Александру Ширвиндту -88 лет! Восхищаясь его умом и чувством юмора, решилась это озвучить.
Александр Ширвиндт о возрасте! Ой, ну как же здорово написано!
Но глядя на него, о возрасте забываешь: он по-прежнему моложаво элегантен, остроумен и боится прослыть ворчуном. 87-летний Александр Ширвиндт стал гостем последнего в этом году выпуска «Вечернего Урганта». По поводу пенсионной реформы Ширвиндт высказался с юмором, измерив ее количеством лет дружбы с Марком Захаровым.
Мудрые цитаты от Александра Ширвиндта
- 19 июля Александру Ширвиндту исполняется 80 лет…
- Гость Александр Ширвиндт. 101 вопрос взрослому. Выпуск от 19.09.2020
- Юрий Антонов назвал болезни Александра Ширвиндта расплатой за грехи юности
- 19 июля Александру Ширвиндту исполняется 80 лет…
- Актер Александр Ширвиндт о своей старости: «Цифры дают грустное ощущение»
Гениальные слова Александра Ширвиндта о возрасте
Актер решил не обращаться за помощью к журналистам и работникам редакций. Находясь на пороге 88-летия, легендарный актер решил подвести некий итог и ужаснулся тому, сколько ему лет. Что-то просрал в своей жизни, а что-то, наоборот, недосрал. И так далее. Когда началась пандемия, всех закрыли, особенно стариков.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.
Но умиротворения нет… Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало. Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым.
Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В нашем возрасте от 75-ти и выше ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.
Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках. Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.
Заглядывать в досье не стал. Что еще? Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть. И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить? На прощание я сказал, что бросил курить. Он посмотрел на меня через золотые очки: — Дорогой мой, зачем?
Александр Ширвиндт о своей старости: «Цифры дают грустное ощущение»
М. Ширвиндт: Не по возрасту, а по опыту. "В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. По поводу пенсионной реформы Ширвиндт высказался с юмором, измерив ее количеством лет дружбы с Марком Захаровым.
Старость средней тяжести. Александр Ширвиндт о своей старости с юмором
Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось — заглядывать в досье не стал. Я говорю: — Во-первых, коленки болят утром. Что еще? Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.
По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.
Да вот, говорю, четыреста будет. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось.
Что тут сказать? Раневская отдыхает! То есть мужчина, испортивший жизнь только одной женщине» из книги «Склероз, рассеянный по жизни» 2. Какое-то извращение по теперешним стандартам.
Сегодня настоящую страсть вызывают только враги или, на худой конец, оппоненты» «Склероз, рассеянный по жизни» 3.
Сидела совершенно прелестная актриса Юдина, игравшая Софью. Ей было лет, наверное, 20. Он шлепался на колени: «Чуть свет уж на ногах — и я у ваших ног…» А потом шептал: «Поднимите меня». И Софья дрожащими руками поднимала Чацкого. В этом, конечно, есть странность.
А вот выползать старым клоуном и говорить, что мне уже 400 лет, — в этом стыда нету. Но выползти мало — надо и уползти. В одной сцене, где я должен спрыгнуть с «кольца», меня прихватывают артисты, играющие санитаров. А ведь еще несколько лет назад я мог бы это сделать без посторонней помощи. Страшно, конечно. Помнишь, в аэропортах были такие накопители? Минут за 40 до отлета самолета пассажиров накопляли в таком жутком предбаннике, в тесноте, духоте.
Так вот, эти Дома ветеранов — как накопители перед выходом в небеса. Есть такая картина Лактионова «Обеспеченная старость», которую он нарисовал в Доме ветеранов сцены: стол, заваленный фруктами, сидят вокруг благостные бывшие артисты, божьи одуванчики. Помесь ангелов с тенями. Когда просыпаешься, чувствуешь, что и коленка не болит, и давление в норме.
Лента новостей
- Самое популярное
- “О возрасте и жизни” мысли вслух от Александра Ширвиндта | BarCaffe
- Молодежь сильно изменилась
- Ширвиндт боготворил внуков, в отличие от сына: сам объяснил, почему так
Юморное определение старости от знаменитого артиста Александра Ширвиндта
Да вот, говорю, четыреста будет. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.
Мне больше нравится жить своим умом. Если без позы, для меня порядочность — чтобы не было стыдно перед самим собой в районе трех часов ночи. Сатира — это уже не мое, она подразумевает злость. Мне ближе самоирония — это спасение от всего, что вокруг. Сатира должна единственно что — настораживать. Если адресат сатиры не полный кретин, он насторожится, почуяв стрелы. Я ору только на тех, кого люблю: чем громче крик — тем сильнее чувство.
С людьми, мне безразличными, я тих и интеллигентен. Сегодня полностью девальвированы вечные понятия: если «авторитет» — то только криминальный, если «лидер» — то лишь политический. Сейчас такая рейтинговая конкуренция, что полчаса не шутишь — могут забыть. Гонка за круглосуточностью приводит к бессмысленности. Кругом бутики пооткрывали, мюзиклы ставим. Во всем на российскую действительность нанизана западная вторичность. И чем дороже, тем вторичнее. Мне иногда говорят: «Знаете, о Вас такую гадость написали! Во-первых, половина написанного — вранье. Во-вторых, все написано неграмотно.
По мнению Оппенгеймера, счастливыми на Земле могут быть только женщины, дети, животные и сумасшедшие. Значит, наш мужской удел — делать перечисленных счастливыми. Очень страшно, когда твою жизнь будут переписывать.
Или семья? Оба ответа верны.
Но не только. Всех пожилых людей объединяет другое, значимость памяти. Даже у человека с хорошей памятью со временем даже значимые события тускнеют, остаются только яркие вспышки прожитых эмоций. Сегодня в практику вошло ведение ежедневников, обычных в специальных блокнотах или в приложениях в смартфоне. С одной стороны это хорошо и удобно, но с другой, когда мы записываем каждую встречу, каждое событие или дело, которое нам необходимо выполнить, мы постепенно начинаем терять навык запоминания.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит». А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.
Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет.
По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.
Ширвиндт: «Старость — это не когда забываешь, а когда забываешь, где записал, чтобы не забыть»
Но что значит — нецензурно? Законодательно отменили четыре слова, ты напечатать их сейчас не сможешь. Но что касается слова «жопа» — это семечки. В России вообще не материться сложно. Куда деть тогда Пушкина, Баркова, Козьму Пруткова?! Тут главное — интонация и степень необходимости. Страшно, конечно. Помнишь, в аэропортах были такие накопители? Минут за сорок до отлета самолета пассажиров накапливали в таком жутком предбаннике, в тесноте, духоте. Так вот, эти Дома ветеранов — как накопители перед выходом в небеса.
Есть такая картина Лактионова «Обеспеченная старость», которую он нарисовал в Доме ветеранов сцены. Стол, сидят вокруг благостные бывшие артисты, божьи одуванчики. Так вот, пока ходить умею… Другое дело, что нужно соизмерять походку с тем, что ты делаешь на сцене. Великий Михаил Царев играл в Малом театре Чацкого до упора. Все хихикали, ему уже было в районе 60 лет тогда. В первой сцене он вбегал на сцену. Сидела совершенно прелестная молодая актриса Юдина, игравшая Софью. Он шлепался на колени: «Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног…» А потом шептал: «Поднимите меня». И Софья дрожащими руками поднимала Чацкого.
В этом, конечно, есть странность. А вот выползать старым клоуном и говорить, что мне уже 400 лет, — это не стыдно. Но выползти мало — надо еще и уползти. Мы собирались на кухнях, в Доме актера, ходили на бега, а под одеялом говорили: доколе? Занавес подняли, и оказалось, что кошмар везде. Сейчас у меня ощущение, что планета находится в очень плохом состоянии: тайфуны, землетрясения, наводнения участились со страшной силой. Потухшие вулканы все чаще стали открывать пасти, плюются лавой. Может, Боженька, в которого я верю относительно, или инопланетяне смотрели-смотрели на нас и подумали: «Надоело!
Кроме всего прочего, он также автор большого количества театральных постановок да и в целом человек весьма уникальный и самобытный. Не зря ведь Марк Захаров у себя в книжке написал, что Ширвиндт — никакой не актёр, не режиссёр и вообще у него своя собственная профессия: быть Ширвиндтом.
Другой такой профессии нет больше ни у кого в мире. К слову, помимо театра и кино, Александр Анатольевич является также писателем. Он создал несколько книжек-автобиографий, которые полны различных интересных подробностей из жизни автора, а также очень удачных и острых цитат и высказываний о жизни. Это и неудивительно, ведь Ширвиндту сейчас уже 84 года.
Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. Что еще?
Позитив «В нашем возрасте от 75-ти и выше ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит». А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет.
Александр Ширвиндт высказался о своём возрасте: «Грустное ощущение»
Скончавшийся на 90-м году жизни Александр Анатольевич Ширвиндт был не только патриархом театрального мира, преподавателем Щукинского училища и известнейшим мастером комедии, но и непревзойденным рассказчиком. За десятилетия своей работы Ширвиндт примерил на себя множество профессий — актера, режиссера, телеведущего, юмориста, сценариста. всеми любимый актер театра и кино, театральный режиссер и совершенно уникальный человек.
Александр Ширвиндт: В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать
Скорее даже наоборот — внуки воспитывали деда. Ширвиндт говорил, что именно из-за них он был все время собранным и требовательным к себе, не позволяя расслабиться даже на минуту. Естественно, при таком подходе ни о каком противостоянии поколений и речи не было. Хоть разница в возрасте между самым старшим и младшим в семье исчислялась не одним десятком лет, все были друг другу друзьями, готовыми помочь в любую минуту.
Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.
А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать. Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов. Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось.
Да вот, говорю, четыреста будет. Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: «Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.