Новости мадара и хаширама фф

Посмотрите больше идей на темы «наруто, мадара учиха, аниме». Хаширама, спотыкаясь, подошел к Мито Узумаки, которая использовала свое фуиндзюцу, чтобы запечатать Кьюби внутри себя, как только Мадара потерял контроль. Мадара инсценировал свою смерть, чтобы сбежать из битвы и избежать смерти Хаширамы.

Хаширама, почему?! Глава 2

Как мадара выжил после боя с хаширамой Хаширама Сенджу Мадара Учиха, рассказы о героях известных фильмов, книг, аниме или игр, Книга Фанфиков.
Hashirama x Madara лучший сайт для чтения 65 - 621 Хаширама и Мадара бесплатно онлайн.
Почему Учиха Мадара так и не смог победить Сенджу Хашираму? After his defeat to Hashirama, Madara under takes a project that will change the shinobi world and all of creation.
Фф мадара и хаширама Просмотрите доску «Мадара и Хаширама» пользователя Sankeriyaa в Pinterest.
Хаширама, почему?! Глава 2 Hashirama-x-Madara, a DeviantArt group.

Фф мадара и хаширама

Я думаю, можно с уверенностью сказать, что Хаширама был избит Мадарой, но просто продолжал исцелять взгляд в конце боя. Хаширама выглядит почти полностью излеченным мадара кажется немного раненым, но я бы сказал, что он не был так травмирован, как хаширама раньше, и мадара технически победил хашираму и проиграл только из-за деревянного клона. Я не говорю, что Хаширама был уничтожен, но он не топтал Мадару так сильно, как люди думают, еще одна короткая заметка.

Здесь было так много всего! С чего бы начать? Я коснулся кончиками пальцев подбородка, внимательно осматривая коллекцию раритетов. Так и не отдав ничему приоритета, я решил, для начала, просто записать, то новое и необычное, что я здесь узнал. Открыв первую страницу тетради, я поставил вверху сегодняшнюю дату и принялся подробно записывать все свои новые знания.

После описания каждого открытия, находки, техники или предмета, я оставлял промежуток чистой бумаги. Думаю, ко многому из этого мне будет еще, что добавить... Я подпрыгнул на стуле от неожиданности и резко захлопнул тетрадь. Какие-то секреты? Просто записи наших находок... Посмотри сам! Хаширама улыбнулся, для вида пролистав несколько страниц, и отдал мне ее обратно.

Ты можешь вести любые записи, какие пожелаешь. Только, смотри, чтобы они не попали в чужие руки. Я кивнул, все еще немного неуверенно поглядывая на Хаширама. А он, хихикнув глядя на меня, кивнул в сторону столовой и вышел из кабинета. Позапирав все замки, я тоже последовал за ним. Но, когда я оказался в гостиной, то ни там ни на кухне никого не было видно. Только ветер трепел шторы у открытого окна в сад.

Я озадаченно огляделся — ужина тоже нигде не было видно... Я недовольно поджал губы. Так, очевидно, Хаширама снова что-то задумал! Через мгновение в облаке колышущихся гардин появился и сам виновник моих тревог. Хаширама спрыгнул с подоконника на пол. Скосив на меня хитрые глаза, он подошел к дивану, стянул с него одеяло и уволок его, снова через окно, в сад. Я озадаченно пошел за ним посмотреть, зачем он это сделал.

Я пожал плечами и спустился в сад. Звезды полностью заполонили иссиня-бархатный небесный свод. Сейчас явно было не меньше начала двенадцатого ночи. Поздновато, конечно, для ужина, но, есть-то все равно хотелось. Оказалось — Хаширама вытащил все наше пропитание в сад. Пока я там копался в древностях, он успел организовать очень милый ночной пикник на свежем воздухе. Он зажег несколько цветных садовых фонариков, висящих у нас над головами среди роз, и расставил блюда с едой на низеньких столиках, расположившихся вокруг двух огромных футонов.

Я улыбнулся, усаживаясь на матрас, напротив одного из столиков. Хаширама обернулся. Я тоже. Но, у меня не получилось. Хаширама, усмехнулся, внимательно посмотрев на меня из-под ресниц, и протянул мне бутылку. В итоге мы оба, растянувшись на футонах, обложились тарелками с едой, бутылками с пивом и принялись методично поглощать все это, умножая горы грязной посуды вокруг себя. Ночь уже полностью вступила в свои права.

Густые россыпи звезд над нами, словно замерзнув, светились ледяным голубовато-желтым светом. Хаширама, допив энную бутылку пива, передернул плечами от дуновения холодного ночного ветра. Недовольно поморщив нос и потерев продрогшие части тела, он натянул на себя, заблаговременно принесенное им, одеяло. А я, тоже подрагивая от холода, съежился в другом конце сдвинутых вместе футонов. Моя тонкая полуоблегающая одежда мало сейчас помогала согреться. Я кивнул. Мои щеки мигом запылали.

А по телу привычно прокатилась волна жара, удушающе сжимая все внутри меня. Я растеряно отвел глаза, пытаясь справиться с вылетающим из груди сердцем. Внезапно Хаширама с силой дернул меня, втащив к себе под одеяло.

Секретарь и Хаширама уже скрылись в кабинете. Я поднялся, намереваясь присоединиться к ним. Но тут Тобирама преградил мне дорогу.

Я сам не знаю... Я отвернулся в сторону. Да не собирался я выбалтывать твой секрет! И не собираюсь, правда!!! И, по этому, я уверен, что Хаширама вряд ли слушал, кто из нас и какую гадость сказал друг другу на этот раз!.. Я подкатил глаза.

Успокойся, Тобирама! Ладно — ты прав. Хаширама вряд ли особо вслушивался в нашу перебранку... Но, — я угрожающе поднял руку, — если ты еще когда-нибудь позволишь себе хоть половину сегодняшнего, — я тебя прибью не раздумывая!!! Сказал Великий и Ужасный Учиха Мадара! Следом за ним вышел секретарь.

Как раз помирились, — вздохнул я и протянул Тобираме руку. Он пожал ее, мельком бросив на меня благодарный взгляд. Секретарь сунул мне в руки три исписанных листка бумаги и ручку. Я бегло прочитал документы. Это были разрешения и допуски для нашего новенького стадиона. Подписав их, я вернул все секретарю.

А-то они там еще чего-доброго заночуют! И они с секретарем, попрощавшись, покинули пределы дома. Хаширама сел рядом со мной. Я, все же не будучи совершенно уверенным в том, что он не понял намеков Тобирамы, слегка отвернулся к окну. Я опустил глаза. Затем осторожно посмотрел на Хашираму.

Неужели среди Сенджу не бывает подлецов и негодяев?! Бывают, конечно, — отозвался Хаширама. Я развернулся к нему. Он плавно скользнул взглядом по моему лицу, затем мягко посмотрел мне в глаза. Я сначала вспыхнул, задетый его словами. Но, тут же в моей голове мимовольно произошло сравнение наших кланов.

Я вздохнул. Нет, я не счел свой клан полным мерзавцев. Но, все же, Хаширама все верно сказал. Я нахмурился. Но, от этого обидно не меньше, когда тебя обвиняют за зря! Он с самого детства легко читает других людей, как открытые книги.

Поэтому ему любого легко задеть за живое. И, к сожалению, он этим пользуется! А-то, из-за наших визитеров, мы не ели ничего, кроме кофе. Прихватив бумаги, я отправился в кабинет. Быстро отперев его и бросив на стол Хаширамы свою ношу, я собрался-было уходить. Но, тут мне на глаза попалась, недавно подаренная торговцем, толстая тетрадка.

Я немного удивился, пытаясь вспомнить, когда я ее сюда положил. Но, это было не особо важно по сравнению с тем, зачем я вообще вознамерился обзавестись этим предметом. Взяв в руки красиво отделанную кожей и металлом тетрадь, я осторожно провел пальцами по необычной обложке. Ну, что же, у меня сейчас есть немного времени — можно бы и приступить к тому, что я задумал. Засунув тетрадь подмышку и прихватив со стола ручку, я спустился в тайник Хаширамы.

Тебя слепит яркий, режущий глаза свет. Твой брат улыбается тебе, и ты не можешь отвести взгляд от его пустых глазниц. Первое что ты видишь, когда открываешь глаза, это потолок. Ты всегда видишь его, когда просыпаешься по утрам, за исключением последнего месяца — всегда. Второе — это твой брат, сидящий на коленях рядом с тобой и уткнувшийся лицом в твою грудь. Несколько минут ты смотришь на него, не понимая, что произошло, а потом видишь свою руку, измазанную кровью. Брат поднимает голову, и ты замечаешь виноватую улыбку на его губах и тонкие струйки крови, текущие из его растерзанных глазниц. Тебе хочется плакать. Ты Учиха Мадара, тебе шестнадцать лет, ты глава клана. Ты больше не слеп, потому что твой младший брат заплатил огромную цену за то, что бы ты прозрел. Тебе хочется плакать, но лидеры клана не могут плакать. Потому ты садишься, касаешься губами окровавленных глазниц брата, чувствуя привкус крови, а потом громко и безумно смеешься. Ты сидишь на полу и смотришь в лицо своего младшего брата, на его изуродованные глазницы, на расчерченные алыми кровавыми подтеками щеки. Сейчас на его лице застыло выражение человека, который отдал все, что имел, но ничуть не жалеет об этом. И только глядя в его лицо, ты понимаешь, что ничего не кончилось. Ты понимаешь это после того, как у тебя темнеет в глазах, и сознание взламывается беспощадным светом твоего безумия. И единственный способ унять, усмирить собственную боль заключается в чужой боли. Ты сжимаешь запястья брата и смотришь в его пустые, изуродованные глазницы. И захлебываешься в собственном безумии, уже слабо осознавая, что делаешь. Ты валишь брата на футон, жадно впиваешься губами в его податливые губы, чувствуешь вкус вашей общей крови. Крови, которая течет в венах вашего клана. Тебе неожиданно хочется убить своего брата, выпить его досуха, дышать воздухом из его легких, взять его всего. Распороть горло — для это вполне подойдет катана — набирая крови в ковш ладоней, свежей, алой крови, и пить ее, пить, упиваясь солоноватым вкусом, пить, чувствуя себя убийцей. Умыться его кровью, промыть ей глаза, дарованные тебе братом, смешаться с ним в одно целое, чтобы не было этой досадной преграды из кожи и костей между вами. Ты бы снял эту кожу с себя и с брата и приник к нему как можно теснее, действительно оголенным телом, чувствуя каждый сосуд на своем и его теле, превращаясь в единый комок плоти и нервов. В единое целое. Ты покрываешь поцелуями грудь брата и думаешь о том, что хотел бы проломить его грудную клетку и достать сердце, забрать его, прикоснуться губами к еще трепещущей живой плоти, чувствовать, как бьется на ладони этот маленький орган и ощущать это биение целую вечность. Ты разводишь бедра брата, сжимая пальцы на его коже до алых следов, и думаешь только том, как нежна под этой досадной оболочкой покровных клеток его плоть, как хочется тебе обладать им до конца. С лица твоего брата ни на секунду не сходит робкая, виноватая улыбка, словно он извиняется за то, что ты делаешь сейчас, словно это его вина, и он осознает ее. Глядя на его улыбку, хочется плакать от боли, но ты не плачешь. Ты, глава клана Учиха, борешься со своим безумием. И не можешь плакать. Потому прижимаешься к брату теснее и чувствуешь, как член медленно преодолевает сопротивление узких девственных мышц. В вашем клане вопрос кровосмешения всегда стоял очень остро. Отношения между родственниками никак нельзя было обойти, ведь от каждого разбавления крови Учиха возможность получить шаринган все сильнее снижалась. Потому чаще всего браки заключались между родственниками столь дальними, что не несли в себе большой опасности. Но сейчас ты не думаешь об этом, лишь покрываешь поцелуями лицо брата и прижимаешь его теснее к себе, чувствуя струящуюся по его бедрам кровь и думая, что не хочешь ничего, кроме этих ощущений. Кроме чувств сжавшихся вокруг тебя мышц, кроме тихих стонов брата. За свои шестнадцать лет ты не раз спал с женщинами, но сейчас, занимаясь сексом со своим братом, думаешь, что это ощущение кажется самым безумным из всех, что ты когда-либо испытывал, но остановиться не можешь. Твой брат слабо стонет при каждом движении, и по его напряженному телу ты понимаешь, насколько болезненны испытываемые им ощущения. Губы его кривятся от боли, и теперь улыбка кажется вымученной. Ты покрываешь поцелуями его лицо, как делала когда-то давно в детстве ваша мама. Может быть, отзываясь на эту ласку, может быть, просто боль переходит во что-то иное, но тело, лежащее под тобой, расслабляется, и стоны приобретают несколько другую тональность. Тебе кажется, что до конца твоего безумия остается лишь чуть-чуть, и тогда ты с похожим на рык стоном грубо в последний раз толкаешься в тело брата, чувствуя, как разум застилается наслаждением. Ты слышишь слабый и жалобный вскрик брата, осознаешь, что он вцепляется в твои плечи и всхлипывает от ощущений. Ты мягко касаешься губами его виска и прикрываешь глаза. Твой брат всегда недолюбливал женщин. За месяц до того, как тебе должно исполниться восемнадцать, клан Сенджу предлагает вам перемирие. Ты сидишь на полу и раз за разом вспоминаешь спокойный голос Хаширамы Сенджу. Ты понимаешь, что хочешь этого, и глава клана Сенджу больше никогда не покинет твоих мыслей. Ты думаешь о том, что не должен хотеть подписания этого договора, и перед лицом старейшин доказываешь - ваш клан должен быть независим. Нельзя заключать мир с людьми, в бою с которыми проливали кровь ваши предки, и в битве с которыми погибли твои родители и многие другие твои соклановцы. Но старейшины уповают на то, что ты еще слишком молод, чтобы принимать столь ответственные решения и, в конце концов, ты с негодованием соглашаешься. Но душа твоя полна ликования. В тот момент, когда ваши руки соединяются в рукопожатии на глазах обоих кланов, тебе хочется кричать. Хочешь, я отдам всю свою кожу тебе, чтобы ты мог порезать ее на ошметки? Это будет гораздо более совершенный напиток, чем кровь виноградных ягод. Хочешь этого, Хаширама Сенджу? Хочешь, я вырву свои глаза, спасенные жертвой моего брата, и подарю тебе их? Ты сможешь целовать мои зрачки и держать глазные яблоки на ладони. И именно в этот момент клянешься себе, что Хаширама станет твоим. В ту ночь ты спишь без сновидений, потому что сознание твое задурманено алкоголем. Несколько следующих месяцев ты проводишь бок о бок со старшим Сенджу в бесконечных битвах с вашими, теперь уже общими, врагами и в не менее бесконечных тренировках в короткие моменты перемирия. С каждым днем ты узнаешь Хашираму Сенджу все ближе и ближе. Теперь ты знаешь, какими бывают его глаза в пылу боя, как они темнеют от боли и светлеют от радости. Тебе кажется, что твоя одержимость этим человеком переходит все границы. В один из дней, вернувшись домой из очередного похода, ты валишь брата на футон, впиваясь поцелуем в губы, и стаскиваешь с его глаз повязку, которую сам одел на него на следующий день после того, как переспал с ним первый, и до этого момента последний раз. Сейчас он пытается закрыть свои глаза ладонями, скрыть свое уродство, зная, что обычно это зрелище неприятно тебе и не вызывает ничего, кроме отторжения и воспоминаний о том, чем ты обязан брату. Но сейчас все по-другому, и ты силой отводишь руки от его лица. Стискивая запястья, так что кости готовы хрустнуть и сломаться. Ты целуешь его и понимаешь, что на самом деле не его губы ты хочешь чувствовать на своих губах, и не его тело хочешь ощущать рядом с собой. Ты целуешь его грубо и жадно, терзая губы в кровь и распаляясь от собственной грубости и душевной боли. Ты царапаешь его бедра, оставляя на них следы собственных пальцев и ногтей, рывком разводишь его ноги, едва не разрывая мышцы, потому что брат смеет сопротивляться тебе. Ты бьешь его, стараясь стереть с губ эту чертову виноватую улыбку. Ты грубо вбиваешься в его тело, рвешь его и снова не даешь себе заплакать, потому что это будет признанием твоего бессилия. Ты чувствуешь себя до безумия слабым просто потому, что осознаешь, даже если ты снимешь с себя кожу, ты не сможешь стать ближе к своему брату, что между вами навечно выросла стена твоего безумия. Ты кончаешь в его тело и брезгливо отстраняешься, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. От взгляда на покрытое следами твоих пальцев и ногтей, подтеками крови и спермы тело твоего брата тебя мутит. Ты торопливо накидываешь на себя кимоно и уходишь в сад, чтобы там упасть на траву и впиться ногтями в свою грудь, чувствуя, как пухнет, разрастается в твоем солнечном сплетении гулкая сосущая пустота. Ты царапаешь свою кожу, словно надеясь добраться до этой пустоты, вытащить ее из собственной плоти, из собственного тела, из собственной души. Твой брат неподвижно лежит на футоне, похожий на сломанную игрушку. Если бы ты мог сейчас подойти и присесть рядом с ним на корточки, ты бы почувствовал его боль. Если бы у него были глаза, ты увидел бы в них отчаянье, сгустившееся до такой степени, что его можно потрогать руками. Но ты не присядешь рядом, потому что ты лежишь в саду, пытаясь выцарапать ногтями пустоту из своей груди.

хаширама и мадара

Ведь Хаширама и Мадара можно сказать росли в одинаковых условиях. лучший сайт для чтения 65 - 621 Хаширама и Мадара бесплатно онлайн. НАРУТО СЕНСЕЙ МАДАРЫ И ХАШИРАМЫ (ЧАСТЬ 14) I ИЗ РАЗА В РАЗ ОДНО И ТО ЖЕ (Продолжение)Подробнее. Фем Мадара и Хаширама 18.

Фанфик Наруто. Мадара Мито. Стечение обстоятельств

И не собираюсь, правда!!! И, по этому, я уверен, что Хаширама вряд ли слушал, кто из нас и какую гадость сказал друг другу на этот раз!.. Я подкатил глаза. Успокойся, Тобирама! Ладно — ты прав. Хаширама вряд ли особо вслушивался в нашу перебранку... Но, — я угрожающе поднял руку, — если ты еще когда-нибудь позволишь себе хоть половину сегодняшнего, — я тебя прибью не раздумывая!!!

Сказал Великий и Ужасный Учиха Мадара! Следом за ним вышел секретарь. Как раз помирились, — вздохнул я и протянул Тобираме руку. Он пожал ее, мельком бросив на меня благодарный взгляд. Секретарь сунул мне в руки три исписанных листка бумаги и ручку. Я бегло прочитал документы.

Это были разрешения и допуски для нашего новенького стадиона. Подписав их, я вернул все секретарю. А-то они там еще чего-доброго заночуют! И они с секретарем, попрощавшись, покинули пределы дома. Хаширама сел рядом со мной. Я, все же не будучи совершенно уверенным в том, что он не понял намеков Тобирамы, слегка отвернулся к окну.

Я опустил глаза. Затем осторожно посмотрел на Хашираму. Неужели среди Сенджу не бывает подлецов и негодяев?! Бывают, конечно, — отозвался Хаширама. Я развернулся к нему. Он плавно скользнул взглядом по моему лицу, затем мягко посмотрел мне в глаза.

Я сначала вспыхнул, задетый его словами. Но, тут же в моей голове мимовольно произошло сравнение наших кланов. Я вздохнул. Нет, я не счел свой клан полным мерзавцев. Но, все же, Хаширама все верно сказал. Я нахмурился.

Но, от этого обидно не меньше, когда тебя обвиняют за зря! Он с самого детства легко читает других людей, как открытые книги. Поэтому ему любого легко задеть за живое. И, к сожалению, он этим пользуется! А-то, из-за наших визитеров, мы не ели ничего, кроме кофе. Прихватив бумаги, я отправился в кабинет.

Быстро отперев его и бросив на стол Хаширамы свою ношу, я собрался-было уходить. Но, тут мне на глаза попалась, недавно подаренная торговцем, толстая тетрадка. Я немного удивился, пытаясь вспомнить, когда я ее сюда положил. Но, это было не особо важно по сравнению с тем, зачем я вообще вознамерился обзавестись этим предметом. Взяв в руки красиво отделанную кожей и металлом тетрадь, я осторожно провел пальцами по необычной обложке. Ну, что же, у меня сейчас есть немного времени — можно бы и приступить к тому, что я задумал.

Засунув тетрадь подмышку и прихватив со стола ручку, я спустился в тайник Хаширамы. Подрагивающий огонь факелов привычно зажегся сам собой. Я бросил письменные принадлежности на маленький столик, стоящий у стены и задумался. Здесь было так много всего! С чего бы начать? Я коснулся кончиками пальцев подбородка, внимательно осматривая коллекцию раритетов.

Так и не отдав ничему приоритета, я решил, для начала, просто записать, то новое и необычное, что я здесь узнал.

Брат не тревожит тебя, он понимает, что произошло что-то важное. Не только для тебя, но и для вас обоих. А ты сидишь и шепчешь его имя, словно это может помочь тебе найти разгадку. Хаширама Сенджу. Ваша встреча лицом к лицу происходит через несколько дней после того, как ты становишься главой клана. Хаширама Сенджу спокоен и невозмутим, а ты не можешь отвести взгляд от его лица, жадно впитывая в себя каждое движение, малейшую мимику, оттискивая все это в своей памяти. Он улыбается и изучающе смотрит на тебя своими темными глазами.

Губы его расслаблены, и ты невольно вспоминаешь, как они были напряжены во время боя, свидетелями которого были лишь вы с братом и лес. Сейчас пределом твоих мечтаний является битва с Хаширамой. Ты мечтаешь даже не о том, чтобы победить его, а о том, как будут точны и уверенны его движения, и как весь окружающий вас мир сузится до размеров вашей одной-единственной маленькой, но такой огромной битвы. Ты сгибаешься от боли, снова окунувшись с головой в свое ледяное безумие, осознавая, что теперь Сенджу навсегда останется для тебя недосягаемым. Ты стискиваешь пальцами покрывало так, что белеют костяшки пальцев на твоих и без того бледных руках, и понимаешь, что больше никогда не «увидишь» в его глазах даже долю уважения, хоть намек на равенство между вами. Лишь почувствуешь, возможно, его полный жалости взгляд, направленный на тебя. И это знание вгрызается в твою душу подобно голодному псу, заставляя тебя кусать губы в кровь, и лишь скулить как раненное животное. Ты снова погружаешься в свое белое безумие, и уже ничего не может отвлечь тебя.

Кажется, что ты распят на снегу, и что лед ласкает твое обнаженное тело. Распахиваешь глаза и не можешь даже пошевелиться в хватке стиснувших руки ледяных оков. И внезапно осознаешь, что смерть твоя будет медленна и похожа на сон. Видишь рядом своего палача, но лицо его закрыто капюшоном темно-алого, как кровь, плаща. Это единственное яркое пятно, которое есть в этой заснеженной пустыне, в этом царстве снега и льда. В мороз кровь из твоих порезов течет быстрее, и ты чувствуешь, как тебя покидает тепло жизни. Ты видишь, как кровь покрывается тонкой пленкой льда, и думаешь, что нет ничего прекраснее сочетания алого и белого. Крови и снега.

Тебе кажется, что смерть твоя похожа на сон. Что снежинки, падающие на твои черные волосы, тихо напевают тебе какую-то странную песню, по мелодии своей напоминающую колыбельную. Твой палач бережно приподнимает тебя и укладывает твою голову на свои колени, закрытые алой тканью. Ты смотришь на его смуглые руки, так четко выделяющиеся на фоне алого балахона и белого снега, и чувствуешь, как медленно, словно замерзая, застывают твои зрачки. Ты засыпаешь, но каждый удар ножа принуждает тебя снова просыпаться, снова надрывать горло в беззвучном крике. А твой палач гладит тебя по волосам, касается ладонью лба, будто проверяя, нет ли жара. На самом деле ты знаешь, что он всего лишь интересуется, достаточно ли остыла твоя кожа. Ты медленно засыпаешь, снег уже не тает на твоей коже, и ты все тише и тише вздрагиваешь от очередного удара ножом, до тех пор, пока не затихаешь совсем.

Капюшон падает с лица твоего палача, и ты видишь знакомое смуглое лицо в обрамлении прямых темных волос. Твоя смерть имеет лицо Хаширамы Сенджу. Но, не успев осознать это, ты умираешь… … чтобы очнуться через несколько минут в руках брата от собственного крика. Ты быстро и рвано хватаешь ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. В действительности же так и есть, но твоя вода это твое безумие, а ты вовсе не рыба. Ты Учиха Мадара, ты Лидер своего клана, и тебе шестнадцать лет. Тебе очень хочется плакать, уткнувшись в плечо брата. Глухо скулить от боли, сжиматься, чувствовать, как брат гладит тебя по волосам и молчит, зная, что слова здесь не нужны.

Но ты не заплачешь. Ты не плакал даже тогда, когда погибли твои родители. Когда ты увидел, как в глазах твоей матери потух тот алый луч солнца, который был единственным твоим воспоминанием из детства. Ты не плакал тогда, не заплачешь и сейчас. Лидеры клана не плачут, даже если им всего шестнадцать лет. У тебя не хватает сил, чтобы подняться и отстраниться от брата, а он продолжает осторожно гладить твои встрепанные, спутанные волосы, будто надеясь, что это утешит тебя. И почему-то сейчас это вдруг начинает тебя раздражать, хотя не более чем пять минут назад ты не желал ничего, кроме этих прикосновений. Ты отталкиваешь руку брата и отстраняешься, чувствуя сотрясающую твое тело дрожь.

Потом с силой сжимаешь зубы, чувствуя, как рот наполняется кровью из прокушенной губы, и с трудом сдерживаешь рвущийся наружу крик. Вокруг все белое. Твое безумие белого цвета. Тебе кажется, что крик разрывает твое горло в клочья, и что ты навечно останешься нем и слеп. Что больше ничего в этом мире не может заставить тебя чувствовать, жить, дышать. Потому ты сжимаешь пальцы на плечах брата и стараешься заглушить свой крик в его губах, вдохнуть в свои легкие его дыхание и жить хотя бы на несколько секунд дольше. В детстве, когда ты был совсем ребенком, мать объясняла тебе, что этот жест обозначает любовь и привязанность. Ты помнишь, что когда она говорила тебе это, ты сидел на залитом солнцем дощатом полу и играл с братом, который едва-едва научился ходить.

Сейчас же ты не чувствуешь любви, но почему-то тебе кажется что это единственное, что спасет тебя от этой пустоты и боли. Ты тянешь брата на футон за собой и чуть вздрагиваешь от ощущений. Губы твои не отрываются от его губ, и ваш поцелуй становится все более жадным. Тебе кажется, что вы падаете в пропасть, и почти с нетерпением ждешь, когда твое тело коснется ее дна, чтобы ты мог рассыпаться в пыль. Но пропасть не столь глубока, и твое падение занимает всего несколько секунд, а потом ты чувствуешь соприкосновение своей спины с футоном. И действительно рассыпаешься, когда темноту вокруг тебя взламывается слепящим светом, слепящим не твои глаза, но твое сознание. Оно покидает тебя, и ты уже не видишь, как брат отстраняется, как бережно укрывает тебя покрывалом, как прикладывает к твоим вискам компрессы, смоченные в отваре лечебных трав. Ты не знаешь где ты и кто ты.

