Народный артист России Николай Цискаридзе в беседе с РИА «Новости» рассказал о судействе проекта «Танцы со звездами». Вложив немало усилий в развитие собственного бренда, Цискаридзе пришел к следующей мысли «Хочу возглавить Большой театр». Только искусственное», — в своем интервью Надежде Стрелец прославленный артист объяснил темные моменты биографии.
Николай Цискаридзе: «Я могу позволить себе меняться»
Они обусловлены генетически. Если Вы не воспринимаете что-то — не надо себя мучить". Артист рассказал, как учит своих юных подопечных воспринимать прекрасное: "Если эти дети уже учатся в училище, я их заставляю... Не полюбить это, а изучить.
Это тоже стресс. И вот наконец я счастливо уснул.
Утром открыл глаза, увидел рядом спящих котят. И мне стало так хорошо…» Николай, вы реалист, циник, человек земной, но при этом верите в чудеса, в мистические вещи. Такой же была ваша мама. По образованию физик, она гадала на картах и предсказывала будущее. Как все это может сочетаться в одном человеке?
Николай Цискаридзе: Я не вижу здесь противоречий. Кстати, многое из того, что мама предсказывала, сбывается до сих пор. Перед уходом она говорила об очень важных вещах. В том числе и о том, что я буду возглавлять одну из главных школ мира. Мне было двадцать, жил я в Москве и даже не думал о Ленинграде.
И вот, когда через много лет я стал ректором Академии Русского балета, подумал: «Господи, мама-то меня догнала» Мама очень болела и боялась, что может скончаться до моего совершеннолетия. Когда я стал взрослеть, она меня готовила к тому, что я останусь один. Хотела, чтобы у меня всего было в достатке, чтобы имелась крыша над головой. И ей было очень важно, чтобы если уж я выбрал эту странную в ее понимании профессию, то обязательно стал настоящим профессионалом. Разве она могла на это повлиять?
Это ведь зависело в первую очередь от ваших способностей, от труда и желания стать первым? Мама дала карт-бланш моим учителям. Вручила педагогу стек для лошадей и сказала: «Мне нужен результат. Если надо — можете его пороть». Она и сама была очень жесткой и строгой.
Но при этом я имел столько любви и заботы в семье, как никто. Педагог меня, конечно, не порол, но на орехи я получал регулярно. Однако ни удары, ни крики меня не унижали и не обижали. Просто в моей парадигме не существовало сомнения в том, что это делается мне во благо. Сейчас же я как педагог наблюдаю в основном сломленных, недолюбленных, недоцелованных в семье детей.
Кричать на них противопоказано. Им нужно говорить: «Ты самый лучший, я тебя люблю». Похоже, у вас не было проблем с самооценкой? Были чудовищные сомнения и переживания по поводу внешности. И до сих пор есть.
Я считаю себя одним из самых некрасивых людей на земле. Понимаете, для меня все красивое — светлое. В моем детском представлении человек с темными волосами не может быть красивым. Я хотел бы родиться белокурым и голубоглазым, а родился… С ужасом вспоминаю период пубертата. Мне казалось, что все сверстники вокруг выглядят лучше меня Но в балетном зале все менялось.
Там я понимал, что равных мне нет. И я с большим удовольствием занимался актерством, потому что мне интереснее быть кем-то, а не собой. Уверен, любой большой артист — это побег от самого себя. Я, например, страшный интроверт. Об этом знают только самые близкие друзья.
Они в курсе, что вынуть меня из скорлупы невозможно. У меня нет потребности общаться. Мне комфортно в моем доме. Я статичен: мне нужно, чтобы все было в зоне доступа, чтобы можно было лежать на диване и не двигаться. При этом я обожаю путешествовать, что-то узнавать.
Поэтому я всегда составляю четкий план, где все продумано до мелочей. Я очень организованный человек. Мама на эту тему шутила: «Никогда не жила со свекровью, но родила ее». Я ее «строил», будучи еще трехлетним.
Ну хорошо, только освободите мне немного места, скоро придут мои девочки на грим и волосы — им нужно будет разложиться». Обстановка стала напряженной, откушенный дежурной сыр с хлебом не лезли ей в горло, а мы, дети, не знали, как реагировать на звезду, которая находится с нами в одной комнате. Но Николай Максимович как будто выключил нас из своего поля зрения и занялся своей любимой рутиной: включил боковой свет на столе для грима, включил музыку спустя 10 лет я узнал, что это была Глория Гейнер и сел ожидать своих «девочек», что-то делая в своем телефоне. Дальше мы и сами уже стали готовиться к спектаклю, началась какая-то суета, и напряжение развеялось. Спустя время мы поняли, что именно он держит театр в тонусе и не дает расслабиться ни одному цеху, по крайней мере, пока он находится в стенах заведения и при исполнении своих обязанностей.
Во-первых, на наших глазах весьма крепкое замечание получила техничка, которая плохо вымыла сцену перед спектаклем, и, конечно же, в следующие 5 минут линолеум сцены был вымыт. Потом досталось от Николая и нам за то, что мы проявляли активный тактильный интерес к декорациям балета «Урок», а именно к бутафорскому пианино. Дежурной, и без того травмированной в тот вечер, было в очень понятной форме велено: «Детей со сцены убрать! Безумным профессионалом своего дела и совершенно точно звездой. Злой гений! Спустя годы мои мысли только находили подтверждение — уже в осознанном возрасте он стал для меня эталоном мужского классического танца, виртуозом, иными словами — воплощением совершенства на сцене. Конечно, в воздухе всегда витали слухи и мнения о его нестерпимом характере и остром языке. Хотя это, честно говоря, присуще всем звездам исполнительского балетного искусства. Плисецкая славилась этим едва ли не больше, чем своим гением танца.
Отчасти это обстоятельство и стало для Николая Максимовича ключом к успеху не только в балете, но и в работе на телевидении, дав ему гигантскую народную аудиторию, которую он покорил раз и навсегда. Вкусно, грамотно и доступно рассказать людям о сложных вещах может далеко не каждый, особенно будучи специалистом из такой специфической ниши, как классическое искусство и все другие производные вещи от него. Николай Максимович никогда не стеснялся выражений, даже если они шли вразрез с кем-то или чем-то. Сегодня такие пассажи назвали бы токсичными, неуместными, нетолерантными, но тогда, на заре и в середине эпохи нулевых, это было в порядке вещей. Категоричные суждения о современном искусстве, исполнителях, коллегах, тех или иных вещах — я могу назвать эти составляющие ДНК образа Николая Максимовича в те годы. Я посмотрел очень много материалов — интервью, рассказов и пресс-конференций — и могу сделать заключение: что и как ни говорил бы этот человек, он всегда оставался независимой личностью с четкой позицией и никогда не изменял себе.
У меня есть вопрос сразу, а потом — вопросы от наших зрителей, узнавших, что вы будете.
Где-то я вычитал, что у вас нет автомобиля. Цискаридзе: Нет, у меня есть автомобиль, но я не умею водить — меня возит водитель. Познер: А то хотел спросить, вы приехали на метро? Цискаридзе: Я пользуюсь муниципальным транспортом регулярно, так как Большой театр находится в центре. И когда начинаются государственные праздники а Большой театр никогда не отдыхает в государственные праздники , то я на свою службу никак не могу попасть, если я не буду пользоваться метро. Познер: И ничего? Цискаридзе: Замечательно.
Я привыкший, я выросший… В. Познер: Понятно. Вообще, вас узнают в метро? Цискаридзе: Да, узнают, конечно. Вообще, телевизор делает чудеса. Вам же принадлежит знаменитая фраза, что благодаря телевидению можно раскрутить даже лошадиный зад. К сожалению, это правда.
И если честно, я не завидую людям, которые… Допустим, голливудским артистам вообще не завидую. Это, мне кажется, какое-то бремя тяжелое. Это первые 10 дней радует, что тебя узнали, что у тебя взяли автограф. А потом иногда, когда ты сталкиваешься с какими-то элементарными вещами, когда тебе не хочется, чтобы на тебя смотрели, именно сейчас, а на тебя все равно смотрят, то это… В. Познер: Но это часть профессии, согласитесь. Цискаридзе: Конечно. Я хочу вам сказать, что артисты балета как никто знают, что такое часть профессии, поклон и узнаваемость в том плане, что нас же кланяться учат с детства.
И объясняют всегда хорошие педагоги , что это обязательная программа, что красивый поклон, уход со сцены и выход на сцену — это очень важная вещь. Познер: Итак, вопросы наших зрителей. Их много бывает, вопросов, а мне тоже хочется их задавать, поэтому мы берем где-то до пяти и дальше уже сам. Наталья Сергеевна Лучникова: «Грузинская мудрость гласит: «Три вещи в своей жизни должен сделать мужчина — построить дом, вырастить дерево и воспитать сына». К этому стоит стремиться или у каждого свои цели? Что, по вашему мнению, должно являться базисом, без которого невозможно построить, вырастить и воспитать? Цискаридзе: Мне кажется, что есть еще такое понятие как судьба, и не каждому человеку, наверное, суждено осуществить то, что ему хочется.
Есть многие вещи, которые не мы решаем. Это первое. Второй момент: на мой взгляд, конечно, эти красивые фразы очень важны. Но самая сложная дилемма и, как показывает практика и история, это — остаться человеком. Для меня это очень важный момент, особенно последнее время, когда красивые слова «свобода» и «демократия»… Вернее, она сразу стала понятна всем по-разному. И я в последнее время в театре, так как я, все-таки, социально человек именно театральный, я сталкиваюсь с такими страшными проявлениями, что каждый раз стоишь перед какой-то дилеммой, сделать выбор, так поступить или так. И в этом всем остаться человеком для меня гораздо важнее.
А дальше уже — как сложится. Понимаете, Владимир Владимирович, я вырос, может быть, я вам рассказывал мы с вами много об этом беседовали , я вырос в той семье, в которой никогда никто не мог себе представить, что я буду танцевать, тем более в балете. И вдруг это произошло, понимаете? В этом была какая-то… Действительно, я анализирую, это была цепь событий, которая выстроилась в это красивое слово «судьба». Теперь я думаю — действительно, судьба. Потому что все говорило о том, что это не должно произойти. Познер: Юлиана Миронова: «Вы прекрасно понимаете, что балетная жизнь не может продолжаться вечно.
И на смену всегда приходят молодые, более талантливые, возможно. Скажите, пожалуйста, что вы собираетесь делать после? Цискаридзе: Во-первых, я уже 7 лет работаю педагогом-репетитором в Большом театре. И очень интересно. Так как я попал в театр и сразу на меня обратили внимание очень великие люди, которые были гораздо старше меня сильно, то мой педагог, один из самых главных, Марина Тимофеевна Семенова мне было 18 лет мне сказала: «Колька, надо готовиться к пенсии». И это, на самом деле, тогда казалось глупостью и юмором. А сейчас я понимаю: боже, спасибо, и какая она умница.
Она меня заставила выучиться, поступить в институт, закончить. И она мне дала эту профессию, она меня научила. Познер: Была великой балериной. Цискаридзе: Она была великой балериной и главное, что она была великим педагогом. Так что эта профессия у меня есть. Другое дело, Владимир Владимирович, о чем надо очень сильно говорить, что преподавательский труд — он очень дешев. Затрачивание вами сил и эквивалент оплаты невозможно сопоставить.
Потому на это жить, конечно, очень сложно. Я не знаю, что со мной будет, когда я перестану танцевать. А я, в принципе, уже всем сказал, когда я это закончу. Я имею в виду танцевать как? Классический балет, понимаете? Для меня самое ужасное, все-таки… У меня амплуа принцев и влюбленных юношей. Есть возраст, когда ты уже смешон в белом трико с романтическим выражением лица.
Есть другие роли, которые надо делать, но не классических принцев. Познер: Я видел вас в других ролях — об этом еще скажем. Андрей Лабазюк: «Как вы относитесь к такому явлению как публичное участие в политике людей, представляющих мир культуры? Приходилось ли вам когда-нибудь принимать участие в подписании писем? Предлагали ли вам стать членом партии и так далее? Цискаридзе: Я к этому отношусь… Не могу сказать, что плохо, но не положительно. Когда человек — действующий артист или действующий режиссер, он не может принадлежать… Не то, что быть партийным.
Потому что если ты к чему-то примыкаешь, надо быть последовательным и делать это честно и до конца. Я не понимаю танцующих депутатов, поющих депутатов. Честно, не понимаю. Потому что когда ни покажут зал Государственной Думы, их там нет. И я считаю, так как они, действительно, влияют на нашу жизнь за наши деньги, это мы их с вами содержим и телезрители все наши, мы платим налоги, чтобы они жили хорошо, а они ничего в этот момент не делают, простите. Вот это я не очень понимаю. Мне никогда не предлагали стать членом партии, я думаю, что все прекрасно понимают, наверное, знают мое мнение этот счет.
Познер: А письма подписывать какие-нибудь, обращения? Цискаридзе: Если я когда-нибудь что-нибудь подписывал, какое-либо письмо, это была поддержка кого-то на звание или чтобы дали квартиру. Но ни в коем случае не примыкающее ни к каким вещам. Мало того. Когда меня, действительно, агитировали примкнуть, когда был конфликт Грузии и России — это очень скользкая тема, особенно для меня. Будучи этническим грузином… Я сказал сразу, что артисты вообще не имеют права говорить ничего, тем более те, которые живут в этой стране, на этой территории. Познер: Марина Волошина: «Вы производите впечатление баловня судьбы, надменного и гламурного человека.
Но это ровно до того момента, как попадаешь на ваше выступление, после которого невозможно остаться равнодушным. Понимаешь, что вы, действительно, талант. Причем, я не одинока в своих наблюдениях. Вы когда-нибудь задумывались над тем, какое впечатление производите на людей вне сцены? Цискаридзе: Да. И меня очень часто удивляло, что… Знаете, Козьма Прутков написал гениальную фразу, что люди подобны колбасам: чем их начинят, то они и носят. Для меня это очень важная вещь.
Я когда сталкиваюсь с такими вещами, я думаю: «Неужели вам не хочется подумать заранее, чем вынести какой-то вердикт? Знаете, Владимир Владимирович, у меня были очень строгие родители, и первое, за что они меня очень сильно наказывали, когда я был совсем маленьким, мама говорила: «Доносчику первый кнут». Она мне не разрешала жаловаться и не разрешала оправдываться, в категорической форме. Если что-то произошло, я должен был нести ответственность за то, что произошло. И, может быть, это и сформировало мой такой взгляд, что… Вы хотите так думать — думайте. Другое дело, что я знаю, что какие-то вещи я не сделаю. Познер: Сергей Михайлов: «Вы как-то сказали о своем выборе так: «Мне просто понравилось и захотелось сказки в жизни.
Я никогда не видел, что делается за кулисами, как это все готовится. Вопрос: но, ведь, вы же должны были достаточно рано узнать об изнанке этой жесткой профессии? Почему не передумали? Цискаридзе: Очень было интересно. Потому что когда меня мама пугала и рассказывала, как это жутко, потому что мама была категорически против балета, то я, естественно, не верил, потому что отсюда же, из зрительного зала все по-другому выглядит, да? Это безумно красиво, это очень легко. А в советское время балет был на таком уровне, что это было, действительно, сказкой.
То когда я туда попал, у нас с мамой был такой договор, что я сам выбрал. У нас было очень смешно, когда она долго говорила, что «нет-нет-нет», а я слышал как-то, что дедушка ей, когда надо было, чтобы никто не понял, особенно я не понял, они переходили на грузинский язык, потому что я в детстве не очень хорошо говорил. И дедушка маме как-то сказал: «Ламара, ты не забывай, что ты женщина и твое мнение здесь вообще никого не волнует». И мне очень понравилась эта фраза. И когда я ее произнес в десятилетнем возрасте, когда мама мне что-то говорила, я сказал: «В конце концов, мама, не забывай, что ты женщина, и это моя жизнь и твое мнение никого здесь не волнует». Надо вам сказать такую вещь, знаете, она не поругала меня за это, хотя я думал, что сейчас будет все. Она мне сказала: «Хорошо.
Но учти, ответственность будешь нести ты». И когда я это все понял, мне уже было, наверное, лет 13. И мне, правда, хотелось уйти. Было очень сложно. Потому что 13, 14, 15 лет для мальчиков — сложный период, организм опаздывает оформляться по сравнению с девочками — девочки уже более крупные. Начинаются поддержки какие-то, нам очень сложно. Главное, сложно долго прыгать, потому что задыхаешься.
Потому что дыхание же — это очень сложно тренируемая вещь. И я помню, что я стоял как-то, думал и подумал: «Нет, если я сейчас признаюсь, мама мне скажет: «Ну что? Не смог? Я же была права». Я подумал: «Нет, я смогу». Вот это тщеславие меня тогда вытянуло, хотя я могу вам сказать, что я никогда не жалел том, что пошел по этой дороге. Мне, правда, способности дал Господь Бог неплохие.
Но установка, вот мы договорились с мамой с первой минуты, что я буду стараться быть первым. Познер: В балете несомненно есть много разных законов. В интервью их гораздо меньше, но один из них гласит, что первый вопрос должен зацепить зрителя. Я не знаю, зацепит или нет, но меня зацепила одна ваша фраза, когда вы сказали, что вы охотно идете на интервью, довольно легко, ведь потом придет время, когда никто об этом и не попросит. Цискаридзе: Да, конечно. Познер: И я подумал, что это немножко похоже на разговор о смерти: мы знаем, что она неизбежна. Вначале мы как-то к этому относимся спокойно, но по мере ее приближения разные люди по-разному на это реагируют.
Как вы внутренне настроены по отношению к тому, что придет такой день, возможно, когда вас не будут просить об интервью? Возможно, и нет. Потому что если вы — крупный педагог, то тоже, ведь… Но, все-таки? Цискаридзе: У меня был очень страшный период в жизни, когда со мной случилась серьезная травма. И я попал в больницу, и, действительно, никто не знал, выживу я или нет, потому что там было много показаний на то, что я не должен проснуться с утра. Потому что у меня был сепсис, у меня был золотистый стафилококк. Если кто-то понимает, это тяжелая вещь.
И тогда, в больнице мне пришла такая мысль в голову… Потому что у меня всегда была температура 38,40, бред все время, это в течение месяца продолжалось, мне пришла такая мысль в голову: «А вдруг, если все с балетом? Мне потом она пришла, когда я уже выздоровел и посмотрел назад, что было. И я подумал, что за то, что делал в этом искусстве человек под фамилией Николай Цискаридзе, мне не стыдно. И потом, когда я уже вернулся обратно в балет, и я стал что-то делать, то я понял одно — что самое, наверное, главное, в тот момент, когда все прекратится, чтобы мне было не стыдно ни за один мой поступок, чтобы я не подписал, как вы говорили, ни одно письмо, то, которое бы на меня роняло тень, чтобы я не стоял на стороне тех людей, которые пинают лежачего… Да, пусть будет у меня меньше этих выходов на сцену, но они будут качественные. И для меня фраза одного из моих педагогов, Галины Сергеевны Улановой, которая мне сказала это очень рано я был молодой мальчик и очень рвался в танец : «Коля, пусть у вас останется сожаление о том, что вы что-либо не сделали, нежели о том, что вы что-то попробовали». Познер: Вообще, что Уланова? Я вас спрашиваю… Вот, послушайте.
Я видел Уланову. Это было в 1953 году, давно. Я ее видел в «Ромео и Джульетте», я ее видел в «Жизели», я жил тогда в гостинице «Метрополь» напротив Большого театра. Я никогда не забуду то, что я увидел. Это поразительно было. С вашей точки зрения, что такое Уланова? Цискаридзе: Мне кажется, что фраза, сказанная Фаиной Георгиевной Раневской о таланте, это очень важная вещь.
Она очень правильно сказала, что талант — это как прыщик, на кого вскочит — не понятно. Это может быть подлец, это может быть идиот, это может быть, действительно, гений. Но это вещь неопределимая. С Галиной Сергеевной была одна вещь. Конечно, я ее на сцене не застал, и если смотреть сегодняшними критериями и говорить, что недотянута нога, это — одно. Но я — свидетель того… Вот, фотография Нарцисса висит у вас. Это то, что приготовила со мной Галина Сергеевна.
И когда она со мной это готовила, это поставил Касьян Голейзовский на Васильева. А она с ним это репетировала, с Васильевым. Он показал нам порядок, и потом Галина Сергеевна пришла как-то и сказала: «Вы знаете, Коля, если бы Касьян был жив, он бы вам все переделал. И я подумала… Мы не будем с вами ничего менять, мы сместим акценты.
Цискаридзе интервью стрелец - фото сборник
Сейчас практически нет артиста, который покажет разницу между «Сильфидой» и «Жизель» — это два романтических балета, сильно отличающиеся друг от друга. Несут разное наполнение и смысл. Для тех, кто пришел в Большой театр показать платье, это без разницы. А другие поинтересуются. Нет ничего страшнее того катка, под который она попала. Как балерина она была чрезвычайно одарена. Но эта профессия чем страшна? Каждый день надо выходить на Олимпиаду. И каждый балет надо ее выиграть. В каждой постановке есть тяжеленные пассажи, исполнить которые можно, имея: способности, большую квалификацию и тонус формы.
Чтобы сохранять форму, надо пахать. Даже когда ты на олимпе — и она со временем становится еще больше. С нуля повторяешь и даешь результат. А человеческий организм — не машина. Так мы становимся рабами лампы. Держать планку — это ад. Я поэтому и не стремлюсь на сцену.
Затем произошел Спитак, вот это страшное землетрясение в Армении. И нам на политинформации стали говорить, что «такая трагедия остановит этот конфликт». На что я, тогда юный пионер, сказал: «Вы знаете, там гораздо глубиннее, этому конфликту много веков, это не остановится». На меня стали все ругаться тогда. К сожалению, я оказался прав. Наблюдая много лет жителей Америки в разных штатах, их взаимоотношения, могу сказать, что там это не закончится никогда. Мало того, вот эта тенденция — преклонять колено и целовать ноги... Когда я увидел, что Папа Римский это сделал, я понял: это очень опасная игра. Я за то, чтобы люди признавали свои ошибки и извинялись. Но когда переворачиваются весы, это очень опасно. Эту тенденцию никогда не остановить, к сожалению. Другое дело, если... Нет, я еще учился, у меня два высших образования. Но Цискаридзе не идиот, и в отличие от своих коллег он пошел еще учиться. И учился неплохо, кстати. Я все-таки юрист с красным дипломом... И я хочу сказать, что если будут приняты нормы, при которых любое обвинение, если оно не подкреплено доказательной базой — видео, фото, — будет считаться наговором, тогда это еще возможно как-то остановить. А если будет так, как сейчас в Америке, когда любой человек может сказать: «Он ко мне приставал», то все, это станет катастрофой... Но я вам сейчас расскажу другой случай, над которым очень смеялся и навсегда запомнил. Так как я имею к этой этнической группе отношение, я имею право это рассказать. Значит, представителя моей нации арестовали, посадили в «обезьянник». Там сидели два афроамериканца. И в какой-то момент полицейский подошел и говорит: «Ну, ты, чернож... К чему я это? Понимаете, страна наша очень многоконфессиональная и многонациональная. Не дай бог, это загорится, не дай бог! Я видел этот ад, когда начиналась война в Абхазии. Это еще был Советский Союз, ему оставалось жить совсем чуть-чуть. Я помню, что мы с мамой отдыхали, это был знаменитый Дом кинематографистов в Пицунде, когда нам сказали, что «сегодня ночью будут резать грузин». И мы все там еще были наши друзья закрылись в нашем с мамой номере. Мы шкаф двигали к двери, закрывали окна, наготове были швабры и еще бог знает что, чтобы отбиваться... Это очень опасно на самом деле.
Москва, ул. Полковая, д. Политика, экономика, происшествия, общество.
Использование без согласия ООО «Траф Медиа» товарных знаков BLITZ и BLITZPLUS, а также сходных до степени смешения с ними иных обозначений в гражданском обороте на территории Российской Федерации, в том числе, но не ограничиваясь, в качестве элемента фирменного наименования, на любых поверхностях, используемых при осуществлении деятельности, в том числе в сети «Интернет», запрещено. Политика конфиденциальности.
Как смотреть балет, понимать искусство, возвращение в Большой
Тот самый «ребенок» Цискаридзе Анжелина Воронцова в интервью о Филине более сдержана, чем ее педагог. Артист балета Николай Цискаридзе рассказал о домогательствах в Большом театре. Интервью с танцором опубликовала Надежда Стрелец на своем YouTube-канале. Фото: открытые источники Знаменитый танцор балета Николай Цискаридзе рассказал в своем интервью для Надежды Стрелец о домогательствах в Большом Театре. Николай Цискаридзе о талантливых детях, конкурентной среде и Instagram.
И мать, и педагог воспитывали его очень жестко, держали в строгости. Теперь танцора не смущают никакие сплетни и козни коллег. Однако ситуация, произошедшая недавно с его назначением на пост ведущего шоу «Сегодня вечером» на Первом канале, все же несколько выбила его из колеи. Знаменитости дружат очень давно и могут говорить друг с другом обо всем откровенно. В ответ на новость о том, что танцор занял место ведущего в некогда его программе, Максим отреагировал шуткой.
Николай Цискаридзе: "Ца" означает небо, "кари" - врата. Если слово произносить утром, то это означает - заря, если вечером - первая звезда.
Какой мама вела предмет? Великолепно играла в шахматы. Но при всем своем аналитическом уме ничего не могла продать - только подарить. Мама научила меня всему - готовить, стругать, шить, чинить кран... Каким было ваше первое впечатление от Большого? Николай Цискаридзе: В Большом театре я оказался в 1985 году.
Мы с мамой опоздали на "Щелкунчика", и балет я смотрел на четвертом ярусе сквозь огромную хрустальную люстру. В антракте я пробегал мимо огромного зеркала - и вдруг остановился. Я увидел себя в трех возрастах: я - маленький, я в сорок лет и - в семьдесят. В 2005 году я пришел в Большой театр перед его закрытием на реконструкцию. Целовал стены, трогал стулья - я с ним прощался. В хореографическое училище вы поступили с третьей попытки.
Николай Цискаридзе: В январе 1986 года мы поехали поступать в Московское хореографическое училище. В период директорства Софьи Головкиной ничего равного ему не было. Когда я стал ректором Академии Русского балета имени А. Вагановой, на столе поставил портрет Софьи Николаевны. Каждый раз, когда я принимаю какое-то важное решение, как ректор, я веду с ней диалог. Я суеверный.
Когда меня посадили в гримерку Владимира Васильева, я стал танцевать один сольный спектакль за другим Московскую прописку я получил 11 февраля 1991 года. Комната, где меня прописали, находилась в доме Министерства обороны на Фрунзенской набережной, прозванном Пентагоном. Моя хозяйка была парикмахершей генералов, ее муж - водителем. В Москву мы ехали со всем скарбом. Мама говорила в поезде, что "если она решилась, я должен стараться". Мама пожертвовала всем.
Отчим сказал: "Нет Москве", мама ответила, что сын дороже. Как вас приняли в Большой театр? Николай Цискаридзе: После госэкзаменов в училище Юрий Григорович потребовал списки тех, кого берут в Большой. Поэтому список принятых в 1992 году в Большой театр начинается с фамилии "Цискаридзе". У вас же два образования.
Цискаридзе ответил: «Каждый день вы выходите заново на Олимпиаду.
Допустим, в месяц у вас 5 или 6 спектаклей. Вы сегодня пришли, знакомые завтра, другие знакомые — послезавтра. И ты перед каждым человеком должен эту Олимпиаду выиграть. Вы станцевали, очень устали. А завтра нужно заново то же самое сыграть. Нужно выдать тот же результат.
А человеческий организм — это не машина. В какой-то момент Настя стала очень уязвимой». Выяснилось, что в одном из спектаклей в Лондоне она подустала, дала себе расслабиться на секунду. В эту секунду выскочила из рук партнера, который чудом успел её поймать.
Сейчас смотрят.
«В воздухе всегда витали слухи о нестерпимом характере и остром языке Цискаридзе»
Российский балетмейстер Николай Цискаридзе в интервью Надежде Стрелец прокомментировал взаимоотношения балерины Анастасии Волочковой с руководством Большого театра. Николай Цискаридзе в интервью для шоу Надежды Стрелец поделился историями на самые разные темы. Эта та с@ка о которой все говорили Цискаридзе Интервью Стрелец Балет Большой театр ShortsСкачать.
Николай Цискаридзе: «У театра поехала крыша. Эпохи великих больше не будет»
В целом же ситуация достаточно неприятная, потому что среди нас нет никаких недомолвок, а люди пишут что хотят", - поделился Цискаридзе. Однако даже такой скандальный пиар премьера Большого театра всерьез не расстраивает. Опыт работы ведущим у него уже имеется, и Николай Максимович уверен, что свою задачу выполняет хорошо. Некоторые зрители приняли первый выпуск «обновленного» шоу не очень тепло , но Цискаридзе старается не обращать внимания на необоснованную критику. Я работаю одним из главных артистов этой страны на протяжении 35 лет, так что научился не смотреть на то, что мне не нравится", - заявил он.
А здесь уже навешали, что он тонко даму опустил, что он такой, он сякой... Кто то там хрень про нарциса написал! Нарцисы по одному не живут, им жертва морального пожирательства нужна это из личного опыта!
Двухчасовая беседа вместила в себя много тем, на которые порассуждали автор блога со своим гостем. Уже на первых минутах общения Юлия Меньшова предложила Николаю Цискаридзе развенчать некоторые мифы, связанные с их именами. В первую очередь, речь идет о том, что Цискаридзе якобы подсидел Юлию на должности ведущей ток-шоу «Сегодня вечером» на Первом канале.
Что, со слов Юлии Меньшовой, совершенно не правда. В частности, Цискаридзе рассказал свою версию того, как он попал в это шоу, а Меньшова добавила свою часть того, как всё происходило. И нужно было сделать эфир к 9 Мая.
Кто то там хрень про нарциса написал! Нарцисы по одному не живут, им жертва морального пожирательства нужна это из личного опыта! Так что не пишите ерунды.
Стрелец молодец цискаридзе
Николай Цискаридзе и Егор Дружинин долгие годы связаны не только профессионально, но и лично. Вышиванием, — признается Николай Цискаридзе, ректор Академии Русского балета имени Вагановой и премьер Большого театра. Николай Цискаридзе о талантливых детях, конкурентной среде и Instagram. Цискаридзе Балет как английский газон Интервью Стрелец Подкаст Приколы Новости. Николай Цискаридзе рассказал в интервью в рамках проекта «ОтЛичная жизнь», что эпохи великих артистов больше не будет, потому что отношение современных звезд сцены к профессии сильно изменилось. Часть 1. "Право есть и петь" с Николаем Цискаридзе.
Видео: Николай Цискаридзе: как смотреть балет, понимать искусство, возвращение в Большой. Цискаридзе признался, что не любит давать интервью, потому что из-за них иногда возникали проблемы. Большое интервью Цискаридзе о ситуации в Большом Он обвинил в некомпетентности руководство театра, выступил с критикой репертуара и всей политики гендиректора Анатолия Иксанова.