В захватывающее путешествие с непредсказуемыми поворотами сюжета зрителей приглашают создатели нового фильма «Черновик», снятого по книге писателя-фантаста Сергея Лукьяненко — автора знаменитых «Дозоров». Сергей Лукьяненко «Черновик» Рецензия, Обзор книг, Сергей Лукьяненко, Параллельные миры, Иные миры, Сверхчеловек, Фантастика, Длиннопост. Книги Сергей Лукьяненко. В захватывающее путешествие с непредсказуемыми поворотами сюжета зрителей приглашают создатели нового фильма «Черновик», снятого по книге писателя-фантаста Сергея Лукьяненко — автора знаменитых «Дозоров».
Про «Черновик»
- Сергей Лукьяненко: Черновик
- Лукьяненко: Снимать отечественное кино становится все выгоднее - Российская газета
- Сергей Лукьяненко рассказал о впечатлениях от фильма «Черновик»
- Похожие записи
- Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг TXT) 📗
Сергей Лукьяненко об экранизации своего романа «Черновик»
Пульса нет, конечно же. Я раздвинул веки, посмотрел в зрачки и поднялся. Мы повернулись к ней как раз вовремя: она открыла глаза. Старуха посмотрела на меня. Потом на Котю.
Снова на меня. Задержала взгляд — будто видела что то, мне недоступное. Старуха рухнула в кресло. Благодарно кивнула.
Я вдруг понял, что именно в ней странное: обычно к старости люди либо ссыхаются, либо расплываются. А эта бабуля, при всех ее морщинах, ухитрилась сохранить нормальную, почти спортивную фигуру. И ее нынешняя слабость казалась вызванной пытками, а никак не следствием возраста. Секунду я колебался, а потом обменялся с ней рукопожатием — поцелуев она явно не ждала.
Рукопожатие оказалось крепким. Хозяйка гостиницы. Котя присвистнул. И нервно захихикал.
Ты кто по отчеству? Покосилась на неподвижное тело в черном, сочувственно, но без капли сомнений на лице покачала головой. Не знаю. Они увидели гостиницу и смогли в нее войти — значит, не лишены известных способностей.
Но они не из наших. Мы с Котей переглянулись. Но у меня сейчас нет постояльцев. Не сезон, вы же видите?..
Костя, милый мальчик, принеси мне воды. У меня язык прилип к гортани. Только не из крана, на кухне белый эмалированный бак с питьевой. Набери полный графин.
Котя послушно выскочил из курительной. И вскрик. Роза Давидовна привстала в кресле: — Ты убил всех? Нет, наверное… Я не стал возиться и уточнять.
Схватил дубинку, которую положил на журнальный столик. И бросился к двери. Видимо, они спустились со второго этажа. Один держал Котю за волосы, запрокидывая голову и приставив к горлу нож.
В руках у Коти был большой стеклянный кувшин с водой. Еще двое в черном, тоже с ножами в руках, осторожно крались к курительной комнате. Мое появление их явно не порадовало. На несколько секунд все застыли.
Державший Котю сделал недвусмысленный жест, проведя ножом у самого горла пленника. К моему удивлению это оказалась девушка: лет двадцати, коротко стриженая, с чуть раскосыми глазами и смуглым лицом. Не чистая азиатка, но явно с изрядной долей восточной крови. Девушка колебалась.
Видимо, они не видели и не слышали предыдущей схватки. Но вот ее результаты были перед ними налицо. Котя умоляюще смотрел на меня. На долю скромного труженика желтой прессы выпало на сегодня изрядно приключений.
Честно говоря, я не сомневался, что смогу убить еще троих. И даже был почти уверен, что Котя не пострадает. Бросаю дубинку — она летит, будто предназначенный для метания снаряд и тяжело бьет в лоб держащего Котю черного. Тот валится навзничь, то ли мертвый, то ли оглушенный.
А я уже прыгаю вперед, уворачиваюсь от брошенных в меня ножей — стальных молний, беспомощно режущих воздух, сворачиваю шею черному в маске — снова этот влажный тягучий хруст, девушку бью в живот, потом по затылку — она падает без сознания и ее еще можно будет допросить… Скорее всего, так оно и будет. Если, конечно, та непонятная сила, что помогает мне расправляться с вооруженными врагами, позволит оставить кого то в живых… — Отпустите его и уходите, — сказал я. Судя по голосу, это был молодой парень — и на самой грани истерики. Полицейский функционал не отпустит… — Он таможенник, дурак!
Отпускаем твоего друга и уходим! Она разжала ладонь и нож упал на пол. С секундным колебанием выпустил нож и ее напарник. Они стали пятиться, отступая к двери.
Державший Котю парень неохотно убрал руку с ножом и легонько отпихнул пленника. Котя, смешно семеня ногами, побежал ко мне, так и не выпустив графин с водой. Я шагнул вперед, прикрывая Котю собой. Велел: — Отнеси водичку Розе Давидовне.
Ничего так не спасает от паники, как простые и внятные действия. Котя кивнул и юркнул в курительную. Уцелевшая троица налетчиков спешила ретироваться. Первой исчезла в двери девушка, за ней — ее напарник.
Последним шел тот, кто держал Котю. И вот тут я сглупил. Буквально на секунду повернул голову, глянул, что творится в курительной. Ничего особенного там не происходило: старуха стояла и жадно пила прямо из графина, Котя опасливо косился на дверь.
Левое плечо пронзила острая боль. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть последнего налетчика, готовящегося юркнуть в дверь. Из моего плеча торчал хвостик метательного ножа. Я взмахнул рукой и дубинка пронеслась в воздухе, тюкнув парня в затылок.
Даже через весь зал мне было видно, что череп под ударом промялся, будто спелое яблоко от удара кулака. Черный раскинул руки и рухнул в проем двери. Вот идиот… Дверь вдруг хлопнула — и сама собой закрылась, выдавив при этом тело в прихожую. На двери громыхнул, закрываясь, тяжелый засов.
Послышался голос Розы: — Вот так спокойнее будет. Подцепив ручку ножа я вытащил его из руки. Снаружи ничего не было, только разрез. А вот где то под курткой по руке текла кровь, удивительно густая и горячая.
Больно не было, только ныло и пульсировало, отдавая куда то в пальцы. Я ввалился в курительную. Бросил окровавленный нож на столик. Сел, зажимая рану.
Котя с ужасом уставился на меня. На тебе лица нет… Удивительная вещь — человек. Я убил пятерых. И никаких положенных, если верить писателям, угрызений совести и тяжких переживаний не испытал.
А одна единственная рана, понятное дело, что неопасная — и сразу стало страшно. Сразу холодок в груди. Рукав был весь в крови. Морщась, я вытащил руку.
В руках у нее появился мокрый платок, которым она аккуратно стирала кровь. Я посмотрел на свое плечо. Там был шрам, покрытый воспаленной красной коростой. Старуха отвернулась и пристально посмотрела на неподвижно лежащую женщину.
Позвала: — Клавдия! Клава, очнись! Женщина медленно, заторможено приподнялась. Посмотрела на Розу, потом на нас.
Тебе лучше? Женщина склонилась над подростком, потрясла его за плечи. Тот привстал. Клавдия взяла полупустой кувшин, сделала несколько глотков, протянула мальчишке.
Он начал жадно пить. Вода текла по его лицу, смывая кровь. Отставив пустой кувшин, пацан протер лицо руками. Шрамов на коже больше не было.
Юношеские прыщи остались. Он не обязан был нас спасать. Я подумал, что этот вопрос никогда не встает перед героями фантастических книжек. Многочисленные убитые враги остаются на месте, а потом сами собой куда то деваются.
Хорошо, допустим на открытой местности их утилизируют звери и птицы. А в помещении? Тела требуется похоронить. Наверное, возле каждой деревушки, которую минуют, размахивая острыми железяками герои боевиков, существует специальное кладбище для врагов.
Только не бросайте в воду, положите пока на бережку, — поразмыслив секунду, сказала Роза. Клавдия и Петя, с любопытством косясь на нас, но ничего не спрашивая, вышли из курительной. Не доверяю местным, знаете ли... Муж у Клавы алкоголик, сын в результате несколько… э… простоват.
