Читать онлайн книгу «День опричника» автора Владимира Сорокина полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. Книга правообладателя Corpus (АСТ).
Задание 14 ЕГЭ по русскому языку: правописание Н и НН
ответы на ваши вопросы в виде изображений, Поиск по картинке и фото. Читать онлайн книгу «День опричника» автора Владимира Сорокина полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. Книга правообладателя Corpus (АСТ). Новости. Учителю. Международная дистанционная олимпиада «Инфоурок» весенний сезон 2024.
Популярные сообщения
- Бесплатный интенсив по русскому языку
- Повесть о настоящем человеке - Борис Полевой, читать онлайн
- Тех. поддержка
- Улыбчивый запотевать масляное пятно серебряный слиток егэ
- - последние новости, свежие события сегодня - Новости
Остались вопросы?
Новости дня – «ВЗГЛЯД.РУ» | платяной. глянцевитый. гуттаперчевый. |
Арт. 291/23/1/ПД (291/23/1/ПД) | Сыщицы поневоле: «Напарницы: Астрид и Рафаэлла» и еще 5 отличных сериалов о женщинах, ведущих расследования. |
Задание 14 ЕГЭ по русскому языку: правописание Н и НН | Набор карбокситерапии ARAVIA СО2 для сухой и зрелой кожи лица 150мл. |
Санрайз резорт турция сиде 5 | Группа VK. Строим сервисы, используя силу социальных сетей. Помогаем людям и компаниям объединяться вокруг того, что действительно важно. |
9 Район - Да я ж не в коже, не блатной, садись на мотоцикл мой.
Уж налились колоски, стоят столбы точё…ые, головки золочё... Пухнет с мякины живот, сече…ый, муче…ый, верче... Пуга…ая ворона куста боится. Отшлифова…ые прибоем мокрые бока камней блестели, как лакирова…ые. Ну, брат, табак мочё…ый, что конь лечё…ый, никуда не годится. Безмолвно стояли броше…ые, с закрытыми ставнями курени. За нами тащилась запряжё…ая пушка с зажжё…ым фитилём. Бабушка готовила обед из купле…ой провизии. Желтоватой лентой вилась наезжее…ая дорога. Вон кучера и кухарки задают себе бал, а я... Рыбопромышле…ик, весь обвеша…ый копчё…ыми кутумами, сушё…ыми и солее…ыми судаками, сидит между этой благодатью, как чёрная туча.
Гружё…ые машины скатывались с наезжее…ого крутого берега на лёд. Лата…ый, рва…ый полушубок держался на нём, как накрахмале…ый. Здесь я увидел Михаила Пущина, ране…ого в прошлом году. Её [дороги] чёрные, давно не езже…ые колеи едва проступали в траве. Целый день слышался скрип немаза…ых колёс. Шоссе было гладким, асфальтирова…ым. Лошади пошли ходкой рысью, отбивая по льду кова…ыми копытами. У Лёньки в глазах блеснула непроше…ая слеза. Обледенелые нечищеные тротуары да талый снег на огромных булыгах. Ночью меня разбудил грохот окова…ых колёс.
В несколько дней сборы были конче…ы, вещи собра…ы и увяза…ы. Любка лежала на сундуке, укрытая пёстрым, стёга…ым одеялом, сшитым из ситцевых лоскутиков. Кое-где проглядывала из-под снега колея заброше…ой, нехоже…ой дороги. С плеч свисал жёва…ый, с оттянутыми до колен карманами плащ. Слова эти не произвели жела…ого действия. Коли парень ты румя…ый, братец будешь мне назва…ый. Я долго не мог связать атамана Уралова с этим нежда…ым-негада…ым старичком-затворником.
Акинфеев даже прыгать не стал! Давила пробил через себя после заброса слева. Не вышел удар! Агапов пробил головой после заброса в штрафную. Слабо получилось. Латышонок поймал мяч в руки. Мяч отбит вратарём. Гайич с дальней дистанции нанёс плотный удар в правый угол. Латышонок отразил мяч на угловой! Андраде в верховой борьбе получил повреждение. Судья остановил игру. Медицинская бригада на поле появляется. Энрикес оттеснил Дивеева на левом краю штрафной и пробил в дальний угол. Мяч в считанных сантиметрах от штанги прошёл! Мусаев выиграл верховую борьбу и пробил головой слишком неточно! Алекс вырвался один на один с Акинфеевым и пробил прямо в голкипера.
Классный вариант для пошива костюма, платья, мягкого жакета, юбки или брюк. Зачем заказывать образец? Мы делаем все возможное, чтобы точно описать цвет каждой ткани из нашего каталога. Мы осматриваем и фотографируем каждую ткань в естественном свете, стараемся находить только правильные цветовые условия и описания. Но несмотря на наши наилучшие намерения, мы не можем гарантировать точное соответствие цветов из-за этого простого факта: различия в цветовых настройках мониторов или мобильных дисплеев слишком велики для однозначного определения какого-либо цветового оттенка.
На неделе Конгресс окончательно утвердил пакет законопроектов о помощи киевскому режиму. Финансирование Белый дом пытался выбить полгода. Так что Джо Байден уже пообещал: поставки начнутся незамедлительно. Значительная часть средств, правда, останется в США — Пентагон будет восполнять свои арсеналы.
Вареный костюмно-плательный хлопок Дымчато-голубой IDT 10/8/C00 17112321
Вы заполняете форму, и через короткое время вам перезвонит менеджер интернет-магазина. Он уточнит все условия заказа, ответит на все вопросы. А также подскажет о вариантах оплаты и доставки. По результатам звонка, пользователь либо, получив уточнения, самостоятельно оформляет заказ, укомплектовав его необходимыми позициями, либо соглашается на оформление в том виде, в котором есть сейчас. Получает подтверждение на почту или на мобильный телефон и ждёт доставки.
Слегка пружинит за счет плетения.
Не просвечивает, но если смотреть прямо на просвет, заметен контур силуэта. Хорошо драпируется и форму практически не держит. Обладает легким лоском. Классный вариант для пошива костюма, платья, мягкого жакета, юбки или брюк.
Федька убирает поднос и, опустившись на колено, подставляет руку. Опираюсь, встаю.
От Федьки утром пахнет хуже, чем вечером. Это — правда его тела, и от нее никуда не денешься. Розги тут не помогают. Потягиваясь и кряхтя, иду к иконостасу, затепливаю лампадку, опускаюсь на колени. Читаю молитвы утренние, кладу поклоны. Федька стоит позади, позевывает и крестится.
Помолившись, встаю, опираясь на Федьку. Иду в ванную. Омываю лицо приготовленной колодезной водою с плавающими льдинками. Гляжусь в зеркало. Лицо опухло слегка, воскрылия носа в синих прожилках, волосы всклокочены. На висках первая седина.
Рановато для моего возраста. Но — служба наша такая, ничего не попишешь. Тяжкое дело государственное… Справив большую и малую нужду, забираюсь в джакузи, включаю программу, откидываю голову на теплый, удобный подголовник. Смотрю в потолок на роспись: девки, собирающие вишню в саду. Это успокаивает. Гляжу на девичьи ноги, на корзины со спелою вишней.
Вода заполняет ванну, вспенивается воздухом, бурлит вокруг моего тела. Водка внутри, пена снаружи постепенно приводят меня в чувство. Через четверть часа бурление прекращается. Лежу еще немного. Нажимаю кнопку. Входит Федька с простыней и халатом.
Помогает мне вылезти из джакузи, оборачивает простыней, кутает в халат. Прохожу в столовую. Там Танюшка уже сервирует завтрак. На стене поодаль — пузырь вестевой. Даю голосом команду: — Новости! Вспыхивает пузырь, переливается голубо-бело-красным флагом Родины с золотым орлом двуглавым, звенит колоколами Ивана Великого.
Отхлебнув чаю с малиной, просматриваю новости: на северо-кавказском участке Южной стены опять воровство приказных и земских, Дальневосточная труба так и будет перекрыта до челобитной от японцев, китайцы расширяют поселения в Красноярске и Новосибирске, суд над менялами из Уральского казначейства продолжается, татары строят к Юбилею Государя умный дворец, мозгляки из Лекарской академии завершают работы над геном старения, Муромские Гусляры дадут два концерта в Белокаменной, граф Трифон Багратионович Голицын побил свою молодую жену, в январе в Свято-Петрограде на Сенной пороть не будут, рубль к юаню укрепился еще на полкопейки. Танюшка подает сырники, пареную репу в меду, кисель. В отличие от Федьки, Танюшка благолепна и благоуханна. Юбки ее приятно шелестят. Крепкий чай и клюквенный кисель окончательно возвращают меня к жизни. Спасительный пот прошибает.
