Познакомьтесь с нашей библиотекой музыки без лицензионных платежей и найдите нужный вам ритм.
PLOS One: музыка с минорным звучанием избавляет от грусти
Просмотрите доску «музыка грусти» пользователя Ульяна в Pinterest. Любовь как вредная привычка. Заходи слушай музыку и кайфуй. Последние новости поп-музыки. Российская и зарубежная поп-музыка сегодня. грусть клипы стоковые видео и кадры b-roll.
ГРУСТЬ | МУЗЫКА | МУЗЫКА 2023 (360p)
- Африка, Ближний Восток и Индия
- Subscribe Now
- «Garbage»: Мы все ещё испытываем возбуждение от музыки
- Ученый проверил, может ли грусть действительно доставить удовольствие
Тематический Конкурс - Музыка грусти. Итоги
Алиса Кожикина записала новую песню «Грусти обо мне» Автор музыки: Дмитрий Саратский; Автор слов: Анна Авзан Сингл уже доступен на iTunes, Google Play и других цифровых. Просмотрите доску «музыка грусти» пользователя Ульяна в Pinterest. Фирма «Мелодия» выпустила альбом «Где-то далеко, в памяти моей» с современными версиями песен о войне, которые исполнили Хибла Герзмава и Олег Аккуратов. Добровольцев, выбравших музыкальную композицию, способную вызвать грусть, попросили попытаться отвлечься от эмоций в процессе прослушивания определенных треков, и. Последние новости поп-музыки. Российская и зарубежная поп-музыка сегодня. Революции в музыкальной индустрии напрямую связаны с появлением новейших технологий, а новые.
Психологи объяснили эффект грустной музыки
Музыкальный критик Павел Рудченко дал оценку перезапуску музыкального проекта Глюк'оZa под руководством продюсера Максима Фадеева. Смит заявила, что грусть является одним из многих симптомов депрессии и отличается от этого тяжелого состояния кратковременностью. Алиса Кожикина записала новую песню «Грусти обо мне» Автор музыки: Дмитрий Саратский; Автор слов: Анна Авзан Сингл уже доступен на iTunes, Google Play и других цифровых. По-хорошему так грустили, светлой грустью, совершенно, в принципе, не характерной для скандинавского менталитета.
Поп-музыка
Именно поэтому Юслин и его коллеги предположили, что существуют когнитивные механизмы, с помощью которых у слушателей можно вызвать грусть. Джошуа Ноуб объясняет этот так: мы чувствуем себя одиноко, а затем слушаем музыку или берём в руки книгу — и чувствуем, что уже не так одиноки. Чтобы протестировать эту гипотезу, исследователи провели эксперимент из двух частей. В первой части более чем 400 участникам дали описания четырёх песен — от технически несовершенной, но эмоционально глубокой до технически идеальной, но эмоционально плоской.
В целом глубоко эмоциональные, но технически неидеальные песни получили больше всего баллов. То есть эмоциональная выразительность была более важна, чем техническое мастерство. Во второй части исследования новые 450 участников получили по 72 описания эмоционально насыщенных песен, которые выражали разные чувства, включая презрение, нарциссизм, вдохновение или похотливость.
Для сравнения им также дали подсказки, в которых описывались разговоры с упоминанием аналогичных эмоций. Например: «Знакомый рассказывает вам о том, как прошла его неделя, и говорит, что ему тоскливо». В результате эмоции, которые, по мнению участников, воплощали суть музыки, совпали с эмоциями, которые заставляют людей чувствовать себя более связанными друг с другом во время общения.
Это любовь, радость, одиночество , грусть, экстаз, спокойствие, печаль. Он выдвинул простую гипотезу: возможно, мы слушаем музыку не ради эмоциональной реакции, а ради ощущения связи с другими. Ведь многие участники признались, что, несмотря на всю её чувственность, грустная музыка не доставляла им особого удовольствия.
Например, колыбельные разных народов имеют схожие акустические черты, которые дают как детям, так и взрослым чувство защищённости. По словам Туомаса Ээролы, всю жизнь мы учимся определять взаимосвязь между нашими эмоциями и тем, как мы «звучим». Мы распознаём выражение эмоций в речи, и большинство сигналов аналогичным образом используются в музыке. Однако другие учёные считают, что подобные корреляции мало проясняют ценность грустной музыки.
Музыкальный психолог Патрик Юслин полагает, что таким образом объяснения переносят с уровня «Почему Третья симфония Бетховена вызывает грусть» на уровень «Почему медленный темп вызывает грусть». Именно поэтому Юслин и его коллеги предположили, что существуют когнитивные механизмы, с помощью которых у слушателей можно вызвать грусть. Джошуа Ноуб объясняет этот так: мы чувствуем себя одиноко, а затем слушаем музыку или берём в руки книгу — и чувствуем, что уже не так одиноки. Чтобы протестировать эту гипотезу, исследователи провели эксперимент из двух частей.
В первой части более чем 400 участникам дали описания четырёх песен — от технически несовершенной, но эмоционально глубокой до технически идеальной, но эмоционально плоской. В целом глубоко эмоциональные, но технически неидеальные песни получили больше всего баллов. То есть эмоциональная выразительность была более важна, чем техническое мастерство. Во второй части исследования новые 450 участников получили по 72 описания эмоционально насыщенных песен, которые выражали разные чувства, включая презрение, нарциссизм, вдохновение или похотливость.
Для сравнения им также дали подсказки, в которых описывались разговоры с упоминанием аналогичных эмоций.
Оказалось, что определённые типы песен выполняют почти что универсальные функции. Например, колыбельные разных народов имеют схожие акустические черты, которые дают как детям, так и взрослым чувство защищённости. По словам Туомаса Ээролы, всю жизнь мы учимся определять взаимосвязь между нашими эмоциями и тем, как мы «звучим». Мы распознаём выражение эмоций в речи, и большинство сигналов аналогичным образом используются в музыке. Однако другие учёные считают, что подобные корреляции мало проясняют ценность грустной музыки. Музыкальный психолог Патрик Юслин полагает, что таким образом объяснения переносят с уровня «Почему Третья симфония Бетховена вызывает грусть» на уровень «Почему медленный темп вызывает грусть». Именно поэтому Юслин и его коллеги предположили, что существуют когнитивные механизмы, с помощью которых у слушателей можно вызвать грусть. Джошуа Ноуб объясняет этот так: мы чувствуем себя одиноко, а затем слушаем музыку или берём в руки книгу — и чувствуем, что уже не так одиноки. Чтобы протестировать эту гипотезу, исследователи провели эксперимент из двух частей.
В первой части более чем 400 участникам дали описания четырёх песен — от технически несовершенной, но эмоционально глубокой до технически идеальной, но эмоционально плоской. В целом глубоко эмоциональные, но технически неидеальные песни получили больше всего баллов. То есть эмоциональная выразительность была более важна, чем техническое мастерство. Во второй части исследования новые 450 участников получили по 72 описания эмоционально насыщенных песен, которые выражали разные чувства, включая презрение, нарциссизм, вдохновение или похотливость.
Как правило, чувства, которые мы классифицируем как «трогательные», имеют как негативную, так и позитивную окраску. Ведущий автор рубрик «здоровье», «общество», «наука». Считаю, что журналист должен тщательно проверять информацию. А если ошибка все же произошла, нужно ее признать и извиниться.
Почему грустить полезно
- Артём Троицкий: «Моргенштерн и Бузова вызывают сдержанный ужас»
- Исследование: грусть доставляет людям удовольствие
- PLOS One: музыка с минорным звучанием избавляет от грусти
- ГРУСТЬ | МУЗЫКА | МУЗЫКА 2023 (360p) -
- Ученые выяснили, почему грустная музыка приносит людям удовольствие - | Новости
- Новости мрачной, тяжелой музыки. Новые музыкальные видео и саундтреки к фильмам
Тематический Конкурс - Музыка грусти. Итоги
Способствует росту личности. Грусть действительно способна стать стимулом для личностного роста и развития: зачастую в состоянии печали мы начинаем задумываться о своих ценностях, целях и приоритетах. Укрепляет отношения. Выражение своей грусти может помочь укрепить отношения с близкими людьми, так как они будут видеть вашу искренность и открытость.
Какая грусть? В пресс-службе артистки называют сингл легким и позитивным, но мы бы так не сказали, хоть посыл у композиции, безусловно, позитивный. В песне Таня выступает в роли успокаивающей подруги — той, которая должна быть у каждого.
С целью усилия негативных эмоций, по словам психолога, люди слушают грустную музыку. Таким образом, после прослушивания подобных песен человек приходит в возбуждение, а затем возвращается к повседневности.
Он не готов становиться посмешищем.
И хочет….
Музыкальная гостиная « Музыкальная грусть»
Все #ЕМ_Новинки Новости Музыки Свежие Клипы. если соответствующая, но кроме нее - краски леса, ветер - (куда ты гонишь эти несчастные тучи?) - закончившиеся дни отпуска. Неторопливая музыка создаёт ощущение уюта, словно плед, а речитатив Никиты Дмитриева, полный красивых стихов о невыносимой лёгкости бытия, расслабляет. Вторая часть этого произведения была признана нашими современниками (аудиторией BBC) "самым печальным произведением классической музыки". Лирика у «Аудиопреступления» интересная и, в отличие от музыки, самобытная — песни зачастую вызывают в душе этакую щемящую грусть. Как оказалось, музыкальная грусть приводит к неожиданным переживаниям.
Печальные песни не усиливают грусть
Музыкальный критик Павел Рудченко в интервью изданию «Абзац» оценил перезапуск проекта Максима Фадеева – Глюк'оZa, который перестал сотрудничать с Натальей. Сегодня мы выбрали пятерку новых музыкальных альбомов, которые помогут спастись от грустных осенних мыслей. Добровольцев, выбравших музыкальную композицию, способную вызвать грусть, попросили попытаться отвлечься от эмоций в процессе прослушивания определенных треков, и. НАШУ музыку смотрят в YouTube. Алиса Кожикина записала новую песню «Грусти обо мне» Автор музыки: Дмитрий Саратский; Автор слов: Анна Авзан Сингл уже доступен на iTunes, Google Play и других цифровых.
Почему люди слушают грустную музыку, когда им грустно?
Следуя естественному желанию познать сущность отрицательных эмоций, мы готовы подвергнуть себя неприятным переживаниям. Левинсон справедливо задается вопросом, на который у Гудмена нет ответа: насколько глубоким должно быть это переживание, чтобы обеспечить желаемый результат? Вполне уместно и указание на то, что в данном случае отрицательные эмоции в известном смысле инструментализируются, что противоречит нашему опыту qua слушатели и исполнители. Как правило, общение с музыкальными произведениями, выражающими негативные эмоции, не бывает мотивировано желанием познать эти эмоции, более того, мы получаем удовольствие от общения с этими произведениями [12]. Примечательно, что объявляя интерес к музыке, выражающей негативные эмоции, естественным и не требующим оправдания, авторы этих теорий вместе с тем в той или иной форме признают наличие положительных аспектов в опыте их восприятия. Несмотря на заверения о том, что последние не играют роли в формировании мотивационного интереса к подобным произведениям, это обстоятельство тем не менее релятивирует «аргумент о естественности». Вопрос о том, почему мы ищем общения с грустными, трагическими и близкими им по характеру произведениями — если исключить подозрение в мазохистских наклонностях слушателей, — является отнюдь не тривиальным. Стремление к счастью и позитивным переживаниям и одновременно желание избегать, насколько это возможно, отрицательно заряженного опыта значительно естественнее интереса и стремления к переживанию отрицательных эмоций. Последние хоть и являются неотъемлемой частью жизни и поэтому, безусловно, заслуживают изучения и внимания, но это не меняет нашего отношения к ним — большинство людей предпочло бы испытывать их как можно реже. Как нам представляется, ключевую роль в разгадке феномена отрицательных эмоций в музыке и вообще искусстве играет то обстоятельство, что они со всей очевидностью отличаются от обычных жизненных эмоций. Об этом свидетельствует, например, характер нашей реакции, значительно более сдержанной, чем в жизни.
Особенно показательно в этом плане восприятие инструментальной музыки. Действительно, если заключительная сцена «Травиаты» вполне может и часто вызывает у зрителей слезы, то подобная реакция во время исполнения «Патетической» Чайковского маловероятна. Сама обстановка концертного зала и принятые нормы поведения в какой—то степени могут определять особенности нашей эмоциональной реакции, побуждая к подавлению естественных импульсов. Вместе с тем уместно предположить существование более глубоких причин. Выявление специфики музыкальных эмоций является лишь одним аспектом проблемы. Не менее важной и сложной задачей является обоснование их связи с эмоциями, которые человек переживает в жизненных ситуациях. В противном случае применение предикатов, обозначающих эмоциональные состояния, к музыке становится проблематичным: они либо обретают статус метафоры или же утрачивают определенность значения. Общая стратегия философов аналитического направления основана на убеждении в том, что эмоциональный отклик на музыку, выражающую отрицательные эмоции, сопровождается положительными эффектами, которые нейтрализуют их воздействие. Другими словами, негативные переживания являются лишь одним «ингредиентом» целостного опыта. Соответственно, задача фокусируется на выявлении позитивных моментов и демонстрации того, каким образом они придают положительный заряд опыту в целом.
Как показало наше исследование, при объяснении позитивных моментов акцент делается на особенностях структуры эмоций соотношение когнитивного и аффективного компонента , порождаемых музыкой, или же решающее значение придается осознанию слушателями ирреальности этих эмоций. Как бы эмоции Стратегия обоснования положительных эффектов музыки, выражающей отрицательные эмоции, в некоторых моментах пересекается с рассмотренными выше воззрениями, отрицающими само существование парадокса отрицательных эмоций. Но в отличие от них сторонники этой стратегии признают, что опыт переживания музыкальных произведений, выражающих негативные эмоции, всегда окрашен этими эмоциями и что побочные положительные эффекты играют решающую роль в обосновании интереса к этим произведениям. К их числу принадлежит Джеррольд Левинсон, убежденный в том, что в силу специфических особенностей механизма эмоционального отклика на музыку восприятие произведений, выражающих негативные эмоции, сопровождается рядом положительных моментов или, как он их называет, «вознаграждений», которые компенсируют отрицательную заряженность опыта. Предложенное Левинсоном обоснование этой идеи является наиболее основательным и глубоким и потому заслуживает особого внимания. Левинсон основывался на так называемом «когнитивистском анализе эмоций», который выделяет в них три компоненты: когнитивную, аффективную и поведенческую. Когнитивная компонента предполагает наличие убеждения, желания, оценки, направленных на интенциональный объект. Испытывая страх, мы, как правило, оцениваем конкретную ситуацию или объект как угрожающие нашей безопасности. Аффективная компонента — это то, как эмоция «чувствуется». Она имеет феноменологический аспект, то есть своеобразную окрашенность сознания, и чувственный, под которым подразумевается комплекс внутренних ощущений гусиная кожа, ком в горле и т.
Наконец, эмоции могут проявляться в поведении озноб, попытка бежать от опасности. Левинсон убежден, что эмоциональная реакция на музыку не является полноценной эмоцией, ибо здесь когнитивная предпосылка значительно ослаблена или же вообще отсутствует. Но физиологическая и аффективная компоненты присутствуют чаще всего в нередуцированном виде. Левинсон выделил ряд необходимых условий для наступления сильной эмоциональной реакции во время слушания музыки. Во—первых, реципиенту должен быть знаком стиль воспринимаемого произведения, а лучше — и само произведение, но при этом не настолько, чтобы породить скуку. Это достигается в том случае, если в процессе слушания реципиент способен предвосхищать музыкальное развитие, но пребывает в неизвестности по поводу окончательной развязки. Второе требование заключается в полной концентрации внимания на структуре и развертывании музыкального материала при одновременном суспендировании интереса к внемузыкальному контексту, включая ситуацию самого реципиента в нем. Третья предпосылка — открытость по отношению к содержанию произведения: слушатель должен стремиться не к дистанцированному созерцанию эмоций, выраженных в музыке, но быть расположенным к тому, чтобы самому пережить их. Эмоциональный отклик возникает в ответ на восприятие и распознавание выраженных в музыке эмоций и является по своей природе эмпатийным или зеркальным: мы отождествляем себя с воображаемым образом таким образом может быть и сама музыка , которому приписываем услышанные в музыке эмоции, и в результате представляем, что сами испытываем их [13]. Как видно, в возникновении эмоциональной реакции активная роль отводится воображению, которое является когнитивной функцией.
Когнитивная составляющая, таким образом, присутствует, хотя и в несколько ослабленной, усеченной форме в сравнении с когнитивной компонентой жизненных эмоций. Ее воздействие проявляется, во—первых, в том, что наряду с физиологической и аффективной компонентами, которые, как отмечалось выше, действуют в полном объеме, эмпатическая реакция на, скажем, грустную музыку включает присутствие в сознании идеи или понятия грусти. Во—вторых, в нашем воображении мы приписываем эту эмоцию либо самой музыке, либо она представляется как аудиальное выражение чьих—то чувств. В—третьих, мы идентифицируем себя с воображаемым носителем эмоции, представляя, что музыка выражает нашу грусть [14]. При этом решающее отличие от эмоций, испытываемых в обычных жизненных ситуациях, заключается в неопределенности объекта нашей грусти. Левинсон подчеркивает, что наша грусть не направлена на музыку или на событие реальной жизни, но на некий созданный воображением и лишенный всяких конкретных характеристик образ. Когнитивная «неполноценность» музыкальных эмоций влечет за собой, по Левинсону, отсутствие неприятных последствий, которыми сопровождается их переживание в жизненных ситуациях. В частности, оно не связано с реальным жизненным опытом реципиента, не чревато для него длительным погружением в тяжелые переживания, не требует действий по устранению причин переживаемых эмоций и, наконец, не предвещает ничего плохого в будущем. Отсюда Левинсон выводит три положительных момента, сопутствующих переживанию отрицательных эмоций, порожденных музыкой, — наслаждение, понимание и уверенность в себе. Наслаждение, или «смакование чувства» savoring feeling , сопровождает любой аффект, если он лишен связи с жизненным контекстом и не является чрезмерно интенсивным.
Чувственная компонента негативных эмоций, безусловно, имеет соответствующую окраску, но в музыке ощущение негативного сведено к минимуму. Это происходит потому, что отрицательный заряд создается главным образом осознанием экзистенциальной значимости отрицательных эмоций, которая в музыкальном опыте отсутствует. Благодаря этому переживание отрицательных эмоций, которые мы «смакуем», будучи свободными от всех практических последствий, может доставлять удовольствие [15]. Эмоциональная реакция на музыкальное произведение включает, далее, «понимание чувства» understanding feeling. В процессе эмоционального переживания музыкальных произведений или по его завершении существует возможность интроспективного исследования аффективного аспекта эмоций. Человек, охваченный страданием, вряд ли способен к подобного рода рефлексии, в то время как в музыкальном опыте переживание сопровождается присутствием в сознании идеи страдания, фокусирование на которой хотя и не дает представления о том, что собой представляет страдание, но позволяет воспринять его более ясно. Это совершенствует способность распознавать и созерцать это чувство в будущем опыте. Например, восприятие poco allegretto из Третьей симфонии Брамса углубляет понимание того, как «чувствуется» меланхолия, а Этюда Скрябина до—диез минор — безнадежная страсть [16]. Наконец, переживание отрицательных эмоций, высвобожденное из жизненного контекста, укрепляет уверенность в себе. Каким образом?
Несомненным достоинством личности, рассуждает Левинсон, является способность испытывать глубокие чувства, проявлять адекватную эмоциональную реакцию в самых различных обстоятельствах. Музыка играет особую роль в формировании этой способности, особенно в отношении отрицательных эмоций, предоставляя возможность узнать их различные разновидности и оттенки, избежав при этом все тяжелые моменты, с которыми сопряжено их переживание в жизни. Тем самым обогащается палитра, расширяется диапазон эмоциональных реакций личности и одновременно она проходит своеобразную подготовку к их переживанию в будущих жизненных ситуациях, обретая «эмоциональную уверенность» emotional assurance [17]. Более радикальную позицию занимает Питер Мью, представитель эвокационизма — разновидности эмотивизма, в которой эмоциональная реакция реципиента рассматривается как необходимое условие выразительности музыки, основа суждений о выразительности музыки. В концепции Мью когнитивная компонента не просто ослаблена, но лишена конститутивной роли. Опыт восприятия грустного по характеру произведения искусства включает одновременно переживание и выражение грусти; последнее является интенциональной и контролируемой деятельностью, утверждает Мью [18].
Ответы добровольцев его удивили: 82 процента заявили, что устранение грусти снизило их удовольствие от музыки. Поэтому, по мнению Эмери Шуберта, печальная составляющая музыкального произведения — это то, что на самом деле может нравиться людям и усиливать удовольствие от прослушивания произведения. Профессор также предположил, почему так происходит, хотя причин может быть много. Переживание широкого спектра эмоций в более или менее безопасной обстановке могло бы помочь нам научиться справляться с тем, с чем мы сталкиваемся в мире», — отметил ученый.
Я жила в Шотландии и там был такой климат. Я не знаю почему, но я влюблена в такую погоду! Однажды мне довелось прожить два года без дождя. И я почувствовала, что впадаю в настоящее отчаяние! Я поняла, что если не увижу дождь, то просто сойду с ума! У меня действительно есть такая потребность, я должна чувствовать дождь своей кожей. Вот один из них. Дорогая Ширли, помню, как в 1999 году я увидела на MTV красивую рыжеволосую женщину в клипе на песню "The world is not enough". Я была так вами восхищена! Мне тогда было 11 лет, и вы меня вдохновили на написание рассказа, там главных героев звали Ширли и Мэлсон для имени я заменила одну букву Вашей фамилии. Скажите, а были ли в вашей жизни такие же вдохновители? Конечно же, меня вдохновили многие люди. Есть так много людей, которые стали для меня источником вдохновения — в том числе, музыканты. Сьюзи Сью из the Banshees, Патти Смит. Кроме того, меня вдохновили художники, среди которых, например, Луиза Буржуа. Меня вдохновляли и писатели.
Инаковость этого вечера ощущалась в зале с самого начала, с того момента, как диктор начала произносить дежурные слова о том, что концерт представляет Министерство культуры и Фонд Михаила Плетнева, почти траурным голосом. Следом также трагично прозвучала фамилия Прохорова фонд которого является генеральным партнером РНО. Даже Ален Альтиноглу, вчерашний джигит, страстный вождь, повелитель оркестра, сегодня появился на сцене как в последний раз на самом деле, так оно и было. Сдержанный, сконцентрированный, француз, в венах которого течет армянская кровь, повел оркестр в Вальсе Арама Хачатуряна. Но не как вчера, делая щедрые махи руками, а гораздо более сдержано, двигая одними кистями и предплечьями, как будто под мышкой у него градусник или папка с нотами. Хитовая музыка звучала как-то невесело. Хотя, если подумать, драматизм подразумевался самим Хачатуряном, — не зря он написал этот вальс к лермонтовскому «Маскараду». Все последующие номера сюиты: «Ноктюрн», «Мазурка», «Романс» и «Галоп» звучали также весьма драматично. В «Романсе» публика услышала соло Алексея Бруни первого скрипача оркестра , и показалось, что именно такой пронзительности звука не хватало накануне на концерте Изабель Фауст. Кстати, Бруни в концерте Шумана не участвовал, а наблюдал за игрой Фауст с портика над сценой; оркестр в это время следовал за Татьяной Поршневой, очаровательной второй скрипкой оркестра. После Хачатуряна снова звучал Равель — очень удачно найденное сочетание, новое и интересное даже второй вечер подряд.