Борьба за расовое равенство приобретает все более извращенные формы. Искусственный интеллект реализм расовые предубеждения гиперреализм интернет. И по сей день проблема расовых отношений в Америке подобна спящему вулкану, готовому в любой момент пробудиться и извергнуть мощные потоки расплавленной кипящей лавы. Раса – ключ к пониманию того, как развивалась теория международных отношений и вытекающих политических рекомендаций»[4]. Появление в университетах США «мультикультурных пространств» и общежитий только для темнокожих является возрождением расовой сегрегации, заявил американский учёный Джеймс.
Раса, цвет кожи и интеллект
Introduction. Lorsque l’un des plus grands biologistes du 20ème siècle, le prix Nobel James Watson, a déclaré que les sujets d’origine africaine ont de moins bons résultats aux tests d’intelligence que les. Moral distress in The Last of Us: Moral agency, character realism. И по сей день проблема расовых отношений в Америке подобна спящему вулкану, готовому в любой момент пробудиться и извергнуть мощные потоки расплавленной кипящей лавы. Однако я заметил во время споров с нежелающими признавать расовые реалии: они знают, что черные глупее, но по-прежнему настаивают на том, что тех сдерживает «расистская система». Спекулятивный реализм был очень амбициозным планом людей, которые не были полными аутсайдерами, но искали свежей ориентации.
Следуйте за FT
- Расовый – последние новости
- Строка навигации
- Следуйте за FT
- В Европе и США продолжается борьба за расовое равенство
- Контактная информация
Егор Яковлев. Третий Рейх: нацизм, расовая сегрегация по подобию США
Так что здесь DR3 правы. Проблема в том, что чёрные являются жуткими трайбалистами. Эта черта является результатом того, как они развивались — или не развивались — как изолированная группа к югу от Сахары на протяжении сотен тысяч лет. Они ничего не могут с этим поделать. Это то, кто они есть. Это означает, что когда черные голосуют, они взвешивают, что хорошо для племени, и что хорошо для отдельного человека, и часто первое побеждает. Материальная бедность — это то, из чего чернокожим к югу от Сахары с низким IQ никогда не нужно было вылезать, прежде чем появились белые, учитывая их почти всеобщее убожество, и поэтому они остаются в основном невосприимчивыми к экономическим аргументам. Чернокожие к югу от Сахары также показали себя более жестокими и менее эмпатичными, чем другие расы. Таким образом, аргументы о преступности и абортах, скорее всего, не будут услышаны. Таким образом, расовый реализм предлагает более экономную причину, по которой чернокожие отвергают DR3, по сравнению с более запутанной теорией лести, подарков, угроз и лжи демократов. Апеллируя к ДНК и получающемуся в результате среднему IQ и различному темпераменту рас, расовый реализм должен оказаться правдой только один раз, чтобы сработать, в то время как лесть, подарки, угрозы и ложь — то, что расистские демократы предположительно делают с чернокожими людьми — должны работать все время.
Гораздо менее вероятное объяснение. Итак, чернокожие могут не особо заботиться о том, как DR3 может улучшить их личную жизнь. Но правда ли, что принятие DR3 одновременно ухудшит положение чернокожих как обособленной демографической группы в Соединенных Штатах? Я бы сказал, что да. Для чернокожих в Соединенных Штатах, чтобы сделать свое присутствие ощутимым на сцене штата и страны, им нужно кое-что больше, чем что-либо еще: пространство. Им необходимо полностью доминировать над целыми городами, их частями или районами, чтобы иметь возможность избирать своих представителей в качестве представителей. Затем эти люди едут в столицу штата или в Вашингтон, округ Колумбия, чтобы представлять их, а также как можно сильнее давить на белых снежков. Чернокожие приходят к этому не путем борьбы с преступностью или сокращения безработицы, а делая как можно меньше, чтобы остановить свое плохое поведение в своем районе.
Гибриды не воспроизводятся. Небольшая часть потомков иммигрантов становится «настоящими европейцами» теряя свои полезные природные качества , а большая часть «возвращается к истокам»; и в Германии оказываются невесть откуда появившиеся арабы, негры, русские — рождённые в Германии, но от этого не менее, а более русские, негры или арабы! Пора понять, что первое поколение не страшно — их можно гибридизировать не обязательно физически, можно «культурно» — в антропологическом смысле культурная гибридизация приводит к тому же эффекту ; Рим разрушат варвары второго и третьего поколения. Дети и внуки иммигрантов — вот могильщики расы. Раса не является абсолютной ценностью. Раса, как и всё прочее в истории человечества, есть явление исторически преходящее. Расы приходили и уходили. Конгломерат племён, известных как скифы, саки, сарматы и проч. Раса долговечнее чем племя этнос или «нация» , но и она не вечная. Расы расположены не только в географии, но и в истории, которая предстаёт как «география времени». Преемственность современных рас по отношению к предковым порой условна и относительна. Даже если так называемый «генофонд» сохранился, фенотип мог измениться катастрофически. И не только фенотип. Посмотрите на портреты дворян и вельмож России XVIII-XIX веков и попробуйте отделаться от ощущения, что это инопланетяне впрочем, эта порода ныне уничтожена, а портреты крестьян той же эпохи дают больше сходства с современными русскими. При этом «фаюмские портреты» и античные скульптуры оставляют ощущение родства. А ещё эндокринологи говорят, что в прошлом веке в нашей стране у людей наблюдалась иная картина гормонального фона. Другой уровень тестостерона. Другой уровень гормонов, влияющих и на внешний облик, и на эмоциональное состояние, и на стереотипы поведения! Если все эти три фактора вместе взятые не определяют расу, то что тогда определяет расу? Человек меняется катастрофически быстро. Так же быстро, как меняются выводимые человеком породы кошек, собак, коров, лошадей и сорта роз. Что наводит на подозрение: человек сам постоянно выводит новые и новые породы себя. Ничего подобного мы не видим в прочей живой природе. Вряд ли дикие животные какого-либо вида, не подвергнутые воздействию искусственного отбора, на протяжении десятка поколений вносят существенные изменения в свои организмы. Человек меняет свой образ и организм за какие-то два-три поколения. Меняется средний рост, вес, объём мозга, пропорции черепа и всего тела, черты лица, уровень гормонов. В средних показателях мы редко похожи на своих прадедушек и прабабушек. Когда мы смотрим на фотографии своих родителей — мы видим себя. Когда мы смотрим на фотографии своих дедушек и бабушек — мы видим родственников. Когда мы смотрим на фотографии своих прадедушек и прабабушек, мы видим существа иной породы. Сам по себе закат той или иной расы не является безусловной трагедией или катастрофой. Иногда нам нужны новые расы. Иногда нам нужны гибриды. Иногда трансформация обновляет расу и выводит на новую орбиту. Но бывает и так, что с выживанием расы связано антропологическое выживание целых народов и в них — людей и семей, вполне конкретное и физическое выживание или ликвидация.
Хорошо, если ещё одной расы, а если другой расы, то вовсе... Мы своих детей должны рожать. Я не националист, но тем не менее. Я знаю, что страдают и дети, и их потом бросают, и всё, и они остаются тут с мамой". Её отца звали Вильгельм Штрак , да и в интервью она открыто говорит о своей национальности. Однако Тамара Вильгельмовна Штрак предпочитает русскую фамилию и отчество. Видимо, чтобы избиратель зря не волновался.
Я не знаю никого, кроме либералов, кто когда-либо говорил о превосходстве белых. Либералы - единственные, кто одержим культурным успехом белых и их якобы способностью подавлять других, даже не желая этого. Они настоящие сторонники превосходства белых. Если меня спрашивают, не сторонник ли я превосходства белых, я отвечаю либо «Нет, я азиат», либо «По какому критерию? Трагическая дилемма - надо ли сделать вывод, что черные в США являются чистым негативом. Я люблю и восхищаюсь многими черными, и в будущем буду встречаться с ними и любить их. Как мне уравновесить эти отношения с моим знанием расовых различий? Я не против черных. Я желаю им всего наилучшего. Но пришло время начать настоящий разговор. Врач не может вылечить пациента, игнорируя природу болезни и говоря обнадеживающую ложь, пока рана продолжает гноиться. Настоящее сострадание - это правда. Реклама Нынешняя атмосфера расовой вражды по отношению к белым в США и во всем мире не исчезнет, пока не будет осознано следующее: 1. Белые не виноваты в положении черных нигде в мире. Утверждать, что у черных нет никакой свободы воли как это делают либералы - это на самом деле унижать и инфантилизировать. Белые имеют право отстаивать свою историю и культуру и имеют право сохранять их. Люди разные. Различные расы - как и в случае любых других животных и организмов - развивались и дифференцировались генетически и культурно изолированно друг от друга и в разных экосистемах.
Белое самосознание, Расовая идентичность в XXI веке, Джаред Т., 2014
Но на роль ключевого персонажа ищут не просто хорошую актрису, а обязательно негроидной или азиатской расы. Ozberk, Naval News. The Ukrainian Navy confirmed to local media the damage on Kommuna after the attack with Neptune missiles while the ship was moored in. This is not "forbidden knowledge." It is America’s most ancient justification for bigotry and racial inequality. В этом местами сюрреалистичном произведении автор исследует темы несправедливости, расовых стереотипов, отрицании прошлого и исцеляющей любви к книгам. это не историческая и не социальная. Простота хуже воровства (русская народная пословица) Фактор интеллекта в жизни тех или иных народов и рас многократно освещался в преданиях и пословицах на протяжении всей истории.
Россиянка, блюди чистоту расы!
Ее сын тоже ни с кем не подружился. На день рождения мой сын пригласил четырех одноклассников. Только один пришел». Обращение Джареда Тэйлора к русскому изданию «Белой идентичности».
Энциклопедическое издание США определяет «расизм» как, во-первых, «веру в то, что раса является основным детерминантом человеческих черт и способностей, а также, что расовые различия создают неотъемлемое превосходство одной расы над другой»; во-вторых, как «доктрину или политическую программу, основанную на расовых идеях и предназначенную для реализации её принципов, одновременно и как политическую или общественную систему, основанную на расизме» , и, в третьих, как «набор расовых предрассудков или дискриминацию». Довольно близким является и определение «расизма», данное почти 40 лет назад в «Философском энциклопедическом словаре». В нем, в частности, указывалось, что расизм представляет собой совокупность концепций, основу «которых составляют положения о физической и психической неравноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру общества. Для всех разновидностей расизма характерны человеконенавистнические идеи об исконном разделении людей на высшие и низшие расы, из которых первые, якобы, являются носителями цивилизации, призванные к господству, а вторые не способны к созданию и даже усвоению высокой культуры и обречены быть объектами эксплуатации» [ 1 ]. Обамы 2009—2017 гг. Научное и обыденное понимание расизма В конце 1990-х гг. Эта попытка явилась своего рода аналогом «войны с бедностью», которую в середине 1960-х гг.
После «победного» для США окончания холодной войны, казалось, пришло время покончить со многими позорными явлениями в общественной жизни США, среди которых на одном из первых мест безусловно находился расизм. В 1997 г. Клинтона выступила с широковещательной «расовой инициативой», смысл которой состоял в том, чтобы превратить борьбу с расизмом и расовыми предрассудками в важнейший приоритет внутренней политики США. Борьба с расизмом требовала прежде всего научно обоснованного плана действий. Администрация обратилась к ученым и исследователям Национальной академии наук США, которые подготовили систему рекомендаций, увидевших свет в 2001 г. Клинтона сдала свои полномочия республиканской администрации Джорджа Буша-мл. Однако администрация Буша придерживалась до известной степени прямо противоположной философии, основанной на представлениях о «сострадательном консерватизме» по отношению к «униженным и оскорбленным» американского общества.
Илья Кравченко: Расизм в американской большой политике «Не искоренять», а «сострадать» — в этом, возможно, и заключалась фундаментальная разница между подходами Демократической и Республиканской партий к расовым проблемам Америки, которая проистекала из их исторического опыта борьбы с рабством и расизмом в США. В ходе Гражданской войны 1861—1865 гг. Линкольном даровали чернокожему населению США свободу, несмотря на вооруженное сопротивление демократов-южан, стремившихся всеми силами увековечить систему расовой сегрегации в американском обществе. В ходе дальнейшей политической эволюции США роли двух партий поменялись, возможно не в последнюю очередь потому, что политики обеих партий на своем горьком многовековом опыте убедились в том, что в конкретных американских условиях свобода от рабства не отменяет расовую сегрегацию, а последняя иногда бывает самым лучшим прибежищем для свободы чернокожего населения. Авторы двухтомного доклада Национальной академии наук, объемом свыше одной тысячи страниц, «успокоили» политическую элиту США в том, что она ни в коей мере не несет ответственность за систему рабства и расовую сегрегацию, которая чуть ли не была «узаконена» еще одной формой американской Конституции. Совсем даже наоборот: она досталась молодой американской республике «как наследие» от первых европейских поселенцев на североамериканском континенте, то есть за 250 лет до возникновения США в 1776 г. Американские исследователи так и написали: «Расизм на этой земле более чем в два раза старше самой американской нации.
Он начался с кампаний переселения, убийств и порабощения коренных народов европейскими поселенцами, а затем уже продолжился в форме рабства импортированных африканцев. Поскольку корни американских предрассудков и расизм примерно на 250 лет старше конституционных идеалов Америки — авт. Фактически этот пассаж означал, что искоренить расизм не удалось ни в первые, ни во вторые 250 лет существования европейских колоний и США на североамериканском континенте, и поэтому это вряд ли удастся сделать и в самой ближайшей исторической перспективе, скажем, на протяжении XXI в.
Американский ученый на базе огромного количества фактов наглядно показывает, что каждая расово-этническая группа в Америке имеет свои жизненные интересы и свою стратегию в борьбе за жизненные ресурсы к существованию, которые чаще всего противоречат системе ценностей создавшего ее белого большинства. Джаред Тэйлор предостерегает политическую элиту, а также широкие слои общественности от бездумной пропаганды мультикультурализма.
Содержание 1.
Апелляционный суд удовлетворил обвинение в грубой халатности. Международные правозащитные организации назвали действия французских полицейских проявлением «государственного расизма». Однако эти два обвинительных приговора против правительства Франции абсолютно ничего не изменил. Напомним, что именно при Эммануэле Макроне за два срока правления было распущено наибольшее количество ассоциаций, которые не нравились правительству.
Оливье Ле Кур Грандмезон осуждает регулярные посягательства правительства Макрона на демократические основы, в частности на свободу митингов и шествий, проведение которых все чаще попадает под запрет со стороны властей. Кроме того преподаватель политологии выступает против внесенных правительством Макрона изменений в полицейскую доктрину.
Экстремистские материалы
- Новая расовая антропология и революция
- Новая расовая антропология и революция
- Socialist Realism’s Russian Renaissance
- Социальный реализм: carabaas — LiveJournal
- Строка навигации
- Маргинал пояснил за эстетику нацизма / расовый реализм | Видео
Расовый – последние новости
Они компенсирует недостаток институциональных ресурсов самостоятельной медийной активностью. Хотя Жижек немного отличается: он прекарная фигура, но при этом находится на верхушке. Сейчас Жижек настолько престижен, что если бы он захотел осесть в более-менее престижном университете, то я уверен, что у него получилось бы. Не знаю, это вопрос склонностей или желания, но, похоже, он процветает за счет этого постоянного движения и столько публикуется, что с виду это выглядит так, будто он захвачен какой-то графоманией или паранойей и не очень-то хочет заниматься узкими исследованиями. Я думаю, что другие фигуры в спекулятивном реализме, такие как Пит Вольфендейл, с удовольствием осели бы в каком-нибудь университете, даже не в самом престижном. Но академия очень сопротивляется новым трендам и неохотно признает новые области, если вы не готовы склониться перед авторитетами.
Было одно исследование, которое показало: ученые с интердисциплинарными степенями получают меньше и имеют более низкий рейтинг, чем их коллеги. Одна из культурных причин этого явления состоит в том, что исследователи относятся к интердисциплинарности как к своего рода награде: когда ты уже внес какой-то вклад в общепринятую область — написал докторскую диссертацию и завершил первый раунд публикаций, — только после этого ты можешь получить некоторую академическую свободу. Поэтому иногда исследователей, которые пишут прорывные работы и создают новые исследовательские поля, считают слишком амбициозными. В них видят людей, которые лезут вне очереди. Но спустя 10—15 лет, которые нужны для выполнения требований академии, многие уже просто не хотят заниматься новыми областями.
Поэтому нам нужна смена парадигмы, чтобы люди могли начинать с интердисциплинарных исследований. Но для этого нужен институциональный сдвиг, а не просто изменение паттернов индивидуальных исследований. В США и Канаде публичная культура гораздо более разреженная, там нет большой истории поддержки публичных интеллектуалов. Эти люди в лучшем случае могут писать в журналы и газеты, но сейчас там не очень много денег, особенно в цифровую эпоху, когда происходит перенасыщение контентом и все сокращают издержки. Конечно, возможности для распространения информации в интернете велики как никогда, но даже если вы это делаете, то информация быстро теряется в общей массе.
Дело не только в финансовой поддержке, но и в том, что нам необходимо переосмыслить всю систему распространения информации и связи с аудиторией. Нужен новый способ, чтобы достучаться до людей, которые готовы слушать. Один из них, о котором я слышал, — это модель новых салонов. Это форма собрания сообществ, на которой люди презентуют новые идеи. Очень плохая версия этого формата — это TED Talks, но даже его популярность показывает, что в этом сегменте есть голод.
Есть различные сайты, которые записывают академические лекции и выкладывают в форме подкастов. Но контент в них не всегда хорошо курировался, система дистрибуции бывает не очень. Поэтому и аудитория была не очень большая — не хватало финальной полировки, чтобы всё сошлось. Другой формат — ридинг-группы с цифровой инфраструктурой. Такие институты будут всё более популярны.
Но остается вопрос о том, какое место они занимаются в образовательной системе. Должны ли выдавать дипломы, оказывать платные услуги и т. Будет интересно увидеть, насколько этот тренд станет долгосрочным и сможет изменить устройство академических институтов. Вы связываете это размежевание с утратой философией статуса метадисциплины, предваряющей любые формы научного познания. Каков сегодня статус философии в западных университетах?
И потом в какой-то момент знание разделилось. Одна из причин приводится в книге Билла Ридингса «Университет в руинах». В ней речь идет о трех больших периодах в существовании университетов, по крайней мере в США. На смену университету великих идей, где могли находиться люди типа Гегеля, Канта и даже Маркса, после 1870 года приходит модель Гумбольдта, при которой происходит становление современных дисциплин, жесткая специализация и разделение труда в университетах. Больше нет мыслителей, которые могут думать сквозь множество дисциплинарных полей.
Есть люди, которые пытаются застолбить за собой научные области как территории. Это приводит к ряду территориальных споров, которые раньше не существовали. И третий период — это постмодернистский университет, который мы назвали бы неолиберальным. Специализация осталась, но она оправдана даже не своими средствами, а через соревнование за ресурсы и гранты. Но и модель университета Гумбольдта, и постмодернистский университет привели к той проблеме, что философия — это больше не что-то, что изучают абсолютно все.
Людей активно отговаривают заниматься философией, либо же они заниматься ею в очень узком понимании. Дальнейшая гиперспециализация означает, что люди переходят даже не в поля, а в субполя. Стимул к кроссдисциплинарной коллаборации обычно связывают с поиском ресурсов. В гуманитарных науках в последние 10 лет была большая инициатива, связанная с цифровыми технологиями. Было не очень ясно, что такое digital humanities, но на уровне грантов продвигалось.
Какое-то время все думали, что это будет использование инновационных цифровых методов в традиционных гуманитарных исследованиях, а в последние 5 лет оказалось, что просто был способ для компьютерных наук заниматься тем, что раньше делали гуманитарные исследователи. Многие гуманитарии восприняли это с радостью, потому что следовали за грантовыми деньгами. Это, возможно, и есть та политико-экономическая картина, которая стоит за более широкими трансформациями в философии. Когда философы начинают вводить новые вопросы, у них больше нет стимулов предлагать более общий подход, им нужно выбрать узкую тропинку и делать выбор в пользу специализации. В какой-то момент великие мыслители, важность которых разделяли все, неожиданно начинают использоваться в очень разных качествах.
Я могу сидеть в одной комнате с аналитическим философом, который отсчитывает свое наследие назад к Канту. Но беседа между нами будет абсолютно невозможна, потому что цели, с которыми мы читаем Канта, радикально разные. Мы даже не часть одного научного дискурса. Когда философия оказалась расколота академией, в ней оказались люди с очень разными целями. В этом смысле американские философы в вопросах логики, философии разума, специфической феноменологии становятся очень расколотыми, и, так как их статус падает, некоторые исследователи развивают в себе зависть к точным наукам.
Они хотят использовать такие же жесткие и авторитетные методы, как то, что раньше было зарождающимся социальными науками, а теперь получают всё больший вес в обществе благодаря своей предполагаемой «объективности». Философия чувствует, что отстает, и хочет компенсировать это. Поэтому появляется много ученых, которые не спрашивают себя о том, в чем ставка философского проекта, кроме чисто технических или финансовых моментов. Всё больше доминируют направления, связанные с компьютерными вычислениями, где больше всего грантовых денег. Больше нет общей идеи, какой-то иной мотивации.
Часто философские исследования перенимают департаменты гуманитарных наук: например, сравнительное литературоведение, которое было большой философской областью в 1980 и 1990-е. Сейчас в США медиаисследования играют роль области, в которой быстрее всего развиваются философские идеи. Но всё это очень далеко от аналитической философии, которая стремится верифицировать свои утверждения. При этом демократический словарь так или иначе доминирует в современном политическом мышлении. Какие претензии к демократии были у Делёза?
Здесь есть две контрастные опции: процессуальная демократия и то, что я называю конспиративным коммунизмом. Процессуальная демократия связана с англо-американскими делезианцами. В американской политической науке Делёз был популяризован школой «радикальных» либералов из университета Джона Хопкинса. Две самые заметные фигуры в этой школе — это Уильям Коннолли и Джейн Беннетт. Коннолли написал несколько книг про плюрализм и много работал с Делёзом и Фуко.
В книге про либерализм он утверждает, что Делёз — это теоретик против революции и проводник теории маленьких реформистских перемен в обществе. Беннетт, которую многие знают по книге Vibrant Matter , предлагает виталистскую интерпретацию политики в духе нового материализма. Книга начинается с кейса, где она идет по дороге в Балтиморе и видит ряд объектов: например, крышки от бутылок и мертвую крысу. И она говорит, что, может быть, политика должна быть основана на повседневных встречах с неожиданными объектами, как этот ассамбляж вещей на улице, а не на больших идеях вроде государства и капитала. Эти молекулярные встречи и понимание агентности материи придает модифицированную человеческую субъективность всем вещам.
И тогда нам нужна полная трансформация того, как мы занимаемся политикой. Для меня демократическое присвоение Делёза имеет крайне трагические последствия для его политического проекта. Особенно для того, который описан в «Анти-Эдипе»: он буквально кричит за революцию против капитализма. Причем капитализм, как всегда у Делёза, рассматривается как термин, который легко определить. Это единая система, он никогда не плюрализирует капитализм — как в 1990-е годы, когда люди говорили, что есть разные капитализмы, и некоторые из них лучше других.
Делёза и Гваттари, которых часто называют плюралистами, рассматривающими вещи в их множественности, все-таки считают, что есть только один капитализм, и он должен быть побежден как и государство. В книгах, где Делёз упоминает демократию, он критикует ее в каждом аспекте. Есть несколько моментов в «Анти-Эдипе», но особенно это заметно в «Тысяче плато», где они говорят, что нам, к сожалению, всё еще нужно иметь дело с демократией на уровне аксиом, насажденных социал-демократическим государством, чтобы не позволить государству управлять всем. Но для них всегда существует другая большая стратегия машин войны. В «Тысяче плато» и «Что такое философия» они ассоциируют демократию с определенным способом философствования, который презирают.
Они говорят, что этот способ должен быть устранен, что он соответствует представлению о философии как о части коммерческого профессионального тренинга, философии, основанной на коммуникации и диалоге. Это представление, как они считают, абсолютно испорченно и не имеет ничего общего с утопическим измерением философского исследования. Для меня аксиоматически коммунизм можно описать через несколько вещей: уничтожение частной собственности и государства, прекращение классовых отношений и еще пара вещей. Я не знаю, включать ли сюда упразднение денежной системы и, например, создание коммун, которые были популярны в поставтономистской мысли. Я не столь оптимистично отношусь к коммунами как к решению, но они поднимают важную проблему, которую нужно заново осмыслить.
Однако общая проблема в том, что коммуны пытаются создать имидж будущего, тогда как идея конспиративного коммунизма в том, что нужно найти точных врагов достижения коммунизма, не определяя, что такое коммунизм. Это значит, что нужно осмыслить капиталистические силы угнетения и бороться с ними как таковыми, а не пытаться создать условия для коммунизма в настоящем. Последний подход критикует Вирно, называя его коммунизмом капитализма, когда люди думают, что в настоящем уже есть условия и даже практики коммунизма. Можно подумать, что творческие сообщества или цифровые бит-торренты — это формы коммунизма. Хардт в одном из своих самых оптимистических пассажей пишет о том, что в XXI веке люди уже кооперируются и коммуницируют так, что современный капитализм кажется коммунистическим.
