10 марта 1919 г.) был высокопоставленным офицером Императорского русского. Алексей Стахович Об артисте Алексей Стахович — довольно неординарный и необычный стендап-комик. Stand Up: Алексей Стахович про День матери, распределение обязанностей и успешный возраст. биография, дата рождения. Алексей Стахович — участник шоу StandUp на телеканале ТНТ, а также других юмористических проектов.
Алексей Стахович (Stand Up на ТНТ): биография, соц. сети, личная жизнь?
У парня точно есть высшее образование, вот только непонятно какое. Однако не так давно в собственной социальной сети он поделился снимком с дипломом и в военной форме. Ясно из этого всего лишь то, что диплом у него не красный. По профессии видимо решил не работать, ведь мысли о карьере комика стали закрадываться в его голову давно.
При первой же возможности перебрался работать, развиваться и жить в Москву. Причем неплохо справляется, ведь успел побывать на многочисленных комедийных телешоу. Кроме того, всеми силами старается развиваться личностно.
По словам комика, сумма заработка зависит от сезона и количества выступлений. Где-то снялся — пришли бабки, выступил — пришли бабки, принял участие в гастролях — пришли бабки. В январе и июле обычно заработок так себе. В предыдущем году я зарабатывал где-то пол-ляма в месяц.
Теперь его выступления можно увидеть не только на интернет-платформах, но и на самом популярном телеканале России.
Его профиль ведется под именем stakhovich. На странице Алексея можно узнать много интересного из его биографии. Он регулярно делится с подписчиками своими мыслями и эмоциями, связанными с жизнью, работой и окружающим миром. Стахович тепло относится к своим фанатам и регулярно проводит конкурсы и розыгрыши среди своих подписчиков. Личная жизнь комика тоже не остается без внимания.
В его инстаграме можно увидеть фотографии со своей семьей и близкими друзьями. Он рассказывает о своих путешествиях, любимых местах, а также дает советы и рекомендации по различным темам. Благодаря активности в социальных сетях, Алексей Стахович остается ближе к своей аудитории. Он регулярно общается с фанатами в комментариях, отвечая на их вопросы и благодаря им за поддержку. Также он делится своими новостями, анонсирует предстоящие мероприятия и выступления.
Не упустите возможность следить за жизнью и творчеством Алексея Стаховича, подписавшись на его страницу в Instagram stakhovich. Следуйте за ним и наслаждайтесь его юмором и талантом! Личный YouTube-канал и его контент Алексей Стахович, известный широкой аудитории благодаря своему участию в телепроекте «Stand Up на ТНТ», также активно представлен в социальных сетях. Его личный YouTube-канал стал отличной возможностью для артиста поделиться своим творчеством, а также позволил поклонникам более близко познакомиться с его личной жизнью и мировоззрением. На YouTube-канале Алексея Стаховича можно найти разнообразный контент, включающий в себя записи его выступлений на различных мероприятиях, а также отдельные видеоролики, в которых он делится своими мыслями и взглядами на жизнь.
Конный завод, имение под Ельцом, палаццо в Риме - ничего не осталось в 1917, и свой век больной и одинокий Стахович доживал на кухне собственного дома. Он мог эмигрировать и со своими старыми связями обустроиться в Европе, но расставанию с Россией предпочел расставание с жизнью. Накануне самоубийства закончил все дела, заплатил слуге, который его приютил...
Он играет драму человека, разошедшегося со временем, безуспешно пытающегося удержать детей в системе патриархальных, добропорядочных отношений. Марина Цветаева откликнулась на смерть своего старшего друга циклом стихов - о человеке стали пепла, старинном, а не старом, человеке духовной высоты, а не социального превосходства. Старый мир пылал.
Статьи сезона 2002/03. А.Стахович. Русский барин с отпечатком Англии
Сейчас середина года, и мне кажется, что где-то в районе миллиона зарабатываю. Может, больше». Ранее на Кипре эвакуировали зрителей концерта комиков Оганисяна, Долгополова и Мерзализаде. Подписывайтесь на «Газету.
В 1907 году вышел в отставку в чине генерал-майора. В 1911-1919 годах — актёр МХТ. С 1915 года снимался в кино.
Грибоедова Репетилов.
С ним можно категорически не соглашаться, но остаться равнодушными у вас точно не получится. Пригласить Алексея Стаховича — прекрасное решение вне зависимости от формата мероприятия, ведь этот творческий молодой человек без проблем найдет контакт с любым слушателем. Исполнитель еще в детстве отличался от сверстников неординарным чувством юмора. Юноше удавалось весело и креативно обыгрывать даже темы, в которых, на первый взгляд, нет совершенно ничего смешного. Его первыми слушателями стали посетители многочисленных баров и клубов Москвы, где юморист выступал практически каждые выходные, оттачивая свое мастерство. Первая известность пришла к Алексею Стаховичу в 2017 году, когда стендап-комика пригласили на проект «Stand Up Club» — молодой человек неоднократно выступал в версус-шоу «Roast Battle», и всегда оказывался лучшим.
Марина Цветаева откликнулась на смерть своего старшего друга циклом стихов - о человеке стали пепла, старинном, а не старом, человеке духовной высоты, а не социального превосходства. Старый мир пылал. Судьба свершалась. Чернь цвела… А вблизь тебя дышалось Воздухом Осьмнадцатого Века. И пока, с дворцов срывая крыши, Чернь рвалась к добыче вожделенной — Вы bon ton, maintien, tenue — мальчишек Обучали — под разгром вселенной! Вы не вышли к черни с хлебом-солью, И скрестились — от дворянской скуки!
Алексей Стахович про развод родителей
Развлечения - 31 января 2024 - Новости Саратова - Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. Биография Алексея Стаховича По данным с официального сайта Алексея Стаховича, родился он в 1991 году.
Статьи сезона 2002/03. А.Стахович. Русский барин с отпечатком Англии
Покончил с собой. Помню веки, из породы тяжелых, редко дораскрывающихся. Веки природно-высокомерные. Горбатый нос. Безупречный овал» М. Смерть Стаховича. Конногвардейцем он военной карьеры не сделал, но светскую карьеру сделал блестящую. В конце 90-х годов он был флигель-адъютантом и адъютантом московского генерал-губернатора. Живя в Москве, он увлекся Художественным театром, стал его другом, пайщиком, членом его правления, а затем, еще задолго до революции, сравнительно не старым человеком пятидесяти с чем-то лет бросил военную службу, вышел в отставку и поступил актером в Художественный театр.
Константин Сергеевич ценил его бескорыстную преданность театру и ему лично, вернее, ему как учителю. Это была маска аристократа, живое амплуа. В Репетилове он был тем же Стаховичем.
И вообще с Ольгой Леонардовной Немировичу-Данченко стало трудно. И их отношения стали натянутыми. Он не мог примириться с ее «тоном» — «всезнающим и все критикующим». Он не узнавал ее: …куда девались ее скромность, мягкость и вдумчивость, которые делали ее когда-то привлекательной.
Бывало, приезжала она, вся — внимание, вся — доверие, вся — любовь к театру и к тому, что в нем делается. Теперь — критика, пренебрежение, точно тут работают люди из другой, низшей породы. А высшая порода это — она, Станиславские и двое-трое из любимчиков их. Впрочем, Германова охотно передаст ей Марину и даже просит передать, так как боится, что у нее ничего не выйдет. Но я боюсь, что это только повредит Книппер. Как-никак, а Марина — прежде всего гордая красавица 19. Впереди маячил «Ревизор» с предназначенной ей городничихой.
Но его премьера прошла в следующем сезоне. Как и «Синей птицы», где для Ольги Леонардовны была предназначена эпизодическая роль Ночи. Похоже, Немирович-Данченко ревновал: его ученица по Филармоническому училищу, кончившая у него курс, выбрала из двух режиссеров Художественного театра, куда и привел ее Немирович-Данченко, ее первый учитель, — Станиславского. Так — после «Драмы жизни» — решила она сама и так настойчиво рекомендовал ей в начале прошлого сезона Стахович, ее верный, «любящий поклонник». Это он нашептывал ей: «Верьте в «Орла», о, милая Ольга Леонардовна! Даже в своих чрезмерных увлечениях он велик и интересен! Не бойтесь и не сомневайтесь, будет хорошо, потому что иначе не может быть» 20.
И она верила. Такие письма получали все пайщики. Немирович-Данченко предлагал подумать о драме Ибсена «Росмерсхольм» с Ольгой Леонардовной в главной роли. Стахович 21. На заседании дирекции и правления Товарищества 29 сентября Станиславский, Немирович-Данченко, Стахович, Вишневский и Москвин утвердили по предложению репертуарного комитета включить «Росмерсхольм» в репертуар театра четвертой пьесой сезона. Премьера «Росмерсхольма» с Ольгой Леонардовной в главной роли состоялась 5 марта 1908 года — третьей пьесой сезона, пропустив вперед себя «Бориса Годунова» Немировича-Данченко и «Жизнь человека» в постановке Станиславского. Художественный театр отметил в октябре 1908 г.
В сентябре-октябре 1907 г. Немирович-Данченко работал в контакте со Стаховичем. Они долго беседовали после репетиций, вместе обедали, ездили за город. Стахович провел ряд заседаний дирекции и правления и цикл собраний пайщиков, приводя в порядок административные и финансовые дела театра. На всех он председательствовал. Они стали регулярными и тогда, когда его не было в Москве, и в текущем сезоне, и в будущем. Отставной генерал развивал «в маленьком общественном халате» принципы театральной демократии, заложенные в уставе театра Немировичем-Данченко.
Хотя о принципах задумывался мало. Все финансовые вопросы, связанные с труппой и школой, Немирович-Данченко передал Стаховичу. Татариновой, заведующей школой, прежний оклад 1200 руб. Стахович брал на себя содержание поступившего в школу учителя фехтования Н. Коротнева 22. Его составил А. Воробьев, кажется, бывший сотрудник конторы Морозовских мануфактур.
Отчет был настолько толковый, что решили: 1. Воробьева согласно представленного им доклада. Для ежемесячной ревизии театральной конторы […] пригласить специалиста-бухгалтера. Назначить А. Воробьева контролером бухгалтерии, отчетности хозяйственной части и секретарем Товарищества 23. Разрешить перерасход сметных предположений до 15 тыс. На заседании дирекции и правления 6 ноября 1907 года, уже без Стаховича, но в продолжение заложенных им традиций, был решен вопрос о денежном вознаграждении И.
Саца и о выдаче денег на заграничную поездку В. Симову для подготовки очередной работы театра с обязательством соблюдения сроков работ: «В противном случае считать выданную сумму — долгом В. Стахович покинул Россию за несколько дней до премьеры «Бориса Годунова», в разгар репетиций «Жизни человека», спектакля Станиславского, конфликтной ситуации, связанной с Гзовской, Германовой и поступлением в театр Нелидова. Не вышло у него — полтора месяца в Москве, полтора — в Европе. Даже первая премьера сезона — «Бориса Годунова», спектакля Немировича-Данченко, — прошла без него. В Меране его ждала телеграмма Немировича-Данченко, отправленная наутро после премьеры «Бориса Годунова», с такими строками — латинскими буквами русские слова: «Gaseti choroschia…», «perechodim novoi rabote», то есть к «Жизни человека». Стахович тут же ответил Немировичу-Данченко, хотя едва справлялся с собой, с трудом преодолевая подавленность, связанную с болезнью детей, что, казалось посторонним, так несвойственно ему.
Ведь только родные знали о подверженности его приступам «хандры». Перед отъездом в Меран из Петербурга он посмотрел «Жизнь человека» в постановке В. Мейерхольда в театре В. Комиссаржевской на Офицерской и спешил поделиться с Немировичем-Данченко: Спасибо тебе, милый Владимир Иванович, за телеграмму. Она, хоть на короткое время, отвлекла меня от состояния невыразимой грусти и сильнейшего беспокойства, в котором нахожусь с минуты приезда моего в Меран. Мой сын и младшая дочь больны тифом. У первого он очень тяжелой формы.
Пока осложнений нет, но силы его и так не блестящие падают заметно, а жар ни на минуту не спадает. Жена подает мне блестящий пример мужества и терпения; я ею восхищаюсь, но плохо подражаю… Телеграф удивительно верно передал русские слова, писанные латинскими буквами. Прошу Балиева прислать мне эти «gaseti». Не завидую вашему «perechodim novoi rabote». Эту новую работу я, на днях, проездом через Петербург, видел у Комиссаржевской «Жизнь человека». Что за гадость! После II акта, возмущенный, уехал.
Не верю, чтобы гении Станиславского и Немировича могла бы из этой мерзости сделать сносное зрелище. Обнимаю и прошу не забывать искренно тебе преданного А. Стаховича 25. С большим опозданием — по вине почты — он получил подробное письмо Немировича-Данченко, написанное через неделю после премьеры «Бориса Годунова». Благодарный Немировичу-Данченко за теплоту, за сочувствие его бедам, Стахович не мог не вернуться к их старому спору — о роли Самозванца: Дорогой Владимир Иванович, Сейчас получил твое письмо от 18 октября! Непонятная вещь — более месяца шло оно по назначению! На конверте необыкновенное число штемпелей и приписок.
Ты справедливо должен был считать меня утратившим благовоспитанность, или временно от нее отклонившимся, не получая от меня ответа. Имею привычку отвечать на все письма почти немедленно, par retour du courrier, а тем более на письма от милых и близких моему сердцу людей. Спасибо за сердечно выраженное участие в наших волнениях и беспокойствах. Слава Богу, что они теперь уже в прошлом. Это был не тиф, а какое-то тифище! Я не умею быть в этих случаях мудрым, терпеливым и выдержанным. Мой темперамент прет в наружу, и я — несчастный мученик.
Роды «Годунова» для Вас тоже уже в прошлом, а потому не буду о нем говорить; разве позволю себе, из дружбы, подпустить тебе маленькую шпильку: рецензенты и публика скорее желали бы видеть в Самозванце «пройдоху», чем «архистратига»… Ну, Бог с тобою. Сожалею, что Вы — с Константином Сергеевичем — лишь «друг другу не мешаете». По-моему, этого мало. Мои мечты далеки от осуществления. Ну, положим, что хорошо, что — не хуже, а вполне удовлетворительные отношения и совместная работа — в близком будущем. Не могу заставить себя интересоваться в должной мере «Жизнью человека». Все эти произведения всех этих литературных негодяев не проникают в мой ум и сердце.
Радуюсь этой моей специфичности. Целую ручки Екатерине Николаевны, благодарю ее на добром слове, а тебя обнимаю и прошу мне еще написать. Твой А. Стахович 26. И Ольге Леонардовне, как человеку близкому, он мог признаться, что несчастен, и с ней он делился предотъездными, предпремьерными впечатлениями о «Борисе Годунове» художественников: Дорогая Ольга Леонардовна, благодарю за милое письмо. Люблю получать Ваши письма потому, что я Вас люблю. Признание в этом, сделанное в минуту душевной грусти и волнения, стоит гораздо большего, чем сделанное в минуту радости и благополучия.
А я теперь очень несчастный. Тиф, которым болеют сын и дочь такой тяжелой формы, они так изнурены и измучены, что возвращение их и мое к нормальной жизни представляется мне за целым рядом гор. Желал бы заразиться мудростью и спокойствием моей жены. Она — настоящий мужчина, а я — жалкая баба. Дни и время томительно долго тянутся, все окружающее меня окутано мрачною пеленою, и я малодушничаю и хандрю. Изредка, при получении известий из нашего театра, оживаю, но и то для того, чтобы недоумевать и критиковать. Предчувствовал возражения критики, заранее с нею соглашался и считаю, что можно было избежать некоторых справедливых нареканий.
Ну, к чему понадобилось изображать Самозванца каким-то мистическим архистратигом, эмблемой рока и проч. Автор не более и не менее, как Александр Сергеевич Пушкин! Переделывать Найденова и Ярцева бывает иногда полезно, Пушкина же всегда вредно. Кроме Лужского прекрасный Шуйский , все были не важны. Не верю прессе, восхищающейся Качаловым. Его Пимен был скучен, однообразен и очень нежизнен. Такой перемены, в такой короткий срок не могло произойти.
Но Качалов любимчик; пропой он вместо монолога арию из «Тангейзера», и тогда сказали бы, что он прекрасно справился с ролью. Также отрицательно отношусь к Леониду Андрееву, к его бархатной тужурке и белому галстуку… Человек, сочинивший «Жизнь человека», может быть только нравственным и физическим уродом. О, эти современные литераторы — преступники! История им готовит в будущем места непосредственно за убийцами, ворами и экспроприаторами… Догадываюсь, что Вы заняты вашею ролью в «Росмерсхольме» и уверен, что Вы обогатите Ваш репертуар новым прелестным созданием на радость нам и к чести театра. Разорвите это неинтересное письмо, но запомните, что я Вас искренно люблю и уважаю. Преданный Стахович 27. Он, как и прежде, тосковал в Меране по Москве, как когда-то Чехов в своей ялтинской «ссылке».
Он разрывался между двумя равно дорогими семьями — женой, детьми и художественниками. Но оказалось, что и театру без него невозможно. Без него не решался ни один вопрос. Все в театре замыкалось на нем. Нелидов, Станиславский, Немирович-Данченко, выяснявшие отношения друг с другом, ждали его возвращения. Нелидов «с волнением». Он ожидал решения пайщиков о его поступлении в МХТ на административную должность и, сохраняя этот момент в тайне от всех, как было «условлено между А.
Стаховичем» и им, просил Станиславского, которому писал, не показывать письмо Немировичу-Данченко, так как знал, что тот не заинтересован в его услугах 28. Немирович-Данченко ждал Стаховича «с нетерпением». Он, когда ему нужны были аргументы в разрешении спора между Гзовской и Германовой, ссылался на разговор со Станиславским о Гзовской «в чайном фойе при Стаховиче». О Станиславском и говорить нечего. Другой опоры, другого такого верного человека рядом с ним в театре и вне его не было. Исключая, разумеется, Марию Петровну. Но то — жена, а жена есть жена, как говорил Чехов устами своего персонажа… Стахович делал все то, что обещал при официальном вступлении в должность третьего директора МХТ: «Твои художественные замыслы, даже мельчайшие фантазии и связанные с ними расходы будут немедленно и с огромною охотою исполнены»… Отсутствовавший Стахович незримо присутствовал в жизни театра.
Между тем отношения Станиславского и Немировича-Данченко, разогретые нелепой «актрисинской» стычкой в репетиционном зале, заходили в тупик. Они оба и Ольга Леонардовна все выкладывали в письмах Стаховичу, а он страдал от безрадостных известий, приходивших из Москвы. Немирович-Данченко пытался уладить «Гзовско-Германовский» конфликт без помощи Стаховича. Как обычно, в развернутых письмах Станиславскому, не оставляя надежды на то, что системой убедительных доказательств он снимет налет личных обид, мешающих, с его точки зрения, работе дирекции. Он терпеливо разъяснял Станиславскому: По-моему, Вы повторяете принципиальную ошибку, которая держалась в первые годы нашего Театра: мои и Ваши; Филармония и Общество искусств. Гзовская сейчас Ваша ученица. Но на другой день после того, как она поступит в Театр, она примет на себя все обязанности передо мной, что касается Театра.
Я очень ценю, что Вы не делаете решительных шагов, не посоветовавшись со мною. И сам хотел бы поступать так же относительно Вас. И если не всегда делаю это, то лишь потому, что я больше Вас стою у самого руля, днем и вечером, и больше сталкиваюсь с мелочами нашей театральной жизни. Но когда на моем месте, то есть на месте председателя правления или заведующего труппой будет Стахович, — он вовсе не должен будет искать учителя данной актрисы, чтобы высказать свое решение. Нет, Константин Сергеевич, это путь неверный. Надо, чтобы и Германова, и Гзовская, и Книппер, и Лилина знали дирекцию и нас как ее представителей, а не учителей своих. Учителей — это в самой работе, а не в столкновениях вне работы.
И когда я буду смотреть на Гзовскую хуже, чем Вы, а Вы на Германову хуже, чем я, то нам надо сговариваться, а не разделять на моих и Ваших. Всему этому я придаю большое значение не потому, что речь идет о Гзовской или Германовой, — это было бы недостойно представителей такого огромного учреждения, как Художественный театр, — а потому, что это служит продолжением того двойного русла, которое образовывается в нашем Театре и которое без всякого сомнения погубит его. Мир — это «наши» 29. Но Станиславского эта безупречная логика только раздражала, и он разрубал ее каким-либо решительным действием. В какой-то момент, потеряв терпение, которого Немировичу-Данченко не занимать, он подал заявление о том, что выходит из состава дирекции. Ввиду того, что эти обязанности по моей же вине сведены к нулю, театр не понесет никакого ущерба от моего ухода из состава правления, — писал Станиславский Немировичу-Данченко 30. Сколько я ни вдумывался в такой неожиданный и крутой поворот в нашей переписке, — понять его не могу.
А когда мне кажется, что я начинаю понимать, то это меня и угнетает и в конец утомляет. Советовать Вам я больше не смею, а просить еще могу: возьмите назад Ваше заявление. Ваш выход из директорства вызовет вредные для Театра толки. Поддержим его на последние три-четыре месяца нашей совместной работы. Вот уж две недели, как я с нетерпением жду Стаховича, чтобы пайщики приступили к обсуждению будущего существования Театра. Тогда все станет ясно. А до тех пор ведь и я — как Вы — добросовестно исполняю свои обязанности.
Если Вы все-таки не хотите взять назад Ваше заявление, то напишите мне завтра домой: я буду целый день дома завтра. Затем в ближайшие дни я созову правление, а потом пайщиков. Ваш В. Немирович-Данченко 31. На заседании дирекции и правления 28 ноября 1907 года — Стаховича не дождались — Станиславский забрал свое заявление о выходе из дирекции. Заседание приняло его условия, дав официальное разрешение Гзовской посещать репетиции и утвердив ее приглашение в театр с будущего сезона до 15 июня 1909 года с окладом в 3000 рублей, таким же, как в Малом 32. Неизвестно, приложил ли он авторскую копию своего письма Станиславскому к письму Немировичу-Данченко, как он сделал в письме к Станиславскому от 7 декабря 1907 года, отослав ему собственноручную копию своего письма к Немировичу-Данченко.
Станиславский сохранил ее; в архиве Немировича-Данченко таковой не обнаружено. Стахович не разделял философию Немировича-Данченко: «Мир — это наши», хотя неизменно полагал творческое содружество Станиславского и Немировича-Данченко основой существования Художественного театра. В переписке с ними ноября — декабря 1907 года он откровенно, как всегда, держал сторону «Орла», «Бонапарта» и его ученицы — Гзовской. И осуждал поведение Германовой — ученицы Немировича-Данченко. Посылаю тебе копию письма моего к Влад. Ивановичу, посланного одновременно с этим. Не осуди меня за «fiel», который в нем проглядывает, но меня взбесила эта ломака.
И зачем ты затеял всю эту переписку с Немировичем. Было бы проще и многозначительнее с твоей стороны призвать к себе в качестве директора и главного режиссера эту «капризюльку», хорошенько ее отчитать и упомянуть об условиях, при которых ее дальнейшее пребывание в театре терпимо. Bonaparte так бы поступил увлекся в данную минуту новою книгою Vandal , а ты наш Bonaparte. Бедный, бедный, милый мой Орел! От души жалею, что я отсутствовал; при мне весь этот инцидент сократился бы своим разрешением, и мы уберегли бы твои нервы и энергию. Надеюсь приехать и тебя обнять 1-го января. Волнуюсь за тебя в «Жизни человека», и только за тебя и за твою работу; автор со своим произведением мне безразличен, даже более — чрезвычайно противен.
Жена моя, которая очень нежно тебя любит, поручает мне тебе кланяться и наговорить кучу любезностей. Дети, слава Богу, поправляются, Драшка необыкновенно похорошела; легла в постель девчонкою, встала из нее — хорошенькою барышнею, с красивою рукою, манерами, дистингированными жестами, все это — наследие матери. Не хочется говорить о делах, касаться крупных ран. Отложим все до свидания. Обнимаю тебя и люблю. Стахович 33. Вот авторская копия письма Стаховича к Немировичу-Данченко, приложенная к письму его к Станиславскому от 7 декабря 1907 года из Мерана: Дорогой Владимир Иванович!
Хочу поговорить с тобой об инциденте «Гзовско-Германовском». Различные полученные мною версии различных моих приятелей сводятся все к одному выводу, что он внес в театр неблагополучие. С этой только точки зрения я хочу его разобрать и высказаться. Несомненный факт, что артисты и артистки в сношениях между собою весьма часто утрачивают обиход вежливости и благоприличия в силу зависти, ревности, конкуренции и других мелких человеческих чувств. Замена эта благовоспитанных манер «каботинскими» приемами и вообще дурной характер развиваются обыкновенно прямо пропорционально силе таланта и пользе, приносимой театру. Не прав ли буду, сказав, что Мария Николаевна представляет собою исключение из этого правила и что у нее проявления отрицательного ее поведения скорее обратно пропорциональны дарованию. Как назвать ее настойчивость в некорректности по отношению к Константину Сергеевичу?!
Я даже оставляю в стороне невежливость по отношению гостьи — Гзовской, а только останавливаюсь и возмущаюсь неуважением Марии Николаевны к директору и главному режиссеру. Между ею и Станиславским мой выбор сделан и он мне подсказан не влечением сердца, а холодным разумом, сопоставляя их величины и пользу, приносимую ими театру. Вам следует сделать ей отеческую отповедь, указав, что нет того учреждения, в котором известная дисциплина не была бы необходимой и что уход ее из Художественного театра принесет несомненно больше вреда ей, чем театру. Если Вы почему-либо этого не сделали, то я берусь это сделать по приезде моем в Москву; по возрасту и беспристрастию я гожусь не только на роль отца, но и на роль дедушки. Частые проявления неуважения Германовой к Станиславскому служат давно предметом моего удивления и неудовольствия. Я не раз в наиделикатнейшей форме высказывал ей это. Неужели она нуждается в начальническом тоне?
Никогда его не возьму, но задуматься над дальнейшей ее судьбой могу, и в этом отношении меня успокоит мысль, что она обладает всеми данными для большого успеха в провинции. Ты, может быть, найдешь нужным сообщить Марии Николаевне мнение третьего директора об «инциденте». Ничего против этого не имею.
В январе и июле обычно заработок так себе. В предыдущем году я зарабатывал где-то пол-ляма в месяц. Сейчас середина года, и мне кажется, что где-то в районе миллиона зарабатываю. Может, больше. При этом гонорар стендапера не зависит от уровня популярности. Кроме того, за каждый монолог на 10 минут артистам доплачивают по 100 тыс.
В 1937 году Стахович окончил и начал курс радиоэлектроники, будучи кандидатом в офицеры в Wiener Heerestelegraphenabteilung. После аншлюса Австрии перед Германским рейхом в 1938 году он посетил Kriegsschule Вермахта в Ганновере , где сдал офицерский экзамен и стал лейтенантом в 1939 году. Во время Второй мировой войны служил в армейской пресс-службе на западе.
Бомбически рекомендую: Алексей Стахович советует фильм, компьютерную игру и концерт
Смотри премьерные выпуски шоу "Stand Up" каждый понедельник в 22:00 на #ТНТ Производство: Comedy Club Production StandUp в соц. сетях: Inst: Vk: Телеканал ТНТ в соц. сетях: YouTube: Inst: VK: Алексей Стахович. Она была посвящена Алексею Стаховичу, одному из самых близких к Станиславскому людей в предреволюционном Художественном театре. С начала ноября Стаховичи — Мария Петровна и Алексей Александрович при ней — за границей. 1 апреля 2013 г. Лимбург-ан-дер-Лан) был австрийцем - русским писателем, педагогом, автором песен.
Стахович Алексей Александрович — Биография
В 1937 году Стахович окончил и начал курс радиоэлектроники, будучи кандидатом в офицеры в Wiener Heerestelegraphenabteilung. После аншлюса Австрии перед Германским рейхом в 1938 году он посетил Kriegsschule Вермахта в Ганновере , где сдал офицерский экзамен и стал лейтенантом в 1939 году. Во время Второй мировой войны служил в армейской пресс-службе на западе.
На эту тему он порассуждал в интервью журналисту Карену Адамяну , запись их беседы доступна на YouTube. Адамян отметил, что многие комики, которые начинали свою карьеру в «Stand Up на ТНТ», постепенно покидают проект. Много новых комиков, они постоянно циркулируют», — высказался Стахович в ответ на утверждение журналиста.
Стахович умело поддерживает интерес к своей персоне, оставляя фанатов в недоумении и задумывающимися о его семейном статусе. Эта загадка только добавляет таинственности исполнителю и привлекает внимание его поклонников. Читайте также: Пришвин Ребята и утята: краткое содержание произведения и ключевые моменты Дети Известный российский комик Алексей Стахович не сообщает публично о своих детях. Многие подробности его личной жизни, включая информацию о детях, остаются в тайне.
Соц сети Алексея Стаховича, такие как Instagram и VK, также не дают никакой информации о его отцовстве. Судя по его активности в соц сетях, Алексей Стахович больше предпочитает поделиться профессиональными успехами и забавными моментами со своими поклонниками, не раскрывая подробности своей личной жизни. Несмотря на отсутствие информации о детях, фанаты и поклонники Алексея Стаховича по-прежнему наслаждаются его выступлениями и юмором в рамках телевизионной программы Stand Up на ТНТ. Хобби и интересы В свободное время Алексей Стахович увлекается различными хобби. Он любит заниматься спортом, особенно футболом и боксом. Также Личная Жизнь Алексея Стаховича стала известна благодаря его активной позиции на социальных сетях. Он часто публикует фотографии со своих тренировок и рассказывает о своих достижениях. Стахович также является поклонником комедийных шоу и участвует в различных телевизионных проектах. Также Алексей Стахович известен своим юмором и шутками, которые он часто публикует в своих аккаунтах в социальных сетях.
Решения о приеме Гзовской в Художественный театр заседание 17 августа не приняло. Москвин и Вишневский согласились с мнением Немировича-Данченко. Станиславский, поддержанный одним Стаховичем, подчинился: «Все за прием, но этическая сторона очень сложна» 17. Гзовская осталась в Малом, играла на открытии сезона в Малом в новой сценической редакции шекспировского спектакля «Много шуму из ничего», но занятия со Станиславским не прекращались и дома у него, и в ее доме, и в репетиционных помещениях театра. Очень скоро они обернулись стычкой Гзовской и Германовой и очередным витком напряженности в отношениях их учителей.
Наблюдая Станиславского, вернувшегося к делам, Немирович-Данченко думал про себя, а потом делился с женой: Обострение, которое обнаруживается только к ноябрю-декабрю, — уже в августе налицо. Лучше бы уж он был утомлен, чем полон сил, потому что полный сил он еще более купец. Ну, посмотрим. Нервы и у него, и у меня еще настолько сильны, что мы легко отбрасываем пока камни преткновения и стараемся идти дружно… 18. Он и здесь оказался пророком. Действительно, обострение достигло максимума к концу ноября — в декабре из-за стычки Германовой и Гзовской.
Инцидент «Гзовско-Германовский», как называл его Стахович, заключался в том, что Гзовская, прием которой в труппу перенесли на следующий сезон, продолжала заниматься со Станиславским и его помощником Н. Александровым в помещениях театра. В один из ноябрьских дней репетиционный зал, где занималась Гзовская, потребовался Германовой — она по поручению Немировича-Данченко вводила молоденькую Л. Дмитревскую, поступившую в школу, на роль Натальи Дмитриевны в «Горе от ума». Из спектакля надолго по болезни выбыла Литовцева. Германова попросила Гзовскую, берущую частные уроки, освободить сцену для ее репетиций с ученицей школы.
И стычка Германовой и Гзовской, растянувшаяся во времени из-за амбиций всех ее участников, переросла в склоку, недостойную никого — ни Германовой и Гзовской, ни стоявших за ними учителей. Это произошло, когда Стаховича уже не было в Москве. Он вынужден был уехать за границу в связи с болезнью дочери и сына. Они подхватили тиф. Пока он был в Москве, ему еще удавалось сохранить союзническое равновесие режиссеров. Новый прилив «самодурства и несправедливости» Станиславского Немирович-Данченко ожидал в ближайшее время в расхождении их в трактовке и выборе актрисы на роль Марины Мнишек.
Станиславский видел в этой роли Книппер-Чехову. Немирович-Данченко — только Германову. И вообще с Ольгой Леонардовной Немировичу-Данченко стало трудно. И их отношения стали натянутыми. Он не мог примириться с ее «тоном» — «всезнающим и все критикующим». Он не узнавал ее: …куда девались ее скромность, мягкость и вдумчивость, которые делали ее когда-то привлекательной.
Бывало, приезжала она, вся — внимание, вся — доверие, вся — любовь к театру и к тому, что в нем делается. Теперь — критика, пренебрежение, точно тут работают люди из другой, низшей породы. А высшая порода это — она, Станиславские и двое-трое из любимчиков их. Впрочем, Германова охотно передаст ей Марину и даже просит передать, так как боится, что у нее ничего не выйдет. Но я боюсь, что это только повредит Книппер. Как-никак, а Марина — прежде всего гордая красавица 19.
Впереди маячил «Ревизор» с предназначенной ей городничихой. Но его премьера прошла в следующем сезоне. Как и «Синей птицы», где для Ольги Леонардовны была предназначена эпизодическая роль Ночи. Похоже, Немирович-Данченко ревновал: его ученица по Филармоническому училищу, кончившая у него курс, выбрала из двух режиссеров Художественного театра, куда и привел ее Немирович-Данченко, ее первый учитель, — Станиславского. Так — после «Драмы жизни» — решила она сама и так настойчиво рекомендовал ей в начале прошлого сезона Стахович, ее верный, «любящий поклонник». Это он нашептывал ей: «Верьте в «Орла», о, милая Ольга Леонардовна!
Даже в своих чрезмерных увлечениях он велик и интересен! Не бойтесь и не сомневайтесь, будет хорошо, потому что иначе не может быть» 20. И она верила. Такие письма получали все пайщики. Немирович-Данченко предлагал подумать о драме Ибсена «Росмерсхольм» с Ольгой Леонардовной в главной роли. Стахович 21.
На заседании дирекции и правления Товарищества 29 сентября Станиславский, Немирович-Данченко, Стахович, Вишневский и Москвин утвердили по предложению репертуарного комитета включить «Росмерсхольм» в репертуар театра четвертой пьесой сезона. Премьера «Росмерсхольма» с Ольгой Леонардовной в главной роли состоялась 5 марта 1908 года — третьей пьесой сезона, пропустив вперед себя «Бориса Годунова» Немировича-Данченко и «Жизнь человека» в постановке Станиславского. Художественный театр отметил в октябре 1908 г. В сентябре-октябре 1907 г. Немирович-Данченко работал в контакте со Стаховичем. Они долго беседовали после репетиций, вместе обедали, ездили за город.
Стахович провел ряд заседаний дирекции и правления и цикл собраний пайщиков, приводя в порядок административные и финансовые дела театра. На всех он председательствовал. Они стали регулярными и тогда, когда его не было в Москве, и в текущем сезоне, и в будущем. Отставной генерал развивал «в маленьком общественном халате» принципы театральной демократии, заложенные в уставе театра Немировичем-Данченко. Хотя о принципах задумывался мало. Все финансовые вопросы, связанные с труппой и школой, Немирович-Данченко передал Стаховичу.
Татариновой, заведующей школой, прежний оклад 1200 руб. Стахович брал на себя содержание поступившего в школу учителя фехтования Н. Коротнева 22. Его составил А. Воробьев, кажется, бывший сотрудник конторы Морозовских мануфактур. Отчет был настолько толковый, что решили: 1.
Воробьева согласно представленного им доклада. Для ежемесячной ревизии театральной конторы […] пригласить специалиста-бухгалтера. Назначить А. Воробьева контролером бухгалтерии, отчетности хозяйственной части и секретарем Товарищества 23. Разрешить перерасход сметных предположений до 15 тыс. На заседании дирекции и правления 6 ноября 1907 года, уже без Стаховича, но в продолжение заложенных им традиций, был решен вопрос о денежном вознаграждении И.
Саца и о выдаче денег на заграничную поездку В. Симову для подготовки очередной работы театра с обязательством соблюдения сроков работ: «В противном случае считать выданную сумму — долгом В. Стахович покинул Россию за несколько дней до премьеры «Бориса Годунова», в разгар репетиций «Жизни человека», спектакля Станиславского, конфликтной ситуации, связанной с Гзовской, Германовой и поступлением в театр Нелидова. Не вышло у него — полтора месяца в Москве, полтора — в Европе. Даже первая премьера сезона — «Бориса Годунова», спектакля Немировича-Данченко, — прошла без него. В Меране его ждала телеграмма Немировича-Данченко, отправленная наутро после премьеры «Бориса Годунова», с такими строками — латинскими буквами русские слова: «Gaseti choroschia…», «perechodim novoi rabote», то есть к «Жизни человека».
Стахович тут же ответил Немировичу-Данченко, хотя едва справлялся с собой, с трудом преодолевая подавленность, связанную с болезнью детей, что, казалось посторонним, так несвойственно ему. Ведь только родные знали о подверженности его приступам «хандры». Перед отъездом в Меран из Петербурга он посмотрел «Жизнь человека» в постановке В. Мейерхольда в театре В. Комиссаржевской на Офицерской и спешил поделиться с Немировичем-Данченко: Спасибо тебе, милый Владимир Иванович, за телеграмму. Она, хоть на короткое время, отвлекла меня от состояния невыразимой грусти и сильнейшего беспокойства, в котором нахожусь с минуты приезда моего в Меран.
Мой сын и младшая дочь больны тифом. У первого он очень тяжелой формы. Пока осложнений нет, но силы его и так не блестящие падают заметно, а жар ни на минуту не спадает. Жена подает мне блестящий пример мужества и терпения; я ею восхищаюсь, но плохо подражаю… Телеграф удивительно верно передал русские слова, писанные латинскими буквами. Прошу Балиева прислать мне эти «gaseti». Не завидую вашему «perechodim novoi rabote».
Эту новую работу я, на днях, проездом через Петербург, видел у Комиссаржевской «Жизнь человека». Что за гадость! После II акта, возмущенный, уехал. Не верю, чтобы гении Станиславского и Немировича могла бы из этой мерзости сделать сносное зрелище. Обнимаю и прошу не забывать искренно тебе преданного А. Стаховича 25.
С большим опозданием — по вине почты — он получил подробное письмо Немировича-Данченко, написанное через неделю после премьеры «Бориса Годунова». Благодарный Немировичу-Данченко за теплоту, за сочувствие его бедам, Стахович не мог не вернуться к их старому спору — о роли Самозванца: Дорогой Владимир Иванович, Сейчас получил твое письмо от 18 октября! Непонятная вещь — более месяца шло оно по назначению! На конверте необыкновенное число штемпелей и приписок. Ты справедливо должен был считать меня утратившим благовоспитанность, или временно от нее отклонившимся, не получая от меня ответа. Имею привычку отвечать на все письма почти немедленно, par retour du courrier, а тем более на письма от милых и близких моему сердцу людей.
Спасибо за сердечно выраженное участие в наших волнениях и беспокойствах. Слава Богу, что они теперь уже в прошлом. Это был не тиф, а какое-то тифище! Я не умею быть в этих случаях мудрым, терпеливым и выдержанным. Мой темперамент прет в наружу, и я — несчастный мученик. Роды «Годунова» для Вас тоже уже в прошлом, а потому не буду о нем говорить; разве позволю себе, из дружбы, подпустить тебе маленькую шпильку: рецензенты и публика скорее желали бы видеть в Самозванце «пройдоху», чем «архистратига»… Ну, Бог с тобою.
Сожалею, что Вы — с Константином Сергеевичем — лишь «друг другу не мешаете». По-моему, этого мало. Мои мечты далеки от осуществления. Ну, положим, что хорошо, что — не хуже, а вполне удовлетворительные отношения и совместная работа — в близком будущем. Не могу заставить себя интересоваться в должной мере «Жизнью человека». Все эти произведения всех этих литературных негодяев не проникают в мой ум и сердце.
Радуюсь этой моей специфичности. Целую ручки Екатерине Николаевны, благодарю ее на добром слове, а тебя обнимаю и прошу мне еще написать. Твой А. Стахович 26. И Ольге Леонардовне, как человеку близкому, он мог признаться, что несчастен, и с ней он делился предотъездными, предпремьерными впечатлениями о «Борисе Годунове» художественников: Дорогая Ольга Леонардовна, благодарю за милое письмо. Люблю получать Ваши письма потому, что я Вас люблю.
Признание в этом, сделанное в минуту душевной грусти и волнения, стоит гораздо большего, чем сделанное в минуту радости и благополучия. А я теперь очень несчастный. Тиф, которым болеют сын и дочь такой тяжелой формы, они так изнурены и измучены, что возвращение их и мое к нормальной жизни представляется мне за целым рядом гор. Желал бы заразиться мудростью и спокойствием моей жены. Она — настоящий мужчина, а я — жалкая баба. Дни и время томительно долго тянутся, все окружающее меня окутано мрачною пеленою, и я малодушничаю и хандрю.
Изредка, при получении известий из нашего театра, оживаю, но и то для того, чтобы недоумевать и критиковать. Предчувствовал возражения критики, заранее с нею соглашался и считаю, что можно было избежать некоторых справедливых нареканий. Ну, к чему понадобилось изображать Самозванца каким-то мистическим архистратигом, эмблемой рока и проч. Автор не более и не менее, как Александр Сергеевич Пушкин! Переделывать Найденова и Ярцева бывает иногда полезно, Пушкина же всегда вредно. Кроме Лужского прекрасный Шуйский , все были не важны.
Не верю прессе, восхищающейся Качаловым. Его Пимен был скучен, однообразен и очень нежизнен. Такой перемены, в такой короткий срок не могло произойти. Но Качалов любимчик; пропой он вместо монолога арию из «Тангейзера», и тогда сказали бы, что он прекрасно справился с ролью. Также отрицательно отношусь к Леониду Андрееву, к его бархатной тужурке и белому галстуку… Человек, сочинивший «Жизнь человека», может быть только нравственным и физическим уродом. О, эти современные литераторы — преступники!
История им готовит в будущем места непосредственно за убийцами, ворами и экспроприаторами… Догадываюсь, что Вы заняты вашею ролью в «Росмерсхольме» и уверен, что Вы обогатите Ваш репертуар новым прелестным созданием на радость нам и к чести театра. Разорвите это неинтересное письмо, но запомните, что я Вас искренно люблю и уважаю. Преданный Стахович 27. Он, как и прежде, тосковал в Меране по Москве, как когда-то Чехов в своей ялтинской «ссылке». Он разрывался между двумя равно дорогими семьями — женой, детьми и художественниками. Но оказалось, что и театру без него невозможно.
Без него не решался ни один вопрос. Все в театре замыкалось на нем. Нелидов, Станиславский, Немирович-Данченко, выяснявшие отношения друг с другом, ждали его возвращения. Нелидов «с волнением». Он ожидал решения пайщиков о его поступлении в МХТ на административную должность и, сохраняя этот момент в тайне от всех, как было «условлено между А. Стаховичем» и им, просил Станиславского, которому писал, не показывать письмо Немировичу-Данченко, так как знал, что тот не заинтересован в его услугах 28.
Немирович-Данченко ждал Стаховича «с нетерпением». Он, когда ему нужны были аргументы в разрешении спора между Гзовской и Германовой, ссылался на разговор со Станиславским о Гзовской «в чайном фойе при Стаховиче». О Станиславском и говорить нечего. Другой опоры, другого такого верного человека рядом с ним в театре и вне его не было. Исключая, разумеется, Марию Петровну. Но то — жена, а жена есть жена, как говорил Чехов устами своего персонажа… Стахович делал все то, что обещал при официальном вступлении в должность третьего директора МХТ: «Твои художественные замыслы, даже мельчайшие фантазии и связанные с ними расходы будут немедленно и с огромною охотою исполнены»… Отсутствовавший Стахович незримо присутствовал в жизни театра.
Между тем отношения Станиславского и Немировича-Данченко, разогретые нелепой «актрисинской» стычкой в репетиционном зале, заходили в тупик. Они оба и Ольга Леонардовна все выкладывали в письмах Стаховичу, а он страдал от безрадостных известий, приходивших из Москвы. Немирович-Данченко пытался уладить «Гзовско-Германовский» конфликт без помощи Стаховича. Как обычно, в развернутых письмах Станиславскому, не оставляя надежды на то, что системой убедительных доказательств он снимет налет личных обид, мешающих, с его точки зрения, работе дирекции. Он терпеливо разъяснял Станиславскому: По-моему, Вы повторяете принципиальную ошибку, которая держалась в первые годы нашего Театра: мои и Ваши; Филармония и Общество искусств. Гзовская сейчас Ваша ученица.
Но на другой день после того, как она поступит в Театр, она примет на себя все обязанности передо мной, что касается Театра. Я очень ценю, что Вы не делаете решительных шагов, не посоветовавшись со мною. И сам хотел бы поступать так же относительно Вас. И если не всегда делаю это, то лишь потому, что я больше Вас стою у самого руля, днем и вечером, и больше сталкиваюсь с мелочами нашей театральной жизни. Но когда на моем месте, то есть на месте председателя правления или заведующего труппой будет Стахович, — он вовсе не должен будет искать учителя данной актрисы, чтобы высказать свое решение. Нет, Константин Сергеевич, это путь неверный.
Надо, чтобы и Германова, и Гзовская, и Книппер, и Лилина знали дирекцию и нас как ее представителей, а не учителей своих. Учителей — это в самой работе, а не в столкновениях вне работы. И когда я буду смотреть на Гзовскую хуже, чем Вы, а Вы на Германову хуже, чем я, то нам надо сговариваться, а не разделять на моих и Ваших. Всему этому я придаю большое значение не потому, что речь идет о Гзовской или Германовой, — это было бы недостойно представителей такого огромного учреждения, как Художественный театр, — а потому, что это служит продолжением того двойного русла, которое образовывается в нашем Театре и которое без всякого сомнения погубит его. Мир — это «наши» 29. Но Станиславского эта безупречная логика только раздражала, и он разрубал ее каким-либо решительным действием.
В какой-то момент, потеряв терпение, которого Немировичу-Данченко не занимать, он подал заявление о том, что выходит из состава дирекции. Ввиду того, что эти обязанности по моей же вине сведены к нулю, театр не понесет никакого ущерба от моего ухода из состава правления, — писал Станиславский Немировичу-Данченко 30. Сколько я ни вдумывался в такой неожиданный и крутой поворот в нашей переписке, — понять его не могу. А когда мне кажется, что я начинаю понимать, то это меня и угнетает и в конец утомляет. Советовать Вам я больше не смею, а просить еще могу: возьмите назад Ваше заявление. Ваш выход из директорства вызовет вредные для Театра толки.
Поддержим его на последние три-четыре месяца нашей совместной работы. Вот уж две недели, как я с нетерпением жду Стаховича, чтобы пайщики приступили к обсуждению будущего существования Театра. Тогда все станет ясно. А до тех пор ведь и я — как Вы — добросовестно исполняю свои обязанности. Если Вы все-таки не хотите взять назад Ваше заявление, то напишите мне завтра домой: я буду целый день дома завтра. Затем в ближайшие дни я созову правление, а потом пайщиков.
Ваш В. Немирович-Данченко 31. На заседании дирекции и правления 28 ноября 1907 года — Стаховича не дождались — Станиславский забрал свое заявление о выходе из дирекции. Заседание приняло его условия, дав официальное разрешение Гзовской посещать репетиции и утвердив ее приглашение в театр с будущего сезона до 15 июня 1909 года с окладом в 3000 рублей, таким же, как в Малом 32. Неизвестно, приложил ли он авторскую копию своего письма Станиславскому к письму Немировичу-Данченко, как он сделал в письме к Станиславскому от 7 декабря 1907 года, отослав ему собственноручную копию своего письма к Немировичу-Данченко. Станиславский сохранил ее; в архиве Немировича-Данченко таковой не обнаружено.
Стахович не разделял философию Немировича-Данченко: «Мир — это наши», хотя неизменно полагал творческое содружество Станиславского и Немировича-Данченко основой существования Художественного театра. В переписке с ними ноября — декабря 1907 года он откровенно, как всегда, держал сторону «Орла», «Бонапарта» и его ученицы — Гзовской. И осуждал поведение Германовой — ученицы Немировича-Данченко. Посылаю тебе копию письма моего к Влад. Ивановичу, посланного одновременно с этим. Не осуди меня за «fiel», который в нем проглядывает, но меня взбесила эта ломака.
И зачем ты затеял всю эту переписку с Немировичем. Было бы проще и многозначительнее с твоей стороны призвать к себе в качестве директора и главного режиссера эту «капризюльку», хорошенько ее отчитать и упомянуть об условиях, при которых ее дальнейшее пребывание в театре терпимо. Bonaparte так бы поступил увлекся в данную минуту новою книгою Vandal , а ты наш Bonaparte. Бедный, бедный, милый мой Орел! От души жалею, что я отсутствовал; при мне весь этот инцидент сократился бы своим разрешением, и мы уберегли бы твои нервы и энергию. Надеюсь приехать и тебя обнять 1-го января.
Участник «Stand Up на ТНТ» Стахович рассказал о гонорарах комиков
Мы благодарим Алексея Михайловича Стаховича (Werot, Deutschland) за любезное согласие поделиться с нами важными воспоминаниями от первого лица. Развлечения - 31 января 2024 - Новости Саратова - Биография российского стендап-комика и юмориста из Москвы Алексея Стаховича. Смотри премьерные выпуски шоу "Stand Up" каждый понедельник в 22:00 на #ТНТ Производство: Comedy Club Production StandUp в соц. сетях: Inst: Vk: Телеканал ТНТ в соц. сетях: YouTube: Inst: VK: Алексей Стахович.
Стахович Алексей Александрович — Биография
Метерлинк хотел приехать в 20-х числах сентября. Планировалось, что навстречу ему на границу поедет Стахович, а в Москве на вокзале его встретит труппа. Писатель так и не приехал, но сюжет — Стахович встречает Метерлинка — стал одним из самых смешных на ближайшем капустнике. Пародию на предполагаемую встречу Стаховичем Метерлинка сочинял Сулержицкий. Станиславский вспоминал об этой шутке Сулержицкого: В 1908 году он самозабвенно сочинял для капустника шуточные телеграммы к приезду Метерлинка: якобы автор «Синей птицы» едет на автомобиле из Франции в Художественный театр, и с пути его следования сыплются телеграммы. Пердю монокль. Рьен вуар» «Потерял монокль. Ничего не вижу». А из Хотькова, где был в то время большой монастырь женский , получено следующее сообщение: «Хор монахов второй день поет патриотическую кантату Саца в ожидании Метерлинка или Стаховича. Идет дождь…»87. В ту осень Стахович грустил, хандрил.
А с ним было весело. Труппа полюбила его. Он был трогателен в самоотдаче театру. Недаром Станиславский, наставляя Гзовскую перед ее вступлением в труппу, говорил ей: В театре есть четыре чистых отношения к самому делу: жена, Москвин, Стахович и я отчасти Сулер, но его тянет к земле …88. Немирович-Данченко в этот ряд Станиславского не попадал. Немирович-Данченко для него — всего лишь «компетентный человек». А Немирович-Данченко чистоту помыслов Станиславского и в 1908-м не подвергал сомнению, замечая в труппе многих актеров, исключая Москвина, «не свободных от мелких душевных мотивов». И в 1908 году он подтверждал: «Вы — колосс среди всех по чистоте отношения к делу»89. И двигался в сторону Стаховича… После юбилейных торжеств Стахович — снова в Европе. В Меране — на курорте, излюбленном с середины прошлого века русскими туберкулезниками… И со своей тоской по Москве.
По Художественному театру. И его — в Москву. Весь ноябрь 1908 года и почти весь декабрь он отвечал своим корреспондентам… Он весь — в этих единичных сохранившихся ноябрьских письмах. Желал бы услышать твое мнение о делах и «духе» театра. Essor полет — фр. А как ваш моральный essor полет? Вспомни, что у тебя приятель, тоскующий на чужбине. На твоем месте я давно бы написал, без унизительного для меня напоминания. То, что я проделываю в Меране, называется не жизнью, а житием без причисления к лику святых. Ты позавидовал мне при моем отъезде, с наслаждением уступил бы тебе мое место и взял твое.
Живу в подлом, скучном месте, природа и теплая погода оставляют меня холодным вольный перевод с французского , принадлежность Мерана к стране, произведшей незаконную аннексию, мне тоже довольно безразлична, ибо я славянофил беcтемпераментный, а однообразие, отсутствие развлечений и отдаленность от МХТ — вот мое горе. Напиши мне и о Крэге, и о Грассо, и об Орле. Кланяюсь всем нашим дамам, которые этого стоят, — целую ручки. Думаю попаcть в Москву не раньше нового года. Будет ли готов «Ревизор» к этому времени. Мой почтительнейший поклон и привет твоей жене. Твой А. Письмо Стаховича Подгорному 23 ноября 1908 года: Милый Николай Афанасьевич, Очень рад был узнать, что Вы вернулись в Москву, в свое первобытное состояние. Надеюсь, что Ваше здоровье удовлетворительно и что московская осень не ухудшила вашего состояния. Втянулись ли Вы в службу и в чем вы заняты?
Получаю известия из Москвы, не очень меня радующие; с «Ревизором» затягивается, Константин Сергеевич нервный и переутомленный, работа не спорится, театр больше 3-х пьес не поставит в этот сезон и проч. Дома у меня благополучие тоже среднее. Жена провела весьма дурное лето в России, осенью она была довольно удовлетворительна за границею. Теперь она, со старшею дочерью, поехала в Рим, на месяц, погостить у сестер. Собираюсь на днях тоже туда, но пробуду не более недели. В конце декабря надеюсь быть в Петербурге, а в Москву, к вам, явлюсь к Новому году. До свидания, будьте здоровы и не забывайте искренно вас любящего А. Поклон Качаловым и всем друзьям91. Письмо Стаховича Немировичу-Данченко 27 ноября 1908 года: Милый Владимир Иванович, твое прелестное письмо положительно перенесло меня в зал театра, на репетицию. Я живо себе представил и даже увидел все обстановку, грудастую Надежду Дмитриевну, растрепанную, в холщевой блузе; темпераментного Вишневского, вскакивающего и нагибающегося к чьему-нибудь уху для замечаний и излияний.
Предоставляю тебе судить — были ли мне приятны эти ожившие воспоминания… Спасибо, друг, за письмо. Форма его очаровательна, но суть не весьма утешительна. Горизонт не розовый. Хорошо и то, что, судя по письму, ты не в унынии и не утратил жизни и работоспособности. Издали, по слухам, мне трудно разобраться — кто из вас прав. Верю, что вы все правы, но дело все-таки плохо идет вперед. А не решить ли раз и навсегда, бесповоротно, что больше двух постановок на сезон художественно поставить немыслимо. Обидно, а придется это решить. Стыдно, а неизбежно. Но пока этого не решили, почему ты пишешь, что «У царских врат» вряд ли пойдет?
Или что-нибудь другое намечено? А если нет, то это просто скандал! Завтра еду в Рим на неделю, вернусь в Меран и 27 декабря ст. С вами буду встречать новолетие. Твой Стахович92. В конце декабря он в Москве. И — неожиданно доверительное многостраничное письмо от Немировича-Данченко. Как оно оказалось в архиве Немировича-Данченко? Может быть, Владимир Иванович не отправил его? Или потом собирал свою переписку у адресатов?
Впрочем, это не так важно. Важно другое. Именно Стаховичу, безраздельно преданному Станиславскому, со всей силой страсти представлял Немирович-Данченко, подошедший к пятидесятилетию, свой автопортрет. Не похожий на тот, что мог существовать в воображении «легкомысленного» директора. Немирович-Данченко выворачивался перед Стаховичем наизнанку, обнажался в самопознании до подкорки. И одновременно — психолог, аналитик, литератор — он набрасывал на фоне общей картины российской действительности 1908 года, как он понимал ее, картину внутритеатральной жизни в лицах, настраивающих Станиславского и Стаховича против него. В Стаховиче, именно в Стаховиче, таком далеком от писателей из чеховской генерации восьмидесятников, к которой он принадлежал рождением, опытом, всей жизнью в литературе и театре, Немирович-Данченко хотел видеть друга, к нему обращаясь. Напрямую к Станиславскому, столь же далекому от него, но дорогому, — без него он уже не мог существовать, к нему он был прикован, — он отчаялся достучаться. Он пошел к Станиславскому — с другого хода. Через Стаховича, пытаясь завоевать его.
С открытым забралом, рассчитывая — не без оснований — на благородство адресата. Не мог Стахович, «чистый помыслами», бесхитростный, воспользоваться его откровенностью. Дорогой мой друг! В двенадцатом часу ночи я звонил в Театр, мне сказали, что ты уже уехал. Я хотел предложить тебе поужинать и поговорить. Вышло лучше. В письме точнее выскажешься. Теперь три часа ночи. Я раскладывал пасьянс и размышлял. Из обращения в первой строчке ты чувствуешь, какой тон я хочу придать письму.
Я хотел еще просто посидеть втроем с тобою и Конст. Если бы я сейчас писал ему, я тоже написал бы «Дорогой мой друг! Мы должны уметь говорить друг с другом, как подобает и этому возрасту и обоюдному уважению. К делу. В твоем отношении ко мне есть одна коренная ошибка. Ту же ошибку с недавних пор ввел в свои отношения ко мне и Конст. Он более чуток к моей психологии, — скажу даже, — к «нашей» психологии. Тот, кто хочет вступить со мной в тесные, хотя бы и только деловые отношения, должен вдуматься в этот тип, в душу его, понять его и раз навсегда запомнить. Он избегнет ошибок. Главнейшие черты этого типа — серьезное отношение к жизни, хотя бы и со страстными и порывистыми выпадами, и непоколебимость в своих основных убеждениях.
Я, как и многие мне подобные, никогда не опорочил своего маленького имени ни одной напечатанной строчкой ни в газете, которую считал противной своим убеждениям, ни содержанием каждой своей строчки. Не благодаря таланту, а только благодаря этому я стал «своим» в среде наиболее благородных писателей. И если, без большого таланта, я сумел выдвинуться во внимании публики впереди многих моих более талантливых коллег, то это случилось потому, что я обладаю счастливым соединением литературности с театральностью и, может быть, большей, чем у моих коллег, настойчивостью и энергией. Главной же чертой моей все-таки всегда была непоколебимость убеждений, непродажность их. Их нельзя было у меня купить ни деньгами, ни славой, ни даже женщиной. Жена могла бы много раз свести меня с пути моей правды. Но и в этом отношении мне повезло. Я женился на дочери такого же сорта человека, — слишком известного своей неподкупностью, чтоб его рекомендовать. И она принесла ко мне в жизнь все, что получила от отца. Ты не имеешь представления и о сотой доли тех испытаний, какие переживал я с женою, когда надо было отказываться от широкого благополучия, чтобы сохранить удовлетворенную гордость.
И еще так недавно, всего с год назад, я имел от жены самые горячие предложения перенести со мною все испытания, все, только бы я не давал никому и ничему подавить мой свободный дух, тот дух, который составляет мое главное богатство и ее главную гордость и который является единственным и настоящим источником жизнерадостности. Дорогой друг! Я пишу очень скучные вещи, но я прошу тебя не отнестись к этому слишком легко. Константин Сергеевич когда-то чувствовал во мне эту мою силу и — я понимал это — радовался. Иногда, в частностях, он смешивал это с самолюбием, но, в общем, может быть, не сознательно, поддавался обаянию этой силы. И я утверждаю, что она легла в основание Художественного театра, во все его направление. Это моя сила придала такой аромат таланту самого Конст. Она же воспитывала и лучших людей в нашей труппе. Я никогда не был педагогом сухарем, и поэтому свобода духа передавалась моим прозелитам не в виде бурджаловских формул, а в известной радующей красоте. Был один момент, когда меня такого захотели сломить, согнуть, принизить.
Это хотел сделать покойный Морозов. Придавить капиталом. Были моменты испытаний, и жена моя снова поддерживала меня бесстрашием перед материальным ничто. Я вышел из этих испытаний нетронутым. Итак, твой друг нижеподписавшийся — человек, которому уже 50 лет, который начал зарабатывать на себя с 13 лет и продолжал беспрерывно все 37, которого всю жизнь, как к свету, тянуло к тому, что он и по сие время считает прекрасным, у которого при страстных выпадах вроде увлечений… картами или… чем-либо другим… в основе всех его поступков, хотя бы и легкомысленных, была независимость, соединенная с порядочностью и деликатностью, который за все свои ошибки расплачивался всегда сам и втридорога и заботился о том, чтобы вокруг него всем жилось радостно, который, наконец, — скажу смело — был всегда чрезвычайно чуток к тончайшей психологии других. Вот мой портрет. Поставь теперь рядом: милого в своей непосредственности, когда она не переходит за границу, откуда начинается все, что есть наиболее противоположного независимости, — Вишневского; или талантливого, но внутренне невежественного, прекрасного, когда его ведешь по пути душевной культуры, и тяжело неприятного, когда он отдается во власть самомнения, — Москвина; или прекрасного пожизненного секретаря — Румянцева… Пойду выше: симпатичную по своему дарованию, но мелко, по-бабьи подозрительную Марью Петровну, к величайшему сожалению многих, а в особенности моему, часто отравляющую своей мелкой, обидной подозрительностью самого Орла. Поставь их всех рядом против одного меня и скажи себе по совести: не опрометчиво ли ты поступаешь, когда со вниманием прислушиваешься, что они говорят обо мне? Не принижаешь ли ты своего друга, опираясь в своих суждениях на их соображения и умозаключения, в которых пошлость умеет разглядеть крупицу правды, застилая от глаз сущность и истину? Не забываешь ли ты, слушая их, что маленькие люди во всех явлениях видят только маленькие побуждения?
Не поставишь ли ты себе в упрек, что часто видишь меня среди них только более умным и сумевшим захватить власть над ними, а не более глубоким и более благородным? Не приписываешь ли мне таких побуждений, какие легко припишешь каждому из них? Не впадаешь ли, словом, в этот грех передо мною? И 2 не думал ли ты о том, что можешь иметь надо мной огромную силу как дружески расположенный человек, мужественно высказывающий мне все, что тебе хотелось бы сказать, и никакой силы, как только ты сходишь на другой путь. И ты, и Константин Сергеевич, и все вышеназванные лица много раз говорили мне неприятные вещи, но мне надо было бы употребить большое напряжение памяти, чтобы вспомнить эти неприятности. Они мне были сказаны прямо в лицо, и я их скоро забыл. Но все, что было сделано против меня скрытно, по каким-то секретноуговорам, лежит на моей душе непрощенной обидой, хотя сами по себе эти факты и вовсе не значительны. Они обидны, потому что произошли от ложного, мелочного объяснения моих поступков, такого объяснения, которого — видите ли — нельзя сказать в глаза! И ложного!
Он также использует соцсети для своей биографии и делится личной жизнью. Здесь он публикует свои фотографии и видео со своих выступлений стендапа, передает отрывки из комедийных программ и делится своими мыслями на различные темы. Через свой аккаунт в Instagram, Алексей поддерживает связь со своей аудиторией и позволяет им получать свежую информацию о его жизни и творчестве. Здесь вы можете найти интересные факты о его биографии, события из его личной жизни и смешные моменты его стендапа. Алексей Стахович тесно взаимодействует со своими поклонниками через комментарии и лайки, что делает его профиль личным, доступным и близким для всех его подписчиков. Здесь он публикует видео своих шоу, выступления и фрагменты из своей жизни. Благодаря популярности и таланту комедианта, его канал на YouTube имеет множество подписчиков и просмотров. В своих видео Алексей Стахович часто делится личными историями, а также рассказывает о своей биографии и опыте работы в ТНТ. Зрители могут узнать о его личной жизни, а также узнать больше об артисте, который стал известным благодаря своему стандапу. Соцсети являются неотъемлемой частью его деятельности, и ссылки на свои профили в Instagram и других социальных сетях он оставляет в описаниях видео. Он делится с подписчиками своими мыслями, шутками и жизненными историями. Благодаря своему чувству юмора и остроумным комментариям Алексей завоевал популярность и стал одним из самых известных стендап-комиков России. Хотя Алексей Стахович открыто делился шутками и историями о своей жизни в рамках шоу Stand Up, мало известно о его личной жизни за кулисами. Он предпочитает сохранять приватность и не делиться подробностями о своих отношениях.
Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла. В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел. Не приняв Октябрьскую революцию , 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством. Книппер-Чехова писала: «Этот железный старик повесился. Всё было еще не тронуто: отрезанный шнур висел, стул, который он оттолкнул; а сам лежал уже, красивый и довольный. Не вынес всего». Похоронен на Новодевичьем кладбище 2 уч. Архив А. Стаховича хранится в Музее МХАТ [3] , а принадлежавшее ему собрание книг — в Липецкой областной универсальной научной библиотеке [4]. Семья Жена, с 1884 года: Мария Петровна урожд. Васильчикова — дочь Петра Алексеевича Васильчикова 1829—1898 , племянница А.
По свидетельству князя С. Волконского , «Стахович был талантливой натурой в том смысле, что чувствовал искусство, но он не был выдающимся актером. Его родовитость, его осанка, конечно, вносили на сцену то, чего на ней было так мало и чего будет все меньше; но он был лишь материал, не обработанный; он начал слишком поздно; он не имел никаких технических основ… Между тем он отлично схватывал технические приемы, когда их знал или улавливал» [2]. По воспоминаниям В. Шверубовича : Как актер Стахович был… вернее, он просто не был актером. Это была маска аристократа, живое амплуа. В Репетилове он был тем же Стаховичем. Революция была для Стаховича и экономической и моральной катастрофой — ему во всех смыслах стало нечем жить, она его опустошила и выжгла. В возможность, в свою способность стать профессиональным актером, живущим на свой заработок, он не верил, а уехать за границу и жить на содержании у брата или сына — не хотел. Не приняв Октябрьскую революцию , 10 марта 1919 года Стахович покончил жизнь самоубийством.