Новости алые паруса александр грин книга отзывы

Александр Грин создал невероятно красивую романтичную повесть, которая всегда будет будоражить сердца читателей. «Алые паруса» – трогательное, романтическое произведение о возвышенной, всепобеждающей мечте, дающей силы жить и верить в лучшее.

«Ребята, надо верить в чудеса...» (отзыв на книгу А.Грина «Алые паруса»)

На берег вышли и любопытные обитатели Каперны. При появлении Ассоль они расступились. Грэй на шлюпке добрался до берега, забрал девушку на глазах изумленных жителей. Пророчество Эгля сбылось. Заканчивается повесть-феерия «Алые паруса», читать кратко которую не менее интересно, чем в полной версии, сценой на судне.

Грэй велел открыть бочку старинного вина. Пророчество, написанное на ней, сбылось. Он чувствовал себя, как в раю. Корабль уносил захмелевший экипаж и счастливую пару далеко от Каперны.

Лишь музыкант Циммер бодрствовал. Он играл на виолончели и размышлял о счастье. Кадр из фильма «Алые паруса»: UGC Читайте также: «Герой нашего времени»: краткое содержание и анализ «Алые паруса»: анализ произведения «Алые паруса», краткое содержание которых знают даже те, кто не читал повесть, является знаковым произведением в литературе ХХ века. Повесть написана в жанре феерия, для которого характерно использование волшебных элементов для раскрытия сюжетных ходов.

Понять смысл повести «Алые паруса» поможет анализ, раскрывающий художественные достоинства пьесы: «Алые паруса»: замысел и история создания «Алые паруса» — книга, замысел которой Александр Грин вынашивал почти пять лет. В черновиках он писал, что идея написать повесть у него появилась в 1916 году, когда он гулял по Петрограду. На витрине одного магазина он увидел игрушку — маленький кораблик. Грину пришла в голову идея, что неплохо будет заменить белые паруса на алые.

Интересно, что изначально, по замыслу Грина, действие происходило в революционном Петрограде. Но со временем он перенес его в вымышленную страну, которую назвал в свою честь Гринландией. Само название писатель не использовал — его авторство принадлежит критику Корнелию Зелинскому. Он заметил, что действие многих произведений, которые написал Александр Грин, происходит в одной стране со схожей географией и списком населенных пунктов.

В 1919 году Грин был призван в Красную армию, где заболел тифом. После выздоровления в 1920 году он завершил работу над рукописью.

Ни о рукопожатии, ни об отце так нельзя сказать даже в феерии, это уже нечто сверхфеерическое. Фрагмент: «... Но зато замечательно, например, вот это: «Ночь тиха, прекрасна водка, трепещите, осетры, хлопнись в обморок, селёдка — удит Летика с горы! Интересно, где же родился Артур Грэй?

Где находится замок его родителей? А это недалеко от выдуманного Автором порта Дубельт в... Предположение основано на описании замка, упоминании о привезённом из Лиссабона предком Артура Джоном Грэем вине и о двух бочках «лучшего Аликанте, какое существовало во времена Кромвеля... Вопрос о местонахождении родины Ассоль гораздо сложнее. Лисс находится на берегу океана не моря — это первое очень важное обстоятельство. Второе, не менее значимое, то, что на некотором расстоянии от берега есть горы.

Расстояние до них неизвестно, Автор сообщает лишь то, что пространство между океаном и горами занимает «огромный лес», где водятся медведи. Приходит в голову южный берег Португалии и южная Калифорния. Но Лисс покрыт «сплошной густой тропической зеленью» рассказ «Корабли в Лиссе» и это город интернациональный, разноязычный. Сразу отпадают и Европа и Калифорния. Большие Антильские острова? Но там полно негров.

Северо-восточное побережье Австралии в принципе подходит, но откуда там взяться военным крейсерам? Что они там забыли?

Их разговор подслушал нищий, который разнес слух по деревне. Так Ассоль прослыла полоумной, а местные дети начали ее дразнить. Далее «Алые паруса», читать которые любят девушки уже несколько десятков лет, повествуют о герое, который сыграет важную роль в сюжете, — Артуре Грэе.

Он наследник богатого рода, выросший в родовом замке и не знавший бед. У него была добрая душа и мечта отыскать свое предназначение в жизни за пределами фамильного поместья. Артур получает собственное пророчество. Однажды Польдишок — хранитель винного погреба замка Грэев — рассказывает ему о двух бочках из черного дерева со старинным вином. Надпись на них гласит, что вино выпьет тот Грэй, который окажется в раю.

Так у Артура появляется цель — стать тем Грэем, для которого вино предназначено. Далее в повести происходит поворотное событие — Артур видит картину известного мариниста и понимает, в чем его предназначение. Он покидает замок и поступает на службу на судно «Ансельм», которым управлял капитан Гоп. Он оценил старания молодого матроса и решил, что сделает из Артура настоящего капитана, обучив премудростям морского ремесла. Уже в 20-летнем возрасте Артур приобрел галиот «Секрет».

Он четыре года ходил по морю, пока судьба не привела его к берегам Лисса — населенного пункта, который располагался недалеко от деревни Каперна. Фото: ast. Артур и матрос Летика отправились на рыбалку. Они расположились под обрывом за Каперной. Пока Артур на берегу следил за костром, Летика в море ловил рыбу.

Поутру Артур пошел прогуляться и увидел спящую девушку. Это была Ассоль. Она поразила его воображение. Артур надел ей на мизинец свое старинное кольцо. Далее Грэй с матросом отправились в трактир Каперны.

Сама идея и сюжет — хорошие. Не знаю, есть ли мультик по мотивам книги, но я представляю, каким бы интересным и красочным он мог быть. На мой взгляд, произведение немного скучное, как для детей, так и для взрослых. Я всё ждала — когда же меня захватит повествование, может в середине книги? Или может быть, хотя бы в конце? История кажется немного поверхностной.

Рецензии на книгу «Алые паруса» Александр Грин

Помните, что ваша жизнь полностью в ваших руках, и не забывайте напоминать об этом детям! Ожидание чуда Девочка рассказала обо всём отцу. Их разговор подслушал один нищий, который рассказал эту историю всем людям в деревне. Вскоре Ассоль стали считать ненормальной и подшучивали над ней, но главное, что девочка воспринимала это довольно терпимо. А в это время Артур Грей, который был наследником богатой семьи, рос в большом замке, где за каждым его шагом следили. Несмотря на это, мальчик был очень живой, веселый, энергичный.

Он хотел совершить что-то невероятное в своей жизни. Однажды хранитель винного погреба рассказал ему историю о двух бочках хорошего красного вина, которые до этого ещё никто не пробовал. Согласно преданию, только тот сможет его попробовать, кто побывает в раю. Юнец вспыльчиво заявил, что он изопьёт вина, даже не побывав в раю. Завязка сюжета Через 6 дней лавочника нашли, и он поведал всем о том, как жестокий человек не спас его.

Скоро старый трактирщик умер, однако его история стала ходить среди людей. После этого, естественно, Лонгрена невзлюбили, с ним перестали здороваться, перестали ему помогать. Однако старый трактирщик утаил одну очень важную деталь. Несколько лет назад жена Лонгрена обратилась к нему для того, чтобы попросить немного денег. Семья была довольно нищая и поэтому деньги были действительно нужны.

Женщина совсем недавно родила дочь Ассоль. Роды проходили очень сложно, поэтому много денег ушло на последующее восстановление здоровья. Более того, надо понимать, что такое маленький ребёнок и сколько денег он требует. К тому же женщина тогда была совсем одна, так как муж находился в плавании. Трактирщик Меннерс согласился помочь женщине, но при одном условии.

Он сказал, что даст ей немного денег, если она не будет такой недотрогой. Бедная женщина отказалась. Во время сильного ливня она отправилась в город, чтобы продать свое кольцо. В итоге женщина очень сильно заболела, долго мучилась и в конце концов умерла от воспаления легких. Вскоре вернулся ее муж Лонгрен и узнал, что теперь он вдовец, а на руках у него малолетняя дочь.

Таким образом, на карьере моряка можно было поставить крест. Однако это было не самое большое разочарование мужчины — он только что потерял свою любимую женщину и даже не смог поблагодарить её за чудесный подарок — дочь Ассоль. Их мнение не зависит от того, что скажет учитель или кто-то из взрослых. Они составляют свое видение ситуации. Нельзя не заметить, что она довольно сложная, и даже не каждый взрослый человек сумеет сделать правильные выводы.

А мы продолжаем нашу историю. Бездействие Лонгрена поразило жителей деревни, и они отвернулись от мужчины.

Дальше вещь для тех, кто внимательно читал эту повесть. Такие детали классики никогда не делают просто так! То есть он не был никаким Волшебником на самом деле. Он был пьян и фантазёр. Эта история учит о том, что можно спасти человека, сделав Обыкновенное Чудо для него.

Но если бы не Грей, её бы никто не спас. Какая может быть любовь, если они друг друга ни разу не видели? Если быть точнее, то она поверила пьяному бреду незнакомца. Стоит ли говорить, что дети склонны перенимать модель поведения понравившихся персонажей? И заученная в детстве черта может ещё долго сказываться во взрослой жизни. А при отсутствии самокритичности - остаться на всю жизнь. Вот только, если в сказке чудо случится, и принц придёт, то в реальности всё далеко не так радужно.

И принц окажется не сказочным если найдётся , и мириться с его недостатками придётся, и свои исправлять, ибо инфантильные девушки нравятся далеко не всем. Другая модель поведения, тоже довольно гаденькая - пусть он мне корабль с алыми парусами, а я ему свою красоту и улыбку. Согласилась бы Ассоль быть с Греем, если бы он не был капитаном корабля? Если бы он не был достаточно богат, чтобы оплатить алые паруса для неё? Если бы он приплыл к ней на рыбацкой лодочке с красным половиком вместо паруса, потому что любит он её и готов все её хотелки исполнять - приняла бы она его таким, какой он есть? Я думаю нет, ведь она ждёт именно корабль и именно с алыми парусами. Тогда как он должен принять её именно такой, какая она есть.

То есть со стороны женщины в таких отношениях требуется только быть. Никаких намёков на самосовершенствование и самообразование, никаких мыслей о том, что отношения - это труд для обеих сторон и каждая должна что-то отдавать. Ассоль не та героиня, которая будет планировать своё будущее и относится к браку как к важной ступени своей жизни - скорее она отдастся полностью на руки своего принца, ибо слишком инфантильна. И очень жаль, что произведений поддерживающих такую модель мышления куда больше, чем тех, которые бы призывали женщин думать перед тем, как создавать семью. Как Грей влюбился в Ассоль? Увидел её спящую в кустах.

Знакомясь с личностью и творчеством этого писателя, следует знать, что у него были достаточно сложные отношения с этой властью. Я читала его произведения всегда с увлечением.

Много прочла рассказов, таинственных и загадочных; знакома и с его самым известным произведением... О чём здесь говорить? По-моему, всё давно сказано самой романтической повестью Александра Грина при том условии, естественно, если кто читал его произведения... Кто же не знает барышню Ассоль, главную героиню этой чудесной сказки-были?! Редко кто может так горячо и так возвышенно мечтать о любви и ожидании чуда, с такою верой и надеждой в его исполнение, как она... И тем удивительнее и приятнее финал повести: по неизменной вере своей девушка и получает ожидаемое: в море являются алые паруса... Ассоль счастлива: они подарили ей возлюбленного... Меня всегда поражали в этой повести умение и талант писателя, его способность передать чистоту и необыкновенную восторженность чувств девушки, погрузиться в мир её душевных переживаний...

Грина следует прочитать тем, кто считает, что грезы не сбываются...

Она осмотрелась тем взглядом, каким оглядывают новое помещение. Проник рассвет — не всей ясностью озарения, но тем смутным усилием, в котором можно понимать окружающее. Низ окна был черен; верх просветлел. Извне дома, почти на краю рамы, блестела утренняя звезда. Зная, что теперь не уснет, Ассоль оделась, подошла к окну и, сняв крюк, отвела раму, За окном стояла внимательная чуткая тишина; она как бы наступила только сейчас. В синих сумерках мерцали кусты, подальше спали деревья; веяло духотой и землей.

Держась за верх рамы, девушка смотрела и улыбалась. Вдруг нечто, подобное отдаленному зову, всколыхнуло ее изнутри и вовне, и она как бы проснулась еще раз от явной действительности к тому, что явнее и несомненнее. С этой минуты ликующее богатство сознания не оставляло ее. Так, понимая, слушаем мы речи людей, но, если повторить сказанное, поймем еще раз, с иным, новым значением. То же было и с ней. Взяв старенькую, но на ее голове всегда юную шелковую косынку, она прихватила ее рукою под подбородком, заперла дверь и выпорхнула босиком на дорогу. Хотя было пусто и глухо, но ей казалось, что она звучит как оркестр, что ее могут услышать.

Все было мило ей, все радовало ее. Теплая пыль щекотала босые ноги; дышалось ясно и весело. На сумеречном просвете неба темнели крыши и облака; дремали изгороди, шиповник, огороды, сады и нежно видимая дорога. Во всем замечался иной порядок, чем днем, — тот же, но в ускользнувшем ранее соответствии. Все спало с открытыми глазами, тайно рассматривая проходящую девушку. Она шла, чем далее, тем быстрей, торопясь покинуть селение. За Каперной простирались луга; за лугами по склонам береговых холмов росли орешник, тополя и каштаны.

Там, где дорога кончилась, переходя в глухую тропу, у ног Ассоль мягко завертелась пушистая черная собака с белой грудью и говорящим напряжением глаз. Собака, узнав Ассоль, повизгивая и жеманно виляя туловищем, пошла рядом, молча соглашаясь с девушкой в чем-то понятном, как «я» и «ты». Ассоль, посматривая в ее сообщительные глаза, была твердо уверена, что собака могла бы заговорить, не будь у нее тайных причин молчать. Заметив улыбку спутницы, собака весело сморщилась, вильнула хвостом и ровно побежала вперед, но вдруг безучастно села, деловито выскребла лапой ухо, укушенное своим вечным врагом, и побежала обратно. Ассоль проникла в высокую, брызгающую росой луговую траву; держа руку ладонью вниз над ее метелками, она шла, улыбаясь струящемуся прикосновению. Засматривая в особенные лица цветов, в путаницу стеблей, она различала там почти человеческие намеки — позы, усилия, движения, черты и взгляды; ее не удивила бы теперь процессия полевых мышей, бал сусликов или грубое веселье ежа, пугающего спящего гнома своим фуканьем. И точно, еж, серея, выкатился перед ней на тропинку.

Ассоль говорила с теми, кого понимала и видела. Большой жук цеплялся за колокольчик, сгибая растение и сваливаясь, но упрямо толкаясь лапками. Жук, точно, не удержался и с треском полетел в сторону. Так, волнуясь, трепеща и блестя, она подошла к склону холма, скрывшись в его зарослях от лугового пространства, но окруженная теперь истинными своими друзьями, которые — она знала это — говорят басом. То были крупные старые деревья среди жимолости и орешника. Их свисшие ветви касались верхних листьев кустов. В спокойно тяготеющей крупной листве каштанов стояли белые шишки цветов, их аромат мешался с запахом росы и смолы.

Тропинка, усеянная выступами скользких корней, то падала, то взбиралась на склон. Ассоль чувствовала себя, как дома; здоровалась с деревьями, как с людьми, то есть пожимая их широкие листья. Она шла, шепча то мысленно, то словами: «Вот ты, вот другой ты; много же вас, братцы мои! Я иду, братцы, спешу, пустите меня. Я вас узнаю всех, всех помню и почитаю». Она выбралась, перепачкав ноги землей, к обрыву над морем и встала на краю обрыва, задыхаясь от поспешной ходьбы. Глубокая непобедимая вера, ликуя, пенилась и шумела в ней.

Она разбрасывала ее взглядом за горизонт, откуда легким шумом береговой волны возвращалась она обратно, гордая чистотой полета. Тем временем море, обведенное по горизонту золотой нитью, еще спало; лишь под обрывом, в лужах береговых ям, вздымалась и опадала вода. Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и черный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огромным веером света; белые облака тронулись слабым румянцем. Тонкие, божественные цвета светились в них. На черной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блестела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бросил по океану, к ногам Ассоль, алую рябь. Она села, подобрав ноги, с руками вокруг колен.

Внимательно наклоняясь к морю, смотрела она на горизонт большими глазами, в которых не осталось уже ничего взрослого, — глазами ребенка. Все, чего она ждала так долго и горячо, делалось там — на краю света. Она видела в стране далеких пучин подводный холм; от поверхности его струились вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли причудливые цветы. Верхние листья блестели на поверхности океана; тот, кто ничего не знал, как знала Ассоль, видел лишь трепет и блеск. Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь.

Корабль шёл прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной земле. Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была еще во власти ее звонкого хора. Это впечатление постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она легла на траву, зевнула и, блаженно закрыв глаза, уснула — по-настоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений. Ее разбудила муха, бродившая по голой ступне.

Беспокойно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалывала она растрепанные волосы, поэтому кольцо Грэя напомнило о себе, но считая его не более, как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к глазам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнувшего фонтана. На ее пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на чужом, — своим не могла признать она в этот момент, не чувствовала палец свой. Чья шутка? Может быть, нашла и забыла? Схватив левой рукой правую, на которой было кольцо, с изумлением осматривалась она, пытая взглядом море и зеленые заросли; но никто не шевелился, никто не притаился в кустах, и в синем, далеко озаренном море не было никакого знака, и румянец покрыл Ассоль, а голоса сердца сказали вещее «да». Не было объяснений случившемуся, но без слов и мыслей находила она их в странном чувстве своем, и уже близким ей стало кольцо. Вся дрожа, сдернула она его с пальца; держа в пригоршне, как воду, рассмотрела его она — всею душою, всем сердцем, всем ликованием и ясным суеверием юности, затем, спрятав за лиф, Ассоль уткнула лицо в ладони, из-под которых неудержимо рвалась улыбка, и, опустив голову, медленно пошла обратной дорогой.

Так, — случайно, как говорят люди, умеющие читать и писать, — Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности. Боевые приготовления Когда Грэй поднялся на палубу «Секрета», он несколько минут стоял неподвижно, поглаживая рукой голову сзади на лоб, что означало крайнее замешательство. Рассеянность — облачное движение чувств — отражалась в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник Пантен шел в это время по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана. Что видели? Впрочем, это, конечно, ваше дело. Маклер предлагает выгодный фрахт; с премией.

Да что с вами такое?.. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Ее течение перебито сплошными мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать.

Пока все… Да, выгодный фрахт мне нужен как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера. Я хочу, чтобы вы приняли к сведению мое желание избегать всяких расспросов. Когда наступит момент, я сообщу вам, в чем дело. Матросам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят. Хотя распоряжения капитана были вполне толковы, помощник вытаращил глаза и беспокойно помчался с тарелкой к себе в каюту, бормоча: «Пантен, тебя озадачили.

Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под черным флагом пирата? Пока он нервически уничтожал рыбу, Грэй спустился в каюту, взял деньги и, переехав бухту, появился в торговых кварталах Лисса. Теперь он действовал уже решительно и покойно, до мелочи зная все, что предстоит на чудном пути. Каждое движение — мысль, действие — грели его тонким наслаждением художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому последнему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своем прекрасном сиянии.

Грэй побывал в трех лавках, придавая особенное значение точности выбора, так как мысленно видел уже нужный цвет и оттенок. В двух первых лавках ему показали шелка базарных цветов, предназначенные удовлетворить незатейливое тщеславие; в третьей он нашел образцы сложных эффектов. Хозяин лавки радостно суетился, выкладывая залежавшиеся материи, но Грэй был серьезен, как анатом. Он терпеливо разбирал свертки, откладывал, сдвигал, развертывал и смотрел на свет такое множество алых полос, что прилавок, заваленный ими, казалось, вспыхнет. На носок сапога Грэя легла пурпурная волна; на его руках и лице блестел розовый отсвет. Роясь в легком сопротивлении шелка, он различал цвета: красный, бледный розовый и розовый темный, густые закипи вишневых, оранжевых и мрачно-рыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные — в своем мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намеки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник, было хорошо, но не вызывало ясного и твердого «да». Наконец, один цвет привлек обезоруженное внимание покупателя; он сел в кресло к окну, вытянул из шумного шелка длинный конец, бросил его на колени и, развалясь, с трубкой в зубах, стал созерцательно неподвижен.

Этот совершенно чистый, как алая утренняя струя, полный благородного веселья и царственности цвет являлся именно тем гордым цветом, какой разыскивал Грэй. В нем не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фиолетовых или лиловых намеков; не было также ни синевы, ни тени — ничего, что вызывает сомнение. Он рдел, как улыбка, прелестью духовного отражения. Грэй так задумался, что позабыл о хозяине, ожидавшем за его спиной с напряжением охотничьей собаки, сделавшей стойку. Устав ждать, торговец напомнил о себе треском оторванного куска материи. Но Грэй молча смотрел ему в лоб, отчего хозяин лавки сделался немного развязнее. Грэй кивнул, приглашая повременить, и высчитал карандашом на бумаге требуемое количество.

Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по. Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке, взяв на свой счет издержки, уплатил по счету и ушел, провожаемый хозяином с почестями китайского короля. Тем временем через улицу от того места, где была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил ее тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струи лепетом горлового свиста; простая песенка, которою они огласили дремлющий в жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что следует ему делать дальше.

Вообще все эти дни он был на той счастливой высоте духовного зрения, с которой отчетливо замечались им все намеки и подсказы действительности; услыша заглушаемые ездой экипажей звуки, он вошел в центр важнейших впечатлений и мыслей, вызванных, сообразно его характеру, этой музыкой, уже чувствуя, почему и как выйдет хорошо то, что придумал. Миновав переулок, Грэй прошел в ворота дома, где состоялось музыкальное выступление. К тому времени музыканты собрались уходить; высокий флейтист с видом забитого достоинства благодарно махал шляпой тем окнам, откуда вылетали монеты. Виолончель уже вернулась под мышку своего хозяина; тот, вытирая вспотевший лоб, дожидался флейтиста. В молодости я был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное дарование. Поэтому-то я из поздней жадности люблю сразу двух: виолу и скрипку.

На виолончели играю днем, а на скрипке по вечерам, то есть как бы плачу, рыдаю о погибшем таланте. Не угостите ли винцом, а? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка. Циммер не расслышал. Впрочем, что мне?! Пусть кривляются паяцы искусства — я знаю, что в скрипке и виолончели всегда отдыхают феи. Иногда — птица, иногда — спиртные пары.

Капитан, это мой компаньон Дусс; я говорил ему, как вы сорите золотом, когда пьете, и он заочно влюблен в вас. Но я хитер, не верьте моей гнусной лести. Я предлагаю вам хорошо заработать. Соберите оркестр, но не из щеголей с парадными лицами мертвецов, которые в музыкальном буквоедстве или — что еще хуже — в звуковой гастрономии забыли о душе музыки и тихо мертвят эстрады своими замысловатыми шумами, — нет. Соберите своих, заставляющих плакать простые сердца кухарок и лакеев; соберите своих бродяг. Море и любовь не терпят педантов. Я с удовольствием посидел бы с вами, и даже не с одной бутылкой, но нужно идти.

У меня много дела. Возьмите это и пропейте за букву А. Если вам нравится мое предложение, приезжайте повечеру на «Секрет», он стоит неподалеку от головной дамбы. Капитан Грэй хочет жениться! Вы же… — За букву А! Пожалуйте что-нибудь и на фиту… Грэй дал еще денег. Музыканты ушли.

Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном. Следует заметить, что Грэй в течение нескольких лет плавал с одним составом команды. Вначале капитан удивлял матросов капризами неожиданных рейсов, остановок — иногда месячных — в самых неторговых и безлюдных местах, но постепенно они прониклись «грэизмом» Грэя. Он часто плавал с одним балластом, отказываясь брать выгодный фрахт только потому, что не нравился ему предложенный груз. Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин и другое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучной необходимости.

Но он охотно грузил фрукты, фарфор, животных, пряности, чай, табак, кофе, шелк, ценные породы деревьев: черное, сандал, пальму. Все это отвечало аристократизму его воображения, создавая живописную атмосферу; не удивительно, что команда «Секрета», воспитанная, таким образом, в духе своеобразности, посматривала несколько свысока на все иные суда, окутанные дымом плоской наживы. Все-таки этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях; самый тупой матрос отлично знал, что нет надобности производить ремонт в русле лесной реки. Пантен, конечно, сообщил им приказание Грэя; когда тот вошел, помощник его докуривал шестую сигару, бродя по каюте, ошалев от дыма и натыкаясь на стулья. Наступал вечер; сквозь открытый иллюминатор торчала золотистая балка света, в которой вспыхнул лакированный козырек капитанской фуражки. Как только мы бросим якорь на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичек на плохие сигары. Ступайте, снимайтесь с якоря.

Пантен, неловко усмехаясь, почесал бровь. Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, неподвижно смотря в полуоткрытую дверь, затем перешел к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, собирался выйти на бак, но вновь задумывался и возвращался к столу, чертя по клеенке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, остановился с видом гонца, вовремя Предупредившего казнь. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодочника, что человек вспотел от волнения.

Капитан, вы хотели оставить меня на берегу? Лил ли ты на затылок холодную воду? Не столько, сколько было принято внутрь, но лил. Все сделано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду.

Он повернулся и вышел с странными движениями слепого. Грэй развернул бумажку; карандаш, должно быть, дивился, когда выводил по ней эти чертежи, напоминающие расшатанный забор. Вот что писал Летика: «Сообразно инструкции. После пяти часов ходил по улице. Дом с серой крышей, по два окна сбоку; при нем огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щепками для плиты два. По наступлении темноты проник взглядом в окно, но ничего не увидел по причине занавески».

Затем следовало несколько указаний семейного характера, добытых Летикой, видимо, путем застольного разговора, так как меморий заканчивался, несколько неожиданно, словами: «В счет расходов приложил малость своих». Но существо этого донесения говорило лишь о том, что мы знаем из первой главы. Грэй положил бумажку в стол, свистнул вахтенного и послал за Пантеном, но вместо помощника явился боцман Атвуд, обдергивая засученные рукава. Он занят: на него напали там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками. Вы звали их на «Секрет»? Пантен просит вас прийти, говорит, у него туман в голове. Далее будет видно, как их устроить.

Атвуд, скажите им и команде, что я выйду на палубу через четверть часа. Пусть соберутся; вы и Пантен, разумеется, тоже послушаете меня. Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих душ отразилось в нем легкой досадой. Вы видели, что привезен красный шелк; из него под руководством парусного мастера Блента смастерят «Секрету» новые паруса.

Затем мы отправимся, но куда — не скажу; во всяком случае, недалеко отсюда. Я еду к жене. Она еще не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы еще издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом.

Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник остался чем-то недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил: — Как это вам пришло в голову, капитан? Покажи своих ребятишек.

Скрипач, хлопая по спине музыкантов, вытолкнул семь человек, одетых крайне неряшливо. Эти два безусых молодца — фанфары; как заиграют, так сейчас же хочется воевать. Затем кларнет, корнет-а-пистон и вторая скрипка. Все они — великие мастера обнимать резвую приму, то есть меня. А вот и главный хозяин нашего веселого ремесла — Фриц, барабанщик. У барабанщиков, знаете, обычно — разочарованный вид, но этот бьет с достоинством, с увлечением. В его игре есть что-то открытое и прямое, как его палки.

Так ли все сделано, капитан Грэй? Пантен, снимайте швартовы, трогайтесь. Я вас сменю через два часа. Этих двух часов он не заметил, так как они прошли все в той же внутренней музыке, не оставлявшей его сознания, как пульс не оставляет артерий. Он думал об одном, хотел одного, стремился к одному. Человек действия, он мысленно опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нельзя двигать так же просто и скоро, как шашками. Ничто в спокойной наружности его не говорило о том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всем его существе оглушительным нервным стоном.

Это довело его, наконец, до того, что он стал считать мысленно: «Один», два… тридцать…» и так далее, пока не сказал «тысяча». Такое упражнение подействовало: он был способен наконец взглянуть со стороны на все предприятие. Здесь несколько удивило его то, что он не может представить внутреннюю Ассоль, так как даже не говорил с ней. Он читал где-то, что можно, хотя бы смутно, понять человека, если, вообразив себя этим человеком, скопировать выражение его лица. Уже глаза Грэя начали принимать несвойственное им странное выражение, а губы под усами складываться в слабую, кроткую улыбку, как, опомнившись, он расхохотался и вышел сменить Пантена. Было темно. Пантен, подняв воротник куртки, ходил у компаса, говоря рулевому: «Лево четверть румба; лево.

Стой: еще четверть». Я все понял. Вот здесь, на мостике. У вас гениальная голова, Грэй! Идите спать. Даю вам слово, что вы ошибаетесь. Я делаю то, что сказал.

Он отослал его спать, сверился с направлением курса и сел. Теперь мы его оставим, так как ему нужно быть одному. Ассоль остается одна Лонгрен провел ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск воды, смотря в тьму, обветриваясь и думая. В тяжелые часы жизни ничто так не восстанавливало силы его души, как эти одинокие блужданья. Тишина, только тишина и безлюдье — вот что нужно было ему для того, чтобы все самые слабые и спутанные голоса внутреннего мира зазвучали понятно. Эту ночь он думал о будущем, о бедности, об Ассоль. Ему было крайне трудно покинуть ее даже на время; кроме того, он боялся воскресить утихшую боль.

Быть может, поступив на корабль, он снова вообразит, что там, в Каперне его ждет не умиравший никогда друг, и возвращаясь, он будет подходить к дому с горем мертвого ожидания.

Рецензии на книгу «Алые паруса» Александр Грин

Отзыв на прочитанную книгу Алые паруса Александра Грина о главных героях Ассоль, Грэе, Лонгрене и жителях Каперны. это книга, которую я прочитал с большим удовольствием. это книга, которую я прочитал с большим удовольствием.

Сочинения к варианту №36 ОГЭ-2023 по русскому языку

Однажды вечером она гуляла недалеко от берега моря и там незаметно уснула. А утром капитан одного корабля, по имени Грэй, отдыхавший в этих местах, наткнулся на спящую Ассоль, и был настолько поражен ее красотой, что в порыве восхищения снял с руки старинное кольцо и надел его девушке на палец. Грэй был сыном богатых аристократов, но тяга к романтике и приключениям заставила его в четырнадцать лет покинуть родовой замок и поступить юнгой на корабль. А через несколько лет он сам приобрел корабль и стал капитаном. Грэй не стал тревожить сон Ассоль. Но он сходил в деревню и там постарался разузнать как можно больше о ней. Он услышал историю про старого сказочника и про то, как Ассоль поверила в чудесную сказку про алые паруса. И в голове романтичного капитана, влюбившегося в красавицу Ассоль, родился невероятный план. У торговцев Грэй купил самый красивый алый шелк, какой только можно было найти.

Из этого шелка для его корабля сшили алые паруса. А еще он нанял самых лучших музыкантов в тех местах. В один прекрасный день в окрестностях деревни, где жили Ассоль и ее отец, показался белый корабль с парусами необычного алого цвета. С его борта звучала прекрасная музыка. Жители деревни были в полном ошеломлении — ведь это был в точности тот корабль, появление которого предсказывал старый собиратель песен.

Ассоль растёт мечтательницей и фантазёркой. Играя с корабликом, она случайно заходит в лес и встречает человека, который говорит, что через несколько лет к ней приплывёт принц на корабле с алыми парусами. Артур Грей рос в богатой семье и скучал, он читал много книг о море. Через время он отправляется в плавание, попадает в город, где живёт Ассоль, влюбляется в неё, узнаёт о её мечте. Вскоре к берегу подплыл корабль с алыми парусами.

Одной из этих фигурок было судно с алыми парусами. Девочка, заигравшись, отправляет суденышко плыть по ручью и бежит за ним. И встречает бродягу, который «предсказывает» Ассоль, что однажды она встретит свою любовь — принца на белом коне капитана корабля с алыми парусами. Девочка растет и долгие годы ждет события, которое изменит ее жизнь. Сама идея и сюжет — хорошие. Не знаю, есть ли мультик по мотивам книги, но я представляю, каким бы интересным и красочным он мог быть.

Хочется воскликнуть: «Ассоль, я верю тебе! Встреча с «волшебником» навсегда изменила жизнь Ассоль. Данное событие послужило завязкой произведения. Символ мечты Ассоль-это маленькая игрушечная «яхточка», которую девочка пустила «на воду поплавать немного». Именно яхта привела Ассоль к ее мечте. Сказка Эгля настолько вдохновила и впечатлила девочку, что даже став взрослой она ждала алые паруса. Остановимся на этой истории. Сказка Эгля не может оставит равнодушной читателя. Благодаря обилию художественно-изобразительных средств сказка становится воздушной, волшебной, она возвращает нас к нашим детским мечтам. Автор использует олицетворение «расцветет сказка» , метонимию «сияющая громада алых парусов двинется, рассекая волны, прямо к тебе…» , эпитеты «розовая глубина долины».

Рецензии и отзыв о книге "Алые Паруса"

Знаменитая повесть-феерия Александра Грина "Алые паруса", которая рассказывает историю о девочке Ассоль, которая потеряла свою мать, когда ей было всего восемь месяцев. Мой отзыв о книге "Алые паруса": стоит ли читать? Недавно я прочитала книгу «Алые паруса». Эту повесть написал Александр Грин, который прожил довольно тяжелую жизнь. Сочинение-отзыв на книгу "Алые паруса", написанное в юбилейный для книги 2017 год (95 лет со дня выхода в свет).

Отзыв на книгу "Алые паруса"

алые паруса личное мнение о произведении отношение к прочитанному Отзыв на прочитанную книгу Алые паруса Александра Грина о главных героях Ассоль, Грэе, Лонгрене и жителях Каперны.
Рецензия на роман А. Грина Алые паруса Отзывы о книге “Алые паруса” практически всегда положительные, но есть люди, которым понравилось не всё.
Рецензия на роман А. Грина Алые паруса (Алёна Янушко) / Проза.ру А «Алые Паруса» — эту пленительную и сказочную книгу Грин обдумывал и начал писать в Петрограде 1920 года, когда «после сыпняка он бродил по обледенелому городу и искал каждую ночь нового ночлега у случайных, полузнакомых людей».

Отзывы на книгу: Алые паруса (Грин Александр Степанович); Эксмо, 2015

Алые паруса в исполнении Миядзаки возможно станут очень красивой и впечатляющей по картинкой, но их многогранность и глубина поблекнут. Отзывы о книге “Алые паруса” практически всегда положительные, но есть люди, которым понравилось не всё. Классика Грин Александр Алые паруса. «Алые паруса» — это книга, на первый взгляд, об обычной истории, как в одной далёкой деревеньке на границе моря и земли, жила без матери и воспитывалась отцом-моряком, девочка Ассоль. «Алые паруса» — книга, замысел которой Александр Грин вынашивал почти пять лет.

Отзыв к книге «Алые паруса: повесть, рассказы»

И Ассоль ни минуты не сомневается в этом, хотя все окружающие насмехаются над её мечтой. А далеко-далеко живёт молодой парень Артур Грэй, который тоже верит в чудеса. И он принимает решение оставить свою богатую семью и отправиться в путешествие по морю, чтобы когда-нибудь стать капитаном… Произведение относится к жанру Проза, Приключения. Книга входит в серию "Список школьной литературы 5-6 класс". На нашем сайте можно скачать книгу "Алые паруса" в формате epub, fb2, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение.

Великий романтик Александр Грин написал "Алые паруса" - чудесную романтическую историю о любви капитана Грэя и прекрасной девушки Ассоль - в бурное революционное время начала двадцатого века. Он создал еще много замечательных произведений, но именно по "Алым парусам" снимают фильмы, ставят балеты и драматические спектакли, сочиняют мюзиклы и рок-оперы, пишут стихи и песни. Повесть рассказывает историю о девочке Ассоль и ее отце-моряке в отставке.

Он делает игрушки, чтобы заработать себе и маленькой дочери на жизнь. Однажды в лесу, во время «погони» за уплывшей игрушечной яхтой, Ассоль встречает старика — собирателя песен, легенд, преданий и сказок.

Мандельштамом, В. Соседи вспоминали, что Грин жил отшельником, почти ни с кем не общался, но именно здесь он написал своё самое знаменитое, трогательно-поэтическое произведение — феерию «Алые паруса» опубликована в 1923 году. В числе первых этот шедевр оценил Максим Горький, часто читавший гостям эпизод появления перед Ассоль — главной героиней феерии — сказочного корабля Обложка первого издания 1923 Весной 1921 года Грин в третий раз женился на 26-летней вдове, медсестре Нине Николаевне Мироновой. В Феодосии Грин написал роман «Золотая цепь» 1925, опубликован в журнале «Новый мир» , задуманный как «воспоминания о мечте мальчика, ищущего чудес и находящего их». Старый Крым, Могила Грина.

Бегущая по волнам Осенью 1926 года Грин закончил главный свой шедевр — роман «Бегущая по волнам», над которым работал полтора года. В этом романе соединились лучшие черты таланта писателя: глубокая мистическая идея о потребности в мечте и воплощении мечты, тонкий поэтический психологизм, увлекательный романтичный сюжет. Два года автор пытался опубликовать роман в советских издательствах, и лишь в конце 1928 года книга увидела свет в издательстве «Земля и фабрика». С большим трудом в 1929 году удалось издать и последние романы Грина: «Джесси и Моргиана», «Дорога никуда». Гуль, любимый ястреб Грина Одновременно советская идеологическая критика развернула кампанию против Грина. Квартиру в Феодосии пришлось продать. В 1930 году Гриневские переехали в город Старый Крым, где жизнь была дешевле.

С 1930 года советская цензура, с мотивировкой «вы не сливаетесь с эпохой». Грин устало сказал Нине: «Амба нам. Печатать больше не будут». На просьбу о пенсии от Союза писателей ответа не было. Как оказалось. На заседании правления Всероссийского союза писателей член правления Лидия Сейфуллина заявила: «Грин — наш идеологический враг. Союз не должен помогать таким писателям!

Ни одной копейки принципиально! Существует легенда, что причиной было последнее озорство Грина — он послал в Москву телеграмму «Грин умер вышлите двести похороны». Александр Грин скончался 8 июля 1932 года, в 19:30, на 52-м году жизни, в Старом Крыму, от рака желудка. За два дня до смерти он попросил пригласить священника и исповедался.

Может быть, мелкая мысль о сложном несоответствии? Трудно сказать. Раз и навсегда, в детстве ли или в одном из тех жизненных поворотов, когда, складываясь, характер как бы подобен насыщенной минеральным раствором жидкости: легко возмути ее — и вся она в молниеносно возникших кристаллах застыла неизгладимо... Ее требования наивны и поэтичны: цельность, законченность, обаяние привычного, где так ясно и удобно живется грезам, свободным от придирок момента. Такой человек предпочтет лошадей — вагону; свечу — электрической груше; пушистую косу девушки — ее же хитрой прическе, пахнущей горелым и мускусным; розу — хризантеме; неуклюжий парусник с возвышенной громадой белых парусов, напоминающий лицо с тяжелой челюстью и ясным лбом над синими глазами, предпочтет он игрушечно-красивому пароходу. Внутренняя его жизнь по необходимости замкнута, а внешняя состоит во взаимном отталкивании». Глубокие наблюдения, сильные образы, очевиден писательский ум, а не только талант. Но читать, вникать в суть — трудно. Текст как спрессованная глина... Это произошло так. В одно из его редких возвращений домой, он не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою жену Мери, всплескивающую руками, а затем бегущую навстречу до потери дыхания. Вместо нее, у детской кроватки — нового предмета в маленьком доме Лонгрена — стояла взволнованная соседка. Мертвея, Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить ус. Ус был мокрый, как от дождя». Кажется, сам Грин не называл свои «Алые паруса» феерией, ограничиваясь жанром «повесть». Мне определение «феерия» тоже не нравится. Скорее, поэма в прозе... Мы, советские дети 1970-х, жили словно бы окутанные алыми парусами. Для наших родителей одним из символов оттепели был фильм по этой повести с Анастасией Вертинской и Василием Лановым в главных ролях, они слушали рок-оперу «Алые паруса», в газете «Комсомольская правда» первым делом искали полосу «Алый парус»; когановская пиратская бригантина подымала именно алые паруса... И книга Грина была у них всегда рядом — ею лечились, укреплялись, черпали из нее силы. Меня она с того самого детства раздражала, но и притягивала. И я часто ее перечитывал, злясь на себя, на автора, на родителей. Но магия, или, как нынче принято говорить, химия, не отпускала. И вот после сорока лет пребывания на Земле, написав кучу, как я считаю, беспощадно-честных книг, нигде не отступив от правды жизни, мне захотелось создать нечто подобное «Алым парусам». И я понимаю, как это сложно, почти невозможно. Загадочный художник Андрей Платонов, писавший то ли утопии, то ли антиутопии даже его «Котлован» не так однозначен, как его трактовали в годы перестройки и по традиции трактуют и нынче , был строгим большевиком хотя с его партийностью до сих пор много неясного в критике и публицистике. В рецензии на одну из посмертных книг Грина он писал о развязке «Алых парусов», перед тем несколько раз напомнив, что Грэй богат и может позволить себе «бесцельно путешествовать по морям», так: «Уйдя на корабле в открытое море своего взаимного двойного одиночества, Грэй и Ассоль, в сущности, не открывают нам секрета человеческого счастья, — автор оставляет его за горизонтом океана, куда отбыли влюбленные, и на этом повесть заканчивается. Повторяем, что на самом деле, в истинном значении, свое счастье Грэй и Ассоль могли бы обрести лишь в каком-то конкретном отношении к людям из деревни Каперны, но они поступили иначе — они оставили народ одиноким на берегу. Если Грэй и особенно Ассоль представляют собой, как хотел этого автор, ценные человеческие характеры, то их действия порочны. По замыслу Грина, Ассоль и Грэй — люди особого, лучшего качества; в них есть высшая, страстная поэтическая сила, почти неприсущая прочим людям. Но какое значение имеет эта их сила для действительности?

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий