Ваньинь (江晚吟, Wǎnyín) - нынешний глава ордена Юньмэн Цзян, шиди Вэй Усяня. Цзян Чен (Цзян Вань Инь) – нынешний глава ордена Юнь Мэн Цзян, бывший шиди (братец-наставник) Вэй У Сяня. Chen Feiyu as Li Xun is an unruly “bad boy”, while Zhang Jingyi as Zhu Yun is a good girl with good character and good education. Lan Huan | Lan Xichen. лань сичень и цзян чен.
КАК ВЛЮБИТЬ В СЕБЯ ПАРНЯ ЗА ТРИ МЕСЯЦА
| Фф лань хуань - фото сборник | Цзянь Чен/Лань Хуань Jiang Cheng/ Lan Huan. |
| The Untamed | Неукротимый: Повелитель Чэньцин - персонажи, часть 1: chantfleuri — LiveJournal | Готовы ли Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи к этому событию? |
| Почему цзян чена шипперят с лань сечением - Фотосайт о художественной фотографии | Читайте книги на тему Цзян Чэн от талантливых авторов самиздат-площадки Взахлёб. |
| Почему цзян чена шипперят с лань сечением - Фотосайт о художественной фотографии | Цзян Чэн был очарован улыбкой Лань Сичэня, его неповторимой спокойной аурой, которая будто баюкала, усыпляя бдительность и желание бежать без оглядки. |
Лань Сичень и Цзян Чен
Лань си и Цзян Чэн. Магистр дьявольского культа Цзян Чэн и Лань си Чэнь. Цзян Чэн и Лань сичень 18. Лань Сичэнь. Вэнь жо Хань и Лань Цижэнь.
Вэнь Хань Магистр дьявольского. Цзян Чэн и Вэнь Жохань. Вэй жо Хань. Вэнь жо Хань.
Вэнь жо Хань и Цзян Фэнмянь. Магистр дьявольского культа Вэнь жо Хань. Mo dao zu Shi Вэнь Жохань. Лань Ван Цзи гуцинь.
Магистр дьявольского культа Дунхуа. Цзян Чэн и Лань сичень арт. Лань Хуань дорама Магистр дьявольского. Магистр дьявольского культа Лань си Чэнь.
Вэнь нин и а юань. Магистр дьявольского культа Лань сы Чжуй. Вэнь нин Магистр дьявольского. Вэнь юань Магистр дьявольского.
Вэй Усянь Сяо. Сяо Чжань Вэй Усянь. Магистр дьявольского культа Лань сичень. Цзян Чэн и не Минцзюэ.
Цзян Чэн и Лань. Лань Сичэнь и Цзян Чен. Магистр дьявольского культа Лань сичень и Цзян Чен 18. Цзян Чэн и Лань сичень дорама.
Лань си Чэнь. Магистр дьявольского культа Лань Хуань. Лань Цзинъи и Цзинь Лин. Цзинь Лин и Сычжуй.
Магистр дьявольского культа Цзинь Лин. Лань Хуань и Цзян Чэн 18. Лань Чжань Вэй ин Цзян Чен. Вэй Усянь Магистр.
Minoru Joeling Вэй Усянь. Цзинь Гуанъяо. Магистр дьявольского культа Цзинь Гуанъяо. Цзинь Гуанъяо и Лань си Чэнь.
Цзян Чэн и Цзинь Гуанъяо. Магистр дьявольского культа темный Лань Чжань. Тёмный Лань Ван Цзи. Магистр дьявольского культа Цзян Чэн и Лань си.
Цзян Чен и си Чэнь. Вэй Чжань Усянь. Лань Ван Цзи Магистр дьявольского культа дорама. Ван Сянь Магистр дьявольского культа.
Лань Чжань Кинни. Цзян Чэн и Лань сичень.
There are many good things in Luofu Cave. If you are lucky, you may return with a full load. This is a good thing, which is equivalent to a Qiankun bag. It looks small but has infinite space inside. It is a must-have for cultivators. Something that can make Su Yi Shenhou so fascinated must be a divine product. Zhuge Canglan felt eager to try.
Он издал жалобный стон и тихонько пролепетал: — Не надо… Претерпевая уже довольно долгие мучения, его задний проход давно сделался влажным и податливым, будто слякоть во время дождя, поэтому только что бесцеремонно вторгшийся в его нутро член без каких-либо затруднений снова вошёл, на этот раз мгновенно и до конца. Тело Вэй Ина, ничком лежащего перед ним на коленях, от толчков стало непроизвольно двигаться вперёд по бамбуковой циновке. На его лице отражался ужас и неотвратимый стыд, ведь раньше он частенько выбирался в горы на прогулку и не раз видел, как дикие животные спариваются друг с другом именно в такой позе, а теперь кто-то другой вот так входил в него самого. От мыслей об этом многострадальное отверстие Вэй Ина резко сжалось, но Лань Чжань схватил его и принялся входить ещё яростнее, не оставляя ни единого шанса на сопротивление. Спустя какое-то время столь ожесточённой схватки Вэй Ин, наконец, не выдержал. С плотно прижатым к полу телом и лицом, так что даже немного исказились его черты, он бессвязно взмолился: — По… пощади, пощади… Лань Чжань, второй молодой господин Лань, пощади!..
Но мольбы не привели ни к чему, кроме ещё более глубокого и частого проникновения. Взрослый Вэй Усянь хохотнул: — О, Небеса, меня так возбуждают эти мольбы! Не вздумай давать ему пощады, доведи его до исступления, иные пути неприемлемы… Ах! Лань Ванцзи приподнял его на руки и усадил сверху. Под собственной тяжестью Вэй Усянь ещё глубже вобрал в себя его член, так глубоко, что брови чуть сошлись к переносице, а мышцы лица едва заметно дёрнулись. Однако он моментально сосредоточился на том, чтобы оседлать Лань Ванцзи, принял позу поудобнее и позабыл о непристойной болтовне.
Чем громче звучали неистовые шлепки и хлюпанья, тем горестнее становились возгласы юного Вэй Ина: — Лань Чжань… Лань Чжань… Ты… совсем меня не слышишь… Слишком глубоко… не входи целиком… в животе больно… Но Лань Чжань каждый раз вонзался в него, будто жалел лишь об одном — что не может пронзить насквозь. Дерзкая и жёсткая сила атаки совершенно не сочеталась с его совершенно бесстрастным лицом. Промежность Вэй Ина от ударов о бёдра покраснела и начала неметь, да и всё тело ниже пояса почти потеряло чувствительность. Он всеми силами старался отползти прочь, но его каждый раз упрямо возвращали назад, заставляя насаживаться на член на всю глубину. После нескольких таких попыток Вэй Ин, будто вот-вот начнёт извергать клубы пара изо рта, прерывисто заговорил: — По… послушай, т-т-там, снаружи меня ждут… Цзян Чэн и остальные… ждут меня на улице… А! Услышав, Лань Чжань резко вышел и перевернул его на спину.
Сначала думал, что лет семнадцать, но может быть больше. Попробуйте побольше висеть и получше питаться. И почему бы вам не отправиться на охоту?
Бегом в гору, бегом с горы, и только попробуйте остановиться. Сколько наловите, столько съедите. Белки, суслики, птицы.
Но не охотьтесь на кабанов, для них вы еще слабоваты. Хотя нет, охотьтесь — в крайнем случае, узнаете, кто из вас лучше бегает. Рука подломилась, и Вэй Усянь упал, смазывая талисман.
Когда он смог, не отдыхая, выполнить комплекс разминки для кланового восьмилетки, Вэнь Нин добавил игры. Сначала он бросал в него шишки, а Вэй Усянь должен был уклоняться. Ловкость Мо Сюаньюя была чуть лучше, чем сила и скорость, наверное, ему приходилось уворачиваться от родни.
Скорость тоже была неплоха, но бежать на пределе сил он мог не больше четверти ли. Поэтому с завтрашнего дня вместо шишек будут камни. Вэй Усянь потер вчерашние синяки и тяжело вздохнул.
Дела постепенно шли на лад, но медленно, слишком медленно. С каждым днем они увеличивали нагрузку, и с каждым днем он все меньше времени проводил, уткнувшись носом в песок. Вэй Усянь, не дожидаясь команды, рванул вперед и вверх.
Он бежал, петляя, то вверх, то вниз. Камешки сыпались из-под ног, суслики, вспарывая землю когтями на толстых лапах, ныряли в норы, ветер свистел в ушах. В какой-то момент еще на Луаньцзан он понял, что мертвецам неудобно бегать с горы, и пользовался этим, чтобы оторваться.
Каждый день за ним гонялось все больше мертвецов: одни ловили, другие кидались камнями и палками, поэтому он вечно ходил покусанный и побитый. При этом почти перестал замечать стандартные комплексы силовых упражнений. Сила, растяжка, скорость — он почти сравнялся с клановым тринадцатилеткой, когда уже можно думать об образовании золотого ядра.
Магистр культа фанфик (80 фото)
Jiang Cheng from District Four and Lan Huan from District Eleven were never destined to meet, until they volunteered for the 71 edition of The Hunger Games. Потому что людям грустно от того, что Цзян Чэн и Лань Сичень остались одни, поэтому их решили зашипперить. *Спустя время* Цзян Чен пришёл посетить храм клана Гусу Лань по важным вопросам, но перед собранием решил пройтись по старым знакомым уличкам. Chapter 22 Lang Huan Blessed Land [1]. It's a pity that it is covered by a magic circle, and this magic circle is only opened every 120 years. *Спустя время* Цзян Чен пришёл посетить храм клана Гусу Лань по важным вопросам, но перед собранием решил пройтись по старым знакомым уличкам. Тем временем взрослый Лань Ванцзи обхватил Вэй Усяня за талию и поддерживал за бёдра, пока тот произвольно поднимался и опускался.
Фф лань хуань
| Лань Сичень/Вэй Усянь, нет мы не ошиблись ланями | Instructor Mei Lan was worried that the other foxes or beasts would target Tang Li Xue once this matter spread, so she was thinking hard about how to solve this problem. |
| Тред ордена Гусу Лань / Азиатские фандомы / Холиварофорум | В видео содержатся материалы взятые из Тик Тока. Я не присваиваю Себе авторство над этими роликами и музыкой в этом видео. Также присутствует ЯОЙ(и всегда бу. |
| Цзян чен фанфики | Chapter 22 Lang Huan Blessed Land [1]. It's a pity that it is covered by a magic circle, and this magic circle is only opened every 120 years. |
Оригинальные истории и фанфики про цзяна Чэн
Просмотрите доску «Цзян Чэн/Цзинь Лин|мдк» в Pinterest пользователя khlebushek, на которую подписаны 6 973 человек. braafa hentai» лань фанфик» фанфик лань хуань и цзян чен (120) фото. Что если бы Цзян Чен узнал обо всём сперва из дневника что был при его Шицзэ, а после из самих воспоминаний обо всём?
Former connections
- Alex Huang
- Тань Цзянь Цы и Ли Лань Ди сыграют в дораме «Фильтр»
- Читать мангу онлайн сначала
- Смотрите также
- Telegram: Contact @CrownPrinceofXianle
Фф лань сичень и цзян чен
Фандом: Гарри Поттер, Mo Dao Zu Shi Название фанфика: So Автор или переводчик: Itachi_chan Пэйринг и персонажи: Лань Хуань/Цзян Чэн Рейтинг: NC-17 Категория: Слэш. что этот персонаж стал моим очень личным крючочком, я уже писала, но это не повод обойти его вниманием в этом посте! Или, может, пожаловаться, что Лань Чжань его совсем разбаловал, и вновь полагаться только на себя и свои силы оказалось невероятно утомительно и скучно? Однако мысли об этом пришлось отмести, когда Лань Чжань довольно резко повалил Вэй Ина на дощатый пол библиотеки, тут же нависая сверху и придавливая собой.