В жизни их ничего хорошего не ожидало. Они мне очень благодарны. Жаль, что обычные люди и в свой срок умрут. Подцепив ногтем запекшуюся коричневую корочку на ране я потянул ее.
Результат каждому известен с детства — должна была алыми бисеринками выступить кровь. Под корочкой была чистая ровная кожа. Я стал одеваться. Вы быстро осваиваетесь.
Я посмотрел в зал. Немногословный мальчик Петя стаскивал в кучу тела. Очень легко стаскивал, будто под черной тканью скрывались надувные куклы, а не мертвая плоть. Раны сразу зажили, и такая силища… — Это моя территория, — сказала Роза, будто это все объясняло.
К сожалению, воевать — не моя прерогатива. Кто вы? И что за мир вокруг? Хотя тут несколько неубрано… Идемте!
А коньячок с сигарами прихватите, да. Достал и сигары из деревянной шкатулки, и плоскую флягу коньяка, и три изящных серебряных стаканчика. Вслед за старухой мы прошли через залу, где Клавдия с ведром и ворохом тряпок оттирала с ковра темные пятна, поднялись по лестнице на второй этаж. От небольшого холла расходились в две стороны коридорчики.
Но Роза кивнула в сторону диванчика и пары кресел у окна. Может, все таки, по сигаре? А я, с вашего позволения… простите, что так вульгарно… Она откусила кончик толстой коричневой сигары. На журнальном столике перед диванчиком имелась пепельница и коробок спичек.
Головка сигары отправилась в пепельницу, от длинной спички Роза ловко раскурила сигару. Странное это зрелище — женщина с полноценной «короной». Сразу вызывает возмущение у мужчин… Фрейд бы по этому поводу нашел, чего сказать. Я сел рядом и огляделся.
Комнатушка походила на холл маленькой гостиницы. На стенах лампы — газовые. Холодный камин с аккуратно уложенными дровами. Как угодно называйте.
Я молча кивнул. Он не стал садиться, стоял у окна. Мы теперь во все поверим. Поколебавшись, я взял стеклянную фляжку.
Армянский «Праздничный». Судя по этикетке — выпущенный еще в СССР. Я налил три стаканчика, хотя Роза и покачала головой. Все и не перечислить.
Революцию встретила в «Европейской», заместителем директора. Работала и когда большевики в ней приют для беспризорников открыли, и когда при НЭПе снова в порядок гостиницу привели. А в двадцать пятом — попала под статью. Всякий выживал, как мог.
Ходила под следствием. Бежать в мои годы уж поздновато… родилась бы мужиком — застрелилась, тогда это было модно, но мне никогда не нравились эмансипе. Лежать в покойницкой с дыркой в голове? Нет уж, увольте!
А глотать отраву — это для девочек истеричек. Так что ждала естественного развития событий. И вдруг началась форменная чертовщина! Прихожу на работу, у самой в голове одно — сегодня в допре окажусь или завтра.
А меня — не узнают! Куда прешь, говорят, бабка! Номеров нет свободных! Она тихо засмеялась.
Муж, покойник, как то странно смотрит. Но ничего. Поужинали, спать легли. Под утро он просыпается — и давай орать!
Кто такая, почему в моей постели… Вот ведь дурак, верно? Нашел в кровати женщину, пусть даже немолодую, пользуйся моментом! Кричу ему: «с ума сошел, старый хрыч? Я твоя жена!
Три дня по Питеру моталась. Спала на улице, христарадничала, думала, что с ума сошла. И вдруг подходит ко мне почтальон. На улице, представляете?
Вручает телеграмму. А в ней адресок на Литейном и предложение прийти. Мне терять нечего, двинулась по адресу. Нашла рядом с Офицерским собранием маленький магазин.
На витрины посмотрела — чуть не упала. Время то какое было? А за стеклом — изобилие… Рыба красная и белая, раки живые, икра черная и красная, вина и шампанское, вырезка свежая, пикули, оливы в рассоле, фрукты глазированные, шоколад… В лучшие годы нэпа такого не видала. Только при царе, да и не во всяких гастрономах… А народ мимо идет — как не видит… Я войти то вошла, а сама уже ничего не понимаю!
Она посмотрел на нас с Котей, будто проверяя, верим или нет. Пыхнула сигарой и продолжила: — Вышел хозяин, культурный молодой паренек, посмотрел на меня пристально и говорит: «Да у вас сейчас голодный обморок случится, уважаемая…» Накормил, напоил, все честь по чести. И говорит: «Вас, наверное, забывать все стали? На работе не узнают, в семье не признали?
Вот он мне и объяснил… то, что сейчас я вам расскажу. Начнется пожар или землетрясение. Котя фыркнул. Вам пока не понять, вот к шестидесяти годам убедитесь, если доживете.
Как в народе говорят: хоть золотарь, хоть царь, а всё — смертна тварь... Совсем другое, если ты в своем деле достиг высот мастерства. Или в живописи. Или в военном искусстве.
И вот такие люди не умирают. Они становятся мастерами. И выпадают из жизни! Я вздрогнул.
Кто-то выбрал второе. Но так многие и в советское время делали. Однако из уехавших после революции большинство или вернулись, как Алексей Николаевич Толстой, или не состоялись в том мире. Исключение - Владимир Набоков. Не думаю, что Вера Полозкова будет собирать стадионы в Лондоне и Париже, читая свои стихи. Я даже сомневаюсь, что она напишет много после отъезда. Классикой жанра здесь стал Стивен Кинг, своими твитами достающий миллиардеров и ключевых мировых лидеров. Может быть, они получили какие-то преференции и в этом смысле «нашли себя».
А лично я указывать, как надо жить и поступать, не собираюсь. Стивену Кингу повезло - как писатель он кончился лет 10 назад. Почему бы ему не поруководить Маском, Трампом и всем миром? Да, писатель должен иметь свое мнение и не бояться его высказывать. Можно пытаться говорить в книгах, спрятаться за ними - но молчание в ответ на вопрос - не слишком красиво. Я свое мнение не скрываю: я со своей страной и народом, со своими основными читателями. Да, мне, как любому человеку, не нравятся боевые действия, не нравятся санкции. Я, признаюсь, с большим удовольствием, ездил в Европу, отдыхал, любовался старинными соборами и шпилями.
Но для меня Родина - это Россия, или, если хотите, Советский Союз в широком смысле.
Фото РИА Новости Завтра в кинотеатрах выходит экранизация романа Сергея Лукьяненко "Черновик" — фантастической истории об обычном молодом парне, ставшем таможенником на границе между параллельными мирами. Metro выяснило у автора, понравилась ли ему киноверсия книги и над чем сейчас трудится мастер фантастики. Разговор с писателем состоялся у него дома - в уютной квартире в центре столицы, заполненной детскими игрушками и книгами. То и дело в беседу деликатно вмешивался говорящий волнистый попугайчик Людвиг, очевидно, желая помочь хозяину отвечать на некоторые вопросы.
Не могу удержаться — вы всегда даёте интервью у себя дома? Не опасаетесь попасть в историю на волне сексуальных скандалов с участием известных людей? Если честно, даже как-то не задумывался на эту тему. Последнее время приходится давать много интервью и удобнее это делать дома. Но не всегда же приходят такие молодые, красивые интервьюеры.
Ну вот, начинается... Шучу, шучу! Давайте лучше о фильме. Насколько, по-вашему, создателям ленты удалось передать суть книги "Черновик"? В целом я доволен тем, что получилось.
Основные сюжетные и смысловые линии сохранены. Мне нравится выбор главных исполнителей — Никита Волков, Евгений Ткачук, Юлия Пересильд — все на своих местах и отлично сыграли.
Автор: Сергей Лукьяненко Однажды вы приходите домой и обнаруживаете, что в вашей квартире живет другой человек, ваша собака вас не узнает. Потом вас начинают забывать знакомые и родственники и пропадают ваши документы. Что происходит?
Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг TXT) 📗
Давыдов поморщился и продолжил: —…то копии документов хранятся у нотариуса, в органах регистрации актов купли-продажи жилья, в дэзе, наконец. Подменить все эти документы… — он замялся, — ну, наверное, возможно, но настолько сложно и дорого, что овчинка выделки не стоит. Не будет никто из-за однокомнатной в панельном доме на окраине такие дела воротить! Наталья хмыкнула — так торжествующе, что стало ясно: она уверена в наличии документов.