И если мы избавимся от оставшихся капиталистических элементов, то неожиданно окажемся с этими семенами коммунизма, которые смогут прорасти. Я занимаю гораздо более повстанческую позицию и считаю, что многие вещи в современном обществе нужно просто снести, чтобы двигаться к утопическим горизонтам. Для этого нужно событие, которое полностью открыто к будущему, а не попытки его предвидеть. В этом смысле понимание Делёза и Гваттари как мыслителей 1968 года очень важно, потому что 68-й, как он описывается участниками событий, доказал идею, что всё можно поменять за одну ночь. Речь не просто о трансформации положения вещей, но и в сдвиге в больших трансцендентальных вопросах: что возможно или даже что есть.
Самое важное — не просто сменить перспективу, скажем, от одного человека к человеку и животному. Важны события, при которых происходит более широкая трансформация, асубъективная и безличная.
Чтобы обеспечить все условия для появления на свет необходимых Рейху малышей, на территории Норвегии создавались специальные родильные дома. Во известным данным, всего было обустроено девять таких учреждений. В них беременных женщин принимали абсолютно анонимно, а главным условием было их заявление, что отец ребенка немецкий солдат или офицер. Там же младенцы и находились до того времени, пока их не отправляли в Германию. Таких детей считали изгоями. Германское командование все же разрешало норвежским женщинам забирать своих детей на воспитание.
Но для женщины такой ребенок был клеймом на всю жизнь. Мать Фриды Лингстад родила ее в самом конце войны. Ее отцом был капитан вермахта Альфред Хазе. Когда мать Фриды забеременела, ей было всего шестнадцать лет. Когда Норвегию освободили от немецкой оккупации, ей даже пришлось бежать на территорию соседней Швеции. Эта страна сумела сохранить нейтралитет в войне и по этой причине антинемецкие настроения там остро не проявлялись. Юная женщина Сини Лингстад сама воспитывала малышку и девочка довольно долго не знала, кто был ее настоящим отцом. Со временем мама сообщила Фриде, что ее отцом был немецкий офицер, который якобы погиб в Северном море.
Популярная певица позже использовала все свои связи и с огромным трудом разыскала не только данные о своем биологическом отце, но и его самого. Он проживал на территории Германии, а сведения о его гибели оказались ошибочными. Но отставной офицер вермахта не испытывал потребности общаться со своей дочерью, и после той единственной встречи Фрида навсегда вычеркнула его из своей жизни. Как и этот немецкий офицер, не испытывавший никаких эмоций по отношению к родному ребенку, так и организаторы данного проекта не задумывались о страшных последствиях своих действий.
Африканские же правители отказывают белым гражданам своих стран в праве на какое-либо самоопределение : для них белые представляют интерес только как источник налоговых денег для пополнения казны. Чёрные суды присяжных выносят оправдательные приговоры своим соплеменникам в делах «чёрный совершил преступление против белого» столь же часто, как это делали обратное белые присяжные 100 лет назад в расистских южных штатах США. В американском журнале для школьников «Black Scholar», доступном на всей территории США массовым тиражом, в летнем номере за 2003 год опубликована качественно написанная шестистраничная статья в защиту личности, философии и текстов песен Тупака Шакура, убитого в перестрелке между чёрными бандами. Его призывы к убийствам белых равно как исключительно дискриминирующее отношение к женщинам широко известны и вполне публичны — достаточно лишь ознакомиться с текстами его песен. Может ли кто-то себе представить подобную статью в популярном журнале для школьников, но посвящённую Яну Стюарту?
Таким образом, расиалисткая концепция расового разделения на равноправных основах впрочем, как и идея любого равноправия конкурирующих групп вообще является крайне контрпродуктивной.
His latest offering, dedicated to J. Phillippe Rushton, Richard Lynn and Tatu Vanhanen, combines a useful summary of the best in recent research and theory regarding human racial differences seven chapters with applications to such topics as the history of slavery, liberal stereotype theory, social stratification by color, the history of human accomplishment, the rise of Northeast Asia, and the decline of Africa six chapters ; a final chapter discusses policy options. Being an American, the author devotes special attention to Whites and Blacks, but includes information on other races wherever helpful. Sanderson begins his book with several epigraphs that indicate his awareness that he is stepping into a very politically incorrect minefield. We cannot know in advance whether the knowledge we create or discover will support or contradict certain moral positions already held. Political thinking, especially on the left, is a sort of masturbation fantasy in which the world of fact hardly matters.
The first chapter defends the biological reality of races by providing a point-by-point refutation of two high-profile formal statements of social constructivism, one issued by the American Anthropological Association AAA in 1998 and the other by the American Association of Physical Anthropologists AAPA in 1999. He quotes some older texts to show that the concept of race was not invented by eighteenth century European colonialists, as the AAA and many antiracists maintain. The best of these theories focuses on the higher rates of fatherless households among Blacks than Whites, but the explanation for this difference lies ultimately in racial biology after all. Chapter Three summarizes evidence for genetically based racial differences in average intelligences. American psychometric data showing an average White IQ of about 100 and an average Black IQ of 85 has now accumulated for over a hundred years. In the course of childhood, the degree to which environment can explain such differences steadily declines, disappearing entirely by around age fourteen. Most damning for the social constructivist position, however, is that Genome-Wide Association Studies GWAS now make it possible to identify specific genes that contribute to intelligence, meaning that intelligence can be reliably albeit not perfectly predicted from biological data alone.
Many Black-White socioeconomic gaps disappear once IQ is controlled for, but one difference that does not is out-of-wedlock births. He demonstrates that fatherless homes are common in Africa and among Blacks worldwide, not something unique to post-World War II America.
Такер Карлсон: маразматик Байден разжигает расовую ненависть к белым
Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. Федеральный список экстремистских материалов формируется на основании поступающих в Минюст России копий вступивших в законную силу решений судов о признании информационных материалов экстремистскими.
Дисгеника На протяжении 20-го века, средние IQ по всему миру повысились на 10 или 15 пунктов. Это было связано с улучшениями в диете, уменьшением паразитарных заболеваниях, приобретением массовой грамотности, и решением проблем с йодным дефицитом. Это наблюдается практически во всех странах включая и в России. Сингапур, Канада, Австралия. Страны, которые вообще очень мало мигрантов принимают e. Япония, Южная Корея. Также с мигрантами-латиносами в США за это наблюдение несколько лет назад уволили Джейсона Ричвайна из консервативного мозгового центра The Heritage Foundation. Надеется, что Россия станет исключением этим трендам, наверное не стоит. Как повысить средний национальный IQ Мы установили, что высокий национальный IQ очень важно с социальной, экономической, и научно-технической точки зрения.
Как этого добиться? Кроме очевидных вещей, например миграционный контроль, также стоит подумать о более смелых и радикальных шагов. Евгеника Да, это грязное слово среди советских и лево-либералов. Но в практике — мы почти все практикуем евгенику. Вы лично практикуете евгенику на личном уровне, когда вы женитесь на одноклассницу или на успешного бизнесмена, а не на безработного алкоголика или ВИЧ-инфицированную шлюху из подворотне.
Для подготовки будущих матерей и воспитания детей "Лебенсборн" создавал собственные Дома матери и Дома ребенка. Кроме того, шел отбор детей на оккупированных территориях, их переправляли в Германию, где, сменив имя, отдавали в детский дом или в немецкую семью.
Скорее всего, последнее есть следствие объективных причин: культурно-политического террора и давления отвратительной «политкорректности». В условиях, когда мейстримом стало отрицание значительности расовых различий или же вообще их игнорирование, даже простое желание поднять расовую тему можно считать проявлением определенного мужества.
Социальный реализм
Проблематика расового и культурного разнообразия в искусстве: вокруг сериала «Властелин Колец: Кольца Власти». Скажем, с какой целью — а мы знаем, что это происходит, — отбираются образцы крови и синовиальной жидкости у людей именно определенной белой расы. Ozberk, Naval News. The Ukrainian Navy confirmed to local media the damage on Kommuna after the attack with Neptune missiles while the ship was moored in. один из большой серии, где самые разные люди делятся своим личным опытом в расовом вопросе. По словам самой Роны, проблема расовой предвзятости станет более серьезной, если, например.
Отрывок из книги Виктора Шнирельмана «Порог толерантности»: Идеология и практика нового расизма»
- Расовый реализм и строительство небоскребов.
- Белое самосознание. Расовая идентичность в XXI веке
- Новая расовая антропология и революция | Центр Льва Гумилёва
- Отрывок из книги Виктора Шнирельмана «Порог толерантности»: Идеология и практика нового расизма»
- Главные новости
- Следуйте за FT