Новости любимов борис

Гость программы: Борис Любимов — театровед, ректор ВТУ им. Щепкина, кандидат искусствоведения.

Папа Министра культуры РФ о том, кто придёт на смену

С 2007 года — ректор Высшего театрального училища института имени Щепкина и профессор кафедры искусствоведения.

Нет, конечно», — ответил Любимов. Поэтому мне кажется, что образование стоит получать, если ты действительно любишь актерскую специальность, а люди, которые тебя отбирают, допускают, что из тебя может выйти актер.

Там есть своя иерархия. Один — Гамлет, другой Горацио, а третий — Фортинбрас, а четвертый стражник — но он тоже актер. И вот когда идешь на актерский факультет, ты думай о том, что, может быть, ты всю жизнь будешь стражником, но иногда, если заболеет Фортинбрас, будешь Фортинбрасом.

Кстати, таких людей в театре ценят, относятся к ним с уважением, потому что они, может быть, внутри переживают какую-то драму, но несут ее с достоинством и не преувеличивают масштабы своего дарования», — считает ученый. Говоря о современном состоянии культуры и искусства в России, Любимов отметил, что талантливые люди всегда были и будут. Мы очень любим говорить, как у нас плохо.

Все, что угодно — дороги, искусство, армия — все плохо. Ах, их нету? Значит, ничего в литературе нет… Это тоже неправильно — одаренные люди, конечно, есть.

Может быть, сейчас какая-то передышка. Я бы сказал, что мы в этом смысле ничем не отличаемся от мировых тенденций. Я бы не мог сказать, что меня потрясло в литературе за последние пять лет, хотя хорошие писатели и публикуются, и издаются… Сейчас вообще, может быть, читают чуть меньше, чем читали 50 лет назад.

Но я еще не теряю надежды, что до конца дней своих увижу еще что-то гениальное в искусстве», — выразил надежду Любимов.

Орденом «За заслуги в культуре и искусстве» отмечены актриса кино и Академического театра комедии имени Н. Орденом Дружбы — актер кино и Московского академического театра имени Вл. Знаком отличия «За наставничество» за заслуги в профессиональном становлении артистов вокального жанра награждена оперная прима и заведующая кафедрой вокального искусства ГИТИСа Тамара Синявская.

Не как брань, не как ругань, а критика как аналитика, как осмысление того явления, о котором ты думаешь. Ежедневно, что бы мы ни делали: покупали ботинки, покупали мороженое, смотрели футбольный матч, смотрели спектакль, читали литературные произведения — мы всё равно занимаемся критикой. Мы просто этого не замечаем.

Но, в отличие от людей, которые в повседневной жизни этим, можно сказать, ежесекундно заняты, профессиональный критик всё-таки специализируется на чём-то: на литературе, на живописи, на музыке, на спорте, на чём угодно. В конце концов, сомелье в ресторане — это тоже критик. Если человек специалист, он не только высказывает своё мнение, но ещё и опирается на некоторые знания предмета. Когда-то древнегреческий философ Платон ввёл две очень соотносившиеся между собой категории — «знание» и «мнение». Мнение есть у каждого, но не у каждого есть знание. Даже у большинства включая и тех, кто именует себя критиком нет знания, а это самое главное. Потому что мнение очень рядом со словом «мнимо», «мнимость».

Мы часто говорим: «человек возомнил о себе», — это тоже рядом. Мнение, связанное со знанием, — это и есть критика. И она такая, конечно, нужна. Нужна актёру, поэту, композитору, спортсмену, учёному — кому угодно. Когда ВАК высказывает мнение о диссертации учёного — это тоже критика. А вот где — это очень сложный вопрос, потому что двадцать лет назад было совершенно понятно: газета, журнал, специализированное издание, учёные записки. Двадцать же лет назад появились социальные сети — вещь вполне себе возможная, но там гораздо больше мнения, чем знания.

И регулировать это невозможно, во всяком случае в области искусства. Появилось течение — «театральное блогерство». Есть блогеры, у которых мнения скорее больше, чем знания. Однако они околотеатральные или даже театральные люди, которые смотрят по семь спектаклей в неделю, пишут посты в соцсетях и рассуждают. Смотреть-то они смотрят, досматривают ли? Для меня это очень существенный вопрос. Не буду лукавить, это и у профессиональных критиков тоже бывало — уйти после первого действия, прийти ко второму.

Могут сказать даже, что это характерно для большинства, сколько смею судить и по блогерству литературному. Это три абзаца на первой странице, четыре на восемнадцатой, три на сто восемьдесят девятой и, в общем, мнение высказано. Такое бывало и в ХХ веке. Есть интересная история про одного очень почётного театроведа и мыслителя, который жил в Подмосковье. Ему было лень ехать на спектакль, и он написал рецензию, по-моему, для «Вечерней Москвы», а выяснилось, что спектакль отменили по техническим причинам. Но рецензия вышла. Так что это бывало и прежде, но сейчас, мне кажется, носит более массовый характер.

И потом, ему простительно, он был хороший театровед. Это даже интересно — как написать рецензию на спектакль, который не видел? А что касается сегодняшнего блогерства... Давайте перейдём к студентам, потому как именно они носители этого всего сегодняшнего. Их стало труднее заинтересовать, мотивировать? Очень сложно провести какое-то обобщение. Ведь поколение не просто меняется, достаточно сильно отличаются друг от друга люди, которые оканчивали школу до, после и при ковиде.

Сейчас я преподаю студентам 4-го курса, которые как раз поступили в 2020 году. Это значит, что их последнее полугодие в школе дистанционное. Они были прикованы к своим квартирам, а то и кроватям. Потому для меня этот курс абсолютно отличается от всех остальных. Восемь таких людей — они и не хорошие, и не плохие, они вот такие. И, конечно, они совсем иные, чем те, которым я преподавал двадцать лет назад. А потом, ведь они очень зависят от того, какой сегодня театр.

Какой же сегодня театр? Сравниваю этих четверокурсников и себя на четвёртом курсе. Оставим за скобками, что в Ленинграде тогда был Товстоногов. На кого Вы ходили на своём четвёртом курсе в Москве? Это Любимов, это Эфрос, это Ефремов ещё в «Современнике», это Волчек, это уже появившийся Захаров, это уже появившийся Фоменко, это уже появившийся Хейфец с его яркими спектаклями 60-х годов. Но это и мастера Малого театра, это и мастера Вахтанговского театра. Это Гончаров, который уже в театре Маяковского, это Плучек, который уже в театре Пушкина, это еще Завадский в театре Моссовета… Замечательные труппы — выбирай рецензию.

