Гистограмма просмотров видео «С Женой Хорошо, Но С Её Мамой В Бане Лучше» в сравнении с последними загруженными видео. с мамой в баню не ходил но подглядывал когда она мылась в ванной. Вовочка моется с мамой в бане и замечает у нее курчавый треугольник. Как только мы решили с мамой отправиться в баню, первым делом мы выбрали подходящий день.
С мамой бане истории - 88 фото
Да нечего - молодцы они у вас и так, да и в баньке тоже. В баньке-то да, - стонал протрезвевший глава семейства из угла. И лишь краем глаза я заметил пристальный, с издевкой, взгляд жены, догадывавшейся по сплетням о моих экспедиционных увлечениях. Да уж, банька-то тебе на пользу, - повторяя интонации хозяйки, бросила она. Но никто не мог догадаться, о чем шла речь. И мы принялись за богатую трапезу. Сегодня я хочу вам рассказать одну смешную историю, которая произошла со мной в деревне. Вечером у нас в деревне перед праздником принято топить баньку, но поодиночке ходить никто не любит. Мы собрались в баньку вчетвером: я, сестра двоюродная, её муж и мой родной брат. А у нас баня представляет собой три отделения.
Предбанник, там у нас стоят кресла, стол, чайник электрический, заварка и самое главное — карты игральные. Парилка, небольшая, но зато две полки: одна повыше, другая пониже. И банная, там только моются. Итак, мы пришли вчетвером в баню. Мы посмотрели на градусы в парилке, нам показалось мало, и мы стали играть в карты все сидели одетые. И тут наши мальчики распорядились, кто когда пойдет париться и кто мыться. Первыми париться пошли мальчишки, а мы остались сидеть в предбаннике. Нам с сестрой стало скучно, и мы пошли в банную — там есть окошко, которое выходит на парилку. Мы хотели напугать мальчишек.
Потихоньку прошли в баню, подошли к окошку, а там облом. Они повесили полотенце на окно. Обломали нас, одним словом. Ну, мы тогда с сестрой пошли в предбанник и стали задумывать новый план посмеяться над ними. Пока мы думали, парни вышли из парилки и сразу пошли в банную. А мы с ней в парилку. Соответственно, полотенце они забрали. Мы повесили своё. И мы решили посмеяться над ними по-другому — посматривать в окошко, а потом напугать.
Но они нас опять обломали. Они и с той стороны повесили полотенце. Ну, нам совсем стало скучно, и мы лежали на полках, прогревались, как вдруг у нас падает полотенце с окна. А в окошке два лица... Мы с ней успели под скамейки забраться, чтобы нас не увидели голыми. Ну тут и у нас разыгралось настроение, и мы пошли в предбанник охладиться маленько. Я сказала сестре, чтобы она сидела тихо, а я над мальчиками пошучу. Я потихоньку вышла из предбанника и подошла к двери, которая ведет в банную. Я её резко открываю и убегаю в парилку.
Из банной только и слышался визг и ор. Я вышла из парилки как ни в чём не бывало, наши мальчики вышли из банной, оба злые. И сказали: — Ну держитесь, мы вам отомстим за такую шутку... Хм, нам отомстить не получится. Мы с сестрой в полотенцах пошли в банную, а мальчики остались в предбаннике сидеть, дверь предбанника я заставила ящиком. Зайдя в баню, я повесила на окно полотенце. И мы стали мыться, спокойно прислушиваясь к каждому шороху. Как вдруг дверь в баню открывается. При этом мы не слышали, как они отодвинули ящик от своей двери.
Оля сестра моя хватает тазик и прикрывается им, ей повезло, а тазик оказался маленьким. А она полненькая у меня. А я стояла за печкой. В руке у меня был только ковшик, так как я в этот момент наливала горячую воду. А они, заразы, стояли и смотрели, как мы прикрываемся, и смеялись над нами, мы сами со смеху чуть не загнулись. Они ушли и сказали: — Мойтесь спокойно... Ну да, с ними спокойно вымоешься, мы с сестрой поставили палку в дверь, чтобы не открыли. Ну, мы плюнули на них и стали мыться спокойно. Решили, что потом откроем дверь.
А они нам кричат: — Вы не выйдете из банной и в предбанник не попадете. Мы не приняли всерьез их слова. Мы домылись и стали открывать дверь, обе обернулись в полотенца, Оля с разбегу хотела открыть дверь, а оказалось, что у двери ничего не было — она вылетела из банной, как пробка из-под шампанского. Из предбанника мы только слышали смех, сестра сама уже смеялась, у меня не было сил даже держать полотенце. Мы зашли благополучно в предбанник и пытались выгнать мальчишек, чтобы одеться. Одеться нам не давали, и мы тогда взяли вещи и пошли одеваться в парилку. Сестра держала дверь, а я одевалась, а потом наоборот. Ну, тут мы решили над ними тоже посмеяться. Так как они оба дергали дверь, мы с сестрой на раз, два, три...
Мы отпускаем дверь, парни падают на кресло. Так мы им отомстили за падение Оли. Вот так мы сходили весело в баньку. А может, и не грех. Или грех, но не детский. В общем, судить читателям... Сам я родился и вырос в городе, а мои родители родом из деревни, в которой у нас осталась куча родственников, которых мы время от времени навещали. И как-то в очередной приезд выяснилось, что один из родственников, народный умелец, поставил в огороде небольшую баньку и в один из дней пригласил нас "на баню". Надо заметить, что эта банька была первой на всю деревню, где все традиционно мылись в тазиках и корытах, поэтому считалась по тем временам крутизной неимоверной.
Мы собрались и пошли. У них там оказалось что-то типа местного клуба. Родни собралось выше крыши. Мужики резались в карты, изредка прерываясь, чтобы пропустить по стопочке местного озверина. Женщины смотрели по телевизору очередную серию про "красную Марью", бурно обсуждая загибы сюжета, а детвора развлекалась как могла. В баню отправлялись посемейно, вместе со всеми детьми. Правда, дети были все моложе меня, поэтому всё это не казалось таким уж большим грехом. Мне же в ту пору было 13 лет, ростом я был почти с отца, регулярно вполне "по-взрослому" дрочил других определений этого слова тогда не знал , а член уже был очень даже "мужским". Поэтому я никак не рассчитывал, что родители возьмут меня с собой за компанию.
Скорей всего, отправят с кем-нибудь из более старших парней. Каково же было мое удивление, когда мы отправились в баню втроем. Видимо, родители не захотели выпендриваться перед родней и решили соответствовать местным традициям, считая меня если и не маленьким, то не особо и большим. Пока шли к бане, я всё гадал, рискнет ли мать, которой в ту пору было 32 года и которая была в самом женском соку, раздеться полностью или будет мыться в белье. Ну, или хотя бы в трусах, наконец. Я быстренько разделся в предбаннике и заскочил в парилку, забравшись на полок. Следом зашел отец. Я с нетерпением ждал: рискнет она или нет? Наконец открылась дверь и появилась мать.
В чем мать родила! Она слегка настороженно покосилась на меня, не очень уверенно прикрывая рукою лобок. Ну, так ведь в бане особо не поприкрываешься, надо же еще и мыться. И процесс пошел! Все ее выпуклости, впадинки и округлости в капельках пота, воды и мыльной пены калейдоскопом закрутились у меня перед носом и назойливо лезли в глаза. Больше всего почему-то запомнилась родинка прямо под левым соском. Как-нибудь отодвинуться от нее в этой маленькой баньке не было никакой возможности. Она время от времени касалась меня бедром или грудью. И бушующие подростковые гормоны начали давить на мозги.
Член стал предательски припухать. Напрасно я пытался себя убеждать, что это же моя мама, что вот этой вот грудью она меня выкормила, что она в принципе не может быть объектом моего сексуального желания. Ничего не помогало.
Так как я жила в небольшом посёлке, в эту же баню ходила моя тётя с моей сестрой, да и другие сестры двоюродные, если приезжали. Женская и мужская баня находилась в одном здании, но сеанс проходил по разным календарных дням. Помню, главным развлечением было - это набрать в полиэтиленовый пакет воды, сделать маленькую дырочку и бегать друг за другом, и брызгать с пакета. Ну это мы делали с сёстрами в воскресный день, когда не было почти народу. Было весело и задорно! В один из субботних дней мы так же пришли в баню. А бабушка у меня любила много поговорить, потереть спину подругам и приятельницам.
В тот день так же была моя тётя с двоюродной сестрой, а так как я не очень любила париться, от бабушки я ещё могла сбежать, чтоб не сидеть в парилке, а вот от моей тёти это было сделать невозможно. Мы посидели на 4 полке, это была самая высокая и самая страшная для меня. Я погрелась даже больше чем обычно и пошла в умывальную так называемую.
Грудь 10 недель. Все права защищены. Я сначала дома хотела остаться с Леоном, так как наша машинка в ремонте и ехать не на чем. Но , И банная, там только моются.
Главная - Русская литература - Помылся в деревенской бане с женой соседа. История одного детского воспоминания.
А я сменку не брала. Думала, что просто бумагу, для общежития, возьмём и всё — и добавила — А наполню-ка я ванную пока. А я всё-равно наберу, так, на всякий случай — и мама кивнула мне, типа — вот так. Я сбросил трусы и как-то так, бочком, прошёл вплотную, мимо мамы, даже боком зацепил её за попу, почувствовав. Она как раз нагнулась, снимая чулки.
Увидел я так же, что она, с явным интересом, рассматривает меня, правда осторожно так, не навязчиво. Ведь я уже где-то с год, не мылся перед ней голым. Не оглядываясь открыл душ, отрегулировал воду и шагнул под струю. Тёплая волна накатилась на тело и покрыла его. Постояв немного я начал тереть руками грудь, голову, лицо. И тут, другие руки, нежно взяли меня за талию и потянули от струи. Я быстро оглянулся.
Это была мама, с распущенными волосами, которые красиво падали на плечи и … без лифчика. Я оторопел, не ожидая такого поворота, ведь был уверен, что она, сняв платье, просто умоется и всё. Я также, боковым взглядом, увидел её мелькнувшую грудь под вытянутой рукой. Она начала интенсивно мылить мочалку и я услышал: — Поворачивайся ко мне. Я, всё ещё стесняясь и прикрыв рукой пенис, развернулся к ней. И тут оторопь прошибла меня вдвойне. Мама стояла совершено голая, ничуть меня не стесняясь.
Я, как говорят, в полные глаза, увидел её красивую грудь и как бы из скромности опустил голову. Мой взгляд скользнул по ямке пупка на животе мамы и в глаза ударил светлый цвет волос на её лобке. Я стоял, как очарованный, а мама, пальцем подняла мой подбородок и сказала, с улыбкой глядя мне в глаза: — Я ведь и себе сменку не брала. Так, что принимай в свою, голую, компанию. Я, как с перепугу, просто кивнул пару раз, а она, присев передо мной и широко улыбнувшись, отстранила мою ладонь от низа живота. Но это пришло мне в голову позже, так как в память, надолго, врезался этот чарующий мамин взгляд. Потом, оторвав глаза от дружка, тоже с улыбкой, взяла мои щёки в свои ладони и подавшись вперёд, склонив немного голову на бок, нежно нежно, поцеловала в губы.
Этот поцелуй и особое выражение её лица, после этого, я запомнил на всю жизнь. Ну а потом, она, поднялась, живо развернула меня боком и начала тереть мочалкой. У мамы была интересная привычка, когда раньше меня мыла. Она намыливала грудь, живот, пенис, ноги спереди. При этом, другая рука, касалась спины и опускалась вместе с левой рукой, останавливаясь на попе. Далее мочалка перебрасывалась и начиналось натирание спины, попы, ног, при этом другая рука, по груди и животу, опускалась вниз и останавливалась на пенисе. Последними мылись руки и голова.
Эта процедура настолько запомнилась мне, за много лет купания, что я почти до мелочей угадал все мамины действия. Раньше, когда она меня мыла дома, в ванной, не сильно нагибалась вымывая мне ноги. К тому же, она была одетой. Теперь, ей, пришлось наклонятся до пола и я смотрел на голую спину и попу, которая мелькала при наклонах. Дошла очередь и до головы. Я снова мог видеть маму во весь рост. Она уже немого намокла и её длинные волосы начали прилипать к плечам и груди.
Выглядело очень красиво. Но пена от шампуни начала щипать глаза и картинка пропала. Потом я долго смывал мыло и шампунь с тела и головы, наслаждаясь мощной струёй душа. У нас такого не было. Я покосился на маму, а она осваивала ванную. Было интересно наблюдать, как мама намыливала себе грудь и под мышками, поднимала поочереди ноги и мыла на них пальцы и ногти. Потом улеглась на живот и лежала так несколько минут.
Всё это время из воды выглядывали две аппетитные ягодицы. Я понял, что мама совсем не стесняется меня и это сразу же подтвердилось. Она встала в ванной и взяв мыло, начала быстро мылить всё тело, кроме спины. Когда дошла до лобка, как-то мельком глянула в мою сторону, но не отвернулась, а поставила одну ногу на бортик ванной и начала мылить между ног. Мне было это хорошо видно, и как мыло мелькало и как росла пена на волосиках. Когда окончила процедуру, я уже вышел из под душа и пошлёпал к шкафчику. Начал вытираться, а мама, вся в мыле, вылезла с ванной и пошла под душ.
Ей явно понравилась баня как собственно и мне и эту возможность она использовала по полной. Взяла с полочки шампунь и кивком головы позвала к себе. Я повесил полотенце и подошёл к ней. Читайте также: Вентиляция по типу шведской бани басту — Возьми шампунь — подала она мне бутылочку — наливай мне, потихоньку в ладошки, буду пробовать волосы мыть. Дома, мама, волосы мыла долго. Но здесь дело пошло быстрее. Два раза намыливала густо руками голову, а что бы намылить волосы полностью, попросила меня взять жмут в руки, а сама начала стягивать мыло с головы на кончики волос.
Наконец процедура намыливания окончилась и мама пошла под душ смывать пену. А я зашёл спереди её и посунулся к ней под струю, да как-то не умело, что упёрся лицом в грудь. Она негромко засмеялась, немного отступила и я быстро смыл случайно попавшее на меня мыло. А мама усмехнулась и пальцем ласково тронула меня за нос. Я снова пошёл вытираться. Я уже писал, что пенис у меня иногда самозбуждался, в самый неподходящий момент. И сейчас так получилось.
По окончании вытирания, мой дружок поднялся и не проявлял тенденции к опусканию. Мама мельком глянула на меня, отвернулась. Потом, сообразив, резко повернула голову в мою сторону и остановила взгляд на моём дружке. Я не успел прикрыться и застыл как вкопанный. Но никаких упрёков я не услышал. Просто сказала: — Не смотри на меня. Я тут же нашёлся: — Это не от того, что ты не одетая.
Это как-то само. Я даже не знаю как. Мама в ответ, немного помолчав: — Руками не трогай. Всё хорошо. Это бывает у мальчиков, хотят они этого или нет — и как мне показалось, с улыбкой, подмигнула мне. Надо сказать, что, когда она начала говорить, я стоял, так и не прикрываясь, и слушал. Её слова меня успокоили, однако дружок упорно не опускался.
Помоги маме — сказала она. Я подошёл с поднятым бойцом и сбросил воду. Опять окрыл кран и так умело, сам себе удивился, ополоснул ванную. Тут же услышал голос мамы: — Вот молодцы какие. И туалет предусмотрели. Надо сказать, что за ванной, всего в каком-то метре, стоял красивый унитаз, я его, сразу и не заметил даже. Мама подошла к нему.
Love Stories
Эрик был моего возраста, довольно скромным, интеллигентным парнем. Пока мы ехали, Рите стало плохо, думали, что ее просто укачало, но, как выяснилось у нее была температура. Поэтому по приезду она завалилась лежать в комнату, дико извиняясь за то, что не сможет выпить со всеми. Поэтому в бане сидела довольно скромная компания. Я, мама и Эрик. Мама в этот раз оделась очень пошло. На ней был купальник который практически делал ее голой. Это был слитный купальник розового цвета.
Для мамочек которые хотят сэкономить!! Нарушение стула после антибиотика у ребенка. Как мы в баню ходили У меня есть двоюродная бабушка. Ее зовут тетя Галя. Она живет в Ульяновске и пишет нам письма. Самые настоящие, в бумажных конвертах, которые по почте приходят.
Начали возводить строения по типу римских домов. Копию римских терн соорудили в помещении Большого Дворца в Царском Селе. Как можно узнать из источников русские бани любили посещать многие известные личности. Суворов устраивал для своих солдат «омывание» в каком бы городе они ни были главное, чтобы там была русская баня. Сам де генерал выдерживал очень сильный жар, после чего принимал на себя около 10 ведер холодной воды. Часто приезжал Денис Давыдов, а также певица и актриса Сандуна. Важным есть то, что после приезда певицы в ее честь назвали вид бань «сандуновские бани». Отличались от остальных они буфетом и большим количеством напитков, вплоть до шампанского. На период 1874 в самом только Санкт-Петербурге насчитывалось около 312 бань. Все они снабжались невской водой. Эти бани делились на «торговые» и «нумерные». Посещение торговой бани стоило от 50 копеек до 10 рублей, что было довольно таки дорого, и позволить себе это мог не каждый. В «нумерных» банях цены были более умеренные, то есть сделанные для небогатых людей. Делились они на 3 класса: 1 класс — 15-40 копеек, 2 класс — 8-15 копеек, 3 класс — 3-5 копеек, что было, в общем, то доступно каждому. Для того чтобы сделать процесс наиболее приятным для «души и тела» русские обставляли помещение бани различными атрибутами. Но все же, каждая семейная баня отличалась друг от друга своим дизайном, температурным режимом и подходом к лечению болезней. Видео об истроии русской бани: Я разомлела в тепле и задремала вполглаза. Горячая доска перестала жечь спину. Не хотелось даже потягиваться. В ногах на полке стоял чайник; вода в нем исходила паром. Лень было сесть и удовлетворить любопытство - кипит или нет? В парную без стука вошел Саша с обмотанным простыней торсом, с двумя вениками в одной руке и с кружкой в другой. Горячий воздух от быстрого движения обжег колени. Я осторожно поправила войлочную шапку и стала украдкой наблюдать за Сашей из-за плеча, из-под полусомкнутых ресниц. Парень оказался хорошо сложенным, в теле, с курчавыми волосами на груди и животе. Мои губы бессовестно растянулись в улыбке, и я спрятала лицо. А, Иринка? Саша надел грубо пошитые варежки, налил из кружки квасу в ковш с водой и плеснул в отверстие наверху печи. Прозрачный пар с резким шумом рванулся вверх и в стороны, обдал меня жаркой волной. Маленькую парную заполнил дразнящий запах хлеба. Саша легонько похлопывал меня двумя вениками, помахивал ими, гоняя вокруг меня горячий хлебный дух. Безобидные похлопывания становились крепче и настойчивее, воздух обжигал ноздри, дышать стало тяжело. Я запросила пощады. Я стонала, не в силах произнести ни слова. Хозяин снова поддал пару. Это был приказ. Я послушно перевернулась на спину и прикрыла соски ладонями, не потому, что стеснялась - мне уже было безразлично - а потому что их невыносимо жгло. Я задыхалась, воздуха не хватало. Легкие сокращались почти вхолостую. В голове панически металась только одна мысль: «Умру... Саша негромко смеялся и продолжал беспощадно стегать меня вениками. Происходящее казалось мне ненастоящим, стены парной - мультяшными, нарисованными. Я уже ничего не соображала, когда Саша отложил веники, крепко взял меня за предплечья, поднял с полки и поставил на ноги. Мельком я увидела кипящую в чайнике воду. Парень, все так же поддерживая меня за предплечье, вывел из бани - в чем была, нагишом - и запихал меня в ванну с родниковой водой , которая лилась туда из природного источника. Вода чистая, студеная, с голубинкой, сладковатая на вкус. Холода я не почувствовала. Из ванны я выбралась самостоятельно, Саша деликатно вернулся в баню. В предбаннике кое-как набросила на себя простыню и в полном бессилии рухнула на скамейку. Вытянулась на ней, насколько позволяла длина. Спасибо, жива осталась... Только сейчас обнаружила, что на мне так и красуется банная шапочка. Стянула ее, подсунула под голову. Тело затопила жаркая волна - последствие ледяной ванны. Казалось, я выдыхала огонь. Из парной доносились хлесткие удары веником - мой банщик взялся теперь за себя. Никакого сравнения с городской баней, с ее толчеёй, холодной раздевалкой и неприятным запахом в душной парилке. Саша выскочил из парной, в два шага миновал моечную и пронесся мимо - бордовый, исходящий паром, с березовым листом на ягодице. С улицы донесся мощный всплеск и молодецкое уханье. Вернулся, спрятав достоинство в горсти, по-пингвиньи ссутулившись. Задвинул зад за дверь моечной и позвал: - Пошли, Ириш! С распаренного лица капала вода, один глаз мигал, другой вращался. Я вдруг поняла, что стесняюсь наготы, и его, и своей. Удивилась - что это я, ни с того, ни с сего, стеснительной стала? Пей квас и иди мойся, я отдохну пока. Так мы и мылись - по очереди, запоздало стесняясь друг друга. Саша ходил в парилку еще. Баня настолько меня измотала, что я не знала, как выбраться из моечной, как одеться. Побрела в дачный домик, где и упала на кровать. Ужин я приготовила заранее, перед баней, на летней кухне. Кухонька аккуратная, с нарисованным на всю стену пейзажем, с занавесками. В углу на табурете стояла гитара. Теперь мы с Сашей ужинали и рассказывали друг другу о себе. Познакомились мы два года назад. Точнее, только видели друг друга на судне, где Саша в то время был третьим помощником. Я принесла капитану таможенные декларации. Затем я видела его на корпоративном новогоднем вечере, он как раз списался на берег. Мы даже о чем-то побеседовали. И с тех пор стали здороваться, если видели друг друга в пароходстве или на улице. Теперь он признался, что боялся подойти... Я удивилась: - Почему? Ты уже второй помощник, и такую ерунду говоришь, - рассмеялась я. Саша - парень видный. На новогоднем вечере девчонки из соседнего отдела «висели» на нем, как собаки на медведе. Не шуми, - шикнул он. Здесь домовой живет. Как братан приедет с друзьями отдыхать, нашумят, а потом всю ночь слушают, как домовой по даче ходит и всё роняет. Я смеялась, не верила. А вот брат - это уже интересно. Вот эти четыре штучки? Родинки и впрямь совпадали, и это казалось важным. Улыбчивый такой, как солнце ясное. Парень потянулся за гитарой, но я его остановила: - Саша, я чуть живая после бани. Давай-ка я помою посуду и уже лягу. Завтра споешь мне. Он засмеялся: - Понравилась банька-то? Иди, ложись. Посуду сам помою. Успеешь еще... Последнее замечание я пропустила мимо ушей и поплелась на второй этаж, где стоял старый-престарый диван, навечно разложенный. Дача мне нравилась. Поселок маленький, тихий, с аккуратными ветхими домиками, в основном двухэтажными. Стояла тишина, только за стенами посвистывала неугомонная птичка да с летней кухни доносилось приглушенное бряцанье посуды. Саша пришел минут через двадцать. Торопливо разделся в темноте, забрался под одеяло. Я забилась в самый угол, отвернулась от него, испуганная и счастливая. Нашел меня, перехватил рукой поперек живота и потянул к себе. Я барахталась в густой паутине и никак не могла из нее выбраться. Я боюсь паутину до полусмерти, как же меня угораздило в нее залезть?! Задыхаясь от ужаса, я судорожно размахивала руками. Сзади подошел Саша и выдернул меня из тенёт. Крик ужаса вырвался из моего горла, я услышала его со стороны и не узнала собственный голос - ничего человеческого в крике не было. Села на кровати, тяжело дыша, вся в испарине, холодной и липкой. Саша проснулся, тоже сел, обнял меня. Это моя жена... Не пугай больше. Какая жена? Он безобидный, пугает только. Сейчас я готова была поверить во что угодно. Один раз, и все. Я же ему сказал... Я свои кошмары смотрю молча. В первый раз, честное слово! Мы улеглись. Саша тут же уснул, а я лежала без сна, удивляясь, почему он назвал меня женой. Ухаживает за мной всего неделю. Несерьезно все это. Мне, конечно, пора было уже остепеняться, что-то решать со своей сумбурной, бестолковой жизнью. Я наслаждалась личной свободой и пользовалась ею, как мне заблагорассудится. Жизнь в гражданском браке мне не понравилась. В глубине души я хотела замуж - «по-настоящему», потому как «неофициальный» брак я ни на грош не ценила. С сожителем рассталась, потосковала и забыла. Исполнять обязанности супруги больше не хотелось. Кухня, посуда, уборка вгоняли меня в тоску. Какая из меня жена? Выйду замуж за Сашу - придется не просто готовить, а готовить вкусно, посуды будет в два раза больше, уборки тоже. Придется стирать его носки и гладить рубашки, приноравливаться к его предпочтениям, недостаткам и многое терпеть. Еще не знаю, что именно. А еще он вчера сказал, что хочет двоих детей. Это ужасно. От мысли, что несколько лет я не буду принадлежать самой себе, каждая клеточка моего тела запротестовала. Нет, не хочется. Я прислушалась - не бродит ли по даче домовой? Стояла такая тишина, что шумело в ушах. Я приткнулась к горячей Сашиной спине, еще непривычной, и заснула. Сахалинская июньская ночь выстудила воздух, утро накрыло дачный поселок туманом. Я проснулась рано. Лежала, притихнув под Сашиным боком, слушала птичий щебет и чириканье. Ни о чем не хотелось думать.
Также, нам было важно, чтобы в бане была хорошая дровяная печь, так как мы любим настоящую парную с ароматом древесины. Для нас было важно, чтобы в бане была возможность заказать различные дополнительные услуги, такие как массаж или травяные чаи. Это приятные бонусы, которые делают отдых еще приятнее. Я с мамой составил список наших требований и начал искать бани, которые соответствуют им. После тщательного выбора мы нашли идеальную баню, которая удовлетворяла всем нашим потребностям. И это было правильное решение, потому что наша поездка в баню стала незабываемым семейным отдыхом! Полезные советы для посещения бани с детьми 1. Подготовьтеся заранее Перед посещением бани с детьми необходимо правильно подготовиться. Узнайте расписание работы бани, забронируйте время и выберите наиболее подходящий день. Также, не забудьте взять с собой необходимые вещи, такие как полотенца, мыло, шапочки для бани и др. Проверьте условия для детей Перед посещением бани убедитесь, что в банных условиях предусмотрены удобства для детей. Имейте в виду возрастные ограничения и наличие детских комнат, где ваш ребенок будет комфортно отдыхать и играть. Помните о безопасности Во время посещения бани не забывайте о безопасности. Обратите внимание на горячую паровую комнату, раскаленные печи и горячую воду. Поддерживайте постоянный контроль над детьми и не оставляйте их без присмотра. Проветрите помещение Перед тем как принести своего ребенка в парную, убедитесь, что воздух в помещении хорошо проветривается. Это поможет избежать перегрева и обеспечит комфортный отдых. Учитывайте режим дня ребенка Учтите, что детям важно соблюдать режим дня и не переутомляться. Поставьте своего ребенка на своеобразный график, чтобы он мог отдыхать и заниматься водными процедурами вовремя. Обратите внимание на питание Заблаговременно позаботьтесь о питании ребенка во время посещения бани. Не забудьте взять с собой здоровое питание и перекусы, чтобы удовлетворить голод ребенка, когда он захочет что-то съесть. Не забывайте о гигиене Учите своего ребенка соблюдать правила личной гигиены во время посещения бани. Регулярно мыться, менять одежду и использовать индивидуальные полотенца, чтобы не заразиться болезнями и избежать контактного дерматита. Оставьте время на отдых Не перегружайте своего ребенка разными заданиями и упражнениями во время посещения бани. Оставьте время на отдых, чтобы ребенок мог расслабиться и насладиться процедурами. Внесите разнообразие Сделайте посещение бани для своего ребенка интересным. Возьмите с собой игрушки, книги или нарисуйте интересные задания, чтобы занять ребенка во время ожидания и отдыха. Наслаждайтесь временем, проведенным вместе Главное — наслаждаться временем, проведенным вместе с вашим ребенком в бане. Это удивительная возможность для семейного отдыха и укрепления взаимоотношений в вашей семье.
Рассказы о походе в баню с женщиной. Длииииный рассказ про баню
никак понять не мог, почему с мамой в школьных брюках в баню нельзя? Как только мы решили с мамой отправиться в баню, первым делом мы выбрали подходящий день. Однажды в бане я увидел двух старух лет по 80, которые мылись на верхней полке. Банные истории Рассказы подсмотрел за женой в баньке. – Мам, а баня похожа на ад? Взвалив опять корзину на плечо, мать без разговоров, сурово берет Антошку за руку, и они продолжают спускаться.
Рассказы о походе в баню с женщиной. Длииииный рассказ про баню
Местное население барышничало на станции, меняя нехитрую снедь на соль, спички, одежду и прочие, нужные в быту вещи. И Катерина каждое утро шла к поездам. Северин тоже не сидел без дела, ездил, менял, продавал, покупал. И через год после свадьбы, испросив у тестя документ на приданое Катерины, пошел к начальнику станции за разрешением на постройку дома. А в приданое Катерине Игнатьевне было положено леса, на новый дом.
Отец её заслужил, за добросовестный труд. Место Северин выбрал с умом. Рядом вокзал, железка, церковь. Всё под рукой, как говорится.
Катерина мужу помогала во всем, не перечила,даже когда увидела что дом на дом не похож, ничего не спросила. И соседям досужим отвечала: —Муж лучше знает! Строительство затягивалось, время было тяжелое. Да и хозяин всё сам делал.
А с одной ногой легко—ли? Народ судачил: —А печь-то какая чудная, знать в Германиях насмотрелся, без полатей, на их манер. Совсем сдурел солдат! Перед самым новосельем Катерина родила сына,Ивана Севериновича, моего деда.
Тут Северин Кондратьевич удивил всех, и на станции и в Никольском. Оказывается не дом он построил, а баню! Общественную, для всех! Народ только пальцем у виска крутил: точно солдат умом тронулся.
В такое-то время и не себе, а для всех! Совсем непонятно. Правду сказать, не только на станции, в Никольском не у всех бани были. Кто в печке мылся, кто к соседям просился.
А тут на тебе! В первую субботу месяца прадед затопил новую баню, сам напарился, а у дверей уже мужики толпятся. У всех узелки с чистым бельем, веники березовые наломаны, мыло самоварное в тряпицу завёрнуто. С тех пор и повелось:как суббота, сельчане идут в баню, мужики с утра, бабы с ребятишками после обеда.
А для проезжающих баню топили во вторник. На станции даже объявление висело. И цену Северин назначил божескую. У кого денег не было, тот дрова таскал или воду качал.
Поэтому моя сестра была дома абсолютно одна одинёшенька, когда я со своим другом, крайне решительно настроенные, завалились домой. Наташка выбежала нам на встречу в своей традиционной летней одежде — свободной розовой кофточке, не доходящей до пупка и коротких трикотажных спортивных шортиках. При чём её уже достаточно неплохого размера округлые и твёрдые как яблочки грудки под кофточкой были свободны от всяческих бюстгальтеров и слегка подпрыгивали при каждом её шаге. По пути она обернулась и кинула в нашу сторону: — Я мигом, вы не скучайте, я помоюсь и буду вас кормить — меня как-никак мама за хозяйку оставила! Мы с другом многозначительно переглянулись, а сестра за это время успела прошмыгнуть в ванную, заперлась там и включила воду.
Мы скинули кроссовки и тихо, в одних носках приблизились к двери ванной. Я заглянул в замочную скважину первым. Надо отдать должное, расположение ванной было просто идеальным для подглядывания — прямо напротив щёлки. Я увидел, как сестра быстро скинула с себя всю одежду, попробовала рукой воду и залезла в ванну — стала под душ лицом прямо к двери, блаженно закрыла глазки, руками принялась тереть свои длинные каштановые волосы — предоставляя таким образом всё своё свежее, юное, девственное тело моим глазам. Я с трудом оторвался от великолепной картины, и махнул Косте, который с нетерпением занял моё место.
Буквально тут же его челюсть просто таки отвисла до пола. Разве что — как ты до сих пор сдерживаешься?? Я бы уже давно не выдержал и: кхм: её. Она чудо! И вообще — посмотрел и хватит с тебя, нечего на мою сестру так смотреть, ещё изнасилуешь её, — сказал я и оттолкнул Костю в сторону и припал как и прежде к щёлке.
Моя сестра как раз принялась намыливаться — своими полными пены руками она елозила по всему своему телу и невероятно эротично гладила при этом свои пускай небольшие ещё, но уже абсолютно правильной формы и невероятно красивые грудки. Её рука долго сновала туда сюда, даже дольше чем надо. Кажется, Наташе это приносило очень приятные ощущения, — Смотри, — сдобрился я, и Костя тут же занял моё место. Я быстренько опять отогнал его и принялся смотреть. Сестра всё так же нежно тёрла себя между ножек, при этом на её личике ярко проявилось выражение какого-то уже совершенно неземного блаженства.
Ещё через минуту её головка закинулась высоко вверх, ротик широко раскрылся и она скорее всего издала стон, который мы не услышали только благодаря шуму льющейся воды. В первый раз в жизни увидев оргазм сестры, я отполз под невероятным впечатлением от двери, рядом с которой тут же замер Костя. Выражение абсолютного счастья и наслаждения на лице сестры никак не шло у меня из головы. Очень странно, что раньше сестра ни разу не мастурбировала в ванной и начала именно сегодня. Мы быстро поднялись на ноги и ретировались в мою комнату, где я немедленно включил какой-то музыкальный клип, которых накачано у меня было огромное количество.
Естественно, ни о чём другом кроме как о моей сестре, только что продемонстрировавшей нам всю свою красоту, все свои прелести, мы думать не могли. К тому же она должна была вот-вот выйти из ванной, и мы должны были как-то успокоиться, что бы не выглядеть неестественно. Буквально через минуту к нам в комнату влетела не понятно от чего больше разгорячённая — от душа или мастурбации — Наташа, в похожей на прежнюю маечке и с огромным махровым полотенцем на голове. Мы дружно развернулись к ней лицами и так же дружно ответили: — Неееет! Сестру это развеселило.
Она засмеялась, и повалилась на диван, задрыгав ножками в воздухе. Мы с другом облегчённо вздохнули. В моём мозгу опять пронеслась картина испытывающей оргазм сестрёнки. Я аж замотал головой, что бы прогнать видение. Она же нас убьёт за это!
Ты просто не знаешь мою сестру. И вообще, что значит «мы видели»? В этот момент вернулась сестра с огромным подносом всяческих фруктов. Она поставила это всё на стол рядом с нами, а сама, с чувством выполненного долга, завалилась на диван с яблоком. Всё что я делал — это не давал ей встать с дивана, а она пыталась своими цепкими пальчиками ущипнуть меня посильней и вскочить.
Надо отдать должное, в этой «драке» я абсолютно не задумываясь придавливал её своими лежащими на её грудках руками к дивану. Поняв это, я как бы случайно подвинул ладони так, что бы мои большие пальцы легли точно на её твёрдые сосочки. Я слегка пошевелил пальцами, помассировав таким образом соски сестры, и отпустил её. Моя сестра тут же села, вся растрёпанная и весёлая и больно ущипнула меня за сосок. В ответ на это я резко протянул свою руку к её соску, но она с визгом прикрыла их ладошками, и тогда я, изменив траекторию полёта своей руки, приземлился ей прямо между ножек и ущипнул через тонкую ткань трусиков и шортиков сестру за половую губку.
Наташа взвизгнула ещё сильнее, пытаясь прикрыть не только свои соски, но и свои половые органы, и обиженно сказала: — Это нечестно! Это слишком больно! Я тебя же не хватала там: — Ладно, извини, — сказал я, поймав одобрительный взгляд друга. Над взрослыми — не буду! Давайте играть в карты.
Кто выигрывает — выбирает одного из проигравших и по желанию того или спрашивает его вопрос, на который тот должен ответить честно, или даёт ему задание — которое тот обязан выполнить. В комнату залетела Наташа, держа в руке старую колоду игральных карт. Мы все сели на диване — я и Костя на краешке, сестра, сложив ноги по турецки, в глубине между нами — так что образовался как бы треугольник, перетасовала карты и раздала нам. В первый раз повезло, как не странно, именно Наташе. Она с видом победителя уставилась на меня и спросила: — Вопрос или приказ?
На этот раз повезло мне. Я долго смотрел то на сестру, то на друга, как бы выбирая, кого спросить, и, естественно задал вопрос сестре: — Правда или приказ? Моей сестрёнке ничего не оставалось делать, как выполнять. Она подошла к стенке, опёрлась на руки и резко перевернулась, облокотив свои пятки о стену. Её лёгкая короткая маечка тут же упала вниз, оголив прекрасные грудки.
Но сестра стояла положенные 60 секунд не шевельнувшись, только лицо её налилось красным то ли от стыда, то ли от прихлынувшей к голове крови. По истечению времени она перевернулась, оправила свою майку и села играть с нами дальше. И на этот раз повезло тоже мне. Я опять сделал вид, как будто собираюсь спросить Костю, но в последнюю секунду повернулся к Наташе и произнёс: — Правда или приказ? Ты: дрочила когда-нибудь?
И если да, то когда в последний раз? Сестра явно растерялась от этого вопроса, но делать было нечего, надо было отвечать, и отвечать правдиво. Потому что если ответ на первый отрицательный, ты можешь не отвечать на второй, а если положительный — ты можешь ответить только на второй! Что характерно, выиграла опять Наташа. Ужаснувшись извращённому приказу сестры, я принялся его выполнять.
Я встал на стул, и стащил штаны. Мой член стоял как каменный. Я помедлил секунду, и спустил трусы тоже. Глаза сестрёнки буквально округлились при виде моего полностью боеготовного достоинства. Я же, быстро прокукарекав положенные три раза, натянул назад всю одежду, и сел на своё место.
Сестра опять раздала карты, и на этот раз выиграл, наконец, Костя. Он не теряя времени спросил у Наташи требуемый правилами вопрос, и она ответила «Приказ». Я приказываю тебе: Снять маечку. Но тут же перекинув свои пышные и длинные волосы на перёд полностью прикрыла ими свои груди. На следующем кругу нашей игры, повезло опять Косте.
Но он не спросил Наташу. Он спросил меня. И получив в ответ «Правда», спросил: — Трахал ли ты когда-нибудь девочку, и если да — то кого, если нет — то кого бы хотел? При этом вопросе моя сестра просто зашлась хохотом. Кого бы хотел: Я глубокомысленно посмотрел на не заметившую этого сестру и не решился ответить полностью честно.
Вместо этого я сказал, — Наташку, из нашего класса. Однако услышав своё имя, сестра на секунду встрепенулась, но быстро успокоилась дослушав до конца мой ответ. И на следующий раз выиграл Костя. Он обратился к моей сестре с вопросом. А хотела бы: Саше, — произнесла она моё имя, но тут же добавила с издевательской улыбкой, — Из моего класса.
Мы молча продолжили игру. Выиграл я. Сестра, выбрав «приказ» принялась ждать, что же я ей скажу сделать. Что характерно, моя сестра даже не возразила. Она подошла к компу, включила медленную музыку, откинула за спину волосы, оголив таким образом свою грудь, и принялась плавно извиваться в танце.
Она отвернулась от нас, и потихоньку, не прекращая танцевать, стянула с себя шортики. Ещё через некоторое время она опять повернулась к нам лицом и очень, очень медленно принялась стаскивать с себя и трусики. Сделав это и оставшись совершенно голой, она немедленно прикрыла свою щёлку ладошкой. Мы поаплодировали, и сестра залезла на своё место, не одев шортики. Только села на этот раз по японски, стиснув близко коленки.
Наша игра продолжилась. Следующим победителем стал Костя, и получив в ответ «приказ» сказал: — Засунь руку себе под трусики, засунь палец в себя, вытащи его и оближи! Наташа встала на колени, раздвинув ножки, одной рукой оттянула резинку, а вторую ввела под трусики. Мы увидели как, один палец продвинулся немного дальше и, достигнув входа во влагалище, сестричка чуть-чуть надавила им, вводя его буквально на сантиметр внутрь. Быстро вынула и погрузила в свой ротик.
И мы продолжили. Что характерно, он опять победил. И опять спросил меня. Возмутилась было сестра, но повернулась ко мне, широко развела ножки и, стыдливо отвернувшись вбок, сказала, — На. Я не мог поверить своему счастью.
Я дрожащими руками прикоснулся к трусикам, отвёл их в сторону и положил свой палец на клитор покорно ждущей ласки сестры. Я аккуратно принялся шевелить пальцем. Кажется, прошла всего секунда, а Костя уже провозгласил: «Всё, минута прошла! В этот момент я был готов его убить. Продолжать играть мы не стали.
Забросив карты, мы принялись по кругу задавать друг другу вопросы. Наташа послушно и нетерпеливо скинула свою последнюю часть одежды и легла, предоставив себя в полное наше распоряжение. Первым к её невероятно свежему бутону губами прикоснулся я. Я долго вылизывал её клитор, взасос целовал губки и даже чуть-чуть ввёл в неё свой язык. С большим трудом я оторвался от ароматнейшего интимного местечка моей сестры и позволил Косте проделать то же самое.
Наташа расплылась в удовольствии и страстно задышала. Но вот уже и Костя оторвался от моей сестры и тут же спросил её: — Правда или Приказ? Я обнял её, и поцеловал в сосочек.
И два дня — в субботу и воскресенье — у Веры праздник души. И всех она повидает, и все про всех она узнает, и насмотрится, и наслушается. И всем нужна. Кто лимонаду погреть попросит, кому ребеночка намытого, разморенного и орущего подержать, пока мать одевается, санки вынести, матрасик постелить. Опять же время засечь, чтобы интеллигенцию оповестить, что час у них уже прошел.
И всех-то Вера знает, знает даже, когда кто в баню приходит. И все вспомнят про Николаевых, и разговор опять зажужжал. Так от субботы до субботы протекала Верина жизнь. На народе она как-то не чувствовала своего одиночества. Хотя со стороны глядя, Веру было жаль. У старой Настасьи на склоне лет есть кому стакан воды подать, а у Веры — бабий век короток — ребеночка так и не случилось, с кем останется, когда Настасья... И тут произошло событие, которое повернуло Верину жизнь по-другому. В селе появился новый специалист.
Не молодой, правда, видно, что не после института, а после чего и почему именно в наше село он явился, никто толком не знал. Он устроился в местной редакции, и скоро его толковые статьи уже приметили здешние читатели. Пожил он недели две в доме приезжих, а потом его начальник привел в дом к Настасье и попросил взять в квартиранты — у Настасьи, бывало, и раньше живали постояльцы. Месяц прошел, другой. И вот село ахнуло: Вера с постояльцем подали заявление в загс. Во всех очередях шушукались, обсуждали новость. Но - сплетни пошумели, пошумели, да и иссякли, а на свадьбе у Веры гуляла вся редакция «Светлого истока». Вера была в голубом платье и с белым бантом в волосах.
И стала она с того дня мужняя жена, Вера Игнатьевна. Первый месяц народ по выходным валом валил в баню, на новую Веру Игнатьевну поглядеть. А еще через пару месяцев она банщицей работать не стала. На ее место поставили Ирку Тарасиху, рыжую худую девчонку — бабка ее слезно просила пристроить куда-нибудь, чтобы не сбилась с пути. И вскоре опять село дружно всплеснуло руками: Вера-то лежит на сохранении. Она стала совсем другая. С тех пор, как она проснулась у себя за занавеской мужней женой, проснулась раньше его и долго смотрела, как он спит — круглолицый, с пухлыми губами, мягкий весь, с лысинкой на темечке — днем он ее прикрывал прядкой откуда-то из-за уха, а теперь прядка откинулась на подушку и все стало видно, с той самой утренней минуты она поднялась со своей кровати совсем другая. Она не верила своему счастью, когда сидела напротив за столом и глядела, как он ест, когда провожала его рано утром в командировку в колхоз — для нее это звучало все равно как «в космос»; она затихала на кухне, когда он, отодвинув на круглом столе вазу с искусственным букетом, садился писать — это занятие было для нее и вовсе из области фантастики.
Он мало говорил с ней о своих делах, приходил чаще всего поздно, читал газеты, писал. Ее минуточки были, пока он ел то, что она настряпала. Ну, и в конце концов, все равно ведь шел к ней за цветастую занавеску — не целую же ночь писать. Вообще-то он был не очень прыток за занавеской. Веру это огорчало, по правде сказать. А до того, как все свершилось, он приличное время не проявлял инициативы, в отличие от других, которых — нет, не так уж много было в ее жизни. Сколько Вера пыталась поймать его взгляд, хоть бы слегка заблестевший, когда она нечаянно сталкивалась с ним в дверном проеме или доставала чашку с самой высокой полки в посуднике. Он был вежливый, обходительный, но не более того.
Вера, впрочем, тоже ведь не была никакой хищницей, чтобы выслеживать мужика, а потом запускать в него когти по самый хребет. Если бы так — давно бы захомутала кого-нибудь. Хитрости в ней не было ни на грамм. Но этот постоялец ей приглянулся, правда. Ей показалось, что он бесприютный какой-то, одинокий, озябший. Вере хотелось его обогреть. Не молоденький уже, а один. Что там у него было — до того, как он приехал к ним в райцентр, она не знала, да и знать не хотела.
Она хотела, чтобы он пришел к ней в баню, посмотрел, как она там всем нужна, какой у нее там во всем порядок. Ему бы понравилось. Но он в баню не ходил, а мылся по субботам у своего сослуживца, который жил в «городской» квартире с удобствами. Таких домов в райцентре было построено уже четыре — с удобствами, но жильцы, несмотря на наличие ванной, все равно ходили в баню. А постоялец не ходил. И она его однажды пригласила сама. Кто закроет-то? Я и закрою, когда захочу...
Давай, приходи в воскресенье, я пораньше всех разгоню. В одиннадцать часов приходи. Никого уж не будет. Он и пошел. Он шагал по трапам к бане против потока распаренных людей. И некоторые вежливо предупреждали: — Слышь, мужик, не ходи, уже закрыто, сегодня рано закрыли... Оглянувшись по сторонам, он нерешительно открыл тяжелую дверь и вошел. Пахнуло влажным теплом и запахом березового веника.
Никого действительно не было. Он шагнул к двери с табличкой «Мужское отделение» и вошел в предбанник. В глубине перед ним в мутном парном воздухе виднелась еще одна дверь, и за ней слышно было, как кто-то гремит железными тазами. Дверь распахнулась, и в клубах пара в молочно-белом проеме появилась Вера — простоволосая, в тонком ситцевом платье и резиновых тапочках на босу ногу. Платье было влажное от пара и облепляло худенькую Верину фигурку. Она все уже намыла в мужском отделении, тазики сверкающей горкой стояли в углу на лавке, и только в одном напревал запасенный с лета березовый веник... То, что хотела больше всего для своего постояльца Вера, умещалось в одном слове — согреть. И баня для этого подходила лучше всего.
Баня, где она была хозяйка, где чувствовала себя уверенной. Намытый райцентр спал беспробудным сном, и никто не мог помешать действу, происходившему в ночи на окраине села, у самого леса, в пустой жаркой бане. Весь свой богатый опыт мытия — от младенцев до молодух, которым все мало, сколько ни охаживай веником по спине, — применила Вера на госте своем дорогом, таком дорогом, какого она и ожидать не смела в своей бане. Ох, она его напарила! Упарила мужика. Не охолонул и за долгую дорогу по морозным ночным пустынным улицам. И уложился, как миленький, за занавеску... Настасья спала, не слышала ничего.
А когда утром встала, увидела. Ничего не сказала. Ну, да это все дело прошлое. Теперь стала Вера мужняя жена. Она и ходила теперь совсем по-другому, и не смеялась громко, запрокинув голову. Будто боялась чего-то расплескать, спугнуть, расстроить. Тихое достоинство звучало теперь в ее голосе, сдержанность светилась в глазах, скрадывая то, что там неистово блестело и брызгало бы во все стороны, если бы не окорачивать все время себя. Так тонкие занавески на окне скрывают то, что внутри дома.
Там, внутри дома светло, а снаружи ничего не увидишь, и не заглядывай. Эта сдержанность стала теперь ее новой чертой. Ей казалось, что если она, как прежде, захохочет ли заболтается с кем-то, — хотя уже теперь-то с ней куда как много было охотниц поболтать, интересно ведь, как это она корреспондента себе отхватила, да еще и, гляди-ка, пузо себе заимела в сорок-то с лишним, так вот, ей казалось, что если она что-то такое сделает, то завтра же проснется одна за своей ситцевой занавеской. Тем временем положение ее подходило к сроку. И вот однажды ночью, проснувшись от какого-то внутреннего толчка, она почувствовала, что началось. Пока растолкала своего мужика, пока он спросонья сообразил, в чем дело, пока они добрели лесочком, то и дело останавливаясь, до больницы, она уже не видела света Божия от боли и ужаса. Бегала дежурная акушерка, звякали тазы и ведра, охала санитарка, выглядывали из палат испуганные мамаши... Что-то там у нее не получалось.
И раздирающие надвое приступы боли никак не разрешали ее чрева от бремени. Конечно, будут потом ругать врачей: надо было сразу делать кесарево, чего тут ждать, когда бабе за сорок, и первые роды. Да и говорили, что у нее узкий таз. И кости уж закаменели, разве можно... Пока сбегали за хирургом, пока он пришел, то да се... Девочку, беленькую, пухленькую, хорошенькую, достали неживой. Он приносил фотокарточку в редакцию. Как куколка, вся в бантиках, кружевах и цветочках, лежала малютка в крошечном гробике.
Все жалели ее и мать. Он тоже, видно было, жалел, сильно. Вера же сразу, как сказали про девочку, поняла, что все кончилось. Еще она не проснулась одна за занавеской, еще он сидел рядом с ее койкой в больнице и неуклюже гладил сквозь одеяло ее по плечу, и слезы блестели у него на глазах, она все равно знала, что все кончилось. И покорно ждала — когда. Потому что винила во всем себя. Не могла родить. Мужику к пятидесяти, ни семьи, ни детей никогда не было.
Он на ней женился, брюхо ей нажил. А она не могла родить. Лучше бы она в городе легла в больницу до времени. Не хотела его одного оставлять. Вот теперь оставила — и его одного, и себя одну. Он уехал из райцентра так же незаметно, как и появился два года назад. Не сразу уехал. Пока Вера поправилась, пока отошла на опавшем ее лице желтоватая бледность.
Все ее очень жалели. Все-таки, как ни говори, была бы жива девочка, все бы легче ей было, хоть и без мужика. Все почему-то были уверены, что корреспондент бы ее все равно бросил рано или поздно. Никто не думал про корреспондента, что для него эта маленькая девочка, тоже, быть может, была надеждой, последней соломинкой, что с ее рождением он очень надеялся изменить свою жизнь. Никто ведь ничего не знал про него. Вера, и та толком не знала. Вот он упал к ней за занавеску, а откуда — какая разница, наверное, с неба... Редактор знал, откуда.
Ведь он его брал на работу. Только говорить про это ни в коем случае было нельзя. Во-первых, стыдно, а во-вторых, в райцентре про такое и не слыхивали, все равно ничего не поняли бы, слишком долго бы пришлось объяснять. Да и человека жалко. Он ведь и так страдает всю жизнь. А работник-то хороший. Это теперь они свою «особенность» напоказ выставляют, а в то время про такое и говорить стыдились. Ну, в общем, сидел человек.
По нехорошей статье. Когда вышел, решил заехать подальше от прежних мест, решил попробовать как все — семья, жена, ребенок. Не получилось. Накануне отъезда он купил бутылку и пошел к редактору. После какой-то там рюмки прошибло мужика — плакал и все повторял: была бы девчонка жива, жил бы ради нее, не молодой ведь. А так — нет. Вера тут ни при чем, не может он с женщиной, хоть ты что делай. Так вот и огорошил начальника.
Тому дивно тоже было — как это так: не может он с женщиной. Ну, по молодости, по глупости — чего не бывает. Теперь уж можно и забыть, не мальчик. Лысый вон уже. Да, видно, не все можно стереть из жизни. Как говорится, рад бы в рай, да грехи не пускают… Ну, и уехал. Редактор его день в день уволил, месяц отрабатывать не заставил. Такое дело, что ж...
Бедная, бедная Вера пошла работать в прачечную — ее как раз недавно отстроили рядом с баней, бревенчатую избу. Поставили машины большие. Вера даже ездила в город учиться на две недели. Но не успел местный люд приучиться носить свое белье в прачечную, как она сгорела однажды ночью вместе с машинами. Вера заподозрила в этом событии какой-то совсем не добрый для себя знак.
Судя по всему, моё появление было таким же сюрпризом и для Андрея. Он точно не ожидал меня увидеть и был этим явно разочарован. Мы сухо поздоровались и тоже пошли мыться. Всё было как обычно — мы с Андреем молча мылись, а наши мамы обсуждали разные институтские сплетни. Когда тётя Галя и мама ушли париться, Андрей подошел ко мне и спросил — понравилась ли мне его мама? Я подумал, что ему наверно не нравится, когда я украдкой смотрел на неё и ответил, что она сама разрешила мне смотреть. Говорит, что это естественно. Андрей улыбнулся и сказал, что ему то же нравится смотреть на мою мать. Особенно в парной, где дамы забираются на верхнюю полку с ногами, и становится хорошо видно пизду! Наконец то я мог расслабиться и поговорить с ним об этом. Ведь нас привлекало одно и то же. Было как-то приятно, и в то же время необычно, обсуждать наших мам как простых женщин, употребляя такие слова как пизда и сиськи. От таких разговоров я и не заметил, как мой член тоже стал торчать как у взрослого мужика! Но тут из парной вышла тётя Галя и попросила меня посидеть с ней в предбаннике… Продолжение следует. Инцест 18 летние Наблюдатели. Поездка к тете — Саша. Этим летом родители отправили меня к тете, в другой город, на две недели. У тети, насколько я знал, была дочка, немногим младше меня — 17 лет. Жили они вдвоем, с мужем она развелась, так как была феминистического направления, а муж не разделял этих взглядов. Мне же было 18 лет, как раз закончил школу. Успешно сдал вступительные экзамены в институт и оставшиеся два месяца не имел никаких планов. Правда и ехать особо не хотелось, ну да вариантов у меня все равно не было. О, Эля была прекрасна. До нее я думал, что проститутки — ленивые шлюхи, берущие деньги по сути ни за что. Баб, готовых сделать то же самое бесплатно, только старательнее и еще ужином покормить в качестве бонуса, табуны на просторах наших российских клубов, выбирай да трахай. Лично я услугами ночных бабочек пользовался только за компанию: История эта произошла со мной прошлым летом! И относится она к разряду небылиц! Но я всегда считал себя лузером и в жизни мне мало везло, включая и вопросов с женщинами! У меня был приятель моих лет 30 Олег. А у него был племянник Сергей на 15лет младше! Сергей невероятно красивый мальчуган. Худенький стройные безволосые ножки превосходная талия, но главное это его личико! Неописуемой красоты лицо более женское, чем мужское. Я никогда не думал, что меня постиг Жыли були дед и бабка-тёлка у которой был Ростусик хуюсик. А в яичке щёлкнул усик. Усик был очень класний просто охуенный. Любил он гулять по лесу. Дрочил под сосной и мечтал выебать Красную Шапочку вагинальным, анальным, оральным и педальным способом. Иногда он любил ставать под сосной и ананировал глядя на небо. Сосна обижалась и анонировала на Ростусика-хуюсика аж хвоя опадала, давала и громко орала в от здоровенного Ростусика-хуюсика. Однажды Ростусик-хуюсик вышел в лес пособирать ром Всем привет, хочу поведать вам одну старую, но правдивую историю из моей жизни. Было это давно, когда мне было лет 13, примерно в этом возрасте я стал телкой,… но не об этом, для начала не много о себе. Семейная жизнь моих родителей не очень то удалась, они развелись, когда мне было 11 лет, и я, старший брат и мама переехали жить к бабушке в большой частный дом, но я любил приходить в свою старую четырех комнатную квартиру, и просто лежать у себя в комнате и вспоминать, как все было хо Случай в поезде, или начало новой жизни. Пишу этот правдивый рассказ спустя приличное время. Мне 30 лет и я вполне состоявшийся парень. Своя компания, обеспечен и независим. С женой развелся уже четыре года назад.
Секс форум 4AllForum
Рассказы» Поиск» Мама в бане подсмотрел. никак понять не мог, почему с мамой в школьных брюках в баню нельзя? Главная» Новости» В бане с мамой рассказ. Рассказ мыл маму в бане.
Рассказы мать бане
О мальчишке-натуристе 1 Предисловие и В баньке с мамой | Лет в 5 ходил с мамой в деревенскую общественную баню,после некоторых вопросов о строение женского тела,на следующие выходные пошёл уже с отцом). |
С мамой бане истории - 88 фото | Затем мама опустилась передо мной на корточки и язычком облизала головку, я почувствовал невероятное удовольствие и вдруг у меня толчками стала выстреливать сперма. |
Николай Козырев. Ангелы в бане (рассказ) - | у нее писька страшная. |
Рассказы с мамой и тетей. Рассказы о михее "как дядька михей в женскую баню ходил"
Мою, значит, я своего сынулю в бане. Он тычет мне пальцем ниже пояса, "Мама хали" (значит-смотри) и хихикает, лицо руками прикрывает. Главная» Новости» С тетей в бане. После мытья, униженные и обожжённые, мы с мамой шли к коричневой старухе за ключом от шкафчика. Главная» Новости» В бане с мамой рассказ. Мы ходили мыться в баню Истории из жизни с мамой в бане.
О мальчишке-натуристе 1 Предисловие и В баньке с мамой
Алёнка, моя сестра, ничуть не удивилась, подумала, что эта была та самая банщица - тётя Рита. Но она видела, что мимо других женщин она как-то проходила не так как обычно, и, плюс, тётя Рита была крупнее. Ну ей было просто интересно как она проходит, а потом её отвлекла мама. Они тоже вышли, я уже одетая ждала бабушку. В коридоре было прохладненько и хорошо. И Алёна с мамой, то есть с моей тётей, тоже пошли купить сок.
И когда мы уже шли с бани вчетвером, она мне сказала: - Странно, тётя Рита была в такой яркой кофточке, как только она успевает переодеваться так быстро потом в чёрный халат?! Я ей ответила, что она не переодевалась, она так и была в кофте, и разгадывала кроссворды. Мы как-то недавно обсуждали эту историю, моя сестра сказала, что действительно запомнила женщину в чёрном платье или халате, но лица совсем не помнит. Я до сих пор думаю, интересно, может, правда какая-то гостья пересекала наш бренный мир или моей сестре привиделось, хотя дети как никто другой многое видят отчётливо.
Другие статьи на эту темуАктуальные постымужетерапия на 39 неделе беременностиСейчас читаютПросто выговорится! Грудь 10 недель. Все права защищены.
Я сначала дома хотела остаться с Леоном, так как наша машинка в ремонте и ехать не на чем. Но , И банная, там только моются. Главная - Русская литература - Помылся в деревенской бане с женой соседа.
А кто дома-то? Да никого, одна я.
Ну, так я провожу,- сказал Алеша. А как же ты? Завтра другим эшелоном поеду... Мало их! Да, их тут каждый день едет...
И они пошли к ней домой, Алеша захватил, что вез с собой: две пары сапог офицерских, офицерскую же гимнастерку, ковер немецкий, и они пошли. И этот-то путь до ее дома, и ночь ту грешную и вспоминал Алеша. Страшная сила - радость не радость - жар,и немота, и ужас сковали Алешу, пока шли они с этой ласковой... Так было томительно и тяжко, будто прогретое за день июньское небо опустилось, и Алеша еле передвигал пудовые ноги, и дышалось с трудом, и в голове все сплюснулось. Но и теперь все до мелочи помнил Алеша.
Аля, так ее звали, взяла его под руку... Алеша помнил, какая у нее была рука мяконькая, теплая под шершавеньким крепдешином. Какого цвета платье было на ней, он, правда, не помнил, но колючечки остренькие этого крепдешина, некую его теплую шершавость он всегда помнил и теперь помнит. Он какой-то и колючий и скользкий, этот крепдешин. И часики у нее на руке помнил Алеша - маленькие трофейные , узенький ремешок врезался в мякоть руки.
Вот то-то и оглушило тогда, что женщина сама просто, доверчиво - взяла его под руку и пошла потом, прикасаясь боком своим мяконьким к нему... И тепло это - под рукой ее - помнил же. Ну, была ночь. Утром Алеша не обнаружил ни Али, ни своих шмоток. Потом уж, когда Алеша ехал в вагоне документы она не взяла , он сообразил, что она тем и промышляла, что встречала эшелоны и выбирала солдатиков поглупей.
Но вот штука-то - спроси она тогда утром: отдай, мол, Алеша, ковер немецкий, отдай гимнастерку, отдели сапоги - все отдал бы. Может, пару сапог оставил бы себе. Вот ту Алю крепдешиновую и вспоминал. Алеша, когда оставался сам с собой, и усмехался. Никому никогда не рассказывал Алеша про тот случай, а он ее любил, Алю-то.
Вот как. Дровишки прогорели... Гора, золотая, горячая, так и дышала, так и валил жар. Огненный зев нет-нет да схватывал синий огонек... Вот он - угар.
Ну, давай теперь накаляйся все тут - стены, полок, лавки... Потом не притронешься. Алеша накидал на пол сосновых лап - такой будет потом Ташкент в лесу, такой аромат от этих веток, такой вольный дух, черт бы его побрал,- славно! Алеша всегда хотел не суетиться в последний момент, но не справлялся. Походил по ограде, прибрал топор...
Сунулся опять в баню - нет, угарно. Алеша пошел в дом. Давай бельишко,- сказал жене, стараясь скрыть свою радость - она почему-то всех раздражала, эта его радость субботняя. Черт их тоже поймет, людей: сами ворочают глупость за глупостью, не вылезают из глупостей, а тут, видите ли, удивляются, фыркают, не понимают. Жена Таисья молчком открыла ящик, усунулась под крышку...
Это вторая жена Алеши, Первая, Соня Полосухина, умерла. От нее детей не было. Алеша меньше всего про них думал: и про Соню, и про Таисью. Он разболокся до нижнего белья, посидел на табуретке, подобрав поближе к себе босые ноги, испытывая в этом положении некую приятность, Еще бы закурить... Но курить дома он отвык давно уж - как пошли детишки.
Зачем Кузьмовне деньги-то понадобились? Не знаю. Да кончились - от и понадобились. Хлеба небось не на что купить. Много они картошки-то сдали?
Воза два отвезли... Кулей двадцать. Огребут деньжат! Огребут, Все колют... Думаешь, у них на книжке нету?
Как так нету! У Соловьевых да нету! Кальсоны-то потеплей дать? Или бумажные пока?.. Давай бумажные, пока еще не так нижет.
Алеша принял свежее белье, положил на колени, посидел еще несколько, думая, как там сейчас, в бане. Ну ладно. У Кольки ангина опять. Зачем же в школу отпустила? И так-то учится через пень колоду.
Просто как-то не приходила эта мысль. И ни один, слава богу, не помер. Но зато как хотел Алеша, чтоб дети его выучились, уехали бы в большой город и возвысились там до почета и уважения. А уж летом приезжали бы сюда, в деревню, Алеша суетился бы возле них - возле их жен, мужей, детишек ихних... Ведь никто же не знает, какой Алеша добрый человек , заботливый, а вот те, городские-то, сразу бы это заметили.
Внучатки бы тут бегали по ограде... Нет, жить, конечно, имеет смысл. Другое дело, что мы не всегда умеем. И особенно это касается деревенских долбаков - вот уж упрямый народишко! И возьми даже своих ученых людей - агрономов, учителей: нет зазнавитее человека, чем свой, деревенский же, но который выучился в городе и опять приехал сюда.
Ведь она же идет, она же никого не видит! Какого бы она малого росточка ни была, а все норовит выше людей глядеть. Городские, те как-то умеют, собаки, и культуру свою показать, и никого не унизить. Он с тобой, наоборот, первый поздоровается. Ну ладно,- сказал Алеша.
И Алеша пошел в баню. Очень любил он пройти из дома в баню как раз при такой погоде, когда холодно и сыро. Ходил всегда в одном белье, нарочно шел медленно, чтоб озябнуть. Еще находил какое-нибудь заделье по пути: собачью цепь распутает, пойдет воротца хорошенько прикроет. Это чтоб покрепче озябнуть.
В предбаннике Алеша разделся донага, мельком оглядел себя ничего, крепкий еще мужик. А уж сердце заныло - в баню хочет. Алеша усмехнулся на свое нетерпение. Еще побыл маленько в предбаннике... Кожа покрылась пупырышками, как тот самый крепдешин, хэх...
Язви тебя в душу, чего только в жизни не бывает! Вот за что и любил Алеша субботу: в субботу он так много размышлял, вспоминал, думал, как ни в какой другой день. Так за какие же такие великие ценности отдавать вам эту субботу? Догоню, догоню, догоню, Хабибу догоню!.. Эх, жизнь!..
Была в селе общая баня, и Алеша сходил туда разок для ощущения. Смех и грех! Там как раз цыгане мылись. Они не мылись, а в основном пиво пили. Мужики ворчат на них, а они тоже ругаются: "Вы не понимаете, что такое баня!
Хоть, впрочем, в такой-то бане, как общая-то, только пиво и пить сидеть. Не баня, а недоразумение какое-то. Хорошо еще не в субботу ходил; в субботу истопил свою и смыл к чертовой матери все воспоминания об общественной бане. И пошла тут жизнь-вполне конкретная, но и вполне тоже необъяснимая-до краев дорогая и родная. Пошел Алеша двигать тазы, ведра...
Всякое вредное напряжение совсем отпустило Алешу, мелкие мысли покинули голову, вселилась в душу некая цельность, крупность, ясность - жизнь стала понятной. То есть она была рядом, за окошечком бани, но Алеша стал недосягаем для нее, для ее суетни и злости, он стал большой и снисходительный. И любил Алеша - от полноты и покоя - попеть пока, пока еще не наладился париться. Наливал в тазик воду, слушал небесно-чистый звук струи и незаметно для себя пел негромко. Песен он не знал: помнил только кое-какие деревенские частушки да обрывки песен, которые пели дети дома.
В бане он любил помурлыкать частушки. Погляжу я по народу спел Алеша, зачерпнул еще воды. Кучерявый чуб большой, И еще зачерпнул, еще спел: Истопила мама баню, Мне, мамаша, не до бани Миленький венчается. Навел Алеша воды в тазике... А в другой таз, с кипятком, положил пока веник - распаривать.
Стал мыться... Мылся долго, с остановками. Сидел на теплом полу, на ветках, плескался и мурлыкал себе: Я сама иду дорогой, Рано, милый, похвалился, Что я буду за тобой. И точно плывет он по речке - плавной и теплой, а плывет как-то странно и хорошо - сидя. И струи теплые прямо где-то у сердца.
Потом Алеша полежал на полке - просто так. И вдруг подумал: а что, вытянусь вот так вот когда-нибудь... Алеша даже и руки сложил на груди и полежал так малое время.
Аля, так ее звали, взяла его под руку... Алеша помнил, какая у нее была рука мяконькая, теплая под шершавеньким крепдешином. Какого цвета платье было на ней, он, правда, не помнил, но колючечки остренькие этого крепдешина, некую его теплую шершавость он всегда помнил и теперь помнит. Он какой-то и колючий и скользкий, этот крепдешин. И часики у нее на руке помнил Алеша - маленькие трофейные , узенький ремешок врезался в мякоть руки. Вот то-то и оглушило тогда, что женщина сама просто, доверчиво - взяла его под руку и пошла потом, прикасаясь боком своим мяконьким к нему... И тепло это - под рукой ее - помнил же. Ну, была ночь. Утром Алеша не обнаружил ни Али, ни своих шмоток. Потом уж, когда Алеша ехал в вагоне документы она не взяла , он сообразил, что она тем и промышляла, что встречала эшелоны и выбирала солдатиков поглупей. Но вот штука-то - спроси она тогда утром: отдай, мол, Алеша, ковер немецкий, отдай гимнастерку, отдели сапоги - все отдал бы. Может, пару сапог оставил бы себе. Вот ту Алю крепдешиновую и вспоминал. Алеша, когда оставался сам с собой, и усмехался. Никому никогда не рассказывал Алеша про тот случай, а он ее любил, Алю-то. Вот как. Дровишки прогорели... Гора, золотая, горячая, так и дышала, так и валил жар. Огненный зев нет-нет да схватывал синий огонек... Вот он - угар. Ну, давай теперь накаляйся все тут - стены, полок, лавки... Потом не притронешься. Алеша накидал на пол сосновых лап - такой будет потом Ташкент в лесу, такой аромат от этих веток, такой вольный дух, черт бы его побрал,- славно! Алеша всегда хотел не суетиться в последний момент, но не справлялся. Походил по ограде, прибрал топор... Сунулся опять в баню - нет, угарно. Алеша пошел в дом. Давай бельишко,- сказал жене, стараясь скрыть свою радость - она почему-то всех раздражала, эта его радость субботняя. Черт их тоже поймет, людей: сами ворочают глупость за глупостью, не вылезают из глупостей, а тут, видите ли, удивляются, фыркают, не понимают. Жена Таисья молчком открыла ящик, усунулась под крышку... Это вторая жена Алеши, Первая, Соня Полосухина, умерла. От нее детей не было. Алеша меньше всего про них думал: и про Соню, и про Таисью. Он разболокся до нижнего белья, посидел на табуретке, подобрав поближе к себе босые ноги, испытывая в этом положении некую приятность, Еще бы закурить... Но курить дома он отвык давно уж - как пошли детишки. Зачем Кузьмовне деньги-то понадобились? Не знаю. Да кончились - от и понадобились. Хлеба небось не на что купить. Много они картошки-то сдали? Воза два отвезли... Кулей двадцать. Огребут деньжат! Огребут, Все колют... Думаешь, у них на книжке нету? Как так нету! У Соловьевых да нету! Кальсоны-то потеплей дать? Или бумажные пока?.. Давай бумажные, пока еще не так нижет. Алеша принял свежее белье, положил на колени, посидел еще несколько, думая, как там сейчас, в бане. Ну ладно. У Кольки ангина опять. Зачем же в школу отпустила? И так-то учится через пень колоду. Просто как-то не приходила эта мысль. И ни один, слава богу, не помер. Но зато как хотел Алеша, чтоб дети его выучились, уехали бы в большой город и возвысились там до почета и уважения. А уж летом приезжали бы сюда, в деревню, Алеша суетился бы возле них - возле их жен, мужей, детишек ихних... Ведь никто же не знает, какой Алеша добрый человек , заботливый, а вот те, городские-то, сразу бы это заметили. Внучатки бы тут бегали по ограде... Нет, жить, конечно, имеет смысл. Другое дело, что мы не всегда умеем. И особенно это касается деревенских долбаков - вот уж упрямый народишко! И возьми даже своих ученых людей - агрономов, учителей: нет зазнавитее человека, чем свой, деревенский же, но который выучился в городе и опять приехал сюда. Ведь она же идет, она же никого не видит! Какого бы она малого росточка ни была, а все норовит выше людей глядеть. Городские, те как-то умеют, собаки, и культуру свою показать, и никого не унизить. Он с тобой, наоборот, первый поздоровается. Ну ладно,- сказал Алеша. И Алеша пошел в баню. Очень любил он пройти из дома в баню как раз при такой погоде, когда холодно и сыро. Ходил всегда в одном белье, нарочно шел медленно, чтоб озябнуть. Еще находил какое-нибудь заделье по пути: собачью цепь распутает, пойдет воротца хорошенько прикроет. Это чтоб покрепче озябнуть. В предбаннике Алеша разделся донага, мельком оглядел себя ничего, крепкий еще мужик. А уж сердце заныло - в баню хочет. Алеша усмехнулся на свое нетерпение. Еще побыл маленько в предбаннике... Кожа покрылась пупырышками, как тот самый крепдешин, хэх... Язви тебя в душу, чего только в жизни не бывает! Вот за что и любил Алеша субботу: в субботу он так много размышлял, вспоминал, думал, как ни в какой другой день. Так за какие же такие великие ценности отдавать вам эту субботу? Догоню, догоню, догоню, Хабибу догоню!.. Эх, жизнь!.. Была в селе общая баня, и Алеша сходил туда разок для ощущения. Смех и грех! Там как раз цыгане мылись. Они не мылись, а в основном пиво пили. Мужики ворчат на них, а они тоже ругаются: "Вы не понимаете, что такое баня! Хоть, впрочем, в такой-то бане, как общая-то, только пиво и пить сидеть. Не баня, а недоразумение какое-то. Хорошо еще не в субботу ходил; в субботу истопил свою и смыл к чертовой матери все воспоминания об общественной бане. И пошла тут жизнь-вполне конкретная, но и вполне тоже необъяснимая-до краев дорогая и родная. Пошел Алеша двигать тазы, ведра... Всякое вредное напряжение совсем отпустило Алешу, мелкие мысли покинули голову, вселилась в душу некая цельность, крупность, ясность - жизнь стала понятной. То есть она была рядом, за окошечком бани, но Алеша стал недосягаем для нее, для ее суетни и злости, он стал большой и снисходительный. И любил Алеша - от полноты и покоя - попеть пока, пока еще не наладился париться. Наливал в тазик воду, слушал небесно-чистый звук струи и незаметно для себя пел негромко. Песен он не знал: помнил только кое-какие деревенские частушки да обрывки песен, которые пели дети дома. В бане он любил помурлыкать частушки. Погляжу я по народу спел Алеша, зачерпнул еще воды. Кучерявый чуб большой, И еще зачерпнул, еще спел: Истопила мама баню, Мне, мамаша, не до бани Миленький венчается. Навел Алеша воды в тазике... А в другой таз, с кипятком, положил пока веник - распаривать. Стал мыться... Мылся долго, с остановками. Сидел на теплом полу, на ветках, плескался и мурлыкал себе: Я сама иду дорогой, Рано, милый, похвалился, Что я буду за тобой. И точно плывет он по речке - плавной и теплой, а плывет как-то странно и хорошо - сидя. И струи теплые прямо где-то у сердца. Потом Алеша полежал на полке - просто так. И вдруг подумал: а что, вытянусь вот так вот когда-нибудь... Алеша даже и руки сложил на груди и полежал так малое время. Напрягся было, чтоб увидеть себя, подобного, в гробу. И уже что-то такое начало мерещиться - подушка вдавленная, новый пиджак... Но душа воспротивилась дальше, Алеша встал и, испытывая некое брезгливое чувство, окатил себя водой, И для бодрости еще спел: Эх, догоню, догоню, догоню, Хабибу до-го-ню! Ну ее к черту! Придет-придет, чей раньше времени тренироваться! Странно, однако же: на войне Алеша совсем не думал про смерть - не боялся. Нет, конечно, укрывался от нее как мог, но в такие вот подробности не входил. Ну ее к лешему! Придет - придет, никуда не денешься. Дело не в этом. Дело в том, что этот праздник на земле - это вообще не праздник, не надо его и понимать как праздник, не надо его и ждать, а надо спокойно все принимать и "не суетиться перед клиентом". Алеша недавно услышал анекдот о том, как опытная сводня учила в бардаке своих девок: "Главное, не суетиться перед клиентом".