Меморандум (нота правительства Рейха Советскому Союзу от 21 июня 1941 г.) Слова «объявление войны» согласно категорическому указанию Гитлера не прозвучали ни в ноте, переданной советскому послу, ни во время приема у Риббентропа.
Может быть Вам интересно...
- Судьба дипломатов СССР после начала Второй Мировой войны
- Главное меню
- Беседа посла СССР в Германии В Г. Деканозова с послом Германии в СССР Ф Шуленбургом. 12 мая 1941 г.
- Какова судьба дипмиссии СССР в Германии - начало ВОВ?? - Страница 2 • Форум Винского
Как советские дипломаты хотели заключить мир с Германией еще в 1941 году
Он смог закончить учёбу, женился и переехал с женой в Минск, где работал главным инженером на киностудии «Беларусьфильм». По работе он в 70-х гг. Борис Попов оставил нам берущую за душу историю своей жизни. Но долгое время никто не хотел её слушать. Не хотели слушать в Советском Союзе, где он до 1975 года был вынужден бороться за то, чтобы его, как бывшего военнопленного, признали участником войны. И не хотели слушать в Германии.
Тяжёлая судьба собственных, германских солдат, попавших в советский плен, затмевала интерес к судьбе советских. Наверно, некоторым немцам в первое послевоенное время это облегчало совесть. Но преступления, совершённые немцами в этой войне, лежат бременем на нас, как гнетут они и потомков жертв. До сих пор. Над всеми нами довлеет тот факт, что именно наши отцы, деды, прадеды вели эту войну и были причастны к этим преступлениям.
Над нами довлеет то, что слишком многие виновные в тягчайших преступлениях не были привлечены к ответственности. Над нами довлеет то, что мы слишком долго не признавали жертв на оккупированном востоке жертвами. И давайте сегодня не будем забывать: в нас самих, в историях наших собственных семей до сих пор звучит эхо страданий, ужасов той войны и её последствий: изгнания, разделения, оккупации. Среди нас живут старики, которые детьми застали войну. Их отцы воевали тогда.
Их матери хлебнули горя, в том числе от наступавшей Красной Армии. Многие отцы, как говорили ещё несколько лет назад, «остались в России». Они погибли, пропали без вести или умерли в плену. На жизненных путях этого выросшего без отцов поколения тоже лежит тень той войны. Для того, чтобы высветить эти потаённые уголки памяти, далеко ходить не нужно — они находятся прямо у порога нашего дома.
Это не только бывшие лагеря военнопленных, такие как Штукенброк в Вестфалии или Зандбостель в Нижней Саксонии, который я посетил несколько дней назад. В Германии существует более 3 500 захоронений советских подневольных работников и военнопленных. Музей Карлсхорст собрал воедино информацию обо всех этих местах и разработал карту. Я бы очень хотел, чтобы молодёжь посещала в том числе и забытые места на востоке нашего континента точно так же, как люди приходят на мемориалы Второй мировой войны на западе. Это стало бы важным вкладом в нашу общую память.
Никому не легко вспоминать об ужасах прошлого. Но бремя вытесненной памяти, непризнанной вины никогда не станет легче — наоборот, оно станет давить лишь тяжелее. Мы должны помнить не для того, чтобы взвалить на нынешние и будущие поколения вину в том, чего они не совершали, а ради нас самих. Мы должны помнить, чтобы понять, как это прошлое продолжает жить в настоящем. Лишь тот, кто научится читать следы прошлого в настоящем, сможет внести свой вклад в будущее, в котором будет возможно избежать войн, не дать шансов тирании и строить мирное сосуществование в условиях свободы.
То, что после всего случившегося немцы сегодня именно в этих самых местах ощущают гостеприимство со стороны жителей Беларуси, Украины или России, что их принимают как желанных гостей, встречают с добрым сердцем, — всё это иначе, как чудом, назвать нельзя. Шесть лет назад, в годовщину окончания войны, мне, в то время министру иностранных дел Германии, в Волгограде, бывшем Сталинграде, был оказан торжественный приём в присутствии многочисленных ветеранов. С гордо поднятой головой, в своей военной форме, которая стала им уже слишком велика, они отдавали мне воинскую честь, и слёзы стояли в их глазах. Этот момент останется одним из самых трогательных, запечатлевшихся навсегда воспоминаний моей жизни. У меня есть просьба: давайте в этот день, когда мы вспоминаем миллионы и миллионы погибших, осознаем, сколь великую цену имеет примирение, проросшее из могильных холмов.
Дар примирения накладывает на Германию великую ответственность. Мы хотим и должны делать всё для защиты международного права и территориальной целостности на нашем континенте, для укрепления мира с государствами бывшего Советского Союза и между ними. В 2007 году Борис Попов получил письмо от германской организации «Kontakte-Контакты». Его просили рассказать свою историю в форме письма. Это письмо стало началом.
Вплоть до своей кончины в прошлом году Борис Попов выступал с докладами и речами, в школах и перед публикой в Беларуси и в Германии. В марте 2020 года, за несколько месяцев до его смерти, в Минске ему был вручён Орден за заслуги перед Федеративной Республикой Германия. Однажды, отвечая на вопрос берлинского школьника о том, что он чувствует, вспоминая годы своего плена, Борис Попов сказал: «Возникает вопрос: не пора ли человечеству принципиально отказаться от войны и перейти к отношениям взаимного уважения, в которых все даже самые сложные вопросы разрешаются мирным путем? Европа в своё время уже была ближе, чем сейчас, к ответу на этот вопрос. Десятки лет назад, несмотря на напряжённость и конфронтацию между блоками, по обе стороны «железного занавеса» царил иной дух.
Я имею в виду дух Хельсинки. В разгар угрозы обоюдного ядерного уничтожения начался процесс, помогший предотвратить новую войну благодаря признанию общих принципов и сотрудничеству. Этот путь, приведший к подписанию Хельсинкского заключительного акта, был начат ещё полвека назад. Он не был ни простым, ни прямым. Но это был путь, уводящий прочь от логики эскалации и угрозы обоюдного уничтожения.
А намного больше, чем тернистые пути, меня страшат топтание на месте и отчуждение. Меня очень беспокоит то, что полная страданий история, о которой мы сегодня вспоминаем, сама всё больше и больше становится источником отчуждения. Если наш взгляд назад будет ограничен единственной, национальной точкой зрения, если обмен мнениями о разных аспектах памяти угаснет либо будет отвергнут, то работа над написанием истории станет инструментом новых конфликтов, предметом новой вражды. Я убеждён: история не должна становиться оружием! Ведь нас объединяет то, что мы, вспоминая прошлое, не поворачиваемся к нему спиной, а смотрим вперёд, громко и чётко призывая: такая война не должна повториться!
