Врач-терапевт, врач-анестезиолог-реаниматолог Татьяна Шаповаленко, ее биография и факты из личной жизни. О том, как избавиться от них, рассказала главный врач Клинической больницы № 1 МЕДСИ Татьяна Шаповаленко. Доктор Татьяна Шаповаленко рассказала, что вред «плохого» холестерина недооценен.
Доктор Шаповаленко рассказала о связи сахарного диабета и постоянного чувства голода
Врач-инфекционист Георгий Сапронов и главврач Клинической больницы МЕДСИ Татьяна Шаповаленко в эфире программы «О самом главном» говорили о том, что нельзя делать в случае заражения коронавирусом или даже обычным ОРВИ. Мы в гостях у Татьяны Шаповаленко, главного врача клинической больницы № 1 «Медси», одной из двух и самой первой частной больницы, которая лечит больных с коронавирусной инфекцией начиная с весны и по сей день. Доктор Татьяна Шаповаленко рассказала, что вред «плохого» холестерина недооценен. Татьяна Шаповаленко подтвердила Eqiva, что в настоящее время она готовится к выходу на новое место работы, но подробности раскрыть отказалась.
Врач раскрыла секрет избавления от отёков по утрам
Перспектива ситуации с коронавирусом в России встревожила врачей | Медик Татьяна Шаповаленко отнесла к ранним признаком сахарного диабета такие симптомы, как постоянная жажда и зуд кожи. |
Главврач МЕДСИ назвала 3 основные ошибки россиян при лечении простуды | доктор медицинских наук, профессор. |
В программе Мясникова назвали опасную причину постоянного чувства голода
С 1977 года работал по линии контрразведки в следственном отделе Ленинградского управления КГБ. В 1990—1991 годах работал помощником ректора ЛГУ по международным вопросам, советником председателя Ленинградского городского Совета народных депутатов Собчака, в 1991—1996 возглавлял Комитет по внешним связям мэрии Ленинграда, был советником мэра, первым заместителем председателя правительства Санкт-Петербурга.
В последнее время в Москве среди зараженных коронавирусной инфекцией довольно часто наблюдается кожное проявление COVID-19. Она рассказала, что в их учреждении, в отличие от первых чисел апреля, количество выписываемых сравнялось с количеством госпитализированных, что является достаточно хорошим знаком.
Например, в нашей больнице на сегодняшний день выписка составляет приблизительно 35-40 пациентов в сутки, соответственно столько же пациентов госпитализируется.
Можно воспользоваться контрастным душем и улучшить микроциркуляцию тканей, разогнать немного кровь. Мария Дубинская.
Человек либо занимается своей профессией всерьез, либо нет… «СП»: — Возвращаясь к восстановительной медицине — как вам кажется, правильнее говорить о ее возрождении, возврате к традициям, в том числе и наработанным во времена СССР? Или сегодня восстановительная медицина создается заново?
Ведь не секрет, что в течение долгого времени она была у нас разрушена чуть ли не полностью. Хорошие, качественные здравницы были достаточно доступны. Конечно сейчас, с развитием новых технологий, которые пришли, слава Богу, и в восстановительную медицину, она в нашей стране действительно стала наукой. Технологии подняли реабилитацию на принципиально качественный уровень. Стали использоваться роботы, появились удивительные технологии физиотерапии, которые позволяют, избегая инвазивных проникающих — ред. Например, для стимуляции движения мы четко находим ту зону мозга, которая отвечает именно за работу, скажем, второго пальца правой руки… Наши врачи владеют методами транскрониальной магнитной стимуляции определенных зон мозга, которые берут на себя замещение и восстанавливают утраченные функции — двигательные, когнитивные, речевые… Нарушение глотания, и так далее.
Читайте также И за чей счет постоянно увеличивают Резервный фонд правительства «СП»: — Насколько это доступно для пациентов? Возникает ощущение, что все эти чудесные технологии сосредоточены в секторе частной медицины… — Это не так. В Подмосковье, например, есть больница восстановительного лечения в поселке Голубое под Зеленоградом — там огромный объем помощи оказывается по ОМС. Как и в нашем комплексе, расположенном в Отрадном, на Пятницком шоссе - здесь также доступны самые современные технологии, в том числе и по программе обязательного медицинского страхования. Клиническая больница в Отрадном — это в принципе огромный многопрофильный стационар, в котором лечение осуществляется по полному циклу: это и помощь в острых состояниях, в отделениях операционных и реанимационных, есть и большой блок реабилитационного лечения, и амбулаторная служба то есть своя поликлиника. Есть ли какие-то мировые технологии, которые вам еще не удалось освоить?
Многие Вам не поверят… — Этого уже давно не надо делать, во всяком случае, ради реабилитации уж точно за границу ехать не надо. В 1989 году закончила Первый медицинский институт им. С 2003 года работает в Москве. Руководитель Центра восстановительной медицины и реабилитации 2005 г , главный врач Лечебно-реабилитационного центра Минздравсоцразвития РФ 2008г. Имеет сертификаты по специальностям «Терапия», «Психотерапия», «Восстановительная медицина», «Организация здравоохранения». Активно занимается просветительской деятельностью: в рейтинговом проекте телеканала «Россия» «Подари себе жизнь» Татьяна Владимировна в течение четырех сезонов участвовала в качестве главного врача проекта.
Читайте новости «Свободной Прессы» в Google.
Доктор Шаповаленко рассказала о связи сахарного диабета и постоянного чувства голода
Доктор Татьяна Шаповаленко рассказала, что вред «плохого» холестерина недооценен. Доктор Татьяна Шаповаленко, ведущая программы «О самом главном», отвечает на вопросы наших читателей о здоровье. Врач Шаповаленко пояснила, что такие симптомы могут свидетельствовать о проблемах с синтезом инсулина, то есть говорить о наличии сахарного диабета. Медик Татьяна Шаповаленко рассказала, что неумолимое чувство голода может говорить о наличии сахарного диабета.
Врач рассказала, что стоит положить в новогоднюю аптечку
И сейчас Всемирная организация здравоохранения тоже, в общем, так мягко... Понимаете, все очень аккуратно говорят о схемах лечения коронавируса, крайне аккуратно, нет ортодоксального, жесткого мнения. Но, действительно, от него сейчас отходят. Я могу поделиться своим опытом. Я знаю, например, что у Сергея Васильевича Царенко другая точка зрения.
Мы не используем, не видим от него эффекта. Сергей Васильевич Царенко — это глава реанимации 52-й больницы, он действительно авторитет именно по спасению людей. Каковы шансы на спасение, если человек уже попал в тяжелую ситуацию, если он находится на ИВЛ? Я сказал мягче.
Татьяна Шаповаленко: Да, они погибают. У нас несколько иная ситуация. Мы приведем цифры, мы как раз по второй волне сейчас считаем, смотрим, проводим аналитику. Аналитика, которая была на первой волне, у нас тоже есть.
Очень зависит многое от сопутствующей патологии и возраста. У пациентов старшего возраста, старческого возраста, конечно, шансов на благоприятный исход гораздо меньше. У пациентов более молодого возраста — да, это долго, да, это длительно, да, может быть несколько витков системного воспалительного ответа, но у них шансы достаточно высоки. Сколько такие пациенты могут находиться на ИВЛ в реанимации и потом выжить?
Такой тяжелый случай? Татьяна Шаповаленко: Пациенту 37 лет, он чуть больше двух недель был на ЭКМО, практически 47 суток он был на искусственной вентиляции легких. Я, может быть, чуть-чуть путаюсь, но порядок цифр такой. Сколько было процентов поражения легких?
То есть он не дышал самостоятельно вообще? Но это особый случай. Татьяна Шаповаленко: Это особый случай, да. Но пациенты с минимальной сопутствующей патологией и достаточно молодого возраста — да ИВЛ, да, лечим, да, подбираем режимы вентиляции, да, лечим системные воспалительные ответы, да, очень четко осуществляем кардиореспираторный мониторинг, но у них шансы велики.
Не только мы, весь мир прошел несколько теорий, как вести таких пациентов. Мы старались максимально долго не интубировать, не переводить на инвазивную вентиляцию легких, а вести на неинвазивных методиках, на высокопоточной оксигенации, но сейчас мы пришли к тому, что если пациент нуждается в ИВЛ, то надо это делать быстро и не тянуть. Делать быстро, подбирать режим вентиляции, пока нет еще ригидности легких. Для родственников это всегда шок и приговор: боже мой, все, перевели на ИВЛ.
Да, это крайне тяжелое течение инфекции, да, шансы на выздоровление ниже у пациента в реанимации, чем у базовых пациентов в стационаре. Но это точно не приговор. Лекарственный кризис в стране затронул клинику? В аптеках не достать тех препаратов, которые вы перечисляете.
Татьяна Шаповаленко: Честно скажу, нас не затронул. Не потому что я оторвана от жизни, поверьте мне, и достаю препараты где-то. Нет, покупаем совершенно законным, обычным путем. Но и в наших аптеках, насколько я знаю, у нас есть препараты.
Не везде, как показывает практика. Может, если в больницах они есть, то больным приходится метаться по городу, чтобы их найти. Татьяна Шаповаленко: Не везде. Если обсуждение вышло на уровень президента Российской Федерации, то наверняка есть какие-то перебои, и эту проблему надо решать, у людей не должно быть паники еще и из-за этого.
Как только паника, это бесконтрольное приобретение огромного количества ненужных препаратов. Паника никому никогда не нужна. Есть такие наблюдения, они совсем не медицинские, они человеческие. Если ему объясняешь и он спокойно лежит в прон-позиции на животе, жутко неудобно, на высокопоточной оксигенотерапии все сушит — тоже неудобно, выполняет все наши назначения, у него больше шансов.
У таких, кто взял себя в руки и спокойно прошел этот период, когда организму мы помогли справиться с цитокиновым штормом, чем у тех, кто начинает истерить, кричать, что ему неудобно лежать, что у него, вообще-то, трубка торчит. Как только человек впадает в панику, я понимаю, что он это делает не потому, что ему так хочется и он такой вредный, он дико испуган от самой ситуации: люди в костюмах, халатах, что-то в тебя пихают. Но у тех, кто относится к этому более взвешенно, более спокойно, больше шансов обойтись без искусственной вентиляции легких и пройти это острый период на менее инвазивных вещах. Паника — очень плохой фактор.
Это важно людям заранее знать и быть готовыми. Татьяна Шаповаленко: Слушайте внимательно, что говорят вам доктора. Даже если вы попали с тяжелой инфекцией — без паники. Слушать внимательно, выполнять все рекомендации.
Да, они неудобные, но вы даже не представляете, как на глазах при повороте пациента, при подсоединении кислорода меняется ситуация — совершенно мгновенно. Это нам позволяет самое дорогое — выиграть время и начать лечить. Когда болел упомянутый Трамп, сообщалось о том, что в его лечении применяли комплекс моноклональных антител и ремдесивир. Три дня его лечения, как мы прочитали, стоили 100 тысяч долларов.
В нашем арсенале как раз эти два компонента сейчас мы не упоминаем. Что вы думаете об этих двух вещах? Татьяна Шаповаленко: Я о них ничего не думаю. Потому что я прекрасно понимаю, что верить таким вещам, наверное, не надо.
И с чисто бытовой, психологической точки зрения, и с медицинской. Что получал, какие препараты, что находится в исследованиях, кто это написал, как это переврали СМИ? Но, в принципе, не только Трампа, я знаю, что существует этот коктейль... Татьяна Шаповаленко: Комплекс моноклональных антител существует и сейчас находится в рамках клинических исследований.
Клинические исследования ремдесивира мы тоже начинаем, потому что есть некие данные по первичной фазе о том, что он действительно будет работать как противовирусный препарат. Дай бог, все только за. Только давайте воздержимся от преждевременного массового назначения. Абсолютно правильно говорят про фавипиравир.
Да, работает, скорее всего. Опять-таки, у кого-то работает, у кого-то — нет, и как потечет эта инфекция, мы пока предсказать не можем. Но при этом он обладает колоссальным тератогенным эффектом, он обладает гепатотоксическим эффектом, и надо контролировать некие показатели, на которые воздействует этот препарат. Препарат токсичный.
А то у меня тут кто-то начал есть этот фавипиравир в качестве профилактики. Ни в коем случае в качестве профилактики не нужно есть противовирусные препараты. И даже когда у вас был контакт с пациентом с коронавирусной инфекцией — сдайте тест два-три раза. Насчет тестов, это тоже сейчас притча во языцех, люди во многом не доверяют тестам ПЦР.
Как мы тоже прочитали в исследованиях Института Джонса Хопкинса, они советовали, что наиболее вероятное, правильное и максимальное выявление посредством ПЦР — примерно на пятый-восьмой день после инфицирования, а потом, как мы читали, вирус вполне может исчезать из носоглотки, где собирается материал. Как ваша практика в больнице показывает? Татьяна Шаповаленко: Это как раз практически не изменилось, хотя сейчас у нас степень выявляемости гораздо выше, чем раньше. Тест-системы стали более точными.
Но, действительно, я точно могу сказать только одно: отсутствие положительного ПЦР-теста не является доказательством того, что вы не болеете коронавирусной инфекцией.
Среди купюр чаще всего встречаются 5000, 2000 и 1000. Монеты подделывать дорого и от того не прибыльно.
По данным минсельхоза, посеяно уже 2,19 тыс.
Главные заблуждения разобрали на программе «О самом главном», что выходит на канале «Россия». Часто больным советуют закрыться в комнате и изолироваться. Доходит до того, что болеющие не имеют доступа к свежему воздуху. По словам врача, помещение с пациентом должно проветриваться. Без кислорода выздоровление затруднительно.
По словам специалиста, подобные проблемы испытывает каждая третья представительница слабого пола. На первом месте списка оказались роды и операции. В процессе рождения ребенка у женщин часто случаются микроразрывы. Также ослабевают мышцы тазового дна. Данные проблемы необходимо лечить, иначе они будут усугубляться со временем. На второй позиции оказался возраст.
Форма поиска
- Главврач МЕДСИ назвала 3 основные ошибки россиян при лечении простуды
- Комментарии
- Новости дня
- Врач рассказала, что стоит положить в новогоднюю аптечку
- Эндокринолог назвала способ избежать сахарного диабета | Новости | Известия | 16.11.2022
Татьяна Шаповаленко уходит из «Медси»
С 1977 года работал по линии контрразведки в следственном отделе Ленинградского управления КГБ. В 1990—1991 годах работал помощником ректора ЛГУ по международным вопросам, советником председателя Ленинградского городского Совета народных депутатов Собчака, в 1991—1996 возглавлял Комитет по внешним связям мэрии Ленинграда, был советником мэра, первым заместителем председателя правительства Санкт-Петербурга.
Медицина — это сфера, предполагающая постоянный рост и движение в профессии, но врач всегда остается верен своему призванию. Мы благодарим Татьяну Владимировну за успешную и плодотворную работу, вклад в развитие компании, помощь пациентам, за сердечность и отзывчивость, за профессионализм. Свяжитесь с нами.
Вот что он пишет: «Люди!
Вы даже представить себе не можете, какое количество детей поплатилось жизнью за эти растирания! Если уж ребенок пропотел, то температура тела снизится сама. А если вы растираете сухую кожу — это безумие, потому что через нежную детскую кожу то, чем вы растираете, всасывается в кровь. Растерли спиртом водкой, самогоном — добавили к болезни отравление алкоголем. Растерли уксусом — добавили отравление кислотой».
Сахарный диабет начинается у женщин, как правило, с зуда в наружных половых органах и во влагалище. Это очень характерный симптом для начальных стадий диабета».
Врач Шаповаленко: прием антибиотиков может спровоцировать выпадение волос
Медик Татьяна Шаповаленко рассказала, что неумолимое чувство голода может говорить о наличии сахарного диабета. О том, как избавиться от них, рассказала главный врач Клинической больницы № 1 МЕДСИ Татьяна Шаповаленко. Доктор медицинских наук Татьяна Шаповаленко рассказала, какие перспективы ближайшего будущего беспокоят многих врачей в свете эпидемии коронавирусной инфекции в России. Татьяна Шаповаленко рассказала, что до сих пор ей задают вопрос, уверенна ли она, что заражение коронавирусом действительно опасно.
Главврач Татьяна Шаповаленко: мы стали наблюдать кожные проявления COVID-19 у пациентов в Москве
Об этом 28 апреля заявила главный врач клинической больницы № 1 МЕДСИ, доктор медицинских наук Татьяна Шаповаленко в эфире передачи «60 минут» на телеканале «Россия 1». И сегодня у жителей региона появилась возможность пройти обследование и лечение в клинике «МЕДСИ» в Московской области по полису ОМС. На правах рекламы. Самые свежие и главные новости в telegram-канале ГТРК "Владимир". Татьяна Шаповаленко напомнила о народных методах лечения, попросив исключить лёд – он только навредит больному. рассказали врач-инфекционист Георгий Сапронов и главврач клинической больницы МЕДСИ Татьяна Шаповаленко. Мы в гостях у Татьяны Шаповаленко, главного врача клинической больницы № 1 «Медси», одной из двух и самой первой частной больницы, которая лечит больных с коронавирусной инфекцией начиная с весны и по сей день.
Татьяна Шаповаленко: Вода, вопреки всякой логике, помогает снимать отеки
У нас какой подход? Татьяна Шаповаленко: Гидроксихлорохил — хороший препарат для лечения многих заболеваний, не только малярии. Гидроксихлорохил, например, применяется в лечении системной красной волчанки, многих ревматоидных заболеваний, аутоиммунных заболеваний, действительно является очень хорошим препаратом. Значимого эффекта на коронавирусную инфекцию мы не увидели. Мы его использовали в самом начале. И сейчас Всемирная организация здравоохранения тоже, в общем, так мягко... Понимаете, все очень аккуратно говорят о схемах лечения коронавируса, крайне аккуратно, нет ортодоксального, жесткого мнения. Но, действительно, от него сейчас отходят.
Я могу поделиться своим опытом. Я знаю, например, что у Сергея Васильевича Царенко другая точка зрения. Мы не используем, не видим от него эффекта. Сергей Васильевич Царенко — это глава реанимации 52-й больницы, он действительно авторитет именно по спасению людей. Каковы шансы на спасение, если человек уже попал в тяжелую ситуацию, если он находится на ИВЛ? Я сказал мягче. Татьяна Шаповаленко: Да, они погибают.
У нас несколько иная ситуация. Мы приведем цифры, мы как раз по второй волне сейчас считаем, смотрим, проводим аналитику. Аналитика, которая была на первой волне, у нас тоже есть. Очень зависит многое от сопутствующей патологии и возраста. У пациентов старшего возраста, старческого возраста, конечно, шансов на благоприятный исход гораздо меньше. У пациентов более молодого возраста — да, это долго, да, это длительно, да, может быть несколько витков системного воспалительного ответа, но у них шансы достаточно высоки. Сколько такие пациенты могут находиться на ИВЛ в реанимации и потом выжить?
Такой тяжелый случай? Татьяна Шаповаленко: Пациенту 37 лет, он чуть больше двух недель был на ЭКМО, практически 47 суток он был на искусственной вентиляции легких. Я, может быть, чуть-чуть путаюсь, но порядок цифр такой. Сколько было процентов поражения легких? То есть он не дышал самостоятельно вообще? Но это особый случай. Татьяна Шаповаленко: Это особый случай, да.
Но пациенты с минимальной сопутствующей патологией и достаточно молодого возраста — да ИВЛ, да, лечим, да, подбираем режимы вентиляции, да, лечим системные воспалительные ответы, да, очень четко осуществляем кардиореспираторный мониторинг, но у них шансы велики. Не только мы, весь мир прошел несколько теорий, как вести таких пациентов. Мы старались максимально долго не интубировать, не переводить на инвазивную вентиляцию легких, а вести на неинвазивных методиках, на высокопоточной оксигенации, но сейчас мы пришли к тому, что если пациент нуждается в ИВЛ, то надо это делать быстро и не тянуть. Делать быстро, подбирать режим вентиляции, пока нет еще ригидности легких. Для родственников это всегда шок и приговор: боже мой, все, перевели на ИВЛ. Да, это крайне тяжелое течение инфекции, да, шансы на выздоровление ниже у пациента в реанимации, чем у базовых пациентов в стационаре. Но это точно не приговор.
Лекарственный кризис в стране затронул клинику? В аптеках не достать тех препаратов, которые вы перечисляете. Татьяна Шаповаленко: Честно скажу, нас не затронул. Не потому что я оторвана от жизни, поверьте мне, и достаю препараты где-то. Нет, покупаем совершенно законным, обычным путем. Но и в наших аптеках, насколько я знаю, у нас есть препараты. Не везде, как показывает практика.
Может, если в больницах они есть, то больным приходится метаться по городу, чтобы их найти. Татьяна Шаповаленко: Не везде. Если обсуждение вышло на уровень президента Российской Федерации, то наверняка есть какие-то перебои, и эту проблему надо решать, у людей не должно быть паники еще и из-за этого. Как только паника, это бесконтрольное приобретение огромного количества ненужных препаратов. Паника никому никогда не нужна. Есть такие наблюдения, они совсем не медицинские, они человеческие. Если ему объясняешь и он спокойно лежит в прон-позиции на животе, жутко неудобно, на высокопоточной оксигенотерапии все сушит — тоже неудобно, выполняет все наши назначения, у него больше шансов.
У таких, кто взял себя в руки и спокойно прошел этот период, когда организму мы помогли справиться с цитокиновым штормом, чем у тех, кто начинает истерить, кричать, что ему неудобно лежать, что у него, вообще-то, трубка торчит. Как только человек впадает в панику, я понимаю, что он это делает не потому, что ему так хочется и он такой вредный, он дико испуган от самой ситуации: люди в костюмах, халатах, что-то в тебя пихают. Но у тех, кто относится к этому более взвешенно, более спокойно, больше шансов обойтись без искусственной вентиляции легких и пройти это острый период на менее инвазивных вещах. Паника — очень плохой фактор. Это важно людям заранее знать и быть готовыми. Татьяна Шаповаленко: Слушайте внимательно, что говорят вам доктора. Даже если вы попали с тяжелой инфекцией — без паники.
Слушать внимательно, выполнять все рекомендации. Да, они неудобные, но вы даже не представляете, как на глазах при повороте пациента, при подсоединении кислорода меняется ситуация — совершенно мгновенно. Это нам позволяет самое дорогое — выиграть время и начать лечить. Когда болел упомянутый Трамп, сообщалось о том, что в его лечении применяли комплекс моноклональных антител и ремдесивир. Три дня его лечения, как мы прочитали, стоили 100 тысяч долларов. В нашем арсенале как раз эти два компонента сейчас мы не упоминаем. Что вы думаете об этих двух вещах?
Татьяна Шаповаленко: Я о них ничего не думаю. Потому что я прекрасно понимаю, что верить таким вещам, наверное, не надо. И с чисто бытовой, психологической точки зрения, и с медицинской. Что получал, какие препараты, что находится в исследованиях, кто это написал, как это переврали СМИ? Но, в принципе, не только Трампа, я знаю, что существует этот коктейль... Татьяна Шаповаленко: Комплекс моноклональных антител существует и сейчас находится в рамках клинических исследований. Клинические исследования ремдесивира мы тоже начинаем, потому что есть некие данные по первичной фазе о том, что он действительно будет работать как противовирусный препарат.
Дай бог, все только за. Только давайте воздержимся от преждевременного массового назначения. Абсолютно правильно говорят про фавипиравир. Да, работает, скорее всего. Опять-таки, у кого-то работает, у кого-то — нет, и как потечет эта инфекция, мы пока предсказать не можем. Но при этом он обладает колоссальным тератогенным эффектом, он обладает гепатотоксическим эффектом, и надо контролировать некие показатели, на которые воздействует этот препарат. Препарат токсичный.
А то у меня тут кто-то начал есть этот фавипиравир в качестве профилактики. Ни в коем случае в качестве профилактики не нужно есть противовирусные препараты. И даже когда у вас был контакт с пациентом с коронавирусной инфекцией — сдайте тест два-три раза. Насчет тестов, это тоже сейчас притча во языцех, люди во многом не доверяют тестам ПЦР.
С августа 1996 года начал работать в Москве в должности заместителя управляющего делами президента Российской Федерации.
Анализ мазка из носоглотки в этом случае может не показать наличие инфекции. Желание прилечь может затруднить и без того слабую вентиляцию легких. Медики советуют не сбивать температуру, если она не поднялась выше 38,5 градуса.
Врач подчеркнула, что в такой ситуации необходимо проверить уровень сахара в крови натощак и в течение дня, а также проанализировать, нет ли нарушения толерантности к глюкозе или преддиабета.