Безмолвный пациент. Хоть от природы я и склонен врать, но иногда бываю честен. Электронная книга будет доступна для скачивания в Личном кабинете сразу после покупки.
О книге Безмолвный пациент
Аннотация к книге «Безмолвный пациент». #безмолвныйпациент #алексмихаэлидес #книжныйобзор Мое личный отзыв о книге «Безмолвный пациент». Алекс Михаэлидес "Безмолвный пациент". Самая продаваемая книга 2019 года по версии Forbes. Итак, «Безмолвный пациент» рассказывает историю психотерапевта Тео и его одержимости печально известной пациенткой Алисией Беренсон.
«Безмолвный пациент» Алекс Михаэлидес
книга Безмолвный пациент. В избранное. 37 отзывов. «Безмолвный пациент» Алекса Михаэлидеса стал главным бестселлером 2019 года. Алекс Михаэлидес книги онлайн бесплатно и без регистрации - Очень понравилась книга "Безмолвный пациент", я в полном восторге и рекомендую к прочтению.
Отзыв «Безмолвный пациент» Алекс Михаэлидес
Это очень хороший детектив и триллер. Автор дает много вариантов для построения версий, отгадать правильный реально. Читается очень быстро, буквально за один день. Не отрываясь.
Легко, не грузит чувством отчаяния как, например в других книгах. Расскажу немного для вас. Итак, в завязке мы имеем убийство.
Молодая талантливая художница Алисия жестоко убивает своего мужа. Ее признают невменяемой и отправлют в психиатрическую больницу. Но странность в том, что с момента убийства женщина не проронила не слова.
Кто же второй главный герой книги...?
Ты похож на преступника. Я тоже рад тебя видеть, — ответил я. Мама выглядела еще более подавленной, чем обычно. Она словно съежилась, стала тише, как будто на самом деле ее там не было. Присутствие отца было гораздо более давящим, неприветливым, бросающимся в глаза, безрадостным. Он все время буравил Кэти тяжелым взглядом. Я еле пережил обед в родительском доме. Кэти не особенно понравилась родителям, и они не радовались за меня.
Не знаю, почему меня это даже не удивило. После обеда отец удалился в кабинет и больше оттуда не выходил. Во время прощания мама обнимала меня слишком долго, и это было слишком близко для меня. Она с трудом держалась на ногах. Меня вдруг накрыло тихое отчаяние. Когда мы уехали оттуда, я знал, что часть меня так и осталась там — вечным ребенком, словно в ловушке. Я ощущал полную беспомощность, безнадежность, и глаза жгло от подступивших слез. И тут меня в очередной раз удивила Кэти. Она крепко обняла меня и прошептала: «Теперь я все поняла.
И люблю тебя еще сильнее! Да этого и не требовалось. Мы не пригласили родителей. И никакого Бога. Кэти не хотела устраивать венчание в церкви, поэтому я мысленно произнес краткую молитву, пока нас регистрировали в бюро. И возблагодарил Господа за неожиданное счастье, которого я не был достоин. Теперь я прозрел и четко видел Его великую цель. Бог вовсе не покидал меня в детстве, одинокого и напуганного. Нет, он, как ловкий маг, хранил Кэти, словно козырь, чтобы «достать» ее из рукава, когда придет время.
Я был переполнен ощущением смирения и благодарил небо за каждую секунду, проведенную рядом с ней. Я понимал, что вытянул счастливый билет. Мне выпал невероятный, очень редкий шанс повстречать такую любовь! Я осознавал, как редко такое случается. Остальным повезло меньше. Большинство моих пациентов никто не любил. И Алисию Беренсон не любили. Сложно представить двух менее схожих женщин, чем Кэти и Алисия. Кэти вызывала во мне мысли о свете, тепле, ярких красках и смехе.
Алисия — только о пропасти, темноте и печали. И молчании. Часть II Подавленные эмоции никуда не деваются. Их хоронят заживо, но со временем они обязательно прорвутся наружу в куда более отвратительном виде. Четвертую неделю стоит жара — погода устроила нам тест на выносливость. Каждый день кажется жарче предыдущего. Неужели это Англия? Больше похоже на Грецию или какую-нибудь другую южную страну. Я пишу сейчас в парке Хэмпстед-Хит.
Газоны и скамейки усеяны распростертыми на полотенцах полуголыми людьми с обгоревшими до красноты лицами. Напоминает пляж или поле битвы. Сижу на скамейке в тени. Сейчас шесть часов вечера, и раскаленный воздух начинает понемногу остывать. На золотистом небе низко висит красноватое солнце. В этот час парк выглядит иначе — тени глубже, цвета ярче. Трава будто в огне… огненные всполохи под моими ногами… По дороге сюда я сняла обувь и шла босиком. Совсем как в детстве, когда играла во дворе. А потом вспомнилось такое же жаркое лето, когда погибла мама.
Мы с Полом носились на велосипедах по полям, покрытым золотым ковром диких маргариток, залезали в заброшенные дома и населенные призраками сады. В моей памяти то лето длится вечно. Я помню маму и те цветастые топы, которые она носила, с желтыми тянущимися бретельками, такими тонкими и изящными, как и она сама. Мама была хрупкой, словно маленькая птичка. Она часто включала радио, брала меня на руки, и мы танцевали под поп-музыку. До сих пор отчетливо помню мамин запах: шампунь, сигареты, крем для рук от «Нивеа» и непременный легкий оттенок водки. Сколько ей тогда было? Двадцать восемь? Двадцать девять?
Меньше, чем мне сейчас. Надо же… По пути сюда я заметила на тропинке возле корней дерева крохотную птичку. Я подумала, что она вывалилась из гнезда. Птичка не шевелилась — видимо, бедняжка поломала крылья. Я тихонько погладила пальцем ее головку. Птичка не шевелилась. Тогда я осторожно взяла ее в руки и повернула. Нижняя часть тельца отсутствовала напрочь — плоть была съедена червями: белые, толстые, скользкие черви извивались, крутились и лезли друг на друга. Мой желудок болезненно сжался, я испугалась, что меня вывернет.
Это было так грязно, отвратительно — и слишком сильно напоминало о смерти. И до сих пор стоит у меня перед глазами. Здесь на всю мощность работают кондиционеры и холодно, как в морозилке. Сижу за своим любимым столиком у окна и потягиваю кофе со льдом. Иногда читаю, делаю зарисовки или пишу заметки. За кассой скучает красивая девушка. Она что-то смотрит в телефоне, поглядывает на часы и вздыхает. Вчера вечером ее вздохи показались мне особенно тяжкими. Судя по всему, девушка ждет, когда же я попрошу счет, чтобы закрыть кафе и пойти домой, и я неохотно ухожу.
Идти по жаре — все равно что брести сквозь густую грязь. Все тело ноет, как будто меня били, сил нет совершенно. Мы не готовы к столь экстремальным температурам. Это же Англия! У нас в доме нет кондиционеров. Интересно, у кого они есть? Ночью невозможно уснуть, приходится сбрасывать все покрывала и лежать на кровати нагишом, утопая в поту. Мы открываем окна настежь, но в воздухе нет и намека на ветерок — только мертвая раскаленная духота. Вчера я купила электрический вентилятор, поставила у изножья кровати и направила прямо на нас.
Так мы никогда не уснем, — стал жаловаться Габриэль. С вентилятором хотя бы не придется потеть, как в сауне. Габриэль проворчал нечто невнятное — и уснул раньше меня. А я лежала и вслушивалась в гудение вентилятора. Мне нравится звук вращающихся лопастей. Он убаюкивает. Можно закрыть глаза, поддаться мелодии и незаметно провалиться в сон. Теперь я ношу за собой этот вентилятор из комнаты в комнату — то выдергиваю, то втыкаю вилку электропитания. Сегодня решила взять его в мастерскую в глубине сада.
С вентилятором это терпимо, и все равно соображаю с трудом — работа не ладится. Я отстаю от графика, но жара так давит, что у меня нет сил переживать по этому поводу. Наметился небольшой прорыв: я наконец поняла, что не так с изображением Иисуса. Почему на меня это не действует. Дело не в композиции: Иисус распят на кресте. Проблема в том, что на картине изображен не Иисус. Мы не знаем, как Он выглядел, но у меня получился не лик Христа. Это лицо Габриэля. Ума не приложу, как я раньше не заметила.
Сама не знаю, как и почему я нарисовала на кресте своего мужа: его лицо, его тело… Я схожу с ума? Видимо, придется оставить все как есть и довести работу над картиной до конца. В итоге выходит нечто пустое, безжизненное. Но если действительно не спешить и вникнуть, я иногда слышу шепот, который указывает, куда двигаться дальше. И если я следую за ним, как будто это предопределено, он приводит меня к чему-то неожиданному, не к тому, что я задумывала, но потрясающе живому и прекрасному. И результат совершенно не зависит от меня — полотно приобретает собственную жизненную силу! Должна признаться, меня пугает вот так отдаваться неведомому. Я предпочитаю знать, куда двигаюсь. Именно поэтому я всегда начинаю работу с огромного количества предварительных набросков, желая максимально точно представлять конечный результат на холсте.
Неудивительно, что в итоге они так и остаются набросками — ведь я совершенно не представляю себе, что в те моменты происходит передо мной. Нужно открыть глаза — и наконец увидеть реальность, когда происходит это «настоящее», а не то, как мне хотелось бы это видеть. Теперь, осознав, что у меня вышел портрет Габриэля, я могу вернуться к началу, сделать все заново. Попрошу его попозировать мне. Давно он не помогал мне в этом. Надеюсь, Габриэль оценит идею и не скажет, что это святотатство. А то его иногда переклинивает. Я там сто лет не была. Последний раз мы ходили туда с Габриэлем, когда он решил вспомнить юные годы.
Подростком Габриэль с друзьями часто болтался на Кэмденском рынке — чудесное время бессонных ночей, танцев, выпивки и нескончаемых разговоров. Мальчики заглядывали на рынок ранним утром: посмотреть, как торговцы раскладывают товар. Иногда удавалось разжиться «травкой» — она всегда имелась у растаманов, ошивавшихся на мосту возле кэмденских шлюзов. Однако мы с Габриэлем никаких дилеров там не встретили. Теперь это чистенький туристический маршрут, — огорченно произнес он тогда. Сегодня, гуляя по рынку, я подумала: а ведь дело не столько в том, что изменился рынок, сколько в том, что изменился сам Габриэль. Здесь и по сей день полно шестнадцатилетних подростков. Вот они, загорают на обоих берегах канала под ярким солнцем. Куча оголенных тел: раздетые по пояс мальчики с закатанными покороче шортами, девчонки в лифчиках или узеньких купальных топиках.
Повсюду обнаженная плоть, сгорающая под немилосердными солнечными лучами. Бьющая ключом сексуальная энергия — их ненасытная, нетерпеливая жажда жизни. Мощный импульс задел и меня: я ощутила сильное желание заняться любовью с Габриэлем. Мне дико захотелось почувствовать его мускулистое тело, сильные ноги, его бедра — сверху, на мне. Занимаясь с Габриэлем любовью, я всегда чувствую этот неутолимый голод; это ни с чем не сравнимое чувство целостности, когда мы сливаемся воедино. Чего-то большего, чем просто я, чем мы оба. Этого не описать словами — какое-то таинство. Неожиданно мое внимание привлек бездомный. Он сидел на тротуаре неподалеку и смотрел на меня.
Брюки мужчины держались на веревке, подметки были примотаны к ботинкам скотчем. Кожа на лице пестрела растрескавшимися волдырями. Меня вдруг накрыло унынием и отвращением. От него разило застарелым потом и мочой. На мгновение показалось, что бездомный обращается ко мне. Потом я поняла, что он просто бормочет ругательства себе под нос: «чертово» то да «чертово» это. Я нащупала в сумке мелочь и подала мужчине. А затем побрела домой, медленно, шаг за шагом поднимаясь на наш холм. Сейчас дорога показалась гораздо круче.
Как будто шла вечность под изнуряющим пеклом. По какой-то причине мысли о несчастном бездомном не выходили из головы. Помимо чувства жалости, было что-то еще, необъяснимое, похожее на страх. Я представила бедолагу младенцем у матери на руках. Могла ли несчастная вообразить, что ее сын превратится в грязного, воняющего мочой, полубезумного оборванца, который станет коротать дни, сидя на тротуаре и бормоча ругательства? Я задумалась о своей матери. Была ли она сумасшедшей? Почему она это сделала? Почему пристегнула меня к пассажирскому креслу своей желтой «Мини» и на полном ходу въехала в стену из красного кирпича?
Я обожала мамину машину такого веселого канареечно-желтого цвета. Такой же оттенок есть у меня в коробке с красками. С тех пор я возненавидела желтый цвет. Каждый раз, когда приходится его использовать, я думаю о смерти. Почему мама так поступила? Этого я уже никогда не узнаю. Раньше я думала, что мама хотела совершить самоубийство. А теперь расцениваю ее поступок как попытку убийства. Ведь, помимо мамы, в салоне машины находилась еще и я.
А может, она собиралась убить только меня, а не нас обеих? Впрочем, нет. Это уже слишком. С чего бы ей желать смерти собственной дочери? Еще когда я поднималась на холм, на глаза навернулись слезы. Я плакала не по матери, и не по себе, и даже не по тому несчастному бездомному. Я оплакивала всех нас. Вокруг столько боли, а мы просто закрываем на это глаза… Правда в том, что мы все боимся. Мы в ужасе друг от друга.
Я боюсь самой себя и того, что во мне от матери. Унаследовала ли я ее безумие? Вдруг да? Неужели и я… Нет! Пора остановиться. Я не собираюсь писать об этом. Ни за что. Мы часто ходим куда-нибудь по пятницам. Он не выставляет чувства напоказ и нарочито высмеивает все то, в чем заподозрит «розовые сопли».
Габриэль предпочитает думать о себе как о циничном и лишенном сентиментальности человеке. На самом же деле он очень романтичный — в глубине души, не на словах. Поступки гораздо красноречивее слов, верно?
Почему она молчит? И что скрывает её молчание? Тео устраивается в психиатрическую клинику, уверенный в том, что сможет помочь Алисии заговорить. Он уже давно хочет разгадать эту загадку, выяснить, что же случилось на самом деле, что толкнуло Алисию на убийство. Но для него это не просто работа, это дело, которое поможет ему разобраться в себе, справиться со своими внутренними демонами. И чем больше он узнает об Алисии и её взаимоотношениях с окружающими, тем ближе он становится к разгадке этой тайны.
В главной роли фильма о безмолвном герое, чей внутренний мир полон тайн, выступает актер Джозеф Гордон-Левитт. Что касается ожиданий от экранизации, это, конечно, зависит от личных предпочтений каждого читателя. Однако можно предположить, что фильм будет стремиться воссоздать атмосферу и интригу оригинальной книги, в которой заключена сложная и многогранная история. Danya SalamonМастер 1878 4 месяца назад Мда, я у людей спрашивал а не у чата Gpt Amnesia Оракул 85018 4 месяца назад Любопытно, а что вам понравилось особенно в этой "книженции"? Судя по тому, что заявляет этот автор в своих интервью,что его кредо "идти не от литературы в кино, а от кинематографа в литературу", тут явно дело нечисто я бы не рискнула читать такое на русском. Возможно, греческий перевод Безмолвная пациентка меня ещё бы как-то бы заинтересовал, поскольку автор явно мыслил с учётом образности греческой традиции и языка.
Оглавление:
- «Безмолвный пациент», Алекс Михаэлидес — отзыв о книге
- Алекс Михаэлидес «Безмолвный пациент»
- "Безмолвный пациент" скачать fb2, rtf, epub, pdf, txt книгу Алекс Михаэлидес
- Рецензии на книгу «Безмолвный пациент» Алекс Михаэлидес
- Безмолвный пациент Алекса Михаэлидиса (Елена Оуэнс) / Проза.ру
Отзывы о книге Безмолвный пациент
Можно ли купить Книга Эксмо Безмолвный пациент в рассрочку? Но «Безмолвный пациент» – тот случай, когда абсолютно не жаль потраченного времени! В издательстве «Эксмо» выходит книга британского писателя Алекса Михаэлидеса.
Алекс Михаэлидес «Безмолвный пациент»
У меня много претензий к этой книге с точки зрения реалистичности отображения психотерапии и специалистов такое ощущение, будто автор сам ни разу не был на сеансе и мало представляет, как оно должно и может быть , но при всём при этом, я молниеносно переворачивала одну страницу за другой, чтобы узнать, чем же всё закончится. Так что для развлечения на выходных точно могу её рекомендовать.
В личной жизни, вдали от «Рощи», он превращается в типичного ревнивого мужа, навязчиво проверяя электронную почту Кэти и преследуя её, когда она встречается со своим любовником, чтобы подтвердить свои подозрения. Вернувшись в «Рощу», Тео узнает, что Алисия ударила кисточкой другого пациента. Кристиан возобновил приём лекарств Алисии и поместил её в изолятор. Лазарь говорит Тео, что он больше не может посещать Алисию для консультаций. Тео наносит Алисии последний визит, и она отдаёт ему свой дневник. Он подтверждает то, что Барби рассказала Тео — что у Алисии был преследователь за несколько недель до убийства Габриэля. Из дневника Тео узнает, что Алисия рассказала о своём преследователе Габриэлю и своему психотерапевту — который, как понимает Тео, был Кристианом, принимавшим нестандартные денежные платежи в обмен на тайное частное лечение. Ни один из них ей не поверил. Кристиан прописал ей антипсихотические препараты, которые Алисия не стала принимать, так как они могли сделать её уязвимой для нападения.
В последней записи дневника Алисия пишет, что её преследователь находится в доме. Тео возвращает дневник Алисии. Тео использует откровения, содержащиеся в дневнике, для противостояния Кристиану, а также семье и друзьям Алисии, включая её двоюродного брата Пола Роуза и тётю Лидию. Благодаря этому Тео выясняет, что то, что Алисия услышала от отца в детстве, привело к психологической смерти Алисии, к трансформации, которая привела к её ненависти к отцу и к тому, что впоследствии она стала способна на убийство. Благодаря этому Тео считает, что понимает, почему Алисия отождествляет себя с Алкестис: как и трагический персонаж, Алисию предал мужчина, который ценил другую жизнь больше, чем её. Он обращается к Алисии со своей теорией. Алисия начинает говорить и открывает правду о ночи убийства Габриэля. Ее преследователь ворвался в дом и связал её. По словам Алисии, когда Габриэль вернулся домой, преследователь напал на него из засады, связал его, выстрелил в него шесть раз и ушёл. Однако эта история не соответствует уликам полиции — кто-то выстрелил в Габриэля пять раз, и Тео не верит в это.
Никто не может сказать, виновна Алисия или нет. А сама она не хочет давать объяснений. Она находится в психиатрической лечебнице. Криминальный психотерапевт Тео Фабер давно искал возможности пообщаться с ней, попытаться разговорить её. Это едва ли не стало навязчивой идеей. И вот ему выпадает такая возможность. Но что кроется за этой его одержимостью и к чему приведут его эксперименты?
Не откроется ли что-то такое, что ужаснёт его самого?
Есть ли доставка на дом в интернет-магазине? Будет ли начислен кэшбэк за покупку? Вам будет начислено 16 бонусов. Можно ли купить Книга Эксмо Безмолвный пациент в рассрочку? Да, в нашем интернет-магазине возможно купить данный товар в рассрочку.