СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820, первое крупное организованное выступление солдат в истории рос. регулярной армии против жестокого обращения и муштры (в сов. историч. литературе обычно характеризовалось как восстание). А члены зарождавшихся тайных обществ в бунте Семёновского полка увидели средство, посредством которого можно воплотить в жизнь их планы по изменению государственного устройства. Восстание лейб-гвардии Семёновского полка Российской императорской гвардии против аракчеевского начальства (так называемая «Семёновская история») произошло в 1820 году в Санкт-Петербурге и закончилось раскассированием (переформированием) полка. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Возмущение старого Лейб-Гвардии Семеновского полка.
Последствия бунта
- Бунт семеновского полка
- СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820 • Большая российская энциклопедия - электронная версия
- Бунт семеновского полка
- Содержание
- Бунт Семёновского полка
Восстание Семеновского полка в 1820 году. С.Я. Штрайх
О беспорядках 1820 г. Мамонтова, 1902. Лапин В. Семеновская история 16-18 октября 1820 года, 1991 пропаганда Советов , стр. Литература, которую мы использовали Первый сюжетный поворот — бунт Семёновского полка. Его причиной стало недовольство солдат тем, как к ним относился их командир Фёдор Шварц.
Зритель видит, как солдаты кидают камни в окна дома, в котором спрятался Шварц, выбивают дверь. Муравьев-Апостол и Трубецкой, офицеры Семёновского полка, прибывают в полк, пытаются узнать детали и утихомирить солдат. На вопрос: «Чего вы хотите? Один из взбунтовавшихся солдат рассказывает историю о том, что не успел застегнуть штаны и за это его высекли, после чего поднимает рубаху — на его теле шрамы от избиения. Толчком для обращения солдат к высшему руководству действительно стал скандальный случай с одним из рядовых.
Тогда Шварц подбежал к нему, плюнул ему в глаза. Потом взял его за руку, провел по фронту приказывая рядовым плевать на него; сверх того, наказал тесаками некоторых из нижних чинов. Этот случай был последней каплей, переполнившей чашу солдатского страдания. Случай с рядовым Бойченко побудил нижние чины в тот же день просить ротного командира, капитана Кошкарева, для облегчения их положения, довести сведения до высшего начальства о том, что люди находят себя отягощенными от полкового командира». Дело в том, что физические наказания в Семеновском полку долгое время не применялись.
До Шварца полком командовал Потемкин — любимый и уважаемый солдатами человек. При нем после заграничных походов телесные наказания были запрещены и в целом немыслимы. Журнал «Голос минувшего».
Он был полковник, в то время как в Семёновском полку даже отдельными батальонами командовали генералы.
В полку, где забыли о розгах и шпицрутенах, вновь начали сечь солдат, героев Отечественной войны, отмеченных наградами. Гвардейских кавалеров, которых согласно статусу награды нельзя было подвергать телесным наказаниям, изобретательный Шварц щипал за нос, щёки, дёргал за усы. Кроме батальонных и ротных смотров Шварц ввёл десятичные и каждый день 10 солдат должны были приходить к нему демонстрировать исправность амуниции и свою строевую выучку. Выбранную десятку готовили к смотру всей ротой, потому как если какой элемент амуниции признавался полковником негодным, приходилось покупать новый.
За 7 месяцев рядовые и унтер-офицеры только 1-го батальона приобрели 4321 единицу обмундирования, затратив на это 10. За эти же 7 месяцев 44 человека получили 14. В полку появились дезертиры, чего прежде никогда не бывало. БУНТ 16 октября 1820 года Шварц прибыл в манеж, где проводила учения 2-я фузилёрная рота.
Рядовой Бойченко замешкался при построении. Полковник гвардии не поленился слезть с коня, подошёл к солдату и плюнул ему в лицо. Затем взял рядового за рукав шинели и повёл вдоль строя, требуя, чтобы каждый солдат шеренги плюнул в солдата. Это видел весь батальон.
Вечером солдаты 1-й гренадёрской роты построились в коридоре и потребовали командира. Явившемуся капитану Кашкарову солдаты заявили, что сил их больше нет, и «что хотите делайте, а больше мы под Шварцем служить не будем! Солдаты отправились спать, а капитан отправился к командиру батальона, чтобы доложить о ЧП. Тот немедленно поехал к Шварцу, который несмотря на ночь поехал к Великому князю Михаилу Павловичу.
Повод для беспокойства был, и какой! Рассматривая портреты русских царей и императоров, обратите внимание, что почти все они облачены в военный мундир. Наука воевать — первая, которую осваивал царь, ни один из них не избежал войны.
Родственники отправленных офицеров, не имея об них никакого известия и почитая их погибшими, в извинительной горести обвиняли Васильчиков 1-йа. Милорадович везде говорил, что в ногах у государя будет просить его выслушать, доказывал всем известную невинность семеновцев и поджигал общее справедливое негодование на корпусного командира.
Все общество разделилось. Большая часть поддерживала Милорадовича; меньшая — защищала Васильчиков 1-йа; некоторые заступались даже за Шварца, которого уже на третий день отыскали. Положение всех было нерешительное и затруднительное. Никто не знал мнения государя, и все ожидали его с равным нетерпением, потому что уже всякий объявил свое. Неизвестность, присутствие шпионов раздражали ожидание в обществе.
Его намерение жениться на знатной и богатой девушке сего требовало. Васильчиков 1-й был, или сказывался больным. Вдруг указ императора решил неизвестность, прекратил споры и суд, наложил молчание на мнения и удивил всех скоростью и неожиданностью приговора. Сим указом повелено: всех нижних чинов в полки раскассировать, офицеров перевесть обыкновенными порядком в армейские полки, а 1-й батальон и Шварца предать военному суду См. Вот письма императора Александра I-го, при которых быть отправлен известный приказ его по армии о беспорядках в Семеновском полку: Господину московскому военному генерал-губернатору, генералу от кавалерии князю Голицыну.
Вы легко можете судить с каким прискорбием принял я известие о неслыханном никогда в российской армии происшествии, случившемся лейб-гвардии в Семеновском полку. Из прилагаемого при сем в копии отданного мною по армии приказа и повеления командующему гвардейским корпусом, усмотрите вы какие меры посему взяты мною. Препровождаю сие для сведения вашего, и соображения в нужных случаях ваших по оному отзывов. Командующему гвардейским корпусом генерал-адъютанту Васильчикову 1-му. С душевным прискорбием получил я рапорт ваш от 19-го октября о неслыханном и постыдном происшествии случившемся Лейб-Гвардия в Семеновском полку.
Из прилагаемой при сем копии с отданного мною по армии приказа усмотрите вы суждeниe мое о сем приключении и сделанное на счет полка сего мое распоряжение. Сердечно больно было мне расстаться с прежними моими сослуживцами, но сего требовала честь российской армии, российского мундира. Полки оную составляющие должны внушать справедливо полную доверенность; кольми паче носящие имя российской гвардии. Нынешний состав лейб-гвардии Семеновского полка, после случившегося в оном своевольства, потерял таковую доверенность, и посему не мог уже более существовать в нынешнем его положении. Честь имени сего полка, по всей справедливости, следует сохранить; на укомплектование коего достаточно отличных воинов в Российской армии.
При объявлении прилагаемого приказа повелеваю вам внушить всему гвардейскому корпусу важность преступления нижних чинов лейб-гвардии Семеновского полка, и наказания им понeсeнного, которое да послужит примером прочим к удержанию их навсегда в должном порядке. Письма эти в копиях сообщены нам П. Указ немедленно был разослан по батальонам Семеновского полка. Как громом пораженные, слушали семеновцы его чтение; некоторое время самым себе не верили, — наконец, после продолжительного окаменелого молчания, зарыдали, облились слезами, обнимали друг друга, прощались на веки, как будто шли на верную смерть и с негодованием укора показывали на многочисленные свои раны, как будто желая сказать: того ли мы за них ожидали?... И люди, которые смыкались тем теснее, чем убийственнее был огонь, и от одного слова против воли рассеялись по земле.
Офицеры тотчас получили повеленья развести порученные им отряды по назначенным полкам. Как будто желая усугубить мученья солдат, провели их в виду Петербурга, но зайти не позволили. В самом городе их жены и дети, которых выслали, представляли зрелище не менее горестное, но более плачевное: в стужу, в сырость их спешили гнать толпами; полунагие женщины с грудными младенцами и дети воплями и рыданием оглашали воздух. Напрасно просили несколько часов сроку, чтобы забрать свои пожитки, напрасно больные и слабые молили о помощи. Само небо казалось от них отступалось...
Один из них, подпоручик М... В извинение многих их оправданию некоторых должно сказать, что сделали бы тоже, но не имели способов. Участь сих несчастных решалась, но оставались юнкера. Не знали к какому классу их причислить. В приказе сказано: нижних чинов перевесть в разные полки, также и офицеров, по обыкновенным переводам, т.
Так как юнкера дворяне, то их на деле никогда не смешивали с нижними чинами, тем более, что они, прослужа год в гвардии подпрапорщиков, имели право выходить в армию офицерами. Васильчиков 1-й сделал об этом запрос, но получил выговор за то, что осмелился рассуждать и повеление поступать, по словам закона. Юнкеров перевели теми же чинами, вскоре однако-ж почувствовали ошибку и бесполезную несправедливость и отдали им чины. Сей случай, сам по себе ничтожный, ясно доказывает, сколь мало Васильчикова 1-го уважали. Легко быть может, что тут действовала досада, произведенная историею.
Васильчиков 1-й, распорядившись с Семеновским полком, как выше сказано, читал указ во всех прочих гвардейских полках. Сильнее аргумента он употребить не мог, и действительнее никак. Всем полкам делал инспекторские смотры, на которых принимал уже жалобы солдат, а командирам советовал быть поосторожнее. Солдаты тотчас почувствовали перемену обращения и начали узнавать права свои, которые одними были отняты, а другими забыты. Случилось, что обыкновенно при сем случается: одни начали требовать, а другие не хотели уступить; одни свергали иго, другие не умели его упрочить.
Желание порядка нового с привычкой к старому боролись. Самовластие узрело соперника в безначалии, волнение было сильное. Умы возгорались, кипели мщением, негодовали на несправедливое требование, рассуждали о бесполезности многого и грозили показать себя людьми, отмстив правителям. Трудно было предположить, что все это могло окончиться; час от часу броженье умножалось. Вдруг объявлен поход.
Поход порадовал многих, опечалил некоторых, польстил надеждою всем и произвел желаемое действие, обратив ум к другому предмету. Никто, еще не знал, куда идут. Правительство, зная пристрастие войска к походам заграничным, распускало слух, что пойдут в Италию. Тогдашние ее политические дела были благовидным сему предлогом. Вскоре однако-ж заметили хитрость и увидели настоящую цель сего движения — цель, чтобы чем-нибудь занять войско.
Открытие сего намерения умножило недоверчивость к правительству и произвело новые беспорядки. Солдаты с радостью хотели идти заграницу, потому что там прибавляли жалованье, пища была лучше и, чувствуя в них нужду, с ними обходились человеколюбивее; а в теперешнем походе видя одну перемену места, а совсем не своего положения, принужденные оставить семейства, некоторые заведения и к тому же, не видя никакой пользы от трудов своих, роптали, и говорили: "мы идем бит невидимку»! Офицерское положение было и того хуже. Удаляясь от пособия столицы, они разорялись излишними расходами или, покупая дорогими ценами вещи, нужные для похода, и за бесценок отдавали свои экипажи, мебель и пр. И за все сие беспокойства, не предвидя ни чего, кроме скуки, досадовали и не всегда были скромны!
Еще более умножало их негодование то, что всем сим обязаны они жертвовать прихоти одного человека, которого они не уважали и давно любить перестали. Все сии причины, соединяясь, заставили скорее вывесть гвардию, нежели думали, и без них вероятно бы ее только что пугали походом. На дороге их встретил Государь, возвращавшийся из Лайбаха; осмотрел все полки и хотя они далеко были от порядка, но он хвалил все и казался всем доволен. Вскоре отнял дивизии у Розена и Потемкина; Васильчикова 1-го и Желтухина, который формировал новый Семеновский полк, наградил.
Через несколько месяцев последовал бунт. Взбунтовавшуюся роту отправили в крепость.
Однако остальной полк поддержал ее. Шварцу с трудом удалось спастись. Расправа с бунтовщиками была короткой. Зачинщиков прогнали сквозь строй и отправили на каторгу, несколько сот участников волнений перевели в различные армейские полки. Александр I расценил восстание в Семеновском полку как следствие неумеренного либерализма. Это стало для него свидетелством несвоевременности реформ.
Глава I 16 октября 1820 года. «Семёновская история»
СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820, первое крупное организованное выступление солдат в истории рос. регулярной армии против жестокого обращения и муштры (в сов. историч. литературе обычно характеризовалось как восстание). В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат. Бунт Семеновского полка Подробное описание бунта генерал от инфантерии Павел Петрович Карцов привел в своем историческом сочинении «Событие в лейб-гвардии Семеновском полку в 1820 году», которое было опубликовано в журнале «Русская Старина». 16 октября 1820 года на плацу выстроились солдаты Семеновского полка, выражая свое недовольство чрезмерной строгостью и неоправданной жестокостью их командира.
Бунт Семеновского полка как репетиция восстания декабристов. Чрезмерная расправа
Глава I 16 октября 1820 года. «Семёновская история» | ПРИМЕЧАНИЕ: В декабре 1905 года Мин во главе Семеновского полка усмиряет Московское восстание. |
Community Imperial: Восстание Семеновского полка в 1820 году - Сообщество Империал | Главная» Новости» Восстание семеновского полка. |
СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820 • Большая российская энциклопедия - электронная версия | Александр I расценил восстание в Семеновском полку как следствие неумеренного либерализма. |
Восстание Семёновского полка — "Энциклопедия. Что такое Восстание Семёновского полка | В 1820 году вспыхнуло солдатское восстание в гвардейском Семеновском полку в Санкт-Петербурге. |
Бунт Семёновского полка | Посмотреть еще слова. |
Семеновский полк: история части от Петра Первого до наших дней
СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820, первое крупное организованное выступление солдат в истории рос. регулярной армии против жестокого обращения и муштры (в сов. историч. литературе обычно характеризовалось как восстание). Восстание Семеновского полка произошло в октябре 1820 года. Восстание Семеновского полка в 1820 году. Восстание солдат в Гвардейском Семеновском полку. В 1820 году Семёновский полк прославился первым в России осмысленным массовым выступлением солдат. Главная» Новости» Выступление семеновского полка аракчеевщина.
Бунт семеновского полка 1820
А члены зарождавшихся тайных обществ в бунте Семёновского полка увидели средство, посредством которого можно воплотить в жизнь их планы по изменению государственного устройства. Главная» Новости» Бунт семеновского полка. В 1820 г. произошло восстание Семеновского полка. Просвещенные офицеры установили в этом полку сравнительно гуманные порядки. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Главная» Новости» Восстание семеновского полка.
Восстание Семеновского полка в 1820 году. С.Я. Штрайх
Муравьевы-Апостолы, И. Якушкин, П. Чаадаев, кн. Щербатов, С. Тютчев, кн. Шаховской, полк. Ермолаев, М. Бестужев-Рюмин и др. Солдаты ценили эти заботы офицеров, любили их за человечное отношение и скоро усваивали идеи свободы, равенства и братства, проповедуемые этими лучшими представителями тогдашнего передового общества. Но только самая незначительная часть командующего класса исповедовала освободительные идеи.
В полку появились дезертиры, чего прежде никогда не бывало. Бунт 16 октября 1820 года Шварц прибыл в манеж, где проводила учения 2-я фузилёрная рота. Рядовой Бойченко замешкался при построении. Полковник гвардии не поленился слезть с коня, подошёл к солдату и плюнул ему в лицо. Затем взял рядового за рукав шинели и повёл вдоль строя, требуя, чтобы каждый солдат шеренги плюнул в солдата. Это видел весь батальон. Вечером солдаты 1-й гренадёрской роты построились в коридоре и потребовали командира.
Явившемуся капитану Кашкарову солдаты заявили, что сил их больше нет, и «что хотите делайте, а больше мы под Шварцем служить не будем! Солдаты отправились спать, а капитан отправился к командиру батальона, чтобы доложить о ЧП. Тот немедленно поехал к Шварцу, который несмотря на ночь поехал к Великому князю Михаилу Павловичу. Повод для беспокойства был, и какой! Рассматривая портреты русских царей и императоров, обратите внимание, что почти все они облачены в военный мундир. Наука воевать — первая, которую осваивал царь, ни один из них не избежал войны. Ещё в малолетстве царевича приписывали к какому-либо полку и будущий государь а впоследствии император становился шефом этого полка, носил его форму, рос в звании, знал многих своих «сослуживцев» в лицо и по именам.
Так вот, Александр I числился в списках 1-й гренадёрской роты 1-го батальона Семёновского полка, и кто его знает, как отреагирует император на бунт, с кого полетят головы: с солдат или с командиров. Арестованная рота 17 октября в 7 утра рота вновь построилась и потребовала командира батальона. Полковник Вадковский выслушал уже известные ему требования о смене командира полка. На обещание довести требование до начальства и разойтись солдаты уже не отреагировали. В 11 утра Вадковский предложил им пройти к штабу гвардейского корпуса и изложить свою просьбу лично командиру корпуса генералу Васильчикову. Рота в полном составе без оружия в сопровождении барабанщиков прибыла в указанное место, где её уже ожидали вооружённые солдаты лейб-гвардии Павловского полка. Вышедший к семёновцам Васильчиков объявил роту арестованной и 167 человек под конвоем отправились в Петропавловскую крепость.
Верните роту Вечером вернувшиеся в казармы барабанщики принесли в батальон страшную весть: их товарищи, выступившие против изверга-командира, «пострадали за общество».
Революция Рафаэля Риего в Испании. Испанская революция 1820 года. Семеновский бунт 1820. Союз спасения Петербург 1825 года.
Союз спасения зимний дворец. Черниговский полк Союз спасения. Бунт в Семеновском полку 1820. Госпиталь Семеновского полка. Бунт Семеновского полка причины.
Парад на Дворцовой площади 19 век. Парад войск на Дворцовой площади 1812. Семеновский полк 1820. Дворцовая площадь в Санкт-Петербурге 18-19 века. Комитет Финляндии 1809 Сейм.
Сейм Великого княжества Финляндского. Великое княжество Финляндское 19 век. Жители Финляндского княжества. Преображенский полк 1825. Лейб-гвардии Саперный батальон 1825.
Восстание семёновского полка 1820 г.. Кольман восстание Декабристов. Военный мятеж восстание Декабристов. Восстание Декабристов река. Хроника Восстания Декабристов.
Адольф Ладюрнер восстание Декабристов. Адольф Ладюрнер картины. Николай 1 1825 восстание Декабристов. Адольф Ладюрнер полк. Красная Пресня 1905 восстание.
Вооружённое восстание в Москве 1905. Восстание рабочих в Москве 1905. Баррикады в Москве 1905. Карательная Экспедиция Семеновского полка 1905. Карательная Экспедиция Семеновского полка 1905 год.
Кронштадтское восстание 1905. Штурм Кронштадта 1921. Сенатская площадь 14 декабря 1825 года. Ладюрнер Адольф Игнатьевич. Восстание на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г.
Восстание Парижской Коммуны 1871. Парижская коммуна 1871. Революция 1871 года во Франции. Преображенский полк восстание Декабристов. Черногорско-турецкая война 1876-1878.
Черногорско-турецкая война.
Всего в Союзе состояло окоо 30 человек. В уставе Союза, разработанном Пестелем и Трубецким, намечалось установление в России конституционной монархии.
Обсуждалось и цареубийство, однако большинство членов тайного общества его отвергло. В связи с известием о подготовке царем конституции и отмены крпостного права Союз спасения был преобразован в 1818 г. Деятельностью Союза благоденствия руководила так называемая "коренная управа".
Союз выработал устав - "Зеленую книгу". Целями союза провозглашались совершенствование нравов, распространение гуманных взглядов и просвещения. Члены союза обязаны были бороться против жестокого обращения с крепостными и солдатами.
А. Алтаев – Семеновский бунт. Из истории революционного движения 1820 года, скачать djvu
Восстание Семёновского полка — Википедия | Незадачливый новый командир расформированного Семеновского полка Шварц был от греха подальше отправлен в отставку. |
Восстание Семеновского полка | 16 октября 1820 года на плацу выстроились солдаты Семеновского полка, выражая свое недовольство чрезмерной строгостью и неоправданной жестокостью их командира. |
Бунт семеновского полка 1820 | Генерал М.А. Фонвизин совершенно искоренил в своих полках телесные наказания и тратил на улучшение материального положения солдат большие суммы из собственных средств. |
Восстание Семеновского полка / - Мозаика Истории | СЕМЁНОВСКОГО ПОЛКА ВЫСТУПЛЕНИЕ 1820, первое крупное организованное выступление солдат в истории рос. регулярной армии против жестокого обращения и муштры (в сов. историч. литературе обычно характеризовалось как восстание). |
[BadComedian] - Союз Спасения (ПРОТЕСТ НА КОЛЕНЯХ) | О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. |
Восстание Семеновского полка
Офицеры Семеновского полка братья М. Муравьевы-Апостолы, И. Якушкин, П. Чаадаев, кн.
Щербатов, С. Тютчев, кн. Шаховской, полк.
Ермолаев, М. Бестужев-Рюмин и др. Солдаты ценили эти заботы офицеров, любили их за человечное отношение и скоро усваивали идеи свободы, равенства и братства, проповедуемые этими лучшими представителями тогдашнего передового общества.
Но только самая незначительная часть командующего класса исповедовала освободительные идеи.
Восстание в Семеновском полку. Лейб-гвардии Семеновский полк в Петербурге восстание 1820 года. Лейб-гвардии Семеновский полк 1825. Бунт Семеновского полка 1820. Семеновский полк восстание. Бунт в Семеновском полку. Сергей Горошко Союз спасения. Союз спасения Семеновский полк. Бичевин Союз спасения.