Я знаю, что этот мой призыв разделяют многие и многие люди в Польше и странах Балтии, Беларуси, Украине, России, во всех государствах бывшего Советского Союза.
Моя страна безоговорочно признаёт эту ответственность», — цитирует немецкого посла ТАСС. Ранее официальный представитель МИД России Мария Захарова заявила, что возрождение милитаризма в Германии, происходящее на фоне одобрения неонацистских практик, может иметь тяжёлые для страны последствия. Ошибка в тексте?
Но я в высшей степени сомневаюсь, что мы сможем, учитывая известное пассивное сопротивление славян, воспользоваться завоеванным.
Я не считаю Российскую империю действенной силой, которая может заменить коммунистическую систему и присоединиться к нам, а тем более подчиниться нам. То есть мы, очевидно, должны считаться с тем, что сталинская система сохранится в Восточной России и Сибири и что весной 1942 года военные действия возобновятся. Окно в сторону Тихого океана останется закрытым». Но решающее значение имеет лишь одно - ускорит ли эта операция крушение Англии». Военный разгром России, продолжал Вайцзеккер, вряд ли лишит англичан надежд на то, что русские рано или поздно станут их союзниками и это обеспечит Англии победу.
Наоборот, «германское нападение на Россию даст англичанам лишь новый моральный стимул» для продолжения войны. Тем самым мы не только признаем, что война будет длиться еще долгое время, но и удлиним ее вместо того, чтобы сократить»36. Хотя вполне можно предположить, что она, наоборот, лишь укрепила его в решимости напасть на СССР. В пользу такого допущения говорит тот факт, что Риббентроп, проявлявший определенные колебания в вопросе о войне против Советского Союза, после ознакомления с полным пакетом документов, связанных с вызовом Шуленбурга к Гитлеру, и зная решительную позицию последнего, окончательно перешел в лагерь сторонников войны. Кстати, записки Риббентропа, поданной Гитлеру, над которой он работал, находясь в Вене, в германских архивах тоже нет.
Диалог Шуленбург - Деканозов Шуленбург возвратился в Москву снабженный инструкциями, касавшимися в том числе наблюдений за тем, какие меры принимаются в СССР по подготовке к войне. Многочисленные донесения посла и его заместителя Типпельскирха за апрель - июнь 1941 года, не говоря уже о сообщениях германских военно-дипломатических представителей в Москве, свидетельствуют о том, что в центре внимания посольства находились вопросы, связанные с мобилизационными мероприятиями в СССР, переброской к его западной границе дополнительных частей с Дальнего Востока и из внутренних районов, подготовкой противовоздушной обороны, обучением населения действиям на случай войны, качеством боевой техники, уровнем подготовки командного и рядового составов Красной армии и т. Одновременно он сообщил: «Хочу обратить внимание на следующее: …советское правительство ни здесь [в Москве], ни в Ленинграде не принимает никаких решительных мер на случай воздушных налетов. Хотя время от времени и проводятся небольшие учения в системе гражданской обороны, однако в обеих советских столицах нет ни одной квартиры, располагающей средствами затемнения. С нашей точки зрения, эта кажущаяся беззаботность советского правительства объясняется тем, что уже давно принято решение в случае войны эвакуировать Москву и Ленинград и объявить их открытыми городами.
Советское правительство, вне всяких сомнений, уже давно подготовило «где-то» военную резиденцию, оснащенную всем необходимым средствами связи и т. В Москве оно ни в коем случае не останется»39. Вплоть до 22 июня 1941 года во всех сообщениях, направлявшихся в Берлин Шуленбургом, отмечалось стремление руководства СССР избежать войны, не дать повода для обострения советско-германских отношений, указывалось на готовность Сталина пойти на уступки. Можно ожидать любой уступки»40, а Кёстринг в письме от 28 мая отметил: «Вероятно, они [русские] полагают, что смогут заменить военную оборону политической»41. В послевоенной литературе данные факты послужили основой для историографической версии о стремлении германского посольства в Москве повлиять на Берлин, чтобы предотвратить войну, которая, как якобы считали Шуленбург и его сотрудники, может иметь для Германии «катастрофические последствия».
С этой версией можно согласиться лишь отчасти. Как уже говорилось выше, определенные опасения и определенная оппозиция в отношении планов Гитлера в московском посольстве и некоторых кругах внешнеполитического ведомства Германии имели место. Но если посмотреть на информацию, поступавшую из германского посольства в Москве, под другим углом, то вырисовывается совершенно иная картина. Сообщения из Москвы о миролюбивых устремлениях руководства СССР целиком вписывались в планы Гитлера и германского военного командования, которые рассчитывали не допустить проведения правительством Советского Союза мобилизационных и оперативных мероприятий и приведения им войск приграничных округов в состояние полной боевой готовности, поскольку это могло обесценить эффект сокрушительного внезапного первого удара, с которым связывались надежды и на победоносный для Германии исход всей войны. Пока Москва будет демонстрировать желание сохранить мир и даже пойти на уступки, полагали в Берлине, никаких срочных и решительных мер по подготовке к отражению германского нападения она принимать не будет.
Германское посольство, по сути, отслеживало действия советского правительства и своими сообщениями подтверждало: все идет по плану, решительные меры не принимаются, Сталин надеется сохранить мир. Но одним этим далеко не исчерпывалась роль посольства в реализации германских замыслов. Есть все основания предполагать, что во время берлинского «отпуска» Шуленбург получил специальное задание: навязать советскому руководству мнение, что с Гитлером можно договориться, и побудить Кремль выступить с инициативой выяснения двусторонних отношений, что должно было дополнительно удерживать его от принятия мер по укреплению обороны и обеспечило бы Германии выигрыш времени. Действия посла по решению этой задачи должны были выглядеть как его личная инициатива, с которой он, естественно, не мог напрямую обратиться к Молотову или Сталину, а должен был действовать через посредников, но на достаточно высоком уровне. Тем более что случай для проведения такой акции подвернулся очень удобный.
Деканозов сообщил Вайцзеккеру, что намеревается на Первомай уехать в Москву. Как свидетельствуют документы, это немедленно было доведено до сведения Шуленбурга, находившегося в тот момент в Берлине42, и по возвращении в Москву Шуленбург направил Деканозову приглашение на завтрак. Соответствующие инструкции, по всей видимости, были даны и Хильгеру, который, как заключит впоследствии в записке Молотову Деканозов, «очевидно, даже лучше усвоил указания из Берлина»43, чем сам посол. Прежде чем перейти к рассмотрению того, как проходили беседы Шуленбурга и Деканозова и чему они были посвящены, процитируем посвященный этому отрывок из воспоминаний Хильгера, на который также довольно часто можно найти ссылки в литературе. Более того, все указывало на то, что Сталин придерживался мнения, что концентрация германских войск на западной границе Советского Союза - это блеф, с помощью которого Гитлер готовит попытку принуждения Советского Союза к экономическим и территориальным уступкам… Тогда мне казалось, что мир, вероятно, еще можно спасти, если удастся побудить советское правительство взять на себя дипломатическую инициативу и втянуть Гитлера в переговоры, которые лишат его, хотя бы временно, предлога для военной акции против Советского Союза.
Поэтому я считал необходимым донести до советского правительства, что положение очень серьезное и что нужно что-то предпринять, чтобы отвести военную угрозу. Поскольку советский посол в Берлине Деканозов находился в это время в Москве, я уговорил графа Шуленбурга пригласить на завтрак его и только что назначенного на пост руководителя германского отдела Комиссариата иностранных дел бывшего переводчика В. Павлова, про которого мы знали, что он пользуется особым доверием Сталина, чтобы попытаться через Деканозова открыть глаза советскому правительству. Мы с графом Шуленбургом прилагали активные усилия, чтобы объяснить русским, насколько серьезна ситуация, и агитировали их за то, чтобы советское правительство связалось с Берлином, пока что-нибудь не произошло. Но наши усилия оказались тщетными.
Хотя мы с самого начала ясно дали понять, что действуем по собственной инициативе, он с приводящим в уныние упорством раз за разом переспрашивал, действуем ли мы по поручению имперского правительства. В противном случае, как он утверждал, он не сможет сообщить нашу точку зрения своему правительству. Очевидно, он не мог себе представить, что мы сознательно подвергаем себя большой опасности, предпринимая попытку сохранить мир. Он, видимо, полагал, что мы действуем по указке Гитлера и пытаемся побудить Кремль сделать шаг, который будет противоречить советским интересам. Чем дольше мы беседовали с Деканозовым, тем больше убеждались, что он совершенно не верит в наши добрые намерения.
Его поведение подтвердило мое мнение: Сталин считает, что Гитлер всего лишь блефует… Сталин, очевидно, считал, что ему не следует делать ничего, что позволило бы Гитлеру еще больше повысить требования, выслушать которые Сталин был готов»44. В отношении процитированного выше текста, не имеющего, в общем-то, ничего общего с тем, что в действительности имело место, сразу отметим, что в нем Хильгер не только явно преувеличил свою роль в попытке «открыть глаза советскому правительству» на угрозу войны, но и проболтался о политических целях и содержании заключительного этапа германской дезинформационной операции, представив их в качестве точки зрения Сталина. Хотя нельзя не отметить, что в «обработке» советских представительств в Берлине немцам удалось добиться на этом направлении несомненного успеха. Как же на самом деле проходили беседы двух послов? Начнем с того, что Шуленбург встречался с Деканозовым в Москве не один, а три раза: 5 и 12 мая 1941 года по приглашению германского посла за завтраком на его квартире и 9 мая по приглашению советского посла за завтраком в особняке НКИД СССР на Спиридоновке.
Во всех беседах принимали участие Хильгер и Павлов. Немецкие записи состоявшихся бесед, как и упоминавшиеся выше записки Шуленбурга и Риббентропа, в германских архивах не представлены, зато имеются довольно подробные советские записи, которые позволяют составить ясное представление о том, что обсуждалось и чего добивалась германская сторона. Встреча 5 мая началась с того, что Шуленбург рассказал о своей встрече с Гитлером и сообщил о неудовольствии последнего политикой советского правительства, прежде всего на балканском направлении, которая создает впечатление, «что Советский Союз стремится препятствовать осуществлению Германией своих жизненных интересов, помешать стремлению Германии победить Англию». Далее он сообщил, что Гитлер якобы сказал ему, «что Германия не имеет на Балканах территориальных, политических интересов. Она является только заинтересованным наблюдателем за развивающимися там событиями».
В ответ же на жалобу посла на то, что циркулирующие «в Берлине и Германии слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве», Гитлер якобы ответил, что он «в силу упомянутых действий советского правительства вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии»45. Ложь Шуленбурга была шита белыми нитками, что особенно бросалось в глаза, когда он сообщил, что Германия является всего лишь «заинтересованным наблюдателем» за событиями на Балканах и это при том, что Югославия и Греция к тому времени уже были оккупированы вермахтом и его союзниками и что концентрация германских войск у советской границы а, по данным советской разведки, в мае 1941 года их численность достигла уже почти 3 млн. Заключительная часть беседы Шуленбурга и Деканозова 5 мая приняла и вовсе интересный оборот. В ответ на вопрос Деканозова, известны ли германскому послу слухи о близящейся войне, которые циркулируют не только «в Берлине и Германии», но и Москве, тот вопреки очевидным фактам «ответил отрицательно». Однако далее, в явном противоречии со сказанным ранее заявил, что «уже получил указание из Берлина категорически опровергать всякие слухи о предстоящей войне между СССР и Германией», что сам он считает эти слухи «взрывчатым веществом», что их надо пресечь, «сломать им острие», и «в этом он видит свою задачу как посла в СССР».
Однако, продолжал Шуленбург, «он не знает, что можно было бы предпринять, чтобы пресечь их. Он не думал об этом и не имеет на этот счет никаких указаний из Берлина и вообще ведет со мной этот разговор в частном порядке. Вмешавшись в разговор, Хильгер заявил, что, по его мнению, нужно, может быть, сделать что-либо в противовес последним заявлениям советского правительства. Шуленбург добавил, что, по его мнению, надо обдумать нам обоим этот вопрос и, встретившись еще раз за завтраком в Москве, обменяться взглядами»47. На намек Деканозова, что такой важный вопрос лучше было бы решать путем прямого контакта с наркомом иностранных дел и советским правительством, ясного ответа со стороны Шуленбурга не последовало.
На завтраке 9 мая Деканозов, доложивший перед этим о беседе с Шуленбургом Молотову и получивший от него соответствующие указания, выступил с предложением опубликовать совместное советско-германское коммюнике, «в котором, например, можно было бы указать, что с определенного времени распространяются слухи о напряженности советско-германских отношений и о назревающем якобы конфликте между СССР и Германией, что эти слухи не имеют под собой основания и распространяются враждебными СССР и Германии элементами». Шуленбург со своей стороны, ссылаясь на то, что согласование такого коммюнике может занять много времени, а «действовать надо быстро», предложил, чтобы Сталин по собственной инициативе обратился «с письмами к руководящим политическим деятелям ряда дружественных СССР стран, например, к Мацуоке, Муссолини и Гитлеру», в которых заявил бы, «что СССР будет и в дальнейшем проводить дружественную этим странам политику», а во второй части письма, адресованного Гитлеру, предложил бы также выступить с совместным коммюнике, содержащим опровержение слухов «по поводу якобы имеющегося обострения советско-германских отношений и даже якобы возможности конфликта между нашими странами. На это последовал бы ответ фюрера, и вопрос, по мнению Ш[уленбурга], был бы разрешен». Шуленбург высказал даже предположение, что для доставки в Берлин курьера с обращением Сталина Гитлер может выслать «специальный самолет». Он попросил доложить его соображения Молотову и предложил Деканозову еще раз встретиться и обсудить вопрос за завтраком48.
Предложение Шуленбурга было в высшей степени коварным. Его реализация могла не только дать немцам выигрыш во времени в их военных приготовлениях и автоматически парализовать действия советского правительства по укреплению обороны, но и иметь для СССР далекоидущие политические последствия. Тем самым Советский Союз продемонстрировал бы перед всем миром свою слабость и готовность следовать в фарватере политики Германии и Тройственного пакта. Это, в свою очередь, дополнительно осложнило бы его и без того непростые отношения с Великобританией да и с США и в случае войны с Германией и ее союзниками могло грозить Советскому Союзу полной политической изоляцией. Но что еще хуже, СССР сам поставил бы себя в определенную зависимость от Германии, поскольку та получила бы возможность интерпретировать любое его действие как отступление от официального обещания проводить дружественную политику и тем самым оказывать давления на Москву для принуждения ее к серьезным уступкам, вплоть до территориальных, а то и использовать как повод для объявления войны.
Оставался только радиоприемник, он работал. Но с утра, как всегда, по нему передавали зарядку, пионерскую зорьку, вести с полей и о достижениях передовиков. И только в 12 часов услышали глуховатый голос Молотова: «Сегодня, в 4 часа утра... Без объявления войны... Напали на нашу страну… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами...
А в первый из этих дней в посольстве сразу же были приняты меры к немедленному уничтожению секретной документации. Пока не ворвались эсэсовцы и не захватили архивы. Консульские работники занялись уточнением списков советских граждан, находившихся как в самой Германии, так и на оккупированных ею территориях. Торгпредство гестаповцы уже захватили, и на улицу выбрасывались папки с документами. Из верхнего окна валил черный дым. Там четверо сотрудников торгпредства, забаррикадировав дверь от ломившихся к ним эсэсовцев, сжигали документы. Когда тем все же с ревом удалось ворваться, они увидели груду пепла.
Всех четверых наших немцы схватили, повезли в гестапо и бросили в одиночные камеры. Били, пытаясь выведать секретную информацию. Десять дней. В 14 часов в посольство позвонили из МИДа и потребовали выделить советского дипломатического представителя для связи с ними, пока какая-либо страна не возьмет на себя защиту интересов Советского Союза. Всем остальным категорически запретили покидать территорию посольства. Телефонная связь стала работать, но односторонне, только с немецкой стороны. К вечеру 22 июня двор посольства стал походить на цыганский табор.
С узлами и чемоданами сюда съехались работники посольства, торгпредства и других советских учреждений, их семьи. Было много детей — от грудных до школьников. Мест всем не хватало. Размещались кто где мог. Но это те, кто смог.
Главное меню
- Посол ссср в германии 1941
- Разгромить СССР за два-три месяца
- Может быть Вам интересно...
- Неравный обмен 41-го года » Издательство «Время»
Добро пожаловать на сайт Федерального министерства иностранных дел
Как сложились судьбы послов Германии и СССР после начала войны в 1941 году? Речь Наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко на военном параде 1 мая 1941 г. в Москве. 14 июня 1941 года «Правда», «Известия» и другие центральные советские газеты опубликовали Сообщение ТАСС, в котором излагалась позиция руководства СССР в отношении Германии. Меморандум (нота правительства Рейха Советскому Союзу от 21 июня 1941 г.) Слова «объявление войны» согласно категорическому указанию Гитлера не прозвучали ни в ноте, переданной советскому послу, ни во время приема у Риббентропа.
Может быть Вам интересно...
- Документы и фотографии о работе НКИД СССР в 1941 году
- Добро пожаловать на сайт Федерального министерства иностранных дел
- «Захар» сообщает...
- Посол ссср в германии 1941
- Молчание Сталина. Почему он не выступил 22 июня 1941 года
- Посол ссср в германии 1941
Запись беседы между Риббентропом и советским послом в Берлине Деканозовым.
Почему дата обмена в 1941 году посольств СССР и Германии стала тайной? После нападения Германии на Советский Союз сотрудники дипломатических корпусов в обеих странах были арестованы. Весьма показательно, что «мирные инициативы» Москвы осуществлялись уже после подписания в июле 1941 года СССР и Великобританией соглашения о совместных действиях в войне против Германии. В печати и в настроениях общественности Германии в отношении к Советскому Союзу, начиная с первых чисел мая 1941 года, наблюдаются некоторые новые моменты. С первого же дня войны советское руководство стало предпринимать все возможное, чтобы ВСЕ советские граждане, оказавшиеся в Германии и оккупированной Европе, были возвращены на Родину. Впервые дипломаты не станут возлагать венки к советским мемориалам в Берлине, вместо этого посол Украины в Германии Алексей Макеев возложит цветы к центральному немецкому мемориалу памяти жертв войн и тирании.
Послы ссср в германии
| «Захар» сообщает... | Советское правительство считает, что Италия должна выслать своего посла в Москву, а спустя 1–2 дня по получении извещения о его выезде советский посол выедет в Рим. |
| «Вероломно, без объявления войны…» — Когита!ру | Посол СССР в Великобритании Майский И.М., генерал-лейтенант Голиков Ф.И. и контр-адмирал Харламов Н.М. Лондон, 1941 г. |
Дипломаты в годы войны
НОТА МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ СОВЕТСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ от 21 июня 1941 года. Через пять дней после рождения в Германии пришли к власти Адольф Гитлер и НСДАП (Национал-социалистическая немецкая рабочая партия); спустя восемь с половиной лет нацистская Германия напала на Советский Союз. Почему дата обмена в 1941 году посольств СССР и Германии стала тайной? Посол СССР в Великобритании Майский И.М., генерал-лейтенант Голиков Ф.И. и контр-адмирал Харламов Н.М. Лондон, 1941 г. НОТА МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ СОВЕТСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ от 21 июня 1941 года. сотрудниками посольств и представительств.
Посольство РФ в Германии ответило Польше на слова о «выгоде» СССР от войны
Руководитель советской военной миссии сообщил представителям высшего командования британских вооруженных сил, что в Москве считают особенно важным осуществление этой «французской операции». В ходе встреч с представителями британского командования генерал-лейтенант Ф. Голиков предлагал начать боевые действия английских войск на Балканах, что позволило бы ослабить напряжение на советско-германском фронте. Голиковым, британское правительство уже в конце июля 1941 г. Советская миссия добивалась, чтобы английское правительство передало СССР также 700 истребителей «Томагавк», находившихся в то время в Каире, но представители британского правительства эту просьбу отказались удовлетворить, ссылаясь на недостаток английских боевых самолетов на Ближнем Востоке. О других, ранее обещанных поставках в Советский Союз, генерал-лейтенанту Ф. Голикову в Лондоне договориться не удалось. Лондон, 1941 г. Визит миссии Ф. Голикова в Лондон новых импульсов в процесс формирования системы военного сотрудничества СССР и Великобритании, в чем было крайне заинтересовано советское правительство, не внес. Предложения о проведении военных операций на севере Европы, во Франции и на Балканах были выслушаны в военном министерстве Великобритании, но остались без ответа.
Тем не менее, визит советской военной миссии в Лондон все же позволил расширить взаимопонимание между представителями военных ведомств двух государств, закрепил рабочие контакты, заложил основы для формирования международного сотрудничества, первые контуры которого были определены в ходе визита в Москву британской военно-экономической миссией во главе с британским послом в СССР С. Переговоры генерал-лейтенанта Ф. Голикова в Лондоне с британскими официальными лицами позволили также определить параметры и основные направления советско-британского сотрудничества в военно-экономической области. Поездка генерал-лейтенанта Ф. Голикова и сопровождавших его офицеров в июле 1941 г. Документы свидетельствуют, что английская сторона «нехотя пошла на то, чтобы связать себя военно-политическими обязательствами». Во время нахождения советской военной миссии в Лондоне организацией ее деятельности в британской столице занимались сотрудники аппарата военного атташе при советском посольстве. Содействие генерал-лейтенанту Ф. Голикову во время его встреч с британскими официальными лицами оказывали военный атташе полковник И. Скляров и его помощник сотрудник аппарата военного атташе майор Б.
После убытия генерал-лейтенанта Ф. Голикова из Лондона руководителем советской военной миссии в британской столице был назначен контр-адмирал Харламов Н. В середине июля 1941 г. Сталина генерал-лейтенант Ф. Голиков во главе второй советской военной миссии был направлен в Вашингтон для ведения переговоров с американскими официальными лицами. Перед вылетом Ф. Голикова в Вашингтон он также был принят И. Сталиным, который четко определил задачи, которые должен был решить руководитель советской военной миссии во время переговоров с американскими официальными лицами. Советский Союз был заинтересован в приобретении в США отдельных образцов оружия, военной техники, военных материалов, продуктов и медикаментов. Голиков также должен был выяснить отношение американского правительства к формированию политического союза в форме антигитлеровской коалиции, способного добиться победы над Германией.
В конце июня 1941 г. Рузвельт на пресс-конференции заявил о необходимости оказания помощи Советскому Союзу в войне против гитлеровской Германии. Эти и некоторые другие шаги администрации президента Ф. Рузвельта свидетельствовали, что миссия Ф. Голикова в Вашингтон могла и должна была открыть новую страницу в советско-американских отношениях. Однако переговоры Ф. Голикова с представителями государственного департамента и министерства обороны США проходили сложно. В Вашингтоне руководителя советской военной миссии слушали, но не слышали. Голиков понял, что американские официальные лица не верили, что Красная Армия сможет сдержать натиск наступавших фашистских армий, переломить обстановку на фронте и добиться победы. Поэтому они и не проявляли своей заинтересованности в оказании какой-либо помощи Советскому Союзу.
В ходе визита в Вашингтон руководитель советской военной миссии генерал-лейтенант Ф. Голиков с помощью советского посла К. Уманского добился встречи с Ф. В ходе встречи с американским президентом 31 июля 1941 г. Голиков рассказал Ф. Рузвельту о трудностях, которые возникли во время переговоров с представителями министерства обороны и государственного департамента США. Руководитель советской военной миссии попросил американского президента лично вмешаться в процесс налаживания советско-американского сотрудничества, покончить с волокитой и содействовать формированию реальной антигитлеровской коалиции, способной противопоставить фашистской Германии объединенные возможности демократических государств. В целом, в ходе визита в Вашингтон генерал-лейтенанту Ф. Голикову удалось добиться позитивных результатов, которые определили контуры будущих договоров о поставках американских военных материалов в СССР. Всестороннюю помощь генерал-лейтенанту Ф.
Голикову во время его пребывания в Вашингтоне оказывал военный атташе полковник Сараев И. Сараев Визиты советской военной миссии в Лондон и Вашингтон, в целом, оказали положительное влияние на развитие сотрудничества СССР с США и Великобританией в военной, военно-экономической и военно-политической сферах. Важным шагом в области формирования антигитлеровской коалиции явилось подписание Атлантической хартии, обнародованной 14 августа 1941 г. В этом документе американский президент Ф. Рузвельт и британский премьер-министр У. Майский заявил о поддержке советским правительством принципов хартии. В заявлении советского посла отмечалось, что практическое применение принципов Атлантической хартии должно сообразовываться с обязательствами, нуждами и историческими особенностями той или иной страны и способствовать концентрации всех экономических и военных ресурсов для полного и возможно более скорого освобождения народов европейских стран, оккупированных немецкими войсками. Очередным важным документом, расширявшим рамки сотрудничества СССР и Великобритании в войне против Германии, стал советско-английский договор «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны». Подписание этого договора 26 мая 1942 г. Голикова в британскую столицу, неоднократных визитов британских высокопоставленных английских дипломатов в Москву и неутомимой деятельности советского посла И.
Майского в Лондоне. Важным фактором, оказавшим позитивное влияние на развитие советско-английского сотрудничества в войне против нацистской Германии, явился разгром немецких дивизий в битве под Москвой и первое крупное контрнаступление Красной Армии весной 1942 г. Этот успех продемонстрировал потенциальные возможности Советского Союза противостоять Германии. В первой части советско-британского договора «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны» говорилось об оказании военной и другой помощи в войне «против Германии и всех тех государств, которые связаны с ней в актах агрессии в Европе». Советско-британский и советско-американский договоры, подписанные в 1942 г. Этими и другими подобными двусторонними соглашениями и договорами руководствовались в своей деятельности и аппараты советских военных атташе, действовавшие в Вашингтоне, Лондоне и столицах других государств, входивших в состав антигитлеровской коалиции. Этими же международными документами регламентировалась деятельность советских военных миссий, действовавших в Лондоне, при главкоме союзных войск в Италии, при главнокомандующем Национально-освободительной армией Югославии НОАЮ , а также на завершающем этапе Второй мировой войны — при штабе американского генерала Д. Жестокие условия Второй мировой войны заставили союзников по антигитлеровской коалиции использовать в борьбе против агрессора самые разнообразные формы военно-дипломатической деятельности. Сотрудники аппаратов военных атташе и военных миссий принимали активное участие в организации конференций глав государств и правительств, многосторонних и двусторонних рабочих встреч представителей военных ведомств, заседаний межправительственных рабочих органов по вопросам международного военного сотрудничества. Военные дипломаты, выполняя указания начальника Генерального штаба Красной Армии, организовывали обмен разведывательными сведениями о противнике с союзниками, передавали захваченные образцы военной техники и оружия, содействовали обмену опытом в организации диверсионной борьбы в тылу противника.
Масштабной была деятельность советской военной миссии в Лондоне. Руководитель миссии контр-адмирал Н. Харламов лично занимался вопросами создания общего с англичанами фронта на севере Европы, организацией конвойных операций, которые начались летом 1941 г. Харламов Находясь в Лондоне, контр-адмирал Н. Харламов поддерживал контакты с командующими вооруженными силами США и Великобритании. По заданию начальника советского Генерального штаба Харламов решал вопросы, связанные с поставками в СССР вооружения и военных материалов, контролировал их своевременную погрузку на транспорты и отправку в советские северные порты под охраной советских и британских кораблей сопровождения. На одном из британских военных кораблей контр-адмирал Н. Харламов 6 июня 1944 г. После завершения служебной командировки и возвращения контр-адмирала Н. Харламова в Советский Союз советскую военную миссию в Лондоне возглавил генерал-майор А.
В начале июля 1941 г. Васильев Это соглашение знаменовало вступление Чехословакии в антигитлеровскую коалицию и заложило основы военного сотрудничества с Советским Союзом. Советское правительство согласилось оказывать помощь Чехословакии в формировании на территории СССР национальных чехословацких воинских частей под командованием лица, назначенного чехословацким правительством с согласия правительства СССР. В целях немедленной реализации Советско-чехословацкого соглашения 27 сентября 1941 г. Вскоре в Советском Союзе начала формироваться первая чехословацкая воинская часть. На ее содержание и вооружение советское правительство предоставило 22 января 1942 г. Подписанные в Москве соглашения активизировали формирование чехословацких воинских формирований на территории СССР и создали правовую основу для целенаправленного взаимодействия советских и чехословацких военных дипломатов, которые действовали в Лондоне, Вашингтоне и Стокгольме. Советское правительство согласилось на создание на территории СССР «польской армии под командованием, назначенным польским правительством с согласия советского правительства». Во второй половине 1941-го и в 1942 г. Правительства Советского Союза и Англии взаимодействовали друг с другом по вопросу оказания помощи движения сопротивления во Франции, которым руководила организация «Свободная Франция» во главе с генералом Ш.
В Лондоне в начале августа 1941 г. Майского с представителем Французского национального комитета. Они завершились принятием положительного решения, которое соответствовало интересам СССР, Франции и было поддержано британским правительством. Формирование антигитлеровской коалиции позволило консолидировать силы в войне против нацистской Германии, максимально использовать имевшиеся в распоряжении демократических государств ресурсы, своевременно принимать военные решения, адекватные складывавшейся на фронтах обстановке. Были созданы и условия для активного военного сотрудничества, которое выражалось в координации усилий государств, воевавших против Германии и ее союзников, согласовании отдельных военных операций, использовании территории дружественных стран для базирования воздушных и морских сил, обмена разведывательными сведениями. Важным инструментом укрепления сотрудничества между СССР, США и Великобританией была четко организованная переписка председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании, в ходе которой обсуждались не только вопросы двусторонних советско-американских или советско-британских отношений, но и актуальные проблемы ведения союзниками войны против нацистской Германии. Эта переписка осуществлялась на протяжении всей войны. Судя по опубликованным документам, И. Сталин направил руководителям США и Великобритании и получил от них около 900 документов. В ходе обмена посланиями руководители СССР, США и Великобритании обменивались мнениями по важным вопросам военного и военно-политического характера, обсуждали выполнение договоренностей о поставках в СССР военных грузов, давали характеристики офицерам, которые назначались на должности руководителей военных миссий, высказывали рекомендации по реализации двусторонних договоров и напоминали друг другу о необходимости четкого выполнения достигнутых соглашений и подписанных договоров.
Международное военно-политическое сотрудничество, направленное на организацию разгрома нацистской Германии и милитаристской Японии, осуществлялось на протяжении всей Второй мировой войны, имело периоды высокой активности, позитивных достижений и спадов, которые возникали в результате появления крупных противоречий между союзниками. В целом, важнейшими событиями на пути формирования и становления антигитлеровской коалиции явились решения правительств Великобритании и США о поддержке СССР в войне против Германии, заключение советско-английского соглашения 12 июля 1941 г. Формирование антигитлеровской коалиции привело к формированию необходимых нормативно-правовых основ для взаимодействия демократических государств в военной, военно-политической и военно-экономической сферах и способствовало расширению фронта борьбы против гитлеровской Германии и ее сателлитов. Военная дипломатия в период подготовки и проведения международных конференций в 1943—1945 гг. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля во время международных конференций. В организации этих встреч принимали участие сотрудники Наркомата иностранных дел СССР, командование Генерального штаба Красной Армии и Управления специальных заданий Генштаба КА, а также советские военные атташе и руководители военных миссий. Наиболее сложные и важные вопросы рассматривались в ходе работы Тегеранской 1943 , Ялтинской 1945 и Потсдамской 1945 конференций. В период подготовки советской правительственной делегации к этой конференции важную роль сыграли аппараты военных атташе, действовавших в Лондоне, Вашингтоне и Тегеране.
Василевского военные атташе генерал-майор И. Скляров в Лондоне и полковник И. Сараев в Вашингтоне должны были проинформировать Генштаб Красной Армии об основных военных целях, которые планировали достичь в ходе дискуссий по военным вопросам президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Руководителя советской правительственной делегации, готовившейся к поездке в Тегеран, более всего интересовал один вопрос, а именно — когда же союзники примут на себя обязательство об открытии второго фронта в Европе? Генерал-майор Скляров И. Считается, что русские недостаточно ослаблены и все еще представляют собой большую силу, которой опасаются как в Англии, так и в Америке. В Англии уже создана 500-тысячная экспедиционная армия, которая содержится в полной готовности и которая обеспечена всем необходимым, в том числе и флотом для высадки на континенте… Более всего наши союзники боятся вторжения русских в Германию, так как это может, как здесь считают, вызвать коммунистические революции во всех странах Европы…». Скляров Сведения, которые в октябре 1943 г. Скляров направил в Москву о подготовке союзников к операции «Oверлорд», основывались на документах, полученных на доверительной основе одним офицером аппарата военного атташе.
Склярову стало известно, что разработка плана вторжения союзных войск в Европу шла вполне успешно и, в целом, была завершена в июле-августе 1943 г. Но США и Великобритания воздержались в те дни от открытия второго фронта в Европе, который смог бы облегчить положение войск Красной Армии. Советские войска понесли в битве под Курском огромные потери, но разгромили отборные танковые дивизии Гитлера. Изучая содержание плана операции «Oверлорд», Скляров обратил внимание, что в этом важном документе было все, кроме сроков начала его реализации. Если бы англичане и американцы действительно хотели высадить свои экспедиционные войска во Франции летом 1943 г. Обстановка на восточном фронте была бы значительно благоприятнее для Красной Армии. Скляров имел в Лондоне широкие связи среди политических и военных деятелей, поддерживал дружеские отношения с военными дипломатами стран антигитлеровской коалиции. Многие из них обладали сведениями о Германии и ее вооруженных силах. Такие сведения представляли интерес для советского Генерального штаба. Бывая в британском военном ведомстве, на приемах в дипломатических миссиях, встречах с представителями британского правительства, генерал Скляров в ходе дружеских бесед с представителями союзников обменивался сведениями о Германии, о текущих событиях на фронте и перспективах взаимодействия СССР, США и Великобритании.
Для достижения победы над фашистской Германией нужно было знать не только когда, куда именно, сколько и каких дивизий направит Гитлер на восточный фронт. Важно было также понять и замыслы союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Во время встреч и доверительных бесед с высокопоставленными британскими политиками и военными Скляров убедился, что в 1943 г. США и Великобритания высадки своих экспедиционных войск на севере Франции не начнут. Об этом он и доложил в Москву. Ценные сведения направил в Центр и сотрудник аппарата военного атташе при советском посольстве в Вашингтоне майор Л. Он сообщил, что «госдепартамент и военное командование не верят в возможность договориться с советским правительством по послевоенным вопросам. Они боятся, что Союз будет основной силой в Европе. Отсюда тенденция не спешить со вторым фронтом, дабы обескровить Советский Союз и диктовать ему свою политику». Сергееву удалось добыть и подробные сведения о результатах переговоров президента США Ф.
Рузвельта и премьер-министра Англии У. Черчилля в Квебеке. О позиции союзников по вопросу открытия второго фронта Сергеев докладывал в Москву: «…руководители США и Англии решили в этом году второй фронт не открывать». И далее: «Выражено согласие на созыв конференции с участием СССР, направленной, по существу, к затяжке времени. На этой конференции предполагается основным вопросом поставить послевоенные проблемы. На конференции союзники укажут, что в этом году открыть второй фронт через Францию и Голландию уже поздно, и что единственная возможность для этого времени весна 1944 года. Основным стимулом созыва конференции в Квебеке был неожиданный переход Красной Армии в наступление». Указанные в донесении сведения свидетельствовали, что проект плана операции составлен, но ее проведение обусловливалось многими причинами. В частности, командование вооруженных сил США и Великобритании может открыть второй фронт в Европе лишь тогда, когда нацистская Германия будет окончательно ослаблена войной против Советского Союза, когда германские войска не смогут оказать англо-американцам серьезного сопротивления и будут не в состоянии сдерживать наступление войск союзников. В целом, сведения о проекте плана операции «Оверлорд», полученные на доверительной основе в Лондоне и Вашингтоне, были интересными для советского руководства.
Они свидетельствовали, что войска союзников готовы к вторжению, но не начнут его до тех пор, пока в войне с Германией не сложится наиболее благоприятная для них обстановка, и союзники потребуют от СССР каких-то дополнительных обязательств. Добытые сведения оказались полезными и в ходе подготовки руководителя советской делегации В. Молотова к переговорам с руководителями внешнеполитических ведомств США и Великобритании на Московской конференции, проходившей в советской столице с 19 по 30 октября 1943 г. В ходе переговоров с В. Молотовым глава британской делегации А. Иден и руководитель американской делегации К. Хелл уклончиво говорили о подготовке высадки союзных войск на атлантическом побережье Франции, делали разного рода оговорки и уходили от ответа на вопрос о конкретных сроках начала операции вторжения. Встреча министров иностранных дел союзных держав завершилась 30 октября. В коммюнике Московской конференции было указано, что союзные державы признают «первейшей целью ускорение конца войны», но точных сроков открытия второго фронта в Европе министрам в ходе Московского совещания согласовать не удалось. В Москве в целом остались довольны результатами совещания, которое открывало перспективы для переговоров на более высоком уровне.
Также позитивно оценивались результаты московской встречи и в Вашингтоне. Британские дипломаты тоже положительно оценили результаты Московского совещания. Генерал-майор И. Скляров сообщил в Центр: «…в британском министерстве иностранных дел можно услышать только похвальные отзывы о конференции и увидеть приятное удивление по поводу дружественности и такта русских». Сведения, полученные военными дипломатами в Вашингтоне и Лондоне, объективно освещали отношение правительств США и Великобритании к открытию второго фронта и позволяли скорректировать подготовку советской правительственной делегации в Тегеран. Говоря о положении на западном фронте, я сказал, что теперь самый лучший момент нанести по Германии удар с запада и тем самым ускорить окончание войны. На вопрос, какой же момент вы считаете наиболее благоприятным для нанесения удара по Германии с запада, Киркман ответил, что таким моментом может стать развал Германии и ее неспособность вести эффективную оборону на западе. Я его спросил, не помешает ли высадке ваших войск плохая погода? На это он ответил, что в случае развала Германии мы высадим наши войска, несмотря ни на какую погоду». Это донесение генерал-майора И.
Склярова было доложено И. Сталину, В. Молотову и первому заместителю начальника Генерального штаба генералу армии А. Стало окончательно ясно, что союзники готовы к высадке своих войск во Франции, но все еще выжидают благоприятного момента, связанного не с выполнением принятых ими обязательств, а, скорее всего, с темпами продвижения советских войск на запад и дальнейшим ослаблением фашистской Германии. Эти сообщения военных атташе были учтены при подготовке переговоров советской правительственной делегации с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем о сроках открытия второго фронта в Европе. Важным условием принятия И. Сталиным окончательного решения о проведении встречи с Ф. Территория Ирана контролировалась советскими, английскими и частично американскими войсками, введенными в эту страну в конце 1941 г.
