Posted in Маргарита Агашина, tagged Маргарита Агашина, стихи on 26.02.2010| Leave a Comment».
Маргарита Агашина
Читать полный текст стихотворения «Второе февраля» Маргарита Агашина на портале «Стихи детям». Представляем вашему вниманию лучшие стихи Маргариты Агашиной. «как ромашек на лугу». Читать стихотворение автора Маргариты Агашиной «Второе февраля», анализ произведения поэтессы, скачать все текста стихов на сайте бесплатно. Маргарита Агашина — Стихи о моём солдате. Когда, чеканный шаг равняя, идут солдаты на парад — я замираю, вспоминая, что был на свете мой. Маргарита Агашина — Горькие стихи: Стих. Когда непросто женщине живётся — одна живёт, одна растит ребят — и не перебивается, а бьётся, — «Мужской характер», — люди говорят.
Маргарита Агашина – Стихи о моём солдате (Поташова Валерия Евгеньевна)
| Настоящая поэзия. Маргарита Агашина. | Маргарита Агашина, Стихи про февраль: В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля. |
| Маргарита Агашина стихи: читать все стихотворения, поэмы поэта Маргарита Агашина - Поэзия на РуСтих | Но опять от края и до края встал народ за Родину стеной; не в стихах, а в битвах повторяя быль, сейчас рассказанную мной. |
| Маргарита Агашина. Лучшие стихи Маргариты Агашиной на портале | Стихи известной поэтессы Маргариты Агашиной – это удивительная красота, теплый лиризм и родниковая чистота. |
| В центре Волгограда пропали все годы жизни Маргариты Агашиной - 25 мая 2023 - V1.ру | Лучшие стихотворения Маргариты Агашиной, поиск по стихам. |
| Маргарита Агашина: Стихи | Впервые стихи Маргариты Агашиной я прочитала задолго до знакомства с ней. |
Душевные песни для душевных людей. Что было, то было у Маргариты Агашиной
Печаталась как поэт с 1949 года. После окончания школы поступила в Московский институт цветных металлов и золота, но, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт им. Училась на семинарах у В. Звягинцевой, В. После окончания Литинститута с 1951 года жила в Волгограде.
Быть может, для поэта это высшее признание… Маяк для волгоградских литераторов «Меня не покидает ощущение, — вступил в разговор член Союза писателей России, волгоградский поэт и прозаик Евгений Лукин, — что, когда ушла М аргарита Агашина, как будто стержень вынут был из областной писательской организации… Это был замечательный человек, отличавшийся удивительной своею прямотой. Но я поздравляю вас с публикацией в таком издании!
Мне довелось ее увидеть в первый раз, когда мне было 13 лет. Я была приглашена тогда на день ее рождения. Потом, через несколько лет, Маргарита Константиновна подарила мне свою книгу стихов с дарственной надписью. Учила в ней меня не отступать перед препятствиями, неудачами, которые всегда бывают в жизни. Для меня это было тогда очень важно. Агашина была для нас, молодых волгоградских литераторов, тем маяком, которого нам следовало держаться.
Были у нас и перехлесты, споры. Я не могу сказать, что Маргарита Константиновна была абсолютно миролюбивым человеком. У нее были также резкие, но справедливые замечания по творчеству некоторых членов нашей писательской организации. Но атмосфера при этом у нас с ней всегда сохранялась дружеской. Мы хорошо понимали друг друга».
Ну что ж, умру когда-нибудь и я. Меня положат в зале «Волгоградки» - тогда уж воля будет не моя. И кто-нибудь, всегда на всё готовый, создаст двухцветный траурный уют и с чувством скажет горестное слово по принципу - «лежачего не бьют». И все узнают, как жила я мало, как я ещё бы - жить да жить могла, какие я «шедевры» написала, какая я «хорошая» была!.. Ах, щедрый автор смертных приговоров, он так доволен - речи вопреки, - что я ушла в дорогу, о которой не пишут путевые дневники. Что от плохих стихов не затоскую, что на собраньях слова не прошу и никого-то я не критикую, убийственных рецензий не пишу! Не верьте тем, кто скажет надо мною высокие надгробные слова! Какой была - а я была иною, - сама скажу, покуда я жива. А я - как все: и плакала, и пела, стыдилась плакать и любила петь. А я гораздо больше не успела, чем было мне доверено успеть. Я жизнь люблю. Я, и прощаясь с нею, ищу дорог и радуюсь весне! А жить стараюсь проще и честнее, чем после смерти скажут обо мне. Всё мне здесь знакомо. И всё же через грохот заводской меня ведёт товарищ из завкома и откровенно сетует с тоской: - Вот, вроде бы, и вы не виноваты, и мы, опять же, тоже ни при чем. Людей, конечно, будет маловато: стихи! Не понимают нипочём!.. Завод гудел. Дышал единым духом. Вздымались трубы в огненной пыли. А он всё шёл и всё бубнил над ухом, что «люди до стихов не доросли», что «молодёжь и в клубе-то нечасто», что «ей бы лишь плевать бы в потолок»… Мы, наконец, приходим на участок и смотрим: полон красный уголок! Сидят ребята - парни и девчонки - от сцены до последнего ряда! Попутчик мой в восторге снял кепчонку и, подмигнув, сказал: - Вот это да! Зал был со мной. Но в зале было двое, колдующих над шахматной доской. Я понимала: время перерыва, у них обед и им не до меня. И вот один из них неторопливо берёт за гриву белого коня. Что ж, обижаться тут не полагалось, но и сдаваться мне не по нутру. Как я старалась, как я добивалась, чтобы ребята бросили игру! Уже в блокноте зримо и весомо, моим успехом удовлетворён, поставил птичку деятель завкома, такую же бескрылую, как он. Уже девчонка на скамейке левой платок искала, мелочью звеня. А те, как пешкой, крутят королевой и всё равно не смотрят на меня. По клеткам кони скачут угловато и царственно шагают короли. И я одна на свете виновата, что двое до стихов не доросли! Меня упрямой называли с детства, но не упрямство вспыхнуло в крови, напомнив мне испытанное средство… И я читаю только о любви. Не знаю, может, правда столько было в стихах любви, и счастья, и тоски, а может, просто - я тебя любила… Но парни оторвались от доски! Неужто скажут завтра в книготорге: - Стихи! Не покупают нипочем! Пусть знаю только я одна, как трудно пишется она, и сколько вложено в неё. Но в ней - бессмертие моё. У этой книжки сто дорог, и километры светлых строк, и человечные слова, и бесконечные права! Я эту книжку не пишу - я на руках ее ношу, над ней пою, над ней молчу, её молчать и петь учу. Но не молчит она - поёт! И мне работать не даёт. Она болит - опять терпи. Она зовёт - опять не спи! Опять не спать до петухов! Опять - увы! Что мало песен написала, что не боролась, а ждала, что не жила, а угасала, что не горела, а жила. Что я сама себя сгубила, сама себя не сберегла… А я жила - тебя любила! А я - счастливая жила! Я не хочу начать сначала, ни изменить, ни повторить! И разве это так уж мало: все время ждать, всю жизнь любить? А возле нас жила чужая, на все способная молва. Бывало так: беда случалась. Работа вдруг не получалась. Молва всегда бывала там - самозабвенно возмущалась и шла за нами по пятам. Бывало горько. Я молчала. Молва вздыхала и ворчала вокруг молчанья моего: «Она глупа - она прощает…» «Она умна - не замечает…» Я все на свете замечала и не прощала ничего. А мы все вместе! Век ли, миг ли, или пятнадцать лет подряд! А мы молчим и знаем оба - какого стоило труда, чтобы вот так: любовь до гроба, а не привычка навсегда. Мизиным Зима, как говорится, злится! Но где-то там, ещё вдали, летят серебряные птицы, седые птицы - журавли. Они летят дорогой длинной, путём, не знающим конца. Упрямым клином журавлиным они врезаются в сердца. И кличем, полным вешней новью, и каждой жилочкой в крыле, и той безудержной любовью, которой тесно на земле! Они прошли такие дали, они летели столько дней! Они, наверное, так устали, что и не думают о ней. Они встречали снег и слякоть, туманов липнущую сеть. Они поют - чтоб не заплакать. Они летят - чтоб долететь. И вдруг один вздохнул устало и начал падать тяжело. Но где-то рядом трепетало родное серое крыло. И он схватил последним взглядом цепочку вытянутых тел а то крыло всё билось рядом! И - долетел. Их треугольники косые весь белый свет пересекли. И перед первым снегопадом в тугую синь взовьются вновь. Они всю жизнь летают рядом, а это - больше, чем любовь. По странной какой-то причине, которой ему не понять, за лето его приучили к короткому: - Не с кем гулять! И вот он, в чулках наизнанку, качает себе без конца пластмассовую обезьянку - давнишний подарок отца. А всё получилось нежданно - он тихо сидел, рисовал, а папа собрал чемоданы и долго его целовал. А мама уткнулась в подушки. С ним тоже бывало не раз: когда разбивались игрушки, он плакал, как мама сейчас… Зимою снежок осыпался, весной шелестели дожди. А он засыпал, просыпался, прижав обезьянку к груди. Вот так он однажды проснулся, прижался затылком к стене, разжал кулачки, потянулся и - папу увидел в окне! Обрадовался, засмеялся, к окну побежал и упал… А папа всё шел, улыбался, мороженое покупал! Сейчас он поднимется к двери и ключиком щёлкнет в замке. А папа прошёл через скверик и - сразу пропал вдалеке. Сын даже не понял сначала, как стало ему тяжело, как что-то внутри застучало, и что-то из глаз потекло.
А те, как пешкой, крутят королевой и всё равно не смотрят на меня. По клеткам кони скачут угловато и царственно шагают короли. И я одна на свете виновата, что двое до стихов не доросли! Меня упрямой называли с детства, но не упрямство вспыхнуло в крови, напомнив мне испытанное средство… И я читаю только о любви. Не знаю, может, правда столько было в стихах любви, и счастья, и тоски, а может, просто - я тебя любила… Но парни оторвались от доски! Неужто скажут завтра в книготорге: - Стихи! Не покупают нипочем! Пусть знаю только я одна, как трудно пишется она, и сколько вложено в неё. Но в ней - бессмертие моё. У этой книжки сто дорог, и километры светлых строк, и человечные слова, и бесконечные права! Я эту книжку не пишу - я на руках ее ношу, над ней пою, над ней молчу, её молчать и петь учу. Но не молчит она - поёт! И мне работать не даёт. Она болит - опять терпи. Она зовёт - опять не спи! Опять не спать до петухов! Опять - увы! Что мало песен написала, что не боролась, а ждала, что не жила, а угасала, что не горела, а жила. Что я сама себя сгубила, сама себя не сберегла… А я жила - тебя любила! А я - счастливая жила! Я не хочу начать сначала, ни изменить, ни повторить! И разве это так уж мало: все время ждать, всю жизнь любить? А возле нас жила чужая, на все способная молва. Бывало так: беда случалась. Работа вдруг не получалась. Молва всегда бывала там - самозабвенно возмущалась и шла за нами по пятам. Бывало горько. Я молчала. Молва вздыхала и ворчала вокруг молчанья моего: «Она глупа - она прощает…» «Она умна - не замечает…» Я все на свете замечала и не прощала ничего. А мы все вместе! Век ли, миг ли, или пятнадцать лет подряд! А мы молчим и знаем оба - какого стоило труда, чтобы вот так: любовь до гроба, а не привычка навсегда. Мизиным Зима, как говорится, злится! Но где-то там, ещё вдали, летят серебряные птицы, седые птицы - журавли. Они летят дорогой длинной, путём, не знающим конца. Упрямым клином журавлиным они врезаются в сердца. И кличем, полным вешней новью, и каждой жилочкой в крыле, и той безудержной любовью, которой тесно на земле! Они прошли такие дали, они летели столько дней! Они, наверное, так устали, что и не думают о ней. Они встречали снег и слякоть, туманов липнущую сеть. Они поют - чтоб не заплакать. Они летят - чтоб долететь. И вдруг один вздохнул устало и начал падать тяжело. Но где-то рядом трепетало родное серое крыло. И он схватил последним взглядом цепочку вытянутых тел а то крыло всё билось рядом! И - долетел. Их треугольники косые весь белый свет пересекли. И перед первым снегопадом в тугую синь взовьются вновь. Они всю жизнь летают рядом, а это - больше, чем любовь. По странной какой-то причине, которой ему не понять, за лето его приучили к короткому: - Не с кем гулять! И вот он, в чулках наизнанку, качает себе без конца пластмассовую обезьянку - давнишний подарок отца. А всё получилось нежданно - он тихо сидел, рисовал, а папа собрал чемоданы и долго его целовал. А мама уткнулась в подушки. С ним тоже бывало не раз: когда разбивались игрушки, он плакал, как мама сейчас… Зимою снежок осыпался, весной шелестели дожди. А он засыпал, просыпался, прижав обезьянку к груди. Вот так он однажды проснулся, прижался затылком к стене, разжал кулачки, потянулся и - папу увидел в окне! Обрадовался, засмеялся, к окну побежал и упал… А папа всё шел, улыбался, мороженое покупал! Сейчас он поднимется к двери и ключиком щёлкнет в замке. А папа прошёл через скверик и - сразу пропал вдалеке. Сын даже не понял сначала, как стало ему тяжело, как что-то внутри застучало, и что-то из глаз потекло. Но, хлюпая носом по-детски, он вдруг поступил по-мужски: задернул в окне занавески, упруго привстав на носки, поправил чулки наизнанку и, вытерев слёзы с лица, швырнул за диван обезьянку - давнишний подарок отца. Вот опять о том, что ты - хороший, дочери рассказываю я. Дочка рада! Дочка смотрит в оба. Ловит слово каждое моё. Видно, ей давно хотелось, чтобы был отец хороший у неё. Только вдруг, как могут только дети, говорит без страха и стыда: - Если папа лучше всех на свете, почему ты грустная всегда?.. То ли больно, то ли горько стало. Что я дальше ей сказать должна? Я сказала: - Просто я устала, потому что я всегда одна. Дочка брови сдвинула упрямо, на косичках дрогнули банты. Подошла ко мне. Лучше всех на свете только ты. Синельниковой И зимой, и осенью, и летом, и сегодня так же, как вчера, к бабе Тоне ходят за советом женщины огромного двора. Я у ней бываю зачастую. Сяду тихо, прислонюсь к стене. И она хорошую, простую жизнь свою рассказывает мне. Дом родной - забота да нехватка, замуж выходила босиком. Всю-то жизнь трудилась, хлопотала, каждый день - с рассвета дотемна. И на всех любви её хватало, обо всём заботилась она. Баба Тоня… Это не она ли по ночам, когда ребята спят, раскроив куски диагонали, шила гимнастёрки для солдат? Не её ли тёплые ладони возрождали город Сталинград? На экранах, в книгах и на сцене - знаменитых женщин имена. Только кто заметит и оценит то, что в жизни сделала она? Шьёт внучатам кофточки из байки, моет пол да стряпает обед… Тихая судьба домохозяйки, ничего особенного нет. Котляровой Дверь подъезда распахнулась строго, Не спеша захлопнулась опять… И стоит у школьного порога Юркина заплаканная мать. До дому дойдёт, платок развяжет, оглядится медленно вокруг. И куда пойдёт? Кому расскажет? Юрка отбивается от рук. Мать приходит за полночь с завода.
Маргарита Агашина — стихи
На стихах Маргариты Агашиной выросло не одно поколение. Представляем вашему вниманию лучшие стихи Маргариты Агашиной. Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. Маргарита Агашина Второе февраля. Стихи и рассказы в алфавитном порядке от Маргариты Агашиной (@margarita-agashina) на Ryfma Маргарита Константиновна Агашина (29 февраля 1924, Ярославль.
СТИХОТВОРЕНИЕ ДНЯ - МАРГАРИТА АГАШИНА
В 1952 за поэму «Моё слово» принята в Союз Писателей. Автор 36 сборников. Её стихи стали песнями: «Растёт в Волгограде берёзка», «Солдату Сталинграда» «Ты же выжил солдат» , «Подари мне платок», «А где мне взять такую песню», «Что было, то было». Награждена орденом Трудового Красного знамени.
Её глубокие, проникновенные строки в стихах «Варя», «Юрка», в поэме «Моё слово» заставляли думать о жизни не однолинейно, а сложно, что в наши былые годы не поощрялось.
Она подлинный народный поэт, и не случайно песни «Что было, то было», «Подари мне платок», «Растёт в Волгограде берёзка» люди поют, зачастую не зная, кто автор. Поют до сих пор. Как женщину меня восхищает её способность любить — любовью абсолютной, не знающей претензий и компромиссов: Ни о чём не спрошу, ничего не скажу — на дарёном платке узелок завяжу… «Любовь — достоинство того, кто любит», - сказал уругвайский писатель прошлого века Хосе Энрике Родо. И, в этом смысле, достоинство Агашиной безгранично.
В живом общении она была очень скромным человеком — ей не свойственно было жить напоказ. Она была истинна и прекрасна. Больше всего я люблю её стихотворение «Журавли» и часто его цитирую. Заканчивается оно строчками: Они всю жизнь летают рядом.
А это больше, чем любовь. Усвоить бы нам всем этот урок. Летайте рядом. Любите друг друга.
Оставаясь с глазу на глаз, мы с ней выкладывали друг другу свои материнские радости и горести: дети у нас росли погодками. Но это уже попозже, когда они вырастали, - и возрастала наша тревога за них, заслоняя собой другие проблемы. А смолоду всё было иначе, и, конечно, — прекрасно… …Я приходила к ней, в её маленькую кухонку, — и она доставала какую-нибудь особенную настойку, делать которые была большая мастерица. Или просто пили чаёк с чем-нибудь необыкновенным.
И разговаривали. А ещё — пели на два голоса нежные протяжные песни — «Летят утки…», «Вот кто-то с горочки спустился…». А то ещё частушки всякие — она их множество знала: Самолёт летит — всё кругом, кругом, А мне понравился - да с золотым зубом! С золотым зубом — коронка медная, А я влюбилася, девчонка бедная… Или эту: Ничего, что мала, как горошинка, А зато мила да хорошенька!
Каждая вещица в её доме имела свою биографию, которую Рита бережно хранила в памяти. Может быть, поэтому мы с Павловским так любили придумывать ей нестандартные подарки. Уж кто-кто, а Маргарита и оценит, и поймёт, и будет рада какому-никакому трогательному пустячку — колокольчику из тыквы со шнурком-«ослиным хвостом» и надписью «Прашу падёргать, эсли не аткрывают!
Пушкина Первая дуэль А. Пушкина случилась в лицее, а вообще его вызывали на дуэль больше 90 раз.
Сам Пушкин предлагал стреляться больше полутора сотен раз. Причина могла не стоить выеденного яйца — например, в обычном споре о пустяках Пушкин мог неожиданно обозвать кого-нибудь подлецом, и, конечно, это заканчивалось стрельбой. Пушкина Интересный факт: существуют слова, к которым невозможно подобрать рифму в принципе, например, выхухоль, туловище, проволока, заморозки и т.
Молва вздыхала и ворчала вокруг молчанья моего: «Она глупа - она прощает…» «Она умна - не замечает…» Я все на свете замечала и не прощала ничего. А мы все вместе! Век ли, миг ли, или пятнадцать лет подряд! А мы молчим и знаем оба - какого стоило труда, чтобы вот так: любовь до гроба, а не привычка навсегда. Мизиным Зима, как говорится, злится! Но где-то там, ещё вдали, летят серебряные птицы, седые птицы - журавли. Они летят дорогой длинной, путём, не знающим конца. Упрямым клином журавлиным они врезаются в сердца. И кличем, полным вешней новью, и каждой жилочкой в крыле, и той безудержной любовью, которой тесно на земле! Они прошли такие дали, они летели столько дней! Они, наверное, так устали, что и не думают о ней. Они встречали снег и слякоть, туманов липнущую сеть. Они поют - чтоб не заплакать. Они летят - чтоб долететь. И вдруг один вздохнул устало и начал падать тяжело. Но где-то рядом трепетало родное серое крыло. И он схватил последним взглядом цепочку вытянутых тел а то крыло всё билось рядом! И - долетел. Их треугольники косые весь белый свет пересекли. И перед первым снегопадом в тугую синь взовьются вновь. Они всю жизнь летают рядом, а это - больше, чем любовь. По странной какой-то причине, которой ему не понять, за лето его приучили к короткому: - Не с кем гулять! И вот он, в чулках наизнанку, качает себе без конца пластмассовую обезьянку - давнишний подарок отца. А всё получилось нежданно - он тихо сидел, рисовал, а папа собрал чемоданы и долго его целовал. А мама уткнулась в подушки. С ним тоже бывало не раз: когда разбивались игрушки, он плакал, как мама сейчас… Зимою снежок осыпался, весной шелестели дожди. А он засыпал, просыпался, прижав обезьянку к груди. Вот так он однажды проснулся, прижался затылком к стене, разжал кулачки, потянулся и - папу увидел в окне! Обрадовался, засмеялся, к окну побежал и упал… А папа всё шел, улыбался, мороженое покупал! Сейчас он поднимется к двери и ключиком щёлкнет в замке. А папа прошёл через скверик и - сразу пропал вдалеке. Сын даже не понял сначала, как стало ему тяжело, как что-то внутри застучало, и что-то из глаз потекло. Но, хлюпая носом по-детски, он вдруг поступил по-мужски: задернул в окне занавески, упруго привстав на носки, поправил чулки наизнанку и, вытерев слёзы с лица, швырнул за диван обезьянку - давнишний подарок отца. Вот опять о том, что ты - хороший, дочери рассказываю я. Дочка рада! Дочка смотрит в оба. Ловит слово каждое моё. Видно, ей давно хотелось, чтобы был отец хороший у неё. Только вдруг, как могут только дети, говорит без страха и стыда: - Если папа лучше всех на свете, почему ты грустная всегда?.. То ли больно, то ли горько стало. Что я дальше ей сказать должна? Я сказала: - Просто я устала, потому что я всегда одна. Дочка брови сдвинула упрямо, на косичках дрогнули банты. Подошла ко мне. Лучше всех на свете только ты. Синельниковой И зимой, и осенью, и летом, и сегодня так же, как вчера, к бабе Тоне ходят за советом женщины огромного двора. Я у ней бываю зачастую. Сяду тихо, прислонюсь к стене. И она хорошую, простую жизнь свою рассказывает мне. Дом родной - забота да нехватка, замуж выходила босиком. Всю-то жизнь трудилась, хлопотала, каждый день - с рассвета дотемна. И на всех любви её хватало, обо всём заботилась она. Баба Тоня… Это не она ли по ночам, когда ребята спят, раскроив куски диагонали, шила гимнастёрки для солдат? Не её ли тёплые ладони возрождали город Сталинград? На экранах, в книгах и на сцене - знаменитых женщин имена. Только кто заметит и оценит то, что в жизни сделала она? Шьёт внучатам кофточки из байки, моет пол да стряпает обед… Тихая судьба домохозяйки, ничего особенного нет. Котляровой Дверь подъезда распахнулась строго, Не спеша захлопнулась опять… И стоит у школьного порога Юркина заплаканная мать. До дому дойдёт, платок развяжет, оглядится медленно вокруг. И куда пойдёт? Кому расскажет? Юрка отбивается от рук. Мать приходит за полночь с завода. Спрятан ключ в углу дровяника. Юрка лез на камень возле входа, чтобы дотянуться до замка. И один в нетопленой квартире долго молча делал самопал, на ночь ел картошину в мундире, не дождавшись мамы, засыпал… Человека в кожаной тужурке привела к ним мама как-то раз и спросила, глядя мимо Юрки: - Хочешь, дядя будет жить у нас? По щеке тихонько потрепала, провела ладонью по плечу Юрка хлопнул пробкой самопала и сказал, заплакав: - Не хочу. В тот же вечер, возвратясь из загса, отчим снял калоши не спеша, посмотрел на Юрку, бросил: - Плакса! То ли сын запомнил эту фразу, то ли просто так, наперекор, только слез у мальчика ни разу даже мать не видела с тех пор. Но с тех пор всё чаще и суровей, только отчим спустится с крыльца, Юрка, сдвинув тоненькие брови, спрашивал у мамы про отца. Был убит в боях под Сталинградом Юркин папа, гвардии солдат. Юрка слушал маму, стоя рядом, и просил: - Поедем в Сталинград!.. Так и жили. Мать ушла с работы. Юрка вдруг заметил у неё новые сверкающие боты, розовое тонкое бельё. Вот она у зеркала большого примеряет байковый халат. Юрка глянул. Не сказал ни слова. Перестал проситься в Сталинград. Только стал и скрытней, и неслышней. Отчим злился и кричал на мать. Так оно и вышло: третий - лишний. Кто был лишним? Трудно разобрать! От корки и до корки Юрка книги толстые читал, приносил и тройки, и пятерки, и о дальних плаваньях мечтал. Годы шли… И в курточке ребячьей стало тесно Юркиным плечам. Вырос и заметил: мама плачет, уходя на кухню по ночам. Мама плачет! Ей жилось несладко! Может, мама помощи ждала!.. Первая решительная складка Юркин лоб в ту ночь пересекла.
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
| Маргарита Агашина, лучшие стихи, биография, фотогалерея, аудиофайлы | Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. Маргарита Агашина Второе февраля. |
| Маргарита Агашина: Стихи | Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи. |
| Волгоградцы отметили день рождения поэтессы Маргариты Агашиной | Автобиографические стихи Агашиной. Стихи о поэтических чтениях. Стихи советской поэтессы. Вдовья песня. Маргарита Агашина. Годы, как ласточки, мчатся. |
| Все стихи на одной странице | Маргарита Агашина | Лучшие стихотворения Маргариты Агашиной, поиск по стихам. |
СТИХОТВОРЕНИЕ ДНЯ - МАРГАРИТА АГАШИНА
Подкрадывались вьюги. Москву колючим снегом замело. А писем нет… На сердце тяжело. И, помню, я тогда пошла к подруге. Неслышно коридором общежития я к комнате знакомой подошла и слышу: — Только ей не говорите!.. Рванула дверь — и сразу поняла. Когда он уймется? Пусть летит… Пусть метет, заметет до краев, до конца дальний маленький дом, ледяное ведро на колодце и тропу от колодца к певучим ступеням крыльца. Чтобы мама опять поняла, объяснила тревогу, не вздыхала ночами, не мучила бы головы и ворчала бы тихо па почту, на снег, на дорогу, что нет дочкиных писем из дальней военной Москвы.
Снег летит и летит! Вот — и в жизни случаются вьюги! Чтоб не видели слез, ото всех отвернулась к окну. И напрасно подходят и голову гладят подруги, утешать не решаясь, опасаясь оставить одну. Очень трудно одной! Я девчонкой умела ночью в лес убежать, переплыть через Волгу весной, делать все, что считается страшно, опасно и смело. Только я не умела оставаться одной. Но кому рассказать?
К чьей руке прикоснуться рукою? Перед кем же мне встать, не скрывая заплаканных глаз? Где мне силы найти для того, чтоб увидеть такое, от чего и одной мне не быть одинокой сейчас? Это ты, моя Родина, Вера, и Правда, и Сила! Я тебе расскажу, ничего от тебя не тая. Посмотри на меня: я пришла к тебе, я попросила. Посмотри на меня: это девочка, дочка твоя. Разве я не такая, какой ты меня воспитала?
Разве ты не учила быть честной и сильной всегда? Посмотри на меня, помоги мне: я очень устала. Помоги: у меня непривычная, злая беда. Мне сейчас не помочь ни советом, ни дружбой, ни лаской; и никто из людей мне сейчас не заменит его! Все, что было у нас, мне не кажется сном или сказкой. Все, что было у нас, мне всю жизнь не забыть ничего! Все, что было у нас, оборвалось осколком металла. Как хотел он вернуться!
Но вот он упал и не встал. Значит, некого мне в День Победы встречать у вокзала. Он придет. Ведь его не удержат ни войны, ни грозы! Он поддержит меня, он без слов мне прикажет: — Иди! Пусть же слезы мои, несдержимые горькие слезы, пронесутся над ним, словно щедрые жизнью дожди! Пусть от них забелеет цветами оконная рама, разольются ручьи лепестков и былинок в саду. Он к окну подбежит, бросит мячик и крикнет мне: — Мама!
И куда я тогда от него, золотого, уйду? И кому я отдам? И на что я его променяю, если он — это я, если он — это больше, чем я, если он — это то, для чего не сдаваться должна я, чего ждешь от меня ты, родная Отчизна моя?!
Ну, что ж! Мы научились, укрощая крылатую заносчивость бровей, глядеть на них спокойно, всё прощая, как матери глядят на сыновей. Но всё труднее верится в ночи нам, когда они, поддавшись на уют, вдруг вспоминают, что они - мужчины, и на колени всё-таки встают. Маргарита Агашина, 1967.
Не знаю, может быть, она вернётся, любовь, которой Варя так ждала. Не потому ли радостно поётся у праздничного шумного стола? И кто-то, криком песню заглушая, какой-то тост провозглашает вновь... И Варя долго пляшет, провожая свою большую первую любовь.
Ехали недели. Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке. В те детские годы много я видела красоты — и среднерусской, и северной, таежной. И люди рядом были прекрасные — простые, добрые, верные. Твердо знаю: там, на Севере, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе. Все это и сейчас помню. Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам. Первые, серьезные по чувству, стихи написала я, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже грамоту какую-то мне за них прислали. Это произошло уже в маленьком городе Тейкове Ивановской области, где я кончала среднюю школу, и где нашу семью застала Великая Отечественная война... Сначала мы проводили на фронт отца и учителей. Потом ребят-старшеклассников. Я окончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась в девятом классе в третью, вечернюю, смену. В Тейкове и окрестных лесах и селах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили летчики и десантники. И, конечно, у каждой тейковской девчонки был свой десантник. Они приходили к нам на школьные вечера, а мы — к ним в землянки, в пригородный лес, с самодеятельными концертами. И я читала свои стихи: Когда штурвал сожмет рука пилота, окутав поле дымкой голубой, вас унесут стальные самолеты в далекий путь, в суровый трудный бой... О поэтических достоинствах стихов лучше промолчать. Но мне в последующей жизни довелось выступать, пожалуй, больше, чем надо. И ни одна аудитория не принимала меня так горячо. К этому времени я уже знала, что есть в Москве Литературный институт, и, конечно, мечтала в нём учиться. Но шла война, и вызов в Москву давали только технические вузы. Мне было всё равно — какой технический, и я выбрала просто институт с красивым названием: Институт цветных металлов и золота. Два года училась на горном факультете, сдавала с грехом пополам всякие технические сложности вроде сопромата и теоретической механики, но весной 45-го, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт имени Горького.
Душевные песни для душевных людей. Что было, то было у Маргариты Агашиной
МАРГАРИТА АГАШИНА ВТОРОЕ ФЕВРАЛЯ В свой срок – не поздно и не рано – придёт зима, замрёт земля. «как ромашек на лугу». Впервые стихи Маргариты Агашиной я прочитала задолго до знакомства с ней. Маргарита Агашина ушла из жизни 4 августа 1999 года, похоронена в Волгограде на Центральном (Димитриевском) кладбище. 4 августа 1999) - известная российская поэтесса, автор текста многих известных песен. Маргарита Константиновна Агашина – одна из самых светлых, почитаемых поэтов земли волгоградской.
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
Слушать аудио стихи онлайн на Второе февраля— Маргарита Агашина В свой срок — не поздно и не рано — придёт зима, замрёт земля. Стихотворение Маргариты Агашиной "Горит на земле Волгограда" — Анастасия Дмитриевна, Волжский, Волгоградская область. Стихи Агашиной всегда отличались особой нежностью и лиризмом. Автобиографические стихи Агашиной. Стихи о поэтических чтениях. Стихи советской поэтессы. Вдовья песня. Маргарита Агашина. Годы, как ласточки, мчатся. Маргарита Агашина «Второе февраля». В свой срок — не поздно и не рано — придёт зима, замрёт земля.
Волгоградцы поделились воспоминаниями о Маргарите Агашиной в канун 100-летия со дня ее рождения
| Маргарита Агашина — стихи. Читать стихотворения Маргариты Агашиной | Читать стихотворение автора Маргариты Агашиной «Второе февраля», анализ произведения поэтессы, скачать все текста стихов на сайте бесплатно. |
| Душевные песни для душевных людей. Что было, то было у Маргариты Агашиной | Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. Маргарита Агашина Второе февраля. |
| Душевные песни для душевных людей. Что было, то было у Маргариты Агашиной | Стихи о моём солдате. Когда, чеканный шаг равняя, идут солдаты на парад. |
| Настоящая поэзия. Маргарита Агашина. | Маргарита Агашина, 1967. ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ. |