Сейчас — а на что писать? Не хочу обидеть нынешних прекрасных актёров, но сейчас студентам посложнее кого-то выбрать.

Папа Министра культуры РФ о том, кто придёт на смену

Щепкина Борис Любимов. Орденом «За награды в культуре и художестве» замечены актриса кино и Отвлеченного театра комедии имени Н. Орденом Дружбы — актер кино и Столичного отвлеченного театра имени Вл.

Да и смысла там ноль. По этим причинам, скажем, сегодня никто не ставит пьесы некогда популярного Михаила Шатрова: кто сейчас сделает спектакль про то, какую линию запускать на заводе первой? Ничего не осталось и от лидера производственной прозы Александра Гельмана. Но не останется ничего и от чистой развлекаловки. Тут важен баланс: вот как у Шекспира, у которого убийства и предательства сочетались с правильно расставленными акцентами. Вот о чем должны думать и режиссеры, и драматурги. Думаю, это есть тот путь, по которому хорошо было бы пойти современному театру. В 1995—1998 годы — заведующий литчастью Центрального театра Российской армии.

С 1999 года — заместитель художественного руководителя Малого театра. С 2003 года по 2007 год — директор Государственного центрального театрального музея им. В настоящее время — ректор Высшего театрального училища имени М. Автор более 500 монографий и статей, некоторые из которых были опубликованы в «Вечерней Москве». С помощью экспертов — режиссеров, драматургов, преподавателей — «ВМ» решила разобраться в том, что и как происходит в современных столичных театрах и какие проблемы стоят там особенно остро. Сага»: пусть леди Винтер шипит и вопит, Карлсон летит Есть спектакли, вызывающие однозначное приятие или нелюбовь публики. Но есть и другие — те, о которых спорят со дня премьеры.

Безмерного уважения заслуживает боевое прошлое Б. Историю Великой Отечественной войны молодежь изучает сегодня, в том числе, и по его проникновенным строкам. Мы гордимся тем, что у Рязанской области есть такой выдающийся земляк — писатель-фронтовик Борис Иванович Жаворонков.

Малый театр 16 мая в 19:00 в кинотеатре «Иллюзион» состоится премьера фильма «Борис Любимов. Документальная кинокартина об историке театра, театроведе, театральном критике и педагоге Борисе Николаевиче Любимове продолжает череду фильмов, который Малый театр посвящает личностям, чья жизнь неразрывна связана с Малым и даже шире — с тем, что называют Школой Малого театра и Школой Щепкинского театрального училища. Сын легендарного советского переводчика, он с детства был окружен людьми незаурядными — писателями, критиками, литературоведами, артистами.

фотографии >>

• БОРИС ЛЮБИМОВ: «МНЕ СЕГОДНЯ ПРИХОДИТСЯ РАБОТАТЬ СОВЕРШЕННО ИНАЧЕ»
• Последние события
• Запас прочности
• В фильме «Борис Любимов. 10 встреч» знаменитый театровед расскажет о людях, повлиявших на него
• Комментарии
• Борис Любимов, Валерий Кипелов и Тамара Синявская получили награды и звания 24.05.2023

«Позорно и подло»: Любимов о призывающих детей выйти на незаконные акции

16 мая в 19:00 в кинотеатре «Иллюзион» состоится премьера фильма «Борис Любимов. деятельность Орденом «За заслуги перед Отечеством III степени» награжден исполняющий обязанности ректора Высшего театрального училища имени а Борис Любимов. Мария Вадимовна и Борис Николаевич любезно приняли приглашение побывать в гостях у редакции «КВ». Об историке театра, театроведе, театральном критике и педагоге Борисе Николаевиче Любимове. Подробная информация о фильме Борис Любимов. Главные новости о персоне Борис Любимов на Любимов Борис Анатольевич ЛИЦА. Новости. Мамам призывников предложили позвонить комиссару.

«Борис Любимов. Драматургия одной судьбы» (20.12.2022)

А те, кто из них будет вести здоровый образ жизни, а родители наградили их хорошими генами, они в принципе могут дожить — вот эти ребята 2003-2004 года рождения — страшно подумать! Борис Любимов рассказал студентам о том, в чем, по его мнению, заключается особенность театрального образования. А дистанционное обучение, к которому пришлось прибегнуть в ковидные времена, он считает не более чем временным явлением. Любимов отметил, что театр предполагает создание уникальной атмосферы, обмен энергией, особый формат общения. И несмотря на то что в интернете сейчас можно найти практически любой спектакль, — такой просмотр не сравнится с настоящим, «живым» представлением.

Но это ведь не отменяет театра. Он потому и дорог человеку, несмотря на все открытия кинематографа и телевидения, что по-прежнему дает возможность общаться между собой, обмениваться энергией. Я очень надеюсь, что, когда пандемия закончится, люди вновь массово начнут ходить в театр. Поскольку за это время почувствуют нехватку такого именно общения», — считает он.

Отвечая на вопрос, почему в современном обществе возникла ностальгия по советскому прошлому, Любимов сказал, что его лично иногда это радует, а иногда настораживает и пугает. По его мнению, «чаще всего это бывает, когда происходит некий перелом в жизни людей и государства», как это было в 90-е. После распада такого большого государства, как СССР, перед людьми появились весьма серьезные проблемы. Для кого-то они были политическими, для кого-то национальными, для кого-то социальными, а для кого-то религиозными.

Но природа жизни такова, что мы не можем вернуться назад, скопировать и повторить то, что уже прошло», — считает Любимов. Возрождение античности не становится античностью, а просто становится возрождением», — говорит он.

Когда я был маленьким, мы жили в коммунальной квартире. В нашей комнате был укромный уголочек для икон, но никто их особенно не скрывал. А те, кто навещал, были избранные или, лучше сказать, званые. Сложнее, как ни странно, оказалось в старших классах. Но я чувствовал тогда не враждебность даже, а, скорее, полное безразличие. Никто о том, что я христианин, просто не знал. От близких своих друзей в институте я веры своей не скрывал.

В 70-е, когда уже стал преподавать, говорил и со студентами… Была только одна негативная история. Однажды я пришел к отцу Всеволоду в Николо-Кузнецкий храм и вдруг увидел идущего мне навстречу моего студента в стихаре, который только что мне сдавал зачет. Он нес что-то из церковной утвари и, когда увидел меня, чуть все это не уронил. Конечно, меня ведь можно было принять за шпика. Но доучиться ему все-таки дали, слава Богу. Круг верующих действительно был узок. Советскую власть уже можно было ругать, а о вере говорить было все равно не принято. Помню, мой прогрессивный приятель с недоумением спрашивал: «А правда, что твой отец верующий? В общем, я был свой среди чужих и чужой среди своих по некоторым параметрам.

Не было ли у Вас внутренних противоречий, с этим связанных, и как Вы их преодолели, если они были? Я всегда вспоминаю одну фразу Лескова: «Глубоко верующий, как большинство актеров». Стоит ли верующему человеку служить в театре? А почему нет? Однако это не мешает священникам благословлять наших спортсменов перед Олимпиадой… Если довести логику до абсурда, то тогда, кроме медицины, вообще ничем не надо заниматься. Да и тут все непросто, ведь если страдание приводит к Богу, то зачем тогда лечиться и лечить? По крайней мере, обезболивающие незачем принимать… Однако святые отцы древности были справедливы к театру, порицая его, потому что они знали театр своего времени. Во-первых, театр тогда был антихристианским. Это место, где казнили мучеников, где издевались над христианами.

Но мы знаем и святых, которые умирали за веру, будучи актерами… Конечно, можно возразить мне, сказав, что и сейчас иногда театр напоминает самый низкопробный шоу-бизнес. Против этого можно и нужно восставать, хотя, боюсь, большинство людей все-таки сегодня верят не столько в Богородицу, сколько в Мадонну, причем не в Мадонну католическую, а в Мадонну, которая поет и двигается… Для меня бесспорно, что в театре, в самом по себе, не больше и не меньше греха, чем в любом другом виде искусства. Причем опасности эти подстерегают не зрителя, а актера. Это постоянное ощущение себя играющим, это страсти образа, которые ты принимаешь на себя. Но, безусловно, и тут ничего не сделаешь, даже к самому хорошему полицейскому, который борется с преступностью, что-то от преступников прилипает. Ему было 87 лет, он служил в храме Воскресения Словущего. Год был 1994-й. Я подошел к нему, сказал, что когда-то в алтаре вместе с отцом тут стоял, начал говорить о своем… Потом он спросил меня: «А кто вы по профессии? И отец Василий произнес: «Трудная профессия».

Конечно трудная! Допустим, приходит ко мне студент, который нагрешил в общежитии, и я должен его оттуда выселить. С одной стороны, я должен это сделать как ректор, но как человеку мне очень жаль этого мальчика… Студентка подделала зачетную книжку.

Все они являются учредителями фонда.

Также в совет входит экс-глава Минкультуры, а ныне — помощник президента Владимир Мединский. Прежде фонд был некоммерческой организацией, но с 2016 года имеет статус общероссийской общественно-государственной организации. Как отмечает юрист некоммерческой организации «Трансперенси Интернешнл — Россия» Григорий Машанов, документ о выделении фонду субсидий за счет Минкультуры был подписан заместителем министра культуры. Тем не менее, Ольга Любимова должна была сообщить премьер-министру Михаилу Мишустину о возможном конфликте интересов, так как ее отец в этой ситуации выглядит заинтересованным лицом — заинтересованным в получении бюджетных средств, которыми распоряжается, в том числе, его дочь.

Орденом Дружбы — актер кино и Московского академического театра имени Вл. Знаком отличия «За наставничество» за заслуги в профессиональном становлении артистов вокального жанра награждена оперная прима и заведующая кафедрой вокального искусства ГИТИСа Тамара Синявская. Источник 0 54.

Борис Любимов: решение Домогарова не выходить на сцену подведет театр и зрителей

Их стало труднее заинтересовать, мотивировать? Очень сложно провести какое-то обобщение. Ведь поколение не просто меняется, достаточно сильно отличаются друг от друга люди, которые оканчивали школу до, после и при ковиде. Сейчас я преподаю студентам 4-го курса, которые как раз поступили в 2020 году. Это значит, что их последнее полугодие в школе дистанционное.

Они были прикованы к своим квартирам, а то и кроватям. Потому для меня этот курс абсолютно отличается от всех остальных. Восемь таких людей — они и не хорошие, и не плохие, они вот такие. И, конечно, они совсем иные, чем те, которым я преподавал двадцать лет назад.

А потом, ведь они очень зависят от того, какой сегодня театр. Какой же сегодня театр? Сравниваю этих четверокурсников и себя на четвёртом курсе. Оставим за скобками, что в Ленинграде тогда был Товстоногов.

На кого Вы ходили на своём четвёртом курсе в Москве? Это Любимов, это Эфрос, это Ефремов ещё в «Современнике», это Волчек, это уже появившийся Захаров, это уже появившийся Фоменко, это уже появившийся Хейфец с его яркими спектаклями 60-х годов. Но это и мастера Малого театра, это и мастера Вахтанговского театра. Это Гончаров, который уже в театре Маяковского, это Плучек, который уже в театре Пушкина, это еще Завадский в театре Моссовета… Замечательные труппы — выбирай рецензию.

Сейчас — а на что писать? Не хочу обидеть нынешних прекрасных актёров, но сейчас студентам посложнее кого-то выбрать. И режиссёрский портрет они стараются писать о своих ровесниках. Но ведь когда мы писали о своих, они уже себя замечательно реализовали.

Чего сказать о поколении 30—40-летних сегодняшних режиссёров я бы затруднился. Поэтому у меня нет претензий к студентам. Когда они приносят актёрские рецензии, я вижу, что им спектакли не очень нравятся. При этом я предоставляю им возможность выбрать самостоятельно.

В этом смысле у нынешних студентов более сложная ситуация. В плане трудоустройства тогда тоже было проще? Куда мог пойти работать театровед? Нам было непросто устроиться на работу, но при этом всегда есть два театральных журнала: «Театр» и «Театральная жизнь», есть ВТО, Министерство культуры, телевидение, радио и газеты.

Центральные газеты — я говорю только о московских, — в которых всегда был отдел искусства, где печаталась театральная критика. Устроиться непросто, но спектр возможностей был куда шире. И я бы сказал, что моё поколение театроведов себя реализовало и устроилось. Кто-то сразу, кто-то в течение двух-трёх лет, если говорить о мотивированности.

Даже в 80-е годы, я помню, мне предлагали вести страничку в газете «Труд», посвящённую театру. Я мог просто два раза в месяц, если бы у меня было время на это, писать туда рецензии. Где вы сейчас найдёте газету, в которой было бы что-то подобное, притом, что спектаклей и театров стало гораздо больше. Поэтому я прекрасно понимаю, насколько сложная ситуация сегодня.

Ещё театровед мог стать завлитом, верно? Тогда в каждом театре была должность завлита, которая сейчас превратилась в пиар-службу. Пиар-служба тоже очень важна, но ведь это совсем другая история, требующая активности, умения работать с людьми. Это, безусловно, тяжёлый труд, и совершенно иной, нежели работа с драматургом.

В своё время в Министерстве культуры, да и в управлении культуры был отдел, посвящённый драматургии. Сейчас его нет, потому что министерство с этим не работает. У завлита основная работа — это чтение пьесы. Нашёл что-то стоящее и сразу бежишь к главному режиссёру.

Сейчас главный режиссёр ставит спектакль раз в год, и он заранее знает, что это будет: Гоголь, Мольер, Шекспир… Всё изменилось, поэтому у сегодняшних студентов и выпускников совершенно иная ситуация. Вы сказали, что они особенные, Ваш четвёртый курс. В чём это заключается? Они гораздо менее активны, более сосредоточенные на себе.

Как мне кажется, менее контактные и с педагогами, и с сокурсниками, чем были мы в своё время. Я понимаю, что это связано ещё и с тем, что мне не 25—26, как было, когда я начинал преподавать, и не 56, и даже не 66. Поэтому это может быть не потому, что они «плохие», а потому что я «плохой». Но то, что мне сегодня приходится работать совершенно иначе, чем это было в своё время, чистая правда.

Так сложилась моя жизнь, что я последние лет пятнадцать преподавал только у заочников либо читал спецкурсы, какие-то лекции...

Документальный фильм станет частью киноцикла о деятелях, чья судьба неразрывно связана с Малым театром, Школой Малого театра и Школой Щепкинского театрального училища. Представят картину сам Борис Любимов и режиссер Денис Бродский. Показ начнется в 18:00.

Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала. Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки.

Дополнительное согласование не требуется.

Представляете себе эту картину, когда есть и змей, с которым ты играешься? Поэтому питон Каа — это глубокая идея, на мой взгляд. Может быть, поэтому, когда я стал заниматься религиозной философией, богословием, меня тянуло к русским мыслителям, будь то Владимир Соловьев, будь то отец Сергий Булгаков о котором писал больше всех, и первое издание в России его книги «Утешитель» вышло с моим послесловием , будь то отец Павел Флоренский и Франк, при всех их, может быть, уклонах к пантеизму, я это прекрасно понимаю, но некая правда в этом уклоне к природе есть. Бог сотворил этот мир, он прекрасен изначально. Мне кажется, если эта интуиция есть в тебе, то это еще и твое счастье, в этом не просто твои домыслы, но в этом есть некая религиозная и богословская правда. Недаром я так любил все жития святых, где участвуют животные: «Герасим и лев», когда львы себя ведут хорошо, волки, например, всё, что связано с Фролом и Лавром. Мне могут сказать, хмыкнуть просвещенные православные, что всё это — церковный фольклор. Но я люблю этот фольклор.

Есть один из покровителей животных, святой, связь которого с животными очевидна, по-моему, святитель Модест Иерусалимский. Его память празднуется в конце декабря. Опять же «нимало вопреки глаголю», но если бы я нашел такую икону XVII века, где святитель с собаками, я бы ее приобрел и не постеснялся бы. Так вот, для меня, если ноги родительские заворачивали направо в сторону зоопарка, это было счастье, поэтому я эту сторону Садового кольца люблю. Сейчас я живу почти в двух шагах, напротив американского посольства, эти переулки, улицы — Поварская, Никитская и дорога к ГИТИСу, с которым я связан уже пятьдесят лет пятьдесят лет, как я поступил, и сорок лет, как преподавателем был взят в штат , — тоже часть моей Москвы, которую я очень люблю, которая связана еще с моей женой, с моей семьей, с дочерью, с внуками, которые там не живут, но часто приезжают. Когда недавно внуки заехали к нам, мы гуляли, прошли по нашему садику, и внук сказал, что это одно из любимых его мест, мне это тоже важно. Будет он там жить когда-нибудь, нет, пускай он запомнит это место, это существенно. Церковный круг — Расскажите про этот церковный круг, про отца Георгия. Как это всё происходило в те годы, когда еще ничего было нельзя, но вы были молодые?

Какая была эта церковная жизнь? Как ходили в храм? Жена ваша была тоже из церковной семьи, у нее тоже какая-то преемственность? Мы в 2001 году туда ездили. Не знаю, как сейчас, но тогда на доме, где они жили, висела мемориальная доска, а с другой стороны, мы дали денег на памятник. Всё-таки какая-то память об отце Шверубовиче жила там. Во всяком случае, одиннадцать лет назад, не знаю, как сейчас. Может быть, я в этом смысле был активнее, в большей степени воцерковлен. К моменту нашей свадьбы отец мне стал передаривать свою сначала религиозно-философскую, а потом уже и богословскую литературу.

Дело в том, что у него по его издательским связям было почти всё, что выпускала Московская Патриархия с конца 1960-х годов, включая «Журнал Московской Патриархии». У меня и сейчас стоят все Минеи, все издания Псалтири, все богослужебные издания. С 1971 года у меня в архиве хранятся все номера «Журнала Московской Патриархии», между прочим. Я бы сказал, к моменту женитьбы я был дилетантски, но всё-таки начитан. В библиотеке дома было кое-что еще из дореволюционных изданий, поэтому, например, перед уходом моим в армию отец подарил мне Новый Завет 1917 года издания. Был и «Закон Божий», самые элементарные учебники, может быть, оставшиеся еще от его дедов и прадедов. То есть у меня было то, чего были лишены в это время люди, желающие знать даже на школьном уровне, пускай самом примитивном: и краткая история Ветхого Завета и так далее, и так далее. С другой стороны, я вспоминаю о том, что отец не был не то что философски начитанным, а умозрение не очень влекло его в отвлеченное философствование, но всё-таки он подарил мне четырехтомник писем Владимира Соловьева, «Русскую идею» Владимира Соловьева, Розанова. Еще у меня в библиотеке было 24-томное собрание сочинений Мережковского.

