"Пикник на обочине", краткое содержание которого мы расскажем в статье, повествует о событих, которые разворачиваются в конце 20 века. Бум увлечения Стругацкими пришёлся на второй-третий курс университета, и тогда самой любимой повестью из всего прочитанного для меня стал «Пикник на обочине». "Пикник на обочине" — экранизация по одноименной фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких (1971). Сюжет сериала разворачивается в недалеком будущем, когда Землю посетили пришельцы, оставив после себя различные артефакты.
Новое издание романа братьев Стругацких "Пикник на обочине" выходит в итальянском издательстве
«Пикник на обочине» рассказывает о событиях, происходящих в 1970-х годах. Действие "Пикника на обочине" разворачивается после внеземного события под названием "Посещение", которое произошло одновременно в нескольких местах по всей Земле в течение двухдневного периода. В романе "Пикник на обочине" братья Стругацкие исключительно эффективно использовали стратегию сохранения таинственности; они превзошли канон, заданный Уэллсом, а равно и научно-фантастическую традицию. Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ. Авторы «Пикника на обочине» (1972) – фантасты, братья Аркадий и Борис Стругацкие – в качестве посыла взяли свой рассказ «Забытый эксперимент» (1959). «Пикник на обочине» — фантастический роман братьев Стругацких, изданный впервые в 1972 году.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗДЕЛА "КИНО"
- «Пикник на обочине»
- 4 причины прочитать повесть братьев Аркадия и Бориса Стругацких «Пикник на обочине».
- Пикник на обочине. О повести братьев Стругацких (сталкеры, эссе Станислава Лема) [RocketMan]
- Аркадий Стругацкий - Пикник на обочине читать онлайн
- Навигация по записям
В сеть выложили трейлер фильма "Пикник на обочине" по повести братьев Стругацких
Эссе на книгу: «Пикник на обочине» — Стругацкие Аркадий и Борис Будущее человечества в повести братьев Стругацких "Пикник на обочине" Братья Стругацкие писали, что неважно, откуда появились пришельцы, и куда они потом подевались. Важно, что человек знает, что он во Вселенной не одинок. В повести описан человеческий мир после того, как в нем побывали пришельцы. После их посещения на Земле образовались Зоны, где творятся невообразимые вещи, предметы приобретают непонятные свойства, а механизмы и живность, если ее можно так назвать, имеют совершенно непонятное человеческому пониманию назначение и таят в себе неизвестную угрозу.
Он добр, и у него есть совесть. Однако всю жизнь он жил по течению. Зарабатывал деньги, как мог. И сталкерство стало для него основным занятием. Его выстраданная финальная просьба о счастье для всех похожа на отчаянный протест против той жизни, которую он прожил.
И они приняли рабочую гипотезу, что счастье — в непрерывном познании неизвестного, и смысл жизни в том же. Это когда нельзя обойтись без. Это когда все время думаешь о. Это когда всю жизнь стремишься к. О будущем не говорят, его делают!
И тут, после журнальной публикации, началось то, что понять совершенно невозможно. Это лишний раз доказывает, что советская цензура и советская идеология обладали сверхъестественным нюхом и раньше всех, раньше авторов, угадали истинное содержание этой книги. В результате «Пикник на обочине» , который предполагалось включить в сборник «Неназначенные встречи», из всех сборников братьев Стругацких вылетал на протяжении восьми лет. После, в 1981 году, когда уже все читали «Пикник» и Андрей Тарковский уже вовсю снимал фильм «Сталкер», повесть была напечатана, но, к сожалению, после нескольких сотен совершенно бессмысленных поправок. Братья Стругацкие, которые подробно собирали и подшивали в отдельную папку все документы по прохождению «Пикника», смысла этих поправок не понимали абсолютно. Почему-то не понравился город Хармонт, надо было его переименовать. Какие там увидели намёки? Невозможно себе представить. Может быть, какое-то созвучие с геополитическим термином Хартленд? Но едва ли они знали геополитику. Может быть, какой-то намёк на Дортмунд, где находился знаменитый университет, недалеко от которого жил Солженицын?
Пикник на обочине. Аркадий и Борис Стругацкие
Тегиглавные герои пикник на обочине стругацкий, пикник брат 2, лучшие книги братьев стругацких аст серия, стругацкие книги аст. романы, повести, рассказы. Романы > Пикник на обочине > страница 35. В 2016 году канал WGN America объявил о запуске сериала по мотивам фантастической повести «Пикник на обочине» братьев Стругацких. Бум увлечения Стругацкими пришёлся на второй-третий курс университета, и тогда самой любимой повестью из всего прочитанного для меня стал «Пикник на обочине».
Стругацкий Аркадий, Стругацкий Борис - Пикник на обочине
Например, вопиюще антисоветская «Улитка на склоне» была, в общем, доступна читателям, а «Пикник на обочине», в котором нет ни единой советской реалии, еле-еле продрался через цензуру и очень долго не переиздавался. Это лишний раз доказывает, что советская цензура обладала сверхъестественным нюхом и раньше самих Стругацких угадала, о чем же на самом деле «Пикник». История Рэдрика Шухарта, его семьи и друзей — это предсказание Стругацких о советском проекте, которое стало сбываться спустя 30 лет. Есть некая искусственно огороженная зона, там происходит некий чудовищный научный эксперимент, и результат этого эксперимента — животные-мутанты: иногда с белой пленкой вместо глаз, иногда с перепонками между лап, иногда состоящие из двух тел. Они кидаются на эту решетку изнутри и умоляют их выпустить. Это первая догадка о природе советского эксперимента. Поставлен великий эксперимент, в нем появились страшные мутанты. Теперь этих мутантов прячут от всего мира.
Встреча с высшей внеземной цивилизацией как с некоей превосходящей человека реальностью — это притча, которая позволяет обнажить глубочайшие нравственные, религиозные, философские проблемы.
Истинное лицо повести - это история одной человеческой жизни, одержимой идеей. Рэдрик Шухарт из поборника идеи превращается в ее послушного раба, забывшего нормальную жизнь, ведомого вперед силой инерции. Его личная битва за счастье оказывается проигранной из-за внутреннего опустошения.
После, в 1981 году, когда уже все читали «Пикник» и Андрей Тарковский уже вовсю снимал фильм «Сталкер», повесть была напечатана, но, к сожалению, после нескольких сотен совершенно бессмысленных поправок. Братья Стругацкие, которые подробно собирали и подшивали в отдельную папку все документы по прохождению «Пикника», смысла этих поправок не понимали абсолютно.
Почему-то не понравился город Хармонт, надо было его переименовать. Какие там увидели намёки? Невозможно себе представить. Может быть, какое-то созвучие с геополитическим термином Хартленд? Но едва ли они знали геополитику.
Может быть, какой-то намёк на Дортмунд, где находился знаменитый университет, недалеко от которого жил Солженицын? Но это уж совсем конспирология. Совсем невозможно понять, что отталкивало цензоров в этой книге. Вероятно, и сами братья Стругацкие до какого-то момента совершенно не понимали, что написали.
Я настолько высоко оценила эту книгу, что много лет называла её не только лучшим произведением Стругацких, но и одним из лучших из написанных в фантастике в принципе. Недавно мне захотелось освежить память и сверить восприятие. Я решила перечитать «Пикник». Действие разворачивается примерно в 70е годы прошлого века в альтернативной временной линии. Незадолго до описываемых событий на нашей планете появились так называемые Зоны - области, в которых происходят странные явления, не укладывающиеся в известные человечеству законы физики.
Есть мнение, что Зоны - дело рук инопланетян, их назначение непонятно и потому порождает массу теорий, зачем они, в чём предназначение и великий смысл. Ну и, как водится, пока сильные мира сего бьются над объяснениями и прогнозированием возможных последствий, простые смертные пытаются использовать эти Зоны себе на благо. Несмотря на многие официальные ограничения и более чем реальный риск для жизни, процветает спрос на услуги сталкеров - ведь ничто так не манит род людской, как запретный плод. Не останавливает даже то, что посещения Зоны сказываются как на самом человеке, так и на его детях наихудшим образом. Дети сталкеров рождаются со множественными отклонениями, объяснение которым современная наука найти не может вроде как в Зонах нет ни радиации, ни токсинов. С Зоной ведь так: с хабаром вернулся — чудо, живой вернулся — удача, патрульная пуля — везенье, а все остальное — судьба… с Не останавливает ничто. Причин тому много - и спрос на инопланетные вещицы из Зоны некоторые из них весьма полезны, болезни могут лечить , и тяга к экстремальному туризму проведите меня в Зону, я буду во всём вас слушаться и щедро заплачу! А ещё, как водится, Зоны обрастают разными легендами, и ходит упорное поверье, что есть там особое место, где исполняются самые сокровенные желания.
Пикник на обочине: краткое содержание, описание и аннотация
- «Пикник на обочине», Борис и Аркадий Стругацкие
- «Пикник на обочине» братьев Стругацких сделают сериалом | Югополис
- Аркадий Стругацкий: Пикник на обочине
- Содержание
- «Пикник на обочине» братьев Стругацких сделают сериалом | Югополис
«Пикник на обочине»: восприятие повести Стругацких тогда и сейчас
Но они навеки ограждены этой страшной сеткой. И самые важные, ключевые слова в повести говорит Рэдрик Шухарт уже в первой части, когда в баре наливают ему на два пальца очищенной. Он витийствует перед корреспондентами и говорит: да, у нас Зона, у нас грязно, у нас страшно, но через нашу Зону повевает ветер из будущего. Итак, советский проект страшен, но из советского проекта сквозит будущее, потому что по большому счету все остальные модели мира обречены. А насчет этой мы еще ничего не знаем».
Дмитрий Быков Зона забытого эксперимента очень точно транслирует всю советскую реальность. Это грязное, захламленное место, где вперемешку валяются следы великих побед, великих завоеваний, грандиозных неосуществленных замыслов. В Зоне находится кладбище, а главные герои советского проекта — мертвые.
Они пробыли на Земле недолго, но оставили после себя множество непонятных для человека вещей. Всего насчитывается шесть Зон. Территория, посещенная инопланетянами, была огорожена, а вход на нее разрешен только для сотрудников Международного института внеземных культур. Но существуют те, кто незаконно проникает на территорию Зоны, чтобы добыть различные инопланетные предметы и продать их. Таких людей называют сталкеры. Ученые предложили несколько гипотез происхождения Зон: внеземной разум поместил на Землю образцы свой культуры; пришельцы поселились на территории Зон, откуда изучают людей; а может быть пришельцы просто остановились передохнуть по дороге к другой цели, как люди останавливаются на пикник, а то, что от них осталось эквивалентно человеческим оберткам от конфет, следов от кострища, консервным банкам, бензиновым пятнам и т. Главный герой Попробуем вместить объемное произведение в краткое содержание.
Он занимает должность лаборанта, помогая русскому ученому Кириллу Панову, который исследует один из видов артефактов Зоны — так называемые пустышки. Сжать их или развести на большее расстояние невозможно. Зона У Рэда с Кириллом хорошие отношения, и он предлагает ученому сходить вместе в Зону, чтобы добыть «пустышку», у которой внутри нечто синее. Рэд видел ее во время предыдущих вылазок. Облачившись в спец костюмы, исследователи отправляются в Зону. Во время исследования Кирилл случайно задевает какую-то серебряную паутинку. Сам ученый этого не замечает, зато Рэд начинает беспокоиться. Однако экспедиция успешно завершилась, и ученые вернулись из Зоны целыми. Правда, через несколько часов ученый умирает из-за сердечного приступа. Рэд винит себя в смерти коллеги.
Он, опытный сталкер, не досмотрел!
Но у них много проблем: риск оттуда не вернуться, быть пристреленным патрулём, сесть в тюрьму, либо самому превратиться в мутанта. Рэдриком движет не только жажда наживы и стремление остаться в живых. Он отчаянно хочет сделать счастливыми своих родных и понимает, что для этого нужны не только деньги. У дочки из-за необратимой мутации нет шансов на выживание. Теряет человеческий облик, превращаясь в блёклую тень из прошлого, жена. Отец, умерший еще до появления Зоны, существует рядом с ними в виде монстра. Что делать?
От Бабрижда Шухарт узнает, что на Зоне есть некое овеществлённое подобие проявление высшей силы — Золотой шар, который исполняет желания. Сталкер полон решимости достичь его, чтобы вместе с семьёй вырваться из этого ада и стать счастливым. Золотой шар и исполнение желаний По сюжету повести Золотой шар — самая главная «обманка» Зоны. Мало того, что пути к нему надо преодолеть невидимую ловушку — «мясорубку», способную выкрутить человека как бельё, оставив от него лишь чёрные капли. Это своеобразная «точка жертвоприношения»: исполнение одного-единственного желания взамен чьей-то жизни. Рэдрик настолько жаждет победы в личной борьбе за спасение и счастье, что идёт на всё: в качестве живой отмычки он использует ни в чём не повинного сына Бабриджа — Артура.
Всё во мне обмерло, ничего не слышу, слышу только, как эта паутина рвётся. Со слабым таким сухим треском, словно обыкновенная паутина лопается, но, конечно, погромче. Сижу я с закрытыми глазами, ни рук, ни ног не чувствую, а Кирилл говорит: — Ну, что? Подняли мы «пустышку» и понесли к выходу, боком идём. Тяжеленная, стерва, даже вдвоём её тащить нелегко. Вышли мы на солнышко, остановились у «галоши», Тендер к нам уже лапы протянул. Поставим сначала. Он без единого слова повернулся. Смотрю я — ничего у него на спине нет. Я и так и этак — нет ничего. Тогда я поворачиваюсь и смотрю на канистры. И там ничего нет. А сам про себя думаю: сие, впрочем, пока неизвестно. Взвалили мы «пустышку» на «галошу» и поставили её на попа, чтобы не каталась. Стоит она, голубушка, новенькая, чистенькая, на меди солнышко играет, и синяя начинка между медными дисками туманно так переливается, струйчато. И видно теперь, что не «пустышка» это, а именно вроде сосуда, вроде стеклянной банки с синим сиропом. Полюбовались мы на неё, вскарабкались на «галошу» сами и без лишних слов — в обратный путь. Лафа этим учёным! Во-первых, днём работают. А во-вторых, ходить им тяжело только в Зону, а из Зоны «галоша» сама везёт, есть у неё такое устройство, курсограф, что ли, которое ведёт «галошу» точно по тому же курсу, по какому она сюда шла. Плывём мы обратно, все манёвры повторяем, останавливаемся, повисим немного и дальше, и над всеми моими гайками проходим, хоть собирай их обратно в мешок. Новички мои, конечно, сразу воспрянули духом. Головами вертят вовсю, страха у них почти не осталось, одно любопытство да радость, что всё благополучно обошлось. Принялись болтать. Тендер руками замахал и грозится, что вот сейчас пообедает и сразу обратно в Зону, дорогу к гаражу провешивать, а Кирилл взял меня за рукав и принялся мне объяснять про этот свой гравиконцентрат, про «комариную плешь» то есть. Ну, я их не сразу, правда, но укротил. Спокойненько так рассказал им, сколько дураков гробанулись на радостях на обратном пути. Молчите, говорю, и глядите как следует по сторонам, а то будет с вами как с Линдоном-Коротышкой. Даже не спросили, что случилось с Линдоном-Коротышкой. Плывём в тишине, а я об одном думаю: как буду свинчивать крышечку. Так и этак представляю себе, как первый глоток сделаю, а перед глазами нет-нет да паутинка и блеснёт. Короче говоря, выбрались мы из Зоны, загнали нас с «галошей» вместе в вошебойку, или, говоря по-научному, в санитарный ангар. Мыли нас там в трёх кипятках и трёх щелочах, облучали какой-то ерундой, обсыпали чем-то и снова мыли, потом высушили и сказали: «Валяйте, ребята, свободны! Тендер с Кириллом поволокли «пустышку». Народу набежало смотреть — не протолкнёшься, и ведь что характерно: все только смотрят и издают приветственные возгласы, а взяться и помочь усталым людям тащить ни одного смельчака не нашлось… Ладно, меня это всё не касается. Меня теперь ничто не касается… Стянул я с себя спецкостюм, бросил его прямо на пол, холуи-сержанты подберут, — а сам двинул в душевую, потому что мокрый я был весь с головы до ног. Заперся я в кабинке, вытащил флягу, отвинтил крышечку и присосался к ней, как клоп. Сижу на лавочке, в коленках пусто, в голове пусто, в душе пусто, знай себе глотаю крепкое, как воду. Отпустила Зона. Отпустила, поганка. Очкарикам этого не понять. Никому, кроме сталкера, этого не понять. И текут у меня по щекам слёзы то ли от крепкого, то ли сам не знаю отчего. Высосал флягу досуха, сам мокрый, фляга сухая. Одного последнего глотка, конечно, не хватило. Ну ладно, это поправимо. Теперь всё поправимо. Закурил сигарету, сижу. Чувствую, отходить начал. Премиальные в голову пришли. Это у нас в институте поставлено здорово. Прямо хоть сейчас иди и получай конвертик. А может, и сюда принесут, прямо в душевую. Стал я потихоньку раздеваться. Снял часы, смотрю, а в Зоне-то мы пробыли пять часов с минутами, господа мои! Пять часов. Меня аж передёрнуло. Да, господа мои, в Зоне времени нет. Пять часов… А если разобраться, что такое для сталкера пять часов? Плюнуть и растереть. А двенадцать часов не хочешь? А двое суток не хочешь? Когда за ночь не успел, целый день в Зоне лежишь рылом в землю и уже не молишься даже, а вроде бы бредишь, и сам не знаешь, живой ты или мёртвый… А во вторую ночь дело сделал, подобрался с хабаром к кордону, а там патрули-пулемётчики, жабы, они же тебя ненавидят, им же тебя арестовывать никакого удовольствия нет, они тебя боятся до смерти, что ты заразный, они тебя шлёпнуть стремятся, и все козыри у них на руках, иди потом, доказывай, что шлёпнули тебя незаконно… И значит, снова рылом в землю молиться до рассвета и опять до темноты, а хабар рядом лежит, и ты даже не знаешь, то ли он просто лежит, то ли он тебя тихонько убивает. Или как Мослатый Исхак застрял на рассвете на открытом месте, застрял между двумя канавами, ни вправо, ни влево. Два часа по нему стреляли, попасть не могли. Два часа он мёртвым притворялся. Слава богу, поверили, ушли наконец. Я его потом увидел — не узнал, сломали его, как не было человека… Отёр я слёзы и включил воду. Долго мылся. Горячей мылся, холодной мылся, снова горячей. Мыла целый кусок извёл. Потом надоело. Выключил душ и слышу: барабанят в дверь, и Кирилл весело орёт: — Эй, сталкер, вылезай! Зелёненькими пахнет! Зелёненькие это хорошо. Открыл я дверь, стоит Кирилл в одних трусах, весёлый, без никакой меланхолии и конверт мне протягивает. Сколько здесь? Так жить можно. Если бы мне здесь за каждую «пустышку» по два оклада платили, я бы Эрнеста давным-давно подальше послал. Он ничего не сказал. Обхватил меня за шею, прижал к потной своей груди, притиснул, оттолкнул и скрылся в соседней кабине. Подштанники небось стирает? Тендера там корреспонденты окружили, ты бы на него посмотрел, какой он важный… Он им так компетентно излагает… — Как, — говорю, — излагает? В следующий раз захвачу словарь, сэр. Ну, он вышел. Взял я его за плечи, повернул спиной. Чистая спина. Струйки пота засохли. Отвесил я ему пинка по голому телу, нырнул к себе в душевую и заперся. Нервы, чёрт бы их подрал. Там мерещилось, здесь мерещится… К дьяволу всё это! Напьюсь сегодня как лошадь. Ричарда бы ободрать, вот что! Надо же, стервец, как играет… Ни с какой картой его не возьмёшь. Я уж и передёргивать пробовал, и карты под столом крестил, и по-всякому… — Кирилл! Написано «Боржч». Ты к нам со своими порядками не суйся. Так придёшь или нет? Ричарда бы ободрать… — Ох, не знаю, Рэд. Ты ведь, простая твоя душа, и не понимаешь, какую мы штуку притащили… — А ты-то понимаешь? Это верно. Но теперь, во-первых, понятно, для чего эти «пустышки» служили, а во-вторых, если одна моя идейка пройдёт… Напишу статью, и тебе её персонально посвящу: Рэдрику Шухарту, почётному сталкеру, с благоговением и благодарностью посвящаю. Так эту штуку и будут называть «банка Шухарта». Пока мы так трепались, я оделся. Сунул пустую флягу в карман, пересчитал зелёненькие и пошёл себе. Смотрю: в коридоре господин Тендер собственной персоной, красный весь и надутый, что твой индюк. Вокруг него толпа, тут и сотрудники, и корреспонденты, и пара сержантов затесалась только что с обеда, в зубах ковыряют , а он знай себе болбочет: «Та техника, которой мы располагаем, — болбочет, — даёт почти стопроцентную гарантию успеха и безопасности…» Тут он меня увидал и сразу несколько усох, улыбается, ручкой делает. Ну, думаю, надо удирать. Рванул я, однако не успел. Слышу: топочут позади. Господин Шухарт! Два слова о гараже! Но чёрта с два от них оторвёшься: один, с микрофоном, — справа, другой, с фотоаппаратом, — слева. Буквально два слова! Какого вы мнения о турбоплатформах? И раз за дверь. Слышу: скребутся. Тогда я им через дверь говорю: — Настоятельно рекомендую, — говорю, — расспросите господина Тендера, почему у него нос как свёкла. Он по скромности замалчивает, а это было наше самое увлекательное приключение. Как они двинут по коридору! Как лошади, ей-богу. Я выждал минуту: тихо. Высунулся: никого. И пошёл себе, посвистывая. Спустился в проходную, предъявил дылде пропуск, смотрю, он мне честь отдаёт. Герою дня, значит. Он осклабился, как будто я ему бог весть как польстил. Нет, ничего он парень. Я, если честно, таких рослых и румяных не люблю. Девки от них без памяти, а чего, спрашивается? Не в росте ведь дело… Иду это я по улице и размышляю, в чём же тут дело. Солнышко светит, безлюдно вокруг. И захотелось мне вдруг прямо сейчас же Гуту увидеть. Просто так. Посмотреть на неё, за руку подержать. После Зоны человеку только одно и остаётся — за руку девочку подержать. Особенно когда вспомнишь все эти разговоры про детей сталкеров, какие они получаются… Да уж какая сейчас Гута, мне сейчас для начала бутылку крепкого, не меньше. Миновал я автомобильную стоянку, а там и кордон. Стоят две патрульные машины во всей своей красе, широкие, жёлтые, прожекторами и пулемётами, жабы, ощетинились, ну и, конечно, голубые каски всю улицу загородили, не протолкнёшься. Я иду, глаза опустил, лучше мне сейчас на них не смотреть, днём на них мне лучше не смотреть совсем: есть там два-три типчика, так я боюсь их узнать, скандал большой получится, если я их узнаю. Повезло им, ей-богу, что Кирилл меня в институт сманил, я их, гадов, искал тогда, пришил бы и не дрогнул… Прохожу я через эту толпу плечом вперёд, совсем прошёл уже, и тут слышу: «Эй, сталкер! Догоняет сзади кто-то, берёт за рукав. Я эту руку с себя стряхнул и вполоборота вежливенько так спрашиваю: — Какого дьявола цепляешься, мистер? Поднял я на него глаза — капитан Квотерблад. Старый знакомый. Совсем ссохся, жёлтый стал какой-то. Как ваша печень? И уже тут как тут две голубые каски у него за спиной, лапы на кобурах, глаз не видно, только челюсти под касками шевелятся. И где у них в Канаде таких набирают? На племя их нам прислали, что ли?.. Днём я патрулей вообще-то не боюсь, но вот обыскать, жабы, могут, а это мне в данный момент ни к чему. Спасибо вам, капитан, глаза у меня тогда открылись. Если бы не вы… — Что в предзоннике делал? Я там работаю. Два года уже. И чтобы закончить этот неприятный разговор, вынимаю я своё удостоверение и предъявляю его капитану Квотербладу. Он взял мою книжечку, перелистал, каждую страничку, каждую печать просто-таки обнюхал, чуть ли не облизал. Возвращает мне книжечку, а сам доволен, глаза разгорелись, и даже зарумянился. Не ожидал. Значит, — говорит, — не прошли для тебя мои советы даром. Что ж, это прекрасно. Хочешь верь, хочешь не верь, а я ещё тогда предполагал, что из тебя толк должен получиться. Не допускал я, чтобы такой парень… И пошёл, и пошёл. Ну, думаю, вылечил я ещё одного меланхолика себе на голову, а сам, конечно, слушаю, глаза смущённо опускаю, поддакиваю, руками развожу и даже, помнится, ножкой застенчиво этак панель ковыряю. Эти громилы у капитана за спиной послушали-послушали, замутило их, видно, гляжу потопали прочь, где веселее. А капитан знай мне о перспективах излагает: ученье, мол, свет, неученье тьма кромешная, господь, мол, честный труд любит и ценит, — в общем, несёт он эту разнузданную тягомотину, которой нас священник в тюрьме каждое воскресенье травил. А мне выпить хочется, никакого терпёжу нет. Ничего, думаю, Рэд, это ты, браток, тоже выдержишь. Надо, Рэд, терпи! Не сможет он долго в таком же темпе, вот уже и задыхаться начал… Тут, на моё счастье, одна из патрульных машин принялась сигналить. Капитан Квотерблад оглянулся, крякнул с досадой и протягивает мне руку. С удовольствием бы опрокинул с тобой стаканчик в честь такого знакомства. Крепкого, правда, мне нельзя, доктора не велят, но пивка бы я с тобой выпил. Да вот видишь — служба! Ну, ещё встретимся, — говорит. Не приведи господь, думаю. Но ручку ему пожимаю и продолжаю краснеть и делать ножкой, — всё, как ему хочется. Потом он ушёл наконец, а я чуть ли не стрелой в «Боржч». В «Боржче» в это время пусто. Эрнест стоит за стойкой, бокалы протирает и смотрит их на свет. Удивительная, между прочим, вещь: как ни придёшь, вечно эти бармены бокалы протирают, словно у них от этого зависит спасение души. Вот так и будет стоять хоть целый день, возьмёт бокал, прищурится, посмотрит на свет, подышит на него и давай тереть: потрёт-потрёт, опять посмотрит, теперь уже через донышко, и опять тереть… — Здорово, Эрни! Поглядел он на меня через бокал, пробурчал что-то, будто животом, и, не говоря лишнего слова, наливает мне на четыре пальца крепкого. Я взгромоздился на табурет, глотнул, зажмурился, головой помотал и опять глотнул. Холодильник пощёлкивает, из музыкального автомата доносится какое-то тихое пиликанье. Эрнест сопит в очередной бокал, хорошо, спокойно… Я допил, поставил бокал на стойку, и Эрнест без задержки наливает мне ещё на четыре пальца прозрачного. Жил потом в своё удовольствие. Ты думаешь, почему Посещение было? Тёр он, тёр… Ты думаешь, кто нас посетил, а? Вышел он на кухню и вернулся с тарелкой, жареных сосисок принёс. Тарелку поставил передо мной, пододвинул кетчуп, а сам снова за бокалы. Эрнест своё дело знает. Глаз у него намётанный, сразу видит, что сталкер из Зоны, что хабар будет, и знает Эрни, чего сталкеру после Зоны надо. Свой человек Эрни! Доевши сосиски, я закурил и стал прикидывать, сколько же Эрнест на нашем брате зарабатывает. Какие цены на хабар в Европе, я не знаю, но краем уха слышал, что «пустышка», например, идёт там чуть ли не за две с половиной тысячи, а Эрни даёт нам всего четыреста. Наверное, и всё прочее в том же духе. Правда, переправить хабар в Европу тоже, конечно, денег стоит. Тому на лапу, этому на лапу, начальник станции наверняка у них на содержании… В общем, если подумать, не так уж много Эрнест и заколачивает, процентов пятнадцать-двадцать, не больше, а если попадётся, десять лет каторги ему обеспечено… Тут мои благочестивые размышления прерывает какой-то вежливый тип. Я даже не слыхал, как он вошёл. Объявляется он возле моего правого локтя и спрашивает: — Разрешите? Маленький такой, худенький, с востреньким носиком и при галстуке бабочкой. Фотокарточка его вроде мне знакома, где-то я его уже видел, но где — не помню. Залез он на табурет рядом и говорит Эрнесту: — Бурбон, пожалуйста! Вы в Международном институте работаете, так? Он ловко выхватывает из кармашка визитку и кладёт передо мной. Читаю: «Алоиз Макно, полномочный агент Бюро эмиграции». Ну, конечно, знаю я его. Пристаёт к людям, чтобы они из города уехали. Кому-то очень надо, чтобы мы все из города уехали. Нас, понимаешь, в Хармонте и так едва половина осталась от прежнего, так им нужно совсем место от нас очистить. Отодвинул я карточку ногтем и говорю ему: — Нет, — говорю, — спасибо. Не интересуюсь. Мечтаю, знаете ли, умереть на родине. Так ему прямо и скажи, что меня здесь держит. Первый поцелуй в городском саду. Маменька, папенька. Как в первый раз пьян надрался в этом вот баре. Милый сердцу полицейский участок… — Тут я достаю из кармана свой засморканный носовой платок и прикладываю к глазам. Он посмеялся, лизнул свой бурбон и задумчиво так говорит: — Никак я вас, хармонтцев, не могу понять. Жизнь в городе тяжёлая. Власть принадлежит военным организациям. Снабжение неважное. Под боком Зона, живёте как на вулкане. В любой момент может либо эпидемия какая-нибудь разразиться, либо что-нибудь похуже… Я понимаю, старики. Им трудно сняться с насиженного места. Но вот вы… Сколько вам лет? Года двадцать два — двадцать три, не больше… Вы поймите, наше Бюро — организация благотворительная, никакой корысти мы не извлекаем. Просто хочется, чтобы люди ушли с этого дьявольского места и включились бы в настоящую жизнь. Ведь мы обеспечиваем подъёмные, трудоустройство на новом месте… молодым, таким, как вы, — обеспечиваем возможность учиться… Нет, не понимаю! Но вот молодёжь, старики… Ну что вам в этом городе? Это же дыра, провинция… И тут я ему выдал. Городишко наш дыра. Всегда дырой был и сейчас дыра. Только сейчас, — говорю, — это дыра в будущее. Через эту дыру мы такое в ваш паршивый мир накачаем, что всё переменится. Жизнь будет другая, правильная, у каждого будет всё, что надо. Вот вам и дыра. Через эту дыру знания идут. А когда знание будет, мы и богатыми всех сделаем, и к звёздам полетим, и куда хочешь доберёмся. Вот такая у нас здесь дыра… На этом месте я оборвал, потому что заметил, что Эрнест смотрит на меня с огромным удивлением, и стало мне неловко. Я вообще не люблю чужие слова повторять, даже если эти слова мне, скажем, нравятся. Тем более что у меня это как-то коряво выходит. Когда Кирилл говорит, заслушаться можно, рот забываешь закрывать. А я вроде бы то же самое излагаю, но получается как-то не так. Может быть, потому, что Кирилл никогда Эрнесту под прилавок хабар не складывал. Ну ладно… Тут мой Эрни спохватился и торопливо налил мне сразу пальцев на шесть: очухайся, мол, парень, что это с тобой сегодня? А востроносый господин Макно снова лизнул свой бурбон и говорит: — Да, конечно… Вечные аккумуляторы, «синяя панацея»… Но вы и в самом деле верите, что будет так, как вы сказали? А про себя я так скажу: чего я у вас там, в Европе, не видел? Скуки вашей не видел? День вкалываешь, вечер телевизор смотришь, ночь пришла — к постылой бабе под одеяло, ублюдков плодить.
«Настоящая «Зона!» В Мурманской области снимают фильм по мотивам вселенной «Сталкера»
Киностудия WGN America адаптирует для телевидения роман братьев Стругацких «Пикник на обочине», сообщает The Hollywood Reporter. На мой взгляд, «Пикник на обочине» можно читать абсолютно разновозрастной категории любителей книг. описание и краткое содержание, автор Аркадий Стругацкий, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки «Пикник на обочине» — фантастическая повесть братьев Стругацких, написанная в 1971 году и опубликованная в следующем.
«Пикник на обочине»: восприятие повести Стругацких тогда и сейчас
О повести братьев Стругацких (сталкеры, эссе Станислава Лема) [RocketMan]. Читать онлайн книгу «Пикник на обочине» автора Стругацких полностью, на сайте или через приложение Литрес: Читай и Слушай. Почему в повести «Пикник на обочине» Братьев Стругацких Зона не позволила Шухарту попросить здоровье для Мартышки? «Пикник на обочине» рассказывает о событиях, происходящих в 1970-х годах. Книга "Пикник на обочине" и фильм "Сталкер" не имеют друг к другу никакого отношения. "Пикник на обочине", как и другие великие произведения научной фантастики, такие, например, как "Солярис" Лема, рассказывают на самом деле не о далеких вымышленных мирах, а о нашем мире, о человеке и о Боге.
Смысл книги «Пикник на обочине» Стругацких
И таких возможностей прочтения в «Пикнике» много. Должно быть, именно поэтому он заставляет возвращаться к себе снова и снова, даже когда знаешь каждый поворот сюжета, каждый поступок героев. Мы давно уже отвыкли от подобной многогранности в книгах, от наличия в фантастике второго, третьего, двадцать пятого дна, от необходимости перечитывать, сопоставлять детальки, самостоятельно приходить к выводам. Вот, к примеру, эпизод: Шухарта перед самой гостиницей, где у него встреча с заказчиком, видит его знакомый Нунан и предлагает как-нибудь зайти, мол, есть работа. Не сложилось. И только потом понимаешь: вот будь всё по-другому, сложись у них сотрудничество — и, может, Шухарт не оказался бы в тюрьме. Мелкий штришок, но, сколько всего сразу открывается! И так — в течение всей книги. Как ни странно, она не выглядит написанной сорок лет назад, читается легко, текст наполнен внутренней энергией, герои узнаваемы по двум-трём репликам: их характер, жизненные взгляды, вообще всё. А уж для молодых писателей это одна из обязательных для прочтения книг. Стилистика, композиция повести, то, как постепенно выстраивается перед читателем мир, особенности последней главы, где вперехлёст идут две линии: похода к Шару и воспоминаний Шухарта...
Некоторые из них весьма полезны — например, могут лечить болезни, некоторые просто странные игрушки, а некоторые — крайне опасное оружие. Строится множество гипотез, по-разному объясняющих, что такое Зоны и каким образом они нужны инопланетянам для контакта с нами. Один из героев книги доктор Валентин Пильман образно предполагает, что все артефакты — «пустышки», «этаки», «браслеты» — это всего лишь космический мусор, оставленный инопланетянами на планете Земля во время случайного посещения, сродни пустым банкам и бутылкам, забытым после человеческого пикника на обочине дороги. Одна из основных тем повести — моральный выбор тех, в чьи руки попадают артефакты Зоны, то, как ими воспользуется человечество, которое, строго говоря, плохо понимает, в чём предназначение этих опасных игрушек, неизвестно зачем оставленных пришельцами. Одна из Зон оказалась невдалеке от города Хармонта.
Или вот есть в живописи некое направление, кто-то когда-то нащупал его, а другие выразили солидарность и подхватили идею, и несколько художников работают в этом стиле — они не копируют друг друга, они просто увлечены одним направлением и работают так сказать в его «луче» — как их сравнивать, да и зачем. Так же и со сценарием для фильма — он написан просто по мотивам, идея позаимствована, но переработана и получилось другое произведение другого типа. Но глупо. Спор это состязание, а мы не состязаемся, просто обмениваемся мнениями.
Это когда всю жизнь стремишься к.
О будущем не говорят, его делают! Все, на самом деле, сложнее. Бывают взрослые и бывают взрослые.