Глава Еврокомисии Урсула фон дер Ляйен. Читать онлайн Безнравственная ночь — Молодая девушка Юн Сей часть жизни провела на поле боя, притворяясь мужчиной, но однажды она стала свидетелем убийства знатного господина, который оказался сыном сильнейшего Генерала Империи, и, чтобы.
Desharow Merman
Перейти на сайт "Сычик против котов" и сказать спасибо! Ли Шино управляет наркозаведением «Bad Apple» в трущобах. Его мечта — спокойно наслаждаться жизнью «маленького человека», но всё портит проблематичная течка, которая возникает у него с определённой периодичностью.
Наши глаза встретились, а воздух вокруг заискрился. Я молчала, погружаясь в тяжелые размышления. Нет, не могу же я и вправду назвать его «сэр, Элвин» на глазах у всех? Это совершенно неприемлемо!
Я почувствовала праведный гнев, ведь он так же должен это понимать! Но снова увидев его взгляд, дыхание перехватило. Его золотые глаза смотрели прямо на меня, и в них горели искорки озорства. Казалось, он наслаждался моими душевными метаниями. Но в чём-то и он был прав, ведь я сама привыкла к сокращению «Элвин», Ох, подождите-ка! Если так подумать, разве он лично не дал мне разрешение использовать его краткое имя?
Я почувствовала, как кровь подступила к щекам. Тем временем Элвин делал вид, что его совершенно не волнует происходящее, продолжая непонятные манипуляции над моей лодыжкой. И тогда, как гром среди ясного неба, на меня обрушилась полноценная картина происходящего, о которой я уже успела позабыть. Я снова запаниковала, пытаясь выдернуть ногу, уверяя рыцаря, что в полном порядке, и могу сама заняться своей ногой, вот только мужчина категорически запротестовал, не отпуская моей ступни. В итоге он полностью перебинтовал мою лодыжку. К тому моменту, как блондин завершил свои манипуляции, я уже больше походила на помидор, нежели на девушку.
Мне казалось, что вот точно сейчас он отпустит мою ногу, но этого так и не произошло. Наоборот, его вторая рука легла сверху на мою ногу, легонько поглаживая ушибленное место. Я потеряла дар речи от столь вопиющего поступка, и, собравшись с мужеством, попросила его отпустить меня. Мужчина молча продолжал. Нет, сэр Элвин! Вы уже наложили повязку, и я могу идти, прошу… Я чувствовала себя немного виноватой, потому что ранее никогда не осмеливалась назвать его по имени.
Вот только это было настолько личным, что мне казалось просто безнравственным звать кого-то по имени так просто. Мне казалось, что в любой момент меня могут наказать за подобную дерзость. Я снова попыталась выдернуть ногу, но замерла от увиденного. Белый свет исходил из его рук. Он обратил свой взор на меня, слегла улыбаясь, когда его имя сорвалось с моих уст. Свет всё ещё окутывал мою стопу, согревая растянутые мышцы.
Ничего особенного, если честно, я могу исцелять так же, как и обычные целители. Я слышала о возможности использования божественной силы некоторыми святыми рыцарями. Однако это так же был вид служения церкви и покаяния, смирения, после которого некоторые рыцари могли получить благодать, но никак не дар исцеления. Эта божественная сила могла исходить от меча Эльвинираза — одного из самых могущественный церковных реликвий. Возможно он и позволяет ему использовать эту ветвь священной силы? Да, как так-то?
Элвин — любимчик судьбы. Он и рыцарь, и целитель. Кажется, это совсем немножко или даже очень-таки множко несправедливо!
Милоу нахмурился.
Если учесть, что положение с продовольствием тяжелое, я полагаю, эти люди весьма рады таким подаркам. Милоу заметно оживился. Этого я не знал! А сколько там стоит всякая такая галантерея?..
Возьмите меня в партнеры! В глазах его была мольба. Йоссариан отверг это предложение, хотя ни секунды не сомневался, что, с помощью записки доктора Дейники получая в офицерской столовой целые грузовики фруктов, они с Милоу смогли бы распорядиться ими наилучшим образом. Милоу был чрезвычайно огорчен отказом Йоссариана, но с тех пор поверял Йоссариану все свои секреты, проницательно полагая, что человек, не способный обкрадывать любимое отечество, не способен обокрасть и отдельного гражданина.
Милоу поведал Йоссариану все свои секреты, кроме одного — местонахождения тайников, которые он вырыл в холме и куда начал прятать денежки, после того как однажды, вернувшись из Смирны с самолетом, полным инжира, узнал от Йоссариана, что в госпиталь приходил сотрудник контрразведки. Для Милоу, который по простоте душевной добровольно взял на себя обязанности начальника офицерской столовой, его новая должность была священной. Йоссариан бросил на него злой взгляд. Капрал Снарк, видите ли, натура, пожалуй, слишком творческая.
Он полагает, что работа в столовой — это своего рода искусство, и постоянно жалуется, что вынужден проституировать свой талант. Никто не требует от него таких жертв! Милоу снова побледнел: — Что он сделал? Весь состав эскадрильи маялся животами.
Боевые операции были отменены. Он убедился, что был прав. Мы уплетали это пюре целыми тарелками и требовали добавки. Мы все чувствовали, что заболели, но мы и понятия не имели, что отравлены.
Милоу фыркнул от возмущения. Я не желаю, чтобы подобные вещи происходили в то время, как я заведую офицерской столовой. Видите ли, — признался он серьезно, — я намерен обеспечить личный состав этой эскадрильи самым лучшим питанием в мире. Это действительно достойная цель, ведь верно?
Если начальник столовой ставит перед собой иную, более скромную цель, то, мне кажется, он не имеет права вообще занимать свою должность. Не правда ли? Йоссариан медленно повернулся к Милоу и уставился на него недоверчивым, испытующим взглядом. У Милоу был длинный тонкий нос с принюхивающимися влажными ноздрями, причем казалось, что нос его всегда повернут не в ту сторону, куда смотрит его хозяин.
Это было лицо человека с цельной душой, для которого сознательно изменить своим моральным принципам — гранитному фундаменту всех добродетелей — так же невозможно, как превратиться в гнусную жабу. Один из этих моральных принципов заключался в том, что в торговой сделке не грешно запрашивать максимальную цену. Он был способен на бурные вспышки благородного негодования, и такая вспышка произошла, когда он узнал, что приходил контрразведчик и разыскивал его. Они хотят заставить меня признаться, что я зарабатываю на черном рынке!
Вечно они суют свой нос в дела таких честных людей, как мы с вами. Этот человек нарушает правила и уставы и постоянно сбивает мне цены. Усам Милоу не везло — никак не удавалось ровно подстричь обе их половинки. Усы напоминали неспаренные глаза Милоу, которые не могли одновременно смотреть на один и тот же предмет.
Милоу видел больше, чем видело большинство людей, но не слишком отчетливо. Если на известие о визите контрразведчика Милоу реагировал весьма бурно, то сообщение Йоссариана о том, что полковник Кэткарт увеличил норму боевых вылетов до пятидесяти пяти, он воспринял исключительно спокойно, и мужественно. Если полковник говорит, что мы обязаны налетать пятьдесят пять боевых заданий, значит, мы обязаны это сделать. Майор Майор никого не принимает.
И это самое лучшее, что мы можем сделать. В тот день, когда у Макуотта украли простыню, Милоу, человек с неподкупной совестью, не позволил себе взять даже взаимообразно коробку с финиками из офицерской столовой: ведь продовольственные запасы столовой это собственность правительства Соединенных Штатов. Вы можете делать с ними все, что угодно, даже продать их с большой выгодой, вместо того чтобы раздавать их задаром. Может быть, будем действовать сообща?
Милоу не решился настаивать. Клянусь: верну, и даже с небольшими процентами. Милоу сдержал слово и, вернувшись с нераспечатанной коробкой фиников и хихикающим воришкой, который стянул простыню из палатки Макуотта, вручил Йоссариану четверть желтой простыни Макуотта. Теперь этот кусок простыни переходил в собственность Йоссариана.
Он заработал его не ударив палец о палец, хотя и не понимал, каким образом это получилось. Макуотт тоже ровным счетом ничего не понял. Вот почему четверть простыни ваша. Вы получили очень недурственную прибыль на вложенный капитал, особенно если принять во внимание, что вам возвращены все ваши финики до одного.
Затем Милоу обратился к Макуотту: — Вы получаете половину, потому что именно вы были владельцем целой простыни. И право же, вам не на что жаловаться: не вмешайся мы с капитаном Йоссарианом, вы вообще ничего не получили бы. Как вы понимаете, не для себя лично, а для синдиката. Это же вы можете сделать со своей половинкой простыни.
Передайте ее синдикату и увидите, как ваш вклад будет обрастать процентами. Точнее говоря, торговый центр. Вы знаете, что такое торговый центр? Если у вас есть торговый центр, вы можете провернуть массу всяких операций.
Но для этого вы должны иметь торговый центр. Йоссариан все еще ничего не понимал, поскольку это была деловая операция, а в деловых операциях его всегда многое озадачивало. Он ткнул пальцем в сторону воришки, который продолжал хихикать, стоя с ним рядом: — Я знал, что финики ему нужнее, чем простыня. С достоинством поджав губы, Милоу отрицательно покачал головой.
Я поступил куда разумней. Когда я предложил ему финики и попросил за них простыню, он, вероятно, решил, что я предлагаю ему торговую сделку. Он перевел взгляд с Йоссариана на Макуотта и обратно. Неужели вы все еще не понимаете?
Йоссариан не понимал. Он не понимал еще и другого — как это Милоу может покупать яйца на Мальте по семь центов за штуку и с выгодой продавать их на Пьяносе по пять центов? Лейтенант Шейскопф Даже Клевинджер не понимал, как это Милоу проделывает такие вещи, а Клевинджер знал все. О войне Клевинджер тоже знал все, кроме одного — почему Йоссариан должен погибнуть, а капралу Снарку суждено остаться в живых или, наоборот, почему капралу Снарку нужно умереть, а Йоссариану суждено остаться в живых.
Йоссариан мог бы вполне прожить без войны. Возможно даже, что без войны он жил бы вечно. История вовсе не требовала преждевременной кончины Йоссариана — дело справедливости восторжествовало бы так или иначе. Судьбы прогресса и победоносный исход войны тоже не зависели от жизни или смерти Йоссариана.
Но как бы там ни было, а война шла. Он был долговязый, нескладный, нервный, с пытливым беспокойным умом. Он не успел закончить Гарвардский университет, где получал призы и повышенную стипендию почти за все, за что было можно, а за все остальное он не получал наград только потому, что уделял слишком много времени сбору подписей под разными петициями, распространению этих петиций, участию в разных оппозиционных группах, разрывам с этими группами, посещению одних конгрессов молодежи, пикетированию других конгрессов молодежи и организации студенческих комитетов в защиту уволенных преподавателей. Все были убеждены, что Клевинджер наверняка пойдет далеко по стезе науки.
Короче говоря, Клевинджер принадлежал к категории людей весьма интеллигентных, но безмозглых, и это почти все замечали с первого взгляда, а кто не видел сразу, понимал чуть позже. Говоря еще короче, Клевинджер был болваном. Он часто смотрел на Йоссариана, как один из тех любителей современного искусства, которые слоняются по музейным залам, пялят глаза на картины и видят в линиях и пятнах только то, что им хочется видеть, — таких людей интересует не сам предмет, а свое иллюзорное представление о нем. В области политики это был гуманист, который знал как правые, так и левые политические теории, но безнадежно запутался и в тех, и в тех.
Он и действительно был очень серьезным, обстоятельным и совестливым болваном. Нельзя было сходить с ним в кино без того, чтобы он не втянул вас потом в дискуссию об абстрактном мышлении, Аристотеле, вселенной, духовных контактах и долге кинематографии как формы искусства по отношению к обществу. Девушки, которых он приглашал в театр, должны были дожидаться первого антракта, чтобы узнать от него, хорошую или плохую пьесу они смотрят, и тогда уже им все становилось ясно. Это был воинствующий идеалист, объявивший крестовый поход против расового фанатизма, но стоило ему столкнуться с расистами лицом к лицу — и он чуть не падал в обморок.
О литературе он знал все, за исключением того, как получать от нее удовольствие. Йоссариан старался помочь ему. Лейтенант Шейскопф рвал на себе волосы и скрежетал зубами. Его резиновые щеки содрогались от возмущения.
Лейтенанта мучило, что кадеты вверенной ему учебной эскадрильи отличались крайне низким боевым духом и маршировали самым гнусным образом на парадах, которые устраивались каждое воскресенье после обеда. Боевой дух кадетов был низок оттого, что они не желали маршировать на парадах каждое воскресенье после обеда, и еще оттого, что лейтенант Шейскопф сам назначал командиров из числа кадетов, вместо того чтобы позволить им самим выбирать, кого им хочется. Лейтенант Шейскопф был выпускником училища по подготовке офицеров резерва. У него было плохое зрение и к тому же хронический гайморит, что делало для него войну особенно привлекательной, поскольку ему не угрожала опасность отправиться на заокеанский театр военных действий.
Самое лучшее, что было у лейтенанта Шейскопфа, — это его жена; самое лучшее, что было у жены, — это ее подружка, по имени Дори Дуз, которая грешила при всяком удобном и даже неудобном случае. Она одалживала супруге лейтенанта Шейскопфа на субботу и воскресенье форму женского вспомогательного корпуса, которую та снимала по желанию любого кадета из эскадрильи мужа. Дори Дуз, шустренькая потаскушка с зелеными глазами и копной золотистых волос, предавалась своему любимому занятию в ангарах, телефонных будках, на сторожевых вышках и в автофургонах. Она была бесстыжая, стройная, напористая.
Она испробовала все, что могла, и жаждала испробовать все оставшееся. Она растлевала кадетов дюжинами. Йоссариан любил ее. Она же считала Йоссариана красивым — и только.
Йоссариан сильно любил Лори Дуз, но не мог удержаться, чтобы раз в неделю не броситься со всей страстью в объятия жены лейтенанта Шейскопфа. Это была его месть лейтенанту Шейскопфу за то, что тот преследовал Клевинджера. Это была полненькая, розовенькая, томная молодая дама, которая читала умные книги и постоянно убеждала Йоссариана не произносить звук «р» на мещанский лад. Они никогда не ложилась в постель без книги.
Она наскучила Йоссариану, но он любил ее. Хотя она была чертовски сильна в математике, каковую постигла в Вартонской школе деловых операций, тем ее менее каждый месяц, считая до двадцати восьми, она сбивалась со счета и впадала в панику. Лейтенанта Шейскопфа больше всего на свете занимало, как выйти на первое место по строевой подготовке и как подвести Клевинджера под дисциплинарную комиссию, обвинив его в заговоре против офицеров, назначенных Шейскопфом из кадетов. Клевинджер был баламутом и к тому же умничал; он был человеком мыслящим, а лейтенант Шейскопф давно заметил, что люди мыслящие — как правило, продувные бестии.
Такие люди опасны. Дело против Клевинджера то начинали, то прекращали. Обвинить Клевинджера даже в малейшем пренебрежения к парадам было невозможно, поскольку Клевинджер относился к парадам почти столь же ревностно, как сам лейтенант Шейскопф. Каждое утро по воскресеньям кадеты спозаранок выходили из казармы и, толкаясь, строились в шеренги по двенадцать человек.
Когда достаточное число кадетов падало в обморок, командование училища считало, что дело сделано и день не прошел даром. На краю плаца стояли рядами санитарные машины и солдаты с носилками и переносными радиостанциями. На крышах санитарных машин торчали наблюдатели с биноклями. Долговязый писарь вел счет.
Общее наблюдение за этой фазой операции осуществлял офицер медицинской службы — большой дока по части таких подсчетов. К нему поступали донесения о частоте пульса у потерявших сознание, и он проверял цифры, сообщаемые ему долговязым писарем. Как только санитарные машины до потолка заполнялись потерявшими сознание кадетами, офицер медицинской службы давал сигнал военному оркестру об окончании парада. Дирижер взмахивал палочкой, гремел оркестр, эскадрильи одна за другой маршировали по полю, производили неуклюжий поворот и шагали через весь плац назад к казармам.
Когда эскадрильи проходили мимо трибуны, где среди прочих офицеров стоял тучный полковник с большими пышными усами, каждая эскадрилья получала оценку за строевую подготовку. Лучшая эскадрилья в каждом полку награждалась желтым вымпелом на древке. Этот вымпел не представлял ровно никакой ценности. Йоссариану идея награждения вымпелами представлялась абсурдной.
За этим не следовало ни денег, ни чинов. Подобно олимпийским медалям и теннисным кубкам, эти вымпелы означали лишь то, что их обладатель совершил абсолютно бесполезный для человечества поступок с большим блеском и мастерством, чем его соперники. В равной степени абсурдными представлялись и сами парады. Йоссариан ненавидел парады.
Очень уж воинственно они выглядели. Он ненавидел звук парадов, зрелище парадов, ненавидел топать в гуще толпы. Он злился на то, что его заставляют участвовать в парадах и каждое воскресенье маяться на изнурительной жаре. Теперь ему приходилось хуже, чем в ту пору, когда он был простым солдатом: теперь уже было ясно, что война не кончится раньше, чем учеба.
Казалось совершенно непостижимым, что война может продлиться так долго, ибо бог, как опять же постоянно вдалбливали Йоссариану, мог исполнить все, что захочет.
Обстоятельства, смягчающие наказание 1. Смягчающими обстоятельствами признаются: а совершение впервые преступления небольшой или средней тяжести вследствие случайного стечения обстоятельств; в ред. Федерального закона от 07.
«Уловка-22»
Вы сможете читать Главу 22 Манхва 모럴리스 (Moralles) (Безнравственный) онлайн совершенно бесплатно в хорошем качестве, на русском и оставить свой отзыв. Аморальные Поступки. Читать мангу Безнравственный (Moralless) онлайн на русском. Ли Шино управляет наркозаведением «Bad Apple» в трущобах. Его мечта – спокойно наслаждаться жизнью «маленького человека», но всё портит проблематичная. Безнравственный манхва 22. Герой для злодейки манхва.
Безнравственная ночь - 22 Глава
Moralless (Безнравственный). Читать онлайн Безнравственный — Ли Шино управляет наркозаведением «Bad Apple» в трущобах. Его мечта – спокойно наслаждаться жизнью «маленького человека», но всё портит проблематичная течка, которая возникает у него с определённой пе. 12 pm EST TIME) Seo Jimin lives by three rules, and a significant lesson from her parents, never get too close to anyone. She loves her independence, avoiding long-term connections. It’s all about the enjoyment without the. Chapter 22. One of them is a good-for-nothing young master who was driven out of his home with nothing but the clothes on his back. The other is a street thug with a dark childh. Нравственные и безнравственные качества человека. Безнравственность это определение.
Desharow Merman
Во всяком случае, снимки никогда не получались. Однако самым удивительным было то, что в мирное время Заморыш Джо действительно работал фоторепортером в «Лайфе». Он выполнил шесть норм боевых вылетов. Заморыш Джо выполнил первую норму, когда требовалось всего двадцать пять вылетов, чтобы начать собирать вещички, писать домой жизнерадостные письма и добродушно допекать сержанта Таусера вопросом, не пришел ли приказ об отправке домой, в Штаты. В ожидании этого радостного известия он проводил каждый день, околачиваясь возле палатки оперативного отдела, громко отпускал шуточки по адресу каждого проходившего мимо и, улыбаясь, величал паршивым сукиным сыном сержанта Таусера, когда тот выскакивал из дверей штаба. Заморыш Джо налетал свои первые двадцать пять заданий в ту неделю, когда шли бои за плацдарм для высадки в Салерно и когда Йоссариана уложили в госпиталь с триппером, который он подцепил в кустах во время бреющего полета над одной дамой из женского вспомогательного корпуса в Маракеше, куда его посылали за боеприпасами. Йоссариан изо всех сил старался догнать Заморыша Джо, и это ему почти удалось — он сделал шесть боевых вылетов за шесть дней, но в день его двадцать третьего вылета в район Ареццо, когда Йоссариану оставалась самая малость до отправки домой, убили полковника Неверса. А на следующий день появился полковник Кэткарт, в новеньком мундире, сияющий и самодовольный, и отметил свое вступление в должность тем, что увеличил количество обязательных боевых вылетов с двадцати пяти до тридцати. Заморыш Джо распаковал свои чемоданы и написал домой новое письмо, но уже не такое жизнерадостное, как предыдущее.
Он перестал добродушно допекать сержанта Таусера. Он начал его ненавидеть лютой ненавистью, хотя и знал, что сержант ни в чем не виноват: ни в том, что прибыл полковник Кэткарт; ни в том, что задержали приказ об отправке Джо домой. Заморыш Джо не мог больше выдержать напряженного ожидания и, едва закончив очередной цикл боевых заданий, впадал а состояние полного душевного расстройства. Всякий раз, когда его снимали с боевых вылетов, он устраивал выпивку для узкого круга друзей. Четыре дня в неделю он летал на связном самолете по тыловым базам и попутно закупал виски «Бурбон». За сим следовали щедрые возлияния. Заморыш хохотал, пел, метался и орал в пьяном экстазе, пока хватало сил, и наконец мирно погружался в дремоту. Йоссариан, Нейтли и Данбэр укладывали его в постель, и тут он начинал визжать во сне.
Утром Заморыш Джо выходил из палатки измученный, перепуганный, истерзанный чувством собственной вины, — не человек, а изъеденная оболочка человека. Кошмары посещали Заморыша Джо с потрясающей регулярностью каждую ночь после того, как он, выполнив норму боевых вылетов, перестал летать на задания. Он все ждал приказа об отправке домой, а приказ так и не приходил, и это было для него слишком мучительным испытанием. Впечатлительных людей в эскадрилье, таких, как Доббс и капитан Флюм, жуткие вопли Заморыша Джо настолько выводили из себя, что они тоже начинали вопить в своих палатках. Подполковник Корн принял решительные меры по пресечению нездоровых тенденций в эскадрилье майора Майора. Он приказал, чтобы Заморыш Джо четыре раза в неделю летал на связном самолете, что освобождало эскадрилью от его присутствия на четыре ночи, и эта мера, как и все меры подполковника Корна, оказалась целительной. Стоило полковнику Кэткарту увеличить число боевых полетов и возвратить Заморыша Джо в строй, кошмары прекращались и Заморыш Джо с улыбкой облегчения возвращался в состояние нормального повседневного страха. Йоссариан читал лицо Заморыша Джо так же ясно, как аршинный заголовок в газете.
Если Заморыш Джо выглядел хорошо, это было плохо, а если он выглядел плохо, это было хорошо. Ненормальная реакция Заморыша Джо озадачивала всех, кроме самого Джо, который упрямо отрицал все. Я не больной. Йоссариану показалось, что он понял его. Внезапно во всем этом появился смысл. В самом деле, почему бы и не каждую ночь? Изливать каждую ночь в крике свою душевную боль — право же, это не лишено смысла. Во всяком случае, в этом больше смысла, чем в поведении Эпплби, который в тупой приверженности уставам заставил Крафта приказать Йоссариану, чтобы тот перед полетом за океан принял таблетки атабрина.
Это случилось после того, как Йоссариан и Эпплби перестали разговаривать друг с другом. И по сравнению с Крафтом Заморыш Джо тоже оказался умнее: Крафт канул в небытие под Феррарой; он погиб при взрыве одного из двигателей, после того как Йоссариан вторично повел на цель свое звено из шести машин. А ведь сам полковник Кэткарт, которого никто не тянул за язык, дал слово, что его люди в ближайшие двадцать четыре часа разбомбят мост. Крафт был тощий, безобидный малый из Пенсильвании, но его убили, и кровоточащей головешкой, запрятанной в чудовищную кучу металла, он упал на землю вместе с машиной, потерявшей крыло. Он упал в районе Феррары на седьмой день недели, когда господь бог отдыхает. А Макуотт тем временем развернул машину, и Йоссариан вторично повел ее на цель, потому что Аарфи ошибся в расчетах и Йоссариан не смог сбросить бомбы с первого захода. И они полетели обратно, в то время как машины других звеньев разворачивались вдалеке в полной безопасности, так что теперь каждое изрыгающее смерть орудие дивизии Германа Геринга осыпало снарядами только их самолеты. Полковник Кэткарт был человек мужественный и без малейших колебаний сам вызывался посылать своих людей на бомбардировку любых целей.
Ни один объект не был слишком опасен для его полка, так же, как Эпплби был под силу любой удар в настольном теннисе. Эпплби был хороший летчик, а в настольный теннис играл, как бог. Мушки в глазах не мешали ему выигрывать очко за очком. Двадцать одна подача — все, что ему было нужно, чтобы повергнуть противника в прах. Его успехи в настольном теннисе стали легендой. Он выигрывал все встречи подряд, пока однажды вечером Орр, нахлебавшись джину с лимонным соком, не трахнул Эпплби по лбу ракеткой за то, что тот выиграл пять очков с первых пяти подач Орра. Орр швырнул ракетку в Эпплби, а затем вскочил на стол и мощным прыжком сиганул с другого конца стола, угодив обеими подошвами прямо в физиономию Эпплби. И началась заваруха!
Эпплби потребовалась добрая минута, чтобы сбросить с себя Орра, который молотил его руками и ногами. Когда Эпплби удалось встать на ноги, Орр ухватил его одной рукой за рубашку, а другой размахнулся, намереваясь вышибить из него дух, но в этот момент вмешался Йоссариан и оттащил Орра. Не уступая Йоссариану ни ростом, ни бицепсами, Эпплби двинул его со страшной силой, отчего Вождь Белый Овес почувствовал необычайный прилив радостного возбуждения и, обернувшись, хватил полковника Модэса по ноcy. Этим он доставил тестю полковника, генералу Дриддлу такое душевное удовлетворение, что генерал приказал Вождю Белый Овес отправиться в палатку к доктору Дейнике и оставаться там под постоянным наблюдением врача для поддержания отличной спортивной формы, чтобы Вождь мог двинуть по носу полковника Модэса в любую минуту, когда это потребуется генералу Дридлу. Иногда генерал Дридл специально приезжал из штаба авиабригады с полковником Модэсом и своей медсестрой полюбоваться, как Вождь Белый Овес дает по носу его зятю. Вождь Белый Овес с большим удовольствием жил бы не у доктора Дейники, а в трейлере, который он делил раньше с капитаном Флюмом, молчаливым, усталым офицером службы общественной информации. По вечерам капитан Флюм чаще всего проявлял пленки и печатал фотографии, сделанные днем, чтобы разослать их потом вместе с информационными бюллетенями. Капитан Флюм засиживался допоздна в своей фотолаборатории, а затем укладывался на койку и изо всех сил старался не заснуть.
На шею он вешал счастливый талисман — кроличьи лапки — и скрещивал указательный и средний пальцы. Oн смертельно боялся Вождя Белый Овес. Капитана Флюма преследовала мысль, что однажды ночью, когда он будет спать крепким сном Вождь Белый Овес подкрадется на цыпочках и перережет ему горло от уха до уха. Эту идею подал капитану Флюму сам Вождь Белый Овес: однажды, когда Флюм засыпал, тот действительно подкрался на цыпочках и зловеще прошипел, что в одну прекрасную ночь, когда Флюм будет крепко спать, он перережет ему горло от уха до уха. Капитан Флюм похолодел — на него в упор были нацелены пьяные зрачки Вождя Белый Овес. Зрачки мерцали. Каждую ночь после этого капитан Флюм заставлял себя бодрствовать как можно дольше. Этому способствовали кошмары, мучившие Заморыша Джо.
Напряженно прислушиваясь к еженощным завываниям Заморыша Джо, капитан Флюм возненавидел его и стал мечтать о том, чтобы Вождь Белый Овес подкрался однажды ночью на цыпочках к койке Джо и перерезал тому горло от уха до уха. На самом же деле капитан Флюм большинство ночей дрыхнул без задних ног, и ему только снилось, что он бодрствует. Эти сны о том, что он будто бы не спит, были настолько убедительны, что он просыпался каждое утро в полном изнеможении и тут же засыпал снова. Вождь Белый Овес начал проникаться любовью к капитану Флюму за его удивительные превращения. Вечером капитан Флюм укладывался в постель жизнерадостным гуманистом, а утром просыпался мрачным мизантропом, и Вождь Белый Овес гордился этим новым капитаном Флюмом как творением рук своих. Он вовсе и не помышлял о том, чтобы перерезать капитану Флюму горло от уха до уха. Когда он грозился сделать это, или умереть от воспаления легких, или вызвать доктора Деннику на индейскую борьбу, или стукнуть полковника Модэса по носу, он просто шутил на свой манер. Тогда бы вся эскадрилья, за исключением капитана Флюма, могла спокойно спать по ночам.
И командир эскадрильи майор Майор тоже не мог попасть в их число. Майор понял это, когда узнал, что назначен командиром эскадрильи. Эту новость объявил полковник Кэткарт, примчавшись в своем прыгающем козлом джипе на следующий день после того, как над Перуджей был убит майор Дулут. Полковник Кэткарт со скрежетом затормозил свой джип в нескольких дюймах от края железнодорожной выемки. По другую сторону выемки находилась покатая баскетбольная площадка, где майор Майор бегал с мячом в компании офицеров и рядовых, с которыми почти успел подружиться. Это ничего не значит. Это значит лишь то, что Вы — новый командир эскадрильи. Круто развернув машину и отбросив бешено крутящимися колесами струю мелкого гравия в лицо майору Майору, полковник Кэткарт укатил так же внезапно, как приехал.
От услышанной новости майор Майор окаменел. Он стоял разинув рот, безмолвный, неуклюжий, с потертым баскетбольным мячом в худых руках. А между тем семена зла, за один миг посеянные полковником Кэткартом, уже пустили корни в душах солдат, только что дружески игравших в баскетбол с майором Майором… Подобно всем прочим офицерам штаба авиаполка, за исключением майора Дэнби, полковник Кэткарт был преисполнен демократического духа: он верил, что все люди рождены равными, и потому с равным усердием помыкал всеми подчиненными. Тем не менее он верил в своих людей. По его словам, они по крайней мере на десять боевых заданий были лучше, чем летчики любой другой части, а те, кто считал иначе, могли убираться ко всем чертям. Йоссариан просиял. У меня сорок восемь. Когда Заморыш Джо доставил Йоссариана обратно на Пьяносу, тот снова обратился за разъяснением к доктору Дейнтое.
Заморыш Джо громко, с облегчением вздохнул и расплылся в улыбке. Йоссариан схватил Заморыша Джо за глотку и заставил его лететь обратно к Уинтергрину. С каких это пор ты на их стороне? Йоссариан растерянно захлопал глазами. Полковник Кэткарт снова обвел его вокруг пальца. Макуотт Обычно пилотом Йоссариана был Макуотт. Йоссариан считал его самым ненормальным летчиком во всей эскадрилье, потому что Макуотт был полностью в своем уме и тем не менее охотно участвовал в военных действиях. Этот коротконогий, широкоплечий, улыбчивый парень постоянно насвистывал веселые эстрадные мотивчики.
Играя в покер, или в очко, он громко щелкал картами по столу и этим доводил Заморыша Джо до истерики. Ведь ты щелкаешь нарочно, только потому, что меня это бесит! Тогда Йоссариан клал ему руку на плечо и заставлял угомониться. Проклятый сукин сын! Макуотт виновато морщил прямой веснушчатый нос и клялся, что больше никогда не будет щелкать картами, но постоянно забывал и снова щелкал. Милоу обнаружил ее у хихикающего воришки и уговорил его отдать добычу обмен на финики, взятые в долг у Йоссариана. Похититель оказался сластеной и на сделку согласился. Впрочем, фиников он так и не получил.
Милоу произвел на Макуотта глубокое впечатление. Он поражал всех, особенно своего помощника по офицерской столовой капрала Снарка, тем, что закупал яйца по семь центов за штуку, а продавал их по пять центов. Однако впечатление, которое произвел на Макуотта Милоу, не шло ни в какое сравнение с тем впечатлением, которое произвела на Милоу записка доктора Дейники, касавшаяся Йоссариана. Капрал был интеллигентом и снобом. Пока вы находились в госпитале, его назначили начальником офицерской столовой. Милоу разволновался не на шутку. Йоссариан не понимал еще и другого: зачем Милоу придирается к записке доктора Дейники, в которой все сказано с предельной ясностью: «Отпускайте Йоссариану любые сухофрукты и фруктовые соки, какие он пожелает. Он говорит, что у него больная печень».
Милоу был похож на безутешную вдову, когда шел через все расположение эскадрильи, сопровождая в последний путь картонную коробку с потерянными для него продуктами. Милоу пришел в палатку Йоссариана специально для того, чтобы еще раз прочесть записку доктора Дейники. Но почему в записке не говорится, что вы обязаны все это съесть сами? У меня же печень не в порядке. Теперь вам ясно? Но я все же не совсем понимаю. Пусть уж это будет моей заботой. У меня, видите ли, собственно говоря, нет никакого заболевания печени.
У меня только симптомы этого заболевания. Вот почему я никогда не ем никаких фруктов. Милоу испустил протяжный скорбный вопль и отпрянул от Йоссариана. Лицо его посерело и покрылось испариной. Дрожа всем телом, он рассеянно подергал усы. Данбэр может есть любые фрукты в любом количестве, и от этого ему нисколько не становится лучше. Я оставляю коробку прямо здесь, открытой. Всякий, кто хочет, может подойти и взять.
Аарфи захаживает сюда за черносливом, потому что, как он говорит, в столовой чернослива не допросишься. Когда у вас будет время, поинтересуйтесь этим вопросом, потому что мне не доставляет удовольствия видеть, как Аарфи околачивается у моей палатки. Ну а когда запас кончается, я прошу капрала Снарка снова пополнить коробку. Нейтли, когда отправляется в Рим, тоже прихватывает с собой фруктов. Он там влюблен в одну шлюху, которая нисколько не интересуется им. У этой красотки целая орава подружек, они постоянно крутятся вокруг Нейтли, и он им всегда привозит фрукты. Милоу нахмурился. Если учесть, что положение с продовольствием тяжелое, я полагаю, эти люди весьма рады таким подаркам.
Милоу заметно оживился.
Заданный фарисеями вопрос поставил Иисуса перед настоящей дилеммой. Сказал бы Он, что по закону непозволительно платить этот налог кесарю, фарисеи быстренько довели бы это до сведения римлян, представили бы Его в глазах римских властей как бунтаря, и за этим неминуемо последовал бы арест.
Сказал бы Он, что позволительно платить кесарю этот налог, дискредитировало бы Его в глазах народа. Иудеи были против этого налога, не только как все налогоплательщики, еще более они ненавидели его из религиозных соображений. Единственным Царем для иудея был Бог; Израиль был теократией; платить налог земному царю — значит признать полноправной его царскую власть и, тем самым, оскорбить Бога.
Более фанатически настроенные иудеи утверждали, что платить налог чужеземному царю всегда является нарушением закона. И потому задававшие вопросы полагали, что любой ответ Иисуса доставит Ему большие неприятности. Серьезность этого шага подчеркивает еще и тот факт, что против Него объединились фарисеи с иродианами, потому что обычно эти две партии резко выступали друг против друга.
Фарисеи были крайне ортодоксальны, и считали уплату налога чужеземному царю посягательством на небесные права Бога. Иродиане были представителями партии Ирода, царя Галилеи, который был обязан своей властью римлянам и тесно сотрудничал с ними. Фарисеи и иродиане действительно представляли собой странную компанию; на момент они забыли о своих разногласиях в общей ненависти к Иисусу и в общем желании устранить Его.
Всякий человек, пытающийся настаивать на своем, будет ненавидеть Иисуса. Вопрос об уплате налога представлял собой непросто исторический интерес. Матфей писал свое Евангелие между 80 и 90 годами.
Пока он стоял, каждый иудей платил пол-сикля храмового налога; после разрушения Храма римское правительство распорядилось, чтобы этот налог платили храму Юпитера Капитолийского в Риме. Совершенно ясно, как трудно было иудею переварить такое предписание. Вопрос налога представлял собой трудный аспект в учении Иисуса, и он был еще острым и в эпоху ранней Церкви.
Иисус попросил принести и показать Ему динарий, на котором была вычеканена голова императора. В древности монета была знаком царской власти. Когда царь восходил на престол, он начинал чеканить свою монету; даже претендент на престол начинал чеканить свою монету в подтверждении реальности своего царского достоинства.
Монета считалась собственностью царя, изображение которого было на ней выбито. Иисус спросил фарисеев и иродиан, чье изображение выбито на монете и услышал в ответ, что это изображение кесаря. Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу».
В Своей Божественной премудрости Иисус никогда не устанавливал законов и норм; вот почему Его учение не связано ни с каким временем и никогда не стареет. Иисус всегда излагает принципы; это одна из великих и важных истин Его учения. У каждого христианина двойное гражданство.
Он является гражданином страны, в которой живет. Он обязан ей многим: защитой от беззакония и произвола людей, которую может предоставить лишь правительство, а также всеми общественными услугами. Лишь немногие люди могут позволить себе собственную систему электричества, канализации или водоснабжения.
Это общественные услуги. В благоустроенном государстве граждане обязаны государству даже большим: образованием, медицинским обслуживанием, обеспечением по безработице и по старости. А это возлагает на них целый ряд обязательств.
Поскольку христианин честный человек, он должен быть достойным гражданином; быть плохим гражданином — значит плохим христианином. Неисчислимые бедствия могут постигнуть страну или промышленность страны, если честные люди откажутся принимать участие в управлении и предоставят все эгоистам, карьеристам фанатикам. Христианин имеет обязанности по отношению к государству, потому что пользуется привилегиями общества, которые дает ему правительство.
Но христианин является также гражданином Царства Небесного. В вопросах религии и принципиальных вопросах христианин несет ответственность перед Богом. Вполне может быть, что между двумя ответственностями не возникнут конфликты и противоречия.
Но если христианин убежден в том, что Бог хочет, чтобы что-то было сделано, то это должно быть сделано. Или, если он, наоборот, убежден в том, что что-то не отвечает воле Божьей, он должен отказаться и не принимать в этом никакого участия. Но настоящий христианин, — и это та непреходящая истина, которую излагает здесь Иисус, — одновременно является хорошим гражданином своей страны и хорошим гражданином Царствия Божия.
Он не нарушает своих обязательств ни перед Богом, ни по отношению к человеку. Он должен, как выразился Петр, «Бога бояться, царя чтить» 1Пет 2:17. Саддукеев было немного, но это был богатый правящий класс — аристократы.
Первосвященники, например, были саддукеями. В политике они были готовыми сотрудничать с римским правительством, если они могли за это сохранить свои привилегии. Они были вполне готовы принять греческие идеи и греческую философию.
В своей иудейской вере они были традиционалистами. Они отказывались принимать неписаный закон и закон книжников, которые имели огромное значение для фарисеев. Они шли дальше; они считали обязательной только одну часть Священного Писания — Пятикнижие Моисеево, первые пять книг Ветхого Завета.
Они вообще не признавали пророков и поэтические книги Писания. Особенно расходились они с фарисеями в том, что совершенно отрицали загробную жизнь, на чем, в свою очередь, настаивали фарисеи. Фарисеи даже заявляли, что всякий, отрицающий воскресение, отлучен от Бога.
Саддукеи утверждали, что из Пятикнижия Моисеева нельзя сделать вывода о существовании загробной жизни. Фарисеи в свою очередь заявляли, что такой вывод сделать можно, и нам было бы интересно рассмотреть их доводы. Они приводили Числ.
Это неизменная установка на все времена; глагол стоит в настоящем времени, следовательно, Аарон все еще жив! Они приводили также Втор 31:16: «Станет народ сей... Помимо цитат из Пятикнижия они приводили Ис 26:19: «Оживут мертвецы Твои».
Нельзя сказать, чтобы хоть одна из цитат фарисеев была действительно убедительной и из Пятикнижия никто из них не приводил веского аргумента в пользу воскресения мертвых. Фарисеи очень определенно высказывались в пользу воскресения тела. Они обсуждали маловразумительные вопросы: воскреснет человек одетым или нагим?
Если он воскреснет одетым, то будет ли это одежда, в которой он умер или иная одежда? Они приводили 1Цар 28:14, о том, как эндорская волшебница вызывает по требованию Саула дух Самуила в доказательство того, что и после смерти люди сохраняют свою земную внешность. Они даже утверждали, что люди воскресают с теми же физическими недостатками, с которыми и от которых они умерли — ведь иначе они не были бы теми же людьми и личностями!
Все иудеи воскреснут в Святой Земле; и потому фарисеи говорили, что под землей существуют полости и трещины и, если иудей захоронен в чужой стране, тело его покатится по этим пещерам и трещинам, пока не достигнет родины. Фарисеи придавали первостепенное значение учению о телесном воскресении человека; саддукеи совершенно отрицали его.
Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего; и так истреби зло из среды себя.
Если же кто в поле встретится с отроковицею обрученною и, схватив ее, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею, а отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его; ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обрученная кричала, но некому было спасти ее. Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит ее и ляжет с нею, и застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят [сиклей] серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею. Никто не должен брать жены отца своего и открывать край одежды отца своего.
Ваш браузер не поддерживает воспроизведение аудио Глава:.
Если будешь строить новый дом, то сделай перила около кровли твоей, чтобы не навести тебе крови на дом твой, когда кто-нибудь упадёт с него. Не засевай виноградника своего двумя родами семян, чтобы не сделать тебе заклятым сбора семян, которые ты посеешь вместе с плодами виноградника своего. Не паши на воле и осле вместе.
Не надевай одежды, сделанной из разных веществ, из шерсти и льна вместе. Сделай себе кисточки на четырёх углах покрывала твоего, которым ты покрываешься. Если кто возьмёт жену, и войдёт к ней, и возненавидит её, и будет возводить на неё порочные дела, и пустит о ней худую молву, и скажет: «я взял сию жену, и вошёл к ней, и не нашёл у неё девства», то отец отроковицы и мать её пусть возьмут и вынесут признаки девства отроковицы к старейшинам города, к воротам; и отец отроковицы скажет старейшинам: дочь мою я отдал в жену сему человеку, и ныне он возненавидел её, и вот, он взводит на неё порочные дела, говоря: «я не нашёл у дочери твоей девства»; но вот признаки девства дочери моей.
В тюменском селе Абатском объявили экстренную эвакуацию из-за паводка
Комментарии к главе 22. Комментарии "Глава 22". Подписаться. Уведомить о. Глава мониторинговой миссии ООН по правам человека на Украине Матильда Богнер заявила, что организация задокументировала казнь до 25 российских пленных со стороны военнослужащих ВСУ, передает AFP. Безнравственный манхва 22. Герой для злодейки манхва. Джозеф Хеллер со своим первым романом «Уловка-22» — «Catch-22» (в более позднем переводе Андрея Кистяковского — «Поправка-22») буквально ворвался в американскую литературу послевоенных лет. Безнравственная ночь. Глава 02. «Я обязан хорошо выполнить свои обязанности этой ночью. Так что все, что тебе нужно сделать, это отдаться мне». Ынсол, который бродил по.
Безнравственная ночь - 22 Глава
Человек не может продолжать жить той жизнью, которой он жил до того, как он встретил Иисуса Христа. Он должен быть облечен новой чистотой, новой святостью и новой добродетелью. Дверь открыта, но она открыта не для того, чтобы пришедший грешник оставался грешником, а для того, чтобы грешник пришел, и стал святым. А второй урок заключается в том, что манера, по которой человек приходит куда-нибудь, показывает с каким настроением он приходит. Отправляясь в гости к друзьям, мы одеваем не ту одежду, которую носили на судоверфи или в огороде. Мы хорошо знаем, что для друга одежда не имеет значения, и мы вовсе не намерены устраивать спектакль. Дело просто в том, что из уважения нужно прийти к другу в чистом виде. Сам факт того, что мы готовимся пойти туда, показывает наше внешнее расположение и наше уважение к другу. Также обстоит дело и с домом Божьим.
Эта притча не имеет никакого отношения к одежде, в которой мы ходим в церковь, а это имеет отношение к настроению ума, в котором мы ходим туда. Подлинно, хождение в церковь не должно быть демонстрацией моды. Но есть одеяния ума, сердца и души — одеяние ожидания, чаяния, одеяние покорного раскаяния, одеяние веры, одеяние благоговения. Вот одеяния, без которых мы не должны приближаться к Богу. Слишком часто мы идем в дом Божий вообще без всякой подготовки; если бы каждый человек в нашей общине приходил в церковь подготовленным к богослужению, после короткой молитвы, немного подумав, кратко проанализировав себя, вот тогда богослужение было бы воистину богослужением, через которое в душе, в церкви и в земных делах свершается нечто лучшее. Он рассказал три притчи, в которых совершенно ясно указывал на ортодоксальных иудейских лидеров. А теперь мы видим, что иудейские руководители начинают контратаку, задавая Иисусу тщательно обдуманные вопросы. Они задают эти вопросы публично, когда толпа наблюдает и слушает, чтобы принудить Иисуса дискредитировать Себя Своими словами в присутствии всего народа.
Надо учесть, что Палестина была оккупированной страной и иудеи были подданными Римской империи. Вот он, хитро сформулированный вопрос фарисеев: «Позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Первый из них — поземельный налог. Этот налог уплачивался частично натурой, а частично деньгами. Здесь дело касалось именно персонального налога. Заданный фарисеями вопрос поставил Иисуса перед настоящей дилеммой. Сказал бы Он, что по закону непозволительно платить этот налог кесарю, фарисеи быстренько довели бы это до сведения римлян, представили бы Его в глазах римских властей как бунтаря, и за этим неминуемо последовал бы арест. Сказал бы Он, что позволительно платить кесарю этот налог, дискредитировало бы Его в глазах народа.
Иудеи были против этого налога, не только как все налогоплательщики, еще более они ненавидели его из религиозных соображений. Единственным Царем для иудея был Бог; Израиль был теократией; платить налог земному царю — значит признать полноправной его царскую власть и, тем самым, оскорбить Бога. Более фанатически настроенные иудеи утверждали, что платить налог чужеземному царю всегда является нарушением закона. И потому задававшие вопросы полагали, что любой ответ Иисуса доставит Ему большие неприятности. Серьезность этого шага подчеркивает еще и тот факт, что против Него объединились фарисеи с иродианами, потому что обычно эти две партии резко выступали друг против друга. Фарисеи были крайне ортодоксальны, и считали уплату налога чужеземному царю посягательством на небесные права Бога. Иродиане были представителями партии Ирода, царя Галилеи, который был обязан своей властью римлянам и тесно сотрудничал с ними. Фарисеи и иродиане действительно представляли собой странную компанию; на момент они забыли о своих разногласиях в общей ненависти к Иисусу и в общем желании устранить Его.
Всякий человек, пытающийся настаивать на своем, будет ненавидеть Иисуса. Вопрос об уплате налога представлял собой непросто исторический интерес. Матфей писал свое Евангелие между 80 и 90 годами. Пока он стоял, каждый иудей платил пол-сикля храмового налога; после разрушения Храма римское правительство распорядилось, чтобы этот налог платили храму Юпитера Капитолийского в Риме. Совершенно ясно, как трудно было иудею переварить такое предписание. Вопрос налога представлял собой трудный аспект в учении Иисуса, и он был еще острым и в эпоху ранней Церкви. Иисус попросил принести и показать Ему динарий, на котором была вычеканена голова императора. В древности монета была знаком царской власти.
Когда царь восходил на престол, он начинал чеканить свою монету; даже претендент на престол начинал чеканить свою монету в подтверждении реальности своего царского достоинства. Монета считалась собственностью царя, изображение которого было на ней выбито. Иисус спросил фарисеев и иродиан, чье изображение выбито на монете и услышал в ответ, что это изображение кесаря. Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». В Своей Божественной премудрости Иисус никогда не устанавливал законов и норм; вот почему Его учение не связано ни с каким временем и никогда не стареет. Иисус всегда излагает принципы; это одна из великих и важных истин Его учения. У каждого христианина двойное гражданство. Он является гражданином страны, в которой живет.
Он обязан ей многим: защитой от беззакония и произвола людей, которую может предоставить лишь правительство, а также всеми общественными услугами. Лишь немногие люди могут позволить себе собственную систему электричества, канализации или водоснабжения. Это общественные услуги. В благоустроенном государстве граждане обязаны государству даже большим: образованием, медицинским обслуживанием, обеспечением по безработице и по старости. А это возлагает на них целый ряд обязательств. Поскольку христианин честный человек, он должен быть достойным гражданином; быть плохим гражданином — значит плохим христианином. Неисчислимые бедствия могут постигнуть страну или промышленность страны, если честные люди откажутся принимать участие в управлении и предоставят все эгоистам, карьеристам фанатикам. Христианин имеет обязанности по отношению к государству, потому что пользуется привилегиями общества, которые дает ему правительство.
Но христианин является также гражданином Царства Небесного. В вопросах религии и принципиальных вопросах христианин несет ответственность перед Богом. Вполне может быть, что между двумя ответственностями не возникнут конфликты и противоречия. Но если христианин убежден в том, что Бог хочет, чтобы что-то было сделано, то это должно быть сделано. Или, если он, наоборот, убежден в том, что что-то не отвечает воле Божьей, он должен отказаться и не принимать в этом никакого участия. Но настоящий христианин, — и это та непреходящая истина, которую излагает здесь Иисус, — одновременно является хорошим гражданином своей страны и хорошим гражданином Царствия Божия. Он не нарушает своих обязательств ни перед Богом, ни по отношению к человеку. Он должен, как выразился Петр, «Бога бояться, царя чтить» 1Пет 2:17.
Саддукеев было немного, но это был богатый правящий класс — аристократы. Первосвященники, например, были саддукеями.
Тогда старейшины того города пусть возьмут мужа и накажут его, и наложат на него сто сиклей серебра пени и отдадут отцу отроковицы за то, что он пустил худую молву о девице Израильской; она же пусть останется его женою, и он не может развестись с нею во всю жизнь свою. Если же сказанное будет истинно, и не найдётся девства у отроковицы, то отроковицу пусть приведут к дверям дома отца её, и жители города её побьют её камнями до смерти, ибо она сделала срамное дело среди Израиля, блудодействовав в доме отца своего; и так истреби зло из среды себя. Если найден будет кто лежащий с женою замужнею, то должно предать смерти обоих: и мужчину, лежавшего с женщиною, и женщину; и так истреби зло от Израиля.
Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города, и побейте их камнями до смерти: отроковицу за то, что она не кричала в городе, а мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего; и так истреби зло из среды себя. Если же кто в поле встретится с отроковицею обручённою и, схватив её, ляжет с нею, то должно предать смерти только мужчину, лежавшего с нею, а отроковице ничего не делай; на отроковице нет преступления смертного: ибо это то же, как если бы кто восстал на ближнего своего и убил его; ибо он встретился с нею в поле, и хотя отроковица обручённая кричала, но некому было спасти её. Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит её и ляжет с нею, и застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил её; во всю жизнь свою он не может развестись с нею.
Он не отвечает! Помогите бомбардиру! Бомбардиру помогите! Сo мной все в порядке. Все порядке. Помогите ему, помогите ему!
А в хвосте умирал Сноуден. Заморыш Джо У Заморыша Джо на счету было пятьдесят боевых вылетов. Он уже собрал вещички и теперь сидел на чемоданax, дожидаясь, когда его отпустят домой. По ночам его преследовали кошмары, и он издавал жуткие, душераздирающие вопли, которые будили всю эскадрилью, кроме Хьюпла, пятнадцатилетнего второго пилота. Хьюпл скрыл свой возраст, чтобы попасть в армию, и жил вместе со своим любимым котенком в одной палатке с Заморышем Джо. Хьюпл спал чутко, но утверждал, что не слышит воплей Джо. Заморыш Джо был человек больной. Меня поддерживала сильнейшая в мире торговая ассоциация. И посмотрите, что вышло.
Меня просто смех разбирает. Он, видите ли, болен! А каково, интересно, мне? Заморыш Джо был слишком занят собственными горестями, чтобы еще интересоваться самочувствием доктора Дейники. Взять хотя бы шум. Самый легкий шум приводил Джо в ярость, и он орал до хрипоты: на Аарфи — за то, что тот причмокивает, когда сосет свою трубку; на Орра — когда тот паял; на Макуотта — за то, что тот щелкает картами, когда играет в очко или покер; на Доббса за то, что у него лязгают зубы, когда, спотыкаясь, он налетает на все, что лежит или стоит на его пути. Заморыш Джо был просто комком обнаженных нервов. Часы, монотонно тикавшие в тишине палатки, точно молотком, били его по темени. Однажды поздним вечером он раздраженно заявил Хьюплу: — Вот что, малыш, если хочешь жить со мной в одной палатке, тебе придется подчиняться моим правилам.
Изволь каждый вечер заворачивать свои часы в шерстяные носки и класть их на дно ящика для обуви, который стоит вон у той стенки. Хьюпл воинственно выдвинул нижнюю челюсть, давая понять, что уступать не намерен, после чего стал делать то, что от него требовал Джо. Заморыш Джо был издерганным несчастным существом с костлявой, тощей, землистого цвета физиономией. Заморыш Джо жадно ел, грыз ногти, заикался, задыхался, чесался, потел, брызгал слюной и метался с места на место, как безумный, со своим фотоаппаратом, постоянно пытаясь снимать обнаженных девиц. Снимки никогда не получались. Он забывал или вставить пленку в аппарат, или снять крышку с объектива, или ему не хватало света. Большой снимок на большой обложка! Звезда Голливуд! Редкая женщина могла устоять перед таким коварным обольстителем.
Проститутки с готовностью шли ему навстречу. Женщины доконали Заморыша Джо. Его отношение к ним можно было назвать идолопоклонством. В его глазах они были прелестным, умопомрачительным, волшебным инструментом наслаждения — слишком сильного, чтобы его измерить, слишком острого, чтобы вынести, и слишком возвышенного, чтобы о нем мог даже помыслить низкий, недостойный мужчина. Когда перед ним оказывались обнаженные девицы, он никак не мог решить: то ли заключать их в объятия, то ли фотографировать. В результате он не делал ни того, ни другого. Во всяком случае, снимки никогда не получались. Однако самым удивительным было то, что в мирное время Заморыш Джо действительно работал фоторепортером в «Лайфе». Он выполнил шесть норм боевых вылетов.
Заморыш Джо выполнил первую норму, когда требовалось всего двадцать пять вылетов, чтобы начать собирать вещички, писать домой жизнерадостные письма и добродушно допекать сержанта Таусера вопросом, не пришел ли приказ об отправке домой, в Штаты. В ожидании этого радостного известия он проводил каждый день, околачиваясь возле палатки оперативного отдела, громко отпускал шуточки по адресу каждого проходившего мимо и, улыбаясь, величал паршивым сукиным сыном сержанта Таусера, когда тот выскакивал из дверей штаба. Заморыш Джо налетал свои первые двадцать пять заданий в ту неделю, когда шли бои за плацдарм для высадки в Салерно и когда Йоссариана уложили в госпиталь с триппером, который он подцепил в кустах во время бреющего полета над одной дамой из женского вспомогательного корпуса в Маракеше, куда его посылали за боеприпасами. Йоссариан изо всех сил старался догнать Заморыша Джо, и это ему почти удалось — он сделал шесть боевых вылетов за шесть дней, но в день его двадцать третьего вылета в район Ареццо, когда Йоссариану оставалась самая малость до отправки домой, убили полковника Неверса. А на следующий день появился полковник Кэткарт, в новеньком мундире, сияющий и самодовольный, и отметил свое вступление в должность тем, что увеличил количество обязательных боевых вылетов с двадцати пяти до тридцати. Заморыш Джо распаковал свои чемоданы и написал домой новое письмо, но уже не такое жизнерадостное, как предыдущее. Он перестал добродушно допекать сержанта Таусера. Он начал его ненавидеть лютой ненавистью, хотя и знал, что сержант ни в чем не виноват: ни в том, что прибыл полковник Кэткарт; ни в том, что задержали приказ об отправке Джо домой. Заморыш Джо не мог больше выдержать напряженного ожидания и, едва закончив очередной цикл боевых заданий, впадал а состояние полного душевного расстройства.
Всякий раз, когда его снимали с боевых вылетов, он устраивал выпивку для узкого круга друзей. Четыре дня в неделю он летал на связном самолете по тыловым базам и попутно закупал виски «Бурбон». За сим следовали щедрые возлияния. Заморыш хохотал, пел, метался и орал в пьяном экстазе, пока хватало сил, и наконец мирно погружался в дремоту. Йоссариан, Нейтли и Данбэр укладывали его в постель, и тут он начинал визжать во сне. Утром Заморыш Джо выходил из палатки измученный, перепуганный, истерзанный чувством собственной вины, — не человек, а изъеденная оболочка человека. Кошмары посещали Заморыша Джо с потрясающей регулярностью каждую ночь после того, как он, выполнив норму боевых вылетов, перестал летать на задания. Он все ждал приказа об отправке домой, а приказ так и не приходил, и это было для него слишком мучительным испытанием. Впечатлительных людей в эскадрилье, таких, как Доббс и капитан Флюм, жуткие вопли Заморыша Джо настолько выводили из себя, что они тоже начинали вопить в своих палатках.
Подполковник Корн принял решительные меры по пресечению нездоровых тенденций в эскадрилье майора Майора. Он приказал, чтобы Заморыш Джо четыре раза в неделю летал на связном самолете, что освобождало эскадрилью от его присутствия на четыре ночи, и эта мера, как и все меры подполковника Корна, оказалась целительной. Стоило полковнику Кэткарту увеличить число боевых полетов и возвратить Заморыша Джо в строй, кошмары прекращались и Заморыш Джо с улыбкой облегчения возвращался в состояние нормального повседневного страха. Йоссариан читал лицо Заморыша Джо так же ясно, как аршинный заголовок в газете. Если Заморыш Джо выглядел хорошо, это было плохо, а если он выглядел плохо, это было хорошо. Ненормальная реакция Заморыша Джо озадачивала всех, кроме самого Джо, который упрямо отрицал все. Я не больной. Йоссариану показалось, что он понял его. Внезапно во всем этом появился смысл.
В самом деле, почему бы и не каждую ночь? Изливать каждую ночь в крике свою душевную боль — право же, это не лишено смысла. Во всяком случае, в этом больше смысла, чем в поведении Эпплби, который в тупой приверженности уставам заставил Крафта приказать Йоссариану, чтобы тот перед полетом за океан принял таблетки атабрина. Это случилось после того, как Йоссариан и Эпплби перестали разговаривать друг с другом. И по сравнению с Крафтом Заморыш Джо тоже оказался умнее: Крафт канул в небытие под Феррарой; он погиб при взрыве одного из двигателей, после того как Йоссариан вторично повел на цель свое звено из шести машин. А ведь сам полковник Кэткарт, которого никто не тянул за язык, дал слово, что его люди в ближайшие двадцать четыре часа разбомбят мост. Крафт был тощий, безобидный малый из Пенсильвании, но его убили, и кровоточащей головешкой, запрятанной в чудовищную кучу металла, он упал на землю вместе с машиной, потерявшей крыло. Он упал в районе Феррары на седьмой день недели, когда господь бог отдыхает. А Макуотт тем временем развернул машину, и Йоссариан вторично повел ее на цель, потому что Аарфи ошибся в расчетах и Йоссариан не смог сбросить бомбы с первого захода.
И они полетели обратно, в то время как машины других звеньев разворачивались вдалеке в полной безопасности, так что теперь каждое изрыгающее смерть орудие дивизии Германа Геринга осыпало снарядами только их самолеты. Полковник Кэткарт был человек мужественный и без малейших колебаний сам вызывался посылать своих людей на бомбардировку любых целей. Ни один объект не был слишком опасен для его полка, так же, как Эпплби был под силу любой удар в настольном теннисе. Эпплби был хороший летчик, а в настольный теннис играл, как бог. Мушки в глазах не мешали ему выигрывать очко за очком. Двадцать одна подача — все, что ему было нужно, чтобы повергнуть противника в прах. Его успехи в настольном теннисе стали легендой. Он выигрывал все встречи подряд, пока однажды вечером Орр, нахлебавшись джину с лимонным соком, не трахнул Эпплби по лбу ракеткой за то, что тот выиграл пять очков с первых пяти подач Орра. Орр швырнул ракетку в Эпплби, а затем вскочил на стол и мощным прыжком сиганул с другого конца стола, угодив обеими подошвами прямо в физиономию Эпплби.
И началась заваруха! Эпплби потребовалась добрая минута, чтобы сбросить с себя Орра, который молотил его руками и ногами. Когда Эпплби удалось встать на ноги, Орр ухватил его одной рукой за рубашку, а другой размахнулся, намереваясь вышибить из него дух, но в этот момент вмешался Йоссариан и оттащил Орра. Не уступая Йоссариану ни ростом, ни бицепсами, Эпплби двинул его со страшной силой, отчего Вождь Белый Овес почувствовал необычайный прилив радостного возбуждения и, обернувшись, хватил полковника Модэса по ноcy. Этим он доставил тестю полковника, генералу Дриддлу такое душевное удовлетворение, что генерал приказал Вождю Белый Овес отправиться в палатку к доктору Дейнике и оставаться там под постоянным наблюдением врача для поддержания отличной спортивной формы, чтобы Вождь мог двинуть по носу полковника Модэса в любую минуту, когда это потребуется генералу Дридлу. Иногда генерал Дридл специально приезжал из штаба авиабригады с полковником Модэсом и своей медсестрой полюбоваться, как Вождь Белый Овес дает по носу его зятю. Вождь Белый Овес с большим удовольствием жил бы не у доктора Дейники, а в трейлере, который он делил раньше с капитаном Флюмом, молчаливым, усталым офицером службы общественной информации. По вечерам капитан Флюм чаще всего проявлял пленки и печатал фотографии, сделанные днем, чтобы разослать их потом вместе с информационными бюллетенями. Капитан Флюм засиживался допоздна в своей фотолаборатории, а затем укладывался на койку и изо всех сил старался не заснуть.
На шею он вешал счастливый талисман — кроличьи лапки — и скрещивал указательный и средний пальцы. Oн смертельно боялся Вождя Белый Овес. Капитана Флюма преследовала мысль, что однажды ночью, когда он будет спать крепким сном Вождь Белый Овес подкрадется на цыпочках и перережет ему горло от уха до уха. Эту идею подал капитану Флюму сам Вождь Белый Овес: однажды, когда Флюм засыпал, тот действительно подкрался на цыпочках и зловеще прошипел, что в одну прекрасную ночь, когда Флюм будет крепко спать, он перережет ему горло от уха до уха. Капитан Флюм похолодел — на него в упор были нацелены пьяные зрачки Вождя Белый Овес. Зрачки мерцали. Каждую ночь после этого капитан Флюм заставлял себя бодрствовать как можно дольше. Этому способствовали кошмары, мучившие Заморыша Джо. Напряженно прислушиваясь к еженощным завываниям Заморыша Джо, капитан Флюм возненавидел его и стал мечтать о том, чтобы Вождь Белый Овес подкрался однажды ночью на цыпочках к койке Джо и перерезал тому горло от уха до уха.
На самом же деле капитан Флюм большинство ночей дрыхнул без задних ног, и ему только снилось, что он бодрствует. Эти сны о том, что он будто бы не спит, были настолько убедительны, что он просыпался каждое утро в полном изнеможении и тут же засыпал снова. Вождь Белый Овес начал проникаться любовью к капитану Флюму за его удивительные превращения. Вечером капитан Флюм укладывался в постель жизнерадостным гуманистом, а утром просыпался мрачным мизантропом, и Вождь Белый Овес гордился этим новым капитаном Флюмом как творением рук своих. Он вовсе и не помышлял о том, чтобы перерезать капитану Флюму горло от уха до уха. Когда он грозился сделать это, или умереть от воспаления легких, или вызвать доктора Деннику на индейскую борьбу, или стукнуть полковника Модэса по носу, он просто шутил на свой манер. Тогда бы вся эскадрилья, за исключением капитана Флюма, могла спокойно спать по ночам. И командир эскадрильи майор Майор тоже не мог попасть в их число. Майор понял это, когда узнал, что назначен командиром эскадрильи.
Эту новость объявил полковник Кэткарт, примчавшись в своем прыгающем козлом джипе на следующий день после того, как над Перуджей был убит майор Дулут. Полковник Кэткарт со скрежетом затормозил свой джип в нескольких дюймах от края железнодорожной выемки. По другую сторону выемки находилась покатая баскетбольная площадка, где майор Майор бегал с мячом в компании офицеров и рядовых, с которыми почти успел подружиться. Это ничего не значит. Это значит лишь то, что Вы — новый командир эскадрильи. Круто развернув машину и отбросив бешено крутящимися колесами струю мелкого гравия в лицо майору Майору, полковник Кэткарт укатил так же внезапно, как приехал. От услышанной новости майор Майор окаменел. Он стоял разинув рот, безмолвный, неуклюжий, с потертым баскетбольным мячом в худых руках. А между тем семена зла, за один миг посеянные полковником Кэткартом, уже пустили корни в душах солдат, только что дружески игравших в баскетбол с майором Майором… Подобно всем прочим офицерам штаба авиаполка, за исключением майора Дэнби, полковник Кэткарт был преисполнен демократического духа: он верил, что все люди рождены равными, и потому с равным усердием помыкал всеми подчиненными.
Тем не менее он верил в своих людей. По его словам, они по крайней мере на десять боевых заданий были лучше, чем летчики любой другой части, а те, кто считал иначе, могли убираться ко всем чертям. Йоссариан просиял. У меня сорок восемь. Когда Заморыш Джо доставил Йоссариана обратно на Пьяносу, тот снова обратился за разъяснением к доктору Дейнтое. Заморыш Джо громко, с облегчением вздохнул и расплылся в улыбке. Йоссариан схватил Заморыша Джо за глотку и заставил его лететь обратно к Уинтергрину. С каких это пор ты на их стороне? Йоссариан растерянно захлопал глазами.
Полковник Кэткарт снова обвел его вокруг пальца. Макуотт Обычно пилотом Йоссариана был Макуотт. Йоссариан считал его самым ненормальным летчиком во всей эскадрилье, потому что Макуотт был полностью в своем уме и тем не менее охотно участвовал в военных действиях. Этот коротконогий, широкоплечий, улыбчивый парень постоянно насвистывал веселые эстрадные мотивчики. Играя в покер, или в очко, он громко щелкал картами по столу и этим доводил Заморыша Джо до истерики. Ведь ты щелкаешь нарочно, только потому, что меня это бесит!
По словам главы района, резервуарный парк не пострадал. Возгорание удалось оперативно ликвидировать, пострадавших нет. Аргументы и факты 07:30 мск Верховная Рада приняла скандальный закон. Теперь все украинцы должны доложить спецслужбам не только о русской родне, но и вообще о любых знакомых на территории РФ.
За недонесение о наличии связей территории России будут увольнять с работы.
В тюменском селе Абатском объявили экстренную эвакуацию из-за паводка
Комментарии к главе 22. На этом фоне глава ведомства полковник Винников ушел в отпуск с последующим увольнением. «21 глава Втор Второзаконие 22 глава ERV Библейской Лиги 23 глава». Эта история о роскошно-грязной жизни дикого котёнка, страдающего от игр безнравственных таун-боссов.
НЕ НЕНАВИДЬ - Том 1 - Глава 22 "Эпизод 22"
Alternative Name: Desharow Merman, 德萨罗人鱼, DeSaLuoRenYu, 深海先生, MrDeep In order to fulfill his lifelong wish and graduation project of researching. Озвучка манги _ От нерадивого аристократа до усердного гения _ 22 4. Он помолчал, а затем сказал: «Алексей Иванович, в 22 часа!».