В рамках проекта "Культура малой Родины" в поселке Кез обновили дом культуры "Леспромхоз". Заниматься здесь смогут почти 3 тысячи человек.
Скачать Narek Mets Hayq feat. 47 – Mernem Qez
Армянская публика восторженно приняла исполнение казахского певца, аплодируя стоя. Обладатель исключительного диапазона в 6 октав и 8 полутонов Димаш Кудайберген представил в Ереване 29 апреля шоу мирового уровня Stranger.
Новости 12. В парке прошли культурно-развлекательные и спортивные мероприятия, литературная и творческие поляны, выставки и мастер-классы, игровые программы для детей, концерт, спортивные соревнования. В этот день на сцене чествовали ермишинцев, внесших большой вклад в развитие района, в возрождение духовно-нравственных традиций.
Отметили талантливых и творческих людей. Семью Юрия и Елены Барановых из Царева наградили медалью «За любовь и верность», а семье Геннадия и Надежды Генераловых вручили памятный подарок в честь 45-летие совместной жизни.
Также с докладом выступил министр Эдуард Петров. Он познакомил присутствующих с деятельностью Министерства, с основными целями и задачами на предстоящий год.
На тематических секциях, подготовленных нашими специалистами, приняли участие сотрудники Администрации района, руководители республиканских и районных НКО, работники учреждений культуры и образования. Кроме того, министром был проведен личный приём граждан.
МЫ стремимся делать так, чтобы вокруг нас были надежные люди, которым можно доверять. Рекомендуя людей, обратите внимание на наши ценности и ориентиры.
Друзья 451
- Компания АльянсПлюс
- Ермишинский межпоселенческий районный Дом культуры | Новости
- мэрнэм_qэз @mernem_qez в Инстаграме. Смотреть сторис, фото и видео анонимно без VPN
- Telegram: Contact @silahaz
- Скачать Narek Mets Hayq feat. 47 – Mernem Qez
#BG. Есть кто?)
Певец Димаш Кудайберген во время выступления в СКК имени Демирчяна исполнил армянскую народную песню "Сарери овин мернем". Торжественное открытие обновленного дома культуры «Леспромхоз» в поселке Кез состоялось 1 августа. «Из глубокой России. С любовью» — это визуальный рассказ о небольшом поселке Кез на севере Удмуртии. Его главный герой — графический дизайнер Андрей Першин. Новости. Издательство «СТиХИ». Можно смотреть сторис mernem_qez анонимно, скачать фото и видео мэрнэм_qэз прямо в браузере.
Новости и репортажи
Торжественное открытие обновленного дома культуры «Леспромхоз» в поселке Кез состоялось 1 августа. Об этом в соцсетях сообщил министр культуры республики Владимир Соловьев. Торжественное открытие обновленного дома культуры «Леспромхоз» в поселке Кез состоялось 1 августа. Об этом в соцсетях сообщил министр культуры республики Владимир Соловьев. Ахперс, карас мер эс вундеркинд ахпор мюс видеонерн эл аплод анес мернэм сртид. Инч вор асум ен геноциди вров гжакан семинара анцкацрел спасум ем мернем кез! Новости Хойник. Что такое Мернем Кез? Удмурт анс."Мертчан" с. Кез в Свердловской 2023. Поделись! Канал Центра удмуртской культуры Свердловской области "Урал Кенеш".
Глава СК РФ Бастрыкин опять потребовал доклад о погроме в поселке Кез
Затем действие переместилось в парк «Юбилейный», где прошли состязания по прыжкам через костёр, «Блинный чемпионат», «Медвежий баттл» и конкурс частушек. Кульминацией масленичных гуляний огненно-световым шоу и древнерусский обряд сожжения чучела. Сегодня нас очень тепло и радушно встретил Кез. Он стал прекрасной площадкой для делегаций от всех районов Удмуртии. Хочется отметить, что Масленица 2021 года знаменательна тем, что проходит в Год села, и большое внимание сосредоточено на развитии сельских территорий, - сказала, поздравляя участников праздника, министр национальной политики УР Лариса Буранова.
