В ночь на среду резервуар с нефтепродуктами загорелся в поселке Волна Темрюкского района Краснодарского края. Партию волн Мартено в концертах Уральского филармонического оркестра исполнит профессор Парижской консерватории Натали Форже. Волны Мартено или электрофон — одноголосный электронный инструмент с семиоктавной клавиатурой наподобие фортепьяно, а также нитью с кольцом.
Экспериментальные музыкальные инструменты
Партию волн Мартено на концертах Уральского филармонического оркестра исполнит профессор Парижской консерватории Натали Форже. В 1928 году французский изобретатель Морис Мартено создал клавишный электромузыкальный инструмент Волны Мартено. В 1950-х годах Вышнеградский приступил к созданию произведений для ещё одного необычного ансамбля – к четвертитоновым фортепиано он добавил волны Мартено («Транспаренция I».
Хор musicAeterna представит мировую премьеру в Доме Радио 10 июня
Главная» Новости» Новости в россии в мире на сегодняшний день. На начальном этапе терменвокс и волны Мартено были очень схожи, поскольку основаны на одних и тех же принципах: бесконтактная игра, использование лампового электричества. «Волны Мартено» — англофильский поп-рок в объятьях волжской меланхолии.
Нотный архив Бориса Тараканова
За пульт встанет главный дирижёр коллектива Дмитрий Лисс. Симфония звучит не так часто. Для её исполнения нужно собрать огромный состав оркестра, двух солистов: фортепиано и волны Мартено. Это очень интересный электроакустический инструмент, сконструированный в первой половине XX века.
Стонешниковой и В.
Белунцовым И эту страницу электронного прекраснейшего красивейшего чувственного звука он мог замечательно демонстрировать. Он был популяризатором, а не музыкальным учителем в общепринятом смысле, поэтому, когда он обучал других, ему было важно, что он новых людей обучает, что больше людей это будут уметь и дальше нести в жизнь. У него не было методик профессионального преподавателя музыки. Познакомить со своим инструментом, пробудить к нему интерес, вдохновить человека, пробудить любовь к этому инструменту — вот, что он умел замечательным образом, вот в чем был его педагогический подход.
Подход изобретателя, который все время что-то новое хочет принести миру, заразить людей любопытством и восхищением чего-то нового. Когда он говорил о своих учениках, он рассказывал не сколько об их музыкальных достижениях, а о том, что у него было сорок учеников — двадцать черных и двадцать белых. Ему важно, что их было много. Он, конечно, очень ценил их музыкальные достижения, особенно боготворил Клару Рокмор и очень любил Люси Розен.
Он жил в одном из их домов, отдыхал на их вилле, а Люси Розен, жена банкира, была большой покровительницей муз и помогала художникам, поэтам, музыкантам. Она сама очень много играла на терменвоксе, композиторы писали для нее музыку, и благодаря ей появилось много замечательных произведений для терменвокса. Люси Розен имела очень большое значение и в жизни Термена и для развития репертуара терменвокса в те времена. С одной стороны терменвокс — абсолютно футуристическое изобретение, обращенное куда-то в будущее, с другой стороны это довольно русский инструмент в смысле подхода, у него ведь есть как корни, так и антенны?
Терменвокс вышел за рамки чего-то однозначного, и у каждого человека, не обязательно музыканта, у артистов и технарей, у всех свой подход, у кого-то песенный, у другого не песенный. Существует подход к терменвоксу как к предмету для инсталляций, как к спэйс контроллеру для эффектов в саунддизайне. Именно сейчас, когда терменвокс стал планетарно популярным, на нем играют тысячи людей с разной степенью мастерства, определяя громадный спектр интереса и его применения. Терменвокс принадлежит всем людям и всем стилям.
Джазовые музыканты играют на терменвоксе джаз, например, замечательная американская исполнительница, Памелия Курсин, живущая в Австрии играет walking bass на терменвоксе. Она изначально басист, басовые линии у нее звучат в голове, в этом она очень хорошо ориентируется. Как и когда Вы вышли на сцену как профессиональный исполнитель с терменвоксом? Как обычно с музыкантами, это происходит постепенно.
Когда мы учимся, мы уже выступаем, кто-то больше, кто-то меньше. Будучи ещё девочкой я стала приносить терменвокс на сцену, играя свои произведения на композиторских выступлениях. Мне было тогда пятнадцать лет, я там играла партию в составе оркестра. А с шестнадцати лет я уже активно выступала с оркестром Электромузыкальных инструментов Мещерина.