Были издания, посвященные Достоевскому, в которых печатались такие философы, как Николай Лосский или Карсавин. Были «Два града» отца Сергия Булгакова, тогда еще просто Сергия Булгакова, дореволюционное издание, которое отец мне подарил. Так что дома уже немножко философии было, а дальше я стал рыться по библиотекам. Мы часто говорим: «Ах, нельзя было прочитать». Конечно, нельзя было прочитать, но можно. В библиотеке Союза писателей, куда я имел доступ, послереволюционных зарубежных изданий, конечно, не было, а дореволюционные, если не ошибаюсь, там остались, например по автографам сужу , очень большая часть библиотеки Николая Лосского с автографами тех, кто ему книги дарил. Например, «Предмет знания» Франка я читал в библиотеке Союза писателей. Ко мне хорошо относились, и я в свободном доступе получил это дореволюционное издание. Кроме того, было еще важное звено в моей жизни, даже звеном это не назову, этап — это, конечно, общение с отцом Всеволодом Шпиллером, как раз совпавшее с его подъемом конца 1960-х — начала 1970-х годов.

Тем более что всё в этой жизни промыслительно мы жили в соседнем доме. Познакомил меня с ним отец, и первое время знакомства нашего с ним сводилось к некоторым духовным беседам и к тому, что он снабжал меня литературой. Он узнал, что я занимаюсь театром, а сестра его — певица, и сам он хорошо знал театральную жизнь, лучше знал, конечно, концертную, он очень музыкальный человек, но и театральную тоже. И достает, и дает мне. У него был в библиотеке этот редчайший экземпляр журнала «Маковец» 1922-го, по-моему, года. Отец, который был библиофилом, просто побелел, он сказал: «Отец Всеволод, не давайте этому негодяю, он его потеряет». Отец Всеволод со свойственным ему юмором афористично сказал: «Николай Михайлович, я не библиотекарь, а священник». Он дал мне этот журнал. Я его, конечно, не потерял, вернул.

Он был в этом смысле очень широк, в своих проповедях, пассиях он настаивал на включении в церковное сознание наследия русской мысли XX века. Первое, что он мне дал, это «Антология русской мысли», составленная Франком в 1965 году. Там фрагментики были напечатаны, конечно, это не давало представления ни о Флоренском, ни о Булгакове, но читаешь краткую биографию и даты рождения — и это начинает выстраиваться у тебя в некую последовательность. А потом он стал давать и Бердяева, и Булгакова, и Зеньковского. Я был в этом смысле начитан уже в студенческие, а уж потом в аспирантские годы достаточно основательно. Но пока это шло только на уровне посещения храмов. Я очень любил его пассии. Некоторые пассии печатала моя сестра на машинке. Помню ту его пассию, где он цитировал молитву Солженицына, это примерно 1969 год.

Как раз 1968-1969-й — это такой этап, когда всё встрепенулось, потом столичная интеллигенция потянулась в храмы. Я это связываю, в том числе, и с «Доктором Живаго», с печатанием «Мастера и Маргариты» в 1966-67 годах, и с очерком Солженицына «Пасхальный крестный ход» в 1967-м. Когда и с точки зрения чистой поэзии появился «воздух с привкусом просфор». Тут уже туда потянуло. Давай хотя бы около церковных стен станем, посмотрим, что там. С другой стороны, «Мастер и Маргарита» — ах, это вон как! А это, вообще говоря, не так? А как это на самом деле было? А давайте-ка почитаем Евангелие.

А где оно? Его нельзя? А как достать? Во-первых, если нельзя, то почему нельзя? Просыпается протестное сознание. А где достать? И стали доставать. Потянулась молодежь, очень разная, прежде всего, конечно, гуманитарная, в том числе искусствоведы. Потому что если ты искусствовед и тебе обрыдла марксистско-ленинская идеология, куда тебя тянет?

В Средневековье. Если это Средневековье, то ты занимаешься либо древнерусской литературой а что такое древнерусская литература? Жития святых. Куда тут денешься? Ты можешь интерпретировать это как угодно, но всё равно ты никуда от преподобного Сергия не денешься , либо иконой. А икона — она и есть икона. Сначала ты можешь, конечно, описывать, восхищаться композицией, красками, формой, структурой, назовешь это как угодно, а потом ты возьмешь и приложишься к этой иконе, и крестишься, и обвенчаешься, и так далее. Но и техническая интеллигенция, упершись в какие-то тайны, которые тебе еще неподвластны, тоже пошла туда за иррациональным. Здесь можно назвать теперь уже и старейших священнослужителей, которые, пройдя через курс какого-нибудь технического вуза, потом становились диаконами и священниками.

И философы потянулись, и так далее. Более того, туда потянулись люди разных национальностей. И в этом смысле 1968-69-й год очень характерен. В Москве одним таким центром стал Николо-Кузнецкий храм. Это еще одна узловая станция. Эти станции еще бывают связаны с временем и местом. Я, как театральный человек, люблю триединство — время, место, действие. Бывает, знаете, когда на часах все стрелки сходятся, и всё плохо. Вот у меня примерно к 1971 году так и сложилось.

Я выхожу из подъезда, направо, иду бесцельно, обычно я всегда выхожу в арку, а тут я почему-то пошел этим путем. Узкий тротуарчик, и дорогу мне закрывает отец Всеволод Шпиллер, он возвращается после службы. На меня это не похоже. Я в принципе человек, который должен всё это носить в себе, это не предполагает исповеди, очень трудно это, просто технологически, я бы сказал. Не страшно покаяться, но как-то про себя неловко рассказывать. Вроде как ты хвастаешься своими трудностями. Поэтому опять же это «фейсбучие» для меня — это катастрофа, я не могу понять, как это может быть. А тут такой «фейсбук», я ему прямо сразу говорю: «Очень плохо». И он мне говорит абсолютно спокойно, это очень для него характерно: «Вам надо исповедаться и причаститься».

Что делает лукавый разум или воля человека, который не хочет этого, в таких случаях? Он говорит: «Я не хочу», и я в данном случае произношу: «Я не готов». Как будто я или кто-то другой когда-нибудь был готов к встрече с Господом! Не каждый день, во всяком случае. Я ему эти слова говорю. Он говорит: «А чего тут готовиться? Среда и пятница и так, прибавьте к этому еще четверг и субботу, в воскресенье я после литургии исповедую. А в понедельник будет Сретение, как хорошо на Сретение причаститься». Он никогда не приказывал, не указывал, не распоряжался.

Очень он просто это говорит. Ну, я так и сделал. Кстати, потом, позднее, когда мы стали уже близкими, он говорил: «Чаще причащайтесь, не говейте» — в смысле XIX века и так далее. Я исповедался, причастился. Потом я всегда на Сретение звонил ему. И для меня это Сретение всегда праздник с большой буквы, это еще мое такое малое Сретение. В начале 1960-х увеличился приход храма, не протолкнешься. В 1980-е годы — это молодежь, потом дети. Мои знакомые вспоминают, что если в 1960-е годы в храм ходили дети, то это было в порядке исключения, а в 1980-е годы начали ходить, мы это видим и сейчас во многих храмах, может быть, в большинстве.

Я смотрю, у нас подмосковный храм — это храм детей, иногда это даже бывает несколько обременительно для взрослых, для пожилых и так далее. А тогда это, может быть, был единственный храм в Москве, где сначала священники минут двадцать из четырех чаш причащали детей, а потом уже до нашего брата дело доходило. Конечно, в Москве отец Всеволод был первым, для которого литургическое возрождение было так важно. Частое причащение, частое включение в ритм церковной жизни. Когда я ему стал часто звонить и поздравлять с церковными праздниками, он мне сказал: «Я очень рад, что вы живете церковным ритмом». Когда я ушел в армию а я пошел туда сам и это, может быть, один из немногих правильных поступков в моей жизни — этот и женитьба , выпал год жизни церковным ритмом. Зато когда едешь эшелоном трое суток, а из 40 москвичей, с которыми я проходил карантин, было 38 ранее судимых, без наколок только я и еще один юноша — это сильно. Ты лежишь на полочке и молишься. Я служил на Байконуре, и когда прилетел в Москву в командировку, был некоторый если не загул, то течение по ритмам не церковной, а московской светской жизни.

Отец Всеволод мне звонит: «Вы должны обязательно причаститься». Тут я опять: «Я не готов». Это было навечерие Богоявления 73-го года, я исповедался у него, он сказал: «Если хотите, можете пойти в алтарь». А мне надо было идти в Дом советской армии, так что я был в форме, но в пальто — и в таком виде был в алтаре у него первый и последний раз в этом храме. Когда я вернулся из армии, я познакомился с отцом Дмитрием Дудко, который тогда был на пике своего диссидентства. Я отцу Всеволоду сказал об этом. Год меня не было в Москве, и за год очень всё изменилось. С одной стороны, кто-то уезжает, а кто-то становится не просто диссидентом, а именно церковным диссидентом. Он мне просто сказал: «Это не ваш путь».

Вот сказал и сказал. А мне после армии хочется. Я понимаю, что если бы туда потянуло, то я включился бы в это дело. Действительно, в результате оказалось, что это не мой путь, а через полгода там уже началось то, о чем я рассказывал: работа и женитьба, и так далее, и тут уже не до церковного диссидентства. Но вокруг было не тихое подполье конца 1950-х — начала 1960-х годов, а достаточно бурная и активная жизнь. Куда ни придешь, все что-то читают, все что-то передают. У любого из узкого круга московской интеллигенции лежит «Вестник христианского движения», членом редколлегии которого я теперь являюсь с 1996 года, что мне в 1976-м представить себе было невозможно. А поскольку я переехал на Садовое кольцо тут опять очень важно пространство , я снова вернулся, в том числе и в храм Иоанна Предтечи, где служил тогда отец Георгий Бреев. Я очень часто на литургию ездил в Николо-Кузнецкий храм, потому что отец Всеволод в связи с возрастом, здоровьем всенощные далеко не всегда служил, а на всенощную мне пятнадцать-двадцать минут пешком к отцу Георгию.

Это сейчас храмы в шаговой доступности, сейчас ты можешь выбрать. По дороге мне храм Девяти Мучеников, а в эту сторону Большое Вознесение, где я — член приходского совета с 1990 года. Это уже другая жизнь. Я очень полюбил не только поздние литургии, но и когда отец Георгий Бреев служил ранние и исповедовал. Я легко рано вставал после армии. Для меня подъем в шесть утра — это нормально, зато отбой в десять. Из меня быстро в армии сделали жаворонка. А мне еще было принципиально это в армии важно, потому что тогда у меня было много свободного времени. У меня была в Доме культуры своя комната, где я мог читать книги, брал очень хорошие из библиотеки.

Поэтому для меня это сознательный был подъем в шесть, иногда я даже вставал в пять, чтобы еще лишний час выгадать до того, когда тебя на общие работы погонят. Приходить к ранней литургии с такой школой к семи часам — одно удовольствие, к девяти ты причастился, и у тебя весь день свободен. Еще больше я полюбил это тоже к вопросу о церковном ритме будничные литургии — мало народу, нет очереди на исповедь, можешь чуть подробнее поговорить, пустой храм, тишина, покой, молитвенность. Тоже в восемь часов начинается служба, в девять тридцать, в десять служба заканчивается, у тебя впереди еще весь рабочий день, а ты уже напитался. Был молодой, энергичный, поэтому два-три раза в неделю успевал точно в храме побывать. Постепенно там прижились еще и в силу того, что отец мой поддерживал связь с отцом Георгием, и я стал устанавливать всё более тесную связь. Появилась на свет его дочка Маша, теперь Мария Георгиевна, учительница в той гимназии, где учатся мои внуки. Мир тесен даже в нашем многомиллионном московском городе. Когда она выросла, в последние годы жизни моего отца она была большим утешением, она приезжала к нему, он ей читал свои воспоминания.

Это такой был выросший ребенок, ставший взрослым человеком, проникавшийся духом той культуры, который мог передать и мой отец. Он ее очень любил. Поэтому у нас еще одно звено выросло в нашей цепочке. Я всё теснее и теснее оказывался с ним связан. В 1984 году скончался отец Всеволод Шпиллер, и с того времени отец Георгий стал мне духовным отцом. Вы знаете, я об этом постоянно думаю, я, конечно, не отец Павел Флоренский, для того чтобы разгадывать тайны чисел, но, тем не менее, когда возникает какая-то такая тайна, я начинаю о ней думать. Отец Всеволод скончался 8 января 1984 года, а 8 января — это день рождения отца Георгия. Я уже говорил, утром я причащался у отца Всеволода, вечером я на службе у отца Георгия. По этому поводу можно хмыкнуть, можно промолчать, можно почесать затылок, но не упомянуть об этом, мне кажется, нельзя.

