«Тёмные аллеи» — сборник рассказов о любви Ивана Алексеевича Бунина (1870—1953). Позже, в 1953 году, добавив к своему сборнику два рассказа, автор стал считать «Тёмные аллеи» своим лучшим произведением. Это 8 рассказов о том, как герои теряют любовь в разных реперных точках своей жизни. БУНИН О ЛЮБВИ: Любовь, как чувство вечное, всегда живое и юное, служило и будет служить неисчерпаемым материалом для поэзии; она вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни. Ведущими мотивами рассказа Бунина являются. Под впечатлением от рассказов Бунина, как просто и искренне он пишет, признаваясь через своего героя, что днями, годами ждешь любви (рассказ "В Париже").
И.А. Бунин и его рассказы о любви
Такому пониманию способствовал сам Бунин, который писал, что «все рассказы этой книги только о любви, о ее «темных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях» [Бабореко 1988: 609]. Рассказы о любви «Как дико, страшно все будничное, обычное, когда сердце поражено этим страшным «солнечным» ударом, слишком большой любовью, слишком большим счастьем!». В рассказах Бунина любви много, но зачастую несчастной, горькой, искаженной страданиями до того, что чистота и искренность это чувства становится никому не нужна.
Иван Бунин: «Время моей любви, несчастной, обманутой…»
Она принадлежала англичанке, некой миссис Юльбер, которая поспешно уехала в Англию во время войны и именно из-за этой поспешности взяла плату только в двенадцать тысяч франков в год. Когда французская кампания закончилась, миссис Юльбер — Бунин назвал ее в связи с этим «старой дурой» — подумала, что могла бы заработать больше на «Жаннете», но «наши» сумели объяснить ей, что это была идея, далекая от реальности, не учитывающая положение русских эмигрантов во Франции. Художница Татьяна Логинова , находившаяся в то время на «Жаннете», вспоминает: «Хорошая, барская обстановка, изумительный вид на Грасс — все это подбодрило Буниных. Вилла была одной из последних по Наполеоновской дороге, почти при выезде из Грасса. Над ней в саду возвышалась каменная часовня, а за часовней сразу начинался хвойный лес. Нужно было полчаса, чтобы подняться из Грасса по сокращенной дороге: по крутым тропинкам и лестницам мимо кактусов и запущенных огородов». Горное расположение виллы «Жаннет» и самого городка заслуживает немного большего внимания, чем ему посвятила Логинова, которая пишет об этом подъеме, высоте и крутых склонах так, что это можно было бы воспринять как риторическое преувеличение. Между тем Грасс, особенно если добираться до него с побережья, со стороны Канн , а не с севера или по кружному далекому от моря пути, не столько кажется холмистым, сколько обрывистым и вообще непригодным для проживания. Дома всех оттенков охры возвышаются вдоль извивающейся и уходящей резко вверх дороги, на уступах, вырубленных в скалах, и у непривыкшего к таким высотам гостя с равнин постоянно кружится голова и возникает ощущение, что, задержись он на мгновение, попытайся остановиться и оглянуться назад, то потеряет точку опоры и соскользнет на двадцать километров вниз — прямо в море.
Думаю, когда Бунин приехал в Грасс, он был, как и я, гостем с равнин. Однако плодородная степь Орловской губернии, где у его родителей было имение и где он сам вырос, простиралась широко и полого до самого горизонта, и больше всего Бунина пугала в детстве именно эта огромная горизонтальная бесконечность соединения земли и неба. Полное отсутствие вертикальных объектов — даже холмов и лесов, — которые ограничивали бы эту горизонтальность, или даже просто преград, которые оказывали бы любое вертикальное сопротивление ее горизонтальным просторам и позволяли бы преодолеть страх поглощения одновременно имманентной и трансцендентной бесконечностью. Вот почему подавляющему простору средней полосы Бунин предпочел крестьянско-дворянский быт, который он наблюдал в Белоруссии и Украине, где местность была более разнообразной, приятно холмистой и местами лесной. В большей степени подходящей человеку. Может быть, именно поэтому грасские крутые склоны не внушали ему страха? Разве он не предпочел бы любую, даже экстремальную вертикальность той горизонтальной бесконечности, которая когда-то ввергала его в космическое отчаяние? Так могло быть, поскольку мне так и не удалось нигде у него найти негативных впечатлений по поводу местоположения Грасса.
Напротив, кажется, на местных скалах, как и в горах Крыма , он себя чувствовал не хуже альпийских серн. В июле 1940 года с ним и с Верой под одной крышей — на самом верхнем этаже «Жаннет», прозванном башней, — останавливались всего двое таких людей: Галина Кузнецова и Маргарита Степун. Бунины были знакомы с братом Марги, Федором Степуном , давно, но с ней познакомились только в декабре 1933 года на обратном пути из Швеции, где Бунин в сопровождении своей супруги, Гали и Андрея Седых Цвибака получил Нобелевскую премию по литературе. В Германии Галя простудилась, поэтому решили остаться в Дрездене на несколько дней, тем более что приближалось католическое и протестантское Рождество, а в Дрездене проживал Степун, которого они давно не видели. У Степуна как раз в то время оказалась сестра, и Вера Николаевна записала только одну фразу о недавно встреченной Марге: «Странная большая девица — певица. Хорошо хохочет». Пройдет много времени, прежде чем жена Бунина заметит в Марге то, что Ирина Одоевцева выразит брутальным термином «отчаянная лесбиянка». Хотя достоверность высказываний Одоевцевой иногда подвергается сомнению — кажется, что она слишком открыто говорит о вещах, которые, по мнению многих, никогда не должны увидеть свет, — тем не менее, или именно поэтому, иногда стоит воспользоваться ее знаниями, особенно когда по какому-то вопросу иных свидетельств нет.
Проблематика достаточна широка, несмотря на небольшой объём рассказа. Интересно отметить тот факт, что в рассказах Бунина любовь и брак практически несовместимы: эмоции стремительны и ярки, они возникают и исчезают так же быстро, как всё в природе. Социальный статус не имеет смысла там, где царит любовь. Она уравнивает людей, делает бессмысленными чины и сословия — у любви свои приоритеты и законы. Композиция Композиционно рассказ можно разделить на три части. Первая часть: приезд героя на постоялый двор здесь преобладают описания природы и окружающей местности. Встреча с бывшей возлюбленной — вторая смысловая часть — в основном состоит из диалога. В последней части генерал покидает постоялый двор — бежит от собственных воспоминаний и своего прошлого.
Основные события — диалог Надежды и Николая Алексеевича построен на двух абсолютно противоположных взглядах на жизнь.
В письме она прощается с ним, говорит, что уходит в монастырь и просит не искать ее. При чем здесь Петр и Феврония? Петр и Феврония. Рисунок Александра Простева Большое значение в рассказе «Чистый понедельник» имеют отсылки к древнерусской житийной «Повести о Петре и Февронии». К тексту повести обращается героиня «Чистого понедельника», первые две цитаты она читает наизусть накануне Чистого понедельника. Рассказывая герою о своей любви к старине, она произносит: «Был в русской земле город, названием Муром, в ней же самодержствовал благоверный князь, именем Павел. И вселил к жене его диавол летучего змея на блуд.
И сей змей являлся ей в естестве человеческом, зело прекрасном…». Затем, не обращая внимания на своего спутника, она поясняет: «Так испытывал ее Бог», а после следует вторая цитата: «Когда же пришло время ее благостной кончины, умолили Бога сей князь и сия княгиня преставиться им в един день. И сговорились быть погребенными в одном гробу. И велели вытесать в едином камне два гробных ложа. И облеклись, такожде единовременно, в монашеское одеяние…». Эти две цитаты отсылают к разным сюжетам «Повести о Петре и Февронии»: первый — о князе Павле и его жене, соблазняемой змеем-искусителем, второй — о женитьбе брата Павла Петра на мудрой девице Февронии и об их верной супружеской жизни. В представлении героини эти два сюжета объединены в один. Первый сюжет связан с мотивами искушения и испытания в рассказе.
Второй — с темами любви и супружества. Героиня проецирует оба сюжета на свою жизнь, пытаясь разобраться в себе и в своих отношениях с возлюбленным. Героиня понимает, что такую жизнь, которую прожили Петр и Феврония, она со своим спутником прожить не сможет. С одной стороны, она стремится к чистоте и целомудрию, а с другой — испытывает любовь-страсть к возлюбленному и радость от светских удовольствий. Ее уход в монастырь обусловлен тем, что героиня не может обрести в мирской жизни то, что привнесет в ее душу спокойствие и духовную радость. По мысли героини, любовь к мужчине и любовь к Богу не должны вступать в противоречие. Почувствовав в себе это противоречие, героиня, в отличие от Февронии, сразу увидевшей в Петре супруга, не видит себя в роли жены «Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь…».
Святитель Феофан Затворник в письмах своему духовному чаду говорил о трех сторонах человеческой жизни: телесной, душевной и духовной — и их взаимодействии. Телесная сторона человеческой жизни объединяет все телесные потребности, которые проявляются в поведении человека «животолюбием, телолюбием, желанием покоить тело и доставать все для того потребное» [29: 36]. Душевная сторона жизни представлена, как было сказано ранее, тремя сферами души — чувствительной, желательной и разумной, которые воплощают в себе все многообразие душевной деятельности человека. Высшей стороной человеческой жизни является жизнь духовная, возможная для человека благодаря тому, что он через высшую часть души — дух, или ум, имеет общение с Создавшим его по Своему образу — с Богом. Дух проявляется в человеке в таких свойствах, как страх Божий знание о Боге, Его бытии, осознание людьми того, что они «во всем от Него зависят и Ему угождать должны, что Он есть Судия и Мздовоздаятель всякому по делам его» [29: 36] , совесть «сторона духа, которая указывает, что право и что не право» [29: 36] , и, наконец, жажда Бога. Жажда Бога — это стремление к высшему благу в Боге, невозможность найти удовлетворение ни в чем тварном. Единственно правильный способ жизни человека — это жизнь, при которой духовная сторона управляет двумя другими сторонами жизни и освящает их. Более того, рассуждая о счастье, св. Феофан пишет своей корреспондентке: «Я же потихоньку Вам скажу, что пока Вы не в духе живете, не ждите счастия. Душевная и телесная жизнь при благоприятном течении, дают что-то похожее будто на счастие, но это бывает мимолетный призрак счастия, скоро исчезающий» [29: 55].
Героиня рассказа будет рассуждать о счастье словами Платона Каратаева именно в этом смысле, что говорит о ее глубоком рациональном понимании собственной натуры. Кульминационным моментом, в который внутренние противоречия героини доходят до предела и происходит коренной перелом в ее жизни, является краткий период — прощеное воскресенье заключительный день Масленицы , чистый понедельник первый день Великого поста и последующая ночь. В прощеное воскресенье вечером вопреки обыкновению героиня встречает своего возлюбленного одетой во все черное, напоминая ему о том, что завтра уже чистый понедельник и цитируя в разговоре с ним первые слова великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего», в которой верующие испрашивают у Бога среди прочего «целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве» [22: 369]. Однако события этих дней завершаются близостью героев, имевшей место уже в самом начале поста — в чистый понедельник. Ее падение можно объяснить многими причинами, и, вероятно, многие будут достоверными. Героиня ищет счастья — это очевидно из ее рассуждения о счастье словами Платона Каратаева, из ее слов о том, как ей хорошо было на богослужениях. Рационально, скорее всего, она понимает, что его нет и не может быть в увеселениях и нецеломудренной любви, но героиня не хочет и не способна остановиться в своих поисках, пока не исчерпает их. При всей сложности мотивации поступка героини важно понимать, что это падение, совершенное в пору, предназначенную для особого покаяния — это то событие, которое могло стать и стало сильным потрясением, способным заставить человека изменить всю свою жизнь. Также блудный сын из евангельской притчи приходит в себя, встает и идет к отцу, чтобы принести покаяние только тогда, когда он доходит до предела греха, с одной стороны, и до предела отчаяния — с другой. Автор «Чистого понедельника» не ставит перед собой задачи продемонстрировать аскетически правильный путь духовной жизни и покаяния — указать на то, что человеку важно обратиться к Богу и покаянию перед Ним сразу при появлении искушения, но он достоверно констатирует то, как духовная жизнь может протекать у человека на самом деле, в реальной жизни — через чреду грехов, через тяжелые падения к покаянию.
Автор, пожалуй, не был бы до конца честен, если бы его героиня после падения просто оставила бы мирскую жизнь и приняла постриг. Бунин демонстрирует сложность реальной жизни. Героиня пишет своему возлюбленному: «пойду пока на послушание, потом, может быть, решусь на постриг… Пусть Бог даст сил не отвечать мне — бесполезно длить и увеличивать нашу муку…» [7: 198]. Здесь следует обратить внимание на то, что путь ухода от мира и покаяния не дается и не дастся героине легко, на этом пути ее также будут мучить страсти, сомнения, воспоминания — описывая вечер их неожиданной встречи в Марфо-Мариинской обители спустя почти два года после этих событий, герой говорит, что он был таким же, «как тот незабвенный» — и он не забыл, и она не забудет. Его возлюбленная говорит об их общей муке, и это свидетельство ее любви к герою, но и ее уверенности в том, что вместе они не смогут быть счастливы. Смысл финала рассказа применительно к отношениям героев можно истолковать следующим образом: героиня всматривается в темноту подобно жене библейского Лота, которая оборачивается, чтобы посмотреть на оставленный ею дом. В этом взгляде можно усмотреть свидетельство того, что прежние искушения, воспоминания о прошлом являются спутниками героини и на избранном ею пути, по которому она идет вслед за отрекшейся от себя за Христа преподобномученицей Елисаветой. Таков закон духовной жизни: уход от мира и вступление на путь к Богу — это не венец жизни, а только начало настоящей борьбы со своими страстями. Подводя итог обзору основных христианских идей в ключевых прозаических произведениях И. Бунина о любви, важно отметить, что рассмотрение данных работ писателя в контексте христианского учения о человеке имеет прочные основания в тексте самих произведений.
Систематическое истолкование разбираемых рассказов и повести указывает на их глубокие христианские корни. Исходя из результатов предварительного анализа рассказов «Легкое дыхание», «Солнечный удар», «Чистый понедельник» и повести «Митина любовь», можно сделать вывод о том, что исследование религиозно-нравственного аспекта данных произведений способно существенно изменить общепринятые тенденции восприятия творчества И. Бунина, и предоставить возможность для успешного использования рассматриваемых произведений для воспитания в молодом поколении нравственности. Александр Дубинец: — Интерес к Бунину в последние десятилетия, связанный с оценками: «последний классик», «первый нобелевский лауреат», «буддист», православный» — показывает некоторые преобладающие тенденции в буниноведении, которые часто упрощают и закрывают, ручаясь теми оценочными одномерными интерпретациями, принципиальную антиномию бунинского творчества и интереса к европейской архаике и экзотике. Взять хотя бы стихи: Сказка о козе Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые. Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза! Расцветают, горят на железном морозе несытые Волчьи, божьи глаза. Ра-Озирис, владыка дня и света, Хвала тебе! Я, бог пустыни, Сет, Горжусь врагом: ты, побеждая Сета, В его стране царил пять тысяч лет. Не исказятся ли и не присвоятся ли тексты Бунина интерпретациями ведущих направлений в буниноведении?
Если да, то как избежать этого? Если нет, то как исследователь справляется с этими проблемами? Александр Родин: — При исследовании творчества любого писателя следует избегать клиширования и развешивания ярлыков, которые, действительно, могут привести к однобоким и глубоко субъективным оценкам. Вместе с тем исследователь всегда имеет определенную свободу в выборе отдельного аспекта творчества и соответствующего этому аспекту метода исследования. Например, говоря о позднем творчестве Бунина, можно выбрать для анализа рассказ «Чистый понедельник». В этом рассказе можно исследовать культурно-историческое содержание, символическое содержание, интертекстуальные нюансы, эсхатологический или религиозно-нравственный аспект. В каждом случае необходимо будет выбрать подходящий метод исследования. При этом важно, чтобы выбор метода имел существенные основания в тексте произведения, истории и контексте его создания, предшествующей исследованию критической литературе. При соблюдении данных условий, ограничивая рамки исследования конкретным аспектом произведения и методологией и проводя последовательный и аргументированный анализ, автор критической работы в высокой степени застрахован от искажения смысла произведения и не претендует на универсальность и исчерпывающий характер выводов, к которым он приходит. Александр Дубинец: — Почему «Лёгкое дыхание» рассматривается вне любовной тематики Бунина?
Александр Родин: — Любовная тематика — очень общий термин. Произведения И. Бунина по любовной тематике с использованием избранного метода исследования могут быть с некоторой долей условности дифференцированы: 1 на произведения, собственно, о любви и ее обретении и 2 произведения о страсти, т. В этом смысле «Легкое дыхание» вполне правомерно рассматривать именно как произведение о блудной страсти и ее воздействии на человека. Александр Дубинец: — Можно ли всё-таки сказать, что константа рассказа как и любовных циклов — катастрофическое сознание и антипсихологизм? Александр Родин: — Сложно согласиться с тезисом об антипсихологизме с учетом того, что критики и литературоведы отмечали глубокий психологизм рассказа. Что касается «катастрофического сознания», полагаю, можно говорить о катастрофической логике развития сюжетов в произведениях Бунина о любви-страсти, что является вполне обоснованным и закономерным в контексте законов духовной жизни — грех рождает смерть. Александр Дубинец: — Как в рассказе и творчестве Бунина сочетается очарованность миром и чувство смертности? Александр Родин: — Две эти темы очень часто причудливым образом сочетаются в творчестве Бунина, это хорошо заметно, например, в повести «Митина любовь». Мир и смертность или тленность и мира, и человека как его части всегда остаются загадкой, таинством.
Но говоря о рассказе «Легкое дыхание», мне кажется, вернее делать акцент именно на загадке смерти, с одной стороны, и на вечности, неуничтожимости жизни — с другой. Важно помнить о том, что этот рассказ пасхальный: тема бессмертия, ощущения противоестественности смерти для человека ведь человек был создан не смертным и не бессмертным, но стал смертным в силу своего свободного выбора в рассказе просматривается и сопровождается очарованным молчанием не столько перед миром, сколько перед загадкой бытия. Диана Атай: — Почему для данного метода Вы решили выбрать произведение И. Бунина «Лёгкое дыханье», ведь существуют и другие тексты, которые можно было бы проанализировать подобным способом? Александр Родин: — Данный метод можно применить к широкому спектру произведений русской словесности и литературы. В исследовании творчества И. Бунина христианский антропологический метод вполне оправдан и уместен для большинства произведений, хотя, конечно, есть и исключения, поскольку духовные поиски Бунина в разное время выходили за рамки православия и христианства в целом. Выбор произведения объясняется несколькими причинами. Во-первых, в критической литературе существует тенденция упрощения смысла этого рассказа, при котором трагедия падения девушки и ее смерти рассматривается лишь как красивая история трагической гибели прекрасной гимназистки, обладательницы «легкого дыхания», причем само «легкое дыхание» зачастую воспринимается как некая утонченность, легкость и красота. Воспоминания Г.
Кузнецовой позволяют сделать вывод об ошибочности такого восприятия. Преодоление данной тенденции позволит вернуть рассказу Бунина глубину содержания и подчеркнуть его нравственную важность. Во-вторых, если в более поздних произведениях религиозно-нравственное содержание более прозрачно «Митина любовь», «Чистый понедельник» , то в «Легком дыхании» оно раскрывается постепенно как ребус, так, например, при пристальном изучении открывается параллель с «Бедной Лизой», становится очевидной тема прилогов и прельстительности фантазий. Поэтому анализ «Легкого дыхания» как более раннего хотя и абсолютно зрелого произведения позволяет проследить раскрытие религиозно-нравственной темы в творчестве Бунина в динамике. В-третьих, «Легкое дыхание» — это в настоящее время хрестоматийное произведение И. Бунина, изучаемое как в школах, так и в вузах, причем наряду с рассказом «Чистый понедельник». Если в последнем религиозный фон и смыслы более-менее очевидны и неподготовленному читателю, то в первом — это совсем не так, поэтому истолкование этих рассказов как взаимосвязанных и несущих в себе одну систему смыслов позволяет увеличить их нравственно-педагогическое значение и возможность их использования для духовного воспитания учащихся. Ольга Давыдова: — Психологический анализ художественных произведений, как можно заметить, успешно применяется по отношению к самым различным литературным произведениям.
Любовь как идеал в творчестве И.А. Бунина
1905 г. «Истинная любовь не выбирает» — так Бунин раз и навсегда определил свое отношение к главной из «человеческих страстей». это небольшой по размеру рассказ, который читается за считанные минуты и ошеломляет по мере развития продвижения к финалу. Это 8 рассказов о том, как герои теряют любовь в разных реперных точках своей жизни. Мотив любви и смерти в рассказах Ивана Бунина Любовь — неизменная тема для всех авторов.
Тема любви в цикле рассказов И.А. Бунина «Тёмные аллеи»
Ещё более запоминающиеся рассказы Бунина, связанные с темой любви, – это "Митина любовь" и "Легкое дыхание". БУНИН О ЛЮБВИ: Любовь, как чувство вечное, всегда живое и юное, служило и будет служить неисчерпаемым материалом для поэзии; она вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни. У Бунина практически нет любовных хэппи-эндов.
Любовь в понимании Бунина
Неожиданное расставание приводит его в смятение, вызывает чувство опустошенности. Повествование ведется от первого лица. Главный персонаж берет уроки живописи, но не проявляет в изобразительном искусстве каких-либо способностей. Из небольшого вступления, которое предшествует знакомству с героиней, имеющей символическое имя Муза, читатель делает вывод, что рассказчик — человек не волевой. Он не способен влиять на ход событий своей жизни. К нему является однажды Муза, влечет его за собой, жизнь его меняется. Но когда девушка-муза теряет к нему интерес, его место занимает другой, такой же безвольный персонаж.
Несомненно, эти черты стали следствием непростой судьбы автора, хотя и прямых автобиографических ссылок в его творчестве нет. В годы, когда был написан рассказ «Поздний час», писатель находился за границей. Произведение посвящено воспоминаниям о давно минувшей любви, которые сопутствуют автору во время его путешествия по родному городу. Проходя по мосту, базару и Монастырской площади, он восстанавливает в памяти утраченные образы. Прошлое и настоящее соединяются в одно целое. Этим целым становится осознание тленности всего живого на земле.
Логическим заключением путешествия по городу становится кладбище. В рассказе оно является символом недолговечности любви. На этом кладбище находится могила возлюбленной. Анализ рассказов Бунина о любви позволяет увидеть связь лирических мотивов писателя с ностальгией и осознанием бренности бытия. А порою ее можно сравнить скорее с животной страстью, которую может испытывать только человек чрезвычайно самовлюбленный и эгоистичный. В центре рассказа «Дурочка» — весьма аморальная и лицемерная личность.
Хозяйский сын проводит лето у родителей. Будучи студентом духовной семинарии, он проявляет в учебе блестящие успехи. При этом его душевный и нравственный мир исключительно беден. Воспользовавшись безответностью дурочки-кухарки, он овладел ею: «Она от страха даже крикнуть не смогла». Безнаказанность этих действий привела к тому, что молодой человек повторял их не раз. В конце концов кухарка родила мальчика.
Но вид ребенка, как и облик самой «дурочки», удручал хозяйского сына, и он приказал прогнать ее со двора. С тех пор она скиталась по улицам с сыном, прося милостыню «Христа ради». Лицемерие и жестокость главного персонажа приобретают особенно сильный эффект оттого, что он обладает духовным саном, является служителем церкви. История незамысловата, но благодаря неповторимому стилю Ивана Бунина вызывает у читателя сильные чувства. Скитания молодой матери не дополнены слезливыми эмоциями, а описаны очень кратко и лаконично. О ребенке автор говорит лишь несколько слов: «Он был урод, но когда улыбался, был очень мил».
Молодой студент гостит у своих близких родственников. Дядя — генерал, прикованный к инвалидной коляске. В его доме молодому человеку скучно и тоскливо. От скуки он предается фантазиям, сравнивает себя с пушкинским Онегиным. Но подушки он генералу не поправляет и лекарства не подносит.
Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Стихи.
В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
Бунин разрывался между Парижем и Грассом, женой и новой возлюбленной. Конечно, Вера догадывалась о страсти мужа. Знакомая поэтесса рассказывала, что Вера «сходила с ума и жаловалась всем знакомым на измену Ивана Алексеевича». У супругов даже состоялось бурное выяснение отношений, после которого Бунин уехал в Париж. Но разводиться с женой писатель не собирался, он не хотел лишаться налаженного быта, да и за годы жизни жена стала ему родным человеком. Как это? Это все равно что любить свою руку или ногу... В свою очередь Вера не могла уйти от своего обожаемого гения. И ничего не могу с этим поделать», — отвечала она на расспросы знакомых.
Галина тоже страдала, ожидая очередного свидания с любимым, не зная, придет он в этот раз или нет. Кончилось все тем, что Бунин поставил жену перед фактом: Галина будет жить с ними в качестве секретаря, ученицы и приемной дочери. Вере ничего не оставалось, кроме как согласиться и закрыть глаза на отношения «учителя» и «ученицы». Бунин и Кузнецова. Настолько жертвенной была ее любовь, что она согласилась терпеть рядом присутствие пассии мужа. Сначала отношения между женщинами были сильно напряжены. Вера Николаевна считала Галину избалованной юной девочкой, очень капризной и неприспособленной к быту. Галину, в свою очередь, раздражало то, что законная жена её кумира никогда не перечила ему, во всём подчинялась и со всем соглашалась. Галине тоже приходилось несладко, но она пыталась поддерживать хрупкое равновесие в доме, надеясь на то, что со временем Бунин все же сделает выбор в ее пользу. Эта не совсем типичная история отношений затянулась на пятнадцать лет.
Что творилось на душе у всех участников «любовного треугольника» все эти годы, остается только догадываться. В своих дневниках все трое делают осторожные записи, ни одного лишнего слова. Впрочем, иногда, нет-нет да и промелькнут какие-то странные подробности «совместной жизни». Например, Вера в записях жаловалась на бедность, говорила о том, что у нее всего две рубашки и она часто ходит «в Галиных вещах». У Галины же в «Грасском дневнике» периодически прорывается сдерживаемое недовольство: «приходится считаться с характером И. Но всё-таки Муромцева-Бунина окончательно свыклась со своим двойственным, не поддающимся логике положением. Она приняла Галину как мать, очень полюбила её, и Галина, долгое время насторожённо относившаяся к жене писателя, вскоре ответила Вере Николаевне тем же. Время стёрло раздражение и насторожённость. Их примирила сама жизнь: двух счастливых женщин, деливших друг с другом одного любимого мужчину, и двух несчастных женщин, которые не могли обладать своим гением полностью. Они подружились.
Как отмечают многие исследователи личной жизни русского классика, отношения между Буниным и Кузнецовой были лишь платоническими, а все домыслы о бурной интимной жизни — не что иное, как отсвет накала душевных страстей. Со временем «треугольник» превратился в «квадрат». На вилле поселился литератор Леонид Зуров, которого Вера принялась усиленно опекать. Опека вылилась в преданную влюбленность Зурова в Веру, о чем Бунин, само собой, знал. Обстановка в доме накалилась до предела. Если первое время Галина словно была заколдована Буниным, то напряженные годы в «любовном треугольнике» помогают ей сбросить эти чары. Она, наконец, осмеливается признаться самой себе в том, что Бунин никогда не уйдет от жены. С этого момента она начала думать о будущем: «Нельзя же, правда, жить так без самостоятельности, как бы в "полудетях"». Жить на положении то ли секретаря, то ли ученицы, ловить на себе косые взгляды, преданно смотреть в глаза гению, отказываясь от собственных амбиций, — нет, не об этом она мечтала! В отличие от Веры Галина более решительна.
К тому же она поняла, что ей больше не нравится вести затворническую жизнь, на которой настаивал Бунин.
Но далее… Далее вот уже более семидесяти лет исследователи сходятся во мнении, что этот цикл объединяет тема любви, драматической, трагической, несбыточной, коварной, убийственной и т. Адамович, — Бунин мог бы взять название одной из бальмонтовских книг: «Только любовь»» [Адамович 1993: 112]. В статье-послесловии к «Темным аллеям» А. Саакянц определила жанр цикла как «энциклопедию любви», по аналогии с «энциклопедией русской жизни» Белинского [Саакянц 1988: 585]. С темой любви связал «Темные аллеи» и Ю.
Мальцев, самый обстоятельный исследователь бунинского творчества. Незадолго до Саакянц он тоже назвал цикл «энциклопедией любви» [Мальцев 1994: 332] 2. Но, очевидно, чувствуя некоторую ущербность всеобъемлющего определения, Мальцев усекает его множеством предикаций, находя в книге, наряду с любовью возвышенной и продажной, любовь-жалость, -дружбу, -опьянение, -функцию, -игру, -вражду, -отчаяние, -колдовство, -самозабвение, -покровительство и т. Так в научном, а затем и в обыденном сознании появилась своего рода аксиома: «Темные аллеи» — книга о любви. Такому пониманию способствовал сам Бунин, который писал, что «все рассказы этой книги только о любви, о ее «темных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях» [Бабореко 1988: 609]. Бунин сузил тему, а косвенно и значение своей «лучшей» книги.
Все то, что автор обобщенно-условно назвал любовью, есть лишь часть поверхностного плана содержания его рассказов, и этот план не обладал бы эстетической ценностью, если бы не было другого плана, не столь очевидного, внутреннего. Налицо прием сопряжения явного и сущего, бытового и бытийного. Этот прием, апробированный классиками-предшественниками, стал особенно востребованным в бунинскую эпоху, в годы активной модернизации искусства. При этом одни рассказы, такие, например, как «Руся», «Генрих», «Натали», «Холодная осень», больше связаны именно с темой любви; другие, включая самые известные, «Темные аллеи» и «Чистый понедельник», с темой любви связаны явно меньше, третьи — с этой темой совсем не связаны. Важно отметить, что «лишних» рассказов в сборнике нет — все функциональны, все «работают» на целостность цикла. Сомнения относительно заявленной темы возникают уже при формальном обзоре отдельных фабул.
Сборник состоит из сорока произведений, композиции шести из них выстраиваются вокруг грубых изнасилований, восьми — вокруг случайных соитий, адюльтеров. Похотливый тип в «Степе» насилует девочку-подростка, в «Дурочке» — еще и умственно отсталую девочку-подростка… А вот рассказ «Мадрид». Прочитавший его оценит желчь авторской иронии в заглавии. Взрослый господин «снял» на Тверской улице семнадцатилетнюю жрицу любви. Торговать собой эта еще вчера деревенская девушка Поля стала по воле драматических обстоятельств. По-бунински тонко передана трогательная наивность, по сути — чистота этой жалкой труженицы панели.
Господин сочувствует девушке, обещает ей найти приличное место работы, но сочувствие не мешает ему использовать несчастную. Судьба другой такой Поли представлена в рассказе «Второй кофейник», и здесь тем же тонким бунинским пером описана та же обескураживающая женская прямота, незлобивость, покорность, доверчивость. Именно в этих описаниях видится смысловой узел названных рассказов, и ни тому, ни другому рассказу не место на полке сочинений о любви. Показательно, что вышеназванные рассказы исследователи либо лишь вскользь упоминают, либо не упоминают вовсе, как, например, А. Причины понятны: они «мешают» назвать «Темные аллеи» книгой о любви.
Любовь как идеал в творчестве И.А. Бунина
Надо пользоваться единственным и последним случаем, благо час поздний и никто не встретит меня. И я пошел по мосту через реку, далеко видя все вокруг в месячном свете июльской ночи. Мост был такой знакомый, прежний, точно я его видел вчера: грубо-древний, горбатый и как будто даже не каменный, а какой-то окаменевший от времени до вечной несокрушимости, — гимназистом я думал, что он был еще при Батые. Однако о древности города говорят только кое-какие следы городских стен на обрыве под собором да этот мост. Все прочее старо, провинциально, не более. Одно было странно, одно указывало, что все-таки кое-что изменилось на свете с тех пор, когда я был мальчиком, юношей: прежде река была не судоходная, а теперь ее, верно, углубили, расчистили; месяц был слева от меня, довольно далеко над рекой, и в его зыбком свете и в мерцающем, дрожащем блеске воды белел колесный пароход, который казался пустым, — так молчалив он был, — хотя все его иллюминаторы были освещены, похожи на неподвижные золотые глаза и все отражались в воде струистыми золотыми столбами: пароход точно на них и стоял.
Это было и в Ярославле, и в Суэцком канале, и на Ниле. В Париже ночи сырые, темные, розовеет мглистое зарево на непроглядном небе, Сена течет под мостами черной смолой, но под ними тоже висят струистые столбы отражений от фонарей на мостах, только они трехцветные: белое, синее, красное — русские национальные флаги. Тут на мосту фонарей нет, и он сухой и пыльный. А впереди, на взгорье, темнеет садами город, над садами торчит пожарная каланча. Боже мой, какое это было несказанное счастье!
Это во время ночного пожара я впервые поцеловал твою руку и ты сжала в ответ мою — я тебе никогда не забуду этого тайного согласия. Вся улица чернела от народа в зловещем, необычном озарении. Я был у вас в гостях, когда вдруг забил набат и все бросились к окнам, а потом за калитку. Горело далеко, за рекой, но страшно жарко, жадно, спешно. Там густо валили черно-багровым руном клубы дыма, высоко вырывались из них кумачные полотнища пламени, поблизости от нас они, дрожа, медно отсвечивали в куполе Михаила-архангела.
И в тесноте, в толпе, среди тревожного, то жалостливого, то радостного говора отовсюду сбежавшегося простонародья, я слышал запах твоих девичьих волос, шеи, холстинкового платья — и вот вдруг решился, взял, замирая, твою руку… За мостом я поднялся на взгорье, пошел в город мощеной дорогой. В городе не было нигде ни единого огня, ни одной живой души. Все было немо и просторно, спокойно и печально — печалью русской степной ночи, спящего степного города. Одни сады чуть слышно, осторожно трепетали листвой от ровного тока слабого июльского ветра, который тянул откуда-то с полей, ласково дул на меня. Я шел — большой месяц тоже шел, катясь и сквозя в черноте ветвей зеркальным кругом; широкие улицы лежали в тени — только в домах направо, до которых тень не достигала, освещены были белые стены и траурным глянцем переливались черные стекла; а я шел в тени, ступал по пятнистому тротуару, — он сквозисто устлан был черными шелковыми кружевами.
У нее было такое вечернее платье, очень нарядное, длинное и стройное. Оно необыкновенно шло к ее тонкому стану и черным молодым глазам. Она в нем была таинственна и оскорбительно не обращала на меня внимания. Где это было? В гостях у кого?
Цель моя состояла в том, чтобы побывать на Старой улице. И я мог пройти туда другим, ближним путем. Но я оттого свернул в эти просторные улицы в садах, что хотел взглянуть на гимназию. И, дойдя до нее, опять подивился: и тут все осталось таким, как полвека назад; каменная ограда, каменный двор, большое каменное здание во дворе — все также казенно, скучно, как было когда-то, при мне. Я помедлил у ворот, хотел вызвать в себе грусть, жалость воспоминаний — и не мог: да, входил в эти ворота сперва стриженный под гребенку первоклассник в новеньком синем картузе с серебряными пальмочками над козырьком и в новой шинельке с серебряными пуговицами, потом худой юноша в серой куртке и в щегольских панталонах со штрипками; но разве это я?
Старая улица показалась мне только немного уже, чем казалась прежде. Все прочее было неизменно. Ухабистая мостовая, ни одного деревца, по обе стороны запыленные купеческие дома, тротуары тоже ухабистые, такие, что лучше идти срединой улицы, в полном месячном свете… И ночь была почти такая же, как та. Только та была в конце августа, когда весь город пахнет яблоками, которые горами лежат на базарах, и так тепла, что наслаждением было идти в одной косоворотке, подпоясанной кавказским ремешком… Можно ли помнить эту ночь где-то там, будто бы в небе? Я все-таки не решился дойти до вашего дома.
И он, верно, не изменился, но тем страшнее увидать его. Какие-то чужие, новые люди живут в нем теперь. Твой отец, твоя мать, твой брат — все пережили тебя, молодую, но в свой срок тоже умерли. Да и у меня все умерли; и не только родные, но и многие, многие, с кем я, в дружбе или приятельстве, начинал жизнь, давно ли начинали и они, уверенные, что ей и конца не будет, а все началось, протекло и завершилось на моих глазах, — так быстро и на моих глазах! И я сел на тумбу возле какого-то купеческого дома, неприступного за своими замками и воротами, и стал думать, какой она была в те далекие, наши с ней времена: просто убранные темные волосы, ясный взгляд, легкий загар юного лица, легкое летнее платье, под которым непорочность, крепость и свобода молодого тела… Это было начало нашей любви, время еще ничем не омраченного счастья, близости, доверчивости, восторженной нежности, радости… Есть нечто совсем особое в теплых и светлых ночах русских уездных городов в конце лета.
Какой мир, какое благополучие! Бродит по ночному веселому городу старик с колотушкой, но только для собственного удовольствия: нечего стеречь, спите спокойно, добрые люди, вас стережет божье благоволение, это высокое сияющее небо, на которое беззаботно поглядывает старик, бродя по нагретой за день мостовой и только изредка, для забавы, запуская колотушкой плясовую трель. И вот в такую ночь, в тот поздний час, когда в городе не спал только он один, ты ждала меня в вашем уже подсохшем к осени саду, и я тайком проскользнул в него: тихо отворил калитку, заранее отпертую тобой, тихо и быстро пробежал по двору и за сараем в глубине двора вошел в пестрый сумрак сада, где слабо белело вдали, на скамье под яблонями, твое платье, и, быстро подойдя, с радостным испугом встретил блеск твоих ждущих глаз. И мы сидели, сидели в каком-то недоумении счастья. Одной рукой я обнимал тебя, слыша биение твоего сердца, в другой держал твою руку, чувствуя через нее всю тебя.
И было уже так поздно, что даже и колотушки не было слышно, — лег где-нибудь на скамье и задремал с трубкой в зубах старик, греясь в месячном свете. Когда я глядел вправо, я видел, как высоко и безгрешно сияет над двором месяц и рыбьим блеском блестит крыша дома. Когда глядел влево, видел заросшую сухими травами дорожку, пропадавшую под другими травами, а за ними низко выглядывавшую из-за какого-то другого сада одинокую зеленую звезду, теплившуюся бесстрастно и вместе с тем выжидательно, что-то беззвучно говорившую. Но и двор и звезду я видел только мельком — одно было в мире: легкий сумрак и лучистое мерцание твоих глаз в сумраке. А потом ты проводила меня до калитки, и я сказал: — Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я стану там на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на земле.
Я вышел на середину светлой улицы и пошел на свое подворье. Обернувшись, видел, что все еще белеет в калитке. Теперь, поднявшись с тумбы, я пошел назад тем же путем, каким пришел. Нет, у меня была, кроме Старой улицы, и другая цель, в которой мне было страшно признаться себе, но исполнение которой, я знал, было неминуемо. И я пошел — взглянуть и уйти уже навсегда.
Дорога была опять знакома. Все прямо, потом влево, по базару, а с базара — по Монастырской — к выезду из города. Базар — как бы другой город в городе. Очень пахучие ряды. В Обжорном ряду, под навесами над длинными столами и скамьями, сумрачно.
В Скобяном висит на цепи над срединой прохода икона большеглазого Спаса в ржавом окладе. В Мучном по утрам всегда бегали, клевали по мостовой целой стаей голуби. Идешь в гимназию — сколько их! И все толстые, с радужными зобами — клюют и бегут, женственно, щёпотко виляясь, покачиваясь, однообразно подергивая головками, будто не замечая тебя: взлетают, свистя крыльями, только тогда, когда чуть не наступишь на какого-нибудь из них. А ночью тут быстро и озабоченно носились крупные темные крысы, гадкие и страшные.
Монастырская улица — пролет в поля и дорога: одним из города домой, в деревню, другим — в город мертвых. Дует с полей по Монастырской ветерок, и несут навстречу ему на полотенцах открытый гроб, покачивается рисовое лицо с пестрым венчиком на лбу, над закрытыми выпуклыми веками. Так несли и ее. На выезде, слева от шоссе, монастырь времен царя Алексея Михайловича, крепостные, всегда закрытые ворота и крепостные стены, из-за которых блестят золоченые репы собора. Дальше, совсем в поле, очень пространный квадрат других стен, но невысоких: в них заключена целая роща, разбитая пересекающимися долгими проспектами, по сторонам которых, под старыми вязами, липами и березами, все усеяно разнообразными крестами и памятниками.
Тут ворота были раскрыты настежь, и я увидел главный проспект, ровный, бесконечный. Я несмело снял шляпу и вошел. Как поздно и как немо! Месяц стоял за деревьями уже низко, но все вокруг, насколько хватал глаз, было еще ясно видно. Все пространство этой рощи мертвых, крестов и памятников ее узорно пестрело в прозрачной тени.
Ветер стих к предрассветному часу — светлые и темные пятна, все пестрившие под деревьями, спали. В дали рощи, из-за кладбищенской церкви, вдруг что-то мелькнуло и с бешеной быстротой, темным клубком понеслось на меня — я, вне себя, шарахнулся в сторону, вся голова у меня сразу оледенела и стянулась, сердце рванулось и замерло… Что это было? Пронеслось и скрылось. Но сердце в груди так и осталось стоять. И так, с остановившимся сердцем, неся его в себе, как тяжкую чашу, я двинулся дальше.
Я знал, куда надо идти, я шел все прямо по проспекту — и в самом конце его, уже в нескольких шагах от задней стены, остановился: передо мной, на ровном месте, среди сухих трав, одиноко лежал удлиненный и довольно узкий камень, возглавием к стене. Из-за стены же дивным самоцветом глядела невысокая зеленая звезда, лучистая, как та, прежняя, но немая, неподвижная. В поезде, к опущенному окну вагона первого класса, подошли господин и дама. Через рельсы переходил кондуктор с красным фонарем в висящей руке, и дама спросила: — Послушайте. Почему мы стоим?
Кондуктор ответил, что опаздывает встречный курьерский. На станции было темно и печально. Давно наступили сумерки, но на западе, за станцией, за чернеющими лесистыми полями, все еще мертвенно светила долгая летняя московская заря. В окно сыро пахло болотом. В тишине слышен был откуда-то равномерный и как будто тоже сырой скрип дергача.
Он облокотился на окно, она на его плечо. Скучная местность. Мелкий лес, сороки, комары и стрекозы. Вида нигде никакого. В усадьбе любоваться горизонтом можно было только с мезонина.
Дом, конечно, в русском дачном стиле и очень запущенный, — хозяева были люди обедневшие, — за домом некоторое подобие сада, за садом не то озеро, не то болото, заросшее кугой и кувшинками, и неизбежная плоскодонка возле топкого берега. Только девица была совсем не скучающая. Катал я ее все больше по ночам, и выходило даже поэтично. На западе небо всю ночь зеленоватое, прозрачное, и там, на горизонте, вот как сейчас, все что-то тлеет и тлеет… Весло нашлось только одно и то вроде лопаты, и я греб им, как дикарь, — то направо, то налево. На противоположном берегу было темно от мелкого леса, но за ним всю ночь стоял этот странный полусвет.
И везде невообразимая тишина — только комары ноют и стрекозы летают. Никогда не думал, что они летают по ночам, — оказалось, что зачем-то летают. Прямо страшно. Зашумел наконец встречный поезд, налетел с грохотом и ветром, слившись в одну золотую полосу освещенных окон, и пронесся мимо. Вагон тотчас тронулся.
Проводник вошел в купе, осветил его и стал готовить постели. Настоящий роман? Ты почему-то никогда не рассказывал мне о ней. Какая она была? Носила желтый ситцевый сарафан и крестьянские чуньки на босу ногу, плетенные из какой-то разноцветной шерсти.
Не во что одеться, ну и сарафан. Кроме того, она была художница, училась в Строгановском училище живописи. Да она и сама была живописна, даже иконописна. Длинная черная коса на спине, смуглое лицо с маленькими темными родинками, узкий правильный нос, черные глаза, черные брови… Волосы, сухие и жесткие, слегка курчавились. Все это, при желтом сарафане и белых кисейных рукавах сорочки, выделялось очень красиво.
Лодыжки и начало ступни в чуньках — все сухое, с выступающими под тонкой смуглой кожей костями. У меня на курсах такая подруга была. Истеричка, должно быть. Тем более что лицом была похожа на мать, а мать родом какая-то княжна с восточной кровью, страдала чем-то вроде черной меланхолии. Выходила только к столу.
Выйдет, сядет и молчит, покашливает, не поднимая глаз, и все перекладывает то нож, то вилку. Если же вдруг заговорит, то так неожиданно и громко, что вздрогнешь. Прост и мил был только их мальчик, которого я репетировал. Проводник вышел из купе, сказал, что постели готовы, и пожелал покойной ночи. Он помолчал и сухо ответил: — Вероятно, и ей так казалось.
Но пойдем спать. Я ужасно устал за день. Только даром заинтересовал. Ну, расскажи хоть в двух словах, чем и как ваш роман кончился. Уехал, и делу конец.
Мистические романы и сонники — вот чем питалась одинокая душа затворника. На средней полке Ивлев находит очень маленькую книжечку, похожую на молитвенник, и потемневшую шкатулку с ожерельем покойной Лушки — ниткой дешёвеньких голубых шариков. При взгляде на это ожерелье, лежавшее на шее некогда столь любимой женщины, Ивлевым овладевает волнение. Он осторожно ставит шкатулку на место и берёт за книжечку.
Это оказывается прелестно изданная почти сто лет назад «Грамматика любви, или Искусство любить и быть взаимно любимым». Молодой человек считает её самой дорогой книгой в библиотеке. Ивлев медленно листает «Грамматику». Она делится на маленькие главы: «О красоте», «О сердце», «Об уме», «О знаках любовных»...
Каждая глава состоит из коротеньких и изящных сентенций, некоторые из которых деликатно отмечены пером. Затем идёт «изъяснение языка цветов», и опять кое-что отмечено. А на чистой страничке в самом конце мелко, бисерно написано тем же пером четверостишие. Молодой человек с деланной усмешкой объясняет: «Это они сами сочинили...
Реклама Через полчаса Ивлев с облегчением прощается с ним. Из всех книг он за большие деньги покупает только эту книжечку.
Обостренное мироощущение Бунина меняется в связи с его эмиграции в 20-х годах. Он как - бы оглядывается, ищет и не находит людей из своего прошлого. Рождается повесть «Митина Любовь».
Писатель обстоятельно отображает в ней взросление героя. Митя полностью поглощен любовью к Катерине. Он надеется, ревнует, боится, и обманут, предан. Был не готов к измене. А связь с красивой, но не его, Аленкой, только подталкивает героя к уходу от реальности, к самоубийству.
Несколько рассказов Бунина раскрывают кризис любовного треугольника. Это рассказы «Ида», «Кавказ», «Прекраснейшая солнца». Брак как непреодолимое препятствие для познавших любовь. Счастье без любви уже не возможно. Измена как толчок для самоубийства одного из любовников рассказа «Кавказ».
Воспоминания о молодости и родине для Бунина станут основным мотивом его творчества. Сборник рассказов, написанных в разное время, «Темные аллеи» - ностальгия по - прошлому. Во всех произведениях этого сборника порожденная страстью любви телесная близость любовников прекрасна в описании мастера. Поддавшись первому легкомыслию, как и в рассказе «Солнечный удар», бунинские герои рассказов «Темные аллеи», «Поздний час», «Руся», «Таня», «Визитные карточки», «В одной знакомой улице», обретают настоящую любовь. В помощь влюбленным и Бунину вся природа — цвет, звук, запахи.
У Бунина - писателя душ, любовь трагична — неизбежны расставание и гибель. Возможно, эта трагичность и призвана придавать любви особые оттенки. Книга «Темные аллеи» подводит итог размышлений И. Бунина о любви. Анализируя его творчество нетрудно заметить, что любовь соседствует со смертью, и за состояние счастья надо заплатить.
Однако, при всем трагизме произведений любой из бунинских любовников мог бы произнести слова из его «Темных аллей»: «Всякая любовь — великое счастье, даже если она не разделена». Все творчество И. Бунина надо смело назвать гимном любви. Он, будучи тонким художником слова, смело и чисто воспел это великое чувство. Тема любви в рассказах И.
Тема любви была основной у многих писателей русской литературы.
Ими оказываются обманутые мужья; брошенные любовники. Я думаю, что он на все способен при его жестоком, самолюбивом характере. Более того, его самоубийство освобождает любовников. Какие глубинные мотивы подтолкнули офицера к самоубийству? Вот как призывает толковать этот поступок на уроках русской литературы Кутейникова Н. Однако часто другому-то эта «свобода» была не нужна. При этом данный персонаж явно болезненно относился и к понятию «честь», и к понятию «супружеская верность», поэтому не мог допустить, чтобы было опорочено имя его семьи.
Он приверженец христианской морали, поэтому поступок жены его просто убил». Объективно ли такое освещение рассказа? Смерть в финале рассказа и вообще соседство смерти с любовью — черта, объединяющая весь сборник «Темные аллеи». Это может показаться чересчур патетичным. И знакомая Бунина, поэтесса и прозаик И. Одоевцева в статье «На берегах Сены» писала, например: «Мне нравятся «Темные аллеи». Но меня удивляло количество самоубийств и убийств в них. Мне кажется, что это какое-то юношеское, чересчур романтическое понимание любви.
Чуть что — ах! И она вешается, или он стреляется, или убивает её. Я говорю ему Бунину — прим. Он сердито пожимает плечами: — Вот как? По-вашему, незрело, романтично? Ну, значит, вы никогда не любили по-настоящему. Понятия о любви у вас нет. Неужели вы ещё не знаете, что в семнадцать и семьдесят лет любят одинаково?
Неужели вы ещё не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно? Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу — а их, этих любовных катастроф, было немало в моей жизни, вернее почти каждая моя любовь была катастрофой, — я был близок к самоубийству. Даже когда никакой катастрофы не было, а просто очередная размолвка или разлука. Я хотел покончить с собой из-за Варвары Пащенко. Из-за Ани, моей первой жены, тоже, хотя я её по-настоящему и не любил. Но когда она меня бросила, я буквально сходил с ума. Днем и ночью думал о смерти. Даже с Верой Николаевной… Ведь я был всё ещё женат, и моя первая жена мне назло не желала со мной разводиться.
Анализ «Тёмные аллеи» Бунин
Советскую власть он, будучи представителем дворянского рода, считал катастрофой. В 1938 году первым шагом к созданию цикла становится рассказ «Темные аллеи». Остальные новеллы Бунин пишет во Франции уже в разгар войны. В тяжелый, голодный период общественных потрясений он не погружается в социально-политическую тематику, но заводит разговор о разных проявлениях любви и страсти. Психологи бы сказали, что это процесс вымещения. Такой эскапизм помог писателю на страницах собственного творчества дотянуться до мира, по которому он тосковал. Откуда название? Образ таинственных аллей, где влюбленные хранят общие секреты, Бунин позаимствовал из стихотворения Николая Огарева «Обыкновенная повесть».
Тот пасторально описывает пару влюбленных.
В нем он поднимает много проблем, но основной является - проблема любви. Несомненно, любовь самое волшебное, удивительное и захватывающее чувство. Любовь окрыляет, потрясает, меняет нас и наше сознание к лучшему, ведет к добру. Любовь - это и есть искусство, которое мы наблюдаем в безголосых картинах, музыкальных нотах, страницах книг, холодных скульптурах. Чувственная и проникновенная книга создает впечатление, что автор буквально вложил в нее частичку своей души. В именитом цикле И. Бунина, любовь разнообразна и изображается по-разному в каждом из рассказов: «Темные аллеи», «Руся», «Антигона», «Таня», «В Париже», «Галя Ганская», «Натали», «Чистый понедельник» и др. В 38 рассказах он сумел показать нам всю многогранность и модификацию этого прекрасного чувства. Произведение со странным названием «Грамматика любви», было написано в 1915 году.
Сам И. Бунин об истории создания рассказа писал: «Мой племянник Коля Пушенников, добыл где-то и подарил мне маленькую старинную книжечку под заглавием «Грамматика любви».
Бунин утверждает, что любовь - «солнечный удар», что-то молниеносное и неотвратимое, сражающее наповал и оставляющее после себя горе и страдание. Мучения любящей души, горечь потерь, сладкая боль воспоминаний — такие незаживающие раны оставляет в судьбах бунинских героев любовь, и время не властно над ней. К какому же выводу я прихожу, размышляя над темой «Любовь в произведениях И.
Итак, в своем творчестве автор рассказывает о трагической любви, приносящей человеку боль и страдания. Но, несмотря на все несчастья, которые обрушиваются на того, кто любит или любим, она прекрасна. Возможно, в философии любви Бунина разлука и есть нечто высокое и неподвластное! И лишь в таком случае любовь остаётся где-то в сердце на всю жизнь. Именно поэтому в рассказах Бунина, какой бы сильной ни была любовь, финал всегда печален.
Количество слов - 580 Рецензент: Елена Дудина Алина, тема вашего сочинения не совсем соответствует проблемной тематике, предлагаемой для написания итогового сочинения. Тем не менее я оцениваю работу по критериям ФИПИ. Главное мое замечание касается логики рассуждения. Вы не смогли четко сформулировать тезис, и поэтому сочинение получилось несколько размытым. Перед вами поставлен вопрос: Какой предстает любовь в произведениях И.
Ответ должен быть ясным и удобным для доказательства. Например, таким: Любовь изображается Буниным как яркое, всепоглощающее чувство, которое озаряет человеческую жизнь, наполняя ее высшим смыслом. То есть в тезисе мы показываем конкретную характеристику любви, не уходим в пространные рассуждения. Именно такую любовь мы должны проиллюстрировать примерами.
Николай Алексеевич еще не утратил своего обаяния и красоты, но автор подмечает его усталый взгляд.
Хозяйкой постоялого двора неожиданно для него оказывается его бывшая возлюбленная. Она исправно держит хозяйство, в горнице у нее «тепло, сухо и опрятно». Надежда «деньги дает в рост», богатеет. Нравом крута, но справедлива. Она тоже еще красива и привлекательна.
Герои не виделись тридцать лет, многое изменилось в их жизни за эти годы. Надежда стала крепкой хозяйственницей, в быту у нее все ладится. А вот в личной жизни... Надежда одинока. При встрече между героями состоялся не очень приятный для Николая Алексеевича разговор.
Неприятный, потому что тогда, тридцать лет назад, он бросил Надежду. Сама встреча со старой любовью стала для героя потрясением. Тридцать лет назад героиня жила при господах, была крепостною. Она полюбила «Николеньку» и доверила ему свою «горячку». Что же имела героиня в ответ?
Любила она всей душой, глубоко и страстно, как любят только раз в жизни, потому и теперь Надежда все еще одна. Ни забыть, ни простить Николая Алексеевича героиня не смогла. Он же о содеянном, видимо, долго не вспоминал. Женился, жену «без памяти любил. А та изменила, бросила».
Сын, которого герой «обожал» и на которого возлагал надежды, вырос «негодяем, мотом, подлецом, без сердца, без чести, без совести». Все в жизни возвращается человеку, и хорошее, и плохое. Вернулось и Николаю Алексеевичу. Никогда в жизни он не был счастлив и признает, что именно Надежда дала ему «лучшие минуты жизни», « и не лучшие, а истинно волшебные». В Надежде герой потерял «самое дорогое, что имел в жизни».
Рассказы Бунина о любви
Значимость рассказов о любви в том, что автор утверждает: любовь – чувство высокое и прекрасное, и человек, способный любить, высоконравственен. Достоинства: всегда волнительно читать о любви,тем более у Бунина,строки произведения впечатываются в сердце. Вспомним ещё одно яркое произведение Бунина о любви «Солнечный удар». Итак, по Бунину, Варвара Пащенко — первая или долгая любовь, это Лика. Особенность многочисленных бунинских рассказов о любви в том, что любовь двух героев по каким-то причинам не может больше продолжаться. Любовь в рассказах Бунина драматична, она приходит внезапно, ослепляет человека и действует на него, как солнечный удар.
Любовь как идеал в творчестве И.А. Бунина
Все рассказы Бунина о любви имеют неповторимый сюжет, оригинальных лирических героев. Бунин редко использовал в названии рассказов о любви само слово «любовь». Одним из наиболее ярких рассказов Бунина о любви можно назвать «Солнечный удар». Итак, по Бунину, Варвара Пащенко — первая или долгая любовь, это Лика.
Любовь в понимании Бунина
Эта не совсем типичная история отношений затянулась на пятнадцать лет. Что творилось на душе у всех участников «любовного треугольника» все эти годы, остается только догадываться. В своих дневниках все трое делают осторожные записи, ни одного лишнего слова. Впрочем, иногда, нет-нет да и промелькнут какие-то странные подробности «совместной жизни».
Например, Вера в записях жаловалась на бедность, говорила о том, что у нее всего две рубашки и она часто ходит «в Галиных вещах». У Галины же в «Грасском дневнике» периодически прорывается сдерживаемое недовольство: «приходится считаться с характером И. Но всё-таки Муромцева-Бунина окончательно свыклась со своим двойственным, не поддающимся логике положением.
Она приняла Галину как мать, очень полюбила её, и Галина, долгое время насторожённо относившаяся к жене писателя, вскоре ответила Вере Николаевне тем же. Время стёрло раздражение и насторожённость. Их примирила сама жизнь: двух счастливых женщин, деливших друг с другом одного любимого мужчину, и двух несчастных женщин, которые не могли обладать своим гением полностью.
Они подружились. Как отмечают многие исследователи личной жизни русского классика, отношения между Буниным и Кузнецовой были лишь платоническими, а все домыслы о бурной интимной жизни — не что иное, как отсвет накала душевных страстей. Со временем «треугольник» превратился в «квадрат».
На вилле поселился литератор Леонид Зуров, которого Вера принялась усиленно опекать. Опека вылилась в преданную влюбленность Зурова в Веру, о чем Бунин, само собой, знал. Обстановка в доме накалилась до предела.
Если первое время Галина словно была заколдована Буниным, то напряженные годы в «любовном треугольнике» помогают ей сбросить эти чары. Она, наконец, осмеливается признаться самой себе в том, что Бунин никогда не уйдет от жены. С этого момента она начала думать о будущем: «Нельзя же, правда, жить так без самостоятельности, как бы в "полудетях"».
Жить на положении то ли секретаря, то ли ученицы, ловить на себе косые взгляды, преданно смотреть в глаза гению, отказываясь от собственных амбиций, — нет, не об этом она мечтала! В отличие от Веры Галина более решительна. К тому же она поняла, что ей больше не нравится вести затворническую жизнь, на которой настаивал Бунин.
Такой образ жизни подпитывал писателя, но полностью лишал сил саму Галину. А тут еще подоспела Нобелевская премия, получать которую Бунин отправился вместе с обеими «женами». Наверное, именно в тот момент Галина осознала, как грустно оставаться в тени великого писателя.
Сколько сил ушло на перепечатку рукописей, литературные дискуссии, а в итоге, она даже не может претендовать на роль музы гения. Ведь «официальной музой» всегда будет Вера как жена писателя. После вручения премии, на пути из Швеции во Францию, чета Буниных вместе с Галиной останавливается погостить у писателя Федора Степуна.
Там Галина заболела, и Бунины уехали домой, оставив молодую женщину на попечение писателя. Вдали от Бунина Галина окончательно освободилась от своей страсти к нему. Более того, в ее жизни наступает новый период.
Что точно происходило в доме Степуна, доподлинно неизвестно, этот эпизод практически не описывается ни в дневниках Галины Кузнецовой, ни в воспоминаниях Веры Николаевны. Но именно там Галина познакомилась с сестрой философа Марго Степун, очень странной, волевой и сильной женщиной. Когда она возвращается в Грасс, Маргарита следует за ней.
Судя по всему, переболев тяжелой любовью к Бунину, Галина не хотела и не могла влюбляться в мужчин. В конце мая 1934 года в Грасс приехала Марго Степун. Было в этой женщине что-то порочное, нездоровое.
Она была яркой, но некрасивой, а мужеподобный голос и резкие манеры делали её до крайности грубой. Галина на её фоне выглядела робким, беззащитным существом. Она, долгое время молчавшая, вдруг оживилась и расцвела.
Жалеет лошадей, уговаривает Ивлева сделать остановку в имении Хвощинского, говоря, что лошади уморились и им надо отдохнуть. Помещик Хвощинский Умерший помещик, сосед Ивлева. По преданиям, влюбился в крепостную, нажил с ней ребенка, но жениться на девушке не смог из-за разницы в положении. После смерти девушки сошел с ума, закрылся в имении и не выходил из комнаты, постоянно читая книги. По словам сына, умственно больным не был, но действительно заперся в имении — в небольшой комнате с кроватью и маленькой библиотекой, состоящей из двух шкафов с книгами. Вероятно, заперся из-за чувства вины — после смерти девушки приобрел венчальные свечи и обручальное кольцо, которое носил до своей смерти. Сам составляет небольшую книгу — «Грамматику любви». Молодой человек, сын Хвощинского Гимназист, парень с черными волосами, красивыми глазами, бледным, в веснушках, лицом. Его красоту отмечает Ивлев. Сын Лушки и Хвощинского.
Смущен неожиданным визитом Ивлева, который прикрывается покупкой библиотеки, оставшейся от умершего помещика. Говорит поспешно и односложно, путается в словах, вероятно, от смущения. Показывает Ивлеву поместье и библиотеку.
Поступок поручика и незнакомки губит эту духовную общность. Поручик крадет чужое счастье, чужую целостность, чужое единство. Кроме того, как в браке соединение полов влечет их единство, так и в блуде происходит то же самое: «Или не знаете, что совокупляющийся с блудницей становится одно тело с ней? Таким образом, то, что происходит между героями — это не любовь, а напротив, преступление против любви, незаконная любовь, — татьба. Люди, совершая блуд или прелюбодеяние, образуют некое греховное единство плоти. После расставания с незнакомкой это порочное единство снова разрушено, часть отторгнута от целого, поэтому страдания поручика объяснимы и, более того, закономерны. Это воплощение духовного закона — что посеешь, то и пожнешь: посеешь целомудренную любовь — обретешь благо, посеешь страсть — обретешь страдание.
Отношение поручика к незнакомке эгоистично: любовь истинная воплощается в желании блага в первую очередь для возлюбленного, поручик же любит не саму незнакомку — он мечтает о собственном счастье с ней: ему приходит помысел о готовности к смерти ради встречи с ней, о том, что жизнь его навеки во власти незнакомки, но это вовсе не любовь, а мучительное упоение собственным влечением и утраченной возможностью обладания объектом вожделения. Поручик, совершая беззаконие, уподобляется первому земному преступнику — Каину. Как Каин, совершивший братоубийство, не находит успокоения на земле, так и поручик, после того, что с ним произошло, ощущает полную отчужденность от мира — вокруг жизнь идет своим чередом — счастливая, полная, во всем окружающем «безмерное счастье, великая радость … , а вместе с тем сердце просто разрывалось на части» [6:337]. Таким образом, герои «Солнечного удара» расплачиваются за свое краткое незаконное «счастье» быть вместе, но решение героини оборвать это порочное падение в определенном смысле является спасительным для обоих, в противном случае их жизни, семья незнакомки — все могло бы быть разрушено. Помимо уже названных религиозно-нравственных идей о целомудрии, прельщении, жизни фантазиями, прилогах и стадиях развития греха в человеке, губительных последствиях совершения греха и в частности, блуда, в повести «Митина любовь» можно выделить иные специфические христианские идеи. В повести внимание рассказчика сосредоточено на молодом человеке — Мите и его отношении к возлюбленной — Кате. Говоря об отношении Мити к Кате, автор указывает, что сложное любовное чувство Мити обрело свой предмет, актуализировалось: «Сном или, скорее, воспоминанием о каком-то чудесном сне была тогда его беспредметная, бесплотная любовь. Теперь же в мире была Катя, была душа, этот мир в себе воплотившая и надо всем над ним торжествующая» [6: 398]. Катя воплотила в себе все Митины юношеские мечты и неосознанные желания, стала предметом его обожания, любви, поклонения, — она воплотила в себе мир Мити и главенствовала над этим миром. Это указание свидетельствует о кардинальном смещении жизненных ценностей у Мити: Катя, преображенная его воображением и фантазиями, главенствует в его мире.
Это прямая отсылка к тому, что Митя вместо Бога сотворил себе кумира и поклоняется ему, таким образом, нарушая не только заповедь о несотворении себе кумира, но и главную заповедь любви, которую Господь дает в Евангелии: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Святитель Николай Сербский замечает: «Где у человека все мысли и все сердце, там и Бог его. В случае с Митей кумиром является возлюбленная, но принципиально важно, что на место Бога становится человек. Этим Митя отдаляет себя от Бога, закрывает в своем сердце путь для благодати, дающей силы жить и бороться с искушениями. Важнейшей особенностью Мити, без которой невозможно уяснить развитие его судьбы, — это двойственность его внутреннего мира, которую можно охарактеризовать как отсутствие цельности личности, или целомудрия. Митя сочетает в себе как стремление к чистоте, непорочности и возвышенному отношению к Кате, к их любви, так и фактическую нечистоту, блудные помыслы, преступление очевидной грани дозволенного в невинных отношениях влюбленных, а затем и бессилие перед искушением и падение с деревенской девушкой Аленкой. Мите свойственно искаженное восприятие целомудрия и чистоты: то, что делает он, — целомудренно, возвышенно, а всякая измена ему — порок. Отсюда возникает и воспаленная ревнивость Мити, отсюда же — и собственническое отношение к Кате, а затем боль и разочарование: «И Митя чувствовал и обостренную близость к Кате, — как всегда это чувствуешь в толпе к тому, кого любишь, — и злую враждебность, чувствовал и гордость ею, сознание, что ведь все-таки ему принадлежит она, и вместе с тем разрывающую сердце боль: нет, уже не принадлежит! Внутреннее состояние Мити можно описать, используя христианское учение о силах души человека и их взаимодействии. Человеческой душе присущи три силы: разумная, раздражительная и желательная.
Ефрем Сирин характеризует их следующим образом: «Три есть силы в душе, — разумная, раздражительная и похотная. Разумной силою ищем мы знать что благо; похотной — вожделеваем познанного блага, а раздражительной подвизаемся и боремся из-за него» [11]. Иными словами, разумная сила служит человеку для приспособления к окружающему миру путем, прежде всего, рационального осмысления своих потребностей и возможностей и реализуется через такие инструменты, как разум и ум дух. Желательная, или вожделевательная, сила служит человеку для реализации его решений и желаний, действуя в первую очередь через такой инструмент, как воля: «действующая сила здесь есть воля, которая волит — желает приобресть, употребить, сделать, что находит полезным для себя, или нужным, или приятным и не волит — не желает противного тому» [29: 36]. Раздражительная сила связана с чувственной стороной человеческой жизни. Она обеспечивает чувственное восприятие внешних впечатлений и реакцию на них. Две последние силы души именуются неразумными силами. Для гармоничной и правильной жизни человека требуется, чтобы этими силами управляла главная сила души — разумная, которая в свою очередь была бы ведома истинными ценностями — стремлением к Богу и добродетелям. Помимо искаженной иерархии любви, Митя обладает поврежденной, болеющей душой, которая руководствуется в критические моменты не разумом и умом, или духом, через который душа общается с Богом и воспринимает Его благодать, а воспаленной волей и чувствами, что и обусловливает принятие цепи фатальных решений, которые ведут Митю к пропасти. В центре внимания в рассказе «Чистый понедельник» находится безымянная героиня.
Одной из основных тем рассказа является двойственность, противоречивость, заключенная во всем — в описании атмосферы Москвы, погоды, мест, в которых происходит действие кабаки, литературные салоны, театры — храмы, кладбища, обители , и сконцентрированная в образе героини. Эта тема раскрывается и во множестве других произведений Бунина, в том числе и в рассмотренных выше «Легком дыхании» и «Митиной любви». В героине «Чистого понедельника» наиболее ярко видны противоречия между духовным и мирским, жизнью духа — и жизнью души и тела. Святитель Феофан Затворник в письмах своему духовному чаду говорил о трех сторонах человеческой жизни: телесной, душевной и духовной — и их взаимодействии. Телесная сторона человеческой жизни объединяет все телесные потребности, которые проявляются в поведении человека «животолюбием, телолюбием, желанием покоить тело и доставать все для того потребное» [29: 36]. Душевная сторона жизни представлена, как было сказано ранее, тремя сферами души — чувствительной, желательной и разумной, которые воплощают в себе все многообразие душевной деятельности человека. Высшей стороной человеческой жизни является жизнь духовная, возможная для человека благодаря тому, что он через высшую часть души — дух, или ум, имеет общение с Создавшим его по Своему образу — с Богом. Дух проявляется в человеке в таких свойствах, как страх Божий знание о Боге, Его бытии, осознание людьми того, что они «во всем от Него зависят и Ему угождать должны, что Он есть Судия и Мздовоздаятель всякому по делам его» [29: 36] , совесть «сторона духа, которая указывает, что право и что не право» [29: 36] , и, наконец, жажда Бога. Жажда Бога — это стремление к высшему благу в Боге, невозможность найти удовлетворение ни в чем тварном. Единственно правильный способ жизни человека — это жизнь, при которой духовная сторона управляет двумя другими сторонами жизни и освящает их.
Более того, рассуждая о счастье, св. Феофан пишет своей корреспондентке: «Я же потихоньку Вам скажу, что пока Вы не в духе живете, не ждите счастия. Душевная и телесная жизнь при благоприятном течении, дают что-то похожее будто на счастие, но это бывает мимолетный призрак счастия, скоро исчезающий» [29: 55]. Героиня рассказа будет рассуждать о счастье словами Платона Каратаева именно в этом смысле, что говорит о ее глубоком рациональном понимании собственной натуры. Кульминационным моментом, в который внутренние противоречия героини доходят до предела и происходит коренной перелом в ее жизни, является краткий период — прощеное воскресенье заключительный день Масленицы , чистый понедельник первый день Великого поста и последующая ночь. В прощеное воскресенье вечером вопреки обыкновению героиня встречает своего возлюбленного одетой во все черное, напоминая ему о том, что завтра уже чистый понедельник и цитируя в разговоре с ним первые слова великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего», в которой верующие испрашивают у Бога среди прочего «целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве» [22: 369]. Однако события этих дней завершаются близостью героев, имевшей место уже в самом начале поста — в чистый понедельник. Ее падение можно объяснить многими причинами, и, вероятно, многие будут достоверными. Героиня ищет счастья — это очевидно из ее рассуждения о счастье словами Платона Каратаева, из ее слов о том, как ей хорошо было на богослужениях. Рационально, скорее всего, она понимает, что его нет и не может быть в увеселениях и нецеломудренной любви, но героиня не хочет и не способна остановиться в своих поисках, пока не исчерпает их.
При всей сложности мотивации поступка героини важно понимать, что это падение, совершенное в пору, предназначенную для особого покаяния — это то событие, которое могло стать и стало сильным потрясением, способным заставить человека изменить всю свою жизнь. Также блудный сын из евангельской притчи приходит в себя, встает и идет к отцу, чтобы принести покаяние только тогда, когда он доходит до предела греха, с одной стороны, и до предела отчаяния — с другой. Автор «Чистого понедельника» не ставит перед собой задачи продемонстрировать аскетически правильный путь духовной жизни и покаяния — указать на то, что человеку важно обратиться к Богу и покаянию перед Ним сразу при появлении искушения, но он достоверно констатирует то, как духовная жизнь может протекать у человека на самом деле, в реальной жизни — через чреду грехов, через тяжелые падения к покаянию. Автор, пожалуй, не был бы до конца честен, если бы его героиня после падения просто оставила бы мирскую жизнь и приняла постриг. Бунин демонстрирует сложность реальной жизни. Героиня пишет своему возлюбленному: «пойду пока на послушание, потом, может быть, решусь на постриг… Пусть Бог даст сил не отвечать мне — бесполезно длить и увеличивать нашу муку…» [7: 198]. Здесь следует обратить внимание на то, что путь ухода от мира и покаяния не дается и не дастся героине легко, на этом пути ее также будут мучить страсти, сомнения, воспоминания — описывая вечер их неожиданной встречи в Марфо-Мариинской обители спустя почти два года после этих событий, герой говорит, что он был таким же, «как тот незабвенный» — и он не забыл, и она не забудет. Его возлюбленная говорит об их общей муке, и это свидетельство ее любви к герою, но и ее уверенности в том, что вместе они не смогут быть счастливы. Смысл финала рассказа применительно к отношениям героев можно истолковать следующим образом: героиня всматривается в темноту подобно жене библейского Лота, которая оборачивается, чтобы посмотреть на оставленный ею дом. В этом взгляде можно усмотреть свидетельство того, что прежние искушения, воспоминания о прошлом являются спутниками героини и на избранном ею пути, по которому она идет вслед за отрекшейся от себя за Христа преподобномученицей Елисаветой.
Таков закон духовной жизни: уход от мира и вступление на путь к Богу — это не венец жизни, а только начало настоящей борьбы со своими страстями. Подводя итог обзору основных христианских идей в ключевых прозаических произведениях И. Бунина о любви, важно отметить, что рассмотрение данных работ писателя в контексте христианского учения о человеке имеет прочные основания в тексте самих произведений. Систематическое истолкование разбираемых рассказов и повести указывает на их глубокие христианские корни. Исходя из результатов предварительного анализа рассказов «Легкое дыхание», «Солнечный удар», «Чистый понедельник» и повести «Митина любовь», можно сделать вывод о том, что исследование религиозно-нравственного аспекта данных произведений способно существенно изменить общепринятые тенденции восприятия творчества И. Бунина, и предоставить возможность для успешного использования рассматриваемых произведений для воспитания в молодом поколении нравственности. Александр Дубинец: — Интерес к Бунину в последние десятилетия, связанный с оценками: «последний классик», «первый нобелевский лауреат», «буддист», православный» — показывает некоторые преобладающие тенденции в буниноведении, которые часто упрощают и закрывают, ручаясь теми оценочными одномерными интерпретациями, принципиальную антиномию бунинского творчества и интереса к европейской архаике и экзотике. Взять хотя бы стихи: Сказка о козе Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые. Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза! Расцветают, горят на железном морозе несытые Волчьи, божьи глаза.
Ра-Озирис, владыка дня и света, Хвала тебе!
Размышления персонажа заставляют читателя задуматься над смыслом жизни. Герои получили мгновенное удовольствие и остались несчастными. Такое чувство принесло опустошение душ и страдание. Повесть «Таня» У мелкой помещицы Казаковой служила семнадцатилетняя деревенская девушка Татьяна. Однажды у хозяйки гостил родственник Пётр. У него было много любовных историй. Через некоторое время герой заметил Таню. Между ними происходит близость. Девушка не может поверить в это счастье.
Ещё несколько раз Пётр и Таня были близки, встречались они украдкой. Девушка очень привыкает к мужчине. Пётр то уезжал, то снова приезжал, а Татьяна плакала и считала, что он её погубил. С каждым его появлением героиня снова расцветала. Однажды он пообещал приехать на всё лето. Девушка успокоилась, но не знала, что это была их последняя встреча. Шёл страшный 17-й год.