Новости вооруженный комендант шпагой вошел егэ

Башня Слов — Игра в одноклассниках про юного лягушонка который очень любит путешествовать по миру и изучать слова. Каждый уровень это башня из слов на одну тему, помогите лягушке разобрать б. Я скоро простился с комендантом и с его семейством; пришед домой, осмотрел свою шпагу, попробовал ее конец и лег спать, приказав Савельичу разбудить меня в седьмом часу. Военнослужащие ВС России выводят из строя вооружение стран Запада до того, как оно попадает к украинской армии, пожаловался телеканалу Welt журналист Кристоф Ваннер. 1) Вооруженный комендант шпагой вошел в дом и. Izi learn. Новости ЕГЭ и ОГЭ.

Вооруженный комендант шпагой егэ

Вместо обычной для наших мест большой беленой печи посреди комнаты стояла чугунная печь-голландка на кирпичном фундаменте, на которой Ермолай, я сам потом видел, умудрялся готовить еду. Но первое, на чем останавливался взгляд, был большой шкаф, все полки которого были заставлены книгами. Такого их количества я еще никогда не видел. Вопрос, который как-то сразу возник в голове сам собой, зачем такое количество книг Ермолаю? Или вообще кому другому? Я взял с полки одну. С самым ярким переплетом. Мне показалась, что именно в ней я вероятнее всего найду ответ. Книга была тяжелая. Листы на плотной шершавой бумаге топорщились. Рассматривать ее в руках было неудобно.

Я положил книгу на пол. Сел, склонившись над ней. Читать я не умел и просто рассматривал картинки внутри книги. А еще буквы. Не те, что поперечными полосами покрывали страницу, — они были скучные, — а самые большие. Те, что всегда стояли слева вверху и сами по себе казались мне лабиринтами с какими-то секретами, которые можно разгадать, если долго и внимательно в эти буквы всматриваться. Мои всматривания закончились тем, что я прилег на полу рядом с книгой и заснул. А когда проснулся, Ермолай был уже дома. Растопил печь и теперь ходил по дому вокруг меня тихим шагом, стараясь не потревожить. Как он потом объяснил, если человек зашел в чужой дом и там заснул, да еще над книгой, значит он, во-первых, забрался сюда без злого умысла.

А во-вторых, мог быть так поражен почерпнутыми из книги знаниями, что для их усвоения ему понабилось поспать. С той поры я большую часть времени проводил в компании Ермолая. Не только у него дома, но и в церкви. Помогал ему, чем мог. Особенно мне нравилось собирать свечные огарки и, пока они были теплые, лепить разные фигурки. Особенно мне удавались снеговики. Три шарика друг над другом. Сделав несколько — Ермолай называл их восковиками, — я подносил к ним зажженную свечу, и они начинали таять, как настоящие снеговики под весенним солнцем. Ермолай в какой-то степени заменил мне отца. Водил по окрестностям, рассказывал о природе, о звездах на небе, о других людях, живших прежде нас.

Иногда наставлял в поступках. Однажды попытался объяснить, что мой отец не такой плохой человек, как всем кажется, и назвал его жизнь тяжелой. Из слов Ермолая выходило, что, если человек совершает плохие поступки, это еще не значит, что сам он плохой. Теперь получалось, что мир полон хороших людей, а плохих днем с огнем не сыщешь. Я знаю, должен был спросить у него, каким был тот человек, кто выбил ему глаз, хорошим или плохим. Но я промолчал. Зачем огорчать доброго человека неприятным ему воспоминанием?! Да и правильного ответа на этот вопрос, я уверен, Ермолай не знал. А еще Ермолай учил меня читать. Сначала просто разбирать буквы, а потом и видеть за ними того, кто через буквы силился донести мне что-то важное, чего своей юной силой ума я пока мог не постичь вовсе.

То чувство, которое вызывал во мне Ермолай, я бы назвал теплотой. Нет, моя жизнь не стала идеальной, какой казалась жизнь рядом с мамой, но теперь в ней хотя бы появилась отдушина. Вот только и она вскоре захлопнулась. Свой глаз Ермолай потерял еще в ранней юности, когда с толпой деревенских недорослей по веснам ходил в соседнюю деревню Ежовку, ту, что по реке ниже нашей, за перекатом. Старшие парни шли по девкам, но большинство, настаивал Ермолай, чтобы подраться с местными. Ермолай говорил, что тот потерянный глаз у него был синим. В отличие от черного, который сохранился. Эта разноглазая особенность привлекала женское любопытство больше, чем даже подвиги в потасовках. По этой причине Ермолаю в этих набегах выпадало все сразу: и кулаки, и девки. Пока однажды в лицо не прилетел удар сучковатой веткой от кого-то из ревнивцев.

Шрам, оставшийся после, шел крученой линией от брови через пустую глазницу до самой скулы. И даже теперь, когда сорокалетнему Ермолаю случалось улыбаться, край верхней губы высоко задирался и открывал кривой строй зубов, разросшихся грибницей из левой десны. Однажды, стоя перед слюдяным церковным зеркалом, Ермолай с горечью назвал себя «навьим духом». С той поры любовь к дракам у Ермолая осталась позади, так же как и любовь к нему девок. Жалевших его, конечно, но не более. А меж собой они так и прозвали его — «образом кровососа». Негодный к военной службе, да и, по общему мнению, к семейной жизни Ермолай должен был бы ополчиться на белый свет, но Бог распорядился иначе. Приблизил его к себе, указав в тяжелый момент на деревянный купол скромной деревенской церкви. Числился Ермолай церковным сторожем. Но он, кроме ночного сторожения, занимался почти всем.

Крещеный и обученный грамоте, пел псалмы на хорах во время службы, обмахивал прихожан дымящим кадилом, мог при случае подменить священника, читая за него проповедь. То утро мы с Ермолаем провели на рыбалке. А когда солнце слишком поднялось для хорошей ловли, вернулись к нему домой. Ермолай разжег печь и теперь жарил на сковороде пойманную нами рыбу. Я сидел за столом перед окном. Читал вслух «Устав воинской службы Петра Первого». Старую, потрепанную книгу, в которой, как уверял Ермолай, собраны все военные и большая часть житейских мудростей. Тех самых, которых многие постигают лишь с годами, когда применять эти мудрости уже поздно. Ермолай задумался. И показывать ничего никому не надо.

И понятен. И еще иногда мне казалось, что, говоря со мной, он сам в этот же момент постигает то, что говорит. Только еще глубже, чем понимал до этого. Закон, по какому ты однажды сам выбрал жить. Ты все время ловчишь, плутуешь, хочешь его нарушить, а честь тебе не дает. Предмет был, видимо, очень сложный, потому что Ермолай продолжил его объяснять и далее. Только я его уже не слышал. В окне, перед которым сидел, я увидел отца. Он шел вперед, глядя вниз прямо перед собой, широким, но неверным шагом. Шел, повинуясь пьяному наклону, который шатал и болтал его тело туда-сюда.

По этой змеиной линии отец продвигался к дому Ермолая. Ударом ноги распахнув дверь, которую Ермолай не закрывал даже на ночь, он возник на пороге, тяжело дыша, привалившись к косяку и держась одной рукой за притолоку. В другой руке была так знакомая мне кочерга. Отец был не только пьян. Разъярен, мрачен и смотрел исподлобья диким единорогом. Ермолай оставил сковороду с рыбой на печи и повернулся к отцу. Отец смотрел только на меня. Будто как святой, сойдя с облаков до грешника, предлагает присесть с ним рядом. И тут всего лишь тремя шагами я совершил главную ошибку всей своей жизни. Я мог уйти с отцом, быть им избитым, отлежаться после побоев, послушать слезы отца, а потом, спустя дни или даже много дней, снова прийти к Ермолаю и пойти с ним опять на рыбалку или почитать его книги.

Но я сделал три шага. Три мелких шага бегом и стал за спиной Ермолая. Отец неотрывно и зло смотрел на мои пол-лица, выглядывающие из-за спины одноглазого святого. Свирепость отца не испугала Ермолая, он только вздохнул и, видно, собирался сказать что-то доброе, когда получил первый удар кочергой прямо по голове. Не стал уворачиваться или прикрываться руками, лишь убрал голову в плечи и отступил на шаг. Кровь потекла между бровей по пустой глазнице. Ермолай снова тихо выдохнул, сглотнул, приподнял голову и тут же получил второй удар. Теперь гораздо более сильный и основательный. Не желая падать, Ермолай качнулся, совсем как старый дуб, сорванный с корней ударом оголтелого ветра, совершает свое последнее туда-сюда перед тем, как навсегда рухнуть оземь. Осел на колени и повалился возле стола, за которым я только что читал книгу.

Я опустился было рядом, но отец подхватил меня за ворот и отшвырнул в дальний угол комнаты. Уже оттуда, скованный страхом от того, что вижу, я наблюдал, как, склоняясь над неподвижно лежащим на полу Ермолаем, отец кричит что-то ему в лицо и, сколько есть сил, бьет и бьет его по голове кочергой. По полу вокруг головы Ермолая все быстрее расползалась красная лужа. Он лежал на животе, повернутое ко мне лицо с разбитым лбом смотрело прямо в меня неподвижным глазом. От забытой на сковороде рыбы валил дым. Запах гари становился все гуще. Своего заведи, упырь одноглазый! Тогда и… Он замолк и остановился, согнувшись и тяжело дыша. Тут его взгляд упал на раскрытую книгу на столе. Оперся на стол.

Взял книгу, направился к печи. Одним взмахом смахнув дымящуюся сковороду на пол, отец попытался засунуть книгу в огонь сверху. Но книга не помещалась. Тогда он открыл заслонку и попытался затолкать книгу среди полыхающих поленьев. В этот момент я с разгона врезался в него головой. Папа отлетел к стене, стукнулся о нее затылком и затих. Я сидел возле папы, смотрел на него и очень ждал, что вот сейчас он тряхнет головой, откроет глаза, встанет и… и да, отлупит меня, зато потом мы пойдем домой, обняв друг друга, а он заплачет и расскажет какую-нибудь теплую историю про маму, и в конце истории скажет, как мама любила нас с ним обоих и как он на самом деле очень любит меня. Я готов был сидеть возле него и ждать всего этого сколько угодно. Хоть целый день, хоть день и всю ночь, хоть всю неделю, месяц или всю жизнь до самой смерти. Где-то посреди одного из этих сроков я почувствовал тепло.

Почувствовал спиной. Оглянувшись, увидел вывалившиеся из печи угли и пепельные останки сгоревшего Устава Петра Первого. Пол возле печи, ножки стола и скатерть на столе уже ярко полыхали. Пока я сидел — надеясь, что огонь разбудит не только меня, но и папу, и Ермолая, и они вместе вернут все обратно: огонь в печь, папу домой, меня к книге, а Ермолая к сковороде с рыбой — огонь не спал. Он тихо перекинулся на занавески, охватил раму окна и неспеша двинулся вдоль стены к книжному шкафу. В этот момент папа ожил. Помотал головой. Не открывая глаз, что-то промычал. Я схватил папу за шиворот так же, как недавно он меня, и двинулся к дверям. Если бы мы поменялись местами, папа спас бы нас одним движением.

Я спасал его медленнее. Слишком медленно. Впивался пальцами в его ворот, упирался ногами в пол и дергал изо всех сил. Так мы продвигались на два вершка за раз. До двери было не больше пяти аршин. Огню до шкафа с книгами — не больше двух. И огонь не медлил. Ермолай провожал наше судорожное движение застекленевшим взором. Единственный его глаз был сухой, без блеска, но я все равно подумал, что он может быть еще жив. Даже показалось, что он слегка двинул веком.

Как бы моргнул, как бы кивнул мне им. В знак того, что одобряет мое решение сначала спасать своего отца, а не его самого, единственного по-настоящему доброго ко мне человека. А может, и не одобряет, но этим внешним знаком хочет на прощанье очистить мою совесть своим согласием сгореть в огне вместо моего отца. Мне так казалось. А на самом деле все происходило наоборот. Я спасал грешника, но губил святого. Я и сейчас иногда думаю, что было бы со мной, если бы тогда я спас Ермолая, бросив умирать родного отца, пусть даже и негодяя? Нет ответа. И не будет. Ах, мама, мама!

Зачем же ты умерла? Знала бы ты, что сделает с нами всеми твоя смерть. Что бы ни выбрал в ту минуту твой десятилетний сын, все было грехом. За что ему такое? Чем он успел провиниться в глазах Бога? Мог ли Всевышний в неизречной доброте своей придумать ад страшнее, чем тот, на который обрек меня на пороге жизни? Когда я подтащил отца к порогу, Бог вспомнил обо мне. Во всяком случае, избавил от желчи сомнений. Едва я распахнул двери, как коснувшийся свежего воздуха огонь позади меня взбесился. Как будто в спину ткнули огромной раскаленной сковородой.

Потеряв от боли сознание, я пылающим шаром скатился по ступеням на землю. Прямо на руки подоспевшим мужикам. Меня оттащили в ту самую секунду, как дом Ермолая рухнул, погребя под горящими обломками сразу обоих. И брошенного мной Ермолая, и недоспасенного мной отца. Соединение в одновременности двух отошедших душ — вот и все, что счел нужным сотворить Бог для десятилетнего мальчишки в облегчение его душевных мук. Показал напрасность его праведных усилий. После того как я обрел окончательное сиротство, меня приютила сестра отца. Варвара Григорьевна перевезла меня в поместье, где жила со своим мужем и двумя детьми. С ними — двумя сыновьями, близкими мне по возрасту — я не поладил сразу. Они звали меня Горелым Сиротой и устраивали разные мелкие пакости вроде лягушек в постель.

Я отвечал им жестче. Как-то по весне толкнул старшего из них Илью с мостков в пруд, зная, что он не умеет плавать. Он не утонул. Пруд был мелкий, когда достаешь дна пальцами ног, то по шейку. Но перепугался вусмерть. Расплакался, разорался. Дома его уложили под два одеяла и дали с чаем целую плитку шоколада в четверть фунта. А мне всыпали розог. Дядька Акиндин, хоть и хлестал жалеючи, а все ж таки было больно. И спине, и душевно.

Так что, едва мне стало четырнадцать, мы с теткой Варварой расстались с полюбовной радостью. Она определила меня в Воронежскую чертежную школу. Сняла комнату, положила вполне приличное содержание. Не слишком щедрое, но доход от имения, которое после смерти отца досталось мне почти разоренным, не покрывал и этого. Было морозно. Снег только слежался после снегопада, солнце сияло. Ветер был совсем чуточный. Поездка обещала быть приятной. И все-таки грустной. Звякнул колокольчик в дуге коренного.

Я смотрел, свернув шею назад, и все смотрел, пока фигурка тетки с длинной тенью на снегу не исчезла за поворотом. На мой осторожный стук никто не ответил. Дверь была приоткрыта, и я решился войти. Гринев сидел на шатком табурете перед мутноватым слюдяным оконцем. Все, что он мог разглядеть в нем, была унылая заснеженная степь. Да еще две-три избы, ставших влево от окна косым рядом. Перед одной из них вплотную к кривому забору стояло корыто. Копошившиеся в нем три свиньи дружелюбно хрюкали. Вокруг них озабоченно бродили несколько куриц. Я остановился на пороге и несколько мгновений наблюдал за Гриневым.