Чэнь Чжэ Юань (Chen Zhe Yuan)
Вот и хорошо! Не надо ничего говорить. И я не услышу цзэу-цзюня, Тихий круг не проницаем для звуков ни наружу, ни вовнутрь. Наверняка Лань Чжань тоже умеет его делать. Чтобы все молчали.
Вэй Усянь встал, обошел Лань Сиченя сбоку. Сунул голову в пределы мерцающих линий. Сказал: — Я пойду возьму еще еды и питья. Присоединяйтесь, когда захотите.
Лань Сичень повернул к нему голову резко, так что концы ленты захлестнулись за плечо. Или я выйду… Вэй Усянь махнул ему, убрался из круга и отошел. Лань Сичень отвернулся. Упер кулак здоровой руки в колено.
Вэй Усянь ушагал ему за спину, крикнул на пробу: — Цзэу-цзюнь! Лань Сичень как сидел, так и оставался. Вэй Усянь сделал бумажного шпиона и спустил его на пол: уединение уединением, а если он хлопнется, потому что открылась рана, или потому, что я что-то сделал неаккуратно с «Сопереживанием»? Гений гением, а первый раз… не все у меня получается с первого раза, подумал он.
И еще подумал, прикрыв за собою дверь: надо было отказаться. Не могу и не умею. Передернул плечами. Еще и сам насмотрелся, вот уж без чего бы нормально жил — так это без подобных картинок.
Раньше это были картинки чужого зла, чужой вины, которая оправдывала меня. Я даже чувствовал облегчение. Теперь это зло какое-то свое, и мне от него ничуть не веселее. Одним глазом поглядывая через шпиона на комнату и на спину Лань Сиченя, спустился вниз.
Поскребся в комнату к хозяевам: чего-нибудь бы выпить и закусить. Нет, господин не будет, я буду. Закусить горячего. И чай.
Чай вот как раз на двоих. Но чай попозже. Пристроился в углу, за столом для тех, кто не хочет ночевать, а только перекусить в долгой дороге. Оттащил скамеечку к стене, привалился спиной, сложил руки на груди.
Хозяйка принесла выпивку. Вэй Усянь снова зевнул и подтянул к себе кувшин. Забрал его на колено. Белая в мертвенном свете круга спина согнулась вдруг.
Вэй Усянь дернул пальцами: иди, иди, посмотри, что там. Шпион тихонько зашуршал по полу, обошел комнату, прижимаясь к стене. Лань Сичень уперся лбом в пол, словно в поклоне мудрейшему учителю, и раскрывал безмолвный рот. Жилы на шее вздулись, пальцы скребли пол, а потом вцепились в него, и Лань Сичень приподнялся, подышал, и снова подался вперед, будто боялся, что стошнит на сапоги, и снова распахнул рот, и воздух словно дрогнул от крика.
Только было тихо. Не надо бы мне этого видеть, подумал Вэй Усянь. Сказал шпиону оставаться на месте, развязал горлышко кувшина. Лань Сичень обхватил себя за живот и весь сотрясался, и снова сгибался весь, падал грудью на колени, а потом распрямлялся, и запрокидывал голову, и волосы успели растрепаться, липли к лицу, а он их не убирал.
Брал на груди ханьфу и тянул, словно хотел вырвать кусок. Раз и два стукнул кулаком в колено. Царапал ханьфу на бедрах. Не знал, куда деть руки, и они цеплялись за пол, одежду и лицо, а иногда он подбирал их к груди и раскачивался, весь напрягался и что-то говорил.
Сунуться в круг — заметит. И так-то не заметил только потому, что уже нет сил. Вэй Усянь сказал шпиону обойти с другой стороны. Со спины, тихонько.
Под скамеечку и под стол, к ширме. Лань Сичень сгреб ханьфу со стороны раненого плеча. Под плацами расцветилось красным и стало быстро расползаться. Лань Сичень дернул, должно быть, вместе с бинтами, рука проволоклась по полу.
Он снова согнулся. Плечи вздрагивали, перепутанные с лентами волосы ссыпались на сторону. Не надо бы мне этого видеть, думал Вэй Усянь. Хозяйка принесла жидкого, оставшегося с ужина, но зато горячего супу.
Вэй Усянь повернулся к столу и принялся за дело. Хозяйка спросила, желает ли господин чего-нибудь еще, и ушла обратно спать. В свете двух свечей едва было видно, куда опускать ложку. Вокруг стояла тихая ночь.
Из чего мы состоим, думал Вэй Усянь, покачивая кувшин на столе, если нас становится совсем не узнать, когда бедность, горе или безумие обдирают с нас приличия, манеры, достоинство. Оставляют незнакомого никому, до самого голого нутра обглоданного человека. Раздетого от одежд положения и даже нрава, обнаженного до животной некрасивой правды. Вэй Усянь растягивал вино.
Потом заслал шпиона в самый угол, за сундук, и оставил там, где не видно и не слышно. Вывел в комнату, когда вино накрепко кончилось, зад устал от сидения, а шея — от дремы на сложенных на столе руках. Лань Сичень лежал виском на краю кровати. Ханьфу сползло с бинтов и вылезло из-за пояса.
Из-под подола показывались штаны. Руки лежали как попало, словно не принадлежали этому телу. Волосы так и пристали к мокрому лицу. И все колени были мокрые.
Дышал он через раз и припухшим ртом. Одна из свечей догорела. Вэй Усянь взял вторую, поднялся по лестнице. Сказал: — Цзэу-цзюнь, я пойду прогуляюсь, такая живописная ночь, знаете, прямо тянет после чашечки… на самом деле, проветрюсь, не хочу ничего тут измарать.
Я скоро. Не переживайте, куда я пропал. Положил руку на створку, понаблюдал через шпиона, как Лань Сичень поднимает голову, и прикрывает плечо ханьфу, и как подбирает ноги, и медленно встает, и отлепляет, наконец, от лица прядки. Промакивается рукавом.
Тщательно оправляет пояс. Идет к умывальному тазу. Шпион скользнул в щель под дверью, Вэй Усянь поймал его на ладонь и шепнул: пойдем пока походим. Я полагаю, никто не думает о себе даже как о дурном человеке, — сказал Лань Сичень, — и о человеке, который совершил непростительное.
Мы всегда находим силы простить себя. Даже не так, — продолжал он рассеянно, глядя мимо Вэй Усяня на стену. Лучше уважаемый Лань Цижень будет меня стыдить, чем вы! От него я и не ожидаю ничего веселого, а с вами есть шанс, но вы его выбрасываете, как щепку в костер.
Да если хотите знать, если начинать себя винить во всем подряд, то не хватит сил жить, и кому это сделает лучше? Вы возразите сейчас, что это тогда несправедливо, а я на это скажу, что делать по справедливости — и темнота тебя возьмет. А я бывал в темноте. И мне тоже не понравилось.
Это не делает нас лучшими людьми. А наш долг перед другими — быть лучшими людьми, верно? Я нашел путем наблюдений и самонаблюдений, что у человека, даже у того, кто считает себя совестливым, довольно ограниченная способность понимать зло, которое он сотворил, и о нем сожалеть. Если мы будем совершенно честны с собою, то нам не жаль жертв наших ошибок, если мы не знали их хорошо, и если вместе с ними мы не теряем что-то важного.
Другое дело, когда мы навредили близкими людям. Наше неподобающее к ним поведение ведет к тому, что они прекратят с нами общаться, и мы потеряем их, и это — болезненно. Болезненно — это, а не сам по себе дурной поступок или честная трагическая ошибка. Наши боли о том, что мы теряем — их мудрость, их улыбки, их присутствие.
Именно об этом мы будем горевать, а не о том, что наше дурное обращение с ними делает нас дурными людьми. Всякий знает про себя, что он — не дурной человек. Никто так про себя не думает. Пустые слова.
Называют себя — да, чтобы обозначить раскаяние и попросить прощения, чтобы заработать любовь назад. Эдакое ложное самоуничижение. По-настоящему нас тяготит не моральный статус, а то, что мы отвергнуты обществом за свои проступки, и так становится намного сложнее жить. Или каких-то вещей и людей теперь не станет в нашей жизни из-за того, что мы натворили.
Ничто нас не трогает, кроме того, что касается нас непосредственно. Поэтому наше понятие о совершенном поведении изгибается ровно настолько, насколько позволяет нам выйти из наших дел без личных потерь. То есть, вы хорошо говорите, но еще не доказано, что вы правы. Не надо!
Хватит и этого, не надо ничего больше! Вэй Усянь отклонился, и камень пролетел мимо. Второй он уже видел, и поймал, чтобы он не ударил по Яблочку. Маски он давно уже не носил, а маска бы пригодилась.
Хотя они с Лань Чжанем очистили его имя, и всем теперь известно, что Старейшина Илина старался как мог, и не совершил ничего… то есть, совершил далеко не все, что ему приписывают. Даже в большинстве злодейств он невиновен. Женщина со спутанными седыми волосами наклонилась и зашарила по земле, переваливаясь, дошла до камня, подняла и бросила. Камень упал, не долетев.
Люди расступались и глядели. Вэй Усянь дернул Яблочко. Лучше уйти, она и успокоится. Ведь путешествую спокойно уже, так нет, найдется кто-нибудь памятливый!
Она мамаша какого-нибудь неудачника, который мне попался, а я не хотел, и что, мне всем это объяснять теперь? Рожу ей нового сына? Или отращу ей новую ногу, если она сама там вляпалась? Собралась толпа, и толпа уже пялилась.
Усянь потянул повод, старательно отворачиваясь. Подумал: мне здесь еще хуже всех. Эта сумасшедшая на стороне правды, если так посмотреть, обиженные любят занимать сторону правды. А я как бы злодей.
Лань Сичень протянул ему руку. О, подумал Вэй Усянь. Сунул флейту за пояс и подал ладонь. Лань Сичень взял его крепко и развернул, и они пошли совсем не туда, куда надо было идти.
На них смотрели. Женщина уже не кричала, но говорила: убийца! Трясла рукой, словно больная. В толпе шептались, тоже показывая на Вэй Усяня: если он тот самый, то не надо его злить, триста людей положил, и ее сыновей двоих, старшего-то убили Вэни, а этих — он, а может, и не правда, может, кто знает, что там произошло, но темные искусства, нашлет на нас проклятье… В глаза старались не смотреть, прикрывались кто чем, отворачивались, когда Вэй Усянь на них зыркал.
Вырывал и выкручивал руку, но из хватки музыканта не вдруг и вырвешься. Наконец, Лань Сичень разжал пальцы. Подведя Вэй Усяня к самой сумасшедшей женщине в грязном фартуке и разных на вид башмаках. И что вы хотите, подумал Вэй Усянь сердито.
Что я сделаю теперь? Кому станет лучше? На плечо легла Лебин, и вдруг Лебин стала тяжела, словно стальная, а потом чугунная, а потом словно целая гора, и ударило вдруг под колени, и Вэй Усяня перекосило, согнуло, грохнуло на колени и растерло по земле. Он распластался у разных башмаков.
Улица замолчала. Женщина что-то бормотала. Усянь поднял голову. Она махала рукой у лица.
Из прозрачных глаз катились слезы. Цзэу-цзюню нравится мучить себя, и нравится мучить других. Если хотите. Это для вас, дорогой деверь.
Ничего не изменится, но вам понравится. Поглядел вверх. Женщина не смотрела на Вэй Усяня, а смотрела куда-то в толпу или поверх нее, а потом развернулась и пошла в проем между оградами, тряся едва чесаной головой. Мне перечислить их или что, подумал Вэй Усянь.
Но цзэу-цзюнь сказал, что лучше не спорить и слушать больше, чем говорить, что, конечно, никогда не помогает быть понятым, зато нравится тем, кто считает себя умнее. Ладно, стерплю, подумал он, вытягивая ноги поперек лестницы. Заклинатель прежде всего познает природу и ее законы, и общество и его законы, и познает себя, и воспитывает добродетели в себе, и затем через свое искусство привносит их в мир для достижения гармонии. Темные же искусства, — он посмотрел вниз, на растянувшегося на ступенях Вэй Усяня, — позволяют позаимствовать силу, обойдя самовоспитание коротким путем.
И порождают поэтому разлад и дисгармонию, как и всякое действие без понимания. Адепт темных искусств получает могущество без мудрости, чтобы им управляться. Что-то так много развелось заклинателей, подумал Вэй Усянь, и так мало среди них по-настоящему добродетельных, хотя учились они традиционным путем. Что же случилось с мудростью, куда она девалась?
Он сжал зубы, чтобы не сказать этого, потому что он пришел не спорить. Проговорил вместо: — Я хочу пойти длинным путем, учитель.
Ему нужно срочно сбежать, иначе случится непоправимое. У Сянь мягко отстранился от Лань Чжаня, ненароком обдав альфу своим сладковатым запахом цветущей вишни и ее ароматных ягод. Ван Цзи напрягся, крылья носа задрожали, а в голове что-то переменилось, словно по щелчку пальцев. Теперь его взгляд не был таким, как прежде. Ван Цзи снова втянул воздух, теряя контроль. Его омега. У Сянь уже поднялся, идя к выходу из библиотеки.
Ван Цзи нагнал его за два широких шага и дернул на себя, крепко сжимая в объятиях. Лань Чжань опустил голову, утыкаясь носом в шею истинного, как сумасшедший обнюхивая свое. Вэй Ин задрожал. Он не ожидал. И он не мог вырваться: альфа прилагал приличное количество сил, чтобы У Сянь не мог даже двинуться. Лань Чжань, мы обязательно будем вместе, п-просто нельзя сейчас этого делать, это принесет только проблемы, д-да и… А-ах! Вэй Ин прогнул спину, когда Лань Чжань просунул руку под штаны, лаская член. В голове помутилось от поцелуев в шею, от горячего дыхания и просто потрясающего, неповторимого, самого лучшего аромата. Вэй Ин заскулил, когда Лань Чжань крепче прижал его к себе, и он ощутил задом нечто очень твердое и выпирающее.
Возбуждение накатывало волнами, потому что все это с ним делал Лань Чжань. Его Лань Чжань. А-а, Лань Чжань, ты что… Больно! Больно, правда больно, угх… Н-н… У Вэй Ина заслезились глаза, когда Ван Цзи так неожиданно вгрызся в его шею, пронзая тонкую молочную кожу острыми клыками, оставляя там свой аромат. Теперь он точно его. Никто и никогда больше не взглянет на У Сяня. Только его. Вэй Ин тихонько скулил, чувствуя, как Ван Цзи с наслаждением зализывает кровоточащую рану, которая источала резкий запах сандалового дерева. Больно, чертовски больно.
Ели как смог проговорить Ваньинь, подняв мутный взгляд на любимого. И ты люби меня!... Люби, не смей бросать... Вновь лихорадочно сжался, сжимая пальцы на чужой спине, проливая слезы и дрожа то ли от страсти, то ли от страха. Вообще, если кто то дочитак до этого момента...
Скажу, что этот образ "таксичных" отношей всплыл у меня из за старенький песни... Опять же в глубокий смысл песни не уходил. Однако понятно что есть пара где таксичных отношения и "любовь" столь сильна что они просто убивают друг друга... Простите, что в общем-то засоряю ленту... Но мне интересно мнение о таком Ваньине и думаю, то довольно интересно...
Не зависимо от оригиналов раскрывать персонажей, как тебе нравиться.. Ведь по сути... Все мы тут кто ролим по пейрингам просто крадя персонажей...
Ли Лань Ди сыграет обычную девушку Су Чэн Чэн, которой супертехнологичный продукт дает возможность изменить свою внешность. Тан Ци раскрывает правду об изменившейся личности Чэн Чэн, и теперь эту ситуацию они должны разрешить вместе. Тань Цзянь Цы приобрел большую популярность после появления в дораме «Потерял тебя навсегда» или «Бесконечная тоска в разлуке».