Встреча нового года, это древний ритуал, корни которого уходят аж к язычеству. Главным атрибутом праздника наступающего года была, как и сейчас, ель, так как у язычников ель считалась культовым деревом.
История Нового года: как отмечали праздник наши предки
Главные славянские праздники Древние славяне начинали новый год с дня весеннего равноденствия. Если сегодня Новый год принято отмечать в семейном кругу, то славянское новолетие, как и Коляда – это общинный праздник, который праздновали, собираясь вместе с близкими родами. Празднование языческого Hового года — праздник Kомоедицы (Березени) был приyрочен к весеннемy равноденствию и для древних славян языческой Рyси означал начало нового периода жизни. Славянский год начинался в точке осеннего равноденствия (в современном сентябре), которая легко определялась на горизонте при периодическом наблюдении места восхода или захода Ярилы-Солнца. Но исследователи склонны начинать новый год у древних славян с 20-х чисел марта.
Новый год на Руси: почему его праздновали 1 сентября
Переведя с древнерусского на русский, в обычном году считалось 354 дня, а на "високосный" год добавляли не 1 день, как сегодня, а полноценный месяц в 30 дней. По вышеуказанной причине начало славянского нового года не могло приходиться на одну и ту же дату юлианского календаря, а скользило по числам марта, падая в некоторые годы даже на февраль или апрель. Так, в 1-й Новгородской летописи читаем: "В лето 6645 1137 г. Однако в календаре, введённом ещё по указу Юлия Цезаря, никаких перемещений не было и летописцам приходилось постоянно напоминать об этом своим читателям в более поздние времена. К примеру, Никоновская летопись сообщает о полном затмении Луны 10 марта 1476 г. А, например, в Черниговской летописи под 1703 г. Вместе с христианством из Византии на Русь пришёл сентябрьский стиль летоисчисления, по которому новый год наступал не в марте, а 1 сентября.
Новый год — самый ожидаемый праздник для россиян всех возрастов. Оливье, нарядно украшенная ёлка, «Ирония судьбы» по телевизору — всё это неотъемлемая часть обихода практически каждой семьи вечером 31 декабря. Атрибуты праздника, его «таинства» и «обряды» складывались на протяжении веков, прежде чем принять тот вид, который мы наблюдаем сейчас. В России корни новогодних традиций берут своё начало ещё с языческих времён, когда о христианстве даже речи не шло. Зимнее солнцестояние — начало славянского года Традиционные общества, главным занятием для которых было выращивание урожая, имели совершенно другое представление о времени, нежели в нашу эпоху. Более того — древние славяне жили не по солнечному календарю, как мы, а по лунному, что налагает существенные отличия в измерении времени. Славяне — прежде всего, земледельческое племя. Источник: znaika. Понятно, что в такие дни крестьяне чаще всего сидели дома, занимались ремеслом и не могли работать в поле. Для наших предков зимнее солнцестояние, сутки, во время которых наблюдается самая длинная ночь, становилось поворотным пунктом в их годовом существовании. Ясно одно — конец декабря и начало января для дохристианской общины имел примерно такое же значение, как, например, известный праздник Ивана Купала.
В 1929 году Рождество стало обычным рабочим днем. Советский Дед Мороз В 1935 году приняли решение устроить для детей праздничные новогодние елки, заменив всю религиозную атрибутику на советскую. Звезду Вифлеема заменили на красную советскую, традиционные ряженья — на карнавал, а Рождество стало тихим семейным праздником. Единственной проблемой была боязнь детей Деда Мороза. Для смягчения образа, ему придумали внучку Снегурочку. Чтобы усилить эффект их часто сопровождали лесные зверюшки. А, чтобы совсем реабилитировать Деда Мороза, придумали его противостояние со злыми персонажами, такими, как Кощей, Леший, Баба-Яга и другие. Со временем Дед Мороз стал положительным персонажем, как Санта-Клаус на западе. Единственное, что было неизменным, так это цвет шубы нашего Советского Дедушки Мороза. Она все так же была под цвет снега в сумерках — белая и синяя. Однако сейчас и тут произошли изменения, все чаще Дед Мороз является в красном наряде. Советский Дед Мороз В итоге все, что осталось неизменным в нашей культуре и традициях, это новогодние елки — символ бессмертия вечнозеленое дерево , вождение хороводов обрядовый танец, символизирующий солнце и, конечно, разыгрывание борьбы между добром и злом как наши предки боролись с холодом за право пережить еще одну зиму. Современный Дед Мороз Все-таки хорошо, что сейчас у нас есть такие сказочные, веселые, семейные праздники, как Новый год и Рождество Христово. И здорово, что у детей есть такой положительный герой, которого они все ждут с нетерпением. Ведь в любом возрасте нужно верить в чудеса и они обязательно сбудутся. Во многих семьях уже готовятся наряжать ёлку и разбирают новогодние игрушки. Тем, у кого новогодние украшения сохранились со старых времён, не стоит толропиться отправлять их на свалку. Сначала лучше узнать, почему советские ёлочные игрушки стоят сотни тысяч, и Как распознать сокровище в старом хламе. Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:.
Стражем границ трех миров был Велес — покровитель ворожбы и домашнего скота, птиц и животных, охоты, богатства и мудрости. Велес был одним из главных богов в мифологии славян. Они верили, что Велес выступает как уравновешивающая сила и гармонизирует власть темного божества Чернобога и светлого божества Белобога. Также Велес считался покровителем некоторых людей — тех, кто «был норовом на него похож». Велес покровительствовал людям, которые имели нестандартное мышление и богатую фантазию, были сообразительны и предприимчивы, а также твердо стояли на своем Славяне верили, что в ночь перехода от осени к зиме граница между мирами истончается так сильно, что духи могут проникнуть в реальный мир, а живые люди — попасть в загробный. Считалось, что в ночь с 31 октября на 1 ноября на любом перекрестке можно встретить гостей из других миров. По легенде, это происходит потому, что светлый бог Белобог передает колесо года символ власти своему брату Чернобогу, темному божеству. Для этого Велес отворяет дверь между мирами Нави и Прави: дверь эта находится в Яви, то есть в мире людей. В результате темная сила Нави на полгода одерживает победу и погружает мир Яви во тьму и холод. Если древние кельты, которые отмечали Самайн — праздник, считающийся прародителем Хеллоуина, наряжались в шкуры и проводили ночь в веселье, чтобы отпугнуть злых духов, то славяне предпочитали вести себя тихо и лишний раз не привлекать к себе внимания. Сделать уборку в доме Днем 31 октября в доме и во дворе делали тщательную уборку. При этом все углы жилья мыли с солью, чтобы очистить дом от нечистой силы. Защититься от злых духов Славяне верили, что любой человек в Велесову ночь может случайно оказаться в потустороннем мире, а каждый встречный может быть духом, который специально заведет в другой мир. Чтобы помочь живым путникам избавится от наваждения, на пороги и в оконные проемы клали рябиновые ветви и грозди. В домах для защиты от нечистой силы жгли свечи, а во дворах — костры, которые не гасли до самого утра. Чтобы случайно не попасть в мир Нави и не впустить в дом покойника, славяне старались в этот день не отправляться в путь и не принимать в доме незнакомых людей. Люди верили, что духи умерших предков приходят в наш мир наравне со злыми духами. Поэтому 31 октября семьи собирались за богатым праздничным столом. Прежде чем приступить к трапезе, от каждого блюда откладывали немного для духов. Во время еды вели себя тихо, поддерживая лишь негромкие разговоры — без ссор, сплетен и бранных слов.
НОВОЛЕТИЕ – славяно-арийский Новый "Год"
Древние славяне праздновали начало Нового года в день появления новой луны в период весеннего равноденствия. Языческий Новый год: почему отмечали в марте и какие традиции соблюдали. Славянский год начинался в точке осеннего равноденствия (в современном сентябре), которая легко определялась на горизонте при периодическом наблюдении места восхода или захода Ярилы-Солнца. это обряд, сопровождающийся особыми традициями и обрядами. Славянский год начинался в точке осеннего равноденствия (в современном сентябре), которая легко определялась на горизонте при периодическом наблюдении места восхода или захода Ярилы-Солнца. Когда правильно праздновать славянский новый год (Новолетие): весной или осенью?
Как менялись новогодние традиции: от жертвоприношений до неоновых гирлянд
Если сегодня Новый год принято отмечать в семейном кругу, то славянское новолетие, как и Коляда – это общинный праздник, который праздновали, собираясь вместе с близкими родами. Славянский новый год праздновали в день осеннего равноденствия (примерно 21-23 сентября). У славянских язычников-пахарей аграрный календарь был привязан к временам года. Ранее Комоедицу, так называли Масленницу, славяне отмечали в день весеннего равноденствия, это был языческий Новый год. Тысячи лет назад день Зимнего Солнцестояния был почитаем среди язычников мира. Единственный славянский праздник, который отмечается на государственном уровне в славянских государствах – это Новый год.
Новый год у славян язычников
Поэтому первый день сентября в старину был важен для наших предков во многих отношениях. Как новолетие этот день считался русскими в числе великих праздников, и предки наши, домашняя жизнь которых отличалась резко характером церковности, проводили этот день так же, как праздник Рождества, Богоявления и прочие. В день Семенов они считали священным долгом быть на всех богослужениях, подавать милостыню, посещать тюрьмы и приюты, снабжать бедных пищей и одеждой. Первый день сентября как праздник новолетия начинал собой круг церковный, почему богослужение в этот день сопровождалось особым церковным 4 обрядом. Накануне новолетия торжественный колокольный звон по всей Москве раньше обыкновенного времени призывал народ к вечерне, после которой патриарх со всем собором совершал молебное пение новолетию, а иногда и Симеону Столпнику.
То же делалось накануне Нового года во всех церквах не только в Москве, но и во всей России. В полночь о наступлении новолетия давалось знать вестовой кремлевской пушкой. С первым ударом церковного колокола, призывающим к утрени, массы благочестивых бояр и народа устремлялись в Кремль для встречи Нового года в Успенском соборе. По окончании утрени на рассвете совершался обряд «летопровождения».
Патриарх по выходе из Успенского собора и прочтении пред церковными вратами ектении «о еже благословити Господу венец лета благостию Своею» в сопровождении многочисленного духовенства в богатых облачениях, в преднесении святых икон, крестов и хоругвей совершал крестный ход на кремлевскую площадь, которая тщательно была убрана и здесь во множестве толпился народ. Уже ранее между Архангельским и Благовещенским соборами были приготовлены и устланы дорогими коврами два места на особо устроенном обширном помосте против красного крыльца: одно для царя, а другое для патриарха. На восточной стороне помоста, окруженного красивой решеткой, поставлялись два аналоя, на одном из которых полагалось святое евангелие, а на другом — икона святого Симеона. Совершаемое здесь молебное пение с водосвятием исполнялось государевыми и патриаршими певчими, и присутствовавшие с благоговением внимали велелепному исполнению церковного служения, особенность которого составляло, между прочим, троекратное осенение святым крестом четырех стран света и умилительное чтение Евангелия Лк.
По окончании молебна царь подходил к святому кресту, при чем патриарх произносил приветственную царю речь, после краткого ответа на которую царь прикладывался к святому евангелию и иконам. Затем, возвратившись в Успенский собор, патриарх соборне со всем именитым духовенством совершал чин литургии. В этот день приносили поздравление царю бояре и иноземные послы. Царь приветствовал благочестивый народ и по русскому обычаю разделял бедным богатую милостыню, в чем усердными подражателями ему являлись бояре и богатые купцы.
Чин летопровождения отправлялся и в городах и селах, только гораздо проще; особенность его составляло троекратное обхождение вокруг церкви в торжественной церковной процессии см. Во всей России первый день сентября как новолетие праздновали по чину церковному единовременно только до 1700 года. Петр Великий в декабре 1699 года повелел в своей империи, по примеру других христианских государств, начинать новый год с января и считать годы не от сотворения мира, но от Рождества Христова.
Кроме того, 14 сентября также является и днём почитания святого Симеона Столпника. Согласно преданиям, этот святой прожил насыщенную столетнюю жизнь. Он старался помогать всем нуждающимся, лечил от физических и душевных недугов, предсказывал будущее и давал людям веру в лучшее.
Святой Симеон Столпник. Икона, 1695 год Местонахождение: Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия Что можно и что нельзя Считается, что в Сёмин день или Новолетие очень хорошо заводить новые знакомства и вообще начинать новые проекты. Это праздник, который стоит у истоков всякого дела, а потому покровительствует смелым начинаниям и планам. Кстати, в старину в Симеонов день было принято устраивать свадьбы или же отправлять сватов. В Новолетие было принято водить хороводы, устраивать народные гуляния, веселиться. Считалось, что таким образом человек может привлечь счастье в свою жизнь.
Однако в традициях Новолетия можно увидеть и немало запретов. Категорически запрещалось в этот день ссориться и браниться. Святой Симеон был человеком миролюбивым, а потому и день его должен быть связан исключительно с положительными проявлениями характера. Кроме того, возбранялось в Новолетие отправляться в длительные поездки. В народе говорили, что за это можно получить суровое наказание в виде серьёзной болезни. Да и сама поездка вряд ли окажется успешной.
На Руси Ель была священным деревом, отражающим сразу два мировоззренческих подхода: первое — добро в дом, защиту дома, защиту от болезней, исцеление и второе — приём покойников, их поминовение, похоронная обрядовость. Запутанная история с Рождественской Елью остается объектом научных и не очень научных споров. За последние 2 тысячи лет образ зимнего Деда менялся многократно. Характерные признаки — борода, тулуп да валенки, грозный вид и волшебный посох. Модный сегодня тип мужчин, скажем честно. Трудный характер у Деда. То морозит, то одаривает, то требует песен и стихов.
Его далекий предок Карачун так и вовсе лютый был мужик. Еще его звали Мороком — сгорбленным растрепанным стариком, который ходил по лесам в льняной рубахе и в лаптях. Все на своем пути он покрывал снегом или превращал в лед — деревья, реки, землю. Славяне верили, что при встрече с Мороком человек превратится в ледяное изваяние, поэтому очень боялись злого духа. С тех времен и пошли выражения «упасть в обморок» и «заморочить голову». Затем пришли христианские святые деды в образе Николая Чудотворца и Николая Угодника, раздающие подарки в Рождественскую ночь. Он был одет в длинную шубу синего или красного цвета с мехом, шапку и валенки.
На посохе появился наконечник в форме звезды. В то время Дед Мороз жил в большом ледяном дворце и спал на перинах из снега — очень состоятельный старичок. А в 1990 году переехал в новый Терем в Великий Устюг, где и живет по сей день в тепле и достатке! Сказочная история с переплетением дат, образов, традиций. Что же за праздник такой к нам приходит? День Солнцестояния? Рождество Христово?
Нарождение Солнца и Коляда?
Считалось, что в ночь, когда день удлиняется, а солнце рождается заново, ткань мироздания особенно тонка, и через неё может пройти всякое. Разводили огромные костры, чтобы к ним могли прийти почившие предки погреться, а против злых духов выступали ряженые — мужики да дети, обряженные в тулупы мехом наружу, закрытые страшными масками, балагурили, смеялись, танцевали, стучали в дома. Колядовали и собирали сладости. Самым главным ряженым был «Дед», с огромным мешком, в который он и собирал подарки. Олицетворял этот дед, разумеется, Деда Мороза, но не нашего, современного, благостного, а злого и сурового Карачуна, который ходил ночами по домам с мешком и требовал кровавых жертвоприношений, то чего ему люди за весь год недодали. Так что красный мешок с подарками тоже имеет свою древнюю и совсем не радостную историю. Не рог изобилия, а бездонная прорва, куда Карачун утаскивал «плохих» детей а скорее всего, всех подряд. Колядки были призваны отпугнуть и злых духов, и, конечно же, Деда.
Щедрому дому желали богатства да процветания, скупому дому бедность и сами понимаете что. В эту пору обычно стояли самые злые морозы, а Коляда своим весельем, песнями и балагурством был призван прогнать всё плохое, доказать неизбежность победы сил добра над силами зла. Звали добрых Богов, готовили жирные блюда, ставили на стол. Старались делать пиры побогаче. Называли их «тризны». А на подоконник как угощение ставили «кутью» — творог да изюм. Да-да, ту самую кутью, которую сейчас на похороны готовят. Да и слово «тризна» у нас совсем не с пиром ассоциируется. Иногда древние поверья очень интересно видоизменяются и переползают из одной традиции в другую.
В центре этого, конечно, всегда стоит ель. И хоровод. Ель считалась магическим деревом, кстати, не только в нашей культуре, но практически во всём мире. Хоровод всегда имел сакральное значение, знаменующий ход времени, ход солнца, ход вечности. Доказано, что правильно организованные и составленные хороводы, действительно способны менять энергетику. Кружатся вокруг Кремлёвской ёлки белочки да зайчики, волчата, лисята и прочие зверята. Будет забавно, когда они в один прекрасный момент все же верно синхронизируются и откроют нам какой-нибудь портал, прямо на Красной площади. Ёлочка, гори! В целом, у наших древних предков добрых божеств было не так уж и много, зато злых хоть отбавляй.
Как и правил поведения: что можно делать, а что нельзя, как нужно отмечать, праздновать, веселиться, а как нельзя, какие правила соблюдать, чтобы Карачуна прогнать. Ошибка могла стоить очень дорого. Резкая смена концепции произошла только в 1935 году, как раз после статьи Постышева. В начале 1937 года в Московском Доме Союзов было устроено большое празднование — главная Советская ёлка, ныне Кремлевская страны нет, она совсем другая, а ёлка как была так и осталась. И хозяином его назначен Дед Мороз, собирательный образ которого выстроен из биографии Николая Чудотворца, сказок, легенд и поверий. Подобревший Дед Мороз уже никого не утаскивает, а сам дарит подарки, хорошим детям. Ещё о обзавёлся внучкой Снегурочкой, которая и вовсе возникла из одноимённой сказки Островского. У наших предков такого персонажа не было. Хотя существует легенда, что на самом деле Снегурочка — это сильно видоизменённая Морана, богиня зимы и ночи, возможно, жена Колотуна.
Православная встреча новолетия
- Что такое славянский Новый год, его традиции и когда отмечают
- Праздник Зимнее Солнцестояние — традиции, приметы, обряды и заговоры
- Йоль - языческий праздник Кола Года
- История праздника
- Славянские праздники - Русская славянская народная библиотека - Велeсов круг
- Новый год. Древнерусская версия
Что за праздник НОВЫЙ ГОД ?
Он притягивал удачу и защищал жилище от любого зла. С таких древнейших праздников началось формирование многолетних традиций, которые сохранились по сей день. Празднование колядок Такая традиция, как песнопение на НГ, быстро укоренилась у славян. С годами они начали устраивать театральные представления, собираться в вертепы и исполнять красивые песни перед случайными слушателями. Прежде чем колядки начали ассоциироваться с православием, в их текстах рассказывалось о зиме и про силы природы. Со временем структура колядок поменялась, но они остались важной частью новогоднего вечера. Петь в вертепе мог каждый желающий. Для этого не требовались хорошие вокальные данные. Наряжались колядующие в яркие костюмы, а с годами обязательным для них атрибутом стала звезда.
С переходом на григорианский календарь, начали отмечать три новогодних праздника: НГ, Рождество и Старый Новый год. В современной славянской культуре 1-го числа поются посевалки, а на Рождество и день Василия колядки. Новый год в сентябре Одно время НГ на Руси отмечался 1 сентября. До реформы Петра I празднование могло переноситься на 14 или 22 сентября. Все даты связывались с язычеством. Как обычно праздновали Новый год славяне: они собирались группами, и выходили на открытую местность — никто не поклонялся силам природы в жилище; с собой собирались цветы, овощи, фрукты и пшеница — все это приносилось в дар или использовалось для празднования; в действии участвовали младшие и старшие члены семейства — детей с раннего возраста приучали к таким традициям; гуляния на праздник новолетия, как назывался в прошлом цикл в виде года, проходили до рассвета. В сентябре на Руси устанавливалась хорошая погода и гуляния проводились у открытых водоемов: самые смелые могли искупаться в воде, чтобы очиститься от груза прошлых грехов. Использовались обязательные новогодние атрибуты — пшеничные колоски и сплетенные венки.
Подарки на сентябрьский НГ До введения григорианского календаря, люди верили, что все в природе взаимосвязано. Постоянный поток энергии отражался не только в стиле празднования, но и в принесенных близким людям подарках. Если современный человек покупает любые вещи, которые понравятся любимым, то в древней Руси такого понятия, как случайный подарок не было. Были четкие условия, при которых презент не только помогал, но и не вредил. С тех времен сохранилась традиция не брать подарки в дом от малознакомых людей и не брать их через порог. Ценились дары природы: они улучшали защиту дома и использовались для приготовления еды. Амулеты или венки, сделанные из натуральных элементов, отражали хорошие намеренья — принесенные подарки всегда с радостью принимались. Подарки не были обязательными.
Празднование проводилось большими группами, а увеселительные забавы их объединяли. Время для совместного отдыха было самым важным подарком как для взрослых, так и для детей. Языческий НГ Современному человеку трудно представить языческое празднование. На нем не было традиционной елки, пестрых украшений или веночков на двери.
С 988 года, после принятия христианства, Новый год на Руси стали праздновать в Симеонов день - 1 сентября. По древнему обычаю полагалось поздравлять родных и знакомых, дарить им яблоки прямо с дерева. Но в народе не забыли весенний Новый год, и долго еще его напоминала Масленица - узаконенный церковью языческий праздник. В 1342 году митрополит Феогност высший иерарх церкви на Руси , дабы покончить с неразберихой, указал праздновать Новый год в сентябре и только в сентябре. Это продолжалось более 300 лет.
Новый Год, несомненно, самый любимый наш праздник, самый долгожданный, весёлый и шумный. А ещё он необузданный и яростный, как ледяное крошево, которое летит из под копыт оленей Карачуна… Давайте разбираться. В первую очередь, стоит отметить, что праздник такой, каким мы его знаем, пришёл к нам не так давно. В языческие дохристианские времена наши предки праздновали новолетие весной, в день весеннего равноденствия, а после принятия христианства празднование перенесли на сентябрь. Но тоже далеко не сразу, только в 1492 году. В целом, церковь пыталась вовсе искоренить все языческие обряды и празднования, но к этой теме мы ещё вернёмся позже. Итак, современный Новый Год. Пётр I был царем великого размаха и среди прочих реформ устроил реформу новогоднюю. Он начал её претворение в жизнь очень просто — было запрещено каким бы то ни было образом праздновать 1 сентября. В честь Нового года учинять украшения елей, детей забавлять — на санках катать с гор, а взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять, на то других дней хватает». И тут уж пошла гулянка, которая продолжается до сих пор. И даже красный Советский Союз не смог её остановить. Отменил было «ёлку», обозвав поповским обычаем, да только вернулась ель, не прошло и 6 лет. Вышла в газете «Правда» внезапная статья члена правительства Постышева «Давайте организуем детям к новому году хорошую ёлку», и общество, ещё не забывшее новогоднюю суету на самом деле, помнящее всегда, на генетическом уровне, на вшитом в подкорку знании , отреагировало быстро. Ель снова вернулась в дома, на улицы и даже на главную площадь. А с ней вернулись и украшения. Что же за привычка такая, рубить в лесу вечнозелёное дерево, тащить его куда-то, ещё и увешивать игрушками? И почему именно на Новый Год? И тут нужно обратиться к нашим любимым предкам славянам, которые писать или не умели, или не хотели. Поэтому до нас дошло очень мало обычаев, легенд и поверий, так и не разберёшь, где правда, а где выдумка. Но некоторые вещи известны совершенно точно. Как и то, что наш современный Новый Год, своими традициями и обрядами гораздо больше похож на тот древний, языческий праздник «Коляда», несмотря на то, что в 988 году Русь крестили и всякое «богомерзкое беснование запретили». Запрет не сработал. Как можно запретить самую суть? Празднование немного видоизменилось, подстроилось, примерилось и стало современными Святками. Сам Новый год славяне праздновали в марте, потому что это логично, природа пробудилась, злая зима закончилась, значит наступил новый год. И праздновали Комоедицу. Собственно, мы и сейчас так делаем. На Масленицу. Название изменилось, суть осталась. А вот, начиная с 22 декабря на солнцеворот , когда световой день самый короткий в году, а ночь наоборот бесконечно длинная — начинали отмечать «Коляду». Зимний праздник, означающий рождение нового солнца, взамен старого, поношенного. Олицетворением Бога «Коляды» была звезда, которую ряженные носили на палке, сейчас она гордо украшает верхушки наших домашних ёлок. Яркое освещение, гирлянды и салюты скорее всего тоже сильно видоизменившаяся традиция наших предков — они закатывали в гору горящее колесо, что олицетворяло то самое рождение нового солнца. А игрушки, игрушки на елке, откуда взялись?
Появились 4 сезона, 12 месяцев, 7 семидневная неделя Бог создал Землю за 7 дней и исчезло 5500 лет русской истории. Советская власть тоже внесла свою лепту в реформирование календарей. Как и любое переходное время, оно предназначено для духовных практик. Считается, что это время — не для материальных дел. Православные люди стараются отпустить обиды, оставить ссоры, разрешить конфликты. Принято в это период делать пожертвования, отдавать долги. В новую жизнь лучше вступать налегке. С благодарностью Богам, с чистыми мыслями, чистыми намерениями и пожеланиями счастья. Наступают самые длинные и холодные ночи. Солнце, едва выходящее над горизонтом, «умирает». Карачун не празднуют, но при его наступлении проводятся специальные обряды для очищения и освобождения от всего ненужного. Можно заглянуть в свою судьбу, гадая в эти дни, или отправиться к ведунам. А в ночь с 24 на 25 декабря приходит Славянский Праздник Коляда — это праздник победы сил света над тёмными силами. С этого момента день начинает прибывать, как говорят в народе «на воробьиный скок» или «на заячью лапку». Коло — колесо. Коловрат — Солнце. Прыгали через костер, очищаясь в его пламени. Ряженые и колядки — главные черты праздника! Ряженые надевали на себя звериные шкуры, рога, уши и хвосты. Мастерили особые личины-маски. Обряжались в одежды противоположного пола и возраста, малышей одевали старичками. Калядовщики собирались в ватаги и ходили по домам с величальными песнями в обмен на угощения.
Новый год у славян язычников
Новый год, который рушил все традиции славян — это ещё малая часть путаницы в праздниках и календаре. По славянским языческим традициям новый год наступал не в январе, как мы привыкли, а в марте. Смотрите видео на тему «Откуда Взялся У Язычников Новый Год» в TikTok. У славян языческий Новый год связывался с божеством Колядой и праздновался в День зимнего солнцестояния.
Новый год. Древнерусская версия
Главная» Новости» Славянский языческий праздник 7 января. Славяне провожают старый год, отмершее, очищаются и вступают в Новый Период с новыми силами и надеждами. И приходил СЛАВЯНСКИЙ НОВЫЙ ГОД (новое Лето) в ночь ОСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ! это древний языческий праздник, на который наши предки отмечали рождение нового Солнца, а предешствует Коляде событие - Карачун (Корочун) - день зимнего солнцестояния и начинается он за 3 дня до возрождения Коляды.
Карачун и дерево мёртвых: тёмная сторона Нового года
До сих пор учёные спорят, когда же славяне отмечали Новый год: кроме январской гипотезы существуют предположения и о том, что отсчёт для наших предков начинался весной, с началом сельскохозяйственных работ. Точного ответа на этот вопрос, скорее всего, уже не будет. Ясно одно — конец декабря и начало января для дохристианской общины имел примерно такое же значение, как, например, известный праздник Ивана Купала. И многие традиции, имевшие и до сих пор имеющие место быть у россиян, берут своё начало ещё с языческих времён. Нечистая сила: способы новогодней борьбы В переводе на современный календарь новогодние празднества у древних славян проходили с 25 декабря по 6 января, а на первое число приходилась кульминация. Все 12 дней в центре поселения согревал тела и души жителей священный огонь в честь верховного божества.
Присутствие костра в общине можно сравнить с нынешней наряженной ёлкой, пришедшей в Россию с принятием христианства. Огонь — обязательный атрибут крупных праздников у древних славян. Источник: Pinterest Особое место в обрядах дохристианских славян занимали святки, также длившиеся 12 дней. Их смысл немного поменялся с принятием на Руси христианства. Яркий пример можно увидеть в известном произведении Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Переходный период конца декабря — начала января соотносился у славян с повышенной активностью нечистой силы. Граница между земным и потусторонним мирами стиралась, и жители деревни предпринимали значительные усилия, чтобы предохранить свой дом от пагубного влияния нечисти. Обереги размещались в бане или прихожей, которые считались «воротами» в потусторонний мир. Всё хозяйство обходили вместе с «магическими вещами», чаще всего вениками или помелом, дабы защитить дом и скот от разгула нечистой силы. После этого скот выпускали на улицу, предварительно разместив во дворе кормушки.
Генетические корни этого вида ряжения явственнее проявляются в аналогичном ему ряжении ветлужских старообрядцев. В прежнее время старухи на святках являлись на беседы наряженными шишиморами: одевались в шоболки рваную одежду и с длинной заостренной палкой садились на полати, свесив ноги с бруса, и в такой позе пряли. Пряху копыл они ставили меж ног; на пряху кудель привязывали и привертывали толстую, завертками пряжу на свою длинную палку. Старухи, одетые в рванье, вызывают ассоциации с масленичным поездом, проезжающим по деревне к горе, с сидящими в санях ряжеными, изображающими оборванцев, со старухой на передних санях. Ассоциации возникают и с толпой старух и оборванцев в весеннее-летней обрядности, направленной на медиацию сил природы. Длинные же палки с заострением на конце вызывают ассоциации с палицами — орудием ритуального умерщвления стариков, сохранявшимися в скандинавских храмах еще в позднее Средневековье, с одной стороны, и с палками — атрибутами похоронных игр, с другой. Самое же прядение, навязывание на длинную палку толстой пряжи вызывает ассоциации с древнеиндоевропейскими представлениями о прядении нити жизни и обрыве ее, означающем смерть того, чья нить обрывается. Этот вид ряжения в свете изложенного предстает как одна из разновидностей преобразования ритуала проходов вестников к священным предкам в знаковые и символические формы. Так, обычай умерщвления стариков приобретает фарсовое претворение в карнавальных действах. Знаковое выражение преображения культа предков в этом виде ряжения предстает весьма выразительно.
Толстая пряжа на длинной палке означает долгую жизнь. Палочные удары, обрушивающиеся на девушек за их насмешки и хватание за ноги, означающее, по-видимому, тщетность попытки вывести старуху из собственного дома, свидетельствуют о переосмыслении и преобразовании языческого обычая. Произошло перемещение действий с прежних объектов ритуала. Старшее поколение, отправляющееся к священным предкам ради благополучия молодых, решительными действиями пресекает их попытки осуществить неразумные действия. Подобные перемещения действий с объекта языческой обрядности на субъект — на отправителей обряда — яркое воплощение получили в карнавале. В завершении его сжигается чучело. Избранный на время карнавала «король» «царь» предстает в шутовском обличье. На протяжении карнавала он является объектом шуточного поклонения, с одной стороны, и издевок под конец его — с другой. По завершении же карнавала он тихо, украдкой благополучно возвращается домой, восвояси. Для понимания языческой сущности прежних, переосмысленных персонажей «кикиморы» особенно существенны как архаическая форма демонических карнавальных персонажей.
Отражение переосмысления прежних сверхъестественных языческих существ в кикимор содержится в средневековых документах. Сообщаемость миров, не ощутимые внешними проявлениями связи между священными предками и их земными потомками, покровительство их из «иного мира» — все это представления, составляющие один из краеугольных камней древнеиндоевропейского миропонимания. Вошли они и в средневековое языческое мировоззрение европейских народов. Ушедшие в «иной мир» представлялись приобщенными к сонму священных предков, наподобие тех, в чьем окружении «пил с богами» ведийский первопредок Яма. Духовные взаимосвязи с ними доступны были лишь высшим жрецам. При деградации древних языческих представлений прежние обожествленные образы превращаются в демонические, в «нечистую силу». Жрецы же и волхвы преображаются в колдунов. Из позднего средневекового документа кикимора предстает как неопределенный «нечистый дух», в старинном ряжении — как образ устрашающей старухи. Такое переосмысление принципиально идентично другим карнавальным образам демонических персонажей. Представление же об особой силе, об особом разгуле «нечисти» в Святки, — это, по-видимому, переосмысленное восприятие древнего языческого верования: в новогодние и другие важнейшие календарные периоды, связанные со сменой склонений Солнца или Луны, предки-небожители возвращаются к своим потомкам и присутствуют там на протяжении культовых действ.
Очевидное выражение получило это в белорусских «дзядах». Наиболее архаическим явлением святочно-новогодней обрядности являются игрища ряженых в «умруна» или в «умрана», в «мертвеца», в «смерть». Уже самое название этих игрищ — в смерть, в умирание, заставляет задуматься о правильности наименования их в литературе покойницкими играми: название это несет оттенок предстоящей смерти, а не произошедшей. Сравнительный анализ наиболее архаических вариантов этих игрищ убеждает в том, что в них в драматизированно-игровой форме предстают ритуальные действа, совершавшиеся в языческой древности вокруг еще живых, а не мертвых объектов ритуала. Особенно показательно в этом смысле игрище в «смерть», разыгрывавшееся в глухих селениях на Ветлуге. Самое оформление облика ряженого «мертвецом» содержит весьма архаические, красноречиво говорящие об истоках образа элементы: «Мужчина надевает рубашку белую, штаны белые, онучи белые, лапти новые с веревками, перевитыми, как у живого подчеркнуто мною. Из убранства «мертвеца» следует выделить рубашку, штаны и онучи белого цвета — архаического цвета траура, причем одежда крестьянская, подпоясанная пояском, а не в виде савана что распространено в различного рода карнавальных действах при изображении покойников или смерти ; лапти новые — архаический элемент традиционной похоронной обрядности. Самое же главное для понимания сущности образа — перевязь лаптей, как у живого: в похоронной обрядности элемент «наоборот» играет первостепенную роль — вспомним хотя бы круговую чашу, которая пускается влево, а не направо, как на праздничном пиршестве, круговые танцы, идущие влево «коло наопак» у южных славян и т. Маска на лице «мертвеца» — предмет особого исследования в аспекте знаковой сущности ее. Предварительно лишь заметим, что, по всей видимости, генезис антропоморфной маски связан с ритуалом проводов в «иной мир» и в традиционном ряжении маска на лице «мертвеца», как и в похоронной обрядности, восходит к этому ритуалу.
Важнейший элемент оформления образа «мертвеца» — салазки. Они соотносятся как с формой отправления в «иной мир» на санках, так и называвшейся «посадить на саночки» ср. Вой, плач, причитания также соотносятся как с похоронной обрядностью, так и с ритуалом проводов на «тот свет». Значимость, придававшаяся ритуальному действу, проявляется в отражении общественного характера его. У всех у них в руках туго свитые жгуты, которыми они беспощадно хлещут парней из чужой деревни и приезжих девиц. Участие в игрище женатых мужиков особенно важно как проявление его прошлой ритуальной значимости и длительной трансформации в народной традиции, участие же в нем парней и приход всей этой ватаги ряженых на посиделки говорит о процессе перехода архаического ритуального действа на молодежную среду. Важнейшим для понимания языческой сущности действа атрибутом являются крепкие жгуты в руках «покойников». Такие же детали, как переход отправления основного действия языческого ритуала, а также и орудия действия в нем, на самих «покойников», равно как и хлестание инодеревенских, являются следствием переосмыслений и позднейших привнесений в процессе трансформации языческого ритуального действа в драматизированно-игровое. Переход основного действа изжившего себя ритуала с объекта этого действа на молодежную среду и детей — типологическое явление истории традиции. Очень важные для понимания генетической сущности святочных игрищ в «умруна» сведения содержатся в варианте из «Этнографического бюро» В.
Тенишева, введенные в научный оборот С. Обернутого в саван ряженого «покойником» вносят в избу. Особенно значительно в этой форме изображения «умруна» то, что туловище его изображал не один, а четверо или даже шестеро парней, один из которых запрокидывал голову вниз, изображая лицо мертвеца. Вошедшие в избу ряженые с «умруном» обращались к хозяевам: «На вашей могиле какого-то покойника нашли, не вашего ли прадедка? Все это рождает вопрос: не несут ли эти рудиментарные формы древнего языческого ритуала не только отражение общественного характера ритуального действа, но и того обстоятельства, что языческие «посланцы» отправлялись и в сопровождении свиты? К пониманию генезиса и функционального назначения святочных игр с «покойником» подошел В. Чрезвычайно важные в этом смысле данные содержатся в материалах архива Русского географического общества, где содержится описание того, как в старину в Вологодской губернии на Святках «молодые робята и девки играли пахомом, имауком и всяко в церковной трапезе». Значимость языческого действа, перешедшего в христианскую обрядовую традицию, проявляется таким образом в существовавшем в давнишнее время разыгрывании драматизированного игрища в храмовой трапезной: как известно, на христианские храмы отчасти перешли функции языческих святилищ. Сообщение это вызывает постановку вопроса о генезисе и сущности игрищ в «умрана» в нескольких аспектах: А по аналогии с похоронными играми, где, в числе прочих действий существовало и обыкновение вынимать покойника из гроба, ставить его светить играющим зажженными свечами или лучинами; Б по аналогиям в святочных и похоронных играх мотива активного участия покойника как действующего лица в происходящих игрищах. Предваряя последующий сравнительный анализ игрищ в умруна с похоронными играми рассмотрением отдельных элементов игрищ с покойницкими мотивами, сразу же заметим: сопоставление игр ряженых с мотивами смерти и похоронных игр приводит к заключению о том, что в них, по существу, фигурируют не покойники, а еще живые люди, играющие активную роль в происходящем вокруг них ритуальном действе.
При этом следует отметить противоречивые элементы в самих приемах оформления образа «умруна», свидетельствующие о длительной трансформации игрища в народной традиции, утрате и забвении первоначальной сущности основного действующего лица игрища. Поздние по общему оформлению игрища содержат весьма архаические элементы, способствующие пониманию генетических корней игрища. В нем лежащую на скамье или доске девицу, после разыгрывания причитаний и отпевания с зажженными свечами, выносят из избы и роняют в сугроб. Ряжение «в смерть» соотносится с похоронными играми и в том плане, что в нем допускались игрища вокруг настоящих покойников. Из разных вариантов игрищ ряженых с настоящим покойником особое внимание привлекает вариант, в котором, как и в похоронных играх, действие происходит вечером и ночью, расходятся же с игрищ на рассвете. Ряженые, улучив удобный момент, настоящего покойника потихоньку выносили в сарай или в клуню. Вместо него на лавку или на стол, в зависимости от того, где лежал покойник, ложился ряженый «покойником». Другой же ряженый залезал под эту лавку или под стол. Когда кто-либо из присутствующих, увидав движение усов «покойника» или какие-либо иные признаки жизни, восклицал: «Степан воскрес! Еще более существенные аналогии содержатся в дальнейшем развитии действий.
Особо выделить здесь следует три момента. Реплика о воскресении содержит реминисценции идеи метемпсихоза. И, наконец, пожалуй, что самое важное: сидящий под столом ряженый вызывает ассоциации с устроителем «да и» южных славян, лежащим под столом во время «прощальной» трапезы в его честь. Иначе говоря, сущность этого обычая заключается в формальном отправлении основных моментов ритуала проводов в «иной мир» и поминальных действ, следующих за похоронами покойников, над пожилыми людьми, сами себе их устраивающими. Принципиальное же различие между «поманой» «даей» «кумидом» и обычаем «на саночки» состоит в финале: «на саночках» остаются умирать, в то время как в «помане» устроитель ее, постояв на кладбище на приготовленной для себя могиле возле собственного памятника и отпировав на застланной скатертью могиле, благополучно возвращается домой вместе с остальными участниками ритуального действа. По всей видимости, и лежащий под столом со свечой в руках устроитель «да и», и «мертвец» на ложе вместо настоящего покойника с сидящим под столом ряженым по форме представляют собой переходное явление от сидящего за столом на прощальном пиршестве уходящего в «иной мир» к уложенному в ритуальной похоронной одежде на погребальном ложе покойнику, вокруг которого происходили ритуальные общественные сборы с их пиршествами и игрищами. Проявляются аналогии также и с мотивами украинских и балканских преданий об отказе от обычая отправления стариков на «тот свет», но, разумеется, в гораздо более опосредованной форме: в преданиях мудрого старца выводят с почетом из временного укрытия, в финале же игрищ «мертвец» пускается в пляс или проявляет себя другими недвусмысленными признаками жизни, подчас и вслед за собственными «поминками», разыгрывавшимися иногда и после ухода его «свиты» в другую беседку. Здесь мы видим некоторый диссонанс с традиционной похоронной обрядностью, в которой поминки происходят после похорон при участии хоронивших покойника. Что касается переодевания в женское платье одного из мужиков, составляющих «свиту», это может быть и рудиментом этапа трансформации ритуала проводов на «тот свет», имевшего место в прошлом, — перевода односельчан, достигших возрастного предела, в разряд, которому предстоит доживать жизнь на женской половине или в отдельном домике чешск. Оно может быть и следствием смещения знакового выражения сущности ритуала с основного объекта действий на отправителей ритуальных действ — явление, характерное для трансформированных языческих ритуальных действ на всем протяжении истории традиции христианской эпохи.
Последнее тем более вероятно, что это лицо выступает в качестве центрального персонажа на «поминках». Смещения и синтез рудиментов языческих образов и ритуальных действ — типологическое явление истории народной традиции. Изложенные факты несут в себе дополнительные свидетельства в пользу положения о генезисе ряжения «умруном» как пережиточной формы ритуала проводов на «тот свет», некоторые элементы которого маска, салазки и др. Сопоставление поздних вариантов игрищ с мотивами смерти и архаических обрядов дает весьма показательную картину трансформации символики вследствие утраты ритуальной сущности действа. Если в архаических вариантах ряжения «умруном» оформление костюма его строится таким образом, чтобы была ясна ритуальная сущность персонажа посредством оформления деталей, подчеркивающих, что образ ряженого представляет собой не мертвеца, а живого человека, передвигающегося на собственных ногах, то в поздних вариантах появляется гроб как элемент реквизита. Здесь наблюдается картина, аналогичная действам с похоронными мотивами в другие календарные сезоны, например, «похоронам Костромы», «похоронам кукушки» и т. Существенное значение для понимания генетической сущности игрищ в «смерть» имеет рассмотрение финальных действ. Особенно важна вариативность их на протяжении времени. Святочные игры с мотивами смерти не всегда можно с уверенностью интерпретировать в силу архаичности их основы и длительной трансформации в традиции. Образ его оформлялся главным образом вымазыванием белым.
Финал ее — пляска «мертвеца» — имеет аналогии как в драматической, так и в устно-поэтической традиции. В еще более осложненной переосмыслениями и драматизацией форме этот мотив проявляется в народной драме «Маврух», разыгрывавшейся также на Святках на Русском Севере. В устно-поэтической традиции аналогичный мотив нашел выражение в поговорках и загадках: «Чудак покойник: умер во вторник; стали гроб тесать, а он вскочил да и ну плясать». Положение подтверждается видимой трансформацией этой пословицы-загадки в фольклорной традиции: в сборнике В. Все изложенное говорит о том, что финальная пляска «мертвеца» в рассматриваемом варианте святочного игрища может быть и результатом смещения порядка языческих ритуальных действ при проводах на «тот свет», и символическим выражением перехода от умерщвления к знаковым формам выражения отхода от этой языческой формы обычая. Сущность святочных игрищ «в смерть» как рудиментарных форм языческого ритуала проводов на «тот свет» подтверждается эпилогом их, завершающим святочные игрища. Делали чучело из соломы и тряпок, покрывали его платками и, как покойника, провожали за деревню; причитали каждый по-своему, кто вопил по брате, кто по матери… доходили до конца деревни, чучело бросали, а платки разбирали их собственницы. Возвращаясь, устраивали вроде поминок, пекли в складчину блины и пр. Следует отметить еще одно существенное обстоятельство. Игрища в «умруна», в «мертвеца», «в смерть» и т.
Также и наиболее архаичные формы похоронных игр известны в местностях, в которых зафиксировано бытование обычая отправления стариков на «тот свет» — в Подолии, в Буковине, в Закарпатье. Обстоятельство это — еще одно свидетельство того, что и святочные игрища с мотивами смерти, и похоронные игры восходят к одному источнику. И в этом смысле особенно важны данные из Подолии: она давно известна как резервация славянских древностей, и в ней зафиксированы и рудименты ритуала проводов на «тот свет», и архаические варианты игрищ с мотивами смерти, и похоронных игр. Дополнительным аргументом в пользу высказанного положения может служить сопоставление локальных названий игрищ с мертвецкими мотивами, смерти и покойников. Игрища: в «умруна», в «умрана», «в смерть». Смерть — «выход». Могила — «ухаб». Для понимания сущности языческой символики образа ряженого «умруном» в соотношении с другими образами новогоднего ряжения существенно соображение В. В соответствии с этими поверьями в деревне… широко использовались образы не только мертвецов, но и привидений, чертей, кикимор и проч. Языческая символика этого образа становится ясной после рассмотрения игрищ «всмерть» — в «умруна».
Карнавал по своей сущности предстает в значительной мере как синтез разных трансформированных форм языческого ритуала проводов на «тот свет» и нуждается в специальном исследовании в этом аспекте. Во всяком случае, сопоставительное рассмотрение как основных элементов его, таких, как избрание «короля», казнь «преступника», сожжение «демона» «ведьмы» , высоченные костры, крещенские короли, так и эпизодических — бросание мальчика в море и благополучное возвращение его на берег; «palenie dida», «poh eben» и т. Взятые же в совокупности, они заставляют воспринимать карнавал как трансформированную, переиначенную форму языческого ритуала, высмеивающую варварство его, с одной стороны, и выражающую торжество в связи с избавлением от варварского обычая, — с другой. При деградации древних языческих представлений прежние обожествленные образы превращаются в демонические, в «нечистую силу», жрецы же и волхвы трансформируются в колдунов. Из позднесредневекового документа кикимора предстает как неопределенный «нечистый дух», в старинном ряжении — как образ устрашающей старухи. Игрища в «умруна» «в смерть» и т. Одним же из самых архаических элементов оформления внешнего облика главного действующего лица их является как сама личина на его лице, так и ее форма. Как известно, чем более архаично явление культуры, тем меньше, как правило, о нем сведений в источниках. Столь далеко зашедшая степень стилизации антропоморфного атрибута языческого ритуального действа свидетельствует о длительности процесса трансформации его в истории традиции. Сведение изображения антропоморфной фигуры к кресту говорит о сохранности основной символической сущности древнего языческого действа — направленности в обожествленный Космос крест — космический символ, знак вечной жизни , во-первых, и слиянии языческого действа с христианской обрядностью, во-вторых.
Выставление антропоморфной фигуры на воротах или в красном углу и выставление личины в окне — явления одного порядка. Они являются знаковым выражением языческого ритуала проводов в «иной мир», отображающим происшедшую замену живого «легата» изображением его. Иначе говоря, здесь налицо антропоморфное изображение как атрибут изжившего себя языческого ритуала, приобретающего в традиционной обрядности знаковые формы выражения функциональной сущности древнего обрядового действа. Личина же, выставленная в окне, в свою очередь, идентична личине на лице «умруна» напомним о словообразовании: «личина» — от «лицо». Таким образом, и личина, выставленная в окне, и личина на главном действующем лице драматизированно-игрового действа имеют одинаковое назначение: определение основной символической сущности ритуального действа. В выставлении личины в окне как и антропоморфной куклы на воротах или в красном углу мы имеем дело с типологическим явлением в истории ритуалов: заменой целого его частью, наиболее явственно отображающей сущность изображаемого предмета. Личина в окне выражает прошлые ритуальные действа, связанные с проводами достигшего грани своей земной жизни хозяина дома более явственно, нежели стилизованное антропоморфное изображение, и является более архаической ступенью в процессе трансформации одного и того же языческого ритуального действа в драматизированно-игровое, т. Все это приводит к заключению о том, что именно личина является основным атрибутом оформления внешнего образа ряженого, выражающим знаковую сущность основного персонажа драматизированно-игрового действа. И здесь мы снова сталкиваемся с соответствиями в традиционной календарной обрядности и в обрядности похоронной. Закрывание лица умершего — общеизвестное явление похоронной обрядности.
Известно также, что маска на лице умершего — явление более архаическое, чем накрытое лицо покойника. В данном случае нелишним представляется напомнить о ветлужских игрищах в «смерть», где лицо главного персонажа закрывалось или долбленой, или берестяной маской; либо платком. И если сведения о личинах на «умруне» встречаются чрезвычайно редко, то закрытое лицо у него — характерная деталь оформления образа. Отсюда вытекает вопрос о соотношении погребальных и карнавальных масок с ритуалом проводов в «иной мир». Маска имеет истоки в столь отдаленной древности, что полной ясности относительно генетических корней ее нет до сих пор. Для нас важно положение специалистов, занимавшихся исследованием генезиса антропоморфной маски: она возникла в обрядности, связанной с культом предков, как знак принадлежности к «иному миру». Маска на лице умершего известна еще у шумеров. Прежде всего здесь встает в памяти «шумерская Нефертити». Под резко очерченными глубокой бороздой бровями две огромные сливовидные глазные впадины, некогда заполненные перламутром, остатки которого сохранились в одной из них. В молчании сомкнуты тонкие губы, но маска… таинственное лицо, созданное пять тысяч лет назад… с его едва уловимой и все же каким-то образом переданной художником улыбкой, с его как бы отсутствующим, но вместе с тем проникновенным взглядом, несмотря на то что глазные впадины пусты… поведало мне… о человеческой душе.
И если назначение этой маски до сих пор вызывает полемику — предназначалась ли она для погребальных или других торжественных ритуальных церемоний или для статуи, то классический образец погребальных масок представляют собой золотые маски египетских фараонов как знак приобщения к миру богов и обожествленных предков. Антропоморфные маски, как погребальные, так и карнавальные, столь широко распространены и во времени, и в пространстве ойкумены и занимают такое место в специальной литературе, что даже общий обзор ее составляет предмет специального историографического исследования. Здесь же важно выделить славянские данные и данные близких к славянскому миру народностей, имевших со славянами тесные соприкосновения. Определяются они как скоморошьи, так как по местонахождению их ничего нельзя сказать более определенного. Принимая во внимание, что для оформления образа «умруна» в ряжении маска характерна, по имеющимся в нашем распоряжении данным, и для Новгородской, и для Вологодской областей, и для примыкающих к ним местностей севера Ленинградской области, а также и устойчивую сохранность пережиточных форм ритуала проводов на «тот свет» в бывших Вологодской и Новгородской губерниях, можно думать, что найденные в средневековом Новгороде и Старой Руссе маски могут быть свидетельством употребления их в ритуальных целях и в ритуале проводов на «тот свет» в рудиментарных и знаковых формах его. Если изложенные соображения сопоставить с изображениями маски на лице половецких изваяний, более широко известных под названием «каменные бабы»; с раскрашенными черепами в погребениях в Украине, а также с изображением маски на антропоморфных этрусских урнах аналогии можно было бы значительно умножить; здесь приводятся наиболее наглядные , то соотношение погребальных и карнавальных масок антропоморфного облика приводит к заключению о том, что мы имеем дело со знаковым выражением приобщения к миру предков. Экскурс этот представлялся необходимым потому, что личины дают импульсы к предположению об истоках масок в ритуале отправления к праотцам. К соображениям о существовавших формах отправления ритуала проводов на «тот свет» посредством специальных масок, надевавшихся на голову и закрывавших лицо или же на одно лицо, приводят такие способы в деградировавших формах ритуала, как закрывание лица подушкой «красная смерть», «душаны» старообрядцев , сажание в бочку и накрытие войлоком у южных славян, с одной стороны, и распространение погребальных масок у разных народов — от египтян до современных народов Сибири, — с другой. Высказанные соображения носят характер постановки вопроса, поскольку исследование генезиса маски — предмет исследования специалистов по истории культуры древнейших эпох. По всей видимости, разработка вопроса в поставленном аспекте еще ждет специалистов по истории древней культуры.
Возможно, оно покажет, что в одном из элементов ранних форм трансформированного ритуала отправления в космический мир — ритуальном уборе с маской на лице — скрыты истоки погребальных масок, а также и карнавальных масок предков. Игрища в «умруна» — «в смерть» — в «мертвеца» дают возможность проследить нечто вроде эволюционного ряда: архаические формы игрища в «умруна» при оформлении внешнего облика его содержат такие характерные элементы, как личина, крестьянская одежда архаического — белого цвета, новые лапти с перевязями, как у живого. В более поздних формах, воспринимающихся как игрища в покойников, оформление внешнего облика главного действующего лица не несет признаков живого человека, но в нем еще сохраняется основной элемент знакового выражения основной сущности прошлого языческого действа — личина, маска. В поздних же формах, бытовавших на грани исчезновения игрища из народной традиции, маска сменяется платком и появляется гроб, что свидетельствует о полнейшем забвении прежней ритуальной сущности действа и превращении его в драматизированно-игровое, пародирующее христианские похороны. К положению о возникновении маски как знака приобщения к сонму священных предков можно добавить гипотезу о том, что генетические корни этого явления могут быть связаны с мифологическим мотивом о культурных героях, возвращающихся под старость на «свою звезду». Этот мотив и оказал воздействие сущность которого также еще предстоит выяснять на формирование ритуала проводов в обожествленный космический мир. Прежде чем перейти к другим формам святочного ряжения, восходящим к трансформированным формам ритуала проводов на «тот свет», следует отметить важность древних антропоморфных каменных изваяний для изучения генезиса и ранних форм трансформации ритуала проводов в мир богов и обожествленных предков. Сопоставление антропоморфных фигур из дерева, глины и т. Иначе говоря, они представляются связанными в какой-то мере с ранними формами трансформации ритуала проводов в обожествленный Космос в знаковые его разновидности. Разные стадии трансформации и деградации этого ритуала отчетливое отражение нашли, по всей видимости, в половецких каменных «бабах».
При рассмотрении древнетюркских антропоморфных изваяний в данном аспекте половецкие каменные бабы вызывают особый интерес прежде всего своей приближенностью к славянскому миру. Само название их еще нуждается в специальном этимологическом исследовании. Не специалист же в области лингвистики может лишь высказать предположение о том, что название «бабы» могло войти в русский язык еще во времена соприкосновения как известно, весьма тесного Киевской Руси с тюркскими племенами. Это «многовековое взаимодействие… оставило заметный след во многих проявлениях жизни и деятельности… славянских народов: в их этногенезе и культуре, архитектуре и орнаменте, в употреблении ими некоторых предметов домашнего обихода и одежды, в отдельных деталях быта и обычаев, в терминологии… фамилиях и прозвищах и т. В русском языке название «бабы» могло сохраниться в числе прочего из древнерусского наследия.
Йольский праздник длится 12 дней и 13 ночей: Начинается в ночь с 19 на 20 декабря — это Начальная или нулевая ночь Йоля.
Затем Первая ночь или Материнская ночь. Вторая ночь или ночь Зимнего Солнцестояния. Третья ночь и последующие ночи, до Одиннадцатой ночи. Заключительная и самая волшебная Двенадцатая ночь Йоля или Новогодняя ночь - с 31 декабря на 1 января. В течении этих тринадцати ночей нет ни привычного времени, ни привычных границ, когда вершиться жребий богов. В эти дни проводят обряды, ритуалы и гадания.
Солнцеворот — языческий славянский праздник. Ночь зимнего солнцестояния — когда старое солнце уже умерло, а новое еще не родилось — сказочное время волшебных духов и потусторонних сил, которым необходимо противостоять общим весёлым пиршественным празднованием всего рода-племени, против которого тёмные духи бессильны. На праздник Йоля-Солнцеворота, утром после ночи зимнего солнцестояния вторая Ночь Йоля славяне отмечают рождество Коляды — бога солнца.
Огонь — обязательный атрибут крупных праздников у древних славян.
Источник: rodobozhie. Их смысл немного поменялся с принятием на Руси христианства — яркий пример можно увидеть в известном произведении Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Обереги размещались в местах, которые считались «воротами» в потусторонний мир: баню или прихожую. Члены семей, возглавляемые самым старшим, обходили все хозяйство вместе с «магическими вещами», чаще всего вениками или помелом, дабы защитить дом и скот от разгула нечистой силы.
Новогодние гадания Неотъемлемой частью новогоднего праздника наших предков, ещё не познакомившихся с прелестями христианской религии, были гадания. Человек всегда стремится узнать о своём будущем, о том, что ждёт его в новом году. Взрослые члены общины гадали по передвижению их скота или кур. Правильное направление их перемещения могло много рассказать о том, что ждёт их владельца — в толковании знамений, безусловно, помогали волхвы, жрецы славянской языческой религии.
Святочные гадания. Источник: pinterest.