Старшеклассники трудились вместе с педагогами, и через полчаса работы возле школы появились березы, можжевельник, ели и сирень. Упадёт сверху маленькое семечки, прорастёт в мягкой трухе. Посадите дерево, маленькое деревце Казахстанские парламентарии приняли участие в общереспубликанской акции «Таза Қазақстан».
Выпуск новостей в 12:00 от 28.04.2024
Во время Великой Отечественной войны Юлий Семёнович служил в политуправлении Тихоокеанского флота, был художником агитпоезда. Он рисовал портреты героев войны, например, Зои Космодемьянской, плакаты… — Вот так в жизни одного человека, талантливого художника, отражалась история страны, — говорит Ольга Зотова. После демобилизации Юлий Семёнович выбрал стезю живописца и в его творчестве также отражалась эпоха — время послевоенного строительства, время, когда СССР вставал на ноги, избавляясь от последствий войны. Фото: vostokmedia. Это было время, когда дальневосточники только-только начинали участвовать в республиканских, всероссийских и всесоюзных выставках, заявляли о себе и о дальневосточной живописи как о новой странице в истории советского искусства.
Состарится берёза, рухнет на землю, придавит лесную травку. Сгниёт древесина и превратиться в труху. Упадёт сверху маленькое семечко, прорастёт в мягкой трухе. Глядиш, уже малютка берёзка тянет листики-ладошки из старого пня.
Березовые сережки. Сережки березы. Зеленые листочки березы. Ветки молодой березы. Береза ветка с листьями. Береза макро. Весна листья. Фото одного листа весеннего дерева. Побег дерева. Деревья ранней весной. Берёза повислая весной. Ольховые бруньки. Береза повислая сережки. Ольха повислая. Росток тополя. Побег березы. Молодые побеги деревьев. Молодой побег березы. Первые листья на деревьях. Beryoza дерево Sok. Березка тонкая подросток меж берез. Дерево береза распускание. Березовый лист. Березовые листочки. Береза Весна почки. Веточка березы с почками. Береза повислая почки. Береза бородавчатая сережки. Весна почки распускаются. Распускающиеся почки ольхи. Распускание почек на деревьях. Веточка березы весной. Ветка тополя. Береза Макросъемка. Лист березы макро. Первые листья фон. Бруньки ольхи. Березовый листочек с Брунькой. Лист березы и ольхи. Листок березы. Листва березы. Первые березовые листочки. Бруньки липы. Молодые листочки на деревьях. Берёзовые бруньки весной. Берёзовая ветка с бруньками.
Также вы можете поделиться содержимым с друзьями в социальных сетях и мессенджерах. Деревья весной без листьев обладают особой красотой и загадочностью, которая привлекает внимание детей. Их голые ветви выглядят как узоры на фоне яркого неба или зеленой травы, создавая неповторимую картину природы.
Цветет березка в мае. Тогда листочки на ней | Диктант
Не пройдёт по болоту волк, не проберётся лисица, не подкрадётся осторожная рысь. Водят весной журавли весёлые хороводы. Соберутся в кружок на болоте, машут крыльями, и по всему лесу разносятся их шумные голоса. Скоро выведутся на болоте длинноногие неуклюжие журавлята, и журавли начнут ловить для них лягушек и змей. Будут расти, учиться летать журавлята. Итоговые диктанты Лес Вот и лес. Тень и тишина. Статные осины тихонько лепечут над вами. Висячие ветви берез едва шевелятся. Могучий дуб стоит подле красивой липы.
Вы едете по узкой дорожке. Большие желтые мухи неподвижно висят в золотистом воздухе и вдруг слетаются. Мошки вьются столбом, светлеют в тени, темнеют на солнце. Вы въезжаете дальше в лес. Тишина западает в душу, а вокруг так дремотно и тихо. Вот набежал ветер, и зашумели верхушки деревьев. Сквозь прошлогоднюю листву местами растет высокая трава. В придорожной траве выросли грибы под своими масляными шляпками. Нет яркого солнца, движения, шума.
Сквозь сучья деревьев мирно белеет небо. На липах висят последние зеленые листики. Высокие сухие былинки тихонько шевелятся. Длинные нити блестят на побледневшей траве. Спокойно дышит грудь. Задание: Из 2-го абзаца выпишите однокоренные слова и разберите по составу.
Вместе с травой появляются и первые цветы. Голубенький подснежник пробивается в лесах из-под прошлогоднего листа. Появляется кое-где и жёлтый одуванчик, который со временем наденет свою пушистую белую шапочку.
Деревья также пробуждаются от зимнего сна и, разогретые солнышком, наполняются соками. Если прорубить в это время кору берёзы или клёна, то из-под неё закапает сладкий и душистый сок. В отдельных местах леса, где тропинки расширялись, сплошная крыша листвы наверху разрывалась, и сквозь сетку листьев виднелись обрывки синего неба. Солнце прорывалось сквозь эти щели, окрашивая золотом листья и покрывая лес сотнями переливающихся пестрых бликов, в которых порхали бабочки. Некоторые разновидности этих лесных бабочек особенно мне понравились, и я искал их при каждом своем выходе в лес. Маленькие, чистые, белые, изящные бабочки, похожие на снежинки, вздымались в воздух, подобно захваченным вихрем семенам чертополоха, а затем медленно опускались на землю, напоминая своими пируэтами миниатюрных балерин. На отдельных тропинках можно встретить двадцать или тридцать этих восхитительных насекомых, неподвижно сидящих у края воды. Потревоженные, они поднимаются, медленно кружатся, поворачиваются, скользят по воздуху, снижаются, подобно облаку пепла на зеленом фоне леса. Затем они возвращаются на старое место, низко скользя над водой и отражаясь в ее темном зеркале.
Этот небольшой квадратный дом стоял посреди маленького садика с выражением какой-то решимости на своем розовом лике. Зеленая краска на его ставнях побелела от солнца, растрескалась и вздулась кое-где пузырями. В садике с живой изгородью из высоких фуксий были разбиты цветочные клумбы самой разнообразной формы. Светлые мощеные дорожки узкой лентой вились вокруг клумб в форме звезд, полумесяцев, кругов и треугольников. Цветы на всех клумбах, давно оставленных без присмотра, буйно заросли травой. С роз осыпались шелковые лепестки величиной с блюдце. Ноготки тянули к солнцу свои пламенные головки. У самой земли среди зелени скромно сияли бархатные звездочки маргариток, а из-под сердцевидных листьев выглядывали грустные фиалки. На сомкнутых кустах фуксий, как маленькие балерины в пачках, застыли в трепетном ожидании тысячи распустившихся бутонов.
Теплый воздух был пропитан ароматом вянущих цветов и наполнен тихим, мягким шелестом и жужжанием насекомых. Нам сразу захотелось жить в этом доме, как только мы его увидели. Он стоял и будто дожидался нашего приезда, и мы все почувствовали себя тут как дома. Площадь была пустынна, только маленький изможденный индеец сидел на скамье под деревом. Индеец был откуда-то из захолустья, в потрепанных белых холщовых штанах, длинной рубахе и старой соломенной шляпе с нелепо изогнутыми полями, нахлобученной на самые брови. Ноги его с обломанными ногтями и потрескавшимися пятками бессильно лежали на серой земле, кожаные ремни сандалий порвались и заново связаны были узлами. Он сидел очень прямо, скрестив руки на груди и дремал. Потом медленно сдвинул шляпу на затылок, вытащил из скрученного жгутом синего холщового пояса свернутые холодные маисовые лепешки и принялся за еду. То блуждая взглядом по сторонам, то уставясь в одну точку, он решительно впивался крупными зубами в жесткое тесто, жевал и глотал без малейшего удовольствия.
Компания на веранде не обращала на него внимания, словно он был деревом или камнем, и он тоже никого не замечал. Мы стали подниматься по витой лестнице, сделанной из легкого, музыкального дерева, до зеркального лоска натертого парафином. Эта типично парижская лестница начиналась внизу, у первого витка, легким столбиком с медной, ярко надраенной шишечкой, от которой шли вверх спиралью круглые перила с изящно выточенными, легкими балясинками. Не только звук наших ботинок, но даже наше дыхание никуда не улетали, а оставались тут же, рядом с нами, и резонировали, как будто мы шли внутри какого-то деревянного, хорошо настроенного музыкального инструмента. Наконец мы остановились возле хорошо натертой двери, и я нажал кнопку маленького электрического звонка. Было как-то по-особенному тихо, мы боялись нарушить эту почти церковную тишину для того, чтобы обменяться впечатлениями и мыслями, которые явились в одно и то же мгновение и были одинаковыми… 119 слов По В. Мороз увеличился, и вверху так сделалось холодно, что черт перепрыгивал с одного копытца на другое и дул себе в кулак, желая сколько-нибудь отогреть мерзнувшие руки. Немудрено, однако ж, и смерзнуть тому, кто толкался от утра до утра в аду, где, как известно, не так холодно, как у нас зимою, и где, надевши колпак и ставши перед очагом, будто в самом деле кухмистр, поджаривал он грешников с таким удовольствием, с каким обыкновенно баба жарит на Рождество колбасу. Ведьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то что была тепло одета; и потому, поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя в такое положение, как человек, летящий на коньках, не сдвинувшись ни одним суставом, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой горе, и прямо в трубу.
Найдите в тексте деепричастия и выделите в них суффиксы. Подчеркните деепричастия, имеющие устаревшую форму. Какой глагол, более привычный для вас, можно было бы употребить во 2-м предложении на месте глагола смерзнуть? К какому стилю он относится: разговорному, просторечию или это — диалектное слово? Черт между тем, когда еще влетал в трубу, как-то нечаянно оборотившись, увидел Чуба об руку с кумом уже далеко от избы.
Изображение помещёно в вашу корзину покупателя. Вы можете перейти в корзину для оплаты или продолжить выбор покупок. Перейти в корзину… удалить из корзины Размеры в сантиметрах указаны для справки, и соответствуют печати с разрешением 300 dpi.
Медленно, неохотно и в то же время торжественно падал он, цепляясь за ветви, за изветренную кожу, за отломанные сучки, братски приникая ко встречным листьям, — чудилось: дрожью охвачена тайга, которой касался падающий лист, и голосами всех живых деревьев она шептала: «Прощай! Скоро и мы… Скоро и мы… скоро… скоро…» Чем ниже опускался лист, было ему падать все тягостней и тягостней: встреча с большой, почти уже охладевшей землею страшила его, и потому миг падения листа все растягивался, время как бы замедлилось на размытом далью обрыве, удерживало себя, но могильная темь земли, на которую предстояло лечь листу, погаснуть, истлеть и самому стать землею, неумолимо втягивала его желтое свечение. Я подставил руку. Словно учуяв тепло, лист зареял надо мной и недоверчивой бабочкой опустился на ладонь. Растопорщенный зубцами, взъерошенный стерженьком, холодящий кожу почти невесомой плотью, лист все еще бо-ролся за себя, освежая воздух едва уловимой горечью, последней каплей сока, растворенной в его недрах. Упругости листа хватило на полминуты, не более, жилы и жилочки его ослабли, распустились, прогнулся серединой лист и обрывком искуренной бумажки расклеился на моей ладони. Обшаривая глазами березу, в чуть колеблющейся, как бы случайно здесь присутствующей, тонкой нити я обнаружил не прочерк, не проседь, а слегка лишь приморившуюся струйку зелени. Там, вверху, в зеленой березовой семье, жил и этот листок, величиною с гривенник. Самый маленький, самый слабый, он не удержал своей тяжести, у него не хватило силы на все лето, и суждено ему было первому подать весть о надвигающейся осени, первому отправиться в свой единственный, беспредельный полет… Как он пробудился и занял свое место в лесу? Не замерз весною, не засох в июльской жаре? Сколько сил потратила береза, чтобы этот ее листок выпростался из немой, плотно заклеенной почки и зашумел веселым шумом вместе со всеми листьями, стал частицей того мира, в котором с таким трудом прорастает и утверждается все доброе, нужное, а злое является вроде бы само собою и существует, совершенствуется в силе и наглости. Земля наша справедлива ко всем, хоть маленькой радостью наделяет она всякую сущую душу, всякое растение, всякую тварь, и самая бесценная, бескорыстно дарованная радость — сама жизнь! Но твари-то и, прежде всего, так называемые разумные существа не научились у матери-земли справедливой благодарности за дарованное счастье жизни. Людям мало просто жить, просто радоваться: к сладкому им подавай горькое, а лучше — кровавое, горячее, они сами над собой учиняют самосуд: сами себя истребляют оружием, но чаще словом, поклонением богам и идолам, которых сами же и возносят, целуют им сапоги за то, что те не вдруг, не сразу отсекут им головы или щедро бросят отобранный у них же кусок хлеба в придорожную пыль. Их были тысячи и тысячи, ублюдков, психопатов, чванливых самозванцев. И все они, начиная от инквизитора Торквемады, дубиной проламывавшего неразумным черепa, чтобы вбить в них самую справедливую веру в Господа Бога, от конквистадоров, миссионеров и всевозможных благодетелей, пекшихся о «свободе» и «чистоте души» человеческой, до припадочного фюрера и великого кормчего, — упорно пытались искоренить «людские заблуждения». Всего лишь миг космического времени разделил Божьего слугу с Пиренейского полуострова от современных чванливых сверхвождей, но эти вместо Бога вбивали уже себя, и не дубьем — новейшим оружием и всею той же, вроде бы ветхой, однако во все времена пригодной моралью: дави слабого, подчиняй и грабь ближнего. Повторялись «благодетели», повторялся смысл и дух новых нравоучений, от которых все так же отвратительно смердило древней казармой и балаганом, но лист, оставаясь листом, никогда и ни в чем не повторялся. Даря земле, тайге, березе и себе радость вечного обновления, он расцветом и сгоранием своим продолжался в природе. Увядание его — не смерть, не уход в небытие, а всего лишь отсвет нескончаемой жизни. Частица плоти, тепла, соков и этого вот махонького листа осталась в клейкой почке, зажмурившейся скорлупками ресниц до следующей весны, до нового возрождения природы. Падает лист, маленький, бледный. Наступает еще одна осень, всегда пробуждающая потребность в самоочищении. Пройдет неделя-другая, и всем ударам себя подставившая придорожная береза отодвинется от леса, от мира, от людей. Да, она будет стоять все тут же, все так же, на виду, и в то же время сделается отчужденной, в себя самое погруженной, и лес по горам оцепенеет в неслыханно ярком наряде, все силы, всю свою мощь, всю тихую тайну выставив напоказ. Скорбь уходящего лета напомнит нам о наших незаметно улетающих днях; что-то древнее, неотступное стронется в нас, замедлится ход крови, чуть охладится, успокоится сердце, и все вокруг обретет иной смысл и цвет. Нам захочется остановиться, побыть наедине с собой, заглянуть в глубину себя. Но и это робкое желание невыполнимо. Остановиться уже невозможно. Мы мчится, бежим, рвем, копаем, жжем, хватаем, говорим пустые слова, много, очень много самоутешительных слов, смысл которых потерян где-то в торопливой, гомонящей толпе, обронен, будто кошелек с мелочью. Воистину как в шотландской пословице: «Чем хуже дела в приходе, тем больше работы звонарю…» Ах, если бы хоть на минуту встать, задуматься, послушать себя, душу свою, древнюю, девственную тишину, проникнуться светлой грустью бледного листа — предвестника осени, еще одной осени, еще одного, кем-то означенного круга жизни, который совершаем мы вместе с нашей землею, с этими горами, лесами, и когда-то закончим свой век падением, скорей всего не медленным, не торжественным, а мимоходным, обидно простым, обыденным — на бегу вытряхнет из себя толпа еще одного спутника и умчится дальше, даже не заметив утраты. Притихла земля. Притихли леса и горы. Воссияло всей глубиной небо, чтоб отражение листа в нем было нескончаемо, чтоб отпечатался его лик в беспредельности мироздания, чтоб сама земля, приняв форму листа, похожего на слабое человеческое сердце, легко и празднично кружилась среди звезд, планет и там продолжилась в стремительном движении неведомых нам миров. Я разжал ладонь. Лист еще жил, слабо дыша воедино сплетенными жилками, однако не впитывал света, тепло солнца не проникало в глубь его. Все силы листа растратились на чуть желтоватый, бледный цвет, на этот краткий и бесконечный миг падения к подножию дерева. И возникла простая и такая будничная мысль: пока падал лист, пока он достиг земли, лег на нее, сколько же родилось и умерло на земле людей? Сколько произошло радостей, любви, горя, бед? Сколько пролилось слез и крови? Сколько свершилось подвигов и предательств? Как постигнуть все это? Как воссоединить простоту и величие смысла жизни со страшной явью бытия? Осторожно прижав выветренный лист к губам, я пошел в глубь леса. Мне было грустно, очень грустно, хотелось улететь куда-то. Показалось даже, что у меня за спиной крылья и я хочу взмахнуть ими, подняться над эемлею. Да пересохли, сломались и отмерли мои крылья. Никогда не улететь мне.
Человек и эпоха: маленькая большая выставка открылась во Владивостоке
И листок берёзы Золотистой пчёлкой Вьётся и летает Над колючей ёлкой. Так, в Саду Памяти в честь погибших участников СВО, благоустраиваемом при въезде в село Новолакское, накануне высадили 32 березы. Читать полный текст стихотворения — Березы. Я люблю, когда шумят березы, Когда листья падают с берез. Слушаю — и набегают слезы На.
Цветет березка в мае. Тогда листочки на ней | Диктант
Профессионально снятые футажи красивой природы от авторской группой канала «Планета 11». Для всех ценителей красивой природы. В наших работах мы используем р. Минчане обратили внимание, что недалеко от Октябрьской площади растет странная береза. В то время как остальные лиственные деревья уже давно стоят голыми, она до сих пор не сбросила листья. Листок Берёзы 15 лет. Страница пользователя y@ социальной сети Мой Мир. Молодые листочки березы. В избранное!
Береза без листьев (46 фото)
Куда уехать от аллергии на цветение березы в России. Листочки березы маленькие. Троицкий листок березы. Береза листок и детка. Ещё позднее начинается цветение у берёзы Цветение березы тоже начинается до распускания листьев.