В этой статье мы расскажем вам, что такое нарты кратко, чтобы вы могли легко вникнуть в суть этого замечательного спорта. Перейдем к подробностям доказательства, что нарты — это отошедшие в глубь веков древние осетины. Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое НАРТЫ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках. На́рта — узкие длинные санки (сани), предназначенные для езды и перевозки клади, на упряжках из собак, северных оленей или (реже) передвижения мускульной силой человека.
Как используют нарты?
нарта "небольшие широкие сани для езды на собаках или оленях", арханг. «Сказания о нартах» – это такое произведение, которое сколько не читай, всегда найдешь что-нибудь новое и необычное. Нарты: Длинные узкие сани, употр. на Севере для езды на собаках, оленях.
Определение нарт: традиционная зимняя игра
- Нартский эпос как альтернативный источник - ЛАИ
- Что такое нарты кратко
- Как на Севере называют сани, запряженные оленями — Спортмастер Медиа
- Весть о Нартах
- Сказания о нартах - Дигорский район
- Что такое нарты: определение и виды
Нарты и нартский эпос
Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. Длинные узкие сани, употр. Ехать на нартах. Нартовый путь. Нартенная упряжка.
Толковый словарь Ожегова. Ожегов, Н. Нарты значения. Различаются косокопыльные НАРТЫ с расходящимися книзу копыльями у народов Запалной Сибири; дугокопыльные НАРТЫ полозья соединены дугами, на вершины которых кладётся настил у народов… … Словарь этнографических терминов Нарты — сани в оленьей или собачьей упряжке у народов Сибири. На Севере: узкие и длинные санки с деревянным настилом для езды на собаках и оленях.
Везти почту на нартах. Н ые полозья. Н ая упряжка. Узкие и длинные санки с деревянным настилом, употребляемые на Севере для езды на собаках и оленях.
А по некоторым исследованиям в 3 тысячелетии до н.
Что совершенно точно, это было задолго до появления христианства и ислама. Интересно, что у разных народов нартский эпос — свой. У осетин, адыгов. И у каждой народности он разный, хотя и имеет общие черты с другими национальными разновидностями. К примеру, у адыгов есть уникальный герой Адиюх, которого нет ни в одном другом эпосе.
Здесь же присутствуют Ахомида и Бардыноко — герои, которых не встретишь в инородных сказаниях. У осетин уникальными героями являются Ахсар и Ахсартаг. Есть собственный нарт и у чеченцев - Пхармат. А у абхазов есть цикл преданий о Цвицве и Нарджхеу, которых не встретишь в других мифах. По нартским мифам можно получить и вполне реальные исторические сведения о жизни в древние эпохи.
Например, об устройстве индоевропейского общества, как в эпосе у осетин. В их версии эпоса присутствует три главных семьи, что соответствует сословиям воинов, купцов и священнослужителей. В абхазо-адыгском эпосе ставка делается на любовь и верность родине.
Шаповалов, В.
Шут, РГО Некоммерческая организация НКО «Союз хранителей этнокультурных традиций Таймыра» выиграла президентский грант в размере более 400 тысяч рублей на реализацию проекта по возрождению технологии изготовления нарт. Знания об особенностях создания древнего средства передвижения по крупицам соберут в ходе специальной экспедиции в Хатангу, сообщает «Таймырский телеграф». В рамках проекта мы посетим Хатангу, где пожилые люди расскажут о традициях создания этого удивительного изобретения.
Начиная с первых публикаций нартских сказаний в 60-х годах XIX в. Не вдаваясь в перечень различных этимологий имени нартов, высказанных за это время, можно отметить, что в настоящее время существуют две взаимоисключающие концепции, вокруг которых разворачиваются основные споры. Последовательным сторонником последней был В. Абаев, по праву считающийся одним из патриархов нартоведения и осетиноведения, точку зрения которого разделяет и Т. Положение об иранском происхождении имени нартов было впервые высказано в конце XIX в. Лопатинским, сопоставившим это имя с древнеиранским названием мужчины нар. С незначительными вариациями также этимологизировали имя нартов позднее многие исследователи, в том числе такие крупные ученые, как Р. Блайхштейнер, Ж. Дюмезиль, А. Мейе, Н. Трубецкой, Х. Бейли, Э. Бенвенист, Т. Гамкрелидзе, В. Иванов и др. Наиболее полное обоснование эта точка зрения получила в работах Бэйли. Как отмечает В. Абаевым еще в опубликованной в 1945 г. Однако в этой работе, как отмечает сам В. Именно в этой статье содержится подробная критика концепции иранского происхождения имени нартов и обоснование выдвинутого автором положения о монгольском происхождении основы этого имени. Свою аргументацию по данному вопросу В. Исходя именно из этой установки, попытаемся рассмотреть сведения нартских сказаний, могущих пролить свет на происхождение термина нарт, с учетом, естественно, языковых данных и аргументов обеих сторон. Другими словами, закон перехода древнеиранского р в л в осетинском не является абсолютным. Указано Нафи. Отметим также зафиксированное Аммианом Марцеллином IV в. Касаясь этого вопроса, Т. Абаева, так как мы действительно имеем в осетинском нал — самец… Думать, что указанное древнеиранское слово дало в своем развитии два результата в осетинском нал и нар-т с соответствующими изменениями в принципе не может быть отвергнуто подч. Следует, однако, отметить, что маловероятность такого развития становится куда как вероятно, если учесть, что согласно Хр. А значения эти следующие: воин, защитник, военный герой, рыцарь и т. Бартоломэ, кстати, значение самца в корне нар не содержится, хотя оно, возможно, и подразумевается , не исключает, как видно из приведенных примеров, параллельного развития, двух, хотя и различных, но близких по своему значению слов. Следует отметить, что мнение В. Так, например, М. Кумахов и З. Действительно, ни Х. Бэйли, ни Э. Бенвенист, ни ряд других авторов не затронули этот вопрос, о причинах чего можно только гадать. Однако и М. Кумаховы обошли молчанием высказанное автором этих строк мнение о том, что закон перехода р в л в осетинском не является абсолютным, хотя статья, в которой было сформулировано это положение, им хорошо известна, поскольку она цитируется ими. А ведь это положение очень существенно для методики этимологического анализа имени нартов. Более того, М. Кумахов, критикуя в другой своей работе Х. Джиоева, также отстаивавшего иранское происхождение термина нарт и поддержавшего мое мнение об относительном характере перехода р в л в осетинском и расширившего круг аналогичных примеров, также ни слова не сказал об этом. В этой связи хотелось бы напомнить два высказывания В. Абаева, касающиеся развития звуковых законов. Сказанные по поводу парных собственных имен нартских сказаний и древних римлян, они, думается, имеют самое непосредственное отношение к рассматриваемому вопросу. В другой своей работе, касаясь тех же звуковых законов, В. Абаев отмечал, что в родственных языках заложено все возможности и направления звукового развития. Эти высказывания В. Абаева, между которыми лежит промежуток времени почти в 50 лет, думается, как нельзя лучше подходят к рассматриваемому вопросу о переходе древнеиранского р в л в nqerhmqjnl. Во всяком случае, данный звуковой закон, взятый даже сам по себе, не противоречит возведению имени нартов к корню нар и, следовательно, не может служить аргументом, доказывающим ошибочность этой этимологии и соответственно древнеосетинского происхождения термина нарт. Для доказательства фамильного характера имени нартов В. Абаев привлекает форму этого имени в именительном и направительном падежах. Это связано с тем, что в осетинском языке, ввиду т. Исключением из этого правила являются лишь именительный и направительный падежи. Основываясь на этом явлении, В. Для выяснения этого вопроса В. Абаев проанализировал тексты осетинских нартских сказаний, содержащихся в двух публикациях. Анализ этих текстов привел В. Этот вывод, однако, требует определенных коррективов. Связано это прежде всего с тем, что в перечне привлекаемых В. Шифнера и особенно В. Миллера, а также ряд других изданий, ценность и подлинность которых вряд ли вызывает какие-либо особые сомнения. А материал этих публикаций дает несколько иную картину. Цораевым и включены А. В первом из этих сказаний имя нартов в именительном падеже множественного числа встречается только в форме нарт: 1 О куыйта нарт! Ма фыды туг мын ценна фидут? О, собаки нарты!
Ю. С. ГАГЛОЙТИ. О происхождении термина нарт
Перейдем к подробностям доказательства, что нарты — это отошедшие в глубь веков древние осетины. Нарты являются одним из старейших средств передвижения по снегу, имеющих корни в древних временах. Ручные нарты использовались коми охотниками в качестве грузовых, их тащил за собой с помощью ременной упряжи сам охотник, иногда помогала собака. В Викиданных есть лексема нарты (L131486). Значение слова нарты, что означает слово «нарты» в словарях: Этнографический Словарь, Энциклопедический словарь, Словарь Ожегова, Словарь Ефремовой, Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Нарты — необходимый транспорт оленеводов-кочевников, которые постоянно перемещаются по тайге и тундре в поисках новых пастбищ для стада и перевозят за собой весь скарб.
Слово «Нарты»
Если бы нас спросили, что в нартовском эпосе самое замечательное, мы ответили бы не задумываясь: образ Шатаны. Женщины фигурируют во многих эпопеях, но тщетно искали бы мы в каком-либо ином эпосе женский образ такой мощи, такого значения, такого размаха, такой жизненности, как нартовская Шатана. Во многих эпосах женщинам отведена очень большая роль. Но при всем том они остаются, в большинстве, носительницами чисто женского или семейного начала, чем, в конечном счете, определяется сфера их активности. Поэтому в других эпосах одну героиню можно легко заменить другой без ущерба для психологической и художественной правды. Нартовскую же Шатану никогда и никем заменить невозможно, равно как нельзя ее удалить из эпоса без того, чтобы не ощутить зияющую пустоту. Сфера ее активности — не узкий круг любовных и семейных отношений, вся жизнь народа в целом. Можно мыслить нартов без любого из героев, даже главнейших, но нельзя их мыслить без Шатаны. Не этим ли объясняется, что нигде в эпосе мы не находим никаких указаний или намеков на смерть Шатаны?
Она — бессмертна, или, точнее, она жива до тех пор, пока живет весь нартовский народ. Шатана — истинная мать народа, центр и средоточие нартовского мира. К ней сходятся все нити. Без ее участия и совета не обходится ни одно знаменательное событие. Это она взрастила нартам двух славнейших героев — Сослана и Батраза, не будучи им кровной матерью. Это она — мудрая и вещая — выручает их в труднейшие минуты. Это она открывает им свой гостеприимный чертог, когда их постигает голод. Щедрость Шатаны и изобилие ее стола вошли в поговорку: «Не феин — Шатана» — «наша хозяйка — Шатана», это — высшая похвала женщине в устах осетина.
Шатана — могущественная чародейка. Доказывать, что образ Шатаны идет от матриархата — значит ломиться в открытую дверь. Черты матриархата рассеяны в изобилии во всех древних эпосах: в Калевале, Ирландских сагах, Эдде. Но наличие именно в осетинском эпосе такой монументальной женской фигуры, как Шатана, имеет особый исторический смысл. Дело в том, что предки осетин, аланы, были одним из сарматских племен. А сарматы, по свидетельству античных авторов, выделялись среди других народов яркими чертами матриархата и высоким общественным положением женщины [2]. Псевдо-Скилак называет их gunaikokratumenoi «управляемые женщинами». Мы не ошибемся, если скажем, что, с точки зрения социальной типологии, аланская Шатана — родная сестра сарматской царицы Амаги Полиен , скифской Томирис Геродот , массагетской Зарины Ктесий.
Рассудительность, выдержка, находчивость в минуту опасности — таковы отличительные черты старшего из нартов — Урызмага. В щедрости и хлебосольстве он под стать своей супруге. Отношения их друг к другу проникнуты неизменной любовью и заботой. Как Урызмаг, так в особенности Шатана, выступают эпизодически во всех циклах. Каждый такой эпизод вносит новый штрих в их характеристику и в совокупности они создают образы высокой художественной силы, цельности и полноты. В ряде сюжетов Шатана и Урызмаг являются центральными фигурами, и это дает право говорить об особом цикле этой знаменитой супружеской пары. Сказание об Урызмаге и Шатане — это сильно затемненный, обросший позднейшими наслоениями миф о первой человеческой или божественной паре. Миф об Урызмаге и Шатане вводит нас в круг изначальных теогонических, антропогонических и этногонических мифов.
Это подтверждается тем, что с рождением Шатаны связано также рождение первого коня и первой собаки. Для мифологических представления совершенно обычно и в порядке вещей, что первый земной конь произошел от небесного коня, а первая земная собака — от небесной собаки. Народ-коневод, пастух, охотник и воин, каким мы знаем древних алан и нартов, должен был изо всех домашних животных ценить и любить всего больше коня и собаку. Не удивительно, что именно их он ввел в свой антропогонический миф [3]. С личностью первой и лучшей из женщин Шатаны связывается также появление первого и лучшего из напитков, пива, любимого напитка осетин-алан. Этнографические и лингвистические данные указывают на древность и исключительную распространенность культуры пива у осетин. Осетинское жлутон «сказочная пища или напиток» означало первоначально «пиво особой варки» и родственно северогерманскому названию пива alut ср. Едва ли мы ошибемся поэтому, если выразим убеждение, что в цикле Шатаны и Урызмага, за бытовой сюжетикой, скрывается старое мифологическое зерно — древняя этногоническая и теогоническая легенда.
При этом образ Шатаны и роль, какую она играет во всем эпосе, позволяют утверждать, что легенда эта возникла в условиях еще не изжитого матриархального мировоззрения. Последнее обстоятельство может служить некоторым отправным пунктом для датировки данного цикла. Многие исследователи отмечают существование несомненной связи между тотемизмом и матриархатом. Во всяком случае, последний не моложе первого. И если цикл Уархага а его тотемическим ядром мы относим к первой половине I тысячелетия до н. Существовала ли какая-либо исконная связь между первым и вторым циклом? Это для нас не очевидно. Преемственность поколений Уархаг — Ахсартаг — Урузмаг как будто говорит о связи, но эта преемственность могла быть присочинена впоследствии в порядке «генеалогической циклизации».
За время своего долгого бытования в устах народа нартовские сюжеты претерпели, разумеется, немало изменений и вариаций, из которых многие безвозвратно для нас утеряны. Если бы у осетин-алан была старая письменность, которая зафиксировала бы нартовские сказания на разных этапах их истории, мы имели бы интереснейший материал для суждения об эволюции эпических мотивов и сюжетов. Сейчас этого материала у нас нет. Случается, однако, что версии, не сохранившиеся у данного народа, бывают обнаружены у его соседей, к которым они в свое время попали в порядке обычной миграции фольклорных сюжетов. Для цикла Шатаны мы имеем, к счастью, такой именно случай. Подобно тому, как Геродот сохранил нам многие сюжеты нартовского эпоса в скифских обычаях и преданиях V века до н. В цикле Шатаны и Урузмага есть еще несколько сюжетов и мотивов, которых мы можем коснуться лишь вскользь. Сюжет о герое, погибающем в юности и возвращающемся из загробного мира к своему отцу, чтобы совершить с ним чудесные подвиги и затем вернуться в царство смерти, принадлежит к числу весьма популярных в нашем эпосе.
Он встречается также в цикле Тотрадза. Приключение Урузмага в пещере у циклопа относится к разряду странствующих сюжетов широчайшего распространения. Подобно мифам о Прометее и Аргонавтах этот сюжет относится к числу тех, которые особо тесно связывают античную Элладу с Кавказом. Сказания о циклопе, помимо осетин, засвидетельствованы у мегрелов [4] , кабардинцев [5] , дагестанцев [6] , чеченцев [7]. Кроме того, «мотив Полифема» известен у многих европейских народов. Кавказские варианты стоят несравненно ближе к греческому, чем европейские. Сравнительному разбору этих сказаний посвящена работа В. Миллера «Кавказские сказания о циклопах» [8].
Изобретение пива послужило сюжетом эпической песни не только у осетин. Этому знаменательному событию посвящена почти целиком 20-я руна Калевалы [9]. Капо или Осмотар , дочь Калевы, родоначальника финских героев, является первой женщиной, сварившей пиво из ячменя и солода с примесью меда. Как ни мало общего, по первому взгляду, между глубоко человечным, реальным образом нартовской Шатаны и туманно-мифическим образом финской Капо, оба они идут, несомненно, из одного источника — из древнейших мифов о происхождении стихий, богов и людей. Таков материал цикла Шатаны и Урузмага. Шатана выступает как мать и хозяйка — не только в узком кругу семьи, но для всего племени. Когда нартов постигает голод, Шатана открывает гостеприимные двери и из сделанных ею запасов угощает народ, от мала до велика. Выступающая здесь хозяйственная роль женщины как хранительницы запасов племени и их распределительницы в высшей степени интересна и важна для характеристики ранних общественных форм матриархального типа.
Все это дает право видеть в образе Шатаны и связанных с нею сюжетах и мотивах одно из самых своеобразных явлений не только в осетинской, но и в мировой народно-эпической традиции. Богатством сюжетов и популярностью центрального героя выделяется цикл Сослана Созруко. Имя Сослан, по-видимому, тюркского происхождения. Форма Созруко представляет «адыгизацию» имени Сослан. В староадыгском не было фонемы л, и имя Сослан должно было принять форму Сосран. Эта форма была затем снабжена излюбленным в личных именах элементом — ко адыг. Полученное Сосрануко сохранилось в абазинском было затем упрощено в Сосруко и в этой форме было заимствовано из адыгского кабардинского обратно в осетинский. Такие «челночные» переходы слов и имен из одного языка в другой и обратно представляют нередкое явление.
В дигорских вариантах Созруко отсутствует. Они знают только Сослана. В эпосе Сослан Созруко занимает виднейшее место, является одним из любимых героев не только в осетинских, но также кабардинских, балкарских, чеченских и других вариантах. В циклах Сослана и Батраза, больше чем в остальных, выступают мотивы героические, сверхчеловеческие, богатырские. Но в отличие от Батраза, героя необоримой силы и честного, прямого действия, Сослан в борьбе с сильнейшим врагом охотно прибегает к приемам хитрости и коварства, тогда как со слабейшим и побежденным он жесток и безжалостен. Особенно в неблаговидном свете рисуется он в эпизоде схватки с Тотрадзом, сыном Албега. О популярности и глубоко национальном характере этого героя свидетельствуют, помимо самих сказаний, множество местных преданий, связанных с его именем, особенно в Дигории. Многие древние могильники в Дигории слывут за могилы Сослана.
Показывают также камни, на которых он сидел. Один из летних праздников звался «праздником Сослана» см. В одном сказании рекомендуется каждому позаботиться о том, чтобы его покойник получил на том свете более удобное место, чтобы наблюдать за последней схваткой Сослана с Тотрадзом, которая произойдет в загробном мире. Образ Сослана послужил предметом специального мифологического этюда Ж. Дюмезиля, озаглавленного «Солнечные мифы» [10]. Дюмезиль, — не каждая черта, не каждый подвиг Сослана носят солнечный характер. Как всякий бог, ставший со временем героем рассказа, он объединил вокруг своей личности много легенд различного происхождения. Но его цикл, единственный в кругу нартовских сказаний, дает целый ряд сюжетов — и притом сюжетов основных, в которых солнечный характер героя выступает еще вполне прозрачно».
Во-первых — рождение. Рождение из камня есть черта, охотно приписываемая солнечным богам. Из скалы родился прославленный малоазийский солнечный бог Митра. Его так и зовут «рожденный из камня». На солнечную природу Сослана указывает также его женитьба на дочери Солнца. В ряде сюжетов, повествующих о борьбе Сослана с врагами, говорится, что он одержал победу к полудню: опять черта солнечного божества; ибо полдень и есть апогей солнечной силы. Сюжет борьбы с Мукарой, сыном Кара Тара , в особенности некоторые его варианты, поразительно напоминают широко распространенные мифы о «похищении солнца». Злое существо, скрытое подо льдом, — очевидный символ зимы и холода.
Герой, борющийся с этим злым существом, — символ солнца, В нартовских сказаниях это — Мукара и Сослан. Еще нагляднее и непосредственнее вводит нас в круг солнечных мифов «колесо Балсага». Оно находит свой конец в воде, в некоторых вариантах — в Черном море, то есть на западе. Есть варианты, где Балсагово колесо действует по наущению дочери Солнца, оскорбленной Сосланом. В дигорских вариантах колесо, убившее Сослана, зовется «колесом Ойнона». Имя Ойнон — искаженное Иоанн, а святой Иоанн связан преемственно с солнечным культом и праздник его совпадает с летним солнцеворотом [11]. В Дигории, на месте предполагаемой могилы Сослана, возле селения Нар, справлялся ежегодно летом, близко ко дню Иоанна Крестителя «Фыд Иуане» , «праздник Сослана», закалывались бараны в честь героя и ему молились о ниспослании хорошей погоды [12]. Связь нашего героя с солнечным культом получает в этом празднике решающее подтверждение.
То, что солнечный герой погибает в борьбе с колесом, символом солнца, не удивит никого, кто знает, какими извилистыми и неожиданными путями идет развитие сюжетов в народной поэзии и как часто здесь подтверждается диалектический закон единства противоположностей. Подобных примеров можно было бы привести немало, ибо народное мифотворчество меньше всего боится противоречий. В сложном образе Сослана объединились черты разнообразные и зачастую, быть может, противоречивые. Но если в этом образе есть черты, имеющие ясный мифологический смысл, то это, несомненно, черты солнечного героя. Сослан, старый «языческий» солнечный бог, борется с колесом Ойнона, то есть Иоанна, нового, христианизованного солнечного «бога», и погибает в этой борьбе [13]. Совершенно так же языческий грозовой бог Батраз борется с христианизованными грозовыми богами, Уациллами, и тоже погибает. В обоих случаях победа остается на стороне новых христианских божеств. И когда Сослан вынуждает колесо называть себя Сослановым, а не Ойноновым или Балсаговым , мы видим сквозь эту прозрачную символику, что речь идет о богах двух разных эпох, которые борются за то, кому из них быть хозяином солнца.
К интереснейшим эпизодам сослановского цикла относится путешествие нашего героя в царство мертвых. Это, как известно, один из древнейших эпических сюжетов, какие вообще засвидетельствованы в памятниках мировой литературы. Кухулин в Ирландских сагах. Один в скандинавской мифологии — вот наиболее известные имена героев, посетивших, как нарт Сослан, царство теней. Нартовское описание отличается большой конкретностью и живостью в изображении судьбы людей, совершивших при жизни те или иные, добрые или дурные деяния. При этом, как всегда бывает, сцены мук и лишении получились более разнообразными и яркими, чем сцены блаженства. Если в греческих мифах мы находим описание мук всего двух-трех грешников Тантала, Сизифа Данаид , то здесь перед нами проходит целая вереница картин, рисующих воздаяние за добрые и, в особенности, за дурные дела. Проникающая в эти описания морализующая тенденция трогает своей наивностью.
Мы видим здесь, какие добродетели считались особенно похвальными, а какие пороки осуждались. Щедрость, гостеприимство, справедливость, супружеская и родительская любовь — обеспечивают блаженство на том свете. Особого упоминания заслуживает Сосланова шуба из скальпов. Уже В. Миллер [15] указывал, что этот мотив восходит к скифским временам и отражает скифский обычай, описанный Геродотом: «Скифы снимают головы тех, кого они убивают в сражении, и приносят их к царю: только воин, принесший голову врага, получает право на долю добычи. Затем они скальпируют головы следующим образом: они делают круговой надрез над ушами и отдирают кожу путем встряхивания. С помощью бычьего ребра они соскабливают приставшее к коже мясо, а кожу мнут потом между руками. Когда она становится мягкой, они делают из нее утиральник для рук, который подвешивают к уздечке своего коня и которым они похваляются, ибо чем больше у скифа утиральников, тем больше у него славы и почета.
Есть и много таких, которые делают себе плащи из таких человеческих скальпов, сшивая их вместе на манер пастушеских плащей» [16]. Аланы продолжают традицию скифов. Мы видим на этом примере, что то, что было когда-то живым обычаем, бытовым явлением, впоследствии переходит в фольклор и сохраняется, как фольклорный мотив. В сослановском цикле можно указать еще один яркий пример такой же трансформации: у скифов — живой обычай, у осетин — нартовский эпический мотив. Мы имеем в виду набитого соломой коня Сослана. В таком виде «лошади» ставились на подпорки и располагались вокруг могилы. Можно ли, спрашивает Дюмезиль, отделить этих «траурных коней» скифов, на которых царь въезжает в загробный мир, от «траурного коня» Сослана, на котором он возвращается из загробного мира? Так древние обычаи, давно вышедшие из употребления, вплетаясь в фольклорные сюжеты и мотивы, переживают тысячелетия.
Параллели между мотивами сослановского цикла и скифским бытом в преданиях могут служить, при отсутствии других данных, для приближенной датировки некоторых существенных частей этого цикла: очевидно, происхождение этих частей надо относить ко времени не позднее V века до нашей эры. Расцвет железной металлургии вкладывает в руки человека новые орудия труда и новое оружие для борьбы. Он проникается верой в свои силы, в мощь оружия, в неотразимый ореол воинской доблести. И тогда на смену герою-колдуну и чародею приходит герой-воин, герой-богатырь. Но древняя идеология колдовства и магии не умирает сразу. Она пытается и в новых условиях удержать свои позиции. В результате появляется тип героя, в котором богатырские качества сочетаются с «хитростью». Сослан олицетворяет именно эту переходную стадию.
Он уже наделен качествами героя-воина, но наряду с ними в его образе явственно выступают черты героя-колдуна. Эти черты проходят через всю его жизнь. Сослан и Батраз оба проходят через процедуру закалки. Но Батраз закаливается в горниле кузнеца — нормальная «технология» железного века. Сослан же закаливается в волчьем молоке — явная тотемическая магия. Важнейшие подвиг Сослана совершаются по одной схеме: он начинает как герой-воин, но кончает как герой-колдун. Герой-воин с пережиточными чертами героя-волшебника представляет как бы переходный этап от чисто шаманского образа к чисто богатырскому. Когда война становится, по выражению Энгельса, нормальной функцией общественной жизни, и военные вожди задают тон в формировании общественной идеологии, рождается новый тип эпического героя, героя необоримой силы, сокрушающего врагов богатырской мощью без примеси хитрости и колдовских приемов.
Таким героем в осетинском эпосе является Батраз, сын Хамыца. Вместе с тем сгущенный гиперболизм в описании его личности и подвигов выводит его зачастую за пределы земного, человеческого, постижимого и возносит его над нартовский миром, как существо особого порядка, как сверхчеловека, как полубога. Вместе с Сосланом и в большей степени, чем последний, Батраз несет в себе черты мифологического образа, где еще клокочут бурные первозданные космические силы, для которых оболочка обычного, хотя бы эпического героя слишком хрупка и эфемерна. Печатью чудесного, сверхчеловеческого отмечена вся его жизнь: рождение, подвиги, смерть. Заключительная битва Батраза с небесными силами приобщает его к сонму титанов-богоборцев, к греческому Прометею, кавказскому Амирану. Каково происхождение цикла Батраза? Мы установили в свое время, что имена Хамыц и Батраз — монгольского происхождения и что нартовская пара Хамыц и Батраз представляет, по-видимому, раздвоение монгольского имени Хабичи-Батыр. Можно ли на этом основании утверждать, что и весь цикл Батраза идет из монгольского?
Разумеется, нельзя.
Нарты также оснащены палками, которые помогают в поддержании баланса и передвижении. Использование нарт позволяет преодолевать большие расстояния на снегу и льду со значительно меньшими усилиями, чем при ходьбе привычным способом. Они широко применяются в туристических походах, спортивных состязаниях и военных операциях в условиях снежных и ледяных покровов.
Сказания о нартах есть у всех горских народов и особенно у кабардинцев, но ни один из них не знает ни начала, ни конца нартов, не говорит о том, где и как родились нарты, кто жил до них и кто после них, тогда как у осетин излагается все от начала до конца. Это первое. Все имена нартов у осетин находят себе полное объяснение в осетинском языке, чего нет у соседних племен. Все обычаи нартов суть древне-осетинские обычаи, остатки коих наблюдаем и сейчас в жизни осетинского народа. Четвертое то, что все древне-осетинские орнаменты и памятники зодчества, а также археологии весьма родственны памятникам старины скандинавских народов по моему личному убеждению , потому утверждение проф. Миллера, что осетины представляют из себя осколок большого народа индо-германского племени, жившего некогда в теперешней Херсонской губернии, Донской области и дальше к северу и расколовшегося на две части, из которых одна ушла на север возможно, эсты, финны, латыши , а другая — на юг Осетия , находит себе подтверждение в этом случае.
А потому нет ничего удивительного, что основной мотив нартовских сказаний есть мелодия народа, отпечатавшего в них и шум степных ветров, и прибой морских волн. Перейдем к подробностям доказательства, что нарты — это отошедшие в глубь веков древние осетины. Что такое слово «нарт»? До нартов на свете жили одмеры. Они жили в пещерах и в горах; у них не было домов. Они были гораздо сильнее и могущественнее нартов, но умом короче. Когда появились нарты, то стали сражаться против одмеров и великанов. Нарты были настолько горды, что не хотели устраивать в своих домах дверей и косяков, чтобы бог не подумал, что они ему молятся. Ясное представление о предшественнике и о самих нартах может быть лишь в уме такого народа, который сам непосредственно является автором нартовских сказаний. Народ делит нартов на три племени: Бората, Алагата и Ахсартагката.
Сослан — единственный герой Нартиады, которому удается побывать в царстве мертвых и вернуться. Увиденное по пути персонажу объясняет умершая жена. Например, когда из утробы собаки доносится лай щенков, это значит, что настанет время, и младшие будут возражать старшим. Один из главных сюжетов в цикле о Сослане — его борьба с «живым» огненным колесом Балсага. Сначала герой побеждает и отпускает противника со словами: «Вернись и отсеки руку тому, кто тебя отправил». В противостояние вмешивается персонаж Сырдон, и колесо вопреки напутствию Сослана набирается сил и возвращается к бою. В сюжете представлены верования осетин о растениях и животных: когда Сослан в погоне за колесом просит у деревьев помощи, береза и орешник откликаются, и герой благословляет их «Пусть прутья твои используются для ритуального моления и приготовления ритуальной пищи». Ольха отказывает Сослану, и он ее проклинает «Пусть ствол твой годится только для углей». Сырдон — один из самых неоднозначных персонажей эпоса, все время строит козни, причем всем подряд.
Его оружие — острый и беспощадный язык. Сырдон бывает в военных походах, хотя другие герои и не хотят брать его с собой, подшучивают и не дают коня. Однажды персонаж благодаря хитрости и мудрости вызволил нартов из плена, но взамен не стал более любим и уважаем. Нарты приняли Сырдона, лишь когда он принес им сделанный из костей и жил своих сыновей фандыр. Так в эпизоде воплотился образ обретения музыки, а значит, и гармонии — через жертву.
Кто такие нарты?
- История и происхождение нарт
- Определение нарт
- Прыжки через нарты, перетягивание палки и другие виды спорта северных народов | ДетиАрктики.РФ
- Кто такие нарты?
- Нарты что такое
- Нарты — Википедия с видео // WIKI 2
Кто такие нарты
Гарданову, Ц. Амбалову, М. Туганову и другим деятелям осетинской культуры были записаны и сохранены для потомков великолепные образцы эпического творчества. Русский филолог, фольклорист, языковед, этнограф и археолог, академик Петербургской академии наук Всеволод Федорович Миллер 1848—1913 был первым, кто занялся научным изучением осетинского фольклора. В 1880—90-х годах он опубликовал нартские сказания на осетинском языке, сопроводив их русским переводом и комментариями. Благодаря ему об осетинских сказаниях, посвященных нартским богатырям, стало известно научному миру. Огромный вклад в изучение нартского эпоса внесли советский ученый-иранист Василий Иванович Абаев 1900—2001 и французский историк и филолог Жорж Дюмезиль 1898—1986 Работы В.
Абаева «Нартовский эпос» 1945 и Ж. Дюмезиля «Осетинский эпос и мифология» 1977 являются основополагающими в нартоведении. В 1930 году Ж. Дюмезиль издал книгу «Легенды о нартах», куда были включены все вышедшие прежде сказания - осетинские, кабардинские, черкесские, балкарские и карачаевские, чеченские и ингушские. К 40-м годам XX века была проведена огромная работа по выявлению фольклорных текстов, началась масштабная деятельность по сбору, научному исследованию, систематизации и подготовке нартских сказаний к изданию. Итогом этой колоссальной работы стала публикация сводного текста нартских сказаний в прозаической форме на осетинском языке в 1946 году.
Знаменательное событие, имевшее огромный резонанс, повлияло на все сферы культурной жизни Осетии. На основе этого издания в 1948 году нартские сказания были изданы на русском языке в переводе Юрия Либединского. Северо-Осетинский институт гуманитарных исследований на сегодняшний день издал 6 томов эпических нартских сказаний, записанных в те годы практически во всех уголках Северной и Южной Осетии. Во Владикавказе в 2010 году изданы нартские сказания на английском языке в переводе исследователя из Великобритании Уолтера Мэя. Собравшимся - многочисленным ценителям осетинской культуры, среди которых были известные российские ученые-алановеды, этнографы, руководители крупнейших отечественных издательств и музеев, политики, журналисты, сотрудники Постпредства Северной Осетии, члены московской осетинской общины — была представлена англоязычная версия «Осетинского нартского эпоса». Работа по изучению, публикации и переводам Нартского эпоса продолжается.
Оно высохло до дна, а тело стало стальным, булатным, поэтому Батраз просит зарядить собой пушку или низвергается с облака и запросто прошибает каменные стены, как в сюжете про завоевание крепости Хыз. Сдержанность Батраз проявлял в испытаниях. Например, не накидывался на яства при долгом пышном пире. Нарты устраивали Батразу и другое испытание: вернувшись с похода он видит под головой его спящей жены руку пастуха. Нарты надеялись, что в ярости Батраз не разберется в ситуации и тут же расправится с любимой. Герой же просто убрал руку и лег спать. Тогда нарты поняли, что Батраз — эталон сдержанности. О героине говорят: «Хитрость неба и изворотливость земли». При этом Шатана наравне с мужчинами участвует в походах, а если остается дома, защищает жителей села от врагов. Где-то хитростью, а где-то — коварством.
У Шатаны есть зеркала арвайданта, в которых отражается прошлое, настоящее и будущее. Так, в одном из сказаний героиня увидела в них, что в походе нарты терпят поражение, и срочно выслала им подмогу. Шатана может разговаривать со зверями и птицами и часто отправляет вести с ласточкой. Согласно эпосу, именно Шатана придумала пиво — традиционный ритуальный напиток осетин. А еще именно благодаря Шатане старейшиной нартов стал другой герой эпоса — Урузмаг.
При решении этого вопроса существенны следующие моменты: 1. Термин «нарт» заключает осетинский показатель множественности «т» и образован по типу осетинских фамильных имен; стало быть, к другим народам Кавказа он вошел в осетинском оформлении; 2. Некоторые нартовские сюжеты, как показали Вс. Дюмезиль, имеют полную аналогию в быте и обычаях отдаленных предков осетин, скифо-сарматских племен см. Имена Уархаг, Ахсар, Ахсартаг, Урузмаг, женское имя Ацырухе, название чудесной чаши Уацамонга — бесспорно иранского происхождения; 4. Имя главной героини Сатана Шатана , хотя и не вполне ясное по происхождению, неотделимо от имени аланской принцессы Сатеник, сохраненной армянскими рапсодами в связи с событиями II в. Имя Сослан будучи, по всей видимости, тюркского ногайского происхождения, свидетельствуется на осетинской почве с XII в. Имя Батраз образовано из Батыр-ас и означает «асский аланский богатырь». Все это не оставляет сомнения, что материальным ядром эпоса послужил древний аланский цикл, восходящий некоторыми элементами еще к скифской эпохе и непрерывно обогащавшийся за счет контактов с другими народами, в том числе и народами Кавказа. В частности, широкое распространение, которое получило в осетинских версиях имя Созруко, говорит красноречиво об обратном влиянии адыгского на осетинский. К такому выводу приводит с необходимостью объективное, непредвзятое изучение материала. К такому выводу приходит, в частности, выдающийся мифолог и кавказовед нашего времени Дюмезиль [30]. Подводя итог нашему краткому обзору исторических судеб нартовского эпоса, мы можем утверждать, что сравнительное изучение привело к некоторым достаточно обоснованным выводам: 1. Истоки эпоса ведут к легендам североиранских племен, скифов, сарматов, алан; 2. В эпосе распознаются ареальные встречи, контакты и взаимодействие с фольклором других народов: европейских скандинавов, славян, кельтов, предков италиков , тюрко-монгольских, народов Кавказа. Подлежит истолкованию и эпос о нартах. Что скрывается за его образами, мотивами, сюжетами? В прошлом веке возник спор между двумя направлениями в изучении народно-эпических произведений, в частности русских былин: мифологическим и историческим. Отзвуки этого спора слышатся и по сей день. Спор идет о том, что по преимуществу отражено в народных эпических сказаниях, мифы, то есть образно-поэтическое осмысление и «объяснение» явлений природы и народной жизни, или реальные исторические факты, события, личности. В другом месте, на материале древнеиранской религии и мифологии, мы попытались показать, что не существует такой альтернативы: либо миф, либо история. То и другое, и миф и история, сосуществуют как в религиозных системах, так и в народном эпосе [31]. Сочетание мифологического и исторического в эпосе — это не нечто случайное или эвентуальное. Оно закономерно и неизбежно. Оно является следствием того факта, что создатели эпоса — народные певцы и сказители — располагают, с одной стороны, известным инвентарем традиционных мифологических, фольклорных образов, сюжетных схем, мотивов; с другой стороны, они — дети своего века и своей национальной и социальной среды с ее конкретным историческим опытом, с ее конкретными событиями, конфликтами, бытовыми и психологическими реалиями. Эта действительность властно вторгается в мифы, и именно поэтому всякий народный эпос — это не только собрание мифов и сказок, но и ценный исторический источник. Конечно, отделить миф от истории не всегда просто. Можно иной раз принять историческое за миф или мифическое за историю. И тут возможны и разногласия и споры. Но это будут уже не принципиальные споры между двумя разными «школами», а второстепенные расхождения в истолковании отдельных элементов памятника. Нартовский эпос дает благодарный, материал для двухаспектного комплексно-экзегетического подхода. В нем многообразно и причудливо сочетаются и переплетаются мифы и история. При разборе отдельных циклов мы отмечали, что первооснову каждого из них составляет та или иная мифологема: тотемический и близнечный мифы в цикле Ахсара и Ахсартага; миф о первой человеческой паре в цикле Урузмага и Шатаны; миф о солнечном и культурном герое в цикле Сослана; грозовой миф в цикле Батраза; весенний солнечный миф в цикле Ацамаза. Сравнение с мифологией других народов, в частности индоиранских, скандинавских, кельтских, италийских, позволяет выявить мифологический субстрат и в тех случаях, где он был завуалирован позднейшими переосмыслениями и наслоениями. Хороший пример — кровосмесительный брак Урузмага и Шатаны. Можно было бы усмотреть здесь отголосок эндогамных обычаев, существовавших в прошлом у некоторых народов, в том числе иранских. Однако привлечение сравнительного мифологического материала убеждает, что такое решение было бы слишком поспешным. В древнейшем религиозном и мифологическом памятнике индоиранских народов, Ригведе, брат и сестра, Йама и Йами, становятся родоначальниками людей. Сами они родились от божества Гандарвы и «водной женщины» аруа yosa. Вспомним, что Урузмаг и Шатана также родились от «водной женщины», дочери владыки вод, Донбетра. Во всех вариантах сказания об Урузмаге и Шатане повторяется один мотив: Шатана активно добивается брака, Урузмаг сопротивляется. И то же самое в эпизоде с Иамой и Йами. Если мифологическая основа нартовской эпопеи не вызывает сомнений, то столь же, бесспорна ее историчность. Мы видим на каждом шагу, как сквозь традиционные мифологические схемы, модели и мотивы проступают черты истории, конкретной истории конкретного народа. Историчность нашего эпоса состоит, во-первых, в том, что в нем — в большинстве сказаний — отражен определенный общественный уклад. Нартовское общество еще не знает государства. Для него характерны черты родового строя фамильная организация с заметными пережитками матриархата образ Шатаны. Страсть к военным походам в поисках добычи говорит в той стадии родового строя, которую Энгельс называл военной демократией. Мы знаем, что этот уклад был как раз характерен для сарматских племен. Из конкретных событий аланской истории в эпосе ярко и драматично отразилась борьба между язычеством и христианством. По духу и содержанию своему наш эпос — эпос дохристианский, языческий. Хотя в нем фигурируют Уастырджи св. Георгий , Уацилла св. Илья и другие христианские персонажи, но христианского в них — только имена, образы их идут из языческого мира. Вместе с тем в эпосе, как мы пытались показать, получила отражение борьба христианства с язычеством. Сослан, Батраз — это герои языческого мира, погибающие в борьбе с новым богом и его слугами. Капитуляция Батраза перед св. Историческая эта капитуляция происходила, как известно, между V и X веками. В X веке христианство, во всяком случае номинально, восторжествовало во всей Алании, и была создана аланская епархия. В эпизодах смерти Батраза и Сослана нартовский эпос выступает как эпос «уходящего язычества». Явственный отзвук нашли в нартовских сказаниях алано-монгольские отношения. Сохранили ли сказания память о каких-либо конкретных исторических личностях? Есть все основания считать, что имена Шатана-Сатеник, Сослан и Батраз принадлежали реальным историческим персонажам. Имя Батраз — Батыр-ас — «богатырь асский» представляет монгольский вариант грузинского Ос-Бакатар — «богатырь осский осетинский ». Как можно думать по некоторым осетинским преданиям, его настоящее имя было Алгуз. Почему эпос сохранил имя этого героя в монгольском оформлении? Вероятно, потому же, почему сербы своего национального героя Черного Георгия называли по-турецки: Карагеоргий; а испанцы героя борьбы с маврами Де Бивара — по-арабски: Сид. Если от нартовских героев перейти к их врагам, то и тут распознаются некоторые реальные фигуры. О Сайнаг-алдаре, под которым скрывается монгольский Санн-хан, то есть Батый, мы уже говорили. В цикле Батраза фигурирует некое чудовище Хъандзаргас, который держит в плену многих нартов, в том числе прадеда Батраза, Уархага. Весьма вероятно, что Хъандзаргас — это искаженное Хъан-Ченгес, то есть Чингисхан [32]. В названии враждебного нартам народа Агур распознается тюркский этнический термин Огур [33]. Говоря об историчности нартовского эпоса, нельзя обойти молчанием еще одну их особенность: реализм; реализм в изображении социальной и бытовой обстановки, в обрисовке характеров [34]. Кажется странным говорить о реализме там, где мы не выходим из царства вымысла, фантастики. А между тем это так: нартовский эпос глубоко реалистичен. Трудно убедить простого горца в том, что нартов не существовало в действительности. Он готов согласиться, что многие подвиги и приключения нартовских героев — вымышлены. Но чтобы самих этих людей, — таких живых, таких рельефных, как бы высеченных из цельных глыб, можно было бы выдумать «из головы», — этого он никак не может допустить. Живописными красками рисуют сказания картину быта и нравов нартовского общества. Происходя в тотемическом плане от волка, в космическом плане — от солнца, нарты остаются верны своей двоякой природе: как дети волка они больше всего любят охоту, войны, набеги и походы за добычей, как дети солнца они любят буйную радость жизни, — пиры, песни, игры и пляски. Пытаясь на основании сказаний определить, в каких занятиях по преимуществу проводили время нарты, мы приходим к выводу, что таких занятий было два: с одной стороны, охота и экспедиции за добычей, с другой — шумные и обильные пирушки с десятками зарезанных животных и с огромными котлами, полными ронга и пива, пирушки, обязательно сопровождаемые бурными плясками. Пляски упоминаются особенно часто и притом не как случайный, а как существеннейший элемент нартовского быта, как серьезное и важное занятие, которому нарты отдавались от всей души [35]. Весьма возможно, что танец имел ритуальное значение. Иначе непонятно, как могли, например, нарты плясать, когда войско агуров окружило их и готово было уже ворваться в селение. Что касается нартовских «балцов» и «хатанов», то относительно их характера заблуждаться не приходится: это были хищнические, «волчьи» походы, главная цель которых заключалась в том, чтобы угнать чужой скот, в особенности лошадей. Виднейших нартов мы видим нередко озабоченными тем, не осталась ли где-нибудь не опустошенная ими область. Самый факт, что такая область где-либо сохранилась, была достаточным мотивом, чтобы отправиться туда в поход. Этот своеобразный быт и психология, отраженные в древнейших слоях нартовского эпоса, не заключают в себе ничего случайного. Это — быт и психология той эпохи и того уклада жизни, в которых родился наш эпос. Нужно перенестись в это общество с его военно-дружинной организацией, с его вечно беспокойным и бурным образом жизни, с его постоянными межплеменными и межродовыми войнами и столкновениями, с его культом удальства и хищнических «подвигов», чтобы отнестись к нему с требуемой объективностью и определить его место в истории развития ранних общественных форм. Разумеется, ни гомеровское общество, ни общество Нибелунгов, ни русское былинное общество, где повсюду уже выступает государство как оформившийся институт, не могут быть поставлены в один исторический ряд с нартовским обществом. Из европейских эпосов только древнейшие ирландские саги дают нам картину, типологически близкую к обществу нартов. Врагами нартов и объектами их удальства выступают, с одной стороны, великаны, «уайуги», с другой — алдары, малики, то есть князья, владетели, феодалы. Если первые идут из сказочного фольклора и символизируют, по-видимому, грубые и непокоренные силы природы, с которыми приходится бороться человеку культуротворцу, то борьба с алдарами хранит смутный отзвук каких-то реальных исторических событий. Противопоставление нартов алдарам, — это противопоставление военно-родовой демократии уже оформившимся феодальным порядкам у соседей. Опустошая владения алдаров и угоняя их скот, нарты выступают, говоря современным языком, как экспроприаторы эксплуататоров. Следы сословного деления, которые можно, по некоторым вариантам, усмотреть в самом нартовском обществе, надо отнести за счет позднейших наслоений, так как они плохо гармонируют со всем укладом жизни по древнейшим сказаниям. В некоторых случаях имеют место и очевидные недоразумения. Так два-три упоминания о рабах совершенно неосновательно выдвигаются как доказательство классового деления у нартов. Рабства, как социального института, мы в сказаниях не видим, а существование отдельных рабов из захваченных во время набегов пленных вполне совместимо с родовым строем [36]. Имеется множество исторических свидетельств, что в чисто родовых обществах Осетии, Ингушетии и Чечни пленников нередко обращали в рабство, если не представлялось возможным выгодно их продать [37]. Если брать не отдельные, выхваченные там и сям упоминания, а общее впечатление, которое производит нартовский мир в наиболее архаичной части эпоса, то перед нами, несомненно, родовое общество, да еще с яркими пережитками матриархата. Народ в целом образует боевую дружину, внутри которой если и есть какая-либо иерархия, то это иерархия старшинства и военного опыта. Из чисто военной, дружинной организации нартовского общества вытекает еще одна особенность нартовского быта: презрение к дряхлым старикам, неспособным уже участвовать в походах «балцах». Презрение к старикам вытекало из убеждения, что нормальная смерть мужчины — это смерть в бою. Материальная культура нартовских воителей вполне отвечает той эпохе, о которой сигнализирует их общественный и хозяйственный быт. Перед нами — железный век в его начальный, романтический период. Кузнечное дело окружено сияющим ореолом, так же как в гомеровской Греции, в скандинавской мифологии, в Калевале. Как все, что казалось прекрасным и священным, оно перенесено с земли на небо. Небесный кузнец Курдалагон, родной брат Гефест и и Вулкана, является одной из центральных фигур эпоса. Он не только кует героям оружие, он закаляет самих героев. Его отношения со смертными — и тут сказалась большая архаичность нашего эпоса — несравненно интимнее, проще и патриархальнее, чем у богов-кузнецов на Западе. Он частый участник нартовских пиршеств. Виднейшие нарты подолгу гостят у него: Батраз, Айсана, сын Урузмага и др. Железо и сталь встречаются в сказаниях на каждом шагу. Железными оказываются не только оружие и орудия. Мы встречаем железнокрылых волков и ястребов с железными клювами. Железные ворота обычны, но есть даже целый замок из железа, построенный Сосланом для дочери Солнца. Наконец, стальными оказываются даже некоторые герои: Батрадз во всех вариантах, а некоторых также Хамыц и Сослан. Наряду с железом весьма популярно золото. Оно фигурирует и как украшающий эпитет золотые волосы, золотое солнце , и как материальный золотое яблоко, золотые чаши, золотой «кумбул», то есть шишак. Медь шла на котлы, а также служила, по уверению некоторых сказаний, материалом для починки разбитых в бою черепов в небесной кузнице. Серебро не популярно в эпосе. Неоднократно упоминаются слоновая кость, перламутр, стекло. Упоминание в некоторых вариантах ружей и пушек лежит целиком на совести позднейших сказителей-модернизаторов. Оружие мыслится нередко, как одушевленное. От жажды боя оно испускает синее пламя. Знаменитый «Цереков панцырь» при крике «бой» сам выскакивает к герою. Все материальные реалии, не связанные с боевыми подвигами, охотой и пиршествами, даны в эпосе очень смутно и бегло. Часто нарты выступают как пастухи, реже как земледельцы. Но в описании этих сторон хозяйственной жизни нартов нет той яркости и конкретности, как в вышеуказанных. Разводят нарты и мелкий и крупный рогатый скот, но особенно дорожат конскими табунами.. О земледелии у нартов еще меньше материала. В одном сказании юному Сослану, присутствующему на пиру богов, небожители дают дары: железный плуг, воду для вращения мельниц, ветер для веяния зерна. Здесь перед нами, очевидно, опыт мифологической интерпретации начатков земледелия. Хлеб в сказаниях почти не упоминается. Фигурируют только традиционные три культовые медовые лепешки, которые Шатана приносит в жертву богам на священном холме Уаскупп, когда обращается к ним с молитвой. Но так как нарты — большие любители пива, то они, надо полагать, должны были хотя бы с этой целью доставать ячмень. Другой любимый напиток нартов — «ронг» изготовлялся из меда. Это, конечно, не означает, что нарты аланы занимались пчеловодством. Они могли получать мед путем обмена у соседних славянских? Много бытовых черт рассыпано в описании и истолковании судьбы людей в загробном мире сказание «Сослан в царстве мертвых» , но относить их все к нартовской эпохе весьма рискованно, так как в эту картину откладывался, по-видимому, и последующий опыт, народа. Если о трудовой деятельности нартов сказания дают очень мало материала, тем ярче, красочнее и богаче изображены в них досуги «детей солнца». Судя по сказаниям, эти досуги сплошь заполнены пиршествами, плясками и играми. По выражению одного сказания, «бог создал нартов для веселой и беззаботной жизни». Презрение к смерти как-то очень естественно и просто сочеталось у них с любовью к жизни и ее радостями. После тягот и опасностей войны, далеких набегов и охоты они всей душой отдавались разгульному веселью. Захватив богатую добычу, нарты ничего не откладывали на черный день. Весь добытый скот немедленно шел на всенародное угощение. Устраивать щедрые и обильные пирушки для всего народа было, по всей видимости, делом чести для виднейших нартов, которое они делали при всякой возможности. Неумение и нежелание делать запасы и откладывать на черный день [39] приводило к тому, что нарты легко переходили от одной крайности к другой: за неумеренными всеобщими пирушками следовал нередко столь же всеобщий голод, доводивший «сынов солнца» до полного истощения. Сказаниям, описывающим нартовские пиры и веселье, противостоят другие сказания таких не меньше , с описанием всеобщего голода и истощения. Нет, однако, никаких указаний, чтобы в период такой депрессии нарты падали духом или изменяли своим привычкам. При первой возможности, после первого же удачного «балца», эти неукротимые люди вновь предавались своему необузданному веселью. О размахе предстоящего пиршества можно было судить уже по пригласительной формуле «крикуна» «фидиога». Ни одна душа не могла уклониться от участия на пиру. Кормящим матерям рекомендовалось захватить с собой младенцев вместе с колыбелями. Столы тянулись на расстояние полета стрелы. Изобилие яств было истинно «фламандское». Под тяжестью мяса ломились столы. В громадных котлах ронг и пиво лились через край. Талантливый осетинский художник Махарбег Туганов в своей замечательной картине «Пир нартов» с тонким знанием реалий и блестящей интуицией передал, как должны были пировать нарты, эти фламандцы железного века. Кульминации своей достигало пиршество, когда начинался знаменитый нартовский пляс — «симд». Этот старинный своеобразный и стильный массовый танец даже сейчас, при хорошем исполнении, производит впечатление внушительное. Помноженный на нечеловеческую мощь и темперамент нартовских титанов, он, по уверению сказаний, сотрясал землю и горы и являл из ряда вон выходящее зрелище. Даже боги с небес взирали на богатырский пляс с изумлением, к которому примешивалась изрядная доля страха. Кроме хороводного симда, в сказаниях описываются сольные танцы, требовавшие от исполнителя виртуозного искусства и ловкости. Надо было проплясать по краям финга [40] , не задев ничего из стоявших на нем яств и сосудов и не сронив с финга ни одной крошки. Надо было далее сплясать на краях большой чаши, наполненной пивом, без того чтобы чаша хоть чуть пошатнулась. Надо было, наконец, проплясать, имея на голове кубок, полный до краев ронга, и не пролить ни одной капли.
И если даже в этих условиях сказители сохранили форму нарт, причем наиболее ранние и надежные записи в большинстве случаев сохранили именно эту форму, то не является ли этот факт доказательством первичности формы Нарт, не говоря уже о древности ее существования? В связи с этим необходимо отметить, что осетинские нартские сказания содержат и другие данные, проливающие свет на значение термина нарт и его отношение к форме нарта. Это, в первую очередь, наименование Арта нарты букв. Это наименование, имеющее важное значение для раскрытия семантики имени нартов, как ни странно, не привлекалось еще к этимологическому анализу имени нартов. Между тем оно дает дополнительный материал для рассматриваемого вопроса. Следовательно, в основе этого названия лежит форма нарт, а не нарта, что также не согласуется с предполагаемым фамильным характером имени нартов. Такой переход в отдельных случаях наблюдается, правда, в осетинской топонимике, но не в фамильных названиях. Столь же важной для рассматриваемой темы является и форма единственного числа имени нартов, служащая показателем обозначения единственного нарта. Чтобы судить о правомерности этого вывода, следует иметь в виду, что для обозначения единичного нарта в осетинских сказаниях, наряду с указанной формой, сплошь и рядом встречаются и такие формы, как нартон или нарты нартон. Эти обозначения, однако, в данном контексте В. Абаевым не рассматриваются. Значение термина нартон стало предметом специального рассмотрения Т. По его мнению, слово нартон, выступающее в роли определения и имеющее значение нартовский, принадлежащий к нартам, чудесный, отличный и т. К проблеме генезиса осетинского нартовского эпоса, с. Не говоря уже о том, что несколькими строками раньше выше Т. Гуриев сам говорит об употреблении термина нартон для выражения идеи принадлежности к нартам и единственности, приводимый им же материал, хотя и опирающийся на сводный текст, ясно свидетельствует об употреблении термина нартон, действительно многозначного по своей семантике, и для обозначения единичного нарта, то есть отдельных героев эпоса. Такое положение мы имеем во всех случаях, когда этот термин в качестве определителя и эпитета прилагается к имени отдельных нартов -Нартон Сослан, Нартон Батраз и т. И если даже в таких сочетаниях термин нартон совпадает по форме с определителем, то, независимо от того, как переводить нартон — нартовский, нартов или просто нарт, что, очевидно, связано с интерпретацией самого термина нарт, в любом случае речь идет именно о единичном нарте. Оригинальные тексты осетинских сказаний содержат не один и не два примера подобного употребления. Существование в эпосе термина нартон для обозначения единичного нарта также не согласуется с мнением об образовании имени нартов по типу осетинских фамильных названий. Это связано, в первую очередь, с наличием в термине нарт, производной от которого является нартон, показателя множественности — т. Будь термин нарт фамильным названием, то производным от него в единственном числе должна была быть форма нар-он подобно Худалон от Худалта, Мыртазон от Мыртазта и т. Особенно наглядно это обстоятельство проявляется в сочетании нарты нартон, также служащим для обозначения единичного нарта. Для этого сочетания трудно подобрать адекватный русский перевод, чем и объясняется расхождение в существующих переводах, даже у одних и тех же переводчиков, в определенной мере также связанное с восприятием корня нарт. Однако в любом случае это сочетание также служит для обозначения отдельных персонажей эпоса. Вот, к примеру, дигорские варианты в переводе Г. Из приведенных примеров, думается, наглядно видно, что, независимо от перевода этого сочетания — Нартов нартовский…, Нартовский нарт, нарт нартовский и т. Иную интерпретацию этого сочетания попытался дать Т. Однако в осетинских фамильных названиях с окончанием — он ан , являющихся формой единственного числа и показывающих принадлежность к данному роду фамилии , естественно, отсутствует показатель множественности т а , как, к примеру, в Худалта-Худалон. В то же время этот формант наличествует в обеих формах имени нартов, составляющих сочетание нарты нартон. Видя это противоречие и стараясь его снять, Т. Об этом же свидетельствует и отнесение им термина нарт к словам pluralis tantum, то есть к словам, для которых множественное число является основной и единственной формой. Но коль скоро это так, а это заключение кажется близким к истине, то естественно напрашивается вопрос, а как в таком случае в неразложимом слове нарт выделяется монгольское нар — солнце, что собственно и является основным аргументом сторонников монгольского происхождения имени нартов? Ответа на этот вопрос нет. Следовательно, данный пример также служит доказательством невозводимости термина нарт к монгольскому нар -солнце, с одной стороны, и лишний раз подтверждает, что термин нарт и производные от него нартон и нарты нартон не являются фамильными образованиями. Таким образом, ни закон перехода -р в л в осетинском, ни формы употребления имени нартов в эпосе, ни семантико-морфологическая характеристика термина нарт не могут служить доказательством монгольского происхождения основы имени нартов. Из этого делается концептуальный вывод о якобы доказательстве монгольской гипотезы происхождения нартских сказаний осетин и их космогонических мифов. Основываясь на указанном сообщении Г. Чурсина, Т. В этой связи необходимо отметить, что автор никак не может прийти к однозначному заключению о делимости или неделимости термина нарт морфологически, поскольку почти тут же рядом, как отмечалось выше, он говорит о морфологической неразложимости термина нарт лишь возможностью теоретического выделения в нем форманта т. При этом в обоих случаях семантико-морфологический анализ термина нарт направлен на доказательство одной и той же цели, а именно -монгольского происхождения основы этого термина, что уже само по себе ставит под сомнение правомерность этого вывода. Не может служить подтверждением этого вывода и ссылка Г. Чурсина на космогонические представления осетин. Дело даже не в том, что и в данном случае Г. Чурсин не называет своего информатора, поскольку лишь в одном случае он называет в качестве такового Макси Содтиева в рассказе об охотничьих обычаях осетин. Но можно ли на основании этого соображения или указания Г. Чурсина всерьез утверждать, что космогонические воззрения осетин и содержащиеся в эпосе указания якобы подтверждают, что нарты считались детьми Неба? Ведь очевидно, что для того, чтобы это предположение получило хотя бы малую толику вероятности, оно должно было получить подтверждение хотя бы в двух-трех случаях, почерпнутых именно из текстов сказаний. Между тем ни в одном из известных вариантов опубликованных сказаний такого указания нет. В то же время осетинские нартские сказания содержат несколько различных вариантов родословной нартов, отнюдь не сводящих эту родословную к одному корню. Так, например, согласно большинству вариантов, бог, сотворив землю, решил создать людей. Среди первых упоминаются гумиры или гамеры, сопоставляемые с историческими киммерийцами, уадмеры, камбадата, уаиги и другие, которые оказались неприспособленными к жизни на сотворенной им земле. Имеется и вариант, отразившийся и в пословицах, согласно которому нарты произошли от огня и клялись им Нарт зынгай райгуырдыстыт ама зынгай ард хордтой. Вряд ли на основании этих данных можно сделать однозначный вывод о том, что нартские сказания осетин сохранили конкретное указание на происхождение нартов или на то, чьими детьми они считались. Чурсина, следы которого даже не прослеживаются ни в нартских сказаниях, ни в космогонических мифах осетин, во всяком случае — опубликованных. Это, конечно, не означает, что нартский эпос вообще не сохранил более убедительных данных о родословной нартов, равно как и о происхождении и значении самого имени нартов. В этом отношении бесспорный интерес представляет факт употребления имени нартов в сказаниях в узком и широком значении этого имени. Следует отметить, что несмотря на семантическое многообразие имени нартов, служившего, в частности, обозначением целого народа племени , местом жительства нартов страна, село , отдельных групп нартов, одного из нартских родов фамилий , территориальных подразделений нартов и т. Прежде всего термин нарт служит обозначением нартов в целом, отражением которого являются такие номинации, как Арта Нарты, три нартских рода фамилии ; Агас Нарт а — вся Нарта или все Нарты, и само имя нартов в форме нарт или нарта, обозначавшие в совокупности всех представителей нартского общества. Такое обозначение особенно четко проявляется при описании взаимоотношений нартов с внешними силами и при характеристике нартского общества в целом. Однако при описании событий, происходивших внутри нартского общества, внутри Арта Нарты, нартами, как правило, называются исключительно представители рода Ахсартаггата, то есть ведущего нартского рода, олицетворявшего собой военную аристократию нартского общества. Обозначение именем нартов внутри триединого нартского общества исключительно представителей рода Ахсартаггата наглядно проявляется при описании взаимоотношений между Ахсартаггата и Бората, в частности, в одном из популярнейших сюжетов осетинского нартского эпоса о борьбе между этими фамилиями. Кульминацией сказания является попытка умерщвления на пиру Урызмага пригласившими его Бората и спасение главы нартов Батразом. Котел достался Батразу, который рассказом о своих подвигах заставляет вскипать воду в котле, а затем приступает к расправе над Бората. Аналогичное противопоставление Ахсартаггата и Бората наблюдается и в других вариантах сказания с теми или иными, впрочем, вариантами. В записанном В. Во всех этих случаях нарты — синоним Ахсартаггата.
Кто такие нарты?
Ответственность за содержание произведений закреплена за их авторами на основании правил публикации и российского законодательства. При нарушении правил сайта и официального судебного запроса Администрация сайта предоставит все необходимые данные об авторе-нарушителе.
Вид зимнего ручного транспорта на северных территориях. Ручные нарты — наиболее древние, на основе которых развились различные типы собачьих и оленьих арт. Ручная нарта — это узкие длинные низкие санки с плоским деревянным настилом, передвигаемые ручной тягой, упряжкой северных оленей или собак. Три пары копыльев, входящих в отверстия полозьев и дополнительно укрепленных ремешками, связаны поперечными вязками. На поперечных вязках покоится дощатый настил.
Такое редкое явление природы воспринималось как знаковое у всего человечества, и возможно именно этим и объясняется изначальная благожелательность к нартам, как к «посланникам небес». Согласно некоторым преданиям внутри этого метеорита был найден младенец-нарт, а сказания абсолютно всех народов носителей нартского эпоса гласят, что наделенные волшебной силой военные доспехи нартов были выкованы из «небесного железа» — вещества метеорита. Однозначно и недвусмысленно сказания повествуют о том, что до появления нартов люди обрабатывали землю каменными орудиями. Нарты не просто приносят с собой умение обрабатывать металл, но и изобретают различные удобные инструменты. К примеру — серп. Этому изобретению посвящено особое внимание, так что вполне можно предположить, что действительно именно горная местность Кавказа вдохновила нартов на его создание — на равнине он не столь актуален. Когда появились нарты Таким образом определить время появление на Кавказе нартов можно, соотнеся датировку археологических находок из металла с падением здесь достаточно крупного и, стало быть, заметного метеорита. К сожалению, по поводу палеометеоритов никакой информации найти не удалось но это не значит, что ее нет , а вот с археологией — проще. Примерно та же датировка и у находок в других районах территории предполагаемого обитания нартов. Когда нарты покинули Кавказ? Судя по тому, что в сказаниях о нартах отчетливо прослеживаются лишь два поколения и только в некоторых можно с натягом насчитать четыре, народ этот прожил на Кавказе не долго — максимум учитывая поправки на законы мифа три-четыре сотни лет.
Известно, что существовали детские, свадебные и даже похоронные нарты», — рассказала куратор проекта «Священные нарты» Наталья Сидорова. По итогам экспедиции команда проекта издаст сборник и одноименный фильм «Священная нарта», а также три вида мини-нарт и три реплики нарт в реальной величине: «Благодаря фильму мы повысим знания о культуре и промыслах коренных аборигенов Таймыра. В дальнейшем данный проект «Священные нарты» станет самостоятельной экскурсионной программой, которую будет проводить Таймырский дом народного творчества», — резюмировала Наталья Сидорова.
Кто такие нарты?
Впервые нарты появились примерно 6 тысячелетий назад и были одним из первых видов транспорта, который использовался человеком. Когда нарты посылали свои табуны во владения могучего Мукары, Сирдон подстроил так, что жребий гнать табуны выпал Сослану (Созруко), в надежде погубить таким образом своего врага. Перейдем к подробностям доказательства, что нарты — это отошедшие в глубь веков древние осетины. Смотреть что такое НАРТЫ в других словарях. А Нарты это мифический народ Севеного Кавказа. Нарты — сани, в которых коренные народы Севера запрягают оленьи и собачьи упряжки, — используются уже много тысячелетий и выполняют разные функции.
Значение слова "нарты"
Традиционные нарты изготавливаются из древесины березы или ели, обычно с длинными и узкими лыжами, обладающими отличной маневренностью и скоростью на снегу. Помимо того, что нарты представляют собой увлекательную спортивную игру, они также используются в качестве средства передвижения на севере России, где климат и ландшафт создают определенные условия для использования данного транспортного средства. В настоящее время коммерческие и спортивные клубы развивают игру на нартах, организуя соревнования и тренировки для всех желающих.
Герои эпических сказаний народов Кавказа, составляющие своего рода богатырское сообщество. Толковый словарь русского языка Ефремовой Т. Длинные узкие сани, употр. Ехать на нартах. Нартовый путь.
Нартенная упряжка.
Цитата дня "Стремись не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл.
Длинные узкие сани, употр. Ехать на нартах. II прил. Нартовый путь. Нартенная упряжка.