Деятельностью советских военных дипломатов в Иране руководил полковник Разин Б. Разину из Генерального штаба Красной Армии поступило следующее указание: «Дислоцированный в Тегеране 182-й горнострелковый полк, находясь в отрыве от остальных частей своей дивизии и неся службу разбросанными гарнизонами, не имеет возможности вести планомерную боевую учебу. В связи с этим Генштабом Красной Армии принято решение вывести указанный полк из Тегерана в район расквартирования 68-й горнострелковой дивизии. В Тегеран на смену 182-го горнострелкового полка будет передислоцирован другой стрелковый полк Закавказского фронта. Срочно выясните отношение иранцев к намеченному мероприятию и немедленно донесите». Отвечая на срочный запрос из Москвы, полковник Б. Разин сообщал: «…В настоящее время представителями Москвы и Ташкента отработан план передислокации 182-го горнострелкового полка и прибытия на его смену полка из Союза. Основная часть полка расположена в Тегеране на центральном аэродроме Кале Морге, куда доступ иностранцам запрещен. Официально иранцам известно, что у нас в Тегеране существует специальная команда для перегонки автомашин, предназначенных для обслуживания аэродрома. Нами приняты все меры, чтобы передислокация прошла незаметно.
Перед иранцами этого вопроса не ставили, и последние никакого интереса не проявляют. Буду следить за этим вопросом и при наличии новых данных немедленно сообщу». Разин Это донесение военного атташе полковника Б. Разина было доложено В. Молотову, Л. Берия и генералу С. Штеменко , отвечавшим за подготовку советской правительственной делегации к Тегеранской конференции. В середине октября 1943 г. Разин сообщил в Москву, что он сопровождал премьер-министра Ирана Мухаммеда Реза шаха Пехлеви во время посещения им советского гарнизона, дислоцированного в Мешхеде. Молодой монарх, которому в 1943 г.
На приеме, устроенном в его честь, шах заявил «о своей симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии». Все вопросы прибытия и размещения в Тегеране членов советской делегации были заблаговременно и тщательно продуманы. Правительственная делегация СССР должна была остановиться на территории советского посольства. По предложению И. Сталина на территории советского посольства разместилась и американская делегация во главе с президентом США Ф. Тегеранские дискуссии продолжались с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. В ходе переговоров лидеры стран антигитлеровской коалиции обсудили все интересовавшие их проблемы, которые затрагивали ход войны против нацистской Германии, согласовали сроки проведения операции «Oверлорд», обсудили перспективы послевоенного обустройства Европы и войны против Японии. По ряду важных вопросов было достигнуто общее взаимопонимание. В ходе дискуссий об обстановке на советско-германском фронте и перспективах войны против нацистской Германии Ф. Рузвельт и У.
Черчилль обещали И. Сталину открыть второй фронт в Европе не позднее мая 1944 г. Окончательную дату начала высадки союзных войск в Нормандии планировалось определить в первой половине 1944 г. В ходе обсуждения предстоявшей операции вторжения союзников британский премьер-министр высказал предложение о проведении совместными усилиями специальных мероприятий, направленных на введение в заблуждение германского командования относительно места и начала высадки союзных войск в Европе. Сталин поддержал это предложение. Была достигнута предварительная договоренность, что советский Генеральный штаб примет участие в разработке и проведении этой операции. В документе, зафиксировавшем военные решения, говорилось: «Конференция приняла к сведению, что операция «Оверлорд» будет предпринята в течение мая 1944 г.
Процесс эвакуации был невероятно тяжелым для людей, их не кормили, издевались, отказывали в медицинской помощи, и только, благодаря непосредственному вмешательству Кремля, удалось немного смягчить условия. Немцы настаивали на обмене один на один, что не устраивало СССР, т. Но властям удалось достичь соглашения полного обмена всех на всех ко 2 июля Отправляли людей в двух поездах. Представителям дипломатических миссий предоставили комфортные спальные вагоны, остальные же ехали в невероятной стесненности по десять человек в купе, где невозможно было даже сидеть, и их практически не кормили. В отличие от немцев, советская сторона разместила немецких интернированных граждан в доме отдыха Костромского льнокомбината с приличным питанием и медобслуживанием.
Риббентроп принял посла в кабинете Бисмарка. Руководитель канцелярии министра полчаса зачитывал заявление германского правительства. Деканозов слушал молча. Видно было, как его лицо краснело, кулаки сжимались. Когда ему сказали, что война началась, он произнёс: «Весьма сожалею». Потом Деканозов говорил немецкому переводчику Зоммеру, который провожал его на поезде до границы: «Крайне сожалею, что наши вожди, Сталин и Гитлер, не встретились. История пошла бы иным путем…» А в Москве в пятом часу утра Шуленбург приехал в Кремль. Немецкая авиация уже бомбила советские города, а наземные части перешли границу. Но Сталин не хотел верить, что это война. Когда посол попросил приёма, у Сталина, видимо, шевельнулась надежда: наверное, Гитлер решил пошуметь на границе, чтобы придать весомости своим требованиям. Шуленбург и Молотов. Он трагически переживал то, что ему предстояло объявить. Шуленбург зачитал меморандум Риббентропа, заканчивавшийся словами: «Советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию в то время, как она борется за своё существование. Поэтому фюрер приказал германским вооружённым силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами». Молотов спросил: «Это объявление войны? Молотов был возмущён: «Германия напала на страну, с которой подписала договор о дружбе. Такого в истории ещё не было! Пребывание советских войск в пограничных районах обусловлено только летними маневрами. Если немецкое правительство было этим недовольно, достаточно было сообщить об этом советскому правительству, и были бы приняты соответствующие меры.
Сталин командировал туда первого зама наркома внутренних дел Меркулова, Германию представлял оберстгруппенфюрер СС Вольф, который весной 1945-го попытается договориться о сепаратном мире уже с американцами. СССР предложил немцам прекратить военные действия по всему фронту с 6 часов утра 5 мая 1942 года. А дальше согласно плану воевать мы будем уже вместе, только против Англии и США. Карпов в своей книге даже приводит копию этого соглашения. Москве это нужно было для того, чтобы США и Англия быстрее открыли второй фронт. А немцы таким образом могли попытаться вбить клин между союзниками по антигитлеровской коалиции накануне битвы под Курском, - считает Михаил Мягков. После победы на Курской дуге Сталин больше к теме сепаратных переговоров с Берлином не возвращался. Судьба войны решалась на поле битвы, а не за столом переговоров. Совершенно секретно Москва, Кремль, 27 февраля 1942 г. Нашей стороне было предложено оставить границы до конца 1942 года по линии фронта как есть, прекратив боевые действия...