Что касается романа «Луна и грош», то критик считает, что в своём произведении С. Моэм говорит о Красоте с большой буквы. “Незнайка на луне” это третья и заключительная книга Николая Носова из серии романов-сказок про Незнайку. 'Английский писатель, автор романа «Луна и грош»': ответы и похожие вопросы из кроссвордов и сканвордов. Ответ на вопрос кроссворда или сканворда: "Луна и грош" (автор), 4 буквы, первая буква М. Найдено альтернативных определений — 6 вариантов.
Луна и грош
Читайте лучшие рецензии и отзывы читателей ЛитРес на книгу «Луна и грош» Уильяма Сомерсета Моэма. Французский писатель 19-го века, автор романов социальной и психологической направленности. «Луна и грош» — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. Написан в шотландском санатории, где Моэм проходил лечение от туберкулёза. Один из героев романа «Луна и грош» Дирк Струве решает привести к себе домой больного Стрикленда.
Ответ на сканворд
- Зарубежные писатели XX века: кого читали в России
- Ответы на кроссворд АиФ № 39 за 2023 год
- «В поисках потерянного рая» — Донбасская национальная академия строительства и архитектуры
- Калевала - Listen online all the songs and albums, full discography. Music
- "Луна и грош" (автор), 4 буквы
- Английский писатель (1874-1965, ''Театр'', ''Луна и грош'', ''Остриё бритвы'')
Оглавление:
| Ответы на кроссворд АиФ № 39 за 2023 год | Англ. писатель, автор романа "Луна и грош. Английский писатель, автор романа "Бремя страстей человеческих. |
| Луна и грош — Википедия с видео // WIKI 2 | В романе «Луна и грош» Моэм рассуждает о трагедии художника, в «Узорном покрове» — об участи ученого, а в «Театре» — о буднях актрисы. |
Автор романа Луна и грош
Набоков получил прекрасное домашнее образование, знал в совершенстве несколько иностранных языков, это позволило ему в оригинале знакомиться с мировой литературой. О себе писатель говорил, что его голова разговаривает по-английски, сердце — по-русски, ухо — по-французски. В 17 лет он получил от дяди колоссальное состояние в сегодняшних деньгах — несколько миллионов долларов и огромное имение Рождествено; а через пару лет, после революции, все это потерял. В двадцать лет покинув Россию молодым поэтом, к сорока годам он становится самым видным писателем русской эмиграции в Европе, к шестидесяти — самым высокооплачиваемым писателем Америки, а в конце своего пути — признанным классиком мировой литературы. Автор восьми русских и девяти англоязычных романов, множества рассказов и стихов, знаменитый превосходными переводами русской поэзии и прозы: именно Набоков делает полноценный комментированный перевод пушкинского романа «Евгений Онегин» и впервые переносит на поле английского языка «Слово о полку Игореве». Рассказы Набокова о судьбе литературы, лингвистики и культуры парадоксальны и необычны, он с открытым презрением рассуждал не только о некоторых современниках, но и о признанных классиках. Особенно досталось Достоевскому — «любителю дешевых сенсаций», «ничтожеству» Фолкнеру, Пастернаку с его «развратным синтаксисом» и Томасу Манну — «крошечному писателю, писавшему гигантские романы».
Похожих характеристик также удостоились Бальзак, Голсуорси и Драйзер. Я стараюсь держать персонажей за пределами своей личности Самый популярный роман Набокова «Лолита» был написан в 1953-м, он писал его около пяти лет, несколько раз хотел сжечь книгу, но так и не решился. Роман удалось напечатать не сразу, американские издательства отказывались брать на себя ответственность.
Внушительная обойма. Удается привлечь около 9 млрд долларов инвестиций. Компания разрастается, время идет, а работающего прототипа так и не появляется. Журналист Джон Каррейру начал независимое расследование и стал публиковать материалы, разоблачавшие компанию. Элизабет, кстати, пыталась использовать медиамагната Руперта Мердока, чтобы тот надавил на журналиста, используя свою долю в газете, где тот печатался.
Но он от этого отказался. Правда все продолжала всплывать на поверхность, все чаще у компании стали проходить проверки, все сложнее было скрывать все накопившиеся проблемы, а самое главное- отсутствие готового рабочего варианта продукта. После всех судов и разбирательств Элизабет Холмс приговорили к 11 годам тюрьме и штрафу в 121 млн долларов в пользу обманутых вкладчиков. Обманутые вкладчики Такой вот бесславный конец человека, который не раз бывал на обложках ведущих мировых изданий. С более детальным анализом можно ознакомиться тут , а вывод напрашивается такой: к сожалению, бывают ситуации, когда участники рынка могут попасть под влияние личности и совсем не придавать значения потенциальным рискам, ставя на кон нажитое непосильным трудом. И хочешь не хочешь, но помимо пафосных слов и красивых образов придется рано или поздно дать рынку хороший продукт, иначе крах неизбежен. Что же касается Незнайки и его друзей, то им, благодаря поднятой шумихе, удается привлечь внимание общественности, но на короткое время, так как на следующий день СМИ разрывает новость об ограблении банка с убийствами блин, Носов, жесть. Как итог, никто особо не торопился нести свои кровные в обмен на акции перспективной компании.
И только со временем стал нарастать поток акционеров, начавшийся с бедняка, который даже не видел новостей в СМИ. Картельные сговоры рисунки Г. Валька В мире Незнайки все рычаги власти находятся в руках алчных капиталистов, которые не собираются ни с кем делиться. Так, например, существовал сырный бредлам, в который входили владельцы сыроваренных фабрик; сахарный бредлам, объединявший всех сахарозаводчиков; угольный бредлам, объединявший владельцев угольных шахт, и так далее. Такие бредламы нужны были богачам для того, чтобы держать в повиновении рабочих и выколачивать из них как можно больше прибылей. Кроме того, бредлам устанавливал цены на выпускаемую продукцию: например, на сахар, на хлеб, на сыр, на ткани, на уголь. Никто не имел права продавать товары дешевле установленной бредламом цены, благодаря чему цены постоянно держались на высоком уровне, что опять-таки было очень выгодно для фабрикантов. Картель — это группа независимых фирм или компаний, которые тайно объединяются для координации своей деятельности и манипулирования рынком с целью увеличения своей прибыли.
Картели обычно действуют в отраслях, производящих товары, на которые всегда есть большой спрос, такие как нефть, газ или фармацевтика. Начать стоит с того, что картели это не порождение капитализма, они существовали еще за долгое время до того, как понятие капитализма было сформулировано в принципе. Например, в Средневековье гильдии и ассоциации ремесленников принято считать картелеподобными, так как они имели похожую на картели природу по части контроля цен в своих отраслях. Существовал также соляной синдикат 1301 года во Франции и Неаполе сейчас такие есть только в Питере и аналогичный 1470 года между Папским государством и Неаполем. У обоих картелей были общие сбытовые организации для всей продукции под названием Societas Communis Vendicionis «Общество сбыта». По-видимому, это скорее свойство человеческой натуры, но оставим этот вопрос социологам или философам. Нас интересует как обстоят дела с картелями в современном мире. Здесь стоит разделить ответ на две исторические эпохи.
Эпоха первая- до второй мировой войны. В этот период картели чувствовали себя в безопасности, регуляция со стороны государств не подразумевала наказаний и строгих ограничительных мер. Даже наоборот- в Японии и Европе после первой мировой они были ведущей экономической силой, а авторитарные режимы в Германии или Испании активно использовали мощности существовавших на тот момент внутренних картелей для активной мобилизации экономики. США же относились к картелям довольно неоднозначно, не занимая какую-то определенную позицию. Однако все меняется после второй мировой. США берет твердый и четкий курс на борьбу с картелями, как с внутренними то есть те, которые состоят из компаний на территории США , так и с международными, привлекая к этой борьбе все большее количество стран и создавая все больше обстоятельств, препятствующих образованию картелей. Вот несколько примеров громких судебных исков против картелей за последние 10 лет: В 2013 году Европейская комиссия оштрафовала несколько крупных европейских банков на общую сумму 1,7 млрд евро за сговор с целью манипулирования базовыми процентными ставками, такими как Euribor и Libor ставки, по которым банки одалживают друг другу деньги. В 2018 году Министерство юстиции США обвинило нескольких крупных производителей курятины в сговоре с целью фиксации цен и фальсификации предложений.
Пострадал ли при этом los pollos hermanos не уточняется. В 2019 году Европейская комиссия оштрафовала нескольких производителей автомобилей на общую сумму 1 миллиард евро за сговор с целью ограничения разработки и внедрения технологий, снижающих выбросы. В 2020 году Министерство юстиции США обвинило нескольких крупных производителей тунца в сговоре с целью фиксации цен и ограничения конкуренции на рынке США. И, в общем-то, можно сказать, что основания для ввода мер по ограничению картельных сговоров существуют. Что же может сделать государство помимо ввода гигантских штрафов и других наказаний? В США в 1978 году и успешных ее реформ в 1993 году была представлена программа смягчения наказаний. Суть ее такова: если вы первым решили сдать своих подельников по картелю и сотрудничать с госорганами, то при соответствии определенным критериям вы можете рассчитывать на более снисходительное отношение и уменьшение размера штрафов в отношении своей корпорации и физлиц, связанных с картелем. Как говорится, не важно, что говорят кисы за спиной у крысы.
Если верить собранной статистике в ходе исследований судебных прецедентов по американским картелям, то количество картельных сговоров сильно снизилось с момента реформирования и старта полноценной работы данной программы после 1993 года. Что же касается лунных капиталистов, то противовеса в обществе коротышек для них нет. Только собственная жадность, которая может им подпортить планы. Рынок акций и инсайдерская информация рисунки Г. Валька После заседания капиталисты решают обвалить цены на акции компании наших героев посредством информационного вброса со стороны подконтрольного СМИ. И Носов дает весьма забавное описание устройства рынка акций в мире лунного капитализма: Нужно сказать, что рынок, на котором торгуют акциями, очень отличается от обычного рынка, где торгуют яблоками, помидорами, картофелем или капустой. Дело в том, что продавцу фруктов или овощей достаточно разложить свой товар на прилавке, чтобы все видели, чем он торгует. Продавец акций носит свой товар в кармане, и единственное, что может делать, это выкрикивать название своих акций и цену, по которой он желает их продавать.
Покупателю тоже остаётся только выкрикивать название тех акций, которые он хочет купить. Факт номер один- продают и покупают акции по указу или самостоятельно так называемые голодерики, которые постоянно выкрикивают, что они хотят продать или купить акции. То есть брокеры из нашего мира. Факт номер два- фондовые биржи, где торгуют акциями, у него это буквально плавучие баржи, куда сослали всех голодериков, потому что другие лунные коротышки не могли больше терпеть их крики. Если это фондовая биржа, то там можно продать или купить ценным бумаги, например, акции компаний. Если это сырьевая биржа, то там заключаются сделки по купле-продаже сырья в оптовых масштабах как на Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой бирже. Но в наше время все выглядит немного прозаичнее. Да, площадки остались, но участники биржевых торгов уже не бегают оголтело в попытке сделать что-то с ценными бумагами, а сидят смотрят в свои компуктеры и пользуются различным специализированным софтом для совершения сделок.
Нью-Йоркские голодерики тогда и сейчас: А кто в свою очередь брокер? Вот скачали вы какое-нибудь приложение желтого или красного банка, например, и в данном случае организация, стоящая за этим приложением, будет выступать вашим брокером. Интересный факт: в России брокером может быть только юридическое лицо организация , а вот в США даже отдельно взятый человек, главное легально оформить свою деятельность и можно предоставлять полноценные услуги брокера. Зарабатывают брокеры на комиссиях в ходе совершения сделок или на получении оплаты за предоставленные услуги. С устройством барж и голодериков мы разобрались. Господин Гризль обладает информацией, которой нет у других участников рынка большей части, по крайней мере. Он знает, что, когда статья выйдет, цены резко упадут, а сама статья носит заказной характер, значит, есть вероятность, что немного позже цена снова начнет расти, и можно будет заработать на этом. Это и есть суть инсайдерской торговли.
Когда частные лица имеют доступ к конфиденциальной информации, касающейся организации, о чьих ценных бумагах идет речь, они могут на этом заработать, получив информацию из первых рук и опередив тем самым реакцию рынка. Собственно, инсайдерская торговля это одно из воплощений асимметричности информации, которую мы с вами уже обсудили. Интересный пример из российских реалий, построенный на предположениях автора статьи и не претендующий на истину заранее осуждаю, что я написал. И здесь мы наблюдаем непропорционально большой объем покупок для рядовых физических лиц, который буквально бьет рекорды. Юань — на 16 млрд рублей. Доллар — на 96 млрд рублей. Евро — на 320 млрд рублей.
Но хорошая. В 1929 году, когда вышел роман «На Западном фронте без перемен», он был тотчас же переведён в СССР и даже опубликован сразу в двух издательствах переводы вышли с разными заголовками — «На Западе без перемен» и «На Западном фронте без перемен».
В 1929 году министр иностранных дел СССР Молотов писал Сталину: «Я решительно против массового распространения этой тупой буржуазно-пацифистской литературы» и «Прочти эту книжку, в ней есть и яркие страницы о фронтовых людях, рассматриваемых автором архиограниченно — только как полуживотных и полумещан всех сплошь! Снова начали издаваться его книги — «Три товарища», «Триумфальная арка», «Чёрный обелиск» и многие другие, однако переводы выходили без всякого участия самого писателя: ни о каких авторских правах в СССР не думали, гонораров писателю не платили. Книжные издательства при этом не раз умоляли Ремарка написать какое-нибудь предисловие к очередному переводу «Трёх товарищей» специально для советского читателя, но Ремарк вежливо отказывался, ссылаясь на недостаток времени. В своём единственном телеинтервью для литературной передачи «Профиль» 1963 года Ремарк на вопрос о том, знает ли он об успехе своих книг в СССР, ответил едва ли не с обидой: «Я получаю письма, но не деньги». Джеймс Джойс У Джойса с русскими читателями и коллегами долгая история взаимоотношений. Для самого Джойса были важны Достоевский и Толстой толстовский рассказ «Много ли человеку земли нужно» Джойс называл лучшим в мировой литературе. Воспоминания о встрече с Джойсом оставил Илья Эренбург: «Это был человек не менее своеобразный, чем его книги. Работал исступлённо и, кажется, ничем в жизни не увлекался, кроме своей работы». Известно, что Джойс и Алексей Ремизов с интересом читали друг друга; о Ремизове Джойс спрашивал в Париже у Набокова — и Набокову этот вопрос не понравился.
Об «Улиссе» Набоков до конца своих дней отзывался как о шедевре, «самом прозрачном из романов», — и утверждал при этом, что ничему у Джойса не научился, а «Поминки по Финнегану» называл «бесформенной серой массой подложного фольклора». Имя Джойса в дневниках советских литераторов — Чуковского, Пришвина — мелькает с середины 1920-х, с симпатией говорит о нём в частных беседах Осип Мандельштам. В 1927-м выходят «Дублинцы» в переводе Елены Федотовой. Новый перевод сборника выйдет десять лет спустя — плод коллективной работы учеников влиятельнейшего переводчика Ивана Кашкина. В 1934 году Борис Пастернак, Борис Пильняк и Григорий Санников опубликовали некролог Андрею Белому, где говорилось: «Джемс Джойс для современной европейской литературы является вершиной мастерства. Взял псевдоним в честь персонажа романа польского писателя Стефана Жеромского «Сизифов труд». Приехал в Петроград после Октябрьской революции, был участником революции в Германии. Поддерживал Троцкого, выступал против коллективизации, за что был исключён из партии, затем публично раскаялся в своих взглядах, был восстановлен, но в 1936-м вновь исключён и арестован по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Был убит в тюрьме по приказу Сталина.
Радек славился своим остроумием, ему приписывали авторство множества шуток и политических анекдотов, ходивших по Советской России в 1920—30-е. Тем не менее до того, как в 1989-м в СССР наконец вышел первый полный перевод «Улисса» — работа Виктора Хинкиса и Сергея Хоружего, — было сделано четыре подступа к роману. Сперва это были небольшие отрывки: в 1925-м свой перевод опубликовал В. Житомирский, в 1929-м — Сергей Алымов и Михаил Левидов. В 1930-е над «Улиссом» работал Валентин Стенич, успевший опубликовать три эпизода в «Звезде»; в 1935—1936 годах десять глав в коллективном переводе школы Кашкина напечатала «Интернациональная литература» будущая «Иностранная». Зловещий факт: четверо из ранних переводчиков были репрессированы. Алымов несколько лет провёл на Беломорканале, Левидова и Стенича расстреляли, в 1937-м был арестован один из кашкинцев — Игорь Романович его жена, также репрессированная, была уверена, что мужа «арестовали из-за Джойса»; Романович в 1943-м умер в лагере. Арест Романовича прервал публикацию «Улисса» — и пауза затянулась на сорок с лишним лет: Виктор Хинкис взялся за свой перевод в 1970 году. После его смерти в 1981-м перевод закончил Сергей Хоружий — по образованию физик, а ещё — замечательный философ и богослов.
Последний роман Джойса «Поминки по Финнегану» — исключительно сложный текст, построенный на игре слов и полный отсылок к ирландскому и европейскому фольклору, — вероятно, невозможно адекватно перевести ни на один язык, но попытки делаются регулярно. Самым известным — и неполным — русским переводом до недавнего времени оставалась версия Анри Волохонского, но в конце 2021 года полный перевод романа завершил Андрей Рене. Хрена ежевичного из папашина солода варил бы Чхем или Шен при свете радуги, и пылающий конец ея отражался кольцом на поверхности вод. Анри Волохонский. Нюни крапинки из отцова заветного солода Жем или Шом не сварили при подковчатом свете, а рудоберег имперадужки ещё только мерещился кругоподробно на лицевод. Андрей Рене. Джон Р. Толкин Слава Джона Рональда Руэла Толкина в СССР случилась по сравнению, конечно, со всем остальным миром очень поздно — в 60-е годы благодаря самиздату появился сначала перевод «Хоббита», а после — урезанные варианты «Властелина колец». Официально первая часть «Властелина колец» была опубликована в 1982 году: в «Детской литературе» в сокращённом и адаптированном для детей варианте вышли «Хранители».
Переводчики Андрей Кистяковский и Владимир Муравьёв превратили «Хранителей» в абсолютно детскую сказку, которая имела невероятный успех, а тираж в 100 000 экземпляров был раскуплен молниеносно. Рональд Рейган в своей речи об «империи зла» в 1982 году практически процитировал или по крайней мере сказал что-то очень похожее на речь Гэндальфа на совете Эрлонда: «Если история чему-нибудь учит, так только тому, что самообман перед лицом неприятных фактов — безумие... На это время пришёлся апогей самиздатской истории «Властелина колец»: появилось несколько вариантов перевода, об их качестве читатели спорят до сих пор. Одним из самых популярных, помимо перевода Кистяковского и Муравьёва, считается перевод Натальи Григорьевой и Владимира Грушецкого, впрочем во многом основанный на «пересказе» или очень вольном переводе Зинаиды Бобырь, который вышел ещё в середине 60-х в том же самиздате. Вариант Бобырь был официально опубликован в 1990-м: вся трилогия здесь умещена в один том, а некоторые сюжетные ходы и детали явно удивили бы Толкина. Какие-то переводы, — например, Александра Грузберга — хвалят за большую точность, но ругают за язык; других переводчиков укоряют за вольности и пропуски. Мемом стало сравнение переводов фразы «Boromir smiled» — в разных вариантах русских переводчиков эти два слова превращаются в пышную отсебятину: «Тень улыбки промелькнула на бледном, без кровинки, лице Боромира». Отдельной популярностью пользовались иллюстрации Михаила Беломлинского к переводу Нины Рахмановой: лицо Бильбо художник срисовал с актёра Евгения Леонова. Популярность саги о кольце, хоббитах, орках и эльфах породила целое движение «толкинистов».
В девяностых они уже организовывали собственные съезды, разыгрывали сцены из книг, сражения, ковали себе настоящие мечи и писали стихи и песни про эльфов и романтические войны. В Москве главным местом толкинистов был Нескучный сад, прозванный Эгладором. Ну а эксперименты Толкина с языками Средиземья привели в лингвистику целое поколение молодых гуманитариев. Американский лингвист Марк Хукер писал о толкинизме так: «Толкинизм» в России — одно из философских течений, с помощью которых русские стремятся заполнить философский вакуум, оставленный крахом коммунизма…» — и сложно с ним поспорить: в России Толкин имел и до сих пор имеет невероятный успех, его творчеством вдохновлялась целая плеяда отечественных авторов, а переиздания выходят до сих пор. В продолжениях и альтернативных вариантах толкиновского эпоса Ник Перумов, Кирилл Еськов и другие делались попытки посмотреть на мир Средиземья с «тёмной» стороны: некоторые авторы прямо ассоциировали правду с орками. Марсель Пруст В России Пруст был принят неоднозначно. Публикация «В поисках утраченного времени» пришлась на Первую мировую войну, революцию и Гражданскую войну Адриан Франковский и Андрей Фёдоров переводили Пруста в 1920—30 годы. Это наложилось и на какое-то внутреннее расхождение между Прустом и его русскими современниками. Похожего мнения придерживался и Иван Бунин.
Я даже потерялась от неожиданности: какое же может быть сравнение? Он — величайший в нашем столетии. Интересно, что «Жизнь Арсеньева» и «В поисках…», написанный раньше, устроены по схожей модели: молодой человек, мечтающий стать писателем, создаёт роман, полный воспоминаний, — он-то и оказывается той книгой, которую мы читаем. Уже после публикации Бунин признался, что, прочитав Пруста, он нашёл в «Жизни» «немало мест совсем прустовских». Нечто подобное Тэффи писала о «многословности» Газданова: «Ясно — прустовская школа». Николай Оцуп Николай Авдеевич Оцуп 1894—1958 — поэт, переводчик, издатель. По приглашению Горького работал переводчиком в издательстве «Всемирная литература». Вместе с Гумилёвым и Михаилом Лозинским воссоздал после революции «Цех поэтов». После расстрела Гумилёва Оцуп эмигрировал.
В 1930 году основал в Париже журнал «Числа». Выпустил сборник стихов и роман. Во время войны служил добровольцем во французской армии, полтора года провёл в итальянском плену. Писал исследовательские работы о Гумилёве. В 1950 году выпустил поэму «Дневник в стихах. В 1924 году эмигрировал во Францию, где преподавал в Свято-Сергиевском богословском институте. Вейдле считал себя консерватором, исповедовал православие, при этом был последовательным сторонником европейского пути России. Он много публиковался в эмигрантской периодике «Последние новости», «Современные записки», «Числа» , писал книги о взаимосвязи искусства и религии, месте России в европейской культуре. Был близким другом Владислава Ходасевича и одним из первых исследователей его творчества.
Сам же Газданов утверждал, что не читал «Поиски», когда работал над «Вечером у Клэр».
Посещения Китая и Малайзии принесло вдохновение на написание двух сборников рассказов. Это был один из великолепнейших на то время литературных и светских салонов, где были такие знаменитости как Уинстон Черчилль и Герберт Уэллс. Заезжали иногда туда и советские писатели. Большую часть времени писатель занят исключительно творчеством, что приносит ему всемирную славу и деньги. Им была утверждена «Премия Сомерсета Моэма».
Ее давали молодым английским писателям. Второй интересный факт: Моэм ставил свой рабочий стол напротив глухой стены. Он считал, что так его ничто не отвлекает от работы.
Аудиокниги слушать онлайн
Прообразом Чарльза Стрикленда послужил Поль Гоген.
ГМИИ им. Пушкина фото с выставки Поль Гоген. Пушкина фото с выставки Недавно в одном из чатов прочитала в обсуждении подобной темы такое мнение: «поэтому они и гении, что готовы попирать все нормы» и ещё: «гений - форма психического заболевания». А как вы считаете, гениям, действительно, всё прощается. Их полотна восхищают не одно поколение. И ради достижения этой цели, ради создания шедевров можно и закрыть глаза на злодеяния их создателя? Подписывайтесь на мой канал, чтобы читать и перечитывать, узнавать новое и вспоминать старое, обсуждать сложные вопросы и наслаждаться шедеврами мастеров. Было интересно прочитать о талантливом художнике, который ради мечты бросил своих близких, я такие поступки осуждаю.
Большое спасибо!!
Здесь он создал своё первое произведение — биографию композитора Мейербера, которое сам же и сжёг из-за отказа издателя в публикации. В 1892 году Моэм поступил в Лондонское медицинское училище и стал дипломированным хирургом и терапевтом. Почти пять лет писатель проработал в больнице. Написанные в тот период роман «Лиза из Ламбета» 1897 и пьеса «Леди Фредерик» 1907 принесли ему первый успех.
В 1924 году эмигрировал во Францию, где преподавал в Свято-Сергиевском богословском институте. Вейдле считал себя консерватором, исповедовал православие, при этом был последовательным сторонником европейского пути России. Он много публиковался в эмигрантской периодике «Последние новости», «Современные записки», «Числа» , писал книги о взаимосвязи искусства и религии, месте России в европейской культуре. Был близким другом Владислава Ходасевича и одним из первых исследователей его творчества. Сам же Газданов утверждал, что не читал «Поиски», когда работал над «Вечером у Клэр». Очевидно, их питал один и тот же источник — «автобиографическая трилогия» Толстого с её мотивами памяти и становления. Владимир Набоков, которого, как и Газданова, называли учеником Пруста, это влияние тоже отрицал, но всё же называл «В поисках утраченного времени» одним из прозаических шедевров ХХ века. Мотивы воспоминания и творения, связанные между собой, были для Набокова ключевым аспектом.
Так, главный герой «Машеньки» Лев Ганин воссоздаёт мир через воспоминания — от истории первой любви до бегства из России; для главного героя «Дара» Годунова-Чердынцева не существует неважных тем, а высшая реальность — это реальность художественная. У писателей, оставшихся в Советском Союзе, отношение к Прусту было разным. Примечательно, что другой узник советского лагеря, польский офицер Юзеф Чапский, читал своим товарищам по несчастью лекции о Прусте. С 1973 года выходит канонический перевод Николая Любимова, а уже в наше время за третий перевод берётся Елена Баевская. Всё заполнила «литература» — её особенные, книжные, глухие к реальной речи элементы… — отмечал Григорий Дашевский. Это прекрасный перевод, и если переводчица действительно переведёт весь роман, как обещано, то именно этот перевод станет каноническим». Рэй Брэдбери Среди всех зарубежных фантастов, которыми зачитывались в Советском Союзе начиная со времён покорения космоса, Рэй Брэдбери выделялся не только своей непревзойдённой популярностью, уступая, вероятно, только Айзеку Азимову, но и тем фактом, что научной фантастики он, по собственному утверждению, не писал: «У меня есть только одна книга в жанре научной фантастики, и это «451 градус по Фаренгейту», роман, основанный на реальности. Научная фантастика — описание реального.
Фэнтези — описание нереального. Так что «Марсианские хроники» — это не научная фантастика, это фэнтези». Несмотря на марсианские пейзажи и космические корабли, технический прогресс в рассказах Брэдбери — скорее угроза, чем благословение. Появление Брэдбери в России было громким: после нескольких разрозненных рассказов в множившихся оттепельных журналах вышло сразу два сборника — третий том «Библиотеки современной фантастики» включал «451 градус по Фаренгейту» и подборку рассказов, а в серии «Зарубежная фантастика» вышли «Марсианские хроники» и «Вино из одуванчиков». Вино из одуванчиков советские школьники, устраивавшие клубы любителей Брэдбери, даже пытались воспроизводить. Борис Стругацкий вспоминал: «Это был писатель-образец, писатель-эталон. По-моему, это был конец 50-х, самое начало первой оттепели. Книга буквально взорвала моё сознание, я вдруг понял, что такое настоящая современная фантастика, — прикоснулся к огромному, страшному, невозможному миру».
При этом в глазах оттепельных критиков Брэдбери проходил по разряду «мудрого сказочника» — в послесловии к сборнику 1982 года переводчица Елена Ванслова писала: «У нас в стране Рэя Брэдбери любят и ценят. Наш читатель сразу узнаёт проникновенную, взволнованную интонацию Брэдбери, особую, лишь ему присущую тоску по доброму, чистому, сильному человеку. Самому Брэдбери только в начале 60-х годов стало известно, что в России он один из наиболее популярных современных американских писателей». Все христианские, мистические коннотации в его произведениях, естественно, игнорировались. Как и мысль о том, что «451 градус по Фаренгейту», роман, направленный против маккартизма, с тем же успехом можно было применить к тоталитаризму вообще. Герман Гессе Из всех своих современников Герман Гессе, кажется, интересовался Россией меньше всех, с русскими литераторами не дружил и в России не бывал. Но с началом Первой мировой войны и последующих революций он неизбежно был заинтересован происходящим. Читал он в те годы Достоевского, а в 1920 году написал эссе «Братья Карамазовы, или Закат Европы», на русский язык переведённое только в 1981 году Владимиром Бибихиным.
Помимо Достоевского, на полках у Гессе стояли книги Толстого, Тургенева, Гоголя и Гончарова, Гессе восхищался каждым из них, о чём он писал в своём эссе «Магия книги» в 1930 году. На русский язык Гессе перевели только много лет спустя. Повесть имела успех, и уже буквально через месяц переводчики рискнули подать в редакцию иностранной литературы Гослитиздата заявку на перевод «Игры в бисер». Работа Розанова и Каравкиной попалась на глаза одному из известнейших переводчиков того времени Соломону Апту, который в дальнейшем не только заново переведёт «Игру в бисер», но и впервые — «Степного волка», а также большинство рассказов и эссе Гессе. Советская критика, по своему обыкновению, пыталась втиснуть Гессе в идеологическое прокрустово ложе, выставляя его леваком. Например, критик и переводчик Марк Харитонов трактовал «Игру в бисер» как обличение буржуазного капиталистического общества с присущим ему эскапизмом и даже намекал, что сам автор по мере написания романа разочаровывается в собственной утопии, превращая её в антиутопию. С другой стороны, популяризатором Гессе в СССР 1970-х стал Сергей Аверинцев, чья статья «Путь Германа Гессе» вошла в том «Избранного» Гессе, вышедший в 1977 году: благодаря Аверинцеву немецкий нобелевский лауреат пополнил «обязательную полку» советского интеллигента. Джордж Оруэлл Роман-антиутопия Джорджа Оруэлла «1984» — одна из самых продаваемых книг в России за последние десять лет.
Актуальность его, к сожалению, растёт с каждым днём. Писатель, в молодости придерживавшийся левых марксистских взглядов, в 1936 году отправился на Гражданскую войну в Испанию: именно встреча с советскими добровольцами на этой войне заставила его разочароваться в прикладных следствиях социалистических революционных идей. Как он писал в 1946 году: «Испанская война и другие события 1936—1937 годов нарушили во мне равновесие; с тех пор я уже знал, где моё место. Каждая всерьёз написанная мной с 1936 года строка прямо или косвенно была против тоталитаризма…» Повесть-притча «Скотный двор», вышедшая в 1945 году, стала сатирой на русскую революцию и установление сталинского террора. В притче Оруэлла животные на ферме воспроизводят тоталитарный строй: свинья-диктатор, собаки-полицейские, овцы — бесправные граждане и так далее. Любопытно, что тот же приём использовал впоследствии Арт Шпигельман в своём графическом романе о холокосте — «Маус». Годом позже Оруэлл впервые прочтёт антиутопию Евгения Замятина «Мы» и под её впечатлением создаст собственную — роман «1984», опубликованный в 1949-м и прославивший его на весь мир. Всесоюзное общество культурной связи с заграницей ВОКС рекомендовало «организовать через советскую печать резкое выступление кого-либо из советских писателей, разоблачающее клеветнические измышления Оруэлла», но рекомендация выполнена не была: даже имя крамольного писателя нельзя было упоминать в печати.
При этом в 1959 году по распоряжению идеологического отдела ЦК КПСС «1984» был переведён на русский ограниченным тиражом с грифом «Рассылается по специальному списку. Легально советские читатели узнали Оруэлла только с началом перестройки. Нелегально же его книги ходили в самиздате уже с 1960-х годов, несмотря на риск получить за распространение книги срок по статье «антисоветская агитация и пропаганда». В предисловии к биографии писателя «Джордж Оруэлл. Неприступная душа» её автор Вячеслав Недошивин вспоминает, как в 1969 году тайком читал Оруэлла вслух с коллегами в редакции газеты «Смена»: «…Дверь в редакционном кабинете запиралась на ключ, в оттянутый диск телефона вставлялся карандаш так якобы можно было избежать «прослушки» и — начинался вполголоса разговор: невообразимый, запредельный, невозможный до ужаса. Сердце колотилось, когда ты узнавал, что твоя газета — всего лишь часть огромного «Министерства Правды». Что «выключенный» телефон — это защита не от КГБ — от «Большого Брата», который «видит» всех на свете. Что Сталин, Хрущёв и бессменный уже Брежнев — это «хряки Наполеон и Снежок», а попросту — властолюбивые свиньи тут сердце просто выпрыгивало из груди!
Классический перевод «1984» сделал Виктор Голышев, хотя в последнее время появилось ещё несколько. Хулио Кортасар Аргентинский новатор Хулио Кортасар, одним из первых предложивший читателю нелинейное чтение, появляется в Советском Союзе в 1970 году — на волне популярности «Ста лет одиночества» колумбийца Гарсиа Маркеса и почти на два десятилетия раньше своего предшественника и учителя Хорхе Луиса Борхеса, в чьём журнале он когда-то опубликовал свой первый рассказ. Выход рассказов «Южное шоссе» и «Преследователь» в «Иностранной литературе» связан, как нетрудно догадаться, с политическими взглядами писателя: в 1960-х он поддерживает революционную Кубу а позже будет критиковать США за попытки сменить режим в Никарагуа. Советская цензура пропускает писателя, в 1980-х «Игра в классики» и «62. Модель для сборки» издаются стотысячными тиражами — и Хулио Кортасар становится любимым автором нонконформистской молодежи. В действительности на «прогрессивного западного писателя» в советском понимании Кортасар едва ли похож, а популярность его антироманов доказывает, что с подобным советский читатель прежде не сталкивался. Отказываясь от таких устаревших идей, как роман, сюжет и персонаж, психологизм и когерентность, Кортасар придумывает принципы комбинирования разных языков и оптик и буквально вынуждает читателя вступить в соавторство: «Игру в классики» можно прочесть в двух вариантах — от начала к концу и в нелинейном порядке, а фрагменты «Модели для сборки» переставлять между собой в произвольной последовательности. Подобно другим авторам магического реализма, Кортасар антипсихологичен: его герои подчиняются законам нечеловеческого порядка, свободно перемещаются в пространстве и времени.
Всё это созвучно теориям литературного постмодернизма, к которому Кортасара часто причисляют. Неудивительно, что в России бум Кортасара пришёлся на постсоветское время: в 2000-е его произведения рекомендовали даже глянцевые журналы. Курт Воннегут В довлатовском анекдоте американский писатель Гор Видал, приехавший в Москву, на вопрос о Курте Воннегуте отвечает: «Романы Курта страшно проигрывают в оригинале…» Воннегут стал ещё одним автором Риты Райт-Ковалёвой: она перевела «Колыбель для кошки», «Бойню номер пять», «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», «Завтрак для чемпионов» и многие рассказы. Как и в случае с Сэлинджером, постсоветские переводчики эти работы иногда поругивают — сам Воннегут, впрочем, познакомившись с Райт-Ковалёвой, очень её полюбил, хотя о качестве переводов судил с чужих слов. Она как-то вся съёжилась. В постсоветские годы вышли переводы всех важнейших текстов Воннегута, в том числе полное собрание рассказов; среди переводчиков была дочь Риты Райт Марина Ковалёва. Как пишет Максим Немцов, Воннегут — «любимый народом и самый доступный из американских постмодернистов», а значит, его тексты легко разбираются на мемы. Так, смертоносное вещество лёд-9 из «Колыбели для кошки» стало названием альбома «Смысловых галлюцинаций», а присказка «такие дела» из «Бойни номер пять» — названием сайта, посвящённого благотворительности.
О Жан-Поль Сартр Жан-Поль Сартр стал широко известен в 1930-е годы после выхода романа «Тошнота», но в Советском Союзе его долгое время не переводили, несмотря на то что он был левым интеллектуалом и в целом придерживался просоветских взглядов. Самые знаменитые произведения Сартра, такие как «Стена», «Бытие и ничто», «Критика диалектического разума», были переведены на русский язык уже после 1991 года, а «Тошноту» опубликовали на русском языке только в 1989-м, через полвека после выхода. Первой в 1953 году стала статья «Экзистенциализм — это гуманизм», в которой Сартр сформулировал основные тезисы экзистенциализма и сделал попытку защитить его от нападок противников.
Сомерсет Моэм - список книг по порядку, биография
| автор романа "луна и грош" - сканворд № 1224 | Роман «Лолита» – единственное произведение автора, которое он сам перевел на русский язык. |
| Сомерсет Моэм «Луна и грош» | В романе «Луна и грош» Моэм рассуждает о трагедии художника, в «Узорном покрове» — об участи ученого, а в «Театре» — о буднях актрисы. |
| Сомерсет Моэм - список книг по порядку, биография | Луна и грош (The Moon and Sixpence ; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. |
Чарльз Стрикленд - реальный человек или вымышленный персонаж
Сомерсет моэм Луна и грош, театр, рассказы. вымышленный герой романа Соммерсэта Моэма "Луна и грош". вымышленный герой романа Соммерсэта Моэма "Луна и грош".
Английский писатель, мастер новеллы, роман "Луна и грош, 4 буквы, сканворд
Не случайно Фолкнер оказался любимым писателем таких разных авторов, как Бродский и Довлатов. Альбер Камю Французский писатель и философ, лауреат Нобелевской премии по литературе Альбер Камю, которого при жизни называли «совестью Запада», неожиданно тесно связан с Россией. Он высоко ценил Достоевского и Толстого «Я ставлю «Бесов» в один ряд с тремя или четырьмя творениями, которые венчают собой работу человеческого духа, такими как «Одиссея», «Война и мир» , «Дон Кихот» и театр Шекспира» , портреты обоих писателей висели в его кабинете. Он восхищался романом Пастернака «Доктор Живаго» «исключительная книга, которая намного превосходит уровень мировой литературы» — и выдвинул его на Нобелевскую премию. Занимаясь в послевоенные годы метафизикой революционного насилия, Камю изучал русских революционеров и террористов Бакунина, Каляева, Нечаева, которых называл «разборчивыми убийцами», читал Бердяева и Ленина. Наконец, гибель Камю в автокатастрофе 4 января 1960 года многие считают убийством, подстроенным агентами КГБ. Философская повесть «Бунтующий человек», в основу которой легли размышления о революционерах, поссорила Камю с его ближайшим другом и учителем Сартром: тот считал, что насилие в интересах революции может быть оправдано, а Камю его полностью отвергал. За это он получил клеймо антикоммуниста и надолго рассорился с марксистами и другими левыми европейцами, симпатизировавшими СССР.
Впервые роман «Чума» стараниями переводчицы Нины Бруни попытались опубликовать в журнале «Новый мир» уже после смерти автора, в начале 1960-х годов. Публикации обещал добиться сам Твардовский — и её пропустили, однако, когда перевод был уже готов к печати, Твардовский решил заказать предисловие Луи Арагону. Это стало роковой ошибкой: Арагон не просто отказался писать предисловие, но и сообщил в КПСС о планах опубликовать в советском журнале произведение антисоветски настроенного автора-троцкиста. В итоге эта публикация так и не увидела свет, но в конце 1960-х годов другое произведение Камю, «Посторонний», появилось в переводе Норы Галь в журнале «Иностранная литература», а через год после этого вышел сборник избранных произведений писателя, который был принят критикой в штыки. В 1983 году это издание было ненадолго запрещено цензурой. Томас Манн Томас Манн очень интересовался Россией и её культурой, в интервью венгерскому журналисту в 1913 году он признавался, что хотел бы изучить русский язык и что русские классики значительно на него повлияли. Так, к примеру, он читал своим детям перед сном «Казаков» Толстого, повести Гоголя и Достоевского.
Русские читатели платили Манну ответным вниманием. Первый роман Манна «Будденброки», хроника упадка буржуазной семьи из Любека во многом основанная на истории семьи самого писателя , вышел в 1901 году. Спустя два года роман вышел на русском языке, правда в урезанном виде, в журнале «Вестник Европы». После этого российские переводчики взялись за Манна охотно: в 1910—1915 годах в «Современных проблемах» вышло пятитомное собрание его сочинений. Следующее большое собрание, шеститомное, под редакцией поэта Вильгельма Зоргенфрея, вышло в Ленинграде в 1930-е: сюда уже попал один из важнейших манновских романов — «Волшебная гора». Например, «Будденброки» были переведены и изданы полностью в 1953 году; в аннотации написали, что творчество Манна отличает «осуждение нацистского варварства, осуждение политики разжигания новой мировой войны». Позже настала очередь и тетралогии «Иосиф и его братья», которую Манн писал почти семнадцать лет, — роман вышел в СССР в 1968-м переводе Соломона Апта.
Популярности Манна не вредило то, что это писатель, как говорится, не для всех. Сергей Довлатов в «Соло на ундервуде» оставил такое свидетельство своеобразной популярности Томаса Манна в Советском Союзе эпохи застоя с его книжным дефицитом: Подходит ко мне в Доме творчества Александр Бек: — Я слышал, вы приобрели роман «Иосиф и его братья» Томаса Манна? Я скоро уезжаю. Я дал. Затем подходит Горышин: — Дайте Томаса Манна почитать. Я возьму у Бека, ладно? Затем подходит Раевский.
Затем Бартен. И так далее. Роман вернулся месяца через три. Я стал читать. Страницы после 9-й были не разрезаны. Трудная книга. Но хорошая.
В 1929 году, когда вышел роман «На Западном фронте без перемен», он был тотчас же переведён в СССР и даже опубликован сразу в двух издательствах переводы вышли с разными заголовками — «На Западе без перемен» и «На Западном фронте без перемен». В 1929 году министр иностранных дел СССР Молотов писал Сталину: «Я решительно против массового распространения этой тупой буржуазно-пацифистской литературы» и «Прочти эту книжку, в ней есть и яркие страницы о фронтовых людях, рассматриваемых автором архиограниченно — только как полуживотных и полумещан всех сплошь! Снова начали издаваться его книги — «Три товарища», «Триумфальная арка», «Чёрный обелиск» и многие другие, однако переводы выходили без всякого участия самого писателя: ни о каких авторских правах в СССР не думали, гонораров писателю не платили. Книжные издательства при этом не раз умоляли Ремарка написать какое-нибудь предисловие к очередному переводу «Трёх товарищей» специально для советского читателя, но Ремарк вежливо отказывался, ссылаясь на недостаток времени. В своём единственном телеинтервью для литературной передачи «Профиль» 1963 года Ремарк на вопрос о том, знает ли он об успехе своих книг в СССР, ответил едва ли не с обидой: «Я получаю письма, но не деньги». Джеймс Джойс У Джойса с русскими читателями и коллегами долгая история взаимоотношений. Для самого Джойса были важны Достоевский и Толстой толстовский рассказ «Много ли человеку земли нужно» Джойс называл лучшим в мировой литературе.
Воспоминания о встрече с Джойсом оставил Илья Эренбург: «Это был человек не менее своеобразный, чем его книги. Работал исступлённо и, кажется, ничем в жизни не увлекался, кроме своей работы». Известно, что Джойс и Алексей Ремизов с интересом читали друг друга; о Ремизове Джойс спрашивал в Париже у Набокова — и Набокову этот вопрос не понравился. Об «Улиссе» Набоков до конца своих дней отзывался как о шедевре, «самом прозрачном из романов», — и утверждал при этом, что ничему у Джойса не научился, а «Поминки по Финнегану» называл «бесформенной серой массой подложного фольклора». Имя Джойса в дневниках советских литераторов — Чуковского, Пришвина — мелькает с середины 1920-х, с симпатией говорит о нём в частных беседах Осип Мандельштам. В 1927-м выходят «Дублинцы» в переводе Елены Федотовой. Новый перевод сборника выйдет десять лет спустя — плод коллективной работы учеников влиятельнейшего переводчика Ивана Кашкина.
В 1934 году Борис Пастернак, Борис Пильняк и Григорий Санников опубликовали некролог Андрею Белому, где говорилось: «Джемс Джойс для современной европейской литературы является вершиной мастерства. Взял псевдоним в честь персонажа романа польского писателя Стефана Жеромского «Сизифов труд». Приехал в Петроград после Октябрьской революции, был участником революции в Германии. Поддерживал Троцкого, выступал против коллективизации, за что был исключён из партии, затем публично раскаялся в своих взглядах, был восстановлен, но в 1936-м вновь исключён и арестован по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Был убит в тюрьме по приказу Сталина. Радек славился своим остроумием, ему приписывали авторство множества шуток и политических анекдотов, ходивших по Советской России в 1920—30-е. Тем не менее до того, как в 1989-м в СССР наконец вышел первый полный перевод «Улисса» — работа Виктора Хинкиса и Сергея Хоружего, — было сделано четыре подступа к роману.
Сперва это были небольшие отрывки: в 1925-м свой перевод опубликовал В. Житомирский, в 1929-м — Сергей Алымов и Михаил Левидов. В 1930-е над «Улиссом» работал Валентин Стенич, успевший опубликовать три эпизода в «Звезде»; в 1935—1936 годах десять глав в коллективном переводе школы Кашкина напечатала «Интернациональная литература» будущая «Иностранная». Зловещий факт: четверо из ранних переводчиков были репрессированы. Алымов несколько лет провёл на Беломорканале, Левидова и Стенича расстреляли, в 1937-м был арестован один из кашкинцев — Игорь Романович его жена, также репрессированная, была уверена, что мужа «арестовали из-за Джойса»; Романович в 1943-м умер в лагере. Арест Романовича прервал публикацию «Улисса» — и пауза затянулась на сорок с лишним лет: Виктор Хинкис взялся за свой перевод в 1970 году. После его смерти в 1981-м перевод закончил Сергей Хоружий — по образованию физик, а ещё — замечательный философ и богослов.
Последний роман Джойса «Поминки по Финнегану» — исключительно сложный текст, построенный на игре слов и полный отсылок к ирландскому и европейскому фольклору, — вероятно, невозможно адекватно перевести ни на один язык, но попытки делаются регулярно. Самым известным — и неполным — русским переводом до недавнего времени оставалась версия Анри Волохонского, но в конце 2021 года полный перевод романа завершил Андрей Рене. Хрена ежевичного из папашина солода варил бы Чхем или Шен при свете радуги, и пылающий конец ея отражался кольцом на поверхности вод. Анри Волохонский. Нюни крапинки из отцова заветного солода Жем или Шом не сварили при подковчатом свете, а рудоберег имперадужки ещё только мерещился кругоподробно на лицевод. Андрей Рене. Джон Р.
Толкин Слава Джона Рональда Руэла Толкина в СССР случилась по сравнению, конечно, со всем остальным миром очень поздно — в 60-е годы благодаря самиздату появился сначала перевод «Хоббита», а после — урезанные варианты «Властелина колец». Официально первая часть «Властелина колец» была опубликована в 1982 году: в «Детской литературе» в сокращённом и адаптированном для детей варианте вышли «Хранители». Переводчики Андрей Кистяковский и Владимир Муравьёв превратили «Хранителей» в абсолютно детскую сказку, которая имела невероятный успех, а тираж в 100 000 экземпляров был раскуплен молниеносно. Рональд Рейган в своей речи об «империи зла» в 1982 году практически процитировал или по крайней мере сказал что-то очень похожее на речь Гэндальфа на совете Эрлонда: «Если история чему-нибудь учит, так только тому, что самообман перед лицом неприятных фактов — безумие...
Почему-то в этой книге "Бог" с маленькой буквы Вероятно потому, что это редакция советского времени, тогда так часто в книгах писали. В русском языке на данный момент считается, что допустимо написание слова «бог» в выражениях «слава богу» и «одному богу известно» а как раз такие случаи имеют место в книге со строчной буквы. Я на 114 отрывке, три раза встречалось и все разы с маленькой.
Ну, знаете, часто бывает, когда автор вынужден совмещать деятельность с работой менеджера и в итоге что-то свое теряет, приобретает нервозность, растрачивает себя попусту.
Все это никогда не касалось Моэма. Да, у него там были агенты, ха-ха, но им далеко до босса. Среди переливчатого многообразия миллиардов людей на планете и десятков тысяч писателей, редко можно встретить автора, с которым ты согласен абсолютно. Дело совсем не в сюжетах, не в принадлежности писателя к какой-то стране или определенному временному промежутку. Ощущение родства приводит к тому, что в какой-то момент ты начинаешь думать, что все, что ты читаешь, написано самим тобой. Оценка произведения в итоге зависит от степени твоего самолюбия, ибо некоторые обожают заниматься самобичеванием и могут в праведном гневе низко оценить свой смысловой аналог. Так, например, Лев Толстой не любил Шекспира. Когда произведение тебе кажется идеальным, то ты начинаешь задумываться - почему это так, ведь ты ничего для этого сам не делал.
Не сравнивал, не пытался ощутить автора с его биографией в пространстве, не вспоминал о традициях того временного периода, не думал о глубинном смысле.
Примечания вынесены в информацию по словарю. Приятного прочтения и набора!
Луна и грош
является ответом на вопрос: "Автор романа Луна и грош" и состоит из 4 букв. Луна и грош (The Moon and Sixpence; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. Ответы на сканворды и кроссворды. Автор романа "Луна и грош" — 4 буквы, кроссворд.
Моэм Сомерсет Уильям - Луна и грош
| Ответы на сканворд дня из "Одноклассников" номер 22428 | Ответ на вопрос Создал "Луна и грош", "Театр", в слове 4 букв: Моэм. |
| Английский писатель (1874-1965, ''Театр'', ''Луна и грош'', ''Остриё бритвы''), 4 буквы, сканворд | Луна и грош (The Moon and Sixpence; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. |
| Луна и грош автор 4 | Тегилуна и грош прототип художника, луна и грош театр, писатель автор романов театр и луна и грош. |
Оглавление:
Габриэль Гарсиа Маркес Первое знакомство Маркеса с Советским Cоюзом вышло вполне авантюрным: 30-летний начинающий писатель поехал в СССР на Фестиваль молодежи и студентов 1957 года в составе колумбийского фольклорного ансамбля Delia Sapata, к которому по дружбе был приписан в качестве саксофониста. Инструментом Маркес не владел, но, по собственному утверждению, недурно исполнял народные песни, а другой возможности попасть на фестиваль и увидеть медленно открывающуюся миру страну не находилось. Сейчас эти воспоминания молодого Маркеса читаются как образец магическо-реалистической прозы, поскольку в них СССР предстаёт в гротескном и экзотизированном виде — как страна гигантских расстояний и диковатых, но приветливых и гостеприимных людей: «На станциях разгуливали люди в ярких пижамах очень хорошего качества. Сначала я принял их за пассажиров нашего поезда, которые вышли размять ноги, но потом догадался, что это местные жители, пришедшие встречать поезд. Они ходили в пижамах по улицам в любое время дня с совершенной непринуждённостью. Государственные служащие не в состоянии объяснить, почему пижамы выше качеством, чем обыкновенная верхняя одежда». Это чтение подсказывает нам кое-что об устройстве оптики самого Маркеса: дело не в экзотических антуражах Латинской Америки и испаноязычных именах, а в его писательском видении и умении поддеть реальность за краешек и увидеть её волшебную изнанку. Русский перевод романа вышел с купюрами, но, несмотря на это, нашёл горячий отклик у советского читателя и стал предвестником настоящего латиноамериканского бума в СССР: в 1980-е годы имена Маркеса, Борхеса и Кортасара стали паролем, по которому определяли «своих».
Маркес в это время дважды посетил СССР, познакомился с советскими писателями и переводчиками, на встречах с которыми обсуждал не только литературу и искусство, но и способы варки картошки — согласно воспоминаниям писателя, картошка была основным блюдом, которое он ел, пока писал «Сто лет одиночества». К этому времени на русском языке вышла повесть «Полковнику никто не пишет» и роман «Осень патриарха», разошедшиеся на цитаты. Выход «Осени патриарха» совпал с эпохой дряхления политического руководства Cоветского Cоюза и началом «гонки на лафетах». В реальности Маркеса, в которой, с одной стороны, время замерло, а с другой — ощущалось предвестие катастрофы, советский читатель хорошо узнавал атмосферу позднего СССР, — возможно, этим объясняется популярность, которой он пользовался в то время. Позднее большой вклад в популяризацию Маркеса в России сделал Егор Летов, чей альбом «Сто лет одиночества» вышел в 1993 году. В целом Маркеса можно назвать чемпионом по упоминаниям в русской рок-поэзии: аллюзии на его произведения встречаются у Янки Дягилевой, Александра Непомнящего, «Би-2», «Белой гвардии» и многих других. В середине 90-х годов вышел новый перевод «Ста лет одиночества», что спровоцировало скандал: переводчица Маргарита Былинкина выступила с резкой критикой своих предшественников, однако не все коллеги-испанисты с ней согласились.
Вариант Столбова и Бутыриной так и выходил с купюрами, но критика сходится на том, что он всё равно ближе к оригиналу. Первый перевод «Ста лет одиночества» был переиздан без купюр в издательстве «АСТ» только в 2012 году. Франц Кафка Активное издание текстов Франца Кафки началось уже после его смерти и вопреки его воле, стараниями его друга и душеприказчика Макса Брода. Изданные в период с 1925 по 1935 год рассказы и романы приобрели всеевропейскую славу — сперва среди немецкоязычных читателей в тридцатые годы о Кафке думали и писали Вальтер Беньямин, Зигфрид Кракауэр Зигфрид Кракауэр 1889—1996 — немецкий социолог массовой культуры, один из самых влиятельных теоретиков кинематографа. Автор концепции о взаимозависимости коммерческого кино и массовой психологии. Исследовал формирование «среднего человека» в Германии 1920-х годов, феномен скуки мегаполисов, психологическую историю немецкого кино. Несмотря на стремительно наступившую посмертную славу, Кафка не успел оказать на русскую литературу 1920—30-х годов какого-либо заметного влияния.
Русская школа абсурда развивалась независимо, хотя параллели и напрашиваются: советским двойником Кафки выглядит, например, рано погибший в том же роковом 1924 году «серапионов брат» Литературное объединение, возникшее в Петрограде в 1921 году, названо в честь одноимённого сборника рассказов Гофмана. Объединение распалось к 1926 году. Обэриуты, с которыми принято ассоциировать русскую абсурдистскую традицию, по-видимому, прошли мимо текстов Кафки: известно, что в 1940 году Хармс присутствовал на чтении рассказов Кафки, но не был впечатлён — не увидел в них «юмора». Набоков, чьё «Приглашение на казнь» поразительно рифмуется с «Процессом», на назойливые вопросы читателей отвечал, что с текстами Кафки тогда был незнаком, — он прочитал и высоко оценил их уже позднее. По-настоящему советская кафкиана началась уже в оттепельные шестидесятые, с публикаций нескольких рассказов в переводе Соломона Апта в журнале «Иностранная литература» 1964 и знаменитого «чёрного тома» 1965 , в который вошёл роман «Процесс» перевод Риты Райт-Ковалёвой и короткая проза. Триада Джойс — Кафка — Пруст для консервативной советской критики была синонимом «модернизма и формализма», всего избыточного, непонятного и оторванного от живительных соков реальности. Другие критики интерпретировали Кафку в духе оттепельного гуманизма: отчаяние кафкианского героя, оставленного один на один с непостижимой всемогущей системой, резонировало с исторической травмой шестидесятников.
В позднесоветскую эпоху имя Кафки стало нарицательным и прочно вошло в фольклор: «Мы рождены, чтоб кафку сделать былью». Влияние Кафки на русскую литературу нельзя назвать прямым; он входит в русский канон не только как представитель европейского модернизма, но и как продолжатель линии Гоголя и Достоевского: лирический герой «Москвы — Петушков» Венички Ерофеева, которого казнят четверо неизвестных, — литературный наследник «подпольного человека» в той же степени, что и господина К. Хорхе Луис Борхес Великий аргентинский писатель и интеллектуал, создатель Вавилонской библиотеки и Сада расходящихся тропок, пришёл в Россию поздно — в 1980-х; одной из причин считается неприятие им «советского империализма». Политические взгляды вообще, по мнению некоторых критиков, сослужили Борхесу дурную службу: из-за общения с чилийским диктатором Аугусто Пиночетом и согласия принять от него награду, как принято думать, писателя обошли Нобелевской премией. Первые два сборника Борхеса в СССР вышли в 1984 году — «Юг» в книжной серии журнала «Иностранная литература» и «Проза разных лет» в представительной серии «Мастера современной прозы» издательства «Радуга». Двумя годами раньше одно-единственное эссе Борхеса попало в антологию «Писатели Латинской Америки о литературе», а в 1981-м один рассказ был напечатан в антологии «Аргентинские рассказы». С этой последней публикацией связана целая эпопея.
Конечно, о Борхесе советские переводчики и филологи-испанисты хорошо знали и раньше. Переводчица Элла Брагинская вспоминает, что антологию ей предложили составить ещё в середине 1970-х. В ту пору, признаюсь, я имела весьма смутное представление об этом всемирно известном писателе, однако уже хорошо знала, какие именно выпады он допускает против СССР, как общается с Пиночетом тогда это был полный криминал и вообще. Словом, автор непроходной по всем статьям». Всё же Брагинская включила в антологию классический «Сад расходящихся тропок» в переводе Бориса Дубина которого она называет «настоящим открывателем Борхеса в России» — но бдительные цензоры не допустили крамолы, разгорелся скандал, и Борхеса велели выкинуть «и не поминать его имя никогда». Брагинская провернула целую авантюру — в том числе попросила аргентинского писателя-коммуниста Альфреда Варело, как раз гостившего в СССР, поговорить с «товарищами из ЧК», и публикация состоялась. С перестройкой все запреты на Борхеса были сняты, его книги стали выходить регулярно, а в постсоветское время он окончательно вошёл в «обязательный набор» культурного читателя: упомянем издания «Азбуки-Классики» и «Симпозиума».
Борхеса печатали даже как детского автора «Энциклопедия вымышленных существ» — с довольно, надо сказать, фривольными иллюстрациями — вышла под одной обложкой с «Энциклопедией всеобщих заблуждений» чешского фантаста Людвига Соучека , а в 1999-м благодаря серии издательства «Амфора» «Личная библиотека Борхеса» российские читатели смогли познакомиться с теми произведениями, которые особенно выделял сам аргентинский писатель: от «Фантастических историй» Хуана Хосе Арреолы до различных апокрифов и эзотерики Сведенборга. И, конечно, читая «Имя розы» Умберто Эко, подкованный читатель уже понимал, с кого списан слепой монастырский библиотекарь Хорхе Бургосский. Джером Д. Сэлинджер «Недавно богатыми ресурсами речи порадовала читателей Рита Райт-Ковалёва в своём отличном переводе знаменитого романа Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» — так писал Корней Чуковский в своём «Высоком искусстве». Для множества читателей перевод Райт-Ковалёвой — текст, вошедший в ткань русской культуры и ставший глотком свежего воздуха в нужный момент, в том числе и в историческом смысле: он был опубликован в «Иностранной литературе» в 1960 году, на пике оттепели. Переводчик и главред «Иностранной литературы» Александр Ливергант называет Сэлинджера «нашим шестидесятником»; восторженные впечатления от чтения можно найти во многих оттепельных дневниках. Роман, разумеется, вызвал в СССР идеологические споры.
Литературовед-функционер Александр Дымшиц Александр Львович Дымшиц 1910—1975 — советский литературовед и театральный критик. Был участником Великой Отечественной войны, после чего служил начальником отдела культуры в управлении пропаганды Советской военной администрации в Берлине, занимаясь судьбами разных деятелей культуры. В 1959 году назначен замглавреда газеты «Литература и жизнь», преподавал в Литинституте им. Горького и ВГИКе. Переводил произведения Бертольда Брехта. Принадлежала к младшему поколению «школы Кашкина». В 1950—60-х годах переводит «Маленького принца» Сент-Экзюпери, рассказы Сэлинджера и повесть Харпер Ли «Убить пересмешника», получает лучшие оценки современников и становится классиком советского перевода.
В 1972 году публикует книгу «Слово живое и мёртвое», в которой формулирует свой переводческий метод. В советское и постсоветской время «Слово живое и мёртвое» было переиздано больше 10 раз. С 1955 по 1961 год работала в журнале «Иностранная литература». В 1980 году Орлова и Копелев эмигрировали в Германию. В эмиграции были изданы их совместная книга воспоминаний «Мы жили в Москве», романы «Двери открываются медленно», «Хемингуэй в России». Посмертно вышла книга мемуаров Орловой «Воспоминания о непрошедшем времени». Он хвалил такие находки Райт-Ковалёвой, как «вся эта петрушка», «поцапаться» и «сплошная липа», отмечая при этом, что переводчица «немного смягчила» жаргон, которым написан роман.
Это утверждение — само по себе смягчение: оригинал Сэлинджера изобилует словами вроде goddam, hell, ass, crap — вполне себе крепкими ругательствами в устах 16-летнего подростка 1950-х; есть в романе даже fuck, — правда, Холден Колфилд здесь возмущённо цитирует граффити на стене. Слово из четырёх букв Райт-Ковалёва перевела как «похабщина». Оба перевода вызвали жёсткую критику Михаил Идов писал о тексте Немцова: «От фразы к фразе, а иногда в пределах одного предложения его Колфилд — перестроечный пэтэушник, дореволюционный крестьянин, послевоенный фраерок и современный двоечник со смартфоном» , но в значительной степени причиной этой критики было то, что перевод Райт-Ковалёвой воспринимался как канонический. На фоне «Над пропастью во ржи» другие вещи Сэлинджера — в том числе цикл рассказов и повестей о семье Гласс — в восприятии русского читателя несколько теряются, хотя тот же рассказ «A Perfect Day for Bananafish» переводили неоднократно, в том числе Райт-Ковалёва и Немцов, а над несколькими рассказами работала такой мастер, как Инна Бернштейн. Литературоведы отмечают влияние Сэлинджера на советских «западников», например Василия Аксёнова; в одной диссертации прослеживается влияние «Над пропастью» на советскую молодёжную прозу, вплоть до «Курьера» Карена Шахназарова. Ну а затворничество Сэлинджера, после 1965 года не опубликовавшего ни одной вещи и почти не дававшего интервью, часто сравнивают с «затворничеством» Виктора Пелевина — который, правда, выдаёт с редкими исключениями по книге в год. Уильям Фолкнер К американскому классику советская критика начала проявлять внимание в 1930-е заочно: его романы, не переводившиеся на русский, называют «литературой распада и гниения», «бессвязным и бессмысленным набором слов», «хаотическим нагромождением ужасов» при этом в 1934 году один рассказ Фолкнера попадает в антологию «Американская новелла XX века».
В 1951 году в газете «Советское искусство» детский писатель Лев Кассиль публикует новогодний фельетон, герои которого обсуждают ёлочную игрушку гроб с полуистлевшим скелетом , символизирующую рассказ американского прозаика: «Это знаменитый американский писатель Вильям Фолкнер, автор прославившегося рассказа «Роза для Эмилии». Не читали? Одна старая дева 40 лет прожила с трупом человека, которого она любила. Фолкнер у нас вообще большой мастак по части всяких трупов.
Несмотря на нехватку средств, он счастлив и удовлетворён своей новой жизнью художника. Жизнь в богатом городе, где так много богатства, совсем не привлекает его. Его не интересуют материальные блага, и единственное, что его увлекает, — это его искусство. К счастью, у него есть богатый друг, который заботится о нем. Дирк Строув тоже художник и высоко ценит мастерство Стрикленда как живописца. Стрикленд тяжело заболевает и Строув приходит ему на помощь. Он выхаживает его до полного восстановления сил. Бланш, жена Строува, которая сначала ненавидела Стрикленда, испытывает к нему романтические чувства и требует, чтобы он жил с ней в доме. Взбешённый и не верящий в это, Строув оставляет свой дом ради них. Через некоторое время Стрикленд также бросает Бланш, поскольку утверждает, что она была нужна ему лишь как муза для его картин. Она полностью опустошена и, к сожалению, кончает жизнь самоубийством. Строув и Стрикленд ненадолго воссоединяются, после чего расходятся по своим дорогам. Позже выясняется, что Стрикленд умер от проказы. Выяснилось, что он переехал на Таити, где встретил другую женщину и завёл от неё детей. Он продолжал писать картины в своём доме, где создал несколько своих лучших работ. После его смерти жена сжигает дом вместе с картинами, как он и просил. Список персонажей Чарльз Стрикленд Стрикленд — это главный герой романа, чей образ основан на реальной жизни французского художника-неоимпрессиониста XIX века Поля Гогена. Следуя грубому наброску жизни Гогена, Стрикленд проводит большую часть своего существования в рамках британских условностей и ожиданий среднего класса, прежде чем внезапно жертвует всем, что у него есть, включая семью, ради художественного видения, которое заканчивается проказой, слепотой и смертью на Таити. А также вечной славой уважаемого художника примитивистского искусства. Эми Стрикленд Жена Чарльза, которой приходится идти на жертвы во имя его творческого гения. Нормальное сочувствие, которого можно было бы ожидать от неё просто как само собой разумеющегося, смягчается тем, что она изображена неспособной понять ценность искусства и гения своего мужа. Сочувствие ещё больше подрывается намёком на то, что она не может примириться с тем, что её бросили ради идеи, а не ради более красивой и более интересной женщины. Рассказчик Рассказчик романа остаётся безымянным, но общее мнение таково, что он является примером того, что Моэм обычно использовал в качестве рассказчика: слабо беллетризованная версия Сомерсета Моэма, иногда называемая с кавычками «Сомерсет Моэм». Дирк и Бланш Строув Дирк — вроде бы простак, но очень приятный.
Произведения: «В городском саду играет духовой оркестр» «Где же вы теперь, друзья — однополчане? Прототип героя пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак». Основная тема творчества — поиск человеком собственной идентичности в современном мире.
Как только ему надоело писать обнаженную Бланш он использовал ее как бесплатную натурщицу , он оставил ее. Бланш не смогла вернуться к мужу, как ядовито заметил Стрикленд, не в силах простить ему жертв, которые он принес Бланш была гувернанткой, ее соблазнил сын хозяина, а когда открылось, что она беременна, ее выгнали; она пыталась покончить с собой, тогда-то Стрев и женился на ней. После смерти жены Дирк, убитый горем, навсегда уезжает на родину, в Голландию. Когда наконец Стрикленд показывает автору свои картины, они производят на него сильное и странное впечатление. В них чувствуется неимоверное усилие выразить что-то, желание избавиться от силы, владеющей художником, — словно он познал душу Вселенной и обязан воплотить ее в своих полотнах... Когда судьба забрасывает автора на Таити, где Стрикленд провел последние годы своей жизни, он расспрашивает о художнике всех, кто его знал. Ему рассказывают, как Стрикленд, без денег, без работы, голодный, жил в ночлежном доме в Марселе; как по поддельным документам, спасаясь от мести некоего Строптивого Билла, нанялся на пароход, идущий в Австралию, как уже на Таити работал надсмотрщиком на плантации... Жители острова, при жизни считавшие его бродягой и не интересовавшиеся его «картинками», очень жалеют, что в свое время упустили возможность за гроши купить полотна, стоящие теперь огромные деньги. Старая таитянка, хозяйка отеля, где живет автор, поведала ему, как она нашла Стрикленду жену — туземку Ату, свою дальнюю родственницу. Сразу после свадьбы Стрикленд и Ата ушли в лес, где у Аты был небольшой клочок земли, и следующие три года были самыми счастливыми в жизни художника. Ата не докучала ему, делала все, что он велел, воспитывала их ребенка... Стрикленд умер от проказы. Узнав о своей болезни, он хотел уйти в лес, но Ата не пустила его. Они жили вдвоем, не общаясь с людьми. Эту настенную роспись видел только врач, который пришел навестить больного, но уже не застал его в живых.
Автор книги
- Поль Гоген и Чарльз Стрикленд в романе Сомерсета Моэма «Луна и грош»
- Отзывы на книгу «Луна и грош»
- Автор романа луна и грош — 4 буквы сканворд
- «Луна и грош» Сомерсета Моэма, краткое содержание
- Лучший из второстепенных писателей. К 145-летию Уильяма Сомерсета Моэма
Плоды греха в романах Уильяма Сомерсета Моэма «Луна и грош» и «Бремя страстей человеческих»
Он признает, что поступил ужасно, но судьба жены и детей его не волнует, равно как и общественное мнение, — остаток жизни он намерен посвятить не долгу перед семьёй, а самому себе: он хочет стать художником. Стриклендом словно бы владеет могучая, непреодолимая сила, которой невозможно противостоять. Реклама Миссис Стрикленд, при всей её любви к искусству, кажется гораздо оскорбительнее то, что муж бросил её ради живописи, она готова простить; она продолжает поддерживать слухи о романе Стрикленда с французской танцовщицей. Через пять лет, вновь оказавшись в Париже, автор встречает своего приятеля Дирка Стрева, низенького, толстенького голландца с комической внешностью, до нелепости доброго, писавшего хорошо продающиеся сладенькие итальянские жанровые сценки. Будучи посредственным художником, Дирк, однако, великолепно разбирается в искусстве и верно служит ему. Дирк знает Стрикленда, видел его работы а этим могут похвастаться очень немногие и считает его гениальным художником, а потому нередко ссужает деньгами, не надеясь на возврат и не ожидая благодарности.
Стрикленд действительно часто голодает, но его не тяготит нищета, он словно одержимый пишет свои картины, не заботясь ни о достатке, ни об известности, ни о соблюдении правил человеческого общежития, и как только картина закончена, он теряет к ней интерес — не выставляет, не продаёт и даже просто никому не показывает. Реклама На глазах автора разыгрывается драма Дирка Стрева. Когда Стрикленд тяжело заболел, Дирк спас его от смерти, перевёз к себе и вдвоём с женой выхаживал до полного выздоровления. В «благодарность» Стрикленд вступает в связь с его женой Бланш, которую Стрев любит больше всего на свете. Бланш уходит к Стрикленду.
Дирк совершенно раздавлен. Такие вещи совсем в духе Стрикленда: ему неведомы нормальные человеческие чувства. Стрикленд слишком велик для любви и в то же время её не стоит. Через несколько месяцев Бланш кончает жизнь самоубийством. Она любила Стрикленда, а он не терпел притязаний женщин на то, чтобы быть его помощницами, друзьями и товарищами.
В театрах шли десятки его пьес, его романы выходили огромными тиражами, их переводили на иностранные языки. В 1952 году Моэму присвоили докторскую степень в области литературы. Со временем популярность писателя не угасла. Сегодня тиражи его книг растут, его пьесы ставятся на мировых сценах, его произведения экранизируют, его продолжают читать… 2019-й год в литературе.
Оценка: 10 [ 9 ] Ольгун4ик , 26 октября 2015 г. Было несколько причин перечитать непонравившийся когда-то роман. Во-первых, второй роман в моем томике Моэма я очень люблю. Во-вторых, из всего романа, я помнила только знакомство автора с его героем, в третьих, с удивлением прочитала в аннотации, что роман автобиографический. Сказать, что я изменила мнение о романе — это не сказать ничего. Главное, что нужно знать, начинающему читать, что это действительно автобиографический роман, и это действительно история художника. Остальное идет огромным бонусом. Главный из них — это великолепный язык. Не слова, а музыка, не предложение — баллада. Хотя я и не совсем согласна здесь с автором. Его правда имела больше истины. Но и правда того, кого привел в пример автор, как имеющего предвзятое мнение, тоже имела право на существование. Нет истины, есть только разные стороны и мало информации. А еще говорят, что большое видится на расстоянии. Второе — это судьба начинающего писателя. Его отношение к жизни, творчеству, своему и чужому, и даже об оплате. Простой пересказ будет слабым эхом, а цитировать там можно целые страницы. Картинки богемы и писательской, и художественной тоже очень интересны. Что знаково, писательская богема выглядит достаточно циничной и жестокой, а еще немного вульгарной, тогда как художественная богема — это почти идеал. Может быть потому, что писатель свое окружение знает очень хорошо, а художников наблюдал со стороны. Картинки семейной жизни мало дают о личности художника, кроме того, что не разделяя увлечений — супруги отдаляются друг от друга. И если муж в начале семейной жизни готов оплачивать увлечения жены, но не имея возможности воплотить свои стремления, в итоге перестанет оплачивать и ее. Вообще, книга поражает своим разнообразием, здесь каждый найдет свое. Я и улыбалась, и злилась на непонимание и равнодушие окружающих, и плакала о своем. Книга совсем не сентиментальна, но как всякая по настоящему хорошая книга может дать каждому человеку что-то свое. Как тяжело жить с художником, и как тяжело жить художнику, я знаю не понаслышке. Вопрос в том, нужно ли гению прощать все или относится к нему как к обычному человеку, волнует даже здесь на фл многих. Мне кажется не имеет значение, гений человек или нет. Главное помнить, что никто и никому ничего не должен. И если ты делаешь добро — делай. Но помни, что ты делаешь его в первую и последнюю очередь только для себя. Ждать благодарности бессмысленно. Можно только любить, или не любить. И все. Поскольку высшая оценка 10 — ставлю ее, а вообще роман легко выходит за рамки оценок и его стоит прочесть. Да, и еще. Его голос будто создан для чтения английских романов. Есть несколько озвучек «Луны и... Остался один вопрос: почему роман так назван? Ответа я не знаю. Оценка: 10 vesnyshka , 29 октября 2015 г. Она того не стоит» Книга — своего рода биография художника Чарльза Стрикленда , признанного гением только после смерти, прототипом которого был Поль Гоген. Автор умело повествует о человеке, который смог пренебречь условностями, стереотипами, чужим мнением и бросить стабильную работу, положение в обществе, жену и детей ради мечты — быть художником. Конечно, можно спорить о том, хорош ли его поступок в отношении семьи, но гениям прощается чуть больше. Жизнь, поступки, взгляды Чарльза вызывали в равной мере и мое одобрение, и порицание. Неприкрытый цинизм, особенно в отношении к женщинам, я прощала ему за его прямолинейность и честность, за его нежелание подстраиваться подо что и кого бы то ни было. Моэм не жалеет красок на описание жизни Стрикленда, которому довелось голодать, перебиваться с хлеба на воду в ночлежке, мучиться проказой. Как бы жизнь его не проверяла, он оставался верен себе и выбранному пути. Особое удовольствие я получила от мастерства автора — прекрасный язык, отлично выписанные характеры, складывалось ощущение, что я лично знакома с каждым из персонажей и путешествую из Лондона в Париж, а оттуда на Таити.
Перейти к характеристикам Книга «Луна и грош : роман» есть в наличии в интернет-магазине «Читай-город» по привлекательной цене. Если вы находитесь в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону или любом другом регионе России, вы можете оформить заказ на книгу Уильям Сомерсет Моэм «Луна и грош : роман» и выбрать удобный способ его получения: самовывоз, доставка курьером или отправка почтой. Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы.
Аудиокниги слушать онлайн
Английский писатель ХХ века, автор романов: 'Бремя страстей человеческих', 'Театр', 'Луна и грош', 'Разрисованная вуаль' (моэм). В романе Сомерсета Моэма «Луна и грош» отражен творческий путь французского художника Поля Гогена. Произведение русского писателя И. Бунина из сборника «Листопад». Фильм Романа Полански "Горькая ".