Как не могу не сказать о том, что и день ареста моей бабушки, и день выхода ее из тюрьмы совпали, и в этот же день спустя сорок один год хоронили моего отца. Поэтому для меня всегда это и день молитвы о бабушке, не вообще, а очень конкретно, и об отце тоже — не вообще, а тоже очень конкретно. А если учесть, что это на празднование иконы «Нечаянная радость», то вот тут как хотите, так и толкуйте. Тем более что в последние дни перед смертью он говорил: «Хочу домой», может быть, для него это была и чаянная радость, такой уход из жизни. Конечно, дальше началась перестройка конца 1980-х — начала 1990-х годов, которая коснулась и Церкви, может быть, даже прежде всего Церкви, просто это было заметнее. Конечно, для человека, который открывает журнал «Огонек» и вдруг видит «К 100-летию Гумилева», например, или публикацию «Доктора Живаго», а потом Александра Исаевича, это очень заметно. Но и церковный человек много замечает. Я помню, как я 1988 году приезжал в издательский отдел Московской Патриархии, и оттуда мы с отцом Андроником Трубачевым вместе вышли. Он не переоделся, в облачении мы с ним вместе потом в троллейбусе и едем.

На него смотрели просто как на некое, я уж не знаю какое, чудо света. Для меня это первый священнослужитель, который в одеянии, не в торжественном облачении, конечно, но просто в рясе едет в троллейбусе. На него смотрят, повторяю, как на некое чудо. Так что проявлялось даже в таких мелочах. И в литературе, которая стала появляться, сначала святоотеческая литература, а за ней и религиозно-философская. У меня был довольно забавный случай, когда я поехал в театральную командировку в Мюнхен в 1988 году, это было буквально за месяц до празднования 1000-летия христианства на Руси. И там мне надарили кучу книг, буквально чемодан книг, причем именно церковных. Я не вез прямой антисоветской литературы, но зато там были и Булгаков, и Библия, и Флоренский, и то, и се, и пятое, и десятое, и Ильин Иван Александрович. Между прочим, первая его републикация на родине — это дело рук вашего покорнейшего слуги в 1989 году, в журнале «Театральная жизнь».

И мне его подарили. Я о нем слышал, кое-что даже читал, но собственных книг еще не было. И тут — целый Ильин. И вот конец мая 1988 года, я подхожу к таможеннику. Тогда никакого зеленого коридора не было, ты всё равно проходишь одним коридором. Чемоданчик этот въезжает, просвечивается, и у таможенника глаза, как у персонажа из сказки Андерсена, вот такие. Он видит и даже не знает, что с этим делать, а понимает, что дальше очередь. Мои спутники быстро прошли, а я, наученный опытом, эти книги в течение недели пребывания там судорожно читал, думая: если отберут, по крайней мере, я их прочитаю. Он меня в сторону и подзывает таможенника, видимо, специалиста по книгам.

В фильме «Борис Любимов. 10 встреч» знаменитый театровед расскажет о людях, повлиявших на него

16 мая состоится премьера документального фильма о заместителе художественного руководителя Государственного академического Малого театра Борисе Любимове. Документальная кинокартина расскажет об историке театра, театроведе, театральном критике и педагоге Борисе Любимове. Полная биография Бориса Любимова. Личная жизнь, фотографии, интересные факты из жизни на портале «». Сегодня, 30 сентября, в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына состоится премьера документального фильма «Борис Любимов.

еще по теме

• Авторская программа Владимира Легойды «Парсуна»: Борис Любимов
• Пленительный Булгаков
• Родом из Перемышля
• Борис Любимов, Валерий Кипелов и Тамара Синявская получили награды и звания

Борис Любимов: решение Домогарова не выходить на сцену подведет театр и зрителей

Это три абзаца на первой странице, четыре на восемнадцатой, три на сто восемьдесят девятой и, в общем, мнение высказано. Такое бывало и в ХХ веке. Есть интересная история про одного очень почётного театроведа и мыслителя, который жил в Подмосковье. Ему было лень ехать на спектакль, и он написал рецензию, по-моему, для «Вечерней Москвы», а выяснилось, что спектакль отменили по техническим причинам. Но рецензия вышла. Так что это бывало и прежде, но сейчас, мне кажется, носит более массовый характер. И потом, ему простительно, он был хороший театровед. Это даже интересно — как написать рецензию на спектакль, который не видел? А что касается сегодняшнего блогерства...

Давайте перейдём к студентам, потому как именно они носители этого всего сегодняшнего. Их стало труднее заинтересовать, мотивировать? Очень сложно провести какое-то обобщение. Ведь поколение не просто меняется, достаточно сильно отличаются друг от друга люди, которые оканчивали школу до, после и при ковиде. Сейчас я преподаю студентам 4-го курса, которые как раз поступили в 2020 году. Это значит, что их последнее полугодие в школе дистанционное. Они были прикованы к своим квартирам, а то и кроватям. Потому для меня этот курс абсолютно отличается от всех остальных.

Восемь таких людей — они и не хорошие, и не плохие, они вот такие. И, конечно, они совсем иные, чем те, которым я преподавал двадцать лет назад. А потом, ведь они очень зависят от того, какой сегодня театр. Какой же сегодня театр? Сравниваю этих четверокурсников и себя на четвёртом курсе. Оставим за скобками, что в Ленинграде тогда был Товстоногов. На кого Вы ходили на своём четвёртом курсе в Москве? Это Любимов, это Эфрос, это Ефремов ещё в «Современнике», это Волчек, это уже появившийся Захаров, это уже появившийся Фоменко, это уже появившийся Хейфец с его яркими спектаклями 60-х годов.

Но это и мастера Малого театра, это и мастера Вахтанговского театра. Это Гончаров, который уже в театре Маяковского, это Плучек, который уже в театре Пушкина, это еще Завадский в театре Моссовета… Замечательные труппы — выбирай рецензию. Сейчас — а на что писать? Не хочу обидеть нынешних прекрасных актёров, но сейчас студентам посложнее кого-то выбрать. И режиссёрский портрет они стараются писать о своих ровесниках. Но ведь когда мы писали о своих, они уже себя замечательно реализовали. Чего сказать о поколении 30—40-летних сегодняшних режиссёров я бы затруднился. Поэтому у меня нет претензий к студентам.

Когда они приносят актёрские рецензии, я вижу, что им спектакли не очень нравятся. При этом я предоставляю им возможность выбрать самостоятельно. В этом смысле у нынешних студентов более сложная ситуация. В плане трудоустройства тогда тоже было проще? Куда мог пойти работать театровед? Нам было непросто устроиться на работу, но при этом всегда есть два театральных журнала: «Театр» и «Театральная жизнь», есть ВТО, Министерство культуры, телевидение, радио и газеты. Центральные газеты — я говорю только о московских, — в которых всегда был отдел искусства, где печаталась театральная критика. Устроиться непросто, но спектр возможностей был куда шире.

И я бы сказал, что моё поколение театроведов себя реализовало и устроилось. Кто-то сразу, кто-то в течение двух-трёх лет, если говорить о мотивированности. Даже в 80-е годы, я помню, мне предлагали вести страничку в газете «Труд», посвящённую театру. Я мог просто два раза в месяц, если бы у меня было время на это, писать туда рецензии. Где вы сейчас найдёте газету, в которой было бы что-то подобное, притом, что спектаклей и театров стало гораздо больше. Поэтому я прекрасно понимаю, насколько сложная ситуация сегодня. Ещё театровед мог стать завлитом, верно? Тогда в каждом театре была должность завлита, которая сейчас превратилась в пиар-службу.

Пиар-служба тоже очень важна, но ведь это совсем другая история, требующая активности, умения работать с людьми. Это, безусловно, тяжёлый труд, и совершенно иной, нежели работа с драматургом. В своё время в Министерстве культуры, да и в управлении культуры был отдел, посвящённый драматургии. Сейчас его нет, потому что министерство с этим не работает. У завлита основная работа — это чтение пьесы.

Пара воспитывает двоих детей: сына Никиту и дочь Варвару. Получилось так, что никакой альтернативы не было. Мы живем за городом, вокруг дико дорогие частные школы, зарабатывать на которые нет не только возможности, но и желания, потому что образования там никакого нет, — говорит она.

Дочь Ольги Любимовой и Евгения Баранова Варвара Так как Ольга проводит много времени на работе, у нее есть няня, которая помогает ей с детьми. Конечно, у меня триллиард комплексов: я что-то не успеваю, недодаю, сегодня не почитала с детьми, вчера почитала, а завтра снова не почитаю... Но, с другой стороны, я видела мам, которые сидят дома с тремя детьми, орут на них благим матом, мрачно перемешивают суп, какое-то очередное варево, ругаются и считают, что их материнский долг выполнен. Я не считаю, что это правильно. Мои дети гордятся мной, им нравится то, что я делаю. Мне не стыдно им показать то, что я делаю. Потому что я не снимаю про сиськи и пиписьки, я не снимаю сериалы про барабашек, не рассказываю, как лечить натоптыши или как правильно выбрать питьевой йогурт, — признавалась она. Ольга Любимова с дочерью Варварой Евгений Баранов с дочерью Варварой В свободное время Любимовой нравится заниматься домашними делами: готовить, вместе с мужем смотреть сериалы.

Еще она признается, что любит "торчать в фейсбуке". Кстати, в этой социальной сети у нее закрытый профиль, а вот аккаунта в инстаграме у нее, похоже, и вовсе нет. В предшествующие годы было сделано в отрасли очень много. Сейчас много копий мечут в этом направлении, но никогда отрасль не финансировалась так, как в последние семь-восемь лет. Это касается и выставок, и концертных залов, и кинематографа, и театров. Эту сторону, мне кажется, нужно не ломать, а развивать. Главное, в чем я вижу проблему, — это проблема кадрового резерва, руководителей, скажем, смены театров, руководителей концертных залов и так далее. Как только уходит тот или иной руководитель, сразу возникает проблема, и оказывается, что смена неравносильна.

Сын литературоведа и переводчика, исследователя культуры Николая Михайловича Любимова 1912-1992 и переводчика Маргариты Романовны Любимовой. В 1988—1995 годах — заведующий литературной частью Малого театра. В 1995—1998 годах — заведующий литературной частью Центрального театра Российской Армии. С 1999 года — заместитель художественного руководителя Малого театра.

С 2003 по 2007 годы — директор Государственного центрального Театрального музея им.

Кандидат искусствоведения 1977. Профессор, художественный руководитель курса. С 2003 по 2007 год он работает директором Государственного центрального Театрального музея им. А в 2007 году занимает пост ректора Высшего театрального училища имени М.

еще по теме

• Спартаковцы: Борис Любимов -
• Интервью. Борис Любимов: Воспоминания о встрече со старцем Адрианом. Эфир 13.03.2022
• Фонд развития современного искусства
• Борис Любимов, Валерий Кипелов и Тамара Синявская получили награды и звания

Борис Любимов - главные новости

Борис Грифцов был специалистом по французской культуре, искусствоведом, литературоведом и переводчиком, во многом повлиявшим на Николая Любимова. болельщика великого и могучего футбольного клуба Спартак Москва. Один из тех, кто остался «над схваткой», — ректор Высшего театрального училища им. М. С. Щепкина Борис Любимов. «Диссернет»: Вольное сетевое сообщество экспертов, исследователей и репортеров, посвящающих свой труд разоблачениям мошенников, фальсификаторов и лжецов. Лента материалов с меткой 'Борис Любимов'. Борис Николáевич Любимов (род. 29 июня 1947, Москва) — советский и российский театровед и педагог, театральный критик, кандидат искусствоведения (1977).

Премьера документального фильма «Борис Любимов. 10 встреч»

Алексей Урусов, : Борис Николаевич, как родилась идея увековечить в Перемышле имя знаменитого переводчика Любимова? Сегодня Любимов является ректором Щепкинского театрального училища, замхудрука Малого театра, преподавателем ГИТИСа, заслуженным деятелем искусств РФ и профессором. Гость программы: Борис Любимов — театровед, ректор ВТУ им. Щепкина, кандидат искусствоведения. Об историке театра, театроведе, театральном критике и педагоге Борисе Николаевиче Любимове. Подробная информация о фильме Борис Любимов. Лента материалов с меткой 'Борис Любимов'. О незабываемых встречах со старцем обители рассказывает Борис Николаевич Любимов, заслуженный деятель искусств РСФСР, ректор Высшего театрального училища имени Щепкина.

Борис Любимов. 10 встреч

Сын знаменитого советского переводчика, Борис Любимов с детства был окружен писателями, литературоведами, критиками, артистами. О незабываемых встречах со старцем обители рассказывает Борис Николаевич Любимов, заслуженный деятель искусств РСФСР, ректор Высшего театрального училища имени Щепкина. Борис Любимов: Может, Галина Волчек и заменима, но она, безусловно, незабвенна. Министр культуры Ольга Любимова ушла на самоизоляцию, после того как у ее отца, ректора Высшего театрального училища им М.С. Щепкина Бориса Любимова диагностировали.

Похожие новости: