Графиня изменившимся лицом бежит пруду, известно Но доныне меня грызут сомнения: а ту.
Откуда Ильф и Петров взяли фразу «Графиня изменившимся лицом бежит пруду»?
Графиня изменившимся лицом | террористы бежали на укропию, там было окно для них для перехода, и укры, не, ни причем? |
Графиня изменившимся лицом бежит пруду - Глобальная Авантюра | ТОС "Солнцепек". |
Грузите апельсины бочками | Авторский ТГКГрафиня изменившимся лицом бежит пруду Держим Гражданскую ОборонуПодписаться. |
Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду...
Они стеснялись. Их смущал широкий образ жизни командора, смущали золоченые ламбрекены, ковры, сиявшие яркими химическими колерами, и гравюра «Явление Христа народу». Сами они вместе с «Антилопой» остановились на постоялом дворе и приходили в гостиницу только за получением инструкций. Все идет правильно.
Клиент начинает нервничать. Сейчас он переходит от тупого недоумения к беспричинному страху. Я не сомневаюсь, что он вскакивает по ночам в постели и жалобно лепечет: «Мама, мама».
Еще немного, самая чепуха, последний удар кисти — и он окончательно дозреет. С плачем он полезет в буфет и вынет оттуда тарелочку с голубой каемкой… Остап подмигнул Балаганову. Балаганов подмигнул Паниковскому, Паниковский подмигнул Козлевичу, и хотя честный Козлевич ровно ничего не понял, он тоже стал мигать обоими глазами.
И долго еще в номере гостиницы «Карлсбад» шло дружелюбное перемигивание, сопровождавшееся смешками, цоканьем языком и даже вскакиванием с красных плюшевых кресел. Подготовительную работу можно считать законченной. Начинается активная борьба.
Сейчас мы пойдем смотреть на драгоценного теленочка при исполнении им служебных обязанностей. Держась в прозрачной тени акаций, молочные братья прошли городской сад, где толстая струя фонтана оплывала, как свеча, миновали несколько зеркальных пивных баров и остановились на углу улицы Меринга. Цветочницы с красными матросскими лицами купали свой нежный товар в эмалированных мисках.
Нагретый солнцем асфальт шипел под ногами. Из голубой кафельной молочной выходили граждане, вытирая на ходу измазанные кефиром губы. Толстые макаронные буквы деревянного золота, составлявшие слово «Геркулес», заманчиво светились.
Солнце прыгало по саженным стеклам вертящейся двери. Остап и Балаганов вошли в вестибюль и смешались с толпой деловых людей.
Таким образом, история утонувшего художника и его картины остается загадкой. Но одно остается ясным — графиня с таинственно изменившимся лицом исчезает в ночи, оставляя за собой слухи и гадания о своей истинной сущности. Раскрытие тайны: почему графиня всегда бежит к пруду На первый взгляд, поведение графини, всегда бегущей к пруду, может показаться странным и загадочным. Однако, эту тайну можно разгадать с помощью нескольких ключевых факторов. Во-первых, пруд может быть для графини местом, где она находит покой и умиротворение. Возможно, пруд притягивает ее своей красотой и спокойствием, чем-то, чего она не может найти в других местах. Может быть, это связано с ее душевным состоянием или даже с какими-то давними воспоминаниями.
Во-вторых, бег к пруду может быть для графини способом сбросить негативные эмоции или переживания. Возможно, пруд для нее является местом, где она может выразить свои эмоции и пустить ветер своим мыслям. Это может быть связано с ее своевременными проблемами или трудностями в жизни. Наконец, есть вероятность, что графиня убегает к пруду, чтобы тайно встречаться с кем-то или скрывать что-то от других. Прохлада и тишина пруда могут создавать идеальную обстановку для таких секретных встреч или деятельности.
Как многие представители этих народов, был услужлив и сладкоречив. Очень хотел, как можно раньше сесть на мою должность и получить власть, стать незаменимым. Написав домой, чтобы прислали побольше гашиша в посылке, он с поклоном вручил нам кирпичик и пару недель умилялся, как мы накурившись ржали и философствовали. Потом написал грамотный донос о наркомании в клубе секретной воинской части, отнес его не командиру, а сразу в Особый отдел КГБ. Меня вызвали аж в штаб дивизии.
Убеленный сединами чекистский полковник спросил по доброму: Сынок, слышал я анашу куришь… Так точно, товарищ полковник, — вытянулся дрожа всеми поджилками. О как, что и отпираться не будешь? Если вы спрашиваете, значит все знаете… Ай молодец! А кто принимал участие, небось не расколешься? Никак нет, все фамилии назову. Ох, ну ничего себе, да ты золото, а не солдат. И поставщика назовешь? Так точно. Рядовой Дорсунов. В посылке из дома получил.
Принес нам и угостил… Да и донос написал он, некому больше, так что нет мне смысла что-либо скрывать. А чем же ты ему насолил так? Ничем, должность мою хочет, сменщик он мой, сынок, так сказать. Был… А что теперь не будет? Ну, сажать за что? Солдатня, дураки, какие вы наркоманы-то…да и нет в Советском Союзе официально наркомании… вам хоть понравилось? Никак нет, водка лучше. Вот то-то же. Хоть и нельзя мне этого говорить солдату, но и вправду, лучше бы бутылку распили, по-нашему это, по-русски. Ты солдат опытный, знаешь, что не пить нельзя, попадаться нельзя.
Так точно, товарищ полковник. В общем, пиши обьяснительную и иди дослуживай. Ротик только прикрой, а чечена твоего мы на Кольский переведем, убьешь еще… Замполит скрипел зубами, но куда ему связываться с Особым отделом. В 1993 году, когда вовсю разваливалось старое КГБ и расформировывалась наша армия ПВО, знакомый офицер Особого отдела принес мне, тогда популярному журналисту, подарочек, папочку с моим досье. Мы тут дела перебираем, что-то в топку, что-то передаем гражданской службе, вот наткнулся на твое. Ставь коньяк, писака, почитай, интересненько у тебя тут… Ого, что это ты, генерал, страшную тайну раскрываешь.
Умирающий писатель отправил письмо своей жене Софье Толстой. Журналист Николай Эфрос вскоре послал телеграфом в газету «Речь» репортаж о том, как графиня в Ясной Поляне получила письмо и решила утопиться. Эта телеграмма кончалась такими словами: «Не дочитав письма, ошеломленная бросилась сад пруду; увидавший повар побежал дом сказать: графиня изменившимся лицом бежит пруду».
"Графиня изменившимся лицом бежит пруду". Откуда это взял Остап Бендер
"Графиня изменившимся лицом бежит пруду". Одной из них была телеграмма с текстом: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». КОМПАНИЯ. О проекте. Новости.
Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду...
Телеграмма Остапа Бендера | Хронотон | Графиняизменившимся лицомъ бѣжитъ пруду. ник 6 02.05.2023. |
Графиня изменившимся лицом | КОМПАНИЯ. О проекте. Новости. |
“Графиня изменившимся лицом бежит пруду”
Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Графиня изменившимся лицом бежит пруду. Её текст содержал 146 слов и знаменитую фразу: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Давайте ниже рассмотрим, что значит и откуда возникло крылатое выражение «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Вот так и вышло у нас с Василием в Кусково Можно сказать, что я туда поехал во многом ради Большого дворцового пруда. Он в стрессе уехал из усадьбы "Ясная Поляна", графиня хотела утопиться в пруду.
графиня с изменившимся лицом бежит к пруду
Он в стрессе уехал из усадьбы "Ясная Поляна", графиня хотела утопиться в пруду. Полностью текст послания такой: «Узнал несколько подробностей покушения графини: не дочитав письма, ошеломленная бросилась сад пруду; увидавший повар побежал дом сказать: графиня изменившимся лицом бежит пруду». фраза из телеграфной корреспонденции столичного журналиста, присутствовавшего на станции Астапово в ноябре 1910 года. Графиня изменившимся лицом бежит пруду.
Крылатое выражение «Графиня изменившимся лицом бежит пруду» – значение и происхождение
Птибурдуков-второй долго прикладывал ухо к туловищу Лоханкина и прислушивался к работе его органов с той внимательностью, с какой кошка прислушивается к движению мыши, залезшей в сахарницу. Во время осмотра Васисуалий глядел на свою грудь, мохнатую, как демисезонное пальто, полными слез глазами. Ему было очень жалко себя. Птибурдуков-второй посмотрел на Птибурдукова-первого и сообщил, что больному диеты соблюдать не надо. Не исключена рыба. Курить можно, конечно, соблюдая меру. Пить не советует, но для аппетита неплохо было бы вводить в организм рюмку хорошего портвейна.
В общем, доктор плохо разобрался в душевной драме Лоханкина. Сановито отдуваясь и стуча сапогами, он ушел, заявив на прощание, что больному не возбраняется даже купаться в море и ездить на велосипеде. Но больной не думал вводить в организм ни компота, ни рыбы, ни котлет, ни прочих разносолов. Он не пошел к морю купаться, а продолжал лежать на диване, осыпая окружающих бранчливыми ямбами. Варвара почувствовала к нему жалость. Способен ли Сашук на такое высокое чувство?
И даже один раз, когда Птибурдуков вышел из комнаты, она назвала Васисуалия бедненьким. При этом у рта Васисуалия снова появился бутерброд. Он с удовольствием прислушивался к голосам из соседней комнаты. Ты же видишь, что я сейчас не могу уйти. Ночью Варваре приснился страшный сон. Иссохший от высокого чувства Васисуалий глодал белые шпоры на сапогах военного врача.
Это было ужасно. На лице врача было покорное выражение, словно у коровы, которую доит деревенский вор. Шпоры гремели, зубы лязгали. В страхе Варвара проснулась. Желтое японское солнце светило в упор, затрачивая всю свою силу на освещение такой мелочишки, как граненая пробочка от пузырька с одеколоном «Турандот». Клеенчатый диван был пуст.
Варвара повела очами и увидела Васисуалия. Он стоял у открытой дверцы буфета, спиной к кровати, и громко чавкал. От нетерпения и жадности он наклонялся, притопывал ногой в зеленом чулке и издавал носом свистящие и хлюпающие звуки. Опустошив высокую баночку консервов, он осторожно снял крышку с кастрюли и, погрузив пальцы в холодный борщ, извлек оттуда кусок мяса. Если бы Варвара поймала мужа за этим занятием даже в лучшие времена их брачной жизни, то и тогда Васисуалию пришлось бы худо. Теперь же участь его была решена.
От испуга голодающий выпустил мясо, которое шлепнулось обратно в кастрюлю, подняв фонтанчик из капусты и морковных звезд. С жалобным воем кинулся Васисуалий к дивану. Варвара молча и быстро одевалась. Ответа не было. Но было уже поздно. Напрасно хныкал Васисуалий о любви и голодной смерти.
Варвара ушла навсегда, волоча за собой дорожный мешок с цветными рейтузами, фетровой шляпой, фигурными флаконами и прочими предметами дамского обихода. И в жизни Васисуалия Андреевича наступил период мучительных дум и моральных страданий. Есть люди, которые не умеют страдать, как-то не выходит. А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих. Лоханкин же страдал открыто, величаво, он хлестал свое горе чайными стаканами, он упивался им. Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении русской интеллигенции, а равно о трагедии русского либерализма.
Не такова ли судьба всех, стоящих выше толпы , людей с тонкой конституцией. Да, да. Варвара права, так надо! И снова погрузился в туманные соображения о страданиях плоти и значении души , как источника прекрасного. От этого занятия его не могли отвлечь даже настоятельные указания соседей на необходимость тушить за собой свет в уборной. Находясь в расстройстве чувств, Лоханкин постоянно забывал это делать, что очень возмущало экономных жильцов.
Между тем жильцы большой коммунальной квартиры номер три, в которой обитал Лоханкин, считались людьми своенравными и известны были всему дому частыми скандалами. Квартиру номер три прозвали даже «Вороньей слободкой». Продолжительная совместная жизнь закалила этих людей, и они не знали страха. Квартирное равновесие поддерживалось блоками между отдельными жильцами. Иногда обитатели «Вороньей слободки» объединялись все вместе против какого-либо одного квартиранта, и плохо приходилось такому квартиранту. Центростремительная сила сутяжничества подхватывала его, втягивала в канцелярии юрисконсультов, вихрем проносила через прокуренные судебные коридоры и в камеры товарищеских и народных судов.
И долго еще скитался непокорный квартирант в поисках правды , добираясь до самого всесоюзного старосты , товарища Калинина. И до самой своей смерти квартирант будет сыпать юридическими словечками, которых понаберется в разных присутственных местах, будет говорить не «наказывается», а «наказуется», не «поступок», а «деяние». Себя будет называть не «товарищ Жуков», как положено ему со дня рождения, а «потерпевшая сторона». Но чаще всего и с особенным наслаждением он будет произносить выражение «вчинить иск». И жизнь его, которая и прежде не текла молоком и медом, станет совсем уж дрянной. Задолго до семейной драмы Лоханкиных летчик Севрюгов, к несчастью своему, проживавший в буйной квартире номер три, вылетел по срочной командировке Осоавиахима за Полярный круг.
Весь мир, волнуясь, следил за полетом Севрюгова. Пропала без вести иностранная экспедиция, шедшая к полюсу, и Севрюгов должен был ее отыскать. Мир жил надеждой на успешные действия летчика. Переговаривались радиостанции всех материков, метеорологи предостерегали отважного Севрюгова от магнитных бурь, коротковолновики наполняли эфир позывными , и польская газета «Курьер Поранный », близкая к министерству иностранных дел, уже требовала расширения Польши до границ 1772 года. Целый месяц жилец квартиры номер три летал над ледяной пустыней, и грохот его моторов был слышен во всем мире. Наконец Севрюгов совершил то, что совершенно сбило с толку газету, близкую к польскому министерству иностранных дел.
Он нашел затерянную среди торосов экспедицию, успел сообщить точное ее местонахождение, но после этого вдруг исчез сам. При этом известии земной шар переполнился криками восторга. Имя Севрюгова произносилось на трехстах двадцати языках и наречиях, включая сюда язык черноногих индейцев, портреты Севрюгова в звериных шкурах появились на каждом свободном листке бумаги. Появился чарльстон : «Мне тепло с моей крошкой на полюсе». И старые московские халтурщики Усышкин —Вертер, Леонид Трепетовский и Борис Аммиаков, издавна практиковавшие литературный демпинг и выбрасывавшие на рынок свою продукцию по бросовым ценам, уже писали обозрение под названием « А вам не холодно? Одним словом, наша планета переживала великую сенсацию.
Но еще большую сенсацию вызвало это сообщение в квартире номер три, находящейся в доме номер восемь по Лимонному переулку и известной больше под именем «Вороньей слободки». А не летай, не летай. Человек ходить должен, а не летать. Ходить должен, ходить. И он переворачивал валенок над стонущим огнем. Жила она на антресолях, над кухней, и , хотя вся квартира освещалась электричеством, бабушка жгла у себя наверху керосиновую лампу с рефлектором.
Электричеству она не доверяла. Бабушка первой произнесла слово, которое давно уже тяжелило сердца обитателей «Вороньей слободки». О комнате пропавшего летчика заговорили все: и бывший князь , а ныне трудящийся Востока , гражданин Гигиенишвили, и Дуня, арендовавшая койку в комнате тети Паши, и сама тетя Паша — торговка и горькая пьяница, и Александр Дмитриевич Суховейко , бывший камергер двора его императорского величества, которого в квартире звали просто Митричем, и прочая квартирная сошка во главе с ответственной съемщицей Люцией Францевной Пферд. Я, например, давно имею право на дополнительную площадь. У меня, может, другого такого случая в жизни не будет, чтоб мужчина вдруг пропал. И долго она еще толкалась между собравшимися, приводя различные доводы в свою пользу и часто произнося слово « мущина ».
Во всяком случае, жильцы сходились на том, что комнату нужно забрать немедленно. В тот же день мир задрожал от новой сенсации. Смелый Севрюгов нашелся. Нижний Новгород, Квебек и Рейкьявик услышали позывные Севрюгова. Он сидел с подмятым шасси на 84 параллели. Эфир сотрясался от сообщений: «Смелый русский чувствует себя отлично», «Севрюгов шлет рапорт президиуму Осоавиахима», «Чарльз Линдберг считает Севрюгова лучшим летчиком в мире», «Семь ледоколов вышли на помощь Севрюгову и обнаруженной им экспедиции».
В промежутках между этими сообщениями газеты печатали только фотографии каких-то ледяных кромок и берегов. Уныние, охватившее при этом известии «Воронью слободку», вскоре сменилось спокойной уверенностью. Ледоколы продвигались медленно, с трудом разбивая ледяные поля. Тем более по закону жилец не имеет права больше двух месяцев отсутствовать. Ведь он сейчас на 84 параллели … — Что еще за параллель такая, — смутно отзывался Митрич, — может, никакой такой параллели и вовсе нету. Этого мы не знаем.
В гимназиях не обучались. Митрич говорил сущую правду. В гимназиях он не обучался. Он окончил Пажеский корпус. Десять лет как жизни нет. Все Айсберги, Вайсберги, Айзенберги, всякие там Рабиновичи.
Верно Пряхин говорит. Отобрать — и все. Тем более что вот и Люция Францевна подтверждает насчет закона. Варвару быстро заклевали, и она побежала жаловаться мужу. Вдумайся только в роль русской интеллигенции, в ее значение … В тот великий день, когда ледоколы достигли наконец палатки Севрюгова, гражданин Гигиенишвили взломал замок на севрюговской двери и выбросил в коридор все имущество героя, в том числе висевший на стене красный пропеллер. В комнату вселилась Дуня, немедленно впустившая к себе за плату шестерых коечников.
На завоеванной площади всю ночь длился пир. Никита Пряхин играл на гармонии, и камергер Митрич плясал русскую с пьяной тетей Пашей. Будь у Севрюгова слава хоть чуть поменьше той всемирной, которую он приобрел своими замечательными полетами над Арктикой, не увидел бы он никогда своей комнаты, засосала бы его центростремительная сила сутяжничества, и до самой своей смерти называл бы он себя не «отважным Севрюговым», не «ледовым героем», а «потерпевшей стороной». Но на этот раз «Воронью слободку» основательно прищемили. Комнату вернули Севрюгов вскоре переехал в новый дом , а бравый Гигиенишвили за самоуправство просидел в тюрьме четыре месяца и вернулся оттуда злой как черт. Именно он сделал осиротевшему Лоханкину первое представление о необходимости регулярно тушить за собой свет, покидая уборную.
При этом глаза у него были решительно дьявольские. Рассеянный Лоханкин не оценил важности демарша, предпринятого гражданином Гигиенишвили, и таким образом проморгал начало конфликта, который привел вскоре к ужасающему, небывалому даже в жилищной практике , событию. Вот как обернулось это дело. Васисуалий Андреевич по-прежнему забывал тушить свет в помещении общего пользования. Да и мог ли он помнить о таких мелочах быта, когда ушла жена, когда остался он без копейки, когда не было еще точно уяснено все многообразное значение русской интеллигенции. Мог ли он думать, что жалкий бронзовый светишко восьмисвечовой лампы вызовет в соседях такое большое чувство.
Сперва его предупреждали по нескольку раз в день. Лоханкин еще не постигал значительности происходящего, но уже смутно почудилось ему, что некое кольцо готово сомкнуться. Во вторник вечером прибежала тетипашина девчонка и одним духом отрапортовала: — Они последний раз говорят, чтоб тушили. Но как-то так случилось, что Васисуалий Андреевич снова забылся, и лампочка продолжала преступно светить сквозь паутину и грязь. Квартира вздохнула. Через минуту в дверях лоханкинской комнаты показался гражданин Гигиенишвили.
Он был в голубых полотняных сапогах и в плоской шапке из коричневого барашка. Он крепко взял его за руку и повел по темному коридору, где Васисуалий Андреевич почему-то затосковал и стал даже легонько брыкаться, и ударом по спине вытолкнул его на середину кухни. Уцепившись за бельевые веревки, Лоханкин удержал равновесие и испуганно оглянулся. Здесь собралась вся квартира. В молчании стояла здесь Люция Францевна Пферд. Фиолетовые химические морщины лежали на властном лице ответственной съемщицы.
Рядом с нею, пригорюнившись, сидела на плите пьяненькая тетя Паша. Усмехаясь, смотрел на оробевшего Лоханкина босой Никита Пряхин. С антресолей свешивалась голова ничьей бабушки. Дуня делала знаки Митричу. Бывший камергер двора его императорского величества улыбался, пряча что-то за спиной. Общее собрание будет?
Кофе тебе будет, какава. И, присев на корточки, принялся шарить по талии Лоханкина, отстегивая подтяжки. Я малокровный. Васисуалия Андреевича положили животом на пол. Ноги его молочно засветились. Гражданин Гигиенишвили размахнулся изо всей силы, и розга тонко пискнула в воздухе.
И тут Васисуалий вдруг замолчал. И покуда его пороли, покуда Дуня конфузливо смеялась, а бабушка покрикивала с антресолей: «Так его, болезного, так его, родименького », — Васисуалий Андреевич сосредоточенно думал о значении русской интеллигенции и о том, что Галилей тоже потерпел за правду. Последним взял розги Митрич. Но Лоханкину не пришлось отведать камергерской лозы. В дверь черного хода постучали. Дуня бросилась открывать.
Парадный ход «Вороньей слободки» был давно заколочен по той причине, что жильцы никак не могли решить, кто первый должен мыть лестницу. По этой же причине была наглухо заперта и ванная комната. И все действительно увидели стоявшего в дверях незнакомого мужчину в белых джентльменских брюках. Васисуалий Андреевич живо вскочил, поправил свой туалет и с ненужной улыбкой обратил лицо к вошедшему Бендеру. И он искательно посмотрел по сторонам. Но в кухне уже не было никого, кроме тети Паши, заснувшей на плите во время экзекуции.
На дощатом полу валялись отдельные прутики и белая полотняная пуговица с двумя дырочками. Ну, хорошо. Так это у вас «Сд. А она на самом деле «пр. И недорого возьму. Пятьдесят рублей в месяц.
Хлопали двери, проносились тени, светились глаза жильцов, и где-то страстно вздохнули: «Мужчина пришел». Птибурдуков снял фуражку, дернул себя за инженерский ус и, наконец, решился. Подлый собственник! Понимаешь, этот барбос объявил голодовку из-за того, что я хочу от него уйти! Увидев Птибурдукова, голодающий сразу же пустил в ход пятистопный ямб. Куда жену уводишь от меня?.. Не инженер ты — хам, мерзавец, сволочь, ползучий гад и сутенер притом! Ну, подумайте, что вы делаете? На втором году пятилетки...
Он, он, жену укравший у меня! Уйди, Птибурдуков, не то тебе по вые, по шее то есть, вам я надаю. Но Варваре эти рамки были тесны. Она схватила со стола уже засохший зеленый бутерброд и подступила к голодающему. Лоханкин защищался с таким отчаянием, словно бы его собирались кастрировать. Совестливый Птибурдуков отвернулся и смотрел в окно на конский каштан, цветущий белыми свечками. Позади себя он слышал отвратительное мычание Лоханкина и крики Варвары: «Ешь, подлый человек! Ешь, крепостник! Голодающему стало хуже.
Птибурдуков-второй долго прикладывал ухо к туловищу Лоханкина и прислушивался к работе его органов с той внимательностью, с какой кошка прислушивается к движению мыши, залезшей в сахарницу. Во время осмотра Васисуалий глядел на свою грудь, мохнатую, как демисезонное пальто, полными слез глазами. Ему было очень жалко себя. Птибурдуков-второй посмотрел на Птибурдукова-первого и сообщил, что больному диеты соблюдать не надо. Не исключена рыба. Курить можно, конечно, соблюдая меру. Пить не советует, но для аппетита неплохо было бы вводить в организм рюмку хорошего портвейна. В общем, доктор плохо разобрался в душевной драме Лоханкина. Сановито отдуваясь и стуча сапогами, он ушел, заявив на прощание, что больному не возбраняется даже купаться в море и ездить на велосипеде.
Но больной не думал вводить в организм ни компота, ни рыбы, ни котлет, ни прочих разносолов. Он не пошел к морю купаться, а продолжал лежать на диване, осыпая окружающих бранчливыми ямбами. Варвара почувствовала к нему жалость. Способен ли Сашук на такое высокое чувство? И даже один раз, когда Птибурдуков вышел из комнаты, она назвала Васисуалия бедненьким. При этом у рта Васисуалия снова появился бутерброд. Он с удовольствием прислушивался к голосам из соседней комнаты. Ты же видишь, что я сейчас не могу уйти. Ночью Варваре приснился страшный сон.
Иссохший от высокого чувства Васисуалий глодал белые шпоры на сапогах военного врача. Это было ужасно. На лице врача было покорное выражение, словно у коровы, которую доит деревенский вор. Шпоры гремели, зубы лязгали. В страхе Варвара проснулась. Желтое японское солнце светило в упор, затрачивая всю свою силу на освещение такой мелочишки, как граненая пробочка от пузырька с одеколоном «Турандот». Клеенчатый диван был пуст. Варвара повела очами и увидела Васисуалия. Он стоял у открытой дверцы буфета, спиной к кровати, и громко чавкал.
От нетерпения и жадности он наклонялся, притопывал ногой в зеленом чулке и издавал носом свистящие и хлюпающие звуки. Опустошив высокую баночку консервов, он осторожно снял крышку с кастрюли и, погрузив пальцы в холодный борщ, извлек оттуда кусок мяса. Если бы Варвара поймала мужа за этим занятием даже в лучшие времена их брачной жизни, то и тогда Васисуалию пришлось бы худо. Теперь же участь его была решена. От испуга голодающий выпустил мясо, которое шлепнулось обратно в кастрюлю, подняв фонтанчик из капусты и морковных звезд. С жалобным воем кинулся Васисуалий к дивану. Варвара молча и быстро одевалась. Ответа не было. Но было уже поздно.
Напрасно хныкал Васисуалий о любви и голодной смерти. Варвара ушла навсегда, волоча за собой дорожный мешок с цветными рейтузами, фетровой шляпой, фигурными флаконами и прочими предметами дамского обихода. И в жизни Васисуалия Андреевича наступил период мучительных дум и моральных страданий. Есть люди, которые не умеют страдать, как-то не выходит. А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих. Лоханкин же страдал открыто, величаво, он хлестал свое горе чайными стаканами, он упивался им. Великая скорбь давала ему возможность лишний раз поразмыслить о значении русской интеллигенции, а равно о трагедии русского либерализма. Не такова ли судьба всех, стоящих выше толпы , людей с тонкой конституцией. Да, да.
Варвара права, так надо! И снова погрузился в туманные соображения о страданиях плоти и значении души , как источника прекрасного. От этого занятия его не могли отвлечь даже настоятельные указания соседей на необходимость тушить за собой свет в уборной. Находясь в расстройстве чувств, Лоханкин постоянно забывал это делать, что очень возмущало экономных жильцов. Между тем жильцы большой коммунальной квартиры номер три, в которой обитал Лоханкин, считались людьми своенравными и известны были всему дому частыми скандалами. Квартиру номер три прозвали даже «Вороньей слободкой». Продолжительная совместная жизнь закалила этих людей, и они не знали страха. Квартирное равновесие поддерживалось блоками между отдельными жильцами. Иногда обитатели «Вороньей слободки» объединялись все вместе против какого-либо одного квартиранта, и плохо приходилось такому квартиранту.
Центростремительная сила сутяжничества подхватывала его, втягивала в канцелярии юрисконсультов, вихрем проносила через прокуренные судебные коридоры и в камеры товарищеских и народных судов. И долго еще скитался непокорный квартирант в поисках правды , добираясь до самого всесоюзного старосты , товарища Калинина. И до самой своей смерти квартирант будет сыпать юридическими словечками, которых понаберется в разных присутственных местах, будет говорить не «наказывается», а «наказуется», не «поступок», а «деяние». Себя будет называть не «товарищ Жуков», как положено ему со дня рождения, а «потерпевшая сторона». Но чаще всего и с особенным наслаждением он будет произносить выражение «вчинить иск». И жизнь его, которая и прежде не текла молоком и медом, станет совсем уж дрянной. Задолго до семейной драмы Лоханкиных летчик Севрюгов, к несчастью своему, проживавший в буйной квартире номер три, вылетел по срочной командировке Осоавиахима за Полярный круг. Весь мир, волнуясь, следил за полетом Севрюгова. Пропала без вести иностранная экспедиция, шедшая к полюсу, и Севрюгов должен был ее отыскать.
Мир жил надеждой на успешные действия летчика. Переговаривались радиостанции всех материков, метеорологи предостерегали отважного Севрюгова от магнитных бурь, коротковолновики наполняли эфир позывными , и польская газета «Курьер Поранный », близкая к министерству иностранных дел, уже требовала расширения Польши до границ 1772 года. Целый месяц жилец квартиры номер три летал над ледяной пустыней, и грохот его моторов был слышен во всем мире. Наконец Севрюгов совершил то, что совершенно сбило с толку газету, близкую к польскому министерству иностранных дел. Он нашел затерянную среди торосов экспедицию, успел сообщить точное ее местонахождение, но после этого вдруг исчез сам. При этом известии земной шар переполнился криками восторга. Имя Севрюгова произносилось на трехстах двадцати языках и наречиях, включая сюда язык черноногих индейцев, портреты Севрюгова в звериных шкурах появились на каждом свободном листке бумаги. Появился чарльстон : «Мне тепло с моей крошкой на полюсе». И старые московские халтурщики Усышкин —Вертер, Леонид Трепетовский и Борис Аммиаков, издавна практиковавшие литературный демпинг и выбрасывавшие на рынок свою продукцию по бросовым ценам, уже писали обозрение под названием « А вам не холодно?
Одним словом, наша планета переживала великую сенсацию. Но еще большую сенсацию вызвало это сообщение в квартире номер три, находящейся в доме номер восемь по Лимонному переулку и известной больше под именем «Вороньей слободки». А не летай, не летай. Человек ходить должен, а не летать. Ходить должен, ходить. И он переворачивал валенок над стонущим огнем. Жила она на антресолях, над кухней, и , хотя вся квартира освещалась электричеством, бабушка жгла у себя наверху керосиновую лампу с рефлектором. Электричеству она не доверяла. Бабушка первой произнесла слово, которое давно уже тяжелило сердца обитателей «Вороньей слободки».
О комнате пропавшего летчика заговорили все: и бывший князь , а ныне трудящийся Востока , гражданин Гигиенишвили, и Дуня, арендовавшая койку в комнате тети Паши, и сама тетя Паша — торговка и горькая пьяница, и Александр Дмитриевич Суховейко , бывший камергер двора его императорского величества, которого в квартире звали просто Митричем, и прочая квартирная сошка во главе с ответственной съемщицей Люцией Францевной Пферд. Я, например, давно имею право на дополнительную площадь. У меня, может, другого такого случая в жизни не будет, чтоб мужчина вдруг пропал. И долго она еще толкалась между собравшимися, приводя различные доводы в свою пользу и часто произнося слово « мущина ». Во всяком случае, жильцы сходились на том, что комнату нужно забрать немедленно. В тот же день мир задрожал от новой сенсации. Смелый Севрюгов нашелся. Нижний Новгород, Квебек и Рейкьявик услышали позывные Севрюгова. Он сидел с подмятым шасси на 84 параллели.
Эфир сотрясался от сообщений: «Смелый русский чувствует себя отлично», «Севрюгов шлет рапорт президиуму Осоавиахима», «Чарльз Линдберг считает Севрюгова лучшим летчиком в мире», «Семь ледоколов вышли на помощь Севрюгову и обнаруженной им экспедиции». В промежутках между этими сообщениями газеты печатали только фотографии каких-то ледяных кромок и берегов. Уныние, охватившее при этом известии «Воронью слободку», вскоре сменилось спокойной уверенностью. Ледоколы продвигались медленно, с трудом разбивая ледяные поля. Тем более по закону жилец не имеет права больше двух месяцев отсутствовать. Ведь он сейчас на 84 параллели … — Что еще за параллель такая, — смутно отзывался Митрич, — может, никакой такой параллели и вовсе нету. Этого мы не знаем. В гимназиях не обучались. Митрич говорил сущую правду.
В гимназиях он не обучался. Он окончил Пажеский корпус. Десять лет как жизни нет. Все Айсберги, Вайсберги, Айзенберги, всякие там Рабиновичи. Верно Пряхин говорит. Отобрать — и все. Тем более что вот и Люция Францевна подтверждает насчет закона. Варвару быстро заклевали, и она побежала жаловаться мужу. Вдумайся только в роль русской интеллигенции, в ее значение … В тот великий день, когда ледоколы достигли наконец палатки Севрюгова, гражданин Гигиенишвили взломал замок на севрюговской двери и выбросил в коридор все имущество героя, в том числе висевший на стене красный пропеллер.
В комнату вселилась Дуня, немедленно впустившая к себе за плату шестерых коечников. На завоеванной площади всю ночь длился пир. Никита Пряхин играл на гармонии, и камергер Митрич плясал русскую с пьяной тетей Пашей. Будь у Севрюгова слава хоть чуть поменьше той всемирной, которую он приобрел своими замечательными полетами над Арктикой, не увидел бы он никогда своей комнаты, засосала бы его центростремительная сила сутяжничества, и до самой своей смерти называл бы он себя не «отважным Севрюговым», не «ледовым героем», а «потерпевшей стороной». Но на этот раз «Воронью слободку» основательно прищемили. Комнату вернули Севрюгов вскоре переехал в новый дом , а бравый Гигиенишвили за самоуправство просидел в тюрьме четыре месяца и вернулся оттуда злой как черт. Именно он сделал осиротевшему Лоханкину первое представление о необходимости регулярно тушить за собой свет, покидая уборную. При этом глаза у него были решительно дьявольские. Рассеянный Лоханкин не оценил важности демарша, предпринятого гражданином Гигиенишвили, и таким образом проморгал начало конфликта, который привел вскоре к ужасающему, небывалому даже в жилищной практике , событию.
Вот как обернулось это дело. Васисуалий Андреевич по-прежнему забывал тушить свет в помещении общего пользования. Да и мог ли он помнить о таких мелочах быта, когда ушла жена, когда остался он без копейки, когда не было еще точно уяснено все многообразное значение русской интеллигенции. Мог ли он думать, что жалкий бронзовый светишко восьмисвечовой лампы вызовет в соседях такое большое чувство. Сперва его предупреждали по нескольку раз в день. Лоханкин еще не постигал значительности происходящего, но уже смутно почудилось ему, что некое кольцо готово сомкнуться. Во вторник вечером прибежала тетипашина девчонка и одним духом отрапортовала: — Они последний раз говорят, чтоб тушили. Но как-то так случилось, что Васисуалий Андреевич снова забылся, и лампочка продолжала преступно светить сквозь паутину и грязь. Квартира вздохнула.
Через минуту в дверях лоханкинской комнаты показался гражданин Гигиенишвили. Он был в голубых полотняных сапогах и в плоской шапке из коричневого барашка. Он крепко взял его за руку и повел по темному коридору, где Васисуалий Андреевич почему-то затосковал и стал даже легонько брыкаться, и ударом по спине вытолкнул его на середину кухни. Уцепившись за бельевые веревки, Лоханкин удержал равновесие и испуганно оглянулся. Здесь собралась вся квартира. В молчании стояла здесь Люция Францевна Пферд. Фиолетовые химические морщины лежали на властном лице ответственной съемщицы. Рядом с нею, пригорюнившись, сидела на плите пьяненькая тетя Паша. Усмехаясь, смотрел на оробевшего Лоханкина босой Никита Пряхин.
С антресолей свешивалась голова ничьей бабушки. Дуня делала знаки Митричу. Бывший камергер двора его императорского величества улыбался, пряча что-то за спиной. Общее собрание будет? Кофе тебе будет, какава. И, присев на корточки, принялся шарить по талии Лоханкина, отстегивая подтяжки. Я малокровный. Васисуалия Андреевича положили животом на пол. Ноги его молочно засветились.
Гражданин Гигиенишвили размахнулся изо всей силы, и розга тонко пискнула в воздухе.
Про женщин: «1890 год, 3 февраля. Ходил в Царево. Если бы Христос пришел и отдал в печать Евангелия, дамы постарались бы получить его автографы, и больше ничего». Отвратительная дама, затянутая, обтянутая, жирная, точно голая. Вел себя порядочно. Еще думал: об Усове, о профессорах: отчего они, такие умные и иногда хорошие люди, так глупо и дурно живут? От власти на них женщин. Они отдаются течению жизни, потому что этого хотят их жены или любовницы. Все дело решается ночью».
И сейчас же я думаю с наслаждением о том, что у меня заказано седло, на котором я буду ездить в Черкесске, и как я буду волочиться за казачками, и приходить в отчаяние, что у меня левый ус хуже правого, и я два часа расправляю его перед зеркалом". Мужчина должен подняться до целомудрия женщины, а не женщина, как это происходит теперь, спуститься до распущенности мужчины". Родила графу 9 сыновей, 4 дочери, было несколько выкидышей. Боже, какой труд, испытания и муки адские. Люди думают, что заняты разными важными делами, они заняты только жраньем». Гости - бедствие нашей жизни». Думал одно: мы едим соусы, мясо, сахар, конфеты - объедаемся, и нам кажется ничего. В голову даже не приходит, что это дурно. А вот катар желудка повальная болезнь нашего быта. Разве не то же самое сладкая эстетическая пища - поэмы, романы, сонаты, оперы, романсы, картины, статуи.
Тот же катар мозга». Нынче думал: я сержусь на нравственную тупость детей кроме Маши. Но кто же они? Мои дети, мое произведение со всех сторон, с плотской и духовной. Я их сделал, какими они есть. Это мои грехи — всегда передо мной Я часто говорил себе: если бы не жена, дети, я бы жил святой жизнью». Волоса седеют — тоска». Когда подходил к войскам, попы с образами пошли на меня. Я, чтоб не снимать шапки, пошел прочь от них.
В 1993 году, когда вовсю разваливалось старое КГБ и расформировывалась наша армия ПВО, знакомый офицер Особого отдела принес мне, тогда популярному журналисту, подарочек, папочку с моим досье.
Мы тут дела перебираем, что-то в топку, что-то передаем гражданской службе, вот наткнулся на твое. Ставь коньяк, писака, почитай, интересненько у тебя тут… Ого, что это ты, генерал, страшную тайну раскрываешь. А вдруг узнает кто? Да некому уже, да и генерал я — последние дни. Разогнал Ельцин всех. Вот думаю в политику пойти, а ты доброты не забудешь. Зачем тебе этот глупый след в архиве, никто ж не знает, как все дальше обернется… В принципе логично. И что будем делать с этой папочкой? А вот сейчас накатим и сожжем в умывальнике. А может на память возьму?
Прости, вот этого уже нельзя. Засветится, поймут, кто вынес. Дык я не буду светить… Вот смотри, акула пера, видишь прямо на папке в углу буква В обведенная в кружок, знаешь что это? Какая-то служебная пометка… Точно. Обозначает — «Не вербовать, трепло». И каким же счастьем светились глаза майора Румынова, когда он, размахивая телеграммой, орал и требовал сдать всех фашистов в рядах Советской Армии. Вы с ума сошли, товарищ майор. Это шутка, цитата из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, неужели не читали? Молчать, скотина. Ты сначала «Моральный кодекс строителя коммунизма» прочитай.
За два года наизусть выучил. На шум в кабинет зашел командир части. Майор, что за крики? Товарищ полковник, мною вскрыта профашистская организация в нашей части. Вот этот солдат ее руководитель. Мне из цензуры была передана перехваченая шифровка. Ну ка дай сюда… Ну, текст знаком, а что за подпись странная, рядовой, докладывай? Товарищ полковник, у меня завтра день рождения и мои друзья, вы их помните, полгода назад уволились, старшина Романов, сержант Тужилкин и ефрейтор Аяускас так решили поздравить меня. Подпись из их фамилий составлена. Замполит шел ва банк: Товарищ полковник, он все врет, я вынужден буду передать докладную через вашу голову.
Крылатое выражение «Графиня изменившимся лицом бежит пруду» – значение и происхождение
Литературные дневники / Стихи.ру | Коммунальщики пишут собственнице, как Бендер Корейко. "Графиня изменившимся лицом бежит пруду". |
Телеграмма Остапа Бендера | Хронотон | Графиня, чье лицо изменилось таинственным образом, вызывая тревогу недоуменными криками и шепотом среди окружающих, неожиданно бросилась к прилегающему пруду. |
Графиня с покрытым маской лицом спасается от тайны, убегая к пруду, откуда шепчет зловещая цитата | Авторский ТГКГрафиня изменившимся лицом бежит пруду Держим Гражданскую ОборонуПодписаться. |
Откройте свой Мир!
Под покровом ночной темноты? Устраивайтесь под покровом. Мысль, конечно, жиденькая. Да и оформление тоже, вероятно, будет убогое. Балаганов взял Паниковского за руку, и оба быстро удалились, провожаемые задумчивым взглядом великого комбинатора.
Им повезло. После нескольких часов уличного дежурства объявились наконец все необходимые данные: покров ночной темноты и сам пациент, вышедший с девушкой из дома, где жил старый ребусник. Девушка не входила в план, но братья-разбойники надеялись, что она где-нибудь отвалится. Пока что пришлось последовать за гуляющими, которые направились к морю.
Горящий обломок луны низко висел над остывающим берегом. На скалах сидели черные базальтовые, навек обнявшиеся парочки. Море шушукалось о любви до гроба, о счастье без возврата, о муках сердца и тому подобных неактуальных мелочах. Звезда говорила с звездой по азбуке Морзе, зажигаясь и потухая.
Световой туннель прожектора соединял берега залива. Когда он исчез, на его месте долго еще держался черный столб. Мне трудно. Он спотыкался о сусликовые норки и падал, хватаясь руками за сухие коровьи блины.
Ему хотелось на постоялый двор, к домовитому Козлевичу, с которым так приятно попить чаю и покалякать о всякой всячине. И в этот момент, когда Паниковский твердо уже решил идти домой, предложив Балаганову довершить начатое дело одному, впереди послышалось : — Как тепло! Вы не купаетесь ночью, Александр Иванович? Ну, тогда подождите здесь.
Я только окунусь — и назад! Послышался шум сыплющихся с обрыва камешков, белое платье исчезло, и Корейко остался один. Только живее! Я толкаю его в левый бок, нет, в правый, а вы жмете слева.
Он говорит: « Хулиганы », а вы отвечаете: «Кто хулиган? Все Бендеру скажу! Пошли, пошли! Значит, вы слева!..
И доблестные сыны лейтенанта Шмидта, отчаянно труся, приблизились к Александру Ивановичу. План был нарушен в самом же начале. Вместо того, чтобы, согласно диспозиции, зайти с правой стороны и толкнуть миллионера в правый бок, Балаганов потоптался на месте и неожиданно сказал: — Позвольте прикурить. Понятия не имел.
Наступила пауза, во время которой неистовствовали сверчки. Луна побелела, и при ее свете можно было заметить хорошо развитые плечи Александра Ивановича. Паниковский не выдержал напряжения, зашел за спину Корейко и визгливо крикнул: — Руки вверх! В тот же час он получил короткий, очень болезненный удар в плечо и упал на землю.
Когда он поднялся, Корейко уже сцепился с Балагановым. Оба тяжело дышали, словно перетаскивали рояль. Снизу донесся русалочий смех и плеск. Дерущиеся стукались головами и оживленно молотили кулаками.
Паниковский на четвереньках подобрался к месту побоища и сзади запустил обе руки в карманы скромного геркулесовца. Корейко лягнул его ногой, но было уже поздно. Железная коробочка от папирос «Кавказ» перекочевала из левого кармана в руки Паниковского. Из другого кармана посыпались на землю бумажонки и членские книжечки.
Последний удар Балаганов получил уже в спину. Через несколько минут слегка помятый и взволнованный Александр Иванович увидел высоко над собою две лунные, голубые фигуры. Они бежали по гребню горы в направлении к городу. Свежая, пахнущая йодом Зося застала Александра Ивановича за странным занятием.
Он стоял на коленях и, зажигая спички срывающимися пальцами, подбирал с травы бумажонки. Но, прежде чем Зося успела спросить, в чем дело, он уже нашел квитанцию на чемоданишко, покоящийся в камере хранения ручного багажа, между камышовой корзинкой с черешнями и байковым портпледом. О папиросной коробке «Кавказ» с десятью тысячами, которые он не успел переложить в чемодан, вспомнилось ему только при входе в город. Он ужаснулся.
Ночные телеграммы. Книга о миллионерах. Мнимый слепой. И наконец — нападение.
Чертовщина продолжалась. Покуда шла титаническая борьба на морском берегу, Остап Бендер решил, что пребывание в гостинице, на виду у всего города, выпирает из рамок затеянного им дела и придает ему ненужную официальность. Прочтя в черноморской вечерке объявление « Сд. Еще недавно старгородский ЗАГС прислал мне извещение о том, что брак мой с гражданкой Грицацуевой расторгнут по заявлению с ее стороны и что мне присваивается добрачная фамилия О.
Что ж, придется вести добрачную жизнь. Я холост, одинок и интеллигентен. Комната безусловно останется за мной». И, натянув на себя прохладные белые брюки, великий комбинатор отправился по указанному в объявлении адресу.
Глава тринадцатая Ровно в 16 часов 40 минут Васисуалий Лоханкин объявил голодовку. Он лежал на клеенчатом диване, отвернувшись от всего мира, лицом к выпуклой диванной спинке. Лежал он в подтяжках и зеленых носках, которые в Черноморске называются также карпетками. Поголодав минут двадцать в таком положении, Лоханкин застонал, перевернулся на другой бок и посмотрел на жену.
При этом зеленые карпетки описали в воздухе небольшую дугу. Жена бросала в крашеный дорожный мешок свое добро: фигурные флаконы, резиновый валик для массажа, два платья с хвостами и одно старое без хвоста, фетровый кивер со стеклянным полумесяцем, медные патроны с губной помадой и трикотажные рейтузы. Жена молчала, громко дыша. Так надо.
Его и без того крупные ноздри горестно зашевелились. Задрожала фараонская бородка. Я еще вчера поставила тебя в известность. Я тебя больше не люблю.
Я же тебя люблю, Варвара. Я ухожу к Птибурдукову. Год буду голодать! Лоханкин снова перевернулся и уткнул толстый нос в скользкую холодную клеенку.
И во всем будешь виновата ты с этим ничтожным Птибурдуковым. Жена подумала, вздела на белое невыпеченное плечо свалившуюся бретельку и вдруг заголосила. Он выше тебя! Этого Лоханкин не снес.
Он дернулся, словно электрический разряд пробил его во всю длину, от подтяжек до зеленых карпеток. К любовнику уходишь от меня. К Птибурдукову от меня уходишь. К ничтожному Птибурдукову нынче ты, мерзкая, уходишь от меня.
Так вот к кому ты от меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним. Волчица старая и мерзкая притом. Упиваясь своим горем, Лоханкин даже не замечал, что говорит пятистопным ямбом, хотя никогда стихов не писал и не любил их читать.
Перестань паясничать! Хоть бы умылся! Я ухожу. Прощай, Васисуалий!
Твою хлебную карточку я оставляю на столе. И Варвара, подхватив мешок, пошла к двери. Увидев, что заклинания не помогли, Лоханкин живо вскочил с дивана, подбежал к столу и с криком: «Спасите! Варвара испугалась.
Ей представился муж, иссохший от голода, с затихшими пульсами и холодными конечностями. Это бунт индивидуальности! Варвара молча швырнула мешок на пол, поспешно стащила с головы соломенный капор и, бормоча: « Взбесившийся самец! Ешь сейчас же!
Пользуясь тем, что рот голодающего на мгновение открылся, Варвара ловко втиснула бутерброд в отверстие, образовавшееся между фараонской бородкой и подбритыми московскими усиками. Но голодающий сильным ударом языка вытряхнул пищу наружу. Но Лоханкин отводил лицо от бутерброда и отрицательно мычал. Через несколько минут разгорячившаяся и вымаранная зеленой икрой Варвара отступила.
Она села на свой мешок и заплакала ледяными слезами. Лоханкин смахнул с бороды затесавшиеся туда крошки, бросил на жену осторожный, косой взгляд и затих на своем диване. Ему очень не хотелось расставаться с Варварой. Наряду с множеством недостатков у Варвары были два существенных достижения: большая белая грудь и служба.
Сам Васисуалий никогда и нигде не служил. Служба помешала бы ему думать о значении русской интеллигенции, к каковой социальной прослойке он причислял и себя. Так что продолжительные думы Лоханкина сводились к приятной и близкой теме: «Васисуалий Лоханкин и его значение», «Лоханкин и трагедия русского либерализма» и «Лоханкин и его роль в русской революции». Обо всем этом было легко и покойно думать, разгуливая по комнате в фетровых сапожках, купленных на варварины деньги, и поглядывая на любимый шкаф, где мерцали церковным золотом корешки брокгаузского энциклопедического словаря.
Подолгу стаивал Васисуалий перед шкафом, переводя взоры с корешка на корешок. По ранжиру вытянулись там дивные образцы переплетного искусства: большая медицинская энциклопедия, «Жизнь животных» Брэма , гнедичевская «История искусств» , пудовый том «Мужчина и женщина», а также «Земля и люди» Элизе Реклю. Придя к такому заключению, он радостно вздыхал, вытаскивал из-под шкафа «Родину» за 1899 год в переплете цвета морской волны с пеной и брызгами, рассматривал картинки англо-бурской войны, объявление неизвестной дамы под названием: «Вот как я увеличила свой бюст на шесть дюймов » и прочие интересные штуки. С уходом Варвары исчезла бы и материальная база, на которой покоилось благополучие достойнейшего представителя мыслящего человечества.
Вечером пришел Птибурдуков. Он долго не решался войти в комнаты Лоханкиных и мыкался по кухне среди длиннопламенных примусов и протянутых накрест веревок, на которых висело сухое гипсовое белье с подтеками синьки. Квартира оживилась. Хлопали двери, проносились тени, светились глаза жильцов, и где-то страстно вздохнули: «Мужчина пришел».
Птибурдуков снял фуражку, дернул себя за инженерский ус и, наконец, решился. Подлый собственник! Понимаешь, этот барбос объявил голодовку из-за того, что я хочу от него уйти! Увидев Птибурдукова, голодающий сразу же пустил в ход пятистопный ямб.
Куда жену уводишь от меня?.. Не инженер ты — хам, мерзавец, сволочь, ползучий гад и сутенер притом! Ну, подумайте, что вы делаете? На втором году пятилетки...
Он, он, жену укравший у меня! Уйди, Птибурдуков, не то тебе по вые, по шее то есть, вам я надаю. Но Варваре эти рамки были тесны. Она схватила со стола уже засохший зеленый бутерброд и подступила к голодающему.
Лоханкин защищался с таким отчаянием, словно бы его собирались кастрировать. Совестливый Птибурдуков отвернулся и смотрел в окно на конский каштан, цветущий белыми свечками. Позади себя он слышал отвратительное мычание Лоханкина и крики Варвары: «Ешь, подлый человек! Ешь, крепостник!
Голодающему стало хуже. Птибурдуков-второй долго прикладывал ухо к туловищу Лоханкина и прислушивался к работе его органов с той внимательностью, с какой кошка прислушивается к движению мыши, залезшей в сахарницу. Во время осмотра Васисуалий глядел на свою грудь, мохнатую, как демисезонное пальто, полными слез глазами. Ему было очень жалко себя.
Птибурдуков-второй посмотрел на Птибурдукова-первого и сообщил, что больному диеты соблюдать не надо. Не исключена рыба. Курить можно, конечно, соблюдая меру. Пить не советует, но для аппетита неплохо было бы вводить в организм рюмку хорошего портвейна.
В общем, доктор плохо разобрался в душевной драме Лоханкина. Сановито отдуваясь и стуча сапогами, он ушел, заявив на прощание, что больному не возбраняется даже купаться в море и ездить на велосипеде. Но больной не думал вводить в организм ни компота, ни рыбы, ни котлет, ни прочих разносолов. Он не пошел к морю купаться, а продолжал лежать на диване, осыпая окружающих бранчливыми ямбами.
Варвара почувствовала к нему жалость. Способен ли Сашук на такое высокое чувство? И даже один раз, когда Птибурдуков вышел из комнаты, она назвала Васисуалия бедненьким. При этом у рта Васисуалия снова появился бутерброд.
Он с удовольствием прислушивался к голосам из соседней комнаты. Ты же видишь, что я сейчас не могу уйти. Ночью Варваре приснился страшный сон. Иссохший от высокого чувства Васисуалий глодал белые шпоры на сапогах военного врача.
Это было ужасно. На лице врача было покорное выражение, словно у коровы, которую доит деревенский вор.
В ноябре 1910 года Лев Толстой ушел из дома, простудился в поезде и умирал от воспаления легких на станции Астапово. Умирающий писатель отправил письмо своей жене Софье Толстой. Журналист Николай Эфрос вскоре послал телеграфом в газету «Речь» репортаж о том, как графиня в Ясной Поляне получила письмо и решила утопиться.
О какой графине идёт речь и почему она бежит к пруду 28 октября 1910 года Лев Толстой покинул Ясную Поляну, оставив жене прощальное письмо: «…Положение моё в доме становится, стало невыносимым. Кроме всего другого, я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил…». Софья Андреевна была в шоке. Их совместная жизнь в последние годы была наполнена нервными истериками с её стороны и непониманием друг друга, но такого решения она предусмотреть не могла. Увидев прощальное письмо, графиня побежала к пруду и бросилась в воду. Именно эту историю Эфрон зафиксировал в телеграмме, в которой, как вы понимаете, для экономии были опущены предлоги. А знаменитую фразу, скорее всего, сказал повар: Узнал несколько подробностей покушения графини: не дочитав письма, ошеломленная бросилась сад пруду; увидавший повар побежал дом сказать: графиня изменившим лицом бежит пруду. Графиня, добежав мостка, бросилась воду, где прошлом году утонули две девушки. Вытащила Александра, студент Булгаков, лакей Ваня; повар.
Мы выстоим. Все будет ОК. Об обесценивающихся сбережениях... Думаю большинство разумных людей, имеющих сбережения, уже захеджировало свои валютные риски — время было предостаточно. Тем, кто еще этого не сделал и до сих пор сидит в рублях, можно сказать следующее… Простейший «велосипед» для оптимального сохранения сбережений придуман давно — разложите сбережения на 3 части доллар, евро, рубль откройте вклады и забейте на все переживания. АСВ работает. Если Вы не воспользовались этим способом оптимального хранения сбережений, то Вам некого в этом винить кроме самих себя. Вы хотели побольше проценты получить на рублевых депозитах?
«Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Страшная история знаменитой телеграммы
Кстати, а почему же наш оппозиционный журналист бежал в Грузию, а не в Украину, где он, если верить укроСМИ, таки очень популярная фигура? Видимо, потому, что «друг Украины» отлично понимает: за судьбу журналиста а тем более — москаля, что есть клеймо несмываемое в современной Украине никто не даст и ломаного гроша. Тут эта братия дохнет от самых разных вариантов насильственной смерти с незавидной регулярностью. Вот Саша 48 лет — а всё Саша. Вечный студент. Кстати, все образование Сотника — 8 классов неполной средней школы, что, конечно же, не мешает ему быть «аналитиком» и решил любить свой свободолюбиво-незалежный кумир как можно более издалека. Так как в реальную негативную влиятельность такого клопа как Сотник верить не приходится, остается предположить, что из страны он бежал по причине каких-то косяков, совершенных на выборах. Потому что подозрительно совпало бегство и провал всех выборных либеральных надежд. В конце концов, какая Саше разница, в какой стране писать статьи с шаблонными названиями типа «Россия корчится в путинские последние дни угрожая миру»? Не исключено, собственно, и такое, что над пугливым, как трепетная лань, оппозиционером кто-то просто жестоко пошутил. В таком случае, всё может объясняться куда проще.
Лучший коммент под новостью о Сотнике на одном из сайтов:«Это я ему звонил!
Помощник доложил о следующем: прочитав прощальное письмо Льва Николаевича, Софья Андреевна в порыве отчаяния побежала к пруду, чтобы утопиться. Это увидел случайно оказавшийся поблизости повар, который, помчался в имение с криками: «Графиня с изменившимся лицом бежит к пруду! Эфрос телеграфом отправил свой репортаж для газеты «Речь». Телеграмма получилась большой, 146 слов, среди которых были такие: «Узнал несколько подробностей покушения графини двтч не дочитав письма зпт ошеломленная бросилась сад пруду тчк увидавший повар побежал дом сказать двтч графиня изменившими лицом бежит пруду тчк Графиня зпт добежав мостка зпт бросилась воду зпт где прошлом году утонули две девушки тчк Вытащила Александра зпт студент Булгаков зпт лакей Ваня зпт повар тчк Сейчас чувствует себя несколько лучше».
Но никто ему не ответил. Почтальон ушел. В дворовом садике страстно мычали голуби. Жильцы спали. Александр Иванович повертел в руках серый бланк. Адрес правильный. Фамилия тоже. Александр Иванович ничего не понял, но так взволновался, что сжег телеграмму на свечке. В семнадцать часов тридцать пять минут того же дня прибыла вторая депеша: «Заседание продолжается зпт миллион поцелуев». Александр Иванович побледнел от злости и разорвал телеграмму в клочки. Но в эту же ночь принесли еще две телеграммы-молнии. Первая: «Грузите апельсины бочках братья Карамазовы». И вторая: «Лед тронулся тчк командовать парадом буду я». После этого с Александром Ивановичем произошел на службе обидный казус. Умножая в уме по просьбе Чеважевской девятьсот восемьдесят пять на тринадцать, он ошибся и дал неверное произведение, чего с ним никогда в жизни не случалось. Но сейчас ему было не до арифметических упражнений. Сумасшедшие телеграммы не выходили из головы. Просто свинство какое-то. Он пытался успокоить себя мыслью, что это милые шутки каких-то друзей, но эту версию живо пришлось отбросить. Друзей у него не было. Что же касается сослуживцев, то это были люди серьезные и шутили только раз в году — первого апреля.
Возможно, эта история о лице графини останется загадкой навсегда, и каждый, кто услышит ее, сможет сам придумать свое объяснение. Невероятная история утонувшего художника и его картины Графиня с таинственно изменившимся лицом становится центром внимания событий в небольшом городке, когда она бежит к пруду. Однако, у этой загадочной женщины есть еще одна таинственная история, связанная с утонувшим художником и его картиной. Все началось несколько лет назад, когда молодой и талантливый художник прибыл в наш город. Его уникальный стиль и удивительная способность создавать невероятные произведения искусства привлекли внимание горожан. Особенно впечатляла одна из его картины, изображающая красавицу графиню с таинственно изменившимся лицом. Графиня была безусловным источником вдохновения для художника. Он проводил много часов, изучая ее лицо и пытаясь передать на холсте все его изменения. Он беседовал с ней, пытаясь понять, что кроется за ее загадочной внешностью. Но каждый раз, когда он начинал работать над своим шедевром, что-то необычное происходило. Однажды, в момент вдохновения, художник решил спуститься к пруду, чтобы познакомить графиню с результатом своей работы. Он был полон энтузиазма и ожидал похвального одобрения.
О бегстве Толстого в ту ночь знали все – от детей до кучера. Не знала только она.
Другие новости. Оружие России. ЗАО «Щёлковская Шелкоткацкая Фабрика» примет участие в 9-й Международной выставке вооружения и военной техники «MILEX–2019». «Графиня изменившемся лицом бежит пруду», — эта смешная фраза, известная теперь благодаря Ильфу и Петрову, на самом деле была цитатой. Оригинал взят у arctus в «Графиня с изменившимся лицом бежит пруду».