Кроме Вас и Ковальского кто-то ещё исполнял музыку на терменвоксе в то время? По-настоящему активно никто не выступал, но были некоторые люди по стране, которые выступали с самодельными терменвоксами, например, исполнитель Андреев играл с военным оркестром. Были два брата-музыканта в Уфе, Лев Сергеевич сделал для них инструмент, и они выступали с терменвоксом в музыкальных шоу. У Ковальского был высокий уровень мастерства, он создал школу своего варианта терменвокса, и у него было много учеников.
Его ученица Зоя Раневская тоже выступала. Позднее в лекциях Льва Термена играла на терменвоксе также его дочь Наталья. В оркестре Электро-музыкальных инструментов В. Мещерина В плане репертуара: в основном играли романсы.
С оркестром электронных инструментов Мещерина я играла тот репертуар, который был согласован с Комитетом Гостелерадио, и этот репертуар играли все, и Народный Оркестр Гостелерадио и Симфонический Оркестр Гостелерадио. Так что первой музыкой, специально написанной для терменвокса, которую я исполняла, стал «Вьетнамский альбом» Назаровой-Метнер, она написала пьесу специально для соло терменвокса. В те времена я довольно часто играла на её творческих вечерах. Я тогда училась в музучилище, дружила со студентами-композиторами и стала их привлекать к сочинению для терменвокса.
Моя мама организовала кружок терменвокса, договорилась с руководством училища, чтобы Лев Сергеевич мог преподавать студентам. Раз в неделю он проводил этот кружок, и туда приходили студенты, причем не только из нашего училища. Одним из таких очень заинтересовавшихся терменвоксом был ученик ЦМШ Валерий Белунцов, он стал писать для терменвокса, причем написал довольно много Что происходило с Вами в момент поступления в Консерваторию и во время обучения? Горбачевское время — это годы заката оркестра Мещерина, когда уже были там проблемы между музыкантами и дирижером, в частности из-за того, что был законсервирован репертуар, и работа была для музыкантов неинтересна.
Практически до конца существования оркестра я продолжала с ними выступать. Мы ездили на всякие гастроли, играли концерты и на атомной электростанции и в шахтах, на Байконуре — типично советских площадках. Но, конечно, у меня уже были и другие, свои концерты, в частности с новой терменвоксной музыкой юных композиторов. Как публика воспринимала звук терменвокса на концертах?
На концертах всегда с большим энтузиазмом и интересом воспринималась игра на терменвоксе, я чувствовала, что показываю людям что-то новое, чего они ещё не знали. У меня была потребность показать новый инструмент и какую интересную новую музыку он может играть. Все концерты были разные и когда происходили выступления оркестра Мещерина, шло общее ощущение от концерта, некое восхищение от красивой музыки. Когда я делала концерты, посвященные именно терменвоксу, то Лев Сергеевич или я рассказывали об истории создания инструмента, это был просветительство.
Вы сотрудничали с Брайном Ино и Ваша работа с Михаилом Малиным выходила в его компиляции-сборнике, можно несколько слов об этом? На этапе горбачевского времени стали открываться возможности нового общения, появились новые идеи и желание делать что-то новое. У меня появился круг друзей, которые изучали появляющиеся тогда новые электронные инструменты, первые цифровые синтезаторы. К тому времени я уже поработала в музее музыкальной культуры им.
Глинки, и там тоже были разные контакты с новыми для меня, неклассическими музыкантами, например, индийскими. В 88м году на меня вышел Миша Малин, который хотел сделать музыкальные работы для Ино именно с терменвоксом. С Львом Терменом и Михаилом Малиным. Имя Ино для меня тогда ничего не говорило, я не было знакома с этим миром, не знала его работ, и я сотрудничала с Мишей Малиным, потому что мне было интересно с ним записывать материал.
Всё было для меня ново, это были импровизации, которыми я особо не занималась, импровизированное сочинение при помощи наложения многих слоев и запись в студии. В те времена я слушала «Пинк Флойд», «Зодиак», «Спэйс», и работа с Мишей Малиным в большой степени была для меня образовательной. Она мне открыла новые сферы, что можно мыслить звуковыми пластами, что можно записывать музыку, импровизируя в реальном времени, как тебя поведут уши, и это было для меня действительно ново. Помимо опыта общения с электронной музыкой, Малин открыл мне глаза на то, что можно сотрудничать с другими странами, что нужно научиться английскому языку, уметь общаться с людьми.