Твое сознание окрашивается в алые и черные тона и тебе начинает казаться, что ты попал в иллюзию Тсукиеми. Но тут же понимаешь, что эта мысль абсолютно абсурдна. Все это пропадает так же внезапно, как и появилось. И ты вдруг видишь себя сверху, еще не осознавая как это прекрасно — видеть. Ты сидишь на полу залитой солнцем веранды, опустив ноги в зеленую траву, и ветер треплет край твоей алой юката. Почти умиротворяющее зрелище. Ты видишь жизнь в своих глазах, и это вселяет в тебя долю надежды. Надежды на то, что вся твоя слепота всего лишь сон, а ты, сидящий в солнечных лучах, это жизнь.

Неожиданно ты слышишь шум и поворачиваешься к его источнику. Странно, но ты не ощущаешь разрозненности. Ты един, ты одно целое. И ты, который сидит на полу, и ты, который наблюдает за этим сверху. Ты видишь седзи — светлое дерево и белая бумага. И темный проем, в котором стоит твой палач. На этот раз плащ его бел, как снег, а ты не можешь подняться, чтобы убежать или подойти ближе. Палач делает шаг вперед, и капюшон падает с его головы, но вместо лица ты видишь лишь белую маску.

Маску с широкой улыбкой-прорезью, похожей на черную дыру и черными провалами глазниц, из которых сочится черная кровь. Вокруг тебя сгущается тьма, и ты пытаешься подняться, но понимаешь, что это невозможно. В этой темноте четко видна белая маска, из глазниц и рта которой бьет слепящий свет. Ты тянешь руку, чтобы сорвать маску с лица палача, но сначала твои пальцы хватают лишь воздух. Потом ты ощущаешь что-то твердое и прохладное, скорее всего дерево или кость.

С другой стороны - Триада. Этот мир религиозен, фанатичен, болен физически и духовно. Понятно, что в Триаде отображен наш мир - с его пороками, болезнями, жаждой физических удовольствий и развлечений, с больной, нежизнеспособной генетикой. Пейн - не то что спаситель мира Триады. Просто ему скучно стало в Огне, им движет жажда исследования, преображения.

Свои глаза он пожертвовал Нагато, а своим приемником назначил найденного Обито, подстроив похищение его подруги Рин и изменив мировоззрение мальчика в свою пользу, что бы тот исполнил его проект "Глаз Луны", нацеленный, как казалось Мадаре, на создание "идеального мира", который не смог создать Хаширама. Когда для выполнения его хитроумного алгоритма было все готово, Мадара уже будучи стариком, отсоединился от статуи и умер. Легендарный Учиха, разминаясь разбивает в пух и прах Четвертый Отряд Альянса, добивая последних выживших двумя громадными метеорами. Единственными, кто посчитал себя способным выстоять против воскрешенного, стали пятеро Каге - одни из сильнейших из нынешнего поколения, впятером выступили против Мадары. Несмотря на численный перевес, Каге сдают позиции, а их единственная надежда - отмена "Эдо Тенсей" - оказалось ложной, так как Мадаре удается избежать смерти. Он доводит противников до состояния полусмерти, а затем, наигравшись, присоединяется в Обито и берет возражденного Десятихвостого под контроль. По плану Мадары, он должен был стать новым Джинчурики, но все пошло не так: Обито сам проявил инициативу и запечатал в себе монстра, а на пути Мадары встал его вечный противник Хаширама возражденный благодаря Оручумару , реванш в битве, о котором он так давно мечтал. Мертвый он не может стать Джинчурики, и Мадара это прекрасно знал. После поражения Обито, он заставляет бывшего союзника путем слияния с Черным Зецу, которого Мадара, считал воплощением своей воли, использовать "Ринне Тенсей" и вернуть себя к жизни. Наконец заполучив возможность использовать свой потенциал на все сто, Учиха одерживает верх над Сенджу, а затем расправляется с Наруто и Саске, захватывает всех Хвостатых и становится новым Джинчурики Десятихвостого. Далее он разбирается с предателем Обито, раскрывая всю правду о том дне, когда умерла Рин. Появившийся на поле боя Гай оказывается единственным, кто может нанести Мадаре вред или того же убить его. Зеленый Зверь Листа Гай , поставив жизнь на кон, открывает последние врата "Врата смерти", и дарит противнику удар за ударом, Мадара радуется по-настоящему сильному сопернику, но времени которого в итоге не хватает, чтобы убить Мадару. Побитый Мадара пробуждает третий глаз и наконец запускает "Глаз Луны", Однако далее его ждет сюрприз: все надежды, мечты и желания летят прахом. Идеальный мир - марионеткой в руках Черного Зецу, который наносит удар в спину и пробуждает свою создательницу Кагую. После победы над Кагуей, тело Мадары выплевывает сгусток чакры Хвостатых. Ему не помочь, жизнь едва бьется в его теле. Едва дыша, он говорит со своим заклятым врагом, соглашаясь напоследок остаться друзьями, после чего, в последний раз закрывает глаза. Гунбай - оружие Мадары. Обладает способностью поглощать состоящие из энергии техники противника и создавать стены из материализованной чакры для защиты. Фума сюрикен - большой сюрикен с четырьмя острыми односторонними лезвиями, создан для метания. Тупо большой сюрикен. Меч - длинное холодное остроконечное оружие, используется в ближнем бою. Крч тупо меч. Кусари - длинная острарежущая коса, используется в бою на средней дистанции. Коса с цепями. Личность Хаширама задумывается о назначении его внучки Хокаге Хаширама был возбудимым человеком с бурным характером. Он любил знакомиться с новыми людьми, проводить дружеские соревнования, а также азартные игры. Из-за его упрямства и импульсивности, другие люди, вроде Тобирамы, призывали его быть более ответственным и реалистичным, чему он быстро повиновался. Как правило, подобные "вспышки" уныния продолжаются недолгое время и он быстро возвращается к своему резвому характеру. Долгие годы он выступал противником идеи отправления детей на войну и мечтал создать систему шиноби, где ребёнок получал бы задание в соответствии с уровнем его подготовки, и его бы не посылали на непомерно сложные для него миссии. К каждому жителю Конохи он питал отцовские чувства, воспринимая сельское население как большую семью, члены которой должны заботиться друг о друге. Его роль как Хокаге заключалась в защите этой семьи, даже ценой собственной жизни. Эта философия, известная как Хи но Иши, стала краеугольным камнем учения в Конохе на протяжении десятилетий после его смерти. Хаширама без колебаний соглашается на самоубийство Хи но Иши демонстрировала широкий оптимизм Хаширамы в отношении других людей; он верил, что общая вера в деревню позволит шиноби существовать за пределами их кланов. Его конечная цель по наращиванию мощи, в конечном счёте, смогла остановить насилие. Хаширама считал, что если два самых сильных клана объединятся в период Сенгоку Джидай, то больше никто не сможет бросить им вызов и прекратит продавать свои услуги. Это и положило конец эпохе воюющих государств. Он всегда старался видеть лучшее в других, оправдывая даже самые ужасные деяния благородными намерениями или же находя оправдание их насильственным методам. Хаширама был скромным, так как мог преклонить голову перед главами других деревень [11] или признать кого-то, кто смог в чём-то превзойти его, и чьи действия он одобрил. Тем не менее, младшему Сенджу приходилось соглашаться с Хаширамой, чтобы избежать противостояния с ним. С самого детства он убивал бесчисленное количество противников и был рожден в войне, которая длилась всю его жизнь. Также, Мадара не крал клетки Хаширамы, он забрал их как боевой трофей. Глупо называть добычу воровством. Благодаря этому он достигал всех поставленных целей.. Если бы он жаждал лишь силы и уничтожения мира, он бы это сделал, ведь он всегда достигает поставленной цели. Дальше Мадара делал всё сам, всё ради своих личных целей. Лично настроил Индру против отца, брата и всего клана. А что он для этого сделал? С Мадарой такое бы не прокатило и Зецу это знал. Такое может прокатить только с Обито, Соской и другими.

Мадара убил Хашираму?

After his defeat to Hashirama, Madara under takes a project that will change the shinobi world and all of creation. Хаширама прижимается щекой к чуть жёстким волосам и прикрывает глаза, дыша ровно за них двоих, пока Учиха содрогается в беззвучном рыдании. Hashirama and the Kage Summit. И Хаширама и Мадара лишились братьев и сестёр на войне кланов, но если у Хаширамы выжил один близкий родственник, то Мадара непосредственно в своей семье остался один.

Новинки сайта

  • Đọc Мадара Учиха/Т/и/Хаширама Сенджу - Truyện Драбблы по Наруто 18+ |
  • Чтение Манга Наруто - Naruto - Naruto онлайн. Глава 621 - ReadManga
  • Смотрите также
  • Полка настенная белая лофт интерьер
  • НАРУТО СЕНСЕЙ МАДАРЫ И ХАШИРАМЫ I АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СЮЖЕТ НАРУТО I НАРУТО АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СЮЖЕТ

626 - Хаширама и Мадара 2

Descubre en TikTok videos relacionados con фанфики хаширама и мадара. Наруто Аниме Серия #наруто #аниме Отрывка Отрывок Мадара Хаширама Тобирама Саске Аниме новый Новый аниме Серия аниме Анимешка AMV ANIME. 2 сезон 367 серия: Хаширама и Мадара. 1 хокаге против учихи 4. всем привет!! я решила создать свой фанфик, надеюсь вам понравится, read story мадара и тобирама by user user177151178835.

Сильнейшая пара. Глава 28

Фем Мадара и Хаширама 18. Просмотрите доску «Мадара и Хаширама» пользователя Диана в Pinterest. God-level choice Obito, come and inherit Hokage (1).

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий