Патриарх Кирилл 3 января освободил своим указом священника Алексея Уминского от несомого послушания. Протоиерей Алексей Уминский так отозвался об этой книге: «Отец Даниил пишет о Церкви, как и своей первой любви, которую он не растерял, которая не потухла, которую он сохранил, которой он живёт». Уминский трижды не пришел на суд, и коллегия, вероятно, была к этому готова, оперативно приняв прогнозировавшееся многими решение в отсутствие опального протоиерея. РПЦ опубликовала указ о запрете Алексея Уминского в служении.
Венедиктов*: священника Уминского, не поддержавшего СВО, отстранили от служения
настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, член редсовета журнала «Альфа и Омега», автор многочисленных публикаций на тему христианской педагогики. Церковный суд лишил сана протоиерея Алексея Уминского, бывшего настоятеля храма Троицы в Хохлах. В июле 2020 года протоиерей Алексей Уминский выступал за смягчение приговора фигурантам дела «Нового величия». В июле 2020 года протоиерей Алексей Уминский выступал за смягчение приговора фигурантам дела «Нового величия».
О лжеучениях протоиерея Алексия Уминского
- Церковный суд Москвы постановил лишить сана протоиерея Уминского
- Изгнание Алексея Уминского - трагедия. И вот почему: nasedkin — LiveJournal
- Алексей Уминский: биография и семья
- Добро пожаловать!
- Подписка на новости Политнавигатора
Выступившего против спецоперации протоиерея Уминского отстранили от служения
Я молюсь о мире, я молюсь о том, чтобы это как можно скорее прекратилось, и как можно меньше людей пострадало». После этого в эфире принадлежащего РПЦ телеканала «Спас» пригрозили Уминскому уголовным делом и назвали «преступником в рясе», насаждающим «цветные технологии внутри православных приходов». Фото: журнал «Нескучный сад».
Политолог Сергей Карнаухов в эфир телеканала «Спас» назвал священника "преступником фактически, только в рясе, который занимается экстремизмом".
До 2014 года он был священником Украинской православной церкви Московского патриархата, но после Евромайдана проклял участников переворота и выступал с поддержкой действий России. Впрочем, на сайте храма настоятелем до сих пор указан Уминский. Реклама Уминский стал исполняющим обязанности настоятеля храма Святой Троицы в Хохлах 30 лет назад — в 1994 году.
Однако еще большая ложь рождается там, где некоторые популисты начинают заменять в этой молитве слово «победа» на слово «мир». Они полагают, что тем самым служат высоким идеалам добра и справедливости. Но это всё лозунги, рассчитанные на глупцов. Давайте посмотрим, чем не в лозунговом, а в общеполитическом контексте является их, условно говоря, «призыв к миру». Является ли он желанием мира для всех участников конфликта, когда никакой стороне ничто не будет угрожать? Естественно, нет! Миром тут и не пахнет. Это всё тонкая смысловая подмена, лукавая технология, которая выгодна только одной стороне конфликта, а именно — той самой третьей силе. Им очень выгодно, чтобы Россия не рыпалась, не оказывала сопротивления, чтобы русский народ не кричал от боли, ни жаловался на угнетение, не защищал свои интересы, свой язык, святыни, саму жизнь свою. С ним будут воевать, на его шее будут сжимать петлю, его будут заживо жечь и изощренно пытать, а он должен просто мирно жить в подвалах, в землянках, в сожжённых домах и не отсвечивать… Потому что, по мнению наших замирцев, никаких третьих сил в этом конфликте нет, никакой Святой Руси тоже не было, это всё немотивированная военная агрессия, так что помолимся о мире… Вот какое тонкое лукавство навязывается сегодня нашей пастве через пастырей, отвергающих «молитву о Святой Руси». Оно и понятно… Они готовы воевать на всех площадках, в любой формате, до самой победы за своих либералов-миллиардеров, за похабных певичек, за педофилов и недоумков правильной полит-ориентации. А для русского народа у них одна пластинка — не сопротивляйся, примотай к носу розовые очки и медитируй за мир! Ну если что — меняй Церковь, ищи правильного пастыря. Вот такое толстовство на марше! Какой сатанизм в красивой таре. Так что в данном случае Церковь приняла решение освободить от пастырских обязанностей отца Алексея Уминского не потому, что он там левый или правый, дал интервью тому или иному. Не в этом дело. Священник может и должен быть «всем для всех».
Каково реальное действие письма в защиту отца Алексея Уминского
Церковный суд лишил сана Алексея Уминского, бывшего настоятеля московского храма Троицы в Хохлах. Настоятеля храма Святой Троицы в Хохлах протоиерея Алексея Уминского запретили в служении. В 2021‑м Уминский призывал власти «проявить христианское милосердие и допустить врача» к оппозиционеру Алексею Навальному, который тогда объявил голодовку. Отец Алексей Уминский настоятель. В РПЦ заявили, что не будут пересматривать лишение сана Уминского в случае его покаяния.
Православный телеканал «Спас» угодил в скандал из-за оскорбления священника
Однако у многих возникли сомнения, что брутальная и политизированная миссионерская манера Андрея Ткачева найдет отклик в душе тех, кто привык к стилистике Уминского. К настоящему моменту в интернете его подписали более 12 тыс. Авторы письма перечисляют заслуги опального клирика, характеризуя его как «священника, который привел к вере огромное количество людей». По мнению авторов, в духовной поддержке Уминского нуждаются тысячи людей. Но что касается основного обвинения — в неповиновении непосредственному епископу, каковым в случае Московской епархии выступает сам патриарх, — в письме сказано так: «Отец Алексей Уминский включен в реальную жизнь общества и говорит с людьми на актуальные темы. Его проповеди, книги, статьи и публичные выступления дают огромному количеству верующих силы и поддержку, отвечают на вопросы, которые действительно беспокоят людей сегодня». Вряд ли подобное оправдание могло смягчить сердца тех, кто решил наказать Уминского.
По решению священноначалия Русской православной церкви РПЦ , молитву о Святой Руси обязаны читать в храмах во время Божественной литургии. Накануне патриарх Кирилл запретил в священнослужении настоятеля московского храма Живоначальной Троицы в Хохлах протоиерея Алексея Уминского на время рассмотрения его дела в дисциплинарной комиссии совета Московской епархии и освободил его от настоятельства храма. Теперь, согласно регламенту, решение суда направлено на утверждение патриарху Московскому и всея Руси Кириллу.
Во всех этих письмах нет положительной программы, созидательного зерна. В лучшем случае нечто примирительное. Интересно, что письмо вызвано не указом о запрете в служении указ опубликовали 10 января, когда под письмом были тысячи подписей , а слухом о таком запрете. Возможно, у авторов этого послания есть сочувствующие инсайдеры в аппарате Московской патриархии и его публикация — попытка не допустить запрет. Собственно, об этом косвенно свидетельствует последнее предложение этого послания: «Мы надеемся, что это решение будет пересмотрено ради душевного равновесия верующих людей». Потому что это безличностное действие. Потому что немало людей, которые кинулись бороться за правду, не зная отца Алексея, не видя в глаза никакого указа о запрете может, его и нет? Отец Алексей никак лично или через кого-то не выразил своего отношения к происходящему, никого ни о чём не просил и ни к чему не призывал. Когда человек не заступается за себя — это вполне достойное действие, но в данном случае от этого зависит не только его жизнь и доброе имя, но жизнь многих других людей как следует из письма, его духовных детей, тех больных, которых он окормляет , его служение Богу и Церкви. Многие ли из подписантов спросили у отца Алексея Уминского, почему такое происходит? Мне, например, всегда было интересно, как они там с Дворкиным в одном алтаре дают друг другу целование — или как не дают после всех негодных выступлений главного сектоведа. Я нисколько не обвиняю. Понимаю: наверное, в храме в самом центре Москвы не бывает без компромиссов — иногда и таких тяжёлых и невыносимых. Я даже хотел спросить об этом, когда однажды привелось быть на литургии в его храме, но отца Алексея не было, предстоял тогда другой пресвитер, и вопрос свой я не задал. Эта безличностность — и в анонимности письма, написанного от лица тех «членов Русской православной церкви», которым недостоверное или известное в узких кругах? Кто является его настоящим автором и почему он не назвался? Коль неизвестен автор — не буду говорить о стиле коллективного письма, но нельзя не увидеть бескачественности, отсутствия реальной цели и всякой надежды в этом тексте. Если отбросить мою конспирологическую версию, что это предупреждающий ход, чтобы сберечь священника от запрещения в служении, то непонятно, чего ждут от письма. Борьба за «душевное равновесие верующих людей» хороша, если вы духовник в психбольнице, тюрьме или у новообращённых, попавших в экстремальную ситуацию. Нормальные христиане, не просто крещёные обыватели, должны уметь держать себя в руках и ещё другим помогать.
В лучшем случае нечто примирительное. Интересно, что письмо вызвано не указом о запрете в служении указ опубликовали 10 января, когда под письмом были тысячи подписей , а слухом о таком запрете. Возможно, у авторов этого послания есть сочувствующие инсайдеры в аппарате Московской патриархии и его публикация — попытка не допустить запрет. Собственно, об этом косвенно свидетельствует последнее предложение этого послания: «Мы надеемся, что это решение будет пересмотрено ради душевного равновесия верующих людей». Потому что это безличностное действие. Потому что немало людей, которые кинулись бороться за правду, не зная отца Алексея, не видя в глаза никакого указа о запрете может, его и нет? Отец Алексей никак лично или через кого-то не выразил своего отношения к происходящему, никого ни о чём не просил и ни к чему не призывал. Когда человек не заступается за себя — это вполне достойное действие, но в данном случае от этого зависит не только его жизнь и доброе имя, но жизнь многих других людей как следует из письма, его духовных детей, тех больных, которых он окормляет , его служение Богу и Церкви. Многие ли из подписантов спросили у отца Алексея Уминского, почему такое происходит? Мне, например, всегда было интересно, как они там с Дворкиным в одном алтаре дают друг другу целование — или как не дают после всех негодных выступлений главного сектоведа. Я нисколько не обвиняю. Понимаю: наверное, в храме в самом центре Москвы не бывает без компромиссов — иногда и таких тяжёлых и невыносимых. Я даже хотел спросить об этом, когда однажды привелось быть на литургии в его храме, но отца Алексея не было, предстоял тогда другой пресвитер, и вопрос свой я не задал. Эта безличностность — и в анонимности письма, написанного от лица тех «членов Русской православной церкви», которым недостоверное или известное в узких кругах? Кто является его настоящим автором и почему он не назвался? Коль неизвестен автор — не буду говорить о стиле коллективного письма, но нельзя не увидеть бескачественности, отсутствия реальной цели и всякой надежды в этом тексте. Если отбросить мою конспирологическую версию, что это предупреждающий ход, чтобы сберечь священника от запрещения в служении, то непонятно, чего ждут от письма. Борьба за «душевное равновесие верующих людей» хороша, если вы духовник в психбольнице, тюрьме или у новообращённых, попавших в экстремальную ситуацию. Нормальные христиане, не просто крещёные обыватели, должны уметь держать себя в руках и ещё другим помогать. Внятная цель в письме не просматривается, оно написано не лично патриарху и не для него.
Навигация по записям
- Суд над о. Уминским
- Добро пожаловать!
- Венедиктов*: священника Уминского, не поддержавшего СВО, отстранили от служения
- Telegram: Contact @sorok40russia
Наставника московской интеллигенции лишили сана
Машенька, у нас такой хороший вечер, мы у Юры. Приходи скорее. Ивана бери с собой. Сейчас будут». Матушка Мария, жена отца Алексия Уминского и их сын Иван будут с минуты на минуту. Спрашиваю Уминского: «Как Грузия? Зажмуривается и читает по памяти стихи Давида Самойлова. Отвези меня в Грузию!
Здесь я хочу умереть. Но сначала хочу поглядеть со скалы над Сигнахи На долину, где осень кует виноградную медь И стоят полукружием горы, надвинув папахи. В Алазанской долине пои меня местным вином, Я потом буду долго жевать золотую чурчхелу. Увези меня в Грузию, друг, приведи меня в дом. Только здесь я сумею отдаться последнему делу. Только здесь, где однажды запели Шота и Важа, Только здесь, где стояла препона всевластью ислама. Только здесь, где судьба доведет меня до рубежа, Только в Грузии, здесь, и начнется последняя драма.
Пусть я буду дыханием хo? Пусть я буду объят, опоен ее долей и волей, Византийскою нежностью тонких грузинских княжон И медлительным вежеством добрых крестьянских застолий. Здесь, с друзьями, окончится вдруг ощущенье чужбины. И еще я хочу, и еще я хочу посмотреть Со Сигнахских высот в глубину Алазанской долины. В желтом и оранжевом свете, неровном из-за дыма сигарет, которые курит хозяин дома, отец Алексий выглядит героем старого английского фильма про благородство, мудрость и отвагу. Сообщаю ему об этом. Я просто московский хиппи».
Мой взгляд падает на гигантское каменное яйцо. На яйце размашисто написано «ХВ». Христос, стало быть, Воскресе. И тут я подумал: нигде в Типиконе не написано, что нельзя освящать яйца динозавра. Да и вообще: оно же — яйцо, символ зарождения жизни, к тому же — древней, никто ж не отменял эволюцию. Словом, мы красиво написали на нем «ХВ» — Христос Воскресе, — освятили, и теперь оно тут лежит у Юры. Хорошая история.
Важно ведь чувство, с которым ты совершаешь то или иное действие, с каким сердцем ты это делаешь, во что веришь. Но как человек с такой жизненной позицией, с таким живым и блестящим умом, образованный и красивый внезапно выбирает вот этот путь: стать священником. Кажется, вы, с вашим темпераментом, должны были об этом не раз пожалеть. Хотя, конечно, это кардинально отличается от того, как я себе представлял жизненный путь. То есть не так. В самом начале я ничего себе не представлял. Просто в юности, в 1988 году, я однажды пришел в Псково-Печерский монастырь.
И попал на службу, которую служил отец Иоанн Крестьянкин. И вот он выходит на проповедь в своих очочках с тетрадочкой, потому что он, несмотря на свою святость уже прижизненную и опыт духовной жизни, готовился к каждой проповеди. Вот он начинает проповедовать. И… И дальше что-то произошло. Я вдруг отчетливо понял, что я вот так хочу быть священником! Я не понимаю, откуда эта мысль во мне родилась, но вдруг она явственно прозвучала и в сердце, и в голове. Я оттуда вернулся к своему духовнику, рассказал о том, что пережил, и он мне сказал, что он долго от меня ждал этого.
И это меня совершенно поразило. Я никогда об этом не помышлял. И вдруг как какая-то вспышка, озарение. И полное понимание того, что это — мой путь. А у меня при этом — ни семинарского опыта, ни семинарского образования, ни-че-го. И я начинал служить в 1990-е годы, когда церкви отдавались массово, священников не хватало и кого только не рукополагали. Оглядываясь сейчас на это время, с ужасом вижу картину: мы, молодые священники, были просто пушечным мясом.
Вы не представляете, какое количество из нас, рукоположенных в тот период, потом были запрещены в служении, бросили священство, ушли из церкви… Понимаете, мы стали священниками на высокой романтической ноте, но совсем не были подготовлены ни нравственно, ни морально, ни богословски. А это девяностые, сложное время, когда не просто никто ничего не понимал, а когда жизнь священника — это одновременно и страшная, ужасная, безнадежная нищета, и противостояние всему миру. Это храмы, превращенные в туалеты. Это люди, тоже превращенные в туалеты. И зловоние такое, с которым человек вообще не может справиться: священники, мои друзья, сходили с ума, срывались, отчаивались. Думаю, мы не были готовы лицом к лицу столкнуться с реальным миром, с людьми, которые к нам шли. Не все из нас были рукоположены в центральных городах, где приходы состояли сплошь из интеллигенции.
Да и интеллигенция в те годы была ого-го какая — советская; с такими вывертами, с такими знаниями и с такой путаницей из религии, оккультизма и эзотерики в голове, что так, с наскоку, не распутаешь. Это сто первый километр от Москвы, понимаете? Ни одного вообще трезвого мужчины на приход. Мне тридцать лет. Я только-только рукоположился, у меня только-только родился ребенок. И вот матушка идет с одной из женщин, которые в церкви помогают, по городу Кашире с коляской, в которой малыш, и эта баба Галя говорит моей Машеньке: «А вот тут вот муж жену топором убил в этом доме. А в этом доме жена мужа отравила.
А здесь сын отца топором зарубил». И прогулочка такая по всему городу. Маша возвращается, у нее волосы дыбом и слезы в глазах. Мне здесь страшно жить». А куда мы поедем? Если честно, то тяжелейший крест оказался. Для меня эти три года в Кашире — это почти вся моя жизнь.
По времени — меньше жизни, которая оказалась впереди и которая была прежде. Но по опыту, по переживанию и по тяжести — гораздо больше. Знаете, ведь, говоря по чести, кем я пришел туда? Тридцатилетним московским интеллигентиком с завышенным пониманием о себе и с такой же меркой к людям. Ох, сколько я дров там наломал в первое время. И как они меня вытерпели, эти несчастные женщины каширские, как я их за это благодарю, как люблю! Они меня научили самому главному и самому простому: вначале надо просто понять и пожалеть.
А остальное — потом. Я сейчас думаю, что с этого на самом деле всё во мне нормальное и начиналось. Сейчас такие же смущенные временем люди приходят? И тоже: понять и пожалеть? Когда приходят молодые люди — их много, они приходят с огромным количеством вопросов непонимания мира и себя. Они совершенно дезориентированы: немыслимое количество информации, уйма правд и истин — взаимоисключающих. И люди теряются, отступают… Другие приходят люди с непониманием Бога после пережитой трагедии.
И их очень много. То есть, понимаете, есть люди, для которых вопрос потери близкого и пережитой трагедии настолько болезненный, что они исключают его из повседневной жизни, но продолжают жить в трагедии неответа. А другие не могут жить так и идут в церковь. И это никакая не вера, конечно. Это вопрос обвинений к Богу. Потому что еще до того, как я смог этот вопрос задать, сформулировать, я уже получил ответ и принял его. Вся моя сегодняшняя жизнь до конца дней будет пониманием этого ответа, который не решение задачки в формате: «ответ на такой-то странице».
Если ты в нее войдешь, то ответ будет. Для меня еще тогда эта дверь открылась. И я думаю, что буду идти всё дальше и дальше и этот ответ будет открываться. Потому что не бывает быстрых ответов на сложные вопросы, но, если ты увидишь открытую дверь, значит, ты сможешь в нее войти. В исключительных случаях. Только если я вижу, что человек должен мне довериться, поверить, что я говорю не просто со стороны, как это обычно многие говорят, потому что не имеют опыта личного. Ведь в этом случае все ответы — они бессмысленны.
Но когда человек понимает, что ты такой же и что ты его понимаешь, тогда он начинает доверять и может пойти за тобой. И если вопрос встает именно так, то я говорю о своем личном опыте. Несколько лет назад в жизни отца Алексия произошло знакомство, сильно на него повлиявшее и во многом предопределившее всё то, что теперь происходит в храме Святой Троицы в Хохлах. Как сам он говорит: «Ничего не предвещало. Я ехал в аэроэкспрессе в Шереметьево, должен был куда-то лететь, читать лекцию. В поездке листал фейсбук. Ну, знаете, мы так часто все делаем, чтобы убить время.
Согласно решению «…в соответствии со ст. Решение было отправлено на утверждение Патриарху Кириллу. Это второй московский священник, лишенный сана за отказ читать так называемую «военную молитву», включенную в литургию после российского вторжения на Украину.
Первым был о. Джон Коваль, который вместо «победы» молился о «мире». В отличие от о.
Диакон Андрей Кураев выражает между тем надежду, что расстриженный игумен «лет через 30, может, и вернется» и желает молодоженам: «Человеческого счастья вам, молодые байкеры! Когда-то ему подарили японский спортбайк мощностью в 155 лошадиных сил, который разгоняется до 280 километров в час. Стальной конь верно служил на миссионерской и патриотической ниве. А сейчас переоблаченный в косуху Ростислав Якубовский продолжает свои игуменские труды. Бороду не сбрил, косичку густых темных волос не отрезал и «совесть сохранил». Вместе с женой теперь, оседлав мотоциклы, как в голливудских «Диких ангелах», несутся они в Сосновый Бор, где достраивается храм преподобного Амвросия Оптинского, где разбит большой фруктовый сад, есть пасека с пчелами и делают свой очень вкусный сыр, где целый зоопарк: страусы, еноты, кролики, алтайские белки и поросята. Словом, рай на земле. Скандал третий, самый грязный: 6 ноября в Санкт-Петербурге обвинили в растлении двух девочек иерея Глеба Грозовского.
Одной девять лет, другой двенадцать. По версии следствия, священник совершил «насильственные действия сексуального характера» в июне 2013 года, когда отдыхал вместе с российскими школьниками на острове Кос в Греции, в отеле на территории детского лагеря православного клуба путешественников "Филадельфия". На фото: друг детей иерей Глеб Грозовский Когда вернулись в Россию, одну из девочек осмотрел гинеколог, и она сразу перешла в юридический разряд жертв преступления. Полицейским эта девочка призналась, что «встречалась» с батюшкой Глебом, и ещё рассказала, что священника в лагере «все называли маньяком». Прошедшим летом Грозовский «вывозил» школьников на отдых всего четыре раза: дважды - в Ленинградскую область, и так же - за границу. Дети, отдыхавшие на острове Коневец под Петербургом, также отмечали "странное" поведение священника. Пресса смаковала подробности, предоставленные полицией: батюшка будто бы каждую ночь заходил в домики для детей и «целовал девочек в губы, шею, живот и гениталии». В доме священника провели обыск.
До этого, в середине сентября, гатчинский епископ неожиданно откомандировал Грозовского в Израиль до конца ноября, дабы помогать ближневосточным наркоманам и алкоголикам?! Спустя неделю-две рабочая поездка была продлена на полгода - до середины марта 2014-го. Общался со следствием священник через социальную сеть в манере, которую нецерковный человек сочтет издевательской: «Вернусь в Россию, как только получу благословение от Господа! Потом написал в своей странице ВКонтакте конкретнее: «Приеду! Постараюсь в ближайшее время. Как только завершу намеченные ещё в мае этого года встречи и будет снята мера пресечения». В России священника объявили в международный розыск, а суд заочно избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу. Сам Грозовский поначалу заявлял знакомым, что дело сфабриковано сторонниками ювенальной юстиции, против которой он выступал.
Предполагали также, что потерпевшую изнасиловал кто-то из её родственников. Позднее пытались «переквалифицировать» эту пакостную историю в месть «влюбчивых девчонок» на почве ревности к батюшке. Этот педофильский скандал затмил все прочие, героями которых были учителя физкультуры и тренеры, судебные приставы и морские офицеры в отставке. Не прошел мимо него даже далекий от религии «национал-большевик» Эдуард Лимонов. Известный писатель, он дал красочное сравнение священника с вороном, клюющим детскую плоть.
В ноябре 2023 года протоиерей дал интервью экс-главреду «Эха Москвы» Алексею Венедиктову признан иноагентом , где отметил, что «война не делает никого лучше». Не становится благороднее, не становится умнее, не становится добрее, щедрее — нет, ничего этого не происходит», — сказал тогда священник. Уминскому 63 года, он родился в 1960 году. Окончил факультет романо-германских языков Педагогического института им.
Крупской и затем десять лет работал учителем французского языка в школе. Был рукоположен в 1990 году, служил дьяконом в Клину, настоятелем Успенского собора в Кашире, а затем перевелся в Москву и стал клириком храма святого князя Владимира и директором православной Свято-Владимирской гимназии. С 1994 года был настоятелем храма Святой Троицы в Хохлах в центре Москвы.
Бывшего настоятеля храма Святой Троицы в Москве протоиерея Алексея Уминского лишили сана
Приводим полностью текст отца Андрея с ремаркой: мы не согласны, что большинству всё равно. Это не так. И, прежде всего, не согласны с тем, как такие решения принимаются. Даже несмотря на то, что мы лично никаких симпатий к протоиерею Алексию Уминскому не испытываем и что его публичная деятельность уже давно вызывает вопросы. Подавляющему большинству людей.
То, что тяжело о. Алексею Уминскому, то, что о. Андрей Ткачев тоже, мягко говоря, вырван из привычного течения жизни, никого толком не волнует. Копья ломаются о политические мифологемы.
Кипят те самые страти, с которыми у православных борьба.
Но с другой стороны, тем сложнее порой для самой паствы понять, почему такого замечательного батюшку, который, вроде бы, и службу вёл, и детский дом посещал, и ребеночка нашего когда-то вот покрестил — почему его такого хорошего и положительного вдруг подвергли каноническому наказанию? Особенно это непросто понять, когда священника лишают сана не по причине, например, его небрежного отношения к приходским обязанностями, а за увлечение делами, которые к самому пастырству не имеют никакого отношения. И вот в этой ретроспективе деятельность отца Алексея Уминского у многих вызывала вопросы. Это Игорь Петровский и новый выпуск его авторской рубрики Тест на правду. Помогите нам говорить просто о главном.
Ты понимаешь, что никто не обойден, что [Христос] для каждого, и для всего мира в том числе. И для любого человека, который еще этого не понял, но обязательно поймет, обязательно к этому придет. Мир по-другому начинает пониматься. Действие Божие начинает видеться даже там, где его как будто бы нет. И даже Пасху переживать мы должны всем церковным коллективом как богослужение. А потом концерт кончается. Ты выходишь на улицу. Какой-то остаточек ты еще несешь с собой, а потом наступает новый день. И вот самое для меня обидное, что в нашей христианской жизни оно происходит примерно так же. Да, эмоциональное, глубокое, прекрасное, возвышенное, ты все время что-то чувствовал, а теперь все. Но если это остается с тобой, то ты не боишься идти во мрак. Или даже боишься, но решаешься. Потому что почувствуешь, что сам Христос там у тебя побывал. К тебе пришел, глубоко-глубоко, в самую мразь твою. И как бы страшно ни было дальше жить, как бы ужасно ни было на все это смотреть, в тебе самом появляется такое, с чем ты не расстанешься уже никогда. Пройдет эта Пасха, а в тебе она все равно останется. Неважно, какое время года, Пасха с тобой уже случилась. Она с тобой. И ты снова и снова сможешь ее пережить, а не просто на концерт сходить. Это присутствие Христа в твоем мраке. Патриотизм — вещь абсолютно земная. Своя пещера, свой ареал обитания, своя малая родина всегда охранялись, на эту территорию чужим заходить было запрещено. Это еще и твоя история, в которой были не только победы, но и поражения, не только добрые дела, но и предательства. Это все делалось от имени родины.
В происходящем нет ни пафоса, ни казенщины. Только свет и радость. Никто не говорит никаких речей, но без всяких речей ясно: этим людям здесь хорошо. Как, наверное, и должно быть хорошо в храме. Иначе — зачем туда идти? Иногда кажется, что для священника почти не осталось места. Как вы сами определяете свою роль? В этом смысле ничего не меняется. И две тысячи лет назад люди ходили к психологам, терапевтам, прорицателям и колдуньям с гадалками. Но у священника была совершенно другая задача: свидетельствовать об истине, приводить людей ко Христу, молиться за них и разделять их скорби. Ничего не изменилось. Словом, того, что может дать и священник, и кто-то из конкурентов. И бороться со злом в самом себе, конечно. Это черное, а это белое. Это простится, а это не простится». И причина как раз в мере ответственности, которую необходимо на себя брать. И так страшно брать. Знаете, хорошо быть дьяконом. Ходишь в прекрасном стихаре, призываешь людей к молитве: «Миром Господу помолимся», участвуешь в богослужении, носишь подрясник и красивую рясу. Всё так же, как у священника, только без всякой ответственности: сплошная красота и благолепие. Но вот ты стал священником. И самое в этом трудное — большое искушение руководить по-человечески. Имея духовную власть, подчинить себе тех, кто от тебя зависим: подчинить своему взгляду на мир, своему личному чувствованию добра и зла. И лишить человека свободы. Послушание ведь часто подменяется нежеланием жить в свободе и нести ответственность за свои поступки и решения, перекладывая ее на кого-то, кому «послушен». С другой стороны, апелляция к послушанию дает возможность апеллирующему пользоваться людьми безответственными: они становятся сверхуправляемыми, и их можно использовать, как хочешь. Но с моей точки зрения, это чисто сектантский, гуруистский подход. От него не застрахована ни одна религиозная система в мире. Здесь главный вопрос для священника в том, сможет ли он как-то выстроить свою жизнь без этих подмен. Перед рукоположением в священники я беседовал с епископом, который принимал у меня ставленническую исповедь — это такой экзамен совести, когда ты должен очень глубоко исповедоваться за всю свою жизнь. И он сказал мне слова, которые я запомнил на всю свою жизнь: «Помни, Бог гордых противится. А смиренным дает». У меня ушло некоторое время на глубинное понимание этих слов. О том, что смирение — это не значит, что человек ничего вокруг себя не видит, не слышит, ничего никому не говорит и поэтому не действует. То есть, смиряясь перед всем и всеми, как бы и не живет. Потому что зачем это всё тогда? Смирение — это когда слово твое всегда следует за словом Евангелия, а мысли — за той заповедью, которую Христос говорит. И это очень сложный путь. Ведь человек так устроен, что вечно хочет себя показать, выдвинуть себя на первое место. И это так мило, так понятно и так приятно, что иногда незаметно вдруг оказывается, что ты думаешь, будто говорит Христос, а на самом деле Христос давно молчит и смотрит на тебя с удивлением, а говоришь всё время ты. Это огромное искушение для священника. И со мной это время от времени происходит, наверное. А в юности, если честно, происходило довольно часто. Жизнь в тревожном состоянии. С ним подружиться. С ним в конечном итоге сродниться. Я всё время служу. И Богу, и церкви. Я не могу отнестись к своему священству как к работе. Я работаю как журналист — вот это я работаю. Я работаю как преподаватель. Но остальное — служение. Вот тут ничего не сделаешь. Можете высказываться как угодно по каким угодно вопросам, в том числе и во время проповеди? Нет никаких внешних запретов или дисциплинарных норм, которые бы возбраняли мне говорить то, что я думаю и считаю важным. Но, разумеется, если я буду открыто проповедовать осужденную ересь или ереси, которые идут вразрез с догматами нашей Святой Церкви, то я нарушу клятву, которую давал при получении священнической хиротонии. Это да. Но я понимаю прекрасно, что вы имеете в виду: все мы живем в таком взаимосвязанном обществе, где все друг от друга зависят. Священник зависит от священника-настоятеля, который выше его по рангу, потому как служат-то они служат, но зарплату всё равно получают, так? Священник зависит от своего правящего архиерея. Правящий архиерей зависит от Синода и от патриарха. Все в какой-то такой не только иерархической, но и человеческой зависимости пребывают. Бывают случаи, когда настоятель может так прищучить какого-нибудь бедненького священника, что ему жить не захочется. Бывают — и нередко — случаи, когда правящий архиерей может задавить любого священника, запретить его в служении, если ему что-то не понравится. А для священника быть запрещенным в служении — это лишиться всего на свете сразу. И поэтому в каких-то случаях такие странные человеческие отношения внутри церкви выходят на первый план: священник вынужден где-то молчать, чего-то бояться, каким-то образом, может быть, даже льстить тому, от кого зависит его внешняя человеческая судьба. И речь не об абстрактном священнике. Возьмем хотя бы меня: я служу священником двадцать пять лет, я настоятель московского прихода. Мысль, что у меня это может кто-то отнять, для меня совершенно невыносима. Мы сидим с отцом Алексием Уминским в гостях у фотографа Юрия Роста. На Уминском — широкополая черная шляпа, которую он постоянно меняет на другую — кургузую, с красным помпоном. На кухне Рост жарит картошку с грибами, отец Алексий, раскачиваясь в кресле, нахваливает ро? Она едва ли не вкуснее чачи! Он недавно вернулся из поездки в Грузию. Смотрим на его телефоне видео джем-сейшена, который затеяли в Тбилиси Уминский со своим коллегой, грузинским священнослужителем отцом Александром Голдавой. Видеопросмотр прерывает звонок. Машенька, у нас такой хороший вечер, мы у Юры. Приходи скорее. Ивана бери с собой. Сейчас будут». Матушка Мария, жена отца Алексия Уминского и их сын Иван будут с минуты на минуту. Спрашиваю Уминского: «Как Грузия? Зажмуривается и читает по памяти стихи Давида Самойлова. Отвези меня в Грузию! Здесь я хочу умереть. Но сначала хочу поглядеть со скалы над Сигнахи На долину, где осень кует виноградную медь И стоят полукружием горы, надвинув папахи. В Алазанской долине пои меня местным вином, Я потом буду долго жевать золотую чурчхелу. Увези меня в Грузию, друг, приведи меня в дом. Только здесь я сумею отдаться последнему делу. Только здесь, где однажды запели Шота и Важа, Только здесь, где стояла препона всевластью ислама. Только здесь, где судьба доведет меня до рубежа, Только в Грузии, здесь, и начнется последняя драма. Пусть я буду дыханием хo? Пусть я буду объят, опоен ее долей и волей, Византийскою нежностью тонких грузинских княжон И медлительным вежеством добрых крестьянских застолий. Здесь, с друзьями, окончится вдруг ощущенье чужбины. И еще я хочу, и еще я хочу посмотреть Со Сигнахских высот в глубину Алазанской долины. В желтом и оранжевом свете, неровном из-за дыма сигарет, которые курит хозяин дома, отец Алексий выглядит героем старого английского фильма про благородство, мудрость и отвагу. Сообщаю ему об этом. Я просто московский хиппи». Мой взгляд падает на гигантское каменное яйцо. На яйце размашисто написано «ХВ». Христос, стало быть, Воскресе. И тут я подумал: нигде в Типиконе не написано, что нельзя освящать яйца динозавра. Да и вообще: оно же — яйцо, символ зарождения жизни, к тому же — древней, никто ж не отменял эволюцию. Словом, мы красиво написали на нем «ХВ» — Христос Воскресе, — освятили, и теперь оно тут лежит у Юры. Хорошая история. Важно ведь чувство, с которым ты совершаешь то или иное действие, с каким сердцем ты это делаешь, во что веришь.
Священник Алексей Уминский: биография, семья, дети, фото
настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, член редсовета журнала «Альфа и Омега», автор многочисленных публикаций на тему христианской педагогики. Карнаухов заявил, что Алексей Уминский не имеет права на подобные высказывания, и призвал завести против протоиерея уголовное дело. «Отец Алексей Уминский и его община ведут большую социальную работу – окормляют тяжелобольных людей во взрослых и детских хосписах, помогают бездомным, заключенным. То, что тяжело о. Алексею Уминскому, то, что о. Андрей Ткачев тоже, мягко говоря, вырван из привычного течения жизни, никого толком не.
Подписка на новости Политнавигатора
- Наставника московской интеллигенции лишили сана / Вера и общество / Независимая газета
- Каково реальное действие письма в защиту отца Алексея Уминского
- протоиерей Алексий Уминский
- РИА Новости: патриарх утвердил решение о лишении протоиерея Уминского сана