Укажите варианты ответов, в которых во всех словах одного ряда пропущена одна и та же буква. Запишите номера ответов. 1. , 2. , слев. Идеальный набор для увлажнения кожи 10*2 мл. Купить модель Nadex 01-036522/204-24 дымчатый из категории рубашки с коротким рукавом. Да я ж не в коже, не блатной, садись на мотоцикл мой. Да я ж не в коже, не блатной, садись на мотоцикл мой.
Библиотека
- Смотрите также
- Nadex 01-036522/204-24 дымчатый | Рубашка Nadex купить за 2635₽
- Объединить несколько файлов jpg в один pdf
- Ламинат дуб вотан
- Н и нн в словах разных частей речи.
- Балтика - ЦСКА
Шорты-трапеция из искусственной кожи
Горячая вода, наполняя тело теплом, создавала даже иллюзию сытости. Прихлебывая пахнущий дымом и веником горячий взвар, Алексей как-то весь успокаивался, и не таким бесконечным и страшным казался ему путь. На шестой ночлег он расположился опять под зеленым шатром раскидистой ели, а костер разложил рядом, вокруг старого смолистого пня, который, по его расчетам, должен был жарко тлеть всю ночь. Еще не стемнело.
На вершине ели суетилась невидимая белка. Она лущила шишки и время от времени, пустые и растерзанные, бросала вниз. Алексея, у которого теперь пища не выходила из ума, заинтересовало, что же находит в шишках зверек.
Он поднял одну из них, отколупнул нетронутую чешуйку и увидел под ней однокрылое семечко размером с просяное зерно. Оно напоминало крохотный кедровый орешек. Он раздавил его зубами.
Во рту почувствовался приятный запах кедрового масла. Алексей тотчас же собрал вокруг несколько нераскрывшихся сырых еловых шишек, положил их к огню, подкинул веток, а когда шишки ощетинились, стал вытряхивать из них семена и тереть между ладонями. Он сдувал крылышки, а крохотные орешки бросал в рот.
Тихо шумел лес. Тлел смолистый пень, распространяя душистый, отдающий ладаном неедкий дым. Пламя то разгоралось, то затухало, и из шумящей тьмы то выступали в освещенный круг, то отходили обратно во мрак стволы золотых сосен и серебряных берез.
Алексей подбрасывал ветки и снова принимался за еловые шишки. Запах кедрового масла будил в памяти давно позабытую картину детства… Маленькая комната, густо населенная знакомыми вещами. Стол под висячей лампой.
Мать в праздничном платье, вернувшаяся от всенощной, торжественно достает из сундука бумажный фунтик и высыпает из него в миску кедровые орехи. Вся семья — мать, бабушка, два брата, он, Алексей, самый маленький, — садится вокруг стола, и начинается торжественное лущение орешков, этого праздничного лакомства. Все молчат.
Бабушка выковыривает зернышки шпилькой, мать — булавкой. Она ловко надкусывает орешек, извлекает оттуда ядрышки и складывает их кучкой. А потом, собрав их в ладонь, отправляет разом в рот кому-нибудь из ребят, и при этом счастливчик ощущает губами жесткость ее трудовой, не знающей устали руки, пахнущей ради праздника земляничным мылом.
Камышин… детство! Уютно жилось в крохотном домике на окраинной улице!.. Шумит лес, лицу жарко, а со спины подбирается колючий холод.
Гукает во тьме филин, тявкают лисицы. У костра съежился, задумчиво глядя на гаснущие, перемигивающиеся угли, голодный, больной, смертельно усталый человек, единственный в этом огромном дремучем лесу, и перед ним во тьме лежит неведомый, полный неожиданных опасностей и испытаний путь. Глава 9 На седьмые сутки своего похода Алексей узнал, откуда донеслись до него вьюжной ночью звуки отдаленного боя.
Совершенно уже измученный, поминутно останавливаясь, чтобы передохнуть, он тащился по оттаявшей лесной дороге. Весна теперь уже не улыбалась издали. Она вошла в этот заповедный лес со своими теплыми, порывистыми ветрами, с острыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь ветви и смывающими снег с кочек, пригорков, с грустным вороньим граем по вечерам, с медлительными, солидными грачами на побуревшем горбе дороги, с пористым, как пчелиные соты, влажным снежком, с искристыми лужицами на проталинах, с этим могучим бражным запахом, от которого у всего живого весело кружится голова.
Алексей с детства любил эту пору, и даже теперь, волоча по лужам свои больные ноги в мокрых, раскисших унтах, голодный, теряющий сознание от боли и усталости, проклиная лужи, вязкий снег и раннюю грязь, он все же жадно вдыхал хмельной влажный аромат. Он уже не разбирал дороги, не обходил луж, спотыкался, падал, вставал, тяжело ложась на свою палку, стоял, покачиваясь и собираясь с силами, потом выбрасывал палку вперед, как можно дальше, и продолжал медленно двигаться на восток. Вдруг у поворота лесной дороги, резко бравшей здесь влево, он остановился и застыл.
Там, где дорога была особенно узка, зажатая с двух сторон частым молодым леском, он увидел немецкие машины, которые обогнали его. Путь им преграждали две огромные сосны. Возле самых этих сосен, уткнувшись в них радиатором, стоял похожий на колун броневик.
Только был он не пятнисто-белый, как раньше, а багрово-красный, и стоял он низко на железных ободьях, так как шины его сгорели. Башня валялась в стороне, на снегу под деревом, как диковинный гриб. Возле броневика лежали три трупа — его экипаж — в черных замасленных коротких тужурках и матерчатых шлемах.
Два вездехода, тоже сожженные, багровые, с черными, обугленными внутренностями, стояли впритык к броневику на темном от гари, пепла и угольев обтаявшем снегу. А вокруг — на обочинах дороги, в придорожных кустах, в кюветах — валялись тела немецких солдат, и по ним было видно, что разбегались солдаты в ужасе, даже не понимая хорошенько, что же произошло, что смерть стерегла их за каждым деревом, за каждым кустом, скрытая снежной пеленой вьюги. К дереву был привязан труп офицера в мундире, но без штанов.
К зеленому его френчу с темным воротником приколота была записка. И ниже, другим почерком, чернильным карандашом было добавлено крупно выведенное слово «собака». Алексей долго осматривал место побоища, ища чего-нибудь съестного.
Только в одном месте обнаружил он втоптанный в снег, уже поклеванный, старый, заплесневелый сухарь и поднес его ко рту, жадно вдыхая кислый запах ржаного хлеба. Хотелось втиснуть этот сухарь целиком в рот и жевать, жевать, жевать ароматную хлебную массу. Но Алексей разделил его на три части; две убрал поглубже в набедренный карман, а одну стал щипать на крошки и крошки эти сосать, как леденцы, стараясь растянуть удовольствие.
Он обошел еще раз поле боя. Тут его осенила мысль: партизаны должны быть где-то здесь, поблизости! Ведь это их ногами истоптан жухлый снег в кустах и вокруг деревьев.
Может быть, его, бродящего меж трупов, уже заметил и откуда-нибудь с вершины ели, из-за кустов, из-за сугробов наблюдает за ним партизанский разведчик. Алексей приложил руки ко рту и закричал что есть мочи: — Ого-го! Его удивило, как вяло и тихо звучит его голос.
Даже эхо, отзывавшееся ему из лесной чащи и возвращавшее его крик обратно дробно отраженным от древесных стволов, казалось громче. Звал и напрягал слух. Он охрип, сорвал голос.
Он уже понял, что партизаны, сделав свое дело, собрав трофеи, давно ушли, — да и зачем им было оставаться в безлюдной лесной чаще? Только лес отвечал ему звучным и дробным эхом. И вдруг — или это, может быть, показалось от большого напряжения?
Он весь встрепенулся, точно издали донесся до него в лесную пустыню дружеский зов. Но он не поверил слуху и долго сидел, вытянув шею. Нет, он не обманывался.
Влажный ветер потянул с востока и опять донес отчетливо различимые теперь звуки канонады. И канонада эта была не ленивая и редкая, какая слышалась последние месяцы, когда войска, окопавшись и укрепившись на прочной линии обороны, неторопливо перебрасывались снарядами, беспокоя друг друга. Она звучала часто и напряженно, будто кто-то ворочал тяжелые булыжники или принимался часто бить кулаками в днище дубовой бочки.
Напряженная артиллерийская дуэль. Линия фронта, судя по звуку, была километрах в десяти, что-то на ней происходило, кто-то наступал и кто-то отчаянно отстреливался, обороняясь. Радостные слезы текли по щекам Алексея.
Он смотрел на восток. Правда, в этом месте дорога круто сворачивала в противоположную сторону, а перед ним лежала снежная пелена. Но оттуда слышал он этот зовущий звук.
Туда вели темневшие в снегу продолговатые ямки партизанских следов, где-то в этом лесу жили они, отважные лесные люди. Бормоча себе под нос: «Ничего, ничего, товарищи, все будет хорошо», — Алексей смело ткнул палку в снег, оперся на нее подбородком, перебросил на нее всю тяжесть тела, с трудом, но решительно переставил ноги в сугроб. Он свернул с дороги на снежную целину.
Глава 10 В этот день ему не удалось сделать по снегу и полутораста шагов. Сумерки остановили его. Он опять облюбовал старый пень, обложил его сушняком, достал заветную зажигалку, сделанную из патрона, чиркнул колесиком, чиркнул еще раз — и похолодел: в зажигалке кончился бензин.
Он тряс ее, дул, стараясь выжать остатки бензиновых паров, но тщетно. Искры, сыпавшиеся из-под колесика, как маленькие молнии, на мгновение раздвигали мрак вокруг его лица. Камешек истерся, а огня так и не удалось добыть.
Пришлось на ощупь доползти до молоденького густого соснячка, свернуться клубком, сунуть подбородок в колени, охватить их кольцом рук и так замереть, слушая лесные шорохи. Может быть, в эту ночь Алексея охватило бы отчаяние. Но в спящем лесу звуки канонады раздавались отчетливей, ему казалось, что он даже начал отличать короткие удары выстрелов от глухого уханья разрывов.
Проснувшись утром с ощущением безотчетной тревоги и горя, Алексей сразу подумал: «Что же случилось? Плохой сон? Однако когда ласково пригревало солнце, когда все кругом — и жухлый крупинчатый снег, и стволы сосен, и самая хвоя — лоснилось и сверкало, это уже не казалось большой бедой.
Хуже было другое: расцепив отекшие руки, он почувствовал, что не может встать. Сделав несколько безуспешных попыток подняться, он сломал свою палку с рогаткой и, как куль, рухнул на землю. Повернулся на спину, чтобы дать отойти затекшим членам, и стал смотреть сквозь иглистые ветви сосенок на бездонное голубое небо, по которому торопливо плыли чистенькие, пушистые, с позолоченными кудрявыми краями облака.
Тело понемногу стало отходить, но что-то случилось с ногами. Они совсем не могли стоять. Держась за сосенку, Алексей еще раз пытался встать.
Это ему наконец удалось, но как только он попробовал подтянуть ноги к деревцу — тотчас же упал от слабости и от какой-то страшной, новой, зудящей боли в ступнях. Неужели все? Неужели так и придется погибнуть вот здесь, под соснами, где, может быть, никто никогда не найдет и не похоронит его обглоданных зверьем костей?
Слабость неодолимо прижимала к земле. Но вдали гремела канонада. Там шел бой, там были свои.
Неужели он не найдет в себе сил, чтобы одолеть эти последние восемь-десять километров? Канонада притягивала, бодрила, настойчиво звала его, и он ответил на этот зов. Он поднялся на четвереньки и по-звериному пополз на восток, пополз сначала безотчетно, загипнотизированный звуками далекого боя, а потом уже сознательно, поняв, что так передвигаться по лесу проще, чем с помощью палки, что меньше болят ступни, не несущие теперь никакой тяжести, что, ползя по-звериному, он сможет двигаться гораздо быстрее.
И опять он ощутил, как от радости поднимается в груди и подкатывает к горлу клубок. Точно не себе, а убеждая кого-то другого, кто слаб духом и сомневался в успехе такого невероятного передвижения, он сказал вслух: — Ничего, уважаемый, теперь-то уж все будет в порядке! После одного из перегонов он отогрел окоченевшие кисти, зажав их под мышками, подполз к молодой ели, вырезал из нее квадратные куски коры, затем, ломая ногти, отодрал от березы несколько длинных белых лычек.
Вынул из унтов куски шерстяного шарфа, обмотал ими руки сверху, с тыльной стороны ладони, положил в виде подошвы кору, привязал ее берестой и прикрутил бинтами из индивидуальных пакетов. На правой руке получилась очень удобная и широкая култышка. На левой же, где привязывать приходилось уже зубами, сооружение оказалось менее удачным.
Но руки были теперь «обуты», и Алексей пополз дальше, чуя, что двигаться стало легче. На следующем привале привязал по куску коры и к коленям. К полудню, когда стало заметно пригревать, Алексей сделал уже изрядное число «шагов» руками.
Канонада, вследствие ли того, что он приблизился к ней, или в результате какого-то акустического обмана, звучала сильнее. Было так тепло, что ему пришлось опустить «молнию» комбинезона и расстегнуться. Когда он переползал моховое болотце с зелеными кочками, вытаявшими из-под снега, судьба приготовила ему еще подарок; на седоватом сыром и мягком мху увидел он тоненькие ниточки стебельков с редкими, острыми, полированными листочками, и между ними, прямо на поверхности кочек, лежали багровые, чуть помятые, но все еще сочные ягоды клюквы.
Алексей наклонился к кочке и прямо губами стал снимать с бархатистого, теплого, пахнущего болотной сыростью мха одну ягоду за другой. От приятной, сладковатой кислоты подснежной клюквы, от этой первой настоящей пищи, которую он ел за последние дни, в желудке у него сделались спазмы. Но не хватило силы воли переждать острую, режущую боль.
Он елозил по кочкам и, уже приноровившись, как медведь, языком и губами собирал кисло-сладкие ароматные ягоды. Он очистил так несколько кочек, не чувствуя ни льдистой сырости вешней воды, хлюпавшей в унтах, ни жгучей боли в ногах, ни усталости — ничего, кроме ощущения сладковатой и терпкой кислоты во рту и приятной тяжести в желудке. Его стошнило.
Но удержаться он не мог и снова принялся за ягоды. Он снял с рук самодельную обувь, набрал ягод в банку, набил ими шлем, привязал его тесемками к ремню и пополз дальше, с трудом преодолевая тяжелую дрему, наполнившую весь его организм. Клайв Стейплз Льюис На ночь, забравшись под шатер старой ели, он поел ягод, пожевал коры и семечек из еловых шишек.
Заснул он сторожким, тревожным сном. Несколько раз казалось, что кто-то в темноте бесшумно подкрадывается к нему. Он открывал глаза, настораживался так, что начинало звенеть в ушах, выхватывал пистолет и сидел, окаменев, вздрагивая от звука упавшей шишки, от шелеста подмерзшего снега, от тихого журчанья маленьких подснежных ручейков.
Только под утро каменный сон сломил его. Когда совсем рассвело, вокруг дерева, под которым он спал, он увидел мелкие кружевные следы лисьих лап, и меж ними виднелся на снегу продолговатый следок волочившегося хвоста. Так вот кто не давал ему спать!
По следам было видно, что лиса ходила вокруг и около, присаживалась и снова ходила. Нехорошая мысль мелькнула у Алексея. Охотники говорят, что этот хитрый зверь чувствует человечью смерть и начинает преследовать обреченного.
Неужели это предчувствие и привязало к нему трусливого хищника? Все будет хорошо…» — подбодрил он себя и пополз, пополз, стараясь поскорее уйти от этого места. В тот день ему опять повезло.
В пахучем кусте можжевельника, с которого он обрывал губами сизые, матовые ягоды, увидел он какой-то странный комок палого листа. Он тронул рукой — комок был тяжелый и не рассыпался. Тогда он стал обрывать листья и накололся на торчавшие сквозь них иглы.
Он догадался: ежик. Большой старый еж, забираясь в чащу куста на зимовку, для тепла накатал на себя палых осенних листьев. Безумная радость овладела Алексеем.
Весь свой скорбный путь мечтал он убить зверя или птицу. Сколько раз вынимал он пистолет и прицеливался то в сороку, то в сойку, то в зайца и всякий раз с трудом превозмогал желание выстрелить. В пистолете оставалось только три патрона: два для врага, один, в случае надобности, для себя.
Он заставлял себя убирать пистолет. Он не имел права рисковать. А тут кусок мяса сам попал к нему в руки.
Ни минуты не задумываясь, над тем, что ежи считаются, по поверью, животными погаными, он быстро сорвал со зверька чешую листвы. Ударом кинжала Алексей убил ежа, развернул его, неумело содрал желтую шкурку на брюшке и иглистый панцирь, рассек на части и с наслаждением стал рвать зубами еще теплое, сизое, жилистое мясо, плотно приросшее к костям. Алексей разгрыз и проглотил все мелкие кости и только после этого ощутил во рту противный запах псины.
Но что значит этот запах по сравнению с полным желудком, от которого по всему организму разливались сытость, теплота и дрема! Он еще раз осмотрел, обсосал каждую косточку и прилег на снег, наслаждаясь теплом и покоем. Он, может быть, даже заснул бы, если бы его не разбудил раздавшийся из кустов осторожный брех лисицы.
Алексей насторожился, и вдруг сквозь глухой гул орудийной канонады, все время слышной с востока, различил он короткие трески пулеметных очередей. Сразу стряхнув усталость, забыв про лису, про отдых, он снова пополз вперед, в глубь леса. Глава 11 За болотцем, которое он переполз, открылась поляна, пересеченная старой изгородью из посеревших от ветров жердей, лыком и ивовыми вязками прикрученных к вбитым в землю кольям.
Между двумя рядами изгороди кое-где проглядывала из-под снега колея заброшенной, нехоженой дороги. Значит, где-то недалеко жилье! Сердце Алексея тревожно забилось.
Вряд ли немцы заберутся в такую глушь. А если и так, там все же есть и свои, а они, конечно, спрячут, укроют раненого и помогут ему. Чувствуя близкий конец скитаний, Алексей пополз, не жалея сил, не отдыхая.
Он полз, задыхаясь, падая лицом в снег, теряя сознание от напряжения, полз, торопясь скорее добраться до гребня пригорка, с которого, наверно, должна быть видна спасительная деревня. Стремясь из последних сил к жилью, он не замечал, что, кроме этой изгороди да колеи, все отчетливее и отчетливее проступавшей из-под талого снега, ничто не говорит о близости человека. Вот наконец и вершина земляного горба.
Алексей, еле переводя дыхание и судорожно глотая воздух, поднял глаза. Поднял и тотчас же опустил — таким страшным показалось ему то, что открылось перед ним. Несомненно, еще недавно это было небольшой лесной деревенькой.
Очертания ее без труда угадывались по двум неровным рядам печных труб, торчавших над заметенными снегом буграми пожарищ. Кое-где сохранились палисадники, плетни, метелки рябин, стоявших когда-то у окошек. Теперь они торчали из снега, обгорелые, убитые жаром.
Это было пустое снежное поле, на котором, как пни сведенного леса, торчали трубы и посреди — совсем уже нелепый — возвышался колодезный журавль с деревянной, позеленевшей, обитой по краям железом бадьей, медленно раскачиваемой ветром на ржавой цепи. Да еще на въезде в деревню около огороженного зеленым забором садика возвышалась кокетливая арочка, на которой тихо покачивалась и поскрипывала ржавыми петлями калитка. И ни души, ни звука, ни дымка… Пустыня.
Как будто и не жил здесь никогда человек. Заяц, которого Алексей спугнул в кустах, побежал от него, смешно подбрасывая зад, прямо в деревню, остановился, встал столбиком, подняв передние лапки и оттопырив ухо, постоял у калитки и, видя, что какое-то непонятное большое и странное существо продолжает ползти по его следу, поскакал дальше, вдоль обгорелых пустых палисадников. Алексей продолжал машинально двигаться вперед.
Крупные слезы ползли по его небритым щекам и падали на снег. Он остановился у калитки, где минуту назад стоял заяц. Над ней сохранился кусок доски и буквы на нем: «Детс…» Нетрудно было представить, что за этим вот зеленым заборчиком возвышалась хорошенькая постройка детского сада.
Сохранились еще и маленькие скамейки, которые обстругал и выскоблил стеклышком заботливый деревенский столяр. Алексей оттолкнул калитку, подполз к скамеечке и хотел сесть. Но тело его уже привыкло к горизонтальному положению.
Когда он сел, заломило позвоночник. И чтобы насладиться отдыхом, он лег на снегу, полусвернувшись, как это делает усталый зверь. В сердце его накипала тоска.
У скамейки снег оттаял. Земля чернела, и над ней, заметно для глаза колеблясь и переливаясь, поднималась теплая влага. Алексей взял в горсть теплую, оттаявшую землю.
Она маслянисто прожималась между пальцами, пахла навозом и сыростью, пахла коровником и жильем. Вот жили люди… Отвоевали когда-то, в стародавние времена, у Черного леса этот клочок скудной серой земли. Раздирали ее сохой, царапали деревянной бороной, холили, удобряли.
Жили трудно, в вечной борьбе с лесом, со зверем, с думами о том, как дотянуть до нового урожая. В советское время организовали колхоз, появилась мечта о лучшей жизни, появились машины, завелся достаток. Деревенские плотники построили детский сад.
И, наблюдая через вот этот зеленый заборчик, как возится здесь румяная детвора, мужики по вечерам, может, думали уже: а не собраться ли с силами, не срубить ли читальню и клуб, где можно было бы в тепле и покое, под вой метели посидеть зимний вечерок; не засветит ли здесь, в лесной глуши, электричество… И вот — ничего, пустыня, лес, вековая, ничем не нарушаемая тишина… Чем больше Алексей раздумывал, тем острее работала его усталая мысль. Он видел Камышин, маленький пыльный городок в сухой и плоской степи у Волги. Летом и осенью городок обдували острые степные ветры.
Они несли с собой тучи пыли и песка. Он колол лица, руки, он задувал в дома, просачивался в закрытые окна, слепил глаза, хрустел на зубах. Эти тучи песка, приносимые из степи, называли «камышинский дождик», и многие поколения камышинцев жили мечтой остановить пески, вволю подышать чистым воздухом.
Но только в социалистическом государстве сбылась их мечта: люди договорились и вместе начали борьбу с ветрами и песком. По субботам весь город выходил на улицу с лопатами, топорами, ломами. На пустой площади появился парк, вдоль маленьких улиц выстроились аллеи тоненьких топольков.
Их бережно поливали и подстригали, как будто это были не городские деревья, а цветы на собственном подоконнике. И Алексей помнил, как весь город, от мала до велика, ликовал по веснам, когда голые тонкие прутики давали молодые побеги и одевались в зелень… И вдруг он живо представил себе немцев на улицах родного Камышина. Они жгут костры из этих деревьев, с такой любовью выращенных камышинцами.
Окутан дымом родной городок, и на месте, где был домик, в котором вырос Алексей, где жила его мать, торчит вот такая закоптелая и уродливая труба. В сердце его накипала тягучая и жуткая тоска. Не пускать, не пускать их дальше!
Драться, драться с ними, пока есть силы, как тот русский солдат, что лежит на лесной поляне на грудах вражеских тел. Солнце коснулось уже сизых зубцов леса. Алексей полз там, где когда-то была деревенская улица.
Тяжелым трупным запахом несло от пожарищ. Деревня казалась более безлюдной, чем глухая, безлюдная чаща. Вдруг какой-то посторонний шум заставил его насторожиться.
У крайнего пепелища он увидел собаку. Это была дворняга, длинношерстая, вислоухая, обычный этакий Бобик или Жучка. Тихо урча, она трепала кусок вялого мяса, зажав его в лапах.
При виде Алексея этот пес, которому полагалось быть добродушнейшим существом, предметом постоянной воркотни хозяек и любимцем мальчишек, вдруг зарычал и оскалил зубы. В глазах его загорелся такой свирепый огонь, что Алексей почувствовал, как шевельнулись у него волосы. Он сбросил с руки обувку и полез в карман за пистолетом.
Несколько мгновений они — человек и этот пес, ставший уже зверем, — упорно вглядывались друг в друга. Потом у пса шевельнулись, должно быть, воспоминания, он опустил морду, виновато замахал хвостом, забрал свою добычу и, поджав зад, убрался за черный холмик пожарища. Нет, прочь, скорее прочь отсюда!
Используя последние минуты светлого времени, Алексей, не разбирая дороги, прямо по целине, пополз в лес, почти инстинктивно стремясь туда, где теперь уже совсем ясно были различимы звуки канонады. Она, как магнит, с нарастающей по мере приближения силой тянула его к себе. Глава 12 Так полз он еще день, два или три… Счет времени он потерял, все слилось в одну сплошную цепь автоматических усилий.
Порой не то дрема, не то забытье овладевали им. Он засыпал на ходу, но сила, тянувшая его на восток, была так велика, что и в состоянии забытья он продолжал медленно ползти, пока не натыкался на дерево или куст или не оступалась рука и он падал лицом в талый снег. Вся его воля, все неясные его мысли, как в фокусе, были сосредоточены в одной маленькой точке: ползти, двигаться, двигаться вперед во что бы то ни стало.
На пути своем он жадно оглядывал каждый куст, но больше ежей не попадалось. Питался подснежными ягодами, сосал мох. Однажды встретилась ему большая муравьиная куча.
Она возвышалась в лесу, как ровный, очесанный и омытый дождями стожок сена. Муравьи еще не проснулись, и обиталище их казалось мертвым. Но Алексей сунул руку в этот рыхлый стог, и, когда вынул ее, она была усеяна муравьиными тельцами, крепко впившимися ему в кожу.
И он стал есть этих муравьев, с наслаждением ощущая в сухом, потрескавшемся рту пряный и терпкий вкус муравьиной кислоты. Он снова и снова совал руку в муравьиную кучку, пока весь муравейник не ожил, разбуженный неожиданным вторжением. Маленькие насекомые яростно защищались.
Они искусали Алексею руку, губы, язык, они забрались под комбинезон и жалили тело, но эти ожоги были ему даже приятны. Острый вкус муравьиной кислоты подбодрил его. Захотелось пить.
Между кочками Алексей заметил небольшую лужицу бурой лесной воды и наклонился над ней. Наклонился — и тотчас же отпрянул: из темного водного зеркала на фоне голубого неба смотрело на него страшное, незнакомое лицо. Оно напоминало обтянутый темной кожей череп, обросший неопрятной, уже курчавившейся щетиной.
Из темных впадин смотрели большие, круглые, дико блестевшие глаза, свалявшиеся волосы сосульками падали на лоб.
Переделать jpg в pdf. Конвертер jpg в пдф 150 точек на дюйм.
Конвертер из ai в jpg. Конвертер из хейк в джипег. Конвертировать файл в jpg.
Avif в jpg конвертер. Перевести страницы в пдф. Как фотографию переделать в pdf.
Преобразовать файл для печати фото. Программа просмотра pdf Mac. Онлайн конвектор из пдф в jpg.
Узнать разрешение pdf на Mac. Узнать dpi pdf на Mac. Видео в пдф.
Pdf to jpg программа Portable. Конвертер jpeg в dll. Конвертер jpg в dll.
Jpg to pdf программа. Преобразовать в пдф. Конвертер large в jpg.
Слияние пдф. Pdf объединение приложения. Соединение пдф.
Конвертировать картинку. Конвертация из jpeg в jpg. Конвертер ворд в jpg.
Конвертировать в jpg. Преобразовать в jpg. Конвертация из ворда в джипег.
Из пдф в jpeg. Jpg в pdf программа. Пег в пдф.
Adobe pdf. Adobe конвертер. Конвертер адобе акробат.
Переформатировать пдф в jpg онлайн. Из пдф в джипег онлайн в хорошем качестве. Перевод в пдф из jpg онлайн.
Сконвертировать изображение в pdf. Программы формата jpeg. Конвертировать в Формат jpeg.
Файл pdf Windows 7. Pdf перевести jpg в Acrobat. Pdf create.
Эггер h1486. H1486 st36 сосна Пасадена. Egger h1486 st36 сосна Пасадена. H1486 st36.
Egger h1486. Эггер h1486 st36 сосна Пасадена. Стол dikline l110 сосна Пасадена. Сосна Джексон Эггер.
Сосна Пасадена Эггер. Сосна Пасадена Egger 1486 St 36. Эггер h1486 st36 сосна Пасадена столешница. Стоун Вуд сосна Пасадена.
ЛДСП Egger 1486. Egger h1486 ЛДСП. Фасады Egger Пасадена сосна. Столешницы кедр 7011.
Столешница кедр каньон 7011. Столешница Эггер сосна Джексон. Сосна Пасадена Egger кухни. Столешница h1486.
Сосна Пасадена. Плинтус дуб Пасадена 138. Цвет сосна Пасадена древесина. Ламинат Egger Акация Торфяная.
Ламинат Egger Акация Торфяная epl110. Egger ламинат Акация Торфяная 1292х193х8 32 класс collection epl110. Кухня Пасадена. Пасадена кухня графит.
Кухонный гарнитур сосна Пасадена. Сосна Пасадена кухня с холодильником. Egger h1312 st10. Сосна Пасадена форма и стиль.
С длинным рукавом С коротким рукавом Приталенные Прямые Трансформеры Со стойкой Жилеты женские Классические женские Двубортные женские Брюки женские Трикотаж женские Толстовки женские Футболки и поло женские Пиджаки Классические Со стойкой Двубортные Облегченные Вязаный трикотаж женские Джемперы женские Жилеты женские Кардиганы женские Рабочая одежда женские Брюки рабочие женские Кителя женские Туники женские Медицинские рубашки женские Рабочие туники женские Туники для SPA женские Фартуки женские Фартуки с грудкой женские Передники женские Фартуки на подтяжках женские Халаты женские Утепленный ассортимент женские Верхняя одежда женские Жилеты утепленные женские Аксессуары женские Головные уборы женские Шапки женские Галстуки женские Аксессуары женские Ткань.
Читайте также:
- Мастер и Маргарита
- Задание 15. Правописание Н/НН. ЕГЭ 2024 по русскому языку
- Популярные сообщения
- Повесть о настоящем человеке
- Комментарии
Спишите слова вставьте пропущенные буквы объясните её написание
кожа+ан = кожаНый. Над козырьком пристегивается ремешок черного цвета из искусственной лаковой кожи, представляющий собой две ленточки, соединенные между собой с помощью шлевок, по концам два отверстия для пристегивания на две морские форменные пуговицы золотистого цвета. Решение. 1. платяНой – отыменное прилагательное с суффиксом ЯН 2. никелироваННыми – полное причастие (суффикс ОВА) 3. деревяННая – исключение 4. прилизаННое – полное причастие.
Главные новости
- Арт. 291/23/1/ПД (291/23/1/ПД)
- Вареный костюмно-плательный хлопок Дымчато-голубой IDT 10/8/C00 17112321
- Мастер и Маргарита
- Другие вопросы:
- Задание 15 ЕГЭ по русскому языку 2024: теория и практика
Кожаный платяной дымчатая слева
Средства индивидуальной защиты населения средств защиты кожи. Бесплатный онлайн перевод с русского на украинский и обратно, русско-украинский словарь с транскрипцией, произношением слов и примерами использования. Переводчик работает со словами, текстами, а также веб-страницами. Похожие новости. Практика ЕГЭ по русскому языку по заданиям. Пропущена безударная проверяемая. Пальто кожаное REVONTULI с мехом. Дрейдл (Dreidl) Lyrics: Всё, бога ради / Всё, ради бога / Нигде так не одиноко / Как на сцене стадиона / Кто знает, где я был все эти годы? / Выжившим пилотам полагается разбор полётов / От эго нету. Квалифицирован-ный. кожаный. комиссионный. конопляный.
Остались вопросы?
Это отглагольные прилагательные! Исключениями эти слова являются потому, что они несовершенного вида, а пишутся с двумя Н. Сравните: раненный в бою две Н, потому что появилось зависимое слово или израненный, вид совершенный. НО: как только у этих слов- прилагательных появляется зависимое слово, они тут же переходят в разряд причастий и пишутся с двумя Н. В составе сложного слова написание отглагольного прилагательного также не меняется: гладкокрашеный красить , горячекатаный ткать , холоднокатаный, цельнокатаный, цельнокроеный кроить , домотканый, пестротканый, златотканый, златокованый, малоезженый ездить , малохоженый ходить , малоношеный, малосолёный солить , мелкодроблёный, свежегашёный, свежемороженый морозить и др.
Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками. Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно.
Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк — сирийскую алу. Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима во дворец, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине. Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа. В саду было тихо.
Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и — самое главное — с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши — храмом Ершалаимским, — острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики. Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор.
Разговор этот шел по-гречески. Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет.
Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана.
Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление. Пилат это и сделал с большим искусством. Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением. Пилат объяснился.
Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована. В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее.
Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его. Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри. В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана.
Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз. Все было кончено, и говорить более было не о чем.
Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал.
Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела. Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие... Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке. Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене.
Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия. Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок.
Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление. Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?
Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку. Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа?
Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его... Кстати, ты знаешь такого, первосвященник?
Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, — и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье! Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог!
Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата! Не нужно было подбирать слова. Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим!
Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет!
Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью! Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил: — Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь?
Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ!
Ты слышишь, Пилат? Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, — тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад.
Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно: — Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать. В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью. Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон.
Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном. К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца. Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко.
Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад. Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это — Вар-равван, прокуратор сказал: — Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора! Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища.
Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке. То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел — ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь.
Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет! Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост. Лишь только белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: «Га-а-а... Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны.
Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: — Именем кесаря императора! Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик — в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты: — Да здравствует кесарь!
Пилат задрал голову и уткнул ее прямо в солнце. Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг, и над толпою полетели хриплые арамейские слова: — Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах! И эта казнь сейчас совершится на Лысой Горе! Вот они перед вами!
Пилат указал вправо рукой, не видя никаких преступников, но зная, что они там, на месте, где им нужно быть. Толпа ответила длинным гулом как бы удивления или облегчения. Когда же он потух, Пилат продолжал: — Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь! Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина.
Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло. Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо. Пилат еще придержал тишину, а потом начал выкрикивать: — Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу... Он сделал еще одну паузу, задерживая имя, проверяя, все ли сказал, потому что знал, что мертвый город воскреснет после произнесения имени счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут.
Тут ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист. Пилат повернулся и пошел по мосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться. Он знал, что теперь у него за спиною на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо — как человек, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук!
Как легионеры снимают с него веревки, невольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках, как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумасшедшей улыбкой. Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе. Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности — осужденных он видеть уже не мог. К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что прокричал с помоста прокуратор.
Кроме того, до слуха долетел дробный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на гипподромскую площадь, и крики «берегись! Солдат, одиноко стоявший в очищенном пространстве площади со значком в руке, тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат легиона, секретарь и конвой остановились. Кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на площадь, чтобы пересечь ее в сторонке, минуя скопище народа, и по переулку под каменной стеной, по которой стлался виноград, кратчайшей дорогой проскакать к Лысой Горе.
Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко выкрикнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь шарахнулась, поднялась на дыбы. Вбросив меч в ножны, командир ударил плетью лошадь по шее, выровнял ее и поскакал в переулок, переходя в галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в туче пыли, запрыгали кончики легких бамбуковых пик, мимо прокуратора понеслись казавшиеся особо смуглыми под белыми тюрбанами лица с весело оскаленными, сверкающими зубами.
Поднимая до неба пыль, ала ворвалась в переулок, и мимо Пилата последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной. Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой. Было около десяти часов утра. Глава 3.
Седьмое доказательство — Да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван Николаевич, — сказал профессор. Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидел, что на Патриарших вечер. Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке. В аллеях на скамейках появилась публика, но опять-таки на всех трех сторонах квадрата, кроме той, где были наши собеседники.
Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему. А может, это и не он рассказывал, а просто я заснул и все это мне приснилось? Это может кто подтвердить!
Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже без всякого акцента, который у него, черт знает почему, то пропадал, то появлялся: — Дело в том... И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас — никому ни слова и полный секрет!.. Наступило молчание, и Берлиоз побледнел. Вот так история!
Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись на спинку скамьи, он за спиною профессора замигал Бездомному, — не противоречь, мол, ему, — но растерявшийся поэт этих сигналов не понял. Даже очень возможно, и Понтий Пилат, и балкон, и тому подобное... А вы одни приехали или с супругой?
Вы где остановились? Нигде, — ответил полоумный немец, тоскливо и дико блуждая зеленым глазом по Патриаршим прудам. А в «Метрополе» чудесные номера, это первоклассная гостиница... Перестаньте вы психовать.
Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих выпорхнул воробей. Ведь вы не знаете города... План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха.
Ну что же, позвоните, — печально согласился больной и вдруг страстно попросил: — Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено.
А профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел. Тот вздрогнул, обернулся, но успокоил себя мыслью, что его имя и отчество известны профессору также из каких-нибудь газет. А профессор прокричал, сложив руки рупором: — Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев? И опять передернуло Берлиоза.
Откуда же сумасшедший знает о существовании Киевского дяди? Ведь об этом ни в каких газетах, уж наверно, ничего не сказано. Эге-ге, уж не прав ли Бездомный? А ну как документы эти липовые?
Ах, до чего странный субъект. Звонить, звонить! Сейчас же звонить! Его быстро разъяснят!
И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше. Тут у самого выхода на Бронную со скамейки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя. Только сейчас он был уже не воздушный, а обыкновенный, плотский, и в начинающихся сумерках Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки. Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять.
Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая!
Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал. Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы.
Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева — он уже не сообразил, — позлащенную луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стекла.
Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул — «Неужели?.. Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была отрезанная голова Берлиоза.
Глава 4. Погоня Утихли истерические женские крики, отсверлили свистки милиции, две санитарные машины увезли: одна — обезглавленное тело и отрезанную голову в морг, другая — раненную осколками стекла красавицу вожатую, дворники в белых фартуках убрали осколки стекол и засыпали песком кровавые лужи, а Иван Николаевич как упал на скамейку, не добежав до турникета, так и остался на ней. Несколько раз он пытался подняться, но ноги его не слушались — с Бездомным приключилось что-то вроде паралича. Поэт бросился бежать к турникету, как только услыхал первый вопль, и видел, как голова подскакивала на мостовой.
От этого он до того обезумел, что, упавши на скамью, укусил себя за руку до крови. Про сумасшедшего немца он, конечно, забыл и старался понять только одно, как это может быть, что вот только что он говорил с Берлиозом, а через минуту — голова... Взволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее, что-то восклицая, но Иван Николаевич их слов не воспринимал. Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и одна из них, востроносая и простоволосая, закричала над самым ухом поэта другой женщине так: — Аннушка, наша Аннушка!
С садовой! Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей! Всю юбку изгадила...
Уж она ругалась, ругалась! А он-то, бедный, стало быть, поскользнулся да и поехал на рельсы... Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана Николевича вцепилось одно слово: «Аннушка»... К слову «Аннушка» привязались слова «подсолнечное масло», а затем почему-то «Понтий Пилат».
Пилата поэт отринул и стал вязать цепочку, начиная со слова «Аннушка». И цепочка эта связалась очень быстро и тотчас привела к сумасшедшему профессору. Да ведь он же сказал, что заседание не состоится, потому что Аннушка разлила масло. И, будьте любезны, оно не состоится!
Этого мало: он прямо сказал, что Берлиозу отрежет голову женщина?! Да, да, да! Ведь вожатая была женщина?! Что же это такое?
Не оставалось даже зерна сомнения в том, что таинственный консультант точно знал заранее всю картину ужасной смерти Берлиоза. Тут две мысли пронизали мозг поэта. Первая: «Он отнюдь не сумасшедший! Все это глупости!
Это мы узнаем! Сделав над собой великое усилие, Иван Николаевич поднялся со скамьи и бросился назад, туда, где разговаривал с профессором. И оказалось, что тот, к счастью, еще не ушел. На Бронной уже зажглись фонари, а над Патриаршими светила золотая луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану Николаевичу показалось, что тот стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу.
Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где сидел еще недавно сам Иван Николаевич. Теперь регент нацепил себе на нос явно не нужное пенсне, в котором одного стекла вовсе не было, а другое треснуло. От этого клетчатый гражданин стал еще гаже, чем был тогда, когда указывал Берлиозу путь на рельсы. С холодеющим сердцем Иван приблизился к профессору и, взглянув ему в лицо, убедился в том, что никаких признаков сумасшествия нет и не было.
Иностранец насупился, глянул так, как будто впервые видит поэта, и ответил неприязненно: — Не понимай... Вы не немец и не профессор! Вы — убийца и шпион! Загадочный профессор брезгливо скривил и без того кривой рот и пожал плечами.
За это с вас строжайше спросится! Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к регенту: — Эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны это сделать!
Регент чрезвычайно оживился, вскочил и заорал: — Где твой преступник? Где он? Иностранный преступник? Ежели он преступник, то первым долгом следует кричать: «Караул!
А ну, давайте вместе! Растерявшийся Иван послушался шуткаря-регента и крикнул «караул! Одинокий, хриплый крик Ивана хороших результатов не принес.
Лаконичный дизайн модели дополнен прострочками по бокам, которые акцентирует внимание на границах карманов. Широкие штанины позволят вам чувствовать себя легко и комфортно. В первом случае наденьте их с полупрозрачной блузкой и босоножками на каблуке. А с джемпером оверсайз и кроссовками на высокой платформе вы составите уютный лук для встречи с друзьями. Кожаные шорты — идеальный выбор для смелых и запоминающихся образов!
В прилагательном масляный, то есть «состоящий из масла», «сделанный на масле», «работающий на масле» - В кратких прилагательных, в существительных и наречиях пишется столько Н, сколько в полной форме прилагательного, от которого они образованы: Утро пасмурное — утро пасмурно, было пасмурно. Речь длинная — речь длинна, говорить длинно, подлинник. Современный язык — она современна, современник, одеваться современно.
Шорты-трапеция из искусственной кожи
Стек с круглым наконечником Leather Circle Tipped Metal Crop. 3) платяной (шкаф) — одна Н в суффиксе имен прилагательного -ЯН-, пламенный — образовано от существительного на -мя: пламя — пламени — пламенный, далее по правилу «В основах косвенных падежей и форм мн. ч. существительных на -мя пишется суффикс -ЕН. Укажите варианты ответов, в которых во всех словах одного ряда пропущена одна и та же буква. Запишите номера ответов. 1. , 2. , слев.
Шорты-трапеция из искусственной кожи
В основу испанской королевской резиденции, построе 1 ой из серого гранита и возвышающейся среди пусты 2 ой долины, были положе 3 ы равновесие и гармония частей, а суровая обнажё 4 ость гладких стен и бесконечная протяжё 5 ость сводчатых коридоров придавали зданию мрачное величие. Решение ПостроеННой - причастие с приставкой, пустыННой - прилагательное, основа на Н, положеНы - краткое причастие, обнажеННость - существительное, образовано от причастия обнаженный, протяжеННость - сущ.
На передних половинках брюк настрочены усилительные накладки с вытачками в области колен. Задние половинки брюк с усилительными накладками в области шва сидения. На боковых швах ниже линии бедра расположены накладные объемные карманы с клапанами с текстильной застежкой. Внизу боковых швов брюк молнии. Китель шерстяной. Китель шерстяной иссиня-черного цвета однобортный с центральной бортовой застежкой для высших офицеров - двубортный со смещенной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника.
Полочки с застежкой и четырьмя форменными пуговицами для высших офицеров полочки с шестью форменными пуговицами золотистого цвета, лацканами и боковыми прорезными карманами с клапанами. Спинка со шлицей внизу для высших офицеров без нее. Рукава втачные для высших офицеров - с обшлагами. Подкладка иссиня-черного цвета до низа. На подкладке полочек внутренние карманы. По краям бортов, воротника и обшлагов у высших офицеров проложены канты василькового цвета, а также имеется шитье на концах воротника. Китель шерстяной парадный.
Китель шерстяной парадный иссиня-черного цвета по описанию такой же, как и китель шерстяной. Для высших офицеров на обшлагах шитье, а по краям бортов, воротника и обшлагов вдоль канта василькового цвета проложен кант золотистого цвета. Китель шерстяной парадно-выходной для высших офицеров. Китель шерстяной парадно-выходной серого цвета по описанию такой же, как и китель шерстяной парадный для высших офицеров. Китель шерстяной синего цвета. Китель шерстяной синего цвета однобортный с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой и пятью форменными пуговицами золотистого цвета.
По бокам кителя имеются два поперечных прорезных кармана с клапанами, а на линии груди расположены два накладных кармана с клапанами. Спинка цельная без шва , прилегающая в талии. Воротник-стойка, застегивающийся на два металлических крючка и петли. Рукава двухшовные с обшлагами. На обшлагах рукавов - по две морские форменные пуговицы золотистого цвета. Над обшлагами на внешней стороне рукавов размещаются нарукавные знаки различия по воинским званиям офицеров корабельного состава в виде вышитой звезды из канители и нашивок из металлизированного галуна для высших офицеров - звезда и галун из канители пятипроцентного золочения. Подкладка синего цвета до низа.
На подкладке полочек расположены внутренние карманы с листочкой. Тужурка шерстяная. Тужурка шерстяная черного цвета со смещенной бортовой застежкой двубортная состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с шестью морскими форменными пуговицами золотистого цвета, лацканами, боковыми прорезными карманами с клапанами. На тужурке шерстяной офицеров корабельного состава на внешней стороне нижней части рукавов размещаются нарукавные знаки различия по воинским званиям офицеров корабельного состава в виде вышитой звезды из канители и нашивок из металлизированного галуна для высших офицеров - звезда и галун из канители пятипроцентного золочения. Подкладка черного цвета до низа. На подкладке полочек расположены внутренние карманы.
Тужурка шерстяная парадная. Тужурка шерстяная парадная черного цвета по описанию такая же, как и тужурка шерстяная. На концах воротника тужурки шерстяной парадной размещаются металлический орнамент и якорь для высших офицеров, имеющих корабельные воинские звания, - шитье орнамент и якорь , для мичманов органов безопасности в том числе мичманов прапорщиков образовательных организаций морского профиля ФСБ России и морских частей подразделений пограничных органов - металлический якорь. Тужурка летняя шерстяная. Тужурка летняя шерстяная белого цвета имеет такую же конструкцию, как и тужурка шерстяная парадная, но без шитья, металлических орнаментов, якорей на концах воротника, нарукавного знака принадлежности к органу безопасности и нарукавных знаков различия по воинским званиям офицеров корабельного состава кроме высших офицеров. Погоны нашивные золотистого цвета. Жакет шерстяной.
Жакет шерстяной иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с рельефными вертикальными швами, застежкой и двумя форменными пуговицами золотистого цвета, лацканами и боковыми прорезными карманами с клапанами. На левой полочке, на линии груди, расположен прорезной карман с листочкой. Рукава втачные со шлицей и двумя форменными пуговицами золотистого цвета внизу. Подкладка иссиня-черного черного цвета до низа. Жакет шерстяной парадный иссиня-черного черного цвета по описанию такой же, как и жакет шерстяной. Брюки шерстяные кроме военнослужащих женского пола.
Брюки шерстяные навыпуск иссиня-черного черного цвета состоят из передних и задних половинок и пояса. Передние половинки брюк шерстяных с боковыми прорезными карманами. Правая задняя половинка брюк с прорезным карманом с клапаном, застегивающимся на пуговицу иссиня-черного черного цвета. Пояс с боковыми хлястиками, застегивающимися на пуговицы иссиня- черного цвета, шлевками для ремня, застежкой на пуговицу иссиня-черного черного цвета, металлическим крючком и петлей, молнией на гульфике брюк. В боковых швах брюк шерстяных у офицеров и прапорщиков проложены канты василькового светло-зеленого цвета кроме офицеров, имеющих корабельные воинские звания, и мичманов органов безопасности в том числе офицеров и мичманов прапорщиков образовательных организаций морского профиля ФСБ России и морских частей подразделений пограничных органов , у высших офицеров - канты и лампасы василькового цвета кроме высших офицеров, имеющих корабельные воинские звания. Передние половинки брюк шерстяных для высших офицеров, полковников капитанов 1 ранга на подкладке иссиня-черного черного цвета. Брюки шерстяные парадные кроме военнослужащих женского пола.
Брюки шерстяные парадные по описанию такие же, как брюки шерстяные. Брюки летние шерстяные. Брюки летние шерстяные белого цвета по описанию такие же, как брюки шерстяные, но без кантов и лампасов. Брюки шерстяные для военнослужащих женского пола. Брюки шерстяные иссиня-черного черного цвета состоят из передних и задних половинок и пояса. Пояс в области боковых швов стянут эластичными лентами и имеет шлевки для ремня. Пояс с застежкой на металлический крючок и петлю, молнией на гульфике брюк.
Юбка шерстяная для военнослужащих женского пола. Юбка шерстяная иссиня-черного черного цвета прямого покроя состоит из переднего и заднего полотнищ, притачного пояса и подкладки. Заднее полотнище с застежкой-молнией вверху и шлицей внизу. На поясе шлевки для ремня. Юбка шерстяная парадная для военнослужащих женского пола. Юбка шерстяная парадная иссиня-черного цвета по описанию такая же, как и юбка шерстяная. Куртка шерстяная кроме военнослужащих женского пола.
Куртка иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой на молнию, кокетками, верхними карманами в шве кокетки с клапанами, застегивающимися на форменную пуговицу золотистого цвета, и боковыми прорезными карманами, застегивающимися на молнию. Пояс куртки шерстяной в области боковых швов стянут эластичными лентами. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две форменные пуговицы золотистого цвета. Полочки и спинка куртки шерстяной на подкладке иссиня-черного черного цвета. Куртка шерстяная для военнослужащих женского пола. Куртка шерстяная иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника.
Полочки с застежкой на молнию, кокетками, вертикальными рельефными швами и боковыми прорезными карманами, застегивающимися на молнию. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две форменные пуговицы иссиня-черного черного цвета. Свитер джемпер шерстяной. Свитер джемпер шерстяной иссиня-черного черного цвета с V-образным вырезом горловины защитного цвета - с вырезом горловины «Гольф» , усилительными накладками в области плеча и локтей, погонами- хлястиками, накладным нагрудным карманом с клапаном. Накладки, погоны-хлястики и карман выполняются в тон трикотажного полотна. Погоны и клапан застегиваются на застежку текстильную. По погонам проложена отделочная строчка.
На левом рукаве настрочена застежка текстильная для нарукавного знака. Платье для военнослужащих женского пола. Платье иссиня-черного черного цвета с центральной внутренней бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, воротника, рукавов и пояса. Полочки с потайной застежкой до линии талии на четыре форменные пуговицы иссиня-черного черного цвета, двумя верхними карманами с клапанами. На спинке, на уровне линии талии, две шлевки для пояса. Платье в области боковых швов на уровне линии талии стянуто эластичными лентами. Рукава втачные, короткие, с планками.
Костюм летний полевой для высших офицеров. Костюм летний полевой камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк. Куртка с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой на молнию и отрезной кокеткой, нагрудными накладными карманами с двумя вертикальными складками и клапанами, застегивающимися на текстильную застежку, боковыми прорезными карманами с листочками, застегивающимися на молнию. Полочки и спинка с подкладкой защитного цвета. На подкладке левой полочки накладной карман, внутри которого влагозащитный карман с клапаном, застегивающийся на форменную пуговицу защитного цвета. Спинка с кокеткой и двумя вертикальными складками, застроченными от притачного пояса до талии.
Пояс куртки в области боковых швов стянут эластичными лентами. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на одну кнопку. В нижней части проймы, под рукавами, вентиляционные вставки из сетчатой ткани. Брюки прямого покроя состоят из передних и задних половинок и пояса. Передние половинки брюк с боковыми карманами с подрезным бочком, застроченными по длине складками. В верхних частях шаговых швов задних половинок расположены вентиляционные отверстия из сетчатой ткани. Пояс с боковыми хлястиками, застегивающимися на пуговицы защитного цвета, шлевками для ремня, металлическим крючком и петлей, молнией на гульфике брюк.
На правой передней половинке у шва притачивания пояса расположен потайной карман. На правой задней половинке прорезной карман с клапаном. Костюм летний полевой кроме высших офицеров типа 1. Костюм летний полевой типа 1 камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк хлопчатобумажных. Куртка с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов, воротника и погон. Полочки с застежкой на пять петель и пуговиц верхняя петля сквозная , кокетками, нагрудными накладными карманами с клапанами, застегивающимися на текстильные застежки. На левой полочке внутренний накладной карман для документов с клапаном, застегивающийся на текстильную застежку.
В области плечевых швов куртки втачаны погоны-хлястики, пристегивающиеся свободным концом на петлю и пуговицу. По линии талии куртки кулиска с эластичной лентой. Спинка с кокеткой и двумя складками. Рукава втачные с накладными карманами с клапанами, застегивающимися на текстильную застежку, усилительными накладками в области локтя, пуфтами и манжетами, застегивающимися на текстильную застежку. Брюки состоят из передних и задних половинок и пояса. Передние половинки брюк с боковыми наклонными карманами, усилительными накладками, пристегивающимися нижними краями на текстильные застежки. На правой передней половинке у шва притачивания пояса расположен часовой карман.
Задние половинки брюк с кокетками, усилительными накладками в области среднего шва, накладными карманами с клапанами из-под кокеток, застегивающимися на текстильные застежки. Пояс со шлевками для ремня. Брюки с застежкой на петли и пуговицы на поясе и в гульфике. В нижней части брюк штрипки из эластичной ленты. Костюм летний полевой кроме высших офицеров типа 2. Костюм летний полевой типа 2 камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк. Куртка прямого силуэта с центральной внутренней бортовой застежкой- молнией состоит из полочек, спинки, рукавов, воротника-стойки и погон.
Полочки с верхними накладными карманами с клапанами, с потайной застежкой на петли и пуговицы. Спинка с рельефными швами и складками вверху швов притачивания рельефов. Рукава двухшовные с усилительными накладками. Ширина по низу рукава регулируется текстильной застежкой. В верхней части рукава настрочены накладные объемные карманы с клапанами, застегивающиеся на текстильную застежку. В швах втачивания рукавов в области плеча расположены погоны со съемными муфтами. Погоны с текстильной застежкой.
В швах втачивания рукавов по низу проймы расположены вентиляционные вставки. По низу куртка с двумя фиксаторами-затяжниками, расположенными по центру, и шнуром для регулировки ширины низа куртки. Воротник с настрочными текстильными застежками. Брюки с застежкой на петли и пуговицы по поясу и в гульфике. Пояс брюк со шлевками, с дополнительной регулировкой по ширине при помощи хлопчатобумажной ленты внутри пояса. На передних половинках брюк расположены карманы с наклонным входом и усилительные накладки в области колен. По нижнему краю усилительные накладки со входом, застегивающиеся на текстильную застежку.
На боковых швах ниже линии бедра настрочены накладные объемные карманы с клапанами с текстильной застежкой. Задние половинки брюк с усилительными накладками в верхней части в области шва сидения и с отрезными нижними частями. Низ брюк со штрипками, втачанными по шаговому шву. Фланелевка шерстяная синего цвета состоит из переда, спинки, рукавов и воротника. Перед и спинка цельные. В верхней части переда, посередине, разрез. В конце разреза, с внутренней стороны, две пуговицы черного цвета, а на спинке, около воротника, петля для крепления воротника форменного.
Внизу боковых швов разрезы. Воротник широкий, отложной. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две морские форменные пуговицы золотистого цвета. Погончики нашивные. Форменка хлопчатобумажная белого цвета по описанию такая же, как и фланелевка. Костюм флотский. Костюм флотский хлопчатобумажный синего цвета состоит из куртки и брюк флотских.
Куртка синего цвета состоит из переда, спинки, рукавов и воротника. Перед с верхним накладным карманом с листочкой на левой стороне и внутренним карманом, застегивающимся на пуговицу синего цвета. В верхней части переда, посередине, разрез, застегивающийся одной петлей на пуговицу синего цвета. В нижней части разреза, с внутренней стороны, две пуговицы синего цвета, а на спинке, у горловины, петля для крепления воротника форменного.
Вмятины на коже салона автомобиля. Oregon perlamutr 120 кожзам. Чехол для планшета Gianfranco Lotti. Oregon Pearlamutr 101. Орегон перламутр 104. Фултон аш ткань. Строчка на коже. Кожа с отделочной строчкой. Кожаная подложка. Подложка из кожи. Кожаный коврик на стол. Подложки на стол кожа. Черная лаковая кожа. Лаковая экокожа. Черная лаковая ткань. Лаковая кожа ткань фактура. Швы на коже. Коричневая кожа со строчкой. Кожзам egida NOKS. Искусственная кожа NW Astor 2504. Экокожа Bionica Latte. Нокс Эгида. Арбен искусственная кожа. Sunny Brown Арбен. Ткань сафари дарк Браун. Ткань Орландо Лэзертач. Ткань Тринити дарк Браун. Ткань с мягким густым ворсом 4. Орел бархат. Бархатокутывает фото клипарт. Мраморный бархат. Плащевка с эффектом крэш. Ткань плащевая фиолетовая купить. Платина ткань. Эко кожа стрейч перламутровая на отрез. Экокожа плательная стрейч перламутр купить. Экокожа стрейч купить. Плотный дымчатый креп. Креп м300. Шкаф Ричард трехстворчатый. Шкаф платяной Bauhaus. Трехстворчатый шкаф платяной 2000. Шифоньер Белла трехстворчатый. Мебельный шов. Декоративная отстрочка швов. Шкаф Bruni Black. Шкаф "Bruni" с ящиками br27. Шкаф двустворчатый Bruni. Шкаф двустворчатый Bruni Black с двумя ящикам. Шкаф st9327kr -2. Шкаф st9327kr -2n. Шкаф Belveder черный. Шкаф для одежды st9127.
Хотя эти слова формально не являются причастиями, они помещены в эту графу таблицы для более успешного усвоения орфограммы. Н и НН в кратких страдательных причастиях и кратких отглагольных прилагательных Часто вызывает затруднение правописание НН и Н в суффиксе кратких отглагольных прилагательных и кратких страдательных причастий. Необходимо уметь их различать, так как в суффиксе кратких причастий всегда пишется одна буква Н, а в суффиксе кратких отглагольных прилагательных Н или НН, в зависимости от того, сколько писалось в полной форме прилагательного. Краткие причастия.