Не став искушать судьбу, Керенский бежал из расположения войск Краснова на автомобиле, переодевшись матросом. Телеграммы за подписью Духонина, Краснова, Барановского, Богаевского и других Верховному Главнокомандующему Керенскому А. Ф. с донесениями о продвижении войск в октябрьские дни. Поход генерала П. Н. Краснова на Петроград. Краснов вернулся на должность командира 1-го корпуса (интересно, что 9 сентября, не снимая Краснова, Керенский назначил командиром корпуса П.Н. Врангеля; в конечном итоге Краснов остался в занимаемой должности). Ликвидация авантюры Керенского-Краснова Наступление войск Керенского — Краснова подняло дух контрреволюционных элементов внутри Петрограда.
Столкновение сил
- 50 лет назад умер глава Временного правительства Керенский
- Глава 9. Корниловское выступление. «Корниловский мятеж» – Революция 1917 года в России
- Поход На Петроград. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Керенский. Владимир Павлович Федюк.
- Главный казак Гитлера. Как атаман Краснов переступил черту
- Поход Керенского-Краснова на Петроград | Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина
1917 :: Мятеж Керенского - Краснова...
Из летчиков составили команду броневика, отбитого у красных. Подтянули пару казачьих сотен из Новгорода. Сообщили из Луги, что 1-й осадный «полк» в 88 человек поддержал правительство и грузится в эшелон. И все. Ни о каких корпусах, дивизиях даже слышно не было. В ночь на 28-е 480 казаков пошли на Царское Село с гарнизоном 16000. Разоружили заслоны по дороге и наткнулись на первую линию обороны, открывшую огонь. Ударили из пушки — большевики держатся, пулеметами ощетинились. Лишь когда 30 казаков атаковали в обход — побежали. В Царском Селе выкатился толпой весь гарнизон, замитинговал.
К ним поехали 9 казаков дивизионного комитета. Полдня митинговали вместе. Приехал Керенский, попытался речи произносить. Кое-кого уговорили разоружиться. Но большинство, почуяв слабость казаков, решили их перебить. Стали к атаке готовиться. Заметив это, казаки попросили Керенского отъехать назад и выкатили две пушки. Едва солдатня, паля из винтовок, пошла «на ура» — дали два выстрела шрапнелью. И вся многотысячная масса в панике разбежалась, давя друг дружку и угоняя поезда на Петроград.
Царское Село заняли. Простояли в нем следующий день, надеясь хоть на какую-нибудь подмогу. Пришли только несколько подразделений из их же корпуса, бронепоезд из Павловска да из Петрограда несколько бежавших юнкеров, учебная сотня оренбургских казаков — даже без винтовок, с одними шашками. Осадный полк, двигавшийся из Луги, перехватили матросы и обстреляли. Полк разбежался. И офицеры-корниловцы, и казаки кляли Керенского, обманувшего их нереальными прожектами. Приехавший Савинков предложил Краснову арестовать Керенского и возглавить движение самому. Краснов отказался, считая это некрасивым. И бесполезным.
Утром 30. Дорогу уже преграждали сплошные линии окопов. И занимали их уже не разложившиеся солдаты-тыловики. Не менее 6 тыс. От развернувшихся 630 казаков они не побежали. Наоборот, сами то и дело лезли в атаки. Выручало преимущество казаков в артиллерии. Она подбила один броневик и осаживала большевиков, заставляя держаться на расстоянии.
Первая реальная угроза утверждению этой власти возникла буквально через час-другой после закрытия IL Всероссийского съезда Советов.
Казаки разоружили разгружавшийся на станции эшелон солдат и матросов-балтийцев, направленный сюда для защиты подступов к столице. Начать последний бросок на Питер Керенский и Краснов намечали на 30 октября, предварительно получив ожидаемые от Ставки подкрепления. Командовать повстанцами был назначен полковник Г. Ночью 29 октября планы штаба повстанцев стали известны ВРК.
Тем временем большевики яростно готовились к обороне. Размах мероприятий был таков, словно на Петроград надвигались не 600 слабомотивированных казаков, а отборная миллионная армия. Большевики мобилизовали все имевшиеся у них силы либо на создание оборонительных укреплений, либо на Пулковские высоты, где планировалось встретить противника. Оно было обречено — большевики подавили восставших без особого труда.
На следующий день отряды Краснова предприняли попытку атаковать Пулковские высоты, где уже укрепились многократно превосходящие их революционные войска. Так и не дождавшись обещанных ранее Керенским подкреплений, казаки махнули на всё рукой и отошли в Гатчину. Вскоре туда прибыл для перегоров большевик Дыбенко. Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им "обменять Керенского на Ленина", в итоге сошлись на том, что казаки выдают Керенского, а их пропускают на Дон. Казаки согласились, потребовав также не включать в новое правительство Ленина и Троцкого. Впрочем, вряд ли хоть кто-то верил, что большевики сдержат слово, тем более Дыбенко не был уполномочен на решение таких вопросов. Казаки ушли на Дон.
После переговоров Дыбенко с казаками Керенский бежит. Центром восстания стал Инженерный замок, а основной вооружённой силой — размещавшиеся в нём юнкера Николаевского инженерного училища.
Смещённый большевиками командующий Петроградским военным округом Полковников Г. На какое-то время восставшим удалось захватить телефонную станцию и отключить Смольный, арестовать часть комиссаров ВРК и начать разоружение красногвардейцев. Однако основная масса войск Петроградского гарнизона к восстанию не присоединилась. Уже к 1100 29 октября силы ВРК отбили телефонную станцию и превосходящими силами окружили Инженерный замок. Окончательно выступление было подавлено к утру 30 октября.
Николай Стариков
- Как был разгромлен антисоветский мятеж Керенского
- КУДА БЫ ПОШЛА РОССИЯ
- Как Керенский и Краснов пытались отбить Петроград
- Выступление Керенского — Краснова — Википедия
- Читайте также
- Поход На Петроград. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Керенский. Владимир Павлович Федюк.
Белый атаман Краснов
Ликвидация авантюры Керенского-Краснова Наступление войск Керенского — Краснова подняло дух контрреволюционных элементов внутри Петрограда. Поэтому для похода на Петроград Краснов смог собрать только несколько сотен 9-го и 10-го Донских казачьих полков. Позже Савинков прямым текстом предлагал Краснову арестовать Керенского, поскольку его имя отталкивает от антибольшевистского движения потенциальных сторонников. Восстание Керенского–Краснова было попыткой Александра Керенского подавить Октябрьскую революцию и вернуть себе власть после того, как большевики свергли его правительство в Петрограде. Неудачное наступление войск генерала Краснова (подготовленное Керенским) на Петроград. А. Ф. Керенский, бежавший из Петрограда, возглавил поход корпуса генерала П. Н Краснова на столицу.
Наступление на Петроград
- Поход генерала Краснова на Петроград
- Страницы истории : 9 ноября 1917 года. Поход Керенского и Краснова на большевицкий Петроград
- Разгром мятежа Керенского — Краснова и ликвидация Ставки старой армии - Страница 10
- 1917 :: Мятеж Керенского - Краснова... (00117)
- Популярные статьи:
- Потомок древнего рода
Поход Керенского—Краснова и юнкерский мятеж в столице
Контрреволюционный поход Керенского — Краснова на Петроград. Поход генерала П. Н. Краснова на Петроград. После октябрьских событий Краснов получил от Керенского приказ вести состав корпуса в количестве 700 человек на Петроград. Керенский, бежавший из Петрограда, возглавил поход корпуса генерала П. Н Краснова на столицу. Сам Керенский бежал в Псков, где уговорил казачьи войска под командованием генерала Петра Краснова выступить на Петроград. Неудача выступления Керенского-Краснова, как и другие самые первые попытки антибольшевистского сопротивления (восстание юнкеров в Петрограде, московское восстание и уличные бои) отчётливо показали отсутствие чёткого понимания происходящих событий у.
Белый атаман Краснов
| Страницы истории : 9 ноября 1917 года. Поход Керенского и Краснова на большевицкий Петроград | Выступление Керенского — Краснова, Мятеж Керенского — Краснова (26 октября (8 ноября) — 31 октября (13 ноября) 1917) — поход казачьих частей 3-го кавалерийского корпуса под командованием министра-председателя Временного правительства А. Ф. |
| Поход Керенского—Краснова и юнкерский мятеж в столице | Поход казачьих частей под командованием генерала П.Н. Краснова и при участии министра-председателя Временного правительства А.Ф. Керенского на Петроград для подавления. |
1917. ЦАРСКОЕ СЕЛО. ПОХОД КРАСНОВА-КЕРЕНСКОГО НА ПЕТРОГРАД
Неудачное наступление войск генерала Краснова (подготовленное Керенским) на Петроград. Новость об этом оказала сильное деморализующее влияние на части Краснова. Поход казачьих частей под командованием генерала П.Н. Краснова и при участии министра-председателя Временного правительства А.Ф. Керенского на Петроград для подавления. Контрреволюционный поход Керенского — Краснова на Петроград. Неудача выступления Керенского-Краснова, как и другие самые первые попытки антибольшевистского сопротивления (восстание юнкеров в Петрограде, московское восстание и уличные бои) отчётливо показали отсутствие чёткого понимания происходящих событий у.
Страницы истории : 9 ноября 1917 года. Поход Керенского и Краснова на большевицкий Петроград
Краснов едет в Псков. Попадает туда в 3 часа ночи, застает Лукирского спящим, будит его и требует разъяснения от начальника штаба, как надлежит ему поступить при двух взаимно противоречащих приказаниях. Тут первая неувязка, потому что Лукирский ждал Краснова, как сообщал он только что Духонину. С другой стороны, Лукирский совершенно не был осведомлен о приезде Керенского и о разговорах Черемисова — он узнал об этом post factum, на другой день от Барановского. Черемисова Краснов, по его словам, застал бодрствующим — на заседании военно-рев. Разговор их закончился якобы репликой Главкосева: «Я вам искренне советую остаться в Острове и ничего не делать. Поверьте, так будет лучше». Пылающий энергией Краснов идет отыскивать Войтинского.
Последний ему таинственно передает, что Керенский в Пскове, и рекомендует направиться к Главковерху, отказываясь, однако, его сопровождать: «нам неудобно идти вместе». У дверей дома, где остановился Керенский, раздается звонок. Кто кого убедил? Кто кого «обманул»? На чьей стороне было самовнушение? Краснов ли, думавший лихим налетом захватить Петербург? Корниловым против адвоката Керенского, кумира толпы и другое — идти с этим кумиром против Ленина, который далеко не всем солдатам нравится.
Или Керенский вместе с Барановским и, может быть, Войтинским, уверявший Краснова, что не только все части его корпуса будут собраны и двинуты под его начальством на Петербург, но он будет усилен и 37-й пехотной дивизией, и 1-й кавал. Я отбрасываю в сторону патетическую словесность воспоминаний Краснова, которой он объясняет, почему во имя Родины он пошел к ненавистному Керенскому. Эти позднейшие резиньяции исторической цены не имеют. Краснов не учитывал тогда обстановки. Реальное он ощутил только тогда, когда остался в полном одиночестве со своими семьюстами казаков под Гатчиной 184. Гатчинский поход В 5 ч. Черемисов , — спрашивал Духонин утром Лукирского.
Одновременно, за подписью Керенского, был опубликован общий приказ, обращенный к армии:... Этот приказ вызвал некоторое недоумение. Так комиссар юго-западного фронта Иорданский 185 , сообщая Вырубову пом. Ставки о спокойствии на фронте «большинство за Вр. Правительство» и о подготовке посылки отряда с целью хотя бы «морального удовлетворения», говорил: «Одна фраза приказа возбуждает недоумение — о возможности образования нового правительства; если это означает готовность идти на компромисс с Петроградом, то это ошибка, лозунгом должно быть восстановление Правительства и созыв Учред. Собрания в назначенный срок... Мы смотрим на положение, как на неизбежный момент ликвидации большевизма, и были бы совершенно выбиты из колеи, если бы повторились полумеры 3—5 июля».
Милюков «Россия на переломе» также видит в той фразе, которая вызвала недоумение на юго-западном фронте, намек на «переговоры», которые якобы велись Керенским накануне большевистского восстания о создании однородного социалистического правительства. Ниссель мало, конечно; разбиравшийся в подоплеке русской политической жизни того времени и повторявший в значительной степени информацию, которую получал от своих русских собеседников, остался в убеждении, что Керенский все время до переворота и после переворота лично находился в секретных сношениях с Лениным и Троцким и поэтому оказывал сопротивление тем активным действиям против большевиков, которые ему предлагались. Ниссель знает даже, что именно большевики содействовали выезду Керенского из России, снабдив его фальшивым паспортом! Борьба с большевистским захватом власти должна была идти под флагом: революционной демократии, а не Временного Правительства. Итак, подписав два приказа, Керенский вместе с Красновым направился в Остров — стоянку штаба третьего корпуса. При чтении воспоминаний Керенского можно узнать, что только его «личное присутствие среди войск устранило... Двинувшиеся из Острова под «рев и угрозы разнузданной солдатчины эшелоны» пролетели жел.
Быстрота действий помешала вновь Духонину непосредственно переговорить с Керенским, хотя соответственная депеша была отправлена Лукирским с офицером на автомобиле 187. К вечеру эшелоны были под Лугой. Здесь Керенский узнал о захвате Зимнего Дворца. Если бы в то утро 26-го я уже знал о захвате большевиками Временного Правительства, я наверное не остановился бы на этом слишком рискованном плане». Конечно, и в Луге было не поздно изменить план, но дело в том, что сообщение, полученное через ген. Барановского, показалось тогда «невероятным» — Керенский решил, что это известие было сфабриковано большевистскими агентами 188. Без выстрела на рассвете 27-го захвачена была Гатчина.
Прибывшие из Петербурга войска многочисленные, в представлении Керенского, с артиллерией, блиндированными автомобилями; две роты и команда матросов — в изображении Краснова без боя разбежались 189. Местные войсковые части были пассивны и нейтральны. Окрыленный первым успехом Керенский требует дальнейшего немедленного наступления. Краснов предпочел бы задержаться в Гатчине до прибытия помощи. Все-таки в Царском Селе гарнизон исчисляется в 16 тыс. Но «гражданская война — не война. Ее правила иные, в ней — решительность и натиск».
Так рассуждает в мемуарах ген. Краснов, назначенный командующим всеми вооруженными силами петербургского района. В 2 часа ночи Краснов двинулся на Царское Село. Двинулся о осторожностью, где можно «разговаривал», вступая в соглашение с цепями противников. Отказавшись от военно-технического руководства вооруженными силами и следуя своему правилу: «не вмешиваться» в распоряжения лиц, которым поручено выполнение той или иной задачи, Керенский остался в Гатчине. Там ему, однако, не сиделось, и он скоро же поехал в самую гущу «сосредоточения правительственных войск». Краснов объяснил Главковерху, что задержка вызвана малочисленностью наступающего отряда и лучшей, чем он думал, организованностью обороны Царского Села: «все торгуемся», — сказал он.
Краснов попросил Керенского не оставаться на поле сражения, так как это мешает операции и волнует офицеров 190. Подобная просьба показалась Керенскому «очень странной и непонятной», но он все понял, когда заметил в окружении Краснова «несколько слишком хорошо» ему «известных фигур» от Совета Союза Каз. Войск, приславшего делегацию 191 ,— «тогда новый тон и новая манера генерала мне стали слишком понятны». Керенский вернулся в Гатчину. Здесь посетил его Савинков, и это появление «сразу с быстротой молнии осветило» Керенскому «все новое положение в отряде». Приезд этих «политиков» и «патриотов» не предвещая ничего хорошего и «не мог пройти даром для успеха, как выражается Керенский, моего предприятия». Подозрительность Керенского была возбуждена.
Время шло. Царское еще не было взято. Тогда, под вечер, Керенский снова идет в отряд, с «твердым решением вмешаться в самые военные действия». Керенский не сомневался, что «внезапный паралич, охвативший все части 3-го конного корпуса? Выяснив на месте положение дел, Керенский послал Краснову письменное требование немедленно начать, военные действия. В этот момент на поле битвы появился Станкевич, прибывший из Петербурга с самыми оптимистическими сведениями о состоянии готовых поддержать Керенского «боевых сил». Колебание Краснова было сломлено.
Краснов дает красочную подробность — не выдержав роли, Керенский сам врывается в гущу колеблющихся солдат и с сидения автомобиля, в нервном возбуждении начинает говорить речь 192. Все спуталось. Решает дело взвод донской батареи. Один, два выстрела, и «будто слизнули они все это море голов и блестящих штыков. Все стало пусто». Царское было «взято». ВРК объявил, что в Царском, «два полка дрались геройски, но под давлением превосходных сил были вынуждены отступить», а советская публицистика сказала, что большевики сделали «еще одну попытку избежать кровопролития».
За весь день 28-го октября на помощь подошли три сотни 1-го Амурского казачьего полка, заявившие, по словам Краснова, что в «братоубийственной войне принимать участия не будут», и захваченный казаками бронепоезд «Непобедимый» Осадный полк, шедший из Луги по жел. При возвращении в Гатчину Керенский надеялся «твердо найти свежие войска». Он нашел только «телеграммы». Маленький красновский отряд, потонул в море разложившихся «нейтральных» гарнизонов Царского Села и Гатчины. Для того, чтобы удержать «горсть» казаков на должной высоте дисциплины, нужна была спаенность верхов. Ее не было с самого начала и не только в силу противоестественного соединения двух людей, столь различных политических взглядов и столь отличной психологии. Сам Керенский должен признать, что офицерство отряда причисляло себя, к среде «корниловцев» и относилось к нему с враждебностью.
Краснов зарисовал такую сцену. Выехавший из Петербурга сотник Карташов докладывает Краснову, еще под Лугой, о событиях в столице. В купэ входит Керенский и протягивает руку Карташову по демократическому обычаю Главковерху «здороваться со всеми одинаково». Тот вытягивается во фронт, но руки своей не дает: «Виноват, господин Верховный Главнокомандующий, я не могу подать вам руки. Я — корниловец». Помнит и Керенский этот эпизод, только относит его к более позднему дню, когда появились интриганы из Союза Каз. Правительству и требовавшие расправы с Керенским, и когда сам Краснов стал все решительнее сбрасывать маску лояльности.
Керенскому представляется показательным не столько поведен е «адъютанта» Савинкова 193 , сколько ген. Краснова, который дал возможность этому офицеру немедленно скрыться из под ареста. Отрицательное отношение к Керенскому росло но мере того, как вырисовывалась изолированность отряда и терялась надежда на подход помощи. Враждебное чувство офицеров должно было передаваться и рядовым казакам — невольно Керенский делался ответственным за неудачу. Сам Керенский усиленно подчеркивает, что разложение казаков -отряда шло от ловкой большевистской пропаганды, которая пользовалась «старорежимными» высказываниями офицерской среды и заодно представляла Керенского «контрреволюционером» — Краснов же не принимал никаких мер «к очищению? Конечно, и с этой стороны шла разлагающая пропаганда. Все вместе создавало напряженную атмосферу в отряде.
По словам Краснова, к нему явилась крайне возбужденная делегация от казаков с требованием немедленно удалить Керенского из отряда, так как он «предает» казаков. Под влиянием этих разговоров — и офицерских и солдатских — будто бы Савинков предложил Краснову арестовать Керенского и самому т. Краснову стать, во главе движения. Краснов, конечно, отверг предложение Савинкова и только уговорил Керенского «с большим трудом» уехать из Царского в Гатчину. Не очень верится в такое предложение Краснову со стороны Савинкова — во всяком случае этого красочного эпизода нет в том первоначальном тексте воспоминаний Краснова, который был в 18 г. Он появился лишь в позднейшей эмигрантской редакции мемуаров, в которой автор давал слишком большую волю своему воображению романиста. Заподозревали Савинкова в подготовке «переворота» и в окружении Керенского.
Возможно, что у Савинкова были свои планы, и что он вел переговоры с Плехановым о создании новой правительственной власти — власти сильной, диктаторского характера. Но, его «интриги» носили довольно открытый характер, так как он и не скрывал, по словам Станкевича, своего отрицательного отношения к Керенскому 195. Из кого же состояло в Гатчине интимное, не очень многочисленное окружение Керенского, и что оно пыталось делать? Как было указано, в воспоминаниях Керенский намеренно умалчивает о тех, кого он называет своими «друзьями». Помимо лиц, прибывших с Керенским из Петербурга среди них помощник Полковникова с. Кузьмин , в этом интимном окружении прежде всего состоял Войтинский, обосновавшийся в Гатчине с 27-го. Он сам в показаниях большевикам определяя свои главнейшие функции: «предотвращение каких бы то ни было эксцессов и использование движения отряда контрреволюционерами».
Близкое участие в гатчинских делах принимал и Станкевич, как муж совета и главный ответственный посредник между Гатчиной и Петербургом. Гастролерами побывали с. Гоц, Герштейн, Фейт, Сперанский. Появлялся на горизонте и Чернов. Небольшая группа эс-эров во главе с Семеновым — тем самым, который приобрел печальную известность на московском процессе, и который постоянно состоял при Главковерхе, исполняя отдельные поручения или занимая определенные должности. Все они пытались организовать, довольно безуспешно, пропаганду среди гарнизона Гатчины и Царского Села. Неуспех агитации отчасти объяснялся разбродом, царившем среди пропагандистов: одни, по свидетельству Вейгера, защищали необходимость борьбы с большевиками, другие отвергали ее, базируясь на идее единого фронта в социалистической демократии.
Создать однородное настроение в массах не представлялось возможным — в лучшем случае пропагандисты достигали того, что солдаты предпочитали держаться положен я ни к чему не обязывающего нейтралитета, т. Достопримечательную сцену зафиксировал в своих воспоминаниях Станкевич. Он был сам действующим лицом. Прибыв 26-го из Петербурга в Царское Село, Станкевич наблюдал, как местный гарнизон «в ужасе» бежал перед не появившимся еще противником. У Станкевича родилась мысль склонить солдат в сторону правительства. Полилась его соловьиная речь перед толпой на царскосельском вокзале. Но «едва я замолчал, — вспоминает мемуарист, — уверенный в успехе, как какой то пожилой солдат плюнул и со злобой и в иступленном негодовании стал кричать: «все перепуталось, ничего не пойму, к черту всех ораторов».
Действительно, «все перепуталось», и в пестром конгломерате людей и настроений в Гатчине, как в фокусе, отражалась вся эта общественная и бытовая путаница. Настроения в армии Успех гатчинского похода всецело зависел от быстрого продвижения эшелонов с фронта — еще в тот момент, когда фронт был в неопределенном состоянии. Теперь совершенно ясно, что петербургская «передряга» была затеяна большевиками почти вне непосредственных организационных связей с фронтом. К попыткам «организации» фронта в сущности было преступлено лишь 26 октября, т. Помощь шла, но двигалась она со «странной и загадочной» медлительностью. Верховная Ставка рассылала телеграммы во все концы, слал телеграммы Краснов и еще более Керенский. Но помимо всех этих причин была и еще одна, отмечаемая Черемисовым — она не зависела ни от бездействия Ставки, ни от злой воли железнодорожников.
Очень сомнительно, что такая мысль руководила Черемисовым. Все последующее поведение главнокомандующего северным фронтом мало вяжется с подобным утверждением. За четыре дня, — утверждает Будберг, — войска в Двинске получили от Черемисова только телеграмму о том, что «политика армии не касается». Но верховный главнокомандующий и не ждал инициативы с мест — он распоряжался по собственному усмотрению. От Керенского в Штаб Северного фронта стали поступать телеграммы с категорическими предписаниями выслать такой то полк в Гатчину. Распоряжения Главковерха должны были «беспрекословно» выполняться, но Главковерх не мог знать ни расположения полков, ни степени надежности того или другого из них. Последствия ошибки не замедлили сказаться.
Распоряжения вызывали возражения со стороны непосредственных начальников: один доносил, что требуемый полк только что заступил позицию; другой, что требуемый полк может двинуться через Два дня и т. Слова Черемисова могут быть подтверждены значительным количеством примеров, почерпнутых хотя бы из опубликованных лент переговоров штабов по юзу. Вот один достаточно яркий пример. В это время была получена «весьма срочная» телеграмма от имени Верховного Главнокомандующего Керенского, адресованная непосредственно командиру полка и предписывавшая двинуть эшелоны «пассажирским поездом» в Гатчину. В результате отправка полка задержалась. Черемисов объясняет эту все путающую тактику вмешательством Войтинского, который, будучи комиссаром фронта, претендовал на осведомленность в этих вопросах. Задача осложнялась стремлен ем двинуть на помощь Керенскому достаточно «революционно» настроенные части.
Комиссар 8-й армии Вендзягольский, прибывший в Гатчину 28-го с сообщением о продвижении на помощь целого корпуса 196 , был поражен тем, что в Гатчине «не имели ни малейшего понятия о дислокации войск Северного фронта». Столь же характерно было и то, что Вендзягольского, заподозренного в близости к Савинкову, постарались отстранять от какого-либо руководства 197. Его назначили комиссаром на броневой поезд, который, однако, по мнению Войтинского, должен был играть «роль аргумента более морального свойства»; затем предложили ехать комиссаром в какой-то отряд в Валк, а еще спустя некоторое время, агитатором в какие-то слабые части с программой: «если слишком правы, наступить им на хвост», по выражению Войтинского. При ознакомлении с документами этих дней вызывает полное удивление то обстоятельство, что Верх. Главнокомандующий не проявил никакой инициативы для того, чтобы снестись непосредственно с начальником своего Штаба. И все попытки Духонина были вновь в этом отношении тщетны. Вероятно этой оторванностью и следует объяснить до некоторой степени то, что Ставка не проявляла собственной инициативы 198.
Ее позиция с первого же дня была достаточно определенна. Опираясь на то, что большинство армейских комитетов высказалось против большевиков из 11 армий 9 , уже 26-го Ставка телеграфировала на все фронты, что она окажет «полную поддержку правительству». И Духонин имел полное право сообщить Верховному Главнокомандующему 31-го: «Все, что возможно при наличии сложившейся обстановки для подавления большевистского движения и для оказания поддержки вам, я принимаю и настойчиво стремлюсь преодолеть все неожиданно возникающие препятствия на пути проведения мероприятий». Это надо подчеркнуть, ибо только постороннему наблюдателю, который не мог вникнуть в суть положения, могло казаться, что Духонин не принял никаких мер помощи Правительству утверждение ген. Старался Черемисов воздействовать прежде всего, конечно, на Духонина. Так как продвижение 3-го конного корпуса вызвало протест других частей и готовность их двигаться в Петербург на защиту ВРК, что могло привести к гражданской войне на фронте и к его развалу, Черемисов просит Духонина, как заместителя Главковерха, связи с которым у Черемисова не было, отменить посылку войск с Северного фронта, кроме уже отправленных лично Главковерхом копию этого разговора Черемисов отправил Керенскому. Тогда же главнокомандующий Северным фронтом обратился к своим армиям с приказом: «Политическая борьба, происходящая в Петербурге, не должна касаться армии, задача которой остается прежняя — прочно удерживать ныне занимаемые позиции, сохраняя порядок и дисциплину».
Сам Черемисов формально держится лояльно в отношении Керенского. Все получаемые распоряжения им санкционируются по той же причине, что «все, кто считает, что армия должна быть организованной армией, а не дезорганизованной толпой, понимают, что приказания Главковерха и Ставки должны беспрекословно исполняться», — так разъясняет Черемисов 29-го октября представителям псковского революционного комитета. Но эта лояльность носит формальный характер — нежелание нести какую-либо ответственность за действия Керенского. Она бесспорно была двойственна, но эта двойственность, конечно, вовсе не обозначала того, что «штаб Черемисова, стал явно на сторону большевиков», как утверждает Деникин в своих «Очерках русской смуты». Положение главнокомандующего Северным фронтом, независимо даже от личных взглядов того, кто занимал этот пост, было исключительно трудно уже в силу того, что на территории именно Северного фронта возникла гражданская война. Верховная Ставка решала вопросы теоретически, она калькулировала и комбинировала отвлечённые величины, на Северном фронте приходилось иметь дело уже с реальными войсковыми частями. Комитета могли даже 30 октября совместно отправить столь решительную телеграмму: «От имени армии и флота мы требуем немедленного прекращения большевиками насильственных действий, отказа от вооруженного захвата власти и безусловного подчинения действующему в полном согласии с полномочными органами демократии Временному Правительству, единственно могущему довести страну до Учред.
Собрания, хозяина земли русской. Действующая Армия силой поддержит это требование». В Пскове на первых же порах была иная обстановка — военно-революционный комитет с участием большевиков при колеблющихся правительственных комиссарах. Вот как характеризует Черемисов, до известной степени правильно, их окончательно определившиеся позиции: «один — интернационалист Шубин, оказался на стороне большевиков 199 ; другой — бывший большевик Войтинский, на стороне Керенского; третий — Савицкий, против большевиков и против Керенского». В условиях Северного фронта иногда внешний политический нейтралитет становился почти вынужденным. Так было, например, в Балтийском флоте. Идеей невмешательства в политику офицерский состав пытался бороться с посылкой матросов из Гельсингфорса.
Когда пришла первая телеграмма Главковерха, ничего не оставалось другого, как заявить, что предписан е «исполнено быть не может». Прибегли к уловке и ответили, что телеграмма «не расшифровывается». Через Два дня Ленин вновь требует присылки судов в виду того, что «положение критическое, войска петроградского гарнизона устали». Решают, что если суда пойдут, комфлот немедленно пошлет телеграмму главнокомандующему Северным фронтом, что при условии впутывания кораблей в политику в ущерб войск, он болне командовать не может» Дневник Рейнгартена. С момента выделения из общего военно-революционного комитета чиста большевистского, в Пскове создается напряженная атмосфера. Но утром 27-го дом Войтинского был оцеплен большевистским караулом — только не было уже Войтинского его заменил Савицкий. Приходится отметить, что Черемисову удалось избежать крупных эксцессов.
Какой ценой? В этом все дело. Пассивная лояльность задерживала возможность быстрой ликвидации петербургской «передряги». Для Черемисова «единственно правильная политика для военной власти» диктовалась уверенностью в быстрой самоликвидации большевистской авантюры. Большевики, — убеждает он 29-го председателя ревельского военно-рев. Каждый день промедления подводил как бы базу под позицию Черемисова и вместе с тем доказывал роковую ошибку его изолированного положения. Ставка это чувствовала.
На всем фронте растет напряжение. В связи с этим возникает мысль и даже решение удалить Черемисова с фронта, хотя бы для такой цели пришлось прибегнуть к его аресту. Но это относится уже к другому моменту, когда акция Керенского, как представителя Временного Правительства, была кончена, и когда на экране исторического кинематографа появилась другая сцена, главным действующим лицом в которой пришлось быть едва ли не Чернову. С 25-го по 31-ое октября, когда на фронте скорее было не определенно пассивное «нервно-выжидательное», по характеристике Духонина отношение к большевикам, все же до 50 эшелонов продвигалось в Петербург на помощь Правительству и реально почти ни одного на помощь большевикам 200. Исключение представлял лишь юго-западный фронт, где настроение было «наиболее благоприятное» для Правительства, но «зато были и кровопролитные столкновения». К вечеру большевики были «обращены в бегство» 201. На Северном фронте наиболее существенным было решение армейского комитета 5-й армии было принято большинством 3 голосов послать из Двинска в Петербург 12 батальонов с орудиями и пулеметами для улаживания конфликта.
Фактически эта экспедиция, формально все же с «нейтральной целью» не осуществилась, так как ген. Болдырев решительно заявил, что воспрепятствует оружием посылке отряда из 5-й армии на поддержку ВРК. Отношения, создавшиеся в 5-й армии, могут представить особый интерес. Эта армия, ближайшая к Петербургу, по словам Будберга, с «энтузиазмом» отозвалась в июльские дни «на призыв против большевиков», а в октябрьские дни она стала «оплотом большевизма». Будберг, командовавший одним из корпусов армии, даст в своем дневнике яркий материал для суждения. Но никогда не надо забывать, что Будберг мемуарист очень импульсивный, и что он очень остро переживал разложение своего корпуса, который «до сих пор, — записывает он 14-го октября, — по части сохранения порядка считался счастливым исключением». Отмечая обычные для того времени случаи братания с противником, отказы частей занимать боевые участки, заявления об уходе с фронта «через неделю» и т.
В этих третье-очередных дивизиях «сейчас вся сила большевиков», — записывает он 15-го октября. Будберг носился о мыслью о расформирован и этих частей и оставлении на фронте лишь добровольцев, при помощи которых можно «дотянуть до последней оставшейся ставки — выборов в Учредительное Собрание» 202.
Собрав крупные силы красногвардейцев и солдат гарнизона, ВРК их силами сумел блокировать основную часть юнкеров на территории училищ, лишив их возможности соединиться. Но чтобы взять Владимирское и Николаевское училища, солдатам и красногвардейцам пришлось налаживать настоящую осаду, пускать в ход порой даже артиллерию. Но к вечеру 29 октября последние очаги восстания были подавлены. Возможность нанесения согласованного удара с фронта и тыла по силам большевиков была, таким образом утрачена. Решающее сражение произошло 30 октября на Пулковских высотах.
Главный удар Краснов наносил по центральному боевому участку, в надежде, что отряды красногвардейцев не выдержат сильного натиска казаков и оставят занимаемые позиции. Однако красногвардейцы, успешно отбив все атаки противника, после многочасового боя сами перешли в решительную контратаку. Краснов ждал подкреплений, но они не подходили, хотя Керенский обещал, что на помощь вот-вот подойдут части 33-й и 3-й Финляндских дивизий. Тогда Краснов приказал отойти в Гатчину и ждать подкреплений там.
Под угрозой окружения казаки, бросив артиллерию, оставили Царское Село. Ещё до боя к мятежникам присоединился Борис Савинков — узнав в Петрограде о том, что Краснов занял Царское Село, Савинков со своим адъютантом под видом рабочих сумели миновать красногвардейские патрули и добраться до Царского Села, а затем и Гатчины, где находился Керенский. Савинков пытался убеждать казаков во что бы то ни стало продолжать борьбу с большевиками, но председатель казачьего комитета есаул Ажогин заявил ему, что если он приехал защищать и спасать Керенского, то его миссия напрасна. Ажогин сказал, что казаки готовы предложить формирование правительства Г.
Плеханову, который в это время жил в Царском Селе, и попросил Савинкова переговорить с Плехановым. Переговоры состоялись, но результатов не дали. Стремясь обеспечить подкрепления для Краснова, Савинков добрался до Пскова, в штаб Северного фронта, но штабные офицеры дали ему понять, что генерал Черемисов вряд ли отдаст чёткий приказ о поддержке Краснова, а если Савинков будет настаивать, дело вообще может дойти до его ареста. И к Черемисову Савинков уже не пошёл.
Между тем красновские казаки быстро договорились с прибывшими в Гатчину большевиками Дыбенко и Трухиным об условиях перемирия: «красные» пропускают казаков на Дон, а большевики арестовывают Керенского, сохраняют своё правительство, но не включают туда Ленина и Троцкого. Во время переговоров с казаками Дыбенко в шутку предложил им «обменять Керенского на Ленина», после чего Керенский, переодевшись матросом, бежал на автомобиле из расположения войск генерала Краснова. По воспоминаниям Троцкого, «Керенский бежал, обманув Краснова, который, по-видимому, собирался обмануть его. Адъютанты Керенского и состоявший при нём Войтинский были покинуты им на произвол судьбы и взяты нами в плен, как и весь штаб Краснова».
По воспоминаниям генерала Краснова, он сам предложил Керенскому бежать. Окончательное подавление выступления 31 октября в 210 ночи Троцкий, на тот момент лично находившийся в Пулкове, от имени Совнаркома отправил в Петроград телеграмму, в которой объявил: 1 14 ноября во второй половине дня Гатчина была занята отрядами красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Мятеж был окончательно подавлен. Казаков отпустили, сам же генерал Краснов сдался большевикам под «честное слово офицера, что не будет более бороться против Советской власти», он вскоре перебрался на Дон, где с марта 1918 года вернулся к активной антибольшевистской деятельности.
Васильев пишет: «Заранее обречённый на поражение поход казаков Краснова наглядно показал всей России слабость армии, колоссальный раскол нации и полную деморализацию всех здоровых сил, способных, но не желающих сражаться. Усталость от войны, социалистическая пропаганда, проблемы с железнодорожным транспортом, недоверие, а порой и ненависть к столь непопулярному А. Керенскому, — это лишь немногие причины поражения антибольшевистского похода на Петроград». По оценке исследователя, «Октябрьская революция происходила на фоне массового психологического оцепенения нации, сопряжённого с политическим безразличием народных масс и полной апатией и растерянностью меньшинства… Все те силы, которые были способны дать решительный отпор большевистскому вооружённому перевороту, с первых же дней оказались морально подавлены и деморализованы, и в результате предстали один на один с революционной толпой.
Гражданская война ещё только набирала обороты, и необходимо было время для того, чтобы в сознании масс исчезли безразличие, растерянность и иллюзия возможности остаться в стороне от разгорающегося конфликта». Дальнейшие шаги Керенского Керенский бежал на Дон и в двадцатых числах ноября прибыл в Новочеркасск, однако атаман Каледин отказался с ним сотрудничать. В январе 1918 года Керенский тайно посетил Петроград, где собирался выступить на заседании Учредительного собрания куда он был избран от Саратовского избирательного округа, см. Список членов Учредительного собрания , однако ЦК партии эсеров запретил ему этот шаг.
В мае 1918 года Керенский безуспешно пытался примкнуть к московскому отделению эсеровского Союза возрождения России, а после восстания Чехословацкого корпуса — к правительству Комуча в Самаре, однако ЦК партии эсеров и на этот раз высказался против. В июне 1918 года Керенский навсегда покинул Россию. В это время в России Одновременно с выступлением Керенского-Краснова происходили бои в Москве, завершившиеся провозглашением власти Советов рабочих и солдатских депутатов.
Для Керенского этого было достаточно.
А от Керенского страны-союзники и не требовали большего - главное, чтобы Россия мира с немцами не заключила. Бунты крестьян с лета шли. Беспорядки на фронте были. И конфликты с национальными окраинами.
Проблемы с Прибалтикой начались, там активно работала немецкая агентура - как и в Финляндии. Но это не была бы полномасштабная гражданская война. Была заготовлена конституция. Ее должно было принять Учредительное собрание.
По этой конституции Россия была бы республикой президентской. И очень вероятно, что Учредительное собрание выбрало бы именно Керенского. И он получал бы президентские полномочия на 4 или 5 лет - законным путем. После окончания Второй мировой позиция Керенского — анстисовесткая.
Его взгляды ближе к позиции генерала Деникина: мы за Красную армию, которая победила нацизм, но мы за то, чтобы она повернула штыки в сторону Сталину. Но Красная армия штыки не повернула, и Деникин в 1947-м уже предлагает бросать бомбы на Советы. Он говорит, что СССР не изменился, страна представляет опасность для мира. И начинает выступать как организатор нового блока антисоветского.
Пытается собрать вокруг себя тех, кто и против царизма, и против советской власти. Ведет контакты с националистами. Говорит, что СССР должен быть конфедеративным — и получает симпатии со стороны эмигрантов-националистов. И ведет линию на сплачивание вокруг себя эмигрантов.
Но при том для многих эмигрантов остается слабой одиозной фигурой - все эти годы. Не использовавший свой шанс осенью 1917-го.