Танюшка протягивает мне ею же расшитое полотенце. Я отираю лицо свое, встаю из-за стола, крещусь, благодарю Господа за пищу. Пора приступать к делам. Пришлый цирюльник уже ждет в платяной.
Но семейное воссоединение не избавляет от всех проблем. Решительная Маша рассталась с мужем и теперь открыта новым чувствам. Чуткая Оля не знает, кого выбрать из двух мужчин.
Кожаный платяной дымчатая слева
Мотор сбился с ритма и заработал частыми рывками. Весь самолет задрожал в смертельной лихорадке. Алексей успел свернуть в белую муть облака, сбить со следа погоню. Но что же дальше?
Летчик ощущал дрожь подраненной машины всем своим существом, как будто это была не агония изувеченного мотора, а лихорадка, колотившая его собственное тело. Во что ранен мотор? Сколько может самолет продержаться в воздухе?
Не взорвутся ли баки? Все это не подумал, а скорее ощутил Алексей. Чувствуя себя сидящим на динамитной шашке, к которой по шнуру запала уже бежит пламя, он положил самолет на обратный курс, к линии фронта, к своим, чтобы в случае чего хотя бы быть похороненным родными руками.
Развязка наступила сразу. Мотор осекся и замолчал. Самолет, точно соскальзывая с крутой горы, стремительно понесся вниз.
Под самолетом переливался зелено-серыми волнами необозримый, как море, лес… «И все-таки не плен! Когда лес, как зверь, прыгнул на него, он инстинктивным движением выключил зажигание. Раздался скрежещущий треск, и все мгновенно исчезло, точно он вместе с машиной канул в темную густую воду.
Падая, самолет задел верхушки сосен. Это смягчило удар. Сломав несколько деревьев, машина развалилась на части, но мгновением раньше Алексея вырвало из сиденья, подбросило в воздух, и, упав на широкоплечую вековую ель, он соскользнул по ветвям в глубокий сугроб, наметенный ветром у ее подножия.
Это спасло ему жизнь… Сколько пролежал он без движения, без сознания, Алексей вспомнить не мог. Какие-то неопределенные человеческие тени, контуры зданий, невероятные машины, стремительно мелькая, проносились перед ним, и от вихревого их движения во всем его теле ощущалась тупая, скребущая боль. Потом из хаоса вышло что-то большое, горячее, неопределенных форм и задышало на него жарким смрадом.
Он попробовал отстраниться, но тело его точно влипло в снег. Томимый безотчетным ужасом, он сделал рывок — и вдруг ощутил морозный воздух, ворвавшийся ему в легкие, холод снега на щеке и острую боль уже не во всем теле, а в ногах. Он сделал движение, чтобы подняться, и услышал возле себя хрустящий скрип наста под чьими-то ногами и шумное, хрипловатое дыхание.
Что же делать? Теперь, чтобы его достать, надо было повернуться на бок. Этого нельзя, конечно, сделать незаметно для врага.
Алексей лежал ничком. Бедром он ощущал острые грани пистолета. Но лежал он неподвижно: может быть, враг примет его за мертвого и уйдет.
Немец потоптался возле, как-то странно вздохнул, снова подошел к Мересьеву; похрустел настом, наклонился. Алексей опять ощутил смрадное дыхание его глотки. Теперь он знал, что немец один, и в этом была возможность спастись: если подстеречь его, внезапно вскочить, вцепиться ему в горло и, не дав пустить в ход оружие, завязать борьбу на равных… Но это надо сделать расчетливо и точно.
Не меняя позы, медленно, очень медленно Алексей приоткрыл глаза и сквозь опущенные ресницы увидел перед собой вместо немца бурое мохнатое пятно. Приоткрыл глаза шире и тотчас же плотно зажмурил: перед ним на задних лапах сидел большой, тощий, ободранный медведь. Глава 3 Тихо, как умеют только звери, медведь сидел возле неподвижной человеческой фигуры, едва видневшейся из синевато сверкавшего на солнце сугроба.
Его грязные ноздри тихо подергивались. Из приоткрытого рта, в котором виднелись старые, желтые, но еще могучие клыки, свисала и покачивалась на ветру тоненькая ниточка густой слюны. Поднятый войной из зимней берлоги, он был голоден и зол.
Но медведи не едят мертвечины. Обнюхав неподвижное тело, остро пахнущее бензином, медведь лениво отошел на полянку, где в изобилии лежали такие же неподвижные, вмерзшие в наст человеческие тела. Стон и шорох вернули его обратно.
И вот он сидел около Алексея. Щемящий голод боролся в нем с отвращением к мертвому мясу. Голод стал побеждать.
Зверь вздохнул, поднялся, лапой перевернул человека в сугробе и рванул когтями «чертову кожу» комбинезона. Комбинезон не поддался. Медведь глухо зарычал.
Больших усилий стоило Алексею в это мгновение подавить в себе желание открыть глаза, отпрянуть, закричать, оттолкнуть эту грузную, навалившуюся ему на грудь тушу. В то время как все существо его рвалось к бурной и яростной защите, он заставил себя медленным, незаметным движением опустить руку в карман, нащупать там рубчатую рукоять пистолета, осторожно, чтобы не щелкнул, взвести большим пальцем курок и начать незаметно вынимать уже вооруженную руку. Зверь еще сильнее рванул комбинезон.
Крепкая материя затрещала, но опять выдержала. Медведь неистово заревел, схватил комбинезон зубами, защемив через мех и вату тело. Алексей последним усилием воли подавил в себе боль и в тот момент, когда зверь вырвал его из сугроба, вскинул пистолет и нажал курок.
Глухой выстрел треснул раскатисто и гулко. Вспорхнув, проворно улетела сорока. Иней посыпался с потревоженных ветвей.
Зверь медленно выпустил жертву. Алексей упал в снег, не отрывая от противника глаз. Тот сидел на задних лапах, и в черных, заросших мелкой шерстью, гноящихся его глазках застыло недоумение.
Густая кровь матовой струйкой пробивалась меж его клыков и падала на снег. Он зарычал хрипло и страшно, грузно поднялся на задние лапы и тут же замертво осел в снег, прежде чем Алексей успел выстрелить еще раз. Голубой наст медленно заплывал красным и, подтаивая, слегка дымился у головы зверя.
Медведь был мертв. Напряжение Алексея схлынуло. Он снова ощутил острую, жгучую боль в ступнях и, повалившись на снег, потерял сознание… Очнулся он, когда солнце стояло уже высоко.
Лучи, пронзавшие хвою, сверкающими бликами зажигали наст. В тени снег казался даже не голубым, а синим. Бурая, лохматая, неопрятная туша валялась подле на голубом снегу.
Лес шумел. Звучно долбил кору дятел. Звонко цвикали, прыгая в кустах, проворные желтобрюхие синички.
И весь он, все тело его ликовало, впитывая в себя чудесное, могучее, пьянящее ощущение жизни, которое приходит к человеку и захватывает его всякий раз после того, как он перенес смертельную опасность. Повинуясь этому могучему чувству, он вскочил на ноги, но тут же, застонав, присел на медвежью тушу. Боль в ступнях прожгла все его тело.
В голове стоял глухой, тяжелый шум, точно вращались в ней, грохоча, сотрясая мозг, старые, щербатые жернова. Глаза ломило, будто кто-то нажимал на них поверх век пальцем. Все окружающее то виднелось четко и ярко, облитое холодными желтыми солнечными лучами, то исчезало, покрываясь серой, мерцающей искрами пеленой.
Приподнявшись, он с удивлением оглядел широкое поле, видневшееся за лесной опушкой и ограниченное на горизонте сизым полукругом далекого леса. Должно быть, осенью, а вернее всего — ранней зимой по опушке леса через это поле проходил один из оборонительных рубежей, на котором недолго, но упорно, как говорится — насмерть, держалась красноармейская часть. Метели прикрыли раны земли слежавшейся снежной ватой.
Но и под ней легко угадывались кротовые ходы окопов, холмики разбитых огневых точек, бесконечные выбоины мелких и крупных снарядных воронок, видневшихся вплоть до подножий избитых, израненных, обезглавленных или вывернутых взрывами деревьев опушки. Среди истерзанного поля в разных местах вмерзло в снег несколько танков, окрашенных в пестрый цвет щучьей чешуи. Все они — в особенности крайний, который, должно быть, взрывом гранаты или мины повалило набок, так что длинный ствол его орудия высунутым языком свисал к земле, — казались трупами неведомых чудовищ.
И по всему полю — у брустверов неглубоких окопчиков, возле танков и на лесной опушке — лежали вперемешку трупы красноармейцев и немецких солдат. Было их так много, что местами громоздились они один на другой. Они лежали в тех же закрепленных морозом позах, в каких несколько месяцев назад, еще на грани зимы, застигла людей в бою смерть.
Все говорило Алексею об упорстве и ярости бушевавшего здесь боя, о том, что его боевые товарищи дрались, позабыв обо всем, кроме того, что нужно остановить, не пропустить врага. Вот недалеко, у опушки, возле обезглавленной снарядом толстой сосны, высокий, косо обломленный ствол которой истекает теперь желтой прозрачной смолой, валяются немцы с размозженными черепами, с раздробленными лицами. В центре, поперек одного из врагов, лежит навзничь тело огромного круглолицего большелобого парня без шинели, в одной гимнастерке без пояса, с разорванным воротом, и рядом винтовка со сломанным штыком и окровавленным, избитым прикладом.
А дальше, у дороги, ведущей в лес, под закиданной песком молодой елочкой, наполовину в воронке, также назвничь лежит на ее краю смуглый узбек с тонким лицом, словно выточенным из старой слоновой кости. За ним под ветвями елки виднеется аккуратная стопка еще не израсходованных гранат, и сам он держит гранату в закинутой назад мертвой руке, как будто, перед тем как ее бросить, решил он глянуть на небо, да так и застыл. И еще дальше, вдоль лесной дороги, возле пятнистых танковых туш, у откосов больших воронок, а окопчиках, подле старых пней, — всюду мертвые фигуры в ватниках и стеганых штанах, в грязновато-зеленых френчах и рогатых пилотках, для тепла насунутых на уши; торчат из сугробов согнутые колени, запрокинутые подбородки, вытаявшие из наста восковые лица, обглоданные лисами, обклеванные сороками и вороньем.
Несколько воронов медленно кружили над поляной, и вдруг напомнила она Алексею торжественную, полную мрачной мощи картину Игоревой сечи, воспроизведенную в школьном учебнике истории с полотна великого русского художника. Он встряхнулся. В голове еще медленно кружились щербатые жернова, ноги горели и ныли пуще прежнего, но Алексей, сидя на уже похолодевшей и посеребренной сухим снежком медвежьей туше, стал думать, что ему делать, куда идти, как добраться до своих передовых частей.
Планшет с картой он потерял при падении. Но и без карты Алексей ясно представлял себе сегодняшний маршрут. Немецкий полевой аэродром, на который налетали штурмовики, лежал километрах в шестидесяти на запад от линии фронта.
Связав немецкие истребители воздушным боем, его летчикам удалось оттянуть их от аэродрома на восток примерно километров на двадцать, да и ему, после того как вырвался он из двойных «клещей», удалось, вероятно, еще немного протянуть к востоку. Стало быть, упал он приблизительно километрах в тридцати пяти от линии фронта, далеко за спиной передовых немецких дивизий, где-то в районе огромного, так называемого Черного леса, через который не раз приходилось ему летать, сопровождая бомбардировщиков и штурмовиков в их короткие рейды по ближним немецким тылам. Этот лес всегда казался ему сверху бесконечным зеленым морем.
В хорошую погоду лес клубился шапками сосновых вершин, а в непогодь, подернутый серым туманом, напоминал помрачневшую водную гладь, по которой ходят мелкие волны. То, что он рухнул в центре этого заповедного леса, было и хорошо и плохо. Хорошо потому, что вряд ли здесь, в этих девственных чащобах, можно было встретить немцев, тяготевших обычно к дорогам и жилью.
Плохо же потому, что предстояло совершить хотя и не очень длинный, но тяжелый путь по лесным зарослям, где нельзя надеяться на помощь человека, на кусок хлеба, на крышу, на глоток кипятку. Ведь ноги… Поднимут ли ноги? Пойдут ли?..
Он тихо привстал с медвежьей туши. Та же острая боль, возникавшая в ступнях, пронзила его тело снизу вверх. Он вскрикнул.
Пришлось снова сесть. Попытался скинуть унт. Унт не слезал, и каждый рывок заставлял стонать.
Тогда Алексей стиснул зубы, зажмурился, изо всех сил рванул унт обеими руками — и тут же потерял сознание. Очнувшись, он осторожно развернул байковую портянку. Вся ступня распухла и представляла собой сплошной сизый синяк.
Она горела и ныла каждым своим суставом. Алексей поставил ногу на снег — боль стала слабее. Таким же отчаянным рывком, как будто он сам у себя вырывал зуб, снял он второй унт.
Обе ноги никуда не годились. Очевидно, когда удар самолета по верхушкам сосен выбросил его из кабины, ступни что-то прищемило и раздробило мелкие кости плюсны и пальцев. Конечно, в обычных условиях он даже и не подумал бы подняться на эти разбитые, распухшие ноги.
Но он был один в лесной чаще, в тылу врага, где встреча с человеком сулила не облегчение, а смерть. И он решил идти, идти на восток, идти через лес, не пытаясь искать удобных дорог и жилых мест, идти, чего бы это ни стоило. Он решительно вскочил с медвежьей туши, охнул, заскрипел зубами и сделал первый шаг.
Постоял, вырвал другую ногу из снега, сделал еще шаг. В голове шумело, лес и поляна покачнулись, поплыли в сторону. Алексей чувствовал, что слабеет от напряжения и боли.
Закусив губу, он продолжал идти, добираясь к лесной дороге, что вела мимо подбитого танка, мимо узбека с гранатой, в глубь леса, на восток. По мягкому снегу идти было еще ничего, но, как только он ступил на твердый, обдутый ветрами, покрытый ледком горб дороги, боль стала такой нестерпимой, что он остановился, не решаясь сделать еще хотя бы шаг. Так стоял он, неловко расставив ноги, покачиваясь, точно от ветра.
И вдруг все посерело перед глазами. Исчезли дорога, сосна, сизая хвоя, голубой продолговатый просвет над ней… Он стоял на аэродроме у самолета, своего самолета, и его механик, или, как он называл его, «технарь», долговязый Юра, блестя зубами и белками глаз, всегда сверкавшими на его небритом и вечно чумазом лице, приглашающим жестом показывал ему на кабину: дескать, готово, давай к полету… Алексей сделал к самолету шаг, но земля пылала, жгла ноги, точно ступал он по раскаленной плите. Он рванулся, чтобы перескочить через эту пышущую жаром землю прямо на крыло, но толкнулся о холодный фюзеляж и удивился.
Фюзеляж был не гладкий, покрытый лаком, а шероховатый, облицованный сосновой корой… Никакого самолета — он на дороге и шарит рукой по стволу дерева. Схожу с ума от контузии, — подумал Алексей. Свернуть на целину?
Но это намного замедлит путь…» Он сел на снег, снова теми же решительными, короткими рывками стащил унты, ногтями и зубами разорвал их в подъемах, чтобы не теснили они разбитые ступни, снял с шеи большой пуховый шарф из ангорской шерсти, разодрал его пополам, обмотал ступни и снова обулся. Теперь идти стало легче. Впрочем, идти — это неправильно сказано: не идти, а двигаться, двигаться осторожно, наступая на пятки и высоко поднимая ноги, как ходят по болоту.
От боли и напряжения через несколько шагов начинало кружить голову. Приходилось стоять, закрыв глаза, прислонившись спиной к стволу дерева, или присаживаться на сугроб и отдыхать, чувствуя острое биение пульса в венах. Так двигался он несколько часов.
Но когда оглянулся, в конце просеки еще виднелся освещенный поворот дороги, у которого темным пятнышком выделялся на снегу мертвый узбек. Это очень огорчило Алексея. Огорчило, но не испугало.
Ему захотелось идти быстрее. Он поднялся с сугроба, крепко сцепил зубы и пошел вперед, намечая перед собой маленькие цели, сосредоточивая на них внимание, — от сосны к сосне, от пенька к пеньку, от сугроба к сугробу. На девственном снегу пустынной лесной дороги вился за ним вялый, извилистый, нечеткий след, какой оставляет раненый зверь.
Глава 4 Так двигался он до вечера. Когда солнце, заходившее где-то за спиной Алексея, бросило холодное пламя заката на верхушки сосен и в лесу стали сгущаться серые сумерки, возле дороги, в поросшей можжевельником лощинке, Алексею открылась картина, при виде которой точно мокрым полотенцем провели у него вдоль спины до самой шеи и волосы шевельнулись под шлемом. В то время как там, на поляне, шел бой, в лощине, в зарослях можжевельника, располагалась, должно быть, санитарная рота.
Сюда относили раненых и тут укладывали их на подушках из хвои. Так и лежали они теперь рядами под сенью кустов, полузанесенные и вовсе засыпанные снегом. С первого взгляда стало ясно, что умерли они не от ран.
Кто-то ловкими взмахами ножа перерезал им всем горло, и они лежали в одинаковых позах, откинув далеко голову, точно стараясь заглянуть, что делается у них позади. Тут же разъяснилась тайна страшной картины. Под сосной, возле занесенного снегом тела красноармейца, держа его голову у себя на коленях, сидела по пояс в снегу сестра, маленькая, хрупкая девушка в ушанке, завязанной под подбородком тесемками.
Меж лопаток торчала у нее рукоять ножа, поблескивающая полировкой. А возле, вцепившись друг другу в горло в последней мертвой схватке, застыли немец в черном мундире войск СС и красноармеец с головой, забинтованной кровавой марлей. Алексей сразу понял, что этот в черном прикончил раненых своим ножом, заколол сестру и тут был схвачен не добитым им человеком, который все силы своей угасавшей жизни вложил в пальцы, сжавшие горло врага.
Так их и похоронила метель — хрупкую девушку в ушанке, прикрывшую своим телом раненого, и этих двоих, палача и мстителя, что вцепились друг в друга у ее ног, обутых в старенькие кирзовые сапожки с широкими голенищами. Несколько мгновений Мересьев стоял пораженный, потом подковылял к сестре и вырвал из ее тела кинжал. Это был эсэсовский нож, сделанный в виде древнегерманского меча, с рукоятью красного дерева, в которую был врезан серебряный эсэсовский знак.
На ржавом лезвии сохранилась надпись: «Alles fur Deutschland». Кожаные ножны кинжала Алексей снял с эсэсовца. Нож был необходим в пути.
Потом он выкопал из-под снега заскорузлую, обледенелую плащ-палатку, бережно покрыл ею труп сестры, положил сверху несколько сосновых веток… Пока он занимался всем этим, стемнело. На западе погасли просветы между деревьями. Морозная и густая тьма обступила лощину.
Тут было тихо, но ночной ветер гулял по вершинам сосен, лес шумел то убаюкивающе-певуче, то порывисто и тревожно. По лощине тянул невидимый уже глазом, тихо шуршащий и покалывающий лицо снежок. Родившийся в Камышине, среди поволжских степей, горожанин, неопытный в лесных делах, Алексей не позаботился заблаговременно ни о ночлеге, ни о костре.
Застигнутый кромешной тьмой, ощущая невыносимую боль в разбитых, натруженных ногах, он не нашел в себе сил идти за топливом, забрался в густую поросль молодого сосняка, присел под деревом, весь сжался в комок, спрятал лицо в колени, охваченные руками, и, обогреваясь своим дыханием, замер, жадно наслаждаясь наступившим покоем и неподвижностью. Наготове был пистолет со взведенным курком, но вряд ли Алексей смог бы применить его в эту первую ночь, проведенную им в лесу. Он спал как каменный, не слыша ни ровного шума сосен, ни уханья филина, стонавшего где-то у дороги, ни далекого воя волков — ничего из тех лесных звуков, которыми была полна густая и непроницаемая, плотно обступавшая его тьма.
Зато проснулся он сразу, точно от толчка, когда чуть брезжил серенький рассвет и только ближние деревья неясными силуэтами выступали из морозной мглы. Проснулся, вспомнил, что с ним, где он, и задним числом испугался этой так беспечно проведенной в лесу ночи. Промозглый холод пробился сквозь «чертову кожу» и мех комбинезона и пробрал до костей.
Тело била мелкая неудержимая дрожь. Но самое страшное было — ноги: они болели еще острее, даже теперь, когда находились в покое. Со страхом подумал он о том, что нужно вставать.
Но встал он так же решительно, рывком, как вчера срывал с себя унты. Время было дорого. Ко всем тяготам, обрушившимся на Алексея, прибавился голод.
Еще вчера, прикрывая тело сестры плащ-палаткой, он заметил возле нее брезентовую сумку с красным крестом. Какой-то зверек похозяйничал уже там, и на снегу около прогрызенных дыр валялись крошки. Вчера Алексей почти не обратил на это внимания.
Сегодня он поднял сумку. В ней оказалось несколько индивидуальных пакетов, большая банка консервов, пачка чьих-то писем, зеркальце, на оборотной стороне которого была вставлена фотография худенькой старушки. Был, видно, в сумке хлеб или сухари, да птицы или звери расправились с этой едой.
Алексей рассовал банку и бинты по карманам комбинезона, сказав про себя: «Спасибо, родная! У него была теперь килограммовая банка консервов, и он решил есть раз в сутки, в полдень. Глава 5 Чтобы заглушить боль, которую причинял ему каждый шаг, он стал отвлекать себя, обдумывая и рассчитывая свой путь.
Если делать в сутки десять-двенадцать километров, он дойдет до своих за три, самое большее — за четыре дня. Так, хорошо! Теперь: что значит пройти десять-двенадцать километров?
Километр — это две тысячи шагов; стало быть, десять километров — двадцать тысяч шагов, а это много, если учесть, что после каждых пятисот-шестисот шагов приходится останавливаться и отдыхать… Вчера Алексей, чтобы сократить путь, намечал себе какие-то зримые ориентиры: сосну, пенек, ухаб на дороге — и к ним стремился, как к месту отдыха. Теперь он перевел все это на язык цифр, переложил на число шагов. Он решил перегон между местами отдыха делать в тысячу шагов, то есть в полкилометра, и отдыхать по часам, не более пяти минут.
Выходило, что с рассвета и до заката он, хотя и с трудом, пройдет километров десять. Но как тяжело далась ему первая тысяча шагов! Он пытался переключить свое внимание на подсчет, чтобы ослабить боль, но, пройдя пятьсот шагов, начал путать, врать и уже не мог думать ни о чем другом, кроме жгучей, дергающей боли.
И все же он прошел эту тысячу шагов. Не имея уже сил присесть, он упал лицом а снег и стал жадно лизать наст. Прижимался к нему лбом, висками, в которых стучала кровь, и испытывал несказанное блаженство от леденящего прикосновения.
Потом он вздрогнул, посмотрел на часы. Секундная стрелка отщелкивала последние мгновенья пятой минуты. Он со страхом взглянул на нее, как будто, когда завершит она свой круг, должно произойти что-то ужасное; а когда она коснулась цифры «шестьдесят», сразу вскочил на ноги, застонал и двинулся дальше.
К полудню, когда лесной полумрак заискрился тонкими нитями пробившихся сквозь густую хвою солнечных лучей и в лесу крепко запахло смолой и талым снегом, он совершил всего четыре таких перехода. Он так и сел посреди дороги на снегу, уже не имея сил добраться до ствола большой березы, валявшегося чуть ли не на расстоянии протянутой руки. Долго сидел он, опустив плечи, ни о чем не думая, ничего не видя и не слыша, не испытывая даже голода.
Вздохнул, бросил в рот несколько комочков снега и, преодолевая сковывающее тело оцепенение, достал из кармана ржавую банку, открыл ее кинжалом. Он положил в рот кусок замерзшего, безвкусного сала, хотел его проглотить, но сало растаяло. Он ощутил во рту его вкус и вдруг почувствовал такой голод, что с трудом заставил себя оторваться от банки, и принялся есть снег, чтобы только что-нибудь глотать.
Перед тем как двинуться снова в путь, Алексей вырезал из можжевельника палки. Он опирался на них, но идти становилось час от часу все труднее. Глава 6 …Третий день пути по дремучему лесу, где Алексей не видел ни одного человеческого следа, ознаменовался неожиданным происшествием.
Он проснулся с первыми лучами солнца, дрожа от холода и внутреннего озноба. В кармане комбинезона нашел он зажигалку, сделанную ему на память из винтовочного патрона механиком Юрой. Он как-то совсем забыл о ней и о том, что можно и нужно разводить огонь.
Наломав с ели, под которой спал, сухих мшистых веток, он покрыл их хвоей и зажег. Желтые шустрые огоньки вырвались из-под сизого дыма. Смолистое сухое дерево занялось быстро и весело.
Пламя перебежало на хвою и, раздуваемое ветром, разгоралось со стонами и свистом. Костер трещал и шипел, распространяя сухой благотворный жар. Алексею стало уютно, он опустил «молнию» комбинезона, достал из кармана гимнастерки несколько истертых писем, написанных одним и тем же круглым старательным почерком, вынул из одного фотографию тоненькой девушки в пестром, цветастом платье, сидевшей, подобрав ноги, в траве.
Он долго смотрел на нее, потом снова бережно обернул в целлофан, заложил в письмо и, задумчиво подержав в руках, убрал обратно в карман. Они еще больше опухли. Пальцы торчали в разные стороны, точно ступни были резиновые и их надули воздухом.
Цвет у них был еще более темный, чем вчера. Алексей вздохнул, прощаясь с затухавшим костром, и снова побрел по дороге, скрипя палками по обледеневшему снегу, кусая губы и порой теряя сознание. Вдруг среди других шумов леса, которые привыкшее ухо почти перестало улавливать, услышал он отдаленный звук работающих моторов.
Сначала он подумал, что это ему мерещится от усталости, но моторы гудели все громче, то подвывая на первой скорости, то затихая. Очевидно, то были немцы, и ехали они по той же дороге. Алексей почувствовал, как сразу похолодело у него внутри.
Страх придал Алексею силы. Забыв об усталости, о боли в ногах, свернул он с дороги, добрел по целине до густого елового подлеска и тут, зайдя в чащу, опустился на снег. С дороги его, конечно, трудно было заметить; ему же дорога была отчетливо видна, освещенная полуденным солнцем, уже стоявшим над зубчатым забором еловых вершин.
Шум приближался. Алексей вспомнил, что на снегу заброшенной дороги ясно виден его одинокий след. Но уходить было поздно, мотор передней машины гудел где-то совсем близко.
Алексей еще крепче вжался в снег. Сначала мелькнул среди ветвей плоский, похожий на колун броневик, окрашенный известью. Покачиваясь и звеня цепями, он приближался к месту, где след Алексея свертывал в лес.
Алексей затаил дыхание. Броневик не остановился. За броневиком шел маленький открытый вездеход.
Кто-то в высоковерхой фуражке, уткнувшись носом в бурый меховой воротник, сидел рядом с шофером, а сзади на высокой скамейке покачивались автоматчики в серо-зеленых шинелях и касках.
И все, кроме неподвижного прокуратора, проводили взглядом Марка Крысобоя, который махнул рукою арестованному, показывая, что тот должен следовать за ним. Крысобоя вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из-за его роста, а те, кто видел его впервые, из-за того еще, что лицо кентуриона было изуродовано: нос его некогда был разбит ударом германской палицы. Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане.
Прокуратору захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть. Но он знал, что и это ему не поможет. Выведя арестованного из-под колонн в сад. Крысобой вынул из рук у легионера, стоявшего у подножия бронзовой статуи, бич и, несильно размахнувшись, ударил арестованного по плечам.
Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились. Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова: — Римского прокуратора называть — игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять.
Ты понял меня или ударить тебя? Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло: — Я понял тебя. Не бей меня. Через минуту он вновь стоял перед прокуратором.
Прозвучал тусклый больной голос: — Мое? Прокуратор сказал негромко: — Мое — мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть. Мне говорили, что мой отец был сириец...
Я один в мире. Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым. Пилат заговорил по-гречески: — Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ?
Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески: — Я, доб... Удивление выразилось на лице секретаря, сгорбившегося над низеньким столом и записывающего показания. Он поднял голову, но тотчас же опять склонил ее к пергаменту. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, — говорил монотонно прокуратор, — а попадаются и лгуны.
Ты, например, лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время.
И все из-за того, что он неверно записывает за мной. Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся.
Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, — тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово...
Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора. Пилат усмехнулся одною щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю: — О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу!
Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата. Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, лежащего далеко внизу направо, и вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию. И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора.
Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать. Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил: — Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее. Что такое истина?
И тут прокуратор подумал: «О, боги мои! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше... Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня.
И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет. Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова.
Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца. Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло. Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова.
Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, — арестант повернулся, прищурился на солнце, — позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.
Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться. Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить.
Приходилось верить. Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора. Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего: — Развяжите ему руки.
Один из конвойных легионеров стукнул копьем, передал его другому, подошел и снял веревки с арестанта. Секретарь поднял свиток, решил пока что ничего не записывать и ничему не удивляться. Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры. Краска выступила на желтоватых щеках Пилата, и он спросил по-латыни: — Как ты узнал, что я хотел позвать собаку?
Помолчали, потом Пилат задал вопрос по-гречески: — Итак, ты врач? Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет. Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить...
Разве я похож на слабоумного? Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: — Я могу перерезать этот волосок. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку?
Арестант недоуменно поглядел на прокуратора. Ты всех, что ли, так называешь? Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом? С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств.
Интересно бы знать, кто его искалечил. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем.
Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я. В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо.
В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно. Бродячий философ оказался душевнобольным.
Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора. Оставалось это продиктовать секретарю. Крылья ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю.
Прокуратор поднял глаза на арестанта и увидел, что возле того столбом загорелась пыль. Прочитав поданное, он еще более изменился в лице. Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое, но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились. Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением.
Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества...
Пилат напрягся, изгнал видение, вернулся взором на балкон, и опять перед ним оказались глаза арестанта. Но тебе придется ее говорить. Но, говоря, взвешивай каждое слово, если не хочешь не только неизбежной, но и мучительной смерти. Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор.
Он пригласил меня к себе в дом в Нижнем Городе и угостил... Его этот вопрос чрезвычайно интересовал. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова.
Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками.
Первым заговорил арестант: — Я вижу, что совершается какая-то беда из-за того, что я говорил с этим юношей из Кириафа. У меня, игемон, есть предчувствие, что с ним случится несчастье, и мне его очень жаль. Итак, Марк Крысобой, холодный и убежденный палач, люди, которые, как я вижу, — прокуратор указал на изуродованное лицо Иешуа, — тебя били за твои проповеди, разбойники Дисмас и Гестас, убившие со своими присными четырех солдат, и, наконец, грязный предатель Иуда — все они добрые люди? Так много лет тому назад в долине дев кричал Пилат своим всадникам слова: «Руби их!
Руби их! Великан Крысобой попался! А затем, понизив голос, он спросил: — Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов? Покрепче помолись!
Впрочем, — тут голос Пилата сел, — это не поможет. Жены нет? Лицо Пилата исказилось судорогой, он обратил к Иешуа воспаленные, в красных жилках белки глаз и сказал: — Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги!
Или ты думаешь, что я готов занять твое место? Я твоих мыслей не разделяю! И слушай меня: если с этой минуты ты произнесешь хотя бы одно слово, заговоришь с кем-нибудь, берегись меня! Повторяю тебе: берегись.
И когда секретарь и конвой вернулись на свои места, Пилат объявил, что утверждает смертный приговор, вынесенный в собрании Малого Синедриона преступнику Иешуа Га-Ноцри, и секретарь записал сказанное Пилатом. Через минуту перед прокуратором стоял Марк Крысобой. Ему прокуратор приказал сдать преступника начальнику тайной службы и при этом передать ему распоряжение прокуратора о том, чтобы Иешуа Га-Ноцри был отделен от других осужденных, а также о том, чтобы команде тайной службы было под страхом тяжкой кары запрещено о чем бы то ни было разговаривать с Иешуа или отвечать на какие-либо его вопросы. По знаку Марка вокруг Иешуа сомкнулся конвой и вывел его с балкона.
Затем перед прокуратором предстал стройный, светлобородый красавец со сверкающими на груди львиными мордами, с орлиными перьями на гребне шлема, с золотыми бляшками на портупее меча, в зашнурованной до колен обуви на тройной подошве, в наброшенном на левое плечо багряном плаще. Это был командующий легионом легат. Его прокуратор спросил о том, где сейчас находится себастийская когорта. Легат сообщил, что себастийцы держат оцепление на площади перед гипподромом, где будет объявлен народу приговор над преступниками.
Тогда прокуратор распорядился, чтобы легат выделил из римской когорты две кентурии. Одна из них, под командою Крысобоя, должна будет конвоировать преступников, повозки с приспособлениями для казни и палачей при отправлении на Лысую Гору, а при прибытии на нее войти в верхнее оцепление. Другая же должна быть сейчас же отправлена на Лысую Гору и начинать оцепление немедленно. Для этой же цели, то есть для охраны Горы, прокуратор попросил легата отправить вспомогательный кавалерийский полк — сирийскую алу.
Когда легат покинул балкон, прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синедриона, двух членов его и начальника храмовой стражи Ершалаима во дворец, но при этом добавил, что просит устроить так, чтобы до совещания со всеми этими людьми он мог говорить с президентом раньше и наедине. Приказания прокуратора были исполнены быстро и точно, и солнце, с какой-то необыкновенною яростью сжигавшее в эти дни Ершалаим, не успело еще приблизиться к своей наивысшей точке, когда на верхней террасе сада у двух мраморных белых львов, стороживших лестницу, встретились прокуратор и исполняющий обязанности президента Синедриона первосвященник иудейский Иосиф Каифа. В саду было тихо. Но, выйдя из-под колоннады на заливаемую солнцем верхнюю площадь сада с пальмами на чудовищных слоновых ногах, площадь, с которой перед прокуратором развернулся весь ненавистный ему Ершалаим с висячими мостами, крепостями и — самое главное — с не поддающейся никакому описанию глыбой мрамора с золотою драконовой чешуею вместо крыши — храмом Ершалаимским, — острым слухом уловил прокуратор далеко и внизу, там, где каменная стена отделяла нижние террасы дворцового сада от городской площади, низкое ворчание, над которым взмывали по временам слабенькие, тонкие не то стоны, не то крики.
Прокуратор понял, что там на площади уже собралась несметная толпа взволнованных последними беспорядками жителей Ершалаима, что эта толпа в нетерпении ожидает вынесения приговора и что в ней кричат беспокойные продавцы воды. Прокуратор начал с того, что пригласил первосвященника на балкон, с тем чтобы укрыться от безжалостного зноя, но Каифа вежливо извинился и объяснил, что сделать этого не может. Пилат накинул капюшон на свою чуть лысеющую голову и начал разговор. Разговор этот шел по-гречески.
Пилат сказал, что он разобрал дело Иешуа Га-Ноцри и утвердил смертный приговор. Таким образом, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот Иешуа Га-Ноцри. Первые двое, вздумавшие подбивать народ на бунт против кесаря, взяты с боем римскою властью, числятся за прокуратором, и, следовательно, о них здесь речь идти не будет. Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом.
Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана. Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление.
Пилат это и сделал с большим искусством. Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением. Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка.
И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована. В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его.
Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри. В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана. Даже после моего ходатайства?
Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз. Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти.
Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал. Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела.
Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие... Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке. Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень.
Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия. Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок. Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление.
Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон? Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку.
Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю.
Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его... Кстати, ты знаешь такого, первосвященник? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя!
Ни тебе, ни народу твоему, — и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье! Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
Не нужно было подбирать слова. Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою!
Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания.
Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью! Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил: — Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь!
Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат?
Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, — тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад. Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно: — Дело идет к полудню.
Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать. В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью. Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон. Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном.
К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца. Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко. Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад.
Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это — Вар-равван, прокуратор сказал: — Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора! Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища. Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке.
То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел — ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь. Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет!
Обладает легким лоском. Классный вариант для пошива костюма, платья, мягкого жакета, юбки или брюк. Зачем заказывать образец? Мы делаем все возможное, чтобы точно описать цвет каждой ткани из нашего каталога. Мы осматриваем и фотографируем каждую ткань в естественном свете, стараемся находить только правильные цветовые условия и описания.
Складки кожи текстура. Фактура кожаной куртки. Текстура кожаной куртки. Свиная кожа фактура.
Кожзам дарк Браун. Искусственная кожа дарк Браун темно коричневый. Ткань Комета дарк Браун. Кожаная куртка на вешалке. Кожаная мужская куртка на вешалке. Кожаные вещи на вешалке. Вешалка для одежды кожаная. Материал льняной коричневый. Флис коричневого цвета.
Лен блури отзывы. Кожа Пуэбло. Пуэбло табак кожа. Кожа буттеро. Из кожи Buttero изделия. Декоративная строчка на коже. Кожзам для авто. Кожа с прострочкой. Искусственная кожа в машине.
Царапина на кожаном сиденье. Вмятина на сидении. Вмятины на коже салона автомобиля. Oregon perlamutr 120 кожзам. Чехол для планшета Gianfranco Lotti. Oregon Pearlamutr 101. Орегон перламутр 104. Фултон аш ткань. Строчка на коже.
Кожа с отделочной строчкой. Кожаная подложка. Подложка из кожи. Кожаный коврик на стол. Подложки на стол кожа. Черная лаковая кожа. Лаковая экокожа. Черная лаковая ткань. Лаковая кожа ткань фактура.
Швы на коже. Коричневая кожа со строчкой. Кожзам egida NOKS. Искусственная кожа NW Astor 2504. Экокожа Bionica Latte. Нокс Эгида. Арбен искусственная кожа. Sunny Brown Арбен. Ткань сафари дарк Браун.
Ткань Орландо Лэзертач. Ткань Тринити дарк Браун. Ткань с мягким густым ворсом 4. Орел бархат.
Вход и регистрация
Кресло руководителя Бюрократ DOMINUS коричневый/черный Средства индивидуальной защиты населения средств защиты кожи. Бюджетные советы от ведущих декораторов.
Pdf reader объединить файлы
Определите значение, в котором это слово употреблено в третьем 3 предложениитекста. Выпишите цифру, соответствующую этому значению в приведённом фрагментесловарной статьи, 1 Точка пересечения преломлённых или отражённых лучей, падающих на оптическую систему параллельным пучком спец. Быть в фокусе. Не попасть в ф. А Средоточие, центр.
Попасть в ф. Показывать карточные фокусы. Выступать на эстраде с фокусами. Проделка, уловка разг.
Выкинуть ловкий ф. Каприз, причуда разг. Без фокусов, пожалуйста! Исправьте лексическую ошибку, подобрав к выделенному слову пароним.
Запишите подобранное слово.
Столешница h1486. Сосна Пасадена. Плинтус дуб Пасадена 138.
Цвет сосна Пасадена древесина. Ламинат Egger Акация Торфяная. Ламинат Egger Акация Торфяная epl110. Egger ламинат Акация Торфяная 1292х193х8 32 класс collection epl110.
Кухня Пасадена. Пасадена кухня графит. Кухонный гарнитур сосна Пасадена. Сосна Пасадена кухня с холодильником.
Egger h1312 st10. Сосна Пасадена форма и стиль. Сосна Пасадена какой цвет. Сосна Пасадена кабинет руководителя фото.
Кухня дуб Пасадена. Полупенал для кухни. Кухня с полупеналами. Бетон Чикаго светло-серый f186 st9.
ЛДСП бетон Чикаго светло-серый f186 st9. ЛДСП Эггер бетон. Цвет сосна Пасадена. Alvic Syncron.
Кухни Алвик синхрон айс Крим 004. Alvic Syncron фасады. Дуб Азгил белый Egger. Ламинат Egger epl170.
Ламинат сосна Джексон. Эггер дуб Азгил белый в интерьере. Венге мали Egger. Эггер венге мали мебель.
Столешница венге мали Egger.
Пример заданий и их разбор Пример 1 Укажите цифры, на месте которых пишется: — НН: Прида 1 ое оказалось сложе 2 о в многочисл 3 ые пакеты, и комната была ими соверше 4 о загроможде 5 а. Ответ: 3, 4. Его всегда румя 1 ое лицо в тот миг показалось мне измуче 2 ым, как будто он внезапно узнал, что обеща 3 ому так и не сужде 4 о было сбыться. Румяное — н в составе корня «румян»; измученный — страдательное причастие; обещанный — исключение; суждено — краткое причастие. Ответ: 2, 3. Укажите цифры, на месте которых пишется: -Н: В заброше 1 ом доме валялись жестя 2 ые ведра, соломе 3 ые корзины, рва 4 ая одежда, стекля 5 ая посуда и чугу 6 ые котелки.
Искусственная кожа NW Astor 2504. Экокожа Bionica Latte. Нокс Эгида. Арбен искусственная кожа. Sunny Brown Арбен. Ткань сафари дарк Браун. Ткань Орландо Лэзертач. Ткань Тринити дарк Браун. Ткань с мягким густым ворсом 4. Орел бархат. Бархатокутывает фото клипарт. Мраморный бархат. Плащевка с эффектом крэш. Ткань плащевая фиолетовая купить. Платина ткань. Эко кожа стрейч перламутровая на отрез. Экокожа плательная стрейч перламутр купить. Экокожа стрейч купить. Плотный дымчатый креп. Креп м300. Шкаф Ричард трехстворчатый. Шкаф платяной Bauhaus. Трехстворчатый шкаф платяной 2000. Шифоньер Белла трехстворчатый. Мебельный шов. Декоративная отстрочка швов. Шкаф Bruni Black. Шкаф "Bruni" с ящиками br27. Шкаф двустворчатый Bruni. Шкаф двустворчатый Bruni Black с двумя ящикам. Шкаф st9327kr -2. Шкаф st9327kr -2n. Шкаф Belveder черный. Шкаф для одежды st9127. Шкаф Poliform Bangkok. Полиформ шкаф Бангкок. Шкаф Poliform Bangkok 1995. Шкаф Poliform Bangkok 1993. Шкаф Леонтина Блэк. Шкаф двустворчатый Leontina. Шкафы купе с кожей. Шкаф отделанный кожей. Шкаф кожаный фасад. Шкаф обшитый кожей. Flou шкаф. Шкаф без ручек. Шкаф с врезными ручками. Вредная ручка в шкаф. Шкаф двухстворчатый Riverdi. Шкаф Ричмонд трехстворчатый. Шкаф белый трехстворчатый Прованс. Шкаф в стиле Прованс. Шкаф платяной черный.
Задание 14 ЕГЭ по русскому языку: правописание Н и НН
Группа VK. Строим сервисы, используя силу социальных сетей. Помогаем людям и компаниям объединяться вокруг того, что действительно важно. Заказать ткань Кожа (31447-NH229) в Краснодаре с доставкой по всей России Продажа оптом и в розницу Низкая цена в магазине Гарден-Текс Заказ по телефону 8(861)210-01-11. Алена, это не платяная моль или как ее еще называют комнатная моль.
Плательно-рубашечный поплин дымчато-серого цвета Agnona 0320/294
Ламинат дуб вотан - фото сборник | Новости дня читайте на Взгляде. |
Повесть о настоящем человеке | Дрейдл (Dreidl) Lyrics: Всё, бога ради / Всё, ради бога / Нигде так не одиноко / Как на сцене стадиона / Кто знает, где я был все эти годы? / Выжившим пилотам полагается разбор полётов / От эго нету. |
Арт. 291/23/1/ПД (291/23/1/ПД)
Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. Укажите варианты ответов, в которых во всех словах одного ряда пропущена одна и та же буква. Запишите номера ответов. 1. , 2. , слев. ответы на ваши вопросы в виде изображений, Поиск по картинке и фото. Кожаная куртка пилот с подкладкой из овчины Big size.
Правописание Н и НН в прилагательных, образованных от глаголов
- Кожаный платяной дымчатая слева
- Правильные ударения — 4ЕГЭ
- Популярные сообщения
- Рекомендуем
- Ответы : Русский язык помогите пожалуста! Т-Т
- Санрайз резорт турция сиде 5
Улыбчивый запотевать масляное пятно серебряный слиток егэ
Так что Джо Байден уже пообещал: поставки начнутся незамедлительно. Значительная часть средств, правда, останется в США — Пентагон будет восполнять свои арсеналы. А значит, деньги осядут в карманах владельцев оружейных компаний и их покровителей в высоких кабинетах. Что дойдет до Украины — вопрос.
В прилагательном масляный, то есть «состоящий из масла», «сделанный на масле», «работающий на масле» - В кратких прилагательных, в существительных и наречиях пишется столько Н, сколько в полной форме прилагательного, от которого они образованы: Утро пасмурное — утро пасмурно, было пасмурно. Речь длинная — речь длинна, говорить длинно, подлинник. Современный язык — она современна, современник, одеваться современно.
Китель шерстяной синего цвета. Китель шерстяной синего цвета однобортный с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой и пятью форменными пуговицами золотистого цвета. По бокам кителя имеются два поперечных прорезных кармана с клапанами, а на линии груди расположены два накладных кармана с клапанами. Спинка цельная без шва , прилегающая в талии.
Воротник-стойка, застегивающийся на два металлических крючка и петли. Рукава двухшовные с обшлагами. На обшлагах рукавов - по две морские форменные пуговицы золотистого цвета. Над обшлагами на внешней стороне рукавов размещаются нарукавные знаки различия по воинским званиям офицеров корабельного состава в виде вышитой звезды из канители и нашивок из металлизированного галуна для высших офицеров - звезда и галун из канители пятипроцентного золочения. Подкладка синего цвета до низа. На подкладке полочек расположены внутренние карманы с листочкой. Тужурка шерстяная. Тужурка шерстяная черного цвета со смещенной бортовой застежкой двубортная состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с шестью морскими форменными пуговицами золотистого цвета, лацканами, боковыми прорезными карманами с клапанами.
На тужурке шерстяной офицеров корабельного состава на внешней стороне нижней части рукавов размещаются нарукавные знаки различия по воинским званиям офицеров корабельного состава в виде вышитой звезды из канители и нашивок из металлизированного галуна для высших офицеров - звезда и галун из канители пятипроцентного золочения. Подкладка черного цвета до низа. На подкладке полочек расположены внутренние карманы. Тужурка шерстяная парадная. Тужурка шерстяная парадная черного цвета по описанию такая же, как и тужурка шерстяная. На концах воротника тужурки шерстяной парадной размещаются металлический орнамент и якорь для высших офицеров, имеющих корабельные воинские звания, - шитье орнамент и якорь , для мичманов органов безопасности в том числе мичманов прапорщиков образовательных организаций морского профиля ФСБ России и морских частей подразделений пограничных органов - металлический якорь. Тужурка летняя шерстяная. Тужурка летняя шерстяная белого цвета имеет такую же конструкцию, как и тужурка шерстяная парадная, но без шитья, металлических орнаментов, якорей на концах воротника, нарукавного знака принадлежности к органу безопасности и нарукавных знаков различия по воинским званиям офицеров корабельного состава кроме высших офицеров. Погоны нашивные золотистого цвета.
Жакет шерстяной. Жакет шерстяной иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с рельефными вертикальными швами, застежкой и двумя форменными пуговицами золотистого цвета, лацканами и боковыми прорезными карманами с клапанами. На левой полочке, на линии груди, расположен прорезной карман с листочкой. Рукава втачные со шлицей и двумя форменными пуговицами золотистого цвета внизу. Подкладка иссиня-черного черного цвета до низа. Жакет шерстяной парадный иссиня-черного черного цвета по описанию такой же, как и жакет шерстяной. Брюки шерстяные кроме военнослужащих женского пола. Брюки шерстяные навыпуск иссиня-черного черного цвета состоят из передних и задних половинок и пояса.
Передние половинки брюк шерстяных с боковыми прорезными карманами. Правая задняя половинка брюк с прорезным карманом с клапаном, застегивающимся на пуговицу иссиня-черного черного цвета. Пояс с боковыми хлястиками, застегивающимися на пуговицы иссиня- черного цвета, шлевками для ремня, застежкой на пуговицу иссиня-черного черного цвета, металлическим крючком и петлей, молнией на гульфике брюк. В боковых швах брюк шерстяных у офицеров и прапорщиков проложены канты василькового светло-зеленого цвета кроме офицеров, имеющих корабельные воинские звания, и мичманов органов безопасности в том числе офицеров и мичманов прапорщиков образовательных организаций морского профиля ФСБ России и морских частей подразделений пограничных органов , у высших офицеров - канты и лампасы василькового цвета кроме высших офицеров, имеющих корабельные воинские звания. Передние половинки брюк шерстяных для высших офицеров, полковников капитанов 1 ранга на подкладке иссиня-черного черного цвета. Брюки шерстяные парадные кроме военнослужащих женского пола. Брюки шерстяные парадные по описанию такие же, как брюки шерстяные. Брюки летние шерстяные. Брюки летние шерстяные белого цвета по описанию такие же, как брюки шерстяные, но без кантов и лампасов.
Брюки шерстяные для военнослужащих женского пола. Брюки шерстяные иссиня-черного черного цвета состоят из передних и задних половинок и пояса. Пояс в области боковых швов стянут эластичными лентами и имеет шлевки для ремня. Пояс с застежкой на металлический крючок и петлю, молнией на гульфике брюк. Юбка шерстяная для военнослужащих женского пола. Юбка шерстяная иссиня-черного черного цвета прямого покроя состоит из переднего и заднего полотнищ, притачного пояса и подкладки. Заднее полотнище с застежкой-молнией вверху и шлицей внизу. На поясе шлевки для ремня. Юбка шерстяная парадная для военнослужащих женского пола.
Юбка шерстяная парадная иссиня-черного цвета по описанию такая же, как и юбка шерстяная. Куртка шерстяная кроме военнослужащих женского пола. Куртка иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой на молнию, кокетками, верхними карманами в шве кокетки с клапанами, застегивающимися на форменную пуговицу золотистого цвета, и боковыми прорезными карманами, застегивающимися на молнию. Пояс куртки шерстяной в области боковых швов стянут эластичными лентами. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две форменные пуговицы золотистого цвета. Полочки и спинка куртки шерстяной на подкладке иссиня-черного черного цвета. Куртка шерстяная для военнослужащих женского пола. Куртка шерстяная иссиня-черного черного цвета с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника.
Полочки с застежкой на молнию, кокетками, вертикальными рельефными швами и боковыми прорезными карманами, застегивающимися на молнию. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две форменные пуговицы иссиня-черного черного цвета. Свитер джемпер шерстяной. Свитер джемпер шерстяной иссиня-черного черного цвета с V-образным вырезом горловины защитного цвета - с вырезом горловины «Гольф» , усилительными накладками в области плеча и локтей, погонами- хлястиками, накладным нагрудным карманом с клапаном. Накладки, погоны-хлястики и карман выполняются в тон трикотажного полотна. Погоны и клапан застегиваются на застежку текстильную. По погонам проложена отделочная строчка. На левом рукаве настрочена застежка текстильная для нарукавного знака. Платье для военнослужащих женского пола.
Платье иссиня-черного черного цвета с центральной внутренней бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, воротника, рукавов и пояса. Полочки с потайной застежкой до линии талии на четыре форменные пуговицы иссиня-черного черного цвета, двумя верхними карманами с клапанами. На спинке, на уровне линии талии, две шлевки для пояса. Платье в области боковых швов на уровне линии талии стянуто эластичными лентами. Рукава втачные, короткие, с планками. Костюм летний полевой для высших офицеров. Костюм летний полевой камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк. Куртка с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов и воротника. Полочки с застежкой на молнию и отрезной кокеткой, нагрудными накладными карманами с двумя вертикальными складками и клапанами, застегивающимися на текстильную застежку, боковыми прорезными карманами с листочками, застегивающимися на молнию.
Полочки и спинка с подкладкой защитного цвета. На подкладке левой полочки накладной карман, внутри которого влагозащитный карман с клапаном, застегивающийся на форменную пуговицу защитного цвета. Спинка с кокеткой и двумя вертикальными складками, застроченными от притачного пояса до талии. Пояс куртки в области боковых швов стянут эластичными лентами. Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на одну кнопку. В нижней части проймы, под рукавами, вентиляционные вставки из сетчатой ткани. Брюки прямого покроя состоят из передних и задних половинок и пояса. Передние половинки брюк с боковыми карманами с подрезным бочком, застроченными по длине складками. В верхних частях шаговых швов задних половинок расположены вентиляционные отверстия из сетчатой ткани.
Пояс с боковыми хлястиками, застегивающимися на пуговицы защитного цвета, шлевками для ремня, металлическим крючком и петлей, молнией на гульфике брюк. На правой передней половинке у шва притачивания пояса расположен потайной карман. На правой задней половинке прорезной карман с клапаном. Костюм летний полевой кроме высших офицеров типа 1. Костюм летний полевой типа 1 камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк хлопчатобумажных. Куртка с центральной бортовой застежкой состоит из полочек, спинки, рукавов, воротника и погон. Полочки с застежкой на пять петель и пуговиц верхняя петля сквозная , кокетками, нагрудными накладными карманами с клапанами, застегивающимися на текстильные застежки. На левой полочке внутренний накладной карман для документов с клапаном, застегивающийся на текстильную застежку. В области плечевых швов куртки втачаны погоны-хлястики, пристегивающиеся свободным концом на петлю и пуговицу.
По линии талии куртки кулиска с эластичной лентой. Спинка с кокеткой и двумя складками. Рукава втачные с накладными карманами с клапанами, застегивающимися на текстильную застежку, усилительными накладками в области локтя, пуфтами и манжетами, застегивающимися на текстильную застежку. Брюки состоят из передних и задних половинок и пояса. Передние половинки брюк с боковыми наклонными карманами, усилительными накладками, пристегивающимися нижними краями на текстильные застежки. На правой передней половинке у шва притачивания пояса расположен часовой карман. Задние половинки брюк с кокетками, усилительными накладками в области среднего шва, накладными карманами с клапанами из-под кокеток, застегивающимися на текстильные застежки. Пояс со шлевками для ремня. Брюки с застежкой на петли и пуговицы на поясе и в гульфике.
В нижней части брюк штрипки из эластичной ленты. Костюм летний полевой кроме высших офицеров типа 2. Костюм летний полевой типа 2 камуфлированной расцветки состоит из куртки и брюк. Куртка прямого силуэта с центральной внутренней бортовой застежкой- молнией состоит из полочек, спинки, рукавов, воротника-стойки и погон. Полочки с верхними накладными карманами с клапанами, с потайной застежкой на петли и пуговицы. Спинка с рельефными швами и складками вверху швов притачивания рельефов. Рукава двухшовные с усилительными накладками. Ширина по низу рукава регулируется текстильной застежкой. В верхней части рукава настрочены накладные объемные карманы с клапанами, застегивающиеся на текстильную застежку.
В швах втачивания рукавов в области плеча расположены погоны со съемными муфтами. Погоны с текстильной застежкой. В швах втачивания рукавов по низу проймы расположены вентиляционные вставки. По низу куртка с двумя фиксаторами-затяжниками, расположенными по центру, и шнуром для регулировки ширины низа куртки. Воротник с настрочными текстильными застежками. Брюки с застежкой на петли и пуговицы по поясу и в гульфике. Пояс брюк со шлевками, с дополнительной регулировкой по ширине при помощи хлопчатобумажной ленты внутри пояса. На передних половинках брюк расположены карманы с наклонным входом и усилительные накладки в области колен. По нижнему краю усилительные накладки со входом, застегивающиеся на текстильную застежку.
На боковых швах ниже линии бедра настрочены накладные объемные карманы с клапанами с текстильной застежкой. Задние половинки брюк с усилительными накладками в верхней части в области шва сидения и с отрезными нижними частями. Низ брюк со штрипками, втачанными по шаговому шву. Фланелевка шерстяная синего цвета состоит из переда, спинки, рукавов и воротника. Перед и спинка цельные. В верхней части переда, посередине, разрез. В конце разреза, с внутренней стороны, две пуговицы черного цвета, а на спинке, около воротника, петля для крепления воротника форменного. Внизу боковых швов разрезы. Воротник широкий, отложной.
Рукава втачные с манжетами, застегивающимися на две морские форменные пуговицы золотистого цвета. Погончики нашивные. Форменка хлопчатобумажная белого цвета по описанию такая же, как и фланелевка. Костюм флотский. Костюм флотский хлопчатобумажный синего цвета состоит из куртки и брюк флотских. Куртка синего цвета состоит из переда, спинки, рукавов и воротника. Перед с верхним накладным карманом с листочкой на левой стороне и внутренним карманом, застегивающимся на пуговицу синего цвета. В верхней части переда, посередине, разрез, застегивающийся одной петлей на пуговицу синего цвета. В нижней части разреза, с внутренней стороны, две пуговицы синего цвета, а на спинке, у горловины, петля для крепления воротника форменного.
Брюки синего цвета состоят из передних и задних половинок и пояса. Задние половинки брюк флотских с боковыми карманами и притачным поясом, застегивающимся спереди на две пуговицы синего цвета. Лацбант пристегивается к поясу задних половинок брюк пуговицами синего цвета. Рубашка голубого кремового, белого цвета состоит из полочек, спинки, пояса, длинных коротких рукавов и воротника. Полочки с застежкой на пуговицы в цвет ткани. Левая полочка с планкой по борту, верхними накладными карманами с клапанами, застегивающимися на пуговицы в цвет ткани на ножках. Пояс в области боковых швов стянут эластичными лентами. Воротник отложной на стойке. Рукава втачные с манжетами, которые застегиваются на пуговицы в цвет ткани на ножках, и шлицами, которые застегиваются на пуговицы в цвет ткани у рубашки с короткими рукавами манжеты цельнокроеные, без пуговиц.
В области плечевых швов имеются шлевки и петли для погон. Блузка голубого кремового, белого цвета с внутренней застежкой состоит из полочек, спинки, пояса, длинных коротких рукавов и воротника. Полочки с потайной застежкой с пуговицами в цвет ткани, кокетками и верхними накладными карманами с клапанами, застегивающимися на пуговицы в цвет ткани на ножках. Рукава втачные с манжетами, которые застегиваются на пуговицы в цвет ткани на ножках, и шлицами, которые застегиваются на пуговицы в цвет ткани у блузки с короткими рукавами манжеты цельнокроеные, без пуговиц. Воротник съемный меховой. Воротник съемный меховой серого цвета состоит из верхнего мехового воротника и нижнего отлетного воротника из ткани. Верхний меховой воротник из овчины облагороженной. К воротнику съемному меховому в шов окантовки втачаны навесные петли.
Lenta.Ru в соцсетях
Сайт корпоративной одежды. На сайте можно сделать заказ (есть подробная информация,как правильно это сделать,в т.ч. и видеоурок), задать онлайн вопрос или заказать бесплатный звонок. Предоставлена вся контактная информация по всем филиалам. На сайте. Для постельного белья Для штор Лен Италия Лен костюмный Лен рубашечный Плательный С принтом. Контрольные / проверочные работы для учителя-предметника для 11 класса. Учебно-дидактические материалы по Русскому языку для 11 класса по УМК Н. Г. Гольцовой. Набор карбокситерапии ARAVIA СО2 для сухой и зрелой кожи лица 150мл. ответы на ваши вопросы в виде изображений, Поиск по картинке и фото. Снегири и суперклей. Кожаный Олень. 2015 ска. Слушать.