Новости юдин григорий последнее

Родился Григорий Юдин в 1983 году на территории Московской области. Жена, образование, статьи, скандалы, выступления, фото, новое, сейчас. Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. Григорий Юдин. Григорий Юдин. О персоне. В настоящее время, по данным министерства, Юдин проживает за пределами России.

Григорий Юдин: Общественное мнение, или Власть цифр

Следы этой системы мы найдём в самых разнообразных сферах российской экономики и на разных её уровнях: от ручки, брошенной Владимиром Путиным Олегу Дерипаске в Пикалёво, и от предложения того же Путина «послать доктора» руководству «Мечела», чтобы «зачистить проблемы» — до объявления, которое бросилось мне в глаза в обычном московском продуктовом магазине. Там на листке бумаги было указано: «вышестоящая организация» и далее шёл адрес и телефон префектуры Центрального административного органа. Таким образом, продуктовый супермаркет, частное предприятие, оказывается встроенным в вертикаль власти. И это вовсе не единичный случай: ещё с 2000-х кандидаты от власти в Москве с легкостью получали размещение своих предвыборных плакатов в витринах множества частных магазинов, цветочных, продуктовых, хозяйственных и так далее, вплоть до киосков. Так выковывалась несменяемость власти и политическая монополия. И тут необходимо согласиться с Григорием Явлинским , который возводит корни этой системы к приватизации 1990-х годов, прошедшей так, что любая крупная собственность выглядит в глазах общества нелегитимной, её в любой момент можно отобрать назад, ну а отсутствие в таких обстоятельствах полноценной политической конкуренции, свободы слова и правового арбитража делает беззащитной перед отъемом со стороны государства любую частную собственность, упраздняя само это понятие как таковое. Умышленно или по глупости своей заложили эту мину под рыночный характер российской экономики правительственные младореформаторы 90-х, игравшиеся в «чикагских мальчиков» — вопрос весьма любопытный, но отдельный.

Мы же остановимся на том, что в России власть и собственность не отделены друг от друга, что если не упраздняет полностью, то существенно ограничивает и деформирует рыночную конкуренцию. Как внутри страны, так и вне её неолиберализм оказался не обманувшим, а обманутым, не манипулятором, а лохом, игрушкой в руках опытного мошенника совершенно иного рода. Все неолиберальные иллюзии окончательно лопнули возле банкомата в аэропорту Стамбула. Частичное формальное дерегулирование экономики, позволявшее России, при постановке такой задачи сверху, подниматься в разнообразных рейтингах ведения бизнеса, во многом сводилось и сводится на нет регулированием неформальным. Его можно оценить по таким громким делам, как, например, дело трагически погибшего в тюрьме корпоративного юриста Сергея Магнитского или недавний процесс Майкла Калви. Эти дела вносят существенные поправки в вопрос об открытости экономики России для внешних инвестиций — так же, как и многочисленные примеры не слишком успешных попыток иностранных компаний стать акционерами того же российского нефтегаза.

Здесь же необходимо сказать и о многочисленных компаниях, которые формально частные и, по существу, часто тоже , но вот работают и зарабатывают они исключительно или преимущественно за счёт выполнения государственного заказа. Понятно, что это получение во многих случаях сопряжено с коррупцией на разных уровнях — но даже если её нет, сам этот бизнес остаётся критически зависимым от госбюджета. Внутри такой системы даже сокращение или, как модно было говорить, оптимизация доли бюджетных расходов на медицину, образование, культуру и науку не привело к выталкиванию людей в рынок. Они остаются внутри патерналистской системы и их бедность лишь усиливает тяготение к государству и зависимость от него. Целеполагание экономического либерализма ставит сокращение социальных расходов и сбалансированный бюджет в контекст «малого правительства» или «минимального государства», оставляющих гражданам больше жизненного пространства для принятия самостоятельных решений, в том числе и больше средств для расходования по своему усмотрению. С этой точки зрения абсолютно никакого экономического либерализма мы в России не наблюдаем — ни на практике, ни в качестве декларируемых целей.

Государство ужимает гуманитарные расходы, чтобы больше было денег на вооружения, на подавление силовиками внутреннего недовольства и в кубышку на чёрный день, чтобы выдерживать санкционное давление. Больше того, некоторые наблюдатели, приходя почти на грань конспирологии, говорят об определённом социальном конструктивизме Кремля. С этой точки зрения, власти заинтересованы в умеренно бедном, зависимом и не слишком образованном населении и сознательно организуют в обществе воспроизводство этих характеристик. Для закрепляющейся и становящейся потомственной элиты, сложившейся в 1990-е и 2000-е, такой плебс удобнее сразу в нескольких ипостасях — и как более лёгкий объект для пропагандистской обработки, и как зависимая, а оттого лояльная социальная опора, и как потенциальный резерв для верноподаннической мобилизации. Это стремление имеет и вполне социологическое объяснение. Эмиль Дюркгейм обращал внимание на то, что свободомыслие идет рука об руку с развитием образования, а «богатство, возбуждая индивидуальные желания, всегда несет с собой дух возмущения».

Даже если вывести гипотезы последнего абзаца за скобки, отнеся их к теории заговора, всё описанное выше камня на камне не оставляет от идеи Григория Юдина о «неолиберальном капитализме» и тем более о какой-то его радикальной разновидности. Безусловно, начиная с 1990-х в российской власти прежде всего в финансово-экономическом блоке правительства было немало неолибералов, грезивших об отечественном Пиночете, который железной рукой потащил бы российское общество в рынок. Но они жестоко просчитались. Конечно, и сегодня часть внутрироссийских неолибералов по-прежнему работает в Центральном банке или в Белом доме, порой сильно влияя на конкретные финансовые или экономические решения. Но они лишь обслуживают избранный в Кремле курс — и курс этот совершенно иного рода. Госкапитализм, подобный современному российскому, — вещь никакого отношения к неолиберализму не имеющая и, более того, во многом противоположная ему.

Отметим также, что за последние годы в России был повышен НДС, сломана плоская шкала подоходного налога, усиливаются корпоративное и косвенное налогообложение, повышен пенсионный возраст. Государство стремится к консолидации средств в своих руках, всё меньше оставляя людям. Кроме того, важно отметить, что Путин чужд экономизму — как марксистского, так и неолиберального толка. Он решительно берётся преобразовать бытие людей и карту мира в соответствии со своими представлениями о мироздании. В этой работе экономика для него лишь ресурс, средство, дрова, бросаемые в топку по ходу движения паровоза, это сегодня вполне ясно. Он терпит и даже ценит тех, кто обеспечивал и обеспечивает его хворостом, но их задача лишь рубить и отвозить, а не влиять на маршрут движения бронепоезда.

Именно поэтому неолиберализм, в принципе вполне готовый взять на себя одну экономику и сожительствовать с авторитарным даже жёстко авторитарным режимом в политике — в России не состоялся. И не мог состояться, так как президент Путин эту идею отдельности политики и экономики, власти и собственности не воспринимает и не разделяет. А потому характерно, что среди немногочисленных после 24 февраля союзников Кремля на Западе — в первых рядах теперь находятся отнюдь не представители традиционного политического истеблишмента, право- или левоцентристов, за исключения разве что сжегшего за собой все мосты Герхарда Шрёдера. И даже упомянутый в статье Юдина экс-премьер Франции Франсуа Фийон почти сразу покинул свои посты в советах директоров российских компаний. Хотя, казалось бы, уж Фийону-то что терять, с его приговором французского суда за растрату государственных средств, злоупотребление служебным положением и фиктивное трудоустройство супруги. Герхард Шрёдер в окружении патриарха Кирилла и Дмитрия Медведева на инаугурации Владимира Путина, 2018 год Нет, в первых рядах союзников и приверженцев Кремля находятся крайне правые и крайне левые, красные и коричневые, яростные борцы с тем самым капитализмом и неолиберализмом, разоблачители «плутократии» как сказали бы в 1930-е годы их предшественники и борцы с мнимым мировым правительством в лице не то Джорджа Сороса, не то Клауса Шваба.

Какую альтернативу может предложить наука? Мир, в котором все поведение, вся политика будут выводиться из научного знания? Но это мир, в котором господствуют технократы, в котором человеку предлагается поверить, что ученые лучше знают, как ему обустроить свою жизнь. Именно против этого технократического мира сегодня протестуют люди — и вместе с этим начинается реакция против науки. Удивляет только то, насколько тонкие аргументы использовались в этой полемике век-полтора назад и насколько примитивно спор идет сейчас. Если мы посмотрим, например, полемику Дарвина с французскими метафизиками вроде Поля Жане , то увидим, что Дарвин совершенно не был идиотом, которым его сейчас пытаются представить его последователи, эдаким упертым натуралистом. Он вполне понимал возражения, видел, что есть проблемы, с которыми приходится иметь дело.

Есть некоторые законы развития жизни, а откуда они взялись? Не понадобится ли метафизика, чтобы объяснить происхождение законов эволюции? Откуда они берутся? Есть наблюдаемая реальность, мы ее изучаем и находим закономерности, опираясь на других исследователей… — С этим вряд ли кто будет спорить, если относиться к этому как принципу повседневной научной работы. Если вы эмпирический ученый, у вас есть определенная повестка, конкретные научные проблемы, вы их и решаете. Это более чем достойная деятельность. И вам не нужно, в общем-то, отвечать на вопрос, откуда все взялось.

При одном условии — если вы занимаетесь своей исследовательской повесткой и не требуете монополии на объяснение мира. Наука — это что-то вроде комнаты, которую человечество построило в своем доме. Эта комната хорошо отделана, в ней есть сложные устройства и особые правила действия, и вообще, возможно, это самая впечатляющая комната во всем доме. Но очень странно запираться в этой комнате самому и пытаться запереть в ней других. Ведь в доме есть много чего еще, да и сам дом не достроен, в нем можно что-то менять. Григорий Юдин Философ и социолог, НИУ ВШЭ Идея о том, что нужно отказаться от поиска причин и заниматься только фактами, чтобы обеспечить прогресс науки, а вместе с ним и общественный прогресс, совсем не нова. Но Конт не мог объяснить, почему развитие науки надо считать прогрессом а не регрессом или движением по кругу , а также почему от развития науки обязательно прогрессирует общество.

Поэтому Конт предсказуемо закончил тем, что объявил позитивизм религией, а себя — ее верховным жрецом. Это хороший урок для всех, кто сегодня ищет в науке решения всех проблем: вы можете верить в научный прогресс, но для этой веры нет никаких научных оснований. Но есть одно возражение. В современных социальных науках все-таки стал общепринятым императив критической рефлексии. К каждому ученому, каким бы локальным сюжетом он ни занимался, всегда есть вопрос, откуда вы взяли ваши категории. Не является ли ваша позиция ангажированной, политически или иначе? Этот императив могут игнорировать, но его никто не отрицает.

А к ученым-эмпирикам, работающим в естественных науках, не предъявляют такое требование — произвести критическую работу по реконструкции генеалогии своих категорий. Ученые обычно заняты конкретной работой, и было бы странно, если бы они все время ставили саму эту работу под сомнение. Как говорится, если бы сороконожка все время думала, как ей ходить, она умерла бы с голоду. Но было бы неплохо помнить о том, что научное знание всегда существует в обществе. Причем вовсе не в том смысле, что общество создает какие-то условия для существования науки: строит лаборатории, выделяет деньги, определяет приоритеты и так далее. А в том смысле, что любое знание соответствует какому-то типу общества, любое знание укрепляет один тип общества и теснит какой-то другой. Поэтому не бывает «неангажированного» знания.

В социологии науки еще в 1970-е годы Дэвид Блур ввел так называемый «принцип симметрии»: история и социология объясняют равным образом и «ошибочное», и «истинное» научное знание. Благодаря этому мы сегодня знаем, что биологический эволюционизм Дарвина вырос из социального эволюционизма а не наоборот , что марксизм существенно повлиял на советскую биологию, что спор о научном методе в британском Королевском обществе в XVII веке между Робертом Бойлем и Томасом Гоббсом имел политическую природу, и так далее. Так что серьезные научные споры редко бывают «чисто научными» — за ними всегда стоят социальные конфликты. Это редко споры межу «истиной» и «ложью» — обычно это борьба между разными истинами, каждая со своим видением мира. Григорий Юдин Философ и социолог, НИУ ВШЭ Да и само разделение на «истинное» и «ложное» знание относительно: то, что мы сегодня считаем научно установленной истиной, завтра будем считать заблуждением, и наоборот, будем называть первооткрывателями кого-то из тех, кого сегодня считаем аутсайдерами. Потому что если ты признаешь, что твое знание возможно только здесь и сейчас, то ты тем самым признаешь и то, что научное знание может быть разным, что если бы дело было в других культурно-исторических обстоятельствах, то и знание было бы другим не ложным, а именно другим. А значит, не стоит заявлять, что ты один на свете обладаешь истиной только потому, что ты получил свои результаты с помощью некоторых общепринятых в твоем сообществе техник.

Умение видеть причины и, главное, социальные последствия собственного научного знания — это и есть способность к рефлексии. Точнее, наше понимание природы. Каждое общество строит себе свою природу. Хотя и с тех пор было много развилок, на которых этот образ природы менялся, и каждый раз все могло пойти иначе. Все это никак не уязвляет и не оскорбляет науку, разумеется. Понятно, что она просто постулирует свой предмет, она держится на этой предпосылке. Она состоит в том, что об этих предпосылках забывают.

Из-за этого постоянно появляются нелепые высказывания вроде «существование Бога не доказано, поэтому теологическое знание не имеет права на существование» или «существование общества не доказано, поэтому социология не имеет права на существование». А что, существование прямой уже кто-нибудь доказал?

Эта общность топографии детства при всей разнице во взглядах дополнительно помогает нам понимать друг друга в главном. В последние дни моей жизни в Москве мы встречались по-соседски почти каждый день. Война уже началась и в одночасье сломала все наши планы, перечеркнула наше прошлое и настоящее и поставила под вопрос будущее всего мира. Григорий давно понимал неизбежность этой ужасной катастрофы и открыто говорил об этом.

Он видит все чудовищные опасности, которые несет нам новая реальность, — от начала геноцида в Украине до возможности истребления человечества в ядерной войне. Занимаясь своими инновационными и ориентированными на передовую международную повестку проектами в Москве, мы не заметили чего-то невероятно страшного у себя под носом и не нашли способа остановить это чудовищное зло. Тем не менее мы не сдадимся, пока будем живы. Говорить себе и миру правду — такова миссия любого честного философа во все времена человеческой истории. И Григорий сохраняет преданность этой своей миссии несмотря ни на что. Василий Жарков, декан факультета политических наук Московской высшей школы социальных и экономических наук Шанинка , политический эмигрант, Мадрид, 28 мая 2022 года Я послушал то, что вы говорите, — две недели назад, месяц тому назад.

Вы очерчиваете ситуацию, где вы как бы ждете: что же будет с обществом, оно фашизируется или нет? Как вам кажется, что с российским обществом происходит? Пока что у меня нет ответа на этот вопрос. Мне кажется, что мы застряли в этой точке. Внутри политической системы, которую построил Путин, есть некоторые противоречия. С одной стороны, он, конечно, вдохновляется какими-то фашистскими образцами правления, а с другой стороны, он — micromanagement freak.

Что это означает? Он любит всем управлять, все контролировать: никакой активности без его желания. Это такое полицейское управление. Эти вещи друг с другом не очень хорошо совмещаются. И мне кажется, что это противоречие внутри этого режима существует уже давно. Это все было построено на демобилизации, а в 2018 году им понадобилась мобилизация на президентских выборах.

Уже тогда это была противоречивая история: с одной стороны, они как бы говорили: «Сидите дома», а с другой стороны: «Только приходите и голосуйте за нас».

При использовании материалов сайта «Парламентской газеты» активная ссылка на pnp. В рубрике «Деловая экспертиза» публикуются материалы на правах рекламы.

Список иноагентов пополнили бывший депутат, блогер, главный редактор и экоактивистка

Григорий Юдин. Большое интервью (2024) Новости Украины - YouTube Последние новости про Григорий Юдин за сегодня на сайте
Минюст пополнил реестр иноагентов пятью персонами Григорий Юдин Демократия это не выборы Разница между демократией и плебисцитарной 3.
Про интервью с Григорием Юдиным и надежду Григорий Юдин — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. В реестр иноагентов включили шеф-редактора «Верстки».

Оставить заявку

  • Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
  • - актуальное видео - видео
  • Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро: gutsuland — LiveJournal
  • Григорий Юдин - последние новости -
  • Минюст пополнил реестр иноагентов пятью персонами
  • Социолог Григорий Юдин и Евгения Чирикова пополнили список иноагентов

Минюст РФ признал иноагентами Григория Юдина и Евгению Чирикову

Для начала — чтобы людям было понятно, к чему это может привести. Дело даже не в больших издержках: люди часто готовы идти на большие, даже смертельные риски. Но им нужно представлять путь к успеху и свою роль в достижении этого успеха. Но это будет не зря». Сейчас ни одного из этих условий нет. Но колоссальное количество людей ждут этого момента.

Сколько ждать, я не знаю. Но потенциал такого коллективного действия громаден. Как только возникнет минимальный зазор, в котором появление масс на улицах сможет повлиять на развитие событий, эти огромные массы немедленно появятся. Одно из ваших самых известных интервью называется «В России зреет ощущение тупика». Мне даже кажется, что это не сугубо русское ощущение.

Оно нарастает всюду. Особенно это «чувство тупика» сгустилось в конце 2023 года. Настолько, что этот тупик начинает осознаваться как «новая нормальность»? Правильнее говорить не про ощущение, а про осознание тупика. И за прошедший год, как ни странно, дело в этом направлении не сильно продвинулось.

До стадии «нужно что-то делать» мы еще не доехали. События последних месяцев, наоборот, дали многим иллюзию, что можно некоторое время вообще не думать об этом. Во-первых, это неприятная мысль, с ней не хочется иметь дела. А во-вторых, все понимают, что если думать такие неприятные мысли, то можно схлопотать по шее. Вообще никакого профита.

И тут важный момент — я согласен с вами — это не чисто российский тупик. Возможно, именно поэтому осознать его так непросто. Российский тупик очень впечатляет, он является одним из наиболее радикальных воплощений общего глобального тупика. Я в этом смысле текущий геополитический конфликт описываю как конфликт между консерваторами и ультраконсерваторами. Ультраконсерваторы хотят вернуться в XIX век и поделить весь мир между «великими державами».

Но противостоят этому совсем не прогрессивные люди, а те, кто цепляется за существующий глобальный порядок, с которым как справедливо говорит тот же Путин существует множество проблем. И эти «просто консерваторы» надеются, что все можно вернуть в 23 февраля, или в 2013 год, или в 2007-й. И пока их вера крепка, мы будем наблюдать эту борьбу нанайских мальчиков. Эта мечта, что все наладится, если Путин «куда-то исчезнет», основана на представлении, что «на самом деле» все хорошо. Просто один человек должен уйти — и все.

Никаких общественных противоречий, структурных кризисов, цивилизационных изменений — ничего этого нет и не нужно. Все произошедшее — просто случайная ошибка одного человека. Чтобы все наконец всерьез изменилось, нужно, чтобы эта иллюзия капитально и окончательно треснула. Чтобы текущая ситуация была всерьез осознана как ситуация серьезного кризиса. Конечно, все возрастающее количество людей это понимает.

В тех же США все больше голосов, которые требуют глубоко реформировать существующий порядок. И это гораздо более ответственный подход, чем попытки этот порядок просто сломать без всякой альтернативы. Нужно большое идеологическое решение. Людей, которые это понимают, все больше, но партия ностальгирующих по 23 февраля пока все еще сильнее. И поэтому настоящего запроса на новые решения нет.

Он все время гасится как подрывной или даже играющий на руку ультраконсерваторам. Типа «не раскачивайте лодку». Пока эта борьба «просто консерваторов» и «ультраконсерваторов» кажется бесконечной. Никакой альтернативы этим «партиям» не видно. Да, и она идет во всех сферах.

Например, в спорте. Там тоже сформировались две условные партии: сторонники евгеники, которые оправдывают применение допинга во имя все новых рекордов, и консерваторы, которые с этим борются. Но мне кажется, что обе эти партии не решают проблему. Ведь проблема спорта сегодня не в том, что все жрут допинг. А в том, что потерялась сама идея того, что спортсмены представляют единое сообщество.

И в этом смысле для них не может быть приза важнее, чем признание от своих соперников-собратьев по спорту. Какие бы чемпионские титулы я ни выиграл, нажравшись допинга, они ничего не стоят, пока мои конкуренты не скажут «да» этим достижениям. Если вспомнить допинговый скандал с российскими спортсменами, то сразу станет ясно: люди перестали считывать этот глубинный посыл. Допинг стал осмысляться в нигилистском контексте, где каждый должен использовать любые способы, чтобы уничтожать своих врагов. Только одни по «правилам», а другие — без.

В итоге получается, что соперники больше не являются братьями по спортивному сообществу. Они — враги, ради победы над которыми применимы любые средства. Это стало итогом вторжения в спорт государства и капитала. Капитал развращает большими деньгами, а государство вклинивается сюда с логикой почти военной вражды между народами. В результате спорт становится продолжением армии и теряет свою объединяющую функцию.

На мой взгляд, решение лежит за пределами двух доминирующих подходов. Оно в том, чтобы вернуться к изначальному смыслу спорта в частности и к социальной коммуникации в целом. Вернуться к опоре на сообщества. Эту мысль можно развернуть на любом материале. Возьмем верховенство права.

Если право просто навязано людям — это чистая власть произвола. Часто говорят, что в России «правовой нигилизм». Ну так вы сперва навязываете людям какую-то ерунду, ни о чем их не спрашиваете, а потом удивляетесь, что они уклоняются от исполнения. Но если законы легитимны в данном сообществе, вырастают из него, то мы чувствуем, что наша жизнь упорядочена нами самими. Законы соблюдаются не из страха наказания, а потому что мы сами их вырабатываем.

Поэтому любое решение о совместной жизни должно покоиться на сообществе. Это и есть основа коммунитаризма. Я думаю, что с этих позиций возможна и наиболее глубокая критика либерализма. Американский философ Патрик Денин в своей книге «Почему либерализм провалился? Это могут быть локальные сообщества.

Но могут быть и, например, виртуальные. Однако общая идея состоит в том, что в современном мире структуры среднего уровня — классы и даже нации — испытывают кризис. Чтобы не оказаться в одиночку перед лицом громадных государственных или транснациональных структур, нужно преодолеть атомизацию, вернуть социальную плотность. В нашей стране это особенно актуально: она стала чемпионом по атомизации. Я думаю, что у коммунитарного проекта есть перспективы.

Минюст отмечает, что он выступал против СВО и распространял недростоверную информацию, направленную на формирование негативного образа России и российской армии. В материале Минюста сказано, что она выступала против СВО и распространяла фейки о российской власти.

А правят все время те, кто до этого и правил, — олигархи». Как получилось, что мы начали определять демократию через выборы? Григорий Юдин считает, что причиной этому стал один конкретный человек — знаменитый австрийский экономист Йозеф Шумпетер, который сформулировал теорию минимальной демократии и дал ей следующее определение: Демократия — такое институциональное устройство, для принятия политических решений в котором индивиды приобретают власть принимать решения путём конкурентной борьбы за голоса избирателей.

Это определение называется минималистским, потому что отводит народу минимальную роль — голосовать на выборах. Другой власти у него нет. Народ — это техническое средство, чтобы те, кто принимают решения, обосновывали эти решения. Вопросы, определяющие участь народа, поднимаются и решаются за него, — сказал Григорий Юдин, — и приверженец демократии должен принять этот факт как данность. Кризис либеральной демократии и усиление лидерской модели По мнению Григория Юдина, либеральные демократии, к которым сейчас относят большинство демократических государств, испытывают кризис.

Во-первых, в них есть выраженная тенденция к усилению исполнительной власти, «президентиализации». Это видно по тем странам, где президентский пост есть или его вводят например, Турция. И даже в парламентских республиках, где нет поста президента, главы правительств приобретают всё больше и больше полномочий. Во-вторых, наблюдается кризис репрезентации представительства. По всему миру доверие к политикам снижается, падают показатели явки на выборах.

Люди не очень понимают, для чего участвовать в политической деятельности, если всё заканчивается тем, что выбирают политиков, действующих в своих интересах. По словам Григория Юдина, отчуждение граждан от политической системы наблюдается по всему миру, Россия не исключение. Наконец, ещё одна тенденция — это запрос на сильного лидера, желательно пришедшего не из системы государственного управления. Это следствие надежды масс на изменения и разочарования в сложившихся политических механизмах. На недавних выборах Чили первый тур президентских выборов выиграл крайне правый политик Хосе Антонио Каст.

По словам Григория Юдина, в радикальном варианте это превращается в «лидерские демократии». В такой системе лидер пытается выстроить устойчивую систему, в которой коммуницирует с народом напрямую, поверх государственных институтов. Ситуация, при которой есть один лидер с огромными полномочиями, между лидером и массами нет никаких посредников. В современной политической науке такие режимы называют «нелиберальными демократиями», «гибридными» или «переходными» режимами. Бытует и мнение, что это и есть подлинная демократия, без сложных институтов, с прямой опорой лидера на народ.

Так или иначе, но исторические предпосылки и примеры такой модели совершенно точно известны. Фото: Любовь Кабалинова Лекция Григория Юдина «Карл Маркс, Макс Вебер и устройство бонапартизма» Первый «электоральный сюрприз» в современной истории В 1848 году во Франции была свергнута июльская монархия и установлена Вторая республика с президентом во главе. В стране впервые вводится всеобщее избирательное право для мужчин, что во всех слоях общества вызывает огромный восторг. Наиболее вероятным победителем считался генерал Кавеньяк — кандидат от буржуазии. И вдруг в предвыборную кампанию активно включается Шарль Луи Наполеон Бонапарт — племянник императора Наполеона.

По словам Григория Юдина, комичный персонаж и политический авантюрист, который уже дважды до этого безуспешно пытался устроить военный переворот и установить династию. Со времён поражения в наполеоновских войнах прошло чуть больше 30 лет, и в народе ещё сильны реваншистские настроения. Франция по-прежнему чувствует, что ей нужно вернуть былое могущество. Люди приходили на участки и говорили — «я за Наполеона голосую». И Бонапарт победил в первом туре, — рассказывает Григорий Юдин.

Буржуазия быстро поняла, что введение всеобщего избирательного права было ошибкой, но уже не смогла ничего откатить назад. Бонапарт стал самым большим сторонником всенародного голосования, отбил все попытки ввести ограничения и пошёл намного дальше. В декабре 1851 года Наполеон с помощью армии произвёл переворот, потребовав от Национальной Ассамблеи принятия новой конституции, давшей ему почти монархическую власть. А в ноябре 1852 года общенародным плебисцитом была утверждена трансформация Франции в наследственную империю с Бонапартом во главе. В ходе своего правления Наполеон III ещё несколько раз прибегал к плебисциту для проведения своих решений.

Вторым важным инструментом легитимации как самого Бонапарта, так и чиновников из его администрации была разветвлённая система местных выборов. Назначался административный кандидат, который пытался «прислониться» к императору, и всё чиновничество занималось тем, что организовывало победное голосование, что обычно и удавалось. Просуществовала эта система до 1870 года — во время Франко-прусской войны Наполеон III возглавил крайне неудачную операцию под Седаном и попал в плен к неприятелю. На следующий день в Париже вспыхнуло восстание, которое похоронило созданную им систему, — Франция снова стала республикой.

Цыганов и Снигирь — на высоте, режиссер Локшин — большой мастер. Травят кино только бездарные Z-... Кому принадлежат эти деньги? Законна ли их конфискация? И может ли это соз... Еженедельный комментарий к ключевым событиям в России и мире. Кто придал самый большой импульс его популярности и привел людей в пункты сбора подписей - Екатерина Шульман, Максим Кац, Майкл Наки или Ф... Они предоставляют р... Военный обзор от 31 января. С политиком Дмитрием Гудковым продолжим наблюдать за драмой, р...

«Человек отредактированный»: кто и как решит его судьбу?

Социолог Юдин: Протестующие в России хотят предотвратить катастрофу | Время И Мир Публикуем русскую версию новой статьи социолога Григория Юдина,вышедшей в швейцарском издании Neue Zrcher Zeitung.
Григорий Юдин - последние новости - В новом выпуске онлайн-курса «Мир после пандемии» социолог, философ, профессор «Шанинки» Григорий Юдин выделяет ключевые риски, перед которыми стоит Россия прямо сейчас, рассуждает об уровне доверия в Смотрите видео онлайн «Мир после пандемии.
Поговорили с российским социологом Юдиным, который предсказал войну | Пикабу Здесь мы показываем материалы с максимальным числом просмотров за последнюю неделю.
Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и экоактивистку Евгению Чирикову Министерство юстиции России внесло в перечень иностранных агентов публициста и социолога Григория Юдина.

Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина

Григорий Юдин: Общественное мнение, или Власть цифр Odesa Film StudioСмотреть онлайн - Григорий Юдин.
Григорий Юдин – последние новости на сегодня – Смотрите видео на тему «Юдин Григорий» в TikTok.

Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и экоактивистку Евгению Чирикову

Во-первых, это возрождение идей австрийской школы в качестве актуального руководства для экономической политики. Яркий тому пример — Милтон Фридман , его идеи монетаризма и Чикагская школа. Футболки с изображениями Фридриха Хайека и Милтона Фридмана Во-вторых, нам известны и витринные «образцы» реализации неолиберальных подходов, пусть во многом и мифологизированные. Среди них экономические реформы диктатуры Августо Пиночета в Чили которые делали как раз ученики Фридмана, так называемые «чикагские мальчики» и затем, в 1980-е годы, «рейганомика» в США и «тэтчеризм» в Великобритании. Здесь мы видим ещё одну яркую черту неолиберализма — это его экономизм, доминирование экономической свободы над политической, пренебрежение правами человека, демократическими институтами и вообще стремление объяснить и реорганизовать все сферы человеческой деятельности от медицины до искусства и от образования до защиты природы в соответствии с логикой рынка.

Именно такой подход позволяет неолибералам без угрызений совести работать не только с демократиями, но и с диктаторскими режимами наподобие чилийского. Мол, «рынок порождает свободу», а, значит, ведёт диктатуры к демократическому транзиту. Это как раз то, о чём говорили процитированные мной члены СвДП на конференции европейских либералов 8 лет назад. Интересно, кстати, что этот экономизм парадоксальным образом роднит неолиберализм с его заклятым вроде бы врагом — марксизмом.

Там ведь тоже бытие определяет сознание: экономика — базис, а политика лишь надстройка над ним. Жизнь показала всю утопичность и слепоту неолиберального экономизма Запада последних десятилетий применительно к Китаю , Саудовской Аравии, Турции… и к России. Наконец, мы можем очертить и основные признаки экономической политики неолибералов. Это приватизация государственного сектора экономики, уменьшение бюрократического регулирования предпринимательства, сокращение государственных расходов в основном, на вливания в экономику и на социальные нужды, так как государство остаётся прежде всего «ночным сторожем» — судебная система, полиция, армия, спецслужбы.

Иногда к ним также относят бюджетную дисциплину, забывая, однако, о резком росте госдолга США при президентстве Рональда Рейгана. И вот теперь сопоставим эти характерные черты неолиберализма с современной Россией. Найдём ли мы сходство с политикой Рейгана или Маргарет Тэтчер? Встретим ли мы масштабный уход государства из экономики, дерегулирование?

Нет, ничего подобного отдельный вопрос: найдём ли мы хоть что-то из этого в последние десятилетия и на современном Западе? Наоборот, мы прежде всего видим, что вся история путинской России, все 23 года пребывания Владимира Путина у власти — это постоянное огосударствление экономики страны. Вспомним здесь и принудительный переход за долги в руки «Газпрома» медиаимперии Владимира Гусинского в 2001 году. Вспомним, как приватизация «Башнефти», перешедшей было Владимиру Евтушенкову, окончилась домашним арестом нового владельца и последующим возвращением компании государству.