Уже в 90м году окончил свое существование оркестр Мещерина, произошли выступления Ельцина, в 92м я закончила Консерваторию. Не могли бы Вы рассказать с каким произведением Вы заканчивали Консерваторию? Как дальше складывалась Ваша карьера? Диплом у меня был — симфониетта для симфонического оркестра, также камерный концерт — струнный квартет, поэма для голоса и фортепиано и сюита для терменвокса и фортепиано, эту мою композиторскую работу мне и до сих пор интересно исполнять на своих концертах.
В те времена студенческие дипломные работы исполнялись оркестром, и моя симфониетта прозвучала так, как я её задумывала. В период перестройки была трудная жизнь, не хватало денег на еду, приходилось одеваться в вещи, подобранные на помойке. В 1992м, учась на последнем курсе Консерватории, я снова стала работать в музее Глинки. Там я работала в лекционном отделе, читала лекции, экскурсии, принимала участие в организации концертной работы.
По окончании Консерватории я параллельно стала работать в издательстве «Музыка», где нас обучали набирать ноты на компьютере, и я быстро переключилась на преподавание нотного набора, то есть преподавала наборщикам эту компьютерную программу в «Нортон коммандере». Организовывала концерты, и когда состоялся первый фестиваль «Альтернативы» в музее Глинки, я там, конечно, тоже выступала с терменвоксом. Это было голодное время в бытовом плане, но при этом была такая восторженность, что открывается много новых путей для творчества, для нетрадиционной музыки. Меня приводили в восторг всякие новые приемы, и то, что музыканты могут залезать внутрь рояля, извлекая звуки, что можно использовать новые электронные инструменты, это было очень интересное время.
Для меня это время оказалось очень коротким, потому что уже в декабре 1992го года меня пригласили в Гамбург, и я туда переехала и несколько лет проработала в театре.
Лорио напишет развернутое пособие по истории, методам исполнения и методике преподавания игры на волнах Мартено, будет вести свой класс в Парижской консерватории, и, конечно, много выступать и записываться, постоянно расширяя репертуар, в том числе за счет новых опусов, специально написанных по ее просьбе французскими композиторами. Но главным останется сотрудничество с Оливье Мессианом, женой которого была сестра Жанны, пианистка Ивонн Лорио-Мессиан.
Именно Жанна Лорио на долгие годы станет бессменной исполнительницей солирующей партии волн Мартено в грандиозном опусе Мессиана «Турангалила-симфония». С ее участием были сделаны шесть записей симфонии.
А ответ на вопрос, что сподвигло сейчас дирижера на такой жест, с учетом всех сложностей, обезоружил простотой: «Для меня Мессиан — гений, таких звуков никто не создавал. И у него все обращено в космос». Действительно, композитор мыслил это сочинение как мистерию, где понятия «ликование», «радость» носят внеличностный, вселенский масштаб и обращены к Богу. И оркестр замечательно это воплотил: несмотря на то, что струнная группа тут на 90 процентов женская, объем звука она выдавала колоссальный. Приперченная джазовыми гармониями и синкопами вперемешку с пентатоникой, окутанная мистическими подвываниями «волн Мартено» и «птичьими» руладами духовых, музыка «Турангалилы» отправила слушателей в таинственное путешествие во внеземные цивилизации. Грозные, оглушающие рыками медных духовых образы сменялись гипнотически-завораживающими медитациями «Сада любви», бурлящими контрастами двух «Песней любви», подводя к главной кульминации — «Кровавому ликованию звезд», где эффектно солировал на фортепиано любимец воронежцев, московский пианист Яков Кацнельсон. Этот дикий «коктейль» опьянил публику, которая в финале вечера стоя аплодировала геройству оркестра и дирижера.
Реплики уходящих слушателей, возможно, заставят филармонию призадуматься. С одной стороны, были неофиты, пришедшие в первый раз. Однако знакомство с Мессианом ошеломило их из-за резкого перепада с первым отделением, где в Скрипичном концерте Бетховена солировал Павел Милюков. Гармония, божественность тона породистого Страдивари, общая лиричность концепции привели зал в благостное состояние, и вдруг — такие страсти. Одна слушательница вообще не смогла сформулировать свои ощущения, пребывая в явном потрясении, — и, наверное, в этом главный успех концерта.
Что такое волны Мартено?
Уральский филармонический оркестр под управлением Дмитрия Лисса исполнил в зале "Зарядье" уникальную программу французской музыки: вторую сюиту из балета "Дафнис и Хлоя" Мориса Равеля и симфонию Оливье Мессиана "Турангалила" в 10 частях. Факт, но сочинения Мессиана звучат в России редко, а симфонию "Турангалила" исполняли лишь несколько дирижеров, среди них Евгений Светланов и Дмитрий Китаенко. В Екатеринбурге Дмитрий Лисс уже играл это грандиозное творение, написанное в 1948 году и представляющее экстатическую мистерию любви и смерти, вдохновленную древнеиндийским ритмическим трактатом и мифом о Тристане и Изольде. Сложнейший, пронизанный философской символикой текст Мессиана "туранга" на санскрите означает движение, ритм времени, "лила" - божественную игру жизни и смерти, песню любви , написанный авангардным музыкальным языком, представляет собой полуторачасовое действо с участием гигантского состава оркестра только в перкуссионной группе полтора десятка музыкантов, воспроизводящих экзотические звукосочетания вибрафона, металлофонов, китайских и турецких тарелок, маракасов и др.
Уэйтс вообще собрал в ансамбле много удивительных инструментов, притащил сделанный им самим ударный инструмент, который выглядел как большая доска с кучей разных предметов, проволоки, ярлычков по которым надо было ударять. Была скрипка с раструбом трубы, такая скрипка-труба, небольшая страна чудес в оркестровой яме, куда им понадобился и терменвокс. В то время найти терменвокс было практически невозможно, была информация, что Роберт Муг начинает снова производить терменвоксы, и они сначала ожидали, что смогут получить инструмент от Муга, но там процесс затянулся, и они стали искать где можно найти такой инструмент и человека, который мог бы научить кого-нибудь из их музыкантов. У ассистента режиссера театра была жена русская, музыкант из Москвы, которая видела мои выступления в Москве в Консерватории. С другой стороны, Том Уэйтс спрашивал в своем кругу в Америке, и Стив Мартин, создатель документального фильма о Льве Термене, к тому времени слышал кассету с моими записями, которую записали и привезли ему друзья по его просьбе. Мне позвонили в два часа ночи из Америки и сказали, что ищут музыкантов для мюзикла в Гамбург. На следующий день разыскали меня в музее Глинки уже звонком из театра, и через несколько дней я уже была в Гамбурге.
Для немецких музыкантов это было такое явление, если бы приехал кто-нибудь с Чукотки. Я приехала из заснеженной Москвы в меховых сапогах, в штанах от лыжного костюма и совершенно не умела говорить по-английски, потому как в школе учила немецкий, поэтому с Томом Уэйтсом мы общались исключительно языком жестов. Он махал руками, рычал, размахивал сигаретами над моей головой, пытаясь объяснить, как и что мне надо играть. Я думала, что приехала на три дня, научить кого-нибудь играть на терменвоксе, но они очень скоро решили, что я должна остаться и сама играть, так и осталась на три года. Какие у Вас остались впечатления от Тома Уэйтса как от человека и музыканта? У меня было столкновение с Томом Уэйтсом и его музыкой, будучи из советской консервативной среды, я ничего о Томе Уэйтсе не знала, и эта встреча для меня была достаточно шокирующая. С другой стороны, у меня не было никакого отторжения, и все это было очень интересно — и человек и его музыка, я была открыта для всего нового. Не совсем быстро и не совсем просто я входила в процесс и в понимание того, что от меня требуется. Обучение новой музыке, новым требованиям, импровизации, работе в театре, было для меня продолжением той перестройки в России, когда стало понятно, что можно много чего узнать и много с чем экспериментировать. У Тома Уэйтса не было партитуры в чистом виде, и ноты состояли из мелодий и гармоний, все остальное творилось в процессе репетиции, — как мы это будем интерпретировать, кто и когда играет мелодию, какие линии ещё будут играться.
Многие подголоски я сама придумывала, надо было создавать много изобразительного — щебет птиц, свист ветра, рычание басами терменвокса… С тех пор я обожаю театр и наслаждаюсь каждым мгновением нахождения в театре, благодаря этому замечательному опыту в мюзикле. Мы играли этот спектакль четыре сезона, гастролировали в Италии, в Португалии, в Америке, и это было очень успешное шоу с прекрасной музыкой и замечательной яркой красочной режиссурой Роберта Уилсона. Я учила язык, ходила на курсы, очень мне помогла адаптироваться семья, у которой я снимала комнату. Очень интеллигентные люди, стали моими большими друзьями, он — журналист, а она — певица, прекрасная оперная певица американка. Я очень многому научилась, живя в этой семье, это было обучение европейскому образу жизни, их образу мышления, как поддерживать деловые контакты, каким образом вести деловую переписку… Я была диковатой советской девушкой и не понимала, как в одном доме может быть столько приборов: стиральная, посудомоечная машины, факсовая машина, а у нас в Москве даже стиральной машины не было. Участие в спектакле сразу в таком мощном театре с такими известными композитором и режиссером, — это была замечательная визитная карточка для дальнейшего развития моей карьеры. Появился интерес прессы, и постепенно стали поступать приглашения на разные концерты в разные другие страны. В 1994м, когда терменвокс был ещё очень редок, Тим Бертон яростно захотел терменвокс для озвучки нового фильма. Сама тематика «Эд Вуд» связана с использованием терменвокса в научно-фантастических фильмах, и меня они нашли в Гамбурге, видимо, через театр. Это был опять ночной звонок из Америки с предложением записать музыку, сама запись происходила в Лондоне, потому что Ховард Шор любит записывать свои саунд-треки именно в Лондоне.
Была остросюжетная история с моим перемещением в Лондон, оформление визы и разрешения на работу для российской гражданки с постоянным риском, что все сорвется в последний момент. Так как моё появление до последнего момента было под вопросом, они решили подстраховаться и записать всю партию на волнах Мартено. В последний день записи оркестра я все-таки успела приехать, и мы переписали вместе всю музыку с терменвоксом. В какой-то момент принесли костюмы и меня нарядили как ведьму и сделали фотографии ведьмы за терменвоксом. Тим Бертон сделал этот «Эд Вуд» на свои деньги, его идея была создать эту картину полностью самостоятельно. Фильм получился замечательный и получил «Оскара» за роль Мартина Ландау. Любопытно, что в последнее время интерес к этой музыке сильно вырос, и довольно часто я играю её с разными оркестрами в концертах. Тим Бертон и композитор Дени Эльфман сделали концертные шоу, в которых идет музыка к их фильмам и все это сопровождается видеопроекциями рисунков Тима Бертона. В этих шоу я тоже участвовала, так как оказывается, что в фильмах «Mars Attack», «Чарли и шоколадная фабрика», «Франкевикини» предполагался также терменвокс, и в партитуре есть партия терменвокса, но когда записывали музыку, Дени Эльфман не смог найти терменвоксиста, и в саудтреке этих фильмов использовался инструмент с волнами Мартыно. А в концертных шоу звучит терменвокс, как это оригинально и предполагалось.
Не могли бы Вы несколько слов сказать о Тиме Бертоне как о человеке? С Тимом Бертоном я общалась совсем мало, выглядит он довольно диковато, но мне кажется, что он весьма демократичный и очень увлеченный человек. Когда в 1994м в Лондоне я в первый день записывалась с оркестром, во второй день меня записывали в студии уже одну, и там весь день находился Тим Бертон. Тогда я практически не говорила по-английски, и у меня толком не было эрудиции по поводу европейского кино, поэтому я не поняла, что это сам режиссер. С композитором, естественно, я общалась. Тим Бертон нас «обслуживал» — приносил курицу поесть, что-то попить, так что я не поняла на тот момент, кто там главный. Лидия Кавина Не так давно я играла на открытии выставки его рисунков в Германии, он выскочил на сцену, в радости обнимался, он очень душевный и простой человек, не чувствует себя заоблачной звездой. О Тиме Бартоне я стала складывать впечатление, знакомясь с его творчеством, через его фильмы, которые я обожаю. Он ведь изначально мультипликатор, и на выставке были представлены его рисунки и эскизы к фильмам. Я была абсолютно поражена и увлечена его рисовальным творчеством, его невероятной замечательной фантазией.
Все это сделано в оригинальном стиле, именно как он выглядит с растрепанными волосами, все его рисунки немножко как его растрепанные волосы. Вы как-то соприкасались с волнами Мартено? Это же один из ранних прототипов электронных инструментов. Волны Мартено и терменвокс исторически близки, бывали концерты, когда участвовали оба инструмента, мы играли вместе. Я обожаю этот инструмент, у него красивейший звук, в частности, за счет свершено уникальных динамиков специальной формы, с резонирующими струнами. Этот инструмент сейчас, к сожалению, стал намного более редок, чем терменвокс. Раньше было наоборот: терменвокс был редким, а на волнах Мартено хотя бы где-то кто-то играл. Волны Мартено строить трудно, это дорогие и сложные в устройстве и исполнении инструменты. Звук волн Мартено часто напоминает терменвокс, но способ исполнения совсем другой, это все-таки клавиатура, вдоль которой есть ещё одна струна, по которой можно делать, ориентируясь на клавиши. Там есть своя техника игры, чтобы играть красиво, виртуозно.
Первый раз я смогла пощупать этот инструмент и поиграть вместе с волнами Мартено в 1999м году в Берлине во время исполнения произведения Эдгара Вареза «Экваториал». Это сочинение было изначально написано для электронных виолончелей Льва Термена, которые он специально создал для этого произведения. Электронная виолончель выглядит как обычная, но там струн нет, и надо глиссандировать, перемещать левую руку вдоль электронного грифа, а правой рукой управлять рычагом, управляющим громкостью звука. По звуку получается несколько похоже на звук волн Мартено, где есть глиссандирующая струна и клавиша, нажатием которой ты даешь громкость. Опыт исполнения на электронной виолончели был не совсем удачный, и в дальнейшем это произведение исполнялось двумя Волнами Мартено, плюс оркестр и группа солистов бас-голосов. В оркестре было огромное количество духовых и ни одного струнного инструмента. В Берлине была одна исполнительница на волнах Мартено, а в качестве второго инструмента пригласили меня с терменвоксом. Таким образом мы замещали полноценно те электронные виолончели Термена. Эти партии отлично звучат в исполнении Волн Мартено и терменвокса. Сейчас, когда Вы много работаете в разных странах и составах интересно, как складывается Ваш репертуар в академической, экспериментальной, современной музыке?
Интересно наблюдать за эволюцией отношения композиторов к терменвоксу. Эдгар Варез был не самым первым, гораздо более ранним, но малоизвестным, был австралийский композитор Перси Грейнжер, работавший в первой половине прошлого века. Первую партитуру он написал в 1906 году, ещё до всякого терменвокса, в виде волн на миллиметровой бумаге. У каждого звука было обозначено две волны — волна высоты звука и волна громкости, и так для четырех инструментов. Потом он стал думать о том, кто это может исполнить, и были попытки это исполнить квартетом струнных инструментов. Когда он узнал о терменвоксе, то решил, что терменвокс — это то, что должно исполнять его «Free music», и он написал три графические партитуры, первую — для четырех терменвоксов и две для шести терменвоксов. Никто тогда на терменвоксах это не сыграл, сыграть это довольно трудно.
Но для него писал оркестровые партии сам Моцарт и некоторые другие композиторы. К 30-м годам прошлого века почтовый рожок перестал использоваться по прямому назначению, услышать его можно лишь в редких оркестрах и исторических фильмах. Вотерфон — инструмент, в которой для правильного звучания необходимо налить воду. По краю наполненной чаши расположены стержни различной длины. Играть на нем можно смычком, резиновым молоточком. Изобретен в 1968-м году. Использовался для создания саундтрека для культовой "Матрицы" и для хоррора "Чужие". Фото из источников: vplate.
Это небольшой выдвижной ящичек с левой стороны инструмента, и на нем музыкант может найти элементы управления артикуляцией нот, динамикой и насыщенностью тона. Однако мир популярной музыки все же не забыл об изобретении Мориса Мартено. В современной музыке есть артисты, посчитавшие волны Мартено достойным инструментом. Среди них, в частности, гитарист Radiohead Джонни Гринвуд , использующий агрегат чуть ли не на каждом концерте, и французские электронщики Daft Punk. Так что сей нестандартный инструмент все еще находит место в новых произведениях музыкантов по всему миру.
Путь Ивана Вышнеградского: шаг в бездну
Боль Сегодня закончили сводить новый трек. Телармониум, терменвокс и волны Мартено: история приручения электричества музыкантами. тот, о котором грезили Скрябин и Вагнер. Его инструмент – «Волны Мартено» (Ondes-Martenot) – появился позже Терменвокса, но был и намного сложнее (хотя основан на том же принципе генерации звука).
Что такое волны Мартено
Да и представление об инструменте это даёт слабое - о его вибрирующей клавиатуре, чудной нити с кольцом на пальце, загадочным пультом управления под левой рукой и, конечно, удивительными акустическими системами. Однако потом я раздобыл диски, посвящённые именно Волнам Мартено, и вот тогда... Jacques Charpentier. Suite karnatique: I. Jalavarali - II. Vagaprya - III. Почему цитирую, а не "сую" ссылку она приводится в конце?
А потому, что по ссылке просто текст, а хочется его должным образом проиллюстрировать - музыкой, фотографиями, видео материалами. Что я с удовольствием и делаю. История инструмента, о котором пойдёт речь в этой статье, берёт свое начало в период окончания Первой мировой войны, когда молодой французский радист Морис Мартено Maurice Martenot, 1898—1980 , открыл для себя удивительную возможность музыкальных экспериментов с прибором, для этих целей, казалось бы, совершенно не предназначенным, а именно — с военной радиостанцией. Его внимание привлёк необычайно чистый звук, производимый лампами оборудования, к тому же частотой этих колебаний можно было с лёгкостью управлять, извлекая мелодии своеобразным, «поющим» звуком подобный «радиосвист», появляющийся при настройке какого-нибудь старого приёмника, в наше время знаком, пожалуй, каждому. Здесь следует отметить, что Мортено был скорее музыкантом, нежели изобретателем: он с детства увлекался всем, что было так или иначе связано с созданием музыки, в совершенстве владел игрой на скрипке, кроме того, вместе со своей сестрой разрабатывал собственный метод обучения музыкальному искусству. Идея «музыкального» электричества захватила талантливого молодого человека, и в 1919 году, вернувшись со службы после окончания войны, Мартено вплотную приступил к работе над новым проектом.
На исследования и разработку ушло девять лет, и только в 1928 году на парижской выставке Морис Мортено впервые представил миру своё детище — Ondes Martenot в дословном переводе — Электрические Волны Мартено. Тогда, на заре двадцатого столетия, электричество ещё не успело широко «проникнуть» в музыку — Ondes Martenot был одним из первых электроинструментов, именно по этой причине изобретение французского таланта заслужило исключительное внимание. В этом же году Морис Мартено и его Волны отправляются в мировое демонстрационное турне. Октет Волн Мартено с двумя ф-но. Дирижирует Ginette Martenot примерно 1935г. Знакомство с публикой Ondes Martenot представлял собой монофонический синтезатор, отличительной особенностью которого был необычный способ извлечения звука и, как следствие, характерное звучание.
Звук фиксированной частоты генерировался посредством электрической схемы, собранной на транзисторах; исполнитель, в свою очередь, имел возможность управлять амплитудой и длиной волны сигнала. Сам прибор был довольно сложной конструкции и состоял из нескольких элементов: собственно инструмент, изначально — продолговатый деревянный футляр с электросхемами внутри плюс два впоследствии — три различных по природе действия резонатора, которые превращали электрические колебания в акустические. Громкость и тональность звучания маэстро изменял посредством переключателей, вынесенных на левую сторону инструмента, а правой рукой исполнитель был… «прикован», вернее сказать, «прикольцован» к источнику необычного, свистящего звука с помощью туго натянутой прочной нити. Кольцо с нитью одевалось на указательный палец музыканта, и, приближая или удаляя руку относительно прибора, играющий задавал новую тональность, притом открывалась возможность делать это с чрезвычайно разнообразной динамикой: начиная от резких «взлётов» и «провалов» и заканчивая тончайшими музыкальными нюансами. Tristan Murail.
Широкая аудитория знает волны благодаря популярной музыке: Жак Брель использовал их в песне «Ne me quitte pas», их любят рок-группы — например, Radiohead. Вы поступали в Парижскую консерваторию сразу в класс волн Мартено? Она была композитором и дирижером.