Союз спасения 2019. Восстание семёновского полка 1820 картина. Восстание Семеновского полка декабристы. Восстание Декабристов на Сенатской площади. Декабристское восстание 1825. Восстание Декабристов 1825 г. Восстание Черниговского полка 1826. Восстание Черниговского полка 1825 картина. Восстание Декабристов выступление Черниговского полка. Восстание Черниговского полка 1825 участники.
Основатель семёновского полка. Дирин история Семеновского полка аукцион. Семеновский историк. Восстание Декабристов самодержавие. Декабристы 1825 год дворяне. Армия Англии 1500. Звание армии в Англии в 1829 года. Численность армии в Великобритании в 1830. Александр Ратников Союз спасения. Леонид Бичевин Союз спасения.
Восстание Декабристов фильм 2019. Союз спасения Ратников. Обер офицер 1825 г. Русские революционеры Стокгольм паром. Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Николай 1 на Сенатской площади. Зимний дворец восстание Декабристов. Сенатская площадь восстание Декабристов Союз спасения. Революция в Испании 1820-1823. Рафаэль Риего.
Революция Рафаэля Риего в Испании. Испанская революция 1820 года. Семеновский бунт 1820. Союз спасения Петербург 1825 года. Союз спасения зимний дворец. Черниговский полк Союз спасения.
В чем была, собственно, разница с предыдущими обществами? Ничего этого нет. Поэтому мы можем судить о том, что между ними происходило, только по их мемуарам но только отчасти — мемуары дают очень мало информации и по их показаниям на следствии. Если говорить о событийной стороне истории тайных обществ, то в Петербурге членам было проще — они все жили в одном городе и могли периодически собираться. Северное общество при этом довольно вяло существовало где-то до 1824 года, потому что Трубецкой надолго уезжал за границу, Никита Муравьев женился, вышел было в отставку и жил в своем имении. Был некоторый разброд. В 1824-м состав Северного общества заметно обновился. И с их появлением в деятельности Северного общества возникает отчетливая литературная струя. Потом в восстании на Сенатской площади немножко скажется отсутствие у них военного опыта и банальной офицерской практичности. Они скорее будут вести себя как романтические герои, как литераторы, нежели как опытные офицеры, которые понимают, куда и как войска двинуть. С 1823 года у них очень активизировались совещания. Это была крупная ярмарка по оптовым закупкам, и под предлогом этой ярмарки можно было приехать в Киев и там, соответственно, собираться. И их всех вместе приняли в Южное общество.
Солдаты и офицеры полка были весьма привязаны к своему командиру Я. Потёмкину , назначенному командовать полком во время Отечественной войны 1812 года. Вот как об этом вспоминал Ф. Вигель : При поведении совершенно неукоризненном, общество офицеров этого полка почитало себя образцовым для всей гвардии. Оно составлено было из благовоспитанных молодых людей, принадлежащих к лучшим, известнейшим дворянским фамилиям. Строго соблюдая законы чести, в товарище не потерпели бы они ни малейшего пятна на ней. Сего мало: они не курили табаку, даже между собою не позволяли себе тех отвратительных, непристойных слов, которые сделались принадлежностию военного языка. Если которого из них увидят в Шустерклубе, на балах Крестовского острова или в каком-нибудь другом подозрительном месте, из полку общим приговором был он изринут. Они составляли из себя какой-то рыцарский орден, и все это в подражание венчанному своему шефу. Их пример подействовал и на нижние чины: и простые рядовые возымели высокое мнение о звании телохранителей государевых. Семеновец в обращении с знакомыми между простонародья был несколько надменен и всегда учтив. С такими людьми телесные наказания скоро сделались ненужны.
Восстание Семеновского полка
Они имели пред прочими ротами особые права и получали двойное жалованье. Из природы вещей проистекающее разнообразие в сих ротах не понравилось, и красивых людей стал переводить, без всяких других заслуг, в гренадерские роты, — заслуженных и старых гренадер, без всякой вины, перемещать в другие, и тем лишал их не только денежных выгод, но и заслуженных почестей, столь драгоценных солдату, ибо они — цена крови! Явная несправедливость подействовала сильно, и совокупясь с вышеозначенными причинами, довела ненависть до высочайшей степени. Презренья не скрывали, роптали громко и явно косились.
Офицеры, столь же недовольные Шварцом за его грубое и невежественное обращение с ними, не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению. Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались.
По привычке к тишине, новость неповиновенья и темная надежда на инспекторский смотр еще удерживали решительный шаг. Один Шварц, занятый ученьями и смотрами, ничего не знал и не подозревал. Наконец давно всеми и с нетерпением ожидаемый инспекторский смотр приспел.
Корпусной командир знал об некоторых неудовольствиях солдат на Шварца, но тоже знал, что Шварц любимец великого князя Михаила Павловича. Никогда не умея соображать двух мыслей, Васильчиков 1-й не стал задумываться и искать способа согласить две противоположные выгоды. Он хотел, подобно Александру, рассечь гордиев узел, и вместо того, чтобы быть человеком и генералом, он выбрал роль придворного, дабы сохранить формы, которые одни свято наблюдались.
Васильчиков 1-й выехал пред фронт и громко возвестил, "что буде кто осмелится произнести жалобу на начальника, тот будет прогнан сквозь строй». Тогда, отделив офицеров от солдат, начал спрашивать о претензиях. Все, пораженное не столько страхом, сколько удивлением, молчали.
Смотр кончился, и солдаты с кипящею яростью и негодованием разошлись по казармам. Шварц получил благодарность за опрятность и устройство и за хорошее обхождение с подчиненными, и Васильчиков 1-й, довольный насмешкою здравому смыслу, поехал в нему завтракать. Ободренный Шварц продолжал свои угнетенья, которые тем тягостнее становились, чем способы их выносить уменьшались.
Несчастные солдаты, потеряв последнюю надежду, истощив все терпенье и думая еще, что потому только допускают их мучит, что не знают до какой степени страданья они доведены, решились довести до сведения начальства все бесконечные варварские поступки Шварца, но хотели испытать, не образумится ли он сам: столь боялись самой тени ослушанья! Все роты взаимно обещались клятвою не отставать друг от друга, ни в каком, случае. Возложили на государеву роту, так-названную главу полка, обязанность подать первым голос и принесть первую жалобу, — и рота сию честь приняла с радостью и действовать решилась.
После переклички, на которой рота не могла говорить, потому что в строю солдат обязан молчать, рота собралась в казармах и послала просить к себе своего капитана Кошмарева. Капитан приезжает немедленно, и рота единогласно просит его ехать к полковнику Шварцу и объяснить ему, что они угнетены ученьями, разорены не позволением работать на воле и непомерным требованием чистоты и щегольства. На вопрос капитана: "Чем они особенно угнетены?
Капитан обещал все исполнить по их просьбе, приказал роте разойтись, и она разошлась. Кошмарев тотчас едет к Шварцу, излагает ему происшествие, как было, и просит его войти в положение солдат, которых просьба кажется ему справедливою, и представляет, что упрямство в сем случае может иметь вредные последствия. Шварц отвечает ему строгим выговором, укоряет в слабости и уверяет, что он завтра все кончит.
Кошмарев уехал, но Шварц, невзирая на свою наружную бодрость, покоен не бал, на себя не надеялся и боялся один показаться солдатам, которых ненависть он знал. Робость с жестокостью часто одна другую рождает. Но следствием сего было то, что он, положась на их свидетельство, решился роту наказать.
Какими причинами он тут руководствовался — мудрено решить, потому что двор и ничтожество всегда его делили между собою! Опасаясь употребить явную строгость, он прибегнул к коварству. Приказав спрятать батальон Павловских гренадер с заряженными ружьями в экзерциргаузе, послал повеление в Семеновский полк, чтобы пригласили капитана Кошмарева с ротою, но без офицеров и в полуформе в экзерциргауз для справки об амуниции.
Кошмарев роту повел. При входе в манеж, Васильчиков 1-й их спросил: — "Вы недовольны Шварцем? Тут Васильчиков 1-й изъявил им свое негодование и, окружив гренадерами, повторил вопрос, угрожая крепостью.
Они повторили ответ, хотя чрезвычайно удивились вооружению. Их повели в крепость в 10 час. Между тем полк отгадывал участь роты, ожидал ее с нетерпением беспокойства.
Солдаты ходили по казармам, собирались и рассуждали. Офицеров никого не было. Долговременное отсутствие их встревожило, сомненья усилились, родился ропот, слышны были нареканья, напоминали друг другу данную клятву; до них доходили глухие вести, которые умножали беспорядок и утверждали в истине предположений.
Они почувствовали беду товарищей и движимые обыкновенным толпе великодушием, решились пожертвовать собою, или всем погибнуть, или облегчить их участь! Между тем наступила ночь. Дежурные офицеры, приехав, восстановили порядок, развели роты по отделениям и все, казалось, умолкло.
Наружная тишина царствовала, но покоя не было. Все молчали, но никто не спал, никто не двигался, но все готовы были. Вдруг в полночь 1-я рота выходит из своего отделенья и идет к прочим, напоминает опасность товарищей, данные клятвы.
В одно время все роты на ногах. Напрасно дежурные офицеры останавливают, грозят, просят, — все тщетно! Весь полк нестройными, но единодушными толпами выбегает на площадь и собирается пред госпиталем.
Тут, удивленные и обрадованные неизвестною дотоле им свободою, они предаются вполне своему восхищению: друг друга поздравляют, целуют! Но заблуждение продолжалось недолго. Вскоре вспомнили они цель своего сборища и стали заниматься способами освободить своих товарищей, или в противном случае разделить их участь, наказать Шварца и не показаться бунтовщиками.
Они сначала решались не идти в назначенный на завтрашний день караул, ежели не отдадут им государевой роты, под тем предлогом, что им пристроиться не к чему — головы нет! К тому же они почитали государя обиженным, которого роту без него посадили в крепость! Сею дипломатическою тонкостью, вероятно, надеялись они заслужить милость царя.
По сей причине не взяли они и ружей Легко, впрочем, быть может, что они в душе были уверены, что царь не обвинит их, потому что они правы; они же государя, который лично давно ими командовал, любили, думали, что его обманывают и ни единого оскорбительного слова против его лица во все время волненья сказано не было. Потом прехладнокровно отрядили 130 человек убить Шварца, но его не нашли. Он, как будто желая оправдать всеобщее к себе презрение, спрятался в навоз.
В доме ничего не тронули, кроме семеновского мундира, от которого оторвали воротник, говоря, что Шварц недостоин носить его. Мальчик, у него воспитанный и которого почитали его сыном, попался им; они бросили его в воду, но один унтер-офицер его вытащил, говоря, что он невинен. Никакого буйства и излишества не было, хотя некоторые и были пьяны.
Хотели-было освободить арестантов, но Преображенского полка офицер, который стоял в карауле, попросил их отойти, и они не покушались более. Все сии несообразности и противоречия их поступков объясняются, когда вникнешь в их положение.
Боялись, что солдаты откажутся идти без первой роты, и хотели картечью принудить их повиноваться. Рассказав, как высшее начальство ухаживало за ним и льстило ему при отправке из Петербурга, И. Вадковский пишет: «Вот каким образом 19 октября, сопутствуемый ветром и дождем, я поплыл из Санктпетербурга, предводительствуя восемью стами в ветхих шинелях одетых людей, из коих половинное число было почти без обуви. В Кронштадт приехал я весьма поздно; людей, обмокших и целый день не евших, в самый город не впустили, а поместили на военный корабль «Память Евстахия». Оный стоял на рейде в самом жалком положении, без окошек, без рам, без бортов и налитый водою.
На корабле, по малой помощи, данной мне начальством, едва я мог устроить между подчиненными какой-либо порядок касательно их пищи. Если я счастливо доплыл до Свеаборга, то я это приписываю не попечению и не старанию начальников, но единственно Провидению, избавившему от гибели суда, которые, по ветхости своей, нисколько не казались способными к дальнему пути. Морозы, ветры, снега и дожди беспокоили нас во всю переправу, что тем тягостнее было, что люди почти никакой одежды не имели». После целого ряда невольных остановок в пути и других приключений семеновцы были доставлены к месту назначения. В числе приключений была история в Пскове, где вследствие грубой придирчивости к семеновцам местного начальства едва не возник бунт. При этом несколько высланных из столицы солдат были «нещадно наказаны» розгами, якобы за буйство и обиды жителям города, хотя губернатор доносил в Петербург, что семеновцы «обывателям стеснения не делали». Выяснилось еще, что солдат в пути морили голодом и что бывшие их офицеры устроили складчину для облегчения участи высланных.
Вадковскому же был сделан выговор за раздачу солдатам денег вопреки приказанию начальства. Такова была расправа со вторым и третьим батальонами, впредь до решения дальнейшей участи всего полка, а над первым батальоном был наряжен военный суд под председательством ген. Это был милый, светский офицер, «душа общества», любимец царя и его братьев, свитский генерал и командир гвардейских гусар. Под внешним лоском аристократа и культурного представителя высшего общества в этом выхоленном господние жила душа аракчеевца, пред которым грубый, необразованный армеец Шварц должен считаться образцом человечности. Муравьев-Апостол передает про него в своих воспоминаниях такой случай. Однажды в Царском Селе Левашев приказывает вахмистру собрать на другой день в манеж его эскадрон, а сам отправляется в Петербург, Вахмистр сообщил об этом эскадронному начальнику полк. Злотвицкому, который обращает внимание вахмистра на то, что «завтра — великий церковный праздник», и, не дав ему более определенных указаний, также уезжает в Петербург.
Вахмистр заключил из этого, что эскадрона собирать не надо. Вернулся Левашев, узнал обо всем и, ничего не говоря вахмистру, посылает за розгами. В это время генералу подали обед, и он садится за стол, приказав наказать вахмистра и крича из столовой несколько раз: «не слышу ударов! А когда любимец царя наелся, старого, заслуженного вахмистра унесли и госпиталь, где он через пару дней умер. Для Левашева это дело имело только приятные последствия: его продолжали осыпать наградами. И надо сказать, что Левашев был не из худших представителей тогдашнего правящего класса. Такова была среда, в которой, по замечанию М.
Муравьева-Апостола, «жестокость и грубость, заведенные Павлом, не искоренялись, а поддерживались и высоко ценились». Пока наряжался суд, Васильчиков посылал царю донесения о событиях одно на них послано было с известным другом Пушкина П. Чаадаевым , рисуя Александру поведение офицеров и солдат в мрачных красках. Он велел распределить всех солдат-семеновцев и офицеров по разным армейским полкам и образовать новый Семеновский полк из состава других полков. Приказав предать Шварца суду за неумение удержать полк в должном повиновении, царь одновременно писал Аракчееву, что никто на свете не убедит его, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами, или происходило единственно от жестокого обращения с оными полк. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честью полком, отчего же вдруг сделаться ему варваром? В то же время прибывшему к нему Чаадаеву царь говорил: «надо признаться, что семеновцы, даже совершая преступление, вели себя отлично хорошо».
И хотя царь писал Аракчееву что «если бы с первою гренадерскою ротою поступлено было приличнее при самом начале, ничего другого важного не было бы», он раскассировал свой «любимый» полк, раскассировал даже вопреки советам Васильчикова, который указывал, что это «произведет слишком много шуму и представит дело более серьезным, нежели оно есть». При этом царю хотелось скрыть от Европы всю историю. Он как бы стыдился восстания гвардии и ареста целого полка. По рассказу Чаадаева, первый вопрос Александра при приеме его был следующий: — Иностранные посланники смотрели с балконов, когда увозили Семеновский полк в Финляндию? Затем царь спросил Чаадаева, где он остановился в Лайбахе и узнав, что у князя А. Меньшикова, начальника канцелярии главного штаба при царе, сказал: — Будь осторожен с ним, не говори о случившемся с Семеновским полком. Меньшиков был известен как салонный балагур, и царь, опасался только, что начальник канцелярии его штаба, ведавшего все военные тайны государства, разболтает о волнении нескольких тысяч человек, происходившем в столице в течение нескольких дней на глазах всех жителей.
Между тем, европейские дипломаты доносили из Петербурга своим правительствам, что «негодование против Шварца всеобщее; раздаются общие жалобы против гибельной мании всей императорской фамилии, особенно вел. Разослав мятежных семеновцев в разные армейские полки, царь предписал соответственным начальствующим лицам иметь за ними неослабный надзор как для предотвращения их тлетворного влияния на других офицеров и солдат, так и для выпытывания подробностей восстания, особенно причин его. В начале января 1821 года кн. Волконский писал из Лайбаха главнокомандующему первой армии ген. Сакену, что царю «угодно», чтобы генерал дал «секретное предписание всем полковым командирам под начальство которых поступили б семеновцы строжайше наблюдать, чтобы штаб и обер-офицеры исправляли службу со всею должною точностью, не позволяя им ни под каким предлогом уклоняться от оной и не принимать от них прошений ни в отставку, ни в отпуск без особого на то разрешения; а за поведением нижних чинов иметь наистрожайший надсмотр». Сверх того, было «государю угодно, чтобы через ротных командиров или через нижних же чинов стараться во всех полках через разговоры с поступившими нижними чинами выведывать из них о настоящем начале происшествия, бывшего в Семеновском полку, что подало повод оному, не были ли они к сему подучаемы и кем именно, и о таковых разговорах каждого чина немедленно доносили бы». Аракчееву Волконский писал, что «необходимо нужно дойти до источника сего возмущения», ибо он уверен, что «оное произошли не от нижних чинов».
В письме к ген. Дибичу он также высказывал уверенность в том, что «подстрекателями смуты» были офицеры, которых можно найти, если расположить солдат к болтливости». Через полгода после этого, в мае 1821 года, Сакен еще предписывал своим генералам доставить ему для сообщения царю сведения: «каково ныне ведут себя как офицеры, так и нижние чины, поступившие из Семеновского полка» в армию. Царь и его приближенные не ошибались в своих предположениях, что в семеновской истории без влияния офицеров дело не обошлось!.. Клейнмихель уже через 4 дня после первого волнения в полку писал Аракчееву, что он «в душе своей уверен, что заговор сей происходит не от солдат; к сему делу есть наставники, и хотя пишут, что офицеры в оном не участвуют, но верить сему мудрено». Закревский высказывал в письме к царю, сомнение в том, чтобы солдаты сами решились на возмущение, «если бы не были кем-нибудь особенно к тому, подучены и даже руководимы. Зачинщики и руководители, вероятно, окажутся не из нижних чинов сего полка...
Офицеры доказали свою неспособность командовать и даже не заслуживают звания, ими носимого. По одной разве молодости и неопытности извинительно иметь к ним некоторое снисхождение. По тем же причинам могли они быть завлечены к неуважению начальства нынешними событиями в Европе, событиями, произведенными вольнодумством и т. Закревский признает, что «сия зараза гнездится между офицерами и других полков... Офицеры-семеновцы, многие из которых впоследствии приняли видное участие в декабрьском восстания 1825 года, — почти все были в 1820 г. Правда, они не стремились использовать восстание 17 октября в революционных целях и даже старались успокоить волнующихся солдат, не дать бунту разрастись, хотя это было возможно, если бы офицеры проявили только безучастность к движению. Флигель-адъютант Бутурлин полагал даже, и высказывал это в письме к царю, что стоило кому-нибудь из гвардейских офицеров стать во главе солдат и побудить их взяться за оружие, и «все пошло бы к черту!
Тургенев говорил в те дни члену тайного общества, будущему видному участнику заговора И. Пущину, служившему тогда в гвардейской артиллерии: «что же вы не в рядах восстания Семеновского полка? А член тайного общества, адъютант генерал-губернатора Ф. Глинка говорил в день восстания члену тайного общества Перетцу: «у нас начинается революция». Но либеральные гвардейские офицеры не участвовали в восстании потому, что считали солдат еще недостаточно созревшими для серьезного политического выступления и опасались печальных последствий неизбежной в таком случае анархии. В самой офицерской среде не была еще в 1820 году так широко и глубоко распространена идея революции, как спустя 4-5 лет, хотя многие потом высказывали сожаление, что упустили случай с Семеновским восстанием и полагали, что «впредь не должно повторить ошибок». Рылеев писал в 1822 году, что «офицеры не только не старались остановить солдат, но еще внутренне радовались сему движению.
Хотя из осторожности никто из них не принимал деятельного участия, но чувства каждого, вырываясь невольно, более и более воспламеняли угнетенных страдальцев. Все кипели и волновались». В самый разгар событий, 18-19 октября 1820 г. Ермолаев, сообщая находившемуся в отпуску однополчанину своему, капитану князю И. Щербатову, о волнениях 17 октября, не побоялся писать ему в сочувственном для солдат тоне. Известный впоследствии участник революции 1825 года С. Муравьев-Апостол в том же письме Щербатову говорил: «Что будет, чем все кончится неизвестно.
Жаль, что для одного человека, подобного Шварцу, должны, теперь погибнуть столько хороших людей... Мы остались здесь. Участь наша неизвестна... Впрочем, что бы ни было, совесть наша чиста; мы не могли остановить зло, и кто бы его остановил? Ермолаев, при отправлении семеновцев в крепость, проявил лихорадочную деятельность и несколько раз успел за это время съездить в казармы, чтобы передать арестованным вещи и деньги от их семей. Он же посылал своего кучера на Охтенский пороховой завод, чтобы завязать сношения с арестованными там солдатами, и пытался лично видеться с ними. Муравьев-Апостол послал каптенармуса своей роты Бобровского человека грамотного в Петропавловскую крепость, чтобы завязать сношения с находившимися там в заключении семеновцами.
Для этого он переодел Бобровского в мундир другой воинской части, и Бобровский беседовал в крепости со своими бывшими сослуживцами. Они говорили посланному Муравьева, что никуда не пойдут из крепости добровольно без знамени и без своего шефа государя , причем старики добавляли, что они уже вообще выслужили срок и считают себя свободными от воинской повинности. Бобровский неосторожно проговорился о посещении крепости одному случайному знакомому, который оказался доносчиком. Возникло дело. Бобровского арестовали, и он вынужден был сознаться, что его посылал в крепость Муравьев-Апостол, но будто бы затем, чтобы проверить провиант в роте. При этом он добавил, что заключенные в крепости семеновцы уже несколько дней не получают казенного хлеба и кормятся за счет ротной экономии. Был привлечен к делу и Муравьев-Апостол, который подтвердил ссылку Бобровского на посещение последним заключенных товарищей исключительно в целях проверки провианта.
О происшедшем сообщено было царю, который приказал посадить Муравьева-Апостола под арест на трое суток за то, что он «осмелился посылать Бобровского в крепость утайкою», тогда как мог сделать это открыто с позволения начальства. Бобровский был отослан в одну из крепостных частей, а начальству Петропавловской крепости строго приказано было следить, чтобы к заключенным не проникли люди с воли и не вели с ними «посторонних разговоров». Полковнику Ермолаеву, за сношения с восставшими солдатами, пришлось пострадать более серьезно. Дело о нем было соединено с делами полк. Вадковского, кап. Кошкарева и кап.
Семевский, кн. Щербатов желал этим сказать, что и офицеры Семеновского полка должны были принять участие в протесте солдат. Позднее, когда кн. Щербатов внук знаменитого историка М. Щербатова был разжалован в рядовые и отправлен для выслуги на Кавказ, он жил и спал вместе с солдатами, ел с ними из артельного котла, стал курить махорку, вообще старался ни в чем не отличаться от своих товарищей-солдат. С производством в унтер-офицеры и выше он умер на Кавказе штабс-капитаном в 1829 году кн. Щербатов всегда в образе жизни сообразовался с материальным положением беднейших из своих сослуживцев. Во время службы своей в Семеновском полку Щербатов делал пожертвования из собственных средств для увеличения солдатских артельных сумм. Военно-судная комиссия под председательством А. Орлова признала кн. Щербатова виновным в одобрительном отзыве о благородном поведении семеновских солдат и в том, что позволял в своем присутствии нижним чинам забавляться неприличными шутками насчет полк. Присудили «наказать его на теле», по лишении чинов, дворянства и княжеского достоинства. Любопытно, что офицеры-семеновцы в письмах Щербатову высказывали уверенность в том, что, если бы он был в середине октября в Петербурге, то своим влиянием предупредил бы волнения солдат и последовавшее затем несчастье всего полка. Полковник Ермолаев, у которого нашли письма от солдат-семеновцев, переведенных в армию, был признан комиссией Орлова виновным в том, что «по выходе в отставку изготовив вчерне оскорбительное письмо» полк. Шварцу; что на ученьях смеялся над полковым командиром при солдатах и в публике говорил о нем много дурного; что в письмах к бывшим семеновским солдатам выражал мнение о виновности их только в выходе 17 октября на площадь, а не на ротный двор; что добивался свидания с арестованными солдатами. Вследствие всего этого полковник Ермолаев был приговорен к смертной казни. За это Кошкарев приговорен к «лишению чести, имения и живота». Васильчикова о событиях 17-20 октября не согласны с строгой справедливостью. Казни эти не были совершены, но Вадковский, Ермолаев, Кошкарев и Щербатов содержались в заключении в Витебске, где они томились до 1826 года, когда Николай I приказал Щербатова и Ермолаева разжаловать в рядовые и сослать на Кавказ, а остальных отправить туда же без лишения чинов. Все эти 6 лет власти безуспешно пытались вытянуть у заключенных офицеров признания об участии офицеров-членов тайных обществ в подготовке восстания семеновцев, причем им обещаны были за доносы разные милости. Семевским, справедливо полагающим, что офицеры Семеновского полка имели серьезные основания для тайных сношений с восставшими солдатами и что возможность условиться с последними относительно их показаний на допросах, не была для этих офицеров исключена. Семеновцы солдаты держали себя на допросах с достоинством, не называли имен, из их показаний нельзя было ничего установить во вред офицерам. Военно-судная комиссия признала виновными: трех рядовых второй роты и одного первой роты в подстрекательстве нижних чинов к неповиновению начальству и в ослушании, выразившемся словами и действием; 164 рядовых первой роты и 52 рядовых второй роты, не возвратившихся в казарму после выхода роты, в подании примера общего беспорядка; 172 человека роты его величества комиссия нашла виновными в нарущении порядка службы и неповиновении фельдфебелю; 147 рядовых фузелерной роты признаны виновными в следовании примеру других рот. В виду этого комиссия постановила: 220 солдат считать подлежащими смертной казни, а всех остальных выписать в армию. Приговор этот поступил на рассмотрение начальника гвардейской дивизии барона Розена, дежурного генерала главного штаба Закревского и командира гвардейского корпуса ген. Первые двое согласились, хотя и не во всем, с решением комиссии, Васильчиков нашел, что суд был очень снисходителен к солдатам. Не требуя смертной казни для солдат, он предлагал усилить им наказание. Васильчиков «мнением полагал» наказать нескольких рядовых кнутом до 50 раз, других — щпицрутенами по 2 000 раз, иных —плетьми до 50 раз, около четырех сот человек «в уважение участия в сражениях и получения ран» — только прогнать через батальон сквозь строй шпицрутенов до трех раз и т. Остальных он великодушно предлагал разослать в армейские полки. Раздав так щедро солдатам тысячи палок и сотни кнутов, Васильчиков относительно Шварца полагал «вместо приговоренной ему судом казни, в уважение прежней отличной службы, лишить его штаб-офицерских чинов т. Комиссия Орлова нашла Шварца виновным в том, что он занимался во время церковных парадов обучением; не искал любви подчиненных и потому потерял доверенность офицеров и нижних чинов; в унижении привилегий, установленных в память военных действий, т. В виду этого комиссия признала Шварца подлежащим смертной казни. Но царь нашел его только виновным «в несообразном выборе времени для учений и в нерешительности лично принять должные меры для прекращения неповиновения во вверенном ему полку» и велел отставить Шварца, от службы с тем, чтобы впредь никуда его не определять. Однако, Аракчеев через 2 года принял Щварца с чином полковника в корпус военных поселений, где нужны были командиры, умевшие доводить людей учением до смерти или до восстаний, кончавшихся массовыми расстрелами. В начале 1826 года Шварц получил отставку по прошению, а через год вел. Розен сообщает в своих записках, что Шварц все-таки дослужился до чина генерал-лейтенанта. В заключении своего «мнения» Васильчиков указывал на незакономерную снисходительность комиссии, судившей семеновских солдат, и на поведение семеновских офицеров, «обративших негодование своих солдат на полкового своего командира». Дело перешло в другое судилище, где решено было из 802 привлеченных солдат наказать около 6оо человек шпицрутенами в том числе из 216 солдат — десятого по жребию и плетьми. Резолюцией царя, писанной рукою Аракчеева, было приказано: восемь солдат прогнать по 6 раз сквозь строй через батальон и отослать на работу в рудники; всех остальных разослать в армию, примем они должны присутствовать при наказании товарищей, наказании, представлявшем худший вид смертной казни. Этим не ограничилось правительство в своей мести семеновским офицерам и солдатам за дело 17 октября. О злопамятности Александра пишут все современники, расценивавшие его мстительность и жестокость хуже отцовской. Переведенных в армию всячески преследовали. Офицерам не давали отпусков и не позволяли выйти в отставку. Так, М. Бестужеву-Рюмину позднее деятельный участник заговора 1825 года на юге не позволили поехать домой для свидания с отцом в виду смерти матери. Тютчев признавался впоследствии, что, «просивщись в отставку и получив на все отказ, в отчаянии решился, чего бы ни стоило, выйти из сего положения». Через 5? Каховский в письме к Николаю I из Петропавловской крепости говорил о мстительности правительства по отношению к семеновским офицерам, указывая на то, что по переводе офицеров в армию «тайно отняты у них права, данные дворянской грамотой, и те, которые просили себе отставку, отставлены от службы по неспособности и по слабости ума». Что касается солдат, то, по удостоверению официального историка семеновского восстания, генерала М. Богдановича, — «судьба нижних чинов, переведенных в армию, была горестна. Там смотрели на них, как на людей, совершивших самое важное преступление, и столь уважаемое прежде имя семеновцев, для некоторых из новых их командиров, сделалось однозначущим с именем мятежников. Малейшие их проступки были непростительны в глазах начальников, усердных не по разуму, либо думавших, преувеличенною, взыскательностью, угодить государю». В июле 1821 г. Еще раньше велено было детей бывших семеновцев, отданных в кантонисты, никуда на службу не назначать, иметь за ними особенный присмотр, о каждом их проступке доносить инспекторскому департаменту. В связи с семеновской историей Васильчиков придумал учредить в гвардии тайную полицию для наблюдения за поведением и образом мыслей солдат и офицеров. Волконскому, — есть, по моему мнению, вещь необходимая. Я не считаю нужным высказывать вам, как подобная мера мне противна, но теперь таковы обстоятельства, что надо заставить молчать свои предубеждения и удвоить бдительность надзора». Через несколько недель он снова писал Волконскому, что «ежедневно чувствует необходимость учреждения» в гвардии «хорошо организованной тайной полиции», которая сумеет предупредить злонамеренную агитацию таких «болтунов», как Пестель и др. При этом, он сам заявлял, что «все тревожные сведения полиции вызываются жадностью агентов, которые, чтобы поддержать свое достоинство и добыть денег, выдумывают, что им вздумается». В конце концов, тайная полиция при гвардии была учреждена и начальником «мерзавцев» был назначен некий Грибовский, усердно взявшийся лично наблюдать за настроением офицеров и насадивший своих шпионов для наблюдения за солдатами всюду, где они бывают, вплоть до бань. Следить было за чем. Не успело еще начальство опомниться от событий 17—19 октября, как было повергнуто в ужас другим происшествием. В конце октября 1820 года на дворе Преображенских казарм была найдена прокламация следующего, очень интересного содержания: «Божиим благоволением приношу жалобу от Семеновского полка Преображенскому полку за притеснение оных начальниками. Господа воины Преображенского полка. Вы почитаетесь первый полк Российский, потому вся Российская Армия должна повиноваться вам. Смотрите на горестное наше положение! Ужасная обида начальников довела весь полк до такой степени, что все принуждены оставить орудие и отдаться на жертву злобе сих тиранов, в надежде, что всякий из воинов, увидя невинность, защитит нас от бессильных и гордых дворян. Они давно уже изнуряют Россию чрез общее наше слепое к ним повиновение. Ни венского князя, ни всех вельмож не могли упросить, чтоб выдали в руки тирана своего начальника, для отомщения за его жестокие обиды; из такового поступка наших дворян мы, все российские войска, можем познать явно, сколь много дворяне сожалеют о воинах и сберегают тех, которые им служат; за одного подлого тирана заступились начальники и весь полк променяли на него. Вот полная награда за наше к ним послушание! Истина: тиран тирана защищает! У многих солдат от побоев переломаны кости, а многие и померли от сего! Но за таковое мучение ни один дворянин не вступился. Скажите, что должно ожидать от царя, разве того, чтобы он нас заставил друг с друга кожу сдирать! Поймите всеобщую нашу глупость и сами себя спросите: кому вверяете себя и целое отечество и достоин ли сей человек, чтоб вручить ему силы свои, да и какая его послуга могла доказать, что он достоин звания царя? И если рассмотрите дела своего царя, то совершенно не вытерпите, чтобы публично не наказать его! Александр восстановлен на престол тиранами, теми, которые удавили отца его Павла. Войско, или вы, в то время были в таких же варварских руках, в каких и ныне находится. Граждан гоняли к присяге в признании государя Александра, но присяга сия не вольная, а потому Бог от народа оную не принимает, ибо всякий гражданин и солдат для избежания смерти обязан принять присягу! Следственно, царь никто иной, значит, как сильный разбойник. Он не спрашивает народа, что желают ли его признать царем, или не желают; а военную силу побуждает называть себя царем, — поныне берет в жертву наши головы и угнетает отечество; точно так как разбойник поступает со встретившимся путешественником. Он его грабит, и великая милость, если ограбленного оставит живого! Неужели и вы, господа воины, должны просить царя, как разбойника, о помиловании себя тогда, когда он без вашей силы не в состоянии обидеть вас? Страшитесь, чтоб он не приказал вам самих себя пересечь кнутом. Не напрасно дворяне почитают воинов скотами, ибо воины себя не спасают от несчастия, а сами себе соделывают оное! Удивительное заблуждение наше! У государя много войска, но это вы сами и есть, а потому вы составляете силу государя, без вашего же к нему послушания он должен быть пастухом. Потому войско должно себя почитать в лице царя, ибо оно ограждает своими силами отечество, а не царь. Царь же значит приставник или сторож всеобщего имущества и спокойствия; но вы, воины, почитаете его не только полным владетелем имущества, но и в жизни вашей хозяином. Жалуйтесь, что солдатская жизнь несносная; но жалуйтесь себе и на себя, ибо от самих вас бедствие происходит. Беспечность и слабость к царю навлекла на вас великое несчастие: если и еще продолжите не радеть о своем благе, то сделаетесь виною своей погибели.
Про себя при этом центральные члены, которые принимали это решение, думали, что они таким образом переформатируют, говоря современным языком, организацию — то есть избавятся от случайных людей. Некоторые говорили, что хотели избавиться и от слишком радикальных, таких как Пестель, и учредить новое тайное общество уже с какими-то более близкими себе людьми. В сущности, так потом и получилось. От южных членов на съезде были Бурцев и Комаров, они вернулись в Тульчин и сообщили, что общество распущено. Тульчинские члены во главе с Пестелем не приняли это решение и сказали, что съезд не имел права так поступать. Они тоже решили продолжать тайное общество. Это не формальные названия, которые были приняты самими обществами. В чем была, собственно, разница с предыдущими обществами? Ничего этого нет. Поэтому мы можем судить о том, что между ними происходило, только по их мемуарам но только отчасти — мемуары дают очень мало информации и по их показаниям на следствии. Если говорить о событийной стороне истории тайных обществ, то в Петербурге членам было проще — они все жили в одном городе и могли периодически собираться. Северное общество при этом довольно вяло существовало где-то до 1824 года, потому что Трубецкой надолго уезжал за границу, Никита Муравьев женился, вышел было в отставку и жил в своем имении. Был некоторый разброд.
Восстание Семеновского полка в 1820 году. С.Я. Штрайх
Александр I расценил восстание в Семеновском полку как следствие неумеренного либерализма. Восстание Семеновского полка произошло в октябре 1820 года. Семёновского Полка Восстание 1820. первое крупное выступление в царской армии против крепостного угнетения. Главная» Новости» Восстание семеновского полка. Главная» Новости» Бунт семеновского полка.