Позже «Башнефть» перешла во владение всё той же «Роснефти». Я в данном случае в основном фиксируюсь на нефтегазе, как ключевой отрасли российской экономики. Но мы можем вспомнить и создание множества госкорпораций в разных сферах экономики, и всё большее преобладание государственных банков, и появление, рядом с большой тройкой операторов мобильной связи, компании «Tele2», принадлежащей Ростелекому. Или найти характерные примеры на региональном уровне, припомнив, допустим, как попытка создания в 2000-е годы в Москве конкурентной среды в сфере управления ЖКХ завершилась при Сергее Собянине образованием государственного бюджетного учреждения «Жилищник».

Наконец, дело не только в формальном огосударствлении экономики. Вот, например, в июле 2022 года две крупные и формально частные металлургические компании, «Норильский никель» и «РУСАЛ», возобновляют переговоры о слиянии. Сообщая об этом в эфире РБК, владелец «Норникеля» Владимир Потанин признаётся, что не видит от возможного слияния какой-либо производственной выгоды. Но при этом оно может позволить «получать, если требуется, государственную поддержку для своих проектов в России».

Вот характерная и глубоко внерыночная логика. Следы этой системы мы найдём в самых разнообразных сферах российской экономики и на разных её уровнях: от ручки, брошенной Владимиром Путиным Олегу Дерипаске в Пикалёво, и от предложения того же Путина «послать доктора» руководству «Мечела», чтобы «зачистить проблемы» — до объявления, которое бросилось мне в глаза в обычном московском продуктовом магазине. Там на листке бумаги было указано: «вышестоящая организация» и далее шёл адрес и телефон префектуры Центрального административного органа. Таким образом, продуктовый супермаркет, частное предприятие, оказывается встроенным в вертикаль власти.

И это вовсе не единичный случай: ещё с 2000-х кандидаты от власти в Москве с легкостью получали размещение своих предвыборных плакатов в витринах множества частных магазинов, цветочных, продуктовых, хозяйственных и так далее, вплоть до киосков. Так выковывалась несменяемость власти и политическая монополия. И тут необходимо согласиться с Григорием Явлинским , который возводит корни этой системы к приватизации 1990-х годов, прошедшей так, что любая крупная собственность выглядит в глазах общества нелегитимной, её в любой момент можно отобрать назад, ну а отсутствие в таких обстоятельствах полноценной политической конкуренции, свободы слова и правового арбитража делает беззащитной перед отъемом со стороны государства любую частную собственность, упраздняя само это понятие как таковое. Умышленно или по глупости своей заложили эту мину под рыночный характер российской экономики правительственные младореформаторы 90-х, игравшиеся в «чикагских мальчиков» — вопрос весьма любопытный, но отдельный.

Мы же остановимся на том, что в России власть и собственность не отделены друг от друга, что если не упраздняет полностью, то существенно ограничивает и деформирует рыночную конкуренцию. Как внутри страны, так и вне её неолиберализм оказался не обманувшим, а обманутым, не манипулятором, а лохом, игрушкой в руках опытного мошенника совершенно иного рода. Все неолиберальные иллюзии окончательно лопнули возле банкомата в аэропорту Стамбула. Частичное формальное дерегулирование экономики, позволявшее России, при постановке такой задачи сверху, подниматься в разнообразных рейтингах ведения бизнеса, во многом сводилось и сводится на нет регулированием неформальным.

Его можно оценить по таким громким делам, как, например, дело трагически погибшего в тюрьме корпоративного юриста Сергея Магнитского или недавний процесс Майкла Калви. Эти дела вносят существенные поправки в вопрос об открытости экономики России для внешних инвестиций — так же, как и многочисленные примеры не слишком успешных попыток иностранных компаний стать акционерами того же российского нефтегаза.

Это не история. Это сегодня". Александр Филиппенко читает фрагмент из книги Анатолия Кузнецова "Бабий Яр" Александр Филиппенко читает фрагмент из книги Анатолия Кузнецова "Бабий Яр" "Этот кошмар преследовал меня, это был и не сон, и не явь, я вскакивал, слыша в ушах крик тысяч гибнущих людей. Документальный роман Анатолия Кузнецова "Бабий Яр" 46 мин.

Распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа России. Проживает за пределами РФ. Лекторий «Живое слово» распространял недостоверную информацию о решениях власти РФ и проводимой политике, а также информацию, направленную на формирование негативного отношения к общественно-политической обстановке в России. Активно взаимодействовал с иностранными агентами.

Данная серия публикаций дает возможность лучше понять ситуацию внутри России и вписать ее в более широкий политический контекст», - поясняется на официальной странице Фонда им. Позиционируя себя как социолога, Юдин в рамках проекта пишет об аспектах "поляризации и неравенства российского общества, усугублённых мобилизацией, объявленной Владимиром Путиным в сентябре 2022 г. Юдин, как указывают немцы, "не исключает возможность внутренних конфликтов на фоне всеобщего разобщения, предполагает, что молодые политики, региональные элиты и представители этнических меньшинств смогут поспособствовать политическим переменам, а также будут определять будущее России в среднесрочной перспективе". Вывод понятен: задача Юдина — помочь раскачать ситуацию изнутри, подстегнуть "молодых политиков, региональные элиты и национальные меньшинства" к антиправительственному бунту. Мавр в академической мантии называет это "расколом за фасадом единства". Филиал Фонда им. Эберта в Москве работал также на Казахстан, Таджикистан и Киргизию. С 2022 г. Союзники СДПГ — партия "зелёных".

Библиография

  • Минюст РФ признал иноагентами Григория Юдина и Евгению Чирикову
  • Григорий юдин / Новое видео - 2024
  • Библиография
  • «Самое страшное — появление вопросов о будущем страны» - Вёрстка

Список иноагентов пополнили бывший депутат, блогер, главный редактор и экоактивистка

Это всегда происки внешнего врага. Потому что по-другому просто не бывает. Никакого народа не существует. Есть только внешний враг, который пытается тебя устранить. Если у тебя такая угроза есть, то ты должен быть абсолютно уверен, что, в отличие от полковника Каддафи, ты можешь применить любую силу для того, чтобы подавить это. Любую, вот сколько нужно будет народу убить — столько должно иметь возможность убить.

Если рядом с Россией существует культурно очень близкая страна, гигантская страна, самая большая страна в Европе, где существует некоторая альтернативная политическая жизнь. То, что Путин называет "анти-Россией". Вот как бы радикальная альтернатива России. Это форма политической организации, гарантированно в военном смысле, ну, условно говоря, с Соединенными Штатами. Это оказывается неприемлемой угрозой.

Потому что это будет означать, что он не может сделать все, что хочет, с собственным населением. Ну, над ним нависает такой большой балкон, который в любом момент может превратиться для него в судьбу Каддафи. И последние годы показывали, что, в общем, дело именно туда и движется, потому что Украина, не становясь частью НАТО, тем не менее, явно дрейфовала в сторону военного альянса с Соединенными Штатами, и через какое-то короткое время все в военном смысле, политический режим там был бы гарантирован Соединенными Штатами. Это был последний момент, когда Путин мог решить эту проблему. ЮДИН: Никаких сомнений.

Более того, в некотором безумном смысле это даже правда, поскольку любое выступление против него самого было бы воспринято как нападение НАТО, а это наступление неизбежно — в этом параноидальном мире это правда. Собственно, поэтому для меня казалась абсолютно очевидной вещью два года назад, что будет война. А вот полгода назад это было совсем уж ясно. После того, как он опубликовал статью о том, что Украины быть не может — это прямым текстом написано, либо мы ее мирным образом подчиняем и протекторат превращаем, либо ее завоевываем. Никаких других вариантов не существует.

Ну и понятно, что сейчас там конъюнктура более-менее благоприятна, Путин считает, что имеет какое-то военное преимущество с помощью какого-то там новейшего вооружения. Большие ресурсы были накоплены... Цены на сырье, сырьевая зависимость Европы, турбулентность в разных странах, в общем, короче говоря, это решение выглядит для него абсолютно неизбежным. Да, он и его окружение сейчас говорят о том, что это был ва-банк, что сейчас, как они говорят, решается будущая судьба России. То есть они понимают, на что они пошли.

Внутри этой логики — да, они должны добиваться. Я просто обращу для всех внимание на то, что это защитная война для них. С их точки зрения, да. Она не имеешь никакой цели установления какой-то осмысленной гегемонии, какой-то культурной экспансии. Когда мы говорим "русский мир", это не в том смысле, что есть что-то, что находится специфически русское, что там, не знаю, у украинцев нету, нам нужно принести это туда.

Ничего такого нету. Россия ничего не предлагает Украине давным-давно уже в культурном смысле. Нет, это просто попытка защититься. И что делает это, конечно, гораздо более опасным. Потому что речь идет о людях, которые считают, что если они не защитятся, то их убьют.

Защититься нужно любой ценой. ЮДИН: Я, с одной стороны, вижу, что некоторые мрачные идеи Дугина действительно оказали влияние на, скажем так, группу, принимающую в России решения. Наверное, косвенным образом могли оказать влияние на президента, который в последнее время вообще, кажется, изолировался, и принимает решения чуть ли не в одиночку. Но с другой стороны, я все-таки вижу, что тот компот, который сейчас вызрел — он даже относительно этих идей как-то выглядит сильно примитивизированным. Думаю, что эти люди интеллектуально ответственны за то, что они тут наплодили, но тот компот, который в итоге получился — не уверен, что даже они в восторге от него.

Большая проблема со всем этим "русским миром" состоит в том, что это пустая идея. Русский мир не несет ничего. Не дает никаких вариантов, он не дает никакой перспективы культурного развития, там нет ничего. Любой человек, заинтересованный в распространении русского влияния, понимает, что позиция страны достигается с помощью установления какой-то гегемонии. Под гегемонией понимается ситуация, когда страна что-то предлагает, что, там, для других кажется привлекательным.

И они начинают в это включаться, верить в это и распространять. В России в какой-то момент это просто вообще отрезало. Простая идея о том, что людей не надо завоевывать пушками, а что нужно что-то предлагать им. Она как-то... Ну потому, что, видимо, она несовместима с этой фундаментальной обидой на весь мир.

Что нужно начать кого-то слышать, нужно сначала понять, как ты можешь с ним установить общий язык, что его там реально волнует, как ты можешь ему предложить что-нибудь в ответ на то, что его волнует. Все это как-то перестало быть всем интересным, и осталась только грубая сила. С помощью грубой силы никакой мир построить невозможно. Даже по тем источникам, на который опирался весь этот, еще раз, на мой взгляд, довольно мутный, противоречивый и, конечно, тоже опасный проект — он все-таки видел это как создание некоторого, довольно такого... Россия сейчас отрезает себе все возможности влияния на много-много лет вперед.

Давайте там, не знаю, давайте посмотрим на эту проблему с блоком НАТО, которую я, например, не считаю выдуманной. Чем сейчас это закончится? Сейчас закончится тем, что все, кто не вступил в блок НАТО, все вступят в него. И Россия будет иметь враждебный по отношению к себе блок, теперь уже действительно враждебный. Сейчас все, да, войдут...

Зачем натравливать на себя всех вокруг? Только если ты не видишь никакого другого способа с ним взаимодействовать. Если ты всерьез веришь, что единственный способ взаимодействовать с партнерами - это с помощью силы, только заставляя, только с помощью оружия. Это ошибка, которая нам всем будет очень много стоить. ЮДИН: Я...

Ну как бы если дело не закончится, там, не знаю, ядерной войной… К. ЮДИН: Что совершенно не исключено и выглядит вполне реалистично в этих условиях, то, конечно, никакого теперь уже шанса хоть как-то оставить там, не знаю, какой-то идеологический контроль над Украиной со стороны России нету. Это теперь потеря навсегда. Была возможность, играя на многолетней истории сосуществовании России и Украины, или там русских и украинцев, предложить им что-то, что, с одной стороны, уважало бы их, а с другой стороны — было бы для них привлекательным с точки зрения интеграции в какое-то общее пространство с Россией. Сейчас такая возможность исключена, я думаю, что навсегда.

Слушайте, ладно с Украиной, как теперь быть, не знаю, со славянами вообще? Смотрите, что люди в этих самых славянских странах сейчас говорят по этому поводу. Мы теряем всех абсолютно. И тех, кто говорил, что от России всегда будет исходить угроза, да, они сейчас оказываются правы. Нам десятилетиями будет нечего им возразить.

Они будут говорить: "Нет, эта страна должна быть всегда униженной, иначе она встанет и будет опять нас завоевывать". У нас будет минимум аргументов. Мы будем говорить, что мы теперь другие, это были какие-то предыдущие сумасшедшие. Они будут говорить: "Нет. Это у них там в крови все.

Они всегда будут лезть". И с этим придется как-то справляться. И это тоже относится, разумеется, к Украине и, в общем, с большой вероятностью, и к Беларуси тоже. Как конкретно это будет там оформлено — это следующий вопрос, это зависит от того, как будет выглядеть это грядущее поражение. Какой ценой оно будет, дастся в том числе украинцам.

Непонятно, в кого их собираются переделывать, такой возможности не существует. Этого быть не может. Поэтому, ну да, это рана, которая нанесена навсегда. ЮДИН: Это сильно зависит от того, как бы, как далеко эта война распространится. Еще раз, я не считаю, что есть какие-то шансы, что она остановится на Украине.

В этом случае я не считаю, что она остановится, и зависит от того, как далеко она распространится, и зависит от того, как будет выглядеть, не знаю, послевоенная карта Европы. Это пока совершенно неясно. Но понятно, что, с одной стороны, Украина получила сейчас решение множества проблем, которые действительно ее там раздирали. Думаю, что это не только Украина, думаю, что проблема востока-запада решена навсегда. Понятно, что президент Зеленский сейчас действительно выступает так, как должен выступать президент военного времени.

К тому же, он умеет удивительный риторический талант, оказался вообще одним из ведущих политиков современности, про которого много-много лет будут сниматься фильмы. Сейчас он, конечно, находится в позиции, когда он может многое сделать для послевоенного восстановления Украины. Но к этому моменту еще нужно перейти. До этого момента нужно дожить, до этого момента нужно будет достоять, и мы посмотрим еще, как это будет выглядеть. ЮДИН: А почему я должен уехать?

ЮДИН: Кто все едут? Вроде 140 миллионов человек, почему все едут? ЮДИН: Да-да-да. Молодец белка. ЮДИН: Слушай, вокруг нас полно народу, который никто не уехали.

Это моя страна. Понятно, что сейчас этот вопрос, он имеет вполне конкретное звучание. В условиях того, что российское правительство ведет не только чудовищную агрессивную войну против ближайшего соседа, но и войну, которая разрушительна для самой России и будет иметь для нее катастрофические последствия. В этих условиях этот вопрос, конечно, звучит по-другому. Я точно не буду помогать тем безумцам в этой войне.

ГОРДЕЕВА: У тебя бывают момента смятения, когда про себя ты знаешь, что ты любишь свою родину, а вот эта многоголосица, она говорит, что нет, ты неправильно любишь родину? У тебя бывает, когда ты вдруг начинаешь сомневаться — а вдруг ты не прав? Вдруг они правы? ЮДИН: Да мне кажется... Люди могут иметь разные точки зрения на то, что хорошо для России.

Кто из них прав? Вполне может быть, что и я не прав. Но в чем я не могу сомневаться никак, это в том, что я люблю свою страну. Вот это, прошу прощения, знает только один человек на свете — это знаю я, и никто не может быть поэтому прав или не прав, это только я знаю. Конечно, сейчас у нас всех есть риск свалиться в террор, в котором чудовищные просчеты военно-политического руководства страны будут списаны на тех, до кого удобнее дотянуться.

Это правда. Но почему это должно каким-то образом влиять на твое собственное отношение к своей родине я не очень понимаю. Ну люди, которые провалили управление страной, пытаются списать на других свои ошибки. А эта поляризация, она такая... Я не произношу просто словосочетание "гражданская война".

ЮДИН: Да чего его не произносить-то? ЮДИН: Что, можно поверить в то, что боевые столкновения между русскими и украинцами не приведут к гражданской войне внутри? Нет, это невозможно. Она в той или иной форме так или иначе будет. ЮДИН: Ну понятно, что все надеются на то, что пронесет.

Но я думаю, что людям в украинских городах про диванную гражданскую войну не очень интересно слушать. Нет, это будет иметь имплозивный эффект. Это взорвет, безусловно, страну в той или иной форме. А как это будет происходить — это следующий вопрос, и есть какие-то разные сценарии. Но нет, если ты думаешь, что можно убивать какое-то количество украинцев и что-то сберечь при этом — так не получится.

О поляризации общества и о том, что это все близится и близится. ЮДИН: А тоталитарном режиме правящие заинтересованы в том, чтобы никто не участвовал в политике. Он нацелен на предельную деполитизацию. Он нацелен на то, чтобы вытеснить людей из политики, вытянуть их в частную жизнь… К. ЮДИН: Они довольно успешны экономически в том смысле, что они дают целый ряд возможностей.

Ипотека, самое главное это ипотека. Это самое главное, на чем это всегда работало. Заниматься своим делом, у каждого есть своя семья, у вас есть своя работа, есть свои какие-то карьерные перспективы — все, вперед, в это все лезть не надо. И это стало здравым смыслом в России. Это была совершенно такая устойчивая ситуация.

Она начала раскачиваться в последние годы, потому что... Сейчас мы находимся в точке, в которой мы можем вполне перейти в тоталитарное состояние. ЮДИН: Тоталитарное состояние — это вещь, которая ровно противоположная авторитарному. ЮДИН: Совершенно верно. Означает гомогенность.

В авторитарной ситуации ты можешь думать что угодно, даже говорить что угодно, главное — делать ничего не надо. Ни с кем не надо объединяться, ни с кем не надо встречаться, вот сиди у себя дома и жди инструкцию. В тоталитарной ситуации ты не можешь такую позицию занимать. Ты обязан быть гомогенным с точки зрения своего сознания с теми, кто вокруг тебя. Когда мы видим вот эту символику, полу-свастику, которая распространяется по всей стране и которая затрагивает человеческую телесность, потому что из тел эти буквы выстраиваются, из детских тел, из детских тел, которые в униженном состоянии находятся, в подавленном.

Это же люди какие-то взрослые их выстраивали? Так в этом как бы вся и опасность состоит. Что, когда у тебя слишком долго автомизация происходит, то у людей отключаются барьеры, которые могли бы им в этот момент сказать: "Не, стоп-стоп-стоп. Это все, конечно, хорошо, но это просто какая-то дичь". Использование человеческой телесности для формирования тотальности, используя этих свастик в качестве угрозы, да — это, конечно, знаки тотальности.

ЮДИН: Ну с чувством дозволенности еще отдельная проблема. Но использование телесности для выстраивания тотальности — понятно, что эти угрозы, которые совершаются с помощью этих самых свастик… К. ЮДИН: Ну полу-свастики. Я просто хочу, чтобы люди, которые это смотрят, они хорошо понимали, что те, кто занимается распространением этого всего по всей стране, они совершенно точно знают, что это такое. ЮДИН: Они совершенно точно знают, что это такое.

Нет ни полпроцента вероятности, что это случайность. Люди, которые этим занимаются, знают это. Когда мне, не знаю, несколько месяцев назад знакомый рассказал о том, что из его контактов с людьми во властных структурах следует, что там большое количество поклонников Гитлера, я не поверил. Теперь я верю. ЮДИН: Трудно в это поверить.

Это совершенно точно. Люди знают, что они делают, они понимают, чем они пользуются. Они четко совершенно собирают символы из известных им мест и занимаются этим целенаправленно. ЮДИН: Пропаганда, которую мы видим сейчас в университетах, в школах и в детских садах, да, которая совсем по-другому теперь работает. Это не просто какой-то там взгляд на историю, который предлагается ученикам.

Это то, к чему от них требуется присоединиться. Они выполняют тесты, чтобы было понятно, что твое содержание, твой взгляд на историю, он совпадает со взглядом на историю окружающих тебя и с тем взглядом, который предлагает государство, и с тем взглядом, который предлагает лидер. Государство равно лидер равно народ. Это классическая триада. Каждый, кто занимался историей Германии 30-ых годов, смотря на все то, что происходит сейчас, просто не может не загораться все красные лампочки, которые могут только загореться.

Поэтому мы сейчас находимся в довольно опасном моменте, который, впрочем, пока не произошел, да. Потому что я с интересом ждал этого большого мероприятия в Лужниках, было важно, кто на него придет. Ведь мы видели, что в итоге это был стандартно-административный сгон бюджетников и студентов со всей Центрально-Европейской части. Это привычный нам вариант, он вполне такой пассивный, демобилизующий. Никому это не надо и никому это не интересно.

Люди отметились, пошли. Кто-то сфотографировался. Вот в тот момент, когда мы увидим, что 200 тысяч собирается не так, а с помощью рекрутинга энтузиастов — это будет финальный переход в другое состояние. Но символически для него сейчас много чего подготовлено. Вот если ты меня спрашиваешь про то, какие я вижу индикаторы — вот, я вижу кучу индикаторов того, что мы можем перейти в другое состояние.

ЮДИН: В детстве - нет. И все-таки я до, ну... Ну эта страна, которая обязана быть одним из мировых лидеров. Но, начиная с какого-то момента, вот эта перспектива обретения лидерства в глобальном мире, она начала затмеваться бесконечной обидой. Вы нас обидели, обидели, обидели, нам обидно.

Нам обидно. И эта обида, в общем, доводит до действий самоубийственных масштабов, поэтому для меня, конечно, то, что сейчас происходит, это крах той перспективы, с которой я жил. Мне сложно сейчас представить, как Россия после всего этого сможет быть одним из мировых лидеров, чего бы мне очень хотелось. ГОРДЕЕВА: Твой отец — большой философ, и он занимался вопросами биоэтиками, но это в том числе вопрос того, на что способно человечество и что люди могут сделать друг с другом. Мысленно ты разговариваешь с ним?

Ну, для меня очевидно все, что он сказал бы сегодня. ЮДИН: Я часто вспоминаю выражение лица, с которым он реагировал на любой поступок, который отрицает общечеловеческое. У него была какая-то такая досада, которая одновременно разочарование, а с другой стороны — досада, что кто-то не понимает простых вещей. И с третьей стороны — уверенность, что все равно же со временем это будет понято, но просто бесконечно жаль потерянного времени. И сегодня все вот это вот, что привело к чудовищной катастрофе, это много-много раз усиливает вот эти эмоции.

Смесь горя и досады. Но при этом, поскольку он был абсолютно уверен в том, что есть вещи, которые человечество приходится с большим трудом понимать, но оно в любом случае их понимает... Поэтому он, например, занимаясь биоэтикой, никогда не приветствовал какие-то резкие биологические изменения, биотехнологические. Имея в виду, что людям нужно время, чтобы приспособиться. Но время неизбежно, рано или поздно, приходит.

И с другой стороны — да, конечно, в том числе биоэтика дает нам представление о глубинах, до которых может упасть человек в современном мире. Слишком хорошо мы знаем о том, как экспериментирование с человеческой социальностью может уходить в экспериментирование с человеческой природой в целом. Это, с одной стороны, понимание масштаба угрозы и поэтому я все время говорю, что не нужно думать, что самое страшное уже случилось — нужно к этому только адаптироваться. Не исключено, что еще худшие вещи впереди, и нам надо думать скорее о том, как их не допустить.

Тем не менее, сам я вполне спокойно использую это понятие.

Полагаю, что его идейные границы можно очертить достаточно внятно. Во-первых, это возрождение идей австрийской школы в качестве актуального руководства для экономической политики. Яркий тому пример — Милтон Фридман , его идеи монетаризма и Чикагская школа. Футболки с изображениями Фридриха Хайека и Милтона Фридмана Во-вторых, нам известны и витринные «образцы» реализации неолиберальных подходов, пусть во многом и мифологизированные. Среди них экономические реформы диктатуры Августо Пиночета в Чили которые делали как раз ученики Фридмана, так называемые «чикагские мальчики» и затем, в 1980-е годы, «рейганомика» в США и «тэтчеризм» в Великобритании.

Здесь мы видим ещё одну яркую черту неолиберализма — это его экономизм, доминирование экономической свободы над политической, пренебрежение правами человека, демократическими институтами и вообще стремление объяснить и реорганизовать все сферы человеческой деятельности от медицины до искусства и от образования до защиты природы в соответствии с логикой рынка. Именно такой подход позволяет неолибералам без угрызений совести работать не только с демократиями, но и с диктаторскими режимами наподобие чилийского. Мол, «рынок порождает свободу», а, значит, ведёт диктатуры к демократическому транзиту. Это как раз то, о чём говорили процитированные мной члены СвДП на конференции европейских либералов 8 лет назад. Интересно, кстати, что этот экономизм парадоксальным образом роднит неолиберализм с его заклятым вроде бы врагом — марксизмом.

Там ведь тоже бытие определяет сознание: экономика — базис, а политика лишь надстройка над ним. Жизнь показала всю утопичность и слепоту неолиберального экономизма Запада последних десятилетий применительно к Китаю , Саудовской Аравии, Турции… и к России. Наконец, мы можем очертить и основные признаки экономической политики неолибералов. Это приватизация государственного сектора экономики, уменьшение бюрократического регулирования предпринимательства, сокращение государственных расходов в основном, на вливания в экономику и на социальные нужды, так как государство остаётся прежде всего «ночным сторожем» — судебная система, полиция, армия, спецслужбы. Иногда к ним также относят бюджетную дисциплину, забывая, однако, о резком росте госдолга США при президентстве Рональда Рейгана.

И вот теперь сопоставим эти характерные черты неолиберализма с современной Россией. Найдём ли мы сходство с политикой Рейгана или Маргарет Тэтчер? Встретим ли мы масштабный уход государства из экономики, дерегулирование? Нет, ничего подобного отдельный вопрос: найдём ли мы хоть что-то из этого в последние десятилетия и на современном Западе? Наоборот, мы прежде всего видим, что вся история путинской России, все 23 года пребывания Владимира Путина у власти — это постоянное огосударствление экономики страны.

Вспомним здесь и принудительный переход за долги в руки «Газпрома» медиаимперии Владимира Гусинского в 2001 году. Вспомним, как приватизация «Башнефти», перешедшей было Владимиру Евтушенкову, окончилась домашним арестом нового владельца и последующим возвращением компании государству. Позже «Башнефть» перешла во владение всё той же «Роснефти». Я в данном случае в основном фиксируюсь на нефтегазе, как ключевой отрасли российской экономики. Но мы можем вспомнить и создание множества госкорпораций в разных сферах экономики, и всё большее преобладание государственных банков, и появление, рядом с большой тройкой операторов мобильной связи, компании «Tele2», принадлежащей Ростелекому.

Или найти характерные примеры на региональном уровне, припомнив, допустим, как попытка создания в 2000-е годы в Москве конкурентной среды в сфере управления ЖКХ завершилась при Сергее Собянине образованием государственного бюджетного учреждения «Жилищник». Наконец, дело не только в формальном огосударствлении экономики. Вот, например, в июле 2022 года две крупные и формально частные металлургические компании, «Норильский никель» и «РУСАЛ», возобновляют переговоры о слиянии. Сообщая об этом в эфире РБК, владелец «Норникеля» Владимир Потанин признаётся, что не видит от возможного слияния какой-либо производственной выгоды. Но при этом оно может позволить «получать, если требуется, государственную поддержку для своих проектов в России».

Вот характерная и глубоко внерыночная логика. Следы этой системы мы найдём в самых разнообразных сферах российской экономики и на разных её уровнях: от ручки, брошенной Владимиром Путиным Олегу Дерипаске в Пикалёво, и от предложения того же Путина «послать доктора» руководству «Мечела», чтобы «зачистить проблемы» — до объявления, которое бросилось мне в глаза в обычном московском продуктовом магазине. Там на листке бумаги было указано: «вышестоящая организация» и далее шёл адрес и телефон префектуры Центрального административного органа. Таким образом, продуктовый супермаркет, частное предприятие, оказывается встроенным в вертикаль власти. И это вовсе не единичный случай: ещё с 2000-х кандидаты от власти в Москве с легкостью получали размещение своих предвыборных плакатов в витринах множества частных магазинов, цветочных, продуктовых, хозяйственных и так далее, вплоть до киосков.

Так выковывалась несменяемость власти и политическая монополия. И тут необходимо согласиться с Григорием Явлинским , который возводит корни этой системы к приватизации 1990-х годов, прошедшей так, что любая крупная собственность выглядит в глазах общества нелегитимной, её в любой момент можно отобрать назад, ну а отсутствие в таких обстоятельствах полноценной политической конкуренции, свободы слова и правового арбитража делает беззащитной перед отъемом со стороны государства любую частную собственность, упраздняя само это понятие как таковое. Умышленно или по глупости своей заложили эту мину под рыночный характер российской экономики правительственные младореформаторы 90-х, игравшиеся в «чикагских мальчиков» — вопрос весьма любопытный, но отдельный. Мы же остановимся на том, что в России власть и собственность не отделены друг от друга, что если не упраздняет полностью, то существенно ограничивает и деформирует рыночную конкуренцию. Как внутри страны, так и вне её неолиберализм оказался не обманувшим, а обманутым, не манипулятором, а лохом, игрушкой в руках опытного мошенника совершенно иного рода.

Все неолиберальные иллюзии окончательно лопнули возле банкомата в аэропорту Стамбула. Частичное формальное дерегулирование экономики, позволявшее России, при постановке такой задачи сверху, подниматься в разнообразных рейтингах ведения бизнеса, во многом сводилось и сводится на нет регулированием неформальным.

Она принесла соболезнования дочери покойного Ирине Ясиной. Ирина Евгеньевна борется с рассеянным склерозом - она прикована к инвалидному креслу. Появился и редко бывающий на публике бывший глава администрации президента Ельцина Александр Волошин. Мы публикуем кадры траурной церемонии.

Иностранные агенты в российском законодательстве. История статуса и его применение "Г. Юдин принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против специальной военной операции на Украине", - сказано в сообщении ведомства.

Выберите здание:

  • Социолога Григория Юдина признали иноагентом - Новости Калининграда - Новый
  • Журналистку Лолу Тагаеву и социолога Григория Юдина признали иноагентами
  • Григорий Юдин. Олаф Шольц в московском метро
  • Топ подкастов в категории «Новости»
  • Минюст признал иноагентом социолога Григория Юдина*

Социолог Юдин: Протестующие в России хотят предотвратить катастрофу

Минюст РФ признал социолога Григория Юдина иноагентом, сообщается на сайте ведомства. Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. Григорий Юдин родился в 1983 году в подмосковном Фрязино (в документах местом рождения указана Москва)[1] в семье философа Бориса Григорьевича Юдина и психолога Елены Георгиевны Юдиной.

Григорий Юдин: «Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня Победы»

Все новости, где упоминается Григорий Юдин. Социолог Григорий Юдин был одним из немногих российских экспертов, которые в феврале 2022 года не сомневались в том, что военное столкновение России и Украины неизбежно. Григорий Юдин регулярно высказывается на политические темы для издания «Радио Свобода» — иностранного СМИ, выполняющего функции иностранного агента. Интервью с Григорием Юдиным проведено Борисом Докторовым по программе его изучения истории советской/российской социологии.

Григорий Юдин — последние новости

По мнению Григория Юдина, самое главное при принятии решений людьми испытать на себе биотехнологии – не терять ту цель, ради которой «улучшение» производится. Один из самых влиятельных российских социологов и политических философов, Юдин за свою карьеру успел дать несколько точных прогнозов. Как сообщается на сайте Минюста, 19 января реестр иностранных агентов пополнили экоактивист Евгения Чирикова, журналист Лола Тагаева, политик Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также социолог Григорий Юдин. Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Минюст РФ признал иноагентом социолога Григория Юдина. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий