сайт о творчестве автора. Произведения, фотографии, биография, критика, публицистика, воспоминания и другие материалы. Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) был известным русским писателем и поэтом. Бунин сборник рассказов. Тема любви в цикле рассказов и а Бунина темные аллеи. Бунин Иван Алексеевич. Биография. Жизнь и творчество. Повести и романы. Рассказы. Хронология. Галерея. Семья. Фильмы. Памятники. Афоризмы. Произведения рассказы и повести Бунина, читать полное собрание творчества автора.
Иван Бунин - список книг по порядку, биография
Говоря о королях коротких рассказов, нельзя пройти мимо рассказов Ивана Алексеевича Бунина. Произведение, названное критиками «самым знаменитым» и «самым чувственным» рассказом Бунина, не может оставить никого равнодушным! В книгу входят: дневник писателя «Окаянные дни», циклы рассказов «Под Серпом и Молотом» и «Неизвестные рассказы», неизвестные советскому читателю стихотворения и «Воспоминания» И.А. Бунина — портреты его современников. Иван Алексеевич Бунин I Вспоминается мне ранняя погожая осень Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине м. В рассказе отразилось впечатление, которое произвело на Бунина известие об убийстве Фердинанда. Что касается И. Бунина, то у меня много озвучено его рассказов, и было бы очень приятно, если Вы и с другими его произведениями в моём исполнении познакомились и высказали своё мнение.
Короткие рассказы бунина для детей. «Сказка (И снилось мне, что мы, как в сказке…)» И
Алексей и Клавдия Бунины вместе с малышкой кочевали между разными городами и соглашались на любые роли. Но так как ролей для Клавдии в театре не было, то пара решает переехать в Киев по приглашению руководства театра Русской драмы...
Потом они пили вино и целовались. Расставаясь, они договорились, что Генрих приедет к нему в Ниццу. Глебов ждал её, но напрасно.
Тогда Глебов решил, что один вернётся в Москву, подумав, что женщина обманула его. И только вечером он узнал из газет, что Генрих была убита известным писателем. Натали Мещерскому хотелось любовных утех. В погоне за ними он исколесил всю округу и остановился у дяди, с которым жила дочь Соня. Сначала студент начал заигрывать с Соней.
Но та дала понять, что ничего не получится. Зато намекнула, что у неё есть подруга Натали. Она точно придётся Мещерскому по нраву. Вечером студент и Соня целовались, а утром он увидел красавицу Натали. Соня приказала делать вид, будто Мещерский влюблён в Натали, чтобы отец ничего не смог заподозрить.
Так студент начал изображать влюблённого в Натали, а сам целовался с Соней. Как-то они сидели с Натали, которая поинтересовалась, любит ли он Соню. Он ответил, что нет. Они договорились, что Мещерский уедет к себе, а затем Натали к себе. Тогда студент сможет приезжать к ней.
Когда он вошёл в комнату, то услышал голос Сони. Она уже ждала его. А в это время пришла Натали, и застала его с кузиной. Натали в скором времени стала супругой богатого помещика. Он через два года умер, и Натали осталась одна с ребёнком.
Студент решил приехать на похороны её мужа. После окончания учёбы, Мещерский начал жить с Гашей. Он служила у них в доме, когда ещё была жива мать. У них родился мальчик, после чего он предложил ей обвенчаться, но она была против. Гаша сказала, что Мещерскому надо развеяться, но измены она не потерпит.
Если об этом узнает, то просто утопится. По дороге домой он решил увидеть Натали и заехал к ней. Они разговаривали, а ночью она сама к нему пришла. После страстной ночи Мещерский уехал домой. Через несколько месяцев Натальи не стало: она умерла при родах.
Часть третья В одной знакомой улице Главный герой ходит по парижским улицам и вспоминает юную девушку, с которой у него была любовь. Она приехала в Москву на курсы, и он приходил к ней домой. Они целовались, пили чай, смотрели на снежинки, которые кружились за окном. А потом он проводил её на вокзал и сказал, что приедет, но не приехал. Речной трактир Рассказчик был в ресторане и увидел доктора, который рассказал ему, что только что поэт Брюсов учинил скандал.
Поэт пришёл в ресторан с девушкой, заказал место, но его не оказалось. И доктор вспомнил свою историю. Когда-то он увидел очень красивую девушку и решил проследить за ней. Девушка пришла в церковь, потом преклонила колени и начала горячо молиться. Затем они встретились в трактире, куда она пришла с известным развратником и пьяницей.
Доктор не выдержал и всё рассказал девушке. Она горько плакала. Доктор довёз её до центра на извозчике. После этого они никогда не виделись. Кума На одной из подмосковных дач ведут беседу кум и кума.
Кум жалуется, что ему надо врача, потому что он заболел, так как его сразила страсть к ней. Ночь они провели вместе, а потом кум уехал. Женщина обещала к нему приехать, придумав что-нибудь для мужа. Кум думал, что тогда их любовь закончится. Начало Рассказчик вспоминал, как он потерял невинность.
Ему было всего 12 лет. Он ехал с матерью на поезде. На одной станции в купе сели женщина и её муж. И тут впервые мальчик увидел, как женщина раздевалась. В один момент одежда слетела, и он увидел часть её тела.
Потом дама уснула, а мальчик наблюдал за ней, не отрывая глаз. Дубки Герою было 23 года, когда отправился в отпуск домой, где встретил Анфису. Женщина была замужем, но его это не остановило. Молодой человек приезжал в гости просто так. Однажды Анфиса сама пригласила его в гости, сказав, что мужа не будет.
Они сидели за столом и разговаривали, когда вдруг вернулся муж. Увидев, что пара сидит за столом, он приказал гостю уезжать. А на следующий день стало известно, что муж просто повесил Анфису. Его потом избили и отправили в Сибирь. Барышня Клара Грузин по приезду в Петербург обедал в ресторане и обратил внимание на привлекательную брюнетку.
Он подождал, пока она выйдет и предложил проводить или съездить куда-нибудь, чтобы выпить шампанского. Брюнетка сказала, что можно поехать к ней. Там они выпили, и грузин начал приставать к даме, но она хотела немного подождать. С размаха мужчина ударил брюнетку бутылкой по голове. У женщины потекла изо рта кровь.
Ираклий испугался, собрал вещи и уехал. В дороге через два дня его арестовали. Мадрид На Тверской к герою подошла девушка и сама предложила пойти с ним. Они пошли в гостиничный номер «Мадрид». Девушку звали Поля.
Ей было всего 17 лет. Поля рассказала о том, что она работала не одна, но двух её подруг забрали. А потом она уснула, а герой всё о ней думал. Он сказал, что она будет спать только с ним. Поля была согласна на всё.
Второй кофейник Катька живёт с художником. Он рисовал её час, а потом просил поставить второй кофейник. Она и позирует, и хозяйничает. Катя его любовница. Она вспоминает, как жила с другим художником.
Она была невинна, а он сделал её женщиной насильно. Ещё Катя не может забыть, как работала в трактире, пока её не позвали художники. Так она начала позировать то одному, то другому. Сначала её рисовали одетой, а потом она начала позировать и без одежды. Железная шерсть Герой рассказывает, что Железной шерстью звали медведя, который мог согрешить с женщинами.
Рассказчик был женат, но его жена просила отпустить её, чтобы могла она в монастырь уйти. Однако страсть взяла верх, и герой не смог совладать с собой. Он взял молодую жену силой, но понял, что она уже не была невинна. Когда он уснул, его жена убежала в лес и повесилась. Когда её нашли, рядом с ней ходил медведь.
Холодная осень Повествователь — девушка. Она рассказывает, как друг отца гостил у них дома. В скором времени отец сказал, что он её жених. А через месяц началась война, и он ушёл на фронт. Свадьбу отложили до весны.
Перед отправкой на фронт он заскочил к рассказчице и спросил, забудет ли она его, если он погибнет. Девушка об этом даже и слышать не хотела. Он сказал ей, чтобы она порадовалась, пожила, а потом пришла к нему. Его убили ровно через месяц, а потом умерли родители героини. Она сначала распродала свои вещи, а потом уехала с мужчиной в Турцию.
С ним был племянник с ребёнком и женой. Ребёнка родители отдали рассказчице, а сами просто сбежали. Девочка выросла и уехала, а женщина осталась одна. Она живёт только одной мечтой — поскорее встретиться на том свете со своим женихом. Пароход Саратов Павел Сергеевич приехал к ней, чтобы услышать, что она больше не хочет его видеть.
Однако страсть взяла верх, и герой не смог совладать с собой. Он взял молодую жену силой, но понял, что она уже не была невинна. Когда он уснул, его жена убежала в лес и повесилась. Когда её нашли, рядом с ней ходил медведь. Холодная осень Повествователь — девушка. Она рассказывает, как друг отца гостил у них дома. В скором времени отец сказал, что он её жених. А через месяц началась война, и он ушёл на фронт. Свадьбу отложили до весны.
Перед отправкой на фронт он заскочил к рассказчице и спросил, забудет ли она его, если он погибнет. Девушка об этом даже и слышать не хотела. Он сказал ей, чтобы она порадовалась, пожила, а потом пришла к нему. Его убили ровно через месяц, а потом умерли родители героини. Она сначала распродала свои вещи, а потом уехала с мужчиной в Турцию. С ним был племянник с ребёнком и женой. Ребёнка родители отдали рассказчице, а сами просто сбежали. Девочка выросла и уехала, а женщина осталась одна. Она живёт только одной мечтой — поскорее встретиться на том свете со своим женихом.
Пароход Саратов Павел Сергеевич приехал к ней, чтобы услышать, что она больше не хочет его видеть. Она приняла решение и хочет вернуться к своему бывшему, который её ждёт и прощает за всё. Павел Сергеевич грозно сказал, что не отдаст любимую. Потом он просто выстрелил ей в голову. На пароходе «Саратов» его везли вместе с другими арестантами. Ворон Сын смотрел на своего отца и всегда сравнивал его с вороном за привычку всегда носить чёрное. Сын получал образование в столице. Поэтому дома был не так часто. Когда он приехал в очередной раз, то удивился.
Вместо старой няньки отец взял в дом молоденькую девушку. Было видно, что отцу нравится девушка. Он был весел, но потом обратил внимание, что сын и нянька понравились друг другу. Когда отца не было дома, сын поцеловался с ней. Потом они много раз целовались. В итоге отец начал обо всём догадываться и приказал сыну уехать в деревню. Пригрозил, что лишит наследства. Сын сам отказался от наследства и уехал. Через некоторое время сын увидел их с отцом в театре.
Она уже стала его женой. Камарг Очень красивая девушка села на одной остановке в поезд. Когда она вошла, все взгляды сразу же устремились на неё, настолько она была красива. А девушка не обращала на то, что на неё все смотрят. Она преспокойно ела фисташки. Когда красавица вышла на нужной остановке, один пассажир назвал её Камаргом. Сто рупий Рассказчик любил наблюдать за красавицей, с крепким загорелым телом. Он наблюдал, как она лежала и наслаждалась солнцем. Ему казалось, что она просто с другой планеты.
Его внимание было замечено. В гостинице к нему подошёл слуга «неземного существа» и назвал сумму — сто рупий. Месть Герой живёт в пансионе в Каннах и наблюдает за красивой женщиной. Часто он видел, как она просто исчезала. Однажды решил проследить за ней. Увидел, что она пришла в безлюдное место, сбросила с себя одежду и купалась обнажённая, а потом просто легла на камни. Герой не выдержал и подошёл к ней. Они разговорились, и женщина рассказала. Её совсем недавно бросил мужчина.
Он просто сбежал. А женщина продала все свои драгоценности, чтобы им было на что жить. В конце разговора он предложила вместе уехать в Париж. Она не возражала. Качели Они увидели друг друга и сразу понравились. Катались на качелях, разговаривали, смеялись. Он предложил пойти к дедушке за благословением, но она отказалась, сказав: «Будь что будет». Чистый понедельник На лекции юноша увидел девушку, которая ему понравилась. Молодой человек начинает за ней ухаживать, они много времени проводят вместе, к ночи он отправляется домой.
Девушку интересует древнерусская архитектура, монастыри. Она говорит, что станет послушницей, а уже на следующий день пьёт шампанское и веселится. После этого герой впервые остаётся у любимой ночью. И всё-таки девушка решает уйти в монастырь. С горя молодой чедловек начинает пить. Они вновь встречаются через два года, но она уже стала монахиней. Подробный обзор новеллы Чистый понедельник. Часовня Дети пытаются заглянуть в щёлочку старой часовни, разрушенной временем. Они видят старых людей, которые лежат в ящиках.
А ещё видят молодого дядю. Он тоже лежит. Он себя застрелил из-за любви. Весной в Иудее Рассказчик говорил, что стал калекой в Иудее. Там он впервые увидел племянницу шейха Аида, красивую и юную. Она овдовела и жила у своего дяди. Однажды она несла козий сыр, и герой попросил принести сыр ему. Когда он дал девушке не мелкие деньги, а золотую монету, она всё поняла и не сопротивлялась. Герой уже уезжал, когда услышал, что в него стреляют.
Первая пуля пролетела мимо, а вторая задела ногу. Ночлег Это было в Испании на самом юге страны. Марокканец остался на ночлег в одном постоялом дворе. Ему сразу приглянулась девочка, которая оказалась сиротой. Старуха рассказала, что это её племянница. Марокканец со старухой о чём-то разговаривали, а потом, когда он уже ушёл к себе, женщина приказала девочке отнести ему воды. Девочка сказала, что боится этого человека. Но воду понесла. Она хотела уйти, но марокканец её не пускал.
Тогда девочка начала кричать. Ей на помощь пришла собака, которая в один момент вырвала горло марокканцу. Кратко об истории создания сборника рассказов И. Бунина «Тёмные аллеи» Иван Бунин жил далеко за пределами Родины, когда приступил к написанию цикла «Тёмные аллеи». Рассказы писались на протяжении восьми лет, захватив период второй мировой войны. В это время вокруг царствовала разруха, хаос, страх, нищета, холод, голод и смерть. В это время для людей главным в жизни было выжить. И помогали им в этом светлые воспоминания молодости, те времена, когда люди были счастливы. Писатель не стал исключением.
Он вспоминал самые приятные моменты молодости, радостные встречи и любовь, которая была в его жизни. Грели душу воспоминания о красоте русской природы. К этому стоит добавить, что автор уже смог переосмыслить прожитые годы и многое понять, разделив жизнь на главное и второстепенное. Всё это и послужило толчком к написанию произведения. Иван Бунин прочитал стихотворение Н. Огарёва «Обыкновенная повесть» и был впечатлён образом тёмных аллей. Они напомнили автору, что уже ничего не вернётся: ни дворянская усадьба, ни уединение под сенью лип, ни спокойная размеренная жизнь. Для автора тёмные аллеи приобрели особый смысл. Аллея — это жизнь конкретного человека, скрытая от посторонних глаз и не всегда понятная для других.
Писатель решил назвать свой цикл рассказов не иначе как «Тёмные аллеи». Объединяет их тема любви, страсти и тёмных инстинктов. Экранизации В 1991 году на киностудии «Мосфильм» вышел художественный фильм «Тёмные аллеи», снятый по мотивам произведений И. Картина снята кинорежиссёром Вячеславом Богачёвым. Аудиокнига Мы старались для вас!
10 цитат из писем и дневников Бунина
Новости музея И.А. Бунина Новости объединенного литературного музея. Урок по рассказу Бунина И.А. "Кавказ" в 8 классе. Новости музея И.А. Бунина Новости объединенного литературного музея. На написание рассказа Бунина вдохновили знаменитые слова Андрея Болконского: «Любовь не понимает смерти.
Рассказы Ивана Бунина
Прошлому в значительной своей части посвящены произведения из цикла "Краткие рассказы",над которыми Бунин работал в начале 30-х юры,входящие в этот цикл,занимают от 6-7 строчек до 3-4 страничек. В 1989-м экранизировали еще одно произведение Бунина – рассказ «Несрочная весна». Рассказы Бунина И.А. Основными темами ранних рассказов писателя стали – изображение крестьянства и разоряющегося дворянства. Мы собрали список лучших произведений выдающегося русского писателя Ивана Алексеевича Бунина. Произведение, названное критиками «самым знаменитым» и «самым чувственным» рассказом Бунина, не может оставить никого равнодушным! непревзойденного мастера слова русской литературы первой половины XX века, превращавшего прозу в подлинную "поэзию в прозе".Послушайте прозу Бунина, и вас зачарует то, как Бунин говорит о России со всеми ее приметами.
Иван Бунин: Рассказы
Я изредка бывал у него, был однажды лунным зимним вечером, в доме, освещенном только луною, почему-то, — это всегда бывает неизвестно почему, — вспоминал иногда какой-то момент этого вечера и все хотел что-то присочинить к нему, вставить его в какой-то рассказ, который все не выдумывался. Жизнь художника на даче, подмосковные дни и ночи там — некоторое подобие гораздо более поэтическое действительности того недолгого времени, когда я гостил на даче писателя Телешова». Поздний час 19 октября 1938 опубл. Сюжет рассказа основан на воспоминании Бунина о встречах с В. Пащенко в городе Ельце. Отдельные подробности сюжета совпадают с фактами биографии Бунина. Этот рассказ Бунин считал одним из лучших в книге «Темные аллеи» из числа тех, что были написаны до мая 1940 года; он писал: «Перечитал свои рассказы для новой книги.
Часть II Руся 27 сентября 1940 опубл. Красавица 28 сентября 1940 опубл. Первоначальное заглавие — «Мамин сундук». Дурочка 28 сентября 1940 опубл. Первоначальное заглавие — «По улице мостовой». Антигона 2 октября 1940 опубл.
Смарагд 3 октября 1940 опубл. Гость 3 октября 1940 опубл. В рукописи рассказ озаглавлен «Паша» — по имени героини, которая в окончательной редакции текста именуется Сашей. В рукописи есть слова, исключенные потом автором из текста, — Адам Адамыч говорит: «А, да ты телом хоть куда! Даже розовая, нечто, знаешь, от фламандской школы» — и т. В окончательной редакции рассказа он называет ее «фламандской Евой».
Прототипом Адама Адамыча является Б. Шелихов, редактор газеты «Орловский вестник», в которой в молодости сотрудничал Бунин. Волки 7 октября 1940 опубл. Визитные карточки 5 октября 1940 опубл. Бунин называл этот рассказ «пронзительным». В автографе есть строки, не вошедшие в окончательный текст, относящиеся к Зойке: «И она была совершенно лишена стыдливости — или скорее с инстинктивной хитростью делала вид, что не имеет ее».
О Титове в автографе сказано: «…так был он самоуверен, самодоволен, высок, красив, элегантно наряден, блестящ бельем и золотым пенсне». Таня 22 октября 1940 опубл.
Это небольшая, но плотно сбитая баба в полушубке; голова у нее закутана шалью и похожа на совиную, на полушубке и на шали тает снег. Федосья кивает головою и задумывается. За день она переделала сотни мелких дел. Теперь она в тумане отдыха. Глядя на свет совершенно бессмысленными, удивленными глазами, она с наслаждением затягивается долгим и глубоким зевком и, зевая, бормочет: — Ах, Господи, что ж это зевается, куда это девается! Вот жалко Митрофана-то! Целый день с ума не идет, а тут еще наши: выехали, нет ли? Поедут — замерзнут! И вдруг быстро прибавляет: — Постойте, — в каком ухе звенит? А я было про мужика своего загадала. Вот, расскажу вам, страсть-то была! Вы-то, известное дело, не помните, вам тогда небось пяти годочков не было, а я-то явственно помню. Сколько тогда народу померзло, сколько обморозилось… Я не слушаю, я наизусть знаю рассказы о всех метелях, которые помнит Федосья. Я машинально ловлю ее слова, и они странно переплетаются с тем, что я слышу внутри себя. Вдруг ветер со всего размаху хлопает сенной дверью в стену и, как огромное стадо птиц, с шумом и свистом проносится по крыше. Ужинать-то будете? Поужинали бы и спали бы, спали себе! Дверь медленно отворяется и затворяется, и я опять остаюсь один, все думая о Митрофане. Это был высокий и худой, но хорошо сложенный мужик, легкий на ходу и стройный, с небольшой, откинутой назад головой и с бирюзово-серыми, живыми глазами. Зиму и лето его длинные ноги были аккуратно обернуты серыми онучами и обуты в лапти, зиму и лето он носил коротенький изорванный полушубок. На голове у него всегда была самодельная заячья шапка шерстью внутрь. И как приветливо глядело из-под этой шапки его обветренное лицо с облупившимся носом и редкой бородкой! Это был Следопыт, настоящий лесной крестьянин-охотник, в котором все производило цельное впечатление: и фигура, и шапка, и заплатанные на коленях портки, и запах курной избы, и одностволка. Появляясь на пороге моей комнаты и вытирая полою полушубка мокрое от метели коричневое лицо, оживленное бирюзовыми глазами, он тотчас же наполнял комнату свежестью лесного воздуха. Правда, хлебушка, случается, не хватает али чего прочего, да ведь на Бога жаловаться некуда: есть лес — в лесу зарабатывай. Мне, может, еще трудней другого, у меня одних детей сколько, а я все-таки иду да иду! Волка ноги кормят. Сколько годов я тут прожил и все не нажился… Я и не помню ничего, что было. Был будто один-два дня летом али, скажем, весной — и больше ничего. Зимних дён больше вспоминается, а все тоже похожи друг на дружку. И ничего не скушно, а хорошо. Идешь по лесу — лес из лесу выходит, синеет, а там прогалина, крест из села виден… Придешь, заснешь — глядь, уж опять утро и опять пошел на работу… была бы шея — хомут найдется! Говорят — живете вы, мол, в лесу, пням молитесь, а спроси его, как надо жить, — не знает. Видно, живи как батрак: исполняй, что приказано, — и шабаш. И Митрофан действительно прожил всю свою жизнь так, как будто был в батраках у жизни. Нужно было пройти всю ее тяжелую лесную дорогу — Митрофан шел беспрекословно… И разладила его путь только болезнь, когда пришлось пролежать больше месяца в темноте избы, — перед смертью. И кто знает, — не прав ли был он? Надев шубу и шапку, подхожу к лампе. На мгновение шум метели за окном смущает меня, но затем я решительно дую на свет. В темных пустых комнатах, через которые я прохожу, смутно сереют окна. От налетающих вихрей они то светлеют, то темнеют, — совсем как в корабельной каюте в качку. В прихожей холодно, как в сенцах, и пахнет сырой, промерзлой корой дров, заготовленных на топку. Громадная старинная икона Божией Матери с мертвым Иисусом на коленях чернеет в углу… На дворе ветер рвет с меня шапку и с головы до ног осыпает меня морозным снегом. Но ох как хорошо поглубже вздохнуть холодным воздухом и почувствовать, как легка и тонка стала шуба, насквозь пронизанная ветром! На мгновение я останавливаюсь и делаю усилие взглянуть… Новый порыв ветра прямо в лицо перехватывает мне дыхание, и я успеваю разглядеть только два-три вихря, промчавшихся по просеке в поле. Я крепко нагибаю голову, погружаюсь почти по пояс в сугроб и долго иду, сам не зная куда… Ни деревни, ни леса не видно. Но я знаю, что деревня направо и что в конце ее, у плоского болотного озерка, теперь занесенного снегом, — изба Митрофана. И я иду, — долго, упорно и мучительно, — и вдруг в двух шагах от меня вспыхивает сквозь дым вьюги огонек. Кто-то бросается мне на грудь и чуть не сбивает меня с ног. Наклоняюсь, — собака, которую я подарил Митрофану. Она отскакивает при моем движении с жалобно-радостным визгом назад и бросается к избе, точно хочет показать, что там делается. А у избы, около окошечка, светлым облаком кружится снежная пыль. Огонек освещает ее снизу, из сугроба. Утопая в снегу, я добираюсь до окна и торопливо заглядываю в него. Там, внизу, в слабо освещенной избе, лежит у окна что-то длинное, белое. Племянник Митрофана стоит, наклонившись над столом, и читает Псалтырь. В глубине избы, на нарах, видны в полумраке фигуры спящих баб и детей… II Утро. Выглядываю в кусочек окна, не запушенный морозом, и не узнаю леса. Какое великолепие и спокойствие! Над глубокими, свежими снегами, завалившими чащи елей, — синее, огромное и удивительно нежное небо. Такие яркие, радостные краски бывают у нас только по утрам в афанасьевские морозы. И особенно хороши они сегодня, над свежим снегом и зеленым бором. Солнце еще за лесом, просека в голубой тени. В колеях санного следа, смелым и четким полукругом прорезанного от дороги к дому, тень совершенно синяя. А на вершинах сосен, на их пышных зеленых венцах, уже играет золотистый солнечный свет. И сосны, как хоругви, замерли под глубоким небом. Приехали братья из города. Они привезли с собой много бодрости морозного утра. Пока в прихожей обметали вениками валенки, обивали от снега тяжелые воротники шуб и вносили покупки в рогожных кульках, пересыпанных сухой снежной пылью, как мукою, в комнатах находилось и металлически запахло морозным воздухом. Лицо у него багровое, — по голосу чувствуется, что оно задеревенело от морозу, — усы, борода и углы воротника на тулупе смерзлись в ледяные сосульки… — Митрофанов брат пришел, — докладывает Федосья, просовывая голову в дверь, — тесу на гроб просит. Я выхожу к Антону, и он спокойно рассказывает о смерти Митрофанаи деловито переводит разговор на тес. Равнодушие это или сила?.. Скрипя сапогами по замерзшему снегу на крыльце, мы выходим из дому и, переговариваясь, идем к сараю. Воздух крепко сжат утренним морозом, голоса наши раздаются как-то странно, пар от дыхания вьется при каждом слове, точно мы курим. Тонкий остистый иней садится на ресницы. Ладно бы похоронили! Потом мы отворяем скрипучие ворота насквозь промерзшего сарая. Антон долго гремит досками и наконец взваливает на плечо длинную сосновую тесину. Сильным движением подкинув и поправив ее на плече, он говорит: «Ну, покорнейше благодарим вас! Следы лаптей похожи на медвежьи, а сам Антон идет приседая, приноравливаясь к колебаниям доски, и тяжелая зыбкая доска, перегнувшись через его плечо, мерно покачивается в лад с его движениями. Когда же он, утонув почти по пояс в сугроб, скрывается за воротами, я слышу замирающий скрип его шагов. Вот так тишина! Две галки звонко и радостно сказали что-то друг другу. Одна из них с разлету опустилась на самую верхнюю веточку густо-зеленой, стройной ели, закачалась, едва не потеряв равновесия, — и густо посыпалась и стала медленно опускаться радужная снежная пыль. Галка засмеялась от удовольствия, но тотчас же смолкла… Солнце поднимается, и все тише становится в просеке… После обеда все ходят смотреть Митрофана. Деревня тонет в снегу. Снежные, белые избушки расположились вокруг ровной белой поляны, и на этой ярко сверкающей под солнцем поляне очень уютно и пригревает. Домовито пахнет дымком, печеным хлебом. Мальчишки возят друг друга на ледяшках, собаки сидят на крышах изб… Совсем дикарская деревушка! Вон молодая плечистая баба в замашной рубахе любопытно выглянула из сенец… Вон худой, похожий на старичка карлика, дурачок Пашка в дедовской шапке идет за водовозкой. В обмерзлой кадушке тяжко плескается дымящаяся, темная и вонючая вода, а полозья визжат, как поросенок… Но вот и изба Митрофана. Какая она маленькая, низенькая и как все буднично вокруг нее! Лыжи стоят у дверей в сенцы. В сенцах дремлет и жует жвачку корова. Стена избы, выходящая в сенцы, сильно подалась от них, и поэтому дверь надо отворять с большими усилиями. Она отлипает наконец, и в лицо пахнуло теплым избяным запахом. В полумраке стоят несколько баб у печки и, пристально глядя на покойника, шепотом переговариваются. А покойник под коленкором лежит в этой напряженной тишине и слушает, как плаксиво и жалостно читает Псалтырь Тимошка. О, какой важный и серьезный стал Митрофан! Голова маленькая, гордая и спокойно-печальная, закрытые глаза глубоко ввалились, большой нос обрезался; большая грудь, приподнятая последним вздохом, точно закаменела, а ниже ее, в глубокой впадине живота, лежат большие восковые руки. Чистая рубаха красиво оттеняет худобу и желтизну. Баба тихо взяла одну руку, — видно, как тяжела эта ледяная рука, — подняла и опять положила. Митрофан остался совершенно равнодушен и продолжал спокойно слушать, что читает Тимошка. Может, он знает даже и то, как ясен и торжественен сегодняшний день, — его последний день в родной деревне? День этот кажется очень долог в мертвой тишине. Солнце медленно проходит свой небесный путь, и вот красноватый, парчовый луч уже скользнул в полутемную избу и косо озарил лоб покойника. Когда же я выхожу из избы на улицу, солнце прячется между стволами сосен за частый ельник, теряя свой блеск. Опять я бреду вдоль просеки. Снега на поляне и крыши изб, которые точно облиты сахаром, алеют. В просеке, в тени, чувствуется, как резко морозит к ночи. Еще чище и нежней стали краски зеленоватого неба к северу, еще тоньше рисуется мачтовый сосновый лес на его фоне. А с востока уже встала большая бледная луна. Гаснет закат, она подымается все выше… Собака, с которой я хожу вдоль просеки, забегает иногда в ельник и, выскакивая, вся в снегу, из его таинственно-светлых и темных дебрей, замирает вместе с своей резкой черной тенью на ярко озаренной дороге. Месяц уже высоко… В деревушке — ни звука, робко краснеет огонек из тихой избы Митрофана… И большая, остро содрогающаяся изумрудом звезда на северо-востоке кажется звездою у Божьего трона, с высоты которого Господь незримо присутствует над снежной лесной страной… III А на следующий день понесли гроб Митрофана по лесной дороге к селу. Воздух по-прежнему был резок и морозен, и миллионы мельчайших игл и крестиков тускло поблескивали на солнце, кружась в воздухе. Бор и воздух слегка затуманивались, — только на горизонте к югу ясно и зелено было ледяное небо. Снег пел и визжал под санями, когда я бежал на лыжах в село. Там я долго мерз на паперти, пока наконец увидал среди белой сельской улицы белые зипуны и белый большой гроб из нового тесу. Отворили дверь в церковь, откуда вместе с запахом воска тоже пахнуло холодом: бедная лесная церковка промерзла вся насквозь, — весь иконостас и все иконы побелели от густого матового инея. И когда она наполнилась сдержанным говором, стуком шагов и паром от дыхания, когда с трудом опустили тяжелый разлатый гроб на пол, торопливым, простуженным голосом заговорил и запел священник. Жидкие синеватые струйки дыма вились над гробом, из которого страшно выглядывал острый коричневый нос и лоб в венчике. Кадило в руках священника было почти пусто, дешевый ладан, брошенный в еловые уголья, издавал запах лучины, а сам священник, повязанный по ушам платком, был в больших валенках и в старом мужицком полушубке, поверх которого торчала старая риза. Он, наперебой с дьячком, в полчаса справил службу и только «со святыми упокой» пропел не спеша и стараясь придать своему голосу трогательные оттенки, — печаль о бренности всего земного и радость за брата, отошедшего, после земного подвига, в лоно бесконечной жизни, «иде же праведные упокоеваются». Напутствуемый протяжным пением, гроб с мерзлым покойником вынесли из церкви, пронесли его по улице и за селом, на пригорке, опустили в неглубокую яму, которую и закидали мерзлой глинистой землей и снегом. В снег воткнули елочку и, покряхтывая от мороза, торопливо разошлись и разъехались. Глубокая тишина царила теперь на лесной полянке, по которой торчало из сугробов несколько низких деревянных крестов. Беззвучно кружились в воздухе бесчисленные морозные остинки, где-то высоко над головой тянул сдержанный, глухой и глубокий гул: так шумит под вечер в отдалении море, когда оно скрыто за горами. Мачтовые сосны, высоко поднявшие на своих глинисто-красноватых голых стволах зеленые кроны, тесной дружиной окружали с трех сторон пригорок. Под ним широко синела еловыми лесами низменность. Длинный земляной бугор могилы, пересыпанный снегом, лежал на скате у моих ног. Он казался то совсем обыкновенной кучей земли, то значительным — думающим и чувствующим. И, глядя на него, я долго силился поймать то неуловимое, что знает только один Бог, — тайну ненужности и в то же время значительности всего земного. Потом я крепко двинул лыжи под гору. Облако холодной снежной пыли взвилось мне навстречу, и по всему девственно-белому, пушистому косогору правильно и красиво прорезались два параллельных следа. Не удержавшись, я упал под горой в густой и необыкновенно зеленый ельник, набил в рукава снегу. Задевая за ельник, я быстро пошел зигзагами между его кустами. Траурные сороки с резким стрекотанием, игриво качаясь в воздухе, перелетали над ними. Минуты текли за минутами — я все так же равномерно и ловко совал ногами по снегу. И уже ни о чем не хотелось думать. Тонко пахло свежим снегом и хвоей, славно было чувствовать себя близким этому снегу, лесу, зайцам, которые любят объедать молодые побеги елочек… Небо мягко затуманивалось чем-то белым и обещало долгую тихую погоду… Отдаленный, чуть слышный гул сосен сдержанно и немолчно говорил и говорил о какой-то вечной, величавой жизни… 1901 I Тишина — и запустение. Не оскудение, а запустение… Не спеша бегут лошади среди зеленых холмистых полей; ласково веет навстречу ветер, и убаюкивающе звенят трели жаворонков, сливаясь с однообразным топотом копыт. Вот с одного из косогоров еще раз показалась далеко на горизонте низким синеющим силуэтом станция. Но, обернувшись через минуту, я уже не вижу ее. Теперь вокруг тарантаса — только пары, хлеба и лощинки с дубовым кустарником… — Ну, что новенького, Корней? Плохо живем… Не много нового узнаю я и в имении сестры, где я всегда делаю остановку на пути к Родникам. Кажется, что еще год тому назад усадьба не была так ветха. Полы и потолки в зале еще немного покосились и потемнели, ветви запущенного палисадника лезут в окна, тесовые крыши служб серебрятся и дают кое-где трещины… А по двору, держа в поводу худого стригуна, запряженного в водовозку, еле бредет полуслепой и глухой Антипушка, и рассохшиеся колеса водовозки порою так неистово взвизгивают, что больно слушать. Ведь земля-то сущее золотое дно. Но банк, банк! Вроде высыхающего пруда. Издали — хоть картину пиши. А подойди — затхлостью понесет, ибо воды-то в нем на вершок, а тины — на две сажени, и караси все подохли… Дно-то, действительно, золотое, только до него сам черт не докопается! II Дорога вьется сперва по перелескам. Потом пропадает в большом кологривовском заказе. В прежнее время она далеко обходила его; теперь ездит прямо, по двору усадьбы, раскинувшейся по бокам лесного оврага своим одичавшим садом и кирпичными службами. Как только в лес врывается громыхание бубенчиков, из усадьбы отвечает ему угрюмый лай овчарок, ведущих свой род от тех свирепых псов, что сторожили когда-то не менее свирепую и угрюмую жизнь старика Кологривова. Пока тарантас, сопровождаемый лаем, с грохотом катится по мостикам через овраги, смотрю на груды кирпичей, оставшихся от сгоревшего дома и потонувших в бурьяне, и думаю о том, что сделал бы старик Кологривов, если бы увидел нахалов, скачущих по двору его усадьбы! В детстве я слыхал про него поистине ужасы. Одна из любовниц пыталась опоить его какими-то колдовскими травами, — он заточил ее своим судом в монастырь. Когда объявили волю, он «тронулся», как говорили, «в отделку» и с тех пор почти никогда не показывался из дому. Медленно разоряясь, он по ночам, дрожа от страха, что его убьют, сидел в шапочке с мощей угодника и громко читал заговоры, псалмы и покаянные молитвы собственного сочинения. Осенью однажды его нашли в молельной мертвым… — Не знаешь, не продали еще? Живет тут приказчик от наследников, а ему что ж? Не свое доброе. Без хозяина, известно, и товар — сирота. А земля тут — прямо золотое дно! А лес-то! Правда, славный лес. Горько и свежо пахнет березами, весело отдается под развесистыми ветвями громыхание бубенчиков, птицы сладко звенят в зеленых чащах… На полянах, густо заросших высокой травой и цветами, просторно стоят столетние березы по две, по три на одном корню. Предвечерний золотистый свет наполняет их тенистые вершины. Внизу, между белыми стволами, он блестит яркими длинными лучами, а по опушке бежит навстречу тарантасу стальными просветами. Просветы эти трепещут, сливаются, становятся все шире… И вот опять мы в поле, опять веет сладким ароматом зацветающей ржи, и пристяжные на бегу хватают пучки сочных стеблей… — А вон и Батурино, — насмешливо говорит Корней. И я уже понимаю его. Добилась до последнего. Скучно лоснится на солнце мелкий длинный пруд желтой глинистой водой; баба возле навозной плотины лениво бьет вальком по мокрому серому холсту… С плотины дорога поднимается в гору мимо батуринского сада. Сад еще до сих пор густ и живописен, и, как на идиллическом пейзаже, стоит за ним серый большой дом под бурой, ржавой крышей. Но усадьба, усадьба! Целая поэма запустения! От варка остались только стены, от людской избы — раскрытый остов без окон, и всюду, к самым порогам, подступили лопухи и глухая крапива. А на «черном» крыльце стоит и в страхе глядит на меня слезящимися глазами какая-то старуха. Поняв из моих неловких объяснений, что я хочу посмотреть дом, она спешит предупредить барыню. Больно, должно быть, Батуриной выходить после таких докладов! И правда, — когда через несколько минут отворяется дверь, я вижу растерянное старческое лицо, виноватую улыбку голубых кротких глаз… Делаем вид, что мы очень рады друг другу, что этот осмотр дома — вещь самая обыденная, и Батурина любезным жестом приглашает войти, а другой дрожащей рукой старается застегнуть ворот своей темной кофточки из дешевенького нового ситцу. Бормоча что-то притворное, я вхожу в переднюю… О, да это совсем ночлежка! Темно, душно, стены закопчены дымом махорки, которую курит бывший староста Батуриных, Дрон, не покинувший усадьбу и доныне… Направо — дверь в его каморку, прямо — комната старух, скудно освещенная окном с двойными рамами, с радужными от старости стеклами… — Мы ведь в пристройке-с теперь живем, — виновато поясняет Батурина. Старуха трясет головой и смотрит недоумевающе и вопросительно. Расслышав, Батурина поспешно улыбается. И отворяет дверь в коридор… Еще мрачнее в этих пустых комнатах! Первая, в которую я заглядываю из коридора, была когда-то кабинетом, а теперь превращена в кладовую: там ларь с солью, кадушка с пшеном, какие-то бутыли, позеленевшие подсвечники… В следующей, бывшей спальне, возвышается пустая и огромная, как саркофаг, кровать… И старуха отстает от меня и скрывается в кладовой, якобы чем-то озабоченная. А я медленно прохожу в большой гулкий зал, где в углах свалены книги, пыльные акварельные портреты, ножки столов… Галка вдруг срывается с криво висящего над ломберным столиком зеркала и на лету ныряет в разбитое окно… Вздрогнув от неожиданности, я отступаю к стеклянной двери на рассохшийся балкон, с трудом отворяю ее — и прикрываю глаза от низкого яркого солнца. Какой вечер! Как все цветет и зеленеет, обновляясь каждую весну, как сладостно журчат в густом вишеннике, перепутанном с сиренью и шиповником, кроткие горлинки, верные друзья погибающих помещичьих гнезд! IV Вечер в поле встречает нас целым архипелагом пышных золотисто-лиловых облаков на западе, необыкновенной нежностью и ясностью далей. Но Корней суров и задумчив. Он с наслаждением вытягивает мальчишку кнутом и сдержанно покрикивает на лошадей. И Корней слегка повертывается на облучке и, следя задумчивым взглядом за мелькающими подковами пристяжной, начинает говорить… — Всем не мед, — говорит он. Да нет, в долг-то не проживешь! Купят мужики сто — двести десятин, — конечно, компанией, не сообразясь с силой, и запутляются, и норовят слопать друг друга. А пойдут свары — дело и совсем изгадится, и хоть на перемет с обрывком лезь! Ну, вот их-то, чертей, и зажать бы в тесном месте! Но Корней отводит глаза в сторону. Свежеет, и блеск вечера меркнет. Меланхолично засинели поля, далеко-далеко на горизонте уходит за черту земли огромным мутно-малиновым шаром солнце. И что-то старорусское есть в этой печальной картине, в этой синеющей дали с мутно-малиновым щитом. Вот он еще более потускнел, вот от него остался только сегмент, потом — дрожащая огневая полоска… Быстро падает синеватый сумрак летней ночи, точно кто незримо сеет его; в лужках уже холодно, как в погребе, и резко пахнет росистой зеленью, — только изредка повевает откуда-то теплом… В сумраке мелькают придорожные лозинки, и на них, нахохлившись, спят вороны… А на востоке медленно показывается большая голова бледного месяца. Как печальны кажутся в это время темные деревушки, мертвую тишину которых будит звук рессор и бубенчиков! Как глуха и пустынна кажется старая большая дорога, давно забытая и неезженная!
Порой было скучно, и я уже хотела забросить чтение "Деревни". В итоге пришлось дополнительно читать краткий пересказ в интернете, чтобы прояснить картину. Печальный конец... Выдать замуж невесту против её воли, что может быть хуже? Но, учитываем, в каком веке была написана повесть, и относимся к этому, как к норме того времени. Рассказ на две страницы, где показывается, как герой проводит свободное время в правительственной гостинице с выходом в сад. Пока откладываю дальнейшее знакомство с произведениями автора. Тяжело они мне даются.
Бунин Иван
Новости музея И.А. Бунина Новости объединенного литературного музея. В рассказе Бунин даёт описание природы. Читать очень краткие пересказы и подробные содержания произведений И. А. Бунина. Краткая характеристика героев по каждому произведению и история создания.
Вечер короткого рассказа
В 1933 году Бунин стал лауреатом Нобелевской премии по литературе за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы»[1]. Представляем Виртуальный путеводитель «По страницам рассказов И. А. Бунина», который охватывает наиболее значимые интернет-ресурсы, посвящённые трём рассказам великого писателя. В честь 153-летия Ивана Алексеевича Бунина мы подготовили подборку его произведений.