Похожие. Следующий слайд. Преступление и наказание. Роман. Федор Достоевский You Publishing. Бывший Дом купца И. М. Алонкина на углу Казначейской и Столярного переулка в Ленинграде, где писатель Федор Михайлович Достоевский написал романы "Преступление и наказание" и "Игрок". В 2023 году роман «Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского стал самым продаваемым из русской классики.
Фёдор Достоевский «Преступление и наказание»
Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая… о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно?
Родион отказывается устраивать их встречу. Главы 2-3 Вечером Раскольников и Разумихин наведываются к маме и сестре Родиона. Лужин возмущен тем, что женщины не учли его просьбу, и не хочет при Раскольникове обсуждать детали свадьбы. Лужин напоминает Дуне, в каком бедственном положении находится ее семья, упрекая девушку в том, что она не осознает своего счастья. Дуня говорит, что не может выбирать между братом и женихом. Лужин сердится, они ссорятся, и девушка просит Петра Петровича уйти. Глава 4 Раскольников приходит к Соне. Во время разговора молодой человек спрашивает, что теперь будет с девушкой, ведь на ней теперь почти сумасшедшая Катерина Ивановна и её дети. Соня говорит, что не может их оставить, ведь без нее они просто умрут от голода. Раскольников кланяется Соне в ноги, девушка думает, что он безумен, но Родион объясняет свой поступок: «Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился». Родион обращает внимание на лежащий на столе Новый Завет. Раскольников просит прочесть ему главу о воскресении Лазаря: «огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги». Уходя, Родион обещает прийти на следующий день и рассказать Соне, кто убил Лизавету. Весь их разговор слышал Свидригайлов, находящийся в соседней комнате. Глава 5 На следующий день Раскольников приходит к Порфирию Петровичу с просьбой возвратить ему его вещи. Следователь снова пытается проверить Родиона. Не выдержав, Родион, сильно нервничая, просит Порфирия наконец признать его виновным либо невиновным в убийстве старухи. Однако следователь уходит от ответа, сообщив, что в соседней комнате находится сюрприз, но не говорит какой. Глава 6 Неожиданно для Раскольникова и Порфирия приводят красильщика Миколу, который при всех признается в убийстве Алены Ивановны. Раскольников возвращается домой и на пороге своей квартиры встречает того загадочного мещанина, который назвал его убийцей. Мужчина извиняется за свои слова: как оказалось, именно он был приготовленным Порфирием «сюрпризом» и теперь раскаивался в своей ошибке. Родион чувствует себя спокойней. Часть пятая Глава 1 Лужин считает, что в их ссоре с Дуней виноват исключительно Раскольников. Петр Петрович думает о том, что зря не дал Раскольниковым денег до свадьбы: это бы решило многие проблемы. Желая отомстить Родиону, Лужин просит своего соседа по комнате Лебезятникова, хорошо знакомого с Соней, позвать девушку к нему. Петр Петрович извиняется перед Соней, что не сможет присутствовать на похоронах хотя и был приглашен , и дает ей десять рублей. Лебезятников замечает, что Лужин что-то задумал, но пока не понимает, что именно. Глава 2 Катерина Ивановна устроила хорошие поминки по мужу, однако многие из приглашенных не пришли. Здесь присутствовал и Раскольников. Екатерина Ивановна начинает ссориться с хозяйкой квартиры Амалией Ивановной из-за того, что та пригласила кого попало, а не «народ получше и именно знакомых покойного». Во время их ссоры приходит Петр Петрович. Глава 3 Лужин сообщает, что Соня украла у него сто рублей и свидетелем этому является его сосед Лебезятников. Девушка сначала теряется, но быстро начинает отрицать свою вину и отдает Петру Петровичу его десять рублей. Не веря в вину девушки, Катерина Ивановна начинает при всех выворачивать карманы дочери и оттуда выпадает сторублевая купюра. Лебезятников понимает, что Лужин ввязал его в неловкую ситуацию и говорит присутствующим, что вспомнил, как Петр Петрович сам подсунул Соне деньги. Раскольников защищает Соню. Лужин кричит и злится, обещает вызывать полицию. Амалия Ивановна выгоняет Катерину Ивановну вместе с детьми из квартиры. Глава 4 Раскольников идет к Соне, раздумывая о том, стоит ли говорить девушке, кто убил Лизавету. Он понимает, что должен все рассказать. Мучаясь, Родион говорит девушке, что знаком с убийцей и что Лизавету он убил нечаянно. Соня все понимает и, сочувствуя Раскольникову, говорит, что несчастнее его нет «никого теперь в целом свете». Она готова пойти за ним даже на каторгу. Соня спрашивает у Родиона, почему он пошел убивать, если даже не взял награбленное, на что тот отвечает, что хотел стать Наполеоном: «я захотел осмелиться и убил… я только осмелиться захотел, Соня, вот вся причина! Соня говорит, что ему нужно пойти и признаться в содеянном, тогда его бог простит и «опять жизнь пошлет». Глава 5 К Соне приходит Лебезятников и говорит, что Катерина Ивановна сошла с ума: женщина заставила детей просить милостыню, ходит по улице, бьет в сковороду и заставляет детей петь и танцевать. Катерину Ивановну помогают отнести в комнату к Соне, где женщина и умирает. К находившемуся у Сони Родиону подошел Свидригайлов. Аркадий Иванович говорит, что оплатит похороны Катерины Ивановны, устроит детей в сиротские заведения и позаботится о судьбе Сони, прося передать Дуне, что так потратит те десять тысяч, которые хотел отдать ей. На вопрос Родиона, отчего Аркадий Иванович стал таким щедрым, Свидригайлов отвечает, что слышал через стенку все их разговоры с Соней. Часть шестая Главы 1-2 Похороны Катерины Ивановны. Разумихин рассказывает Родиону, что Пульхерия Александровна заболела. К Раскольникову приходит Порфирий Петрович. Следователь заявляет, что подозревает Родиона в убийстве. Он советует ему явиться в участок с повинной, дав на размышления два дня. Тем не менее никаких доказательств против Раскольникова нет, а в убийстве он пока не признается. Главы 3-4 Раскольников понимает, что ему нужно поговорить со Свидригайловым: «в этом человеке таилась какая-то власть над ним». Родион встречает Аркадия Ивановича в трактире. Свидригайлов рассказывает Раскольникову о своих отношениях с покойной женой и о том, что действительно был очень сильно влюблен в Дуню, но сейчас у него есть невеста.
Но, верно, ей тотчас же представилось, что он идет в другие комнаты, так как ихняя была проходная. Сообразив это и не обращая уже более на него внимания, она пошла к сенным дверям, чтобы притворить их, и вдруг вскрикнула, увидев на самом пороге стоящего на коленках мужа. А где деньги? Что у тебя в кармане, показывай! И платье не то! И она бросилась его обыскивать. Мармеладов тотчас же послушно и покорно развел руки в обе стороны, чтобы тем облегчить карманный обыск. Денег не было ни копейки. Ведь двенадцать целковых в сундуке оставалось!.. Мармеладов сам облегчал ее усилия, смиренно ползя за нею на коленках. И это мне не в боль, а в нас-лаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись лбом об пол. Спавший на полу ребенок проснулся и заплакал. Мальчик в углу не выдержал, задрожал, закричал и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна как лист. Голодные, голодные! О, треклятая жизнь! А вам, вам не стыдно, — вдруг набросилась она на Раскольникова, — из кабака! Ты с ним пил? Ты тоже с ним пил! Молодой человек поспешил уйти, не говоря ни слова. К тому же внутренняя дверь отворилась настежь, и из нее выглянуло несколько любопытных. Протягивались наглые смеющиеся головы с папиросками и трубками, в ермолках. Виднелись фигуры в халатах и совершенно нараспашку, в летних до неприличия костюмах, иные с картами в руках. Особенно потешно смеялись они, когда Мармеладов, таскаемый за волосы, кричал, что это ему в наслаждение. Стали даже входить в комнату; послышался, наконец, зловещий визг: это продиралась вперед сама Амалия Липпевехзель, чтобы произвести распорядок по-свойски и в сотый раз испугать бедную женщину ругательским приказанием завтра же очистить квартиру. Уходя, Раскольников успел просунуть руку в карман, загреб сколько пришлось медных денег, доставшихся ему с разменянного в распивочной рубля, и неприметно положил на окошко. Потом уже на лестнице он одумался и хотел было воротиться. Но рассудив, что взять назад уже невозможно и что все-таки он и без того бы не взял, он махнул рукой и пошел на свою квартиру. Какой колодезь, однако ж, сумели выкопать! Вот ведь пользуются же! И привыкли. Поплакали, и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает! III Он проснулся на другой день уже поздно, после тревожного сна, но сон не подкрепил его. Проснулся он желчный, раздражительный, злой и с ненавистью посмотрел на свою каморку. Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий вид с своими желтенькими, пыльными и всюду отставшими от стены обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому человеку становилось в ней жутко, и всё казалось, что вот-вот стукнешься головой о потолок. Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в углу, на котором лежало несколько тетрадей и книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не всю стену и половину ширины всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях и служившая постелью Раскольникову. Часто он спал на ней так, как был, не раздеваясь, без простыни, покрываясь своим старым, ветхим, студенческим пальто и с одною маленькою подушкой в головах, под которую подкладывал всё что имел белья, чистого и заношенного, чтобы было повыше изголовье. Перед софой стоял маленький столик. Трудно было более опуститься и обнеряшиться; но Раскольникову это было даже приятно в его теперешнем состоянии духа. Он решительно ушел от всех, как черепаха в свою скорлупу, и даже лицо служанки, обязанной ему прислуживать и заглядывавшей иногда в его комнату, возбуждало в нем желчь и конвульсии. Так бывает у иных мономанов, слишком на чем-нибудь сосредоточившихся. Квартирная хозяйка его две недели как уже перестала ему отпускать кушанье, и он не подумал еще до сих пор сходить объясниться с нею, хотя и сидел без обеда. Настасья, кухарка и единственная служанка хозяйкина, отчасти была рада такому настроению жильца и совсем перестала у него убирать и мести, так только в неделю раз, нечаянно, бралась иногда за веник. Она же и разбудила его теперь. Я тебе чай принесла; хошь чайку-то? Поди отощал? Жилец открыл глаза, вздрогнул и узнал Настасью. Она поставила перед ним свой собственный надтреснутый чайник, с спитым уже чаем, и положила два желтых кусочка сахару. Да возьми в колбасной хоть колбасы немного, подешевле. Хорошие щи, вчерашние. Еще вчера тебе отставила, да ты пришел поздно. Хорошие щи. Когда щи были принесены и он принялся за них, Настасья уселась подле него на софе и стала болтать. Она была из деревенских баб и очень болтливая баба. Он крепко поморщился. Что ей надо? Известно, что надо. Прежде, говоришь, детей учить ходил, а теперь пошто ничего не делаешь? Настасья так и покатилась со смеху. Она была из смешливых и, когда рассмешат, смеялась неслышно, колыхаясь и трясясь всем телом, до тех пор, что самой тошно уж становилось. Да и наплевать. Что на копейки сделаешь? Он странно посмотрел на нее. За сайкой-то ходить али нет? К тебе ведь письмо вчера без тебя пришло. Три копейки почтальону своих отдала. Отдашь, что ли? Через минуту явилось письмо. Так и есть: от матери, из Р — й губернии. Он даже побледнел, принимая его. Давно уже не получал он писем; но теперь и еще что-то другое вдруг сжало ему сердце. Письмо дрожало в руках его; он не хотел распечатывать при ней: ему хотелось остаться наедине с этим письмом. Когда Настасья вышла, он быстро поднес его к губам и поцеловал; потом долго еще вглядывался в почерк адреса, в знакомый и милый ему мелкий и косенький почерк его матери, учившей его когда-то читать и писать. Он медлил; он даже как будто боялся чего-то. Но, наверно, ты не обвинишь меня в этом невольном моем молчании. Ты знаешь, как я люблю тебя; ты один у нас, у меня и у Дуни, ты наше всё, вся надежда, упование наше. Что было со мною, когда я узнала, что ты уже несколько месяцев оставил университет, за неимением чем содержать себя, и что уроки и прочие средства твои прекратились! Чем могла я с моими ста двадцатью рублями в год пенсиона помочь тебе? Пятнадцать рублей, которые я послала тебе четыре месяца назад, я занимала, как ты и сам знаешь, в счет этого же пенсиона, у здешнего нашего купца Афанасия Ивановича Вахрушина. Он добрый человек и был еще приятелем твоего отца. Но, дав ему право на получение за меня пенсиона, я должна была ждать, пока выплатится долг, а это только что теперь исполнилось, так что я ничего не могла во всё это время послать тебе. Но теперь, слава богу, я, кажется, могу тебе еще выслать, да и вообще мы можем теперь даже похвалиться фортуной, о чем и спешу сообщить тебе. И, во-первых, угадываешь ли ты, милый Родя, что сестра твоя вот уже полтора месяца как живет со мною, и мы уже больше не разлучимся и впредь. Слава тебе господи, кончились ее истязания, но расскажу тебе всё по порядку, чтобы ты узнал, как всё было, и что мы от тебя до сих пор скрывали. Когда ты писал мне, тому назад два месяца, что слышал от кого-то, будто Дуня терпит много от грубости в доме господ Свидригайловых, и спрашивал от меня точных объяснений, — что могла я тогда написать тебе в ответ? Если б я написала тебе всю правду, то ты, пожалуй бы, всё бросил и хоть пешком, а пришел бы к нам, потому я и характер и чувства твои знаю, и ты бы не дал в обиду сестру свою. Я же сама была в отчаянии, но что было делать? Я и сама-то всей правды тогда не знала. Главное же затруднение состояло в том, что Дунечка, вступив прошлого года в их дом гувернанткой, взяла вперед целых сто рублей, под условием ежемесячного вычета из жалованья, и, стало быть, и нельзя было место оставить, не расплатившись с долгом. Сумму же эту теперь могу тебе всё объяснить, бесценный Родя взяла она более для того, чтобы выслать тебе шестьдесят рублей, в которых ты тогда так нуждался и которые ты и получил от нас в прошлом году. Мы тебя тогда обманули, написали, что это из скопленных Дунечкиных прежних денег, но это было не так, а теперь сообщаю тебе всю правду, потому что всё теперь переменилось внезапно, по воле божией, к лучшему, и чтобы ты знал, как любит тебя Дуня и какое у нее бесценное сердце. Действительно, господин Свидригайлов сначала обходился с ней очень грубо и делал ей разные неучтивости и насмешки за столом… Но не хочу пускаться во все эти тяжелые подробности, чтобы не волновать тебя напрасно, когда уж всё теперь кончено. Короче, несмотря на доброе и благородное обращение Марфы Петровны, супруги господина Свидригайлова, и всех домашних, Дунечке было очень тяжело, особенно когда господин Свидригайлов находился, по старой полковой привычке своей, под влиянием Бахуса. Но что же оказалось впоследствии? Представь себе, что этот сумасброд давно уже возымел к Дуне страсть, но всё скрывал это под видом грубости и презрения к ней. Может быть, он и сам стыдился и приходил в ужас, видя себя уже в летах и отцом семейства, при таких легкомысленных надеждах, а потому и злился невольно на Дуню. А может быть, и то, что он грубостию своего обращения и насмешками хотел только прикрыть от других всю истину. Но наконец не удержался и осмелился сделать Дуне явное и гнусное предложение, обещая ей разные награды и сверх того бросить всё и уехать с нею в другую деревню или, пожалуй, за границу. Можешь представить себе все ее страдания! Оставить сейчас место было нельзя, не только по причине денежного долга, но и щадя Марфу Петровну, которая могла бы вдруг возыметь подозрения, а следовательно, и пришлось бы поселить в семействе раздор. Да и для Дунечки был бы большой скандал; уж так не обошлось бы. Были тут и многие разные причины, так что раньше шести недель Дуня никак не могла рассчитывать вырваться из этого ужасного дома. Конечно, ты знаешь Дуню, знаешь, как она умна и с каким твердым характером. Дунечка многое может сносить и даже в самых крайних случаях найти в себе столько великодушия, чтобы не потерять своей твердости. Она даже мне не написала обо всем, чтобы не расстроить меня, а мы часто пересылались вестями. Марфа Петровна нечаянно подслушала своего мужа, умолявшего Дунечку в саду, и, поняв всё превратно, во всем ее же и обвинила, думая, что она-то всему и причиной. Произошла у них тут же в саду ужасная сцена: Марфа Петровна даже ударила Дуню, не хотела ничего слушать, а сама целый час кричала и, наконец, приказала тотчас же отвезти Дуню ко мне в город, на простой крестьянской телеге, в которую сбросили все ее вещи, белье, платья, всё как случилось, неувязанное и неуложенное. А тут поднялся проливной дождь, и Дуня, оскорбленная и опозоренная, должна была проехать с мужиком целых семнадцать верст в некрытой телеге. Подумай теперь, что могла я тебе написать в письме, в ответ на твое, полученное мною два месяца назад, и о чем писать? Сама я была в отчаянии; правду написать тебе не смела, потому что ты очень бы был несчастлив, огорчен и возмущен, да и что мог бы ты сделать? Пожалуй, еще себя погубить, да и Дунечка запрещала; а наполнять письмо пустяками и о чем-нибудь, тогда как в душе такое горе, я не могла. Целый месяц у нас по всему городу ходили сплетни об этой истории, и до того уж дошло, что нам даже в церковь нельзя было ходить с Дуней от презрительных взглядов и шептаний, и даже вслух при нас были разговоры. Все-то знакомые от нас отстранились, все перестали даже кланяться, и я наверно узнала, что купеческие приказчики и некоторые канцеляристы хотели нанести нам низкое оскорбление, вымазав дегтем ворота нашего дома, так что хозяева стали требовать, чтобы мы с квартиры съехали. Всему этому причиной была Марфа Петровна, которая успела обвинить и загрязнить Дуню во всех домах. Она у нас со всеми знакома и в этот месяц поминутно приезжала в город, и так как она немного болтлива и любит рассказывать про свои семейные дела и, особенно, жаловаться на своего мужа всем и каждому, что очень нехорошо, то и разнесла всю историю, в короткое время, не только в городе, но и по уезду. Я заболела, Дунечка же была тверже меня, и если бы ты видел, как она всё переносила и меня же утешала и ободряла! Она ангел! Но, по милосердию божию, наши муки были сокращены: господин Свидригайлов одумался и раскаялся и, вероятно пожалев Дуню, представил Марфе Петровне полные и очевидные доказательства всей Дунечкиной невинности, а именно: письмо, которое Дуня еще до тех пор, когда Марфа Петровна застала их в саду, принуждена была написать и передать ему, чтоб отклонить личные объяснения и тайные свидания, на которых он настаивал, и которое, по отъезде Дунечки, осталось в руках господина Свидригайлова. В этом письме она самым пылким образом и с полным негодованием укоряла его именно за неблагородство поведения его относительно Марфы Петровны, поставляла ему на вид, что он отец и семьянин и что, наконец, как гнусно с его стороны мучить и делать несчастною и без того уже несчастную и беззащитную девушку. Одним словом, милый Родя, письмо это так благородно и трогательно написано, что я рыдала, читая его, и до сих пор не могу его читать без слез. Кроме того, в оправдание Дуни, явились, наконец, и свидетельства слуг, которые видели и знали гораздо больше, чем предполагал сам господин Свидригайлов, как это и всегда водится. Марфа Петровна была совершенно поражена и «вновь убита», как сама она нам признавалась, но зато вполне убедилась в невинности Дунечкиной и на другой же день, в воскресенье, приехав прямо в собор, на коленях и со слезами молила владычицу дать ей силу перенесть это новое испытание и исполнить долг свой. Затем, прямо из собора, ни к кому не заезжая, приехала к нам, рассказала нам всё, горько плакала и, в полном раскаянии, обнимала и умоляла Дуню простить ее. В то же утро, нисколько не мешкая, прямо от нас, отправилась по всем домам в городе и везде, в самых лестных для Дунечки выражениях, проливая слезы, восстановила ее невинность и благородство ее чувств и поведения. Мало того, всем показывала и читала вслух собственноручное письмо Дунечкино к господину Свидригайлову и даже давала снимать с него копии что, мне кажется, уже и лишнее. Таким образом ей пришлось несколько дней сряду объезжать всех в городе, так как иные стали обижаться, что другим оказано было предпочтение, и таким образом завелись очереди, так что в каждом доме уже ждали заранее и все знали, что в такой-то день Марфа Петровна будет там-то читать это письмо, и на каждое чтение опять-таки собирались даже и те, которые письмо уже несколько раз прослушали и у себя в домах, и у других знакомых, по очереди. Мое мнение, что многое, очень многое, тут было лишнее; но Марфа Петровна уже такого характера. По крайней мере она вполне восстановила честь Дунечки, и вся гнусность этого дела легла неизгладимым позором на ее мужа, как на главного виновника, так что мне его даже и жаль; слишком уже строго поступили с этим сумасбродом. Дуню тотчас же стали приглашать давать уроки в некоторых домах, но она отказалась. Вообще же все стали к ней вдруг относиться с особенным уважением. Всё это способствовало главным образом и тому неожиданному случаю, через который теперь меняется, можно сказать, вся судьба наша. Узнай, милый Родя, что к Дуне посватался жених и что она успела уже дать свое согласие, о чем и спешу уведомить тебя поскорее. И хотя дело это сделалось и без твоего совета, но ты, вероятно, не будешь ни на меня, ни на сестру в претензии, так как сам увидишь, из дела же, что ждать и откладывать до получения твоего ответа было бы нам невозможно. Да и сам ты не мог бы заочно обсудить всего в точности. Случилось же так. Он уже надворный советник, Петр Петрович Лужин, и дальний родственник Марфы Петровны, которая многому в этом способствовала. Начал с того, что через нее изъявил желание с нами познакомиться, был как следует принят, пил кофе, а на другой же день прислал письмо, в котором весьма вежливо изъяснил свое предложение и просил скорого и решительного ответа. Человек он деловой и занятый, и спешит теперь в Петербург, так что дорожит каждою минутой. Разумеется, мы сначала были очень поражены, так как всё это произошло слишком скоро и неожиданно. Соображали и раздумывали мы вместе весь тот день. Человек он благонадежный и обеспеченный, служит в двух местах и уже имеет свой капитал. Правда, ему уже сорок пять лет, но он довольно приятной наружности и еще может нравиться женщинам, да и вообще человек он весьма солидный и приличный, немного только угрюмый и как бы высокомерный. Но это, может быть, только так кажется с первого взгляда. Да и предупреждаю тебя, милый Родя, как увидишься с ним в Петербурге, что произойдет в очень скором времени, то не суди слишком быстро и пылко, как это и свойственно тебе, если на первый взгляд тебе что-нибудь в нем не покажется. Говорю это на случай, хотя и уверена, что он произведет на тебя впечатление приятное. Да и кроме того, чтоб обознать какого бы то ни было человека, нужно относиться к нему постепенно и осторожно, чтобы не впасть в ошибку и предубеждение, которые весьма трудно после исправить и загладить. А Петр Петрович, по крайней мере по многим признакам, человек весьма почтенный. В первый же свой визит он объявил нам, что он человек положительный, но во многом разделяет, как он сам выразился, «убеждения новейших поколений наших» и враг всех предрассудков. Многое и еще он говорил, потому что несколько как бы тщеславен и очень любит, чтоб его слушали, но ведь это почти не порок. Я, разумеется, мало поняла, но Дуня объяснила мне, что он человек хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый. Ты знаешь характер сестры твоей, Родя. Это девушка твердая, благоразумная, терпеливая и великодушная, хотя и с пылким сердцем, что я хорошо в ней изучила. Конечно, ни с ее, ни с его стороны особенной любви тут нет, но Дуня, кроме того что девушка умная, — в то же время и существо благородное, как ангел, и за долг поставит себе составить счастье мужа, который в свою очередь стал бы заботиться о ее счастии, а в последнем мы не имеем, покамест, больших причин сомневаться, хотя и скоренько, признаться, сделалось дело. К тому же он человек очень расчетливый и, конечно, сам увидит, что его собственное супружеское счастье будет тем вернее, чем Дунечка будет за ним счастливее. А что там какие-нибудь неровности в характере, какие-нибудь старые привычки и даже некоторое несогласие в мыслях чего и в самых счастливых супружествах обойти нельзя , то на этот счет Дунечка сама мне сказала, что она на себя надеется; что беспокоиться тут нечего и что она многое может перенести, под условием если дальнейшие отношения будут честные и справедливые. Он, например, и мне показался сначала как бы резким; но ведь это может происходить именно оттого, что он прямодушный человек, и непременно так. Например, при втором визите, уже получив согласие, в разговоре он выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля. Прибавлю, что он выразился несколько мягче и ласковее, чем я написала, потому что я забыла настоящее выражение, а помню одну только мысль, и, кроме того, сказал он это отнюдь не преднамеренно, а, очевидно, проговорившись, в пылу разговора, так что даже старался потом поправиться и смягчить; но мне все-таки показалось это немного как бы резко, и я сообщила потом Дуне. Но Дуня даже с досадой отвечала мне, что «слова еще не дело», и это, конечно, справедливо. Пред тем, как решиться, Дунечка не спала всю ночь и, полагая, что я уже сплю, встала с постели и всю ночь ходила взад и вперед по комнате; наконец стала на колени и долго и горячо молилась перед образом, а наутро объявила мне, что она решилась. Я уже упомянула, что Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно уже занимается хождением по разным искам и тяжбам и на днях только что выиграл одну значительную тяжбу. В Петербург же ему и потому необходимо, что там у него одно значительное дело в сенате. Таким образом, милый Родя, он и тебе может быть весьма полезен, даже во всем, и мы с Дуней уже положили, что ты, даже с теперешнего же дня, мог бы определенно начать свою будущую карьеру и считать участь свою уже ясно определившеюся. О если б это осуществилось! Это была бы такая выгода, что надо считать ее не иначе, как прямою к нам милостию вседержителя. Дуня только и мечтает об этом. Мы уже рискнули сказать несколько слов на этот счет Петру Петровичу. Он выразился осторожно и сказал, что, конечно, так как ему без секретаря обойтись нельзя, то, разумеется, лучше платить жалованье родственнику, чем чужому, если только тот окажется способным к должности еще бы ты-то не оказался способен! На этот раз тем дело и кончилось, но Дуня ни о чем, кроме этого, теперь и не думает. Она теперь, уже несколько дней, просто в каком-то жару и составила уже целый проект о том, что впоследствии ты можешь быть товарищем и даже компанионом Петра Петровича по его тяжебным занятиям, тем более что ты сам на юридическом факультете. Я, Родя, вполне с нею согласна и разделяю все ее планы и надежды, видя в них полную вероятность; и, несмотря на теперешнюю, весьма объясняемую уклончивость Петра Петровича потому что он тебя еще не знает , Дуня твердо уверена, что достигнет всего своим добрым влиянием на будущего своего мужа, и в этом она уверена. Уж конечно, мы остереглись проговориться Петру Петровичу хоть о чем-нибудь из этих дальнейших мечтаний наших и, главное, о том, что ты будешь его компанионом. Он человек положительный и, пожалуй, принял бы очень сухо, так как всё это показалось бы ему одними только мечтаниями. Равным образом ни я, ни Дуня ни полслова еще не говорили с ним о крепкой надежде нашей, что он поможет нам способствовать тебе деньгами, пока ты в университете; потому не говорили, что, во-первых, это и само собой сделается впоследствии, и он, наверно, без лишних слов, сам предложит еще бы он в этом-то отказал Дунечке тем скорее, что ты и сам можешь стать его правою рукой по конторе и получать эту помощь не в виде благодеяния, а в виде заслуженного тобою жалованья. Так хочет устроить Дунечка, и я с нею вполне согласна. Во-вторых же, потому не говорили, что мне особенно хотелось поставить тебя с ним, при предстоящей теперешней встрече нашей, на ровной ноге. Когда Дуня говорила ему о тебе с восторгом, он отвечал, что всякого человека нужно сначала осмотреть самому и поближе, чтоб о нем судить, и что он сам предоставляет себе, познакомясь с тобой, составить о тебе свое мнение. Знаешь что, бесценный мой Родя, мне кажется, по некоторым соображениям впрочем, отнюдь не относящимся к Петру Петровичу, а так, по некоторым моим собственным, личным, даже, может быть, старушечьим, бабьим капризам , — мне кажется, что я, может быть, лучше сделаю, если буду жить после их брака особо, как и теперь живу, а не вместе с ними. Я уверена вполне, что он будет так благороден и деликатен, что сам пригласит меня и предложит мне не разлучаться более с дочерью, и если еще не говорил до сих пор, то, разумеется, потому что и без слов так предполагается; но я откажусь. Я замечала в жизни не раз, что тещи не очень-то бывают мужьям по сердцу, а я не только не хочу быть хоть кому-нибудь даже в малейшую тягость, но и сама хочу быть вполне свободною, покамест у меня хоть какой-нибудь свой кусок да такие дети, как ты и Дунечка. Если возможно, то поселюсь подле вас обоих, потому что, Родя, самое-то приятное я приберегла к концу письма: узнай же, милый друг мой, что, может быть, очень скоро мы сойдемся все вместе опять и обнимемся все трое после почти трехлетней разлуки! Уже наверно решено, что я и Дуня выезжаем в Петербург, когда именно, не знаю, но, во всяком случае, очень, очень скоро, даже, может быть, через неделю. Всё зависит от распоряжений Петра Петровича, который, как только осмотрится в Петербурге, тотчас же и даст нам знать. О, с каким счастьем прижму я тебя к моему сердцу! Дуня вся в волнении от радости свидания с тобой, и сказала раз, в шутку, что уже из этого одного пошла бы за Петра Петровича. Ангел она! Она теперь ничего тебе не приписывает, а велела только мне написать, что ей так много надо говорить с тобой, так много, что теперь у ней и рука не поднимается взяться за перо, потому что в нескольких строках ничего не напишешь, а только себя расстроишь; велела же тебя обнять крепче и переслать тебе бессчетно поцелуев. Но, несмотря на то, что мы, может быть, очень скоро сами сойдемся лично, я все-таки тебе на днях вышлю денег, сколько могу больше. Теперь, как узнали все, что Дунечка выходит за Петра Петровича, и мой кредит вдруг увеличился, и я наверно знаю, что Афанасий Иванович поверит мне теперь, в счет пенсиона, даже до семидесяти пяти рублей, так что я тебе, может быть, рублей двадцать пять или даже тридцать пришлю. Прислала бы и больше, но боюсь за наши расходы дорожные; и хотя Петр Петрович был так добр, что взял на себя часть издержек по нашему проезду в столицу, а именно, сам вызвался, на свой счет, доставить нашу поклажу и большой сундук как-то у него там через знакомых , но все-таки нам надо рассчитывать и на приезд в Петербург, в который нельзя показаться без гроша, хоть на первые дни. Мы, впрочем, уже всё рассчитали с Дунечкой до точности, и вышло, что дорога возьмет немного. До железной дороги от нас всего только девяносто верст, и мы уже, на всякий случай, сговорились с одним знакомым нам мужичком-извозчиком; а там мы с Дунечкой преблагополучно прокатимся в третьем классе. Так что, может быть, я тебе не двадцать пять, а, наверно, тридцать рублей изловчусь выслать. Но довольно; два листа кругом уписала, и места уж больше не остается; целая наша история; ну да и происшествий-то сколько накопилось! А теперь, бесценный мой Родя, обнимаю тебя до близкого свидания нашего и благословляю тебя материнским благословением моим. Люби Дуню, свою сестру, Родя; люби так, как она тебя любит, и знай, что она тебя беспредельно, больше себя самой любит. Она ангел, а ты, Родя, ты у нас всё — вся надежда наша и всё упование. Был бы только ты счастлив, и мы будем счастливы. Молишься ли ты богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы! Прощай, или, лучше, до свидания! Обнимаю тебя крепко-крепко и целую бессчетно. Твоя до гроба Пульхерия Раскольникова. Почти всё время как читал Раскольников, с самого начала письма, лицо его было мокро от слез; но когда он кончил, оно было бледно, искривлено судорогой, и тяжелая, желчная, злая улыбка змеилась по его губам. Он прилег головой на свою тощую и затасканную подушку и думал, долго думал. Сильно билось его сердце, и сильно волновались его мысли. Наконец ему стало душно и тесно в этой желтой каморке, похожей на шкаф или на сундук. Взор и мысль просили простору. Он схватил шляпу и вышел, на этот раз уже не опасаясь с кем-нибудь встретиться на лестнице; забыл он об этом. Многие принимали его за пьяного. IV Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем не было ни на минуту, даже в то еще время, как он читал письмо. Главнейшая суть дела была решена в его голове и решена окончательно: «Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина! И еще извиняются, что моего совета не попросили и без меня дело решили! Еще бы! Думают, что теперь уж и разорвать нельзя; а посмотрим, льзя или нельзя! Нет, Дунечка, всё вижу и знаю, о чем ты со мной много-то говорить собираешься; знаю и то, о чем ты всю ночь продумала, ходя по комнате, и о чем молилась перед Казанскою божией матерью, которая у мамаши в спальне стоит. На Голгофу-то тяжело всходить. Это кажется всего великолепнее! И эта же Дунечка за это же кажется замуж идет!.. Просто ли для характеристики лица или с дальнейшею целью: задобрить меня в пользу господина Лужина? О хитрые! Любопытно бы разъяснить еще одно обстоятельство: до какой степени они обе были откровенны друг с дружкой, в тот день и в ту ночь, и во всё последующее время? Все ли слова между ними были прямо произнесены, или обе поняли, что у той и у другой одно в сердце и в мыслях, так уж нечего вслух-то всего выговаривать да напрасно проговариваться. Вероятно, оно так отчасти и было; по письму видно: мамаше он показался резок, немножко, а наивная мамаша и полезла к Дуне с своими замечаниями. Кого не взбесит, когда дело понятно и без наивных вопросов и когда решено, что уж нечего говорить. Ну как же не добрый? А они-то обе, невеста и мать, мужичка подряжают, в телеге, рогожею крытой я ведь так езжал! И благоразумно: по одежке протягивай ножки; да вы-то, господин Лужин, чего же? Ведь это ваша невеста… И не могли же вы не знать, что мать под свой пенсион на дорогу вперед занимает? Конечно, тут у вас общий коммерческий оборот, предприятие на обоюдных выгодах и на равных паях, значит, и расходы пополам; хлеб-соль вместе, а табачок врозь, по пословице. Да и тут деловой-то человек их поднадул немножко: поклажа-то стоит дешевле ихнего проезда, а пожалуй, что и задаром пойдет. Что ж они обе не видят, что ль, этого аль нарочно не замечают? И ведь довольны, довольны! И как подумать, что это только цветочки, а настоящие фрукты впереди! Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого. Ведь это будущий тон после брака, пророчество… Да и мамаша-то чего ж, однако, кутит? С чем она в Петербург-то явится? Чем же жить-то в Петербурге она надеется потом-то? Ведь она уже по каким-то причинам успела догадаться, что ей с Дуней нельзя будет вместе жить после брака, даже и в первое время?
Работа была закончена в 2019 году — рисовка 150 страниц с иллюстрациями заняла год. Автор альбома заметил, что ради сохранения более-менее приемлемых для комикса объемов, роман пришлось несколько сократить — в общей сложности книга насчитывает 160 страниц и в конце содержит пояснения к отдельным моментам произведения. Он рассказал, что больше всего его впечатлил фрагмент, где рассказывается о сне Раскольникова, в котором убивают лошадь.
Петербург больше всего ассоциируется у россиян с книгой "Преступление и наказание"
Кадр из фильма «Преступление и наказание»: UGC Раскольников предается размышлениям о трагических жертвах Дуни и Сони ради семьи, что впоследствии приводит его к намерению убить процентщицу. Это, как считает главный герой, поможет избавить множество девушек и парней от напрасных терзаний. Далее в романе «Преступление и наказание», краткое содержание по главам которого разобрано в наиболее доступной форме, Раскольников, преодолев все сомнения, убивает старушку-процентщицу топором. Вместе с ней погибает и ее сестра Лизавета, что неожиданно пришла домой. Раскольникову удается уйти незамеченным, а награбленное он сбрасывает в случайно подвернувшемся месте. Спустя какое-то время отчужденный герой-убийца узнает, что в смерти старухи обвиняют маляра Миколку — обычного парня из деревни. По приезду Лужин, жених Дуни, остается поражен убожеством комнатушки главного героя. Они ссорятся. Гуляя по улицам Петербурга, отчужденный от мира и общества студент практически решается на добровольное признание, как внезапно замечает раздавленного упряжкой лошадей человека. Им оказывается тот самый спившийся чиновник Мармеладов. Раскольников тратит последние деньги на помощь ему.
Искалеченного Мармеладова отправляют домой, а Родион впервые встречается с женой чиновника и дочерью. Вернувшись в каморку, Раскольников встречается с матерью и сестрой, но прогоняет их. Теперь он мечтает сблизиться с Соней, в которой видит близкого человека. Заботится о родных Раскольникова его хороший приятель Разумихин, который практически с первого взгляда влюбился в Дуню. Мужчина занимается делом об убийстве двух старушек. Родион надеется узнать, что случилось с украденными вещами, и рассеять подозрения некоторых людей. Порфирий Петрович упоминает о недавно вышедшей в газете статье Раскольникова под названием «О преступлении». Во время беседы проницательный следователь разгадывает в Раскольникове идеологического преступника, но прямых доказательств против Родиона он не имеет. Далее пересказывая «Преступление и наказание», кратко расскажем о терзаниях главного героя. Он понимает, что был не прав: он не тот, кем себя считал.
Теперь его благие мотивы кажутся ему неправильными. В Петербург приезжает Свидригайлов, который знакомится с главным героем и говорит о том, что они весьма похожи характерами. В это время Лужина уличают в клевете на Родиона и Соню. Мужчину изгоняют с позором. Теперь Лужин ищет способы опозорить юношу. Родион, терзаемый и угнетенный, встречается с Соней. Он хочет найти спасение от одиночества. Девушка читает парню строки из Библии. Раскольников из чувства страха и намерения раскрыть свою тайну снова встречается со следователем.
Из банального, на первый взгляд,….
В отличие от первого издания в него вошли такие произведения Достоевского, как «Преступление и наказание» и «Игрок». Для обоих названных изданий автор просматривал текст и вел над ним творческую работу. Тем не менее, в оба издания проникли многочисленные типографские погрешности и опечатки. Особенно много их в издании Стелловского — «спекулянта» и «ровно ничего не понимающего издателя», по характеристике самого Достоевского см. Корвин-Круковской от 17 июня 1866 г. Писатель был вынужден продать Стелловскому право на издание своих сочинений из-за тяжелых материальных условий, в которых он оказался в 1865 г. Достоевского и прекращения журнала «Эпоха». Впоследствии Достоевский вел многолетнюю тяжбу со Стелловским из-за гонорара за роман «Преступление и наказание». Первое полное собрание сочинений Достоевского вышло посмертно в четырнадцати томах в 1882—1883 гг. Оно было подготовлено вдовой писателя А. Достоевской при участии его друзей — историка литературы О. Миллера и критика Н. Последующие дореволюционные издания Достоевского в текстологическом отношении основывались именно на этом издании. Одним из лучших дореволюционных собраний сочинений Фёдора Михайловича Достоевского можно назвать вышедшее в 1894-1895 гг. Тома выходили в качестве бесплатного приложения к журналу «Нива» на 1894 год. В 1893 г.
Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так, ради фан...
Лекция III. «Преступление и наказание» как роман-трагедия
В том смысле, что у Тарантино смерть не рассматривается как драма, она — только эпизод жизни. Из истории Раскольникова изъяты моменты физических мучений, хотя сохранены и текст, и структура романа. Но при этом каждый монолог изъят из зоны нравственных и моральных мучений. Вот что здесь от Тарантино».
В 1849 году 20 петрашевцев, в том числе Достоевский, были арестованы. Часть членов кружка обвинили в «замысле на ниспровержение государственного устройства», Достоевского — в распространении запрещенного письма Белинского к Гоголю. Всех их приговорили к смертной казни и даже успели отправить на эшафот, но в последний момент объявили о помиловании оно было готово заранее, но процесс было решено разыгрывать до последнего — в назидание осужденным.
Достоевскому смертную казнь заменили четырехлетней каторгой в Омске, после которой он должен был отправиться на службу обычным солдатом в Семипалатинск. Писателя амнистировали в 1856 году, когда на престол взошел Александр II. После каторги врачи поставили Достоевскому диагноз «падучая» — так в то время называли эпилепсию.
Для Достоевского, прежде всего, важно, насколько в человеке жива душа, насколько она может откликаться на Глас Божий, что называется совестью. В этом отношении заядлый грешник может оказаться выше праведника, исполняющего все религиозные предписания. Так случилось с Евангельскими мытарем и фарисеем, когда нечестивый мытарь ушёл из храма более оправданным, чем благочестивый фарисей. Душа человека — вот главный объект исследований Достоевского. Там, в душе, совершаются основные события человеческой жизни.
Они могут совпадать с внешними, а могут в корне отличаться от них. Но, если результат один — слияние с Богом — то жизненные пути грешника и праведника были правильными в одинаковой мере. Это не означает, что цель оправдывает средства, ибо средством здесь является только искренняя любовь к Богу, которая стяжается или через долговременный аскетизм, или через мгновенное, взрывообразное покаяние, сотрясающее душу до самых основ. В сущности, и подвижник, десятилетиями исповедующий свои тайные помыслы, и закоренелый грешник, может быть, за минуту до смерти излившийся горячими слезами раскаяния, в глазах Божьих равноценны, так как оба в результате обретают одно сокровище — любовь к своему Творцу и жажду быть с Ним после смерти. Это — единственное и реальное приобретение человека в его земной жизни. Ведь никакие заслуги, подвиги и благочестивые дела не дают человеку право самовольно войти в Царство Небесное — туда его вводит Сам Господь. Он для того и пришёл в мир, чтобы научить человека любить Себя. А для этого Он дал людям самый простой и действенный инструмент — любовь к ближнему, потому что каждый наш ближний есть творение Божие и Образ Его.
Можно ли миновать эту стадию и возлюбить Бога, не стяжав любви к ближнему? Ведь мгновенное раскаяние того же убийцы, а тем более, убийцы-маньяка, которого из одиночной камеры вот-вот поведут на казнь, не предполагает какой-то особой любви к посторонним. Но это только на первый взгляд. Иисус Христос говорит: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Ведь для каждого человека самый «ближний» — это он сам. Возлюбить самого себя именно как творение Божие, возлюбить своего внутреннего человека, воплощённого в душе, и подчинить ему человека внешнего — своё тело, это значит, сделать первый шаг к исполнению главной заповеди Христа: «Возлюби Бога своего … , и возлюби ближнего своего» В сердце грешника такая любовь входит мгновенно после искреннего раскаяния. Если он продолжит жить, то уже не сможет относиться к людям иначе, как с любовью и пониманием. Если, раскаявшись, он умирает сразу, то предстаёт перед Всевышним исполненный этой любви, пусть и не реализованной на земле.
То, на что у подвижника порой уходят десятилетия, у раскаявшегося грешника может занять секунды, но это не имеет значения перед Вечностью, ибо тот и другой обретают одну награду — пребывать в вечном блаженстве пред Лицем Божьим. Достоевский досконально со всех сторон рассматривает этот духовный аспект. Зачастую его герои, более всех остальных преисполненные страстей и пороков, пройдя через страшные духовные ломки и осознав себя пред Господом, оказываются ближе всех к Нему. Как та грешница, что слезами своими омыла ноги Христа и отёрла их волосами своими, и помазала драгоценным миром, в отличие от благочестивого фарисея, который пригласив Сына Человеческого в дом свой, даже воды на ноги Ему не дал. Здесь следует немного подробнее рассмотреть этот эпизод, описанный в Евангелии от Луки Лк. Что означают слова: «И вот, женщина того города, которая была грешница, узнавши, что Он Христос возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром»? А означают они то, что эта женщина уже находилась в доме фарисея, иначе с улицы её никто бы не пустил в жилище уважаемого человека. А так, как она названа грешницей, то, стало быть, это была блудница, услугами которой воспользовался фарисей до этого.
И алавастровый сосуд с миром очень дорогой по тем временам атрибут , скорее всего, был или подарком от него или платой за интимные услуги, оказанные ею. Итак, с одной стороны благочестивый фарисей всё-таки Господа он принял в своём доме, не побоявшись мнения других «уважаемых» граждан города , с другой стороны грешница, проливающая слёзы покаяния на ноги Христа. Грех женщины был явный и безспорный в глазах окружающих, но именно над ней прозвучали спасительные слова Сына Божия, произнесённые в укор хозяину дома: «А посему сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много; а кому много прощается, тот много любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи… вера твоя спасла тебя; иди с миром». Этот Евангельский мотив прощения грехов за горячую любовь ко Господу, которая приводит грешника к слезному покаянию, мощно прослеживается в романе Достоевского «Преступление и наказание». Но самый пронзительный момент прощения раскаявшегося грешника — это Евангельский эпизод с благоразумным разбойником. Всего несколько секунд понадобилось тому, чтобы из закоренелого грешника стать великим святым, который прежде всех иных вошёл в Царство Небесное. Как нам известно, были распяты два разбойника.
А что означало распятие в то время? Дело в том, что в судебной практике Древнего Рима применялись три вида казни, в зависимости от степени вины наказуемого: отравление, при котором казнимый выпивал яд и вскоре умирал; отсечение головы; распятие на кресте, который мог иметь различную форму. Первые два вида казни были довольно безболезненными и быстрыми. Третий же — самый мучительный и продолжительный, когда жертва иногда в течение нескольких дней в страшных страданиях дожидалась смерти. Распятие было крайней мерой наказания, которое применялось лишь к убийцам, лишившим жизни не одного человека, и к государственным преступникам, посягавшим на власть императора, к коим суд Пилата причислил Христа. А так же в Древнем Риме распинали провинившихся рабов, поэтому такая казнь считалась не только мучительной, но и позорной. К римским гражданам она применялась крайне редко, и только в вышеозначенных случаях. Отсюда следует, что те два разбойника, распятые один по правую, другой по левую сторону от Христа, пролили столько невинной крови, что римское правосудие не нашло для них смягчающих обстоятельств, чтобы просто отрубить им головы.
В наше время их назвали бы убийцами-маньяками. Вот такие грешники оказались на Голгофе рядом с Сыном Божиим и разделили Его участь. Причём, не сразу благоразумный разбойник раскаялся в своих грехах. Из двух первых Евангелий, от Матфея и Марка, мы узнаём, что они оба поносили Господа вслед за первосвященниками с книжниками и проходящими. И только Евангелие от Луки открывает нам тайну преображения благоразумного разбойника. В душе этого отъявленного убийцы и, может быть, даже садиста, неожиданно происходит какой-то глубинный перелом. Одну короткую фразу произносит он, но в ней всё, что необходимо для вечного спасения. Давайте вспомним этот такой простой и такой непостижимый эпизод: «один из повешенных злодеев злословил его и говорил: если ты Христос, спаси себя и нас.
Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. Здесь всё, к чему христианин стремится иногда всю жизнь. Полное и безоговорочное признание своих грехов и открытое исповедание их: «… мы осуждены справедливо». Перед казнью всенародно оглашались все преступления распинаемых. Смиренное принятие заслуженных страданий: «… достойное по делам нашим приняли». Жалость по отношению к безвинно распятому Христу, а значит, проявление любви к Нему: «… а Он ничего худого не сделал». А далее — исповедание Его как Бога и искренняя вера в Его Божественное могущество: «… помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое».
Всего несколько секунд звучит эта фраза, но за эти секунды душа злодея прошла огромнейший путь очищения от покаяния до смиренной любви к Богу и твёрдой уверенности в Его безграничное милосердие. Это всё, что нужно Господу от человека; это всё, что может сделать человек для Господа. Это то единственное, за что Господь любого грешника делает святым и распахивает перед ним врата Царствия Небесного. Поэтому в ответ на душевный порыв раскаявшегося злодея звучат слова Иисуса Христа: «истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю» Лк. Почему мы столько времени уделили Евангельским сюжетам? Да потому, что невозможно понять и осмыслить роман Достоевского «Преступление и наказание» как, впрочем, и все остальные его произведения , не зная Евангелия.
Припадки мучали его до конца жизни. В самый плодотворный в творческом плане период Достоевского пришелся на 60-е и 70-е годы XIX века. Тогда он написал одни из своих главных и самых психологичных романов, которые впоследствии назовут «великим пятикнижием» — «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы». Всего в библиографии Достоевского восемь романов. Помимо названных, в их числе «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», «Игрок». Достоевский умер 9 февраля 1881 года, ему было 59 лет.
Французский художник создал комикс по роману Федора Достоевского «Преступление и наказание»
высочайший образец криминального романа. В рамках жанра полицейского расследования писатель поставил вопросы, и по сей д. В Петербурге бригада теплоэнергетиков бнаружила БДСМ-студию под домом, где Федор Достоевский написал романы «Преступление и наказание» и «Игрок». На Большой сцене ТЮЗа — долгожданная премьера с маркировкой 16+: спектакль «Преступление и наказание». Стало известно, что видеосервис Smart планирует экранизировать «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского. Стало известно, что видеосервис Smart планирует экранизировать «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского.
Петербург больше всего ассоциируется у россиян с книгой "Преступление и наказание"
Люби Дуню, свою сестру, Родя; люби так, как она тебя любит, и знай, что она тебя беспредельно, больше себя самой любит. Она ангел, а ты, Родя, ты у нас всё — вся надежда наша и всё упование. Был бы только ты счастлив, и мы будем счастливы. Молишься ли ты Богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь.
Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы! Прощай, или, лучше, до свидания! Обнимаю тебя крепко-крепко и целую бессчетно. Твоя до гроба Пульхерия Раскольникова. Почти всё время как читал Раскольников, с самого начала письма, лицо его было мокро от слез; но когда он кончил, оно было бледно, искривлено судорогой, и тяжелая, желчная, злая улыбка змеилась по его губам.
Он прилег головой на свою тощую и затасканную подушку и думал, долго думал. Сильно билось его сердце, и сильно волновались его мысли. Наконец ему стало душно и тесно в этой желтой каморке, похожей на шкаф или на сундук. Взор и мысль просили простору. Он схватил шляпу и вышел, на этот раз уже не опасаясь с кем-нибудь встретиться на лестнице; забыл он об этом.
Путь же взял он по направлению к Васильевскому острову через В—й проспект 24 , как будто торопясь туда за делом, но, по обыкновению своему, шел, не замечая дороги, шепча про себя и даже говоря вслух с собою, чем очень удивлял прохожих. Многие принимали его за пьяного. IV Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем не было ни на минуту, даже в то еще время, как он читал письмо. Главнейшая суть дела была решена в его голове и решена окончательно: «Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина!
И еще извиняются, что моего совета не попросили и без меня дело решили! Еще бы! Думают, что теперь уж и разорвать нельзя; а посмотрим, льзя или нельзя! Нет, Дунечка, всё вижу и знаю, о чем ты со мной много-то говорить собираешься; знаю и то, о чем ты всю ночь продумала, ходя по комнате, и о чем молилась перед Казанскою божией матерью, которая у мамаши в спальне стоит. На Голгофу-то тяжело всходить.
Это кажется всего великолепнее! И эта же Дунечка за это же кажется замуж идет!.. Просто ли для характеристики лица или с дальнейшею целью: задобрить меня в пользу господина Лужина? О хитрые! Любопытно бы разъяснить еще одно обстоятельство: до какой степени они обе были откровенны друг с дружкой, в тот день и в ту ночь, и во всё последующее время?
Все ли слова между ними были прямо произнесены, или обе поняли, что у той и у другой одно в сердце и в мыслях, так уж нечего вслух-то всего выговаривать да напрасно проговариваться. Вероятно, оно так отчасти и было; по письму видно: мамаше он показался резок, немножко, а наивная мамаша и полезла к Дуне с своими замечаниями. Кого не взбесит, когда дело понятно и без наивных вопросов и когда решено, что уж нечего говорить. Ну как же не добрый? А они-то обе, невеста и мать, мужичка подряжают, в телеге, рогожею крытой я ведь так езжал!
И благоразумно: по одежке протягивай ножки; да вы-то, господин Лужин, чего же? Ведь это ваша невеста… И не могли же вы не знать, что мать под свой пенсион на дорогу вперед занимает? Конечно, тут у вас общий коммерческий оборот, предприятие на обоюдных выгодах и на равных паях, значит, и расходы пополам; хлеб-соль вместе, а табачок врозь, по пословице. Да и тут деловой-то человек их поднадул немножко: поклажа-то стоит дешевле ихнего проезда, а пожалуй, что и задаром пойдет. Что ж они обе не видят, что ль, этого аль нарочно не замечают?
И ведь довольны, довольны! И как подумать, что это только цветочки, а настоящие фрукты впереди! Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого. Ведь это будущий тон после брака, пророчество… Да и мамаша-то чего ж, однако, кутит? С чем она в Петербург-то явится?
Чем же жить-то в Петербурге она надеется потом-то? Ведь она уже по каким-то причинам успела догадаться, что ей с Дуней нельзя будет вместе жить после брака, даже и в первое время? Что ж она, на кого же надеется: на сто двадцать рублей пенсиона, с вычетом на долг Афанасию Ивановичу? Косыночки она там зимние вяжет, да нарукавнички вышивает, глаза свои старые портит. Да ведь косыночки всего только двадцать рублей в год прибавляют к ста двадцати-то рублям, это мне известно.
Держи карман! И так-то вот всегда у этих шиллеровских прекрасных душ бывает: до последнего момента рядят человека в павлиные перья, до последнего момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчувствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит. А любопытно, есть ли у господина Лужина ордена; об заклад бьюсь, что Анна в петлице есть и что он ее на обеды у подрядчиков и у купцов надевает. Пожалуй, и на свадьбу свою наденет! А впрочем, черт с ним!..
Дунечка, милая, ведь я знаю вас! Ведь вам уже двадцатый год был тогда, как последний-то раз мы виделись: характер-то ваш я уже понял. Это я знал-с. Уж когда господина Свидригайлова, со всеми последствиями, может снести, значит, действительно, многое может снести. А теперь вот вообразили, вместе с мамашей, что и господина Лужина можно снести, излагающего теорию о преимуществе жен, взятых из нищеты и облагодетельствованных мужьями, да еще излагающего чуть не при первом свидании.
Ведь ей человек-то ясен, а ведь жить-то с человеком. Ведь она хлеб черный один будет есть да водой запивать, а уж душу свою не продаст, а уж нравственную свободу свою не отдаст за комфорт; за весь Шлезвиг-Гольштейн не отдаст 25 , не то что за господина Лужина. Нет, Дуня не та была, сколько я знал, и… ну да уж, конечно, не изменилась и теперь!.. Что говорить! Тяжелы Свидригайловы!
Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору 26 или в латыши к остзейскому немцу 27 , чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей личной выгоды! И будь даже господин Лужин весь из одного чистейшего золота или из цельного бриллианта, и тогда не согласится стать законною наложницей господина Лужина! Почему же теперь соглашается? В чем же штука-то? В чем же разгадка-то?
Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого человека продаст! Вот в чем вся наша штука-то и состоит: за брата, за мать продаст! Всё продаст! О, тут мы, при случае, и нравственное чувство наше придавим; свободу, спокойствие, даже совесть, всё, всё на толкучий рынок снесем.
Пропадай жизнь! Только бы эти возлюбленные существа наши были счастливы. Мало того, свою собственную казуистику выдумаем, у иезуитов научимся и на время, пожалуй, и себя самих успокоим, убедим себя, что так надо, действительно надо для доброй цели. Таковы-то мы и есть, и всё ясно как день. Ясно, что тут не кто иной, как Родион Романович Раскольников в ходу и на первом плане стоит.
Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь! А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца!
Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся! Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит! Жертву-то, жертву-то обе вы измерили ли вполне? Так ли? Под силу ли?
В пользу ли? Разумно ли? Знаете ли вы, Дунечка, что Сонечкин жребий ничем не сквернее жребия с господином Лужиным? А что, если, кроме любви-то, и уважения не может быть, а напротив, уже есть отвращение, презрение, омерзение, что же тогда? Не так, что ли?
Понимаете ли, понимаете ли вы, что значит сия чистота? Понимаете ли вы, что лужинская чистота всё равно, что и Сонечкина чистота, а может быть, даже и хуже, гаже, подлее, потому что у вас, Дунечка, все-таки на излишек комфорта расчет, а там просто-запросто о голодной смерти дело идет! Скорби-то сколько, грусти, проклятий, слез-то, скрываемых ото всех, сколько, потому что не Марфа же вы Петровна? А с матерью что тогда будет? Ведь она уж и теперь неспокойна, мучается; а тогда, когда всё ясно увидит?
А со мной?.. Да что же вы в самом деле обо мне-то подумали? Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать! Не принимаю!
А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь?
Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это? А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Вахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий, Зевес, их судьбою располагающий?
Через десять-то лет? Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез; от поста исчахнет; а сестра? Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет али в эти десять лет? Впрочем, все эти вопросы были не новые, не внезапные, а старые, наболевшие, давнишние. Давно уже как они начали его терзать и истерзали ему сердце.
Давным-давно как зародилась в нем вся эта теперешняя тоска, нарастала, накоплялась и в последнее время созрела и концентрировалась, приняв форму ужасного, дикого и фантастического вопроса, который замучил его сердце и ум, неотразимо требуя разрешения. Теперь же письмо матери вдруг как громом в него ударило. Ясно, что теперь надо было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее. Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь, или… «Или отказаться от жизни совсем! Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль.
Он ведь знал, он предчувствовал, что она непременно «пронесется», и уже ждал ее; да и мысль эта была совсем не вчерашняя. Но разница была в том, что месяц назад, и даже вчера еще, она была только мечтой, а теперь… теперь явилась вдруг не мечтой, а в каком-то новом, грозном и совсем незнакомом ему виде, и он вдруг сам сознал это… Ему стукнуло в голову, и потемнело в глазах. Он поспешно огляделся, он искал чего-то. Ему хотелось сесть, и он искал скамейку; проходил же он тогда по К—му бульвару 28. Скамейка виднелась впереди, шагах во ста.
Он пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось с ним одно маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло к себе всё его внимание. Выглядывая скамейку, он заметил впереди себя, шагах в двадцати, идущую женщину, но сначала не остановил на ней никакого внимания, как и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах. Ему уже много раз случалось проходить, например, домой и совершенно не помнить дороги, по которой он шел, и он уже привык так ходить. Но в идущей женщине было что-то такое странное и, с первого же взгляда, бросающееся в глаза, что мало-помалу внимание его начало к ней приковываться — сначала нехотя и как бы с досадой, а потом всё крепче и крепче. Ему вдруг захотелось понять, что именно в этой женщине такого странного?
Во-первых, она, должно быть, девушка очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и без перчаток, как-то смешно размахивая руками. На ней было шелковое, из легкой материи «матерчатое» платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый клок отставал и висел болтаясь. Маленькая косыночка была накинута на обнаженную шею, но торчала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла нетвердо, спотыкаясь и даже шатаясь во все стороны. Эта встреча возбудила, наконец, всё внимание Раскольникова.
Он сошелся с девушкой у самой скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась на нее, в угол, закинула на спинку скамейки голову и закрыла глаза, по-видимому от чрезвычайного утомления. Вглядевшись в нее, он тотчас же догадался, что она совсем была пьяна. Странно и дико было смотреть на такое явление. Он даже подумал, не ошибается ли он. Пред ним было чрезвычайно молоденькое личико, лет шестнадцати, даже, может быть, только пятнадцати, — маленькое, белокуренькое, хорошенькое, но всё разгоревшееся и как будто припухшее.
Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за другую, причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам, очень плохо сознавала, что она на улице. Раскольников не сел и уйти не хотел, а стоял перед нею в недоумении. Этот бульвар и всегда стоит пустынный, теперь же, во втором часу и в такой зной, никого почти не было. И однако ж в стороне, шагах в пятнадцати, на краю бульвара, остановился один господин, которому, по всему видно было, очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то целями. Он тоже, вероятно, увидел ее издали и догонял, но ему помешал Раскольников.
Он бросал на него злобные взгляды, стараясь, впрочем, чтобы тот их не заметил, и нетерпеливо ожидал своей очереди, когда досадный оборванец уйдет. Дело было понятное. Господин этот был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с молоком, с розовыми губами и с усиками, и очень щеголевато одетый. Раскольников ужасно разозлился; ему вдруг захотелось как-нибудь оскорбить этого жирного франта. Он на минуту оставил девочку и подошел к господину.
И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками, не рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади, между ними стал городовой. Вам чего надо? Кто таков?
Раскольников посмотрел на него внимательно. Это было бравое солдатское лицо с седыми усами и бакенами и с толковым взглядом. Вернее же всего где-нибудь напоили и обманули… в первый раз… понимаете? Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские. Это видно.
А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой, сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь… И уж это наверно так: уж поверьте, что я не ошибаюсь. Я сам видел, как он за нею наблюдал и следил, только я ему помешал, и он теперь всё ждет, когда я уйду. Вон он теперь отошел маленько, стоит, будто папироску свертывает… 30 Как бы нам ему не дать? Как бы нам ее домой отправить, — подумайте-ка! Городовой мигом всё понял и сообразил.
Толстый господин был, конечно, понятен, оставалась девочка. Служивый нагнулся над нею разглядеть поближе, и искреннее сострадание изобразилось в его чертах. Обманули, это как раз. Послушайте, сударыня, — начал он звать ее, — где изволите проживать? Только бы адрес-то нам узнать!
Куда прикажете? Где изволите квартировать? Ах, стыдно-то как, барышня, стыд-то какой! Странен, верно, и он ему показался: в таких лохмотьях, а сам деньги выдает! Как до скамейки дошла, так и повалилась.
Этакая немудреная, и уж пьяная! Обманули, это как есть! Вон и платьице ихнее разорвано… Ах как разврат-то ноне пошел!.. А пожалуй, что из благородных будет, из бедных каких… Ноне много таких пошло. По виду-то как бы из нежных, словно ведь барышня, — и он опять нагнулся над ней.
Может, и у него росли такие же дочки — «словно как барышни и из нежных», с замашками благовоспитанных и со всяким перенятым уже модничаньем… — Главное, — хлопотал Раскольников, — вот этому подлецу как бы не дать! Ну что ж он еще над ней надругается! Наизусть видно, чего ему хочется; ишь подлец, не отходит! Раскольников говорил громко и указывал на него прямо рукой. Тот услышал и хотел было опять рассердиться, но одумался и ограничился одним презрительным взглядом.
Затем медленно отошел еще шагов десять и опять остановился. Та вдруг совсем открыла глаза, посмотрела внимательно, как будто поняла что-то такое, встала со скамейки и пошла обратно в ту сторону, откуда пришла. Пошла она скоро, но по-прежнему сильно шатаясь. Франт пошел за нею, но по другой аллее, не спуская с нее глаз. В эту минуту как будто что-то ужалило Раскольникова; в один миг его как будто перевернуло.
Тот оборотился. Чего вам? Пусть его позабавится он указал на франта. Вам-то чего? Городовой не понимал и смотрел во все глаза.
Раскольников засмеялся. Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек.
Разве они мои? Он присел на оставленную скамью. Мысли его были рассеянны… Да и вообще тяжело ему было думать в эту минуту о чем бы то ни было. Он бы хотел совсем забыться, всё забыть, потом проснуться и начать совсем сызнова… «Бедная девочка!.. А как они делались?
Да вот всё так и делались… Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год… куда-то… 31 к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать. Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные.
Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего. Вот если бы другое слово, ну тогда… было бы, может быть, беспокойнее… А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадет!.. Не в тот, так в другой?.. А куда ж я иду? Ведь я зачем-то пошел.
Как письмо прочел, так и пошел… На Васильевский остров, к Разумихину я пошел, вот куда, теперь… помню. Да зачем, однако же? И каким образом мысль идти к Разумихину залетела мне именно теперь в голову? Это замечательно». Он дивился себе.
Разумихин был одним из его прежних товарищей по университету. Замечательно, что Раскольников, быв в университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не ходил и у себя принимал тяжело. Впрочем, и от него скоро все отвернулись. Ни в общих сходках, ни в разговорах, ни в забавах, ни в чем он как-то не принимал участия. Занимался он усиленно, не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил.
Был он очень беден и как-то надменно горд и несообщителен; как будто что-то таил про себя. Иным товарищам его казалось, что он смотрит на них на всех, как на детей, свысока, как будто он всех их опередил и развитием, и знанием, и убеждениями, и что на их убеждения и интересы он смотрит как на что-то низшее. С Разумихиным же он почему-то сошелся, то есть не то что сошелся, а был с ним сообщительнее, откровеннее. Впрочем, с Разумихиным невозможно было и быть в других отношениях. Это был необыкновенно веселый и сообщительный парень, добрый до простоты.
Впрочем, под этою простотой таились и глубина, и достоинство. Лучшие из его товарищей понимали это, все любили его. Был он очень неглуп, хотя и действительно иногда простоват. Наружность его была выразительная — высокий, худой, всегда худо выбритый, черноволосый. Иногда он буянил и слыл за силача.
Однажды ночью, в компании, он одним ударом ссадил одного блюстителя вершков двенадцати росту.
И благодаря этому мы можем сейчас читать роман «Преступление и наказание», и потому он так жизненно правдив и мрачен. Все отчаяние, которое писатель испытал, когда думал, что стоит в одном шаге от смерти, все лишения трудных каторжных лет, размышления над судьбами тех, кто попал вместе с писателем в тюрьму по разным причинам, выплеснулись на страницы романа в рассуждениях Раскольникова. Несмотря на собственную нужду в деньгах, Раскольников добр и делится последним с теми, кому это нужнее — кто голодает, попал в ужасную ситуацию. В первой части Раскольников знакомится с титульным советником Мармеладовым и тот рассказывает ему историю своей жизни.
Как связаны их судьбы и почему похожи? Ответы писатель оставляет находить нам, слушателям, самим — за строчками романа и собственными ассоциациями. Жизнь Раскольникова, как и сюжет произведения, складываются из знаков — череды событий, снов, подслушанных разговоров, которые ведут к исполнению им задуманного, зарождению и обоснованию им своей теории. Каждый из знаков связан с «вечными» философскими вопросами. Соизмерима ли одна загубленная жизнь и сто жизней спасенных?
Оправдано ли насилие, если оно во благо? Имеем ли мы право судить и вершить чужие судьбы? Достоевский в первой и второй части романа заставляет размышлять над такими вопросами, у которых нет единственно правильных ответов… Аудиокнигу «Преступление и наказание» скачать бесплатно вы можете на нашем сайте и узнаете, на что может решиться человек, доведенный до отчаяния. Как мысли терзают его сердце?
Читать книгу Скачать книгу «Преступление и наказание» открывает новый, высший этап творчества Достоевского.
Здесь он впервые выступает как создатель принципиально нового романа в мировой литературе, который был назван «полифоническим».
Родион способен на светлые чувства, у него бывают благородные порывы. Сюжет романа напоминает детектив, что очень увлекает читателя, однако еще больший интерес вызывают идеи романа, его глубина и наполненность. Отдельной темой книги можно выделить тему большого города, который словно давит на человека, мешая ему дышать и жить.
Создается ощущение, будто город управляет человеческими судьбами, а не люди влияют на город. Во время чтения задумываешься о жертвенности и спасении души, справедливости, наказании и ответственности, свободе и гордости человека. И еще яснее понимаешь, что эти понятия у разных людей отличаются.
Лекция III. «Преступление и наказание» как роман-трагедия
Книга «Преступление и наказание», автора Федор Достоевский (978-5-04-187119-2), отрывок из книги, рецензии экспертов. Шедевр мировой литературы — социально-психологический роман «Преступление и наказание» — Федор Достоевский создал в непростое для себя время. Получается, что точная датировка событий «Преступления и наказания» помогает раскрыть глубинный смысл как минимум одной детали — дождя в день, когда Раскольников сдался полиции.
Краткое содержание «Преступление и наказание»
Режиссёром проекта выступил Владимир Мирзоев, ранее снявший «Топи». Премьера сериала «Преступление и наказание» состоится уже в 2024 году — точную дату выхода назовут ближе к релизу. Первые кадры «Преступления и наказания» Фото: «Кинопоиск».
Автор альбома — французский художник Бастьен Лукья — рассказал о работе над проектом и о том, как через творчество Достоевского полюбил Россию. Как оказалось это был его любимый роман, а я толком ничего не знал о нем.
Открыв его для себя, я полюбил творчество Достоевского в целом, но особенно это произведение», — поделился он.
Действие сериала перенесено в современность, но сценарий близок к авторскому тексту. Сериал находится в съемочном процессе.
Роман «Подросток». Издательство: Эксмо Сюжет: История становления личности 19-летнего Аркадия Долгорукого, которого все вокруг называют подростком, рассказанная им самим. Он — незаконнорожденный сын дворянина Андрея Петровича Версилова и бывшей крепостной Софии Андреевны. Отец не был женат на его матери, мальчика усыновил такой же бывший крепостной Макар Иванович Долгорукий. Из-за своего происхождения молодой человек испытывает комплекс неполноценности.
Он ранимый, импульсивный, чурающийся людей. Его idee fix — приобрести большое богатство, так как, по его мнению, деньги могут дать ему могущество и уединение. Аркадий воспитывался в пансионе француза Тушара, где претерпел множество унижений от однокашников, окончил гимназию и был приглашен своим биологическим отцом в Петербург. Аркадий, одновременно любя и ненавидя Версилова, мечется между желанием стать важным и незаменимым для отца и отомстить за все унижения, испытанные в детстве и подростковом возрасте. Молодой человек, принятый в обществе, оказывается впутанным в интриги, которые плетутся вокруг Андрея Петровича. В его руках волей обстоятельств оказываются два любопытных документа, первый может навредить Версилову, второй — молодой генеральской вдове Катерине Николаевне Ахмаковой, предмету давней страсти Версилова и обожания самого «подростка». Бернард Шоу: «Пигмалион» и еще четыре лучших пьесы о людях и пороках Шоу выставлял напоказ социальные недостатки, разносил в пух и прах светское общество и «крамольно» продвигал мысль, что люди низшего сословия, бедняки и необразованные тоже могут иметь чувство собственного достоинства и ранимую душу. Узнать подробности Позже Аркадий, все больше увязая в хитросплетениях отношений отца, Ахмаковой, князя Сокольского, своих сводных брата и сестры и других персонажей, пристрастился к азартным играм, чуть было не стал участником дуэли, перенес тяжелую болезнь, был задержан полицией. Но встреча с приемным отцом Макаром Ивановичем Долгоруким, пожилым, набожным, благочестивым человеком, меняет мировоззрение «подростка»… Цитата: «А что ж, может, и лучше, что оскорбляют люди: по крайней мере избавляют от несчастия любить их».
Интересный факт: Современники Достоевского не приняли роман «Подросток», категорически считая его неудачей писателя. Последующие поколения литературных критиков и писателей относят это произведение к величайшим творениям Федора Михайловича. Роман «Игрок» 1866 : написан за 26 дней Главные герои: домашний учитель Алексей Иванович, его возлюбленная Полина Александровна, генерал Загорянский , французские авантюристы — мадемуазель Бланш и ее подельник Де-Грие, богатая барыня Антонида Тарасевичева. Роман «Игрок». Издательство: Эксмо Сюжет: Действие происходит на вымышленном немецком курорте Рулетенбург. Повествование ведется от лица 25-летнего Алексея Ивановича, который служит домашним учителем детей генерала Загорянского и влюблен в его падчерицу Полину Александровну. Вдовый генерал оказался на грани разорения, мечтает жениться на красавице-француженке Бланш и ждет наследства от своей 75-летней тетки Антониды Ивановны Тарасевичевой, которая, по слухам, тяжело больна и вот-вот отдаст Богу душу. Возлюбленная Алексея Ивановича Полина Александровна — гордая и эгоистичная девушка с явными признаками нарциссического расстройства личности еще одна femme fatale в галерее женских образов Достоевского , полностью подчиняет себе учителя, держа его рядом, как «друга», а по сути, раба. Сама же она, кажется, пылает страстью к французу Де-Грие, авантюристу, «работающему» в паре с мадемуазель Бланш.
Полина остро нуждается в деньгах и вынуждает Алексея Ивановича сесть за игорный стол, чтобы выиграть для нее необходимую сумму в 50 тысяч франков. Его первый поход в игорный дом — с неожиданно приехавшей в Рулетенбург Антонидой Ивановной, совсем не собирающейся умирать. Лучшие книги Шарлотты Бронте о сильных женщинах «Литература не может быть женским уделом, и так быть не должно. Чем больше женщина занята своими надлежащими обязанностями, тем меньше у неё будет свободного времени на неё, даже несмотря на образованность и должный отдых», — так ответил английский поэт-романтик Роберт Саути на письмо юной Шарлотты Бронте, которая рискнула выслать ему свои стихи. А она написала мировой бестселлер. Узнать подробности Пожилая дама делает несколько ставок и выигрывает крупную сумму, что производит неизгладимое впечатление на Алексея Ивановича. Ее племянник и авантюристы Бланш и Де-Грие, рассчитывающие на наследство Тарасевичевой Бланш планирует выйти замуж за генерала, Де-Грие — жениться на Полине , пытаются всеми силами отговорить «бабушку» от дальнейшей игры. Но Антонида Ивановна в тот же вечер проигрывает все наличные и часть ценных бумаг, а еще через два дня — все состояние. Между тем Алексей Иванович узнает, зачем именно Полине нужны 50 тысяч, и сам идет в казино, где срывает неслыханный куш — 200 тысяч франков.
С этого момента его любовь к угасает, сменяясь страстью к деньгам… Цитата: «Люди и не на рулетке, а и везде только и делают, что друг у друга что-нибудь отбивают или выигрывают». Интересный факт: Роман «Игрок» Достоевский написал в рекордные сроки — за 26 дней. Стенографировала авторский текст Анна Григорьевна Сниткина, впоследствии ставшая женой писателя. Роман «Бедные люди» 1844 : не хотят экранизировать Главные герои: титулярный советник Макар Девушкин, девушка-сирота Варвара Доброселова. Роман «Бедные люди». Издательство АСТ Сюжет: Первый роман Достоевского представляет собой переписку одинокого пожилого чиновника Макара Алексеевича Девушкина и его дальней родственницы — молоденькой девушки Варвары Алексеевны Доброселовой. Обделяя себя, Макар Алексеевич старается облегчить жизнь девушки: снимает для нее хорошее жилье, радует скромными подарками. Доброселова — дворянка по происхождению. Когда ей было 14 лет, умер ее отец, оставив множество долгов.
Чтобы рассчитаться с кредиторами, вдове пришлось распродать имущество. Семья оказалась на улице. Вареньку с матерью приютила дальняя родственница Анна Федоровна. У нее в доме 15-летняя Варенька встречает свою первую любовь — домашнего учителя, бедного студента Покровского. Но их счастье не было долгим, вскоре студент умер от туберкулеза. А через какое-то время уходит из жизни и мать Вареньки. Жадная и беспринципная Анна Федоровна сводит несчастную сироту со своим приятелем Быковым, который соблазняет девушку и навсегда губит ее репутацию. Варенька сбегает из дома, где ей пришлось пережить столько страданий, на съемную квартиру и начинает зарабатывать на жизнь шитьем. Скрытые смыслы романа «Мастер и Маргарита» Булгакова: почему вдова писателя считала роман пророческим, откуда взялся Воланд и причем тут Данте 15 мая 2021 года Россия будет отмечать 130-летие со дня рождения Михаила Афанасьевича Булгакова.
Узнать подробности Но старая сводня не оставляет сироту в покое, пытаясь сначала возобновить ее связь с Быковым, а когда девушка отказывается — пристроить ее в содержанки другому богатому негодяю. От всего пережитого Варенька заболевает и не может работать. Верный Макар Алексеевич спасает положение, продав новый вицмундир и беря на службе жалование за несколько месяцев вперед. У романа открытый финал: соблазнитель Вареньки Быков делает ей предложение, которое девушка принимает после долгих колебаний и прощается с Макаром Алексеевичем. Дальнейшая судьба героев неизвестна, но вряд ли Варенька будет счастлива с таким мужем.
Тварь или право имею? Как Достоевский писал Раскольникова с реальных убийц
«Преступление и наказание» – роман великого русского писателя, мыслителя, философа и публициста Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). Книга «Преступление и наказание», автора Федор Достоевский (978-5-04-187119-2), отрывок из книги, рецензии экспертов. высочайший образец криминального романа. В рамках жанра полицейского расследования писатель поставил вопросы, и по сей д. Писатель Фёдор Достоевский в романе "Преступление и наказание" предсказал появление коронавируса. Недавно окончивший Инженерное училище и только что вышедший в отставку инженер-поручик Федор Достоевский показал молодому литератору Дмитрию Григоровичу свой роман "Бедные люди".
7 секретов «Преступления и наказания»
В романе "Преступление и наказание" Достоевский подробно описывал город, по которому перемещался герой, напомнила главный редактор сервиса Екатерина Писарева (она также является одним из спикеров XVI Санкт-Петербургского международного книжного салона). Шоу адаптирует одноимённый роман Фёдора Достоевского на современный лад и расскажет историю студента Родиона Раскольникова, который решается на убийство процентщицы Алёны Ивановны, однако всё идёт не по его плану. В начале сентября стало известно, что режиссер Жора Крыжовников снимет для сервиса восьмисерийный сериал по мотивам «Преступления и наказания» Федора Достоевского. Похожие. Следующий слайд. Преступление и наказание. Роман. Федор Достоевский You Publishing.