Топ фестивальных фильмов прошлого года, про которые никто не говорит, но которые стоит посмотреть. На суд жюри было представлено восемь ярких лент, которые принято называть фильмами не для всех, так вот одна из миссий смотра — приобщить к такому искусству любого зрителя. Привели подсчеты: интересуются отечественным авторским кино 150-200 тысяч человек.
Кино не для всех
Возможно, не для всех зрителей, но для меня это важно. Мораль присутствует и в современном кассовом кино — в «Аватаре» и мультфильмах «Диснея». В современном кинематографе понятия артхауса и авторского кино чрезвычайно опошлены. Дескать, непонятные режиссеры снимают непонятное фестивальное кино для избранных. Для меня отечественное кино — это потрясающий кинематограф, полный как классических шедевров, так и современных достижений. Что делает авторское кино с порнографией? Лишает ее наивности и однозначности. В лучших фильмах больших режиссеров порнографические эпизоды существуют не для того, чтобы возбудить публику, а для чего угодно другого: чтобы утомить зрителя, поговорить с ним о. Все об авторском кино, новости синематографа, отчеты кинопоказов в арт-клубе-галерее "Улица Оги". Несмотря на то, что артхаусные и авторские фильмы, как правило, не выходят в широкий прокат и не зарабатывают миллионы долларов, они занимают свою, особенную нишу в истории кинематографа.
Кина не будет: как нам жить без западных фильмов и что смотреть
Буду смотреть Кадр из фильма «Закройте глаза» Виктор Эрисе — один из самых влиятельных, но в то же время недооценённых и обиженных судьбой режиссёров современности. На счету 83-летнего автора всего четыре фильма. Какие-то проекты так и не нашли финансирования, другие отняли продюсеры. Даже «Закройте глаза», первую за 30 с лишним лет работу Эрисе, впервые показали лишь во внеконкурсной программе Канн, что очень расстроило постановщика.
Какие-то проекты так и не нашли финансирования, другие отняли продюсеры. Даже «Закройте глаза», первую за 30 с лишним лет работу Эрисе, впервые показали лишь во внеконкурсной программе Канн, что очень расстроило постановщика. И в новой работе мелькают все разочарования Эрисе. В 1990 году актёр Хулио Аренас Хосе Коронадо бесследно исчез со съёмочной площадки фильма «Прощальный взгляд».
По знаменитой лестнице в Одессе маршируют начищенные сапоги царских солдат. Вздергиваются винтовки. Раздается залп по мирной толпе — а затем еще один и еще. Толпа бежит в ужасе. Очередная пуля пронзает тело молодой матери. Ее осиротевший ребенок безмолвно кричит, а коляска с ним медленно катится по ступеням лестницы навстречу не смерти, но бессмертию «Броненосец Потемкин» Сергея Эйзенштейна. Четверо партизан, среди них женщина и совсем маленькая девочка-еврейка, поочередно, на немигающих крупных планах, пронзительно смотрят в камеру, а значит, и в зрительный зал. На их шеях петли, и полицай уже готовится привести смертный приговор в исполнение. Но пока это не произойдет, партизан Сотников успеет увидеть в наблюдающей за казнью толпе ребенка в буденновке — и улыбнуться ему самой горькой улыбкой на свете «Восхождение» Ларисы Шепитько. Это всего лишь три примера созданных отечественными режиссерами сцен, которые знает каждый настоящий синефил и которые преподают во всех киношколах мира. Всего лишь — потому что таких влиятельных сцен и эпизодов, диалогов и приемов, кинематографических идей и фильмов, снятых советскими и российскими режиссерами и вошедших в историю кино, десятки. Эйзенштейн, Кулешов и Козинцев в 1920-х заложили основные, по сей день бесконечно актуальные принципы монтажа и модальностей актерской игры. Тарковский научил мировое кино не только особой русской духовности, но и многозначительности сверхдлинных кадров. Герман задал стандарт броуновского движения угнетенной камеры в тесноте человеческих тел и затхлых пространств. Хуциев и Данелия представили образец создания свободного и честного кино в условиях несвободы и бесчестья. Шукшин своей самобытной, пластичной выразительностью киноязыка вдохновлял Фассбиндера. Идеи и находки Константина Станиславского и Михаила Чехова породили всю американскую актерскую школу — включая знаменитый Метод, до сих пор самый известный принцип существования артиста в кадре, сделавший звездами Марлона Брандо и Джеймса Дина, Аль Пачино и Роберта Де Ниро. Без фильмов Дзиги Вертова и вовсе не было бы документалистики, какой мы ее знаем В последние 20 лет, впрочем, упорно казалось, что эти бесспорные и сокрушительные успехи отечественного кино остались в прошлом — ушли в небытие вместе со всей системой советского кино. Исключения, конечно, были — однокадровый tour de force Александра Сокурова «Русский ковчег» прогремел на весь мир, фильмы Андрея Кончаловского и Андрея Звягинцева получали главные призы на крупнейших международных фестивалях а «Левиафан», «Елена» и «Нелюбовь» Звягинцева к тому же стали хитами артхаусного проката по всему миру , — но оставались именно что исключениями. Еще пять лет назад невозможно было предположить, что Россия как кинематографическая страна играет хоть сколько-нибудь важную роль в мировом киноконтексте. Более того, не было, казалось, никаких предпосылок для изменения этой ситуации — или хотя бы для того, чтобы присутствие российского авторского кино стало заметнее. Тем неожиданнее на первый взгляд то, что именно в последние два года, для всей мировой киноиндустрии ознаменовавшиеся проблемами, связанными с пандемией, российский артхаус вдруг начал переживать подлинный ренессанс. Это не преувеличение и не пустые слова. Если в случае с кино коммерческим и жанровым самым объективным показателем востребованности остаются кассовые сборы, то уровень фильмов авторских оценить всегда было сложнее — в первую очередь из-за того, что способов обратить на себя внимание широкого зрителя у них намного меньше, чем у картин массовых. В этих условиях главным мерилом качества артхаусного кино исторически остаются кинофестивали — в первую очередь самые престижные.
Но не во всем. Привели подсчеты: интересуются отечественным авторским кино 150-200 тысяч человек. При этом если четыре года назад весь арт-мейнстрим собрал 1,5 млрд рублей, в этом — всего около 700 млн, то есть наполовину меньше. Самые кассовые российские авторские фильмы последних двух лет — «Казнь», «Снегирь» и та самая якутская «Айта», которую месяц назад убрали из онлайн-кинотеатров, а потом лишили прокатки. Российскому кино также стало сложнее попасть на зарубежные фестивали, а это серьезно снижает его коммерческий потенциал. Продать картины за рубеж можно, нет «железного занавеса», такого, как был год назад, но цены упали раза в два, заявил продюсер Роман Борисевич. При этом производство сильно подорожало. Если два года назад усредненно авторские фильмы снимали за 50-70 млн рублей, теперь это минимум 70-120 млн, сказал в ходе дискуссии исполнительный директор фонда «Кинопрайм» Антон Малышев.
В Петербурге стартует марафон авторского кино
| Не для всех: программа фестиваля авторского кино «Арт-мейнстрим» | «Неслучайные люди» — авторское кино о газоспасателях Сосногорского газоперерабатывающего завода. |
| Как снимать авторское кино в России 2023-го? | «Неслучайные люди» — авторское кино о газоспасателях Сосногорского газоперерабатывающего завода. |
| 5 пабликов во «ВКонтакте» для тех, кому интересно авторское кино | Как рассказал Литвинов, посещаемость авторского кино в 2023 году составляет 500 тыс. человек. |
| В России кассовые сборы авторского кино сократились почти в два раза с 2019 года | Для меня отечественное кино — это потрясающий кинематограф, полный как классических шедевров, так и современных достижений. |
Артхаус и Нетленка | Авторское кино
| «Авторское кино жаждет быть увиденным»: Ирина Гурницкая — о фестивале «Мировой» и диалоге культур | Нам всегда нравились ребята вроде Триера, Джармуша и других творцов, снимающих так называемое кино не для всех. |
| Кино — не для всех | Артхаусное кино не рассчитано на широкую публику. |
| Кино не для всех? | Культура | ШколаЖизни.ру | Я не сторонник клипового кино: безусловно, экшен должен присутствовать, но я ратую за эпоху возрождения нашего классического кинематографа. |
| Кинофестиваль «Докер» соберет авторское документальное кино со всего мира | Если мы говорим про авторское кино, то наша коллективная ответственность — тех, кто пишет, снимает, прокатывает, — в том, чтобы люди вообще не разучились ходить в кинотеатр. |
| "Воздух" заработал 140 млн кассы | Многие считают, что в Каннах показывают сложное авторское кино «не для всех», но это не совсем так. |
«Квоты на дебютантов мы не вводили»
- Показали всем. Что заставило весь мир внезапно полюбить российское кино?: Кино: Культура:
- Список лучших арт-хаус фильмов |
- Курсы валюты:
- «Никто соревноваться с ушедшим «Кинотавром» не собирался»
- авторское кино
Авторское кино России - 20 лет Кинотавра в мини-рецензиях журнала Максим
Это, как сейчас говорят, кино не для всех. В европейских столицах оберегают кинотеатры для показа «другого», не коммерческого кино. Русский артхаус однозначно не для всех, здесь у каждого фильма есть своя уникальная атмосфера. Например, недавно здесь демонстрировали чрезвычайно спорный, не для широкого экрана фильм "Большое варево".
Список лучших арт-хаус фильмов
Год назад организаторы фестиваля "Зимний" задались целью вернуть интерес к российскому авторскому кино. Артхаус по-прежнему «кино не для всех», но при этом он настолько разнообразен, что каждый может найти в нем то, что ему понравится. просто не блокбастеры). Не стыдясь (Bez wstydu) 2012. Авторское кино не для широкой публики.
Самое читаемое
- Читайте также:
- Кино не для всех: 40 необычных фильмов смотреть онлайн
- 10. "Кожа, в которой я живу", 2011
- Авторское кино у нас есть. Режиссер «Войны Анны» Алексей Федорченко создает новую стилистику
- Спасение марсиан, советские дети и много музыки: каким будет новый фильм пятигорского режиссëра
- 10. "Кожа, в которой я живу", 2011
Фильмы для умных: краткий ликбез по артхаусному кино
| УЖАСЫ НЕ ДЛЯ ВСЕХ | ПОСТХОРРОР | АВТОРСКОЕ КИНО | ТОП 5 ЛУЧШИХ ФИЛЬМОВ (хорроры новой волны)! VOL.3 | «Докер» вырос из одноименного проекта показов авторского неигрового кино с целью исследования и демонстрации в России всевозможных жанров и форм мирового документального кинематографа как отдельного направления киноискусства. |
| авторское кино | Читать О чем рассказывали дебюты Voices Какое-то проклятие с этими терминами – элитарное кино, авторское кино, кино не для всех. |
| Показали всем. Что заставило весь мир внезапно полюбить российское кино?: Кино: Культура: | Третьим и, пожалуй, самым важным сущностным фактором для выживания авторского кино в России сегодня стала цензура. |
Александр Сокуров: «Сказка» – это доверие к зрителю»
Кино не для всех: 40 необычных фильмов смотреть онлайн. Для самых взыскательных киноманов и просто любителей всего сложного, странного и даже шокирующего — подборка самых необычных фильмов последних лет. «Повар» собрал 15 миллионов долларов в прокате США, что, конечно, ерунда по сравнению с какими-нибудь «Мстителями», но для авторского кино прямо-таки достижение. просто не блокбастеры). В ней удалось соблюсти баланс между зрительским кино и кино «не для всех», между новым кино и классическим. В европейских столицах оберегают кинотеатры для показа «другого», не коммерческого кино. Кино не для всех.
Неудобное кино: что происходит с авторским кинематографом в России
Но не во всем. Привели подсчеты: интересуются отечественным авторским кино 150-200 тысяч человек. При этом если четыре года назад весь арт-мейнстрим собрал 1,5 млрд рублей, в этом — всего около 700 млн, то есть наполовину меньше. Самые кассовые российские авторские фильмы последних двух лет — «Казнь», «Снегирь» и та самая якутская «Айта», которую месяц назад убрали из онлайн-кинотеатров, а потом лишили прокатки. Российскому кино также стало сложнее попасть на зарубежные фестивали, а это серьезно снижает его коммерческий потенциал. Продать картины за рубеж можно, нет «железного занавеса», такого, как был год назад, но цены упали раза в два, заявил продюсер Роман Борисевич. При этом производство сильно подорожало.
Если два года назад усредненно авторские фильмы снимали за 50-70 млн рублей, теперь это минимум 70-120 млн, сказал в ходе дискуссии исполнительный директор фонда «Кинопрайм» Антон Малышев.
Идеи и находки Константина Станиславского и Михаила Чехова породили всю американскую актерскую школу — включая знаменитый Метод, до сих пор самый известный принцип существования артиста в кадре, сделавший звездами Марлона Брандо и Джеймса Дина, Аль Пачино и Роберта Де Ниро. Без фильмов Дзиги Вертова и вовсе не было бы документалистики, какой мы ее знаем В последние 20 лет, впрочем, упорно казалось, что эти бесспорные и сокрушительные успехи отечественного кино остались в прошлом — ушли в небытие вместе со всей системой советского кино. Исключения, конечно, были — однокадровый tour de force Александра Сокурова «Русский ковчег» прогремел на весь мир, фильмы Андрея Кончаловского и Андрея Звягинцева получали главные призы на крупнейших международных фестивалях а «Левиафан», «Елена» и «Нелюбовь» Звягинцева к тому же стали хитами артхаусного проката по всему миру , — но оставались именно что исключениями.
Еще пять лет назад невозможно было предположить, что Россия как кинематографическая страна играет хоть сколько-нибудь важную роль в мировом киноконтексте. Более того, не было, казалось, никаких предпосылок для изменения этой ситуации — или хотя бы для того, чтобы присутствие российского авторского кино стало заметнее. Тем неожиданнее на первый взгляд то, что именно в последние два года, для всей мировой киноиндустрии ознаменовавшиеся проблемами, связанными с пандемией, российский артхаус вдруг начал переживать подлинный ренессанс. Это не преувеличение и не пустые слова.
Если в случае с кино коммерческим и жанровым самым объективным показателем востребованности остаются кассовые сборы, то уровень фильмов авторских оценить всегда было сложнее — в первую очередь из-за того, что способов обратить на себя внимание широкого зрителя у них намного меньше, чем у картин массовых. В этих условиях главным мерилом качества артхаусного кино исторически остаются кинофестивали — в первую очередь самые престижные. С тех пор этот интерес существенно угас — вместе с уровнем российского кино, которое ассоциировалось у отборщиков из-за рубежа максимум с четырьмя-пятью именами режиссеров, которые во многом, как, например, Александр Сокуров состоялись еще в советское время. В 2010-х попадание даже хотя бы пары лент из России в Канны или Венецию уже считалось большим успехом, а появление и признание мировой публикой такого молодого режиссера, как Кантемир Балагов , стало сенсацией.
И только в 2021-м и начале 2022-го в программах крупнейших фестивалей мира оказалось сразу 18 российских фильмов — и это не считая короткометражных картин. У выпускницы Санкт-Петербургской школы нового кино получилась 20-минутная брутальная кинопоэма о тревожных днях и безумных ночах молодежи, обитающей на задворках большого города и большой истории пусть даже один из персонажей и пытается отобраться в состав олимпийской сборной. Вебер более чем удалось даже на уровне образов передать само ощущение жизни юных россиян, выразить его в пластике актерской игры и визуального ряда, и нет ничего удивительного в том, что эту выразительность оценили в Берлине, наградив «Трэп» «Золотым медведем» — к слову, первым для России в короткометражном конкурсе с 1999 года, когда приз завоевал «Фараон» Сергея Овчарова. На том же февральском Берлинале немало внимания прессы и зрителей привлекли и отечественные полнометражные фильмы.
В первую очередь это касается картины Александра Золотухина «Брат во всем», участвовавшей во второй по престижности секции фестиваля «Встречи». Ученик Сокурова снял пронзительную драму о братьях-близнецах, которые мечтают стать военными летчиками, — вот только их тесная, манифестирующаяся почти на телесном уровне связь не способствует отличной учебе в авиационном училище. Пространство кадра в «Брат во всем» нередко заливает тревога, но Золотухин уворачивается от прямой дидактики, избегает прямых политических высказываний, вместо этого раз за разом фокусируясь на поэтике как родственных отношений, так и полета. На фоне в целом не самой яркой программы Берлинале-2022 этот фильм смотрелся одним из самых цельных.
Положительными рецензиями встретили и показанный в берлинской программе «Панорама» фильм «Продукты 24» Михаила Бородина — страшную сказку о несвободе, основанную на реальной истории «гольяновских рабов» — мигрантов из Средней Азии, годами бесправно и под угрозой насилия живших и работавших в обычном продуктовом магазине на окраине Москвы. Бородин разворачивает сухие строчки криминальной хроники в жесткую и визуально завораживающую драму, которая по-настоящему раскрывается уже после освобождения его героев из рабства и возвращения в родной Узбекистан, не более уютный, чем безжалостная столица России. Не обошелся без российского кино и проходивший в виртуальном формате и с сокращенной программой Берлинале прошлого года: в секции «Форум» был показан дебют Юлдус Бахтиозиной «Дочь рыбака» — один из самых оригинальных фильмов фестиваля, красочная феминистская фантасмагория о превращении юной продавщицы рыбного ларька в настоящую царевну. По Бахтиозиной, впрочем, и в мире царевен царит исконно российская, пусть и принимающая довольно эксцентричные формы бюрократия.
Гротеск и абсурд, большой советский стиль и татарское барокко по определению самой постановщицы сплетаются в одну из самых необычных картин русской жизни — увиденной женщиной, отказывающейся от диктата вековых социальных ролей. Об уникальности авторского взгляда российских режиссеров много говорили на Каннском фестивале прошлого года Именно здесь была одержана самая значительная за последнее время победа отечественного кино.
Вознесенский говорил: «Мы растворяемся в людских количествах».
Вот что было важно: раствориться, открыться людям. Это завладевало людьми, но постепенно «мы» стало деградировать. Не потому, что наступил застой, не оттого, что захлебнулась перестройка, просто не могло длиться вечно.
Сегодня прикладные смыслы все чаще превращаются в смыслы-символы, в то, чего невероятно боялся Тарковский. Он сам не любил «Иваново детство», потому что там очень много было, как ему казалось — и не без оснований, — смыслов-символов. Хотя Туровская ему на это отвечала: чем еще, если не символом, можно назвать то, как в финале «Ностальгии» Янковский несет свечу.
На это трудно ответить, потому что баланс всегда существует. Но речь о том, когда весь фильм становится символизацией смысла, работает на нечто очень конкретное. На то, что нам хотят сказать авторы, и мы это понимаем.
Исчезает то, что я назвал бы пространством смысла. Настоящий кинематограф никогда не вываливает вам смыслы. Я помню свои ощущения от фильма «Мой друг Иван Лапшин»: это был шок от того, что я встретился не со смыслом, а с пространством смыслов, в котором я, честно говоря, разбираюсь до сих пор.
У меня был опыт большой развернутой статьи, посвященной Герману и его трилогии — «Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», — и сейчас я решил снова вернуться к этому кинематографу. И он вдруг совершенно по-иному для меня открылся, потому что это пространство смыслов. А вот кинематограф, который мы видим, — не говорю о конкурсной программе, а вообще сегодня, — это кинематограф смыслов, но не пространства смыслов.
В котором можно было бы существовать, с которым можно было бы взаимодействовать. Вот этого мне сегодня не хватает. При этом одним из последних больших впечатлений для меня стал «Снегирь» Бориса Хлебникова.
Хоть его и пытаются сейчас в интернете раскладывать именно на смыслы-символы — столкновение поколений и так далее, но этот фильм гораздо интереснее и глубже. Там не герои-символы, не эпизоды-символы. Они складываются в художественное пространство, в котором интересно существовать и обретать смыслы.
Вот это мне кажется чрезвычайно важным. Вот почему мы зовем Льва Маратовича в жюри! Прежде чем возложить ответственность на продюсера Наталью Дрозд, хочу еще раз уточнить свои слова, сказанные в начале нашей встречи.
У меня не было никакого оптимизма по поводу состояния российского авторского кино. Я имел в виду лишь то, что долгое время российское кино — и авторское тем более — жило само по себе. Никто им не интересовался.
Авторы делали то, что хотели. Потом потихоньку начали появляться какие-то правила, которые воспринимаются болезненно, как и все любые ограничения. Материться нельзя, на ту или другую тему снимать нельзя, сейчас еще больше чего-то нельзя.
Но чем больше государство и общество стали интересоваться кино, тем яснее, что этот подход — «я художник, я так вижу», «что хочу, то и ворочу» — больше не работает. Не только с точки зрения цензуры, но и с точки зрения все той же ответственности. Сегодня мы оказались в мире, который ускользает от прямого отображения, а у людей потребности узнавать свои страхи и переживания в фильмах никуда не делись.
И мы все оказались в ситуации огромного выбора. Как с ним справляться — новым авторам или старым, это и есть сущностный предмет дискуссии. Если мы не подберем ключи к новой реальности, если не найдем те образы, те смыслы, чтобы отображать, что с людьми происходит, никто не будет смотреть это кино.
Но перейдем к практической стороне дела. Мне интересно спросить Наталью как человека с международным продюсерским опытом: чем отличается работа с европейскими фондами? Сколько там творчества, а сколько монотонного труда, бюрократии, участия в питчингах и прочего?
Наталья Дрозд. Я не досконально это знаю, я же всегда работала через иностранных продюсеров. Но многие знают, например, Симону Бауман, главу German Films.
Она мне примерно год назад сказала, что изо всех немецких картин, которые появились на основных международных фестивалях, ни одна не была поддержана государственными институциями. Потому что — фильтры. Система, которая была построена, автоматически выкидывает все новое, яркое, авангардное и смелое.
Знаю, что в Германии со следующего года меняют эту систему. Все, что мы сейчас здесь видим благодаря Стасу и нам всем, было сделано года два-три назад. А сегодня мы находимся в ситуации тотального хаоса.
Естественно, я говорю про себя, но есть ощущение, что можно продвигаться только маленькими шажками и постоянно оглядываться. Потому что большие шаги могут быть фатальными или вообще не туда. Приходится делать все на ощупь.
Сейчас снимать на сверхактуальные темы невозможно. Даже и неправильно. Не в смысле цензурных ограничений, а потому, что мы каждый день имеем дело с какой-то новой реальностью, с какой-то новой горячей точкой.
Ситуация двух- или трехлетней давности — ситуация максимального благоприятствования. Это говорю как человек, которому повезло запуститься с неким количеством фильмов в то время. Свобода и ответственность были фантастические.
В Европе очень все бюрократизировано, там сложно развитая система фондов. И это в каком-то смысле здорово, потому что там дают много денег, например, на написание сценариев, чтобы сценарист мог спокойно работать, чего у нас не было и уже вряд ли будет. Но при этом мы все равно, несмотря на постоянные противопоставления, живем в едином мире.
Просто там другие ориентиры и ценности: есть повестка — и будь добр, вот это и это должно быть в кино. Есть то, что у нас в принципе запрещено, а у них обязательно надо показать. Тоже порой доходит до смешного.
И уж точно не способствует творчеству. Трафареты накладываются везде: просто у кого-то кружочек, у кого-то квадратик. А свободы нет нигде, честно говоря.
Ситора Алиева. Это созвучно с тем, о чем говорил Лев Маратович. Если вульгаризировать и упростить: во всем мире наблюдается кризис смыслов.
Весь мир зашел в тупик, не знает, зачем он живет, и поэтому полыхает. Мир не зашел в тупик. Мир как раз научился гениально существовать без смыслов.
Это мы не умеем. Не знаю, действительно ли это наша специфика, но мы не научились, постмодерна у нас не было. Я обычно привожу пример невероятно выразительный.
Наверное, все знают, как выглядит банджи-джампинг, изобретенный новозеландцами. Дело в том, что после Второй мировой войны весь мир оказался на краю. Мишель Пуакар в фильме «На последнем дыхании» Годара говорил, что он выбирает не грусть, а небытие.
Это честнее. И Запад это сделал. Это мы обратились к жизни, потому что решили, что все кончилось.
А на самом деле ничего не кончилось — все только началось. И Запад прошел очень большой путь, приведший к постмодерну. Мы же упорно не понимаем, что это такое, а это — банджи-джампинг.
Прыжок в пропасть и обратно. Запад в этом смысле действует мастерски, я бы не стал их осуждать. Я посмотрел новый фильм Кристи Пую, так вот он, как мне показалось, как раз в судорожном поиске новых смыслов.
И другие большие авторы. Правда, пока я там новые смыслы не обнаружил. Может, просто мало видел.
Исчезают замечательные арт-площадки В ближайшие полгода реконструкция обесточит две главных арт-площадки: «Художественный» и «35 мм». Крыши на неопределенное время лишатся десятки кинофестивалей. Уже известно, что проведение одного из лучших арт-показов «2 in 1» под вопросом. Столица с многомиллионным населением несет безвременные утраты, один за другим теряя центры, в которых представлено искусство кино, а не только попкорновая жвачка. Печальная тенденция: театры электрических иллюзий уходят в никуда.
Их место занимают сетевые многозальники в торговых моллах. По мнению московских чиновников, зрителю «удобно» смотреть кино после того, как он «закупился» и пообедал. Коммерческие «многостаночные» киносети выжимают кассу, по сути, работая на миллионную толпу. Не поспоришь с Каролем Буншем: «Толпу легче обмануть, чем одного человека». А у нас работает закон отрицательной селекции, отбраковывается все штучное.
Да, в Москве преображаются парки, создаются цивилизованные зоны отдыха. Но стоит ли перечеркивать традицию культпохода в кино? Правильно ли приравнять кинотеатр к супермаркету, а фильмы исключительно к товарам широкого потребления? В европейских столицах оберегают кинотеатры для показа «другого», не коммерческого кино. В них отлаженно работает система абонементов, они становятся центрами студенчества и продвинутой публики разных возрастов.
Там все еще актуален постулат Гете: «Нас создает и формирует то, что мы любим». Давайте посмотрим, что происходит с популярными центральными киноплощадками. Открылся более ста лет назад, и вскоре в связи с наплывом зрителей был перестроен архитектором Шехтелем. Число мест увеличили до 900, помимо бархатных лож «для вельмож», отстроили галерку для бедноты. На эстрадной площадке перед началом фильма достопочтенную публику ублажали артисты и музыканты.
В 20-е «Художественный» — главная премьерная площадка.
Кинофестиваль «Докер» соберет авторское документальное кино со всего мира
«Неслучайные люди» — авторское кино о газоспасателях Сосногорского газоперерабатывающего завода. Артхаусное кино не рассчитано на широкую публику. В интервью Forbes Life режиссер рассказал, как получать деньги на авторское кино в России (сложно) и что значит для него попадание фильма про «Норд-Ост. Обычно сходятся на том, что это кино «не для всех», фильмы, не рассчитанные на массовую аудиторию. Что делает авторское кино с порнографией? Лишает ее наивности и однозначности. В лучших фильмах больших режиссеров порнографические эпизоды существуют не для того, чтобы возбудить публику, а для чего угодно другого: чтобы утомить зрителя, поговорить с ним о.