Картину “Демон сидящий” написал русский художник Михаил Врубель в 1890 году. Фоном для картины «Демон сидящий» служит накаленно-пурпурное низкое небо. В 1889 году Врубель снова возвращается к этому образу уже в Москве и через год заканчивает свое полотно «Демон сидящий» — создает ту самую «уныло-задумчивую фигуру» с мрачным лицом, упирающимся в верхний край картины. В первой картине «Демон сидящий» (1891) скорее видна внутренняя борьба, грусть печаль и неоднозначность Демона.
“Демон сидящий” Врубеля – внутренний мир гения
Но и он не дошел по ней до конца. Необычно большой по размеру лист бумаги тонирован так, что его поверхность уподоблена плоскости оштукатуренной стены, на которой проступает изображение. Легко поверить, что этот бесплотный лик был не сочинен, а «увиден» художником. Вся титаническая работа, предшествовавшая созданию образа, была проделана до того - на протяжении пяти лет, прошедших с тех пор, как Демон «явился» Врубелю впервые. Все эти годы он пытался разными способами воплотить, материализовать видение - вплоть до исполнения его трехмерной «модели», чтобы, осветив его по требованию картины, пользоваться им как «идеальной натурой»[13]. Возвращаясь в Москве к образу Демона, художник тщательно прорабатывает его пластику в целой серии монохромных иллюстраций к одноименной поэме Лермонтова. В поисках визуального эквивалента лермонтовскому тексту Врубель «материализует» Демона - его мимику, позы, характер движений. И уже на этом, новом уровне познания образа вновь, как будто проверяя себя, воплощает его в трехмерной скульптуре. В качестве первоисточника гипсового бюста 1894 года ГРМ художник использует не вошедшую в юбилейное издание поэмы иллюстрацию - оплечный «портрет» Демона. Оттолкнувшись от нее, Врубель создает полихромную скульптуру - раскрашивает гипсовый бюст акварелью, добиваясь присущей этой технике тонкости нюансов.
Здесь впервые, сгущаясь в тенях, проступает знаменитая врубелевская лиловая гамма, ставшая неотъемлемой составляющей его «Демонов». Подготовительные рисунки к различным частям демонианы трудно назвать эскизами в привычном понимании, они поражают разнообразием и новизной задач, которые ставит перед собой в них художник. Среди подготовительных рисунков к «Демону поверженному» все представленные на выставке листы - на вес золота и раскрашенная самим Врубелем фотография, на которой зафиксирован исчезнувший под слоями авторских правок первоначальный вариант картины, и карандашный эскиз, заложенный по центру «гармошкой», при помощи которой художник опытным путем пытался определить максимально выразительную, «нечеловечески» прекрасную, но все же сохраняющую человекоподобие пластическую формулу фигуры Демона. Демон поверженный. Эскиз первоначального варианта картины Картон, акварель, белила, графитный карандаш, галловые чернила, перо. Иванов: «... Кроме многочисленных акварельных эскизов сохранилось два громадных полотна, почти готовых, но брошенных художником; экспрессия изображенной на них фигуры не удовлетворяла его. На одном из них черты Демона, видные в профиль, строго мужественны; обнаженные бедра опоясаны цепью с золотыми пластинами; такие же пластины украшают и грудь; распростертые крылья похожи на орлиные или даже лебяжьи. На другом в облике его чудится что-то женственное; на теле нет украшений, зато в крыльях многоцветными переливами горят перья павлина»[14].
Исследования в UV-лучах показывают наличие авторских правок на холсте: художник менял положение головы Демона. Видимое сейчас лицо написано другими, чем все полотно, красками и достаточно вольно смонтировано с фигурой, вне какой-либо заботы о законах анатомии. То место на холсте, где лицо Демона располагалось изначально, перекрыто густым слоем иной по составу краски и выделяется чужеродным пятном. В его очертаниях чудится абрис головы Демона, и в этом своем первоначальном варианте фигура летящего Демона еще ближе будущему поверженному. Тончайший резонанс в звучании «Сирени» 1901 года и демонов уловил и афористично, не оставив места для сомнения в их общности, сформулировал В. Невозможно отрицать, что в этом его усилии есть смысл... Все это очень умно, очень осмысленно»[15]. Во власти цветения сирени художник находился два лета и создал два варианта композиции «Сирень» 1900, 1901, оба - ГТГ , которые можно отнести к равноценным вершинам врубелевского творчества. Параллельно и столь же неотступно его преследовал образ Царевны-Лебеди, получивший воплощение в двух абсолютно самодостаточных картинах 1900 и 1901 годов,которые тем не менее уже современники воспринимали как парные.
Иванов писал о «Лебеде» 1901 года: «... Тело прекрасной большой птицы, притаившейся в камышах, кажется такой же хрустальною друзой, как оперение «Царевны», но наступающая ночь уже погасила розовые отблески в этих белых полупрозрачных кристаллах»[16]. И в той и другой паре работ - в фокусе интереса Врубеля - метаморфозы облика жены и музы художника. Обе «Сирени», являясь важными звеньями в цепи трансформаций образа Забелы-Врубель, одновременно служат введением в следующую тему выставки, которую можно обозначить с некоторой долей волюнтаризма как «одушевление материи». Главное и хронологически первое ее произведение - панно «Утро» 1897, ГРМ. Созданное по заказу С. Морозовых для оформления малой гостиной их особняка на Спиридоновке, оно было отвергнуто заказчиками. Однако благодаря вмешательству И. Репина художник не успел его уничтожить, как ранее поступил с не удовлетворившим его самого первым вариантом панно «Полдень», а представил публике на I-й выставке, организованной журналом «Мир искусства».
В первый же день оно было приобретено княгиней М. Тенишевой и, несмотря на это, а может быть, и благодаря этому, вызвало полное недоумение зрителей и скандальную реакцию прессы, по своей мощи и ярости превзошедшую историю с панно Врубеля на Нижегородской ярмарке. Особенно возмутил критиков всех направлений небывалый принцип взаимодействия аллегорических женских фигур и пейзажа. Стасов восклицал: «Что это за женщины, на что они тут, зачем они так плохи, что собою изображают и, наконец, вообще зачем они писаны, когда все дело только в том, чтобы их нельзя было видеть, - кто разберет, кто объяснит эту неимоверную чепуху?..
Порой жил впроголодь, но тратил последние деньги на парикмахера и портного, чтобы выглядеть настоящим лондонским денди. Мог купить самые дорогие духи и выпрашивать у друзей деньги на еду. Все, что он получал за свои работы, часто пропивал за один день — просто шел в самый дорогой ресторан и заказывал самые изысканные яства и вина. Он любил вкусно поесть. В воспоминаниях Коровина есть характерный момент, повествующий о вечере в Абрамцеве, когда Врубель обедал с месье Таньоном, французом, бывшим ранее гувернером у Мамонтова. Стол с белоснежной скатертью, тарелки, вина, шабли во льду… Но что же это? Это не устрицы! Это из реки наши раковины, слизняки. Они не обратили на мой вопрос и на меня никакого внимания. Они оба так серьезно, деловито сели за стол, положили на колени салфетки, налили вина, выжали лимоны в раковины, посыпая перцем, глотали этих улиток, запивая шабли… — Ты этого никогда не поймешь, — обратился ко мне Врубель. Вы все там — Репин, Серов и ты — просто каша. Нет у вас утонченности…» М. Врубель, В. Дервиз, В. Серов Наконец, Врубель любил женщин. Долгих и серьезных отношений он избегал, зато предпочитал волочиться за кафешантанными певичками и цирковыми актрисами. Но порой в душе живописца бушевали и серьезные страсти. Художник Константин Коровин вспоминал, как однажды летом на реке он увидел на груди Врубеля большие белые шрамы. На вопрос, что же это, Михаил Александрович ответил, что резал себя ножом: — Не знаю, поймете ли вы меня, я любил женщину, а она меня не любила, даже любила, но многое мешало ее пониманию меня. Я страдал, а когда резал себя, страдания уменьшались». Речь, конечно же, шла об Эмилии Праховой, его богине и кумире, которая была вовсе не восторге от настойчивого поклонника. Она еще терпела его ухаживания, когда шла работа над росписью собора, но едва Врубель получил расчет, как она решительно отказала ему от дома. И Михаил едет в Одессу, в гости к приятелю, затем отправляется в путешествие по Италии — лечить сердечные раны и знакомиться с лучшими образцами итальянской живописи. И он снова и снова возвращается к образу падшего ангела, который, как говорил сам художник, «олицетворяет собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения обуревающих его страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе…» Еще цитата: «Демон — дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, при всем этом дух властный, величавый…» Что ж, так бывает: отворачиваясь от Христа, люди часто оказываются нос к носу с лжепророками и демонами, способными принимать самые пленительные и романтические образы. Собственно, и сам образ демона в мировой культуре стал следствием наваждения эпохи романтизма, когда люди, отворачиваясь от официальной и порядком наскучившей церкви, стали искать источник вдохновения в столкновении страстей и характеров. Ведь в библейских текстах практически нет наглядного описания сатаны — собственно, слово «сатана» означает всего лишь «противник». В Средневековье, изображая дьявола, художники стали наделять его исполинским телом уродливых пропорций, животными чертами, многорукостью — это была метафора всепроникающего зла. Но в начале XIX века образ сатаны — как символ бунтаря-одиночки, бросающего вызов закостенелому обществу и небесной монархии — становится почти положительным. В искусстве появляется целая галерея мятежных демонов, — и у Байрона, и у Гёте, и у Лермонтова, соблазнявших не одно поколение молодых душ. Например, не случайно в культовом советском романе «Молодая гвардия» приговоренные к смерти подпольщики читают наизусть лермонтовского «Демона» — как молитву нового мира. Увы, слишком поздно многие обманутые люди понимали, что за всей этой пафосной мишурой на деле таится пустота и бездна. Там находилась собственная дизайн-студия миллионера Саввы Мамонтова, занятого разработкой русского народного стиля. Миллионер даже поселил художника в мастерской при своем особняке на Садовой-Спасской улице. Как утверждали некоторые современники, приглашение было сделано «не без внимания к его гувернерским навыкам». Впрочем, отношения с покровителем складываются далеко не безоблачно: супруга миллионера совершенно не переносила Врубеля и открыто называла его «богохульником и пьяницей».
Картину увидел приехавший отец Врубеля. Он пришёл в ужас как от бытовой неустроенности сына, так и от героя его работы, «злого, чувственного и отталкивающего». Причём отцу он показался похожим на грубую и отвратительную женщину. Михаил Врубель, видя такую реакцию дорогого ему человека и предвидя подобные отзывы окружающих, уничтожил свою работу. Картину «Демон сидящий» Врубель писал уже в Москве, когда жил в семье Саввы Мамонтова, купца, любителя живописи и покровителя талантов. Хозяин поначалу не разделял художественных и эстетических вкусов гостя, но всегда понимал, что его дарование неординарно. Уже в процессе работы над картиной Врубелю пришлось увеличивать холст, пришивать кусок, подклеивать — фигура Демона требовала больше и больше пространства, она заполняла собой всё полотно, и художнику никак не удавалось получить удовлетворение от найденного решения. Зажав своего героя по горизонтали, между верхом и низом, художник, наконец, понял, что эта композиция — то что надо. Именно такое положение героя подобно жизни самого автора, оно демонстрирует, как тесны были рамки действительности для его таланта. Личное отношение художника к герою Сам живописец считал, что Демон — это дух, совмещающий в себе как женское, так и мужское начало. Понимание Демона художником отличалось от общепринятого. Врубель был уверен, что он единственный понял и почувствовал это существо правильно — все истолковывают его как дьявола и заклятого врага людского рода, тогда как живописец видел в Демоне мятежный дух и страдания человека, который не находит себе места и покоя среди людей. Недаром слово «демон» в переводе с греческого означает «душа». Ассоциируя себя с Демоном, а свой талант и творческий потенциал с его физической мощью, Врубель горел предчувствием невиданного прорыва в искусстве, совершённого этой работой. По его признанию сестре, это была «мания, что непременно скажу что-то новое». Картина стала первым масштабным и выразительным произведением русского символизма. Живописец был убеждён, что «Демон составит ему имя». И не ошибся. Описание картины Врубеля «Демон сидящий» Картина ориентирована горизонтально. По её центру, от низа до верха и так, что часть головы и ног оказываются отсечёнными, сидит на земле молодая, полуобнажённая фигура. Атлетический торс обнажён, мощные плечи расслаблены и выставлены вперёд, жилистые сильные предплечья лежат на коленях согнутых ног, закрытых синей одеждой. Пальцы кистей рук сцеплены и напряжены, ладони вывернуты к зрителю. Так автор видит Демона.
В этот раз его регулярно посещали мысли о суициде; по некоторым источникам, он предпринимал попытки свести счеты с жизнью. Летом его отвезли в Рижскую психиатрическую больницу, где доктор Т. Тилинг диагностировал у художника биполярное расстройство. После Риги Михаил Александрович возвращается в Университетскую психбольницу, где ему становится лучше до начала 1904 года. С 1904 по 1905 год художник лечится в частной клинике Ф. Там Врубель снова начинает рисовать. Сначала наброски карандашом, портреты, после — полноценные картины, такие как «Жемчужина». Работа интересна тем, что написана художником в стабильном состоянии, но ярко выделяет особенность его таланта видеть в реальных, обычных вещах что-то фантастическое, за гранью стандартного мышления. Кроме интереса к высшим существам, возвращается и тема пророка, которой он вдохновился у Пушкина и в духовных исканиях. В это же время он утверждает, что сам приобрел образ «злого духа» и демон исказил его работы. Казалось бы, такое обстоятельство должно было навести смуту в душе человека, зарабатывающего на жизнь живописью. Однако Михаил Александрович стал кроток и покорен, его душевное состояние начало налаживаться, но появились новые странности. Вначале он оказался от мяса, а после и вовсе перестал есть в надежде на «прозрение». В таком состоянии Врубель написал свою последнюю картину — портрет Валерия Брюсова. Увидев Михаила Александровича, поэт сначала ужаснулся его внешнему виду, но когда тот принялся за дело, признал во Врубеле гения. Портрет Валерия Брюсова, 1906 год В 1906 году художник стал слышать голоса исторических личностей, а последние годы своей жизни Врубель провел в разных психиатрических клиниках. Всемирное признание пришло к Врубелю уже после его смерти. Подобная трагическая судьба — не единичный случай в мире искусства. История Михаила Александровича и его картин необычна тем, что при наличии серьезных болезней он смог сохранить свое мастерство. Это по сей день удивляет искусствоведов, психологов и психиатров.
Эксцентричный живописец
- Чего боялся Врубель: экскурсия по выставке в Новой Третьяковке - Ведомости.Город
- Встреча с ангелом
- "Демон" Врубеля - гениальное творение эпохи. Тема демона в творчестве Михаила Врубеля
- Demon sitting, 1890, 214×117 cm by Mikhail Vrubel: History, Analysis & Facts | Arthive
- 10 неизвестных: демоны Михаила Врубеля – Москва 24, 14.03.2016
Картина Михаила Врубеля "Демон сидящий", 1890 г.: история создания и интересные факты
Демон летящий (1899). Современники Врубеля сомневались, что «Демон» относится к живописи. Демон поверженный и Демон сидящий Врубеля считаются шедевром живописи, но так же и проклятыми картинами. Среди ценителей искусства ходит множество историй о том, как знакомые их знакомых сошли с ума, потому что увидели Демона Врубеля. 2877живопись Михаил Врубель символизм художник. Это все о «Демонах» Михаила Врубеля. В коллекции Третьяковской галереи хранятся картины «Демон сидящий» (1890) и «Демон поверженный» (1902), о которых мы сегодня и поговорим в новой серии «Истории одного шедевра».
ДЕМОНЫ ВРУБЕЛЯ
произведение русского художника Михаила Врубеля в стиле символизма 1890 года.[1]. Врубель писал: «Демон – дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том властный и величавый». Именно таким мы видим его на картине «Демон (сидящий)». Это и есть картина, известная под названием «Демон сидящий». Врубель писал: «Демон – дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, но при всем том властный и величавый». Именно таким мы видим его на картине «Демон (сидящий)». «Демон» — одна из самых потрясающих картин Михаила Врубеля.
Демон как мятежный дух: философские представления
- Игры с Демоном
- Описание картины
- Картина Михаила Врубеля "Демон сидящий", 1890 г.: история создания и интересные факты ::
- Михаил Врубель. «Демон сидящий»
Врубель Иллюстрации к "Демону" М. Ю. Лермонтова
Оставив незавершённой «Демона летящего», Михаил Врубель вдохновляется новым сюжетом: моментом превращения падшего ангела в демона. «Демон сидящий» — это пришелец, сидящий на краю иной Вселенной, где цветут прекрасные и безжизненные кристаллические цветы. Свою картину «Демон сидящий», которая хранится в Государственной Третьяковской галерее, Михаил Врубель писал в Москве в доме Саввы Мамонтова.
Demon sitting
В последующие несколько месяцев работал, чтобы расплатиться с трактиром в Охотном Ряду. Дом Залогиных, Фото автора Сохранился только старинный фасад дома, надстройка была сделана позже. В этом доме на Лубянке Михаил Врубель проживал со своей женой Надеждой Забелой и сыном Саввой, это его последний московский адрес. Отсюда его увезли в клинику после смерти сына психическая болезнь резко обострилась , где он провёл последние годы жизни. Памятной доски на доме нет, поэтому последний московский адрес Врубеля мало кто знает. Известно, что, когда его жена Надежда Ивановна приходила в клинику с аккомпаниатором и пела, художник, который, как отмечали врачи, был невменяем, приходил в себя.
Также он становился абсолютно нормальным, когда брал в руки карандаш и бумагу. Он мечтал, чтобы здесь был не ресторан, но театральный комплекс. Но его арестовали, и проект не был реализован. Судьба живописного панно тоже была нелёгкой. Сначала оно хранилось в частном театре у Саввы Мамонтова, потом его перенесли в Театр оперетты и, наконец, в Большой театр и на долгие годы о нём забыли.
И лишь в 1956 году во время ремонта рабочие случайно обнаружили это огромное полотно, оно было в ужасном состоянии. Но подпись Врубеля сохранилась.
Так чувствителен к звуку голоса он был всегда. Он тогда еле мог разглядеть меня, — на сцене было темно; но звук голоса ему понравился. Вообще, пение и музыку он любил чуть ли не больше всех других искусств. Почти всегда присутствовал он при разучивании мною с аккомпаниатором партий, и повторения не утомляли его. Не обладая никакими специальными музыкальными знаниями, он часто поражал меня своими ценными советами и каким-то глубоким проникновением в суть вещи.
Так было с партией «Морской царевны» и вообще с оперой «Садко». Мы с мужем приехали в Москву уже на второй сезон существования Частной оперы Мамонтова. Ко второму спектаклю ожидали Н. Римского-Корсакова, и Савва Иванович назначил меня. Михаил Врубель и Надежда Забела. После того мне пришлось петь «Морскую царевну» около 90 раз, и мой муж всегда присутствовал на спектаклях. Я даже как-то спросила его: «Неужели тебе не надоело?
Я каждый раз нахожу в нем новую прелесть, вижу какие-то фантастические тона». С тех пор принимал самое близкое участие в разучивании мною опер Римского-Корсакова. Зато до самого последнего времени, когда я его навещала, я напевала ему почти все новое, что я разучивала. И он часто, видимо, наслаждался, делал интересные замечания. Любил он также, когда я вспоминала то, что пела прежде, при нем, например, молитву детей из «Гензель и Гретель». И сам он часто пел. Здесь он иногда хоть на миг забывал о своем несчастье.
Теперь, разучивая что-нибудь, я думаю о том — как бы это понравилось мужу. Но, увы, его уже нет…» Константин Коровин живописец, театральный художник, педагог и писатель : «Портрет художника Коровина» Валентина Серова «Его великий талант травили, звали темные силы непонимания его растоптать, уничтожить и не дать ему жить. Пресса отличалась в первых рядах этого странного гонения на совершенно неповинного ни в чем человека. Врубель, чистейший из людей, кротко сносил все удары судьбы и терпел всю свою жизнь. Врубель был беден и голодал, голодал среди окружающего богатства. В моей жизни великое счастье — встреча и жизнь с этим замечательным человеком возвышенной души и чистого сердцем, с человеком просвещенным, светлого ума. Это был один из самых просвещенных людей, которых я знал.
Он видел то, что только значительно и высоко. Я никогда не чувствовал себя с ним в одиночестве.
Текст: Мария Бессмертная В Новой Третьяковке проходит ретроспектива Михаила Врубеля, одного из самых загадочных авторов в истории русской живописи.
У него, по замечанию коллег, не было в классическом понимании учителей, и после него не осталось учеников — научить и научиться такому просто невозможно. К выставке, на которой впервые представлено больше трехсот работ Врубеля, The Blueprint составил краткую историю его главного шедевра — «Демона»: как картина в разное время становилась символом русской интеллигенции, сексуальной революции и просто безумной природы гениальности. К этому моменту он вместе с Репиным, Шишкиным, Айвазовским и еще 14 лучшими художниками страны уже получил заказ от издателя Петра Кончаловского на иллюстрации к юбилейному двухтомнику Михаила Лермонтова.
За «Демоном сидящим», которого он описывает в письмах родным, последуют «Демон летящий» и «Демон поверженный». Иллюстрировать поэму о любви падшего ангела и смертной девушки, выполненную в лучших традициях Байрона и Гете и над которой сам Лермонтов работал десять лет, Врубель решил из-за главного героя. Он более чем соответствовал художественным пристрастиям художника, который со скепсисом относился к реалистическому искусству и особенно — к деятельности своих современников передвижников, вдохновлявшихся народничеством.
Демон, за романтизм, индивидуализм и подчеркнутую «несовременность» которого в 1860-е критиковали наконец опубликованную поэму Лермонтова, был для Врубеля, большого ценителя Ницше, идеальным альтер эго. И если Лермонтову за «Демона» досталось уже посмертно, то Врубеля реалисты имели возможность ругать вполне прижизненно — Максим Горький писал, например, что признает за художником «уменье владеть кистью и красками и еще большее умение портить хорошие сюжеты» надо сказать, довольно безобидный по тем временам отклик.
Однажды, еще в Киеве, в мастерской Врубеля появилось большое полотно: на нем была изображена одна из самых решительных, трагических страниц евангельской истории «Моление о чаше». Они разбудили объятого сном невинности художника, полные неописуемого восторга от им сделанного, а он, протирая глаза, недоуменно слушал, как они умоляли не трогать, не прикасаться к чудной картине, просили его дать им слово в этом. И он, беспечный, им его дал это так просто — дать слово. Посетители уехали с тем, чтобы через час явиться втроем. Все устроилось как нельзя лучше, «Моление о чаше» Терещенко так же восхитило, как и Прахова с Васнецовым, и, к общему удовольствию, вещь была у Врубеля приобретена. Деньги были уплачены вперед, с одной лишь просьбой, чтобы Михаил Александрович к картине больше не прикасался… В это время в киевском цирке появилась некая Анна Гаппе — наездница, проделывающая очень сложные номера, перепрыгивая под музыку через ряд обручей, что по ее пути держали «рыжие». И как-то после представления, после всех удивительных номеров, что проделывала в этот вечер Анна Гаппе, после ужина, Михаил Александрович очутился у себя, объятый непреодолимым желанием написать Анну Гаппе.
Михаил Александрович с утра до вечера проработал над Анной Гаппе, и, лишь когда совсем стемнело, на холсте от «Моления о чаше» остался лишь небольшой незаписанный угол. Сам же Михаил Александрович был в восторге и утверждал, что только что написанное куда выше прежнего. Да мало ли странностей проявлял он тогда! И все же талант его рос. Врубелем на сцене Панаевского театра, в Петербурге, где я в, самом начале своей карьеры пела в оперном товариществе. Как-то перед Рождеством наш представитель передал нам о желании С. Мамонтова поставить на нашей сцене, но на свой счет и со своими декорациями, «Гензель и Гретель» Гумпердинка. Предложение было принято, и начались репетиции. Мне дана была роль Греты.
И вот на одной из репетиций, еще первоначальной, утренней, я во время перерыва помню, стояла за кулисой была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой-то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: «Прелестный голос! Так чувствителен к звуку голоса он был всегда. Он тогда еле мог разглядеть меня, — на сцене было темно; но звук голоса ему понравился. Вообще, пение и музыку он любил чуть ли не больше всех других искусств. Почти всегда присутствовал он при разучивании мною с аккомпаниатором партий, и повторения не утомляли его. Не обладая никакими специальными музыкальными знаниями, он часто поражал меня своими ценными советами и каким-то глубоким проникновением в суть вещи. Так было с партией «Морской царевны» и вообще с оперой «Садко». Мы с мужем приехали в Москву уже на второй сезон существования Частной оперы Мамонтова. Ко второму спектаклю ожидали Н.
Римского-Корсакова, и Савва Иванович назначил меня. Михаил Врубель и Надежда Забела. После того мне пришлось петь «Морскую царевну» около 90 раз, и мой муж всегда присутствовал на спектаклях.