И в дэзе, и у нотариуса… — Вам же, гражданка Иванова, если вы здесь проживаете, я бы посоветовал завести хоть какие-то отношения с соседями. Кто может подтвердить, что вы тут живете? Подруги, родственники?
А с соседями такими, стыд пропившими… — она гневно посмотрела на соседей, — знаться не собираюсь. Давайте покинем квартиру гражданки… Я понял, что проиграл. И сказать мне было нечего.
Хотя… — Кешью я тебе не оставлю, сука! Кешью цапнул меня за палец, вывернулся, упал на пол и принялся лаять. На меня.
Кешью сидел на руках у Натальи и возмущенно облаивал меня. Палец болел, но все-таки скай прихватил его не до крови. Собака, похоже, с вами не согласна.
Вот для чего ты все задумал, да? Собаку отнять? Едва мы вышли в подъезд — Давыдов то ли подталкивал меня, то ли выпихивал, — дверь за нами с грохотом захлопнулась.
Щелкнули замки. Потом брякнула задвижка. Я посмотрел на соседей.
Галина, я наконец-то вспомнил ее отчество — Романовна, смотрела на меня с неподдельным восторгом. Еще бы! Такая тема для разговоров!
Глаза у Галины Романовны округлились. И не жил ты здесь никогда! Давыдов вздохнул: — Зря вы так.
Похоже, вам предстоит долгое разбирательство, а вы свидетелей против себя восстанавливаете… — Так вы мне верите? Никогда я милицию не любил. Слишком уж часто беды от ментов больше, чем помощи.
Но этот старший сержант мне нравился, он… ну, как сказать, походил на правильного. На нормального милиционера. Такого, каким тот должен быть.
Даже то, что он спасовал перед документами Натальи, меня не обидело. Не похоже, что вы врете, да и зачем вам врать. И соседям вашим я верю.
Давыдов закурил и продолжил: — Если бы я решал, то одно слово этой сволочной бабки все бумажки бы перевесило. Давыдов глянул в пачку. Сказал: — Последнюю менты не забирают… зато угощают.
Кури, у меня в машине есть. Похоже, расходиться им не хотелось — настолько ошарашило всех происходящее. Кроме паспорта?
Я покачал головой. Идите по всем конторам, где могут быть бумажки, подтверждающие ваше право на жилье. Без бумажки ты кто?
Хоть сто свидетелей приведи, которые с тобой в квартире водку пили, обои клеили, новоселье обмывали. Но без бумажки ты никто, и ни один суд тебя не защитит. Если знакомые журналюги есть — к ним обратись.
Может, посоветуют чего или статью напишут… — Это раньше к статьям внимание было, — пробормотал Петр Алексеевич. И что документы всюду подменили, и что обои переклеили, кафель сменили. Но чтобы собака хозяина не признала?
Взрослой брал? В два месяца. Ну что же я, свою собаку не узнаю?
Это для чужого человека они на одно лицо… Рация у Давыдова вновь запищала. Надавил кнопку лифта. Они погрузились в лифт, цепляясь друг за друга стволами автоматов и как-то совершенно этого не замечая.
Вот так и происходят несчастные случаи… — Кирилл, может, зайдешь, сто грамм выпьешь? Если у родителей теперь не прописаны какие-нибудь таджикские беженцы… Петр не улыбнулся. Я тоже подумал, что ничего смешного в этих словах нет.
Пожал ему руку и вызвал лифт. Наглых некрасивых девиц — тоже. Я достал из холодильника пакет промороженных сосисок, пока они варились — полил цветы.
Цветочкам повезло, я хоть и обещал заезжать, но все ленился… Может быть, цветы во всем виноваты? Они обладают коллективным растительным разумом и древней магией… Хихикнув, я пошел есть сосиски. Как ни странно, но настроение у меня почему-то не упало окончательно, а, напротив, улучшалось с каждой минутой.
Отобрали квартиру? А вот хрен! Никто ее не отберет.
Найдутся «бумажки», найдутся свидетели, найдутся и нужные люди в прокуратуре, чтобы «взять дело на контроль». В конце концов, отец у меня всю жизнь отработал гинекологом, очень даже неплохим, и сколько через него прошло женщин-судей и судейских жен… Помогут. В нашей стране прав не тот, на чьей стороне правда, а тот, у кого друзей больше.
А у меня и дело правое, и связи найдутся. Зато будет, что потом вспомнить! Успокаивая себя этими мыслями, я достал из холодильника бутылку водки, выпил под сосиски сто граммов и спрятал обратно.
Напиваться в одиночку в мои планы не входило, а вот посоветоваться с умным человеком за бутылкой, снять стресс — это будет очень даже к месту. Прихватив телефон, я завалился на диван. К кому бы напроситься или лучше кого позвать к себе?
Такого, чтобы разговор не выродился в пьяный треп ни о чем… И тут телефон зазвонил сам. Не дай Бог, родители вздумали позвонить мне домой и наткнулись на эту… лахудру… — Кирилл? Мобильник отключен, у тебя дома Анька рычит, что ты там больше не живешь… ты что, совсем спятил, квартиру ей отдал и сам ушел?
Мобильник, оказывается, сел. А зарядка оставалась в квартире… — Ну а кто? Баба какая-то… Все женщины в мире делились для Коти на «баб» и «даму».
Бабы — это все лица женского пола. Дама — это та баба, в которую он в данный момент влюблен. К кошачьим он был совершенно равнодушен, но свое паспортное имя Константин почему-то не любил и с детства с удовольствием откликался на Котю или Котенка.
Обычно такие прозвища прилипают к здоровенным неторопливым мужикам, относящимся к ним с иронией. Котя же был невысоким, щуплым и подвижным до суетливости. Не Квазимодо, но и не Аполлон, Котя, однако, обладал изрядным обаянием.
Многие писаные красавцы, пытавшиеся закадрить с ним на пару девиц, с удивлением убеждались, что самая симпатичная неизменно предпочитала Котю. Еще на два часа работы. Приезжай ты, а?
Очередная дама перешла в категорию баб, не сумев окольцевать моего слишком подвижного друга. А новой еще не появилось. Что прихватить?
Вот так и получилось, что, лишившись квартиры, я отправился пьянствовать с другом. Нормальный русский вариант развития событий, странно было бы ожидать чего-то другого. Котя жил в просторной двухкомнатной квартире в старом сталинском доме на северо-западе.
Временами в квартире было чисто и прибрано, но сейчас, в отсутствие дамы, жилье постепенно превращалось в свойственный Коте безалаберный бардак. Судя по пыли на подоконниках и немытой плите, с очередной пассией Котя расстался не меньше недели назад. При моем появлении Котя оторвался от компьютера, выставил на стол бутылку коньяка — и впрямь приличный пятилетний «Арарат», — довольно потер руки.
Сказал: — Теперь пойдет. А то без ста грамм рассказ не осилю, а в одиночку не пью. Это была его обычная присказка.
Без ста грамм он не был готов осилить уход очередной дамы, дописать рассказ или выдать мудрый совет. В одиночку, впрочем, он действительно никогда не пил. Мы разлили коньяк по рюмкам.
Котя задумчиво посмотрел на меня. В голове крутились десятки вопросов, но задал я самый нелепый: — Котя, а что такое «лахудра»? Близорукость у него была очень умеренная, но кто-то его убедил, что очки ему идут.
В принципе они и шли, к тому же в очках Котя выглядел совершенно типичным умным еврейским мальчиком, работающим «где-то в сфере культуры». То есть самим собой. Вокзальная, плечевая… — Плечевая?
Ты-то что хотел спросить? Дома мог какую-нибудь книжку глянуть, а на память… я-то сам не врач. Котя зарабатывал на жизнь довольно оригинальным методом — он писал рассказы для «желтой» прессы.
Якобы документальные. Всякие там исповеди матерей, согрешивших с сыновьями, терзания голубых, влюбившихся в мужика с нормальной ориентацией, записки зоофилов, воспылавших страстью к дикобразам, признания несовершеннолетних девочек, которых соблазнил сосед или учитель. Все это дерьмо он гнал километрами в тот период, когда его бросала очередная подруга.
Когда же половая жизнь Коти налаживалась, он переходил на сенсационные материалы о летающих тарелках, духах и привидениях, личной жизни знаменитостей, масонских заговорах, еврейских кознях и коммунистических тайнах. Ему было в принципе все равно, что писать, существовало лишь два периода — о сексе и не о сексе. Покачал головой: — Котя, ты хоть сам понимаешь, чего пишешь?
По степени развитости? Котя промычал что-то невнятное. Потом изрек: — Замени там «семнадцатилетняя» на «двадцатилетняя».
Ну сочини эротический роман, что ли. Большой, серьезный. Все-таки литература.
Может, «нобелевку» получишь или «букер». Котя вдруг опустил глаза, и я с удивлением понял, что попал в точку. Сочиняет он что-то такое… серьезное.
Или собирается. В принципе Коте достаточно было хорошим языком описать свою жизнь, чтобы получилось вполне занятное чтиво о нравах московской богемной и около нее молодежи. Но это я говорить уже не стал, решив, что на сегодня лимит дружеских подколок выбран.
И сам удивился, как легко это прозвучало. За рассказом мы почти допили коньяк, Котя несколько раз снял и протер очки, под конец вообще убрал их на телевизор. Пару раз он что-то уточнял, один раз все-таки не выдержал и спросил: «А ты не гонишь?
Может, тайком квартиру перепродали, эту стерву вселили… — Котя! Она утверждает, что живет там три года! И по документам — три года!
Котя кивнул и сказал: — С первого взгляда — похоже на обычное квартирное кидалово. Но… за один день сменить обои, кафель… что там еще? А также перекрутить смесители, вытащить мебель, поставить новую… и еще создать обжитую обстановку, тапочки там раскидать, лифчики развесить… Кирилл, единственная разумная версия — ты врешь.
Я же говорю — разумная версия! Теперь — неразумные. Первая — ты сошел с ума.
Или ушел в запой. Квартиру продал неделю назад, когда тебя Анька бросила, и забыл про это. Кто-нибудь у тебя в гостях был?
Игорек вечером забегал.
Ведь человек он неугомонный и деятельный. И постепенно осознаёт, что манипулирование людьми — это преступление, причём, не менее страшное, чем физическое уничтожение. Здесь имеет место уничтожение моральное: лишение людей воли, свободы действий, личной инициативы, возможности поступать в соответствии со своими убеждениями.
А для тех, кто против заведённого порядка - существует мир «Нирвана». Он-то меня особенно и поразил. На первый взгляд этот мир чем-то напоминает нашу унылую и убогую российскую действительность, которую стараются всячески приукрасить власть предержащие. Обитатели странного посёлка в этом мире находятся как будто под воздействием наркотиков: они довольны всем на свете — своим жалким существованием, абсолютно бездумной жизнью, отсутствием необходимости что-то решать, создавать, творить.
Они вечно в состоянии эйфории и полного довольства. А ведь наших простых, обычных россиян тоже постоянно призывают: наслаждайся жизнью, потребляй, празднуй, веселись, не задумывайся о проблемах. И вот мир «Нирвана» показывает закономерный итог такого образа жизни: там обитают уже не люди, а «овощи», без воли, без мысли, без цели. Это «не совсем тюрьма, не совсем психушка, а яркий, уютный, безопасный мир» - для «овощей».
Есть над чем задуматься… Все миры, куда попадает Кирилл, - очень странные. Но самый странный — Аркан, загадку которого и старается разгадать наш герой. Автор, как я поняла, пытается показать альтернативное развитие нашей Земли — по одному из сценариев, где всё тихо, мирно, беспроблемно и бескровно, где нет ни революций, ни войн, ни нищеты. Один из миров - черновик, другой — чистовик.
Кирилл может присутствовать в любом из миров, в том числе и в том, где все ошибки исправлены. Но почему так неуютно там Кириллу?
В них оказывается втянут молодой человек Константин, которому приходится учиться существовать в новой для него реальности. В 2018 году вышла экранизация «Черновика», получившая немало критики, но благосклонно принятая самим автором романа. Обсудить книгу и фильм вы сможете на встрече нашего клуба!
Обьем книги: Фрагмент Еще вчера у него была своя квартира, работа, друзья, собака, налаженный быт… а сегодня мир словно перевернулся — никто не узнает парня, даже самые близкие люди, а документы, подтверждающие его личность, рассыпаются в пыль. Нет, жестокое испытание, после которого Кирилл становится функционалом — человеком, наделенным сверхспособностями и возможностью перемещаться между параллельными мирами.
О книге "Черновик. Чистовик"
- Сергей Лукьяненко - Черновик
- Писатель Сергей Лукьяненко: «Мир зашел в тупик» - МК
- Сергей Лукьяненко высоко оценил экранизацию «Черновика»
- Сергей Лукьяненко «Черновик» | Пикабу
Сергей Лукьяненко: экранизация «Черновика» максимально близка к книге
это теперь не только популярная книга фантаста Сергея Лукьяненко. А я гордо встаю у двери и, размахивая книгой, не пускаю груз в Москву. Долгое время Сергей Лукьяненко под ником doctor_livsy был одним из самых популярных блогеров. Во-первых, съемки проходили в парке «Зарядье», а не студии и, во-вторых, мы пригласили необычного гостя — не артиста, а писателя Сергея Лукьяненко.
Сергей Лукьяненко книга «Черновик»
У меня создалось впечатление, что увлекательность книг Сергея Лукьяненко имеет обратную сторону. Первые книги врача-психиатра Сергея Лукьяненко вышли ещё в 80-х годах. Черновик - автор Сергей Лукьяненко, на сайте Вы можете бесплатно читать книгу онлайн. Сергей Лукьяненко «Черновик»: аннотация, рейтинг, отзывы. Скачать книгу в форматах fb2, txt, epub, pdf. «Черновик» – это роман российского фантаста Сергея Лукьяненко, которого подавляющее большинство читателей любит за похождения Иного Антона Городецкого или лихие космооперы.
Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг TXT) 📗
Поэтому, наблюдая за ним, можно избежать ошибок на Земле, использовать Аркан как черновик. Оговорюсь, что ближе к концу романа это представление сильно пошатнется. После неудачной попытки нашему герою это удаётся. А вот тут и начинаются главные сюжетные повороты, многие из которых необычны и даже лихи.
Есть у сюжета и минусы: некоторая шаблонность, совершенно ненужная любовная линия, приличное количество «роялей в кустах». Но, тем не менее, минусы не такие большие, чтобы на них делать акцент. Общее впечатление от сюжета очень достойное.
Язык у Лукьяненко просто великолепен. Юмор романа и простота повествования делают чтение романа очень приятным и позитивным. Язык не то чтобы безумно красив, но простой и очень точный.
В одно небольшое предложение автор может вложить смысла больше, чем некоторые в несколько страниц. Итог: Перед нами книга, типичная для Лукьяненко, написанная в присущем ему стиле и в соответствующей атмосфере. Множество интриг, завязанных в первом романе, будут раскрыты уже в «Чистовике».
Вся надежда была на "Чистовик" - вторую книгу дилогии, где должны были быть расставлены все точки над i. Я не хочу сказать, что вторая книга оказалась плохой, нет, скорее, проблема была в моих завышенных ожиданиях. Казалось, что Сергей Лукьяненко "перезапустит" историю, вдохнет в нее новую жизнь, а вместо этого писатель предпочел вялое развитие, перетекающее в скучный финал. И снова повторение истории: достаточно интересно и бодрое начало, перетекающее в унылую феерию идиотизма, столь свойственную российскому кинематографу. Впрочем, сам Лукьяненко остался доволен результатом.
Год написания: 2005, 2007 О книге "Черновик.
Чистовик" Еще вчера у него была своя квартира, работа, друзья, собака, налаженный быт… а сегодня мир словно перевернулся — никто не узнает парня, даже самые близкие люди, а документы, подтверждающие его личность, рассыпаются в пыль. Нет, жестокое испытание, после которого Кирилл становится функционалом — человеком, наделенным сверхспособностями и возможностью перемещаться между параллельными мирами.
Его не узнают друзья, знакомые и даже родители.
В его квартире живёт другой мужчина, а документы на глазах превращаются в прах. Далее героя ждут невероятные приключения. Он становится пограничником между мирами, функционалом, относящимся к классу избранных.
В каждой параллели существуют повстанцы, пытающиеся разрушить систему. А после Кирилл становится обычным человеком без сверхспособностей и ему нужно вновь научиться жить в реальности...
Бесплатно читать онлайн Черновик
- Сергей Лукьяненко - Черновик
- Сергей Лукьяненко - Черновик
- Мир победившего ГУЛАГа. Что осталось в «Черновике» от книги Лукьяненко | Аргументы и Факты
- Самая неоднозначная дилогия Сергея Лукьяненко: гениальное начало и скомканный, скучный финал.
- Сергей Лукьяненко: «Отечественная научная фантастика еще жива» - Иван РЫБИН
Сергей Лукьяненко: экранизация «Черновика» максимально близка к книге
Чем закончится история Кирилла? Об этом можно читать онлайн в фэнтези Сергея Лукьяненко Черновик. Дата написания.
Как выяснилось, деревянный кол в груди смертелен для человека не менее, чем для вампира. Левша рухнул прямо на Котю и тот с воплем выскочил из под подергивающегося тела.
Попятился от меня, будто ожидая, что я его прикончу и его. Собственно говоря, а почему бы ему так не подумать? Ведь для Коти я — почти незнакомый человек… — Ты их убил! Ты… ты… — Они бы убили нас! Нож, между прочим, летел тебе в горло!
Котя закивал, но без особой убежденности. Потом глаза у него чуть прояснились, безумный ужас ушел. Но явно обещал вернуться. Не псих. Они напали, я защищался.
При этом лицо у него, как это часто бывает с очкариками, стало растерянным и беззащитным Я оглядел четыре неподвижных тела. У одного нож в сердце, у другого сломана шея, двоих я проткнул. Кажется, одного насквозь. Это с какой силищей надо было ударить? Я с легким ужасом посмотрел на собственные руки.
Так захочешь в носу поковыряться и полголовы оторвешь… — Не знаю, как. Это само пришло. Надо было защищаться, ну и…. Будто ты стихи читаешь вслух. Ничего себе сравнение!
Все таки в Коте есть задатки писателя. Я… даже не сомневался в этом. Знал, что так надо. Водрузил очки на нос. Взгляд у него стал более осмысленный.
А что? Затрудняюсь сказать, на каком языке... Но я такого языка не знаю… Я не удивился. Что такое функционал? Котя еще раз смерил меня взглядом и покачал головой: — А ведь ты чувствовал!
Ты знал, что здесь будет засада! С очевидным спорить было бесполезно. Я зашел за барную стойку, заглянул в дверь. Небольшая кухня, все в том же стиле «у нас тут девятнадцатый век, вы не против? Я взял с полки бутылку вызывающе алкогольного вида, глянул на этикетку.
Так, информация к размышлению… Надпись явно на английском. Какой то виски. Котя подошел, неприязненно поглядывая на тела. Он сделал крупный глоток прямо из горлышка, закашлялся. Котя посмотрел на меня с неожиданной иронией: — Я бы предположил, что эти вот… что они здесь такие же гости, как и мы.
И общались на своем языке. Только ты, похоже, этот язык понимаешь. Котя прошелся от тела к телу, трогая каждого за запястье. Кирилл, ну что же ты наделал… Это ведь другой мир! А мы начали знакомство с ним с преступления… Зря ты их убил… Он подошел к дальней двери и осторожно заглянул внутрь.
Потом вывернулся обратно и обессилено прислонился к стене. Лицо у него стремительно бледнело. Подхватив на ходу дубинку я бросился к нему на помощь. Был он белый как мел и в бисеринках пота. Одна капля смешно свисала с носа.
Надо было… надо было помучить. В общем то после этого в дверь можно было и не заглядывать. Все стало понятно. Но я все таки заглянул. Вот тут как раз надо… пощупать пульс.
Глава 9 Бытует мнение, что самым гнусным преступлением на свете является убийство детей. Убийство стариков вызывает презрительное возмущение, но уже не будит инфернального ужаса. Убийство женщин также воспринимается крайне неодобрительно — как мужчинами за что женщин убивать то? А вот убийство человека мужского пола, с детством распрощавшегося, но в старческую дряхлость не впавшего, воспринимается вполне обыденно. Не верите?
Ну так попробуйте на вкус фразы: «Он достал парабеллум и выстрелил в ребенка», «Он достал парабеллум и выстрелил в старика», «Он достал парабеллум и выстрелил в женщину» и «Он достал парабеллум и выстрелил в мужчину». Чувствуете, как спадает градус омерзительности? Первый тип явно был комендантом концлагеря и садистом. Второй — эсэсовцем из зондеркоманды, сжигающим каждое утро по деревеньке. Третий — офицером вермахта, поймавшим партизанку с канистрой керосина и коробкой спичек возле склада боеприпасов.
А четвертый, хоть и стрелял из парабеллума, легко может оказаться нашим разведчиком, прикончившим кого то из трех негодяев. Так вот, люди в черном явно не были озабочены укреплением своего реноме. В небольшой комнате — я мысленно определил ее как курительную, я увидел три неподвижных тела. Старуха, женщина и мальчик подросток. Всему есть свое место и время.
Истязаниям пристало твориться в пыточных камерах темных подземелий. Среди мягких кресел и диванчиков будь они хотя бы кожаными, а не из розового шелкового шенилла и журнальных столиков с хрустальными пепельницами неподвижные окровавленные тела выглядят особенно омерзительно. А еще — очень тошнотворна смесь запахов хорошего табака и свежей крови… Повинуясь инстинкту защиты слабого, я первым делом подошел к голому по пояс подростку, привязанному к креслу. Мальчишке было лет четырнадцать пятнадцать, на возраст невинного ребенка он уже проходил с трудом, но все таки… А вот привязали его как то картинно, так тупые злодеи связывают смелых юных героев в детских фильмах, затрачивая метров десять толстой веревки и совершенно не гарантируя результата. Ноги примотаны к ножкам кресла, руки — к подлокотникам, еще несколько петель вокруг пояса и петля на шее.
И повсюду — кровь. На мешковатых штанах из темно коричневой ткани, на прыщавом мальчишеском лице. Кровь совсем свежая. Но многочисленные порезы — на лице, на руках, на торсе — уже не кровоточат. Я осторожно прижал пальцы к сонной артерии.
И почувствовал слабое редкое биение. Развяжи его и положи на диван… Сам я отправился к женщине. Та же самая картина: неглубокие порезы, кровоподтеки. Крови потеряла много, мне показалось, что ковер под ногами влажно хлюпает. Но живая.
Но если уж взялся кого то мучить и тыкать ножиком, то разумно вначале жертву раздеть. Во первых, видно результат своей работы. Во вторых, голый человек уже заранее напуган и унижен. А тут — с пацана сняли только рубашку, женщину вообще не рискнули раздеть. У старухи — ей было за шестьдесят, не меньше, я тоже нашел пульс.
Пожалуй, из троицы она была самой колоритной. Если пацан был типичным подростком, которому впору рекламировать лосьон от угревой сыпи, женщина походила на обычную домохозяйку лет сорока, то старуха скорее напоминала маститую актрису в возрасте. Я не о внешности, а о том редком типе харизматичных женщин, которые с годами утрачивают внешнюю привлекательность, но обретают внутреннюю силу. Старая, но крепкая; с лицом морщинистым, но фактурным; с седыми, но густыми и ухоженными волосами. Среди русских женщин такие редкость — обычно они превращаются либо в затюканных, либо в сварливых бабок.
Среди западных тоже, они в большинстве своем мигрируют в сторону бодрых туристок в шортах и с фотоаппаратом. Убрав руку я в задумчивости отступил от кресла. Старуху пытали меньше всего. Несколько синяков — будто размашисто, но неумело били по лицу. Несколько порезов на шее — скорее всего, запугивали, прижимая нож к горлу.
Роскошное но предусмотрительно глухое платье из шелка цвета морской волны даже не было запачкано. Котя сглотнул. Поглядел на три неподвижных тела, на пролитую повсюду кровь. И вышел в большой зал. Когда я заканчивал развязывать старуху все те же многочисленные, но не слишком надежные веревочные петли , Котя довольно бодро втянул за ноги труп судя по отсутствию крови — это был тот, кому я сломал шею.
Оставил беспамятную бабку, наклонился над телом и стащил с болтающейся головы капюшон. Ничего необычного, если не считать того факта, что это убитый мной человек. Европеоид, лет двадцать пять — тридцать. Лицо грубоватое, непримечательное. На шее, в месте удара, багровый кровоподтек.
Пульса нет, конечно же. Я раздвинул веки, посмотрел в зрачки и поднялся. Мы повернулись к ней как раз вовремя: она открыла глаза. Старуха посмотрела на меня. Потом на Котю.
Снова на меня. Задержала взгляд — будто видела что то, мне недоступное. Старуха рухнула в кресло. Благодарно кивнула. Я вдруг понял, что именно в ней странное: обычно к старости люди либо ссыхаются, либо расплываются.
А эта бабуля, при всех ее морщинах, ухитрилась сохранить нормальную, почти спортивную фигуру. И ее нынешняя слабость казалась вызванной пытками, а никак не следствием возраста. Секунду я колебался, а потом обменялся с ней рукопожатием — поцелуев она явно не ждала. Рукопожатие оказалось крепким. Хозяйка гостиницы.
Котя присвистнул. И нервно захихикал. Ты кто по отчеству? Покосилась на неподвижное тело в черном, сочувственно, но без капли сомнений на лице покачала головой. Не знаю.
Они увидели гостиницу и смогли в нее войти — значит, не лишены известных способностей. Но они не из наших. Мы с Котей переглянулись. Но у меня сейчас нет постояльцев. Не сезон, вы же видите?..
Костя, милый мальчик, принеси мне воды. У меня язык прилип к гортани. Только не из крана, на кухне белый эмалированный бак с питьевой. Набери полный графин. Котя послушно выскочил из курительной.
И вскрик. Роза Давидовна привстала в кресле: — Ты убил всех? Нет, наверное… Я не стал возиться и уточнять. Схватил дубинку, которую положил на журнальный столик. И бросился к двери.
Видимо, они спустились со второго этажа. Один держал Котю за волосы, запрокидывая голову и приставив к горлу нож. В руках у Коти был большой стеклянный кувшин с водой. Еще двое в черном, тоже с ножами в руках, осторожно крались к курительной комнате. Мое появление их явно не порадовало.
На несколько секунд все застыли. Державший Котю сделал недвусмысленный жест, проведя ножом у самого горла пленника. К моему удивлению это оказалась девушка: лет двадцати, коротко стриженая, с чуть раскосыми глазами и смуглым лицом. Не чистая азиатка, но явно с изрядной долей восточной крови. Девушка колебалась.
Видимо, они не видели и не слышали предыдущей схватки. Но вот ее результаты были перед ними налицо. Котя умоляюще смотрел на меня. На долю скромного труженика желтой прессы выпало на сегодня изрядно приключений. Честно говоря, я не сомневался, что смогу убить еще троих.
И даже был почти уверен, что Котя не пострадает. Бросаю дубинку — она летит, будто предназначенный для метания снаряд и тяжело бьет в лоб держащего Котю черного. Тот валится навзничь, то ли мертвый, то ли оглушенный. А я уже прыгаю вперед, уворачиваюсь от брошенных в меня ножей — стальных молний, беспомощно режущих воздух, сворачиваю шею черному в маске — снова этот влажный тягучий хруст, девушку бью в живот, потом по затылку — она падает без сознания и ее еще можно будет допросить… Скорее всего, так оно и будет. Если, конечно, та непонятная сила, что помогает мне расправляться с вооруженными врагами, позволит оставить кого то в живых… — Отпустите его и уходите, — сказал я.
Судя по голосу, это был молодой парень — и на самой грани истерики. Полицейский функционал не отпустит… — Он таможенник, дурак! Отпускаем твоего друга и уходим! Она разжала ладонь и нож упал на пол. С секундным колебанием выпустил нож и ее напарник.
Они стали пятиться, отступая к двери. Державший Котю парень неохотно убрал руку с ножом и легонько отпихнул пленника. Котя, смешно семеня ногами, побежал ко мне, так и не выпустив графин с водой. Я шагнул вперед, прикрывая Котю собой. Велел: — Отнеси водичку Розе Давидовне.
Ничего так не спасает от паники, как простые и внятные действия. Котя кивнул и юркнул в курительную. Уцелевшая троица налетчиков спешила ретироваться. Первой исчезла в двери девушка, за ней — ее напарник. Последним шел тот, кто держал Котю.
И вот тут я сглупил. Буквально на секунду повернул голову, глянул, что творится в курительной. Ничего особенного там не происходило: старуха стояла и жадно пила прямо из графина, Котя опасливо косился на дверь. Левое плечо пронзила острая боль. Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть последнего налетчика, готовящегося юркнуть в дверь.
Из моего плеча торчал хвостик метательного ножа. Я взмахнул рукой и дубинка пронеслась в воздухе, тюкнув парня в затылок. Даже через весь зал мне было видно, что череп под ударом промялся, будто спелое яблоко от удара кулака. Черный раскинул руки и рухнул в проем двери. Вот идиот… Дверь вдруг хлопнула — и сама собой закрылась, выдавив при этом тело в прихожую.
На двери громыхнул, закрываясь, тяжелый засов. Послышался голос Розы: — Вот так спокойнее будет. Подцепив ручку ножа я вытащил его из руки. Снаружи ничего не было, только разрез. А вот где то под курткой по руке текла кровь, удивительно густая и горячая.
Больно не было, только ныло и пульсировало, отдавая куда то в пальцы. Я ввалился в курительную. Бросил окровавленный нож на столик. Сел, зажимая рану. Котя с ужасом уставился на меня.
На тебе лица нет… Удивительная вещь — человек. Я убил пятерых. И никаких положенных, если верить писателям, угрызений совести и тяжких переживаний не испытал. А одна единственная рана, понятное дело, что неопасная — и сразу стало страшно. Сразу холодок в груди.
Рукав был весь в крови. Морщась, я вытащил руку. В руках у нее появился мокрый платок, которым она аккуратно стирала кровь. Я посмотрел на свое плечо. Там был шрам, покрытый воспаленной красной коростой.
Старуха отвернулась и пристально посмотрела на неподвижно лежащую женщину. Позвала: — Клавдия! Клава, очнись! Женщина медленно, заторможено приподнялась. Посмотрела на Розу, потом на нас.
Но, увы, есть множество людей, которые потеряли интерес к писательству после первой неудачи. Будьте готовы к тому, что ваша первая и даже вторая книга не станут бестселлерами, и не бросайте перо. Помните: если бы все писатели сразу сдавались, сейчас у нас не было бы Алексея Иванова: когда-то его раскритиковали на семинаре молодых фантастов, а сегодня он автор первой величины. Моя сильная сторона — динамичный сюжет.
Сила Борис Акунина — переосмысление опыта детективной литературы. Сила Виктора Пелевина — ирония и гротеск. Найдите свою сильную сторону, и пусть она определит жанр и стиль ваших произведений. Обязательно разберитесь в предмете, о котором будете писать.
Или пишите фантастику: за невероятные события, происходящие в далекой Галактике, вас точно никто не осудит. Не спешите выкладывать свои произведения в Сеть бесплатно — зачем, если можно попробовать их продать? Во всем мире существуют специализированные сервисы, которые берут все заботы по распространению книг на себя, выплачивая автору «роялти».
Это суперпрофессионалы, которые достигли в своем деле — будь то политика, медицина или таможенное дело — невиданных высот и живут при этом чуть ли не вечно.
По крайней мере, если не слишком отдаляются от своей функции — в данном случае башни. В обязанности Кирилла, помимо контроля за движением через границы людей и товаров, входит открытие миров: в башне время от времени появляются новые двери, ведущие на другую грань реальности. Причем открываются миры в зависимости от желания и настроения таможенника. Захотелось уюта — появился вход в теплый ламповый пусть и заснеженный Кимгим, где нет нефти и газа.
Вспомнил о море и солнце — открылась дверь в лето, на безлюдный курорт. Кадр из фильма «Черновик» В идеале, конечно, на этом нужно было остановиться, чтобы остаток книги Кирилл просидел в своей башне, жмурясь на солнце, как Инек Уоллис из «Пересадочной станции» Саймака, и взимая пошлину с путешественников, но Заратустра такого не позволяет, так что вскоре начинается не всегда увлекательная беготня по мирам с покушениями, похищениями и теорией вселенского заговора. Фильм в этом отношении не слишком расходится с книгой: есть там и башня, и Кимгим, и даже собака Кешью. Правда, Кирилл из скромного сотрудника фирмы «Бит и Байт» превратился в гениального гейм-дизайнера, башня от «Алексеевской» переехала к Большому Каменному мосту, а недобрая женщина Наташа, оккупировавшая квартиру, стала строгой блондинкой Ренатой — из-за того, видимо, что играет ее Северия Янушаускайте, певица из сериала «Вавилон — Берлин».
Несколько изменилась и любовная линия — Кирилл теперь пытается вернуть свою бывшую девушку, которая забыла его и подпала под мизантропическое обаяние персонажа Цыганова, — но «Черновику» это, пожалуй, даже на пользу. Какой бы ты параллельный мир ни открыл, какой бы путь развития ни выбрал, в центре Москвы все равно будет выситься Кремль, а в нем гореть окошко, за которым день и ночь думает о народе мудрый усталый человек Губит фильм другая вольность создателей: если у Лукьяненко в параллельных мирах разной была даже география, то в экранизации рядом с башней всякий раз оказывается Кремль. Вокруг могут ездить коляски на паровой тяге, вкалывать одурманенные зеки или расти пальмы, но кирпичные стены на берегу Москвы-реки продолжают стоять.
Сергей Лукьяненко о «Дозоре», работе в соавторстве и новом фильме «Черновик»
Девочка выглянула, пискнула мне: «Здрасте» и скрылась в квартире, не забыв захлопнуть дверь. Галина тут же прокомментировала: — Знаем мы эту работу. Нажрался как свинья, отсыпается… Дверь снова открылась. Вышел сосед — в трусах, майке и босиком. Ему лет под сорок, но мужик он здоровый и, похоже, не прочь сейчас кому-нибудь засветить кулачищем в глаз. Грабят мальчика нашего средь бела дня! Подошел, глянул через плечо. Спросил: — Помощь нужна? Сосед кивнул.
С грустью произнес: — Жаль, что девка. Мужику бы сейчас дали в репу. Для начала. Девица побледнела. Но тут загудел лифт, и сосед замолчал. Через несколько секунд на площадку вывалились трое милиционеров. Двое — с автоматами. Обнаружив, что стрелять пока не в кого, они замерли будто почетный караул.
Третий — видимо, старший, — спросил у меня: — Кто вызывал милицию? Девица внутри истерически засмеялась. И свидетели! Предъявите документы, — велел милиционер, не делая пока попыток пройти в квартиру. Соседи нырнули в свои квартиры. Даже неспешный Петр Алексеевич обрел некоторую торопливость. Я достал паспорт и протянул милиционеру, сбивчиво объясняя: — Вернулся с работы, дверь открыта… За собаку испугался, эти ж сволочи и прибить пса могут… — Собаку надо держать такую, чтобы при ее гавке преступник мочился в штаны, — изучая паспорт, сказал милиционер. Покосился на девицу.
Кирилл Данилович Максимов. Прописан в городе Москве, Студеный проезд, дом тридцать семь, квартира восемнадцать… Так. Что ж, все ясно. Вышли соседи с паспортами. Мы вошли в квартиру. Кешью опять залаял. Давыдов посмотрел на него и покачал головой. После чего вполне вежливо поинтересовался: — Ваши документы.
На вешалке, — кивнула девица. Девица достала из сумочки документы. На меня она теперь смотрела как-то очень странно. С минуту старший сержант изучал ее паспорт. Потом прошел к окну и еще минуту разглядывал паспорт при остатках дневного света. Присвистнул и посмотрел на меня с загадочной улыбкой: — Вот так третья улица Строителей, гражданин Максимов… То, что он назвал меня гражданином, мне не понравилось. И вполне обоснованно. Двадцать один год, на пять лет моложе меня.
Прописана она была в моей квартире. Сейчас мы сидели на кухне за столом — я, Наталья и старший сержант. Некоторое время Давыдов изучал паспорта, потом спросил: — И друг друга вы не знаете? Я даже не стал отвечать. Девица — тоже. Три года как живет. Все-таки что-то человеческое в ней есть. А эту… первый раз вижу.
Старший сержант посмотрел на Наталью и укоризненно спросил: — И зачем это вам, гражданка? Подделка паспорта, воровство… — Выводы оставьте судьям, — огрызнулась девица. Три года, как квартиру купила. А этих… — неопределенный кивок то ли в мою сторону, то ли в сторону соседей, — первый раз вижу! Это же шайка, ну как вы не понимаете! Я слушал ее — а сам смотрел на кафель. Обычная полоска кафеля над плитой и умывальником, «фартук». У меня был красивый бордовый кафель, в принципе — очень дорогой, но купленный задешево, как остатки.
Сколько там нужно было этого кафеля, два квадратных метра… У Натальи кафель был попроще. Да, за день можно вынести из квартиры всю мебель. И если уж на то пошло, даже переклеить обои. Но сколоть старый кафель и положить новый? Да еще так аккуратно? Или все-таки можно? Я посмотрел на пол. Не тот, что у меня.
Это мои соседи. Мебель другая. Линолеум на полу… у меня посветлее был и мягкий такой, на подкладке… Наталья фыркнула. Он подошел к стене. Поковырял ногтем шов. Пожал плечами. Спросил у другого милиционера: — Ты же вроде на стройке работал? Можно за один день кафель на стене сменить?
Мент поколебался: — Теоретически оно все можно. Хороший клей, быстросохнущая затирочка… А практически — нет. В ванной комнате сушилось белье. Наталья засуетилась, срывая с веревочек трусики и лифчики. Дался ему этот кафель… Но я понимал, к чему он клонит. Сменить два метра кафеля — дело одно. А вот в ванной комнате ремонт сделать… — Вроде мой, — печально сказал я. Скол на ванне, плитка треснувшая?
Я честно пытался вспомнить. Мне очень хотелось найти в этой квартире хоть что-нибудь свое. У старшего сержанта пискнула рация. Он буркнул что-то в микрофон. Задумчиво потрогал смеситель. Произнес: — Значит, так. У кого есть документы на квартиру? Только его нет в комнате, я заглядывал.
Стола, в смысле, нет. И тут я не выдержал, взорвался: — Ты что несешь, страж закона? Какая ячейка! Ну кто я тебе — новый русский, ячейку в банке снимать? Ты сам-то где документы хранишь? Он даже не обиделся — и это вновь меня испугало. Вернулась Наталья. С документами на квартиру — бланки о квартплате, квитанции за электричество, свидетельство о покупке квартиры… Я молчал.
Старший сержант просмотрел документы, вернул их и сказал: — Что ж, господа и дамы, не вижу возможности вам помочь. Вам, Кирилл Данилович, следует обратиться в суд. Если квартира действительно ваша… — То есть как это действительно? Давыдов поморщился и продолжил: —…то копии документов хранятся у нотариуса, в органах регистрации актов купли-продажи жилья, в дэзе, наконец. Подменить все эти документы… — он замялся, — ну, наверное, возможно, но настолько сложно и дорого, что овчинка выделки не стоит. Не будет никто из-за однокомнатной в панельном доме на окраине такие дела воротить! Наталья хмыкнула — так торжествующе, что стало ясно: она уверена в наличии документов. И в дэзе, и у нотариуса… — Вам же, гражданка Иванова, если вы здесь проживаете, я бы посоветовал завести хоть какие-то отношения с соседями.
Кто может подтвердить, что вы тут живете? Подруги, родственники? А с соседями такими, стыд пропившими… — она гневно посмотрела на соседей, — знаться не собираюсь. Давайте покинем квартиру гражданки… Я понял, что проиграл. И сказать мне было нечего. Хотя… — Кешью я тебе не оставлю, сука! Кешью цапнул меня за палец, вывернулся, упал на пол и принялся лаять. На меня.
Кешью сидел на руках у Натальи и возмущенно облаивал меня. Палец болел, но все-таки скай прихватил его не до крови. Собака, похоже, с вами не согласна. Вот для чего ты все задумал, да? Собаку отнять? Едва мы вышли в подъезд — Давыдов то ли подталкивал меня, то ли выпихивал, — дверь за нами с грохотом захлопнулась. Щелкнули замки. Потом брякнула задвижка.
Я посмотрел на соседей. Галина, я наконец-то вспомнил ее отчество — Романовна, смотрела на меня с неподдельным восторгом. Еще бы! Такая тема для разговоров! Глаза у Галины Романовны округлились. И не жил ты здесь никогда! Давыдов вздохнул: — Зря вы так. Похоже, вам предстоит долгое разбирательство, а вы свидетелей против себя восстанавливаете… — Так вы мне верите?
Никогда я милицию не любил. Слишком уж часто беды от ментов больше, чем помощи. Но этот старший сержант мне нравился, он… ну, как сказать, походил на правильного. На нормального милиционера. Такого, каким тот должен быть. Даже то, что он спасовал перед документами Натальи, меня не обидело. Не похоже, что вы врете, да и зачем вам врать. И соседям вашим я верю.
Давыдов закурил и продолжил: — Если бы я решал, то одно слово этой сволочной бабки все бумажки бы перевесило. Давыдов глянул в пачку. Сказал: — Последнюю менты не забирают… зато угощают. Кури, у меня в машине есть. Похоже, расходиться им не хотелось — настолько ошарашило всех происходящее. Кроме паспорта? Я покачал головой. Идите по всем конторам, где могут быть бумажки, подтверждающие ваше право на жилье.
Без бумажки ты кто? Хоть сто свидетелей приведи, которые с тобой в квартире водку пили, обои клеили, новоселье обмывали. Но без бумажки ты никто, и ни один суд тебя не защитит. Если знакомые журналюги есть — к ним обратись. Может, посоветуют чего или статью напишут… — Это раньше к статьям внимание было, — пробормотал Петр Алексеевич. И что документы всюду подменили, и что обои переклеили, кафель сменили. Но чтобы собака хозяина не признала?
Мы с девицей остались мерить друг друга злобными и подозрительными взглядами. Словно по уговору ни она, ни я не трогались с места. Только девица курила — уже вторую сигарету, а я крутил на пальце кольцо с ключами. Девочка выглянула, пискнула мне: «Здрасте» и скрылась в квартире, не забыв захлопнуть дверь. Галина тут же прокомментировала: — Знаем мы эту работу. Нажрался как свинья, отсыпается… Дверь снова открылась. Вышел сосед — в трусах, майке и босиком. Ему лет под сорок, но мужик он здоровый и, похоже, не прочь сейчас кому-нибудь засветить кулачищем в глаз. Грабят мальчика нашего средь бела дня! Подошел, глянул через плечо. Спросил: — Помощь нужна? Сосед кивнул. С грустью произнес: — Жаль, что девка. Мужику бы сейчас дали в репу. Для начала. Девица побледнела. Но тут загудел лифт, и сосед замолчал. Через несколько секунд на площадку вывалились трое милиционеров. Двое — с автоматами. Обнаружив, что стрелять пока не в кого, они замерли будто почетный караул. Третий — видимо, старший, — спросил у меня: — Кто вызывал милицию? Девица внутри истерически засмеялась. И свидетели! Предъявите документы, — велел милиционер, не делая пока попыток пройти в квартиру. Соседи нырнули в свои квартиры. Даже неспешный Петр Алексеевич обрел некоторую торопливость. Я достал паспорт и протянул милиционеру, сбивчиво объясняя: — Вернулся с работы, дверь открыта… За собаку испугался, эти ж сволочи и прибить пса могут… — Собаку надо держать такую, чтобы при ее гавке преступник мочился в штаны, — изучая паспорт, сказал милиционер. Покосился на девицу. Кирилл Данилович Максимов. Прописан в городе Москве, Студеный проезд, дом тридцать семь, квартира восемнадцать… Так. Что ж, все ясно. Вышли соседи с паспортами. Мы вошли в квартиру. Кешью опять залаял. Давыдов посмотрел на него и покачал головой. После чего вполне вежливо поинтересовался: — Ваши документы. На вешалке, — кивнула девица. Девица достала из сумочки документы. На меня она теперь смотрела как-то очень странно. С минуту старший сержант изучал ее паспорт. Потом прошел к окну и еще минуту разглядывал паспорт при остатках дневного света. Присвистнул и посмотрел на меня с загадочной улыбкой: — Вот так третья улица Строителей, гражданин Максимов… То, что он назвал меня гражданином, мне не понравилось. И вполне обоснованно. Двадцать один год, на пять лет моложе меня. Прописана она была в моей квартире. Сейчас мы сидели на кухне за столом — я, Наталья и старший сержант. Некоторое время Давыдов изучал паспорта, потом спросил: — И друг друга вы не знаете? Я даже не стал отвечать. Девица — тоже. Три года как живет. Все-таки что-то человеческое в ней есть. А эту… первый раз вижу. Старший сержант посмотрел на Наталью и укоризненно спросил: — И зачем это вам, гражданка? Подделка паспорта, воровство… — Выводы оставьте судьям, — огрызнулась девица. Три года, как квартиру купила. А этих… — неопределенный кивок то ли в мою сторону, то ли в сторону соседей, — первый раз вижу! Это же шайка, ну как вы не понимаете! Я слушал ее — а сам смотрел на кафель. Обычная полоска кафеля над плитой и умывальником, «фартук». У меня был красивый бордовый кафель, в принципе — очень дорогой, но купленный задешево, как остатки.
Короче по содержимому одни плюсы. Что же касается самой книги,то данный формат понравится не всем. Бумага серая, со временем стенки серо-жёлтой.
Но с ним, как водится, начинают происходить странные вещи: его постепенно и неотвратимо забывают соседи, друзья, родные, и даже собственная собачка вдруг перестаёт признавать в нём хозяина. Кирилл как будто перестаёт существовать для окружающих людей, пропадает из жизни, превращается в призрак. Он теряет всё — квартиру, работу, место в жизни. Эти события описываются очень интересно с точки зрения психологии, внутреннего смятения героя. С этим нужно что-то делать. Но что? Как поступить? Ясно, что не стоит сидеть, сложа руки, надо действовать, ведь Кирилл - парень энергичный и не привык плыть по течению. Правда, в столь странных обстоятельствах ему волей-неволей приходится превращаться из вполне обычного человека — в абсолютно необыкновенного героя. При этом не обходится без эксцессов. И он решает для себя:"Если настало время злых чудес, то бесполезно оставаться добрым". Хотя, на мой взгляд, если у человека в душе есть нравственный стержень, то ни при каких обстоятельствах он не выберет для себя дорогу зла утешилась я только тем, что Кирилл в данных обстоятельствах не стал преступником, а то читать дальше я не стала бы. Неожиданно нашему герою открывается путь в башню, которая служит воротами в ИНЫЕ МИРЫ, а сам Кирилл становится таможенником в этой башне — регулирует потоки желающих совершить путешествие в другие пространства. И вот тут начинается самое интересное. Ведь и сам таможенник Кирилл имеет право заглянуть и узнать, а что там — за очередной дверью из башни, какие страны, города, люди, необыкновенные миры… И, конечно же, интерес читателя нарастает с каждой страницей. Правда, скажу честно, что лично мне не хватило красочности, причудливости, может быть, даже сказочности этих выдуманных миров. Иногда эти новые пространства казались мне слишком обыденными… Хотя интерес и надежда на очередное чудо не иссякли до последней страницы книги.
Черновик - Лукьяненко Сергей Васильевич (чтение книг TXT) 📗
Книга гор (сборник), Сергей Лукьяненко скачать FB2 epub. Новое бесплатное мобильное приложение Авторадио с прямым эфиром, плейлистом, живыми концертами, Дискотекой 80-х и подкастами. Скачать Черновик - описание и краткое содержание, автор Сергей Лукьяненко, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки Сергей Лукьяненко «Черновик»: аннотация, рейтинг, отзывы. Скачать книгу в форматах fb2, txt, epub, pdf. Книги Сергей Лукьяненко.