Я сначала училась как пианистка, но параллельно стала заниматься визуальным искусством, инсталляциями, перформансами, фотографией. Поэтому возник интерес к необычному инструменту. Мне потребовалось около десяти лет, чтобы хорошо овладеть волнами Мартено: ведь надо не только уметь играть, но и разбираться в их техническом устройстве — мы часто ездим, нужно уметь подстроить инструмент под зал, а в случае чего и подремонтировать. Сейчас я сама преподаю в Парижской национальной консерватории. Какие еще необычные специализации у вас есть? Французские музыканты очень трепетно относятся к своим многовековым традициям, изучают их, такие специализации помогают сохранять историю и культуру страны. Но в мире всего два вуза, где учат игре на волнах Мартено, — в Париже и в Монреале. В моем комплекте одна колонка имеет металлический резонатор, у него длинное эхо.
В другом динамике резонируют струны, расположенные в форме пальмового листа. Именно эти модели создал Мартено. Их можно настраивать несколькими способами, что существенно меняет звучание. К инструменту можно подключать разные динамики и получать совершенно разный звук. Сколько их вообще существует в мире и на каком играете вы? И проблема в том, что, если волны долго не использовать, они погибают. В мире сейчас тридцать-сорок профессиональных исполнителей и много тех, кто научился играть самостоятельно. У меня пять инструментов и около пятнадцати динамиков — все разные.
Выбор зависит от того, где и что мне предстоит играть, куда ехать. Сейчас появляются новые модели инструмента; соединяя их с разными динамиками, мы получаем интересный микст. Я привезла новый инструмент 2003 года, а динамики — один итальянский 70-х годов, другой — оригинальный Мартено 1959 года, еще один — 1950 года. И у меня единственный во всем мире зеленый динамик, я сама выбрала такую расцветку. Можно сделать более легкий вариант, можно более громоздкий — зависит от того, что нужно играть. Если я играю рок, то везу только сам инструмент и подключаюсь к обычным колонкам.
Появился во Франции в 1928-м году. У него есть клавиатура, как у органа, а также металлическое кольцо, от которого тянется проволока. Чем сильнее она натянута, тем громче будет звук. Слышать этот необычный инструмент вы могли, если смотрели фильм 80-х "Охотники за привидениями".
Почтовый рожок — это не только символ почты. Конечно, сигнальный духовой инструмент на протяжении многих столетий в первую очередь использовали гонцы, перевозящие письма и донесения. Но для него писал оркестровые партии сам Моцарт и некоторые другие композиторы. К 30-м годам прошлого века почтовый рожок перестал использоваться по прямому назначению, услышать его можно лишь в редких оркестрах и исторических фильмах.
Нельзя не вспомнить созданный русским инженером-акустиком Андреем Володиным в 1935 году одноголосый клавишный инструмент Экводин, который имитировал звуки инструментов и моделировал синтезировал новые звучания. И, конечно, Эмиритон — уникальный шумовой инструмент, разработанный в 1932—1935 гг. Римским-Корсаковым совместно с инженерами А.
Ивановым, В. Крейцером и В. Путевку в жизнь инструменту дал сам Д. В 1940-х гг. В 1935 году американский инженер Лоуренс Хаммонд создал инструмент, значение которого трудно переоценить в истории современной музыки — это электромеханический орган «Hammond». К основным тонам могли прибавляться дополнительные призвуки, а так же эффекты хорус, дилэй, ревер и т. В сущности, Хаммонд стал первым аналоговым синтезатором.
И наконец просто необходимо рассказать о ещё одном важнейшем изобретении. В 1937 году инженер, основатель Московской экспериментальной студии электронной музыки Евгений Александрович Мурзин разработал не имеющий аналогов фотоэлектронный оптический синтезатор АНС, названный так в композитора, отца цветомузыки А. Особенность этого инструмента заключается в том, что для звукоизвлечения не требуется нажимать клавиши или касаться струн — нужно нарисовать партитуру на листе по сути АНС стал ещё и прародителем современных планшетов. Диапазон инструмента достигае 720 тонов! Безграничные возможности тембров дали инструменту место в киномузыке. В 1970 году фирма «Мелодия» выпустила виниловый лонгплей с записями произведений, созданных на этом удивительном инструменте такими композиторами, как А. Шнитке, Э.
Артемьев, Э. Денисов, С. Губайдулина, О. АНС активно использовал Э. Артемьев при создании музыки к фильмам А. Здесь бывали Ф. Феллини, Ф.