Ей не нужно было повторять дважды: Тигран первым вбежал в комнату. Анаит лежала на кровати измождённая и бледная. Муж подошёл к ней и нежно погладил по волосам, которые разметались по подушкам. Анаит открыла глаза и слабым голосом произнесла: — Прости, что я огорчила всех вас рождением дочери. Вы так хотели сына. Я не исполнила вашу мечту. Слеза потекла по её щеке. Я очень рад, что ты подарила мне дочь, — ласково ответил Тигран и взял маленький комочек на руки. А теперь отдыхай. У нас ещё будет много счастливых дней, умру за тебя — мернем кез, и ты обязательно родишь мне наследника. После ухода мужа Анаит уснула глубоким спокойным сном. А через полчаса из-за туч выплыл месяц и заблестел как новая монета. Ночной ветер, слабея, шелестел по испуганному лесу и осушал слёзы дождя на тёмных кустах. И время от времени ещё слышалась тихая, неторопливая музыка дудука, отправляя свой упоительный мотив в горную мглу: в нём слышался и звон ручейка, и шум мощной реки, и пение птиц, и все звуки на свете… Весь город поздравлял семью с такой радостью, неся подарки для молодой матери и ребёнка. Тантикин Србуи бегом собирала на стол, чтобы достойно встретить каждого. Гость в их доме был от Бога, христианин он или мусульманин. Бог — он един для всех. А что простому армянину нужно? Лишь доброе слово и честный взгляд соседа. Больше ничего ему и не нужно — всё остальное он своими руками сделает. На восьмой день после рождения Марьям устроили крестины. Близкие родственницы приносили в дом плов, печенье, фрукты. Когда священник вместе с кавором вошли в дом, все уже ждали их: вода в большом котле была подогрета, а посередине комнаты стояло деревянное корыто, которое стало сегодня купелью. Священник, усердно молясь, трижды погружал ребёнка в купель с освящённой водой, после чего мазал тело новокрещённой святым мироном, как когда-то Святой Григор Лусаворич крестил армянский народ в водах реки Арацани, укрепляя его духом и благодатью Божьей на веки вечные. Несколько дней люди гуляли, пили, ели. Сколько чёрных овец тогда зарезал счастливый отец, никто не считал. Каждый день он приносил горные цветы и, украшая ими голову своей любимой, спрашивал себя, есть ли в этом мире ещё какая-нибудь женщина, так похожая на Богоматерь, как его Анаит. А Анаит плавала в волнах материнского восторга. Она беспрестанно ласкала и покрывала поцелуями пухлое розовое тельце Марьям, источавшее чудный аромат, который присущ только детям. Спустя время из их дома уже доносился детский смех, рассыпавшийся подобно жемчужному каскаду, дивными серебристыми нотами. Когда у Марьям появился первый зубик, устроили торжество с приглашением кавора и близких родственников. Посадив ребёнка на пол, накрыли ему голову скатертью и посыпали сверху кчехаш — варёную пшеницу с изюмом, а затем перед ним положили нож и гребень и стали ждать, к чему потянется ребёнок: если он возьмёт нож, это означало, что следующим у него родится брат, а если гребень — то сестра. Недолго думая, маленькая Марьям выбрала нож. Вслед за этим у неё впервые срезали ногти и несколько локонов, и тантикин Србуи надёжно спрятала их в щель дома, чтобы не дай бог они не попали на землю, иначе ребёнок мог захворать или даже лишиться своей жизненной силы. Дочь росла на загляденье живой и весёлой. По утрам она забиралась на волосатую грудь отца и весело щебетала, а Тигран делал страшные глаза, и она, восторженно визжа, убегала в соседнюю комнату, подглядывала лукаво из-за дверного косяка за отцом и весело хохотала. А сердце его так переполнялось ранее неведомым теплом, что он и позабыл, что у армянских мужчин не принято проявлять любовь к своим детям на глазах у людей. Чтобы порадовать дочь, Тигран вытачивал для неё кукол из обрубков абрикосового дерева. Вот было счастье для маленькой Марьям! Она называла кукол своими дочками и таскала их с собой повсюду, напевая им песенки, кормила густой арисой, даже во сне не расставалась с ними, беря в кроватку. Эх, сколько застолий помнила их веранда, увитая виноградом! Правда, больше печальных. Потому что следом за Марьям Анаит родила и потеряла сына. А следующего — не донесла, выкинула на позднем сроке. Для семьи весь мир будто стал чёрно-белым. Анаит истерично плакала, глаза её опустели, сердце как окаменело. По-прежнему готовила, убирала, заботилась, но… без любви, а потому, что надо. А Тигран, большой, сильный, словно согнулся. Чем успели нагрешить? И после этого говорят, будто ты добр?! Ведь сказано — ни один волос не упадёт без твоего желания! Нет, Господи, нет! Не жди теперь от меня молитв. Теперь нам не по пути! Казалось, он был готов изгнать Бога из своей души, если бы не отец. Когда солнце коснулось кромки гор и в их саду уже густели синие сумерки, старый Мушег снял с плеча хурджин, достал из него бутылку водки и два стакана, лаваш, завёрнутый в чистую тряпку, немного зелени и кусок бараньего сыра. Разлил водку по стаканам и приказал сыну пить. И сам выпил молча. И сказал, что коли нет в душе человека Бога — его место занимает дьявол. Потом достал из хурджина свой дудук, его пальцы зашевелились на трубке, звуки плавно перетекали один в другой, но не спешили, а плыли, грустные, плавные, мелодичные, порой прерываемые грустной песней чабанов и блеянием молодого барашка… Через год, в те яркие майские дни, когда весна царила в своей буйной стихии, когда расцвели молодые абрикосовые деревья в их саду, у Тиграна и Анаит родился долгожданный мальчик. У него родинка на лбу, как у моего Тиграна! Наша порода! Но Арменак появился на свет прежде времени и оказался слабым. Всем становилось ясно, что не жилец он на этом свете. Не хотела Анаит к нему привязываться. Не могла больше вынести потери. Даже от груди хотела отлучить. Но Тигран не дал, сразу полюбив наследника какой-то звериной, яростной любовью и обвинял Анаит, что она недостаточно его любит. А Арменак глядел на мать большими печальными глазами, как будто прощаясь с ней каждый день. Опасаясь, что он не выживет, тантикин Србуи торопила окрестить его. Даже к Сирануш за помощью обратилась, и та поила младенца своими горными травами. Три дня и три ночи не отходила от него старая знахарка. И наконец сказала: — Не трогайте его, пусть лежит. Всё, что в моих силах было, я сделала. А там уж, как Господь Бог пожелает. То ли всесильные материнские слёзы двигали милосердием Господа, то ли помогли чудесные снадобья старой ведуньи, но однажды произошло чудо. Занемог старый Мушег. Дудук, который он резал из древесины абрикосового дерева и в который дул, набрав в грудь побольше воздуха, прикрыв глаза и покачиваясь в такт музыки, был, как и прежде, лучшим во всей округе, душа от его звуков взлетала и парила высоко-высоко над горами и цветущими садами в лучах солнца. Но сам он, когда-то коренастый, крепкий и сильный, как вол, теперь постарел и согнулся, ходил с трудом, стал совсем молчаливым — бывало, за весь день слова не услышишь. А потом и вовсе захирел и слёг, кашлял и дрожал от озноба в своей тёплой постели на тахте. Србуи и Анаит поили его горячим отваром, чтобы прогнать лихорадку, кормили хашем, и с горечью наблюдали за тем, как судорожно поднимается и опадает его слабая грудь. Взор его тихо скользил по комнате, из огромных глаз на землисто-сером, с запавшими щеками лице медленно катились холодные слёзы. Он понимал, что и его время пришло, ведь вокруг давно уже постарели и ушли почти все его ровесники — один за другим. Не спрячешься никуда от судьбы, ничем не сотрёшь свою судьбы — тчакатагир12, начертанную на лбу в момент рождения, и совсем скоро наступит тот день, когда явится к нему ангел смерти и заберёт его душу на небо. А сам он уйдёт в ту же землю, из которой вышел. Он задремал. Прошло несколько часов. Вдруг он открыл глаза и слабо сжал руку жены. Только в молитве находила она отраду и черпала в ней силу для тех мучительных дней, для тех бессонных ночей. Сплошная пелена густого тумана окутала Тарон. Похоже, опять богиня Астхик спустилась с горы Гргур, чтобы искупаться в священной реке Арацани. А чтобы жители не увидели её притягательную наготу, напустила на город непроницаемую мглу. Сквозь туман тускло мерцали звёзды, рассыпанные по небосклону, и слабо пробивался свет луны, придавая деревьям сада какие-то причудливые очертания. В тот час вспыхнула в Србуи вся её любовь к Мушегу, та любовь, которой она отдала всю жизнь с первых дней своего раннего замужества. И в сверкающем пламени свечи встретила она благодарный взгляд мужа и сумела прочитать последние мысли в угасающих глазах. Она тихо встала и принесла его любимый дудук, с которым он хотел попрощаться. Старый Мушег поцеловал его, прижал к груди, и навеки закрыл глаза. Крик вылетел изо рта Србуи, долетел до небес и вернулся обратно на землю. Никто не смел подойти и потревожить её. Наконец она встала с колен, перекрестила и поцеловала усопшего, а потом твёрдым голосом стала отдавать распоряжения сыну и невестке. Но стоило только взглянуть на её преобразившееся лицо — и становилась ясна глубина её безысходного горя. Весть о смерти варпета быстро разнеслась по всему Тарону. По ведущей к их дому дороге потянулась вереница мужчин с печальными лицами и плачущих женщин. Мимо каменной крепости с башнями, где располагался турецкий гарнизон, мимо купольных церквей Сурб Киракоса, Сурб Саргиса, Сурб Пркича, Сурб Марине и Сурб Арутюна, мимо мечети с высокими минаретами, переделанной из церкви, под колокольный перезвон монастырей Мшо Аракелоц, Сурб Карапет, Сурб Ованес, в дом покойного шли и шли люди, чтобы утешить родных добрым словом и посетовать на большое горе, которое выпало всем им, потерявшим такого человека. Армяне несли с собой сахар и водку, приговаривая «Аствац твэц — Аствац верцрэц» — «Бог дал — Бог взял», местные курды подносили мыло и шерстяные носки, а добродушные соседи-турки, Али и Джамиля, подарили отрез белой ткани и большой кусок сладкой халвы. Хороший был у тебя муж, с чистым сердцем и праведными поступками. Жаль, что он не был мусульманином. Аллах был бы рад иметь такого сына, как уста Мушег. Когда пальцы Али перебирали бусины янтарных чёток, Джамиля что-то незаметно шепнула ему на ухо. Да пребудет он на небесах, — и он поднял свою руку и медленно, торжественно приложил в знак приветствия к сердцу, губам и лбу. Потом он подошёл к Тиграну и сказал: — Рано покинул нас твой славный отец. Но ты — его достойный сын — будешь для меня живым напоминанием, воссоздающим его образ. Али часто бывал в хлебосольном доме Мушега, вместе с которым он вырос, иногда они даже попивали. Турки вина не пьют, это запрещено Кораном, но насчёт водки там ничего не сказано — стало быть, её можно пить, не нарушая заповедей Магомета. А дружбу свою мужчины хранили в тайне из боязни навлечь на себя гнев. Разве мог он говорить открыто, что его сосед-армянин — честный, хороший человек, что ему приятно бывать у него в гостях, поговорить с ним по душам, когда каждый день на базаре, в духанах и в мечетях младотурки и муллы вдалбливают в голову, что армяне — самые худшие из всех гяуров13, что все беды правоверных — бедность, болезни и даже неурожаи — исходят от армян. Муллы требуют истребления их всех, утверждая, что тогда на благословенную страну великого султана спустится благодать аллаха. Нет, трудно турку открыто дружить с армянином, пусть он в душе и не верит словам муллы. Бренное тело Мушега обмыл и одел старый обмывальщик Карапет. Он ходил вокруг покойного и разговаривал с ним, как с живым: «Ты, Мушег-джан, на меня не обижайся, я твой друг. Я тебе больно не сделаю». В завершение он вложил в скрещенные, жёлтые, как пергамент, руки Мушега его звонкий дудук, рядом зажёг лампаду, чтобы осветить душе варпета путь на небеса, а за услуги свои получил в дар одежду покойного. Похоже, Мушег был доволен. Старый и хрупкий, он неподвижно лежал в центре комнаты, во всём новом и чистом, с куском хлеба на груди, и, казалось, грустно улыбался, жалея оставшихся на этом свете. В комнате было зажжено несколько свечей и тлела лампада перед иконой. Священник смотрел на неё чёрными очами, будто пытаясь выведать последнюю правду и, шевеля губами, шептал молитву. Женщины расселись вокруг гроба и оплакивали ушедшего речами и песнями, каждая из которых завершалась таким громким воплем, что даже вековые камни проливали слёзы.
Когда священник вместе с кавором вошли в дом, все уже ждали их: вода в большом котле была подогрета, а посередине комнаты стояло деревянное корыто, которое стало сегодня купелью. Священник, усердно молясь, трижды погружал ребёнка в купель с освященной водой, после чего мазал тело новокрещённой святым мироном, как когда-то Святой Григор Лусаворич крестил армянский народ в водах реки Арацани, укрепляя его духом и благодатью Божьей на веки вечные. Несколько дней люди гуляли, пили, ели. Сколько чёрных овец тогда зарезал счастливый отец, никто не считал. Каждый день он приносил горные цветы и, украшая ими голову своей любимой, спрашивал себя, есть ли в этом мире ещё какая-нибудь женщина, так похожая на Богоматерь, как его Анаит. А Анаит плавала в волнах материнского восторга. Она беспрестанно ласкала и покрывала поцелуями пухлое розовое тельце Марьям, источавшее чудный аромат, который присущ только детям. Спустя время из их дома уже доносился детский смех, рассыпавшийся подобно жемчужному каскаду, дивными серебристыми нотами. Когда у Марьям появился первый зубик, устроили торжество с приглашением кавора и близких родственников. Посадив ребенка на пол, накрыли ему голову скатертью и посыпали сверху «кчехаш» — варёную пшеницу с изюмом, а затем перед ним положили нож и гребень и стали ждать, к чему потянется ребёнок: если он возьмёт нож, это означало, что следующим у него родится брат, а если гребень — то сестра. Недолго думая, маленькая Марьям выбрала нож. Вслед за этим у неё впервые срезали ногти и несколько локонов, и тантикин Србуи надёжно спрятала их в щель дома, чтобы не дай бог они не попали на землю, иначе ребенок мог захворать или даже лишиться своей жизненной силы. Дочь росла на загляденье живой и весёлой. По утрам она забиралась на волосатую грудь отца и весело щебетала, а Тигран делал страшные глаза, и она, восторженно визжа, убегала в соседнюю комнату, подглядывала лукаво из-за дверного косяка за отцом и весело хохотала. А сердце его так переполнялось ранее неведомым теплом, что он и позабыл, что у армянских мужчин не принято проявлять любовь к своим детям на глазах у людей. Чтобы порадовать дочь, Тигран вытачивал для неё кукол из обрубков абрикосового дерева. Вот было счастье для маленькой Марьям! Она называла кукол своими дочками и таскала их с собой повсюду, напевая им песенки, кормила густой арисой, даже во сне не расставалась с ними, беря в кроватку. Эх, сколько застолий помнила их веранда, увитая виноградом! Правда, больше печальных. Потому что следом за Марьям Анаит родила и потеряла сына. А следующего — не донесла, выкинула на позднем сроке. Для семьи весь мир будто стал чёрно-белым. Анаит истерично плакала, глаза её опустели, сердце как окаменело. По-прежнему готовила, убирала, заботилась, но… без любви, а потому что надо. А Тигран, большой, сильный, словно согнулся. Чем успели нагрешить? И после этого говорят, будто ты добр?! Ведь сказано — ни один волос не упадёт без твоего желания! Нет, Господи, нет! Не жди теперь от меня молитв. Теперь нам не по пути! Казалось, он был готов изгнать Бога из своей души, если бы не отец. Когда солнце коснулось кромки гор и в их саду уже густели синие сумерки, старый Мушег снял с плеча хурджин, достал из него бутылку водки и два стакана, лаваш, завернутый в чистую тряпку, немного зелени и кусок бараньего сыра. Разлил водку по стаканам и приказал сыну пить. И сам выпил молча. И сказал, что коли нет в душе человека Бога — его место занимает дьявол. Потом достал из хурджина свой дудук, его пальцы зашевелились на трубке, звуки плавно перетекали один в другой, но не спешили, а плыли, грустные, плавные, мелодичные, порой прерываемые грустной песней чабанов и блеянием молодого барашка... Через год, в те яркие майские дни, когда весна царила в своей буйной стихии, когда расцвели молодые абрикосовые деревья в их саду, у Тиграна и Анаит родился долгожданный мальчик. У него родинка на лбу, как у моего Тиграна! Наша порода! Но Арменак появился на свет прежде времени и оказался слабым. Всем становилось ясно, что не жилец он на этом свете. Не хотела Анаит к нему привязываться. Не могла больше вынести потери. Даже от груди хотела отлучить. Но Тигран не дал, сразу полюбив наследника какой-то звериной, яростной любовью, и обвинял Анаит, что она недостаточно его любит. А Арменак глядел на мать большими печальными глазами, как будто прощаясь с ней каждый день. Опасаясь, что он не выживет, тантикин Србуи торопила окрестить его. Даже к Сирануш за помощью обратилась и та поила младенца своими горными травами. Три дня и три ночи не отходила от него старая знахарка. И, наконец, сказала: — Не трогайте его, пусть лежит. Всё, что в моих силах было, я сделала. А там уж как Господь Бог пожелает. То ли всесильные материнские слезы двигали милосердием Господа, то ли помогли чудесные снадобья старой ведуньи, но однажды произошло чудо. Занемог старый Мушег. Дудук, который он резал из древесины абрикосового дерева и в который дул, набрав в грудь побольше воздуха, прикрыв глаза и покачиваясь в такт музыки, был, как и прежде, лучшим во всей округе, душа от его звуков взлетала и парила высоко-высоко над горами и цветущими садами в лучах солнца. Но сам он, когда-то коренастый, крепкий и сильный, как вол, теперь постарел и согнулся, ходил с трудом, стал совсем молчаливым — бывало, за весь день слова не услышишь. А потом и вовсе захирел и слёг, кашлял и дрожал от озноба в своей тёплой постели на тахте. Србуи и Анаит поили его горячим отваром, чтобы прогнать лихорадку, кормили хашем, и с горечью наблюдали за тем, как судорожно поднимается и опадает его слабая грудь. Взор его тихо скользил по комнате, из огромных глаз на землисто-сером, с запавшими щеками лице медленно катились холодные слёзы. Он понимал, что и его время пришло, ведь вокруг давно уже постарели и ушли почти все его ровесники — один за другим. Не спрячешься никуда от судьбы, ничем не сотрёшь свой тчакатагир 26 , начертанный на лбу в момент рождения, и совсем скоро наступит тот день, когда явится к нему ангел смерти и заберёт его душу на небо. А сам он уйдет в ту же землю, из которой вышел. Он задремал. Прошло несколько часов. Вдруг он открыл глаза и слабо сжал руку жены. Только в молитве находила она отраду и черпала в ней силу для тех мучительных дней, для тех бессонных ночей. Сплошная пелена густого тумана окутала Тарон. Похоже, опять богиня Астхик спустилась с горы Гргур, чтобы искупаться в священной реке Арацани. А чтобы жители не увидели её притягательную наготу, напустила на город непроницаемую мглу. Сквозь туман тускло мерцали звёзды, рассыпанные по небосклону, и слабо пробивался свет луны, придавая деревьям сада какие-то причудливые очертания. В тот час вспыхнула в Србуи вся её любовь к Мушегу, та любовь, которой она отдала всю жизнь с первых дней своего раннего замужества. И в сверкающем пламени свечи встретила она благодарный взгляд мужа и сумела прочитать последние мысли в угасающих глазах. Она тихо встала и принесла его любимый дудук, с которым он хотел попрощаться. Старый Мушег поцеловал его, прижал к груди и навеки закрыл глаза. Крик вылетел изо рта Србуи, долетел до небес и вернулся обратно на землю. Никто не смел подойти и потревожить её. Наконец она встала с колен, перекрестила и поцеловала усопшего, а потом твёрдым голосом стала отдавать распоряжения сыну и невестке. Но стоило только взглянуть на её преобразившееся лицо — и становилась ясна глубина её безысходного горя. Весть о смерти варпета быстро разнеслась по всему Тарону. По ведущей к их дому дороге потянулась вереница мужчин с печальными лицами и плачущих женщин. Мимо каменной крепости с башнями, где располагался турецкий гарнизон, мимо купольных церквей Сурб Киракоса, Сурб Саргиса, Сурб Пркича, Сурб Марине и Сурб Арутюна, мимо мечети с высокими минаретами, переделанной из церкви, под колокольный перезвон монастырей Мшо Аракелоц, Сурб Карапет, Сурб Ованес, в дом покойного шли и шли люди, чтобы утешить родных добрым словом и посетовать на большое горе, которое выпало всем им, потерявшим такого человека. Армяне несли с собой сахар и водку, приговаривая «Аствац твэц — Аствац верцрэц» 27 , местные курды подносили мыло и шерстяные носки, а добродушные соседи-турки, Али и Джамиля, подарили отрез белой ткани и большой кусок сладкой халвы. Хороший был у тебя муж, с чистым сердцем и праведными поступками. Жаль, что он не был мусульманином. Аллах был бы рад иметь такого сына, как уста Мушег. Когда пальцы Али перебирали бусины янтарных чёток, Джамиля что-то незаметно шепнула ему на ухо. Да пребудет он на небесах, — и он поднял свою руку и медленно, торжественно приложил в знак приветствия к сердцу, губам и лбу. Потом он подошёл в Тиграну и сказал: — Рано покинул нас твой славный отец. Но ты — его достойный сын — будешь для меня живым напоминанием, воссоздающим его образ. Али часто бывал в хлебосольном доме Мушега, вместе с которым он вырос, иногда они даже попивали. Турки вина не пьют, это запрещено Кораном, но насчет водки там ничего не сказано, — стало быть, её можно пить, не нарушая заповедей Магомета. А дружбу свою мужчины хранили в тайне из боязни навлечь на себя гнев. Разве мог Али говорить открыто, что его сосед-армянин — честный, хороший человек, что ему приятно бывать у него в гостях, поговорить с ним по душам, — когда каждый день на базаре, в духанах и в мечетях младотурки и муллы вдалбливают в голову, что армяне — самые худшие из всех гяуров, что все беды правоверных — бедность, болезни и даже неурожаи — исходят от армян?.. Муллы требуют истребления их всех, утверждая, что тогда на благословенную страну великого султана спустится благодать аллаха. Нет, трудно турку открыто дружить с армянином, пусть он в душе и не верит словам муллы. Бренное тело Мушега обмыл и одел старый обмывальщик Карапет. Он ходил вокруг покойного и разговаривал с ним, как с живым: «Ты, Мушег-джан, на меня не обижайся, я твой друг. Я тебе больно не сделаю». В завершение он вложил в скрещенные, жёлтые, как пергамент руки Мушега его звонкий дудук, рядом зажёг лампаду, чтобы осветить душе варпета путь на небеса, а за услуги свои получил в дар одежду покойного. Похоже, Мушег был доволен. Старый и хрупкий, он неподвижно лежал в центре комнаты, во всём новом и чистом, с куском хлеба на груди, и, казалось, грустно улыбался, жалея оставшихся на этом свете. В комнате было зажжено несколько свечей, и тлела лампада перед иконой. Священник смотрел на нее чёрными очами, будто пытаясь выведать последнюю правду, и шевелил губами молитву. Женщины расселись вокруг гроба и оплакивали ушедшего речами и песнями, каждая из которых завершалась таким громким воплем, что даже вековые камни проливали слёзы. Несчастная Србуи распустила свои седые волосы, теребила их с горя и посыпала голову золой. Её лицо покрылось трещинами морщин, глаза впали — всего за один день она превратилась в семидесятилетнюю старуху с мутными бессмысленными глазами, словно кто-то украл её годы. Спустя три дня после смерти, когда солнце перевалило за полдень, дом Петросянов вновь наполнился родственниками. Сильные мужчины трижды оборачивали гроб с телом вокруг оси и трижды ударяли им о закрытую дверь дома, чтобы апостол Пётр услышал этот cтук и открыл врата небесные ушедшей душе. А после, не оглядываясь назад, понесли умершего отпевать в церковь. Недавно прошёл дождь, и мокрая трава вбирала в себя отпечатки грубых мужских башмаков. Тигран первым бросил горсть земли в глубокую могилу, отдавая последнюю дань отцу. За ним то же самое делали и остальные со словами: «Доброго пути тебе, варпет джан, передавай привет нашим покойникам». Потом подходили к Тиграну и пожимали ему руки в знак скорби и утешения. На поминальном обеде подавали хашламу и куркут. Пили водку за упокой души умершего, за его «светлый путь», за то, чтобы он «в том мире» заботился об оставшихся на земле родных. Желали, чтобы за добро Мушега Бог его сыну и внукам счастья дал да жизнь их продлил, чтобы род не прекратился, а только множился. Парил над дворами голос дудука. Так умел играть только Мушег. Но это был не Мушег. Тигран занял место отца. А как он играл! Плакал и плакал его дудук. Рвал душу, воскрешая в памяти дорогие образы отца, детей, друзей — всех близких, кто покинул этот мир и ушёл в мир иной для вечного упокоения. Србуи умерла, когда у подножия гор начали таять многометровые серые ледники, а в расщелинах каменистых гор из-под снега появились первые цветы: и трёх месяцев после смерти Мушега не выдержало разбитое разлукой сердце. Её, возлежащую в гробу с величественно строгим лицом и зачёсанными наверх седыми волосами, погребли рядом с мужем. Спустя год на том месте появился резной хачкар из розового туфа с крестом — символом распятия Христа, окаймленный кружевными узорами. Погрузившись в темноту, город Муш спал тревожным сном: обострённый слух его жителей ловил каждый шорох. Полный месяц сиял на чистом небе и струил белый свет на окрестные горы. Нежно мерцали побледневшие звезды в предчувствии близкого дня. Но едва только первые блики солнца растворили ночную мглу и отбросили голубой туман с прохладных каменистых гор, Анаит, одетая в чёрный тараз, со скорбью в сердце поспешила к своим делам. После гибели мужа воспитание детей и груз забот легли на её плечи. Ничто в то утро не предвещало начала Великого Злодеяния.
Дом культуры в поселке Кез открылся после ремонта по программе «Культура малой Родины» 02 августа 2023, 09:30 Торжественное открытие обновленного дома культуры «Леспромхоз» в поселке Кез состоялось 1 августа Ремонт здесь провели в рамках проекта партии «Единая Россия» «Культура малой Родины». В кабинетах учреждения заменили потолки и стены, выполнили облицовку фасада здания и обустроили входную группу. На открытии присутствовали министр культуры Удмуртской Республики Владимир Соловьев, глава Кезского района Иван Богданов, начальник отдела культуры, туризма, спорта и молодежной политики районной администрации Вероника Трефилова.
Новый вид народного спорта представят на республиканской Масленице в Кезе
правовые документы. Cоглашение о внедрении в регионе стандарта развития конкуренции. 47 Mernem Qez. 226. Слушать онлайн Скачать На звонок. mernem qez feat.
Певец Димаш на концерте в Ереване исполнил армянскую песню "Сарери ховин мернем"
У нас ещё будет много счастливых дней, мернем кез (25), и ты обязательно родишь мне наследника. Новости Кезского района. Шнорфвор цннундт ашхари болор барикнеро Кез бахтавор Линес мернем Кез Ерджаник Линес Кез Бари Бахт. Главная Рекомендации Список желаемого Предметы за очки Новости Статистика. Single by Narek Mets Hayq on Apple Music.