Теракт на Дубровке – террористическая акция в Москве, длившаяся с 23 по 26 октября 2002 года, в ходе которой группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила и удерживала заложников из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в Театральном центре (ТЦ). Мы уже говорили с актером детской труппы «Норд-Оста» о том, что он видел и чувствовал во время захвата. К 20-летию трагедии RTVI публикует фрагменты воспоминаний заложников. 10 лет спустя, Прошло 10 лет со дня страшной трагедии. Он до «Норд-Оста» был для меня персоной неизвестной, я за него никогда не голосовала, потом я про него узнала и за него не голосую».
Список жертв Норд-Оста
В докладе общественной организации «Норд-Ост», по этому поводу говорится: «Неприемлема ситуация, когда ответственность рядового сотрудника превышает ответственность руководителей ведомств, которые не смогли предотвратить трагедию на Дубровке. В Москву съездила всего один раз, через три года после «Норд-Оста», зашла в зал снова, закрыла какие-то эмоциональные вопросы и восстановила то, что не помнила. Более 20 лет прошло с тех пор, как 26 октября террористы захватили Театральный центр на Дубровке, в нем шел мюзикл "Норд-Ост". По «Норд-Осту» надо открывать новое дело против тех, кто возвел «правило третьего дня» в неписаный преступный закон.
«Я помню, как понял, что мы все оттуда не выйдем живыми»: воспоминания заложника «Норд-Оста»
Группа чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым оккупировала здание театра на Дубровке. Спецоперацию по освобождению людей начали только на третий день, в результате погибли 130 человек и уничтожены 40 террористов. Террористы обсуждали захват заложников в Москве еще летом 2002 года. Боевики требовали вывести российские войска из Чечни. И чтобы российские власти четко услышали их требование, террористы решили захватить здание с большим количеством людей. Они ходили по концертным залам и театрам с камерами, снимали проходы и систему охраны. В итоге выбор пал на Театральный центр на Дубровке — он находился недалеко от центра Москвы, у него вместительный зал и мало производственных помещений. Вечером 23 октября три микроавтобуса с боевиками подъехали ко входу в театр. Вскоре начались выстрелы.
О захвате заложников вся страна узнала уже через несколько часов: федеральные каналы вышли с экстренными выпусками с места событий. Журналистам удалось даже поймать несколько человек — тех немногих, кто успел сбежать из театра в первые минуты захвата. А съемочную группу НТВ и вовсе пустили внутрь театра. Террористы хотели, чтобы их сняли — им нужно было рассказать о своих требованиях, показать смертниц и заложников. Основная группа террористов заняла концертный зал, другие стали проверять остальные помещения театра. Они находили людей и сгоняли их к зрителям — всего в заложниках оказались 912 человек. Террористки-смертницы усаживались между зрителями, демонстрируя свои пояса, начиненные взрывчаткой. В это время другие боевики расставляли по залу бомбы.
Но к моменту появления видимости газа почти все уже были в отключке. Только несколько человек смогли подняться со своих мест и попробовать выйти из зала, но были загнаны обратно, так как вокруг шел бой. Мой эпизод памяти — это момент пробуждения после штурма это я вспомнил уже при восстановлении памяти. Вроде все кончено: вижу полупустой зал, выносят людей, убитые террористы. Бойцы «Альфы» делают фотографии с убитыми террористами… Вцепившись в меня с двух сторон, спят Вика и Маринка только благодаря этому меня не пристрелили как возможного террориста, ведь на мне была куртка боевика, надетая на меня в первый вечер.
Я думаю: «Слава богу, все закончилось…» Эпизод 15 Открываю глаза. Мир вверх тормашками… Перед глазами задница в камуфляже: то удаляется, то приближается… Кто-то меня несет вверх по лестнице. Сознание уходит… Эпизод 16 Сквозь пелену небытия проступает склонившееся небритое лицо кавказца, изо всех сил бьющего меня по лицу и приговаривающего: «Сказжиы какъ тэбя зовутъ! Сказжы хотъ што ныбудъ! Вроде видел всех террористов мертвыми… Но, блин, была же камуфлированная задница… Неужели это все продолжается?
Неужели кто-то из террористов, спасаясь, прихватил меня как щит… Врач оказался осетином. В этом госпитале почти все врачи грузины и осетины. Спасибо вам большое, что вы есть. Спасибо, что спасаете жизни. И, пожалуйста, извините нас, что часто в повседневной жизни мы думаем националистическими шаблонами.
Лежу под простыней в палате. Из одежды на мне только носки в испражнениях из оркестровой ямы и алтайские амулеты. Вся одежда, разрезанная, валяется рядом. Заворачиваюсь в простыню, выхожу в коридор. Людно, суета, больные кто в чем.
Медсестра говорит, что я могу из лифтового холла позвонить домой. Иду как призрак, обернутый в простыню, к лифту. Там висит старый телефон. Думаю, где взять монетку. Кто-то говорит, что телефоны работают без монет.
Звоню домой… Трубку берет подруга из Екатеринбурга. Я не понимаю, куда звоню. Она подзывает мою маму — мама не может говорить от слез и передает трубку брату. У меня вопрос за вопросом… Спрашиваю: «Все ли живы? Как Наташка?
Как Вика? Как Андрей? Поворачиваюсь к двери, думаю: «Надо позвонить домой». О том, что только что звонил, уже забыл. Звоню, трубку берет брат.
Я ему сразу сообщаю, что я жив, и начинаю выпытывать, все ли в порядке с друзьями… Его ответы кажутся мне напряженными, думаю, что он меня обманывает — из того ада нельзя было выбраться живыми… Брат не выдерживает и говорит, что я уже пятый раз звоню домой, что с друзьями действительно все в порядке, а напряженность только от того, что ему тяжело это отвечать в пятый раз… Говорю брату, что не помню, из какой палаты пришел. На что он мне говорит разумную вещь, мол, иди в любую — там все такие и никто не помнит… Я иду, но захожу в женскую палату. Подходит медсестра и отводит меня в мою палату. Честно говоря, с трудом помню… Помню только множество людей, множество камер, всеобъемлющую любовь ко всем людям… И дичайшую ненависть к журналистам, так как в больнице мы уже успели посмотреть ту ахинею, которую несли по всем каналам, включая Euronews и какой-то еще из западных. То, что все российские каналы страдали словесным поносом, упоминать вообще излишне.
Когда выходил из больницы, случилось подвернуться украинским журналистам. Не помню, что мне показалась в задаваемых вопросах подозрительным, но камеру я им не разбил только потому, что меня удержал брат. Помню только дикое раздражение и готовность порвать всех информационных спекулянтов в клочья… Эпизод 19 Уже в понедельник, то есть на следующий день после выписки, я пошел на работу. Все с тем же чувством всеобъемлющей любви к людям. Поделился со всеми радостью того, что выжил, и продолжил выполнять свои служебные обязанности.
Так же пошел на работу и во вторник. Но вот вечером вторника я сижу и понимаю, что не помню ни вторника, ни понедельника, ни воскресенья… Помню только очень маленькие отрывки из этих дней. Помню, что говорил с людьми, но совершенно не помню, о чем. А работа связана с переговорами. Записных книжек никогда не вел, зачем?
И так все дословно помнил, два раза услышанный набор цифр навсегда заседал в голову… Темный осенний вечер. Я сижу в офисе с телефонной трубкой в руках и не помню, с кем я только что поговорил. Меня пронзил ужас. Я в одну минуту понял, что мозги, которыми я тихо гордился, больше не являются моей гордостью. Я испугался, что, выйдя с работы, я не доеду до дома, так как забуду, кто я, где живу, куда еду… Мой страх заставил меня позвонить домой, и, объяснив, что со мной и моей памятью, попросить забрать меня с работы.
Последующие несколько дней я ездил по Москве только с сопровождающими лицами. Я очень благодарен подруге из Екатеринбурга, которая приехала поддержать нашу семью и меня во время этих событий. Она фактически выполняла роль поводыря по Москве в те несколько дней, пока я не лег снова в больницу. Помню, что за эти 10 дней дважды попадал под легковые машины. Помню чувство абсолютно пустой головы, когда единственной мыслью была упорная мысль подумать о чем-нибудь.
Дикое чувство для человека, у которого всегда шло минимум два-три потока мыслей, осознать, что твоя голова пуста и ни о чем не думает… Сейчас думаю, но думаю только скудным одним потоком. Остались только смутные воспоминания о том, что думать можно полноценно. Хотя врачи попытались успокоить, что постоянный поток не свойственен людям и что идти больше чем по одному потоку не является нормой… Эпизод 21 Мистика со сбивающими меня машинами проявилась в полной мере на таможне, куда я поехал передавать дела другому сотруднику нашей компании. Меня там сбило грузовиком в том месте, в котором фактически невозможно наехать на человека. Действие произошло между таможенными пакгаузами, расстояние между ними около 50 метров, машины ездят посередине.
Мы шли вдоль пакгауза, когда я почувствовал сильнейший удар. Как мне показалось — со всей дури кулаком в левое плечо. Отлетев на товарища, я сбил его с ног.
По мнению ФСБ, в ходе подготовки к проведению террористической акции была определена форма акции — захват нескольких сотен заложников в отдельном здании во время культурно-массового мероприятия и взрыв начинённых взрывчаткой автомобилей в местах массового скопления мирных граждан. В захвате должны были участвовать около 50 вооружённых боевиков, половиной из которых, что было отличительной чертой акции, должны были стать женщины-смертницы. По поручению Шамиля Басаева ответственной за вербовку женщин в отряд смертниц, их проживание, а также за выбор места для совершения теракта была назначена Ясира Миси Виталиева , служившая поваром в его отряде. За доставку оружия и боевиков, а также их размещение и передвижение по Москве отвечали Руслан Эльмурзаев и Асланбек Хасханов. Дата исполнения акции была назначена на 7 ноября 2002 года — День согласия и примирения. Оружие[ править править вики-текст ] Доставка оружия в Москву началась практически сразу после принятия решения о проведении теракта.
Основная часть оружия перевозилась в КамАЗе под грузом яблок, но по дороге грузовик сломался. Перегрузить оружие в другой грузовик не представлялось возможным, поэтому Эльмурзаев дал команду перевезти оружие в багажниках легковых автомобилей « Жигули », прикрывая груз яблоками. Груз оружия насчитывал 18 автоматов Калашникова ; 20 пистолетов Макарова и Стечкина ; несколько сотен килограммов пластита ; более 100 гранат. Часть пластита ушла на изготовление 25 взрывных устройств, оборудованных под пояса смертников. Участие в изготовлении взрывных устройств принимал поселившийся в доме как гость Арман Менкеев, вышедший в отставку в декабре 1999 года майор ГРУ и специалист по изготовлению взрывных устройств. Руслан Эльмурзаев в августе 2002 года взял два кредита в Прима-банке на общую сумму около 40 тысяч долларов США. Основная часть суммы пошла на приобретение двух подержанных микроавтобусов « Форд Транзит » и « Фольксваген Каравелла ». Также в августе Эльмурзаев и Хасханов в районе станции метро « Пушкинская » встретились с проживающим в Москве с 1994 года Ахъядом Межиевым, который был завербован ими в феврале 2002 года в Ингушетии. Также по требованию Асланбека Ахъяд вместе со своим братом Алиханом арендовали гараж на Огородном проезде , 20-а.
Позднее здесь тоже был устроен склад оружия и взрывчатки [8]. В начале октября из Ингушетии в Москву на КамАЗе, гружённом арбузами, были доставлены 3 взрывных устройства большой мощности, переделанных в Чечне из артиллерийских 152-миллиметровых снарядов и замаскированных в воздушных баллонах тормозной системы КамАЗа, так называемые ресиверы. Для конспирации грузовик сделал остановку в районе пересечения МКАД с Варшавским шоссе , где ночью «воздушные баллоны» были сняты с грузовика и перегружены в автомобиль « ВАЗ-2109 » Межиева, который доставил их в гараж на улицу Академика Пилюгина. Террористы[ править править вики-текст ] Для исполнения теракта были отобраны 21 мужчина и около 20 женщин. Возраст смертников составлял от 16 до 42 лет; большинству было от 20 до 23. Для обеспечения девушек жильём Ясира Виталиева, используя поддельный паспорт на имя Хавы Эрбиевой, через агентство недвижимости «Калита-Град» заключила договор аренды трёх квартир на октябрь по адресам: Воронцовская улица , дом 22; Фестивальная улица , дом 15; Элеваторная улица , дом 4, корпус 1. Таким же образом были отобраны квартиры для проживания мужской части террористической группы. Эльмурзаев использовал для проживания квартиру на Элеваторной улице. Мовсар Бараев, используя подложный паспорт на имя Шамильхажи Ахматханова, устроился в квартире на Веерной улице , дом 30, корпус 2.
Некоторые девушки летели к месту теракта на самолёте из Ингушетии. По прибытии люди рассредоточились по квартирам по 4-5 человек в каждой. Оружие, боеприпасы и взрывчатка, часть которого хранилась на Огородном проезде, а часть — в посёлке Чёрное, также были рассредоточены по нескольким квартирам в Москве. Для этого лучше всего подходили концертные залы и театры. После долгого отбора террористы остановились на трёх точках: Московский дворец молодёжи , Театральный центр на Дубровке , где шёл мюзикл « Норд-Ост », и Московский государственный театр эстрады с мюзиклом « Чикаго ». Ясира Виталиева под видом любительницы мюзиклов вместе с сообщницей или сообщником прошлась с видеокамерой по всем этим местам. Её задачей было разведать систему охраны, расположение внутренних помещений, подходы к зданию. После совещания Эльмурзаев принял решение организовать захват заложников в здании Театрального центра на Дубровке, который находился недалеко от центра Москвы, имел большой зрительный зал и малое количество прочих помещений. Теракт у ресторана «Макдоналдс» 19 октября[ править править вики-текст ] За организацию взрывов заминированных автомобилей отвечал Асланбек Хасханов.
Для выполнения террористической акции в одном из техцентров по ремонту автомобилей в бензобаки ставилась перегородка, которая делила бак на две части — в одну часть заливался бензин, чтобы автомобиль мог эксплуатироваться в обычном режиме, а во вторую половину закладывалась взрывчатка. Когда машины были подготовлены, было решено, что сначала должны состояться взрывы, а потом — захват театрального центра. Были выбраны места для совершения терактов: Концертный зал имени Чайковского — « ВАЗ-2108 », приобретённый в августе-сентябре Ахъядом Межиевым. Ресторан « Макдоналдс » на улице Покрышкина — « Таврия », приобретённая, по некоторым данным, тем же Межиевым. В тот же день, 18 октября 2002 года , Аслан Масхадов дал интервью французскому агентству Франс-Пресс , в котором заявил об активизации своих связей с наиболее экстремистскими лидерами чеченских террористов. Отвечая на вопросы агентства, Масхадов объяснил радикализацию своей позиции отказом Запада поддержать его.
До этого были страшные взрывы домой в 1999 году на Каширском шоссе и Волгоградском проспекте, ставшие одной из предтеч Второй Чеченской. Но это был скрытый террор. Никто не видел лиц тех, кто это сделал.
