На примере дела наследника престола авторы приходят к выводу об изменениях в правовой системе страны и процессуальном праве, в частности в рассмотрении следственных дел, обращают внимание на устаревшую мифологизированную точку зрения на царевича Алексея. «Розыск» по делу царевича Алексея был начат еще 3 февраля 1718 г., сразу после того, как он был доставлен в Москву в сопровождении П.А. Толстого, и состоялось его первое свидание с отцом. Царевич Алексей (см. Царевич Алексей Петрович) рос испуганным мальчиком, так как детский ум его был подавлен обилием совсем не детских впечатлений. Царевич Алексей Петрович скончался в 7-м часу пополудни 26 июня 1718 г. Существуют разные версии смерти царевича. Наиболее вероятным представляется мнение о его смерти от болезни, вызванной пытками, так как его пытали еще 26 июня утром.
Царевич Алексей - экспертиза нужна и мертвым, и живым.Что если он выжил?
Дело царевича Алексея Петровича было одним из ключевых событий петровского царствования. Это была не только семейная драма. Бунт царевича — его побег за границу — обозначил тяжелый кризис не только в отношениях отца и сына. Угличское дело заключается в расследовании обстоятельств гибели царевича Дмитрия, тело которого обнаружили 15 мая 1591 года в города Углич. В феврале 1718 года в Москве началось следствие по делу царевича Алексея, продолжившееся в марте в Петербурге, куда переехал царский двор.
НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Дело царевича Алексея
Дело царевича Алексея было закрыто 26 июня 1718 г. По официальной версии смерть отрекшегося наследника наступила вследствие удара. #ИсторияРоссии #ПетрI #ЦаревичАлексей #ДелоЦаревичаАлексеяПерезалив Сегодня разбираемся в деле царевича Алексея, которое весьма скудно представлено в школьно. Дело царевича Алексея. После возвращения за тайное бегство и деятельность во время пребывания за границей Алексей был лишён права на престолонаследие (февраль 1718). Дело над царевичем Алексеем закончилось смертным приговором. Существует несколько версий смерти Алексея Петровича. В 1712 году мыза Редкино была пожалована братьям Петру и Ивану Кикиным, братьям главы Адмиралтейства Александра Васильевича Кикина. Правда, они владели этим поместьем недолго, в 1718 году все разделили участь заговорщиков по делу царевича Алексея.
НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА - РЕФЕРАТЫ - Дело царевича Алексея
С одной стороны, возлюбленная царевича могла быть подкуплена П. Толстым, с другой, её показания содержат столь подробные сведения пребывания царевича за границей, что Петр Андреевич Толстой теоретически не мог знать мельчайшие детали их нахождения за рубежом до своего прибытия. Следовательно, окончательно установить факт фальсификации показаний Ефросиньи Толстым невозможно — есть только множество предположений. Как сложилась дальнейшая судьба Ефросиньи? Возлюбленная царевича была оправдана: согласно царской резолюции на докладной выписке о колодниках от 5 июля 1718 г. Таким образом, показания Ефросиньи имели ключевое значение для следственного процесса по розыскному делу царевича. Данные ответы способствовали тому, что теперь следователи и руководители Тайной Канцелярии сосредоточили основное внимание на самом Алексее, стали подвергать его многочисленным допросам и пыткам. Допросы и показания Алексея Петровича в мае 1718 г.
После подробных и компрометирующих Алексея показаний, предоставленных его возлюбленной, 12 мая 1718 г. Царевич фактически не отрицал тех слов, которые он высказывал про отца: «…об отце: может быть, что такие слова говаривал». Противоречивые и недосказанные показания опального царевича способствовали тому, что государь решает устроить очную ставку между «августейшим колодником» и его возлюбленной. Во время ставки «царевич запирался ж. А девка его уличила и говорила тож, что и написала». В итоге, несмотря на то, что первоначально «непотребный сын» не хотел отвечать на очной ставке, он в тот же день, «одумався», устно дал показания, практически подтверждая, ранее данные Ефросиньей на расспросе. В тот же день, 12 мая, Алексею Петровичу было предложено ответить на 19 вопросов , составленных с учетом показаний Ефросиньи и других подследственных.
Допросные пункты должны были прояснить ту информацию, которая была утаена в повинном письме. В тринадцатом пункте прослеживается интересная мысль — следствие прояснило слова царевича, сказанные им о Петербурге: «недолго за нами будет». В этом высказывании присутствует оттенок неприязни к преобразованиям царя Петра, с которыми, по словам Ефросиньи, Алексей собирался покончить в случае его воцарения. Неприязнь к самой личности Петра Алексеевича очевидна в пятнадцатом пункте, где упоминается, какие слова произносил царевич в случае его приглашения на обед к отцу: «Лучше-де был на каторге, или б с лихорадкою лежал, нежели б там был». Примечательно, что Алексей даже не отрицает этих якобы произнесенных им слов: «Может быть, что говаривал». Таким образом, допросные пункты весьма благополучно прояснили некоторые скрытые царевичем детали его поступка, но, несмотря на это, Алексея продолжали подвергать многочисленным допросам вплоть до самой кончины. Спустя два дня, 16 мая, последовали очередной допрос и новые показания опального царевича.
Данные показания сводились к дополнению и уточнению того, о чем говорила возлюбленная царевича. Согласно показаниям, Алексей верил, что смерть государя в период малолетства сводного брата послужит хорошим поводом для его восшествия на престол, пусть даже и в качестве регента Петра Петровича: «…хотя в прямые государи меня не приняли все, для обещания и клятвы…а в управители при брате всеконечно б все приняли до возраста братия, в котором б мог…лет десять или больше быть, что и с короною не всякому случается…». Таким образом, «непотребный сын» рассматривал свое воцарение через некую многогранную призму случаев, поводов и обстоятельств. В показаниях опального наследника от 16 мая прослеживается, что царевич отцу смерти не желал, однако ожидал её в связи с распространением слухов о его тяжелой болезни: «…которой смерти — прим. Алексей подчеркивал, что он надеется на поддержку простых подданных государства: «А о простом народе от многих слыхал, что меня любят». Данный план, с точки зрения царевича, приводил к тому, что он, в конечном счете, проложил бы себе путь к власти и получил бы статус правителя: «И так вся от Европы граница моя б была и все б меня приняли без всякой противности хотя не в прямые государи, а в правители всеконечно». Это ещё раз подчеркивало, что реализация всех намерений опального царевича относительно России начала бы осуществляться только после смерти Петра Алексеевича.
Таким образом, показания от 16 мая в некоторой степени проливали свет на дело опального царевича, однако эти ответы, предоставленные Алексею, были во многом путаны и сбивчивы. Из этого следует, что объяснения сына не удовлетворили самого государя. В конечном итоге, анализируя и сопоставляя показания царевича Алексея, его сподвижников и Ефросиньи, Тайная Канцелярия составила ведомость, перечислявшую вины, о которых «непотребный сын» в повинном письме «объявил не о всех и не в самую в том бывшую истину, а о других и утаил». Вывод, который установила Тайная Канцелярия, был следующим: «Обман его и ложь в повинной пред царским величеством» очевидны и не подлежат сомнению. Глава 3. Заключительный этап розыска в Петербурге 3. Судебный процесс по делу опального царевича 13 июня 1718 г.