Его лицо было еще тоскливее, чем пейзаж за окном. Приоткрытый рот, будто смотрящие в пустоту глаза и руки, безвольно легшие на колени. Шея подалась вперед и согнулась почти как у старика. Гринев повернулся ко мне. Но тут нормальное зрение к нему вернулось, и от удивления рот раскрылся еще больше. Я понял, что оказался первым светлым пятном с момента, как он перешагнул рубеж нашей крепости. Я по-доброму хохотнул и представился. Чтобы поддержать верность его первого от меня впечатления, я решил начать беседовать с ним на дворянский манер. Вчера узнал о вашем приезде; желание увидеть наконец человеческое лицо так овладело мною, что я не вытерпел. Вы это поймете, когда проживете здесь еще несколько времени.

Сказанное мной вполне соответствовало его настроению крайней заброшенности и чувству бесконечного одиночества, поджидавшего впереди. Некоторое время назад я пережил то же самое, понять Гринева не составило мне труда. И уже через минуту мы чувствовали себя собратьями по несчастью. И от того, что родившееся между нами собратство застало нас так внезапно, нами вдруг овладели бесшабашная веселость и безотчетное взаимодоверие. Я в самой комической манере описал Гриневу край, куда забросила его судьба, и общество, которое его ждет. Он отзывался на мои шутки улыбками, затем и хохотом. Его сплин таял на глазах. Почувствовав себя в его компании свободно, чего не ощущал со дня своего перевода в крепость, я стал иногда грубоват в своих рассказах, а местами и пошл по-солдафонски. Коснувшись семьи нашего коменданта, я позволил себе пересказать несколько ходивших по гарнизону анекдотов о предосудительных связях жены коменданта с пожилым гарнизонным поручиком Иваном Игнатьевичем. Мы вместе захохотали.

В эту минуту в дом вошел Савельич и за ним посыльный от коменданта крепости бывший казак Багровенко. Он передал Гриневу приглашение коменданта отобедать у него дома и тут же обратился ко мне. Вследствие старой раны или какой суставной болезни Багровенко не мог поворачивать головы относительно шеи, а сгибаться для поклона у него получалось только в пояснице. Из-за этого недуга все его движения выглядели пародийно торжественными и церемонными, а сам он напоминал рыцаря в тяжелых доспехах не по размеру. Человеком он был, по всей видимости, очень цельным, потому что его речь полностью соответствовала манере передвигаться. Влекомый своей головой, он повернулся ко мне всем телом и сообщил, что крайне рад найти меня здесь. Потому как вы тоже приглашены. Мы с Гриневым переглянулись. И мы снова расхохотались. Путь к коменданту мы с Гриневым прошли душевными приятелями бок о бок.

Узкими кривыми улицами, мимо низких ветхих домов разного назначения и, конечно же, того корыта, в котором после насытившихся свиней верховодили куры. Короткий зимний день уже склонял солнце к закату, холод проникал под одежду.

Ростов-на-Дону, 1996. Книга русской скорби Т. Григорий Кан Наталья Климова. Жизнь и борьба Серия: Историко-революционный архив.

ISBN 978-5-87991-100-8. Роковой выстрел совершил эсер Дмитрий Богров Кому неугоден Столыпин? Политическая карьера П. Столыпина началась в 1884 году. По окончании Санкт-Петербургского университета он начал службу в Министерстве внутренних дел, а через два года перешел в департамент земледелия Министерства государственных имуществ. Далее Петр Аркадьевич успел побывать Ковенским уездным предводителем дворянства, Гродненским губернатором, а в 1903 году стал управлять Саратовской губернией.

Герб рода Столыпиных. Надпись в переводе с латыни: «На Бога моя надежда» Источник: regnum. Во время крестьянских беспорядков, охвативших Саратовскую губернию, Петр Аркадьевич объезжал деревни в сопровождении казаков, когда в него внезапно выстрелил неизвестный. Преступник промахнулся, и Столыпин готов был кинуться за ним в погоню, но губернатора вовремя остановили. Следующее покушение произошло в Саратове: местный житель, стоявший перед Столыпиным, вынул из кармана револьвер и направил прямо на него. Не теряя самообладания, Петр Аркадьевич произнес: «Стреляй!

Преступник растерялся и уронил оружие на землю. Дом П. Столыпина после взрыва Источник: portal-kultura. Витте вышел в отставку, этот пост занял Столыпин. Будучи одновременно премьером и министром внутренних дел, Петр Аркадьевич из-за своей прямоты и нелюбви к политическим интригам нажил себе врагов как в консервативных кругах, так и среди революционеров. Особенно позицией Столыпина были недовольны эсеры, всячески критиковавшие аграрную реформу и оскорбленные его стремлением разрушить общину, в которой им виделась будущая ячейка социализма.

Крупный административный талант премьера и активные попытки вывести страну из кризиса во время первой русской революции, а также последующие стремления решить рабочий вопрос и провести преобразования в армии и сфере образования буквально не давали покоя его оппонентам. Одни обвиняли его в излишнем либерализме, другие, напротив, указывали на чрезмерную увлеченность охранительными идеями. После роспуска Государственной Думы второго созыва, вошедшего в историю под названием «третьеиюньского переворота», недовольство П. Столыпиным продолжало нарастать. Сам премьер-министр продолжал действовать решительно, руководствуясь своими же словами, сказанными 6 марта 1907 года: «Не запугаете». Семья премьера в опасности В августе 1906 года в доме Столыпина на Аптекарском острове произошел мощный взрыв, в результате которого погибли 24 человека, а более тридцати получили ранения.

Сам Петр Аркадьевич не пострадал благодаря наблюдательности его адъютанта генерала Замятина, которая, увы, стоила тому жизни. Семья Столыпиных. Воспользовавшись этим, террористы приехали на Аптекарский остров под видом просителей по особо важному делу. Одеты они были в жандармскую форму. И тут Замятин обратил внимание, что просители почему-то носили каски старого образца, хотя накануне форма жандармов претерпела значительные изменения. Осознав, что их разоблачили, террористы попытались проникнуть в дом силой, а затем кинули к ступеням портфель с бомбой.

От сильного взрыва разрушились комнаты первого этажа и подъезд. Преступники не выжили. Схема зала Киевского городского театра Источник: studfiles. Врачи говорили, что из-за серьезности ранений ей, вероятно, придется ампутировать обе ноги. Столыпин убедил медиков подождать и не принимать поспешных решений. Ноги девушки удалось спасти, но, к сожалению, последствия тяжелой травмы остались у Натальи навсегда.

Спустя несколько лет она была назначена фрейлиной императрицы, но из-за проблем со здоровьем исполнять обязанности не могла. Младший сын Столыпина, трехлетний Аркадий, от взрыва получил контузию, а няня, находящаяся с детьми, погибла. Именно после этих событий Петр Аркадьевич решил во что бы то ни стало пресечь революционные настроения: так появились военно-полевые «скорые» суды, а также печально известные «столыпинские галстуки». Трагедия в Киевском театре Вечером первого сентября 1911 года царская семья и П. Столыпин отправились в Киевский городской театр на спектакль «Сказка о царе Салтане». Празднества, устроенные в городе, были посвящены пятидесятилетнему юбилею отмены крепостного права.

Попасть в театр было сложно: билеты доставались сановникам и офицерам, а в зале выставили, казалось, внушительную охрану. Дмитрий Богров после совершенного им покушения Источник: upload. Стоя у рампы, он повернулся лицом к публике и беседовал с подходившими к нему людьми. Вдруг из рядов поднялся неизвестный человек во фраке и быстро направился в сторону Столыпина. На расстоянии пары шагов он при попустительстве охраны смог дважды выстрелить в премьера. От мгновенной смерти Петра Аркадьевича спас крест св.

Владимира: столкнувшись с ним, пуля, направленная в сердце, изменила траекторию движения и попала в живот. Что касается второй пули, то она прошла через руку Столыпина навылет и ранила скрипача театрального оркестра Антона Берглера. Кстати, впоследствии музыкант будет утверждать, что покушались именно на него, и вступит в длительную переписку со следователями, пытаясь доказать свою правоту! Совершив задуманное, террорист собрался бежать, однако его перехватили свидетели покушения и едва не учинили самосуд. Вскоре выяснилось, что преступника зовут Дмитрий Богров, и он одновременно является агентом «охранки» и членом боевой группы эсеров. В 1907 году Богров, будучи выпускником юридического факультета Киевского университета, стал агентом Охранного отделения и получил псевдоним «Аленский».

Начальник Киевской «охранки» Н. Кулябко в ходе следствия утверждал, что благодаря сведениям, полученным от Богрова, удалось предотвратить несколько террористических актов, поэтому революционер и заслужил к себе доверие со стороны стражей порядка. В августе 1911 года Дмитрий сообщил начальнику о готовящемся покушении на Столыпина, однако не уточнил, откуда он получил эти данные. Более того, он сумел убедить Кулябко, что террористкой станет женщина, приехавшая в Киев специально для этой цели. Поэтому, говорил Богров, ему самому просто необходимо попасть в театр и предотвратить преступление. Так «Аленскому» удалось достать билет на спектакль и совершить убийство, о котором он сам сообщал Кулябко.

Прощание с П. Столыпиным Источник: upload. В завещании премьер-министр указал, что хочет быть погребенным там, где его настигнет смерть. Местом упокоения Петра Аркадьевича стала Киево-Печерская лавра. Убийство П. Столыпина оставило общество в смятении.

Так же, как и после трагической кончины Александра Второго, народ не оценил «широкого жеста» террористов. Страна потеряла талантливого реформатора, а слова Петра Аркадьевича о двадцати спокойных годах для России не были услышаны. Великие потрясения победили, но о том, какой ценой, в 1911 году догадывался далеко не каждый. Обложка: роковой выстрел. Источник: rg. Сам глава правительства серьезно не пострадал, однако в результате взрыва ранения получили более 100 человек, из которых 27 погибли на месте, а 33 были тяжело ранены и многие впоследствии скончались.

Покушение осуществила петербургская организация «Союза социалистов-революционеров максималистов», образовавшаяся в начале 1906 года. Столыпин вызывал ненависть революционной части общества жестоким подавлениям революционного движения. Организатором был Михаил Соколов.

Б Ошибка в построении предложения с однородными членами 2 Незнакомец спросил у прохожего, «как мне добраться к вокзалу». В Неправильное построение предложения с косвенной речью 3 В журнале «Юности» была опубликована рецензия на новый сборник стихов молодых поэтов. Г Неправильное построение предложения с причастным оборотом 4 Согласно плану операции, мне было поручено уничтожить засевшего снайпера на дереве. Д Неправильное построение предложения с деепричастным оборотом 5 Спрятавшись за старый дом, находившийся на пустыре, всё было видно. А Нарушение в построении предложения с несогласованным приложением 1 Корабль «Арктика» считалась долгое время самым крупным атомным ледоколом. Б Ошибка в построении предложения с однородными членами 2 Капитан Иващенко совершил более девятисот боевых вылетов и на своём самолёте «Красном пролетарии» сопровождал победное наступление на Берлин. В Неправильное построение предложения с косвенной речью 3 Подросткам было совершенно незнакомо то место, которое, выйдя из метро, оказалось перед ними.

Г Неправильное построение предложения с причастным оборотом 4 Пугачёв сказал Гринёву, что ты передо мной виноват, но я помиловал тебя за то, что ты оказал мне услугу. Д Неправильное построение предложения с деепричастным оборотом 5 Изготовляемые часы кузнецами были плодом чрезвычайно утомительной ручной работы и стоили до такой степени дорого, что их могли приобретать только государственные учреждения, богатые монастыри и кафедральные соборы. Е Нарушение связи между подлежащим и сказуемым 6 Мой одноклассник с детства любил и увлекался игрой в шахматы. Здесь несколько предложений с однотипной ошибкой, а какие-то ошибки останутся неохваченными.

Однажды старший из них Илья в пылу нашей с ним стычки схватил стоявшие на комоде каминные часы на дубовой подставке и швырнул их о пол передо мной. Подставка переломилась надвое, а часы разбились. Они с братом тут же выскользнули через открытое окно и спрятались в саду. Пока я соображал, что делать, в комнату на стук вбежала тетка Варвара. Увидела меня, стоявшего над осколками. Всегда проигрываю.

Однажды вам повезет крупно. Вдруг сегодня… Мне казалось, я подхватил игру. И все же разговор быстро переставал быть праздным. Мне захотелось дать ему в лицо кочергой. Той самой, которой доставалось мне от отца. И которой отец забил Ермолая до смерти. Прозвучало грубо, как я и хотел. Но Гальвенский продолжал гнуть свое. Если бы он просто это сказал, я бы мог еще рассмеяться. Но он заключил свои слова вопросом, развернув фразу самым колким ее концом.

И тут я понял, что попался-таки в его ловушку. Отступать было некуда. Он добился, чего хотел. Я чувствовал, что загнан в угол и возможности уклониться от игры мне отрезаны. Я сейчас же сяду играть и… Если проиграю, тут же займу место рядом с выгнанным из-за стола прапорщиком. Если выиграю, что, конечно, вряд ли, он заплатит и удвоит ставку. И снова удвоит. И так до тех пор, пока не проиграю я. В таких играх всегда побеждают деньги. Которых у меня не было.

Ответ от меня требовался сокрушительный. И никакой другой. Правда, сомневаюсь, что вы примите такую ставку. Уверенный до сей поры, что я отступлю, поручик с усилием преодолел растерянность. Я шагнул в пропасть. Проигравший немедленно стреляет из пистолета себе в висок. И без того молчавший до сей поры зал совсем замер. Пропал даже шелест игральных карт. Затем задышал. Зашумел в голоса.

Все заговорили разом, обсуждая возможные ответы и действия Гальвенского. Должен признать, он держался достойно. На неподвижном лице и в прищуренных глазах не читалось никакой паники. Он больше был похож на картежника или шахматиста, просчитывающего долгий разветвленный вариант. Он вздохнул и заговорил. И он меня не боялся. Мы же как никак православные. Я люблю деньги. Вы, судя по всему, дуэли. Давайте совместим интересы.

Теперь ответ был за мной, а я все еще не понимал до конца, во что ввязываюсь. И главное, не понимал, почему он совсем не испугался моих слов. Ни на секунду! Мы с вами метаем карту на деньги. А затем дуэль. Где проигравший получает право стрелять первым. Проиграете — тут же меня застрелите. А вашего долга нет и в помине. А потом сполна получите деньги. Если, конечно, я промахнусь.

Я немного подумал. Каверзы как будто не было. Если не считать самого факта дуэли. Бессмысленной на первый взгляд, но в перспективе неизбежной. Так чего тянуть? Я кивнул. Мы сели против друг друга в центре зала. Офицеры обступили нас плотной стеной. За этой «стеной», судя по шуму, придвигали столы и вставали на них, чтобы видеть наши лица. Игра шла не на деньги.

Выигравший получал власть над умами и полный авторитет в полку. А проигравший — право застрелить его за это. Изящно и непредсказуемо. Сочетание фортуны и личной отваги. После того, как он принял мой вызов и наше соглашение стало невозвратным, я прекратил попытки разгадать его игру. Я выразил согласие, и он назвал сумму, показавшуюся бы мне фантастической, будь я в спокойном состоянии. Но я совсем не был спокоен. Более того, я не вполне осознавал происходящее. Карты разлетались по строгой траектории одна за одной. Ложились в одно и то же место.

Крупье был опытный, но и он волновался. Переворот карты в любой момент мог решить судьбу одного из нас. Прошла вечность, и вот на стол легла одна из тех карт, которых все ждали. Это означало конец игры. Все видели эту карту. Но молчали, ожидая вердикта крупье, чтобы он вслух подтвердил очевидное. Гальвенский встал и оправил мундир. От которой у меня должна была закружиться голова. Но голова не кружилась. Во-первых, мне действительно не везло в карты и почти всегда я проигрывал.

Поэтому выигрыш сейчас, в такую важную для меня минуту, удивил меня сам по себе. А во-вторых, что занимало мои мысли намного больше, между этими сумасшедшими деньгами и мной стояла теперь моя смерть. Но прежде он должен мне пулю в лоб. И еще я знаю, что, когда на кону столько денег, никто не станет благородно стрелять на воздух. Так что к барьеру, Швабрин. К барьеру. Я также встал и коротко кивнул. Несколько наших сослуживцев тут же вызвались быть секундантами. В их сопровождении мы покинули зал и двинулись в рощицу позади трактира. За нами направились едва ли не все посетители, но секунданты строго отделили их.

Такое количество свидетелей неминуемо придало бы частному событию характер общественного скандала. Через несколько минут мы вышли на небольшую поляну в окружении осин и высоких белых берез. Секунданты проверили зарядку пистолетов и развели нас на объявленные Гальвенским восемь шагов. Я стал вполоборота, как положено, прикрыв пистолетом область сердца. Гальвенский ухмыльнулся. Несмотря на всю серьезность положения, я не мог отвязаться от мысли, что участвую в каком-то фарсе. Мне показалось, что, как бы все ни складывалось, убрать прикрытие будет правильным. Я опустил оружие вдоль ноги. Поручик навел на меня пистолет. Его лицо тут же расплылось перед моими глазами.

Не человек — надежный, отполированный до блеска, сотворенный умелыми льежскими мастерами одноглазый зверь, калибра шестнадцать и девять смотрел мне прямо в лицо своим черным бездонным оком. Власть пороха и железа. Скорая смерть предстала стихией, готовой поглотить вместе со мной все живое. Почувствовав надвигающуюся дрожь подбородка, я до боли сжал зубы и прикрыл глаза. Тут же услышал выстрел. Обожгло левое ухо. Голова сама собой дернулась. Я коснулся места ранения пальцами. Пуля разорвала завиток уха, капли крови падали на плечо. В целях безопасности для тех, кто мог случайно оказаться в роще, стрелять изначально было решено в сторону реки, шум которой доносился из-за листвы.

Для этого нам с Гальвенским пришлось поменяться местами. Теперь, когда все, как мне казалось, было в моих руках, я не смог отказать в соблазне выставить напоказ свое благородство. Поэтому смутился я. Гальвенский остановился. Вот только зачем вам меня убивать? Вы выиграли огромные деньги. Огромные не для меня, для вас. На них вы сможете купить себе не только новый камзол. Я посмотрел на его униформу, которую он менял, едва заметив на ней пятно, и на свой застиранный потертый кафтан. А убьете — тут же лишитесь и этих денег, и этих милых возможностей.

Выстрел в меня вам ой как дорого станет. Я задумался. Секунданты удивленно смотрели на нас, не смея, впрочем, вмешаться, хотя любые подобные разговоры были не по правилам дуэлей. Ведь целили точно в лоб, я видел. Мы смотрели друг другу в глаза. Поручик не нашелся с ответом. Только усмехнулся. И я отсчитаю вам деньги к общему удовольствию. Только теперь я понял. Не испытывая ко мне ни ненависти, ни особой зависти, ни какого-то другого поглощающего чувства, он просто хотел убрать меня.

Убрать не как соперника по первенству в полку — для этого я был, в его понимании, слишком ничтожен, — а как досадное неудобство, недоразумение. Пес, путающийся под ногами. Убить не получилось, и теперь он меня покупал. На деньги, которые он был мне должен. Я действительно мог и должен был сделать все так, как он говорил. Получить такие деньги я счел бы подарком судьбы. Если бы не дуэль. Но именно потому Гальвенский и предложил, и настоял на дуэли на своих условиях. Возьми я деньги сейчас, я прослыл бы бесчестным. Зато жил бы долго и счастливо.

Но прослыл бы бесчестным. А был бы я счастливым? Честь и бедность. Богатство и бесчестье. В чем больше счастья? Или его совсем нет? Как явления в человеческой жизни? Гальвенский все правильно рассчитал. Потому что на моем месте он без сомнений выбрал бы деньги. Как и многие другие.

Но я был не он, я не умел рассуждать здраво, не умел делать верных выводов, принимать верных решений. Видно, недостаточно был образован. А потому любой исход этой дьявольской дуэли делал меня несчастным. Пуля вошла ему прямо в левый глаз. Тот самый, которого не было у Ермолая. Голова, а затем и тело Гальвенского крутнулись влево. Взмахнув руками, поручик упал на живот со свернутой набок головой. Лицо половиной спряталось в траве, оставшийся глаз бессмысленно всматривался в меня из-под века. Крайнее волнение, в котором я спускал курок, сменилось досадой, а затем и злобой на Гальвенского и особо на его так знакомо раскрытый глаз. Я бросился к нему, с каждым шагом распаляясь все больше.

Он лежал неподвижно, ветер шевелил траву вокруг его головы. Я выпрямился. Обвел взглядом пространство. Высокое небо над кронами берез, блеснувшую сквозь густую листву речку, растерянные лица секундантов. Взгляд снова остановился на теле поручика, лишившего меня всего на свете. Что есть силы я ударил его ногой в форменном сапоге по лицу. Но даже требуя от себя отступить, уже не мог совладать с желанием бить и бить это мертвое тело. У меня не было кочерги, я бил его ногами и кричал прямо в его неподвижную спину. Брызги слюны таяли и оставляли пятна на его новом, с иголочки мундире. Только теперь ты валяешься дохлый, а я плюю в твою потухшую синюю морду!

Сразу несколько рук схватили меня одновременно с разных сторон и оттащили от Гальвенского. Вы убили его. Это «убили» прозвучало итогом чего-то большого и важного. Я тут же обрел спокойствие. Возможно, ложное. Возможно, показное. Как будто я немного умер и вот-вот пойму это. Одернул полы своего мундира, стряхнул с панталон и сапог налипшую траву, выпрямился. Никто из секундантов не отвечал. Я бросил к их ногам не нужный мне более пистолет и прямиком через рощу, не разбирая дороги, двинулся в направлении трактира.

На совете штабных офицеров спор о моем наказании был жаркий, но суд скорый. По той причине, что дуэль состоялась без вызова, а лишь по итогам карточной игры, ее назвали бесовской. Участники нарушили не только императорский указ, но и дуэльный кодекс, по которому должник не имеет прав требовать удовлетворения от своего заимодавца. Приказ, направленный на утверждение в столицу, вскоре вернулся за личной подписью тогдашнего шефа полка юного цесаревича Павла Петровича. Высочайшая приписка, выполненная ровным аккуратным почерком, гласила: «Разжаловать виновного Швабрина до унтер-офицера и направить согласно нуждам пограничной службы в Оренбургские гарнизоны». Что и было вскоре исполнено. МАША Белгородская крепость предстала передо мной унылой, заброшенной развалиной. Которая никакая не крепость. Деревня, окруженная бревенчатым забором высотой немногим более человеческого роста. Конному такую преграду не взять, но обученной пехотной роте на все про все потребуется три-четыре минуты, не более.

Казармы для гарнизона не полагались, меня расквартировали в небольшой избе, недавно опустевшей по смерти хозяина. Присланный капитаном крепости ротный квартирмейстер — слишком громкое именование для расхлябанного фельдфебеля — доставил кое-какие жизненные принадлежности: подушку, матрас из мешковины, свернутый рулоном холст вместо простыней. А пока денщик Прохор занимался обустройством в доме, квартирмейстер доложил мне о важных, по его мнению, порядках обитания в гарнизоне. Особо остановился на трактире, где вечерами подают изрядный пунш и дозволяется играть в карты. Я не ждал от этих мест ничего другого и только вздохнул. Собеседник понял этот жест по-своему и добавил: — Домов, открытых для приемов, тут нет. Зато есть вдовы и просто безмужние женщины, охотные до тесных знакомств. Отметив, что я не отозвался на его слова так, как он рассчитывал, квартирмейстер поспешно добавил, что неплоха в этих местах и охота. Что в хороший день можно подстрелить не только зайца, но и сайгака. Через несколько недель охота обозначилась в гарнизоне моим любимым занятием.

Во всяком случае, под этим предлогом я довольно часто отлучался из крепости верхом на коне. Среди высокой — по лошадиную грудь — траве, распугивая прячущихся в ней степных дроф, я несся во весь опор неведомо куда, без огляда, пока разгоряченному коню доставало сил. Оказавшись в нескольких верстах от крепости, я не спеша брел в обратном направлении, держа уставшего коня за узду и раздвигая другой рукой стелющийся под ветром ковыль. Эти седые кущи казались мне приветливым и благодатным пространством, где меня никогда не найдут силы зла, а все, что может со мной случиться, лишь возвысит и унесет туда, где бремени прежних грехов нет места. Несколько часов я существовал среди жужжания мух, стрекота кузнечиков, шорохов разнотравья под теплым ветром и мыслей о том, что с некоторых сторон жизнь не так плоха, какой я ее знаю. Впрочем, не уверен, что это одинокое блуждание по степи можно называть жизнью. По причине слепого выбора обратной дороги я всегда выходил к стенам крепости с немного разных сторон и шел к воротам вдоль бревенчатого забора. Во время одного из таких возвращений я заметил в полусотне шагов от ворот девушку. Это была дочь капитана крепости Маша Миронова. Белые волосы, распущенные на плечи.

В своем неизменном синем сарафане она сидела на коленях полуоборотом ко мне посреди поляны таких же синих, как ее сарафан, васильков и увлеченно сплетала цветы в венок. Мы были знакомы. Раз в неделю я обедал у капитана. Маша всегда присутствовала за столом молчаливая, чаще смотревшая в свою тарелку, чем вокруг. Ее нельзя было назвать ни красивой, ни некрасивой. Самая обычная, незаметная, ничем, кроме юности, не выделяющаяся. Она примерила на голову венок, повертела головой, потрогала его руками, глядя зачем-то в небо, сняла с головы и вернулась к своему занятию. У Маши длинная гибкая шея. Этого не заметишь, когда она горбится за обеденным столом или проходит, закутанная в платок, по улице. Но в этом поле, когда ее никто не видел, ее поднятое к солнцу лицо и волосы, обернутые вокруг шеи ветром, сделали в моих глазах Машу Девой Марией с тех икон, что я видел в церкви у Ермолая.

В мое время за женщиной, которая хоть чем-то понравилась, было принято ухаживать. Точнее, волочиться. То есть привлекать ее внимание какими-то фразами и поступками с претензией на оригинальность. И ожидать ответа в виде осторожного взгляда или будто бы нечаянной улыбки. А уж встретив ее сидящей посреди синих васильков, полагалось… Пустая, впрочем, наука, описанная давным-давно неким непутевым римлянином, похороненным где-то в Молдавии. Маша Миронова. Я замер, желая, чтобы жизнь моя никуда больше не двигалась, ни во времени, ни в пространстве, ни в каких иных измерениях.

Warhammer 40,000: Rogue Trader. Прохождение игры

Рудольф Хёсс работает комендантом концентрационного лагеря Освенцим. Теперь посещение военного коменданта с равными шансами либо сделать первый шаг к легализации, либо загреметь к кутузку. 5) Вооружённый комендант шпагой вошёл в дом и прямиком направился в нашу комнату. Новости Вести FM.

Warhammer 40,000: Rogue Trader. Прохождение игры

Но всякий раз, когда хватался за пистолет, сердце отказывало ему. Булатов отчаянно переживал о своём участии в тайном обществе и о намерении убить государя. Обращаясь к Великому князю Михаилу Павловичу, он писал, что сам себя осудил на смерть, а через 5 дней испросил у Николая смертный приговор. Булатов отказался от пищи, чтобы уморить себя голодом. Он умер в госпитале на следующий день после того, как был найден на полу в камере.

Накануне восстания: восторги и отсутствие чёткого плана Несчастного Булатова на квартиру к Рылееву привёл его товарищ Александр Якубович. С Булатова взяли слово пожертвовать собой, убив тирана. Смертельно больной, он страдал адскими мигренями и почти радовался, что его кончина принесёт пользу. Следя за общим разговором, бедняга время от времени восклицал: «Господа, но где же свобода Отечества?

Я вижу одну перемену в правителях — вместо государя вы хотите иметь диктатора? Успех революции в её дерзости». Каховский зачитывал фрагменты из книжки про французскую революцию: «Только мгновенный успех оправдывает государственный переворот. В противном случае произойдёт резня».

Пущин возражал: «Начать восстание сейчас — значит погибнуть самому и понапрасну погубить других». Бестужев готов был спорить с ними: «Гибель за отечество позволит, подобно снаряду, прорваться в историю! Чтобы положить конец общим несогласиям, Рылеев, Оболенский и Каховский решили провозгласить Сергея Трубецкого диктатором. Остальные легко с этим согласились, хотя сам князь пребывал в глубоких сомнениях относительно своих полномочий: «Умереть за свободу — почётно!

Готов и я на это. Однако не попытаться ли обойтись без кровопролития?.. Ах, как славно мы умрём! Наконец, Якубович предложил начать громить кабаки и воспользоваться общей неразберихой.

Булатов допытывался у него: «Как Вам кажется, хорошо ли они всё обдумали? Довольно ли у них сил? Якубович отвечал: «Не вижу ни того, ни другого. Для меня они все подозрительны».

Именно Булатов высказал мысль, которая мучала многих: «Если завтра откроется, что в действиях нет истинной пользы, мы не примкнём к делу». Намекая на бедность и незнатное происхождение Каховского, Рылеев произнёс: «Любезный друг! Ты сир на сей земле, должен жертвовать собой для общества. Убей императора».

Услышав согласие, многие бросились обнимать Каховского. От Рылеева разошлись поздней ночью. Все были взволнованы. План был принят единодушно.

Однако при всех его достоинствах, ни одно из составных звеньев этого плана не было оформлено в виде приказа. Не были чётко расписаны действия членов заговора. И план «посыпался». Уже через 3 часа первым договорённость нарушил Каховский: он отказался стрелять в царя.

Потом по очереди — Трубецкой, Булатов, Якубович, Пущин и другие. И так на протяжении всего дня. Почти ни один не выполнил возложенных на него обязательств. Шаг за шагом, восстанавливая события 14 декабря, Бенкендорф всё яснее понимал, почему план заговорщиков провалился.

Утро восстания: всё сразу пошло не так 14 декабря, 6 часов утра На квартиру Рылеева приходит записка от Каховского. Он сообщает, что передумал стрелять в императора. Спустя четверть часа Якубович сообщает о том, что не поведёт гвардейский экипаж. По его словам, это дело несбыточное, и без крови не обойдётся.

Тогда поднимать Гренадерский полк вместо него отправляют Каховского. Рылеев в раздражении бросает: «Вы только маска революционера! В течение дня он так и не появится на площади. По пути домой он случайно встречает Рылеева и Пущина.

Сообщает им, что вывел московский полк на Сенатскую, но резкий приступ головной боли вынудил его вернуться домой. Сам Трубецкой в это время скрывается в канцелярии Главного штаба. Булатов также прогуливается рядом с Сенатской, он ожидает поворота событий и пытается собраться с мыслями. С пистолетом в кармане он пробирается сквозь императорскую свиту, но вместо того чтобы совершить цареубийство, обращается к Николаю и показывает в сторону восставших: «Я был с ними, но услыхав, что они за Константина, бросил и явился к Вам».

Якубович возвращается в каре мятежников. Его появление солдаты встречают аплодисментами, тогда Якубовичу приходится врать, что император, якобы, сильно напуган, и призвать восставших стоять до конца. В это же время Булатов находится неподалёку от Николая, следит за каждым его шагом, но так и не осмеливается выстрелить в императора. Восстание Черниговского полка В конце дня снова собрались у Рылеева.

С удивлением обнаружилось, что ни один из бывших под огнём 30 декабристов не был ни убит, ни даже ранен. Рылеев сжёг все компрометирующие документы, оставив лишь одну пачку листов. Он сложил их в папку и туго перевязал верёвкой. Это были неизданные стихи.

Собравшиеся договорились о том, как вести себя на следствии, а после того Рылеев послал эмиссара на юг, во 2-ю Армию, где действовали ещё более радикальные заговорщики. Рылеев сообщил «южанам» о поражении в Петербурге, однако маховик восстания уже был запущен. Подполковник Черниговского полка Сергей Муравьёв-Апостол решил действовать. Его поддерживал товарищ, подпоручик Полтавского пехотного полка Михаил Бестужев-Рюмин.

Сергей Муравьёв-Апостол: от роду 29 лет. Подполковник, сын сенатора. Начал службу в Семёновском полку. Один из лидеров Южного общества.

Михаил Бестужев-Рюмин: от роду 24 лет. Один из руководителей Южного общества, вместе с другом возглавил восстание Черниговского полка. Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин решили начать собственное восстание. Они разослали в соседние полки письма с просьбой поддержать их и направиться на обе столицы.

Но ни одно из подразделений не поддержало их призыв. Оставалось рассчитывать только на собственный Черниговский полк. Вечером 31 декабря восставшие остановились в селе на ночлег для встречи Нового года. Эта остановка окончательно разложила полк.

Солдаты, вышедшие из повиновения властям, перестали слушать и своих революционных офицеров. В новогоднюю ночь солдаты начали грабить селян, опустошать питейные заведения. Прокатилась волна погромов и изнасилований. В одном из домов пьяные солдаты устроили танцы с телом покойного старика.

Началось массовое дезертирство. Уже через 2 дня правительственные войска начали штурм мятежного полка. При первом же пушечном залпе солдаты встали на колени. Раненный в голову Муравьёв-Апостол бросился к своей лошади, но пехотинец вонзил штык в брюхо лошади и в ярости крикнул Муравьёву: «Вы нам наварили каши — кушайте с нами!

Черниговцы окружили Муравьёва, ему не оставалось другого выхода, как сдаться властям. Муравьёву, как офицеру, нарушившему присягу, по военному уставу грозила высшая мера наказания. Перед казнью подполковника настигла ещё одно страшное известие. Его отец, сенатор Иван Матвеевич Муравьёв-Апостол, проклял своего сына и позаботился о том, чтобы это довели до его сведения.

Отец другого смертника, Михаила Бестужева-Рюмина, узнав о казни сына, произнёс: «Собаке собачья смерть». Для смертной казни были все законные основания. Согласно уставу, кадровый военный, вышедший с оружием в руках против государственной власти, приговаривался к расстрелу. Причастность к заговору высокопоставленных лиц Молодой император тоже поначалу склонялся к строгости, но Бенкендорф изменил его отношение к делу — скорая смерть части заговорщиков оборвала бы нити следствия: не позволила бы многое понять ни об иностранном следе, ни об участии самой императорской семьи в событиях, ни о наиболее известных государственных мужах, имена которых звучали на допросах.

Все эти аспекты расследования ушли в так называемое секретное делопроизводство. Многие фамилии не упоминались открыто, но о них неизменно спрашивали у арестантов. Бенкендорф очень вежливо, но настойчиво добивался от Трубецкого сведения о вернейшем либерале Михаиле Сперанском. Во время следствия над членами тайных обществ Сперанский находился в шаге от ареста, хотя лично импонировал императору.

Он даже составил на основе черновика Николая манифест о вступлении на престол. Тем не менее, на Сперанского показывали сначала рядовые члены общества, затем и Рылеев, Трубецкой, Каховский. Чем ниже стоял заговорщик и чем меньше ему было известно, тем увереннее он произносил: «Мордвинов, Сперанский и Ярмолов — наши». Именами высокопоставленных лиц в заговор вовлекали рядовых участников.

Накануне выступления Рылеев пришёл к Сперанскому домой и пригласил во Временное правительство. На что старый чиновник ответил: «Вы сначала победите, тогда все будут за вас». Кроме того, Сперанский был высокопоставленным членом масонских лож. Не менее двусмысленным было и поведение Великого князя Константина в дни междуцарствия.

Имелись нити, уводившие к его матери — вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, к супруге покойного Александра I — императрице Елизавете Алексеевне, которую некоторые заговорщики планировали формально посадить на престол с титулом «Матери освобождённого Отечества». Нити вели к храброму генерал-губернатору Милорадовичу, а также к высокопоставленным пайщикам Российско-Американской компании. Всего этого император предпочёл не сообщать публично. Тайна чисел и дат Зато донёс до сведения европейских послов другое важное открытие, сделанное в ходе следствия.

Оказывается, по первоначальному плану декабристов восстание должно было вспыхнуть 12 марта 1826 года — в годовщину вступления Александра I на престол. Далее выяснилось, что каждый заговорщик носил железное кольцо с выгравированным на нём числом 71. Оно представляло сумму дней, предшествовавших намеченному бунту, начиная с Нового года: 31 день января, 28 дней февраля и 12 первых дней марта. Скоропостижная смерть Александра заставила участников тайных обществ изменить этот план.

Александра Фёдоровна закрыла глаза и собралась с духом. В ту далёкую декабрьскую ночь после восстания она в страхе за жизнь — свою, детей, мужа — бросилась в придворную церковь. Пыталась успокоиться в молитве, но пережитое волнение было так велико, что с тех пор её лицо надолго исказил нервный тик. Она начала терять вес, таяла на глазах.

В январе она пошла на поправку, даже появлялась в свете, грациозная как всегда, только чуть легче, невесомее. Муж и свекровь надеялись, что декабрьский ужас миновал стороной, не затронув новую жизнь, которая росла внутри неё. Её оберегли от волнений… Не помогло… Об этом выкидыше не стали сообщать даже близким: просто Её Величество больна. Хватит горя.

Молодая императрица перенесла всю тяжесть своего тела на ноги, голова кружилась. Ей запретили вставать, но лежать было невозможно. Муж не появлялся неделю — да, у Никса много работы, он страшно занят в Следственном комитете, но нужна ли она ему теперь? И дети — к ней перестали водить малышей… На кого она стала похожа… Оказывается, расстояние в 10 шагов самое длинное на свете, а цель всех усилий — вот она, над камином… Императрица вздрогнула: чужая увядшая дама в зеркале смотрела на неё в упор… Итоги следствия: ожидания декабристов и приговор суда Спустя полгода после восстания, 1 июня 1826 года, император известил подданных о создании Верховного уголовного суда, которому предстояло вынести своё решение.

Дело о декабристах можно было решить в 24 часа без помощи учёных-правоведов. Однако император хотел именно суда. Документы готовил Сперанский, поэтому с юридической точки зрения к ним не могло быть претензий. Суд и казнь давали ясно понять, что дворян, поднявших руку на власть, будут судить по тем же законам, что и остальных подданных.

Но заговорщики не были готовы встать на одну доску с простонародьем. Были люди, уповавшие на полное помилование. Князь Трубецкой, например, надеялся даже на восстановление в прежних званиях и должностях. На следствии он во всём обвинял Рылеева и Пестеля, что во многом определило их участь.

А себя обвинял лишь в том, что вовремя не обличил государственных преступников. Сам Трубецкой смертной казни избежал, хотя у него, как у руководителя военного восстания, были все шансы оказаться шестым повешенным. Многие из главных участников так до конца и не осознали серьёзность случившегося. В имевшейся юридической системе для мятежников была лишь одна надежда на спасение — милость императора.

Приговор по делу декабристов Приговор по делу декабристов По решению уголовного Верховного суда, 112 человек были лишены всех прав дворянского состояния. К смертной казни приговорены 36 человек: 31 — через отсечение головы и 5 — через четвертование. Отсечение головы император заменил каторгой, каторгу — ссылкой, ссылку — разжалованием в солдаты и отправкой на Кавказ, четвертование — повешением. Казнь Церемониал разжалования и казни Николай установил в специальной записке: В кронверке занять караул.

Войскам быть в 3 часа. Чтобы ничего не упустить, окрестные жители начали сходиться ещё с вечера. Сначала вывести с конвоем приговорённых к каторге и разжалованных и поставить рядом против знамён. Из крепости выводили тех, кому предстояло подвергнуться позорной процедуре разжалования.

Когда всё будет на месте, то командовать «на караул» и пробить одно колено похода. Потом господам генералам прочесть приговор. Вместо раскаяния в глазах осуждённых читалось мрачное равнодушие. После чего пробить второе колено похода и командовать «на плечо».

Тогда профосам сорвать мундир, кресты и переломить шпаги, что потом и бросить в приготовленный костёр. Некоторые клинки сгибали так низко над головами, что по лицам осуждённых текла кровь из рассечённой кожи. Взвести присуждённых к смерти на вал, при коих быть священнику с крестом. Увидев виселицу, Пестель брезгливо поморщился и переглянулся с остальными.

Он до последнего надеялся, что их расстреляют: ведь смерть в петле считалась постыдной. Пестель и Бестужев умерли сразу. Верёвки на остальных не выдержали тяжести кандалов. Окончание казни пришлось ждать ещё около часа, пока достали новые верёвки, пока приладили их к виселице.

После чего зайти по отделениям направо и пройти мимо и распустить по домам. Через 2 часа тела сняли и отнесли в Троицкую церковь для отпевания. Хоронили заговорщиков втайне, и точное место их погребения до сих пор неизвестно… Каторжная жизнь Как это часто бывает в России, трагическое и смешное сплелись воедино. Когда осуждённых на каторгу готовились отправить в Сибирь, пришёл приказ: кандалы и цепи не заклёпывать, а запирать на замки.

Конвоирам пришлось отправиться в ближайшие мелочные лавки. Нашлись только миниатюрные замочки с размещёнными на них легкомысленными надписями. Декабрист Дмитрий Завалишин с удивлением обнаружил на одном из замочков слова: «Кого люблю, тому дарю». А Николаю Бестужеву досталась надпись: «Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь».

Путь декабристов в Сибирь Ссыльнокаторжные проедут 6800 вёрст, что займёт больше 2-х месяцев. В Иркутске местное начальство устроит декабристам радушный приём и направит на лёгкие работы в Читу. Уже 22 августа 1826 года Николай издаст манифест, согласно которому для осуждённых на вечные работы срок каторги сокращается до 20 лет. Манифест Николая I о сокращении пожизненной каторги до 20 лет Тем временем, следом за мужьями в Сибирь, получив личное разрешение императора, отправятся 11 жён декабристов, а вместе с ними 8 сестёр и матерей.

Ещё через 4 года семейным заключённым разрешат жить в отдельных квартирах вместе с жёнами. Каторжники будут читать друг другу лекции, устраивать вечера и концерты. У Сергея и Екатерины Трубецких родится четверо детей. В 1835 году император снова уменьшит каторжный срок.

Спустя 4 года, когда он закончится, большинство декабристов останется в Сибири и найдёт себе гражданское занятие. Поэт Александр Одоевский отправится рядовым на Кавказскую войну; Александр Муравьёв, основатель «Союза Спасения», сделает государственную карьеру и закончит свои дни в звании сенатора. Печально сложится судьба Александра Якубовича. Он будет долго страдать от головных болей, сопровождающихся припадками безумия, пока Енисейский губернатор не распорядится о его перемещении в больницу.

Якубович скончается там на следующий день. В 1856 году новый император Александр II объявит амнистию. Среди них Волконский, Трубецкой, Пущин и Оболенский. Многие из образованных кругов общества встретят их как героев.

Культ декабристов продлится до советского времени. Пора ставить точку. И начинать преобразования в России Историческая справка Желая примирения с кругами интеллектуалов, Николай решил вызвать в Москву поэта Пушкина, которого император Александр I сослал в Михайловское, недалеко от Пскова. Однако у Пушкина много друзей среди декабристов.

Он писал стихи, полные злонамеренных идей, которые вызывали недовольство властей. Внезапно вызванный из ссылки, разбитый от усталости, в дорожной пыли, Пушкин предстаёт перед Николаем, который внезапно спрашивает его: «Принял бы ты участие в восстании 14 декабря, если бы был в Санкт-Петербурге? Только моё отсутствие спасло меня, и я благодарю Бога за это». Анри Труайя «Николай I» От обилия открывавшихся подробностей голова молодого императора шла кругом.

Он заметил, что в нём усиливается подозрительность по отношению даже к самым близким людям. Это страшно тяготило Николая. Человек, добродушный по природе, он чувствовал, что погружается всё глубже в хитросплетения заговора, начинает изменять самому себе. Нет, дальше так продолжаться не могло, надо было остановиться и смириться с тем, что он никогда не узнает всего.

Да и надо ли знать? В какой-то момент Николай ощутил внутреннее спокойствие, которое не могли подорвать новые сведения о заговорщиках.

Я сразу воспрянул духом и, предвкушая справедливую расправу, мигом взлетел на вершину.

Взлетел — и остолбенел от открывшейся мне картинки. Немудрено, впору вообще в обморок хлопнуться… Метрах в тридцати от меня стоял накренившийся набок здоровенный тентованный фургон, украшенный грубо намалеванным на брезенте красным крестом. В фургон была впряжена шестерка быков… или волов — я в подобной животине особо не разбираюсь.

Но это не самое удивительное… Двое солдатиков в мундирах цвета хаки и пробковых шлемах грубо выбрасывали из фургона людей, перевязанных окровавленными бинтами; выбрасывали — и тут же на месте кололи их кавалерийскими пиками. Еще пара солдат удерживала яростно вырывающуюся женщину, одетую в белый балахон медицинской сестры. Пятый — офицер, его я опознал по султанчику на пробковом шлеме — гарцевал на караковом жеребце и заливисто смеялся.

Нет, это явно не галлюцинация. А если не галлюцинация, то почему я наблюдаю картинку, как будто сошедшую с фильма про Первую мировую войну? Кавалеристы, сабли, пики, женщина в форме сестры милосердия девятнадцатого — а то и восемнадцатого века.

Да и убивают они вполне серьезно. Вопли и стоны… — Мама… — прошептал я и на всякий случай спрятался за ствол пальмы. Офицер вскоре спешился, собственноручно добил из архаического маузера последнего раненого и, подойдя к женщине, фамильярно потрепал ее по щеке.

А затем, видимо услышав в ответ что-то крайне обидное, наотмашь дал ей пощечину и что-то приказал солдатам. Те глумливо заржали и, перегнув женщину через слегу, стали привязывать к фургону. Нет, так дело не пойдет.

Всяко-разно на войне бывает, но медсестер насиловать — это последнее дело. Если надо — просто застрели, но зачем так издеваться? Сестрички божье дело делают, грех это — над ними изгаляться.

Сука, зарекался же никуда не встревать… но тут дело особенное, сам себя потом уважать не буду. Опять же надо как-то к людям выбираться и, как мне кажется, пообщаться по этому поводу лучше с сестрицей милосердия, чем с этими непонятными кавалеристами. Могут завалить — и как звать не спросят.

Тьфу ты, какой идиотизм — ведь однозначно разыгрывают! Слишком уж нереальная картинка складывается. Хотя согласен, над сценарием хорошо поработали.

Знаю, в таких проектах сначала психологи характер клиента просчитывают — варианты реакции и все такое. Вот и разработали конкретно под меня. Массовики-затейники, мля!

Ну, суки, если это все-таки розыгрыш, — поубиваю уродов! А вообще, планируете розыгрыш — сразу планируйте свои потери. Я по окончании представления тупо хохотать и хвататься за голову не собираюсь — первый же появившийся инициатор схлопочет прикладом по башке.

Ну всё: кто не спрятался — я не виноват. Солдатики полностью увлеклись предстоящим развлечением, и я совершенно незаметно подобрался почти вплотную. Перебежал за большой камень, перекрестился, выдохнул и, взяв свой револьвер за ствол, с размаху двинул рукояткой по башке прохаживающегося офицера.

Не сдерживаясь двинул: с мстительным удовольствием. Небось денежки неплохие за актерство получит, значит, хватит и сотрясение башки залечить. Выдрал его маузер из кобуры и взвел курок.

Да, буду стрелять — все равно патроны холостые. Один из солдат, почуяв неладное, обернулся, и я сразу пальнул в него. Хлестнул выстрел, маузер брыкнулся в руке, а невысокий плотный мужичок с пышными бакенбардами очень натурально осел на землю, зажимая рану в груди.

Сука, сколько же они денег за это шоу выложили? Даже просчитали, куда я могу выстрелить… Солдатики разом развернулись, один из них попытался сорвать висевший за спиной карабин и немедленно получил пулю. Остальные дружно потянули руку в гору, но я останавливаться не собирался и выпустил в них остаток обоймы — а фуле: развлекаться так развлекаться!

В записи-то мои геройства будут смотреться охренительно. А потом мстительное удовлетворение сменилось леденящим ужасом. Подбежал ко второму, перевернул его на спину и оторвал руки от груди.

Твою же мать!!! В груди зияла дыра, в которой с каждым вздохом надувались и лопались кровавые пузыри. Перестали… А этот?

Тоже труп… И этот… — Так это не розыгрыш? Нет, меня вид мертвецов совсем не шокирует: пришлось в свое время насмотреться. Меня удручает сама ситуация… Стоп!

Один должен быть живым. Метнулся к офицеру… и с досады до крови закусил губу. Совсем еще молодой лейтенант уже бился в предсмертных конвульсиях — судя по всему, я сдуру проломил ему череп… Сумбурность мелькавших в голове мыслей стала напоминать форменное сумасшествие.

Да как же так? Это получается, меня действительно закинуло в прошлое? Если я не свихнулся, то окружающая меня реальность очень напоминает один из эпизодов англо-бурской войны.

Кавалеристы: судя по всему, британцы — это они первыми ввели цвет хаки в обиход. Опять же пробковые шлемы. И оружие того времени… — Не могли бы вы мне помочь, сударь?

Говорили на чистейшем русском языке. Впрочем, фразу сразу перевели на немецкий, а затем на французский языки. Такой музыкальный, грудной голосок — скорее девичий, чем женский.

Правда, с явными истерическими нотками. Я обернулся и уставился на весьма аппетитную женскую попку, обтянутую длинными кружевными панталонами. Девушка, почувствовав взгляд, истошно взвизгнула: — Не смотрите сюда!!!

На ощупь? Грядущее сумасшествие немного отодвинулось. Дурень, а про сестричку-то я совсем и забыл.

Сейчас все станет ясно… — Вы русский? Девушка выпрямилась, мазнула по мне заинтересованным взглядом и принялась лихорадочно одеваться. А я, став вполоборота, украдкой ее рассматривал.

Казни в Славянске В мае 2020 года Стрелков заявил в интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону , что лично отдал приказ расстрелять Юрия Поправку и Юрия Дяковского , которые, по словам Стрелкова, были членами « Правого сектора » и приехали в Славянск «в составе диверсионной группы» из пяти человек. Их тела со следами пыток были обнаружены в апреле 2014 года в реке Казённый Торец под Славянском. Силовые ведомства Украины обвиняют организованную группу под руководством Вячеслава Пономарёва , включая Гиркина и Безлера , в убийстве депутата Горловки Рыбака и студента Поправко [49] [50] [51]. Стрелков признал, что несёт общую ответственность за убийство депутата Горловского горсовета Владимира Рыбака , который пытался вернуть на здание Горловской мэрии флаг Украины [52] [53]. Стрелков обвиняется в создании «военных трибуналов» — казнях в Славянске при участии по меньшей мере девяти помощников.

Расследование Радио Свобода установило личности и сведения о семи из девяти человек, которые служили в «военных трибуналах» Гиркина в Славянске. Генеральная прокуратура Украины официально обвинила Гиркина в военных преступлениях за то, что он якобы заказал пытки и убийство Рыбака, Поправки и Дьяковского в апреле 2014 года [54]. На другой день после состоявшегося 11 мая 2014 года референдума о самоопределении Донецкой Народной Республики был провозглашён её государственный суверенитет [55]. В тот же день Игорь Стрелков заявил, что принял должность командующего вооружёнными силами ДНР, и объявил о введении режима контртеррористической операции КТО. В изданном Стрелковым приказе содержался призыв к Российской Федерации «принять адекватные ситуации меры к защите населения ДНР, включая возможность ввода контингента миротворческих сил со стороны восточной границы».

В документе было заявлено: «Командование ополчением не позволит превратить свой тыл в поле криминального беспредела. Наказание за совершённые преступления будет неотвратимо, независимо от статуса и заслуг преступника» [59] [60]. Стрелков пытался создавать армию на традициях Русской императорской армии и христианских ценностях. В числе прочих мер им был издан приказ, запрещающий матерную брань среди бойцов, в котором говорилось [4] : Мы называем себя православной армией и гордимся тем, что мы служим не золотому тельцу, а Господу нашему Иисусу Христу. Это духовно унижает нас и ведёт армию к поражению.

Ближайшими помощниками Стрелкова были лица, разделявшие его консервативные взгляды и идеологию Белого движения, — И. Иванов — глава Русского общевоинского союза и И. Друзь — глава украинского отделения « Народного собора » [4]. Отступление из Славянска и передислокация в Донецк Основная статья: Бои за Славянск В ходе обороны Славянска руководство Российской Федерации не спешило оказывать военную помощь отряду Стрелкова [ источник не указан 3194 дня ]. Канадский профессор Пол Робинсон англ.

Paul Robinson писал в августе 2014 года, что отдельные лица в руководстве России активно противодействовали сепаратистам и даже рекомендовали Стрелкову «прикрыть лавочку» [4]. В ночь на 5 июля 2014 года силы сепаратистов с колонной бронетехники и в сопровождении гражданских беженцев вырвались из окружённого украинскими силовиками Славянска и переместились в соседний Краматорск , откуда почти сразу же направились в Горловку и Донецк [61] [62]. Руководивший передислокацией Стрелков применил при этом отвлекающий манёвр ложное движение в направлении Изюма , что позволило сепаратистам отойти с относительно небольшими потерями и вывести около 80 единиц тяжёлой техники. Вооружённые силы Украины в результате смогли 5—6 июля занять Славянск, Краматорск, Дружковку и Константиновку [63]. Пол Робинсон приводит в своей статье известное ему, но не подтверждённое независимыми источниками предположение, что Славянск был оставлен не только в связи с полным окружением, но и потому, что руководство России заключило сделку с украинским олигархом Ринатом Ахметовым о сдаче Донецка, в обмен на что Ахметов должен был оказать поддержку созданию автономной «Новороссии» в составе единой Украины, однако приход отрядов Стрелкова в Донецк помешал этим планам [4].

Стрелков является одним из трёх людей, признанных Окружным судом в Гааге виновными в сбитии 17 июля 2014 года рейса MH17 Malaysia Airlines над полями боев на востоке Украины, в результате которого погибли все 298 человек на борту [54]. Отставка и возвращение из Донбасса По мнению Леонида Бершидского , Стрелков был слишком бескомпромиссным и одиозной фигурой для Путина , который больше не мог терпеть его нахождение во власти в Донбассе. Он был отстранён с поста «министра обороны ДНР» в августе 2014 года, когда помощник Путина Владислав Сурков стал « куратором » сепаратистских народных республик [67]. Его место занял Владимир Кононов [7]. Сам Игорь Стрелков обвиняет в своей отставке Владислава Суркова.

Тогда же в интервью изданию « Свободная пресса » Стрелков сказал, что подал в отставку, поскольку его «пребывание было признано нецелесообразным», а согласие на отставку было получено «путём определённого шантажа и прямого давления — путём прекращения поставок помощи с территории России» [73]. Спусковой крючок войны всё-таки нажал я.

Грамматической ошибки нет. Сложное предложение, грамматической ошибки нет. Простое предложение с однородными членами.

Есть ошибка: неверно использована вторая часть двойного союза. Верно: не только …, но и … Ошибка Б 5 Григорий вывел лошадь из конюшни во двор, которая в его отсутствие простояла в духоте целый день. Сложное предложение. Есть ошибка: придаточное определительное оторвано от определяемого слова. Верно: Григорий вывел из конюшни во двор лошадь, которая в его отсутствие простояла в духоте целый день.

Сайт учителя русского языка и литературы Захарьиной Елены Алексеевны

Тысячи заданий с решениями для подготовки к ЕГЭ–2024 по всем предметам. 28 Апреля, вс, 19:15. Ближайший матч. Явившись к коменданту Зимнего, он доложил о своём участии в заговоре, о своих невыполненных намерениях и отдал шпагу. 22. Вооружённый комендант шпагой вошёл в дом и прямиком направился в нашу комнату. Новости и обзоры решений для малого и среднего бизнеса.

Герой чеховского рассказа рисует большого человека и рядом с ним изобразил маленький дом ошибка

Если путь вверх, и вниз через арку. Здесь на левой крыше убит помощник Вольного Торговца, осматриваем его тело, рядом собираем трофеи. Во фруктовой роще встретим отряд Каллигоса Винтерскейла. С ним свита из различных наёмников. Помощник Вортен Серый предложит нас убить, но мы сможем договориться. Винтер выглядит одержимым [медицина].

Узнаем, что он не потерялся, а продолжает охоту на эльдаров, но никак не может отыскать их базу из-за запутывающих чар. После разговора нужно найти путь обратно в деревню. Можно вскрыть бункер, внутри есть снайперка Ступор 30-45 урона. Сверху есть путь по мостику дереву. Есть 3 выхода.

Вернувшись в деревню, поручим жрецу провести ритуал. После этого запутывающие чары эльдаров перестанут действовать, теперь все переходы между локациями будут указывать, куда они ведут. Появятся сдвоенные выходы в одном направлении, выбирать из них не нужно, обе точки ведут в одно место, просто теперь на одной указано место, куда перейдём. Узнаем, что Винтер сам убил своего помощника [наблюдательность]. Говорим ему "пора отправляться", вместе пойдём на поиски.

Убежище ксеносов. Ещё раз обходим все локации, ищем новое название. Найдём базу эльдаров, среди них есть знакомый арлекин Ноктюрн Забвения [наблюдательность], [логика]. Атакуем эльдаров. В этом случае Винтерскейл сильнее поддастся влиянию тёмных сил, и позже по пути еретика мы сможем взять его, как тайного компаньона спутника Винтерскейла, для достижения "Неожиданное пополнение".

Нужно уговорить Винтера [напор, коммерция, убеждение]. Если разойдёмся миром, то Ирлиэт захочет провести ритуал для призыва корабля эльдаров, но это может её убить. Соглашаемся, она не погибнет. Ирлиэт разочаруется в своих сородичах, и вернётся к нам. Можем потребовать с эльдаров награду [коммерция], получим эльдарский рунический камень.

В любом случае, обыскиваем локацию, собираем трофеи: вокс, эльдарская броня, пушка Суин Клин 28-42 урона , броня, плащ. Через локации идём вниз, ищем переход "К шаттлу фон Валанциус". Взлетаем с планеты, приземляемся в новое место. Лаборатория гемункула С собой лучше взять Идиру, здесь у неё есть личный квест "Дверь". Внутри 1-го зала против нас 8 врагов: 2 крупных гротеска, 6 клонов.

Если ранее убили хирурга Тервантьяса Архимахинатора, то дальше встретим только его клонов, их возглавляет один улучшенный клон [знания: ксеносы], [наблюдательность]. В главном зале 14 врагов: 1 босс, 1 крупный Кронос, 12 средних и слабых клонов. Каждый ход из 8 капсул будут появляться новые слабые клоны, лучше разрушить капсулы как можно раньше. После победы собираем трофеи: шлем Уловка Архимахинатора. Осматриваем дыру в потолке [наблюдательность], [взрывотехника].

Узнаем, что инквизитор сотрудничал с ксеносами. Включаем компьютер, откроем стенку рядом, за ней накидка несущего рок. Ищем открытый проход и пропасть, которую можно перепрыгнуть [атлетика]. На юге Идира заметит скрытую дверь, войдём в отдельное помещение. Собираем припасы, слева взрываем дверь [взрывотехника], создаем мост, ведущий назад.

Нападёт Опустошенный провидец и клоны. Вначале убиваем провидца, затем более слабых клонов. После победы выбираем судьбу Идиры: довериться ей она разобьёт устройство или просим её надеть это устройство. На обратном пути, напротив входа найдём скрытую дверь, за ней вход в верхнюю комнату управления, в ней отравляющий огнемёт 35-52 урона. Когда решим выйти с локации, получим сообщение [техника].

Сможем быстро вернуться в деревню. Можем напасть на него [догматик фанатик]. По пути еретика можем оставить его одержимым, и сделать его своим спутником. Собрав все факты, отвечаем "Твой архимилитант — еретик и хаосит. Это он взрастил твой гнев".

Винтерскейл придёт в себя, а Вортен Серый превратится в демона. Сражения не будет, Винтерскейл сам убьёт врага, но при этом он повредит себе позвоночник [медицина], и окажется беспомощен. Можем добить коллегу или вернуть на его корабль. С тела демона берём доспех, цепной меч 26-39 урона , пистолет. Лорд-инквизитор вызовет нас к себе.

Летим обратно на Футфол. По пути начнутся пиратские нападения. Уничтожаем врагов, чтобы выполнить слух "По следам Неуловимого презрения", "Конец неуловимой легенды". Пролив Латоти. Молчание Мер-Сегрит.

У огромного корабля пиратов 380 прочности, 250 защиты. Ремонтируемся каждый ход, чтобы не погибнуть. Награда: 3500 опыта. Лорд-инквизитор признается, что сотрудничал с ксеносами, но только для того, чтобы устроить вражду между их кланами. Теперь он руководит обороной всего звёздного сектора, а нас отправит руководить сражением на планете Ефрат-II — задание "Осада".

На Футфоле говорим с техножрецом Дзета-42, отдаём ему информацию обо всех просканированных планетах, но этого пока не хватит для достижения за исследования. Сдаём ему все грузы, чтобы повысить репутацию во фракции "Эксплораторы" до 55800, это позволит построить финальный проект на Кьява Гамма. За все 5 проектов 5-го ранга на планетах получим достижение "Благоденствие династии". На орбите планеты Ефрат-II начнём военный совет. В штурме участвуют 3 группы: космодесантники Торбальда Железношкурого, техножрецы Оптикона-22, инквизиторы Айшары.

Выбираем 1 из 3 вариантов нападения: не щадить солдат, разбомбить аккуратно, разрушить всё. Если в команде есть Ульфар, подходим к нему на мостике, говорим, чтобы он передал сообщение Торбальду. Бой на орбите Космический бой. Нечестивый тяжелый крейсер класса "Стикс". Штурмовой плацдарм Текстовой квест.

Если с нами Арджента, то начнётся её личный квест "Устремлённая". Машинный храм. Увидим, как космодесантники хаоса проводят ритуал [знания: варп]. Среди них Уралон Жестокий, который был в наших видениях, и предатель Кунрад Войгтвир. По пути догматика и схизматика можем применить фразу [догматик фанатик].

Космодесантники устроят бой в главном зале, а мы пойдём в обход. Если шли по пути еретика, и добыли Клинок Хаоса, то теперь сможем встать на сторону хаоситов Несущих Слово, сражаться будем против космодесантников Косимических волков. Получим достижение "По колено в Хаосе". На востоке есть лифт, пока не заходим, чтобы обойти весь этаж. На юге в центре есть отряд еретиков, они сразу сдадутся, можем казнить их.

В самом южном зале попадём в засаду, нападут 7 врагов: Герольд Тзинча, 2 Тзинча, 4 розовых ужаса. Для победы достаточно убить только Герольда, подбегаем к нему вплотную, отключаем его силовое поле, и убиваем. На южной стене осматриваем когитатор [знания: варп], [сила], получим инфостик-ключ. Босс: Искаженный "Осквернитель". Ему помогают 9 мелких еретиков.

В зале по углам есть 4 плазменные батареи, они постоянно усиливают броню босса. Если разрушим их, то будем наносить боссу больше урона. Но если на "бесстрашной" сложности победим танк, не разрушая ни одну батарею, то получим достижение "Сохранность имущества". Для этого придётся наносить хотя бы по 600 урона за ход. Ставим на центральный мостик несколько снайперов и псайкеров, обстреливаем танк.

Ближними воинами бегаем кругами, чтобы танк гонялся за ними. Осматриваем западные коридоры, отключаем ловушки. Среди трофеев есть меч Незапятнанный дар 26-42 урона. Отключаем 2-ой когитатор. Здесь есть 2-ой лифт, он ведёт в ту же локацию, что и 1-ый, спускаемся.

Святилище главного генератора. На пути ловушка варпа, 3-ий когитатор. В зале нападут 16 врагов: сервиторы и 3 одержимых когитатора. После уничтожения когитаторов будут появляться 1-3 розовых ужасов, а из них вдвое больше синих ужасов. Дальше взрываем двери, перепрыгиваем пропасть.

Обыскав всё, возвращаемся на основной этаж. Залы вознесения молитв. На северо-западе основного этажа входим в двери. На новом этаже есть пара ловушек на лестнице, в когитаторе исцарапанная инфокрипта. В западных коридорах много варп-ловушек, они наносят травмы, которые сложно будет убрать до конца локации.

Лучше аккуратно пройти этот путь 1 героем с навыком [техника], и в северном коридоре открыть быстрый путь для остальных персонажей. В юго-западной комнате необязательная битва — 11 врагов: 4 космодесантника хаоса, осквернённые ржаволовчие, еретики. Хаоситы вблизи выпускают очередь из 3 мощных выстрелов, могут сразу убить. Лучше подойти туда 1 героем, и сразу отступить. Издалека обстреливаем врагов снайперами, а сами враги побегут по варп-ловушкам и получат ещё урон.

После победы берём плазма-ружье 24-36 урона , открываем скрытую дверь на востоке, за ней огнемёт 30-46 урона. Если взяли с собой Ульфара, то в дальней северной комнате встретим монстра Крик Скверны. По личному квесту Ульфара нужно победить это чудовище. Позже, по сюжету встретим Торбальда, расскажем ему о выполненном задании. Основной путь ведёт через восточный коридор, на локацию Теребрум.

Босс: Уралон Жестокий. По пути [еретик поборник] можно взять тайного компаньона спутника Уралона Жестокого, за это получим достижение "Неожиданное пополнение". По пути догматика и схизматика вступим в бой. У босса 1072 здоровья, с ним 11 воинов: предатель псайкер Кунрад, 3 космодесантника. Но здесь все враги почему-то наносят минимальный урон, битва будет простой.

Когда победим хаоситов, Уралон перед смертью воткнёт особое лезвие в Кунрада, и тот станет телом для воскрешения могущественного демона. Появится огромный крылатый стервятник. Можем применить фразу [еретик поборник]. Босс: Предел Рассвета. Но даже если снять навыками всю броню, то он будет получать всего по 2 урона.

Всё из-за его навыка "Скрытый щит". Вначале нужно убить определённого монстра, которых он будет постоянно призывать: герольд, розовый ужас, голубой ужас. Когда убьём нужного монстра, щит вокруг босса рассеется, и мы сможем наносить полноценный урон. Босс снова вызовет новую порцию миньонов, ищем среди нового хранителя щита. Повторяем несколько раз, и босс будет убит.

С тела Уралона забираем болтер 24-36 урона , посох 40-50 урона. Идём в центр зала к панели, выбираем "Доложить о завершении". Наверху встретим космодесантника Торбальда и умирающую техножрицу [техника]. Узнаем, что здесь по заданию лорда-инквизитора создавали оружие Ярмо, способное уничтожать миры. Нужно вернуться на Футфол и расспросить инквизитора.

Сразу после Ефата-II воительница Арджента найдёт нужную планету. Летим в систему к юго-западу от центра, есть готовый путь от системы "Лапидус Мортус". В системе осматриваем: Неизвестная аномалия. Заснеженный мир Салис Прайм. Место крушения.

Около места приземления есть тайник справа, в нём аквила скорости, перчатки устрашения. Найдём хаотическую призму, в ней враг Полусвет. На северо-востоке можно взорвать пещеру, внутри меч Неустанное очищение 33-49 урона , лазружье 14-21 урон. Вступим в бой с 12 врагами: Полусвет, 2 ржаволовчие, еретики. Нужно разрушить 2 призмы, иначе босс Полусвет будет воскрешаться около них.

Когда победим, Арджента одна войдёт в древний корабль. Улетаем с планеты. Два дня спустя Арджента вернётся, принесёт броню Единственная звезда, и расскажет о своём паломничестве. Нашего техножреца вызовут в Зеркальную Систему, на месте увидим 3 флота эксплораторов вокруг Корабля-ковчега "Герметико" [восприятие]. Высаживаемся на главный корабль.

Внутри встретим технодикарей, которые забыли устройство механизмов, но продолжают жить на корабле. Поговорить можно только с вождём на севере, и с шаманом на западе. На северо-востоке есть скрытая дверь, за ней перчатки, противогаз. Нужно открыть лифт, закрытый сервитором и "духом Префом". Для этого осматриваем все статуи техножрецов, заметим повреждения.

Говорим с шаманом, в диалоге с ним можно выбрать 3х3 вариантов реплик. Правильные ответы: 1. Скажи, что ты — Мессия Прерывания. Кажется, стоит показать силу и припугнуть. Ты сам знаешь ответ, Паскаль.

Когда откроем двери лифта, сзади оживут статуи техножрецов, нападут 8 врагов. После войдём в главный зал, встретим техножрицу Нихель "Медный шепот". Узнаем, что Амарант, которого разыскивал Паскаль — это коллективный разум из 6 техножрецов. И Паскаль — его главная часть, потому что почти все прочие жрецы уже были уничтожены. Можем попытаться остановить бой, но Нихель всё равно нападёт.

После победы Паскаль захочет уничтожить знания Амаранта, можем остановить его и убить, или позволить это. Вернувшись в космос, выбираем, добить ли последователей Амаранта или примирить техножрецов. Задание: Вопросы и ответы Футфол. В кабинете Лорда-Инквизитора встретим только его помощника Фроше. Можем добить его или отпустить.

Узнаем, что Инквизитор улетел в пространственные Врата Септента. На выходе из дворца нас встретят выжившие лидеры Футфола. Выбираем для каждого подчинённого, что им делать в наше отсутствие. Вернувшись в космос, увидим предупреждение, что дальше будет линейный финал игры. Врата Септента.

Перед огромной постройкой эльдаров теперь стоит Флотилия инквизиции, вступим в бой. Когда победим, на наш капитанский мостик нападёт отряд инквизиторши Айшара: 7 врагов, позже ещё 6 врагов. Позже к нам на корабль прилетят два других Вольных Торговца: Винтерскейл и Чонду. Если не ранее не взяли их в команду, то теперь получим от них только прощальные подарки: Последний рубеж Тарванны, Пепел. Летим в пространственные врата.

Глава 5. Финал Warhammer 40000: Rogue Trader. Прохождение игры 5. Осколки Баттиады Задание: Отважно ступать первым во тьму. Переместимся на северо-запад глобальной карты, в отдельный угол, откуда не вернуться через варп-переходы.

Здесь всего 4 звёздные системы, обыскиваем их по порядку. Скалистый мир. Экспедиция Теодоры. Осмотрим обломки. Сигнал с планеты.

Дешифруем сигнал [техника]. Высадимся на планету, окажемся в гробнице некронов. В юго-восточном тупике осматриваем тело, найдём трофеи. В центре установлен когитатор людей, осматриваем [техника]. После этого включатся врата, на нас нападёт отряд некронов.

Это обучающее сражение для тех, кто пропустил некронов в секрете. Вначале лучше уничтожать скарабеев, чтобы они не ремонтировали роботов. Если не добить их сразу, то они восстановят половину своего здоровья. При этом все они медленно двигаются, и опаснее всего не их танки, а снайперы, которые сильно бьют издалека, а вблизи могут телепортироваться. Убиваем снайперов в первую очередь, и не подходим к ним вплотную.

После победы можем возвращаться на корабль. По углам осматриваем 3 когитатора, проходим проверки [техника], [знания: ксеносы].

Утомлённые маминой чистоплотностью ребята приучились хитрить. Оглушённый тяжким гулом Тёркин никнет голо- вой. Окаймлён летучей пеной днём и ночью ды- шит мол.

И снова отсечённая от танков огнём залегла на голом склоне пехота. Разбитый сном добрался Григорий до конюшни. Распластанные на траве сушились заслуженные рубахи и штаны. Я нашёл его готового пуститься в дорогу. Убаюканный сладкими надеждами он крепко спал.

Я прихожу к вечеру усталый и голодный.

Только бы он жил! В надежде выиграть, я играла с Мейером в игру, которую он мне предложил. Комендант покосился на часы и сказал: - Вам придется поторопиться, госпожа учительница, казнь произойдет через пятнадцать минут. Вас довезут на автомобиле. Тут недалеко. Километра полтора.

Появился длинный, худой Рехт. Жаркая, слепящая радость обволокла меня. Я спасла сына! Мальчики стояли у освещенной солнцем кирпичной стены. Их было четверо. Все четверо - мои ученики. Они были такими, какими я привыкла их видеть всегда.

Только неестественно бледны, словно припекающие лучи не касались их, а скользили мимо. И со стороны казалось, что четверо ребят загорают на солнце. Машина остановилась. Я нетерпеливо спрыгнула на землю.

Шолохов в «Тихом Доне» старался показать не победу красных над белыми, а трагедию братоубийственной Гражданской войны, когда оказались разорванными даже родственные связи. Шолохов умело сочетает документальную основу и художественный вымысел. Куприна «Гранатовый браслет» является одним из наиболее поэтичных художественных произведений русской литературы XX века. Б нарушение связи между подлежащим и сказуемым B ошибка в построении предложения с однородными членами Г неправильное построение предложения с косвенной речью Д неправильное построение предложения с деепричастным оборотом 1 В 1925 году Шолохов приезжает на Дон, чтобы, полностью погрузившись в атмосферу казачьего быта, начать писать новую книгу. Чехове, мне нравятся его рассказы 9 Роман не только имеет познавательную ценность, но и большое историческое значение.

Лермонтов написал в одном из стихотворений, что «я жить хочу».

К достопримечательностям на курильской гряде привлекающих туристов со всего света где ошибка

Определите тип ошибки. Вооруженный комендант шпагой вошел в дом и направился в нашу комнату. 1) Вооруженный комендант шпагой вошел в дом и. Izi learn. Новости ЕГЭ и ОГЭ. 1) Вооружённый комендант шпагой вошёл в дом и прямиком направился в нашу комнату. — нарушение в построении предложения с причастным оборотом (определяемое слово «комендант» находится внутри причастного оборота «вооружённый шпагой». Я скоро простился с комендантом и с его семейством; пришед домой, осмотрел свою шпагу, попробовал ее конец и лег спать, приказав Савельичу разбудить меня в седьмом часу. Игорь Иванович Стрелко́в — российский военный и политический деятель, публицист, военный эксперт, военный блогер.

Открытые варианты КИМ ЕГЭ 2024

Надо прятаться от солнца, а то скоро буду напоминать хорошо прожаренный бифштекс. Твою же мать… Мысли в голове роились самые разные. Сначала думал, что надо мной подшутили. А что, вполне элементарно: пшикнули под нос какой-нибудь усыпляющей дрянью и вывезли на природу. Типа прикололись. Однако голова при пробуждении оказалась ясной, без всяких следов дурмана. Да и не в отключке я был, а в полной памяти и сознании сидел на камешке. Значит, сей вариант отпадает.

Потом мне начало мерещиться всякое альтернативное попаданчество, но его я сразу прогнал из башки. Да, книжки читал, некоторые писатели вполне понятно и интересно излагают. Ну так это же фантастика! Извините, уважаемые, я в свое время доучился аж до четвертого курса университета, так что прошу ерундой мне мозги не пудрить. Правда, из сего учебного заведения меня успешно выперли и я пошел служить по контракту в армию, но это говорит не о невежестве, а скорее о моей дурости. Короче — какое, на хрен, попаданчество?.. Умысел на ограбление и уничтожение моей персоны столь замысловатым способом как версия тоже сразу отпал.

Я как бы не дурак, бумажник с документами, карточками и наличностью сунул перед фотосессией за пазуху. Вот он — в целости и сохранности. Мобилка и ключи от служебного «гелика» тоже в кармане. Тогда — что? Тогда — розыгрыш. Не шутка, а именно розыгрыш. Фильм «Игра» смотрели?

Так вот, все подобные истории являются чистой правдой, разве что с небольшим преувеличением. Контор, занимающихся розыгрышами, развелось не счесть, и делают они свое дело вполне профессионально — сам с друзьями в такие обращался. Но тогда мы невинно пошутили над Витькой Карнауховым. Может, и не очень невинно, но в пустыню его точно не вывозили… Твою же керосинку в фитиль!!! Вовремя заметил здоровенного скорпиона и пришиб его каменюкой. Нет, это уже не смешно — во рту пересохло так, что скоро языком можно будет дерево полировать. Подождал секунду и со злости раздавил каблуком еще одного скорпиона.

Громко трещат цикады, шелестит песчинками легкий ветерок — и всё — отвечать никто не собирается. Уроды, однозначно. Пока добирался до вершины — едва не сдох от жажды. Жарко, мать его за ногу! По пути вспоминал армейские лекции по выживанию — но ничего толкового так и не вспомнил. Живности съедобной хватает — тот же скорпион за милую душу при нужде пойдет, но жрать я как раз не хочу, а кактусов, в которых якобы присутствует пригодная для питья водичка, как назло, пока не наблюдается. Я даже не уверен, что они вообще здесь есть.

Черт, полезная все-таки эта одежонка… Жарковато в ней, конечно, но представляю себе, что со мной уже было бы, окажись я здесь в футболке и бермудах. Особенно сапоги с высокими голенищами радуют — змеюк здесь до хрена и больше. Вон поползло очередное пресмыкающееся — и здоровущее, зараза! Так что в сапогах — самое то. Еще бы портянки где-нибудь раздобыть, а то в носочках как-то не комильфо… Когда до вершины оставалось всего десяток метров, по ушам неожиданно стеганул винтовочный выстрел. И стреляли совсем недалеко — откуда-то с обратной стороны холма. И почти сразу же бабахнуло еще несколько раз, причем винтовочные выстрелы перемежались револьверными.

Или пистолетными. Ну, суки, держитесь! Я сразу воспрянул духом и, предвкушая справедливую расправу, мигом взлетел на вершину. Взлетел — и остолбенел от открывшейся мне картинки. Немудрено, впору вообще в обморок хлопнуться… Метрах в тридцати от меня стоял накренившийся набок здоровенный тентованный фургон, украшенный грубо намалеванным на брезенте красным крестом. В фургон была впряжена шестерка быков… или волов — я в подобной животине особо не разбираюсь. Но это не самое удивительное… Двое солдатиков в мундирах цвета хаки и пробковых шлемах грубо выбрасывали из фургона людей, перевязанных окровавленными бинтами; выбрасывали — и тут же на месте кололи их кавалерийскими пиками.

Еще пара солдат удерживала яростно вырывающуюся женщину, одетую в белый балахон медицинской сестры. Пятый — офицер, его я опознал по султанчику на пробковом шлеме — гарцевал на караковом жеребце и заливисто смеялся. Нет, это явно не галлюцинация. А если не галлюцинация, то почему я наблюдаю картинку, как будто сошедшую с фильма про Первую мировую войну? Кавалеристы, сабли, пики, женщина в форме сестры милосердия девятнадцатого — а то и восемнадцатого века. Да и убивают они вполне серьезно. Вопли и стоны… — Мама… — прошептал я и на всякий случай спрятался за ствол пальмы.

Офицер вскоре спешился, собственноручно добил из архаического маузера последнего раненого и, подойдя к женщине, фамильярно потрепал ее по щеке. А затем, видимо услышав в ответ что-то крайне обидное, наотмашь дал ей пощечину и что-то приказал солдатам. Те глумливо заржали и, перегнув женщину через слегу, стали привязывать к фургону. Нет, так дело не пойдет. Всяко-разно на войне бывает, но медсестер насиловать — это последнее дело. Если надо — просто застрели, но зачем так издеваться? Сестрички божье дело делают, грех это — над ними изгаляться.

Сука, зарекался же никуда не встревать… но тут дело особенное, сам себя потом уважать не буду. Опять же надо как-то к людям выбираться и, как мне кажется, пообщаться по этому поводу лучше с сестрицей милосердия, чем с этими непонятными кавалеристами. Могут завалить — и как звать не спросят. Тьфу ты, какой идиотизм — ведь однозначно разыгрывают! Слишком уж нереальная картинка складывается. Хотя согласен, над сценарием хорошо поработали. Знаю, в таких проектах сначала психологи характер клиента просчитывают — варианты реакции и все такое.

Вот и разработали конкретно под меня. Массовики-затейники, мля!

Исправляем: «Московский комсомолец» напечатаЛ рейтинг лучших вузов страны. Тбилиси привлекают туристов. В предложении слово «Тбилиси» является подлежащим, это неизменяемое условное наименование. Это слово мужского рода, как слово «город». Сказуемое «привлекают» стоит во множественном числе. Исправляем: Тбилиси привлекаЕт туристов.

Б Координация сказуемого с подлежащим со значением профессии При имени существительном мужского рода, обозначающем профессию, должность, звание и т. Например: педагог сделал доклад, директор вызвал к себе сотрудника С ошибкой будут предложения , в которых педагог сделала доклад, директор вызвала к себе сотрудника. Обратите внимание: при наличии собственного имени лица, особенно фамилии, при котором указанные слова выступают в роли приложений, сказуемое согласуется с собственным именем: Педагог Сергеева прочла лекцию. Подробнее об этом пункт ниже, 7. Сочи, птица какая? Если при подлежащем есть приложение, то, прежде всего, необходимо выяснить, какое из слов является подлежащим, а какое — приложением, а после этого ставить сказуемое в том или ином роде. Таблица 1. Приложение и подлежащие написаны раздельно.

При сочетании родового наименования и видового или видового и индивидуального подлежащим считается слово, обозначающее более широкое понятие, и сказуемое согласуется с ним. Приведём примеры: Приложение —имя нарицательное: цветок роза изумительно пах ; дерево дуб разрослось ; суп харчо сварен Приложение — имя собственное река Днепр разлилась ; газета «Московский комсомолец» вышла ; собака Барбос залаяла Исключение: фамилии людей. В парах инженер Светлова сообщила, доктор наук Званцева вышла, завуч Марина Сергеевна отметила имена собственные являются подлежащим. Таблица 2. Подлежащим является сложное существительное, образует термины, в которых одна часть по функции напоминает приложение. В этих случаях ведущим определяемым словом является то слово, которое выражает более широкое понятие или конкретно обозначает предмет. Условное наименование является приложением, поэтому согласовывать сказуемое нужно со словом «повесть»: Повесть «Дети подземелья» написанА В. Подлежащим является слово «собачка», оно женского рода, поэтому: Крохотная собачка , совсем щенок, вдруг громко залаяла.

Подлежащим является фамилия «Петрова», оно женского рода, поэтому: Вчера прочиталА первую лекцию молодой преподаватель Петрова. Пережитый страх или мгновенный испуг уже через минуту кажется и смешным, и странным, и непонятным. Не ты, но судьба виновата. Два подлежащих, сказуемое стоит после ряда однородных членов, поэтому должно стоять во множественном числе: Увлечение спортом и жёсткий распорядок дня сделалИ своё дело. Два подлежащих, с союзом а, сказуемое поэтому должно стоять в единственном числе: Не разум , а страх вдруг овладеЛ мной. Два подлежащих, сказуемое стоит перед рядом однородных членов, поэтому должно стоять в единственном числе: Вдали раздавалСЯ привычный шум и громкие голоса. Б Сочетание в подлежащем существительного в именительном падеже с существительным в творительном падеже с предлогом с типа «брат с сестрой» Постановка сказуемого во множественное или единственное число зависит от того, какое значение придаётся словосочетанию: совместного действия или раздельного. Николай с младшей сестрой пришёл позже всех.

Только в единственном числе при подлежащем, выраженном местоимением Я, ТЫ я с другом приду; ты с мамой поссорился Рассмотрим предложения с ошибками: ПРИМЕР 1 Брат вместе с друзьями отправились на пляж. При слове «вместе» сказуемое не может стоять во множественном числе: Брат вместе с друзьями отправиЛся на пляж. Или: Мы с Русланом придём сегодня на занятие. Или: Вы с сестрой будете жить в этой комнате. Б неправильное употребление падежной формы существительного с предлогом в предложении 2 состоит в том, что после предлогов «благодаря», «согласно», «вопреки», «nодобно» имена существительные употребляются только в форме дательного падежа ЧЕМУ? Приведём верное написание: Согласно правилам о чередующихся корнях, их нельзя проверять ударением. Пункт правила 7. Рассмотрим предложения с ошибкой: Пример 1.

Настоящий успех может быть достигнут только благодаря чему? Если слова «настойчивости, целеустремленности» стоят в дательном падеже что верно! Пример 2. Согласно чего? Заменяем падеж: согласно чему? Пример 3. Работу на проливе решено было вести, вопреки чего? Заменяем: «вопреки установившимся правилам.

Предлог «благодаря» употребляется только тогда, когда речь идёт о причинах, вызвавших положительный результат. Поэтому неудачными следует считать обороты с этим предлогом в сочетании с чем-то отрицательным: Благодаря смерти матери я повзрослел рано. В данном предложении нужно употребить простой предлог «из-за». Примечание 2. Предлог «благодаря» называется производным потому, что образовался от деепричастия «благодаря». И это совершенно разные части речи. К деепричастию мы ставим вопрос «что делая? Сравните: Он успешно защитил дипломную работу и, что делая?

Деепричастие «благодаря» является добавочным действием к сказуемому «вышел». Он успешно защитил дипломную работу благодаря чему? Нет возможности поставить вопрос «что делая», это не добавочное действие, это предлог. И запятых нет. Запятая в предложениях со словом «благодаря» может служить подсказкой: при предлоге её не бывает. По приезду в Венецию я сразу посетил нескольких своих давних знакомых. По завершению строительства рабочие оставили на объекте идеальный порядок. По окончанию курсов английского языка я получил сертификат.

Правильным будет следующее построение этих предложений: По прибытиИ в Москву он почувствовал себя плохо. По приездЕ в Венецию я сразу посетил нескольких своих давних знакомых. По завершениИ строительства рабочие оставили на объекте идеальный порядок. По окончаниИ курсов английского языка я получил сертификат. Ввиду кого? Совершенно невозможно понять, кто употреблял, кто дань отдавал. Переделываем: Употребление буквы «ъ» на конце слов в XIX веке было лишь данью традиции. Деепричастие всегда обозначает добавочное действие, которое происходит параллельно с основным, например: мужчина шёл основное действие , размахивая руками добавочное, что при этом делая ; кошка заснула основное действие , поджав лапки добавочное действие, что при этом сделав?

Деепричастия отвечают на вопрос что делая? Одновременно с этим вопросом можно спросить и вопросами как? Деепричастие всегда обозначает признак действия, то есть описывает, как происходит основное действие. Классифицируем все типы возможных грамматических ошибок при употреблении деепричастного оборота. Это лицо выполняет два действия: одно основное, второе добавочное. Деепричастие легко должно заменяться на второй глагол: сел, разложив учебники — сел и разложил; смотрел, улыбаясь — смотрел и улыбался. ТИП 1. Деепричастие и глагольное сказуемое, выраженное глаголом без постфикса -ся Рассмотрим предложения с грамматической ошибкой.

Поскользнувшись на льду , меня подхватил оказавшийся рядом парень. Проходя под домом , на меня чуть не свалилась сосулька. В каждом из предложений действующих лиц было два: в первом кто-то поскользнулся и кто-то подхватил; во втором: кто-то проходил и кто-то чуть не свалился. Но из-за ошибки в построении получается, что парень подхватил , поскользнувшис ь; сосулька чуть не свалилась , проходя. При таком построении деепричастие ошибочно отнесено к одному действующему лицу, а сказуемое — к другому, что нарушает основное правило. Чтобы избежать ошибки, нужно следить за тем,чтобы деепричастие и сказуемое относились к одному лицу. Приведём варианты исправленных предложений: Когда я поскользнулась на льду, меня подхватил оказавшийся рядом парень. Когда я проходил а под домом, на меня чуть не свалилась сосулька.

ТИП 2. Деепричастие относится к сказуемому в форме краткого страдательного причастия Рассмотрим предложения с грамматической ошибкой. Написав стихотворение «Смерть поэта» , судьба Лермонтова была определена. Проанализировав стихотворный текст , мной был совершенно верно определён его размер. Как и в типе 1, деепричастие и сказуемое относятся к разным лицам. Из-за ошибки в построении получается, что судьба была определена , написав ; размер определён , проанализировав. Сказуемое представляет собой краткое страдательное причастие. Если сказуемое выражено кратким причастием, значит, подлежащее само не выполняет действие, с ним что-то делают.

При такой форме сказуемого деепричастия не может быть. Приведём варианты исправленных предложений: Когда Лермонтов написал стихотворение «Смерть поэта», судьба его была определена. Когда я проанализировал стихотворный текст, мною был совершенно верно определён его размер. ТИП 3.

Но тогда, в первые дни его появления, я еще ничего такого о нем не знал. А едва услышав, что в крепость для прохождения службы прибыл молодой офицер дворянского рода, тут же поспешил к нему для знакомства, ну и для взаимного расположения. А больше всего от скуки и в надежде встретить человека, сходного не только по возрасту и рангу, но и по интересам. Словом, приезду Петра Андреевича Гринева я был рад довольно искренне. И тут же решил ему представиться. Швабрин — моя фамилия.

Сын помещика Ивана Григорьевича Швабрина из окрестностей города Тамбова, что относился тогда к Воронежской губернии. От предков, по рассказам отца, когда-то славных, но не сумевших ни толком сохранить, ни тем более укрепить благосостояния, отец получил поместье — единственную деревню на берегу реки Цна. К ней в придачу тридцать-сорок десятин земли, да полсотни с небольшим крестьянских душ. Уверенный в своей способности самостоятельно наладить дела, отец женился по любви на дочери безземельного орловского дворянина. Жизнь мои родители вели не богатую, но достойную, раскрашивая ее небольшими взаимными удовольствиями. По сути, милыми, но которые при пересказе выглядят глуповатыми и смешными. Скажу только, что отец носил маму на руках и выказывал ей такое уважение, какого я больше не наблюдал никогда и нигде между мужчиной и женщиной. Мама умерла в тот день, когда должна была родиться моя сестра. То ли повитуха сделала что-то не так, то ли Бог совсем уж не зорко следил за нашей семьей, но при родах они пропали обе. Границ отцовскому горю не было.

Приехавшая на прощание с невесткой сестра отца Варвара Григорьевна еще неделю после похорон находила по утрам папу, спящим на траве около могилы мамы. Сочувствие ему наших мужиков, простых и не способных к притворству, вскоре сменилось насмешками и презрением. Но так убиваться, может, оно и богоугодно, но не вполне по-барски. И не ответственно. До отца доходили эти упреки. Он отвергал их уверенно, хотя и бессильно, утверждая, что мама заслуживает, чтобы по ней вот так горевали. Добившись все же некоторого успокоения чувств брата, Варвара Григорьевна уехала. До поместья, где она проживала, было неблизко. Покинутые на это время без женского пригляда дети и муж требовали возвращения. Оставшись один, без горячо любимой жены, с семилетним сыном на руках, отец попытался найти утешение в моем воспитании.

Но, лицом и манерами похожий на мать, я больше напоминал ему о тяжкой потере, чем помогал забыться. Так ли не так, но вскоре он предпочел проводить время иным образом. Ездил на коляске, либо зимой на санях по соседям, а то и по трактирам. Вел там жизнь, которую крестьяне называли беспутной. А возвращаясь домой, все равно под утро или под вечер, будил меня и начинал учить уму-разуму. В такие минуты он бывал другим человеком, заставлявшим меня от недопонимания его речей плакать. Такое мое отношение к нравоучениям выводило всю его науку в совсем другие пределы. То ли от отчаяния, что я такой непонятливый, то ли от того, что я был живым ему напоминанием, как был он когда-то счастлив, он начинал меня лупить. В первые разы ладонью. А потом и кулаком.

А как расходился, так мог запустить в меня и опасной кухонной утварью. Я быстро научился прятаться. Самым надежным местом стал подпечек. Дровяная ниша в узком пространстве позади печки. Выкинув из нее несколько поленьев, я мог спать там, скрючившись, а отец не мог достать меня даже кочергой. Только невелика заслуга спрятаться от человека, который не вполне владеет собой и с трудом держится на ногах. Настолько невелика, что иногда мне было жаль его напрасной и неуклюжей неспособности достичь даже такой мелкой цели, и тогда я выставлял в пределы досягаемости его кочерги свою ногу, предварительно засунутую в валенок. Нога в валенке мало что чувствовала, а пыл отца заметно угасал. И тогда я тихо засыпал в своей тесной нише под его всхлипывания и стеклянный перестук стакана с горлом бутылки. Примерно в это самое время я подружился с одноглазым церковным сторожем Ермолаем.

Дружба началась одним холодным и ветренным зимним вечером. Избегая очередного приступа пьяного отцовского гнева, я бродил по деревенским закоулкам и случайно оказался возле дома Ермолая. Все знали, что Ермолай целые дни пропадает в церкви и что замки на дверях своего дома никогда не запирает. Полагая провести незваным гостем час-другой и исчезнуть до хозяйского появления, я решился войти. Дом состоял из единственной комнаты и выгороженных сеней. Вместо обычной для наших мест большой беленой печи посреди комнаты стояла чугунная печь-голландка на кирпичном фундаменте, на которой Ермолай, я сам потом видел, умудрялся готовить еду. Но первое, на чем останавливался взгляд, был большой шкаф, все полки которого были заставлены книгами. Такого их количества я еще никогда не видел. Вопрос, который как-то сразу возник в голове сам собой, зачем такое количество книг Ермолаю? Или вообще кому другому?

Я взял с полки одну. С самым ярким переплетом. Мне показалась, что именно в ней я вероятнее всего найду ответ. Книга была тяжелая. Листы на плотной шершавой бумаге топорщились. Рассматривать ее в руках было неудобно. Я положил книгу на пол. Сел, склонившись над ней. Читать я не умел и просто рассматривал картинки внутри книги. А еще буквы.

Не те, что поперечными полосами покрывали страницу, — они были скучные, — а самые большие. Те, что всегда стояли слева вверху и сами по себе казались мне лабиринтами с какими-то секретами, которые можно разгадать, если долго и внимательно в эти буквы всматриваться. Мои всматривания закончились тем, что я прилег на полу рядом с книгой и заснул. А когда проснулся, Ермолай был уже дома. Растопил печь и теперь ходил по дому вокруг меня тихим шагом, стараясь не потревожить. Как он потом объяснил, если человек зашел в чужой дом и там заснул, да еще над книгой, значит он, во-первых, забрался сюда без злого умысла. А во-вторых, мог быть так поражен почерпнутыми из книги знаниями, что для их усвоения ему понабилось поспать. С той поры я большую часть времени проводил в компании Ермолая. Не только у него дома, но и в церкви. Помогал ему, чем мог.

Особенно мне нравилось собирать свечные огарки и, пока они были теплые, лепить разные фигурки. Особенно мне удавались снеговики. Три шарика друг над другом. Сделав несколько — Ермолай называл их восковиками, — я подносил к ним зажженную свечу, и они начинали таять, как настоящие снеговики под весенним солнцем. Ермолай в какой-то степени заменил мне отца. Водил по окрестностям, рассказывал о природе, о звездах на небе, о других людях, живших прежде нас. Иногда наставлял в поступках. Однажды попытался объяснить, что мой отец не такой плохой человек, как всем кажется, и назвал его жизнь тяжелой. Из слов Ермолая выходило, что, если человек совершает плохие поступки, это еще не значит, что сам он плохой. Теперь получалось, что мир полон хороших людей, а плохих днем с огнем не сыщешь.

Я знаю, должен был спросить у него, каким был тот человек, кто выбил ему глаз, хорошим или плохим. Но я промолчал. Зачем огорчать доброго человека неприятным ему воспоминанием?! Да и правильного ответа на этот вопрос, я уверен, Ермолай не знал. А еще Ермолай учил меня читать. Сначала просто разбирать буквы, а потом и видеть за ними того, кто через буквы силился донести мне что-то важное, чего своей юной силой ума я пока мог не постичь вовсе. То чувство, которое вызывал во мне Ермолай, я бы назвал теплотой. Нет, моя жизнь не стала идеальной, какой казалась жизнь рядом с мамой, но теперь в ней хотя бы появилась отдушина. Вот только и она вскоре захлопнулась. Свой глаз Ермолай потерял еще в ранней юности, когда с толпой деревенских недорослей по веснам ходил в соседнюю деревню Ежовку, ту, что по реке ниже нашей, за перекатом.

Старшие парни шли по девкам, но большинство, настаивал Ермолай, чтобы подраться с местными. Ермолай говорил, что тот потерянный глаз у него был синим. В отличие от черного, который сохранился. Эта разноглазая особенность привлекала женское любопытство больше, чем даже подвиги в потасовках. По этой причине Ермолаю в этих набегах выпадало все сразу: и кулаки, и девки. Пока однажды в лицо не прилетел удар сучковатой веткой от кого-то из ревнивцев. Шрам, оставшийся после, шел крученой линией от брови через пустую глазницу до самой скулы. И даже теперь, когда сорокалетнему Ермолаю случалось улыбаться, край верхней губы высоко задирался и открывал кривой строй зубов, разросшихся грибницей из левой десны. Однажды, стоя перед слюдяным церковным зеркалом, Ермолай с горечью назвал себя «навьим духом». С той поры любовь к дракам у Ермолая осталась позади, так же как и любовь к нему девок.

Жалевших его, конечно, но не более. А меж собой они так и прозвали его — «образом кровососа». Негодный к военной службе, да и, по общему мнению, к семейной жизни Ермолай должен был бы ополчиться на белый свет, но Бог распорядился иначе. Приблизил его к себе, указав в тяжелый момент на деревянный купол скромной деревенской церкви. Числился Ермолай церковным сторожем. Но он, кроме ночного сторожения, занимался почти всем. Крещеный и обученный грамоте, пел псалмы на хорах во время службы, обмахивал прихожан дымящим кадилом, мог при случае подменить священника, читая за него проповедь. То утро мы с Ермолаем провели на рыбалке. А когда солнце слишком поднялось для хорошей ловли, вернулись к нему домой. Ермолай разжег печь и теперь жарил на сковороде пойманную нами рыбу.

Я сидел за столом перед окном. Читал вслух «Устав воинской службы Петра Первого». Старую, потрепанную книгу, в которой, как уверял Ермолай, собраны все военные и большая часть житейских мудростей. Тех самых, которых многие постигают лишь с годами, когда применять эти мудрости уже поздно. Ермолай задумался. И показывать ничего никому не надо. И понятен. И еще иногда мне казалось, что, говоря со мной, он сам в этот же момент постигает то, что говорит. Только еще глубже, чем понимал до этого. Закон, по какому ты однажды сам выбрал жить.

Ты все время ловчишь, плутуешь, хочешь его нарушить, а честь тебе не дает. Предмет был, видимо, очень сложный, потому что Ермолай продолжил его объяснять и далее. Только я его уже не слышал. В окне, перед которым сидел, я увидел отца. Он шел вперед, глядя вниз прямо перед собой, широким, но неверным шагом. Шел, повинуясь пьяному наклону, который шатал и болтал его тело туда-сюда. По этой змеиной линии отец продвигался к дому Ермолая. Ударом ноги распахнув дверь, которую Ермолай не закрывал даже на ночь, он возник на пороге, тяжело дыша, привалившись к косяку и держась одной рукой за притолоку. В другой руке была так знакомая мне кочерга. Отец был не только пьян.

Разъярен, мрачен и смотрел исподлобья диким единорогом. Ермолай оставил сковороду с рыбой на печи и повернулся к отцу. Отец смотрел только на меня. Будто как святой, сойдя с облаков до грешника, предлагает присесть с ним рядом. И тут всего лишь тремя шагами я совершил главную ошибку всей своей жизни. Я мог уйти с отцом, быть им избитым, отлежаться после побоев, послушать слезы отца, а потом, спустя дни или даже много дней, снова прийти к Ермолаю и пойти с ним опять на рыбалку или почитать его книги. Но я сделал три шага. Три мелких шага бегом и стал за спиной Ермолая. Отец неотрывно и зло смотрел на мои пол-лица, выглядывающие из-за спины одноглазого святого. Свирепость отца не испугала Ермолая, он только вздохнул и, видно, собирался сказать что-то доброе, когда получил первый удар кочергой прямо по голове.

Не стал уворачиваться или прикрываться руками, лишь убрал голову в плечи и отступил на шаг. Кровь потекла между бровей по пустой глазнице. Ермолай снова тихо выдохнул, сглотнул, приподнял голову и тут же получил второй удар. Теперь гораздо более сильный и основательный. Не желая падать, Ермолай качнулся, совсем как старый дуб, сорванный с корней ударом оголтелого ветра, совершает свое последнее туда-сюда перед тем, как навсегда рухнуть оземь. Осел на колени и повалился возле стола, за которым я только что читал книгу. Я опустился было рядом, но отец подхватил меня за ворот и отшвырнул в дальний угол комнаты. Уже оттуда, скованный страхом от того, что вижу, я наблюдал, как, склоняясь над неподвижно лежащим на полу Ермолаем, отец кричит что-то ему в лицо и, сколько есть сил, бьет и бьет его по голове кочергой. По полу вокруг головы Ермолая все быстрее расползалась красная лужа. Он лежал на животе, повернутое ко мне лицо с разбитым лбом смотрело прямо в меня неподвижным глазом.

От забытой на сковороде рыбы валил дым. Запах гари становился все гуще. Своего заведи, упырь одноглазый! Тогда и… Он замолк и остановился, согнувшись и тяжело дыша. Тут его взгляд упал на раскрытую книгу на столе. Оперся на стол. Взял книгу, направился к печи. Одним взмахом смахнув дымящуюся сковороду на пол, отец попытался засунуть книгу в огонь сверху. Но книга не помещалась. Тогда он открыл заслонку и попытался затолкать книгу среди полыхающих поленьев.

В этот момент я с разгона врезался в него головой. Папа отлетел к стене, стукнулся о нее затылком и затих. Я сидел возле папы, смотрел на него и очень ждал, что вот сейчас он тряхнет головой, откроет глаза, встанет и… и да, отлупит меня, зато потом мы пойдем домой, обняв друг друга, а он заплачет и расскажет какую-нибудь теплую историю про маму, и в конце истории скажет, как мама любила нас с ним обоих и как он на самом деле очень любит меня. Я готов был сидеть возле него и ждать всего этого сколько угодно. Хоть целый день, хоть день и всю ночь, хоть всю неделю, месяц или всю жизнь до самой смерти. Где-то посреди одного из этих сроков я почувствовал тепло. Почувствовал спиной. Оглянувшись, увидел вывалившиеся из печи угли и пепельные останки сгоревшего Устава Петра Первого. Пол возле печи, ножки стола и скатерть на столе уже ярко полыхали. Пока я сидел — надеясь, что огонь разбудит не только меня, но и папу, и Ермолая, и они вместе вернут все обратно: огонь в печь, папу домой, меня к книге, а Ермолая к сковороде с рыбой — огонь не спал.

Он тихо перекинулся на занавески, охватил раму окна и неспеша двинулся вдоль стены к книжному шкафу. В этот момент папа ожил. Помотал головой. Не открывая глаз, что-то промычал. Я схватил папу за шиворот так же, как недавно он меня, и двинулся к дверям. Если бы мы поменялись местами, папа спас бы нас одним движением. Я спасал его медленнее. Слишком медленно. Впивался пальцами в его ворот, упирался ногами в пол и дергал изо всех сил. Так мы продвигались на два вершка за раз.

До двери было не больше пяти аршин. Огню до шкафа с книгами — не больше двух. И огонь не медлил. Ермолай провожал наше судорожное движение застекленевшим взором. Единственный его глаз был сухой, без блеска, но я все равно подумал, что он может быть еще жив. Даже показалось, что он слегка двинул веком. Как бы моргнул, как бы кивнул мне им. В знак того, что одобряет мое решение сначала спасать своего отца, а не его самого, единственного по-настоящему доброго ко мне человека. А может, и не одобряет, но этим внешним знаком хочет на прощанье очистить мою совесть своим согласием сгореть в огне вместо моего отца. Мне так казалось.

А на самом деле все происходило наоборот. Я спасал грешника, но губил святого. Я и сейчас иногда думаю, что было бы со мной, если бы тогда я спас Ермолая, бросив умирать родного отца, пусть даже и негодяя? Нет ответа. И не будет. Ах, мама, мама! Зачем же ты умерла? Знала бы ты, что сделает с нами всеми твоя смерть. Что бы ни выбрал в ту минуту твой десятилетний сын, все было грехом. За что ему такое?

Чем он успел провиниться в глазах Бога? Мог ли Всевышний в неизречной доброте своей придумать ад страшнее, чем тот, на который обрек меня на пороге жизни? Когда я подтащил отца к порогу, Бог вспомнил обо мне. Во всяком случае, избавил от желчи сомнений. Едва я распахнул двери, как коснувшийся свежего воздуха огонь позади меня взбесился. Как будто в спину ткнули огромной раскаленной сковородой. Потеряв от боли сознание, я пылающим шаром скатился по ступеням на землю. Прямо на руки подоспевшим мужикам. Меня оттащили в ту самую секунду, как дом Ермолая рухнул, погребя под горящими обломками сразу обоих. И брошенного мной Ермолая, и недоспасенного мной отца.

Соединение в одновременности двух отошедших душ — вот и все, что счел нужным сотворить Бог для десятилетнего мальчишки в облегчение его душевных мук. Показал напрасность его праведных усилий. После того как я обрел окончательное сиротство, меня приютила сестра отца. Варвара Григорьевна перевезла меня в поместье, где жила со своим мужем и двумя детьми. С ними — двумя сыновьями, близкими мне по возрасту — я не поладил сразу. Они звали меня Горелым Сиротой и устраивали разные мелкие пакости вроде лягушек в постель. Я отвечал им жестче. Как-то по весне толкнул старшего из них Илью с мостков в пруд, зная, что он не умеет плавать. Он не утонул. Пруд был мелкий, когда достаешь дна пальцами ног, то по шейку.

Но перепугался вусмерть. Расплакался, разорался. Дома его уложили под два одеяла и дали с чаем целую плитку шоколада в четверть фунта. А мне всыпали розог. Дядька Акиндин, хоть и хлестал жалеючи, а все ж таки было больно. И спине, и душевно. Так что, едва мне стало четырнадцать, мы с теткой Варварой расстались с полюбовной радостью.

Сложное предложение.

Есть ошибка: придаточное определительное оторвано от определяемого слова. Верно: Григорий вывел из конюшни во двор лошадь, которая в его отсутствие простояла в духоте целый день. Ошибка В 6 Вопреки прогнозов аналитиков, в этом году авиакомпании удалось сохранить объём перевозок на уровне прошлого года. Есть ошибка: использована неверная падежная форма существительного с предлогом. Верно: вопреки прогнозам. Ошибка Д 7 Те, кто думает, что хорошие манеры существуют в отрыве от реальной жизни, ошибаются. Простое предложение с деепричастным оборотом.

Оранжевая страна. Книги 1-3 [Александр Башибузук] (fb2) читать онлайн

ЕГЭ ОГЭ ПДД Уроки Материалы Экзамены-2020. Готовимся к ЕГЭ вместе с ИГУ. Игорь Иванович Стрелко́в — российский военный и политический деятель, публицист, военный эксперт, военный блогер. В эту минуту в дом вошел Савельич и за ним посыльный от коменданта крепости бывший казак Багровенко.

«Динамо» 1:0 «Зенит»

Явившись к коменданту Зимнего, он доложил о своём участии в заговоре, о своих невыполненных намерениях и отдал шпагу. Все варианты заданий 17-20 ЕГЭ по русскому языку с ФИПИ. 1) Вооружённый комендант шпагой вошёл в дом и прямиком направился в нашу комнату. Войти с помощью: Инфоурок › Русский язык ›Тесты›Проверочная работа по заданию 8 ЕГЭ.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий