Чем театр отличается от кино? Главные новости Москвы онлайн на. То, что мы видим в кино, происходит на экране, а то, что в театре, на сцене.
Театр и кино
Принципиальное отличие метода Митчелл заключается в том, что она, на первый взгляд подменяя театр кино, на самом деле меняет функции и экрана, и сцены. Выбирать между театром и кино следует в первую очередь ориентируясь на сюжет произведения и мастерство актеров играющих роли. В театре, в отличие от кино, художественное оформление сцены в течение акта остается неизменным (не считая случайных обстоятельств — вроде появления луны или облаков — и неправомерных заимствований из кино, вроде вращающихся кулис или движущегося задника.). Выбирать между театром и кино следует в первую очередь ориентируясь на сюжет произведения и мастерство актеров играющих роли. С самой профессией связано множество пр Смотрите видео онлайн «Чем театр отличается от кино? История Плюсы и минусы кино На самом деле не определить сколько минусов и плюсов всего. Но в последнее время без кино мы уже не можем прожить, не то что наши буднии дни, но и часто также мы смотрим фильмы для развития в каких-либо науках или хобби. Плюсы и.
Театр и кино
| Театр как момент в настоящем, Кино как воспоминание: Расходящаяся эстетика двух сред | В-третьих, театр отличается от кино живыми эмоциями, живой актерской игрой. |
| Михаил Ульянов: что такое театр | Чем театр отличается от кино? Главные новости Москвы онлайн на. То, что мы видим в кино, происходит на экране, а то, что в театре, на сцене. |
| Чем театр и кино схожи и различаются: особенности и преимущества | В-четвёртых, кино это конечный результат некоего сценария, а вот театр – это творческий процесс, в котором актёры могут импровизировать. |
| "Театр - это здесь, сегодня и сейчас": интервью с Кириллом Кроком - театр Модерн | только что! решающий сирена! |
| Ответы : Сходства и отличия театра и кино | Что общего между театром и кино? Чем игра в кино отличается от игры в театре? |
Кино и театр – отличия
Мы поговорили с актерами театра и кино и выяснили, чем отличается игра на сцене от киноплощадки, обязательно ли их совмещать и на что пойти в ближайший уикенд. Вратарь моей мечты», «О чем говорят мужчины. Иван Титов Съемки в кино — как будто идти по канату, который лежит на дороге, а в театре — проход по канату, который натянут на высоте трехсот метров. В кино может сняться любой человек с улицы, если будет органично смотреться в камере, если хорошо поставить свет. Вот Балабанов снимал людей без актерского образования, но талантливых. В театре без познания ремесла ты не сыграешь.
В кино не нужно ничего играть: камера, как лупа, увеличивает и гипертрофирует твое лицо. Улыбка, которая в театре кажется маловата, или слезы, как говорят у нас во МХАТе, на 9 ряду их не видно, и ты должен помочь пластикой, голосом. В кино наоборот: если ты улыбнешься чуть больше, камера это увеличит в семь раз. Мария Дубина Театр — долгоиграющая история. У тебя есть персонаж, с которым ты живешь.
И не один год, а два, три — сколько идет твой спектакль. Если говорить о кино, это про длительную подготовку. К съемкам «Блокадного дневника» мне нужно было сильно похудеть, ведь Ленинград, блокада. Ты отснялся, и все. В театре нужно держать форму на протяжении всего сезона.
Я всегда говорю: «Сломай себя». Театр важен для роста артиста. Например, если забыл текст, то обязан выкрутиться, и это здорово. Любовь Хацкевич В российском кино и сериалах чаще всего нет репетиций, но бывает так, что режиссеры репетируют, это делает продукт гораздо качественней. Потому что на самой площадке репетировать времени нет.
Кино — довольно дорогостоящий процесс. В театре репетиции могут длиться больше года.
Анти-спам проверка: Чтобы избежать проверки в будущем, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь. Ответов: 2 0 голосов Во-первых, в театральных представлениях, спектакли происходят на сцене и на ней играют живые актёры. В кинотеатре просмотр снятого фильма происходит на большом экране, мы смотрим просто инсценированные картинки, живой игры актёра нет.
Это обедняет и зрителя и искусство.
А в искусстве не может быть единственного решения. Иначе в течение четырехсот лет не играли бы Гамлета. Было бы скучно повторять одно и то же из века в век. В том-то и бессмертие Шекспира, что каждая эпоха находит в нем созвучное себе. И не только в Шекспире. Бесконечны возможности отражения сегодняшнего дня средствами искусства.
И чем они разнообразнее, тем полнее это отражение. И тем шире кругозор и возможности зрителя или читателя. Можно выбирать художников, наиболее полно выражающих твое отношение к миру. Но это не значит, что не может быть другого способа выражения действительности, чем привычный тебе. В Грузии много превосходных, талантливых памятников выдающимся деятелям культуры грузинского народа. Но какие же они разные!
Яростный Гамсахурдия и пленительный Бараташвили, весь как пламень Табидзе и скально-огромный Яшвили, пронзительный до слез Пиросмани, на коленях, с прижатым к груди ягненком, и уже воплощенный в гранит Серго Закариадзе - памятник погибшим воинам в Гурджаани. Душа радуется такому разнообразию и бесконечной талантливости грузинских ваятелей. Одно в них одинаково - любовь к великим сынам Грузии, любовь и глубочайшее уважение к своему народу. Да, и то и другое должно быть неизменно, незыблемо. А возможности выражения этих чувств бесконечны. То же относится и к театру, к актерам.
Тем более что наше искусство так мимолетно, так быстро проходяще и, значит, требует и осторожности в оценках, любви и понимания. Ведь театральный спектакль, актерская театральная работа не бронза и не гранит, которые могут оценить и много лет спустя. У актерской работы есть только настоящее и, как это ни страшно сказать, нет будущего. Прекращает актер играть - и исчезает его роль, его создание. Такова беспощадная правда о нашей профессии. Нам ждать понимания у грядущих поколений не приходится.
Нам нужно понимание сегодня и только сегодня. Завтра будут другие актеры и другие зрители. Например, Инна Чурикова - актриса огромного таланта, ни на кого не похожа. Непривычны ее манера исполнения, выражение ее любви к жизни. Возможно, что вам, дорогой читатель, ближе другое, более определенное, более привычное. Ну и что?
Это ваше право. Но оно не является законом для всех. Кстати, великий мудрец Сократ сказал: "Я знаю, что ничего не знаю". Потому-то он и мудрец, что допускает возможность своего незнания. Не так давно в "Литературной газете" промелькнула маленькая, но ошарашивающая заметочка - зрительница из Умани с обидой пишет: "Артисты играют то положительных, то отрицательных героев. Почему же не хотят считаться с тем, что у меня, у зрителя, есть память, в том числе эмоциональная.
Мы должны не узнавать артистов и воспринимать их только как действующих лиц. А то смотришь на положительный образ, а память подсказывает, что я видела этого актера в роли подлеца и мерзавца. Как тут быть? И зрителям, а главное, актерам? Притом я знаю по собственной почте, что таких зрителей с повышенной эмоциональной памятью немало, если не сказать большинство, то есть таких, которые не принимают попытки актеров вырваться из глубокой, наезженной колеи. А может быть, зритель прав, и нужно вернуть амплуа?
Чтобы каждый знал свой шесток. И актерам легко - накатанная дорога, и зритель заранее знает вкус блюда, подаваемого тем или другим актером уже многие годы. А вот Евгений Богратионович Вахтангов говорил, что актер, настоящий актер, должен уметь играть и водевиль и трагедию, а это значит, что он должен уметь играть и героев и злодеев. Я думаю, что те зрители, которым трудно переключиться с одного восприятия актера на другое, относятся к искусству актера, пусть извинят меня, как дети к сказке, где все разложено по полочкам и за многие века устоялось. Этот дядя - Бова Королевич, а этот - Кощей Бессмертный. Такой зритель, как абсолютно правильно написал в одной статье драматург С.
Алешин, придя в театр, не хочет узнать ничего нового. Он желает получить подтверждение тому, что ему уже известно. И досадует, раздражается и даже гневается, если увидит и услышит нечто иное, а то и противоположное. Такой зритель, придя на спектакль, хочет потешить свое самолюбие и получить подтверждение своей непогрешимости. Он, этот зритель, бывает оскорблен, если актер, которого он привык видеть в положительных ролях, вдруг да сыграет негодяя. Это, по его разумению, предательство.
А в замечательной своей искренностью и правдивостью книге "Вопросы самому себе" Василий Макарович Шукшин пишет: "Как у всякого что-то делающего в искусстве, у меня с читателями и со зрителями есть еще отношения "интимные" - письма. Требуют красивого героя. Ругают за грубость героев, за их выпивки и т. Удивляет, конечно, известная категоричность, с какой требуют и ругают. Действительно, редкая уверенность в собственной правоте. Но больше всего удивляет искренность и злость, с какой это делается.
Просто поразительно! Чуть не анонимки с угрозой убить из-за угла кирпичом.
Но новые режиссеры зачастую творят собственный мир на основе своего воображения, и многим для этого не нужны подмостки. В рамках международного арт-фестиваля «Сад гениев», который проводился в начале июля в Ясной Поляне, театровед Марина Давыдова прочла лекцию о том, что представляет собой современный театр.
В то время, когда я училась в институте, были популярны дискуссии о том, выживет ли театр, не потеснят ли его другие виды искусства. Действительно, этот нетиражируемый, неконвертируемый, в отличие от кино, формат казался одним из самых архаичных, старомодных, доживающих свои последние дни. Сейчас я могу сказать и для меня самой это удивительно и неожиданно , что театр оказался не просто чрезвычайно живучим, он стал едва ли не главным видом искусства. Как-то вдруг выяснилось, что в нем очень много «дверей», через которые в него можно войти и выйти в сопредельные пространства.
Сопредельные пространства В литературе будь это беллетристика или нечто сугубо интеллектуальное есть только один способ репрезентации любого произведения — книга. Или кино — его можно показывать только на экране. У театра способов репрезентации множество. В театре можно показывать кино, в театре можно показывать видео — этим активно пользуется, например, немецкий режиссер Франк Касторф.
Он впервые стал использовать в своих спектаклях видеокамеру, транслируя то, что происходит на сцене, крупным планом на экран, который стал составной частью всех его постановок. Но когда мы в театре показываем кино, он все равно остается театром. Представление Франка Касторфа Фото: volksbuehne-berlin. Она интересна тем, что в ней вообще нет слов.
Это одна сплошная ремарка, описывающая вечер из жизни немки, живущей в типовой квартире в Восточной Германии. В течение всего спектакля героиня, находясь на сцене, выполняет некие ритуальные действия, которые совершает любая современная женщина. В конце зритель понимает, что самое страшное испытание для нее заключается в том, что в ее жизни ничего не происходит. Спектакль заканчивается фактически самоубийством этой женщины.
У этой пьесы очень много интерпретаций, но та, которая была показана в рамках фестиваля, представляла собой инсталляцию. Зрители стояли вокруг квадратного помоста, на котором была гиперреалистически воспроизведена квартира с раковиной, с душем, с унитазом — со всем, что в ней должно было быть. В ней жила героиня, а мы ходили вокруг и смотрели, какие журналы она читает, в какие компьютерные игры играет, что ест, что прячет в холодильник… Это выглядело как типичная инсталляция. Тем не менее мы все понимали, что происходящее перед нами — театр.
Или, например, есть такой португальский режиссер Тьяго Родригес. Его очень любят фестивальные продюсеры, поскольку затраты на его спектакли минимальные: он привозит с собой небольшой чемоданчик и играет весь спектакль совместно со зрителями. Родригес приглашает их из зала, они садятся на стулья, и он вместе с ними разучивает, а потом читает сонет Шекспира. Но это вовсе не литературный вечер — это тоже театр.
Примеров того, как нетеатр становится театром, великое множество. Хрестоматийным для меня является спектакль режиссера Хайнера Геббельса «Вещь Штифтера».
Что лучше:театр или кино?
Они не коренные, не принципиальные, как, например, различия между литературой и изобразительным искусством, между кино и театром. Читайте статью полностью по ссылке: "Отличия театра и кино" на сайте Давайте немного углубимся в вопрос, чем же отличается театр от кино, и поймем, почему театральное искусство на протяжении стольких лет не уступает свои позиции кинематографу. Чем игра в кино отличается от игры в театре?
Чем отличаются театральные актеры от телевизионных?
А точнее, они обмениваются своими функциями. Экранная проекция создается на глазах зрителя, а поскольку актеры, которых снимают на сцене операторы, в разных представлениях играют по-разному, зафиксировать такое «кино» невозможно. Оно работает исключительно на статус живого спектакля, происходящего только здесь и сейчас. Митчелл таким образом тематизирует уникальность театрального представления, который нельзя, никакого смысла не имеет пересмотреть в записи. Сама запись — съемка, монтаж — становится орудием неповторимости сценического действия. И это радикально.
Благодаря кино, в котором иллюзия действия, существования актеров обретает безусловную достоверность или достоверность иной природы, режиссер упрочивает изначальную эфемерность театрального представления. В Берлине мне довелось побывать на премьере Митчелл, поставившей тоже в «Шаубюне» спектакль по рассказу американской писательницы Шарлотты Перкинс Гилман «Желтые обои» 1892. Этот рассказ, поскольку был яростно феминистским, дожидался своей публикации в The New England Magazine шестнадцать лет. В его основе личный опыт Гилман, страдавшей депрессией и лечившейся у доктора Митчелла. В совпадении фамилий реального доктора, жившего в начале прошлого века, и современного режиссера заключена фатальная ирония.
Гилман оспаривала лечение депрессий, истерии, заключавшееся в ее случае тоже в том, что больным вменялся — предписывался — пассивный отдых, отчуждение от труда и всяческих занятий, что только усугубляло состояние пациентов. Гилман разоблачила такой метод, написав «Желтые обои». Рассказ о молодой женщине в депрессивном состоянии, увезенной в загородный дом мужем-врачом, запертой в комнате с жуткими, по ощущению героини, желтыми обоями, источавшими даже противный «желтый» запах, она послала своему доктору. Доведенная одиночеством и бездельем до галлюцинаций, героиня рассказа видит фантом — женщину, которая якобы ползает за обоями и пытается вырваться на свободу. Рассказ написан от лица героини в форме дневника, который она прячет от домочадцев, поскольку они следят, чтобы она «отдыхала», не напрягалась.
Доктор Митчелл писательнице не ответил. Но спустя годы она узнала, что он все-таки отказался от своих методов лечения неврастении. Фото: Stephen Cummiskey 3. Кэти Митчелл переиначила эту историю. В ее спектакле Анна Юдит Энгель страдает постродовой депрессией.
В прологе к спектаклю мы видим ее с мужем, ребенком на улицах Берлина, в их квартире. Переписан и финал. Та самая Женщина за обоями Луиза Вольфрам , мучавшая несчастную Анну тем, что скреблась о стенку, и которую, отодрав обои, Анна якобы освободила, помогает ей закончить несносную жизнь самоубийством в ванне. В воду она кладет фен и включает ток. Самоубийство в спектакле Митчелл — знак освобождения молодой мамы от психоза и недобровольного затворничества.
Это что касается сюжета. Он режиссером конкретизирован и обусловлен постродовой травмой. А героиня Гилман, «освободив» Женщину за обоями, их отодрав, опасаясь, как бы ее туда не засадили, доводит до обморока своего мужа-доктора. Он, взломав дверь — Анна заперла комнату, а ключ выбросила в окно, — увидав бумажные клочья на полу, грохается в обморок.
Мы также являемся российскими дистрибьюторами Королевского национального театра, театра «Глобус», Королевской шекспировской компании, Театральной компании Кеннета Браны, в этом году к проекту TheatreHD присоединился также парижский театр «Комеди Франсез». Мы сами не выбираем репертуар трансляций этих театров, выбор, разумеется, за ними — мы лишь представляем возможность посмотреть их спектакли на территории России и стран СНГ. НП: Отличаются ли те, кто смотрит театр в кино, от обычных кинозрителей? НК: Спектакль не перестает быть спектаклем от того, что вы смотрите его в кинотеатре.
А по поводу отличия, если честно, мне всегда был непонятен этот вопрос. Чем зритель должен отличаться? Стилем одежды? Уровнем доходов? Одухотворенным выражением лица? НП: Можно ли театральные кинопоказы считать самостоятельным искусством? НК: Я бы не стала называть театральные кинопоказы самостоятельным искусством. Безусловно, просмотр в кинотеатре отличается от просмотра в театре.
Среди плюсов трансляций — крупные планы, хороший звук и гарантированный обзор. Но ваше восприятие спектакля не меняется радикально в зависимости от того, увидели вы его в театре или в кинотеатре. Качество звука и изображения, размеры экрана и наличие зрителей в зале сопереживающих и реагирующих вместе с вами дают возможность пережить ту же коллективную эмоцию, которую вы переживаете в театре. Игорь Овчинников, помощник художественного руководителя театра Мастерская Петра Фоменко, директор проекта «Культу. Когда снимаешь с 9 камер, дает ли это какое-то другое ощущение мозгу и глазу? ИО: Технологически обычная съемка не сильно отличается от съемки спектакля камеры те же, кабели те же, люди те же , но с точки зрения психологии все совсем другое. Во-первых, это другая школа операторов, потому что операторы делятся на стрингеров и «паркетников». Мне один раз дико повезло: я оказался в «Метрополитен-опере» ровно в тот момент, когда они делали предварительную съемку «Золушки» Россини.
Я плакал горючими слезами зависти, так как понимал, что никогда до такого не доживу: один оператор был старой школы и пользовался длиннющим пергаментом текста, другой был помоложе, с iPad, но у обоих была полностью расписана партитура съемки. В драматическом театре такое невозможно, потому что там есть импровизация. Сколько раз снимал, столько раз с этим сталкивался. Плюс к этому меняются мизансцены, так что оператору приходится постоянно ловить момент. Вдобавок в театре всегда чудовищные проблемы с освещением, потому что сцена залита неравномерно, когда говорят два героя, один в тени, другой на свету причем тот, который в тени, то ли правда в тени, потому что так задумано, то ли просто не туда встал , в общем, это адская подстройка камер к условиям освещенности. Получается, что снимают театр стрингеры, работающие в «паркетных» условиях, и эти люди должны очень хорошо чувствовать, что они снимают. Таких людей мало, практически все они сосредоточены на канале «Культура». Другая серьезная проблема — взаимоотношения режиссера видеоверсии и режиссера спектакля, потому что они очень часто вступают в противоречие.
У них может быть разное видение, и нужно потратить много сил и времени, чтобы хоть как-то их примирить. Приведу пример: много лет назад канал «Культура» отснял спектакли Мастерской Фоменко, в том числе спектакль Сергея Женовача «Месяц в деревне».
В кинотеатре просмотр снятого фильма происходит на большом экране, мы смотрим просто инсценированные картинки, живой игры актёра нет. Причиной тому настроение каждого актера, настроение зрителей и наличие эмоциональной связи между актерами и зрителями, все это меняется от спектакля к спектаклю.
Кино тоже имеет свои, присущие только ему художественные средства. Главнейшим из них является операторское мастерство. От оператора в огромной степени зависит выразительность кадра, его образная сила. Вспомним для примера замечательный фильм «Летят журавли», поставленный режиссером М. Калатозовым и снятый оператором С. Во время боя, вынося раненого товарища, гибнет герой фильма. Момент смерти можно было показать по-разному. Но для образного строя фильма, для передачи атмосферы трагической гибели оператор находит особый способ съемки. Мы не видим героя: на экране — березы, снятые снизу, вершины их как бы сходятся в вышине.
Березы начинают медленно кружиться. Еще не распустившиеся деревья и высокое небо — все это вызывает в воображении образ Родины, за которую герой отдал жизнь. Другое средство кинематографической выразительности — монтаж. Монтаж — это не просто склейка кадров в сюжетной последовательности. Он дает возможность оттенять один кадр другим, сопоставлять их по контрасту, создавая нужное настроение, подчеркивая определенную мысль. Классическим примером монтажа в советском кинематографе является фильм «Броненосец «Потемкин»» режиссера С. Эйзенштейна, в котором рассказана история революционного восстания моряков. Солдаты царской армии и казаки разгоняют демонстрацию на знаменитой лестнице в Одессе. Кадры фильма составлены в такой смысловой и ритмической последовательности, что зрители как бы втягиваются в нарастающий ритм трагических событий: цепь солдат с ружьями наперевес, искаженные ужасом лица, коляска с ребенком, катящаяся вниз, опять солдаты, статуя рычащего льва, лицо крупным планом, казаки.
Умело монтируя эти кадры, режиссер добивается огромного эффекта, вызывая ответное чувство зрительного зала. Монтаж широко применяется и в документальном кино. Под звуки оркестра гусиным шагом маршируют фашистские молодчики. Оператор дает нам возможность рассмотреть их самодовольные лица, ощутить их наглую уверенность в своей непобедимости. Музыка продолжает играть тот же марш, но на экране уже колонна оборванных немецких пленных, замотанных женскими платками, в соломенных валенках. К кадрам, сопоставленным таким образом, не нужен уже никакой дикторский комментарий. Начало и конец войны, величие победы отражены в них с документальной точностью и художественной силой. Эту образную силу дал ленте монтаж. Принципы и формы кинематографического монтажа чрезвычайно разнообразны и сложны, и для более полного представления о нем полезно почитать специальную литературу.
Можно отметить и другие особенности кино, отличающие его от театра. Оно дает возможность мгновенного переноса действия в пространстве и во времени, способно приблизить лицо героя к зрителю так, что мы можем рассмотреть его мельчайшие черточки; движение камеры оператора ежеминутно меняет нашу точку зрения на предметы и людей, которые изображены на экране. Эти особенности, вытекающие из технических средств кино, могут показаться на первый взгляд непринципиальными, хотя и важными. Однако это не так. Технические возможности кино тесно связаны с его эстетической сущностью. Принципиальное различие кино и театра заключено именно в разной эстетической природе этих видов искусства. Наше восприятие существенно разнится в тех требованиях, которые мы подсознательно предъявляем кинофильму и спектаклю. Если в театре мы видим на полу белую материю и тепло одетых людей, поеживающихся от холода, для нас этого уже достаточно, чтобы поверить в художественную реальность зимнего дня. Однако та же материя в кино вызовет ощущение нестерпимой фальши, неправды.
В театре можно не строить стену между двумя комнатами, в которых параллельно происходит действие.
Телевидение и кино, сходство и различия
| "Театр - это здесь, сегодня и сейчас": интервью с Кириллом Кроком | Год театра отличается от всех других лишь тем, что к театральной среде приковано большое внимание, и все то хорошее или плохое, что случилось за данный период, становится более очевидным. |
| Чем театр отличается от кино? | | Актер Кирилл Мелихов объяснил разницу между игрой в театре и съемками в кино. |
| Сходства и различия театра и кино: в чем их связь и отличия | Выбирать между театром и кино следует в первую очередь ориентируясь на сюжет произведения и мастерство актеров играющих роли. |
| Театр в кинотеатре: зачем и для кого | Назовите основные преимущества и недостатки походов в кино или театр и просто просмотра телевизора. |
| Кино или театр: что выбрать? | АиФ Тула | В чем отличие между актером театра и кино? |
Сходство и отличия театра и кино
В действительности живопись и фотография демонстрируют, скорее, не столько соперничество или замену одного другим, сколько параллельное развитие. И на другом уровне то же самое происходит с театром и кино. Возможности театра, связанные с выходом за рамки психологического реализма и движением к большей абстрактности, равным образом относятся к будущему нарративного кино. И напротив, представление о кино как об очевидце реальной жизни, как о свидетельстве, а не о вымысле или трюке, как об анализе коллективной исторической ситуации, а не описании вымышленных личных «драм», представляется столь же актуальным для театра. Рядом с документальными фильмами и их современным наследником, cin? Несмотря на предписания Панофского, у театра и кино, похоже, нет причин для отказа от взаимного обмена, чем они постоянно занимаются. О влиянии театра на кино в первые годы истории кинематографа хорошо известно. По мнению Зигфрида Кракауэра, необычное освещение в «Докторе Калигари» и многих других немецких фильмах начала 1920-х восходит к экспериментам со светом, которые Макс Рейнхардт использовал незадолго до того в театральной постановке пьесы Рейнхарда Зорге «Нищий». Но даже в тот период влияние было взаимным.
Достижения «экспрессионистского кино» немедленно были усвоены экспрессионистским театром. С появлением в кинематографе техники «съемки из диафрагмы» ее стали применять и в театральном освещении, выхватывая из темноты одинокую фигуру актера или часть сцены. Вращающиеся декорации были попыткой подражать мгновенному перемещению глаза кинокамеры. Совсем недавно появились сообщения об оригинальной технике освещения в ленинградском театре им. Горького, которым с 1956 года руководит Георгий Товстоногов, позволяющей невероятно быстро чередовать сцены с помощью горизонтального светового занавеса. Сегодня технические приемы передаются в одном направлении: от кино к театру. В частности, во Франции, Центральной и Восточной Европе многие театральные постановки вдохновлены кинематографом. Стремление к использованию новых кинематографических средств на театральной сцене я исключаю откровенное использование фильмов в театральном производстве в основном совершенствует театральный опыт, приближая его к абсолютному контролю над потоком и направленностью зрительского внимания.
Однако концепция спектакля может быть еще более кинематографичной. Примером служит спектакль по пьесе братьев Чапеков «Из жизни насекомых», поставленный в Чешском национальном театре в Праге Йозефом Свободой и недавно показанный в Лондоне , который откровенно попытался ввести на сцене опосредованное изображение, равноценное прерывистому усилению эффекта камеры. По описанию лондонской критики, «декорация состоит из двух больших граненых зеркал, висящих под углом к сцене, так что в них отражается все происходящее, преломляясь, как в пробке графина или многократно увеличенном мушином глазе. Любая фигура, помещенная в основание угла, умножается от пола до авансцены; далее зритель обнаруживает, что смотрит на нее не только из положения лицом к лицу, но и cверху, с выгодной позиции кинокамеры, прикрепленной к птице или вертолету». Пожалуй, Маринетти был первым, кто предложил использовать кино как часть театрального опыта. В сочинениях 1910—1914 годов он представлял себе театр как окончательный синтез всех искусств, который поглотит новейший вид искусства, кино. Кинематограф, несомненно, также предлагался в качестве составной части театра, поскольку Маринетти отдавал приоритет современным ему формам популярных развлечений, таким как варьете и кафешантан. Он называл придуманный им всеобщий вид искусства «футуристическое варьете».
Тогда кинематограф считался низким искусством. После Первой мировой войны подобные идеи возникали часто. В проекте тотального театра, созданного группой Баухауса в 1920-х годах Гропиус, Пискатор и другие , кино занимает важное место. Мейерхольд настаивал на его использовании в театре, описывая свою программу как исполнение некогда «совершенно утопичных» предложений Вагнера «использовать все средства, имеющиеся в других видах искусства». Альбан Берг специально обговорил условие, по которому в середине второго акта его оперы «Лулу» должен быть показан немой фильм на тот же сюжет. Использование кино в театре имеет длинную историю: «живые газеты» 1930-х, «эпический театр» и хеппенинги. Нынешний год отмечен введением киноэпизодов в театральные постановки. В двух успешных мюзиклах — лондонском «Шпионь со мной» и нью-йоркском «Супермене», пародийных по тону, действие на сцене прерывается, и на опустившемся экране показывают подвиги героев поп-арта.
До сих пор использование кино в рамках живых театральных событий было довольно шаблонным. Оно нередко употреблялось как документ, подтверждающий или дублирующий события, происходящие на сцене как в постановках Брехта в Восточном Берлине. С точки зрения театра интерполяция кино на театральные события в дальнейшем может быть расширена. Однако это будет упрощенным, однообразным использованием кино. Когда Панофский писал свое эссе, он, возможно, не понимал, что на карту поставлено гораздо больше, чем «природа» специфических средств выражения в искусстве. Отношения между кино и театром включают в себя не просто статичное определение этих двух искусств, но и предвидение возможного хода их радикализации. В настоящее время любая интересная эстетическая тенденция связана с «радикальным». Каждый художник волен задаться вопросом: в чем состоит мой радикализм, продиктованный моими дарованиями и темпераментом?
Это не означает, что все современные художники верят в прогресс искусства. Радикальная позиция не обязательно устремлена в будущее. Рассмотрим две главные радикальные позиции в современном искусстве. Сторонники одной выступают за стирание граней между жанрами; искусства в результате своего развития должны образовать единое целое, состоящее из множества различных видов деятельности, происходящих в одно и то же время — то есть обширную бихевиоральную магму, или «синестезию». Сторонники другой позиции выступают за сохранение и четкое разграничение разных видов искусства посредством усиления их отличительных признаков; живопись должна использовать только средства, принадлежащие живописи, музыка — только средства, принадлежащие музыке, романистика — только принадлежащие романам, а не другим литературным формам, и т. Эти две позиции в некотором смысле непримиримы, если не считать того, что обе используются для поддержания вечного и современного запроса на окончательную форму искусства. Искусство может быть предложено в качестве окончательного на том основании, что его считают самым точным или основным. Поэтому Шопенгауэр предположил, а Уолтер Патер заявил, что все искусства тяготеют к состоянию музыки.
Не так давно положение о том, что все искусства стремятся к одному искусству, получило дальнейшее развитие со стороны энтузиастов кино. Их мнение основано на том, что кинематограф представляет собой очень точное и потенциально очень сложное сочетание музыки, литературы и образа. Искусство может быть предложено в качестве окончательного также на основании того, что его считают самым общим, охватывающим множество ветвей искусства. Из этого исходит взгляд на будущее театра, которого придерживались Вагнер, Маринетти, Арто и Кейдж: все они рассматривали театр как тотальное искусство, потенциально определяя к нему на службу все виды искусства. В то время как идеи синестезии продолжают распространяться среди художников, скульпторов, архитекторов и композиторов, театр остается главным претендентом на роль обобщающего искусства. Согласно этой концепции, театр в этой роли должен охладить претензии кино. Театр способен быть чем угодно, всем чем угодно; кино же, в конце концов, способно быть только тем, что оно специфически то есть кинематографически есть. В основе самых грандиозных апокалиптических ожиданий относительно судьбы обоих искусств лежит всеобщее предубеждение.
В 1923 году Бела Балаж, предвосхитив основной тезис Маршалла Маклюэна, назвал кино провозвестником новой «визуальной культуры», которая вернет нас к нашим телам, особенно к лицам, утерявшим четкость, одушевленность и выразительность в результате многовекового воздействия «печати». В наше время наиболее интересные рассуждения о театре также воодушевлены предубеждением против литературы, против печатных изданий с их «культурой понятий». Ни одно из определений театра и кино нельзя слепо принимать на веру, даже, казалось бы, самоочевидное наблюдение, согласно которому и театр, и кино представляют собой временны? В театре и кино, как и в музыке но не в живописи , все не представлено одновременно. Однако сегодня наблюдаются значительные достижения, указывающие на вневременной аспект вышеуказанных форм. Привлекательность мультимедийных форм в театре наводит на мысль не только о более длительной и сложной «драме» вроде оперы Вагнера , но также о более компактном театральном опыте, приближающемся к условиям живописи. Эту перспективу компактности рассматривает Маринетти, назвавший ее одновременностью, которая стала одним из ключевых понятий эстетики футуризма. В качестве конечного синтеза всех искусств театр в XX веке «должен использовать новые приспособления из области электричества и кино; тогда постановки смогут стать невероятно короткими, поскольку благодаря этим средствам театральный синтез может быть достигнут в кратчайший период времени, так как все составляющие части смогут быть представлены одновременно».
Представление об искусстве как об акте насилия, пронизавшее театр и кино, берет начало в эстетике футуризма и сюрреализма. С этой точки зрения главными текстами для театра выступают сочинения Арто, а для кино — два фильма Луиса Бунюэля: «Золотой век» и «Андалузский пес». Более поздние примеры: ранние пьесы Ионеско, по меньшей мере как они были задуманы; «кино жестокости» Хичкока, Клузо, Франжю, Роберта Олдрича, Поланского; постановки Живого театра, некоторые неосинематические световые представления в экспериментальных театрах и дискотеках; звук у позднего Кейджа или Ла Монте Янга. Отношением искусства с публикой, которую считают пассивной, инертной и пресыщенной, может быть только нападение. Искусство отождествляется с агрессией. Какой бы понятной и полезной сегодня ни была эта теория искусства как нападения на публику наряду с современным пониманием искусства как ритуала , ее по-прежнему следует ставить под вопрос, особенно в театре. Иначе она грозит превратиться в такую же условность, как и все остальные, и в результате, подобно всем театральным условностям, не столько бросить вызов безразличию публики, сколько его усилить. Так, вагнеровская идеология тотального театра сыграла роль в усилении филистерства немецкой культуры.
Более того, глубину оскорбления можно честно оценить. В театре это означает не «выхолащивать» Арто. В сочинениях Арто выражено требование совершенно открытого сознания то есть сознания «без кожи», беспощадного к себе , помощником или инструментом которого должен быть театр. Ни одна работа в театре еще до этого не поднялась. Он заявил, что это театр Арто, но только в тривиальном смысле. Тривиальном с точки зрения Арто, но не нашей. Некоторое время все полезные идеи в искусстве были чрезвычайно сложны.
Анти-спам проверка: Чтобы избежать проверки в будущем, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь. Ответов: 2 0 голосов Во-первых, в театральных представлениях, спектакли происходят на сцене и на ней играют живые актёры. В кинотеатре просмотр снятого фильма происходит на большом экране, мы смотрим просто инсценированные картинки, живой игры актёра нет.
Анти-спам проверка: Чтобы избежать проверки в будущем, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь. Ответов: 2 0 голосов Во-первых, в театральных представлениях, спектакли происходят на сцене и на ней играют живые актёры. В кинотеатре просмотр снятого фильма происходит на большом экране, мы смотрим просто инсценированные картинки, живой игры актёра нет.
Но если мне скажут, что спектакль Саши Вальц был поставлен 30 лет тому назад, я тут же не поверю. Дело тут даже не в нестандартных решениях. И у Саши Вальц, и у Хайнера Геббельса оптика современного человека. Они видят реальность так, как ее не могли увидеть и зафиксировать люди прошлого. Если вы, имея это в виду, будете смотреть такой спектакль, вы почувствуете то же самое. Современным ли языком с вами говорит художник, слышит ли он вообще голос времени, какие-то его шумы, запахи, входит в его плоть и кровь современная реальность? Неинтерпретационный театр Среди расходящихся тропок, многочисленных театральных форматов в какой-то момент появилась одна важная тенденция. Возникло такое понятие, которое я бы определила как неинтерпретационный театр. Профессия режиссера — человека, который ставит спектакль, — очень молодая. Она возникла где-то в конце XIX века, тогда начали появляться какие-то первые опыты. В первое время все самые радикальные режиссерские жесты совершались в пространстве интерпретационного театра. Брался некий текст чаще всего пьесы, но иногда, например, романа или повести , обычно классический, но он мог быть и современным. Режиссер садился вместе с артистами, разбирал его, а дальше начинал его интерпретировать на сцене. Некоторые пытались вчитаться в написанное, подобрать к нему какие-то правильные ключики. Были случаи, когда режиссер брал текст и пытался сделать постановку вопреки ему. Тем не менее все его усилия были направлены именно на текст, он выстраивал с ним более или менее сложные отношения. Театр в этих рамках развивался в течение многих десятилетий. Но вдруг появилось направление, в котором режиссеры вообще не работали с текстом. Они сочиняли театральную реальность из ничего, с чистого листа. Иногда режиссер придумывает все сам и выплескивает это на сцену с помощью артистов, но иногда эти спектакли сочиняются коллективно. Кантор в первую очередь был художником, и долгое время его не воспринимали как режиссера. Последний период своего творчества он называл «Театром смерти». В его рамках было поставлено пять спектаклей, самый известный из которых называется «Умерший класс». Кантор рассказывал, как приехал однажды в польский городок Белополе, в котором родился, и увидел здание школы, в которой учился, заброшенное, заколоченное. Он подошел к строению и заглянул в мутное окошко. Они предстали передо мной», — говорил он. К тому моменту большая часть его одноклассников была мертва. Сам Тадеуш Кантор — еврей, как и его соученики, и многие из них погибли в гетто в годы немецкой оккупации.
Сходства и различия театра и кино: в чем их связь и отличия
Поэтому в современном кино актёры играют «как в жизни» — проще и спокойнее, специально сбрасывая градус. А в пространстве можно высекать драму из крошек на столе. Потому что ему в итоге выходить на сцену и тащить всё на себе. Это долгий совместный путь: разборы текста, этюды, пробы, поиск.
С важной оговоркой: в здоровом кино до съёмок тоже есть разборы и репетиции. Но на сменах не менее важно работать с большой съёмочной группой — от реквизиторов до оператора. Их роль в создании кадра первична, каждый кадр долго готовят всей толпой.
Актёра зовут последним и всячески оформляют светом, верным ракурсом и будущим монтажом. Результат никогда не фиксируется в полной мере, потому что на спектакль влияет человеческий фактор в виде актёров. Каждый показ проходит по-разному и может изменится, например, из-за ввода другого артиста.
Режиссёру нужно оставить опорные точки, которые позволят сохранить замысел, а потом смириться с тем, что всё-всё контролировать не получится. На съёмках итоговый результат нужно выдать десятки раз за день. И таким он останется навсегда.
Такой актер никогда не станет самостоятелен в творчестве. Это не театр, не искусство. Каждая роль вольно или невольно обогащает художника и обогащается им. Характер героя часто укрупняется. Мало быть самостоятельным - надо быть еще современным. А что такое современный актер? Нет, я имею в виду не моду, не те чисто внешние, поверхностные признаки времени, которые часто выдаются за современность.
Современный художник - это рупор своего времени. Современный художник - это детище своей эпохи. Он обязан, придя в мир, вовремя поставить важные вопросы. Каждая эпоха, на мой взгляд, рождает не только определенный тип героя, но и определенный тип актера, воплощающего его. В кино, по-моему, современные актеры - это Смоктуновский и Баталов. Для меня как для зрителя очень важен и интересен круг проблем, мыслей, чувств, которые они приносят на экран. Для меня как для актера важнее всего не утрачивать в своей работе этого чувства современности.
Трагически одинок и непонятен художник, опоздавший в своем творчестве или, наоборот, явивпшйся несколько раньше. Быть на уровне проблем своего времени, говорить о том, что волнует моих современников, а следовательно, не может не волновать и меня,- вот что такое, на мой взгляд, творческая самостоятельность, вот к чему должен стремиться каждый актер. А вот некоторые фильмы помнишь долго. Я, например, очень хорошо запомнила фильм "Золушка" - фильм моего детства. В нем была какая-то наивная бесхитростность. И еще мне очень нравятся красивые фильмы, красочные. Не голливудские боевики, нет.
Их даже красочность не спасает. Очень хочется смотреть такие фильмы, как спектакль "Принцесса Турандот", идущий у вас в Театре имени Евгения Вахтангова. Ведь и взрослые любят иногда сказки. Пусть даже не всерьез. В каждом из нас, даже в людях серьезных, немолодых уже, долго живет детская потребность удивляться, радоваться красочному, необычному, яркому. Способность радоваться иллюзии, которую дарит нам настоящее искусство. Современный зритель ждет от нас не только духовного хлеба, но и зрелищ, зрелищ в самом хорошем и высоком смысле этого слова.
Поэтому кинематограф, конечно, обязан не только вызывать споры, но и радовать людей. Он обязан быть разным - и умным, и веселым, и серьезным, и праздничным - таким же, как наша жизнь. Собственно, здесь нет никакого противоречия. Зрелищность, яркая, своеобразная форма никогда не помешают произведению быть одновременно умным и актуальным. Ведь та же самая "Принцесса Турандот" - не только праздничный, яркий спектакль, но спектакль очень умный и тонкий. Москвич Буслаев написал мне: "Вы счастливый актер, столько ролей, столько жизней удалось вам прожить. Наверное, все роли вы играли с любовью.
И все же хотелось бы узнать, была ли среди них самая дорогая, такая, о которой вспоминаешь наедине с собой". Каждая роль в конечном счете тебе дорога по той простой причине, что ты ее создаешь своими нервными клетками, сердцем, позицией, наблюдениями, своей жизнью. Конечно, бывают удачные, бывают менее удачные, бывают любимые, бывают нелюбимые. У меня есть роли, которые я люблю играть, есть роли, которые не люблю, но наиболее дороги и близки мне те роли, в которых отчетливо выражена гражданская, человеческая и нравственная позиции,- когда я, выходя на экран или на сцену, знаю, ради чего я это делаю, что я защищаю, против чего борюсь, что хочу проповедовать, против чего я хочу выступить, что хочу прославить, и так далее. Короче говоря, как бы ни была выразительна и выигрышна роль, если не будет вот этой позиции, для меня она неинтересна. Я убежден: без точки зрения, без определенности отношения к явлению, разбираемому в произведении или в роли, существовать на сцене нельзя. Вот интересное письмо: "В последнее время много спорят о том, как должна толковаться классика на сцене и на экране.
Вам не раз приходилось выступать в ролях классического репертуара. Каково Ваше мнение в этом споре? Мне думается, что справедливы позиции марксистской диалектики, утверждающей, что жизнь изменчива, нельзя смотреть на классику глазами двадцатых, тридцатых и еще каких-нибудь годов. На классику можно смотреть только глазами сегодняшнего, современного человека. И в ней искать ответы на сегодняшние вопросы. Это не мемориал, это не Музей Бахрушина, знаменитый театральный музей в Москве, а это живой театр, который тем и силен, что он всегда современен. Как только театр теряет связи с жизнью, он становится неинтересным, какой бы он ни был знаменитый, академический и традиционный в самом прекрасном смысле этого слова.
Театр всегда интересен своей созвучностью времени. С этим спорить, я надеюсь, никто не будет. А раз так, то как же классику можно смотреть или ставить, опираясь на традиции или даже решения, которые были живыми в двадцатые - тридцатые годы. Я согласен, что не надо переворачивать классическое произведение с ног на голову, но убежден, что надо находить в Шекспире, или в Достоевском, или в Толстом то, что тебе близко. Я лично не представляю себе решения любой классической роли, если она не помогла тебе высказать то, что тебя волнует. Да и лучшие работы последних лет подтверждают это. Поэтому этот спор я не очень, честно говоря, понимаю.
Ричард III для меня - это не историческая личность, а характер, через который я могу сказать нечто такое, что мне кажется существенно важным. Другой вопрос, что тебе кажется важным, угадываешь ли ты современную ноту в классике. Если иногда классика берется в союзники для выражения тех чувств, мыслей, которые сейчас не нужны, вот тут действительно получается провал по той простой причине, что даже и гениальные классики не помогут неточно, или неверно, или поздно выраженной сегодня мысли. А если эта мысль истинно сегодняшняя, трепещущая, живая, кровоточащая, то классика, конечно, оружие острое, сильное и могучее. И классическое произведение помогает лучшим художникам выразить с наибольшей силой и с наибольшей четкостью ту или иную гражданскую, творческую, человеческую, если хотите, партийную позицию. Вот так я отношусь к своему участию в классическом репертуаре. В этом понимании нет ничего нового.
Начни с себя! Вы отметили важный момент - внутренней культуры человека. Должны ли в семье и учебных заведениях прививать культуру театра с детства? Поэтому все, что мама с папой в детстве не заложили, потом не поправишь нигде. Конечно, все эти гаджеты — наша сегодняшняя жизнь. Кто бы мог подумать, что телефон станет для человека самой ценной вещью — не только средством, чтобы позвонить, но и телевидением, распишет график работы, напомнит о важном, покажет фильмы, музыку — в телефоне все мы. С горькой улыбкой осознаю, что самое страшное сейчас — не паспорт потерять, а телефон смеется. Раньше, когда родители говорили «пойдешь в театр» - порой это звучало, как наказание.
Вы испытывали что-то подобное? Мы с мамой в моем детстве активно ходили во все московские театры, поэтому, повзрослев, я нашел себя именно в этой сфере. Я и говорю — все проблемы из детства улыбается. О чем должен всегда помнить директор театра? В театре рядом с ним работают еще минимум 200 человек, у которых случаются свои жизненные проблемы. Грамотный директор должен всегда ориентироваться на людей, а не думать «я так хочу, и так будет», не представляя последствий. Необходимо заранее представлять, какая публика будет ходить на те или иные спектакли , а в случае провала постановки — как платить зарплату актерам, коллективу. Я понимаю, что абсолютно все не могут быть довольны.
Но есть некий показатель, который дает понимание состояния дел — это средняя зарплата, уровень премий, их рост в течение года. Нужно всегда думать, кто стоит за твоей спиной! Что дает Вам силы и приносит вдохновение? Я встаю каждый день и с радостью иду на работу. Вдохновляюсь я тем, что вижу полный зал на спектаклях театра Вахтангова, слышу непрекращающиеся овации зрителей. Тогда я осознаю, что причастен к успеху. Я очень рад, что люди подходят ко мне после показов и благодарят, отмечая, что увидели настоящий русский театр. С любовью и уважением отношусь к актерам театра, их достижениям.
Все это греет мне сердце. Не могу не спросить Вас о театре «Модерн», в котором вы когда-то работали. На ваш взгляд, что в нем изменилось? За то время я прочувствовал сполна, что такое «проблемы маленького театра». Моя деятельность в «Модерне» попала на его самые тяжелые времена. Это тот самый пример, когда прошлый худрук считал свой театр частной вотчиной, считал всех актеров и сотрудников театра своими заложниками, никогда не думал о людях… Я полностью приветствую правильное решение учредителя в отношении Светланы Враговой. Отмечу - сейчас есть и другие московские театры, в которых сложилась такая же неприятная ситуация. Театр — это здесь, сегодня и сейчас!
Я приветствую изменения, произошедшие в театре «Модерн». Помню, когда Юрий Грымов только стал художественным руководителем, Ваши актеры мне рассказывали: «Представляете, у нас теперь репетиции каждый день!
Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Проза.
Театр, кино и видео. Преимущества и недостатки.
Премьера сериала состоится 1 мая в онлайн-кинотеатре KION. «Безумный Макс» от ветерана студии Ghibli: главные новости аниме за неделю. В отличие от кино, здесь всегда есть возможность оценить работу костюмеров, визажистов, постановщиков и других лиц, которых зачастую не видно на сцене. Многие утверждают, что театр – это как большая энциклопедия. Культурология, презентация, доклад, проект, конспект. Но главным и в театре, и в кино все-таки останется драматическое действие, и именно это обстоятельство и роднит эти два искусства. В-третьих, театр отличается от кино живыми эмоциями, живой актерской игрой. Самым значимым отличием работы актера в театре и кино, как считает Саара Кантелл. Актер Кирилл Мелихов объяснил разницу между игрой в театре и съемками в кино.
Кино или театр: что выбрать?
| Телевидение и театр | Чем театр отличается от кино? Очень доходчиво объясняет наш художественный руководитель Анна Викторова на примере киноадаптации спектакля «Ходжа Насреддин», который Анна и Тимур Бекмамбетов поставили в Театре наций. |
| "Театр - это здесь, сегодня и сейчас": интервью с Кириллом Кроком | Год театра отличается от всех других лишь тем, что к театральной среде приковано большое внимание, и все то хорошее или плохое, что случилось за данный период, становится более очевидным. |
| «Неправильный» театр Как современные режиссеры ломают стереотипы: Театр: Культура: | Что общего между театром и кино? Чем игра в кино отличается от игры в театре? |
| Михаил Ульянов: что такое театр | Лучшие фильмы кинематографа были сняты по произведениям классики мировой литературы. |
| Театр, кино и видео. Преимущества и недостатки. | Главная» Новости» Чем театр отличается от кино. |