Главная причина этого заключалась в стремлении государя освободить свою совесть от ранее данной клятвы, гарантировавшей прощение царевичу, поскольку следствие, по мере достижения своей кульминации, вступило в вопиющее противоречие с трижды высказанным самодержцем обещанием простить старшего сына. В указах царь обращается с просьбой беспристрастного суда над старшим сыном: «…дабы истиною сие дело вершили, чему достойно, не флатируя мне и не опасаясь того, что ежели сие дело легкаго наказания достойно… сделайте правду и не погубите душ своих и моей…». В выписке, представляющей собой ретроспективу дела Алексея, указывалось, что в настоящее время вскрылись противные дела опального царевича, а также содержатся перечисление его тяжких вин: «…он наследства весьма желал…ушел к цесарю, требуя от него…вспоможения, протекции…Цесарь ему велел обещать доставить его Короны Российской, не токмо добрыми средствы, но и вооруженною рукою, и того ради он не токмо ожидал отцовой смерти, и радовался тому, но и проискивал, и когда слыхал о бунтах, также радовался ж, и к бунтовщиком, ежели б его позвали, не токмо по смерти отцовой, но и при животе его Ехать хотел». После предъявления царевичу данной выписки он «во всем себя признал, что в выписке…ево написано, отцу своему и государю виновна быти» перед всеми присутствующими чинами, духовными и мирскими. Таким образом, дискредитирующие показания приближенных Алексея способствовали тому, что теперь по отношению к царевичу начали применять пытки с целью добиться истинных сведений от него самого. Все это окончательно привело к трагичному завершению столь продолжительного противостояния государя и его подданного, отца и его старшего сына. Пребывание царевича Алексея в Петропавловской крепости 14 июня 1718 г.
Это событие сыграло значимую роль в судьбе Алексея: его как государственного преступника и политического заключенного перевозят на содержание в крепость-тюрьму. Ему было дано 25 ударов кнутом. Наибольший интерес представляют вопросные пункты, составленные самим государем от 22 июня 1718 г. В показаниях царевич выражал антипатию к монарху: «…не токмо дела воинские и прочие от отца моего дела, но и самая его особа зело мне омерзела, и для того всегда желал от него быть в отлучении». Опальный царевич признавал, что выбрал иной путь с целью получения наследства посредством чужой помощи по причине того, что он «от прямой дороги вовсе отбился и не хотел ни в чем…отцу последовать». Стоит отметить некоторые сомнения, приводимые Н. Павленко по поводу того, что царевич дал именно собственноручные ответы.
Скорее всего, его ответы свидетельствуют о том, что «августейший колодник» был раздавлен чудовищной машиной сыска и мог ради прекращения мучений и пыток признать за собой любые преступление, проступки и слова, предоставить дискредитирующую информацию не только о других, но и о самом себе, выдать все, что потребовал бы его главный следователь — самодержец и отец в одном лице. Верховный суд, состоявший из министров, сенаторов, военных и гражданских деятелей в количестве 127 человек, вынес окончательный вердикт. Составители приговора приговорили, «что он, царевич Алексей, за вышеобъявленные все вины свои и преступления главные против государя и отца своего, яко сын и подданный его величества достоин смерти…». Несмотря на вынесение смертного приговора, допросы и экзекуции опального царевича продолжились. Через несколько часов старший сын государя скончался. В записке о кончине и погребении царевича Алексея Петровича, обнаруженной в Российском Государственном архиве древних актов, указывались лишь месяц, число и час смерти Алексея без указания причин, повлекших смерть: «Июня месяца числа 26, в шестом часу пополудни, царевич Алексей Петрович в Санкт-Петербурге скончался». Такая скудость информации вызвала возникновение различных, зачастую совершенно неправдоподобных версий того, что случилось в Петропавловской крепости.
Кончина «августейшего колодника», представителя царской династии и потенциального наследника российского престола, окутанная таинственностью, вызвала неоднозначную реакцию в различных слоях общества, породив множество толков, слухов и мифов. Общественная реакция на смерть царевича Алексея Петровича Реакция представителей высшего аппарата власти, включая самодержца и его сподвижников, на смерть представителя царской династии кажется не совсем однозначной. Смерть Алексея, наступила накануне годовщины Полтавской победы 27 июня 1709 г. Перед самодержцем возникла непростая дилемма: объявлять ли траур по ушедшему из жизни старшему сыну, либо торжественно отпраздновать девятую годовщину Полтавской виктории. На следующий день после кончины царевича в Санкт-Петербурге в Почтовом доме был дан роскошный обед и бал в честь упомянутой баталии. Позже, 29 июня в России по традиции отмечали день святых апостолов Петра и Павла — день тезоименитства монарха. Было объявлено, что никакого траура не будет, потому что царевич умер как преступник».
Похороны Алексея состоялись лишь на четвертый день смерти царевича, 30 июня.
Этот безвольный и бездеятельный наследник престола стал орудием в руках реакционной группы бояр, которые стремились возвратиться к старым порядкам, отказаться от активной внешней политики и государственных преобразований. Царевич говорил: «Когда буду государем, буду жить в Москве, а Петербург оставлю простым городом, корабли держать не буду… зиму буду жить в Москве, а летом— в Ярославле». Петр неоднократно предлагал сыну либо активно участвовать в государственных делах, либо постричься в монахи. Алексей, следуя совету одного из наиболее близких своих сторонников, А.
Пётр обиделся на Кикина до глубины души и не мог простить многократного предательства! Сквер Кикины палаты А начиналось всё вполне себе хорошо — Александр Кикин родился в Москве в семье воеводы и знатного приближённого отца Петра — царя Алексея Михайловича. Именно Василий Петрович Кикин сыграл видную роль в урегулировании украинского вопроса, так сильно беспокоившего Московское царство. Не удивительно, что его сын Александр в силу возраста был приставлен при царевиче Петре, участвовал в его «потешных» полках, затем был денщиком во время Азовского похода, а после стал соратником молодого царя, поручившего другу строить русский флот.
В 1707 году Пётр назначил Александра Кикина первым начальником Петербургского адмиралтейства. Кикины палаты, архитекторы — А. Штауберт , И. Бенуа , годы постройки: 1714 — 1720 Несмотря на статус история не сохранила нам ни одного изображения Александра Кикина, возможно, все они были уничтожены по приказу самого царя после казни бывшего друга.
Зато в Петербурге до сих пор стоит настоящий архитектурный шедевр в стиле «петровского барокко» — знаменитые Кикины палаты.
До тех пор, пока не стоял вопрос о наследстве — наследовании трудам и помыслам отца, еще возможен был компромисс и попытки найти общий язык и примирение. В сыне он не видел - и не мог видеть — наследника, последователя, продолжателя своего дела. Противоположность целей, установок, ценностей, мотивов, стремлений - то, что составляет основу конфликта в информационном метаболизме, - многократно умножалась делением общества на два лагеря - противников преобразований и сторонников реформ, каждый из которых вносил свою лепту в развитие этого конфликта и приближал его трагическую развязку». Погодин, написавший книгу «Царевич Алексей Петрович.
По свидетельствам вновь открытым», несколько иначе видел причины конфликта. Он считал, что сам царевич отнюдь не был бездарью и разгильдяем: «Царевич был любознателен: от путевой расходной его собственноручной книжки мы видим, что во всех городах, где он останавливался, покупал почти прежде всего книги и на значительные суммы Книги эти были не одного духовного содержания, но и исторические, литературные, карты, портреты, осматривал везде достопримечательности». Погодина, главная вина в конфликте — Петра, его непедагогичное и жестокое отношение к сыну. Это неласковое отношение отца к сыну имело трагические последствия: «Осторожность, скрытность, боязнь видные в письмах Алексея, свидетельствуют не только о холодных, но даже враждебных отношениях у сына с отцом. В одном письме царевич называет благополучным временем то, когда отец уедет».
Соловьев отмечал: «Петр и руководители следствия в общем контексте представлений о замыслах царевича Алексея на первый план упорно выдвигали «старомосковский» вариант оппозиции. У Петра была своя, достаточно простая версия: «Когда б не монахиня то есть бывшая царица , не монах епископ Досифей и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! Многому злу корень — старицы и попы; отец мой имел дело с одним бородачем патриархом Никоном , а я с тысячами». Анисимов, — даже пассивному сопротивлению, царь не мог допустить, что в его государстве где-то могут жить люди, проповедующие иные ценности, иной образ жизни, чем тот, который проповедовал сам Петр и который он считал лучшим для России».
Ефимов пишет, что материалы розыска убеждают, что уже к 1709 — 1710 гг. Эта небольшая группа связывала все свои надежды с ожидавшейся смертью Петра и воцарением Алексея. По мнению С. Ефимова, это была пассивная оппозиционная группа, укоренившаяся в провинции и тешившая себя иллюзиями и пророчествами о возвращении благостной старины и милых сердцу патриархальных старомосковских порядков, церковного благолепия и чинности. Она не располагала ни достаточными для активных действий средствами, ни связями, ни политической программой.
Когда в конце 1706 или в начале 1707 г. Узнав об этом, Петр немедленно вызвал его к себе и, выразив ему свой гнев, возложил на него множество поручений, которые весьма тяготили Алексея. В целом можно заключить, что между отцом и сыном сложились непримиримые противоречия на основе полного несходства взглядов. Петр реформировал и преобразовывал, и опасался, что со вступлением на престол сына все сделанное пойдет прахом, восстановятся старые «московские» обычаи. Этот конфликт между отцом и сыном приобрел размах настоящего политического дела.
Процесс К концу 1709 г. Петр послал сына в Дрезден. Заграничное путешествие было предпринято под предлогом усовершенствования в науках, но в действительности Петр желал устроить брак своего сына с какой-нибудь немецкой принцессой. Тот решил жениться на брауншвейгской принцессе Софии-Шарлотте, которая, как он писал своему духовнику, «человек добр и лучше ее мне здесь не сыскать». Свадьба была отпразднована в Торгау в октябре 1711 г.
В конце 1712 г. Алексей Петрович поехал по воле отца в Петербург. Трехлетнее пребывание за границей мало изменило царевича; по обвинению отца, он продолжал большую часть времени проводить с попами или бражничал с дурными людьми. В это время Алексей Петрович видел сочувствие к себе уже не только со стороны духовенства, но и некоторых князей Долгоруких и Голицыных , недовольных возвышением А. В 1714 г.
В отсутствие царевича, 12 июля, родилась у него дочь Наталия, что успокоило царицу Екатерину Алексеевну, опасавшуюся рождения сына. Возвратившись в Петербург, Алексей Петрович стал хуже относиться к жене, которая узнала о сближении царевича с крепостной девкой его учителя Вяземского, чухонкой Афросиньей Федоровой. Эта связь крайне порицалась официальной историографией, но М. Погодин отмечал большую и трогательную любовь, которую питал царевич к этой простой и некрасивой, в общем-то, девушке, приводя доклад Толстого: «Нельзя выразить, как царевич любил Евфросинью и какое имел об ней попечение». А вот в письмах Румянцева мелькает презрение красавца-гвардейца к наследнику, обожающему простую и некрасивую девку.
Рождение внука побудило Петра письменно изложить все причины недовольства своего царевичем. Заканчивалось письмо угрозой лишить сына наследства, если он не исправится: «Ежели же ни, то известен будь, что я весьма тебя наследства лишу, яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу: воистину исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный». Письмо очень опечалило Алексея Петровича, и он обратился за советом к друзьям. Три дня спустя он подал отцу ответ, в котором сам просил лишить его наследства.
Раб ваш и непотребный сын». Петр остался недоволен тоном царевича, который ссылается на свою неспособность и ничего не говорит о неохоте что-либо делать, и не поверил его отказу от наследства, велел возвращаться, чтоб был перед глазами: «… ибо я вижу, что только время проводишь в обыкновенном своем неплодии». Петр всерьез опасался, что монашество сына может оказаться уловкой, и существуют свидетельства, что друг царевича Кикин как-то раз образно выразился, что клобук «не гвоздем на голове прибит». В конце сентября 1716 г. Алексей Петрович получил письмо, в котором Петр требовал ответа, намерен ли он приняться за дело или хочет поступить в монастырь.
Тогда царевич привел в исполнение свое давнишнее намерение и бежал за границу; по совету Меншикова он взял с собой Афросинью, чем, конечно, еще более прогневил отца. В ноябре Алексей Петрович явился в Вене к вице-канцлеру Шенборну и просил у цесаря защиты от несправедливости отца. Император собрал совет, и было решено дать царевичу убежище; с 12 ноября до 7 декабря он пробыл в местечке Вейербург, а затем был переведен в тирольский замок Эренберг, где скрывался под видом государственного преступника.
Уголовное дело цесаревича Алексея
Он пишет Макарову и о том, куда отправляет он стрельцов, а куда рекрутов новонабранных. В конце концов удалось собрать достаточное количество провианта, и корпус Меншикова вступил в Померанию. Более того, Алексей принял участие в походе. Послание Петра Синявскому датировано 7 марта 1712 года, а в апреле Алексей пишет отцу: Милостивейший Государь Батюшка! Иного к доношению тебе, Государю, не имею, только что здесь все благополучно есть. Светлейший Князь Меншиков сего дня намерен отъехать в надлежащий путь до Померании, куда и я поеду по указу твоему, а жена моя поехала в Элбинг третяго дня, и будет там жить до указу. Всепокорнейший сын и раб твой Алексей. Из Торуни.
Апреля 1712. Что-то произошло. С начала декабря 1711 года Алексей подписывает свои письма отцу не просто «Сын твой Алексей», а «Всепокорнейший сын твой и слуга», а 24 декабря впервые — «Всепокорнейший раб твой и сын твой Алексей» или «Всепокорнейший сын твой и раб». Алексей еще вовсю тягался с поляками, пытаясь разрешить почти неразрешимую задачу, а Петр уже решил его дальнейшую судьбу. Он ориентировался на свой образ жизни и представления об исполнении долга и не намеревался обеспечивать спокойную семейную жизнь Алексея и Шарлотты. Доношу тебе Государыня: светлейший князь прибыл сюда в 12 д. В Померании Алексей пробыл часть 1712 года, наблюдая военные действия и армейский быт.
Непосредственного участия в боях он не принимал. В июне он вместе с Меншиковым встречается с кронпринцем Прусским и демонстрирует ему русские войска. Это письмо из Грайфсвальда Петр называет его Грипсвальд , города на побережье Балтийского моря. Длительное пребывание Алексея в Померании породило тревожные слухи и едва не стало причиной серьезных осложнений в отношениях с Турцией. Понеже со удивлением уведомились мы из ваших к нам доношений, что прибывший ага из Польши, которой присылан был к гетману великому коронному Синявскому, возвратясь в Константинополь, объявил Порте, что бутто войск наших в Польше еще многое число обретается, а имянно: с сыном нашим у Гданска с двадцать с пять тысяч да будто мы сами с восемьюдесят тысячами намерены вступить в Полшу и путь королю швецкому пресечь, — и то самая неправда. Алексей иногда оказывается в Саксонии, возможно, с какими-то поручениями Петра, но главным образом состоит при царе и Меншикове. Якову Игнатьеву: По должности доношу вашей Святыне, что Его Высочество Государь Царевич в добром здравии и во благополучном пребывании с прочими, обретающими при нем.
Трудится при полку со алебардою. Третьяго дня Царское Величество из Карлсбада сюда прибыл, а сего дня в армию отъехал, отсюда 7 миль; намерен с Шведским Фельдмаршалом с Штейнбоком баталию дать, и при том бы самому и Царевичу быть. Буде же сему козлу сломят роги, то и у других ослепнут глаза, а ежели не так, бежим и уйдем опять, от чего сохрани, Боже! Штейнбок, один из самых талантливых генералов Карла ХII, не участвовал в походе и не попал в плен под Полтавой. Его отряд в 15 тысяч штыков и сабель оперировал в Германии. Опередив русские войска, он разгромил в декабре 1712 года превосходящие силы саксонцев и датчан. Сражение его с 45-тысячным русским корпусом, который вел сам Петр, произошло только 11 февраля 1713 года, и, несмотря на выгодные и сильно укрепленные позиции, Штейнбок потерпел полное поражение.
Но Алексей в это время был уже недалеко от Петербурга. Письмо Афанасьева информационно весьма значительно. Мы узнаем, что царевич «трудится при полку со алебардою», стало быть, в офицерском чине, и по замыслу Петра ему предстояло если не участвовать, то непосредственно наблюдать за сражением с опасным противником. Петр преследовал маневрирующего Штейнбока, старавшегося избежать столкновения с русскими силами, троекратно его превосходящими. Алексей принимал участие в этом марше. Но 26 декабря, находясь «при полку», то есть в строю, он получает приказание сопровождать Екатерину в Россию, куда в скором времени собирался и Петр. Письма от отца он в этот период получает неоднократно и немедленно отвечает.
Возможно, с изменением статуса Екатерины изменилась и его подпись в письмах к отцу. Изменилось соотношение статусов мачехи и пасынка. Но в Петербурге он недолго задержался и был отправлен Петром в Москву с поручением к сенаторам. Милостивейший Государь Батюшка, Приехал я сюда третьего дня, и господам сенаторем указ твой, чтоб они ехали, объявил. Также и роспись артилерискаго подполковника Генина отдал, и говорил указом твоим, чтоб они сие исправили. Из Москвы. Апреля в 1 д.
В мае 1713 года Алексей находится при Петре в плавании по Балтике, а по возвращении, как мы знаем, царь послал Алексея с инспекционной поездкой по северо-западу — от Старой Ладоги до Новгорода, и поездка длилась больше месяца. Плавание было недолгим. То есть в Петербурге Алексей постоянно находился при отце. К сожалению, жизнь Алексея в конце 1713 — первых месяцах 1714 года известна нам недостаточно подробно. Павленко, известный знаток Петровской эпохи, в биографии Алексея Петровича утверждает, что царевич вместе с Петром участвовал в 1714 году в походе на Финляндию. Но подтверждения это заявление не находит. Судя по «Биохронике Петра Великого…», составленной Е.
Анисимовым, в 1714 году Петр в Финляндии не был. Операциями там руководил генерал князь Михаил Михайлович Голицын. Никаких следов царевича в источниках, относящихся к походу Голицына в Финляндию, не обнаруживается. А жаль. Это был бы важный факт, подтверждающий благоприятный характер отношений отца и сына в это время. Но Алексей недолго пробыл в Петербурге. Милостивейший Государь Батюшка, Писмо от тебя Государь, писанное в 1 д.
Июня я получил в 6 д. И по разсуждению докторскому принужден я туда ехать, и поехал сего дни. Всенижайший сын и раб твой Алексей. Из Санкт-Питербурха. Июля в 4 д. В Карлсбад царевич прибыл 31 июля и вскоре начал лечебный курс. Этим подтверждается появившееся весной 1714 года сообщение, что у наследника «апоаплексия правой стороны тела».
Очевидно, у Алексея было повышенное давление, вызвавшее нечто вроде слабого инсульта и затруднение движений. Кровопускание в те времена было наиболее эффективным лечением этого недуга. Перед отъездом Алексей повидался с князем Василием Владимировичем Долгоруковым и занял у него три тысячи рублей. Тот факт, что наследник вынужден был занять деньги частным образом, наводит на некоторые размышления. Пока Алексей был в дороге, его супруга в Петербурге родила 21 июля 1714 года дочь Наталью, с чем Петр и поздравил сына. Алексей в ответ поздравил отца с внучкой. Это семейное событие сопроводили многозначительные политические обстоятельства.
Крестной матерью новорожденной великой княжны хотела стать царица Екатерина. Но Алексей воспротивился, и эту роль исполнила его тетка, великая княжна Наталья Алексеевна. Поскольку между событием и получением известий о нем прошли недели, то можно предположить, что этот конфликт произошел перед отъездом Алексея и он оставил соответствующие распоряжения. Никогда прежде царевич не позволял себе подобных вызывающих жестов. В материалах следствия по «делу» Алексея сосредоточено множество документов самого разного рода. Действительный статский советник Григорий Васильевич Есипов, по службе прикосновенный к императорскому двору и в 1864 году получивший в заведование архив этого двора, еще в 1861 году опубликовал обширный корпус документов, касающихся судьбы царевича Алексея Петровича. Мы еще будем обращаться к этому собранию.
Сейчас нас интересует то, что непосредственно относится к нашей задаче: восстановить реальный облик Алексея. Тут, правда, возникает некоторая неувязка с датами. Письмо Алексея, в котором он сообщает отцу, что по его приказу отправляется в путь, датировано 4 июля. При этом он пишет, что получил отцовское письмо 6 июня. Маловероятно, что он собирался без малого месяц и столько же времени не реагировал на послание Петра. А 18 июля он пишет отцу из Мемеля, что получил его ревельское письмо от 12 июля. Но поскольку точная датировка не имеет для нас в данном случае принципиального значения, то мы будем ориентироваться на весьма любопытный документ из публикации Есипова: «Приходо-расходная книга царевича Алексея Петровича, веденная во время поездки за границу в 1714 году».
Интересует нас одна статья расходов царевича — приобретение книг. Продвигаясь по Германии в сторону Карлсбада, Алексей регулярно покупает книги. Он задержался во Франкфурте с 3 по 11 июля, если следовать датировке «Приходо-расходной книги…», и приобрел там «книжку Библейку»? Равно как и на обратном пути. Кроме богословских он покупает книги исторические: «Гронограф», то есть Хронограф, распространенный жанр хронологически обзорных сочинений, в данном случае, скорее всего, это европейская или мировая история. Книги «Инженерная» и «О познании самого себя», «Как скоро ученым себя сделать», «Филология». Надо понимать, что многие богословские сочинения, приобретенные Алексеем, являлись отнюдь не легким чтением.
Трактат Томаса фон Кемпена Томас Акемпиз — Фомы Кемпийского, августинского монаха-мистика, — «О подражании Христу» и, например, трактат Иеронима Дрекселя, иезуита-мистика, который у Алексея обозначен как сочинение «О вечности», а на самом деле носивший название «Илиотропион, или сообразование человеческой воли с Божественной волей», были серьезными богословскими текстами, требующими углубленного размышления. Если Фому Кемпийского царевич читал по-немецки, то Дрекселя, очевидно, по-польски. Трактат в то время существовал на двух языках — на латыни и польском. Алексей владел, как мы знаем, именно польским. Трактат был переведен и на русский язык в том самом 1714 году, но крайне маловероятно, чтобы русский перевод продавался в германских землях. Существенно то, что Алексея явно интересовали трактаты средневековых мистиков. Tот же Фома Кемпийский находился под влиянием святого Бернарда, мистика-воителя, вдохновителя Второго крестового похода.
И Алексей приобретает сочинения Бернарда одновременно с трактатами Фомы Кемпийского и мистика Дрекселя. После богословских книг на втором месте среди приобретений Алексея литература историческая. Он приобретает, как уже сказано, «Гибнерову Генеологию», то есть известное сочинение историка и географа Иоганна Гибнера, речь в которой идет не только о мекленбургских и голштинских князьях, но и о происхождении Рюрика. И поскольку Мекленбург и Голштиния входили в сферу активных интересов России, то приобретение это выглядит отнюдь не случайным. Интерес к бурной истории королевства Богемия с его жестокими религиозными войнами, сменами династий, резко меняющейся ролью в жизни Священной Римской империи германской нации вполне понятен. Тем более что в это время Богемия находилась под властью императора Карла VI, на свояченице которого Алексей был женат. Он приобретает чрезвычайно важное для себя сочинение, которое обозначил просто как «церковныя Истории».
Это были знаменитые «Церковные анналы» Чезаре Баронио, о которых будем говорить отдельно и подробно. Скорее к исторической, чем к богословской литературе относится и то, что Алексей мог найти под именем «Марко Девияно». Средневековая мистика, едва ли не главным столпом которой был святой Бернард, противостояла схоластике как мировидению рационалистическому. Алексей явно искал свой путь в религии, свой вариант взаимоотношений с Богом. Он понимал, что его самодержавному отцу протестантизм ближе, чем католицизм с его изначальной борьбой за приоритет перед светской властью. И он приобретает некое сочинение «против Лютаров» и при этом покупает портрет Лютера. Он приобретает сочинения, имеющие, так сказать, методическое значение.
Как, например, «регула Святого Венедикта», то есть Устав святого Бенедикта, главное и наиболее авторитетное руководство монастырской жизни. Как мы увидим, судьба русского монашества Алексея живо волновала, и приобретение это не случайно. Он покупает в разных городах два варианта «Конкордации», своеобразного руководства по изучению Священного Писания. Если вспомнить свидетельство Вильчека о четырехкратном штудировании Алексеем Библии в Кракове, то становится ясно, насколько серьезно относился царевич к познанию христианской доктрины — с самых ее истоков. Его интересовал весьма широкий спектр подходов. Наряду с сочинениями строителей церкви и крупных теологов он покупает рукоделье любовницы Людовика ХIV, прелестной Луизы де Лавальер «О милосердии Божием». Ему удалось привлечь к союзу с австрийским императором польского короля Яна III Собеского, обладавшего весьма боеспособной армией и возглавившего объединенные европейские силы.
Разгром турок под Веной в 1683 году положил конец их продвижению на Запад. Разумеется, Алексея, еще уверенного в то время, что ему предстоит занять российский трон, турецкая проблема, особенно после поражения на Пруте, не могла не волновать. Вне зависимости от уровня его миролюбия и неодобрения наступательной внешней политики отца он понимал, какую угрозу являет собой мощная еще Оттоманская империя. К сожалению, у нас нет достаточного объема сведений, чтобы воссоздать религиозное мировидение Алексея с убедительной ясностью. Но есть основания предполагать, что его взаимоотношения с Богом и миром существенно отличались от религиозного прагматизма рационалиста Петра, воспринимавшего Бога как союзника во всех его, Петра, деяниях, которому он, Петр, отчетом не обязан. Об этом аспекте нашей истории мы еще поговорим. Обширная библиотека католических богословских и исторических чтений, собранная Алексеем за время его путешествия в 1714 году, требует внимательного изучения и осмысления.
Но, помня свидетельства Вильчека, можем сказать, что перед нами отнюдь не религиозный фанатик и ханжа старомосковского толка, каким его часто представляли историки, но жадный до духовного знания и думающий человек, искренне и бескорыстно верующий. История приобретений во время путешествия и в Карлсбаде непосредственно приводит нас к сюжету более общему — библиотеке Алексея. Полного представления о книжном собрании царевича быть не может, поскольку после его смерти книги оказались в разных хранилищах — в библиотеке Петра, в библиотеке Академии наук, у частных лиц. Исследователь истории книги в России Сергей Павлович Луппов, занимавшийся судьбой библиотеки Алексея, писал: «…сохранились сведения о покупке иностранных книг Алексеем Петровичем во время его путешествий за границей». По каким-то причинам он застрял в Риге. Понятно, что сундук не мог там храниться с 1714 года. А это означает, что, отправляясь в эмиграцию в 1716 году, Алексей взял с собой значительную часть своей библиотеки — «…книг на разных языках: немецком, польском, латинском, греческом, русском 1 книга.
В каталоге значатся и 5 рукописных книг на немецком языке по математике, военному делу, а также религиозного содержания. Помимо иностранных книг, у Алексея Петровича была и русская литература. К сожалению, полная опись русских книг царевича до нас не дошла». Русских книг было не менее пятидесяти. На него давила официально утвержденная репутация Алексея Петровича, но, хорошо представлявший себе характер интересов царевича, он старался быть объективным, отдавая неизбежную дань общепринятому взгляду. Он писал: «Алексей Петрович вошел в историю как противник Петровских реформ, знамя реакционной оппозиции преобразованиям Петра. Однако это не дает оснований считать его необразованным человеком, противником просвещения.
В Петербург он вернулся в декабре. Как и в Кракове, в Карлсбаде Алексей много читал. Историки, как правило, пренебрежительно отзываются об этих занятиях царевича, между тем то, что он выписывал из обширного труда, объясняет чрезвычайно многое как в настроении Алексея в канун грозных для него событий, так и в его оценке происходящего в России. Но это была не только история церкви с момента основания до конца XII века. Собственно церковную историю многознающий Бароний поместил в общий контекст, уделяя немалое внимание взаимоотношениям духовных и светских властей. Алексей читал «Анналы» с пером в руке, извлекая из этого обширного и насыщенного многообразными сведениями сочинения то, что ему казалось актуальным. Он читал «Анналы» в польском переводе, сделанном иезуитом Петром Скаргой, проповедником-эрудитом, политическим советником польского короля Сигизмунда III.
У Скарги была своя концепция взаимоотношений внутри церкви, и он не только переводил, но и комментировал Барония. И Алексей постоянно с ним полемизирует. Вообще эти выписки и его комментарии к ним свидетельствуют, помимо прочего, о безусловной начитанности царевича в отношении истории церковной и истории вообще. Но главным для него, разумеется, была не демонстрация своих знаний, тем более что выписки эти он не собирался обнародовать. Это был материал для обдумывания и поисков исторических аргументов в мысленном споре с отцом. Выписки можно разбить на несколько сюжетно-смысловых групп. Первая и лично для него наиболее значимая, безусловно, ориентирована на обострившиеся отношения с мачехой.
Речь идет об императоре Петронии Максиме, организовавшем убийство своего предшественника и женившемся на его вдове Лицинии Евдоксии. А Лициния призвала могущественного короля вандалов Гейзериха, чтобы отомстить за смерть мужа. В результате Рим был захвачен вандалами и разграблен, а Максим растерзан возмущенными горожанами. Альбоин, основатель королевства лангобардов в Италии, женился на дочери убитого им вождя германского племени гепидов Розамунде. Он погиб в результате заговора, организованного Розамундой, мстившей за смерть отца. Оба раза коварство женщин соответствовало коварству и жестокости преданных ими мужей. Максим запретил Лицинии оплакивать убитого мужа, а Альбоин заставил Розамунду пить из чаши, сделанной из черепа ее отца.
Алексей, штудируя Барония, постоянно возвращается к драматическим семейным сюжетам разных стран и эпох. История византийского императора Феофила была, разумеется, значительно сложнее, но Алексею важны были символы, знаковые для его собственной судьбы персонажи: отец, мачеха, монахиня, монастырь… «…Изгнание мачехи…» «…Погубил возведших отца его на царство…» Первым деянием после воцарения Феофила была казнь сподвижников его отца, убивших предшествующего императора. Согласно легенде, Феофил, сурово расправлявшийся с почитателями икон, на смертном одре раскаялся и просил прощения за гонения на истинно верующих. Это, правда, привело к тяжелым потрясениям, и Лотарь получил полную власть только после смерти отца. Но Алексею важно было обнаружить исторический прецедент. Один из постоянно встречающихся мотивов, выявляемых Алексеем в текстах Барония, — преступления монархов против церкви и кара за эти преступления. Возможно, Алексей имеет в виду императора Восточной Римской империи Валента, действительно грубо вмешивавшегося в жизнь церкви и погибшего в сражении с готами.
Но важна не историческая достоверность, а опять-таки прецедент. Король франков Хильперик действительно презрительно относился к церковным иерархам, завидуя их состоятельности, и не гнушался возможностью воспользоваться церковным имуществом. И действительно был убит в результате заговора. Для Алексея было немаловажно и то, что в заговоре обвиняли жену Хильперика Фредегонду, коварную интриганку, приказавшую убить сына короля от предшествующей жены. На нее Алексей обратил особое внимание: «Фредегунды, наложницы Хильперика, Короля, хитрость, что сделала, чтобы жена его свою дочь от купели приняла, и того ради от мужа отлучила, и сама за него вышла». Никифор II Фока действительно старался умерить доходы церкви в пользу государства и населения.
Это помогло убедить Алексея, что расчёт на помощь Австрии ненадёжен.
Решив, что он не получит помощи от Карла VI, и страшась возвращаться в Россию, Алексей обратился к шведскому правительству с письмом с просьбой о помощи. Но данный шведами ответ они обязались предоставить царевичу армию для возведения на престол запоздал, и П. Толстой посулами и угрозами 14 октября добился от Алексея согласия на возвращение. Дело царевича После возвращения за бегство и деятельность во время заграничного пребывания Алексей был лишён права на престолонаследие, причём он дал клятву об отказе от престола в пользу Петра Петровича в присутствии отца, высших сановников и высшего духовенства. При этом ему объявлялось прощение на условии признания совершённых проступков. На следующий день началось следствие, порученное Тайной канцелярии и возглавленное Толстым. Алексей в показаниях старался изобразить себя жертвой окружения и перевести всю вину на приближённых.
Окружавшие его лица были казнены, однако это не помогло Алексею — Ефросинья дала показания, изобличавшие Алексея во лжи. Были обнаружены попытки связаться с Карлом XII.
Вдругему принесли письмо отца, в котором Петр угрожал лишить старшего сына престола, если царевич не изменит своего поведения. Царь в гневе писал: «Я за мое отечество и людей живота своего то есть жизни не жалел и не жалею, то как могу тебя, непотребного, пожалеть». В ответ Алексей отписал царю, что сам не хочет царствовать, а хочет уйти в монахи.
Но Петр, видимо, желая сблизиться с сыном, вызвал его в Копенгаген, где сам тогда находился. Царевич выехал из Петербурга, но путь держал не в датскую столицу, а в Вену. За границей Алексей говорил, что отец хочет насильно ли-шить его престолонаследия. Российские дипломаты вскоре узнали, где прячется беглец. Посланные в Австрию П.
Толстой и А. Румянцев обещанием отцовского проще-ния убедили Алексея вернуться в Россию, где несчастного царевича и его сподвижников, которых Алексей назвал отцу сам, отдали под суд. Был об-народован манифест, лишавший Алексея престолонаследия.
Никто не смог доказать, что эти знаки представляют собой осмысленную надпись, а не "пробу пера", но шума вокруг них много. Однако гебраисты специалисты в области древнееврейского языка и письменности. А стихотворение Гейне, крещеного еврея, явно не могло и по смыслу служить "ритуальной" надписью. Нет никаких данных о том, что кто-либо из организаторов или участников расстрела принадлежал к каким-то религиозным направлениям или сектам. Версия о "ритуальном" убийстве следствием полностью отвергнута. И: История убийства царской семьи обросла десятками других легенд. К примеру, о том, что организатор расстрела Юровский имел прямую связь с Америкой.
Нашлось ли подтверждение этому? Соловьев: Версия о том, что указание "ликвидировать всю семью" Юровский получил от врага России, американского миллиардера Якова Шиффа, - такая чепуха, что ее не хочется и комментировать. Есть и еще десятки псевдоверсий о приезде из Москвы "спецпоезда с черным человеком, с черными как смоль волосами". Подобные истории про "черную комнату" любили рассказывать дети в пионерских лагерях, но даже сегодня серьезные дяди с умным видом подают их как "достижения исторической науки". И: Гораздо больше волнует многих судьба останков, найденных в 2007 году под Екатеринбургом. Закончена ли их идентификация? Соловьев: Четыре независимые группы генетиков - Евгения Рогаева из Института общей генетики РАН, генетической лаборатории Свердловского областного бюро судебно-медицинских экспертиз, идентификационной лаборатории Армии США и лаборатории Вальтера Парсона из Инсбрукского медицинского университета в Австрии - провели уникальные научные исследования. И однозначно доказали, что это останки цесаревича Алексея и его сестры великой княжны Марии. И: Известно, что на этот раз ученые смогли использовать подлинные образцы крови императора Николая II. Соловьев: Да, в 2008 году во время инвентаризации в Государственном Эрмитаже обнаружили рубаху и головной убор Николая II с пятнами крови.
В 1891 году во время путешествия в Японию он, тогда еще наследник престола, был ранен в голову и руку японским полицейским-националистом. Генотип, выделенный из крови на рубахе, полностью совпал с материалом, полученным из костей, найденных в 1991 году. Проведены также исследования на гемофилию, и ген этой болезни найден в останках императрицы Александры Федоровны, цесаревича и великой княжны Анастасии. Установлен также генотип почти всех лиц из свиты и доказана их генетическая связь с ныне живущими потомками. Не нашли только родных лакея Алоизия Труппа. Генетиками проведена выдающаяся работа, в которую особый вклад внес лауреат Государственной премии России Евгений Рогаев. Разработанные во время идентификации царской семьи методики помогут установить истину о гибели множества людей, которые сейчас числятся без вести пропавшими. И: Если эта работа закончена, то почему останки цесаревича Алексея и великой княжны Марии до сих пор не захоронены? Соловьев: С момента публикации результатов исследований прошло больше двух лет, но работа экспертов игнорируется. Останками не занимается ни государство, ни Церковь.
Я храню останки наследника великой империи и великой княжны в качестве "вещественных доказательств". Боюсь, что рано или поздно их придется захоронить по общим правилам - среди "невостребованных останков". И: Но может быть, требуются еще какие-то дополнительные исследования? Соловьев: Возможности науки на сегодня исчерпаны, и в мире нет серьезных ученых, которые могут опровергнуть итоги идентификации. Пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить вашу газету за то, что она долгие годы объективно подходила к трудной теме гибели Романовых. Об этом неоднократно писала недавно ушедшая из жизни Элла Максовна Максимова, и я хотел бы выразить свое глубокое соболезнование ее родным и сотрудникам газеты.
Уголовное дело цесаревича Алексея
Дело царевича Алексея послужило причиной издания в качестве законодательного акта “Правды воли монаршей”, в которой обосновывалось право монарха назначать преемника престола по своему усмотрению. Допрос царевича Алексея Допрос царевича Алексея Прямым следствием "дела царевича Алексея" стал указ 1722 г. Вопрос о наследовании престола юридически не был решен. Дело царевича Алексея Петровича. – Объяснение отношений царевича к отцу из условий времени.
Войти на сайт
По докладу о том [296] Скорнякова-Писарева, Царское Величество указал совершить погребение умершего владыки в Твери «как обыкновенно». Погребение, по чину архиерейскому, было совершено 24 Августа, в соборной церкви города Твери, преосвященным Варлаамом, епископом Тверским, «со архимандриты и игумены и со всем освященным собором». Неожиданная кончина митрополита Иоасафа вызвала вопрос, как поступить с оставшимися после него «пожитками», а также и с отобранными у него письмами. По приказанию Царя, «пожитки» умершего владыки должны были пойти «в расход на погребение тела его», а «бывших при нем служителей» повелевалось отпустить назад в Киев. Что касается писем, то, с целью розыска, к разбору их приступили тотчас по смерти митрополита, не дожидаясь его погребения. Разборка личной переписки умершего естественно наводила иногда следственную власть на такие явления, который не имели прямого отношения к делу, но которые не могли не обращать на себя внимания лиц, руководивших розыском. В таких случаях следственная власть возбуждала особые дела, вчиняла новые расследования. Между прочим, в числе писем оказалась одна «цыдуля» к усопшему владыке от иеромонаха Гедеона Вишневского, бывшего в то время учителем Славяно-греко-латинской академии в Москве.
Эта цыдуля показалась предосудительною и «неприличною» для лица в положении, какое занимал Гедеон Вишневский. Поэтому следственная власть сочла своим долгом попутно начать дело о цыдуле иеромонаха Гедеона к митрополиту Иоасафу. По разбору, в письмах Киевского архиерея явилась при письме иеромонаха Гедеона Вишневского, который ныне в Москве, к нему архиерею цыдуля о ведомостях, где Его Царское Величество обретается, и об отъезде из России царевича Алексея Петровича и о других делех, с которой цыдули при сем для лучшего вам известия копия прилагается, что им весьма неприлично и не надлежит о таких делах писать. Того для изволите приказать того иеромонаха в Москве сыскать и об оном ему и другим учителем [297] сказать, чтоб они впред ни к кому меж себя о таких неприличных им делах не писали, за что могут истязаны быть жестоко. Слуга ваш Петр Толстой. Июль, 19 день, 1718. В Санкт-Петербурге".
В приложенной при письме копии написано было следующее: "При настоящем письме в цыдуле к архиерею Киевскому монах Гедеон Вишневский от 4 Апреля 1717 года из Москвы по-латине пишет: Ведомости. Его Величество Алексей Петрович, отпустив весь двор свой к Москве, поехал с государства. Сказывают, что был в Вене и в Риме. А куда заподлинно поворотил, или где обретается, по сие время неизвестно. Войска Российские отвсюду собираются к границам своим, для того, что зимовая их станция вельми досадна была в Померании и Мекленбургии.
Последний предъявил царевичу письмо Петра, в котором гарантировалось прощение вины в случае возвращения в Россию. Письмо не заставило Алексея вернуться. Тогда посланник подкупил чиновника, чтобы тот сообщил «по секрету» царевичу, что выдача его в Россию является вопросом решённым. Это помогло убедить Алексея, что расчёт на помощь Австрии ненадёжен.
Решив, что он не получит помощи от Карла VI, и страшась возвращаться в Россию, Алексей обратился к шведскому правительству с письмом с просьбой о помощи. Но данный шведами ответ они обязались предоставить царевичу армию для возведения на престол запоздал, и П. Толстой посулами и угрозами 14 октября добился от Алексея согласия на возвращение. Дело царевича После возвращения за бегство и деятельность во время заграничного пребывания Алексей был лишён права на престолонаследие, причём он дал клятву об отказе от престола в пользу Петра Петровича в присутствии отца, высших сановников и высшего духовенства. При этом ему объявлялось прощение на условии признания совершённых проступков. На следующий день началось следствие, порученное Тайной канцелярии и возглавленное Толстым.
Все это окончательно привело к трагичному завершению столь продолжительного противостояния государя и его подданного, отца и его старшего сына. Пребывание царевича Алексея в Петропавловской крепости 14 июня 1718 г. Это событие сыграло значимую роль в судьбе Алексея: его как государственного преступника и политического заключенного перевозят на содержание в крепость-тюрьму.
Ему было дано 25 ударов кнутом. Наибольший интерес представляют вопросные пункты, составленные самим государем от 22 июня 1718 г. В показаниях царевич выражал антипатию к монарху: «…не токмо дела воинские и прочие от отца моего дела, но и самая его особа зело мне омерзела, и для того всегда желал от него быть в отлучении». Опальный царевич признавал, что выбрал иной путь с целью получения наследства посредством чужой помощи по причине того, что он «от прямой дороги вовсе отбился и не хотел ни в чем…отцу последовать». Стоит отметить некоторые сомнения, приводимые Н. Павленко по поводу того, что царевич дал именно собственноручные ответы. Скорее всего, его ответы свидетельствуют о том, что «августейший колодник» был раздавлен чудовищной машиной сыска и мог ради прекращения мучений и пыток признать за собой любые преступление, проступки и слова, предоставить дискредитирующую информацию не только о других, но и о самом себе, выдать все, что потребовал бы его главный следователь — самодержец и отец в одном лице. Верховный суд, состоявший из министров, сенаторов, военных и гражданских деятелей в количестве 127 человек, вынес окончательный вердикт. Составители приговора приговорили, «что он, царевич Алексей, за вышеобъявленные все вины свои и преступления главные против государя и отца своего, яко сын и подданный его величества достоин смерти…».
Несмотря на вынесение смертного приговора, допросы и экзекуции опального царевича продолжились. Через несколько часов старший сын государя скончался. В записке о кончине и погребении царевича Алексея Петровича, обнаруженной в Российском Государственном архиве древних актов, указывались лишь месяц, число и час смерти Алексея без указания причин, повлекших смерть: «Июня месяца числа 26, в шестом часу пополудни, царевич Алексей Петрович в Санкт-Петербурге скончался». Такая скудость информации вызвала возникновение различных, зачастую совершенно неправдоподобных версий того, что случилось в Петропавловской крепости. Кончина «августейшего колодника», представителя царской династии и потенциального наследника российского престола, окутанная таинственностью, вызвала неоднозначную реакцию в различных слоях общества, породив множество толков, слухов и мифов. Общественная реакция на смерть царевича Алексея Петровича Реакция представителей высшего аппарата власти, включая самодержца и его сподвижников, на смерть представителя царской династии кажется не совсем однозначной. Смерть Алексея, наступила накануне годовщины Полтавской победы 27 июня 1709 г. Перед самодержцем возникла непростая дилемма: объявлять ли траур по ушедшему из жизни старшему сыну, либо торжественно отпраздновать девятую годовщину Полтавской виктории. На следующий день после кончины царевича в Санкт-Петербурге в Почтовом доме был дан роскошный обед и бал в честь упомянутой баталии.
Позже, 29 июня в России по традиции отмечали день святых апостолов Петра и Павла — день тезоименитства монарха. Было объявлено, что никакого траура не будет, потому что царевич умер как преступник». Похороны Алексея состоялись лишь на четвертый день смерти царевича, 30 июня. Несмотря на то, что он был похоронен с почестями, траур в стране объявлен не был. Следовательно, реакцию государственного аппарата можно считать неоднозначной: с одной стороны, их поведение выглядело совершенно естественным образом и отвечало настроениям монарха — Пётр проигнорировал естественную традицию траура по представителю августейшей династии. С другой же, можно предположить, что Петр испытывал настоящее горе: согласно донесению петербургского посадского человека Егора Леонтьева, «…государь ходил без памяти… когда царевича не стало, и в тот день, будучи на пристани, видел его, государя, печальна». Таким образом, поступки государя оказались столь противоречивыми, что представляется весьма затруднительным сказать, какие чувства и переживания в действительности он испытывал в это время. Отношение военного сословия рассмотрим на примере иноземца, заведовавшего военным судом в русской армии, генерал-аудитора Крейца. Смерть Алексея Петровича вызвала негодование генерал-аудитора, который считал, что старший сын Петра I не заслуживает гибели.
За проявленное сочувствие по отношению к «непотребному сыну» монарха, а также за свои взгляды, осуждающие его кончину, Крейц был лишен своего воинского чина и содержался под арестом в Петербурге на протяжении четырёх лет 1718-1722 гг. Согласно указу государственной военной коллегии от 1722 г. По указу от 18 сентября 1727 г. Крейц был отправлен в ссылку в Тобольск. По решению сибирского губернатора в июне 1728 г. В октябре 1732 г. В мае 1734 г. Крейц написал письмо императрице Анне Иоанновне с просьбой о ходатайстве об освобождении и возвращении на Родину. Бывший генерал-аудитор указал в письме, в чём состояла причина его многолетней ссылки: «Вина моя в том состоит, что я некоторые слова говорил в ползу бывшаго крон принца царевича Алексея Петровича и Ево сына императора Петра Втораго…».
В результате, благодаря ходатайству у императрицы бывший генерал-аудитор «прощён был». Реакцию на смерть царевича Алексея выражали и представители простонародья. Так, 17 сентября 1723 г. По их прибытии последовал расспрос каждого отдельно взятого колодника. Первоначально была расспрошена Марья Кузнецова, жена капрала. Согласно её показаниям, 8 сентября 1723 г. На вопрос Кузнецовой, что они говорили о царевиче, Слепцов утверждал, что разговаривали «о царевичевой смерти, как ево царь запытал и не своею ж смертию он упокойной царевич умер, галздуком де ево задавили, а как ево погребали на шее у него и галздук да и в камзоле лежит». Арина Матвеева, в свою очередь, молвила: «говорят же, что Ево, царевича, сам государь задавил». Слепцов также сообщал, что он поутру слышал разговор Марьи и Арины о кончине царевича, «как его тело лежало в Троицкой церкви» в золотом камзоле с перевитым вокруг шеи чёрным галстуком.
В связи с противоречивыми и «непристойными» показаниями вышеупомянутых колодников по указу Тайной Канцелярии был организован следственный процесс, который сопровождался очными ставками, многочисленными расспросами и пытками. Согласно указу императора от 7 февраля 1724 г. Марье Кузнецовой «за ее… доказаныя… важных непристойных словах» полагалось выдать пятьдесят рублей и отправить обратно в полицмейстерскую канцелярию, в которой она пребывала по обвинению в воровстве. Тайная Канцелярия приняла решение, касающееся Марьи Кузнецовой, о том, чтобы «учинить ей, Марье, свободу», предварительно отправив промеморию об её освобождении в полицмейстерскую канцелярию. Таким образом, в простонародье вину в смерти Алексея приписывали монарху, что сопровождалось нелепыми слухами, носившими явно абсурдный характер. Так, столяр А. Меншикова Василий Королёк с уверенностью утверждал, что «государь царевича своими руками задавил кнутом до смерти…от того он, царевич, и умер…». Реакцию простого народа наглядно передает эпизод 1718-1719 гг. В июле 1718 г.
Оставшись обедать в «Мартышке», он стал свидетелем одного примечательного разговора: владелец кабака Андрей Порошилов, бывший денщик графа Мусина-Пушкина, совместно с Ириной Ивановой, женой петербургского посадского человека, которая к тому же являлась товарищем Порошилова по откупу, и петербургским посадским человеком Егором Леонтьевым, братом Ивановой, обсуждали кончину «августейшего колодника». Каждый из собеседников по-своему осуждал поступок Петра по отношению к старшему сыну и проявлял сострадание к последнему. Так, владелец кабака утверждал: «…Ныне судьи неправедные, не право судят, а государь и сына своего не щадил. Какой он царь… сына своего, пытал из своих рук. Сам видел». Ирина Иванова воскликнула: «Он Антихрист! Посадский человек Егор Леонтьев подверг осуждению самодержца более обстоятельно: «Променял он, государь, большаго сына своего на меньшаго, на шведский дух… Да ныне господа хотят ухлопать его за неправду, потому что многую неправду в корне показал, весь народ его бранит». Поскольку укрывательство оскорбления царского имени так называемое «слово и дело» каралось смертью наряду с самим осквернением чести самодержца, Солтанов, будучи крестьянином светлейшего князя Меншикова, в 1719 г.
В тот же день был обнародован и царский манифест, в котором сначала подробно было изложено, «с каким прилежанием и попечением мы сына своего перворожденного Алексея воспитать тщились». И для того «ему от детских его лет учителей не токмо Русскаго, но и чужестранных языков, придали и повелели его оным обучать, … чтоб читанием на оных гистории и всяких наук воинских и гражданских, достойному правителю государства принадлежащих, мог быть достойным наследник нашего Всероссийского престола».
Но, увы, «наше все вышеописанное старание о воспитании и обучении сына нашего» оказалось тщетно, наследник ничему «не внимал, ни обучался, и учителей своих, от нас приставленных, не слушал, и обхождение имел с такими непотребными людьми, от которых всякого худа, а не к пользе своей научиться мог». Увы, не помогли ни обхождение «ласкою и сердцем», ни «иногда и наказанием отеческим» — царевич «ни к воинским, ни к гражданским делам никакой склонности не являл, но упражнялся непрестанно во обхождении с непотребными и подлыми людьми, которые грубыя и замерзелыя мерзкие. Но царский манифест не конкретизировал, кто именно были эти люди и в чем заключалась их «непотребность». Не обошел государь и семейную жизнь сына, поведав, что того женили на знатной чужестранке, желая «от таких непотребств отвратить и ко обхождению с честными и знатными людьми склонить» — потому и дали «мы ему оную в жену». Правда, в 1715 году супруга скончалась, но царевич, оказывается, «еще при той жене своей, взял некакую некую. Но главное прегрешение в глазах самодержца — побег за границу. Как сообщал в своем манифесте Пётр I, отъехав в Данию «для воинских действий», он вскоре вызвал в Копенгаген и Алексея, чтобы тот в военной кампании поучаствовал и для «лучшего обучения». Но царевич, говорилось в манифесте, вместо того, чтобы «к нам ехать, забрав с собою денег и помянутую жонку, с которой беззаконно свалялся, уехал и отдался под протекцию цесарскую…» Чисто формально 3 14 февраля 1718 года следствие «розыск» только лишь началось, но царь уже обозначил главное прегрешение наследника, заслуживавшее, по мнению самодержца, самой суровой кары: «И хотя он, сын наш, за такие свои противные, от давних лет против нас, яко отца и Государя своего, поступки, особливо ж за сие на весь свет приключенное нам безчестие чрез побег свой… достоин был лишения живота».