Так случилось, что в начале 21 века литературоведа Цезаря Вольпе помнят лишь немногие специалисты, широкому же кругу он известен в основном как первый муж Лидии Чуковской и отец ее дочери Елены Чуковской. Цезарь Вольпе Вместо предисловия Биографическая справка Период первый «Рассказы Назара Ильича госп. Вольпе, Цезарь Самойлович (1905-1941). Книги авторов рожденных в 1905 году.
Вольпе Цезарь Самойлович опись фонда
Авторы: Немеровская О. А., Вольпе Цезарь Самойлович. Смерть Цезаря Вольпе окружена завесой неизвестности. Её первым мужем был литературовед и историк литературы Цезарь Самойлович Вольпе (1904—1941), вторым — физик и популяризатор науки Матвей Петрович Бронштейн (1906—1938). Самарский зоопарк объявил о смерти одного из своих питомцев. 18 апреля умер лев Цезарь. В “Краткой литературной энциклопедии” сообщается, что Цезарь Самойлович Вольпе умер в 1941 году. Главная Публичная библиотека в годы войны, 1941-1945 Вольпе Цезарь Самойлович.
Елена Чуковская
При этом имеются и взаимозаменяемые препараты, которые стабильно поступают в гражданский оборот. Там также отметили, что ввод в гражданский оборот препарата «Вильпрафен» производитель в последний раз осуществлял в 2021 году. По данным, полученным от главных внештатных специалистов Минздрава России, лекарственные препараты с МНН джозамицин могут быть заменены в терапии на лекарственные препараты с МНН азитромицин и кларитромицин, по которым отмечается устойчивый ввод в гражданский оборот», — цитирует сообщение ТАСС. В пресс-службе также отметили, что остатки азитромицина в аптеках покрывают более чем годовую потребность, а кларитромицина хватает еще на восемь месяцев. Россиян необходимо обеспечить отечественными препаратами Ранее, 21 октября, «Известия» писали о дефиците некоторых антибиотиков в аптеках.
В Сибири имеются до сих пор мало использованные месторождения нефти… Этой индустрии в Кузнецкой области будет достаточно для обеспечения до некоторой степени нужд Красной Армии в тяжёлом вооружении, даже при потере Донецкой области.
Полностью нельзя будет обойтись без украинского зерна, однако в Сибири имеются значительные вновь освоенные площади». По мнению автора статьи, Зыков-Вольпе немцам «навешал лапши на уши», со страху сначала назвался большим авторитетом, а потом по ходу придумывал-импровизировал, сам реально ничего не зная… Зыкова затем использовали в департаменте «Вермахт Пропаганда», отчасти под начальством полковника Мартина, а отчасти — главы русского Отдела капитана фон Гроте. Считается, что еврей Зыков участвовал в составлении некоторых ключевых документов «Русского Освободительного движения». Власов очень ценил его. Зыков редактировал коллаборационистскую газету «Заря», иногда даже диктуя фальшивые письма читателей.
Став редактором «Зари», Зыков решительно «спустил на тормозах» попытки гитлеровцев навязать газете антисемитские статьи. В Германии женился на русской эмигрантке. Характерно, что Зыков не относился к революции большевиков в 1917 году как к отрицательному факту. Еврей считал это началом народной революции, конец которой положил антинародный сталинский режим. Зыков положительно относился к идеям Ленина, а также Бухарина, но особо при немцах не распространялся.
Этот факт свидетельствует о том разброде и шатании, который был в т.
Немцы большие специалисты в деле выявления евреев его не уличили в этом, но это ничего не значит. Дело в том, что нацисты человека полуеврея отец или мать евреи считали т. Некоторые считают, что настоящая фамилия этого человека Мосивич или же Цезарь Самойлович Вольпе. Своё еврейство он скрывал, о прошлом говорил путаницу, сначала представился с отчеством Евлампиевич, т. Зыков всё расспрашивал у соратников Власова, как немцы обращаются с евреями.
По словам самого Зыкова, во время гражданской войны он был политкомиссаром. Позже стал литературным критиком, преподавал в Москве в Институте им. Зыков также говорил, что в качестве журналиста сотрудничал в «Известиях» с Бухарином, был женат на дочери наркома просвещения Бубнова, что был вроде бы партийным журналистом, вращался в высших партийных сферах По его словам, когда Бухарин был исключен из партии, он сам был арестован и отправлен в концлагерь на Магадан. Когда разразилась война, его выпустили на фронт, где он стал комиссаром батальона. Многое из его рассказов, по мнению историков, «святая» ложь, чтобы «набить себе цену» у немцев, скрыть свою собственную биографию. Есть серьёзные подозрения, что документы на имя погибшего Зыкова присвоил именно еврей — литературный критик Вольпе.
Этим и объясняется его писательский талант при Власове. В плен сдался под Батайском, в Ростовской области в 1942 году. В лагере он попытался выслужиться любой ценой. Там он написал меморандум о политическом аспекте военных действий, который произвёл большое впечатление на офицера разведки группы армий «Юг» фон Фрейтаг-Лорингхофена, который назначил его в «Вермахт Пропаганда». По назначении туда он написал детальный технический доклад о состоянии советской экономики. Он был назван «Неминуемый крах советской экономики», который Зыков написал в течение всего нескольких дней после прибытия в Отдел «Вермахт Пропаганда» без пособий, без справочника, от первого до последнего слова по памяти.
Правда… прогнозы его потом не сбылись, но он оправдывался, что он не смог предвидеть размеров американской помощи Советскому Союзу. Забавно, но другой «добрый человек» — пленный генерал-лейтенант А. Власов совсем по-другому говорил немцам. На допросе в июле 1942 года он так говорил об американской помощи: «В газетах сильно раздуты поставки из Англии и Америки.
Бронштейн мог, казалось мне, поведать о вещах более сложных, чем история фарфора или книгопечатания.
Более сложно познаваемых, более отвлеченных. Я не ошиблась. Научно-художественные книги М. Но — не дало ли оно еще один плод? Не плодом ли сближения Матвея Петровича с «ленинградской редакцией», разгромленной в тридцать седьмом, явилась и Митина гибель?
Не познакомь я Митю с Самуилом Яковлевичем, не сведи его так тесно с редакцией, научно-художественные его книги, быть может, остались бы ненаписанными, но сам он остался бы жив? И совершил бы те открытия в науке, которых от него с такою уверенностью ожидали люди науки: наставники, коллеги, аспиранты? Вопрос праздный. Работа в науке не в большей степени защищала человека от гибели, чем работа в литературе. Или в здравоохранении.
Или в промышленности. Или на почте. Или где угодно. Или нигде. В тысяча девятьсот тридцать седьмом опасности подвергалась каждая человеческая жизнь — вне зависимости от профессии, возраста, пола, социальной, национальной или политической принадлежности.
Опасно было — жить. Работа над книгой сблизила нас. Собственно, она же нас и поженила. Брака нашего мы ни от кого не скрывали, но некоторое время вынуждены были жить врозь, на разных квартирах — он у себя на Петроградской, на улице Скороходова, 22, а я, вместе с Идой и Люшей, на Литейном, 9. Совместный литературный труд был для нас чем-то вроде свадебного путешествия.
Все серьезнее и глубже узнавали мы друг друга. Редактировал книгу Маршак. Я ассистентка. Все трое влюблены: Митя и я друг в друга, Маршак в Бронштейна. Редактировать что-либо, не влюбившись в рукопись и в автора, не поверив в его великое будущее, Маршак вообще не умел.
В одних случаях от общения с Маршаком рождались прекрасные книги. В работе с ним совершенствовали свой вкус и свой слог начинающие литераторы и шли далее, не нуждаясь уже в маршаковской опеке; другие союзы производили на свет всего лишь одну-единственную, совместно сработанную книжку, а самостоятельно автор не способен был сделать ни шагу; третьи оканчивались плачевно: литературной неудачей, а вослед неудаче личною злобой. О своем литературном романе с Бронштейном Маршак вспоминал с гордостью до конца своих дней: «В работе с Бронштейном мне дорого одно воспоминание. Полная неудача в работе с Дорфманом, который был не только физик, но и профессиональный журналист, и полная удача с Бронштейном. То, что делал Бронштейн, гораздо ближе к художественной литературе, чем журналистика Дорфмана, у которого одна глава якобы беллетристическая — салон мадам Лавуазье!
Знакомство с Бронштейном пришлось в самую точку. Ко времени моего нового замужества Маршак был уже о Бронштейне наслышан. Значит — влюбился. Однако нельзя сказать, чтобы работа, начатая при столь благоприятных предзнаменованиях, с самого начала пошла успешно. Она была работой счастливой потому, что увлекала автора, редактора и меня, но поначалу ни Митины познания, ни наша увлеченность ни к чему не вели.
Вариантов, отвергнутых Маршаком, были десятки, неудачи длились месяцы. Если бы не упорство Маршака, Митя наверное бросил свои старания. При том, что и сам он отличался завидным упорством. Зачем, собственно, было ему учиться писать для детей? Даже с той приманкой, что хорошая научная книга для подростков неизбежно превращается в общенародную?
Он занят был сложнейшими проблемами теоретической физики, да и преподавать студентам умел. Высоко ценили в природоведческих популярных журналах и Бронштейна-«популяризатора». В журнале «Человек и природа» или «Социалистическая реконструкция и наука» статьи его о последних достижениях современной физики или о ее первых шагах публиковались чуть не в каждом номере — случалось, и на самом почетном месте: номер журнала открывался статьей Бронштейна. Его популярные статьи пользовались успехом среди редакторов, рецензентов, среди коллег-ученых и, как он надеялся, среди читателей. Параллельно с чисто научными и научно-популярными статьями написал он и две научно-популярные книги: «Атомы, электроны, ядра» и «Строение вещества».
Предстояла в ближайшее время защита докторской диссертации. Правда, защита в этом случае была всего лишь формальностью, но и подготовка к пустой формальности отнимает силы и время. Зачем было ему обучать себя какому-то художеству для двенадцатилетних, если занят он был разработкой теории квантования гравитационных волн, признан всеми как серьезный ученый и прекрасный лектор? Но Маршак умел заманивать людей и увлекать их. Очередная неудача разжигала в Мите желание попробовать еще и еще раз.
Он к неудачам не привык, а воля у него была сильная. Любое свое неумение в любой — даже далекой, казалось бы, области, он во что бы то ни стало старался преодолеть. Не знаешь — узнай Митя был неразлучен со словарями и энциклопедиями на всех европейских языках , не умеешь — научись. Это касалось не только мира литературы или науки. Так, например, настал день, когда Митя осознал недостатки своего физического воспитания — ни в детстве, ни в юности не научили его ни гребле, ни лыжам, ни конькам.
Осознал и примириться не захотел. Под свое физическое развитие он подвел строго научную базу: записался в яхт-клуб, где, прежде чем усадить клиента в лодку, учили грести в каком-то особом ящике — если не ошибаюсь, на суше… Это размахивание веслами на суше меня неудержимо смешило. Записался он и в клуб велосипедистов, где тоже научно овладевал велосипедом. Я спрашивала: «предварительно на воде? Спуску себе он не давал никогда и ни в чем.
Убедившись в своем неумении художественно писать для детей, мог ли он отступить? Долгонько, однако, пришлось ему размахивать веслами посуху. Безуспешные попытки написать детскую книгу о спектральном анализе длились и длились. Как я помню бедные Митины листки! Вырваны из блокнота; наверху — зубчики; а буквы и строки бегут мелко и скупо, от края до края, точно опасаются, что им не хватит места… Каждый раз, переписав очередной вариант первой главы, Митя уверяет меня, что лучше, нагляднее, понятнее написать немыслимо.
На этот раз Самуил Яковлевич уж непременно останется доволен. Я согласна с ним. Веселыми ногами идем мы в Дом Книги, на Невский, минуем вращающуюся стеклянную дверь и надолго запираемся вместе с Самуилом Яковлевичем в маленькой угловой комнатушке с балконом. Балкон на углу Невского и канала Грибоедова. Клеенчатый казенный диван, канцелярский стол, весь в чернильных пятнах.
Вещам и людям в комнатушке тесно: Самуил Яковлевич, Митя и я еле протискиваемся между столом и диваном. Зато запирается комнатка изнутри на замок, тут можно надежно укрыться от редакционного шума. Уличный — трамвайный — не помеха. Митя читает, Маршака не велено звать к телефону. Маршак слушает, опустив на руку большую, круглую, седеющую голову.
Слушанье — вслушиванье — для него труд, и труд напряженный. Существует истасканное, банальное выражение: «он весь обратился в слух». Банально; а если отнести к Маршаку — иначе не скажешь. Маршак в самом деле слушает ушами, лбом, подбородком, всеми порами, сердцем. И глазами.
Я убеждена: слушая Митин голос, он видит услышанное набранным, напечатанным и уж конечно напрягает все силы, чтобы увидеть не одни лишь графические начертания слов, но и то, о чем речь идет: пробирки, колбы, светящиеся линии. От окружающего он отключен совершенно. Сейчас он не он, а тот двенадцатилетний школьник, который будет эту книгу читать. Он сейчас весь в напряжении: нелегко быть самим собой, весьма искушенным сорокапятилетним литератором, и в то же время нетронутым цивилизацией подростком, нелегко слышать и видеть одновременно. В такие минуты он не замечает ни меня, ни Мити, не слышит ни уличного шума, ни смутного гула разговоров в соседней комнате.
Он слышит и видит читаемое — нет Невского, нет канала Грибоедова, нет по соседству телефонных звонков… Впрочем, чаще встречались мы не в редакции, а у Самуила Яковлевича дома, на углу Литейного и улицы Пестеля Пантелеймоновской в большом, уставленном книгами кабинете окнами на Литейный. Дома Самуил Яковлевич сидит не за казенным, грязноватым, пустым, неуклюжим столом, а за собственным, красивым, письменным. Мы с Митей в мягких, радушных креслах. Стол Самуила Яковлевича знаком мне во всех подробностях не менее чем мой: круглая плоская чернильница, квадратная металлическая пепельница с крышкой; пресс-папье; томы Даля; порыжелый, со сломанным замочком, набитый до отказа, портфель. Где что на столе и на полках, и в портфеле, и в ящиках, знаю я не хуже хозяина: он близорук и каждую минуту просит найти и подать то одно, то другое.
Стол, стулья и оба подоконника и даже диван завалены рукописями: Маршак требовал от себя и от нас, чтобы не одни лишь «договорные рукописи», но и «самотек» прочитан был им или нами: ах, не упустить бы новоявленного Ломоносова, Чехова или Толстого!.. Чужие рецензенты упустят, мы же, просвещенные ученики его, заметим, выловим, покажем друг другу, обрадуемся. Слушает Самуил Яковлевич у себя дома так же внимательно и страстно, как там, в редакции. Кашель, дым. Папироса зажигается одна о другую.
Сложил свои листки. Самуил Яковлевич глядит на него бережно, ласково — я-то уж понимаю: значит, опять не то! Тут я хватаюсь за карандаш. Мне необходимо понять, в чем же, собственно, опять неудача? А мне только что казалось, что все тут последовательно, логично, толково.
Так оно и было: последовательно, со знанием дела, логично, толково, без беллетристических потуг, с доверием к науке и к читателю. Но всего лишь толково. Всего лишь последовательно. Всего лишь логично. Читатель, уже прежде заинтересованный в истории открытия новых газов, таким текстом был бы вполне удовлетворен.
Он нашел бы ответ на давно уже занимавшие его вопросы. Читатель же, никогда не слыхавший о каких-то там особенных газах и спектрах, не перевернул бы и одной страницы. Его надобно было увлечь, заарканить с первой строки, а Митя преподносил ему лекцию — весьма полезную для человека заинтересованного, но человека равнодушного оставляющую равнодушным. Черновики первой детской книги Бронштейна не сохранились. По ним можно было бы проследить, как развивался и рос в ученом, в открывателе нового, в ученом, авторе популярных статей — художник.
Как менялось его отношение к работе над словом. Как изменился словарь: из узенького, специфически профессионального, изобилующего «измами», звуковой какофонией, превращался он в общерусский: общерусский располагает неисчерпаемым словесным запасом. Как проникали в книгу интонации живой, разговорной речи: то удивленной, то восхищающейся, то опечаленной. Как мысль начинала развертываться, подчиняясь не одной лишь логике, но и воображению: не лекция, а драма. Как мысль накалялась эмоциями.
Как, сохраняя хронологию событий, повествование обретало сюжет и подчинялось повелителю всякого художества — ритму. Как книга строго научная приобретала содержание этическое. Книга о спектральном анализе оборачивалась книгой о великом единении ученых. О единении людей, отделенных друг от друга пространством и временем и, случается, даже не знающих о существовании друг друга — но связанных один с другим: каждый — звено незримой цепи. Черновики Митиной книги, повторяю, не сохранились.
Но чтобы показать, откуда он шел к первой своей книжке для детей и какой проделал путь, приведу отрывок из его статьи для взрослых до встречи с Маршаком. Из статьи научно-популярной. Вот образчик: «В своем докладе на Конференции Ф. Перрен упомянул о гипотезе, предложенной его отцом, знаменитым французским физиком Жаном Перреном. Согласно этой гипотезе, основными элементарными частицами ядра являются [4] не протоны и электроны, а нейтроны и позитроны, и сам протон по этой гипотезе, тоже является сложной частицей, а именно комбинацией из нейтрона и позитрона.
Преимуществом этой гипотезы является то, что нет никаких затруднений с механическими и магнитными моментами ядер, так как моменты нейтрона и позитрона еще не были измерены, а потому им можно приписать такие значения моментов, чтобы объяснить экспериментальные величины моментов ядер. Перрен предложил поэтому считать, что позитрон имеет механический момент нуль и подчиняется статистике Бозе». Значение этого пассажа для неподготовленного читателя, для читателя-профана — тоже нуль. Тот, к кому обращался М. Ни ему самому, ни его близким еще неизвестно: гуманитарий он в будущем или математик?
Неискушенный подросток берет в руки книгу об открытии гелия — а что это за гелий? Мне бы интересную книжечку! Хорошо выполненная детская книга, книга не от ремесла, а от искусства, всегда интересна не только ребенку, но и взрослому. Маршак называл детскую книгу сестрой книги общенародной. И был прав: его же строка «рассеянный с улицы Бассейной» ушла в толщу народа, сделалась народной поговоркой.
Когда первая детская книжка Бронштейна вышла в свет, ее с увлечением прочли дети, а за ними взрослые. Читают те и другие и в наши дни. Совершать открытия в науке — трудно. В литературе — тоже. В своих научно-популярных статьях, что греха таить, Митя не чуждался оборотов, изобилующих отглагольными существительными, не чуждался протокольного, бюрократического стиля.
Это производилось посредством погружения в воду специально сконструированных электрометров или же посредством опускания самого наблюдателя под воду в подводной лодке». Это язык казенного протокола. Не сразу, далеко не сразу вынырнул Митя из-под всех безобразных несообразностей канцелярского слога на простор складной и ладной живой русской речи. Не сразу избавился он от рокового предрассудка: если сказать «люди в специальной лодке опустили приборы под воду» — это будет ненаучно, а вот если «совершили опускание прибора под воду» — о! Трудных наук нет, есть только трудные изложения, т.
Вы правы, отвечу я, но не следует к изначальной трудности прибавлять синтаксическую. Толстой утверждал, что нет такой сложной мысли, которую не мог бы объяснить образованный человек необразованному на общепринятом языке, если объясняющий действительно понимает предмет. От того и оказался в конце концов победителем. Ему следовало только отучить себя писать для одних лишь специфически образованных, принимая канцелярский язык за научный. Обернуться к существам первозданным: к детям.
К людям-неучам, у кого и самому есть чему поучиться: например, воображению, способности конкретизировать отвлеченное, мыслить образами. Толстой сформулировал задачу на удивление точно. Ты, Лидочка, пожалуйста, не сердись и не огорчайся.
Цезарь Самойлович Вольпе р. 17 октябрь 1904 ум. 1941
Лидия passed away in 1996, at age 89. Лидия Миргородская, 1929 - 2005 Лидия Миргородская 1929 2005 Лидия Миргородская was born on month day 1929, in birth place. Лидия married Лев Бронштейн. Лев was born on month day 1936. They had 2 children.
Погиб в 1941 году при эвакуации блокадного Ленинграда , на Тропе жизни у Ладожского озера. Публикации ru О. Немеровская и Ц. Вольпе , Судьба Блока: по документам, воспоминаниям, письмам, заметкам, дневникам, статьям инодуминания.
Публикации ru О. Немеровская и Ц. Вольпе , Судьба Блока: по документам, воспоминаниям, письмам, заметкам, дневникам, статьям инодуминания.
Россиян необходимо обеспечить отечественными препаратами Ранее, 21 октября, «Известия» писали о дефиците некоторых антибиотиков в аптеках. В частности, перебои возникли с препаратами «Амоксиклав», «Аугментин», «Экоклав» и «Панклав». По мнению экспертов, причина нехватки — в росте спроса. Так, в Сети часто встречается совет взять с собой «Амоксиклав» мобилизованным. Также сыграл роль сезонный спрос на антибиотики, повышающийся к осени.
Вольпе, Цезарь Самойлович (Fkl,hy, Ey[gj, Vgbkwlkfnc)
Вольпе Цезарь Самойлович - 9 книг.Начальная страница. | ОРЛОВ В. Отзыв о произведениях |
Главный идеолог РОА — еврей? Часть II. Еврейские гитлеровские коллаборационисты. Алексей Кузнецов. | Цезарь Вольпе окончил Бакинский университет, посещал семинар, где преподавал поэт-символист Вячеслав Иванов[1]. Был большим знатоком и классической русской поэзии (первая половина XIX века), и современной ему литературы. |
Чуковская Лидия Корнеевна | Авторы: Немеровская О. А., Вольпе Цезарь Самойлович. |
Рекомендации
- Содержание
- Ушла из жизни Елена Цезаревна Чуковская
- Вольпе Цезарь Самойлович. Из Книги учета бесхозных библиотек. 7 августа 1943 г.
- Книга: Судьба Блока
- Елена Чуковская: vas_pop — LiveJournal
Вольпе, Цезарь Самойлович
Муж мой, литературовед Цезарь Самойлович Вольпе, хоть приблизительно понимал, о чем речь, я же и не пыталась. Цезарь Самойлович Вольпе. читать в Литвек. 83.3(2Рос=Рус)6 В 71 Вольпе, Цезарь Самойлович. Искусство непохожести: литературная критика / Ц. С. Вольпе ; сост.
о полете 99-летней летчицы
Был большим знатоком и классической русской поэзии первая половина XIX века , и современной ему литературы. Он считался выдающимся специалистом по творчеству Жуковского подготовил посвященные Жуковскому тома Большой 2 т. В 1933 году Вольпе, работавший тогда в журнале «Звезда» , на свой страх и риск напечатал в журнале произведение Мандельштама «Путешествие в Армению» [2] и за это был уволен.
Власова, редактором немецкой оккупационной газеты «Заря». Первым эту версию выдвинул эмигрант А. Неймирок в 1950-х гг. В начале 1990-х она опять стала популярной, но позднее была опровергнута ввиду явных различий и в биографии, и даже во внешности.
Он считался выдающимся специалистом по творчеству Жуковского подготовил посвященные Жуковскому тома Большой 2 т. В 1933 году Вольпе, работавший тогда в журнале «Звезда» , на свой страх и риск напечатал в журнале произведение Мандельштама «Путешествие в Армению» [2] и за это был уволен. Погиб в 1941 году при эвакуации из осажденного Ленинграда по «Дороге жизни» через Ладожское озеро.
Вернувшись в Одессу в конце 1904 года, Чуковский окунулся в события революции 1905 года. Он дважды посетил восставший броненосец «Потёмкин», кроме прочего приняв письма к близким у восставших моряков. В Петербурге начал издавать сатирический журнал «Сигнал». Среди авторов журнала были такие известные писатели как Куприн, Фёдор Сологуб и Тэффи. После четвёртого номера его арестовали за «оскорбление величества». Его защищал знаменитый адвокат Грузенберг, добившийся оправдания. Чуковский находился под арестом 9 дней.
В 1906 году Корней Иванович приехал в финское местечко Куоккала, где свёл близкое знакомство с художником Ильёй Репиным и писателем Короленко. Именно Чуковский убедил Репина серьёзно отнестись к своему писательству и подготовить книгу воспоминаний «Далёкое близкое».
РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ
- Смотрите также
- Вольпе Цезарь Самойлович опись фонда
- Вольпе Цезарь Самойлович. Из Книги учета бесхозных библиотек. 7 августа 1943 г.
- Главный идеолог РОА — еврей?
- Рекомендации
- Вольпе Цезарь Самойлович - 9 книг. Начальная страница.
Вольпе, Цезарь Самойлович
о полете 99-летней летчицы | Цезарь Самойлович Вольпе (1904 — 1941) Цезарь Самойлович Вольпе. |
Еврейские гитлеровские коллаборационисты. — Александер Ходжаев — NewsLand | Все книги автора Вольпе Цезарь Самойлович в библиотеке Readli. |
Вольпе Цезарь Самойлович - ЦГАЛИ СПб. Фонд Р-371. Опись 2. Дело 44 - Архивы Санкт-Петербурга | Брат — Абрам Самойлович Вольпе (1894—1941, расстрелян), возглавлял финансовую группу Госплана Азербайджанской ССР. |
Search Results - Вольпе Цезарь Самойлович | ОРЛОВ В. Отзыв о произведениях |
Лидия Бронштейн - Historical records and family trees - MyHeritage | биография, дата рождения. |
Все книги Вольпе Цезарь Самойлович
Вольпе, Цезарь Самойлович. Искусство непохожести / Ц. С. Вольпе ; составитель Ф. Николаевская-Вольпе ; автор вступительной статьи А. Нинов. Скачать бесплатно книги Вольпе Цезарь Самойлович в формате fb2, txt, epub, pdf, mobi, rtf или читать онлайн без регистрации. В 1933 году Вольпе, работавший в журнале «Звезда», на свой страх и риск напечатал в журнале произведение Мандельштама «Путешествие в Армению» и за это был уволен. Автор: Немеровская Ольга Александровна, Вольпе Цезарь Самойлович. читать в Литвек.
Шмелев и власовцы. ч. 10
И не отказались до сих пор от идеи Мирового господства, скромно называя эту идею «Мировой революцией». Недоразвитые и бездарные людишки продолжают терроризировать и обирать огромную страну. И плодят, твари, подобных себе. Это катастрофа. Потом будут клянчить подаяние.
Опять корми! Победа в Великой Отечественной окончательно развалила русских. И, естественно, позволила большевикам держаться до сих пор. Ведь Победа дала право думать, что путь правильный: лагеря, соц.
И бескультурье. Падение в будку. Мы выбрали «родное» рабство, рассчитывая на то, что у коммунистов оттает сердце. Мы ввергли себя в большую глупость и униженность.
Дело еще вот в чем: война не дает повод для геройства ни с той, ни с другой стороны. Война — это грязь и убийство на самом дне сознания. Геройство создают идеологические подонки. Выбор между двумя фашизмами.
Что может быть мучительней?! Но я никогда не скажу, что выбор был сделан правильный. Раб на выбор не способен. Такова судьба.
Был Робеспьер, был Наполеон и был Луи Филипп. А Сталин все это собрал в одном! И не из-за большого ума. А из животного страха и из владения искусством партийной интриги.
Долой ваш театр! Прежде всего долой ваш строй, вашу организацию дела, где на первом плане охранительные функции. Оппозиционеры надорвутся, пройдет 5 лет. Потом еще 5 лет.
Лишь потом появится возможность убрать большевиков от власти. Но уйдет Горбачев и придет другой, который переименует партию и посадит ее на новое кормление. Судя по низкой культуре и нравственности народа, необходимо лет 15 воспитывать в народе знания и совесть. Ведь его не создашь без новых финансовых отношений.
Нельзя по-прежнему отдавать все деньги коммунистам, оставляя себе на еду и одежду, — а кучковаться где-нибудь на пустыре, в лесу. И малые народы, живущие рядом, мучаются от нашей исторической медлительности. Мы их тоже вытягиваем вдоль своего огромного тела. А они рвутся, гибнут, исчезают.
Сталин изолировал голову анаконды, и она перестала принимать команды живого тела. Сталин и партия стали посредниками. Такое неизбежно. Из: Толкователь Бурков - типичный представитель гуманитарной интеллигенции периода застоя.
Что-то гнилое было в нём с детства. Выходец из рабочей семьи поступает на юридический факультет. Это не характерно для этой среды. Кто его надоумил?
Сделал неплохую артистическую карьеру. Видимо в том окружении, в которое он стремился попасть и куда в конце концов попал, всплыть можно было только при подчёркнутой русофобии и антисоветчине. Гуманитарная интеллигенция не изменилась и со времён «Окаянных дней» Бунина. Среди русской, советской, а теперь и российской интеллигенции вот уже более полутора столетий существует устойчивая прослойка врагоугодников, которая во время всех войн, экономических и дипломатических противостояний желает своей родине военного, экономического и дипломатического поражения.
Прослойка эта то сужается, то расширяется, но на месте эмигрировавших, высланных, расстрелянных и умерших своею смертью её представителей неизменно встают новые. Многие из них это дети и внуки выбывших врагоугодников, но в большинстве случаев ряды врагоугодников пополняются за счёт совращаемой педагогами и научными руководителями подростков и молодёжи. Когда общеевропейская армия в составе немецких, норвежских, валлонских, хорватских, французских, венгерских, финских и румынских частей вторглась в СССР, вбирая в себя по пути литовские, латышские и эстонские формирования, недорезанная за годы советской власти эхрофильная интеллигенция даже обрадовалась. Её представители думали, что сейчас они встанут в один ряд со своими европейскими коллегами.
В этих кругах считали, что немцы пришли уничтожать не русский народ, а «большевистское быдло». Впрочем, не только большевистское, а быдло вообще. Этим польским словечком западники называли нас с вами. Эхрофилы появились в наших краях задолго до того, как в 1873 году эмигрантом Петром Боборыкиным было придумано слово «интеллигенция», которое стало фактически обозначать замкнутую касту людей, мнящих себя представителями европейской цивилизации внутри русского варварства.
При этом сама европейская цивилизация русских интеллигентов за представителей себя отнюдь не считала, хотя поощряла их потуги внешне походить на европейцев. Патриомитией страдали ещё жители Великого Новгорода, стремившиеся попасть в Европу вместе с самим Новгородом и немалой прилегающей к нему территорией. Именно там, в Новгороде возникла так называемая «Ересь жидовствующих», которая после присоединения Новгорода проникла и в Москву вместе с выселенным сюда новгородским нобилитетом. Главный смысл ереси состоял не в том, что её адепты придерживались некоторых обрядовых предписаний иудаизма, а в том, что они считали себя богоизбранными.
Идеология же ереси жидовствующих отражала строго ориентированные международные контакты ведущих участников этого сложного идейно-политического течения. Несмотря на то, что основателем ереси считается некий «жидовин Схария», личность оного и по сей день не установлена и, скорее всего, является вымышленной. На самом деле это была чисто доморощенная идеология, и главным кандидатом на роль Схарии является не киевский учёный еврей Захария бен Аарон га-Коген, а местный игумен Захария. По сути жидовствующие считали себя чем-то наподобие древнеиудейских фарисеев, создавших в своё время народ в народе.
Объявив себя хранителями сокровенного знания, фарисеи на самом деле были агентами римского влияния. Рим, стремившийся перетянуть Иудею на свою сторону в борьбе против Селевкидов, помогал фарисеям деньгами, и их ячейки стали расти как на дрожжах, а вскоре под руководством фарисеев вспыхнуло восстание, которое привело к отпадению Иудее от Селевкидской империи. Однако едва Иудея достигла полной независимости, и на престоле утвердилась династия Хасмонеев, фарисеи, привыкшие все опровергать и разрушать, начали бороться и против иудейских царей. Уже при третьем хасмонейском царе Александре Яннае фарисеи подняли против него восстание, переросшее в продолжавшуюся шесть лет гражданскую войну.
Так вот, в сочинениях жидовствующих, среди которых, кроме мифического Схарии, не было ни одного живого еврея, народ русской земли тоже назывался хамом. Для них русский народ стал не просто сборищем неучей, но ещё и потомком того самого Хама, к которым сами жидовствующие себя, естественно, не причисляли. На основании же цитаты из Библии Бытие, 9, 25 потомки Хама предопределены быть рабами. Как и в случае с фарисеями, эта группировка имела внешнеполитическую ориентацию на Рим, только теперь уже на Рим папский.
В 1490 году Ересь на соборе была осуждена и анафематствована, но никто из высокопоставленных московских еретиков не пострадал. Ересь ушла в подполье и со временем утратила даже название. Однако идеология жидовствующих сохранилась, и главным её краеугольным камнем был постулат о том, что русские это вечные рабы. В нынешние времена это оформлено тезисом о якобы присущем русским рабском менталитете.
То есть то самое, за что европейцев эхрофилы считают законопослушными, у русских является проявлением рабской психологии и раболепием перед властью. Кроме того, официальным оправданием ксенопатриотизма эхрофилы объявляют тезис о том, что в своём государственнном устройстве Россия в период Татаро-монгольского ига переняла у своих поработителей ордынско-азиатские методы управления страной и взаимоотношения власти и народа, и чтобы преодолеть азиатчину, России следует отказаться от государственности, а Великая победа для них это «последний миф, оправдывающий, легитимирующий существование исторической российской государственности; миф, замыкающий народы и регионы в формате давно отжившей свой век империи». Эти две теории были изобретены отнюдь не нашими врагами. Они были подсказаны нашим врагам теми самыми патриомитами, которым посчастливилось перебежать во вражеский стан.
Так, среди московских жидовствующих был Михаил Фёдорович Курбский-Карамыш — дед гнуснопрославленного перебежчика Андрея Курбского. Именно измышления последнего о русском народе — с одной стороны рабском, с другой же непомерно жестоком, легли в основу западной русофобии. Известно, что люди на Западе наивны и легковерны. Современные американцы склонны верить в вампиров, в химическое оружие Ирака, в русских хакеров и в то, что именно американцы выиграли Вторую мировую войну.
Не менее легковерными они были и тогда, и страшные сказки князя-перебежчика и в сочинениях Антонио Поссевино. Последний, например, не знал русского языка, и в качестве переводчиков к нему были приставлены люди, знающие латынь. Беда заключалась в том, что состав этих людей совпадал с составом тех, кто в тайне исповедовал патриомитскую идеологию. Кстати говоря, традиция эта сохранилась и поныне и патриомитскские семьи стараются определить своих детей в школы с углубленным изучением английского языка.
В конце же 18-го столетия и до 40-х годов 19-го роль английского языка играл французский. Дворянские дети в те времена начинали говорить на французском раньше, чем на родном. А повзрослев, зачастую владели русским языком хуже, чем речью Мольера и Вольтера. Даже на процессе 1826 года многие декабристы давали показания по-французски, так как родным владели плохо.
В предреволюционные годы патриотическое сообщество всецело желало свержения самодержавия и создавало в обществе соответствующие настроения. Уже тогда к интеллигенции мог быть отнесен не любой образованный человек, а лишь тот, который критиковал «отсталое» правительство. Критическое отношение к царскому правительству предопределило симпатии российской интеллигенции к либеральным идеям, но уже в дореволюционный период интеллигенция воспринималась как замкнутая группа лиц, принципиально противопоставившая себя остальному народу и глубоко его презирающая. Когда монархия пала, оно принялось бороться за углубление революции, но когда на смену бело-розово-голубому февралю пришёл красный Октябрь, главным врагом этой прослойки стал большевизм.
Во время Гражданской войны патриомиты создавали в Москве и Петрограде всякие тайные организации, а на перефирии пыталось организовать всякие Комучи да Областные Земские Управы. Не прекратило оно создавать антисоветские центры и после её окончания. Выслать, естественно, удалось не всех, и оставшееся в стране небыдло продолжило создавать контрреволюционные организации, целью которых было нанести нашей стране максимально возможный вред, с тем, чтобы облегчить будущим интервентам задачу разгрома Красной Армии. На штыках интервентов они к надеялись прийти власти и сформировать контрреволюционное правительство во главе с премьер-министром П.
Пальчинским, министром внутренних дел П. Рябушинским и министром иностранных дел академиком Е. Видным членом одной из таких организаций — Трудовой Крестьянской Партии — был будущий глава коллаборационистской Русской Освободительной Народной Армии Бронислав Каминский. Бронислав Каминский до того, как стать главой РОНА, был членом ТКП, но вместо того, чтобы быть расстрелянным, сначала отбывал ссылку в селе Суерка Упоровского района Омской области ныне Тюменская область , затем стал технологом по спиртопроизводству в «шарашке» в Шадринске.
К началу войны пропасть между быдлом и интеллигентом была такова, что человеку в шляпе и очках могли в те времена набить морду прямо в трамвае, в котором интеллигенты были вынуждены ездить вместе с быдлом из-за введения большевиками социального равенства. Морду били за ношение тех самых шляп и очков. В начале же войны, те представители этой прослойки, которые оказались в оккупации, все как один пошли в услужение к оккупантам. Та же интеллигенция, которая осталась на территории контролируемой нами, страстно желала поражения Красной Армии, чтобы встать с немцами в один ряд.
Правда, ставить их в один с собой ряд враг не собирался — в лучшем случае им была уготована роль приказчиков и переводчиков и прочих хильфсвиллигеров нем. Hilfswilliger — добровольный помощник , и в живых их держали бы до тех пор, пока было для кого переводить приказы немецкого командования. Даже сидя в блокадном Ленинграде, пораженцы-эхрофилы вели агитацию в очередях за провозглашение Северной Столицы открытым городом. Хармс настолько ненавидел всё русское, что даже врождённую фамилию Ювачёв сменил на германоподобный псевдоним.
Кстати говоря, он, как и Коля Десятниченко, учился в немецкой школе — так называемой Петришуле. Хармс не был единственным пропагандистом пораженчества. Учёные, писатели и просто совслужащие на все лады восхваляли Германию. Но они не только восхваляли.
Некоторые призывали бойцов Красной Армии прекратить сопротивление и пустить немцев в город. К этому призывал, например, литературовед и критик Цезарь Самойлович Вольпе, печатавший в до войны журнале «Звезда» упаднические произведения Мандельштама.
В 1933 году брак распался. В 1929-1933 годах Ц. Вольпе работал главным редактором журнала «Звезда».
При мне уже успели смениться один и другой директора музея — и вот, на мое счастье, в эту должность заступила Елизавета Николаевна Купреянова, до того работавшая в Ясной Поляне. Только потом я узнала кое-что из биографии Е. Ему принадлежат исследования о русской поэзии 1-й половины XIX века — творчестве В. Жуковского, И. Козлова и др.
Белом, В. Брюсове, М. Зощенко, Б. Антология», т.
Это событие весьма символично, оно достойно завершило и уходящую неделю — 22 декабря исполнилось два года деятельности Санкт-Петербургского Дома писателя, — и весь минувший юбилейный год — год 65-летия Победы. История мемориальных досок полна драматизма. Первая была торжественно открыта полвека назад в Ленинградском Доме писателя имени В. Маяковского на улице Воинова ныне Шпалерной.
Через несколько лет были открыты еще две доски с именами защитников Родины. Долгие годы существовала традиция по случаю знаменательных дат возлагать к мемориальным доскам цветы как дань памяти погибшим писателям.
Перед тем, как об этом рассказать, надо кратко остановиться на личности самого Бессонова и его деятельности на благо гитлеровской Германии. Иван Георгиевич Бессонов родился 24 августа 1904 года в Перми в семье рабочего. В 1920 году Бессонов добровольно вступил в Красную Армию в 16 лет!
В 1926 году он поступил в Тверскую кавалерийскую школу, а в 1930 году был переведен в войска ОГПУ в Казахстан на должность командира взвода. В 1938 году он окончил Военную Академию им. Фрунзе, после чего был назначен на должность командира 3-го Ленинградского полка, награжден орденом Красного Знамени и принят в ряды ВКП б. Бессонов до войны сделал стремительную карьеру, в основном благодаря связям с печально знаменитым заместителем наркома внутренних дел М. Фриновским, расстрелянным в 1940 году.
Считается, что Бессонову удалось избежать ареста из-за того, что он завалил «компетентные органы» доносами на своих знакомых и сослуживцев. Тем же путем он получил и должность комдива. Когда началась война, Бессонов, назначенный на должность начальника штаба 102-й дивизии 21-й армии, направил командованию донос на своего командира П. Гудзя, обвинив последнего в пораженческих настроениях и желании сдаться в плен. После этого Гудзя арестовали, и 13 августа Бессонов вступил в командование дивизией.
На первом же допросе он предложил свои услуги по борьбе с советским режимом. В Хаммельбургском лагере для офицеров «Офлаг-13Д» Бессонов получает псевдоним «Катульский», и для него начинается новый этап в жизни. В Хаммельбурге была создана привилегированная атмосфера для высокопоставленных советских командиров, добровольно согласившихся работать на немцев. Все офицеры большого ранга имели возможность «показать свои таланты» в так называемом «Военно-историческом кабинете». Работавшие в этом «кружке» составляли обширные справки для немецкой разведки, освещая в них состояние советского общества, армии и промышленности.
Бессонов тоже принял активное участие в работе этого «кабинета». Его быстро приметили немецкие «кураторы» этого «кружка» и предложили ему возглавить так называемую «Народно-российскую партию социалистов-реалистов». Немцы, видимо, надеялись, что таким образом удастся создать влиятельную и консолидированную коммунистическую оппозицию сталинскому руководству среди членов ВКП б. Однако члены «Народно-российскую партию социалистов-реалистов» очень быстро перегрызлись друг перед другом, разделившись на несколько фракций бухаринцы, троцкисты, меньшевики, и т. При этом ещё и каждая фракция писала друг на друга доносы.
В принципе, эти «оппозиционеры-марксисты» все же принесли гитлеровцам определённую пользу в качестве пропагандистов. Самым известным из них стал «Милетий Зыков», сыгравший затем ключевую роль в оформлении пропагандистского аппарата власовского движения. По мнению ряда исследователей, под этим псевдонимом скрывался зять известного детского писателя Корнея Чуковского Цезарь Самойлович Вольпе. Однако, скорее всего, тот Цезарь Вольпе погиб в 1941 году при эвакуации из осажденного Ленинграда по «Дороге жизни» через Ладожское озеро. Как недавно установили исследователи Г.
Суперфин и И. В 1910 г. В годы гражданской войны и первые годы после неё числился в документах и писал под именем Николай Михайлович Ярко, до 1920 г. Короткое время он служил в Добровольческой армии, однако был осуждён в Крыму под фамилией Ярко-Аптекман к каторге за сотрудничество с коммунистическим подпольем В 1920году был освобождён красными. Скрывал своё происхождение, место и дату рождения.
Надо сказать, что этот Мелетий Ярко-Аптекман-Зыков вообще любил приврать о себе и «напустить туману» вокруг своей персоны. Уже в лагере он поначалу представлялся как Мелетий Евлампиевич, однако позднее поменял свое отчество на Александрович. Рассказывал, что якобы он сотрудничал с Н. Бухариным и был женат на дочери наркома просвещения А. Бубнова, давая понять, что «вращался в высших партийных сферах».
Несмотря на наличие у него ярко выраженных еврейских черты лица, Зыков, для того чтобы скрыть свою иудейскую принадлежность, в Дабендорфе он никогда не пользовался общей баней, а только отдельной ванной комнатой. В лагере Мелентий написал меморандум о политическом аспекте военных действий, который произвел впечатление на офицера разведки группы армий «Юг» фон Фрайтаг-Лорингхофена; он и способствовал переводу Зыкова в департамент «Вермахт пропаганда». С Власовым Зыков встретился на Викториаштрассе в Берлине и был связан с развитием «власовского» движения с самого его зарождения. Считается, что Зыков участвовал в составлении некоторых ключевых документов Русского освободительного движения. Власов его очень ценил, говоря, что в СССР почти не осталось людей столь высокого интеллектуального уровня?!
Коллеги Зыкова по редакции вспоминали, что Мелетий диктовал целые выпуски власовской газеты «Заря», начиная с редакционной статьи и кончая «письмами читателей». Летом 1944 года Зыков должен был участвовать в планируемой СС пропагандной кампании на Восточном фронте «Скорпион Восток», но накануне командировки он бесследно исчез из деревни под Берлином, где проживал. Исчезновение это окружено такой же тайной, как и прошлое Зыкова. Некоторые исследователи думают, что Зыков был похищен «всесильным НКВД», другие считают, что Зыков пал жертвой конкуренции германских спецслужб. Один отдел СС хотел использовать Зыкова в целях военной пропаганды, а служба безопасности считала это нежелательным и ликвидировала Мелетия.
Бессонов быстро создал аппарат этой партии, в котором было около 40 активистов. Поначалу предполагалось использовать их для прогерманской агитации на оккупированных советских территориях. Как успешно справившегося с «партийным строительством», Бессонова в мае 1942 года немцы «бросили» на создание второй оппозиционной партии «Русской народной партии реформистов». Она базировалась уже на идеях национал-либерализма. Видимо немецкие кураторы Бессонова, в то время, предполагали организовать будущую политическую систему на оккупированных территориях СССР как двухпартийную, где друг с другом боролись марксисты и национал-либералы.
Немногим позже, с появлением фигуры Власова, эта система трансформировалась в трёхпартийную — к вышеуказанным двум партиям прибавились «националисты»-власовцы. Впрочем, современный исследователь подчеркивает: «Строго говоря, первой партией, созданной немцами для русских, была не «Народно-российская партия социалистов-реалистов». В РТНП вступило более 200 человек. Но в середине 1942 года немцы распустили партию, так она быстро скатилась в национал-анархизм. Бессонов хорошо себя зарекомендовал как активный бюрократ, и им заинтересовалось Имперское Управление безопасности РСХА в рамках проекта «Цеппелин».
Под его опекой Бессоновым было объявлено о создании «Политического Центра борьбы с большевизмом» ПЦБ — фактически, аналога «Народного фронта», который до победы над Сталиным должен был объединить все русские «партии». Генеральным секретарём ПЦБ был сам Бессонов. Но одной политики немцам было мало, и ПЦБ было предложено заняться и какой-нибудь практической деятельностью. Создали отделы. К примеру, отделом связи, занимавшимся подготовкой радистов и разработкой кодов руководил капитан Фесенко, отдел тыла, занимавшийся подготовкой снабжения и снаряжения групп, возглавлял А.
Кадровую работу ПЦБ курировал сам Бессонов». Любимова, у нас и появляется возможность объяснить, что же связывало И. Шмелева со всей этой разношерстной компанией «предателей-пропагандистов». Дело в том, что полковник Никанор Никанорович Любимов был его родным племянником, сыном старшей сестры И. Шмелева Софьи Сергеевны в замужестве Любимовой.
Более того, вместе с Никанором Любимовым в одном юнкерском училище учился и сын И. Шмелева - Сергей. В то время он принимал участие в Гражданской войне, и боевых действиях против поляков на Юго-Западном фронте 1919—1920годы. В 1918—1921 проходил службу в Пензенском красном социалистическом дивизионе! В 1923—1924 — на разных строевых должностях в Управлении начальника артиллерии и в артиллерийском полку 14-й стрелковой дивизии.
В 1931 по I разряду окончил Военную академию им. В 1931—1933 проходил службу в 5-й артбригаде в должности начальника штаба и в артиллерийском управлении укрепленного района Белорусского военного округа в должности начальника штаба артиллерии. С 11 мая 1933 — преподаватель и руководитель стрелково-тактических учений в Артиллерийской ордена Ленина академии РККА им. Майор 1936 , полковник 1938. С 11 авг.
Несмотря на свое «непролетарское происхождение а родители его матушки были богатыми купцами, и только в Москве имели 8 домов! Дзержинского, находившейся в самом центре Москвы! При этом успел стать, будучи беспартийным как он потом уверял И. Шмелева , в 44 года полковником! Любой командир РККА позавидовал бы такому прекрасному «прохождению службы», не говоря уже о местах службы «Нори».
Никаких тебе «северов», «туркестанов» или «забайкальских степей», а уже и квартирка в Москве, и звание полковника, позволявшее ему тогда безбедно содержать жену, мать и пятерых детей! По-видимому, в 1938 году «Норя» был арестован органами НКВД как участник «военно-фашистского заговора в РККА» и освобожден только в 1940—1941, так как сведений о прохождении службы с авг. Любимов был назначен начальником артиллерии 49-й танковой дивизии 24-го механизированного корпуса 26-я, затем 12-я армии Юго-Западного фронта. Нынешние либеральные публицисты нередко нам рассказывают, что бойцы РККА в 1941 году воевали чуть ли не с голыми руками, имея пресловутую «одну винтовку на троих». Давайте посмотрим на боевой состав танковой дивизии, в которой Н.
Любимов был начальником артиллерии. Командир — полковник Константин Федорович Швецов. Командир — подполковник Марк Давидович Беренфельд. Командир — полковник Василий Михайлович Поляков. Командир — майор Петр Михайлович Агеев.
Как видим, это была мощная боевая структура, имевшая в своем составе 4 полка 2 танковых, мотострелковый и гаубичный и целый ряд подразделений боевого обеспечения, включая собственные автохлебозавод! И таких танковых дивизий в РККА были десятки. А ведь были еще и мотострелковые, кавалерийские дивизии и много чего еще… К сожалению, командованию и бойцам РККА тогда не хватило дисциплины, умения, воли и опыта, чтобы использовать эту боевую мощь с максимальной эффективностью… Подробности пленения Н.
Вольпе Цезарь Самойлович - 9 книг. Главная страница.
Её первым мужем был литературовед и историк литературы Цезарь Самойлович Вольпе (1904—1941), вторым — физик и популяризатор науки Матвей Петрович Бронштейн (1906—1938). Портал НЭБ предлагает скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Вольпе Цезарь Самойлович опись фонда», автора Российская национальная библиотека Отдел рукописей. Цезарь Самойлович Вольпе (1904-1941) — советский литературовед и критик. Цезарь Самойлович Вольпе в действительности «погиб в возрасте тридцати семи лет осенью 1941 г. при переправе через Ладожское озеро из блокадного Ленинграда». Японская фармакологическая компания Astellas решила прекратить производство антибиотиков «Вильпрафен» и «Вильпрафен солютаб» (международное наименование — джозамицин) в России. Об этом 22 декабря сообщает РБК.«В компании «Зио-Здоровье», сообщили, что.