admin Новости "Новомученики", изъятие святынь, Россия-моя история. Решением Синода РПЦ по представлению Ростовской-на-Дону епархии 17 июля 2006 года иерей Николай Попов (1864–1919) был причислен к Собору Новомучеников и Исповедников Российских XX века”.
Новомученики российские. Церковная мифология XX века
Нужно сказать, что существовала одна категория обвинений, по которой мученики свою «вину» признавали — это когда их обвиняли в несогласии с коммунистической идеологией и в критике антирелигиозных и антицерковных действий власти. Например, мученица Ольга Кошелева на вопрос следователя: «О том, что советская власть безвинно арестовывает духовенство, закрывает церкви без согласия на то верующих, вы говорили? А преподобномученику Варфоломею Ратных следователь зачитал показания свидетеля, который слышал от святого Варфоломея слова: «Да, все плачет, плачет мир, и будет еще плакать», и поинтересовался: «Отчего же плачет мир? Можно привести еще примеры из допросов новомучеников: «Врагом советской власти я не являюсь… но являюсь противником антихристианской политики советской власти, а равно и материализма, как отрицающего идею религии» священномученик Владимир Пищулин. Поэтому я не согласен с действиями коммунистической партии в нашей стране, когда она навязывает свое мировоззрение другим гражданам, мыслящим по-другому» священномученик Владимир Сперанский.
Есть люди, которым кажется, что будто бы нельзя называть мучениками тех пострадавших христиан, которые выражали явное несогласие с коммунистической идеологией, критиковали ее, равно как и антицерковную политику коммунистической власти. Таким людям кажется, что в этом случае священнослужители пострадали не за Христа, а за свою политическую деятельность, и якобы потому быть святыми не могут. Мол, если бы они просто служили Литургию, то никто бы не стал их арестовывать, сажать в тюрьмы, расстреливать. Это взгляд, чуждый Церкви.
Он был бы отчасти справедлив, если бы речь шла о критике тех политический действий власти, которые не имеют отношения к религии. Но ведь новомученики говорили не об этом — они критиковали безбожную идеологию и антирелигиозные мероприятия власти. И тем самым они исполняли свой пастырский долг, точно так же, как и мученики древних времен. Вот, например, во II веке был арестован и приведен на суд святой мученик Аполлоний.
В присутствии множества свидетелей префект Терентий указывает святому на то, что согласно законам империи и указу императора нужно «принести жертву богам» и «поклясться Фортуною самодержавного Коммода». А святой на это отвечает, что «великое бесчестие падать ниц пред ничтожными тварями, и было бы низким раболепством боготворить то, что не стоит того», и что «глупцы были те, которые изобрели их и еще более неразумны те, которые боготворят и чтут их» Апология, 16. Когда префект спросил: «Разве ты не знаешь, что по определению сената совсем не полагается быть христианам? Ибо насколько люди легкомысленно ненавидят и убивают тех, которые делают добро, настолько во многих отношениях люди стоят далеко от Бога» Апология, 24.
Это что, разве не критика распоряжений правительства? Разве не прямое неподчинение власти и ее законам? Разве не явное выступление против идеологических основ государственного строя? А когда другой святой того же века — Аристид — в своей апологии пишет императору языческой империи о том, что язычники «допустили смешные, глупые и нечестивые утверждения, называя несуществующих богов согласно своим лукавым вожделениям», — это что, разве не критика государственной идеологии?
И опять же, когда святой Иустин Мученик в своей второй апологии пишет римскому сенату, протестуя против гонения на христиан, как против того, что «безрассудно делается вашими правителями повсюду»; указывает, что «злые демоны, всегда враждующие против нас, настраивают таких правителей, как бы беснующихся, подвергать нас смерти», и называет таких правителей «беззаконными» — это разве не могло быть расценено язычниками как «враждебное отношение к власти и руководителям» и как «противодействие мероприятиям власти»? Святые подчинялись власти, не устраивали против нее восстаний, платили налоги, исполняли предписанные законы, — но они не могли молчать о том, что насаждаемая безбожным государством идеология есть ложь, а проводимое гонение против Церкви — грех и беззаконие. И это делали как древние мученики, жившие среди язычников, так и новомученики, жившие под коммунистическим игом конечно, при том различии, что в Римской империи первых трех веков христианство было официально запрещено, а в СССР такого запрета не было. Конечно, не стоит впадать в другую крайность и отождествлять мученичество с политическим диссидентством.
Отношение к политике в целом у мучеников могло быть разным, до известной степени могло варьироваться и отношение к коммунистической власти — от резкого неприятия до спокойного терпения. По понятным причинам не могло быть только искреннего согласия, ибо, как заметил на допросе преподобномученик Леонтий Стасевич , «если священник попадет под влияние коммунистов, под влияние материалистических убеждений, он уже не будет священнослужителем» 15, С. Мученичество определяется не в зависимости от политических взглядов пострадавшего, а от его верности Христу. Увидеть эту верность можно, глядя на то, как страдальцы проходили все этапы крестного пути, и насколько христоподобны были они в каждый из этих этапов.
Некоторые думают, что крестный путь мучеников и исповедников начинался с их ареста, но в действительности он начинался еще раньше. Быть может, так нельзя сказать про все время советской власти, но, по крайней мере, это справедливо для периодов особо сильных гонений. Уже для того, чтобы просто добросовестно служить в то время, когда и государство и значительная часть общества к тому, что ты делаешь, относится резко негативно и презрительно, когда то и дело приходят известия об арестованных священниках, осужденных, расстрелянных, — нужно немалое усилие над собой, чтобы не допустить помыслов о снятии сана или хотя бы о бегстве. Из-за лишения прав, отнятия имущества и обложения чудовищными поборами семьи почти всех священников жили в нищете, особенно многодетные.
Чтобы доставить им хоть какое-то пропитание, многие отцы, особенно сельские, должны были жить в каторжном труде, например, священномученик Александр Соловьев , который вместе со своей семьей жил в страшной нужде. Не хватало средств на пропитание, и отец Александр с детьми ходил в лес собирать грибы и заготавливать ивовое корье, которое они меняли на хлеб. При этом у священника всегда был выбор — его готовы были принять счетоводом в колхоз, если он откажется от сана, на что он сказал: «Этого я сделать не могу. Я поставлен Богом и должен служить Богу» 13, С.
Дочь священномученика Александра Парусникова вспоминала один из обычных случаев тех лет: она идет с отцом по улице, держа его за руку, а люди, идущие навстречу, оборачиваются и плюют священнику вслед. Отец, почувствовав переживания дочери, спокойно сказал ей: «Ничего, Танюша, это все в нашу копилку» 13, С. Ему же сотрудники НКВД, вызвав для беседы, говорили: «Уходи из церкви, ведь у тебя десять детей, а ты их не жалеешь». Вскоре после первых лет революции священники в Советской России вполне осознали, в каких условиях они теперь живут и какая угроза над ними висит ежечасно.
Многие тогда жили как священномученик Иаков Маскаев — он заранее завел себе сумку, в которой было собрано все необходимое на случай ареста. Некоторые загодя отсылали семьи в другие места и жили отдельно, чтобы не повредить им, как поступили священномученик Николай Лебедев и священномученик Иоанн Беликов. Разве такая решимость и такие жертвы, приносимые еще до ареста, не свидетельствуют о великой преданности новомучеников Христу? Может быть, это еще не исповедничество, но, безусловно, первый шаг к нему.
Они знали, что их ожидает, многие могли убежать, а некоторым это даже настоятельно предлагали друзья и близкие. Священномученика Сергия Кроткова заранее предупредили о грозящем аресте, но он невозмутимо продолжал служить в храме, отвергая предложения родственников спастись бегством. А священномученик Феодор Недосекин на такие предложения отвечал: «Хоть день, да мой — и пред престолом Божиим! Разве не видно в них сознательного выбора в пользу верности Церкви Христовой и своему служению, а в этом выборе разве не видно, что для сих страдальцев служение Христу значило больше, чем собственная жизнь?
И если даже мир восхищается воинами, которые, несмотря на смертельную опасность, остаются на посту и исполняют свой долг, то как не восхититься подвигом этих воинов Христовых и не воздать ему должное? Если требовалось мужество даже просто для того, чтобы в те времена остаться честным и добросовестным пастырем, то насколько больше требовалось мужества для того, чтобы явно возвысить свой голос в защиту веры и Церкви? Может быть, для современных людей это уже не так очевидно, но публично сказать или написать слово против действий власти в то время — совсем не то же самое, что сказать или написать сейчас. Особенно если это слово исходит от человека в рясе.
Конечно, мученики догадывались, что безбожники не оставят это без последствий. Можно вспомнить поступок священномученика Димитрия Овечкина , который согласился идти на публичный диспут с лектором-атеистом, хотя близкие отговаривали и предупреждали, что после этого его арестуют. Но святой Димитрий пошел и отстаивал христианскую веру, а затем действительно был арестован и осужден. В упомянутых примерах мы видим то, что можно видеть во всех православных мучениках всех времен — ревность о вере и отсутствие страха перед людьми.
Они показывают, что для этих страдальцев любовь к правде Божией была дороже своей жизни. Это — исповедничество еще до ареста. Для неподготовленного человека даже обычное психологическое давление при допросах — немалое испытание, но в коммунистическом делопроизводстве психологическим давлением дело не ограничивалось, и в ход шли откровенные издевательства, избиения и пытки. Следователи, скрывая подлинные причины ареста, находили ложных свидетелей, фабриковали улики, но самое главное — пытались заставить подсудимых признаться в вымышленных преступлениях против государственной власти.
В определенные периоды широко практиковались пытки. Дочь священномученика Александра Ильенкова вспоминала, что однажды подсмотрела, как ее отца выводят после допроса: «У него был разбит весь лоб, и он еле переставлял ноги. Как потом мы узнали, пытки проводили самым изощренным способом. Били по лицу, по животу и ниже, избивали до потери сознания» 24, С.
Жене священномученика Гавриила Масленникова отдавали из тюрьмы окровавленные рубашки мужа, когда он был под следствием 12, С. А вот как священномученик Виктор Киранов описывал методы допросов в письме к жене: «Сперва отборная, пересыпанная матерщиной ругань, затем толчки, удары до грыжи, а затем бессонная стойка в течение 300 часов с перерывом в 6 часов заставили подписать составленный начальником НКВД Еременко протокол — бред сумасшедшего… я держался до 29 июня — больше месяца без сна и днем и ночью» 24, С. И, несмотря на все это, они остались непреклонны. В этих страданиях они уподобились Христу, терпевшему побои и издевательства во дворе первосвященника после того, как Его арестовали, но до того, как привели на суд к Пилату.
При рассмотрении вопроса о причислении того или иного страдальца к лику святых внимательно изучается его дело на предмет того, как он вел себя во время следствия. Важным и даже одним из ключевых критериев является то, сохранил ли страдалец твердость, не поддался ли он давлению, и не признал ли возводимую на него ложь, а также не давал ли показаний против других. Многих в то время арестовывали и пытали, но мучениками и исповедниками мы считаем не всех, а только тех, кто принимал эти страдания из-за искренней веры, принадлежности Церкви, служения Богу и исповедания правды Его и кто не испугался, не сдался, остался тверд. И таких было немало.
Именно потому они с ней боролись разными способами, один из которых — репрессии и убийства наиболее видных священнослужителей, монахов и мирян. Таким образом, их преследовали именно за веру, хотя и пытались замаскировать это обвинениями политического, а то и уголовного характера. Впрочем, сохранились свидетельства о том, что иногда гонители и не скрывали того, что преследуют именно за веру. Священноисповедник Зиновий Мажуга рассказывал: «В 1936 году меня арестовали и, не предъявив никакого обвинения, несколько месяцев продержали в ростовском распределителе. Однажды я спросил следователя: «В чем же состоит моя вина, какое предъявляют мне обвинение?
А когда благочестивый крестьянин Дмитрий Клевцов в 1929 году попал под суд, на суде спросили, знает ли он, за что его судят. Дмитрий ответил, что, мол, кому-то не понравился. Тогда судья сказал откровенно: за веру и прежнюю зажиточность. Дадим работу, даже сделаем начальником небольшой коммуны, будешь руководить». На это Дмитрий ответил: «За веру судите?
Я всегда готов к суду» 24, С. Звучали, конечно, и другие обвинения: священномученику Владимиру Лозина-Лозинскому предъявили обвинение за служение панихид с поминовением царя-страстотерпца Николая II. Мученика Иоанна Емельянова обвиняли в том, что он «в контрреволюционных целях прославлял могилу умершего иеромонаха Аристоклия, организовывал на нее паломничества» 14, С. Священномученику Димитрию Плышевскому инкриминировали участие в «повстанческой шпионский организации» 15, С. Преподобномученицу Ирину Фролову арестовали по обвинению в сопротивлении мероприятиям советской власти на селе.
Мученика Иоанна Малышева обвинили в «систематическом ведении контрреволюционной фашистской агитации» 15, С. Мученику Никифору Зайцеву , как и многим другим, предъявили трафаретное обвинение в агитации против колхозов, как якобы «антихристова предприятия», даже не обратив внимания на то, что сам мученик являлся колхозником. Нужно сказать, что существовала одна категория обвинений, по которой мученики свою «вину» признавали — это когда их обвиняли в несогласии с коммунистической идеологией и в критике антирелигиозных и антицерковных действий власти. Например, мученица Ольга Кошелева на вопрос следователя: «О том, что советская власть безвинно арестовывает духовенство, закрывает церкви без согласия на то верующих, вы говорили? А преподобномученику Варфоломею Ратных следователь зачитал показания свидетеля, который слышал от святого Варфоломея слова: «Да, все плачет, плачет мир, и будет еще плакать», и поинтересовался: «Отчего же плачет мир?
Можно привести еще примеры из допросов новомучеников: «Врагом советской власти я не являюсь… но являюсь противником антихристианской политики советской власти, а равно и материализма, как отрицающего идею религии» священномученик Владимир Пищулин. Поэтому я не согласен с действиями коммунистической партии в нашей стране, когда она навязывает свое мировоззрение другим гражданам, мыслящим по-другому» священномученик Владимир Сперанский. Есть люди, которым кажется, что будто бы нельзя называть мучениками тех пострадавших христиан, которые выражали явное несогласие с коммунистической идеологией, критиковали ее, равно как и антицерковную политику коммунистической власти. Таким людям кажется, что в этом случае священнослужители пострадали не за Христа, а за свою политическую деятельность, и якобы потому быть святыми не могут. Мол, если бы они просто служили Литургию, то никто бы не стал их арестовывать, сажать в тюрьмы, расстреливать.
Это взгляд, чуждый Церкви. Он был бы отчасти справедлив, если бы речь шла о критике тех политический действий власти, которые не имеют отношения к религии. Но ведь новомученики говорили не об этом — они критиковали безбожную идеологию и антирелигиозные мероприятия власти. И тем самым они исполняли свой пастырский долг, точно так же, как и мученики древних времен. Вот, например, во II веке был арестован и приведен на суд святой мученик Аполлоний.
В присутствии множества свидетелей префект Терентий указывает святому на то, что согласно законам империи и указу императора нужно «принести жертву богам» и «поклясться Фортуною самодержавного Коммода». А святой на это отвечает, что «великое бесчестие падать ниц пред ничтожными тварями, и было бы низким раболепством боготворить то, что не стоит того», и что «глупцы были те, которые изобрели их и еще более неразумны те, которые боготворят и чтут их» Апология, 16. Когда префект спросил: «Разве ты не знаешь, что по определению сената совсем не полагается быть христианам? Ибо насколько люди легкомысленно ненавидят и убивают тех, которые делают добро, настолько во многих отношениях люди стоят далеко от Бога» Апология, 24. Это что, разве не критика распоряжений правительства?
Разве не прямое неподчинение власти и ее законам? Разве не явное выступление против идеологических основ государственного строя? А когда другой святой того же века — Аристид — в своей апологии пишет императору языческой империи о том, что язычники «допустили смешные, глупые и нечестивые утверждения, называя несуществующих богов согласно своим лукавым вожделениям», — это что, разве не критика государственной идеологии? И опять же, когда святой Иустин Мученик в своей второй апологии пишет римскому сенату, протестуя против гонения на христиан, как против того, что «безрассудно делается вашими правителями повсюду»; указывает, что «злые демоны, всегда враждующие против нас, настраивают таких правителей, как бы беснующихся, подвергать нас смерти», и называет таких правителей «беззаконными» — это разве не могло быть расценено язычниками как «враждебное отношение к власти и руководителям» и как «противодействие мероприятиям власти»? Святые подчинялись власти, не устраивали против нее восстаний, платили налоги, исполняли предписанные законы, — но они не могли молчать о том, что насаждаемая безбожным государством идеология есть ложь, а проводимое гонение против Церкви — грех и беззаконие.
И это делали как древние мученики, жившие среди язычников, так и новомученики, жившие под коммунистическим игом конечно, при том различии, что в Римской империи первых трех веков христианство было официально запрещено, а в СССР такого запрета не было. Конечно, не стоит впадать в другую крайность и отождествлять мученичество с политическим диссидентством. Отношение к политике в целом у мучеников могло быть разным, до известной степени могло варьироваться и отношение к коммунистической власти — от резкого неприятия до спокойного терпения. По понятным причинам не могло быть только искреннего согласия, ибо, как заметил на допросе преподобномученик Леонтий Стасевич , «если священник попадет под влияние коммунистов, под влияние материалистических убеждений, он уже не будет священнослужителем» 15, С. Мученичество определяется не в зависимости от политических взглядов пострадавшего, а от его верности Христу.
Увидеть эту верность можно, глядя на то, как страдальцы проходили все этапы крестного пути, и насколько христоподобны были они в каждый из этих этапов. Некоторые думают, что крестный путь мучеников и исповедников начинался с их ареста, но в действительности он начинался еще раньше. Быть может, так нельзя сказать про все время советской власти, но, по крайней мере, это справедливо для периодов особо сильных гонений. Уже для того, чтобы просто добросовестно служить в то время, когда и государство и значительная часть общества к тому, что ты делаешь, относится резко негативно и презрительно, когда то и дело приходят известия об арестованных священниках, осужденных, расстрелянных, — нужно немалое усилие над собой, чтобы не допустить помыслов о снятии сана или хотя бы о бегстве. Из-за лишения прав, отнятия имущества и обложения чудовищными поборами семьи почти всех священников жили в нищете, особенно многодетные.
Чтобы доставить им хоть какое-то пропитание, многие отцы, особенно сельские, должны были жить в каторжном труде, например, священномученик Александр Соловьев , который вместе со своей семьей жил в страшной нужде. Не хватало средств на пропитание, и отец Александр с детьми ходил в лес собирать грибы и заготавливать ивовое корье, которое они меняли на хлеб. При этом у священника всегда был выбор — его готовы были принять счетоводом в колхоз, если он откажется от сана, на что он сказал: «Этого я сделать не могу. Я поставлен Богом и должен служить Богу» 13, С. Дочь священномученика Александра Парусникова вспоминала один из обычных случаев тех лет: она идет с отцом по улице, держа его за руку, а люди, идущие навстречу, оборачиваются и плюют священнику вслед.
Отец, почувствовав переживания дочери, спокойно сказал ей: «Ничего, Танюша, это все в нашу копилку» 13, С. Ему же сотрудники НКВД, вызвав для беседы, говорили: «Уходи из церкви, ведь у тебя десять детей, а ты их не жалеешь». Вскоре после первых лет революции священники в Советской России вполне осознали, в каких условиях они теперь живут и какая угроза над ними висит ежечасно. Многие тогда жили как священномученик Иаков Маскаев — он заранее завел себе сумку, в которой было собрано все необходимое на случай ареста. Некоторые загодя отсылали семьи в другие места и жили отдельно, чтобы не повредить им, как поступили священномученик Николай Лебедев и священномученик Иоанн Беликов.
Разве такая решимость и такие жертвы, приносимые еще до ареста, не свидетельствуют о великой преданности новомучеников Христу? Может быть, это еще не исповедничество, но, безусловно, первый шаг к нему. Они знали, что их ожидает, многие могли убежать, а некоторым это даже настоятельно предлагали друзья и близкие. Священномученика Сергия Кроткова заранее предупредили о грозящем аресте, но он невозмутимо продолжал служить в храме, отвергая предложения родственников спастись бегством. А священномученик Феодор Недосекин на такие предложения отвечал: «Хоть день, да мой — и пред престолом Божиим!
Разве не видно в них сознательного выбора в пользу верности Церкви Христовой и своему служению, а в этом выборе разве не видно, что для сих страдальцев служение Христу значило больше, чем собственная жизнь? И если даже мир восхищается воинами, которые, несмотря на смертельную опасность, остаются на посту и исполняют свой долг, то как не восхититься подвигом этих воинов Христовых и не воздать ему должное? Если требовалось мужество даже просто для того, чтобы в те времена остаться честным и добросовестным пастырем, то насколько больше требовалось мужества для того, чтобы явно возвысить свой голос в защиту веры и Церкви? Может быть, для современных людей это уже не так очевидно, но публично сказать или написать слово против действий власти в то время — совсем не то же самое, что сказать или написать сейчас. Особенно если это слово исходит от человека в рясе.
Конечно, мученики догадывались, что безбожники не оставят это без последствий. Можно вспомнить поступок священномученика Димитрия Овечкина , который согласился идти на публичный диспут с лектором-атеистом, хотя близкие отговаривали и предупреждали, что после этого его арестуют. Но святой Димитрий пошел и отстаивал христианскую веру, а затем действительно был арестован и осужден.
Однажды был оклеветан группой прихожан, что стало причиной очередного перевода. Николай был арестован, обвинен в «контрреволюционной деятельности» и уже 8 февраля 1938 г. Был казнен чекистами 17 февраля 1938 года и погребен в общей могиле на полигоне Бутово под Москвой. Рудаков Дмитрий Иванович 1879 — 1937 Родился 20 октября 1879 г. В течение 35 лет служил псаломщиком в разных селах Юрьевского и Покровского уездов Владимирской губернии.
В 1930 г.
О книжной серии «Кто ны разлучит от любве Божия…» Гонение на Церковь Христову, бурей пронесшееся по всем городам и весям земли Русской в прошедшем ХХ веке, не обошло и первопрестольный град Москву. Оно началось с обстрела соборов Кремля в октябрьские дни 1917 года и затем коснулось всех храмов и монастырей города. Православные москвичи во главе с исповедником святителем Тихоном, Патриархом Московским и всея России, встали на защиту веры христианской, и многие из них приняли страдания нередко даже до смерти. В эти годы в 161 храме современной Московской городской епархии совершали свое служение Богу и людям 204 священнослужителя и верных мирян, прославленных ныне в лике святых.
По благословению Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла осуществляется издание серии житий новомучеников и исповедников города Москвы под общим названием «Кто ны разлучит от любве Божия…». Сборники, выходящие в серии, содержат жития святых, сгруппированные по викариатствам, а для Центрального викариатства — по благочиниям, так как с храмами центра города связано очень большое количество новомучеников. Публикация книг серии позволит священнослужителям и прихожанам московских храмов ближе соприкоснуться с подвигом, совершенным нашими предшественниками, новомучениками и исповедниками Церкви Русской, жившими в первопрестольном граде. Протоиерей Кирилл Каледа, председатель Комиссии по исследованию подвига новомучеников и исповедников и по увековечиванию памяти почивших священнослужителей Московской городской епархии.
Новомученики XX века
И они стали закладывать новые кирпичи по-своему, как умели, как знали, как им казалось правильным.. И некоторые люди, перелетая на эту платформу, более-менее устраивали свой образ жизни. Но это было уже потом, в 20-е годы. Она пытается говорить по-новому, имея старое основание. Но этот мостик ужасно мешает тем, кто строит новые кирпичики, потому что он с этими «кирпичиками» категорически не совпадает. И ее выпалывали, как сорняк… выпалывали безжалостно…. Было много волн этого уничтожения, шедших одна за другой: убивали тайно и явно, при скоплении народа и без оного. В противном случае, то основание, которое было необходимо тем людям, которые жили тогда в «настоящем», а не отсутствовали в «прошлом» или «будущем», просто не было бы построено.
А так как учение Церкви было более многолетним, более основательным: были традиции, была память крови, то оставлять Церковь было нельзя ни в коем случае. Люди должны были бояться даже заглядывать в свои воспоминания. Люди должны были бояться становиться на ЭТО основание… И поэтому Церковь надо было выкорчевать… и выкорчевать так, чтобы даже любое воспоминание и любая принадлежность к этому стали опасны…. И поэтому правительство, находящееся в «настоящем» начинает гонения на Церковь всяческими способами. Начинаются примеры, начинаются показательные выступления, начинаются тайные нападения… И делается одномоментно по всей территории России. Рассылаются депеши, строгие указания, напоминания об этих указаниях. Людей стравливают, их заставляют друг за другом следить для того, чтобы ничто не ушло от ответа.
К тому же, репрессии были крайне жестоки. Люди раньше с таким не встречались — если ранее и говорилось о жестокости царского режима, то это для основной части населения были только разговоры. При этом власть оставалась в стороне. Людей натравливали друг на друга, и они все делали фактически своими руками. Власть же была чиста и непорочна. И все, как марионетки исполняли какие-то роли, которые, в конечном итоге, были выгодны только строителям новой платформы. Люди же оставались запятнаны кровью и предательством….
И получалось, что вроде бы никто ничего не делал, никто никому плохого не желал, но, извините, священника-то уже убили, поплакали над ним, потом похоронили, потом красным флагом помахали и пошли дальше… И волна вот этих разрушений, волна этого пропалывания, прокатилась по стране очень быстро и жестко, как пламя. И люди оставались с очень странным ощущением… Им говорили, что они сделали что-то хорошее… и, в принципе, они должны были чувствовать радость…. Но вместо этого, они чувствовали страх, недоумение и непонимание, как так получилось? Как так получилось, что эти когда-то вызывали у них любовь и понимание, а теперь они отворачиваются от их могил? Как так получилось, что церковные праздники для них раньше были светлыми днями, а теперь оказалось, что они дышали дурманом? Но ведь и светлая действительность, к которой они пришли от разрушенных церквей — она не была веселой, она была туманной, мутной и не давала четкого представления о том, что будет дальше…..
В результате археологических раскопок на месте Екатерининского собора в 2006 году были обнаружены фрагменты человеческих костей, о чём, как об обретении мощей священномученика Иоанна, было объявлено в день празднования памяти святого — 13 ноября 2008 года , — когда останки, до того хранившиеся в алтаре Софийского собора в Пушкине , были вынесены для поклонения. Вечером 25 января 1918 года к митрополиту, жившему в Киево-Печерской Лавре , пришли пять вооружённых солдат во главе с человеком, на голове которого была надета бескозырка , поэтому очевидцы приняли его за матроса.
Ранее монахами Лавры, подстрекаемыми архиепископом Алексием, был пущен слух, что у митрополита хранятся деньги киевских храмов, и пришедшие требовали, чтобы он их отдал. Затем Владимира забрали из его покоев якобы для того, чтобы отвести к коменданту. Но вместо этого митрополита вывели из лавры через Всехсвятские ворота и зверски убили между валов Старой Печерской крепости, неподалеку от Никольской впоследствии Лаврской улицы. Имевшаяся в лавре наёмная охрана — «специальная милиция» — набиралась из всяких проходимцев и не выполнила своих обязанностей по защите монастыря, чем фактически потворствовала разбойникам, чьё нападение заняло не больше 20—25 минут и было рассчитано исключительно на внезапность и решительность. Преступники очень спешили, опасаясь, что их разоблачат и схватят. Исполнявший в митрополичьих покоях послушание швейцара монах Фёдор подслушал обрывки разговора между Владимиром и пришедшими солдатами — речь шла о деньгах. По свидетельству очевидцев, в комнатах господствовал «полный хаос… всё ценное ограблено, в том числе и деньги, но сколько именно, неизвестно». Нападавшие не смогли предвидеть лишь то, что все финансовые средства епархии и владыки 122 996 рублей и 278 419 рублей процентными бумагами хранились не в монастыре, а в кассе Софийского митрополичьего дома.
Неудача очень обозлила грабителей, что повлекло расправу с митрополитом. На теле убитого было найдено шесть пулевых отверстий и несколько колотых ран. Свидетелями произошедшего были личные келейники, прислужники, секретарь Владимира и даже несколько высокопоставленных священнослужителей, в том числе прежний наместник Амвросий, епископ Прилуцкий, викарий Полтавской епархии и епископ Фёдор Лебедев. Никто из них не оказал митрополиту никакой помощи. Более того, сохранилось воспоминание, что когда солдаты вели Владимира мимо Успенского собора, они столкнулись с большой группой монахов и паломников, но «все они отнеслись к уводу митрополита совершенно безучастно», и на призыв какой-то богомолки заявили, что происходящее«не их и не её дело» [17]. Для Смоленской епархии, как и для всей Русской церкви, после большевистского переворота 1917 года, также наступили страшные времена. Уже летом 1918 года в Смоленской губернии начинают закрывать храмы и преследовать духовенство. По воспоминаниям его дочери, четырнадцать приговорённых к смерти были доставлены в пустынное место за Смоленском и построены спиной к свежевырытой могиле.
Палач подходил к каждому и производил выстрел в лоб. Владыка, находясь в конце шеренги, с чётками горячо молился за каждого из казнимых. Он был застрелен последним. Один из красноармейцев потом рассказывал, что когда он увидел, что этот тщедушный, седой «преступник» - лицо явно духовное, у него «захолонуло» сердце. И тут же Макарий, проходя мимо выстроившихся солдат, остановился напротив него и благословил со словами: «Сын мой, да не смущается сердце твое - твори волю пославшего тебя». Впоследствии этот красноармеец был уволен в запас по болезни. Незадолго до смерти он сказал своему врачу: «Я так понимаю, что убили мы святого человека. Иначе, как мог он узнать, что у меня захолонуло сердце, когда он проходил?
Выпущен Обществом «Мемориал» и компакт-диск, содержащий 1 300 000 имен11. Как узнать, сколько из них пострадали за Христа? Изучение, проведенное с участием сотрудников ПСТГУ, следственных дел всех 20765 человек, расстрелянных в Бутово, показало, что примерно каждый двадцатый из репрессиованных пострадал за веру. Можно предположить, что такое соотношение характерно для всех периодов истории репрессий в СССР в 1917—1953 годах.
Следовательно, если бы мы знали общее число пострадавших от репрессий, то могли бы оценить число пострадавших за Христа. Оценка общего числа репрессий приобрела у нас в стране политический характер. Земсков, который стремится опровергнуть т. Поэтому, люди, пропагандирующие МСТ включая многих православных людей , объективно выступают могильщиками своего народа, нeзависимо от их субъективных побуждений.
Отнюдь не Богу служат православные люди, подрядившиеся жрецами МСТ». МСТ свойственно «громадное преувеличение числа жертв сталинского периода. Называются совершенно безумные цифры — 66 млн. Этот миф был создан не на пустом месте.
Действительно, в мясорубке сталинских репрессий погибло много самых рaзных людей, но реальное число жертв во много раз меньше». Оценки В. Земскова, пожалуй, самые низкие, но и по ним число репрессированных в соответствии с цитированным Законом 1991 г. Полковник, к.
Мозохин пишет: «Общее количество лиц, привлеченных к уголовной ответственности за 1918—1953 гг. Всего за упомянутый период к высшей мере наказания были приговорены 835 194 человека»14. Сотрудники ФСБ и Прокуратуры говорят, что число административных репрессий очень трудно подсчитать, и, скорее всего, их в полтора раза больше. Если каждый двадцатый пострадал за Христа, то это также больше 500 000 человек.
По сообщению А. Разумова, сотрудники общества «Мемориал» в г. Новом Тагиле центре издания книг памяти и создания БД Общества «Мемориал» предполагают собрать 10 000 000 биографий репрессированных. Другой вопрос, тесно связанный с определением общего числа пострадавших за Христа: сколько имен можно узнать из этих пятисот тысяч?
Это представляется возможным только в том случае, если удастся организовать работу по сбору сведений в областных епархиальных архивах, крупных монастырях, краеведческих музеях и других организациях по единой программе. В качестве заключения рассмотрим несколько вопиющих ошибок, которые встречаются в православных изданиях В одной из публикаций Интернета мы читаем: «…следует сказать и о порой появляющихся в православных или околоправославных изданиях утверждениях о «20 миллионах христианских мучениках», «500 тысячах казненных священниках» и т. Это просто неправда. Этот период нашей истории дал тысячи христианских мучеников.
И это очень много. Но миллионов не было и в помине». Если мучениками считать только причисленных к лику святых и пострадавших до смерти не исповедников , то утверждение, безусловно, правильное. Так как за 10 лет работы Комиссии по канонизации к лику святых причислены 1200 мучеников из 1596 новомучеников и исповедников , то, если Комиссия проработает еще 20 лет, число канонизированных мучеников достигнет 3 600-ти.
Если же вести расчет в соответствие с Законом 1991 г.
Теперь каждый из нас может видеть нетленную славу святых мучеников, приобщиться к их духовному опыту, обращаться к ним с молитвой, а в случае скорбных обстоятельств — укрепляться их подвигом. Иконы новомучеников При создании образа новомученика всегда возникает вопрос, как правильно сделать икону — как написать одежду, которая была, например, обычной, светской. Как через образ передать тот смысл, который заложен в их мученическом подвиге за веру? Иконописцам необходимо сохранить историческую правду и не выйти из пространства традиционной иконы и традиционной православной этики. Перед написанием иконы мастера-иконописцы исследуют все прижизненные фотоматериалы, анализируют их и стараются как можно точнее, основываясь на традиционных правилах и техниках написания икон, наиболее достоверно создать иконографию каждого святого. Искусствовед Елена Владимировна Деева, преподаватель «Русской Иконописной Школы» , высказывает такое мнение: «Иконописный образ не просто фиксирует святого таким, каким он был на фотографии, а в его преображенном состоянии». Узнать как писать икону по фото можно в «Русской Иконописной Школе» на обучении по специальности "Иконописец 3 ступень", где ученики создают рукописный образ святого Александра Чагринского. Заключение Великий подвиг новомучеников является примером и поучением для всех нас. Часто христианские ценности осмеиваются и попираются обществом.
И если нам будет необходимо делать свой выбор, подвиг новомучеников, их вера, жизнь и смерть за Христа, станут самым ярким для нас примером крепости духа и силы веры. Как говорит епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин Лихоманов стоит задуматься: «Свидетельствую ли я своей жизнью о Христе?..
Серия «Новомученики и исповедники Российские пред лицом богоборческой власти».
Новые мученики Российские], умер в 1934 г. от солнечных ожогов и желудочных заболеваний в Голодной степи Казахстана, по дороге из Чимкента в отдаленное селение Сузак. Решением Синода РПЦ по представлению Ростовской-на-Дону епархии 17 июля 2006 года иерей Николай Попов (1864–1919) был причислен к Собору Новомучеников и Исповедников Российских XX века”. Полный текст житий опубликован в книге «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века, составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Отличительными особенностями истории Русской Православной Церкви и других конфессий в СССР в XX веке были ожесточенные гонения со стороны безбожных властей и мужественное стояние за Веру Христову целого сонма новомучеников и исповедников. Курс прослеживает жизнь Русской Церкви в период гонений XX века, акцентируя внимание на личном подвиге новомучеников и их верности Церкви, неизменной в условиях постоянно меняющейся политической, экономической и социальной ситуации в советской России.
Клин православный
В 30-е годы 20 века молодая советская власть организовала исправительно-трудовые лагеря не только для изменников родины, но и для членов их семей. Новомученики Российские — Собор святых новомучеников и исповедников российских — российские святые, принявшие мученическую кончину за Христа или подвергшиеся гонениям после Октябрьской революции 1917 года; название праздника в их честь. Делитесь видео с близкими и друзьями по всему миру. История о смерти Архиепископа Сильвестра — пример того, как в РПЦ сочиняют биографии так называемых новомучеников.
Новомученики и исповедники Церкви Русской
30 октября Россия отмечает День памяти жертв политического террора — эта традиция зародилась еще в советских тюрьмах в 70-е годы. Начинаем цикл публикаций о новомучениках XX столетия. Церковная мифология XX века. Гонения — одна из любимых тем постсоветских церковников, этим оправдывается любой беспредел со стороны РПЦ. Новомученикам и исповедникам Российским. На «СПАСе» есть огромная библиотека фильмов и проектов о мучениках гонений XX века. Смотрите многосерийный проект «Новомученик дня с Юрием Батуриным» в соцсетях и на сайте телеканала.