.
А вот этот господин сделал своё чёрное дело: украл Бэлу с помощью Азамата и помог ему угнать моего коня. У меня вопрос к свидетелю. Но ведь это вы убили Бэлу, которую любили?
Причём здесь мой подзащитный? Да, я убил её. Я отомстил Печорину.
Судья: - Имеются ли у сторон ходатайства? Прокурор: - Да, Ваша честь. Мы просим допросить в качестве свидетеля Азамата Судья: - Суд удовлетворяет ходатайство защиты.
Для дачи показаний приглашается свидетель Азамат Азамат: С подсудимым мы впервые встретились на свадьбе. Тут-то всё и началось! Я заметил, как он смотрел на Бэлу.
Меня злило, что сестра отвечала ему взаимностью. Это он виноват во всём. Если бы не он, моя семья была бы счастлива.
Сестра вышла бы замуж за Казбича, и отец был бы жив. Прокурор ведёт опрос свидетеля -Помогал ли Вам Печорин похитить коня Казбича? Зачем он это делал?
Азамат - Печорин специально заводил разговор о коне Казбича. Он знал, что мысли о коне заставляли меня бледнеть и сохнуть, как бывает от любви в романах. Он задел моё самолюбие.
А я не ребёнок! В обмен на коня, я отдал Печорину свою сестру, А он не уберёг её. Погубил всю мою семью!
Прокурор - Почему Вы всё-таки приняли предложение Печорина и помогли ему похитить сестру? Азамат -Моя страсть была сильнее разума. Я был готов на все ради коня Казбича.
Что я ему только не предлагал взамен, даже украсть для него свою сестру Бэлу. Казбич отказался, хотя Бэла ему нравилась. Он постоянно подшучивал надо мной.
Между нами не один раз возникали стычки. Печорин помог мне. Я получил желаемое, хотя мне пришлось из-за этого покинуть дом и потерять семью.
Прокурор -Понимали ли Вы, что совершаете страшный грех по вашим обычаям? Азамат - Я не отрицаю своей вины во всём случившемся. Судья -Есть у сторон вопросы к свидетелю?
Мы просим допросить в качестве свидетеля Максима Максимовича. Судья: - Суд удовлетворяет ходатайство защиты. Для дачи показаний приглашается свидетель Максим Максимыч.
Максим Максимыч - Я служу на Кавказе давно, хорошо знаю его природу, местные обычаи, нравы, психологию горцев.
Москвы «Центр педагогического мастерства», кандидат филологических наук, специалист по истории русской литературы XIX века Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский , достоевсковед, исследователь и публикатор творчества С. Автор книг и статей по русской литературе, в том числе книги «Герои и сюжеты русской литературы: имена, образы, идеи» 2012, 2-е изд.
Дурылина 2014. Текст PDF Цитировать Любовная интрига в повести «Бэла» отнюдь не исчерпывается историей взаимоотношений Печорина и черкешенки: есть и другая, менее очевидная, но не менее сильная страсть: брат Бэлы Азамат неистово влюбляется в лошадь Казбича по имени Карагёз. Напомним обстоятельства, тому предшествующие.
Максим Максимыч подслушивает разговор Казбича и Азамата: с нежностью рассказывает Казбич о своем скакуне, однажды спасшем его от русской пули. Четыре казака догоняли Казбича, и он «первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу».
Казбич, оценивая случившееся, будто бы руководствуется известным законом чести, своего рода мужским кодексом, когда ударить коня — значит оскорбить его, надругаться над самым святым и чистым. Он говорит об этом так, точно ударил женщину. Желание Азамата во что бы то ни стало завладеть конем подогревается рассказом Казбича: начав с малого «… если б я был хозяин в доме и имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич!
Не хотите ли чаю? Если б вы знали, какая мучит меня забота! Ведь у нас давно все пополам.
Пожалуйте вашу шпагу! Митька принес шпагу. Исполнив долг свой, сел я к нему на кровать и сказал: — Послушай, Григорий Александрович, признайся, что нехорошо.
Уж эта мне бестия Азамат!.. Ну, признайся, — сказал я ему. Ну, что прикажете отвечать на это?..
Я стал в тупик. Однако ж после некоторого молчания я ему сказал, что если отец станет ее требовать, то надо будет отдать. Я опять стал в тупик.
Дело сделано, не надо только охотою портить; оставьте ее у меня, а у себя мою шпагу... Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он, ударив кулаком по столу. Я и в этом согласился...
Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно согласиться. Из крепости видны были те же горы, что из аула, — а этим дикарям больше ничего не надобно.
Да притом Григорий Александрович каждый день дарил ей что-нибудь: первые дни она молча гордо отталкивала подарки, которые тогда доставались духанщице и возбуждали ее красноречие. Ах, подарки! Ну, да это в сторону...
Долго бился с нею Григорий Александрович; между тем учился по-татарски, и она начинала понимать по-нашему. Мало-помалу она приучилась на него смотреть, сначала исподлобья, искоса, и все грустила, напевала свои песни вполголоса, так что, бывало, и мне становилось грустно, когда слушал ее из соседней комнаты. Никогда не забуду одной сцены, шел я мимо и заглянул в окно; Бэла сидела на лежанке, повесив голову на грудь, а Григорий Александрович стоял перед нею.
Разве ты любишь какого-нибудь чеченца? Если так, то я тебя сейчас отпущу домой. Что за глаза!
Скажи, ты будешь веселей? Она призадумалась, не спуская с него черных глаз своих, потом улыбнулась ласково и кивнула головой в знак согласия. Он взял ее руку и стал ее уговаривать, чтоб она его целовала; она слабо защищалась и только повторяла: «Поджалуста, поджалуйста, не нада, не нада».
Он стал настаивать; она задрожала, заплакала. Григорий Александрович ударил себя в лоб кулаком и выскочил в другую комнату. Я зашел к нему; он сложа руки прохаживался угрюмый взад и вперед.
Я покачал головою. Мы ударили по рукам и разошлись. На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками; привезено было множество разных персидских материй, всех не перечесть.
У них свои правила: они иначе воспитаны. А ведь вышло, что я был прав: подарки подействовали только вполовину; она стала ласковее, доверчивее — да и только; так что он решился на последнее средство. Раз утром он велел оседлать лошадь, оделся по-черкесски, вооружился и вошел к ней.
Я решился тебя увезти, думая, что ты, когда узнаешь меня, полюбишь; я ошибся: прощай! Я виноват перед тобой и должен наказать себя; прощай, я еду — куда? Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости меня».
Она не взяла руки, молчала. Только стоя за дверью, я мог в щель рассмотреть ее лицо: и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико! Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам?
Таков уж был человек, бог его знает! Только едва он коснулся двери, как она вскочила, зарыдала и бросилась ему на шею. Поверите ли?
Штабс-капитан замолчал. Да, они были счастливы! В самом деле, я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!..
Спустя несколько дней узнали мы, что старик убит. Вот как это случилось... Внимание мое пробудилось снова.
Вот он раз и дождался у дороги версты три за аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали. Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения. Между тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в черные свои тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли.
Вопреки предсказанию моего спутника, погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли...
Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге. Посмотрите, — прибавил он, указывая на восток, — что за край! И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Подложили цепи по колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа. Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, — а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин!
Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», — и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться... Но, может быть, вы хотите знать окончание истории Бэлы? Во-первых, я пишу не повесть, а путевые записки; следовательно, не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле.
Итак, погодите или, если хотите, переверните несколько страниц, только я вам этого не советую, потому что переезд через Крестовую гору или, как называет ее ученый Гамба, le mont St. Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название!
Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества. При повороте встретили мы человек пять осетин; они предложили нам свои услуги и, уцепясь за колеса, с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки.
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням. В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока...
Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям.
Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки».
Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов. Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина.
Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла!
Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила. Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать. Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку...
А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала...
Бог ей прости!.. Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал.
Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще... А нынче мне уж кажется, что он меня не любит. Я его не принуждаю.
А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княжеская дочь!.. Я стал ее уговаривать. Что было с нею мне делать?
Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал?
Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа.
Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все.
Казбич отказался, и мальчик даже заплакал от огорчения. Между ними началась ссора, Азамат вбежал в саклю и заявил, что Казбич хотел его зарезать. Все выбежали на улицу, но разбойника уже и след простыл. Когда, приехав домой в крепость, Максим Максимыч рассказал Печорину об услышанном разговоре, тот только посмеялся. А дня через два к ним приехал Азамат, и Григорий Александрович стал расхваливать при нем коня Казбича. Так продолжалось при каждой встрече, и наконец Печорин предложил помочь украсть этого коня с условием, что Азамат нынче же привезет ему сестру. Похищение Бэлы Мальчик согласился, и ночью связанная Бэла оказалась у Печорина. Вскоре в крепость приехал Казбич.
Григорий Александрович пригласил его в дом, и пока гость пил чад, Азамат вскочил на его лошадь и ускакал. Казбич выбежал на улицу и стрелял в него, но промахнулся. Тогда он ударил ружьем о камни, разбив его вдребезги, упал на землю и зарыдал, как ребенок. Поначалу похищенная Бэла, сколько ни уговаривал ее Печорин, не поднимала глаз, не разговаривала, ничего не ела.
Казбич убивает Бэлу - почему?
Тогда стало ясно, что разбойник похитил Бэлу. И не желая с ней расставаться, Казбич ударил ее кинжалом. Печорин привез Бэлу в крепость, где она промучилась еще два дня, а потом умерла. Главный герой долгое время болел, был в печали, а через три месяца уехал в Грузию. Похищение Бэлы Мальчик согласился, и ночью связанная Бэла оказалась у Печорина.
Вскоре в крепость приехал Казбич. Григорий Александрович пригласил его в дом, и пока гость пил чад, Азамат вскочил на его лошадь и ускакал. Казбич выбежал на улицу и стрелял в него, но промахнулся. Тогда он ударил ружьем о камни, разбив его вдребезги, упал на землю и зарыдал, как ребенок.
Поначалу похищенная Бэла, сколько ни уговаривал ее Печорин, не поднимала глаз, не разговаривала, ничего не ела. Но постепенно девушка привыкла к своему положению, хотя стать возлюбленной Григория Александровича упорно отказывалась. Однажды он пришел к Бале в дорожной одежде и сказал, что, если она не любит его, он уедет отсюда навсегда и будет искать смерти, а она вольна делать, что хочет. Бэла зарыдала и бросилась ему на шею.
Бэла Характеристика Бэлы во многом определяется ее происхождением: она черкешенка и дочь князя. Ее искренность, открытость и дикость объясняются национальными особенностями горцев. Бэла близка к природе, обладает внутренней гордостью и стремлением к свободе. Оказавшись в плену, она замыкается и отвергает подарки.
Но постепенно в ней просыпается любовь, которой она отдается всецело, не раздумывая и не сомневаясь. Но как только Печорин к ней остывает, Бэла готова сама уйти: «Я не раба его. Я княжеская дочь! Принадлежность героини к горцам определила ее смерть от рук Казбича, который руководствовался законами предков.
Любовь Печорина и Бэлы Какое-то время молодые люди были счастливы. Печорин баловал девушку, наряжал, как куколку. Максим Максимыч тоже полюбил ее как родную дочь. Они долго скрывали от Бэлы, что Казбич, подкараулив ее отца при возвращении домой, зарезал его кинжалом.
Узнав все же о кончине отца, девушка дня два поплакала, а потом забыла. Месяца четыре все было хорошо, а потом Печорин стал опять надолго уходить на охоту; когда же оставался дома, был мрачен и задумчив. Максим Максимыч корил офицера за его переменчивость, и тот ответил, что таков его характер — ему быстро все надоедает.
Они изображают тяжелую работу, но в то же время не знающий человек не понимает, что они кричат своим быкам. Максим Максимыч на Кавказе служит давно.
Он начал службу при Алексее Петровиче Ермолове. День клонился к закату, и путники были вынуждены остановиться на ночлег. Лермонтов пригласил Максима Максимыча на чай, и стал расспрашивать его о военной службе. Очень хотелось ему вытянуть из собеседника какую-нибудь историйку. Максим Максимыч не сразу, но начал рассказывать о том, как к нему в крепость, что стояла за Тереком, прислали молодого офицера, лет двадцати пяти, которого звали Григорий Александрович Печорин.
Он прослужил с Максимом Максимычем примерно год, но этот год был беспокойным для штабс-капитана, наполненным множеством событий. Однажды Максима Максимыча пригласил на свадьбу черкесский князь, и штабс-капитан позвал с собой Печорина. На свадьбе Печорин увидел юную черкешенку Бэлу, младшую дочь князя. Она подошла к Печорину и пропела ему на черкесском языке полу-комплимент полу-признание в своих чувствах. Максим Максимыч был переводчиком.
За девушкой на свадьбе наблюдал еще один гость — Казбич, про которого ходили разные слухи о его разбойничьих подвигах, но напрямую он никогда не попадался. Максим Максимыч знал его, потому что Казбич приводил в крепость продавать баранов.
Расстройство и обмороки главного героя, агрессивность и борьба за справедливость у других персонажей — все это наглядно демонстрируется после смерти Беллы. Во-вторых, причина, почему Казбич убил Беллу, имеет большое значение для сюжета. Раскрытие этой тайны становится главной целью остальных персонажей. Их поиски и распутывание клубка загадок и секретов обеспечивают дальнейшее развитие сюжета, создают напряжение и держат зрителей в непрерывном ожидании разрешения головоломки.
В-третьих, убийство Беллы Казбичем передает важное послание относительно моральных и этических аспектов сюжета. Это демонстрирует воздействие зла и наличие внутренней борьбы у персонажей, что раскрывает их сложность и неоднозначность. Также это поднимает вопросы о правде, справедливости и наказании, что влияет на итоговое разрешение и заключение сюжета. Анализ реакции других персонажей После убийства Беллы Казбичем, другие персонажи в истории были шокированы и ошеломлены этим жестоким актом. Почему Казбич убил Беллу и что это значит для сюжета, стало основной темой их разговоров и размышлений. Некоторые персонажи, такие как Майкл и Эмма, не могли поверить в то, что Казбич способен на такое.
Они выражали свою глубокую боль, горе и негодование, не понимая причин, побудивших Казбича убить Беллу. Они вспоминали моменты с ними, когда Казбич казался невинным и добрым, и пытались понять, что произошло, что изменило его так сильно. Другие персонажи, такие как Лиза и Джеймс, пытались разобраться в мотивах Казбича. Они искали подсказки и намеки в предыдущих событиях и диалогах, чтобы понять, что могло привести Казбича к такому безумному поступку. Однако, несмотря на все их старания, им так и не удалось разгадать тайну его внезапного превращения в убийцу.
Как мёртвый, лежал он на земле целую ночь, а утром пришёл в крепость и спросил у часового имя похитителя. Казбич подумал, что Азамат украл у него коня с согласия отца. Однажды он подстерёг князя, убил кинжалом, сел на его лошадь и ускакал. Так Казбич отомстил за Карагёза. Характер Все признают, что Казбич — храбрый, бесстрашный и ловкий джигит. Когда на свадьбе старшей сестры Азамата и Бэлы все гости ополчились на Казбича, он сумел от них отбиться шашкой и ускользнуть. Этот горец угрюм и упрям. Приводя в крепость на продажу баранов, он продавал их дёшево, но «никогда не торговался: что запросит, давай — хоть зарежь, не уступит». Казбич очень любил и ценил своего коня Карагёза, считал его за товарища. Только один раз он оскорбил его ударом плети — когда за ним гнались четыре казака, а впереди был густой лес. Спас джигита от преследователей быстрый конь и заслужил его благодарность и любовь. С тех пор они не разлучались. Казбич мстителен. Этому гордому и горячему горцу нравилась Бэла. Максим Максимыч заметил, что на свадьбе её сестры он следил за Бэлой неподвижными, огненными глазами.
Роман «Герой нашего времени»
- Бэла (опера) — Рувики: Интернет-энциклопедия
- Рассказ Максима Максимыча
- Кто убил бэлу герой нашего. Погоня за казбичем интригующая развязка
- Как Казбич убил князя и Азамата в рассказе (Герои нашего времени)
- М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени. Текст произведения. Часть первая
Об одном символе в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
В то же время Казбич, уверенный, что Азамат украл его коня с позволения отца, убивает князя. Почему бэла любя печорина, не сразу доверилась ему? Аудио повесть Михаила Юрьевича Лермонтова "Бэла", заключительная часть, в которой Казбич похищает и убивает Бэлу. Казбич не убивал ни князя, ни его сына Азамата. Казбич смертельно ранил Бэлу, дочь князя. И тогда, чтобы иметь возможность уйти, Казбич нанес Бэле удар кинжалом, причем, как выразился Максим Максимыч.
Краткое содержание по главам романа «Герой нашего времени» Михаила Юрьевича Лермонтова
Казбич встаёт за кафедру Свидетель, что вы можете сказать по этому поводу? Уважаемый суд, я любил эту девушку, я мечтал жениться на ней. Азамату, брату Бэлы, очень нравился мой конь. Он предложил мне в обмен на коня украсть для меня свою сестру. Мой конь не один раз спасал меня от смерти, это был мой друг, мой товарищ. А тут такое предложение! Нет, уважаемый суд, я не согласился.
А вот этот господин сделал своё чёрное дело: украл Бэлу с помощью Азамата и помог ему угнать моего коня. У меня вопрос к свидетелю. Но ведь это вы убили Бэлу, которую любили? Причём здесь мой подзащитный? Да, я убил её. Я отомстил Печорину.
Судья: - Имеются ли у сторон ходатайства? Прокурор: - Да, Ваша честь. Мы просим допросить в качестве свидетеля Азамата Судья: - Суд удовлетворяет ходатайство защиты. Для дачи показаний приглашается свидетель Азамат Азамат: С подсудимым мы впервые встретились на свадьбе. Тут-то всё и началось! Я заметил, как он смотрел на Бэлу.
Меня злило, что сестра отвечала ему взаимностью. Это он виноват во всём. Если бы не он, моя семья была бы счастлива. Сестра вышла бы замуж за Казбича, и отец был бы жив. Прокурор ведёт опрос свидетеля -Помогал ли Вам Печорин похитить коня Казбича? Зачем он это делал?
Азамат - Печорин специально заводил разговор о коне Казбича. Он знал, что мысли о коне заставляли меня бледнеть и сохнуть, как бывает от любви в романах. Он задел моё самолюбие. А я не ребёнок! В обмен на коня, я отдал Печорину свою сестру, А он не уберёг её. Погубил всю мою семью!
Прокурор - Почему Вы всё-таки приняли предложение Печорина и помогли ему похитить сестру? Азамат -Моя страсть была сильнее разума. Я был готов на все ради коня Казбича. Что я ему только не предлагал взамен, даже украсть для него свою сестру Бэлу. Казбич отказался, хотя Бэла ему нравилась. Он постоянно подшучивал надо мной.
Между нами не один раз возникали стычки. Печорин помог мне. Я получил желаемое, хотя мне пришлось из-за этого покинуть дом и потерять семью. Прокурор -Понимали ли Вы, что совершаете страшный грех по вашим обычаям? Азамат - Я не отрицаю своей вины во всём случившемся. Судья -Есть у сторон вопросы к свидетелю?
Мы просим допросить в качестве свидетеля Максима Максимовича. Судья: - Суд удовлетворяет ходатайство защиты. Для дачи показаний приглашается свидетель Максим Максимыч. Максим Максимыч - Я служу на Кавказе давно, хорошо знаю его природу, местные обычаи, нравы, психологию горцев. Я многое повидал, за спиной у меня большой опыт. Много времени я провел в далеких неприступных крепостях...
Вся жизнь моя прошла среди простых людей. Печорина я считал своим лучшим другом. Я простой человек, но могу сказать, что Печорин - странный человек, хотя и славный малый. Например, в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут, а ему ничего. А другой раз сидит у себя в комнате ; ветер пахнет, уверяет, что простудился ; ставнем стукнет , он вздрогнет и побледнеет ; а при мне ходил на кабана один на один ; бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха … Да-с , с большими странностями. Жил он со мной в крепости всего год.
Адвокат -Зачем Печорин похитил Бэлу? Максим Максимыч - Уважаемый суд, в деле с Бэлой вся вина ложится на меня. Это я повёл Печорина на свадьбу к князю. Это я пересказал подсудимому разговор Азамата с Казбичем. Приглянулась господину Печорину Бэла, дочь этого князя. Ну и увез ее.
Прятали мы Бэлу в крепости, да так и не уберегли. Погибла она. Был там джигит, Казбич его звали, чистый разбойник, тоже к Бэле приглядывался. Раз уехали мы с Печориным на охоту. Бэла оставалась в крепости. Казбич ее и похитил.
Мы не смогли ее спасти.
Но, быть может, такая судьба Бэлы, считает Максим Максимыч, еще и к лучшему, потому что Печорин быстро остыл к «дитя гор», и она, как раньше ее брат Азамат, «заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели». Так в повести две замыкающиеся сюжетные цепочки Печорин — Бэла, Азамат — Карагёз , символическим ключом к которым будет образконя, несут, помимо композиционной нагрузки, глубоко нравственный смысл, обращенный к читателю романа. Недопустимо экспериментировать с людьми, относиться к ним как к материалу и средству для преодоления собственной скуки. Шиллеровская эстетическая теория «игры» воплощается Печориным в непосредственную жизнь: герой отказывается жить реально, он максимально эстетизирует и драматизирует окружающую действительность, выстраивает ее по законам мелодраматическим или комедийным. Разумеется, это не значит, что в какие-то мгновения Печорин не начинает сам верить в созданные им «предлагаемые обстоятельства» К. Заключив пари с Максимом Максимычем о том, что через неделю Бэла будет всецело принадлежать ему, он решается на крайнее средство: инсценирует отчаяние, якобы прямиком ведущее его к самоубийству: «Раз утром он велел оседлать лошадь, оделся по-черкесски, вооружился и вошел к ней. Здесь и далее подчеркнуто мной. Подпишитесь на полный доступ к архиву. Уже подписаны?
Авторизуйтесь для доступа к полному тексту. Об одном символе в романе М.
Я покачал головою. Мы ударили по рукам и разошлись. На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками; привезено было множество разных персидских материй, всех не перечесть. У них свои правила: они иначе воспитаны. А ведь вышло, что я был прав: подарки подействовали только вполовину; она стала ласковее, доверчивее — да и только; так что он решился на последнее средство. Раз утром он велел оседлать лошадь, оделся по-черкесски, вооружился и вошел к ней.
Я решился тебя увезти, думая, что ты, когда узнаешь меня, полюбишь; я ошибся: прощай! Я виноват перед тобой и должен наказать себя; прощай, я еду — куда? Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки; тогда вспомни обо мне и прости меня». Она не взяла руки, молчала. Только стоя за дверью, я мог в щель рассмотреть ее лицо: и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико! Не слыша ответа, Печорин сделал несколько шагов к двери; он дрожал — и сказать ли вам? Таков уж был человек, бог его знает! Только едва он коснулся двери, как она вскочила, зарыдала и бросилась ему на шею.
Поверите ли? Штабс-капитан замолчал. Да, они были счастливы! В самом деле, я ожидал трагической развязки, и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды!.. Спустя несколько дней узнали мы, что старик убит. Вот как это случилось... Внимание мое пробудилось снова. Вот он раз и дождался у дороги версты три за аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали.
Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения. Между тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в черные свои тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли. Вопреки предсказанию моего спутника, погода прояснилась и обещала нам тихое утро; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того, как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду, озаряя постепенно крутые отлогости гор, покрытые девственными снегами. Направо и налево чернели мрачные, таинственные пропасти, и туманы, клубясь и извиваясь, как змеи, сползали туда по морщинам соседних скал, будто чувствуя и пугаясь приближения дня. Тихо было все на небе и на земле, как в сердце человека в минуту утренней молитвы; только изредка набегал прохладный ветер с востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем. Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли...
Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге. Посмотрите, — прибавил он, указывая на восток, — что за край! И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание. Подложили цепи по колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа. Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, — а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», — и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться... Но, может быть, вы хотите знать окончание истории Бэлы?
Во-первых, я пишу не повесть, а путевые записки; следовательно, не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле. Итак, погодите или, если хотите, переверните несколько страниц, только я вам этого не советую, потому что переезд через Крестовую гору или, как называет ее ученый Гамба, le mont St. Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества. При повороте встретили мы человек пять осетин; они предложили нам свои услуги и, уцепясь за колеса, с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки. И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням.
В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока... Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям. Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки».
Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов. Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина. Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла! Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила. Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать.
Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку... А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала... Бог ей прости!.. Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще...
А нынче мне уж кажется, что он меня не любит. Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княжеская дочь!.. Я стал ее уговаривать. Что было с нею мне делать? Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал?
Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа. Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!.. Она взглянула и вскрикнула: — Это Казбич!.. Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!..
Мой гренадер приложился... Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков. Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты; Бэла бросилась ему на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие... Даже я уж на него рассердился. Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату? А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался... Тут Печорин задумался.
Бэла, с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал». Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели. Бывало, спросишь: «О чем ты вздохнула, Бэла? Случалось, по целым дням, кроме «да» да «нет», от нее ничего больше не добьешься. Вот об этом-то я и стал ему говорить. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был любим, — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто... Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким.
Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже!
По крайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощью бурь и дурных дорог». Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний... Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь вся такова? Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастье, как порок.
Раненую девушку привезли в крепость, где она прожила еще два дня. Она хорошо сделала, что умерла", - замечает рассказчик, сознавая, что рано или поздно Печорин бросил бы наскучившую ему дикарку. Печорин ничего не меняет в своих поступках ради того, чтобы перестать доставлять страдания другим. Он - губительная, разрушающая сила по отношению к судьбам других людей. Увидев Бэлу на свадьбе её сестры, Печорин решается на похищение девушки. Ему помогает Азамат в обмен на лошадь Казбича - Карагёза.
"Бэла" Лермонтова: краткое содержание. "Герой нашего времени", краткое содержание главы "Бэла"
| Герой нашего времени - краткое содержание по главам романа Лермонтова | Казбич не убивал ни князя, ни его сына Азамата. Казбич смертельно ранил Бэлу, дочь князя. |
| Бэла (опера) — Рувики: Интернет-энциклопедия | почему?. Ответы на часто задаваемые вопросы при подготовке домашнего задания по всем школьным предметам. |
| Краткое содержание по главам романа «Герой нашего времени» Михаила Юрьевича Лермонтова | Казбич убил Бэлу, потому что не хотел, чтобы она вновь досталась Печорину, подстрелившему его лошадь. |
| Почему влюбленный в бэлу казбич убил девушку? — | У нас есть ответ: Почему влюбленный в Бэлу Казбич убил девушку? |
раследование убийства Бэллы в произведении Лермонтова? расследование убийства
Такой поворот событий заставил их переосмыслить свои отношения, свои решения и свою веру в людей, привнеся в их историю новый уровень волнения и напряжения. Изменение взаимоотношений героев Убийство Казбичем Беллы не только привело к глубокой потере для ее близких и друзей, но и имело существенное влияние на взаимоотношения между персонажами. Почему Казбич решил убить Беллу остается загадкой, однако его действия имеют серьезные последствия для сюжета и судьбы других героев. Главным образом, убийство Беллы изменяет отношение всех персонажей к Казбичу. Все, кто был связан с Беллой, испытывает глубокую ненависть и желание мести по отношению к убийце. Злость, боль и горе, которые переживают герои, вызывают в них различные эмоции, которые меняют их внутренний мир и отношения с окружающими. Для Сэма, который был наивно влюблен в Беллу, убийство стало поводом для того, чтобы собраться с силами и стать сильнее. Он с горечью понимает, что никогда не сможет вернуть потерянное, но его жажду мести переводит в силу воли и решимость добиться справедливости. Рэйчел, лучшая подруга Беллы, также испытывает глубокую боль и горе.
Ее убийство меняет ее отношение к жизни и заставляет задуматься о ценности каждой минуты, проведенной с любимыми. Она становится сильнее, чтобы сохранить память о Белле и защитить других от такой же участи. Казбич убил Беллу по своим личным причинам, которые пока остаются неизвестными. Однако, это событие проясняет его характер и позволяет читателю лучше понять его мотивации и поведение. Убийство Беллы вызывает в Казбиче смешанные эмоции, такие как раскаяние и облегчение, и изменяет его отношение к своему прошлому и будущему. Таким образом, убийство Беллы Казбичем существенно меняет взаимоотношения героев.
Подозрений было много, но в чем-то конкретном обвинить Казбича не могли. К тому же он считался отличным воином, храбрым и ловким.
О его смелости ходили легенды. Как наезднику ему не было равных, да и оружием он владел неплохо. Автор сравнивал персонажа с бесом. В Советском Союзе и в России не раз снимали «Героя нашего времени». Казбича в нем играли разные актеры: Александр Такайшвили, фильм «Бэла» 1927 ; Суламбек Мамилов, фильм «Герой нашего времени» 1966 ; Арслан Мурзабеков, сериал назван в честь книги 2006. Конфликт с Печориным Лучшим другом и товарищем Казбича был его конь Карагез. С одного из кавказских языков это слово переводится как «черноглазый». Лошадь славится своими физическими качествами и преданностью хозяину, выручая его из самых сложных ситуаций.
Черкес влюбляется в княжну Бэлу, но посвататься не может, так как не имеет достаточно сбережений для вноса калыма. Бэлу и Казбича объединяют такие качества, как любовь к родине и преданность. Однажды на свадьбе Азамат, сын князя, видит коня и восхищается им. Он умоляет Казбича отдать ему лошадь, обещая что-нибудь ценное взамен, например, винтовку или отцовскую шашку.
Главные действующие лица Григорий Александрович Печорин - молодой офицер. Ему быстро наскучили светские развлечения, поэтому он отправился служить на Кавказ. В его характере причудливо сочетаются черты "байронического героя" и "лишнего человека". Бэла - молодая черкесская девушка, дочь местного князя. Сильно привязана к Печорину. Максим Максимыч - штабс-капитан. Именно с ним Печорин общается больше всех. Добрый человек , хорошо знаком с черкесскими обычаями, трогательно заботится о Бэле. Казбич - опасный черкес, имел репутацию разбойника. Ему нравилась молодая черкесская княжна. Но сильнее всего была его привязанность к коню Карагезу. Азамат - сын местного князя, брат главной героини. Вспыльчивый, эгоистичный юноша. Обменивает сестру на коня Казбича. Нужно отметить, что "Герой нашего времени" состоит из нескольких частей, и 1 часть - "Бэла" Лермонтова, краткое содержание которой представлено ниже. Знакомство с Максимом Максимычем Краткое содержание "Бэлы" Лермонтова нужно начать с того, что молодой офицер, от лица которого ведется повествование, по пути из Тифлиса встречает штабс-капитана Максима Максимыча. Он привлек внимание молодого человека тем, что хорошо знал нравы осетинов и кавказские обычаи. Они разговорились и вместе доехали до почтовой станции. Разыгралась ненастная погода, поэтому им пришлось заночевать в сакле. Офицер надеялся, что Максим Максимыч расскажет занимательную историю о своей службе. И штабс-капитан поведал новому знакомому грустную историю о Бэле. Встреча Максима Максимыча и Печорина Далее в кратком содержании "Бэлы" Лермонтова нужно рассказать читателю о том, как познакомились штабс-капитан и главный герой. Это случилось 5 лет назад. Тогда Максим Максимыч стоял со своей ротой за Тереком. К нему прибыл обоз с провиантом, а вместе с ним и молодой офицер, которому было велено остаться на службе у штабс-капитана. Звали его Григорий Александрович Печорин. Максим Максимыч сразу проникся симпатией к офицеру и предложил ему общаться по-приятельски. Несмотря на внешний привлекательный вид, Печорин имел странный и противоречивый характер и, видимо, был богатым человеком. Штабс-капитан сказал, что есть люди, с которыми, подобно Григорию Александровичу, случаются необычные истории. Таким и был случай с черкесской княжной. На черкесской свадьбе Далее в кратком содержании "Бэлы" из "Героя нашего времени" Лермонтова нужно рассказать об обстоятельствах знакомства с героиней. К ним в крепость повадился ездить мальчик-черкес, сын местного князя. Звали его Азамат. Был он отчаянным сорванцом, удалым, но имел один недостаток: уж очень любил деньги. Но если его начинали дразнить, он сразу же хватался за кинжал. Максим Максимыч приятельствовал с местным князем. И тот однажды пригласил его на свадьбу своей старшей дочери. Штабс-капитан отправился туда вместе с Печориным. И на празднике к Григорию Александровичу подошла одна молодая черкешенка и спела ему песню. Девушка была красива и приглянулась Печорину. Это была Бэла, младшая дочь князя. Разговор Казбича и Азамата Штабс-капитану стало душно, поэтому он вышел подышать свежим воздухом. Случайно Максим Максимыч услышал разговор между Казбичем и Азаматом. Мальчишка расхваливал Карагеза. Черкес соглашался с ним, для него он был не просто конем, это был его верный товарищ, который не раз выручал его. Азамат начал уговаривать Казбича, чтобы тот продал коня. Но тот не соглашался. Тогда мальчишка стал умолять, обещал, что готов даже украсть Бэлу - он знал, что она нравится Казбичу. Черкес не поддавался никаким уговорам. Тогда разозленный Азамат выхватил кинжал, но промахнулся. Максим Максимыч вместе с Печориным ушли с черкесской свадьбы. Он пообещал, что достанет коня, если тот привезет ему свою сестру. В один из дней, когда Казбич приехал продавать баранов, он зашел в гости к штабс-капитану. В это время Азамат отвязал коня и ускакал на нем. Когда черкес заметил пропажу, было уже поздно: он не смог догнать мальчишку. Казбич плакал, как дитя, никто не подходил к нему. И только тогда Максим Максимыч понял, что Бэла у Печорина. Отношение черкешенки к офицеру Краткое содержание "Бэлы" Лермонтова продолжается рассказом о том, как девушка первое время жила в крепости. Догадавшись, что дочь князя находится у Печорина, штабс-капитан отправился к нему с намерением вернуть ее обратно.
Как наезднику ему не было равных, да и оружием он владел неплохо. Автор сравнивал персонажа с бесом. В Советском Союзе и в России не раз снимали «Героя нашего времени». Казбича в нем играли разные актеры: Александр Такайшвили, фильм «Бэла» 1927 ; Суламбек Мамилов, фильм «Герой нашего времени» 1966 ; Арслан Мурзабеков, сериал назван в честь книги 2006. Конфликт с Печориным Лучшим другом и товарищем Казбича был его конь Карагез. С одного из кавказских языков это слово переводится как «черноглазый». Лошадь славится своими физическими качествами и преданностью хозяину, выручая его из самых сложных ситуаций. Черкес влюбляется в княжну Бэлу, но посвататься не может, так как не имеет достаточно сбережений для вноса калыма. Бэлу и Казбича объединяют такие качества, как любовь к родине и преданность. Однажды на свадьбе Азамат, сын князя, видит коня и восхищается им. Он умоляет Казбича отдать ему лошадь, обещая что-нибудь ценное взамен, например, винтовку или отцовскую шашку. Вскоре он понимает, что материальные блага мало интересуют черкеса, поэтому предлагает украсть для него свою шестнадцатилетнюю сестру Бэлу. Когда горцу поступает предложение поменять коня на девушку, он решительно отказывается, потому что не может предать единственного друга. Дело доходит до массовой драки и едва не заканчивается резней.
Характеристика Казбича в произведении «Герой нашего времени»
| Казбич: образ и характеристика героя романа «Герой нашего времени» | (См. также статью: Почему Казбич убил Бэлу?). |
| Бэла («Герой нашего времени» Лермонтова) – краткое содержание главы | Они долго скрывали от Бэлы, что Казбич, подкараулив ее отца при возвращении домой, зарезал его кинжалом. |
| Почему Казбич убил Бэллу в Герой нашего времени? | То, что Бэла нравилась и Казбичу сыграло немаловажную роль в решении Печорина украсть красавицу. |
Еще один беспредельный мерзавец советского кино, который возможно даже хуже Паратова
В этот вечер Казбич был угрюмее, чем когда-нибудь, и я заметил, что у него под бешметом надета кольчуга. Подозрений на него было много, хоть он ни в какой шалости не был замечен. Говорили про него, что он любит таскаться на Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья Уж такая разбойничья лошадь! Казбич продает в крепости баранов и мед, вероятно краденных: Бывало, он приводил к нам в крепость баранов и продавал дешево как Казбич приедет сюда; он обещался пригнать десяток баранов Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу Дальнейшая судьба Неизвестна. Вероятно он выжил после попадания Печорина и скрылся в другом месте. А, право, не знаю… Слышал я, что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич, удалец, который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается, когда пуля прожужжит близко; да вряд ли это тот самый!.. Личность Казбича Казбич - настоящий джигит, и на словах и на деле. Он знает народные песни, смеется над слезами и презирает слабых. Самый надежный товарищ у него - его лошадь. Долго, долго молчал Казбич; наконец вместо ответа он затянул старинную песню вполголоса В ответ на его слезы Азамата послышалось что-то вроде смеха.
Поди прочь, безумный мальчишка! Где тебе ездить на моем коне? На первых трех шагах он тебя сбросит, и ты разобьешь себе затылок об камни. И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные нежные названия. Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети я слышал, как они бросились ловить моего коня.
Не он ведь застрелил Ларису. Это верно.
Юридически вся вина на Капитоныче, за что он и пойдет на каторгу. Но конечно же если бы Паратов не вернулся, не охмурил Ларису и не затащил ее на яхту пароход, то она спокойно вышла бы замуж и поехала в Заболотье солить грибы. А там уже Карандышев был бы первым человеком, тем более мировым судьей. И конечно же постепенно Лариса бы привыкла к нему и зажила спокойной счастливой жизнью. Есть такая поговорка - "кому много дано, с того много и спросится". Горожанин27 июня 2022 Но все-таки Карандышев и Паратов находились в одинаковом социальном статусе. Оба дворяне.
Первый победнее, второй побогаче, но и тот к началу второй серии разорился и нашел богатую невесту. А как можно сравнивать Печорина и Казбича?! Казбич - бандит, уголовник. По нему веревка плачет. Какой спрос с бандита? Под суд его и на виселицу.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда, и, верно, будет когда-нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины. Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору, остановились и оглянулись: на ней висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею; но на востоке все было так ясно и золотисто, что мы, то есть я и штабс-капитан, совершенно о нем забыли... Да, и штабс-капитан: в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.
Посмотрите, — прибавил он, указывая на восток, — что за край! И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание. Подложили цепи по колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались, взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа. Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин: осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями, отпрягши заранее уносных, — а наш беспечный русак даже не слез с облучка! Когда я ему заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог даст, не хуже их доедем: ведь нам не впервые», — и он был прав: мы точно могли бы не доехать, однако ж все-таки доехали, и если б все люди побольше рассуждали, то убедились бы, что жизнь не стоит того, чтоб об ней так много заботиться... Но, может быть, вы хотите знать окончание истории Бэлы? Во-первых, я пишу не повесть, а путевые записки; следовательно, не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде, нежели он начал рассказывать в самом деле. Итак, погодите или, если хотите, переверните несколько страниц, только я вам этого не советую, потому что переезд через Крестовую гору или, как называет ее ученый Гамба, le mont St. Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину...
Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами, — не тут-то было: название Чертовой долины происходит от слова «черта», а не «черт», ибо здесь когда-то была граница Грузии. Эта долина была завалена снеговыми сугробами, напоминавшими довольно живо Саратов, Тамбов и прочие милые места нашего отечества. При повороте встретили мы человек пять осетин; они предложили нам свои услуги и, уцепясь за колеса, с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки. И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега, готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням. В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа! Между тем тучи спустились, повалил град, снег; ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник, и скоро каменный крест скрылся в тумане, которого волны, одна другой гуще и теснее, набегали с востока... Кстати, об этом кресте существует странное, но всеобщее предание, будто его поставил Император Петр I, проезжая через Кавказ; но, во-первых, Петр был только в Дагестане, и, во-вторых, на кресте написано крупными буквами, что он поставлен по приказанию г. Ермолова, а именно в 1824 году. Но предание, несмотря на надпись, так укоренилось, что, право, не знаешь, чему верить, тем более что мы не привыкли верить надписям.
Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие напевы были печальнее, заунывнее. Там есть где развернуть холодные крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной своей клетки». Уж эта мне Азия! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей, которые фыркали, упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места, несмотря на красноречие кнутов. Вон там что-то на косогоре чернеется — верно, сакли: там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду; они говорят, что проведут, если дадите на водку, — прибавил он, указывая на осетина. Вот мы и свернули налево и кое-как, после многих хлопот, добрались до скудного приюта, состоящего из двух саклей, сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною; оборванные хозяева приняли нас радушно. Я после узнал, что правительство им платит и кормит их с условием, чтоб они принимали путешественников, застигнутых бурею. Славная была девочка, эта Бэла! Я к ней наконец так привык, как к дочери, и она меня любила.
Надо вам сказать, что у меня нет семейства: об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать. Она, бывало, нам поет песни иль пляшет лезгинку... А уж как плясала! Григорий Александрович наряжал ее, как куколку, холил и лелеял; и она у нас так похорошела, что чудо; с лица и с рук сошел загар, румянец разыгрался на щеках... Уж какая, бывало, веселая, и все надо мной, проказница, подшучивала... Бог ей прости!.. Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще... А нынче мне уж кажется, что он меня не любит.
Я его не принуждаю. А если это так будет продолжаться, то я сама уйду: я не раба его — я княжеская дочь!.. Я стал ее уговаривать. Что было с нею мне делать? Я, знаете, никогда с женщинами не обращался: думал, думал, чем ее утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали... Пренеприятное положение-с! Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал? Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька. Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой — бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа.
Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!.. Она взглянула и вскрикнула: — Это Казбич!.. Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться: верно, думал, что с ним заводят переговоры, — как не так!.. Мой гренадер приложился... Он привстал на стременах, крикнул что-то по-своему, пригрозил нагайкой — и был таков. Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты; Бэла бросилась ему на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие... Даже я уж на него рассердился. Эти горцы народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату?
А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался... Тут Печорин задумался. Бэла, с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал». Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели. Бывало, спросишь: «О чем ты вздохнула, Бэла? Случалось, по целым дням, кроме «да» да «нет», от нее ничего больше не добьешься. Вот об этом-то я и стал ему говорить. В первой моей молодости, с той минуты, когда я вышел из опеки родных, я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями, которые можно достать за деньги, и разумеется, удовольствия эти мне опротивели. Потом пустился я в большой свет, и скоро общество мне также надоело; влюблялся в светских красавиц и был любим, — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие, а сердце осталось пусто...
Я стал читать, учиться — науки также надоели; я видел, что ни слава, ни счастье от них не зависят нисколько, потому что самые счастливые люди — невежды, а слава — удача, и чтоб добиться ее, надо только быть ловким. Тогда мне стало скучно... Вскоре перевели меня на Кавказ: это самое счастливое время моей жизни. Я надеялся, что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно: через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти, что, право, обращал больше внимание на комаров, — и мне стало скучнее прежнего, потому что я потерял почти последнюю надежду. Когда я увидел Бэлу в своем доме, когда в первый раз, держа ее на коленях, целовал ее черные локоны, я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою... Я опять ошибся: любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой. Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно... Глупец я или злодей, не знаю; но то верно, что я также очень достоин сожаления, может быть больше, нежели она: во мне душа испорчена светом, воображение беспокойное, сердце ненасытное; мне все мало: к печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать. Как только будет можно, отправлюсь — только не в Европу, избави боже! По крайней мере я уверен, что это последнее утешение не скоро истощится, с помощью бурь и дурных дорог».
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний... Что за диво! Скажите-ка, пожалуйста, — продолжал штабс-капитан, обращаясь ко мне, — вы вот, кажется, бывали в столице, и недавно: неужели тамошная молодежь вся такова? Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастье, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво: — А все, чай, французы ввели моду скучать? Я невольно вспомнил об одной московской барыне, которая утверждала, что Байрон был больше ничего, как пьяница. Впрочем, замечание штабс-пакитана было извинительнее: чтоб воздерживаться от вина, он, конечно, старался уверять себя, что все в мире несчастия происходят от пьянства. Между тем он продолжал свой рассказ таким образом: — Казбич не являлся снова. Только не знаю почему, я не мог выбить из головы мысль, что он недаром приезжал и затевает что-нибудь худое. Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана; я долго отнекивался: ну, что мне был за диковинка кабан!
Однако ж утащил-таки он меня с собой. Мы взяли человек пять солдат и уехали рано утром. До десяти часов шныряли по камышам и по лесу, — нет зверя. Уж, видно, такой задался несчастный день! Наконец в полдень отыскали проклятого кабана: паф! Вот мы, отдохнув маленько, отправились домой. Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел... Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение... Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле.
Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним. К счастью, по причине неудачной охоты, наши кони не были измучены: они рвались из-под седла, и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе... И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!.. Вот наконец мы были уж от него на ружейный выстрел; измучена ли была у Казбича лошадь или хуже наших, только, несмотря на все его старания, она не больно подавалась вперед. Я думаю, в эту минуту он вспомнил своего Карагеза... Смотрю: Печорин на скаку приложился из ружья... Уж эта молодежь! Но выстрел раздался, и пуля перебила заднюю ногу лошади: она сгоряча сделала еще прыжков десять, споткнулась и упала на колени; Казбич соскочил, и тогда мы увидели, что он держал на руках своих женщину, окутанную чадрою... Это была Бэла...
Он что-то нам закричал по-своему и занес над нею кинжал...
Во-первых, смерть Беллы вызывает глубокую горечь и трагедию у ее близких и друзей. Это приводит к сложным эмоциональным и психологическим переживаниям у всех персонажей, что отражается на их дальнейшем поведении и решениях. Расстройство и обмороки главного героя, агрессивность и борьба за справедливость у других персонажей — все это наглядно демонстрируется после смерти Беллы. Во-вторых, причина, почему Казбич убил Беллу, имеет большое значение для сюжета.
Раскрытие этой тайны становится главной целью остальных персонажей. Их поиски и распутывание клубка загадок и секретов обеспечивают дальнейшее развитие сюжета, создают напряжение и держат зрителей в непрерывном ожидании разрешения головоломки. В-третьих, убийство Беллы Казбичем передает важное послание относительно моральных и этических аспектов сюжета. Это демонстрирует воздействие зла и наличие внутренней борьбы у персонажей, что раскрывает их сложность и неоднозначность. Также это поднимает вопросы о правде, справедливости и наказании, что влияет на итоговое разрешение и заключение сюжета.
Анализ реакции других персонажей После убийства Беллы Казбичем, другие персонажи в истории были шокированы и ошеломлены этим жестоким актом. Почему Казбич убил Беллу и что это значит для сюжета, стало основной темой их разговоров и размышлений. Некоторые персонажи, такие как Майкл и Эмма, не могли поверить в то, что Казбич способен на такое. Они выражали свою глубокую боль, горе и негодование, не понимая причин, побудивших Казбича убить Беллу. Они вспоминали моменты с ними, когда Казбич казался невинным и добрым, и пытались понять, что произошло, что изменило его так сильно.
Другие персонажи, такие как Лиза и Джеймс, пытались разобраться в мотивах Казбича.
«Герой нашего времени»: краткое содержание
- Кто убил бэлу герой нашего. Погоня за казбичем интригующая развязка
- Почему Казбич убил Беллу и как это влияет на развитие сюжета
- Почему история беллы закончилась гибелью. Другие вопросы из категории
- Почему бэлу убили
раследование убийства Бэллы в произведении Лермонтова? расследование убийства
Почему бэлу убили. Почему в истории с Бэлой Печорин не считал себя виноватым. Поняв, что не сможет уйти вместе с Бэлой, Казбич смертельно ранил Бэлу. почему?. Ответы на часто задаваемые вопросы при подготовке домашнего задания по всем школьным предметам. Чтобы отмстить, Казбич пытается украсть Бэлу, а видя неудачу своего замысла, он убивает бедную девушку. А почему Казбич убил Бэлу, как Вы думаете? 9 классы. Почему влюбленный в Бэлу Казбич убил девушку?
Об одном символе в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
Важно отметить, что Казбич убивает Бэлу только тогда, когда уже не может оторваться вместе с ней от погони. Конечно, после такого несчастья Казбич озверел настолько, что убил отца Бэлы, а позже ее саму. Повесть «Бэла» — глава из романа Лермонтова «Герой нашего времени» кратко – Самые лучшие и интересные новости по теме: Roman, Россия, знания на развлекательном портале труп Бэлы был бы найден у ручья.
Герой нашего времени - краткое содержание
Это приводит к драматическим событиям: влюблённый в Бэлу горец Казбич пытается выкрасть девушку, но потерпев неудачу, убивает её. Следственная группа анализирует жизнь горцев, рассматривает отношения между детьми и родителями в семье Бэлы, изучает материалы о взаимоотношениях Бэлы, Казбича, Печорина, Максима Максимовича. Чтобы отмстить, Казбич пытается украсть Бэлу, а видя неудачу своего замысла, он убивает бедную девушку. Казбич (Сулейменов Абай): Я убил Бэлу за то, что ее брат оскорбил меня, украл мою лошадь, за то, что Печорин ее все равно не любит, незачем ей жить, позорить наш народ. Поняв, что не сможет уйти вместе с Бэлой, Казбич смертельно ранил Бэлу.