Григорием Юдиным про будущее. Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. Министерство юстиции России расширило список иностранных агентов, ими были признаны социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгений Чирикова*. Среди внесённых в перечень персон оказались социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгения Чирикова**. Григорий Юдин принадлежит к старшему слою VII поколения российских социологов, самому молодому в моих историко-социологических поисках.
Топ подкастов в категории «Творчество»
- Материалы автора Григорий Юдин | Е1.ру - новости Екатеринбурга
- Социолог Юдин внесен в реестр иноагентов // Новости НТВ
- Список иноагентов пополнили бывший депутат, блогер, главный редактор и экоактивистка
- Популярные аудиокниги
Минюст внес в список иностранных агентов социолога Григория Юдина
Error! mysqli_connect() [2002] Connection refused FILE: /srv/sites/ LINE: 3185 MySQL Query Error: SELECT TY_POLICY FROM b_group G WHERE =2. Как сообщается на сайте ведомства, в него включены социолог Григорий Юдин и бывшая активистка Евгения Чирикова. Также отмечается, что социолог распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации. Социолог Григорий Юдин о главных рисках Кремля накануне переизбрания Владимира Путина в 2024 году.
Минюст признал иноагентами экоактивистку Чирикову* и социолога Юдина*
Журналист портала Денис Куренов поговорил с социологом Григорием Юдиным об опросах общественного мнения и идеологии российской власти. Социолог Григорий Юдин о главных рисках Кремля накануне переизбрания Владимира Путина в 2024 году. Отечественный политолог и социолог, научный сотрудник, профессор Высшей столичной школы – это далеко не полный список титулов Григория Юдина. 27 июня в омском Конгресс-холле пройдет встреча с социологом, экспертом по общественному мнению и опросам Григорием Юдиным. Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Социолог Григорий Юдин и экоактивистка Евгения Чирикова пополнили список иноагентов.
Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро
Так, Юдин участвует в проекте немецкого Фонда им. Фридриха Эберта "Российский кризис". Где немцы увидели в России кризис, непонятно, но формулировка удачная. Ею хотят перебить в информационном пространстве нежелательный для Запада термин "украинский кризис", внушив читателям, будто на Украине кризиса нет, а в России есть. Данная серия публикаций дает возможность лучше понять ситуацию внутри России и вписать ее в более широкий политический контекст», - поясняется на официальной странице Фонда им. Позиционируя себя как социолога, Юдин в рамках проекта пишет об аспектах "поляризации и неравенства российского общества, усугублённых мобилизацией, объявленной Владимиром Путиным в сентябре 2022 г. Юдин, как указывают немцы, "не исключает возможность внутренних конфликтов на фоне всеобщего разобщения, предполагает, что молодые политики, региональные элиты и представители этнических меньшинств смогут поспособствовать политическим переменам, а также будут определять будущее России в среднесрочной перспективе". Вывод понятен: задача Юдина — помочь раскачать ситуацию изнутри, подстегнуть "молодых политиков, региональные элиты и национальные меньшинства" к антиправительственному бунту. Мавр в академической мантии называет это "расколом за фасадом единства".
Тем не менее это факт: за социологов принимают людей, которые проводят опросы общественного мнения. Притом что сами социологи к этим опросам относятся крайне скептически, сильно их недолюбливают и, с большой вероятностью, приведут вам дюжину возражений против того, чтобы ими заниматься. До этого они фактически были запрещены.
Да, были отдельные эксперименты, но при советской власти в целом они были запрещены. Был такой энтузиазм на начальном этапе. Потом он стих во второй половине девяностых.
Это было связано отчасти с разочарованием в демократии в принципе. В опросах самих по себе тоже было сильное разочарование. Дело в том, что опросы общественного мнения начали быстро использоваться в качестве политтехнологии.
В нулевые они были окончательно скомпрометированы. Все поле опросов в России было реформировано, на федеральном уровне оно было подчинено управлению внутренней политики администрации президента. И хотя об этом рядовые российские граждане не знают, но они это хорошо чувствуют и понимают, что опросы — это, в общем, институт надзора.
Это, конечно, вызвало недоверие и нежелание иметь с опросами дело. В-третьих, как я уже говорил, опрос воспринимается преимущественно как коммуникация с властью. Мы в прошлом году проводили исследование интервьюеров.
Интервьюеры хорошо понимают, как устроена коммуникация во время опросов, могут об этом подробно рассказать. Ведь интервьюеру в России уговорить людей отвечать вообще очень сложно — крайне высок уровень отказов. Но если уж удается их уговорить отвечать, то это можно сделать, как правило, одним из двух способов.
Либо интервьюеры прикидываются студентами, которым нужно выполнить курсовой проект, — если возраст, конечно, позволяет. Тогда люди из жалости отвечают. Либо, что более важно, интервьюеры апеллируют к тому, что донесут жалобу респондентов до высших властей.
Понятно, что респонденты склонны воспринимать интервьюеров как делегатов от центральной либо местной власти. Конечно, мало кто верит, что центральная власть прислушается к страданиям людей на местах, но если удается как-то уговорить людей отвечать на вопросы, то тут часто важен предлог, что их точка зрения будет донесена до начальства. Любой, кто занимался опросами, не раз слышал что-то вроде «Да, и расскажите Путину, что у нас кран протекает, асфальт разбит» и т.
Если уж принимать участие в опросах, то надо донести свою жалобу. Другая интересная вещь связана с тем, как сами интервьюеры понимают функцию опросов. Для многих из них это осуществление надзора и контроля за всякими нежелательными тенденциями в обществе.
Часто прямо так и говорят: «Чтобы у нас не было всяких революций». Такой инструмент слежки за гражданами. И важно, что так понимают опросы не только интервьюеры, но и респонденты.
Уже не так важно, используются ли опросы действительно в таком смысле, — важно, что люди, которые участвуют в коммуникации, воспринимают это именно таким образом. Дальше мы уже можем судить, как такое понимание коммуникативной ситуации подталкивает людей к определенным ответам. Это две совершенно разные области знаний Но постойте, ведь такие манипуляции запрещены интервьюерам.
Они же, как вы сами говорите, подталкивают людей к определенным ответам. Но тут вот в чем дело. Между людьми, которые планируют и проектируют исследования, и людьми, которые их реально проводят, есть большая разница.
Интервьюеры — это не профессиональные поллстеры, это не социологи. Между первыми и вторыми есть большой разрыв. И многие часто не понимают, что реальные исследования проводят именно интервьюеры, которые собирают информацию.
К ним часто принято относиться как к простому инструменту. И кажется, что если ты ему задашь некоторые количество ясных правил, то он их выполнит и превратится в простой термометр. Но интервьюер — это человек, который занимается реальной коммуникацией с людьми.
И если коммуникация не подчиняется этим правилам, то что ему делать? Часто интервьюеры половину этих правил выполнить реально не могут. Потому что если они будут их выполнять, то с ними никто просто разговаривать не будет.
Правила устроены так, чтобы превратить интервьюера в робота. А робот не может собирать информацию. Робот не может никого уговорить отвечать, уговорить не бросать заполнять анкету на середине, убедить, что это безопасно, убедить в том, что это то, чем следует заниматься.
А это как раз то, чем должен заниматься интервьюер, чтобы собрать информацию. Поэтому они, разумеется, нарушают инструкции. И надо понимать это.
Если бы они их не нарушали, то было бы еще хуже. Но даже те из них, кто честно старается следовать инструкциям, а таких довольно много, они не могут выскочить из этого общего формата восприятия того, что такое опрос. Потому что это связано не с поведением конкретного интервьюера: мало кто будет говорить, что я вашу жалобу передам лично президенту, — это, конечно, откровенное нарушение.
Но если есть общее представление, что это коммуникация с президентом напрямую, то интервьюеру даже при желании будет сложно с этим бороться. Два года назад президент фактически в прямом эфире заказал ключевой опросной компании срочный опрос в Крыму на тему того, готовы ли крымчане терпеть неудобства для того, чтобы не подписывать договор о поставках энергии с Украиной на условиях, которые Украина навязывала. Это было фактически распоряжение президента в прямом эфире.
Вся страна знала, что президент распорядился провести этот опрос силами исследователей общественного мнения. Вот когда люди это слышат — насколько легко интервьюеру убедить их в том, что то, чем он занимается с ними сейчас, не имеет никакого отношения к коммуникации с властями? Это нерешаемая задача.
Интервью с экс-атаманом ККВ Владимиром Громовым Для социолога одна из самых интересных плоскостей в опросах общественного мнения — это та «серая зона» потенциальных респондентов, которая уклоняется от участия в опросах. Ведется ли статистика, сколько людей уклоняются от участия в опросах? Если она ведется, то почему она не публикуется одновременно с результатами опросов?
Есть ли исследования на эту тему? Понятно, что исследовать эту группу весьма трудно, ведь если эти люди отказываются участвовать в опросах, то наверняка они откажутся и от участия в опросе, посвященном тому, почему они отказываются участвовать в опросах. Под отказом я понимаю невозможность взять интервью.
Это может принимать разные формы — не только прямой отказ. Если человек с утра до ночи на работе, как это часто с нашими согражданами случается, или если он недоступен, не берет трубку — это тоже форма отказа. Напрямую отказываются, конечно, поменьше.
Повестка одна и та же, только власть говорит о том, что все хорошо, а [директор «Левада-центра» Лев] Гудков говорит, что все плохо. Но работают они в рамках одной и той же повестки. И по сути делают одно и то же дело. Но, как ни странно, вы очень близки к истине. У термина «полицейская наука» есть специальный смысл, который сформировался довольно давно — в Германии XVIII века, когда слово «полиция» имело совершенно иное значение. Полиция воспринималась не столько как карательный и репрессивный институт, сколько институт заботы о гражданах, надзора над ними. Но надзора не карательного, а заботливого. Действительно, можно видеть, что опросы отчасти выполняют именно эту функцию. Они как бы обеспечивают присутствие в жизни человека уверенности, что за ним присматривают.
Причем присматривают в разных смыслах: присматривают не только стражники, но и государство, которое о нем заботится. Эти вещи друг от друга неотделимы. Как наука, которая помогает государству надзирать за гражданами. Россия — это атомизированная страна. Мы мало общаемся с другими людьми за пределами своего круга знакомых, мы мало знаем о том, что происходит в жизни других людей. В принципе, у нас мало способов узнать, что происходит в стране в целом. Важно, что опросы задают нам язык, при помощи которого мы это общество описываем. То, что мы знаем из опросов, определяется тем, какие вопросы задаются, какие слова используются, какие варианты ответов предлагаются и т. И с точки зрения языка между Кремлем и «Левада-центром» на самом деле нет особой разницы.
И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму. Что ни в коем случае им нельзя давать никакой власти — они тут все к черту разнесут. Так что, несмотря на все позиционные и политические различия, они одним и тем же языком разговаривают с людьми, описывают потом результаты этих разговоров. Но при этом иногда возникают исключения из этого правила, между дискурсом Кремля и «Левада-центра» образуется зазор. Например, как в приведенном вами примере с вымышленным кандидатом — что сразу обнаруживает лакуны в официальной идеологии. Вдруг выясняется, что цифры отчасти произведены самим форматом вопросов. Проблема российских опросов вовсе не в том, что они рисуются легко показать, что это не так , а в том, что они разговаривают на языке власти, на языке Первого канала. Вопросы, которые задаются людям, — это вопросы, которые взяты из повестки вчерашнего выпуска новостей Первого канала. Как только опросы начинают говорить с людьми на другом языке, то они получают и другие результаты.
Проблема в том, что публике об этих результатах обычно не говорят. Интервью с Ильей Будрайтскисом А как удается сохранить репрезентативность? Ведь результаты опросов воспроизводят всегда примерно одни и те же цифры, и это несмотря на все проблемы с интервьюерами, нарушением инструкций, отказами и т. Некоторые люди уверены, что более-менее одинаковые результаты опросов свидетельствуют о том, что они «нарисованы». Сегодня рынок исследований общественного мнения устроен олигополистически — есть три основных игрока, все остальные были сознательно вычищены Кремлем еще в начале нулевых годов. Если бы имела место практика массового «рисования» результатов опросов, то поверьте мне — об этом стало бы известно немедленно. О гораздо менее существенных проколах, которые возникают в практике этих компаний, становится известно тут же. Поэтому здесь можете не переживать — цифры в массовом масштабе не «рисуются». Конечно, кое-кто кое-где так или иначе «подрисовывает», да — халтура бывает везде.
Но ни о каком масштабном «рисовании» речь не идет. Отдельно проговорю, что мы сейчас имеем в виду федеральные компании. На региональном уровне практика «рисования» результатов опросов есть. Между Кремлем и «Левада-центром» нет особой разницы. И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму Следующее. Репрезентативность — это миф. Конечно, никакой репрезентативности нет и быть не может, особенно в российских условиях. Ситуация, когда значительная часть людей, которые должны попасть в выборку, так или иначе в нее не попадают, потому что они отказываются или недоступны, говорит нам о том, что нет никаких оснований считать, что выборка продолжает оставаться репрезентативной. Было бы сложно доказать обратное.
Когда опросные компании говорят, что их выборка репрезентативна, они имеют в виду совершенно другое. Они говорят, что предприняли ряд мер, чтобы обеспечивать соответствие основных параметров выборки — это, как правило, пол, населенный пункт, иногда возраст и т. Это никак нас не страхует от того, что носители одних политических взглядов в эту выборку попадут, а носители других — нет, потому что считают, что никакого смысла в этих опросах нет. Поэтому ни о какой репрезентативности говорить не приходится. Другое дело, что поскольку эта технология отработана и стабильна, то, конечно, если повторять раз за разом, то ты будешь иметь дело примерно с одним и тем же контингентом людей, которые готовы вот на этих условиях общаться с интервьюерами — либо потому что они считают, что это способ донести свои проблемы до верховной власти, либо потому что они считают, что опасно не отвечать, либо потому что они считают, что за ними присматривают, либо еще по какой-то причине. Мы хорошо знаем, что есть категория, которую очень сложно «достать», заполучить в выборку, — например, молодежь. Нужно получить много-много отказов, прежде чем ты доберешь необходимую по квотам долю молодежи. Поэтому с социологической точки зрения примерно одни и те же люди раз за разом и оказываются респондентами. И они говорят то, что от них ожидают услышать те, кто составляют эти опросы.
Поэтому эти данные воспроизводятся. Было бы странно, если бы они не воспроизводились. Но это не имеет никакого отношения к репрезентативности. Если опросы не репрезентативны, то что у нас тогда с консервативным поворотом? Повернулось ли российское общество вслед за повесткой нынешней власти к консервативным ценностям, духовным скрепам и прочему патриотизму? Все эти ценности, скрепы и т. Но люди готовы ее транслировать, потому что они получили вчера по ней информацию. Однако это все крайне ненадежные конструкты. Что можно сказать сегодня про идеологию российской власти, про тот взгляд на мир, который она навязывает населению, так это то, что она является определенной разновидностью консерватизма, причем очень специальной.
Это контрреволюционная идеология. На самом деле, мы можем заметить, что в принципе она может в себя вобрать все, что угодно. В отличие от классических идеологических течений, она более или менее гибко может в себя включить практически что угодно. Она может включать в себя левые лозунги, правые лозунги, либеральные лозунги. Они друг с другом как-то сочетаются, совершенно непонятным образом. Но есть одна вещь, с которой она не шутит, — это революция.
Это сильно бьет по амбициям. На сегодняшний день среди больших стран Россия имеет исключительный уровень неравенства благосостояния граждан. Разница между богатыми и бедными колоссальная. В США ситуация примерно такая же… - Да, но там «пирог» большой, и каждому от него хоть что-то достается, а у нас «пирог» значительно меньше, поэтому неравенство травмирует людей. И если говорить о будущем, понятно, что страна должна быть выровнена. Ведь экономическое неравенство быстро перетекает в политическое, в неравенство возможностей. Ну вот я довольно крупный предприниматель с неолиберальными взглядами… И как вы хотите меня убедить добровольно «выравниваться»? Через законы? Я всегда использовал отмазку, что я плачу налоги и тем самым делегирую государствуу решать социальные проблемы. Хотя с возрастом и ростом моего капитала я глубже ощущаю это неравенство и испытываю чувство вины. И чем оно сильнее, тем больше я готов давать обществу, городу… Но это мой свободный выбор. Это чувство ответственности. Абсолютно нормально ощущать ответственность перед твоим сообществом, страной. Ведь чем дурно экономическое неравенство за определенным порогом? Тем, что люди начинают делиться на сорта. Это невозможно никак оправдать. А когда вы не можете объяснить, почему другой человек имеет в тысячу раз больше чем вы, это создает искаженную систему стимулов. Но разве правильно оценивать неравенство через декларируемый доход? У моих компаний очень большая прибыль, но вся она идет на воспроизводство и развитие бизнеса. А мои личные расходы абсолютно умеренные, в роскоши я не купаюсь. Когда одни владеют дворцами и яхтами, а другие едва сводят концы с концами. Я думаю, омичи прекрасно видят, как это устроено даже на примере территориального неравенства: а почему у москвичей уровень жизни выше, почему мы себе не можем этого позволить… Хотя большинство людей в стране честно работает и хотят жить достойно. Эти разговоры об уравнивании, как мне кажется, только льют воду на мельницу авторитаризма… - Как раз наоборот — это неравенство приводит к авторитаризму. Сверхпотребление богатых создает неправильные стимулы в обществе. Люди начинают ориентироваться на внешние атрибуты роскоши. И если не могут себе их позволить… это бьет по их достоинству. В итоге люди начинают относить себя к более низкому сорту. У богатых есть деньги, влияние и все рычаги управления страной, а у тебя ничего, значит, ты в собственной стране занимаешь роль зрителя, пассажира. А этот пассивный подход и приводит к авторитаризму. Авторитаризм — это как раз страны с высоким уровнем неравенства. Еще одно важное слово в этом контексте - «солидарность». Оно хорошо описывает то, что вы называете «чувством вины». Это мотивация делать что-то для сообщества, в котором ты находишься. Вы же не позволите ближнему умереть от голода, это морально неприемлемо. Вообще говоря, идея солидарности востребована в современной России. И когда мы пробили первый слой оценок в стиле полной безнадеги и копнули глубже, мы обнаружили ориентир в сторону скандинавских стран и Германии. В этих странах есть солидарность, люди чувствуют ответственность за свое общество. И до недавнего времени в этих государствах не было большого экономического разрыва между разными слоями в обществе, потому что применялось некое выравнивание, в частности, прогрессивная шкала налогообложения и другое. Кстати, в мире практически нет стран с плоской шкалой налогов, и почти все они — либо офшорные зоны, либо жёсткие автократии. Это логично. Плоская шкала подрывает моральные основы общества. Здесь я с вами поспорю - экономический эффект от введения прогрессивной шкалы налогов часто сильно переоценивают. Это будет очень незначительный вклад в экономику в целом… - Мы можем отдельно обсудить экономический эффект, но главное — это эффект моральный и политический. Нам нужно перестраивать уровень общественной солидарности. Мы сейчас живем в стране с очень низким уровнем доверия. Это когда социологи ставят вопрос - «А людям вообще можно доверять? А недоверие, кроме прочего, всегда создает налог на экономическую деятельность: ведь если вы не доверяете партнёру, у вас растут так называемые «трансакционные издержки» на то, чтобы подстраховаться, принудить его к исполнению договора, найти кого-то по знакомству и т. Способ борьбы с этим — развитие солидарности.
Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и лекторий «Живое слово»
Власть - 19 января 2024 - Новости Санкт-Петербурга - Григорий Юдин — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг. Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. Родился Григорий Юдин в 1983 году на территории Московской области. Также отмечается, что социолог выступал против российской спецоперации по защите Донбасса, а также распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа России.
Григорий Юдин: «Это диверсия против страны» // «Скажи Гордеевой»
Григорий Борисович Юдин – известный российский социолог, который с первых дней российско-украинскго конфликта 2022 года участвует в акциях и критикует власть России. Минюст РФ признал социолога Григория Юдина иноагентом, сообщается на сайте ведомства. Социолог Григорий Юдин в прямом эфире программы «Воздух» на канале Ходорковский Live поделился мнением о монополии власти на насилие в России.
Григория Юдина и Евгению Чирикову внесли в реестр иноагентов
Само интервью, если хотите, найдёте, а здесь хочу процитировать фрагмент, который мне показался крайне важным. Он касается того, почему нельзя вгонять россиян в крайние формы депрессии из-за СВО. Почему я заострил внимание Если у меня, как журналиста, осталась ещё какая-то задача в период СВО, то я вижу её так. Первое: насколько возможно откровенно оценивать происходящее. Второе: давать несогласным с СВО читателям ощущение, что они не одни. Третье: не забывать мысль, что всё происходящее — лишь период истории. Путинская Россия — это мощный феномен, но он не должен подменять собой Россию вообще.
Это чувство ответственности. Абсолютно нормально ощущать ответственность перед твоим сообществом, страной.
Ведь чем дурно экономическое неравенство за определенным порогом? Тем, что люди начинают делиться на сорта. Это невозможно никак оправдать. А когда вы не можете объяснить, почему другой человек имеет в тысячу раз больше чем вы, это создает искаженную систему стимулов. Но разве правильно оценивать неравенство через декларируемый доход? У моих компаний очень большая прибыль, но вся она идет на воспроизводство и развитие бизнеса. А мои личные расходы абсолютно умеренные, в роскоши я не купаюсь. Когда одни владеют дворцами и яхтами, а другие едва сводят концы с концами.
Я думаю, омичи прекрасно видят, как это устроено даже на примере территориального неравенства: а почему у москвичей уровень жизни выше, почему мы себе не можем этого позволить… Хотя большинство людей в стране честно работает и хотят жить достойно. Эти разговоры об уравнивании, как мне кажется, только льют воду на мельницу авторитаризма… - Как раз наоборот — это неравенство приводит к авторитаризму. Сверхпотребление богатых создает неправильные стимулы в обществе. Люди начинают ориентироваться на внешние атрибуты роскоши. И если не могут себе их позволить… это бьет по их достоинству. В итоге люди начинают относить себя к более низкому сорту. У богатых есть деньги, влияние и все рычаги управления страной, а у тебя ничего, значит, ты в собственной стране занимаешь роль зрителя, пассажира. А этот пассивный подход и приводит к авторитаризму.
Авторитаризм — это как раз страны с высоким уровнем неравенства. Еще одно важное слово в этом контексте - «солидарность». Оно хорошо описывает то, что вы называете «чувством вины». Это мотивация делать что-то для сообщества, в котором ты находишься. Вы же не позволите ближнему умереть от голода, это морально неприемлемо. Вообще говоря, идея солидарности востребована в современной России. И когда мы пробили первый слой оценок в стиле полной безнадеги и копнули глубже, мы обнаружили ориентир в сторону скандинавских стран и Германии. В этих странах есть солидарность, люди чувствуют ответственность за свое общество.
И до недавнего времени в этих государствах не было большого экономического разрыва между разными слоями в обществе, потому что применялось некое выравнивание, в частности, прогрессивная шкала налогообложения и другое. Кстати, в мире практически нет стран с плоской шкалой налогов, и почти все они — либо офшорные зоны, либо жёсткие автократии. Это логично. Плоская шкала подрывает моральные основы общества. Здесь я с вами поспорю - экономический эффект от введения прогрессивной шкалы налогов часто сильно переоценивают. Это будет очень незначительный вклад в экономику в целом… - Мы можем отдельно обсудить экономический эффект, но главное — это эффект моральный и политический. Нам нужно перестраивать уровень общественной солидарности. Мы сейчас живем в стране с очень низким уровнем доверия.
Это когда социологи ставят вопрос - «А людям вообще можно доверять? А недоверие, кроме прочего, всегда создает налог на экономическую деятельность: ведь если вы не доверяете партнёру, у вас растут так называемые «трансакционные издержки» на то, чтобы подстраховаться, принудить его к исполнению договора, найти кого-то по знакомству и т. Способ борьбы с этим — развитие солидарности. И кстати, молодое поколение в России готово к солидарности, но система стимулов устроена таким образом, что это никак не поощряется. И люди начинают отчаиваться. Поэтому, возвращаясь к вопросам неравенства, повторюсь: Россия нуждается в выравнивании. Это должно происходить на разных уровнях - на экономическом, территориальном… что предполагает в том числе и процесс децентрализации. Это очень неэффективно, когда все ресурсы находятся в Москве, когда в столице решают, какие чиновники будут работать в регионах и так далее.
Федерализация важна и с идеологической точки зрения - в одном регионе можно, скажем, разрешить аборты, а в другом, где другие традиционные настройки, запрещать… - Конечно, какая-то общая нормативная основа должна быть, а дальше в разных частях страны люди могут жить немножко по-своему. Можно договориться жить вместе, но со своими особенностями. А то нас часто пугают, что все развалится. Но кто этого хочет? Наоборот, исторически Россия оказывалась на грани развала как раз в моменты, когда пытались чрезмерно ее централизовать, и тем самым только раздражали людей. Если гайки не перекручивать, я не вижу у людей никакого желания разваливаться.
Надо включаться в то, чтобы это остановить. Если мы будем думать, что находимся в безопасности, то шансов это остановить будет еще меньше. У нас у всех большие проблемы, мы в опасности.
По-вашему, почему получилось так, что Лукашенко позволил российским войскам напасть на Украину с территории нашей страны? Самое главное про Беларусь — это не про Лукашенко. Россия и Беларусь сейчас оказались в разных ситуациях. В вашей стране мы имеем дело с хунтой, которая явно тиранит свой народ против его воли. Белорусское государство, которое контролирует Лукашенко, является соагрессором, но очевидно, что это происходит против воли вашего народа. Это заметно. Белорусы дают это понять: и внутри страны, и за рубежом. В России мы видим пассивное согласие, которое в отдельных моментах перерастает в соучастие. У вашей страны сейчас положение и перспективы гораздо лучше, чем у России.
Беларусь пытается сопротивляться. Почему это случилось? У вас был момент формирования солидарности в 2020 году. Он позволил противопоставить страну тирану. Это не привело к перехвату политической власти, но дало возможность не доверить судьбу страны тирану. Лукашенко потерял белорусов, у него есть только мутный имперский проект, в котором он оказывается на стороне советского ренессанса, который в той или иной форме задумал Владимир Путин. Мы теперь понимаем логичность Кремля не поддерживать явного пророссийского кандидата Бабарико на выборах. Нужен был не пророссийский кандидат, а просоветский. Бабарико можно было бы сделать лояльным России, но на агрессивное, военное покорение соседних земель он бы вряд ли пошел.
То, что сейчас происходит в Украине, — это шок для всего мира, но для нас с вами, с точки зрения методов действия этих людей, это не удивительно. Они сейчас стали направлять оружие и бомбить Украину, а в 2020 году они не направляли оружие на белорусов? Просто тогда не было необходимости применять кассетные бомбы, нужно было бы — применили. В чем проблема? Люди выходили на протест и в больших городах, и в деревнях. Теперь мы смотрим на антивоенные акции в России — и в масштабах страны они были очень малочисленными. Почему даже вторжение в Украину не стало триггером для выхода людей на улицы? В 2020 году в Беларуси было окно возможностей. Люди думали, что их личное участие может привести к массовому движению, у которого есть шанс изменить положение дел в стране.
Если у людей нет ощущения, что можно что-то изменить, то сама по себе трагичность повода не является мотивацией. Я уверен, что, как только новое окно появится, люди выйдут. А в Беларуси это произойдет раньше, чем в России. Мы видим, что сейчас идет трансформация в сторону, которая исключает возможность уличного протеста. Но могут возникнуть обстоятельства, при которых он приобретет силу. Они связаны с формированием во власти крыла, которое будет занимать хотя бы умеренно-военную позицию и будет пытаться остановить страну от катастрофы. Мы получим ситуацию раскола, и тогда, возможно, появится новое окно возможностей. Само по себе массовое выступление ничего не поменяет, но оно может стать частью большой перестройки. Если, конечно, Путин не перехватит в очередной раз инициативу и не сделает ситуацию еще хуже.
Какой итог? Есть конкретные вещи, связанные с контролем над восточной Европой. Мы читали этот ультиматум. Мы должны откатиться к советскому состоянию. То, что мы видим сейчас, это первый этап — военный контроль над Украиной. Путин сорвал некий стоп-кран, который может привести к серьезному изменению. Вопрос, в какую сторону. Один из вариантов состоит в том, что есть страны, которые не очень довольны гегемонией США, они могут в какой-то момент решить, что происходящее — это возможность получить свое. Главный вопрос — это все будет выглядеть: как индивидуальные действия сумасшедшего, который решил застрелиться, или дерзкий марш бросок, который все изменит?
Если будет второй вариант и Путин окажется стойким и живучим, то тогда, думаю, могут появиться желающие поучаствовать в этом глобальном переделе.
И мы наблюдаем последние два года превентивную атаку на любые горизонтальные организации, которые создавались в России. Без организации и без уверенности, что тебя поддержит много людей, без очевидных лидеров мнений, которые готовы включаться в протесты, — тяжело и делает задачу крайне трудной и грозит, разумеется, большими издержками. Часть элит, наиболее хорошо осознающих катастрофичность происходящего, должна ответить на возникающее движение, которое довольно очевидно, и громко заявить о себе, рискнуть статусом, например, и тогда к ним могут присоединиться другие.
Что мы пока видим в публичной сфере? Есть те, кто просто получает служебные приказы — на них мы не смотрим. Если эти люди каким-то образом соорганизуются и объявят какого-то политического субъекта — это может быть воспринято как окно возможностей для тех, кто пока не понимает, что делать. Не то, что должна быть какая-то идея, которая поменяет реальность, а потом будет какое-то действие.
А скорее сначала должно быть какое-то действие, и тогда возникнет возможность предопределить реальность. Но именно поэтому в России начинаются жесткие репрессии, которые призваны не допустить этого. Если очень быстро не сложится некий действующий альянс между прогрессивной группой, которая не хочет покидать глобальное сообщество и считает, что происходящее — это преступление против России, и частью элит с аналогичным видением ситуации, то антивоенное движение будет криминализировано и перейдет к подпольному сопротивлению. Россия станет тоталитарной страной и антивоенное движение перейдет к совершенно другой практике.
Это был вполне себе жесткий авторитаризм с тоталитарными элементами, сейчас это похоже на сильный тоталитаризм. Тут вполне можно ожидать массовых репрессий и на кого-то же нужно будет свалить вину за экономическую катастрофу, в которую страна втягивается. Самое простое — свалить ее на внутреннего врага, на внутреннего украинца и обрушить всю мощь этой сильной машины. Я не исключаю, что Россия воспользуется той подачей, которую дал Совет Европы, приостановив членство России в этой организации.
Она просто выйдет из него и вернет смертную казнь. Насколько этот мрачный сценарий оправдается, пока не знаю, потому что может удастся и без него обойтись. Все это крайние меры, и я не думаю, что они кому-то очень симпатичны. На них пойдут, только если будет очень нужно.
Я думаю, что сейчас не только Путин и его группировка контролируют ситуацию, много зависит от каких-то внешних параметров. Я не готов давать пока ясный прогноз, единственное, что мне кажется, что какие-то довольно важные события будут происходить в ближайшее время.
Григорий Юдин: биография социолога
Есть набор методологических принципов, который абсолютно одинаков и для полстеров, и для социологов. Не надо задавать вопрос, на который ты сам знаешь ответ. Не нужно подталкивать к определенным ответам, и так далее. Для реализации этих принципов есть целый ряд инструментов, которые вполне работают, если пользоваться ими достаточно строго. Но даже если мы строго используем инструменты, которые поддерживают внутреннюю валидность исследования, нужно понимать, что любая коммуникация, любая тематизация перформативна.
Она нечто задает и предопределяет. Это опасная иллюзия, что если мы задали вопросы в аккуратных формулировках, то тем самым получили объективное знание о реальности, которая гуляет сама по себе по улице. Нет, мы сами находимся в этой реальности и определяем то, о чем люди начинают думать, когда мы начинаем спрашивать о тех или иных вещах. Я ссылаюсь в книге на Джона Цаллера, который показывает, как люди отвечают на опросы.
Что происходит, когда интервьюер задает респонденту вопрос? Можно предположить: человек слышит вопрос, понимает его именно так, как понимают создатели вопроса. Затем человек получает набор ответов — некоторый термометр, который он к себе прикладывает, — и выясняет свою температуру по данному конкретному вопросу. Но так не происходит.
Когда мы задаем вопрос, то респондент не прикладывает к себе градусник. Ключевые слова, сам порядок слов в вопросе активирует определенные ассоциации. Слова запускают коммуникационный фрейм — то, что нужно говорить по этому поводу. Представьте себе, что вы находитесь на вечеринке, и кто-то вспоминает певицу Глюкозу.
Что с вами произойдет? Неужели перед тем, как включиться в разговор, вы спросите себя: «Как я отношусь к этой певице? Она мне очень нравится, скорее нравится, скорее не нравится... Ничего подобного.
Вам что-то придет в голову, и вы скажете: «А кстати, про Глюкозу... Естественно, если вечером ты смотрел Первый канал, то вопрос запускает некоторый дискурс, который начинает отвечать вместо тебя языком Первого канала. Когда интервьюер спрашивает тебя, как ты относишься к военной операции в Сирии, то сознание немедленно начинает перебирать: «Так, а что мы вообще знаем про эту Сирию... Все, после этого происходит коммуникация между полстером, который придумал анкету по заказу Кремля, и Первым каналом, который уже предложил на нее ответы по заказу того же Кремля.
Интервьюер и респондент как будто исчезают из этой коммуникации, мы не видим их в цифрах — хотя самое интересное на самом деле происходит как раз между ними. Другой сигнал, другие ключевые слова и формы тематизации дают другой результат. Для этого публичная сфера должна строиться на плюрализме повесток, которые отражаются в опросах. Разнообразие повесток и тем создаст разнообразие политических реакций, даст голос большему количеству групп.
Даже в стране с такой тяжело поврежденной публичной сферой, как США, есть разные полстеры, которые преследуют разные повестки и задают разные вопросы. В итоге мы получаем заметную пестроту суждений. Во-первых, схема «стимул —реакция», которую вы рисуете, значительно огрубляет представление об опросной коммуникации... Как вы верно замечаете, это язык Первого канала.
Таким образом, сама методологическая нейтральность опросных формулировок оказывается языком власти. Ведь одно дело говорить о поправках, совсем другое — об обнулении президентских сроков. В борьбе за категоризацию побеждает властное определение. Мы можем даже на российском примере представить себе контргегемонный вопрос, который сохранит методологическую нейтральность.
У нас и сейчас примеры, когда людей спрашивают: «Как вы относитесь к продлению президентских сроков Путина? Хотите ли вы, чтобы Владимир Путин оставался президентом после этого срока? Это правда, что нейтральность действительно работает на статус-кво. Однако это относится к тематизации: если мы «нейтрально» подходим к выбору проблем и берем те проблемы, что уже предложены, то мы избегаем вопроса о том, кто их туда положил.
Однако если мы берем разные проблемы и разные методы, кстати , то исследование может быть как воспроизводящим гегемонию, так и подрывающим ее. Методологическая нейтральность необходима, чтобы исследование не превращалось в политическую борьбу. Наука — зона приостановки политических пристрастий. Принцип «ты обязан соблюдать внутреннюю валидность» должен соблюдаться вне зависимости от политических предпочтений исследователей.
Кто соблюдает — решает исследовательское сообщество. Это то, на чем держится автономия исследовательского поля: если ты хочешь заниматься прямой пропагандой, то будь любезен пожертвовать символической властью науки. В итоге всем приходится искать баланс. Есть такое различение — я не большой его поклонник, но оно существует: референдум — это голосование с обязательной силой, а плебисцит — с консультативной.
Если мы пользуемся этим различением, то у нас как раз плебисцит, а вовсе не пиночетовский референдум. Смысл плебисцита — в аккламации, т. Конечно, народ не выбирает между да и нет, он просто поддерживает то, что уже является fait accompli, свершившимся фактом. Потому что любой другой вариант требует от народа субъектности, которая за ним даже не предполагается.
Поэтому Карл Шмитт, защищая плебисцитарную демократию, пишет, что, конечно, народ сам по себе ничего не решает, — вы что, с ума сошли? Предыдущие выборы при этом режиме также, по сути, были плебисцитами. Думаю, в 2018 году никому и в голову не приходило относиться к выборам как к конкуренции с Путиным, в том числе и тем, кто голосовал за Собчак или Грудинина. Все понимали, это — аккламация президенту.
Российскую политику составляет серия плебисцитарных эпизодов. Именно поэтому в российской политике особую роль играют выборы, голосования и всякие электоральные процедуры, вопреки тому, что часто говорится. Плебисцитарные выборы — это ключевой институт, на котором все держится, а не ненужная добавка, от которой забыли избавиться. Мне кажется, что это симптом кризиса плебисцитарной модели, который продолжается уже некоторое время.
На каждом следующем шаге мы видим все больше признаков этого кризиса. Двуличность, или двусмысленность, всего проекта, которую вы отмечаете, — это действительно проблема. С одной стороны — понятно всем: президент нуждается в аккламации, поэтому он ее и запросил.
При этом Минюстом исключено из реестра иноагентов некоммерческое партнерство «Институт развития прессы — Сибирь» в связи с его ликвидацией. Самые важные и оперативные новости — в нашем телеграм-канале «Ямал-Медиа».
Никаких альтернатив нет. И не рыпайтесь», — считает социолог Григорий Юдин. В интервью «Вёрстке» профессор «Шанинки» прокомментировал основные идеи, которыми чиновники администрации президента поделились с вице-губернаторами перед предстоящей президентской кампанией.
Ключевая задача кампании — не допускать никаких вопросов о будущем страны, их появление — самый большой риск, «желание их задавать надо выбить с самого начала», говорит Юдин. Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал На прошлой неделе «Вёрстка» рассказала об установках на проведение президентских выборов в марте 2024 года, которые региональным чиновникам дали руководители внутриполитического блока администрации президента. Семинар, посвящённый предстоящей кампании, проходил в Сенеже в начале апреля. Да, те характеристики населения, которые есть в документе, вероятно, взяты из реальных исследований — фокус-групп или вопросов с открытым ответом, например. Но они не формируют его основу, а служат реализации цели авторов. С первой же страницы ей мощным ударом вбивается одна простая мысль: «Народ за вождя. И не рыпайтесь». Есть народ и вождь, они сливаются в экстазе.
Хотите — попробуйте между ними залезть! Не хотите? Помогите экстаз продемонстрировать. И делайте это простейшими инструментами: принуждением, давлением и агрессией. Бюрократия должна быть замешана в этом большом насилии и тем самым принести присягу на лояльность Кремлю. В то же время ситуация в стране, очевидно, к этому располагает. Вся система власти находится под серьёзным давлением, и нет никакого понимания, как из-под него выйти. Те, кто находятся за её контуром, ещё могут утешать себя тем, что «Путин что-то придумает».
Тем же, кто внутри, нужно приложить гораздо больше усилий, чтобы себе это убедительно сказать. В России начисто пропало понимание того, что будет дальше. Ожидания, с кем ни поговоришь в Москве, делятся на два типа. Либо плохие: «Мы понимаем, как мы можем проиграть, но не понимаем, как мы можем победить». Либо хорошие, но безумные: «Захватим Лондон» и прочий подобный бред.
Этим же, по мнению Минюста, занимался и Юдин. Тагаева, Чирикова и Живица, по словам ведомства, участвовали в создании материалов иноагентов и распространяла недостоверную информацию о решениях российских властей и их политике. Чирикова, как отметили в сообщении Минюста, «участвовала в качестве эксперта и респондента на информационных площадках, предоставляемых иностранными СМИ и иностранными агентами» и была, как Олейник и Живица, участницей нежелательной организации.
Григорий Юдин — последние новости
Помимо прочего, Григорий Юдин представлен в качестве автора по российскому направлению на портале «openDemocracy» — британской общественно-политической структуры, финансируемой из американских НПО, признанных нежелательными на территории РФ. В частности, организация существует на деньги Фонда «Открытое общество» Open Society Foundation , «Национального фонда в поддержку демократии» The National Endowment for Democracy , а также ряда других американских и европейских фондов. Также в мае 2020 г. Согласно информации, представленной на сайте Вильсоновского центра, организация спонсируется Агентством США по международному развитию USAID , Фондом «Открытое общество» Open Society Foundation , признанными нежелательными организациями в России, и рядом американских неправительственных фондов.
Сайт использует IP адреса, cookie и данные геолокации Пользователей сайта, условия использования содержатся в Политике по защите персональных данных Любое использование материалов допускается только при соблюдении правил перепечатки и при наличии гиперссылки на vedomosti. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
Москва, ул. Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
Ведь с большими данными не поспоришь. Рейтинги, оценки, опросы — все эти способы получить информацию о мире и обществе так широко применяются, что кажется очевидным, что общественное мнение — это сумма мнений индивидов, известная благодаря опросам. Социология, наука об обществе, изучает общественное мнение, и социологи проводят опросы.
Минюст пополнил список иноагентов
Юдин принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против специальной военной операции на Украине", - сказано в сообщении ведомства. Отмечается, что Чирикова выступала против спецоперации, участвовала в качестве респондента и эксперта на информационных площадках, предоставляемых иностранными агентами и иностранными СМИ, распространяла ложную информацию о принимаемых органами публичной власти России решениях и проводимой ими политике. Чирикова и Юдин проживают за пределами РФ.
Но и 90-е когда-то казались новой нормой. Юдин сформулировал мысль, которая давно бродила на околотках сознания: если не думать об этих новых временах, о России без Путина, то неизбежная трансформация будет происходить дольше и болезненнее. Очень важно разбудить в людях понимание, что с нынешней политической и социальной системой мы заходим в тупик. Может быть, не нужно выплёскивать с водой ребёнка, и за 20 лет были и достижения, но всё же нынешний вектор власти держится клещами, которые не вечны: ослабнут клещи — рухнет порядок. Тут принцип такой: чем сильнее пережимаешь в период кризиса, тем мощнее потом рикошет.
И чтобы начались подвижки, люди должны поверить в возможность перемен, а эта возможность есть. Хотя бы потому, что перемены сейчас предопределены не нашими хотелками, а самим генезисом конфликта.
В этой статье Юдин предположил, что никакие санкции «не остановят Москву», а её действия поспособствуют вступлению в НАТО ещё большего количества стран.
С 24 февраля заявлял, что идея «денацификации», предложенная Владимиром Путиным , представляется ему самой опасной вещью, имеющей откровенные признаки родства с нацистской логикой [6]. К сентябрю 2022 года стал стипендиатом Принстонского университета , работает над своей книгой [9].
Также в список иностранных агентов внесли экоактивиста и политика Евгению Чирикову, главреда интернет-издания "Верстка" внесен ранее в реестр СМИ-иноагентов Лолу Тагаеву, блогера Владислава Олейника, депутата Смоленской областной думы Владислава Живицу, а также две организации — лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости". Ранее сообщалось, что бывший председатель российского правительства Михаил Касьянов попал в реестр иностранных агентов. Свое решение министерство объяснило тем, что Касьянов выступал против спецоперации на Украине и распространял материалы других иноагентов.
Социолог Юдин: Протестующие в России хотят предотвратить катастрофу
Один из самых влиятельных российских социологов и политических философов, Юдин за свою карьеру успел дать несколько точных прогнозов. Социолога Григория Юдина включили в реестр иностранных агентов. Социолог и философ Григорий Юдин и общественный деятель Митя Алешковский — о феномене «второй памяти».