"Алые паруса" написал Александр Грин (Гриневский),русский писатель эмигрировавший после революции во Францию, которому надоело ждать в России светлое будущее, которое он мастерски описывал в своих но. Судьба Грина, история повести алые паруса, особенности алых парусов, образы ассоль и грэя. талантливый русский писатель первой половины XX века, представитель неоромантизма, автор философско-психологических произведений с элементами символической фантастики.
Читать книгу: «Алые паруса»
| История о сбывшейся мечте: 100 лет феерии Александра Грина «Алые паруса» | талантливый русский писатель первой половины XX века, представитель неоромантизма, автор философско-психологических произведений с элементами символической фантастики. |
| Алые паруса - Александр Грин: читать полностью онлайн весь текст рассказа по главам - РуСтих | Музыка. Новости и СМИ. Обучение. Подкасты. |
| Издания и произведения | чудесную романтическую историю о любви капитана Грэя и прекрасной девушки Ассоль - в бурное революционное время начала двадцатого века. |
Зачем подросткам читать «Алые паруса»
Автор «Алых Парусов» в Симбирске. 24 Декабря 2020, 06:00, Общество. И к моменту написания «Алых парусов» он окончательно приходит к выводу о категорическом непринятии нового строя. В 2023 году фестиваль «Алые паруса» пройдет 24 и 25 июня (в субботу и воскресенье) [1].
«Мечта, которая сбывается»: Как создавалась повесть-феерия Грина «Алые паруса»
«А́лые паруса́» — повесть-феерия Александра Грина о непоколебимой вере и всепобеждающей, возвышенной мечте, о том, что каждый может сделать для близкого чудо. Ольга Щирица о том, с кого Грин писал образы Грэя и Ассоль, и где в «Алых парусах» — Севастополь. В повести «Алые паруса» были и два героя, которые со временем исчезли из черновиков Александра Грина. "Алые паруса" написал Александр Грин (Гриневский),русский писатель эмигрировавший после революции во Францию, которому надоело ждать в России светлое будущее, которое он мастерски описывал в своих но. Книга «Алые паруса» была написана в 1923 и издана в 2009 году. В 2023 году фестиваль «Алые паруса» пройдет 24 и 25 июня (в субботу и воскресенье) [1].
История о сбывшейся мечте: 100 лет феерии Александра Грина «Алые паруса»
| Повесть Алые паруса | читать, Александр Грин | "Алые паруса" подверглись критике: в газетах писали, что советскому читателю не нужны истории о полуфантастическом мире с благополучным концом. |
| Алые паруса - слушать онлайн аудиокнигу Александра Грина | Поначалу действие «Алых парусов» должно было происходить в послереволюционном Петрограде, который в годы сочинения повести влачил жалкое. |
| "Алые паруса" | В 2023 году фестиваль «Алые паруса» пройдет 24 и 25 июня (в субботу и воскресенье) [1]. |
"Алые паруса": русская феерия с вековой историей
Судьба Грина, история повести алые паруса, особенности алых парусов, образы ассоль и грэя. Грин обдумывал и писал «Алые паруса» среди смерти, голода и тифа. На тему "Алых парусов" писали песни Владимир Ланцберг, Юрий Чернавский и Алексей Свиридов. Алые паруса автор Александр Грин читает Петр Каледин. очень вредное произведение.
Живой памятник. Как Александр Грин создал повесть «Алые Паруса»
В краткий пересказ повести «Алые паруса» мы сознательно не включали детали, которые могут отвлечь от повествования. В 23-м году были изданы "Алые паруса", феерия в 7 глав, над которой писатель работал 6 лет, оттачивая каждое слово, чтобы и спустя сто лет оно находило отзыв в сердцах читателей. Александр Степанович Грин всегда открыта к бесплатному чтению онлайн. Новелла «Алые паруса» впервые опубликована в 1923 году. Автор стремился показать в своём произведении возможность победы мечты над будничностью. Опубликованную в 1923-м повесть «Алые паруса», в которой действовали герои с иностранными именами, критики назвали «дешевой сахарной карамелью», автора ругали за отрыв от жизни и вредность «сентиментальных сказок» для социалистической молодежи. «Алые паруса» — читайте и скачивайте книгу (epub) онлайн бесплатно и без регистрации, автор Александр Грин.
Живой памятник. Как Александр Грин создал повесть «Алые Паруса»
Обсудить Редактировать статью Произведение, описываемое в дальнейшем, ассоциируется с очень красивой и счастливой сказкой о принце, о котором только и мечтает каждая девушка. Однако не каждый знает автора повести-феерии «Алые паруса». Кто написал ее, давайте и выясним. Прежде всего это нужно для того, чтобы понять, откуда могли родиться в его голове такие необыкновенные фантазии. Начнем с ознакомления с биографией автора. Биография Писателя и прозаика, известного под именем Грин, жившего в период с 1880 по 1932 год, чаще всего связывают с написанием морских приключенческих историй. В этом, в принципе, и заключается ответ на вопрос, кто написал «Алые паруса». Полное имя писателя - Александр Степанович Гриневский, а «Грин» стало сокращением и в дальнейшем его псевдонимом. Он родился 11 августа 23 по старому стилю в городке Слободском Вятской губернии. Его отца звали Стефан Гриневский, он был польским шляхтичем, которого за участие в Польском восстании 1863 года отправили в Сибирь.
По истечении срока, в 1868 году, ему разрешили переехать в Вятскую губернию. Там он знакомится с 16-летней медсестрой Анной Степановной Лепковой, которая становится его женой. Семь лет у них не было детей. Александр стал первенцем, а за ним появились еще две сестры - Екатерина и Антонина. Мать Александра умерла, когда ему было 15 лет. Очень часто возникают вопросы у читателей насчет произведения «Алые паруса» кто написал его и какие биографические данные присутствуют в эпопее самого писателя как личности, страстно полюбившей море. Возвращаясь к его биографии, стоит отметить, что тема моря Александра захватила после того, как он самостоятельно в 6 лет прочитал «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта. Окончив в 1896 году Вятское четырехклассное городское училище, он перебрался в Одессу и захотел стать моряком. Сначала ему пришлось бродяжничать и голодать, но потом с помощью друга отца он устраивается на пароход «Платон» матросом и начинает курсировать по маршруту Одесса-Батуми-Одесса.
Освещая дальше вопрос, кто написал «Алые паруса», автора этого произведения Грина можно назвать бунтарем, непоседой, ищущим приключений. Матросский труд был очень тяжелым и не приносил ему никакого морального удовлетворения, и тогда в 1897 году он вернулся в Вятку, а затем уехал в Баку, где был рыбаком и чернорабочим в железно-дорожных мастерских. Потом он опять вернулся к отцу, где работал золотоискателем на Урале, шахтером, лесорубом, театральным переписчиком. Мятежная душа О чем «Алые паруса», кто написал и насколько автор этого произведения был романтичным человеком, попробуем дальше разобраться. И здесь необходимо уделить внимание становлению личности молодого Грина, ведь в 1902 году он становится простым солдатом резервного пехотного батальона, расквартированного в Пензе.
Однако количество зависит от числа выпускников в Петербурге и распределения пригласительных по регионам. Учитывается и ограниченная вместимость локации. Стать волонтером. Ежегодно за несколько недель до мероприятия объявляется набор.
Важно помнить, что волонтеры приходят на мероприятие в первую очередь для работы, поэтому нет гарантий, что они смогут полностью насладиться концертом и шоу. Однако организаторы стараются предоставить волонтерам возможность хотя бы немного посмотреть шоу. В любом случае это уникальный опыт, который позволяет взглянуть на событие с другой стороны. Оказаться в месте, откуда будет видно шоу и салют. Это могут быть определенные набережные и мосты, террасы ресторанов на берегу Невы, жилые дома, апартаменты и отели с видом на реку. О них мы расскажем ниже. Где купить билеты Билеты на «Алые паруса» официально не продаются. Однако это не останавливает мошенников от продаж в социальных сетях и на различных площадках.
Хотя Лонгрен не возвращался, она не беспокоилась об отце. Последнее время он довольно часто уплывал ночью ловить рыбу или просто проветриться. Ее не теребил страх; она знала, что ничего худого с ним не случится. В этом отношении Ассоль была все еще той маленькой девочкой, которая молилась по-своему, дружелюбно лепеча утром: — «Здравствуй, бог! По ее мнению, такого короткого знакомства с богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его положение: бог был вечно занят делами миллионов людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам. Кончив шить, Ассоль сложила работу на угловой столик, разделась и улеглась. Огонь был потушен. Она скоро заметила, что нет сонливости; сознание было ясно, как в разгаре дня, даже тьма казалась искусственной, тело, как и сознание, чувствовалось легким, дневным. Сердце отстукивало с быстротой карманных часов; оно билось как бы между подушкой и ухом. Ассоль сердилась, ворочаясь, то сбрасывая одеяло, то завертываясь в него с головой. Наконец, ей удалось вызвать привычное представление, помогающее уснуть: она мысленно бросала камни в светлую воду, смотря на расхождение легчайших кругов. Сон, действительно, как бы лишь ждал этой подачки; он пришел, пошептался с Мери, стоящей у изголовья, и, повинуясь ее улыбке, сказал вокруг: «Шшшш». Ассоль тотчас уснула. Ей снился любимый сон: цветущие деревья, тоска, очарование, песни и таинственные явления, из которых, проснувшись, она припоминала лишь сверканье синей воды, подступающей от ног к сердцу с холодом и восторгом. Увидев все это, она побыла еще несколько времени в невозможной стране, затем проснулась и села. Сна не было, как если бы она не засыпала совсем. Чувство новизны, радости и желания что-то сделать согревало ее. Она осмотрелась тем взглядом, каким оглядывают новое помещение. Проник рассвет — не всей ясностью озарения, но тем смутным усилием, в котором можно понимать окружающее. Низ окна был черен; верх просветлел. Извне дома, почти на краю рамы, блестела утренняя звезда. Зная, что теперь не уснет, Ассоль оделась, подошла к окну и, сняв крюк, отвела раму, За окном стояла внимательная чуткая тишина; она как бы наступила только сейчас. В синих сумерках мерцали кусты, подальше спали деревья; веяло духотой и землей. Держась за верх рамы, девушка смотрела и улыбалась. Вдруг нечто, подобное отдаленному зову, всколыхнуло ее изнутри и вовне, и она как бы проснулась еще раз от явной действительности к тому, что явнее и несомненнее. С этой минуты ликующее богатство сознания не оставляло ее. Так, понимая, слушаем мы речи людей, но, если повторить сказанное, поймем еще раз, с иным, новым значением. То же было и с ней. Взяв старенькую, но на ее голове всегда юную шелковую косынку, она прихватила ее рукою под подбородком, заперла дверь и выпорхнула босиком на дорогу. Хотя было пусто и глухо, но ей казалось, что она звучит как оркестр, что ее могут услышать. Все было мило ей, все радовало ее. Теплая пыль щекотала босые ноги; дышалось ясно и весело. На сумеречном просвете неба темнели крыши и облака; дремали изгороди, шиповник, огороды, сады и нежно видимая дорога. Во всем замечался иной порядок, чем днем, — тот же, но в ускользнувшем ранее соответствии. Все спало с открытыми глазами, тайно рассматривая проходящую девушку. Она шла, чем далее, тем быстрей, торопясь покинуть селение. За Каперной простирались луга; за лугами по склонам береговых холмов росли орешник, тополя и каштаны. Там, где дорога кончилась, переходя в глухую тропу, у ног Ассоль мягко завертелась пушистая черная собака с белой грудью и говорящим напряжением глаз. Собака, узнав Ассоль, повизгивая и жеманно виляя туловищем, пошла рядом, молча соглашаясь с девушкой в чем-то понятном, как «я» и «ты». Ассоль, посматривая в ее сообщительные глаза, была твердо уверена, что собака могла бы заговорить, не будь у нее тайных причин молчать. Заметив улыбку спутницы, собака весело сморщилась, вильнула хвостом и ровно побежала вперед, но вдруг безучастно села, деловито выскребла лапой ухо, укушенное своим вечным врагом, и побежала обратно. Ассоль проникла в высокую, брызгающую росой луговую траву; держа руку ладонью вниз над ее метелками, она шла, улыбаясь струящемуся прикосновению. Засматривая в особенные лица цветов, в путаницу стеблей, она различала там почти человеческие намеки — позы, усилия, движения, черты и взгляды; ее не удивила бы теперь процессия полевых мышей, бал сусликов или грубое веселье ежа, пугающего спящего гнома своим фуканьем. И точно, еж, серея, выкатился перед ней на тропинку. Ассоль говорила с теми, кого понимала и видела. Большой жук цеплялся за колокольчик, сгибая растение и сваливаясь, но упрямо толкаясь лапками. Жук, точно, не удержался и с треском полетел в сторону. Так, волнуясь, трепеща и блестя, она подошла к склону холма, скрывшись в его зарослях от лугового пространства, но окруженная теперь истинными своими друзьями, которые — она знала это — говорят басом. То были крупные старые деревья среди жимолости и орешника. Их свисшие ветви касались верхних листьев кустов. В спокойно тяготеющей крупной листве каштанов стояли белые шишки цветов, их аромат мешался с запахом росы и смолы. Тропинка, усеянная выступами скользких корней, то падала, то взбиралась на склон. Ассоль чувствовала себя, как дома; здоровалась с деревьями, как с людьми, то есть пожимая их широкие листья. Она шла, шепча то мысленно, то словами: «Вот ты, вот другой ты; много же вас, братцы мои! Я иду, братцы, спешу, пустите меня. Я вас узнаю всех, всех помню и почитаю». Она выбралась, перепачкав ноги землей, к обрыву над морем и встала на краю обрыва, задыхаясь от поспешной ходьбы. Глубокая непобедимая вера, ликуя, пенилась и шумела в ней. Она разбрасывала ее взглядом за горизонт, откуда легким шумом береговой волны возвращалась она обратно, гордая чистотой полета. Тем временем море, обведенное по горизонту золотой нитью, еще спало; лишь под обрывом, в лужах береговых ям, вздымалась и опадала вода. Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и черный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огромным веером света; белые облака тронулись слабым румянцем. Тонкие, божественные цвета светились в них. На черной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бросил по океану, к ногам Ассоль, алую рябь. Она села, подобрав ноги, с руками вокруг колен. Внимательно наклоняясь к морю, смотрела она на горизонт большими глазами, в которых не осталось уже ничего взрослого, — глазами ребенка. Все, чего она ждала так долго и горячо, делалось там — на краю света. Она видела в стране далеких пучин подводный холм; от поверхности его струились вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли причудливые цветы. Верхние листья блестели на поверхности океана; тот, кто ничего не знал, как знала Ассоль, видел лишь трепет и блеск. Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле. Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она легла на траву, зевнула и, блаженно закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений. Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его не более, как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана. На ее пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на чужом, — своим не могла признать она в этот момент, не чувствовала палец свой. Чья шутка? Может быть, нашла и забыла? Схватив левой рукой правую, на которой было кольцо, с изумлением осматривалась она, пытая взглядом море и зеленые заросли; но никто не шевелился, никто не притаился в кустах, и в синем, далеко озаренном море не было никакого знака, и румянец покрыл Ассоль, а голоса сердца сказали вещее «да». Не было объяснений случившемуся, но без слов и мыслей находила она их в странном чувстве своем, и уже близким ей стало кольцо. Вся дрожа, сдернула она его с пальца; держа в пригоршне, как воду, рассмотрела его она — всею душою, всем сердцем, всем ликованием и ясным суеверием юности, затем, спрятав за лиф, Ассоль уткнула лицо в ладони, из-под которых неудержимо рвалась улыбка, и, опустив голову, медленно пошла обратной дорогой. Так, — случайно, как говорят люди, умеющие читать и писать, — Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалась в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел в это время по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана. Что видели? Впрочем, это, конечно, ваше дело. Маклер предлагает выгодный фрахт; с премией. Да что с вами такое?.. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера. Я хочу, чтобы вы приняли к сведению мое желание избегать всяких расспросов. Когда наступит момент, я сообщу вам, в чем дело. Матросам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят. Хотя распоряжения капитана были вполне толковы, помощник вытаращил глаза и беспокойно помчался с тарелкой к себе в каюту, бормоча: «Пантен, тебя озадачили. Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под черным флагом пирата? Пока он нервически уничтожал рыбу, Грэй спустился в каюту, взял деньги и, переехав бухту, появился в торговых кварталах Лисса. Теперь он действовал уже решительно и покойно, до мелочи зная все, что предстоит на чудном пути. Каждое движение — мысль, действие — грели его тонким наслаждением художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому последнему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своем прекрасном сиянии. Грэй побывал в трех лавках, придавая особенное значение точности выбора, так как мысленно видел уже нужный цвет и оттенок. В двух первых лавках ему показали шелка базарных цветов, предназначенные удовлетворить незатейливое тщеславие; в третьей он нашел образцы сложных эффектов. Хозяин лавки радостно суетился, выкладывая залежавшиеся материи, но Грэй был серьезен, как анатом. Он терпеливо разбирал свертки, откладывал, сдвигал, развертывал и смотрел на свет такое множество алых полос, что прилавок, заваленный ими, казалось, вспыхнет. На носок сапога Грэя легла пурпурная волна; на его руках и лице блестел розовый отсвет. Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета: красный, бледный розовый и розовый темный, густые закипи вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные — в своем мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не вызывало ясного и твердого «да». Наконец, один цвет привлек обезоруженное внимание покупателя; он сел в кресло к окну, вытянул из шумного шелка длинный конец, бросил его на колени и, развалясь, с трубкой в зубах, стал созерцательно неподвижен. Этот совершенно чистый, как алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности цвет являлся именно тем гордым цветом, какой разыскивал Грэй. В нем не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков; не было также ни синевы, ни тени — ничего, что вызывает сомнение. Он рдел, как улыбка, прелестью духовного отражения. Грэй так задумался, что позабыл о хозяине, ожидавшем за его спиной с напряжением охотничьей собаки, сделавшей стойку. Устав ждать, торговец напомнил о себе треском оторванного куска материи. Но Грэй молча смотрел ему в лоб, отчего хозяин лавки сделался немного развязнее. Грэй кивнул, приглашая повременить, и высчитал карандашом на бумаге требуемое количество. Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по. Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке, взяв на свой счет издержки, уплатил по счету и ушел, провожаемый хозяином с почестями китайского короля. Тем временем через улицу от того места, где была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил ее тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струи лепетом горлового свиста; простая песенка, которою они огласили дремлющий в жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что следует ему делать дальше. Вообще все эти дни он был на той счастливой высоте духовного зрения, с которой отчетливо замечались им все намеки и подсказы действительности; услыша заглушаемые ездой экипажей звуки, он вошел в центр важнейших впечатлений и мыслей, вызванных, сообразно его характеру, этой музыкой, уже чувствуя, почему и как выйдет хорошо то, что придумал. Миновав переулок, Грэй прошел в ворота дома, где состоялось музыкальное выступление. К тому времени музыканты собрались уходить; высокий флейтист с видом забитого достоинства благодарно махал шляпой тем окнам, откуда вылетали монеты. Виолончель уже вернулась под мышку своего хозяина; тот, вытирая вспотевший лоб, дожидался флейтиста. В молодости я был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное дарование. Поэтому-то я из поздней жадности люблю сразу двух: виолу и скрипку. На виолончели играю днем, а на скрипке по вечерам, то есть как бы плачу, рыдаю о погибшем таланте. Не угостите ли винцом, а? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка. Циммер не расслышал. Впрочем, что мне?! Пусть кривляются паяцы искусства — я знаю, что в скрипке и виолончели всегда отдыхают феи. Иногда — птица, иногда — спиртные пары. Капитан, это мой компаньон Дусс; я говорил ему, как вы сорите золотом, когда пьете, и он заочно влюблен в вас. Но я хитер, не верьте моей гнусной лести. Я предлагаю вам хорошо заработать. Соберите оркестр, но не из щеголей с парадными лицами мертвецов, которые в музыкальном буквоедстве или — что еще хуже — в звуковой гастрономии забыли о душе музыки и тихо мертвят эстрады своими замысловатыми шумами, — нет. Соберите своих, заставляющих плакать простые сердца кухарок и лакеев; соберите своих бродяг. Море и любовь не терпят педантов. Я с удовольствием посидел бы с вами, и даже не с одной бутылкой, но нужно идти. У меня много дела. Возьмите это и пропейте за букву А. Если вам нравится мое предложение, приезжайте повечеру на «Секрет», он стоит неподалеку от головной дамбы. Капитан Грэй хочет жениться! Вы же… — За букву А! Пожалуйте что-нибудь и на фиту… Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном. Следует заметить, что Грэй в течение нескольких лет плавал с одним составом команды. Вначале капитан удивлял матросов капризами неожиданных рейсов, остановок — иногда месячных — в самых неторговых и безлюдных местах, но постепенно они прониклись «грэизмом» Грэя. Он часто плавал с одним балластом, отказываясь брать выгодный фрахт только потому, что не нравился ему предложенный груз. Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин и другое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучной необходимости. Но он охотно грузил фрукты, фарфор, животных, пряности, чай, табак, кофе, шелк, ценные породы деревьев: черное, сандал, пальму. Все это отвечало аристократизму его воображения, создавая живописную атмосферу; не удивительно, что команда «Секрета», воспитанная, таким образом, в духе своеобразности, посматривала несколько свысока на все иные суда, окутанные дымом плоской наживы. Все-таки этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях; самый тупой матрос отлично знал, что нет надобности производить ремонт в русле лесной реки. Пантен, конечно, сообщил им приказание Грэя; когда тот вошел, помощник его докуривал шестую сигару, бродя по каюте, ошалев от дыма и натыкаясь на стулья. Наступал вечер; сквозь открытый иллюминатор торчала золотистая балка света, в которой вспыхнул лакированный козырек капитанской фуражки. Как только мы бросим якорь на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичек на плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря. Пантен, неловко усмехаясь, почесал бровь. Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно смотря в полуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался выйти на бак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, остановился с видом гонца, вовремя Предупредившего казнь. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хотели оставить меня на берегу? Лил ли ты на затылок холодную воду? Не столько, сколько было принято внутрь, но лил. Все сделано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду. Он повернулся и вышел с странными движениями слепого. Грэй развернул бумажку; карандаш, должно быть, дивился, когда выводил по ней эти чертежи, напоминающие расшатанный забор. Вот что писал Летика: «Сообразно инструкции. После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плиты два. По наступлении темноты проник взглядом в окно, но ничего не увидел по причине занавески». Затем следовало несколько указаний семейного характера, добытых Летикой, видимо, путем застольного разговора, так как меморий заканчивался, несколько неожиданно, словами: «В счет расходов приложил малость своих». Но существо этого донесения говорило лишь о том, что мы знаем из первой главы. Грэй положил бумажку в стол, свистнул вахтенного и послал за Пантеном, но вместо помощника явился боцман Атвуд, обдергивая засученные рукава. Он занят: на него напали там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками. Вы звали их на «Секрет»? Пантен просит вас прийти, говорит, у него туман в голове. Далее будет видно, как их устроить. Атвуд, скажите им и команде, что я выйду на палубу через четверть часа. Пусть соберутся; вы и Пантен, разумеется, тоже послушаете меня. Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих душ отразилось в нем легкой досадой. Вы видели, что привезен красный шелк; из него под руководством парусного мастера Блента смастерят «Секрету» новые паруса. Затем мы отправимся, но куда — не скажу; во всяком случае, недалеко отсюда. Я еду к жене. Она еще не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы еще издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил: — Как это вам пришло в голову, капитан? Покажи своих ребятишек. Скрипач, хлопая по спине музыкантов, вытолкнул семь человек, одетых крайне неряшливо. Эти два безусых молодца — фанфары; как заиграют, так сейчас же хочется воевать. Затем кларнет, корнет-а-пистон и вторая скрипка. Все они — великие мастера обнимать резвую приму, то есть меня. А вот и главный хозяин нашего веселого ремесла — Фриц, барабанщик. У барабанщиков, знаете, обычно — разочарованный вид, но этот бьет с достоинством, с увлечением. В его игре есть что-то открытое и прямое, как его палки. Так ли все сделано, капитан Грэй? Пантен, снимайте швартовы, трогайтесь. Я вас сменю через два часа. Этих двух часов он не заметил, так как они прошли все в той же внутренней музыке, не оставлявшей его сознания, как пульс не оставляет артерий. Он думал об одном, хотел одного, стремился к одному. Человек действия, он мысленно опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нельзя двигать так же просто и скоро, как шашками. Ничто в спокойной наружности его не говорило о том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всем его существе оглушительным нервным стоном. Это довело его, наконец, до того, что он стал считать мысленно: «Один», два… тридцать…» и так далее, пока не сказал «тысяча». Такое упражнение подействовало: он был способен наконец взглянуть со стороны на все предприятие. Здесь несколько удивило его то, что он не может представить внутреннюю Ассоль, так как даже не говорил с ней. Он читал где-то, что можно, хотя бы смутно, понять человека, если, вообразив себя этим человеком, скопировать выражение его лица. Уже глаза Грэя начали принимать несвойственное им странное выражение, а губы под усами складываться в слабую, кроткую улыбку, как, опомнившись, он расхохотался и вышел сменить Пантена. Было темно. Пантен, подняв воротник куртки, ходил у компаса, говоря рулевому: «Лево четверть румба; лево.
С книгой мы погружаемся в свой мир. Мы представляем будто это мы главные герои. Без книги мы бы просто не прожили. Просто некоторым людям нравятся читать ночью, днём, у них возникает желание что-то почитать, когда они устали или им просто скучно или надоело играть в игры. Я признаюсь тоже не очень люблю читать когда меня заставляют насильно, а я люблю, когда у меня желание возникает.
Живой памятник. Как Александр Грин создал повесть «Алые Паруса»
Лавочника на шестой день подобрал среди волн пароход, и тот перед смертью рассказал о виновнике своей гибели. Не рассказал он лишь о том, как пять лет назад жена Лонгрена обратилась к нему с просьбой дать немного взаймы. Она только что родила малютку Ассоль, роды были нелегкими, и почти все её деньги ушли на лечение, а муж еще не вернулся из плавания. Меннерс посоветовал не быть недотрогой, тогда он готов помочь. Несчастная женщина в непогоду отправилась в город заложить кольцо, простудилась и умерла от воспаления легких.
Всю домовую работу Лонгрен исполнял сам: колол дрова, носил воду, топил печь, стряпал, стирал, гладил белье и, кроме всего этого, успевал работать для денег. Когда Ассоль исполнилось восемь лет, отец выучил ее читать и писать. Он стал изредка брать ее с собой в город, а затем посылать даже одну, если была надобность перехватить денег в магазине или снести товар.
Это случалось не часто, хотя Лисс лежал всего в четырех верстах от Каперны, но дорога к нему шла лесом, а в лесу многое может напугать детей, помимо физической опасности, которую, правда, трудно встретить на таком близком расстоянии от города, но все-таки не мешает иметь в виду. Поэтому только в хорошие дни, утром, когда окружающая дорогу чаща полна солнечным ливнем, цветами и тишиной, так что впечатлительности Ассоль не грозили фантомы [Фантом — привидение, призрак. Однажды в середине такого путешествия к городу девочка присела у дороги съесть кусок пирога, положенного в корзинку на завтрак. Закусывая, она перебирала игрушки; из них две-три оказались новинкой для нее: Лонгрен сделал их ночью. Одна такая новинка была миниатюрной гоночной яхтой; белое суденышко это несло алые паруса, сделанные из обрезков шелка, употреблявшегося Лонгреном для оклейки пароходных кают — игрушек богатого покупателя. Здесь, видимо, сделав яхту, он не нашел подходящего материала на паруса, употребив что было — лоскутки алого шелка. Ассоль пришла в восхищение.
Пламенный веселый цвет так ярко горел в ее руке, как будто она держала огонь. Дорогу пересекал ручей с переброшенным через него жердяным мостиком; ручей справа и слева уходил в лес. Отойдя в лес за мостик, по течению ручья, девочка осторожно спустила на воду у самого берега пленившее ее судно; паруса тотчас сверкнули алым отражением в прозрачной воде; свет, пронизывая материю, лег дрожащим розовым излучением на белых камнях дна. Ну, тогда я тебя посажу обратно в корзину». Только что капитан приготовился смиренно ответить, что он пошутил и что готов показать слона, как вдруг тихий отбег береговой струи повернул яхту носом к середине ручья, и, как настоящая, полным ходом покинув берег, она ровно поплыла вниз. Мгновенно изменился масштаб видимого: ручей казался девочке огромной рекой, а яхта — далеким, большим судном, к которому, едва не падая в воду, испуганная и оторопевшая, протягивала она руки. Поспешно таща не тяжелую, но мешающую корзинку, Ассоль твердила: «Ах, господи!
Ведь случись же…» Она старалась не терять из вида красивый, плавно убегающий треугольник парусов, спотыкалась, падала и снова бежала. Ассоль никогда не бывала так глубоко в лесу, как теперь. Ей, поглощенной нетерпеливым желанием поймать игрушку, не смотрелось по сторонам; возле берега, где она суетилась, было довольно препятствий, занимавших внимание. Мшистые стволы упавших деревьев, ямы, высокий папоротник, шиповник, жасмин и орешник мешали ей на каждом шагу; одолевая их, она постепенно теряла силы, останавливаясь все чаше и чаще, чтобы передохнуть или смахнуть с лица липкую паутину. Когда потянулись, в более широких местах, осоковые и тростниковые заросли, Ассоль совсем было потеряла из вида алое сверкание парусов, но, обежав излучину течения, снова увидела их, степенно и неуклонно бегущих прочь. Раз она оглянулась, и лесная громада с ее пестротой, переходящей от дымных столбов света в листве к темным расселинам дремучего сумрака, глубоко поразила девочку. На мгновение оробев, она вспомнила вновь об игрушке и, несколько раз выпустив глубокое «ф-фу-у-у», побежала изо всех сил.
В такой безуспешной и тревожной погоне прошло около часу, когда с удивлением, но и с облегчением Ассоль увидела, что деревья впереди свободно раздвинулись, пропустив синий разлив моря, облака и край желтого песчаного обрыва, на который она выбежала, почти падая от усталости. Здесь было устье ручья; разлившись нешироко и мелко, так что виднелась струящаяся голубизна камней, он пропадал в встречной морской волне. С невысокого, изрытого корнями обрыва Ассоль увидела, что у ручья, на плоском большом камне, спиной к ней, сидит человек, держа в руках сбежавшую яхту, и всесторонне рассматривает ее с любопытством слона, поймавшего бабочку. Отчасти успокоенная тем, что игрушка цела, Ассоль сползла по обрыву и, близко подойдя к незнакомцу, воззрилась на него изучающим взглядом, ожидая, когда он подымет голову. Но неизвестный так погрузился в созерцание лесного сюрприза, что девочка успела рассмотреть его с головы до ног, установив, что людей, подобных этому незнакомцу, ей видеть еще ни разу не приходилось. Но перед ней был не кто иной, как путешествующий пешком Эгль, известный собиратель песен, легенд, преданий и сказок. Седые кудри складками выпадали из-под его соломенной шляпы; серая блуза, заправленная в синие брюки, и высокие сапоги придавали ему вид охотника; белый воротничок, галстук, пояс, унизанный серебром блях, трость и сумка с новеньким никелевым замочком — выказывали горожанина.
Его лицо, если можно назвать лицом нос, губы и глаза, выглядывавшие из бурно разросшейся лучистой бороды и пышных, свирепо взрогаченных вверх усов, казалось бы вяло-прозрачным, если бы не глаза, серые, как песок, и блестящие, как чистая сталь, с взглядом смелым и сильным. Ты как поймал ее? Эгль поднял голову, уронив яхту, — так неожиданно прозвучал взволнованный голосок Ассоль. Старик с минуту разглядывал ее, улыбаясь и медленно пропуская бороду в большой жилистой горсти. Стиранное много раз ситцевое платье едва прикрывало до колен худенькие, загорелые ноги девочки. Ее темные густые волосы, забранные в кружевную косынку, сбились, касаясь плеч. Каждая черта Ассоль была выразительно легка и чиста, как полет ласточки.
Темные, с оттенком грустного вопроса глаза казались несколько старше лица; его неправильный мягкий овал был овеян того рода прелестным загаром, какой присущ здоровой белизне кожи. Полураскрытый маленький рот блестел кроткой улыбкой. Слушай-ка ты, растение! Это твоя штука? Она была тут? Кораблекрушение причиной того, что я, в качестве берегового пирата, могу вручить тебе этот приз. Яхта, покинутая экипажем, была выброшена на песок трехвершковым валом — между моей левой пяткой и оконечностью палки.
Хорошо, что оно так странно, так однотонно, музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины; что бы я стал делать, называйся ты одним из тех благозвучных, но нестерпимо привычных имен, которые чужды Прекрасной Неизвестности? Тем более я не желаю знать, кто ты, кто твои родители и как ты живешь. К чему нарушать очарование? Я занимался, сидя на этом камне, сравнительным изучением финских и японских сюжетов… как вдруг ручей выплеснул эту яхту, а затем появилась ты… Такая как есть. Я, милая, поэт в душе — хоть никогда не сочинял сам. Что у тебя в корзинке? Там солдаты живут.
Тебя послали продать. По дороге ты занялась игрой. Ты пустила яхту поплавать, а она сбежала — ведь так? Или ты угадал? Ассоль смутилась; ее напряжение при этих словах Эгля переступило границу испуга. Пустынный морской берег, тишина, томительное приключение с яхтой, непонятная речь старика с сверкающими глазами, величественность его бороды и волос стали казаться девочке смешением сверхъестественного с действительностью.
И только в годы Великой Отечественной войны стало понятно, что романтика, мечта о высшем счастье придаёт человеку силы, что вера в добро и чудо способны поддерживать в самых тяжёлых испытаниях. В предисловии к изданию книги 1944 года писатель Константин Паустовский писал: «Сказка нужна не только детям, но и взрослым. Она вызывает волнение - источник высоких человеческих страстей. Она не даёт нам успокоиться и показывает всегда новые сверкающие дали, иную жизнь. Она тревожит и заставляет страстно желать этой жизни». Кадр из фильма «Алые паруса». Режиссёр - Александр Птушко.
А прочтение вообще выше всех похвал.... Дашков Андрей - Плата за проезд Андрей Паньшин 47 минут назад Выхожу на финишную прямую — записал 11, предпоследнюю главу. Завтра завершу работу и вернусь к чтению саги о... Поведение и мысли каждого героя часто странные и... Малков Семен - Похищение Не долго осталось до конца бесплатной прослушки, всякие удовольствия должны быть адекватно оценены в денежных... Мы — доберёмся до астрала!
Алые паруса (повесть)
Написана в 1916-1922 годы. Опубликована в 1923 году. Повесть рассказывает историю о девочке Ассоль, которая потеряла свою мать, когда ей было всего пять месяцев, и жила со своим отцом, отставным моряком, мастерящим игрушки, чтобы заработать на жизнь.
В этой книге есть прекрасные слова, которые Александр Грин оставил как драгоценное наследство всем неравнодушным читателям: «Я понял одну нехитрую истину.
Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя.
Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощение, и — вовремя сказанное, нужное слово. Владеть этим — значит владеть всем». Волшебное слово Александра Грина до сих пор очаровывает читателей.
Повесть неоднократно инсценировалась. В 1943 году — в разгар Великой Отечественной войны — в Большом театре был поставлен балет «Алые паруса» режиссёр-постановщик В. В 2010-х годах сразу в нескольких российских театрах можно было увидеть мюзикл «Алые паруса» по пьесе Михаила Бертенева и Андрея Усачёва на музыку Максима Дунаевского.
Самая популярная российская экранизация этой повести Александра Грина — это фильм Александра Птушко «Алые паруса» 1961 год , в котором в роли Ассоль дебютировала шестнадцатилетняя Анастасия Вертинская, а капитана Грэя сыграл Василий Лановой. В Санкт-Петербурге с 2005 года проводится праздник выпускников «Алые паруса», который существовал в Ленинграде с 1968 по 1979 годы и был возрождён по предложению президента России. В 2020 году сценарий праздника был посвящён 140-летию Александра Грина.
Грин, как прирожденный романтик, не мог не заразиться подобными идеями. Спустя 6 месяцев после поступления на службу, дезертировал. Вскоре был пойман, но бежал. Бунтарский дух молодого человека не остался незамеченным эсеровскими пропагандистами. Они и помогли бывшему матросу скрыться в Симбирске. Эсеровская деятельность В обществе революционеров Грину удалось сделать небольшую карьеру. Вскоре у него даже появилась партийная кличка. Хотя писатель с ранних лет и испытывал ненавистные чувства по отношению к существующему общественному строю, в террористических актах участвовать отказывался.
Пропаганда среди солдат и рабочих — это и была сфера его деятельности. Впоследствии вспоминать об эсеровских годах Грин не любил. Начало творчества Александр Грин пережил несколько арестов. Однажды чудом спасся от каторги. Писать же начал в 1906 году. Именно тогда были опубликованы его первые произведения. Псевдоним «Александр Грин» появился чуть позже. В 1910 году в свет вышел второй сборник рассказов, но эти произведения имеют мало общего с повестью «Алые паруса».
В большинстве своем они написаны в реалистической манере. В начале войны некоторые сочинения Грина приобрели антивоенный характер. А в 1916 году писатель вынужден был снова скрываться, теперь уже в Финляндии. Новая власть «Насилие нельзя уничтожить насилием» — слова из заметки Александра Грина, появившейся в одном из журналов в 1918 году. Писатель не принял советскую власть. Теперь он уже не выступал на собраниях, не присоединялся к литературным группировкам. Используя слова писателя Варламова, можно сказать, что Грин «жил не во лжи». В 1919 году прозаик был призван в Красную армию, но вскоре заболел сыпным тифом.
После выздоровления несколько лет прожил на Невском проспекте, в «Доме искусств». Комнату здесь ему удалось получить при содействии Горького.
Отец, замкнутый и уединенный человек, после отставки стал делать и продавать игрушки — маленькие модели кораблей. Селяне не уважали бывшего моряка, особенно после того, как во время жестокого шторма местного лавочника и трактирщика Меннерса унесло в лодке далеко в море. Единственным свидетелем этого оказался Лонгрен. Он спокойно курил трубку, наблюдая, как Меннерс просит о спасении. Когда стало ясно, что Меннерсу не спастись, моряк прокричал ему, что вот так же и его Мэри просила о помощи, но не получила ее. Истощенного лавочника подобрал пароход.
И Меннерс рассказал перед смертью о том, что его погубил моряк. Однако он не стал упоминать о том, как пять лет назад жена Лонгрена обратилась к нему с просьбой дать немного денег взаймы, когда её муж долго не возвращался с плавания. Меннерс отказал, и это привело к гибели женщины. Известие о демонстративном бездействии Лонгрена поразило жителей села. Недоброжелательность перешла в ненависть к моряку и его ни в чем не повинной дочери. Однажды отец отправил Ассоль в город с новыми игрушками, среди которых была миниатюрная яхта с красными шелковыми парусами. Девочка опустила кораблик в ручей. Поток захватил игрушечное судно и унес его в устье.
Ассоль побежала корабликом и увидела незнакомца. Это был старый Эгль, собиратель песен, легенд исказок. Он отдал игрушку Ассоль и рассказал о том, что через многие годы Ассоль встретит принца, который увезет ее на таких же алых парусах. Вторая линия повествования связана с другим героем, Артуром Греем. Он был единственным потомком знатной и богатой семьи, рос в родовом замке, однако был мальчиком с очень живой и доброй душой. Он был решительным и бесстрашным. В библиотеке замка его поразила картина знаменитого мариниста. Она помогла ему понять себя.
Алые паруса (повесть)
Грина открыли для меня душу Севастополя, его свет, цвета, воздух, — рассказывает художник. Он утверждает, что страна Гринландия существует, но сам Грин в романе называет ее Гринлендс. Я же сопоставлял настоящие улицы с улицами, описанными Грином. С феодосийскими музейщиками было много сложных разговоров на эту тему. Они ревностно отнеслись к тому, что именно я нашел и описал Гринландию, — рассказывает В. В 2018 году в свет выходит книга художника «Гриновские места в Севастополе», в которой на карте страны Гринландии проявлены севастопольские мотивы. Гриновская тема — основная в творчестве В. Его волшебные пейзажи узнаваемы, но никогда вы не найдете той точки, с которой они были написаны, поскольку места придуманы художником и изображены такими, какими хочет их видеть он. К сожалению, уже долгое время фрегат приписан к порту Сочи. Тем не менее до начала СВО парусник часто швартовался на центральной пристани Севастополя возле пл. Нахимова, и поэтому жители города до сих пор считают его севастопольским.
В августе 2021 года для участия в фестивале «Таврида» парусник «Херсонес» впервые был оснащен алыми парусами. Он пришел в бухту Капсель под Судаком, где вместе с инсталляциями «Ассоль» и «Человек, смотрящий в море» дополнил масштабную композицию, посвященную знаменитому произведению А. Тогда, по словам капитана парусно-учебного судна «Херсонес» Александра Онищенко, перевооружение белых парусов на красные было осуществлено силами экипажа за 10 дней, хотя по нормативам производится командой за 25 дней. В настоящее время парусник «Херсонес» постоянно ходит под алыми парусами. Когда же люди видят приближающийся к берегам корабль под алыми парусами, они испытывают настоящий восторг: кричат, машут руками, всячески приветствуют, запускают фейерверки, — делится эмоциями капитан. Он и сам любитель творчества А. Грина, прочитал его книги от корки до корки. Онищенко уверен, что человеку нужна сказка, и парусник «Херсонес» под алыми парусами дарит ее людям. Трехмачтовый парусник был спущен на воду в 1989 году.
Так, в 2006-м зрители увидели самый большой в мире танцующий алый фонтан. А фрегат с алыми парусами двигался словно по Млечному пути, созданному с помощью пиротехнических эффектов: благодаря проекциям и фейерверкам создавалось ощущение, что корабль парит над водой. Главной звездой концертной части стал Дима Билан, завершивший выступление песней Never Let You Go — буквально за месяц до «Алых парусов» она принесла ему второе место «Евровидения». Впервые Пятый канал организовал всероссийскую трансляцию праздника, впервые водно-пиротехническое шоу на Неве прошло в сопровождении живого оркестра и хора. Ну, а сцена на Дворцовой площади, на которую вышли группы «Мумий Тролль», «Блестящие», певец Дмитрий Колдун и многие другие звезды, и вовсе попала в Книгу рекордов Гиннесса как самая длинная в мире: 32 метра 80 см. Но еще более впечатляющее достижение — количество зрителей: более 1 млн человек. Кроме того, на Троицком мосту состоялся пиротехнический водопад длиной 500 метров. А финальная часть шоу поразила зрителей 200-метровым водным фонтаном и 400-метровым понтоном, на котором расположились фейерверк, огневые машины и свет. На сцену в форме круга вышли Дима Билан, группа «Челси», Infiniti, а закрывала концертную программу группа «23:45» с хитом года — «Я буду». В пиротехнической части представления появился водный перформанс: шесть 20-метровых прогулочных катеров были превращены в автономные самодвижущиеся платформы и оснащены специальными конструкциями с пиротехникой, огнём, водомётами и светооборудованием.
В это время произошло событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь. Была весна, ранняя и суровая, как зима, но в другом роде. Недели на три припал к холодной земле резкий береговой норд. Рыбачьи лодки, повытащенные на берег, образовали на белом песке длинный ряд темных килей, напоминающих хребты громадных рыб. Никто не отваживался заняться промыслом в такую погоду. На единственной улице деревушки редко можно было увидеть человека, покинувшего дом; холодный вихрь, несшийся с береговых холмов в пустоту горизонта, делал открытый воздух суровой пыткой. Все трубы Каперны дымились с утра до вечера, трепля дым по крутым крышам. Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем солнце, забрасывающее в ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного золота. Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Стоны и шумы, завывающая пальба огромных взлетов воды и, казалось, видимая струя ветра, полосующего окрестность, — так силен был его ровный пробег, — давали измученной душе Лонгрена ту притупленность, оглушенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну. В один из таких дней двенадцатилетний сын Меннерса, Хин, заметив, что отцовская лодка бьется под мостками о сваи, ломая борта, пошел и сказал об этом отцу. Шторм начался недавно; Меннерс забыл вывести лодку на песок. Он немедленно отправился к воде, где увидел на конце мола, спиной к нему стоявшего, куря, Лонгрена. На берегу, кроме их двух, никого более не было. Меннерс прошел по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя в лодке, он стал пробираться к берегу, хватаясь руками за сваи. Весла он не взял, и в тот момент, когда, пошатнувшись, упустил схватиться за очередную сваю, сильный удар ветра швырнул нос лодки от мостков в сторону океана. Теперь даже всей длиной тела Меннерс не мог бы достичь самой ближайшей сваи. Ветер и волны, раскачивая, несли лодку в гибельный простор. Сознав положение, Меннерс хотел броситься в воду, чтобы плыть к берегу, но решение его запоздало, так как лодка вертелась уже недалеко от конца мола, где значительная глубина воды и ярость валов обещали верную смерть. Меж Лонгреном и Меннерсом, увлекаемым в штормовую даль, было не больше десяти сажен еще спасительного расстояния, так как на мостках под рукой у Лонгрена висел сверток каната с вплетенным в один его конец грузом. Канат этот висел на случай причала в бурную погоду и бросался с мостков. Видишь, меня уносит; брось причал! Лонгрен молчал, спокойно смотря на метавшегося в лодке Меннерса, только его трубка задымила сильнее, и он, помедлив, вынул ее из рта, чтобы лучше видеть происходящее. Но Лонгрен не сказал ему ни одного слова; казалось, он не слышал отчаянного вопля.
Нине и Александру суждено было быть вместе всего одиннадцать лет до смерти писателя. Действие в «Алых парусах» происходит в несуществующей стране. А разве наши мечты живут в реальности? Только тот, кто обладает уникальным даром, может перенести свои мечты на бумагу. Девочка Ассоль была одиноким и грустным ребёнком. Таким же был и сам Александр. Он был своенравным подростком, одним из тех, кто держится особняком, подальше от сверстников. Он хотел описать своё детство, воплотив в образе девочки с тяжёлой судьбой воспоминания своей юности. А, возможно, черты писателя промелькнули в образе Артура Грэя, который был бесстрашным и решительным. Люди в стране, где жила Ассоль, не любили петь песни. Таким видел мир вокруг себя сам Грин. Люди вокруг него часто были жестокими. Он хотел показать этим людям, что даже самые сказочные мечты имеют право на жизнь, а иногда они могут даже стать реальностью.
Повести Александра Грина «Алые паруса» исполнилось 100 лет
О чем «Алые паруса», кто написал и насколько автор этого произведения был романтичным человеком, попробуем дальше разобраться. Автор «Алых Парусов» в Симбирске. 24 Декабря 2020, 06:00, Общество. Повесть "Алые паруса написал российский писатель Александр Грин. «Алые паруса» — повесть-феерия Александра Грина о непоколебимой вере и всепобеждающей, возвышенной мечте, о том, что каждый может сделать для близкого чудо. Написана в 1916—1922 годах. В 2023 году фестиваль «Алые паруса» пройдет 24 и 25 июня (в субботу и воскресенье) [1].