Сайт фанфиков «Фикбук» запустил зеркло «Слэшбук» — версию для слэша и фемслэша 2. вульф плюс кокстон фанфик яой читать без регистраций и смс — наруто яой online, bleach yaoi, яой фанфики, сенен-ай, дорамы.
Слэш – популярные фанфики и ориджиналы
По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на skymuz yandex.
Удары сыпались один за другим. Прикрученные к крюку руки, выворачивались из суставов, стянутые веревкой, разорванные до мяса, запястья, кровоточили. Боль от ран, нанесенных цепью, горела и кусала, доставая до каждого, даже самого отдаленного, нервного центра.
Все в теле сейчас казалось одним сплошным комком боли, а душу прожигал страх. Новое страдание. Я едва разлепляю веки, чтобы увидеть черную хищную голову, скалящуюся на меня с плеча моего палача. А член обжигает болью, в уретру вводят раскаленную иглу.
Дергаюсь, задыхаясь от боли, сжимаю зубы, до крошки, но не закричу, я никогда не закричу на радость тебе. Ну, будь умницей, скажи мне, где расположена твоя часть, куда ты должен был вернуться, давай малыш! Он гладит меня, почти ласково. Против воли начинаю плакать, срабатывает нервное напряжение этих страшных дней.
Сколько их прошло, как давно я здесь, а может быть и дня еще не прошло, может быть, всего несколько часов, показавшихся мне вечностью? Вот смотри, я пойду тебе навстречу. Палач поднимает мой член, заставляя сжиматься от страха. Я готов кричать и молить его о пощаде, внутри все горит огнем от ожога, но, вопреки желаниям, закрываю глаза, стискиваю зубы, готовясь к новой пытке.
Что-то прохладное заполняет уретру, гасит пламя боли, позволяет отдышаться и открыть глаза. Не дождешься от меня, ни то что слова, стона! Я скриплю зубами, рискуя стереть их до корней, но молчу. Майор всегда спокоен и уравновешен в своем общении с пленными.
Сначала иглы под ногти, и потом каждую иглу под пламя свечи, чтобы прочувствовал, каково это, когда боль сводит с ума. Затем палач методично дробил пальцы, вырывал ногти, и больше они никогда уже не станут нормальными, останутся навсегда перекореженными и темными. Но я молчу, не знал, что смогу столько держаться, хотя силы на пределе и еще одной пытки я не вынесу. А мне было обещано, что следующим этапом станут ноги.
Но Грасс решил переиграть, позволив мне отдых, он превосходно разбирался в людях и их слабостях. После боли и страдания, теплый душ, хорошая еда, лекарь, обработавший раны, перевязавший мои израненные руки, и чистая постель. Я рыдал, закусив зубами подушку, зная, что еще чуть-чуть и я сдамся, что не смогу снова спуститься в подвал. А майор не присылал за мной, позволяя прочувствовать, как хорошо жить наверху, а вместе с тем еще сильнее бояться ада, ожидающего меня внизу, в темных подземных камерах.
Спустя неделю за мной пришел конвой, хмурые, мрачные лица, ничего не выражающие глаза — тупая отрешенная пустота, готовность исполнять приказы, - люди-машины, без сожаления и сострадания. Я не выдержал и побежал. Этого и ждал мой палач. Как же они меня били.
Догнали и холодно, равнодушно месили ногами, заставляя корчиться на земле, в немом крике раскрывать рот. Данный раз и навсегда запрет на звук, срабатывал безотказно. Едва переставляя ноги, спотыкаясь и падая, вставая и снова падая, я тащился за широкой спиной, облаченной в черную форму, наконец, свалился окончательно и не смог подняться. Ужас пробил меня от макушки до кончиков пальцев на ногах, сковал надежнее кандалов.
Я видел, что сделали вражеские солдаты с пленником, еще когда только попал в плен. Этого бедолагу принесли и кинули в наш загон. Развороченный зад, изодранная в лохмотья спина, измочаленный в лоскуты член и вырванная с корнем мошонка. Он мучился всю ночь, не позволяя нам и глаз сомкнуть, кричал и бился в агонии, затихнув только к утру.
Лежал, и смотрел в небо остекленевшими, мертвыми глазами, а под ним растеклась огромная, густая лужа, застывающей, крови. Кошмар погнал меня вперед, я полз, словно червь извиваясь и глотая слезы от боли, прошивавшей мои израненные руки, ощущал каждый рубец на теле, открывшиеся от побоев раны рвали и кромсали без жалости. Но оказаться в казарме, отданным на растерзание солдатам, этого я ни за что не хотел. Меня едва не вывернуло от отвращения.
Я содрогнулся. Снова пытка и боль, снова сдерживание себя на грани отчаяния и желания сдаться на его милость, молить о пощаде, рассказать все, что он хочет знать. Меня привели в чистую, незнакомую комнату и оставили одного. Приказ прозвучал неожиданно, заставив вздрогнуть.
Я послушался, все еще помня обещание майора, отправить меня в казармы. Снова молча выполняю его приказ. Он погладил меня по ягодицам, провел пальцем по промежности, потрепал головку члена, почти нежно сдавил яички. Вопреки своему желанию я начал заводиться, сгорая от стыда и гнева на самого себя.
Ненавидел это его ласковое обращение, лучше бы бил, измывался, глумился, даже пусть еще раз вырвал бы мои ногти, только не это его нежное: «малыш»! Он ласкал чувственно, явно зная в этом толк, заводил меня сильнее, буквально вырывал каждый мой вздох. А я был на грани, но не мог сдаться, не хотел показать ему свою слабость перед этими чувственными, теплыми руками, которые не так давно приносили в мою жизнь лишь ад страдания, теперь же мучили хуже, даря наслаждение. Я даже не заметил, когда он перетянул основание моего члена, опережая желание закончить сладкую пытку.
Заводил сильнее, ласкал все более откровенно, и, наконец, ввел в мой анус палец, помассировал вход, расширяя, раздвигая непокорные мышцы. Мысленно я давно уже молил его позволить мне кончить, но сам же ни разу даже не застонал. Как мне хватало еще выдержки держаться, не мог объяснить себе. Надеялся, что майор разозлится и прекратит мои муки, снова возьмется за плетку, вновь пробуждая в моей душе ненависть.
Сейчас же любые чувства тонули в желании излиться. А жестокие руки не оставляли мое тело ни на миг, требовательные губы ласкали и мучили меня. Изнутри и снаружи все сейчас подвергалось искуснейшей, жесточайшей пытке. А потом он вошел в меня, мощно и сильно, впрочем, я уже хотел этого и, сгорая от стыда, сам насадился на его твердый, большой член.
Это была сладкая и, одновременно, горькая пытка, изощренная в своей жестокости. Мошонка моя напряглась, и любое касание к члену теперь вызывало боль, но внутри билось и рождалось новое, острое чувство, такое, что хотелось криком кричать, а не сжимать сильнее зубы, отрабатывая свой такой ненужный теперь обет молчания. Куда сильнее, я итак был наказан, сдавался на милость своего победителя, терпел фиаско, хотя и скрипел зубами, старался сдержать поднимающееся, требующее разрядки, желание. Я молил врага о том, чтобы он оставил меня в покое, перестал мучить и позволил кончить, развязал, отпустил на волю, рвущееся из меня горячее, семя.
Майор кончил, залив все мои внутренности своей липкой, теплой спермой, а потом откинул от себя. Быстро связал руки за спиной и больно несколько раз ударил в пах. Я думал, что мошонку разорвет в клочья, но боль погасила возбуждение, и когда он снял веревку с члена, я не почувствовал ничего, только увидел, что из меня вытекла моча вперемешку с семенем. Ну, или я просто разобью твои яйца, а потом прикажу отрезать головку члена, чтобы ты наверняка ничего больше не чувствовал.
Желание вернулось, когда я оказался в камере, но связанные за спиной руки, не позволяли погасить его. Я терся о жесткий матрас, стыдясь самого себя, краснея и мучаясь, но кончить не мог, как не старался. В какой-то момент, мне показалось, что я подхожу, но вошедший солдат, принесший мне скудный ужин, невольно остудил мой пыл. Майор раскусил меня, умеющего терпеть боль, отключающегося от происходящего, замыкающегося в своем сознании, не сдающегося под любой, даже самой жестокой пыткой.
Но против природы, против своего тела, я оказался бессилен. И только крохи здравого смысла все еще держали мое сознание на плаву, не позволяя опуститься, сдаться на милость врагу.
В свои 15 она переехала из Аргентины в Россию-матушку... Живёт с отцом. Есть сводный брат.
Не очень хорошое прошлое об этом узнаете там. Но после встречи с парнем по имени Мин Юнги ,жизнь парня меняется. Это мой первый фанфик.
Если тебе нет 18 и для тебя не приемлема однополая любовь, покинь эту страницу. Ты драгоценный, ты дорогой,... Постепенно благодарность за услугу перерастает в страх перед возможным разоблачением....
Гомофобам просьба удалиться Краткое описание: два человека в одной системе, которая или прогибает или ломает.
Фанфики по Гарри Поттеру
А по какому фэндому желаете почитать? Не пробовали на "Книге фанфиков" посмотреть? Там годноты по куче фэндомов полно. На "Дайри" тоже.
Так всё и вышло, Хоман включил плавную музыку, Никол закрыл глаза и расслабился, рука его вычерчивала караули по котором можно было сказать о характере. Музыка остановилась, Хоман достал чёрную ручку, протянул Нику и сказал :" Открывай глаза, смотри на свой лист и обвади ею те предметы, существа которые видишь. Минуты раздумий и Никол отдаёт лист Хоману.
На этом листе он увидел кролика, круг в замке, сердце и кактус. По всем этим рисункам он выявил вот что : милый как кролик, замкнут как круг в замке и одинок как кактус, ранним как сердце, что легко сломать. Хоман ещё долго смотрел на рисунок, но нужно было собраться домой и он отложил занятие и стал складывать вещи, закрывать кабинет. Пока он шёл он думал об этом мальчике, чем-то он его зацепил, а чем пока что сам не знает. Никол пришёл домой, вся его родня была дома, первым к нему подошла его мать с вопросом :" Что было? Что вы делали с врачом?
Что же он с тобой сделал такое ".
А компьютерная симуляция боевых действий университета Далласа в 2021 году доказала, что армия фанатов БТС способна своей атакой вывести из строя гражданскую сеть небольшой страны населением до 12 миллионов. Найдётся и толковый омегаверс с пейрингом «юнмин», где Юнги — альфа, а Чимин — омега. Станьте частью нашего фэндома, делитесь реакциями на наши книги — мы же будем стараться, чтобы каталог полнился такими культовыми фанатскими работами, как «Во власти драконов», «Бесправный мальчик» и «На одной волне».
Каждое окно, коих было много, тянулось во всю стену, открывая вид на восхитительные пейзажи людного города. Тут не было ковров и других подобных безделушек.
Всё строго, официально, богато и роскошно. Казалось бы, сколько нужно работы, чтобы совместить в себе все эти прилагательные? Всего лишь это трехэтажное здание с длинными коридорами и плотными дверями из грубого дерева. Иногда на них висели широкие таблички с пометками и номерами, дабы случайно не заблудиться в лабиринте стен и окон. Всё это Хо рассмотрел, когда вышел из своей привычной комнаты и покинул родной обитель, отправляясь в плавание по трём этажам и хранящимися в них сюрпризами. Когда омегу заинтересовала одна дверца, отличающаяся от других цветом темного дуба, он потянул ее на себя, предварительно нажав ручку, но дверь не поддалась, а ручка, как в наказание, лишь противно щелкнула и сказала: «Тебе сюда нельзя».
Таких комнат Хонсок встретит три. Забавно: три этажа, три тайные комнаты. Что же будет дальше?
Полка настенная белая лофт интерьер
В коллекции собраны фанфики по фандому Ориджиналы. Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность. Предупреждения: Нецензурная лексика Описание: Служебный роман в несколько необычной интерпретации. -man /Ди-Грэй мен - Слишком поздно. Автор: witless Фэндом: -man Персонажи: Канда/Аллен Рейтинг: PG-13 Жанры: Экшн (action), Ангст, Драма, Слэш (яой). Фанфики nc 17 Фанфики по аниме Яой фанфики. Пользователи «Фикбука» наводнили аккаунты компании гневными комментариями после внесения поправок в соглашении сайта фанфиков. Курс выживания для героев яойных фанфиков.
༆Фанфик|яой|гача лайф
Метр девяносто один? Девяносто два? Рост офигенный, генетическую лотерею он выиграл сразу несколько раз. В прямом смысле слова. В самом прямом. Прямее не бывает. Я бы, конечно, немного удивился. Даже, наверное, не немного.
Эти сладкие стоны до сих пор эхом отдаются у меня в голове. А сколько мы с тобой кувыркались потом?
После этого случая? Маленький сучонок, ты ведь мне башню снес, вскружил голову. Об одном лишь тебе и думаю, Дэнни, а ведь я взрослый парень, и вроде был нормальной ориентации. Как так вышло? Ты то знаешь. Это ведь ты ходил тогда передо мной, виляя своей аппетитной задницей. Целиком и полностью… Мой, только мой. Ловко стянув с брата футболку, он откинул ее в сторону и прильнул губами к соску Дэнни, прижимая худощавое тело к себе одной рукой. Второй рукой Стив принялся за ширинку мальчика.
Что касается Дэнни, тот вообще напоминал фарфоровую куклу, но как только его тело ощутило на себе давно полюбившуюся ласку брата, паренек словно ожил. Крепко стиснув зубы, он уперся руками в плечи брата, пытаясь его оттолкнуть. Правда вот, небольшой бугорок в штанах начал предательски увеличиваться, что не осталось незамеченным Стивом. Признай уже, что ты сам хочешь стать моей любимой куклой. Теперь он, совершенно обнаженный, лежал перед своим похотливым старшим братом, пытаясь хоть как-то прикрыть вставший член. Раздевшись, парень навис над Дэнни и прошептал. Паренек напрягся, а Стив крепко засосал своего брата в пухлые губки, вводя при этом один палец в тесную дырочку мальчишки. Тот едва удержался от стона, сильно укусив брата за нижнюю губу. Тонкая струйка крови побежала по губе и подбородку парня.
Вытерев ее свободной рукой, Стив ввел еще два пальца в тугое кольцо мышц, двигая ими все интенсивнее, словно что-то выискивая. Одновременно с этим он вновь склонился над братом и провел языком по его шейке и подбородку. Мальчишка шумно выдохнул, невольно прижимаясь к парню, хотя он ясно понимал, что если все продолжится в том же духе, то он незамедлительно сдастся. Да и смысла сопротивляться нет, ведь Дэнни с самого детства смотрел на брата как на человека, с которым хотелось бы иметь далеко не братские отношения. Щеки паренька тут же запылали, а тело просто дрожало от перевозбуждения. Вцепившись тонкими пальцами в плечи брата, Дэнни тихо прошептал ему на ухо: — Возьми меня…возьми уже… — Наконец-то — услышав желанные слова из уст брата, Стив без лишних разговоров вытащил пальцы из ануса паренька и без всякой смазки с размаху вошел в младшего брата. Дэнни вскрикнул, впиваясь ногтями в плечи Стива, оставляя сильные красные царапины. Конечно, он уже привык к легкой боли, которая всегда возникала, когда брат проникал в него, но то было нежно и осторожно, а в этот раз резко и так грубо.
Я молил врага о том, чтобы он оставил меня в покое, перестал мучить и позволил кончить, развязал, отпустил на волю, рвущееся из меня горячее, семя. Майор кончил, залив все мои внутренности своей липкой, теплой спермой, а потом откинул от себя. Быстро связал руки за спиной и больно несколько раз ударил в пах. Я думал, что мошонку разорвет в клочья, но боль погасила возбуждение, и когда он снял веревку с члена, я не почувствовал ничего, только увидел, что из меня вытекла моча вперемешку с семенем. Ну, или я просто разобью твои яйца, а потом прикажу отрезать головку члена, чтобы ты наверняка ничего больше не чувствовал. Желание вернулось, когда я оказался в камере, но связанные за спиной руки, не позволяли погасить его. Я терся о жесткий матрас, стыдясь самого себя, краснея и мучаясь, но кончить не мог, как не старался. В какой-то момент, мне показалось, что я подхожу, но вошедший солдат, принесший мне скудный ужин, невольно остудил мой пыл. Майор раскусил меня, умеющего терпеть боль, отключающегося от происходящего, замыкающегося в своем сознании, не сдающегося под любой, даже самой жестокой пыткой. Но против природы, против своего тела, я оказался бессилен. И только крохи здравого смысла все еще держали мое сознание на плаву, не позволяя опуститься, сдаться на милость врагу. Следующий сеанс не заставил себя ждать, а я уже сходил с ума от желания. Мне развязали руки, и я не осознанно схватился за член. И я сдался. Под его ласками, нежными словами и теплыми, чувственными губами, я предал себя и свои принципы. Я забился в истерике, так переступить через себя, через свою гордость я не мог. Он не снял веревки, отправив меня в камеру. Заставил мучиться от боли в разбухших яичках и наблюдать, как темнеет, от застоявшейся крови, мой член. Я потерял чувствительность, смирившись с участью импотента, подумав, что так мне станет легче пережить пытки, к тому же мой палач потеряет главный козырь, а дальше, пусть хоть убьет. На меня даже накатило облегчение, когда подобные мысли посетили мою голову. Но не тут-то было. Майор так просто не выпускал свою жертву, он подобно пауку, поймавшему в свою ловчую сеть муху, высасывал из меня последние силы, добиваясь того, что ему нужно. И он сломал меня, я согласился на все, лишь бы прекратить свои муки, лишь бы ощутить, наконец, разрядку. Только майор больше не задавал вопросов, конечно, ведь прошло много времени, и фронт давно переместился, все штабы и базы переехали на новые места дислокаций. Но я, сломанный и подавленный теперь стал личной шлюхой майора, его подстилкой, по первому требованию раздвигающей ноги и принимающей жаркую плоть. Если хозяин хотел наказать меня, он просто перетягивал мой член веревкой, и я вновь становился покорным, готовым на все. Каждый день я мечтал, как убью его, воткну в сердце нож или придушу во сне. Но каждый раз утопая в его ласках, задыхаясь в его объятиях, я забывал обо всех своих мыслях, молил брать меня сильнее и глубже, сдаваясь на милость палача, падая все ниже. Он вытравил из меня все мысли, лишил воли, превратил в свою игрушку, делал со мной что хотел, и однажды, хозяин перестал отправлять свою шлюху в камеру, держал всегда при себе. Прошел почти год с того времени, как я попал в плен, и вот, выдался момент, когда наши союзники предприняли массированное наступление, они утюжили вражеские блиндажи, отгоняя неприятеля за границы, отвоеванной недавно, колонии. Мы выбирались из города, ехали в машине, и мой хозяин приказал отсосать ему, я давясь и ругаясь про себя, взял его член в рот, рискуя подавиться, когда машину сильно подбрасывало на ухабах. Мне давно уже было наплевать, на то, что шофер видит, как я стараюсь для господина офицера. Грасс отучил меня стесняться, заставляя даже на совещаниях делать минет, а уж если занимался со мной сексом, то и вошедший подчиненный не мог оторвать его от этого занятия. Так они и общались, пока я работал своей задницей, удовлетворяя похоть майора. Я пал так низко, что казалось, уже никогда не смогу подняться и вновь стать человеком. Все знали кто я такой, и меня это нисколько не смущало. Какая гордость может быть у раба? Но в этот день, мне хотелось откусить ненавистный член, которым так легком удалось покорить меня, заставить превратиться в похотливое, покорное животное, противное даже мне самому. Взрыв прогремел где-то рядом, машину повело, она скользнула колесами по откосу и пошла юзом вниз, рискуя перевернуться. Я видел, что переднее стекло окрасилось кровью водителя, а майор отключился, когда машину подбросило перед падением, он ударился головой о потолок. И только я остался невредимым, потому что сидел на полу, в ногах хозяина. Выбраться из машины и сбежать оказалось делом минуты. А потом меня ждал долгий, полный лишений, путь домой, но что все эти трудности по сравнению со многими месяцами плена и унижения? Грасс очнулся, он вздрогнул и посмотрел в мою сторону. Я помнил его в свете славы, сильного и уверенного в себе человека, на раз, способного определить слабость в любом пленнике, умеющего надавить на эту чувствительную точку и сломать, опустить, заставить униженно ждать каждого слова, каждого приказа, и с радостью выполнять его, лишь бы больше не получить боли и страдания. Теперь же, передо мной предстал жалкий раб, покорный и покладистый, — сломленное и запуганное существо. Он на четвереньках переместился ко мне, обнял за ноги, задрожал всем телом. Он ухватился сильнее, не пустил. Солдат принес какие-то рваные тряпки и кинул их пленному. Я улыбнулся, через силу, едва выдавил эту улыбку. Мне осточертела эта война, стали противны грязные похотливые рожи солдат и все эти мучения, пусть вчерашних врагов, не менее жестоких и кровавых, но теперь ведь ставших жертвами, поэтому заслуживающих милосердия. Мы вышли из ангара. Прошли по дороге к моей машине. Я знал, почувствовал, - он тоже узнал меня, и теперь боялся, потому что терялся в догадках, чем обернется ему моя помощь? Мы пришли ко мне на квартиру, — временное жилище, положенное офицерскому составу, пока наша часть не будет расформирована. Раб остановился в прихожей, не смея пройти внутрь. Видимо его уже забирали офицеры, раз он так хорошо выучил этикет. Он прошел за мной на кухню, замялся на пороге, опустив голову, сжавшись, будто ожидая удара. Пальцы его теребили грязные лохмотья, которые ему выдали вместо одежды. Я достал банку с мясом. Переложил, вкусно пахнущие, консервы в сковороду, поставил на плиту, чтобы немного погреть. Увидел, как вскинулся пленник, потянул носом, сглотнул слюну. Но, как только заметил мой взгляд, тут же снова поник, вдавил голову в плечи. Мне с трудом удалось поверить в это. Гордый и надменный человек, сломанный настолько, что готов на все ради куска мяса. Как же перекалечила нас война, переломала наши чувства и нашу гордость, заставила ощутить себя бесправными тварями. Я заглянул вглубь своих чувств, попытался ощутить хоть каплю злорадной радости, но не смог. Не было во мне триумфа от победы над ним, пусть достигнутой не мной, пусть его сломали другие, подчинили, прогнули и отдали мне. Я мечтал убить его, теперь же вижу, как он стал бесправным рабом, готовым на все, лишь бы не испытывать боли и насилия. Жадные, полные желания есть, глаза следили за мной, он так громко сглатывал слюну, что мне становилось больно, и даже чуточку скрутило живот, я будто ощущал его голод, его страх и его страдание. Он покорно выполнил мой приказ, застыл обнаженный, даже не подумав прикрыться руками. Я увидел орудие, которым он насиловал, мучил, покорял меня, - теперь его член нельзя было назвать гордостью, жалкий, скукоженный, такой же покорный как и его хозяин. Наверное, ему долго не давали кончить. Раб не должен испытывать удовлетворения, тогда он становится покладистым и отдается более страстно. Отбитая и посиневшая мошонка испуганно поджалась, чем выдала волнение и страх человека, стоящего передо мной. Он смутился и прикрыл член руками, еще ниже опустил голову, спрятав свой затравленный взгляд. Пленный явился спустя пятнадцать минут, чистый, благоухающий моим шампунем, в моем нижнем белье, жалкий в своем страхе передо мной, но все же довольный.
Так они и общались, пока я работал своей задницей, удовлетворяя похоть майора. Я пал так низко, что казалось, уже никогда не смогу подняться и вновь стать человеком. Все знали кто я такой, и меня это нисколько не смущало. Какая гордость может быть у раба? Но в этот день, мне хотелось откусить ненавистный член, которым так легком удалось покорить меня, заставить превратиться в похотливое, покорное животное, противное даже мне самому. Взрыв прогремел где-то рядом, машину повело, она скользнула колесами по откосу и пошла юзом вниз, рискуя перевернуться. Я видел, что переднее стекло окрасилось кровью водителя, а майор отключился, когда машину подбросило перед падением, он ударился головой о потолок. И только я остался невредимым, потому что сидел на полу, в ногах хозяина. Выбраться из машины и сбежать оказалось делом минуты. А потом меня ждал долгий, полный лишений, путь домой, но что все эти трудности по сравнению со многими месяцами плена и унижения? Грасс очнулся, он вздрогнул и посмотрел в мою сторону. Я помнил его в свете славы, сильного и уверенного в себе человека, на раз, способного определить слабость в любом пленнике, умеющего надавить на эту чувствительную точку и сломать, опустить, заставить униженно ждать каждого слова, каждого приказа, и с радостью выполнять его, лишь бы больше не получить боли и страдания. Теперь же, передо мной предстал жалкий раб, покорный и покладистый, — сломленное и запуганное существо. Он на четвереньках переместился ко мне, обнял за ноги, задрожал всем телом. Он ухватился сильнее, не пустил. Солдат принес какие-то рваные тряпки и кинул их пленному. Я улыбнулся, через силу, едва выдавил эту улыбку. Мне осточертела эта война, стали противны грязные похотливые рожи солдат и все эти мучения, пусть вчерашних врагов, не менее жестоких и кровавых, но теперь ведь ставших жертвами, поэтому заслуживающих милосердия. Мы вышли из ангара. Прошли по дороге к моей машине. Я знал, почувствовал, - он тоже узнал меня, и теперь боялся, потому что терялся в догадках, чем обернется ему моя помощь? Мы пришли ко мне на квартиру, — временное жилище, положенное офицерскому составу, пока наша часть не будет расформирована. Раб остановился в прихожей, не смея пройти внутрь. Видимо его уже забирали офицеры, раз он так хорошо выучил этикет. Он прошел за мной на кухню, замялся на пороге, опустив голову, сжавшись, будто ожидая удара. Пальцы его теребили грязные лохмотья, которые ему выдали вместо одежды. Я достал банку с мясом. Переложил, вкусно пахнущие, консервы в сковороду, поставил на плиту, чтобы немного погреть. Увидел, как вскинулся пленник, потянул носом, сглотнул слюну. Но, как только заметил мой взгляд, тут же снова поник, вдавил голову в плечи. Мне с трудом удалось поверить в это. Гордый и надменный человек, сломанный настолько, что готов на все ради куска мяса. Как же перекалечила нас война, переломала наши чувства и нашу гордость, заставила ощутить себя бесправными тварями. Я заглянул вглубь своих чувств, попытался ощутить хоть каплю злорадной радости, но не смог. Не было во мне триумфа от победы над ним, пусть достигнутой не мной, пусть его сломали другие, подчинили, прогнули и отдали мне. Я мечтал убить его, теперь же вижу, как он стал бесправным рабом, готовым на все, лишь бы не испытывать боли и насилия. Жадные, полные желания есть, глаза следили за мной, он так громко сглатывал слюну, что мне становилось больно, и даже чуточку скрутило живот, я будто ощущал его голод, его страх и его страдание. Он покорно выполнил мой приказ, застыл обнаженный, даже не подумав прикрыться руками. Я увидел орудие, которым он насиловал, мучил, покорял меня, - теперь его член нельзя было назвать гордостью, жалкий, скукоженный, такой же покорный как и его хозяин. Наверное, ему долго не давали кончить. Раб не должен испытывать удовлетворения, тогда он становится покладистым и отдается более страстно. Отбитая и посиневшая мошонка испуганно поджалась, чем выдала волнение и страх человека, стоящего передо мной. Он смутился и прикрыл член руками, еще ниже опустил голову, спрятав свой затравленный взгляд. Пленный явился спустя пятнадцать минут, чистый, благоухающий моим шампунем, в моем нижнем белье, жалкий в своем страхе передо мной, но все же довольный. Я бросил ему старые джинсы, и он, с радостью, натянул их. Горячая миска с кашей дымилась на столе, как только раб получил разрешение, плюхнулся на табурет и, закрыв рукой еду, начал быстро метать ложку в рот. Подавился, закашлялся, все так же продолжая усиленно жевать. Сколько же ты голодал, как долго тебя доводили до такого состояния? Я не испытывал к нему жалости, нет, и мое сердце не отзывалось ни добром, ни злостью, я просто делал все на автомате, помогал без цели, а, может быть, что-то шевельнулось в душе, стало неприятно видеть этого сильного, гордого человека на коленях, жалким и сломленным. Он сглотнул и вновь принялся закидывать кашу с мясом в рот, будто кто-то гнал его, грозился отнять пищу, если он не съест ее быстро. И как итог такого заглатывания, — его вырвало, а живот скрутило спазмами боли. Несчастный, побледневший от страха за содеянное, он смотрел на меня и дрожал. О, создатель, почему ты лепечешь так жалко?! Куда делся тот бравый майор, который сломал меня, взял силой, укротил, привязал к себе и делал что хотел? Я ненавидел его, мне хотелось разорвать этого жалкого раба на части, выпустить на свободу зверя, жившего в этом человеке раньше, умевшего смотреть в глаза гордо и прямо. Такого я бы хотел унизить, заставить рыдать и ползать у меня в ногах. Но это жалкое существо не вызывало во мне никаких эмоций. Грасс покорно включил воду и смыл остатки рвоты со своего лица. Я привел его в комнату, где стоял диван и указал на него. Оставил пленника в одиночестве, а сам ушел в спальню. Мне не спалось, я лежал и думал, что сейчас творится в душе у Грасса, думает ли он обо мне, трясется ли под своим покрывалом, ожидая меня, злого, пышущего жаждой мести, или он сейчас пробирается в прихожую, намереваясь сбежать, а может он хочет убить меня, только ждет, когда я усну? Вздрагиваю, потому что он, белым призраком, возникает на пороге моей спальни. Я разве не указал твое место? Пошел вон отсюда! Он пулей вылетает из комнаты, скрипит пружинами матраса за стеной, охает, видимо, следы побоев и многочисленные порезы беспокоят его, а возможно, он боится спать, потому что я могу в любой момент передумать и накинуться на него, заставив терпеть новые муки. Сейчас мне почти жаль этого несчастного, такого жалкого, раздавленного моими солдатами, превращенного в бесправную зверушку, которой позволено лишь терпеть и выполнять все требования господина. Спал я долго, в единственный выходной хотелось расслабиться. Проспал почти до полудня, а когда проснулся, совершенно забыл о своем госте и, встретив его на кухне, сильно удивился. Конечно бы он не убежал, поскольку любой из пленников маркировался штрихкодом. Метку заносили под кожу, и только специальным декодером можно было перекодировать ее или вовсе снять. Если подневольный решался на побег, его настигали по сигналу, излучаемому меткой, и быстро ловили. А потом, участи пойманного беглеца никто бы не позавидовал. Я возносил молитвы всем имеющимся в моем арсенале богам и богиням, за то, что систему штрихового кодирования пленников придумали на пятом году войны, а иначе бы мне никогда не удалось получить свободу. Грасс, увидев меня, отпрыгнул в угол и застыл, прижавшись к стене. Я сразу же понял, что он рылся в холодильнике, искал съестное. Игнорирую этот жест, достаю из холодильника молоко, разогреваю вчерашнюю кашу. Сажусь и после этого приглашаю к столу его.
Яойные фанфики
Бурный яой между Денисом и Вадимом, или Максимом и Серожой, или всех четверых вместе взятых. Скачать книги жанра «Слеш» в формате fb2, txt, epub, pdf, mobi, rtf и читать онлайн. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Ребят,почему удалили фанфики "Стоял теплый летний день или каково быть фавориткой Хао" и "Холодное пламя"? если у кого нибудь сохранились эти фанфики умолялю скиньте мне т.т. Отличная книга, жизненная, непростая, про обыкновенных людей, без миллионеров и девственниц, и прочей шелухи. Очень понравился автор, я просто наслаждалась ее слогом и.
Надеюсь, я успела. Покидайде, пожалуйста, фанфиков(яой), про школу,
Иван ПетровЗнаток 382 7 лет назад Насчет англофандома... На Фанфикшен. Остальные ответы.
А по какому фэндому желаете почитать? Не пробовали на "Книге фанфиков" посмотреть? Там годноты по куче фэндомов полно. На "Дайри" тоже.
Почувствовав руку Роя на своем плече, он открыл глаза и хотел, было остановить его, но через секунду, Рой повалили его на диван. Отпустив Эда на минуты три, он закрыл дверь и повернулся к Эду. Тот хлопал непонимающими глазами и, встав, уверенно пошел к двери, чтобы поскорее выбраться отсюда. Я ничего не хочу — не переставая ерзать в его объятьях — Я же парень. А я и не заметил — засмеялся Рой и продолжил целовать ему шею. Эд закрыл глаза, странные ощущения, но очень приятные. Его поцелуи, они горячие, думал он, не открывая глаз, зачем он это делает, черт, его рука там, почему. Почему я не сопротивляюсь, что я вообще делаю?? Ты так возбудился. Спустив руку вниз, снял с него нижнее белье и, погладив металлический протез, усмехнулся. В ответ услышал громкий смех Роя, его глаза горели желанием заполучить то, что он хотел и хочет в данный момент. Взяв Эда за руку, он навис над дрожащим парнем и посмотрел в шальные от злости глаза. Проведя языком по губам светловолосого мальчугана, поцеловал его и одним движением бедер, вошел в него. Эдвард от боли и чего-то ещё укусил нижнюю губу полковника до крови.
Смотря на это маленькое, расстроенное существо, Итачи немного смягчился. Сексуальное образование должны давать в школе! От этой внезапной ласки младший приободрился. Иди ко мне, - Саске устроился на коленях Итачи. Итачи наклонился и легонько коснулся своими губами губ брата. Мягкие, со вкусом шоколада Саске жуткий сладкоежка. А вы не знали? Просто он хорошо это скрывает. Младший немного заерзал в предвкушении. Итачи слегка углубил поцелуй, но еще оставляя его легким и невинным. Саске не знал, что ему делать, и лишь тяжело дышал, отдаваясь ласкам брата. Внезапно Итачи отстранился, чем вызвал недовольный стон младшего Учихи. Мысли Итачи метались, как раненные звери, несмотря на его внешнюю невозмутимость. Пересадив Саске поудобнее, старший стал целовать брата сильнее, почти сминая его маленький ротик своим, но не пуская в ход свой ненасытный язык. Саске задыхался, но не хотел прекращать поцелуй. Это было настолько великолепно, что в голове младшего взрывались хлопушки, окрашивая все вокруг в цвета радуги. Он начал ерзать на коленях у Итачи, вцепившись ладошками в майку брата. Итачи резко отстранился на брата, смотря на него с широко расширившимися от возбуждения зрачками. Дышать становилось все труднее. Маленькое горячее тело младшего, которое не могло спокойно сидеть, сводило Итачи с ума. Саске вопросительно посмотрел на брата. Все, слазь и иди в свою комнату, - Саске вздохнул и, слезая с коленей брата, случайно провел рукой по внутренней стороне бедра Итачи случайно?! Знаем мы этих Учих…. Слишком близко. Старший с трудом сдержался, чтобы не застонать.
Фанфики по фэндому «BTS»
Главная» Статьи» Фанфики» Фанфики Наруто жанра Яой. Огромная база слеш манги в рунете, здесь вы можете прочитать яой мангу, яой манхву, яой маньхуа на русском. Фанфики Драко Малфой и т/и 18. Яой фанфики nc 17 – это направление развития любительской литературы, которое помогает заглянуть за грань – увидеть изнутри романтические и сексуальные переживания мужчин.
Книги #яой
Логотип телеграм канала @lpr_yaoi — Яойные фанфики Я. Слеш - вид сексуальных отношений, протекающих между мужчинами. Я не читаю фанфики, и тем более не люблю яой, что-нибудь годное лучше почитай, посмотри. Фанфики Драко Малфой и т/и 18. В сборнике 311 фанфиков. Читать яой в удобной читалке онлайн бесплатно или скачай книги на Самиздате