Виновные оставались за кадром. Дубровка — совсем другая история. Этот теракт готовили почти год. Почему «Норд-Ост»? Это был самый модный и разрекламированный шоу-проект того времени. Премьера состоялась за год до трагедии — в октябре 2001-го. В качестве предполагаемого места захвата боевики, согласно результатам расследования, рассматривали и Московский дворец молодежи, и Государственный театр эстрады. Выбрали Дубровку — там самый большой зрительный зал и почти не было охраны. Это были времена без обязательных рамок-металлоискателей на входе и досмотра личных вещей.
Боевиков в Москву, как обнародовали правоохранители позднее, доставляли небольшими группами и селили в съемных квартирах. Взрывчатку и оружие перевозили в багажниках легковушек. К середине октября 2002 года все для нападения на Театральный центр на Дубровке было готово. Я подумала еще: идет такой патриотический спектакль, что они здесь делают? Чеченки буквально испепеляли взглядами. Особенно я запомнила одну из женщин: она смотрела в упор, у нее были абсолютно черные зрачки», — вспоминает в беседе с корреспондентом интернет-издания «Подмосковье сегодня» одна из бывших заложниц Виктория Кругликова. Второе отделение мюзикла началось с танца летчиков. Артисты отбивали чечетку, когда на сцену из зала вдруг запрыгнул человек в камуфляже и в маске. Сделал несколько предупредительных выстрелов вверх.
Зрители были уверены, что так и надо.
«Норд-Ост» задул в марте. Кто стоит за самым масштабным терактом последнего двадцатилетия
| «Норд-Осту» 20 лет: фотохроника трагедии на Дубровке | Лидеры организации «Норд-Ост» выступали с докладом в ОБСЕ, выиграли дело в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. |
| Очевидица теракта в "Крокусе": "Я сразу вспомнила "Норд-Ост" — 25.03.2024 — Статьи на РЕН ТВ | «Норд Ост», Беслан, Буденновск, «Крокус сити холл» и взрывы домов. |
| Бывшие заложники и родственники погибших рассказали о теракте на Дубровке - | Спустя полгода после трагедии Аркадий вместе с мамой снова пришли в театральный центр на Дубровке, чтобы увидеть «Норд-Ост». |
| «Мы идем умирать»: что произошло на Дубровке в «три черных дня» ровно 19 лет назад | Трагедия "Норд-Оста" показала и расчеловечивание общества, сформировавшегося в безумные 90-е годы, когда русским показали, что якобы можно всё. |
| "Норд-Ост". Без цензуры и вранья | ощущать свою страну как большую духовно единую семью. |
20 лет теракту на Дубровке. Как убивали мюзикл «Норд- Ост»
| От Норд-Оста до Крокус Сити Холла. Самые громкие теракты в Московском регионе | Трагедия "Норд-Оста" показала и расчеловечивание общества, сформировавшегося в безумные 90-е годы, когда русским показали, что якобы можно всё. |
| Трагедия на Дубровке: двадцать лет теракту на мюзикле «Норд-Ост» | — В самом сердце России, в Москве, они с легкостью захватили 916 зрителей и участников труппы «Норд-Оста». |
Содержание
- Наши проекты
- «Норд-Ост»: как было на самом деле?: ruscesar — LiveJournal
- 20 лет теракту на Дубровке. Как убивали мюзикл «Норд- Ост» — Петропавловск News
- «Норд-Ост»: как было на самом деле?
- Как все начиналось
58 часов кромешного ада под названием «Норд-Ост»
Теракт на Дубровке – террористическая акция в Москве, длившаяся с 23 по 26 октября 2002 года, в ходе которой группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила и удерживала заложников из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в Театральном центре (ТЦ). «Норд-Ост»: 21 год со дня теракта – Москва 24. Мы уже говорили с актером детской труппы «Норд-Оста» о том, что он видел и чувствовал во время захвата.
«Норд-Ост»: «Вот она, смерть, а вот она, я…»
За десять лет все, кто был участниками событий, поняли, что ждать что-то от нашего дорогого и любимого правительства нечего. Вспоминать о серьезном просчете руководства страны, провале спецслужб и бездарном проведении операции по спасению не хотят. Недавно в Страсбургском суде люди что-то смогли отсудить, а толку? Я уверен, что никто ничего не получит. Я не ждал, не буду ждать и не нуждаюсь. Уехать хотелось много раз, хотелось ребенку дать хорошее образование, чтобы было не так холодно, но есть глупое дурацкое понятие — родина. Пусть кричат — уродина, но она нам нравится».
Сергей Будницкий 59 лет, администратор типографии «Тот день был с самого начала хмурый, лил дождь, с утра одни неприятности — не было воды, не было света, внучка четырехлетняя плакала. Шли втроем: я, двенадцатилетняя дочка и тринадцатилетняя сестра зятя — мы получили билеты как участники переписи населения. У нас в Измайлово 250 было таких счастливчиков. Сидели в первом ряду. После первого акта мы поели дорогого мороженого, я выпил коньяку. В начале второй части на сцену вышел чеченец в черной балаклаве и в бордовой куртке, столкнул артистов в зал, по рядам пошли шахидки.
Били людей прикладами. Начали проверять документы, забрали мобильные телефоны, потом их вернули и просили звонить домой, призывать знакомых выходить на Красную площадь с требованием прекратить войну в Чечне. Какие-то люди начали предлагать деньги за освобождение, и нескольких мусульман даже отпустили. Я сначала позвонил другу-милиционеру: «Петрович, скажи Гальке моей жене , что мы попали». Я в 1970-х служил в Эстонии в полку Джохара Дудаева, поэтому знал немножко психологию чеченцев и мне было проще общаться. Рядом с нами стояла шахидка Света, хотя у нее, наверное, другое имя было.
Неплохая, она рассказывала о своих обычаях, об исламе. Я же попросил Бараева отпустить девчонок, а он сказал, что у них тринадцатилетние уже детьми не считаются. В первую ночь они стреляли несколько раз по рядам холостыми. Первое время в туалет водили наверх, а потом устроили его в оркестровой яме. Сначала приходилось залезть на стул, потом на рампу, потом спускать ноги на барный стул, дальше на второй стул, потом еще на один и потом только на пол. Оркестрантов посадили в первые пять рядов.
Рядом со мной сидел тромбонист Миша Дерюгин, он ростом был под метр восемьдесят пять, поэтому сидел, как кузнечик. Скоро появился Рошаль, он вместе с коллегами делал уколы. На второй день террористы начали раздавать шоколадки из буфета. Соки кидали прямо в зал, поэтому доставались они первым рядам, иногда попадали по головам людей, которые спали. На третий день утром Бараев был очень злой, начали чуть ли не расстреливать людей. Почему-то выбрали пятый ряд с четвертого по десятое место.
Один из чеченцев выстрелил в живот Тамаре Старковой. Бараев сразу сказал: «Это случайный выстрел». Старкову увезли врачи, а ее муж с дочкой не спаслись. Дочка моя в то время проходила в школе «Отцов и детей». И вот она сидит и говорит: «Эх, знала бы, взяла бы с собой книжку, а то сейчас как рванет — и ни отцов, ни детей не будет». К вечеру Бараев прибежал довольный, кричал, что все их условия будут выполнены.
Боевиков охватила эйфория, они сели на сцену и начали ножками болтать. Я припас бутылку воды за спиной и платки. Двое боевиков сидели на сцене, патроны набивали в обойму, скотчем приматывали взрывчатку. Сверху в это время пошел небольшой дымок, мы намочили платки и легли за кресла. Потом — резкая вспышка и сильный взрыв, и я тут же вырубился. Проснулся я только в субботу в больнице.
Лежал вместе с семидесятитрехлетним бомжом, который постоянно отвязывался от кровати. Он кроме матерных слов ничего не знал. В воскресенье меня отвезли к остальным заложникам. В «Склифе» врачи относились к нам так, что могли в три ночи за кефиром сбегать. Потом я вернулся на завод родной и до рабочего места шел час, подходили даже незнакомые и говорили: «Молодец, что остался жив».
Можно было набрать кому угодно: друзьям, родным, коллегам по работе, чтобы те передали обращения боевиков. Жена была на седьмом месяце беременности, она очень растерялась, позвонила в редакцию, там не спали…Вся Москва не спала. Но что могли журналисты в такой ситуации? Только передавать информацию. Та моя знакомая девушка, кстати, в итоге погибла», — заключает наш собеседник.
Три дня Россия не отходила от экранов телевизоров. Показывали снятое внутри здания видео: мужчины и женщины в черных балаклавах с закрытыми лицами на фоне алого бархата зрительного зала с рассеянными по периметру бусинками-заложниками. Одна из них контролировала наш ряд. Все также смотрели, как входил в зал Иосиф Кобзон, согласившийся вести переговоры с захватчиками, затем детский доктор Леонид Рошаль. Им удалось убедить бандитов, чтобы на свободу выпустили нескольких женщин с маленькими детьми, беременную, иностранцев. Еще он отмечал, что настоящие кавказцы не воюют с женщинами. Артист попросил одного из главарей группы — Абу-Бакара — отдать ему самых маленьких деток. А те разрыдались без мамы... И этим простым вопросом он «отвоевал» из заложников мать. Предварительно через вентиляцию поступал усыпляющий газ.
Меня словно парализовало. Подумал: все, конец. Потом не знаю, сколько прошло времени, сознание вернулось. Какой-то парень в темной форме нес меня на плече. Запомнил, что в другой руке у него была длинная винтовка. Наверное, он был снайпером», — рассказывает один из бывших заложников Сергей Н. И девушки-смертницы.
А то вдруг и сами террористы оказываются и не террористами вовсе, а «повстанцами», «борцами за свободу» или «умеренной оппозицией». Впрочем, и так по ощущениям несложно провести границу между «международным терроризмом» в современном понимании и, например, кустарной самодеятельностью русских народовольцев и эсеров или итальянских «Красных бригад». Не говоря уж о точечном терроризме как общепринятом, хотя и не сильно рекламируемом, инструменте уважаемых спецслужб: достаточно вспомнить ликвидацию Троцкого и Коновальца советскими агентами или операции возмездия «Моссада». В общем, современный международный терроризм — это системное и целенаправленное силовое давление на государства со стороны неформальных структур, не имеющих официальной государственной «крыши». Перед таким давлением, признаться, современная цивилизация весьма уязвима. Сила террора — в том, что он бьёт в те больные места, которые являются «священными коровами» этой самой современной цивилизации. Причём бьёт так, что защититься от удара — означает для государства вопиющее нарушение собственных устоев, священных догм «открытого общества» и прочих «прав человека». И, таким образом, адекватный ответ на террор сам превращается в террор. В этой ловушке сейчас трепыхаются страны ядра Евросоюза. В эту ловушку попадала Россия в 90-е годы. И выбралась оттуда попросту и традиционно — разрубив узел. Шашечкой от темечка до самого седла. Россия в террор-войне Большинство наших читателей, которым хотя бы за 30, должны помнить парализующий страх перед могуществом террора в 90-е. Были взрывы в Москве. Была работорговля. Был Будённовск, когда с Басаевым вёл полноценные переговоры аж глава правительства ядерной сверхдержавы, как с равным. Были Кизляр и село Первомайское с легендарными ельцинскими «снайперами» — было настолько безысходно, что аж до анекдота. Ну, а как ещё принять то, что не в силах изменить? Только чёрный юмор и в помощь. И вот пришла осень 2002-го. К тому времени уже был Путин. Уже была вторая чеченская — по-настоящему: не ради каких-то мутных расторговок, а с целью подавления очага бандитизма. Но это ещё не стало привычным.
Бандиты три дня удерживали более 800 заложников. Потом спецназ пошел на штурм и уничтожил всех боевиков. В результате теракта погибло 130 человек, более 700 пострадало. Артем Афонский 2017-10-23 16:38:00 Поделиться: Ветеран спецподразделения ФСБ Вячеслав Гудков рассказал сайту телеканала «Звезда» о том, как проходил штурм «Норд-Оста», захваченного террористами в 2002 году. Мы сразу подключили МЧС, всех официальных и, так называемых «чёрных диггеров», но никто из них не смог нам помочь и объяснить, как можно попасть внутрь» - рассказывает спецназовец. По словам Гудкова, помощь пришла неожиданно. В группу боевого управления пришёл старший оперуполномоченный райотдела ФСБ, который принес две «кальки-схемы», по которым были обнаружены коллекторы, ведущие внутрь дома культуры. Один из коллекторов выходил под сцену, таким образом стало понятно происхождение непрерывного стука в районе сцены - террористы готовили путь для отступления. Все выходы из коллекторов были немедленно заблокированы силами бойцов Внутренних войск. Все, до места расположения последней мины знали.
"При мне буквально в паре метров убили человека"
- Аркадий Винокуров
- «Норд-Ост»: 20 лет спустя — как живут близкие жертв теракта | PSYCHOLOGIES
- Афиша Город: Заложники о жизни после теракта – Архив
- Дети рыдали, Кобзон умолял боевиков: подробности жуткого теракта, повергшего Россию в шок
ブランド激安,ブルガリ リング 偽物,ショパール リング コピー
| “Норд-Ост”, 11 лет назад. Свидетельство заложника | Более 20 лет прошло с тех пор, как 26 октября террористы захватили Театральный центр на Дубровке, в нем шел мюзикл "Норд-Ост". |
| Трагедия на Дубровке: двадцать лет теракту на мюзикле «Норд-Ост» | По «Норд-Осту» надо открывать новое дело против тех, кто возвел «правило третьего дня» в неписаный преступный закон. |
| Трагедия «Норд-Оста»: хронология и последствия теракта 2002 года на Дубровке | Прошло 15 лет: в Москве вспоминают трагедию "Норд-Оста". |
| Теракт на Дубровке — Википедия | 17 лет назад мюзикл «Норд-Ост» превратился в кошмар. |
«Норд-Ост»: 20 лет теракту на Дубровке — Москва 24
26 октября 2002 г. была ликвидирована террористическая группа, захватившая в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост» в концертном центре на Дубровке в Москве. Теракт на Дубровке — захват заложников на мюзикле «Норд-Ост»: факты о трагедии, случившейся в октябре 2002 года в Москве. Трагедию, по собственным словам, он пережил сравнительно «легко»: в больнице просил позвонить отцу, который 26 октября празднует день рождения, а спустя несколько месяцев вновь стал зрителем «Норд-Оста» вместе с родителями, совершив своего рода ритуал прощания. В докладе общественной организации «Норд-Ост», по этому поводу говорится: «Неприемлема ситуация, когда ответственность рядового сотрудника превышает ответственность руководителей ведомств, которые не смогли предотвратить трагедию на Дубровке.
Заложники о жизни после теракта
Сам же Хасханов сразу же после проваленной операции сбежал в Ингушетию. Также террористы планировали взорвать не только машины, но и женщин. Смертницы должны были подорваться именно в день захвата заложников, но и этого не случилось, поскольку организовать все незаметно не получалось. Неудавшиеся самоподрывницы взяли билеты на поезд и уехали восвояси. Что происходило на Дубровке 23 октября вечером к зданию концертного зала подъехали несколько автомобилей с террористами, которые беспрепятственно проникли в здание и ринулись прямиком на сцену. Самым удачливым людям каким-то чудом удалось сбежать в первые минуты — кто-то находился за сценой в рабочих помещениях и вылез через окно, кто-то просто был близко к выходу. В суматохе несколько заложников успели позвонить в спасательные службы и сообщить, что стали жертвами террористов.
И это не шутка», — сказал молодой человек в разговоре со стражами порядка. Узнав о захвате, к центру тут же приезжают журналисты всех возможных телеканалов. Начинаются экстренные выпуски новостей из Дубровки, которые длятся по несколько часов. К зданию начинают подтягивать военную технику. Алла Пугачева Внутри же творилось что-то невообразимое. Около 40 террористов, мужчин и женщин, рассредоточились по залу и встали у выходов, чтобы следить за всем, что происходит, из каждого угла.
Они стреляли в потолок и кричали. В разных частях зала террористы разложили свертки, подтянули к ним провода и только потом объяснили людям, что на самом деле происходит. Уже позже станет известно, что в толпе неравнодушных были и координаторы террористов, которые передавали в зал информацию о том, что происходит снаружи. Позже захватчики решили, что им все же необходимо создать информационный шум, и они приказали людям звонить родственникам и на телевидение. После этого нервы тех, кто был на улице, начали сдавать. Одна девушка, 26-летняя Ольга Романова, не выдержала и каким-то образом прорвалась через оцепление.
Она шла к зданию Дубровки твердо и решительно — кричать и звать ее назад уже не было смысла. Ольга попробовала открыть центральные входные двери, но они были заперты изнутри.
Банда боевиков удерживала заложников три дня. В 13:05 3 сентября в спортзале взорвались две бомбы, и начался спонтанный штурм. Погибли 334 человека, в том числе 186 детей, а также 10 бойцов спецназа. Ответственность за теракт взяли на себя боевики ИГИЛ признано террористическим, деятельность запрещена на территории РФ. Погибли 224 человека.
Террористы требовали вывести федеральные войска из Чечни, удерживая зрителей почти трое суток. Через три дня силовики организовали штурм здания, применив неизвестный газ. По официальным данным, погибли 130 человек, 119 из них умерли в больницах. В заложники в городской больнице попали почти 1500 человек. Днем позже премьер-министр Виктор Черномырдин проводил переговоры с Басаевым.
Этот теракт готовили почти год.
Почему «Норд-Ост»? Это был самый модный и разрекламированный шоу-проект того времени. Премьера состоялась за год до трагедии — в октябре 2001-го. В качестве предполагаемого места захвата боевики, согласно результатам расследования, рассматривали и Московский дворец молодежи, и Государственный театр эстрады. Выбрали Дубровку — там самый большой зрительный зал и почти не было охраны. Это были времена без обязательных рамок-металлоискателей на входе и досмотра личных вещей.
Боевиков в Москву, как обнародовали правоохранители позднее, доставляли небольшими группами и селили в съемных квартирах. Взрывчатку и оружие перевозили в багажниках легковушек. К середине октября 2002 года все для нападения на Театральный центр на Дубровке было готово. Я подумала еще: идет такой патриотический спектакль, что они здесь делают? Чеченки буквально испепеляли взглядами. Особенно я запомнила одну из женщин: она смотрела в упор, у нее были абсолютно черные зрачки», — вспоминает в беседе с корреспондентом интернет-издания «Подмосковье сегодня» одна из бывших заложниц Виктория Кругликова.
Второе отделение мюзикла началось с танца летчиков. Артисты отбивали чечетку, когда на сцену из зала вдруг запрыгнул человек в камуфляже и в маске. Сделал несколько предупредительных выстрелов вверх. Зрители были уверены, что так и надо. Спектакль-то про военных. Но они ошибались...
Террористы перекрыли все входы и выходы в зрительный зал. Смертницы показали черные пояса со взрывчаткой на талиях. Артистов погнали к машинам, чтобы они таскали рюкзаки со снаряжением и боеприпасами.
Кто-то заорал: «Серега, держи угол! Родственники заложников у здания Театрального центра на Дубровке. Наши дети, наверное, и спасли нас психологически. Заботились о нас очень трогательно: «Ложитесь, поспите, вы устали! Мы с Сергеем сняли сиденья с кресел и устроили на полу такое подобие спальных мест, чтобы можно было дремать.
Было очень холодно, потому что на третьем этаже разбили окна. Никто из ребят не сорвался, хотя детишки эти очень эмоциональные, открытые — специально таких отбирали для мюзикла. Сергей он человек верующий написал на бумажке молитву, мы её «пускали» по рядам, и дети читали святые слова. Они нас спрашивали, что это у террористок на поясах. Мы врали: это рация. Я пыталась развеселить всех смешными историями. Вспомнила, как однажды поехала на гастроли со своим детским коллективом. Вечером в гостинице уложила всех спать, а сама пошла в туалет.
Закрылась изнутри и оторвала дверную ручку. Что делать? Кругом белый кафель и больше ничего. Всю ночь делала зарядку, песни пела, на толчок села — ноги стала разминать. Наши несчастные дети так смеялись! Знаете, в жизни смешное и грустное постоянно рядом. Я ещё была в госпитале, когда позвонил мэр подмосковного Лыткарина, где я живу. Спрашивал маму, чем помочь.
Она ему в ответ: «Включите отопление — слезы замерзают! А до этого все три дня простояла на коленях перед иконой. Заложница Елена Алексеенко: — Нас охраняли постоянно десять человек. Четыре женщины и шестеро мужчин. Другие приходили и уходили. Главарь Бараев был все время внизу. Трое из наших охранниц были в масках. Одна — самая молодая — лет 16, с открытым и каким-то очень детским лицом.
В черной одежде и черном платке, прикрывавшем лоб. Но она была самой жестокой. Нас бандиты сами предупредили: «Она, мол, воспитана в мусульманском духе, ярая исламистка. Дадут приказ взорвать, выполнит сразу. И это будет для нее счастьем». Она и в туалет когда нас водила, пистолет всегда держала наготове. Старший в группе был, как его называли, Аслан. Он тоже ходил без маски.
Мы его спрашивали: «Откуда ты? Он отвечал, что из Грозного. Еще я запомнила, что одну женщину звали Айшат, вторую — Сальва или Сельва. Среди мужчин был Рашид. Остальных по именам не запомнила. Все террористы молодые, лет по 20, и все, как мы поняли, из Чечни. Один был только постарше — ему за 30. На нем были очки, похожие на те, с которыми в бассейнах плавают.
А сверху надета маска. У кого-то было закрыто все лицо, у кого-то только нос и подбородок. В первую ночь они были очень уверены в себе. Это чувствовалось. Они нисколько не сомневались, что их план удастся. То и дело заявляли: либо умрем, либо победим. Но были уверены именно в победе. И все время переговаривались по сотовым телефонам.
У них и зарядные устройства к ним имелись. Говорили, что давно готовились к захвату. Собирались свою акцию приурочить ко дню рождения Путина. Но малость, мол, подзадержались. Потом стали нервничать. И чем дальше — тем больше. Не получалось так, как они хотели. Перед штурмом особенно дергались.
Бараев стал что-то кричать своим на чеченском. А потом сказали, что третья ночь — последняя. Если подвижек не случится, говорили бандиты, начинаем второй этап операции. Какой именно — не объясняли, но было ясно, что нас ждёт что-то жестокое. И у дочки просила шепотом прощения, что взяла ее на спектакль. А Катя, мы сидели всё время рядом, успокаивала: «Да ладно, мама, не волнуйся, всё будет хорошо». А я всё равно себя ругаю. Заложник Ирина Чернена, учитель: — Помню, как всё началось: на сцене — летчики, сюжет очень патриотичный, поэтому, когда и в зале, и на сцене появились ещё и люди в камуфляже, никто не удивился — значит, так надо.
Но тут меня толкнул в бок Аркаша, он уже был до этого на «Норд-Осте». Голос растерянный: «Это не по сценарию». Выстрелы вверх, боевики абсолютно трезвые, говорят очень четко: «У нас претензии не к вам, а к вашему правительству! Я как-то сразу почувствовала, что это надолго. И всё время волновалась за дочку, Оленьку. Слава Богу, ее отпустили в первую очередь, когда вывели детей. Только после того, как мне перезвонили родные и сказали, что она уже дома, я немного успокоилась. А вообще нам, конечно, было легче, чем другим: нас не рассадили, мы о многом разговаривали с ребятами, держались вместе, подбадривали друг друга.
Я пыталась поговорить с ближайшей к нам женщиной-камикадзе, но она не шла на контакт… Тяжело было только первые сутки: духота, очень хочется есть, да еще и эта жуткая оркестровая яма, и невозможность привести себя в порядок… А потом наступило отупение, уже ничего не хотелось, мы к этому кошмару начали привыкать. Из-за жары многие сняли одежду, боевики тоже скинули камуфляж и остались в «гражданке». На некоторых из них были «норд-остовские» футболки. То, что пошёл газ, я поняла сразу: на какую-то секунду в зале появился терпкий неприятный запах. Еще секунда — и раздались выстрелы. Но мы уже дышали в свитера, пригнули головы к коленям. Помню первые несколько секунд, топот ног. И — провал.
Очнулась в реанимации. Они бы нас взорвали — в этом можно не сомневаться. За несколько часов до штурма им, видно, что-то померещилось. За считаные секунды террористки окружили весь зал, потянули руки к поясам. Меня поразили четкость и скорость, с какой они это всё сделали. Словно они не раз уже в этом зале тренировались: каждая отсчитала ровно шесть кресел, и получилось, что они везде, и если им дадут команду, не выживет никто. Оцепление милицией и специальной техникой улиц, прилегающих к концертному залу на Дубровке. Мы сидели в бельэтаже, во втором ряду.
Нам повезло: пушку ни на меня, ни на моих родных никто не наставлял, нас не разделяли.
«Норд-Ост»: 20 лет теракту на Дубровке — Москва 24
Н — «Норд-Ост». Юрий Сапрыкин о том, как в Москву приходила война и какой след она оставила. В тот осенний вечер в Москве случился захват заложников в Театральном центре на Дубровке. Ровно 21 год и пять месяцев назад вооруженная банда исламистов Бараева захватила и удерживала больше двух суток зрителей и артистов мюзикла «Норд-Ост». Трагедию, по собственным словам, он пережил сравнительно «легко»: в больнице просил позвонить отцу, который 26 октября празднует день рождения, а спустя несколько месяцев вновь стал зрителем «Норд-Оста» вместе с родителями, совершив своего рода ритуал прощания. Трагедию, по собственным словам, он пережил сравнительно «легко»: в больнице просил позвонить отцу, который 26 октября празднует день рождения, а спустя несколько месяцев вновь стал зрителем «Норд-Оста» вместе с родителями, совершив своего рода ритуал прощания.